vika-chembarceva-1-1

Поэзия диаспоры

Вика ЧЕМБАРЦЕВА (МОЛДОВА)

Поэт, прозаик, переводчик, ведущая рубрики «Ближние зарубежья» литературно-художественного журнала «Русское Поле» (Кишинёв). Член Ассоциации русских писателей Молдовы (2009). Член Союза писателей Москвы (2011). Участница Форумов молодых писателей России (2009-2012), V-VI Международного Форумов переводчиков и издателей (Ереван, Армения, 2011-2012), III Международного Фестиваля «Литературный Ковчег» (Армения, 2012). Лауреат Международной литературной премии «Серебряный стрелец 2010» (Лос-Анджелес, 2010), 8-го Международного литературного Волошинского конкурса (короткая проза, 2010), V международного конкурса молодых российских поэтов зарубежья «Ветер странствий» (Рим, 2010), Поэтического конкурса им. С.И.Петрова – 2010, казахстанской литературной премии «Алтын Калам-2011» в номинации «Иностранная литература», участница Супертурнира международного конкурса поэтов «Пушкин в Британии 2011», дипломант и финалист литературных конкурсов и фестивалей: Литературной премии «Белый Арап» (короткая проза, 2010, Кишинёв), Литературной премии им. В.П.Астафьева (2009), II международного Гриновского фестиваля «АЛЫЕ ПАРУСА» (2011), международного литературного конкурса «Литературная Вена – 2011» и других. Переводит поэзию с армянского, таджикского, румынского языков. Живёт в Кишиневе (Молдова).

ИЗ ЦИКЛА «ПИСЬМА В СЕЗОН БЕЗВЕТРИЯ»

POST SCRIPTUM. ВОЗВРАЩЕНИЕ

тонкий луч бледного солнца

скользит по лезвию нарисованного ножа.

сегодня никто не придёт.

за стеною художник

с именем похожим на иероглиф «мир»,

заключает в прямоугольник холста

задержавшуюся в мгновении вечность.

движения его кисти

изящны и точны,

как движения бамбуковых палочек,

подхватывающих рисовые зёрна

с плоского синего блюда.

ты приходишь нечасто.

деревянный верстак на веранде

отвык от работы и рук.

камень с вросшей пружиной

похож на сердце,

изъеденное червем сомнений.

мутные стёкла окон и пылинки –

пепел выгоревшего лета,

оседающий на веер оборванного крылышка

мёртвого мотылька.

того что было –

никогда не вернуть.

ты думаешь о том,

больно ли кукле с застывшим лицом

не знать,

что такое любовь.

ты куришь.

дым вьётся,

как кровь из вскрытых в воде вен,

как шелковые ленты,

как тайны и желания,

привязанные к воскресшему фисташковому дереву

у могилы библейского пророка –

сбудется лишь то, чему суждено быть.

ты закрываешь глаза –

мальчик, заблудившийся

в зеркальной лавке восточного базара.

как знать, в каком из отражений ты – настоящий?

тихо падает снег

одинокий и затерянный в ветре, как в небытие.

если времени нет,

куда уходит то, которое между нами?

/где-то

на краю августа/

КРЕСТОВОЗДВИЖЕНИЕ

Недолговечная вычурность пластиковой

архитектуры в романском стиле

делит бульвар

крест накрест

на то, что было до

и другие ноты.

Дерево

сросшимися стволами

похоже на длинные раскинутые

женские ноги,

упирающиеся в небо шелестом.

Три кошки –

серая, чёрная и рыжая –

сквозь плотно сомкнутые веки

видят один общий сон

в сепии

тёплых разреженных

лучей уходящего лета.

Рассыпанные листья,

распадающиеся листы

календаря,

поливальная машина и

сборщики мусора

на краю тротуара.

«У меня не было

ни одного романа со студенткой» -

затягивается новой

университетский профессор.

Сожаления в надежде,

начало семестра.

Я покупаю букет

жёлто-белых алистромерий

и настырная бабочка

садится опадает садится опадает садится

на краешек моих солнечных очков.

Я пишу тебе, как

тронутый охрой кленовый лист

перелистывается воздухом

ровно трижды,

прежде чем с замирающим

вздохом

коснуться

асфальта осени..

..и каждый из нас

продолжает движение

только к своей Голгофе.

/в День Воздвижения Креста,

Кишинёв,

твоя_я/

РАЗДЕЛЁННОСТЬ

чайки нашего отчаяния

в точке окончания

так и неначавшегося –

птица с подбитым крылом

безветрие

золотистая округлость сентября

тени бледнеющего солнца

на восходе и закате

восхождение к

и падение в

пустоту

восхождение и падение

восхождение

и падение качнувшегося неба

нёбо

запоминающее

терпко-солоноватую влагу

смуглой впадинки обветренной ключицы

в перемежающихся бликах

звуках

остывающего моря

расставались

и возвращались

возвращались

и любили

л

ю

б

и

л

и

невесомо

невыносимо

настойчиво

нежно

расстояние равное вдоху –

разделённость равная непостижимости

молчание глубиною в приступ задушенного крика

с привкусом головной боли

чайки нашего отчаяния

на горизонте между

было и никогда уже..

не пей для меня

песен

с чужих губ

/сентябрь,

Аккерман/

НИКО

В тот год

старики оставляли автограф любви

на пергаменте памяти дряхлой.

В тот год

молодые

упившись до дна

искушенностью ложной

усердно транжирили совесть до чувства вины.

Безволие зрелых

в тот год

решало начать с понедельника новую жизнь.

Тем летом

движение соков лозы прекращалось

задолго до листьев

и гроздья

иссушенных солнцем безветрия

ягод

ссыпались в ладонь виноградаря

каменной скупостью слёз.

Той весною

Писания девственниц юных

касались

канонов невинности рта

до момента

пока чужеродный язык не проникнет

приникнув к глубокому

нежному нёбу.

И грешницы

траур носили по тем временам

когда непорочная мысль

зарождалась пречистым сознаньем.

В ту осень

он тайное имя её обнаружил

средь пёстрого гомона звуков.

Она же его называла

не больше, чем братом

в лавандовом поле

не меньше, чем ангелом страсти

отрезавшим ухо

с портрета

что незавершенным остался.

Той осенью

выла собака цепная под сводом моста

на голое небо с мерцавшей

брюхатой луною.

Надкушенных два абрикоса

бледнея в осеннем свеченье

катились упруго под гору

и тихо скрипели в безветрии

петли

на райских вратах.

/такого-то года, такой-то просроченной даты какого-то там января – неразборчиво

подпись

тво_я/