«Медный всадник»

Сенатская площадь

  16 мая 1768 г. императрица Екатерина II издала указ о постройке памятника Петру I. 

  Проект разработал французский скульптор Этьен Фальконе (1716 – 1791). Отойдя от общепринятых в ту пору канонов, ваятель изобразил своего героя в движении, облачил не в парадный мундир, а в простую, свободную одежду, которая не привлекала внимания, богатое седло заменил звериной шкурой. Только венок из лавра, венчающий голову, да меч, висящий у пояса, указывают на роль Петра I как полководца-победителя. 

  Если с фигурой императора особых сложностей Фальконе не испытывал, то при моделировании головы Петра скульптор дошёл до полного отчаяния. Трижды он лепил эту необыкновенную голову и трижды императрица отвергала его модели из-за отсутствия сходства с оригиналом. И в тот момент, когда ситуация грозила стать драматической, ученица ваятеля, 20-летняя Мари Анн Колло, как рассказывает предание, в течение одной ночи вылепила голову Петра, передав портретные черты сильного и сурового «властелина судьбы» (по выражению А.С. Пушкина). Успех был полный. Показанная Екатерине модель вызвала восторженное одобрение. Ваятельнице была назначена пожизненная пенсия. Отдал должное ученице и скульптор. Он при каждом удобном случае подчёркивал равноправное участие Колло в работе над памятником, а когда в 1782 г. по случаю открытия монумента получил золотую и серебряную медали, то одну из них – серебряную – отдал Колло. 

Следуя своему гениальному замыслу – установить конную статую на гигантский пьедестал, представлявшийся в воображении художника естественной гранитной скалой, Фальконе сооружает в мастерской дощатый помост, имитирующий этот предполагаемый пьедестал. Из царских конюшен скульптору выделили лучших породистых жеребцов по кличкам Бриллиант и Каприз, управляемых опытным берейтором Афанасием Тележниковым. На полном скаку он взлетал на помост и на мгновение удерживал коня в этом положении. За это мгновение скульптор должен был сделать набросок с натуры. Бесчисленное количество набросков через несколько лет завершилось блестящей композицией. 

  В начале 1773 г. Фельтен был назначен в помощь Фальконе: он должен был заменить уволенного от работ де Ласкари, и, кроме того, к этому времени понадобился надзор профессионала-архитектора за установкой памятника.

  К моменту назначения Фельтена работы в мастерской были приостановлены. Законченная в июле 1769 г. гипсовая модель памятника, показанная весной 1770 г. в течение двух недель публике, ожидала отливки. Фальконе, которому никогда прежде не приходилось самостоятельно выполнять подобные работы, отказался делать отливку самостоятельно и ожидал приезда другого мастера, Б. Эрсмана. Литейщик в сопровождении трёх подмастерьев прибыл 11 мая 1772 г. Однако он оказался не в состоянии выполнить требования скульптора и скоро по настоянию Фельтена был уволен. С этого момента все подготовительные работы по отливке осуществлял сам Фальконе при постоянном содействии архитектора Фельтена. 

  1-я отливка проводилась летом 1775 г., затем в ноябре 1777-го были выполнены верхние части скульптуры, не получившиеся при 1-й отливке. Литейный мастер Емельян Хайлов руководил отливкой статуи. При отливке расплавленный металл прорвал форму и хлынул наружу. Возник пожар. Все бросились бежать, а Хайлов, рискуя жизнью, сбил пламя и исправил форму, спася многолетний труд.

  Русский ваятель Ф. Г. Гордеев вылепил по замыслу Фальконе змею, которая помимо символического значения (враждебные силы, мешавшие осуществлению прогрессивных петровских реформ) является 3-й точкой опоры. Он же руководил установкой монумента. 

Сенатская площадь. 1820-е гг.

Пока Фальконе работал над моделью, в Сенате обсуждался вопрос о месте установки монумента. Выбрали Сенатскую площадь. Академия художеств объявила конкурс для уточнения местоположения памятника и всех деталей. Победителем конкурса стал Юрий Фельтен. Он выполнил план площади с обозначением приблизительных контуров постамента и план гранитной набережной, по центру которой возвышался памятник в створе моста. Спуски-пристани по краям этого участка гранитной набережной решены в тех же формах, что и остальные на всём протяжении каменного берега Невы. Но ради большей парадности здесь на парапете сделаны скульптурные акценты. 

В народе живут многочисленные легенды, по-своему объясняющие выбор места для монумента. Согласно одной из них, памятник установлен там, откуда Пётр однажды, будучи в весёлом расположении духа, решил перескочить Неву на своём любимом персидском скакуне Лизетте. «Всё Божье и моё!» - воскликнул царь, пришпорил коня и мигом оказался на том берегу. Понравилось это больно Петру. Ещё раз крикнул: «Всё Божье и моё!» и вновь перескочил Неву. И в 3-й раз решил царь испытать судьбу. «Всё моё и Божье!» - радостно, даже не заметив того, оговорился он. И тут же был наказан Богом за гордыню и высокомерие: окаменел на своём скакуне и превратился в статую. Потом уже народ назвал это памятником.

  По другой легенде, Пётр однажды заболел, лежал в горячке. И в бреду ему почудилось: «шведы и финны идут Питер брать». Выскочил Пётр на улицу в одной рубахе, сел на коня и хотел через Неву перескочить. Но тут змей выполз из пещеры на берегу реки, обмотал ноги коню и спас царя, не дал прыгнуть в воду. Вот памятник и поставили: как змей Петра спас.

  Но вот легенда, имеющая чуть ли не официальное происхождение. Однажды Павел I рассказал следующую историю. Как-то вечером он в сопровождении князя Куракина и двух слуг шёл по улицам Петербурга. Вдруг впереди показался незнакомец, завёрнутый в широкий плащ. Казалось, он поджидал Павла и его спутников, и когда те приблизились, пошёл рядом. Павел вздрогнул и обратился к Куракину: «С нами кто-то идёт рядом». Однако тот ничего не видел и попытался убедить в этом цесаревича. Вдруг призрак заговорил: «Павел! Бедный Павел! Бедный князь! Я тот, кто принимает в тебе участие». И пошёл впереди путников, как бы ведя их. Затем незнакомец остановился на площади у Сената. «Павел, прощай, ты снова увидишь меня здесь». И указал место будущему памятнику. Прощаясь, он приподнял шляпу, и Павел с ужасом разглядел лицо Петра I. 

По замыслу Фальконе пьедесталом для памятника должна была служить цельная «дикая скала», очертаниями своими напоминающая морскую волну. В 1767 г. начались поиски камня необходимой величины. Были обследованы районы Ладоги, Ямбурга, Нарвы, Ораниенбаума, Выборга, но «потребной скалы» обнаружить не удалось. Тогда в газете «Санкт-Петербургские ведомости» было объявлено, что тому, кто укажет местонахождение нужного камня, будет выдано вознаграждение. 

Медный всадник

  В начале сентября 1768 г. в Академию художеств явился крестьянин Семён Вишняков и заявил, что близ деревни Конной в окрестностях Лахты, в 12 верстах от Санкт-Петербурга, имеется «великий камень», прозванный местными жителями в память об ударе молнии, образовавшей в нём глубокую трещину, «Гром-камнем». За находку «тягостного камня» С. Вишняков получил из казны 100 рублей Имеется ещё предание, что во время Северной войны именно на эту скалу не раз лично поднимался сам Пётр I, осматривая окрестности в поисках неприятеля. 

  На Фальконе «дикая скала» произвела сильное впечатление. Гранитный валун имел длину 44 фута (13,42 м.), ширину 22 фута (6,71 м.) и высоту 27 футов (8,24 м.). Весил же он около 100 тысяч пудов (примерно 1600 тонн).

  Была обещана большая награда тому, кто придумает наилучший проект перевозки монолита. По официальным данным, наиболее разумное и экономичное предложение внёс грек Мартьен Карбури, более известный петербургской полиции под именем Ласкари, или де Ласкари. Но по мнению многих современников, этот очень простой и остроумный в техническом отношении способ нашёл один кузнец. Карбури же купил у него «способ передвижения камня» за 20 руб.

  Для транспортировки камня по суше была сооружена из толстых брёвен огромная платформа. С нижней её стороны находились обитые медными листами деревянные желоба. Они покрывали собою такие же, уложенные на землю, переносные желоба-рельсы, по которым во время движения перекатывались 30 бронзовых 5-дюймовых шаров. Эти шары позволили намного уменьшить трение при движении платформы. 

  После того, как валун, глубоко ушедший в землю, был окружён большим котлованом, его с помощью 12 рычагов и 4 воротов приподняли и уложили на платформу.

  15 ноября 1769 г. он начал своё путешествие, преодолев в этот день 23 сажени (49 м.). Камень тянули по специально проложенной дороге, используя для этого от 2 до 6 воротов, каждый из которых приводился в движение 32 рабочими. Всего в транспортировке камня участвовало до 400 человек. В отдельные дни скорость продвижения доходила до 13 или даже 300 сажен. А весь путь до Финского залива – около 8 вёрст – занял 4 месяца с небольшим. Во время передвижения скалы наверху её находились 2 барабанщика, дававшие сигналы рабочим, до 40 каменщиков, по ходу отсекавшие лишние куски и небольшой кузнечный горн, где правили инструменты. В районе Лахты началось настоящее паломничество столичных обывателей, желающих своими глазами увидеть, как «камень великой тягости катится по бронзовым шарам».

Медный всадник

27 марта 1770 г. «Гром-камень» был доставлен к пристани у морского берега. Но путешествие по воде состоялось лишь осенью. Было построено «по учинённому чертежу» известного корабельного мастера Григория Корчебникова грузовое судно, т. н. прам. После того, как с величайшей предосторожностью совершили погрузку камня, прам, ведомый двумя мачтовыми судами, взял курс на Петербург.

26 сентября (7 октября) 1770 г. при огромном стечении народа «Гром-камень» «сошёл» на Сенатскую площадь.

В успешном завершении этой эпопеи большую роль сыграли капитан-лейтенант Яков Лавров – главный руководитель всех работ по перевозке камня и Матвей Михайлов – опытный такелажный мастер.

История того времени не знала примеров, когда бы камень такой тяжести был перевезён в столь короткий срок. Об этом напоминает выбитая в честь перевозки камня памятная медаль с надписью «Дерзновению подобно». 

  Когда «Гром-камень» доставили в столицу, жители города были так поражены этой огромной скалой, что как писал один из них, «многие охотники ради достопамятного определения сего камня заказывали делать из осколков оного разные запонки, набалдашники и тому подобное». 

  С момента отъезда Фальконе на родину в сентябре 1778 г. Фельтен осуществляет общее руководство по завершению памятника. В этот период отделывается каменная скала, получившая вид взметнувшегося гребня волны.

  В последний момент перед открытием памятника, по предложению Фельтена, изменился характер ограды вокруг него. Если поначалу предполагалось разместить вблизи монумента 50 «пушек» (столбов) из серого пудожского камня, соединив их медными цепями, то в окончательном варианте, по проекту 1780 года, были установлены по овалу 24 столба из тёсаного камня и железная решётка строго геометрического рисунка в виде свободно стоящих копий, перемежающихся с копьями, на которые наложены прямоугольные рамы. Эта ограда напоминала рисунок звеньев решётки Летнего сада. Одновременно с установкой ограды была выполнена панельным морским диким камнем площадка вблизи монумента. Работы затягивались некоторое время из-за нивелировки площади. Устройство же самой каменной набережной по проекту Фельтена (с существенными отступлениями) затянулось до 1788 г. 

7 (18) августа 1782 г., к столетию вступления на престол Петра I,  при огромном стечении народа, в присутствии императорской фамилии дипломатического корпуса, приглашённых гостей, под гром оркестра и пушечную пальбу состоялось торжественное открытие 1-го в России памятника. Скульптура была закрыта от глаз наблюдателей полотняной оградой с изображением горных пейзажей. С утра шёл дождь, но он не помешал собраться на Сенатской площади значительному количеству людей. К полудню облака рассеялись. На площадь вступила гвардия. Военным парадом управлял князь Голицын. В 4-м часу на шлюпке прибыла сама императрица Екатерина II. Она поднялась на балкон здания Сената в короне и порфире и кивнула головой. В тот же момент завеса с памятника упала, и воздух огласился криками и пушечными выстрелами. 

Медный всадник

Екатерина II считала, что сооружение памятника – её личная заслуга. Об этом должна была напоминать и надпись на пьедестале: "Petro Primo Catharina Secunda" («Петру I Екатерина II»). Попытки сделать наиболее лаконичный текст предпринимали многие от Ломоносова и Сумарокова до Дидро и самого Фальконе. Однако высшей степени краткости достигла всё-таки сама императрица. Официальная версия такова. Когда Фальконе предложил вариант: «Петру Первому воздвигла Екатерина Вторая», то Екатерина вычеркнула слово «воздвигла» и тем самым осуществила свой давний и откровенный замысел. Екатерина Вторая, но вторая не после Екатерины I, безродной Марты Скавронской, по случаю оказавшейся на престоле, а 2-я после великого монарха. Великий смысл государственного развития сводился к математически ясной формуле: Пётр Первый – Екатерина Вторая. Это следовало внедрить в сознание как современников, так и потомков. 

  Согласно же одной из неофициальных легенд, текст подписи придумал великий похабник и небезызвестный поэт Иван Барков. Будто бы он оказался победителем закрытого конкурса на текст надписи, объявленного Екатериной. Но учитывая особенности личности великого скандалиста и пьяницы, результаты конкурса решили не предавать гласности. Однако текст победителя использовали. Когда же Барков, к своему немалому удивлению, увидел на пьедестале собственное сочинение: «Петру Первому Екатерина Вторая», тут же взял кисть и приписал: «обещала, но не дала», напомнив таким двусмысленным образом императрице об обещанном гонораре. 

  Не было только главного героя торжества – Этьена Фальконе. Ещё 4 года назад, когда все основные работы по созданию монумента были окончены, императрица резко изменила своё отношение к скульптору, и тот, обиженный, вынужден был покинуть Россию. Его не пригласили даже на открытие монумента. 

  Рядом с памятником стояла сторожевая будка. Её 1-м хозяином, по преданию, был дьячок из села Чижово Самарской губернии Тимофей Краснопевцев. Говорят, некогда он обучал грамоте светлейшего князя Кирилла Григорьевича Разумовского. В благодарность Разумовский будто бы выхлопотал для него должность – караулить бронзовое изваяние Петра Великого. Служба была почётной. 

  Появление на берегах Невы бронзового всадника, вероятно, в среде старообрядцев родило апокалипсическую легенду о том, что это всадник Апокалипсиса, а конь его – конь бледный, появившийся после снятия 4-й печати, всадник, «которому имя смерть; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвёртой частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными».

  Судя по воспоминаниям современников, памятник Петру действительно внушал неподдельный ужас. Во время открытия монумента впечатление было такое, будто Пётр прямо на глазах собравшихся въехал на поверхность огромного камня. 

  Подобных историй было множество. одну из них услышал от своего друга Виельгорского А.С. Пушкин. Она относится к драматическому для России 1812 г. В тот момент, когда Петербургу всерьёз угрожала опасность наполеоновского вторжения, государь Александр Павлович распорядился вывезти статую Петра Великого в Вологодскую губернию. Была приготовлена специальная плоскодонная баржа и выработан подробный план эвакуации монумента. Статс-секретарю Молчанову было выделено для этого несколько тысяч рублей. В это время некоего капитана Батурина стал посещать один и тот же таинственный сон. Во сне он видит себя на Сенатской площади рядом с памятником Петру. Вдруг голова Петра поворачивается, всадник съезжает со скалы и по улицам направляется к Каменному острову, где в то время жил император Александр I. Бронзовый всадник въезжает во двор Каменноостровского дворца, из которого навстречу ему выходит озабоченный государь. «Молодой человек, до чего ты довёл мою Россию», - говорит ему Пётр Великий, - «но пока я на месте, моему городу нечего опасаться!» Затем всадник поворачивает назад и снова раздаётся звонкое цоканье бронзовых копыт его коня по мостовой. Капитан добивается свидания с личным другом императора князем Голицыным и рассказывает ему о ночном видении. Поражённый рассказом, Голицын пересказывает услышанное царю, после чего утверждает легенда, Александр отменяет своё решение о перевозке монумента. 

  Благодаря Пушкину, использовавшему этот фантастический сюжет в своей поэме, бронзовый монумент Петра стал называться в Петербурге «Медный всадник». 

Приподнять и переместить.

  Накануне 200-летия Петербурга были задумки не только изменить положение памятника в городском ландшафте, но и существенно «модернизировать» его художественный облик. Об этом поведала «Петербургская газета» в номере от 12 сентября 1902 г.

  Автор публикации прозрачно намекал, что «гром-камень», служащий постаментом, был установлен в своё время «весьма примитивным способом», и за прошедшие 120 лет глыба сильно просела, зарылась в землю. «При современной грандиозности Петербурга памятник кажется маленьким, приземистым и заброшенным», - считал газетчик.

Вид на Медный всадник

Он предлагал «для большей видимости и величественности памятника приподнять его на две с половиной сажени (5 метров 40 сантиметров) на новую и более широкую скалу, как бы выражение того, что и Россия за это время значительно возвысилась и увеличилась во все стороны».

  Другая проблема - местоположение памятника: «в год своего открытия он стоял на середине площади, теперь же, только несколько лет тому назад освобождённый из Александровского сада, он стоит в левом углу площади, в слишком близком расстоянии от Сената и далёком от Невы».

  Такое положение «Медного всадника» объяснялось тем, что, когда при Екатерине II памятник устанавливали, бастионы Адмиралтейства вклинивались в нынешнюю Сенатскую площадь, и всадник был вынужден «отодвинуться» от верфи-крепости. В начале правления Александра I адмиралтейские фортификационные сооружения были срыты, затем появились величественные здания Адмиралтейства и Сената и Синода. В результате архитектурное окружение и восприятие памятника существенно изменились.

Автором идеи приподнять и переместить «Медный всадник», как оказывается, был вовсе не безвестный газетчик, скрывавшийся под псевдонимом Северный, а Константин Дмитриевич Далматов - коллекционер, собравший богатейшую коллекцию тканей, кружев, вышивок различных народностей Российской империи. Он и ознакомил журналиста «с чертежами и видами памятника после его реставрации», которую намечалось завершить к 200-летию перенесения столицы в Петербург - к 1912 году.

Далматов был человеком весьма уважаемым, а вовсе не каким-то «прожектёром». Он далеко не ограничивался собирательством. Образцы из его и других коллекций помогали создавать узоры для выпиливания и вышивания, которые публиковались в «Русском базаре», «Семье и школе», «Ниве». Часть его коллекции приобрели Министерство финансов для Строгановского училища технического рисования в Москве и Русский музей для своего этнографического отдела.

Далматов предлагал не только передвинуть монумент к центру площади, но и убрать окружающую его двухметровую густую металлическую решётку на массивных гранитных столбах, поскольку она «заслоняет собой вид почти на всю скалу». Действительно, эта ограда, установленная вокруг «Медного всадника» в 1870-е годы, грубо искажала замысел автора монумента скульптора Э.-М. Фальконе, который, ещё работая над памятником, указывал: «Кругом Петра Великого не будет никакой решётки, зачем сажать его в клетку?».

Кроме того, по замыслу Далматова, возвышенный над уровнем земли памятник следовало дополнить новыми скульптурными изваяниями: «По низу этой добавленной скалы я полагал бы обнести всё сооружение новой решёткой в виде подковы, оконечностями к Неве, чем выразить, что Россия через свою столицу, по завещанию Преобразователя, уже пробила себе окно в Европу. В конечных пунктах новой решётки можно бы поставить две колонны со статуями, слева к Сенату - Россию, а справа к Адмиралтейству - вестника мира - эмблему нынешнего царствования».

Он имел в виду, что в 1899 г. по инициативе императора Николая II была созвана I Гаагская конференция, принявшая резолюцию о мирном решении международных конфликтов.

Сенатская площадь

«Между отвесной стеной скалы и новой решёткой можно поместить металлическую копию с ботика Петра Великого», - развивал далее свои идеи Далматов.

Наверное, сейчас мы должны радоваться, что этот смелый проект застопорился на этапе эскизов. Если бы идеи Далматова были осуществлены в полной мере, то обставленный новыми изваяниями гармоничный выверенный «Медный всадник» превратился бы в подобие многократно увеличенной в размерах настольной статуэтки.

В годы Великой Отечественной войны «Медный всадник» также оставался на своём месте. В 1941 г. он был одет в деревянные оболочки конической формы, засыпанные песком. На укрытие ушло 25 000 кубометров песка и земли. В дни блокады около памятника не раз пролетали вражеские снаряды, с завыванием падали бомбы. Осколки впивались в обшивку, но Медный всадник остался невредимым. 

10 апреля 1945 г. памятник был освобождён из укрытия. 

Памятник Петру в защитном устройстве. 8 августа 1941 г. 

Вспоминает Матвей Фролов: 

«...Я хорошо помню весенний день этого года, когда перед людским взором во всей красе предстал памятник Петру Первому… Девушки — бойцы местной противовоздушной обороны вынули из укрытия тысячи килограммов земли. И вот теперь они крепко держат туго натянутые тросы, прикреплённые к деревянной обшивке. 14 часов 40 минут. По команде офицера бойцы сильно тянут тросы, деревянная обшивка падает наземь, и на фоне серо-голубого неба вырисовывается фигура Медного всадника. Все, кто был в эту минуту на площади Декабристов, в едином порыве захлопали в ладоши. Это было незабываемое зрелище — торжество Невской твердыни, города-крепости, прославленного доблестью и мужеством ленинградцев. Мой сосед — молодой офицер, до сих пор молча стоявший у памятника, тихо сказал: "Красуйся, град Петров, и стой неколебимо, как Россия!"». 

При этом событии присутствовала супруга британского премьер-министра Клементина Черчилль, которая в апреле 1945 г. находилась с визитом в СССР.  

Известна традиция курсантов военно-морского училища им. Дзержинского. В ночь перед выпуском они ухитряются либо накинуть на плечи основателя русского флота форменный флотский воротничок, либо надраить до блеска интимные места коня. Старые петербуржцы вспоминают, что в Петербурге существовал кадетский обычай: накануне Пасхи раскрашивать гениталии бронзового коня в две краски.

В 2007 г. зародилась традиция помывки памятника перед Днём города. До этого его обрабатывали нерегулярно. Как рассказала представитель службы по текущему уходу и содержанию памятников Екатерина Макеева, «банные процедуры» для Медного всадника стандартные — сперва его заливают пенным раствором, затем обычной водой смывают грязь и обрабатывают специальным воском, для защиты металла и блеска скульптуры. Хлоркой или чем-то подобным его обрабатывать нельзя, так как это виду Петра может навредить. 

23 июня 2020 г.

Источники: