veber-valdemar-5-2

Поэтические переводы

Эрих Мария РЕМАРК

(в переводе с немецкого Вальдемара Вебера)

Эрих Мария Ремарк (1898 – 1970) писал стихи в юности, печатался в газете родного города Падерборна «Osnabrücker Tageblatt» и в дрезденском журнале «Schönheit». Переписывался со Стефаном Цвейгом, поддержавшим молодого автора в его начинаниях. Но потом стихи Ремарк забросил, осознав, что лирика – не самая сильная сторона его литературного таланта. Ремарк вернулся к поэтическим текстам в конце 40-50-х годов. Видимо, у писателя были идеи и темы, требовавшие только поэтического воплощения. Но эти тексты прозаик издать так и не решился, они остались в его архиве. Текст стихотворения «Он погиб под Можайском» мне представляется очень «ремарковским». В нём присутствует то, что мы так в Ремарке любили: пронзительная человеческая нота, усиливающая при чтении ощущение, что когда писатель говорит о жизни конкретного человека, он говорит о каждом, держащим в руках его книгу.

Переводчик – Вальдемар Вебер[1].

ОН ПОГИБ ПОД МОЖАЙСКОМ

Он погиб под Можайском. Ночью.

Все вокруг было белым от стужи и снега.

И как только он умер, он был скован морозом,

сразу, как только умер.

Оледеневший тяжёлый,

он в снег уходил беззвучно,

каждый день понемногу

все глубже,

а снег все сыпал и сыпал...

Часы на его руке прожили на день дольше,

остановились равно в семь тридцать,

и было все также бело на равнине

в декабре в январе в феврале,

и беззвучно над ним скользили

по трёхметровому снегу

лыжи врагов в направленье Смоленска...

Потом зарядили метели, и март наступил,

и повеяло теплым ветром, и расплавился снег

и он всплыл из белой своей могилы,

и, скатившись с остатков сугроба, словно с грязного облака,

в первый раз коснулся земли.

А снег все таял и таял,

и раны его открылись,

и начали кровоточить,

не сильно, как если бы он лишь сейчас

стал действительно умирать...

Он спал на лугу.

Рядом винтовка и шлeм.

Он жил теперь жизнью призрака,

рос, распухал, шевелился,

словно во сне неспокойном

ещё раз увидел последний бой.

Иногда он вскидывал руку с жирной лоснящейся кожей,

чёрные губы дрожали,

а из нутра вырывался стон зловонного тленья...

Но вскоре он всё же умер третьей своею смертью,

и скукожился весь в жалкой своей одежде,

и прижался к земле,

и лицо его было покойным и отрешенным.

А в недрах земли под ним зарождался таинственный шум весны.

Поле боя в луг превращалось, воды текли, корни крепли,

напирали ростки растений, пробивали твердую корку земли,

но сквозь размякшую ткань шинели проклюнуться не смогли.

Пытались его приподнять,

но было темно под шинелью,

и они задохнулись и умерли вместе с ним,

а повсюду вокруг цвели подснежники и анемоны.

Началась жизнь червей и жучков,

Они были подобно лисицам, пред которыми вдруг возник

из тающих льдов мамонт – пища на целую жизнь...

Горный рудник мяса.

И земля начала вбирать

в себя Иоганна Шмидта из 3-ей роты 152-го полка,

так он понемногу переселялся к корням,

дикие кролики прыгали через него,

восседали бабочки на зубах,

совы ночью над ним летали...

Никто его не нашел.

Маленький круглый железный жетон –

всё что от него осталось –

был найден в 2022 году,

когда на этом месте строили спортплощадку

для слепых детей, а до того

здесь стоял дом и люди в нем жили и умирали.

Рабочие выбросили жетон,

потому что для них он был только ржавой железкой.

Два года понадобилось на то,

чтобы он исчез навсегда,

он был последним из павших,

семь других залегали глубже и истлели несколько раньше.

Лишь череп какое-то время ещё парил над землей,

ростки юной вишни проросли сквозь его глаза,

и вишня его подняла вместе с собою ввысь,

и когда расцвела,

череп глядел сквозь цветущие ветви в небо,

череп без подбородка,

что отвалился и лежал на земле отдельно…

Какое-то время в Гиссене

о нём горевали, но вскоре

забыли о нём, потому что

настали тяжёлые времена.

Лишь мать иногда говорила, что ему повезло не дожить

до жизни, наставшей после...

Но это она только так говорила,

она, его пережившая

на семь лет.

[1] Информация об авторе опубликована в разделе «Редакция».