улица Профессора Попова, №2

Аптекарские сады устраивались в России уже со времён царя Михаила Федоровича для содержания аптек казённых и полевых; при Алексее Михайловиче было 3 аптекарских сада.

Первый (не сохранившийся) подобный садик в Петербурге был разведён на нынешней Большой Охте, близ развалин крепости Ниеншанц. Существовали Аптекарские огороды на Мойке. Пётр I, создавая военно-медицинскую службу при новой регулярной армии, повелел 11(22) февраля 1714 г. учредить Аптекарский сад на острове Вороньем, расположенном вблизи города. В связи с этим впоследствии остров стал называться Аптекарским. Служители выращивали на огороде лечебные травы, обрабатывали их и отправляли в аптеки. Первые годы огород обслуживал только армию. К 1721 году здесь изготовлялось почти 160 наименований лекарственных препаратов: сиропы и мази, масла и порошки, пилюли и пластыри.

Постепенно территория сада расширялась за счёт покупки и присоединения к нему отдельных участков

В соседстве с садом открыто было училище для детей канцелярских служителей Медицинской коллегии, первым директором которой был штаб-лекарь Парпура, под ведением которого находилась также вновь учреждённая медицинская типография (впоследствии типография Министерства внутренних дел).

При Анне Иоанновне огород превратился в Медицинский сад. Новое название отразило новые приоритеты: императорский двор постоянно требовал «куриозные и чуждые планты» для украшения дворцов и свежие экзотические фрукты к царскому столу – и сад начал работать на нужды декора и придворной кухни. Директором сада назначили немецкого ботаника И. Сигизбека. Исправно снабжая двор, он не забывал и науку: при Сигизбеке собирались гербарии и пополнялись коллекции живых растений, специальные ботанические экспедиции отправлялись для этих целей в разные концы России, в особых случаях садовники посылались даже за границу. Уже через несколько лет сад стал самым богатым в Европе: его 1-й печатный каталог, составленный в 1735 году, включал 1275 видов растений, из которых только 300 было чисто лекарственными.

При Елизавете Петровне все научные исследования были переведены в другой сад, располагавшийся на 2-й линии Васильевского острова, а Медицинский надолго сосредоточился на обслуживании дворцовых запросов и выращивании лекарственных растений для аптек. Наука вернулась в него только при Павле Первом: в 1798 году в Петербурге была основана Медико-хирургическая академия, и сад передали в её ведение. Здесь преподавали ботанику, которая называлась тогда «прозябословием» («прозябание» – по-старому «произрастание»).

Новая эпоха в истории сада наступила при Александре Первом: соображения государственного престижа потребовали создания в столице Ботанического сада, не уступающего знаменитым европейским садам. В 1823 году бывший огород стал Императорским Ботаническим садом, а в 1830-м перешёл из Медицинского департамента Министерства внутренних дел в ведение недавно образованного Министерства императорского двора. Появились средства на возведение современных оранжерей, покупку новых растений, семян и гербариев за границей, расширение штата. С этого времени в саду перестали готовить лекарства для аптек и он стал научно-исследовательским центром. Директором сада был назначен ботаник Ф. Фишер, которому удалось в 1823-1850 годах вновь сделать сад одним из главных ботанических центров мира.

В 1824 году архитектор И. Шарлемань разработал проект комплекса административных и жилых зданий сада, он же построил каре из 25 оранжерей и теплиц общей протяжённостью 1500 метров – эта конфигурация сохранилась по сей день. Оранжереи заполнились растениями, купленными директором во время командировки в Европу. Но Старым Светом он не ограничился: даже в Бразилии в 1830-е годы работал филиал Ботанического сада, заготовлявший и посылавший живые растения и семена в Петербург. К 1836 году коллекция сада была богатейшей в мире и насчитывала уже 15 тысяч видов – и это несмотря на страшный урон от наводнения 1824 года, когда погибло множество ценных растений. Кстати, в одном из холлов оранжереи и сегодня можно видеть на стене отметки, до которых дошла тогда невская вода. Шарлемань провёл перепланировку территории, вырыв в саду пруд и насыпав рядом холмик с беседкой – они существуют и сегодня. Он же построил дома садовника и главного ботаника. Кстати, дом главного ботаника, находящийся на углу Аптекарского проспекта и улицы Профессора Попова, в советское время пользовался популярностью среди кинематографистов: его снимали в фильмах «Звезда пленительного счастья» и «Евгений Онегин». В 1970-х годах дом сгорел, но был восстановлен.

Тяжёлый период сад пережил в начале царствования Александра Второго. В преддверии реформ Министерству двора было предложено дать стране пример экономии, и первыми «под нож» пошли «непрофильные активы», в число которых попал и сад. Было решено, что «чисто научные занятия» – не дело Императорского Ботанического сада, его задача – разведение декоративных растений на продажу и подряды на устройство цветников и живых изгородей. Исследования были полностью прекращены, особым императорским повелением саду запретили покупать новые коллекции растений. Весь научный персонал уволили, единственным оставшимся учёным был директор сада, швейцарский ботаник Э. Регель. Но истинным хозяином сада стал не он, а заведующий – барон К. Кистер, прославившийся в Министерстве двора своими драконовскими методами экономии. Начавшаяся война между директором и заведующим продолжалась несколько лет, пока Регель, преподававший ботанику детям Александра Второго, не обратился лично к императору. Он смог донести до верховной власти необходимость развития ботанической науки в саду, и император принял взвешенное решение: Кистер пошёл на повышение внутри Министерства двора, а Ботанический сад в 1863 году вывели из дворцового ведомства и подчинили Министерству государственных имуществ. С этого момента и до наших дней сад является исключительно научным учреждением. Новый директор сада Р. Траутфеттер вовсе закрыл декорационное отделение, сосредоточившись на практической помощи ботаники сельскому хозяйству. Бюджет сада возрос, что позволило возобновить пополнение коллекций и наладить в 1875 году паровое отопление в оранжереях. В 1889 году к последним прибавилась Большая субтропическая оранжерея, созданная по проекту архитектора А. Баха, а в 1899 году – Большая пальмовая оранжерея (высотой 26 метров), возведённая архитектором И. Китнером. Он же построил и оранжерею для гигантской кувшинки Victoria regia.

К началу ХХ века Императорский Ботанический сад по полноте коллекций уступал только лондонскому, а по собранию азиатской флоры не имел равных в мире. В 28 оранжереях было представлено 27793 вида растений. В 1914 году в связи с 200-летием Ботаническому саду присвоили имя Петра Великого. К юбилею по проекту архитектора А. Дитриха было возведено величественное здание Гербария и библиотеки в неоклассических формах – оно видно издалека.

В 1917 г. началась разруха: оранжереи перестали отапливать и многие теплолюбивые растения погибли, вырубались на дрова ценные деревья, газоны заросли сорняками. Ситуацию спас ботаник В. Комаров, работавший в саду с 1902 года и назначенный после революции заведующим отделом живых растений. Он убедил власти в необходимости сохранить сад как ведущее ботаническое учреждение страны. Сад стал называться Главным ботаническим садом РСФСР (позднее СССР) и находился в ведении Народного комиссариата земледелия. Сюда передали тропические растения из дворцовых и частных оранжерей, конфискованные коллекции кактусов и гербарии. В 1924 г. правительство выделило средства на приведение в порядок оранжерей, и к следующему году все они были восстановлены. Коллекция сада увеличилась до 14277 видов. Заслуги В. Комарова были оценены по достоинству: в 1940 г. Ботаническому институту (куда вместе с садом вошли Ботанический музей и Ботанический институт Академии наук СССР) было присвоено его имя. Кстати, посёлок Комарово на северном побережье Финского залива, где была дача ботаника, тоже назван в его честь.

Главной задачей сада при советской власти стала разработка отечественных заменителей импортного растительного сырья – каучука, финикового и оливкового масел, натуральных красителей.

И сад, и институт продолжали работать во время Великой Отечественной войны. В музее проходила постоянная выставка ядовитых, лекарственных и съедобных растений, чтобы жители города могли ознакомиться и, отправившись куда-то, где имелась какая-то растительность, прокормиться. Сотрудники сада выезжали в госпитали и военные части, где тоже рассказывали про растения.

Выпускались брошюры, в которых рассказывалось о растениях, содержащих витамин С, чтобы люди знали, как предупредить цингу. Ещё была брошюра про применения сфагнума в качестве перевязочного материала. Кроме того, всю войну продолжала работать библиотека и даже проходили выставки книжных новинок. За 1943 год библиотеку посетили 804 человека.

Больше всего за время войны пострадала, наверное, 17-я оранжерея. До войны в ней были представлены коллекции саговников. Первый снаряд упал как раз рядом с этой оранжереей. На металлических конструкциях и сейчас видны пробоины. Это было в ноябре 1941-го. От взрывной волны разбились стёкла, пострадала 17-я оранжерея, а также 16-я (кактусовая) и 18-я (сотрудники её называют «опушка тропического леса»). И ещё котельная, из-за этого в том числе лишились многих растений, в ноябре за окном было -15.

Сотрудники, конечно, собрали семена с погибших растений, черенки, споры, так что уже с 1943 года потихонечку начали выращивать новые растения. Многие оранжереи были разрушены, но разводочная оранжерея как раз работала. Вообще же, снаряды попадали на территорию сада, потому что рядом находился бункер командующего Балтийским флотом Владимира Филипповича Трибуца, в него и целились.

Уже весной 1942 года в односкатных оранжереях внутри южного двора началось выращивание рассады, которая потом шла на площади города, в том числе и капуста. Были также вскопаны газоны парка. Выращивали и цветочную рассаду — это был «витамин для госпиталей»: чтобы поднять дух бойцов, им дарили букетики.

Кроме того, Ботсад ведь изначально организовывался как лекарственный огород, и в годы войны этой функции не потерял. Была поставлена задача вырастить и сдать 250 килограммов лекарственного сырья, в частности, наперстянки. И сад перевыполнил норму на 100 килограммов. Всё это пошло в госпитали.

Дети сотрудников, которые находились здесь, в блокадном городе, тоже оказывали посильную помощь: охраняли сад от мародёрства, носили воду из Невы для полива растений, искали дрова для того, чтобы можно было отапливать оранжереи буржуйками. Здесь был и лазарет для восстановления сил сотрудников.

Растения, которые выжили со времён войны, отмечены георгиевскими лентами. Их особенно много в оранжерее с суккулентами. На этикетках можно видеть год получения этих растений: есть кактусы 1900, 1926, 1928 годов. Вообще же, после войны удалось спасти всего около тысячи растений, из которых до наших дней дошло не больше сотни.

В оранжерее есть агава, которая приехала из Сухуми в 1946 году, когда восстанавливали коллекции. Её привёз Георгий Иванович Родионенко. Он вернулся с фронта с ножным протезом, но ходил в горы в экспедицию так же, как и все. Большую часть экспедиции возглавлял именно он.

Ещё одно из старейших растений — это царица ночи, она тоже отмечена георгиевской ленточкой и выращивается в Ботаническом саду с 1827 года. А горка с лесными кактусами, расположенная возле царицы ночи, — отмечена памятной табличкой с фотографией сотрудников. По центру — Николай Иванович Курнаков, который внёс большой вклад в сохранение коллекции суккулентов. Поскольку именно он ими занимался, Николай Иванович всё, что мог, перенёс к себе домой, и всё свободное пространство в его квартире было заставлено горшочками.

Правда, до окончания Великой Отечественной войны Николай Иванович не дожил. Он умер от истощения в 1944 году. Часть этих растений можно было бы использовать в пищу. Но настолько сильна была вера в то, что война закончится и всё это кому-то будет нужно, что человек ценой своей жизни сохранил эту уникальную коллекцию. Деревья в парке, кстати, не рубили на дрова для отопления оранжереи.

Первую послевоенную экскурсию провели в 1946 году по двум оранжереям. В 1948-м было отремонтировано ещё несколько. А вот Большая пальмовая оранжерея только в 1956 году приняла первых посетителей. До этого она стояла абсолютно пустая и без остекления.

У пальмовой оранжереи была очень шаткая судьба. Ставился вопрос о том, чтобы её не восстанавливать вовсе. Шёл разговор о том, что в Ленинграде Ботанический сад в старом варианте восстанавливать не станут, а все средства будут выделять на Государственный ботанический сад в Москве. Но стараниями сотрудников, которые писали письма и ходили на приём к Сталину, решение изменили и деньги выделили.

Полное восстановление Ботанического сада произошло к 1960-м годам. Причём оранжерея №5, так и не была восстановлена. Это самая высокая оранжерея на субтропическом маршруте. На её территории теперь музей.

Коллекция восстанавливалась в том числе и силами горожан: люди приносили свои растения, которые покупались здесь в магазине ещё до войны, или трофейные, привезённые с фронта.

Сегодня наш самый северный в мире Ботанический сад кажется райским уголком в городских джунглях. Он очень разнообразен. Северная часть сада в регулярном французском стиле, с аккуратными лужайками и дорожками, более ухожена. Южная, между Большой Невкой и Карповкой, – английский пейзажный парк, дикий и густой. Здесь множество уютных уголков, скрытых от чужих глаз, где можно спугнуть студенческую парочку или потревожить маму с коляской. Порой кажется, что ты в глухом лесу, и только гул машин с набережных не даёт забыть о городе. Имеется в саду и обязательный Ильич, присевший в кустах по какой-то своей революционной нужде, и романтические, почти античные развалины дореволюционного туалета. Если парк всегда пустынен, то оранжереи наполняются народом по сезонам. В июне сюда водят ночные экскурсии, чтобы полюбоваться на чудо флоры – прославленный кактус «Царица ночи». Он цветёт один раз в год и только ночью, излучая лёгкое сияние в темноте. Летом и осенью много посетителей в оранжерее с гигантской амазонской кувшинкой Victoria regia, которая цветёт в это время. Её листья, покоящиеся в огромном бассейне, достигают двух метров в поперечнике и способны выдержать вес ребёнка.

Ботанический сад можно увидеть в сериале Игоря Масленникова «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». Авторы сериала превратили сад в оранжерею короля шантажа Милвертона, через которую герои Василия Ливанова и Виталия Соломина пытаются проникнуть в его дом.

Сегодня площадь сада составляет 22,6 га, включая 16 га парка-дендрария. Коллекция насчитывает свыше 80 тысяч образцов. Экспозиция музея посвящена растительности Земли, истории и эволюции растений, растительным ресурсам России, взаимоотношениям растений и человека.