2017-3-1

Поэзия диаспоры

Елена ШУВАЕВА-ПЕТРОСЯН (АРМЕНИЯ)

Родилась в селе Большой Морец Волгоградской области, училась в Москве и Ереване, сейчас – аспирантка Литературного института им. А.М. Горького. Живёт в Армении. Член Союза литераторов России, Союза писателей Армении, Клуба писателей Кавказа. Официальный представитель «МФРП-IFRW» (Международной Федерации Русскоязычных Писателей – International Federation of Russian-speaking Writers) в Армении. Член правления общественной организации «Наш дом – Армения». Участвовала в более, чем 50 коллективных сборниках. Печаталась во многих толстых литературных журналах. Стихотворения, рассказы и статьи Елены переведены на армянский, английский, немецкий, словенский, румынский, узбекский. Переводит с армянского. Дипломант литературного конкурса им. Я. Корчака (Израиль, Иерусалим, 2006). Дважды лауреат Международного литературного конкурса «Мир без войны и насилия» (Польша, 2011, 2013). Лауреат журналистского конкурса «Мирное будущее Кавказа» (Россия, 2012). Дипломант XII Волошинского конкурса – 2 место в номинации «журналистика» (2014).

Составитель сборников «Армянские мотивы. Армения в творчестве современных поэтов разных стран» (2013), билингвы «Буквы на камнях» (2013), сборника рассказов современных армянских русскоязычных писателей «Тени бытия» (2017). Организатор международного литературного конкурса «Армянские мотивы» (с 2009 года). Посол конкурса «Мир без войны и насилия» (2012 год). Участница Форума молодых писателей России и зарубежья (2009, 2011-2014). Координатор Фестиваля молодых писателей в Армении (Фонд СЭИП).

Свободный стих Елены Шуваевой-Петросян, действительно, свободен. Не потому, что это чаще всего стихи, написанные верлибром. Это не проза, искусственно притворяющаяся поэзией, как это нередко бывает. Её мысль носит характер художественного мышления, потому что стих воспаряет к настоящей образности, потому, что он развивается по закону эмоционального отклика на всё, что переживает автор. Её поэтический взгляд не знает границ, свободно перетекая от житейского сюжета к пространству, за которым видятся «рваные каменные горизонты» и земля, дрожащая от «кипения магмы». Автор ведёт читателя за собой, преодолевая время, побуждая читателя вдыхать горячие ветры событий, которыми наполнена душа поэта.

Д. Ч.

* * *

В Армении –

рваные каменные горизонты

и иллюзия компактности мира.

В Армении –

все боги из разноцветного туфа,

его поры одинаково жадно пьют дождь, слёзы и кровь.

В Армении –

мы ближе к солнцу, сердцу и дому в далеких степях.

…Но когда ты уезжаешь за чёрный горизонт,

туда, где бушуют семьдесят семь ветров,

а земля дрожит от кипения магмы,

я на русском молю чужих глазастых богов

и истинно верю в их полиглотное векословие:

верните мне свет его голубых глаз,

научите его ходить по камням и возвращаться ко мне…

…А после заклятия вытягиваю вдохновение, как жилы,

которым душу ночь без тебя…

* * *

Армения.

Когда я не знала букв,

читала Тебя душой.

Когда я не знала слов,

читала Тебя по губам.

И мир познавала Твой

через сердца людей...

...

Но, полюби я инка,

смогла бы читать кипу

по узелкам

из шерсти.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Когда твои руки подарили мне маленький дикий гранат,

сорванный с корявой ветки,

я увидела кровь, струящуюся сквозь пальцы.

Одичавшее от горя и одиночества гранатовое дерево

на развалинах дома хранит урожай даже зимой,

ожидая своего хозяина.

Крепкие кожистые плоды не падают на землю,

они взрываются на ветках,

просыпаясь красными зёрнышками на белый снег.

В ЦАРСТВЕ АРА

Камнеломка. Тюльпаны. Медвежьи следы.

Ветер. Скалы. И близкое небо.

Отчего в царстве Ара приснился мне ты,

Когда с богом общалась я слепо.

Зеленели стрекозы. Звенели стрижи.

И казалось – мы близко от рая…

Само солнце над нами блаженно кружит,

Над обрывами вдруг замирая.

И насупились горы, как стадо быков, –

Возвращение было нелепо.

Аралезы[1] презрели массивность оков,

Суету, что встречала нас где-то…

[1] Аралезы (арм. Արալեզ) – в армянской мифологии духи, являвшиеся в виде крылатых собак, которые спускались с неба, чтобы воскресить павших в сражениях, зализывая их раны.

САРКИС

Солнце

на лице Саркиса выжигает дополнительные годы.

Ветер

с лица Саркиса сдувает нежную молодость.

Земля

на лице Саркиса корой заменяет кожу.

Глаза Саркиса наполнены закатом за Араратом.

Волосы Саркиса изъедены сединой.

Руки Саркиса похожи на кирзу.

Ноги Саркиса вросли в приграничную зону.

Саркис из камней сооружает дамбу,

чтобы остатки армянской земли

не уносились Араксом к туркам.

Саркис выращивает арбузы на минном поле.

Саркис строит два дома на границе,

чтобы его сыновья стали стражами армянской земли,

как он, Саркис, сын Мисака…

Мы с Саркисом ровесники,

но я называю его отцом…

КАРССКАЯ СУРА[1]

Если бы по воле Божьей

я родилась в твоём старом и пыльном городке,

на улицах которого продают поношенную обувь

и чистильщики до блеска натирают ботинки

важным в своей усатости эфенди,

то любила бы тебя до скончания века,

зная твой нрав и уважая традиции.

Я бы укротила в себе казачью лихость

и цыганскую вольность,

как ты примирил две крови –

армянскую и тюркскую,

выкрасив свой дом армянской кладки

в нелепо жёлтый цвет потерь,

но сохранив маштоцевскую вязь[2] деда

на наличнике над дверью.

У закрытого Храма двенадцати апостолов[3],

презрев министерство религиозных дел,

нас тайно обвенчал бы священник,

облачённый в мусульманский чапай, в то время,

когда мулла свежевал барана

и готовил шашлык во славу Аллаха.

И был бы скромен и тих наш стол

на земле неупокоенных душ…

На плечи бронзового Ататюрка[4],

отлучённого от всех божьих домов,

гадят птицы мира –

для них нет различий

по национальности

или религии.

Меня никто не называл дождём…

«Мой дождь», – тихо говоришь ты,

поглаживая мою светлую простоволосую голову

и вспоминая о том,

как давно Божья благодать

не проливалась искристым ливнем,

растягивая дугу радуги,

в твоём пыльном маленьком городке.

Неужели не я буду тебя любить

до скончания века.

Неужели не ко мне

ты будешь идти

по позвонкам и рёбрам своих предков

среди ковыля Иоанна

с армянской лилией в руках

и со сбивчивой речью на обветренных губах…

Мертвецам нет возвращения,

как нам невозможно сделать шаг

навстречу друг другу.

В твоём городе никогда не пойдёт дождь,

а мои иссохшие соски

никогда не будут кормить твоё дитя.

Мы превратимся в молитву и проклятье,

усмиряя скорбящий дух плотью.

И опрокинутые горы будут плакать магмой.

И будут плакать Христос и Мухаммед,

прижавшись друг к другу в храме,

над куполом которого

спорят с небом

Крест и Полумесяц.

И будем бесслёзно плакать мы,

боясь хулы и сокрывая тоску,

по разные стороны границы,

пока Господь не сотрет всё,

чтобы нарисовать новую картину мира.

[1] Карс – город в Турции, административный центр ила Карс. В X веке – столица Багратидской Армении. С 961 по 1064 годы – столица армянского Карсского царства. В 1878 – 1917 гг. Карс – центр Карсской области Российской империи. Окрестности города активно заселяли русские переселенцы – в частности, молокане. В 1920 году Карс был занят турецкими войсками. По Карсскому договору 1921 года вошёл в состав Турции. Под давлением Советской России правительство Армении было вынуждено подписать Карсский договор.

[2] Месроп Маштоц – (361/362 – 440) – лингвист, создатель армянского алфавита, основоположник армянской литературы и письменности, национальной школы и педагогической мысли, просветитель, миссионер.

[3] Храм двенадцати апостолов – древний армянский собор в Карсе (10 в.), превращённый позже в мечеть.

[4] Кемаль Ататюрк – (1881 – 1938) – османский и турецкий реформатор, политик, государственный деятель и военачальник; основатель и первый лидер Республиканской народной партии Турции; первый президент Турецкой Республики.