В 1754 г. Растрелли разработал новый проект Зимнего дворца, сооружение которого началось на месте старого. На время строительства Растрелли возвёл в 1755 г. 4-й Зимний дворец, временный и деревянный.

29 декабря 1754 г. императрица Елизавета Петровна «Высочайше апробировать соизволила план новобудущему на каменных фундаментах деревянному Зимнему дворцу, который имеет быть построен на Адмиралтейской части близь Зелёного мосту, на правом берегу реки Мьи и Невской перспективной дороги, на пустопорожнем месте сгоревшего Гостиного двора и при той площади, что Адмиралтейскому Лугу».

Центральная часть здания была выделена изящными сдвоенными колоннами и украшена резьбой. В этой части дворца располагалось его главное помещение – двухсветная галерея высотой 10 метров. Убранство многочисленных парадных дворцовых помещений поражало всех своей изысканной пышностью и невероятной роскошью.

В связи со строительством временного Зимнего дворца небезынтересно отметить, что с появлением императорской резиденции Невской перспективе – главной магистрали российской столицы – стали уделять ещё больше внимания, тщательнее благоустраивать улицу, поддерживать её в идеальной чистоте и порядке. После завершения строительства временного дворца опубликовали даже «грозный» указ Елизаветы Петровны, категорически запрещавший обывателями развешивать для просушки бельё на деревьях главной городской перспективы, «посаженных для увеселения. А если впредь кто по той Невской перспективе между берёзами будет платье развешивать, то оное отбирать в казну».

Газетные информации и воспоминания очевидцев, в том числе и исторические заметки принцессы Софии-Августы Ангальт-Цербстской, ставшей супругой наследника российского престола принца Петра Фёдоровича Екатериной Алексеевной, единодушно отмечали, что дворцовое здание занимало огромный городской квартал, перегородивший даже сквозной проезд по Большой Морской от Невской перспективы до Кирпичного переулка.

Необходимость возведения временного деревянного Зимнего дворца обуславливалась тогда немалыми сроками постройки нового здания, основного императорского Зимнего дворца на Дворцовой набережной.

Главный фасад деревянного одноэтажного временного Зимнего дворца с 52 окнами, украшенными оригинальными лепными наличниками, выходил на Невскую перспективу и простирался на 200 метров. Второй фасад здания заворачивался «глаголем» вдоль правого берега Мьи. Это второе крыло завершалось на берегу реки довольно массивным каменным дворцовым театральным корпусом.

При возведении временного Зимнего деревянного дворца Растрелли частично употребил строительный материал, полученный при демонтаже деревянного флигеля старого каменного Зимнего дворца на левом берегу Невы.

Каменный оперный театр временного Зимнего дворца украсили пышной позолоченной резьбой и массой огромных зеркал. По повелению Елизаветы Петровны 5 мая 1757 г. в нём состоялось 1-е представление «для народа» русского профессионального театра под руководством знаменитого ярославского актёра и театрального деятеля Фёдора Григорьевича Волкова, создавшего в 1756 г. 1-й в Санкт-Петербурге постоянный профессиональный русский публичный театр.

В западной оконечности дворца к основному блоку дворцовых покоев «изнутри» примыкало строение каменной кухни. Ризалит дворцового строения с 22 окнами зодчий искусно украсил в стиле барокко пятью колоннами, над которыми укрепил значительных размеров императорский герб Елизаветы Петровны с её вензелем и короной.

Главный подъезд временного Зимнего дворца императрицы Елизаветы Петровны выходил на угол Невской перспективы и набережной реки Мьи. Гости и визитёры поднимались по великолепной дворцовой парадной лестнице, и, прежде чем войти в огромный Тронный зал, они проходили через анфиладу малых и больших роскошных залов, прекрасно украшенных и богато покрытых позолотой и венецианскими огромными зеркалами. По воспоминаниям императорского ювелира того далекого времени Иеромия Позье, «тронная зала представляла собой двойной куб в сто футов. Вся столярная работа выкрашена зелёным цветом, а панели на обоях золочёные. С оной стороны находится двенадцать больших окон, соответствующих такому же числу зеркал из самых огромных, какие только можно иметь, потолок исписан эмблематическими фигурами».

Русский писатель и естествоиспытатель Андрей Тимофеевич Болотов в своих мемуарах после визита во временный Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны также был поражён богатством отделки его залов и особенно роскошью Тронного зала.

Тронный зал, спроектированный зодчим Растрелли, занимал специально предусмотренный проектом и пристроенный сбоку ко дворцу огромных размеров флигель, к которому тогда примыкала домовая церковь.

Личные покои Елизаветы Петровны располагались в дворцовом крыле, обращённом на правый берег Мьи. В этом спокойном, тихом и уютном месте, ориентированном на медленно текущую реку и величественную панораму дворца Строганова, на большом балконе-террасе любила сиживать русская императрица после сытного обеда.

В покоях императрицы Растрелли предусмотрел помещения для двух детских комнат, где тогда находился сын великой княгини Екатерины Алексеевны Павел Петрович. Покои наследника престола Петра Фёдоровича и его супруги Екатерины Алексеевны располагались во дворце вдоль Луговой улицы (будущей Большой Морской) в границах участка между Невской перспективой и Кирпичным переулком.

Неподалёку от резиденции молодожёнов, через переулок, на противоположном углу, находился особняк, принадлежавший в 1740-х гг. столичному обер-полицмейстеру Фёдору Васильевичу Наумову. Действительный тайный советник и сенатор Ф.В. Наумов занял этот пост в 1704 г. и сразу же подал прошение на имя государыни Елизаветы Петровны о присвоении ему причитающегося по должности чина генерал-лейтенанта. Получив искомое звание, генерал служил сравнительно недолго – всего 4 года (до 1744 г.). Особых заслуг на довольно ответственном посту не имел. Обер-полицмейстер столицы ввёл запрет на кулачные бои, издал приказ не иметь в домах на центральных улицах битых оконных стёкол и предложил использовать участок перед строящимся у Невы Зимним дворцом под пастбище для коров дворцовой фермы. Участок будущей Дворцовой площади тогда действительно разравнивали и засевали овсом. В 1744 г. Ф.В. Наумов по болезни уходит в отставку, но продолжает числиться сенатором. После смерти сенатора его дом и участок переходят в собственность Дворцового ведомства. В нём некоторое время жили придворные. Существует легенда, что в 1759 г. в этом доме якобы квартировал Григорий Орлов, которого будущая императрица Екатерина Алексеевна впервые увидела из окна своей комнаты.

Великая княгиня Екатерина Алексеевна не любила, если не сказать ненавидела, временный Зимний дворец, ибо в нём ей пришлось пережить наиболее тяжёлые дни своей жизни: в его покоях принцессу постоянно унижали, она страдала и переживала. Позже российская императрица Екатерина II ярко и подробно опишет мучительные дни жизни во временном Зимнем дворце в своих «Записках». Поэтому неудивительно, что в числе первых императорских указов пришедшей к власти государыни появилось распоряжение о немедленном сносе дворца Елизаветы Петровны.

Приближённые императрицы Елизаветы Петровны также вспоминали, что жить в этом роскошном огромном дворце всё же было довольно неуютно и порой холодновато. Нередко императрица распоряжалась приглашать в покои дежурных караульных гвардейских офицеров и дежурных чиновников, чтобы согреть её холодные дворцовые комнаты.

Вторая беда почти всех дворцовых покоев – нашествие мышей, облюбовавших большинство комнат и безбоязненно разгуливавших среди роскошной мебели больших и малых зал временного дворца императрицы. Решительная Елизавета Петровна срочно приказывает: «…сыскать в Казани тридцать лучших котов и немедленно прислать их к царскому двору вместе с человеком, который должен за ними ухаживать».

Режим и ритм жизни императрицы и её придворных во дворце у Зелёного моста складывался весьма необычно. «Императрица, – по сведениям автора книг о Санкт-Петербурге Михаила Ивановича Пыляева, – имела обыкновение спать в разных местах, так что заранее нельзя было знать, где она ляжет. Это приписывали тому, что она превращала ночь в день и день в ночь. В 11 часов вечера она ещё отправлялась только в театр, и кто из придворных не являлся за нею туда, с того брали 50 рублей штрафу…»

Временный деревянный Зимний дворец императрицы Елизаветы Петровны славился своими знаменитыми маскарадами, балами и замечательными банкетами. Подобные увеселительные мероприятия приводили в неописуемый восторг даже бывалых французов, ранее побывавших на подобных вечерах в прославленном Версале.

Праздники во дворце на углу Невской перспективы и правого берега реки Мьи собирали в танцевальном зале многочисленных гостей. Иностранцы в своих воспоминаниях с восхищением писали не только о красоте и роскоши дворцовых императорских апартаментов, богато украшенных позолотой и замечательной уникальной резьбой деталей парадных интерьеров различных залов, о массивных зеркалах, люстрах с большим числом свечей, но и о прекрасной организации устраиваемых во дворце праздничных вечеров. В танцевальном зале с наступлением темноты одновременно опускались оконные шторы, и в изящных потолочных люстрах, как по команде, мгновенно зажигались 1200 восковых свечей, отблеск которых волшебно отражался в огромных стенных зеркалах. В малых и больших дворцовых залах на балах звучали мелодичные звуки двух императорских оркестров.

17 февраля 1761 г. в Зимнем дворце был дан балет «Ацис и Галатея», где одну из партий исполнил будущий император Павел I.

Начиная со 2-й половины XVIII столетия Елизавета Петровна начала страдать тяжёлыми болезненными припадками. Состояние её здоровья первоначально тщательно скрывалось от всех, но затем они участились и появлялись при большом скоплении народа в императорской летней резиденции Царского Села. Причём теперь они выводили императрицу из строя на несколько дней. Усилилась слабость, и появились явные признаки нарушения речи до такой степени, что императрица не могла внятно говорить с придворными. Начиная с 1761 г. здоровье Елизаветы Петровны ухудшалось день ото дня. Она уже не вставала с постели, но настоятельно требовала от придворных регулярного чтения государственных документов и докладов о положении внутри страны и за её пределами. Её огромным желанием теперь стала немедленная возможность переселения из временного Зимнего дворца в новый каменный на левом берегу Невы, который ещё не был завершён.

В конце ноября 1762 г. Елизавете Петровне стало значительно лучше. Императрица даже приступила к работе с государственными бумагами, начертала резолюцию на сенатском документе и высказала своё неудовольствие за бюрократическое затягивание сроков решения важных государственных дел. Однако 12 декабря у императрицы произошёл тяжелейший приступ удушья со рвотой и мучительным кашлем. Врачебный консилиум медиков того времени пришёл к неутешительному заключению о признаках ближайшей кончины государыни. Вероятно, предчувствуя свою ближайшую смерть, Елизавета Петровна по примеру своих великих предков 17 декабря объявила Сенату именной указ: «Освободить всех содержавшихся во всём государстве людей по корчемству, уничтожить следствия, возвратить ссыльных и изыскать способ заменить другими средствами соляной доход, собиравшийся с великим разорением народа».

22 декабря в 10 часов вечера новый приступ поверг императрицу в крайне тяжёлое состояние, 23 декабря она исповедовалась и причастилась, а 24-го изъявила желание собороваться. Вечером, накануне праздника Рождества Христова, Елизавета Петровна приказала читать над собой отходные молитвы и внятно повторяла их за своим духовником. Ночь и последующее утро 25 декабря прошли в агонии. Петр Фёдорович и Екатерина Алексеевна неотрывно пребывали у постели умирающей императрицы.

Историк Н.И. Костомаров, упоминая о последних часах Елизаветы Петровны, отмечал: «В приёмной, перед спальней собрались высшие чиновники и сановники. В начале 4-го часа пополудни вышел из спальни старший сенатор, князь Никита Юрьевич Трубецкой и объявил, что императрица Елисавета Петровна скончалась и государствует теперь в Российской империи его величество император Пётр III».

Императрица Елизавета Петровна умерла 25 декабря 1761 (5 января 1762) г.

Временный деревянный дворец на углу Невской перспективы и правого берега Мьи оказался последней официальной резиденцией российской императрицы – дочери Петра Великого. Елизавета Петровна скончалась в период завершения отделки нового каменного дворца на набережной левого берега Невы.

В камер-фурьерском журнале осталась последняя историческая запись бренной жизни императрицы, датированная 25 декабря 1761 г.: «25-го числа во вторник в день Рождества Христова… пополудни в четвертом часу Её Императорское Величество по воле всемилостивейшего Бога переселилась в вечное блаженство».

В записках придворного ювелира Иеремии Позье оставлено свидетельство о последних часах пребывания русской императрицы в своем временном роскошном дворце – в покоях, окна которых выходили на набережную реки Мьи: «Гроб с телом императрицы был установлен в зале, освещённой шестью тысячами свечей… Все статс-дамы и фрейлины окружали одр Елизаветы в глубоком трауре». Придворными были тогда особо отмечены необычный внешний вид и оперативные действия наследника престола Петра Фёдоровича – сына Анны Петровны и герцога Гольштейн-Готторпского. На его лице отсутствовало выражение печали и горя по случаю смерти тётушки, ранее объявившей его законным наследником престола. Петр Фёдорович довольно энергично распорядился построить вдоль временного Зимнего дворца Елизаветы Петровны гвардейские части, присягнувшие новому императору Петру III, и затем завизировал свой первый указ: «Генералитету, знатному шляхетству, дамам первых четырёх классов иметь незамедлительный приезд ко двору Его Императорского Величества всем в цветных платьях, дамам быть в робронах (старинных женских платьях с кринолином)».

В апреле 1762 г. новый российский император поспешил перебраться из покоев временного Зимнего деревянного дворца, в завершённое, но до конца ещё не отделанное здание каменного Зимнего дворца на набережной Невы.

Опустевший временный Зимний дворец, занимавший массивный квартал Адмиралтейской части, ещё некоторое время использовался. В его залах изредка устраивались парадные обеды и маскарады. Однако вскоре всё же началась бережная разборка дворцовых покоев и служебных помещений. В январе 1765 г. «Санкт-Петербургские ведомости» опубликовали объявления, в которых предлагалось желающим взять подряд на разборку одного из дворцовых флигелей, а затем перевезти его в Красное Село и там поставить. Кроме того, через газету предлагалось желающим взять подряд для аккуратной разборки стен и части фасада временного Зимнего дворца и перевезти их на Исаакиевскую площадь к Синему мосту, где будет возводиться дворец графа И.Г. Чернышёва.

К 1767 г. от огромного дворцового здания остались лишь три каменных составляющих строения: театр, Тронный зал и кухня. Часть участка со зданием бывшего дворцового театра и Кухонный корпус по распоряжению Екатерины II приспособили под жилую квартиру для приглашённого в Россию знаменитого французского скульптора Этьена Мориса Фальконе, взявшего подряд на изготовление конного памятника Петру Великому («Медный всадник»). Огромный дворцовый Тронный зал тогда же превратился в рабочую мастерскую великого скульптора, где вскоре была изготовлена модель конной статуи. Немалое количество деталей роскошной отделки временного Зимнего дворца новая императрица Екатерина II повелела отдать для украшения строившихся дворцовых помещений своего фаворита Алексея Орлова и графа И.Г. Чернышёва.

Уникальный богатый иконостас дворца передали «с уборами и кафедрой для поставления в деревянную церковь Во имя Входа Господня в Иерусалим», известную также как церковь Знамения Божией Матери, построенную в 1759–1765 гг. по повелению Елизаветы Петровны.

16 декабря 2017 г.