gazizova-liliya-2016-1-1

Поэзия метрополии

Лилия ГАЗИЗОВА

Родилась в Казани в семье профессора истории. Окончила Казанский медицинский институт и Московский Литературный институт им. М. Горького (1996), училась в аспирантуре Института мировой литературы РАН. Шесть лет проработала детским врачом. Автор десяти книг стихотворений, изданных в Москве, Казани, Польше и Румынии. Предисловие к первому сборнику написала Анастасия Цветаева. Публиковалась в журналах «Знамя», «Дружба народов», «Октябрь», «Арион», «Нева», «Современная поэзия», в альманахах «Простор», «День поэзии», «Московский год поэзии», «Паровоз» и других. Составитель антологий русской и татарской поэзии Татарстана, переводчик татарской поэзии на русский язык. Лауреат нескольких литературных премий. Дипломант Всемирного поэтического конкурса «Эмигрантская лира» (2015). Участник международных литературных фестивалей в Македонии, Бельгии, Франции, Польше, Румынии, Турции, Черногории, Армении, Молдове, Эстонии. Организатор Международного поэтического фестиваля им. Н. Лобачевского (проводится в Казани с 2011-го года) и Международного Хлебниковского фестиваля ЛАДОМИР (проводится в Казани и Елабуге с 2012-го года).

Верлибры замечательного поэта Лилии Газизовой прочитываются на одном дыхании. Невозможно не сопереживать этому естественному, органичному движению живой речи, свободной от подавляющего большинства условностей, отформатированного рифмой и строгой метрикой поэтического языка. Может быть, всё дело в том, что перед нами тот редкий случай, когда ощущаешь настоятельную, насущную необходимость именно такой ритмической организации верлибра, внутренне соглашаешься с автором. А может, «тайна шкатулки» в том, что всё, о чём пишет автор, одновременно, и узнаваемо, и незнакомо. Незнакомо, потому что застаёт врасплох, беспокоит, ранит. И самые обычные, казалось бы, вещи становятся экзистенциальными сущностями. А это и есть признак подлинной поэзии.

О. Г.

* * *

Мама не смотрела на меня,

Зато повторяла часто:

– Ах, если б…

И задумывалась о чём-то.

Я насчитала однажды

Семь «Ах, если б…» за день.

Так вот,

Мама по дому ходила

И повторяла:

– Ах, если б…

А я не спрашивала,

Что там,

За этим «если б».

Меня не мучает вопрос,

О чём она думала,

Жизнь ответила

На все вопросы.

Просто дочь спросила сегодня:

Почему ты повторяешь

«Ах, если бы»…

ЧАЙ ИЛИ КОФЕ

А.

Ты говоришь нараспев.

Юг России в тебе

Отзывается длинными гласными.

Но это не самое главное.

Из девяти муз

Ты вспоминаешь восемь.

И это неважно ничуть.

Зато мы одинаково

Держим сигарету у щеки

И в тесте смешном

Выбираем не собак,

А кошек.

Хочешь, кубики льда

Мы положим в чай?

Или кофе?

* * *

Мне ни за что

Не выучить

Твой язык.

И не прочитать

Романы твои,

В которых

Много сумерек

И тоски по идеалу.

Ты называешь меня

Женщиной с бэкграундом.

Интересно,

Под каким именем

Ты выведешь меня

В своём романе...

А ещё туда попадут

Мои улыбки,

Перчатки всех расцветок,

Мой укоризненный взгляд,

Который тревожит тебя.

Запомни, эта книга должна

Иметь плохой конец.

Иначе она

Будет плохо продаваться.

РУССКО-УКРАИНСКИЙ ВЕРЛИБР

Откуда у хлопца испанская грусть…

М. Светлов.

Патриотические строки

Не выходили у меня.

Не от того, что

Не прижившимся верлибром

Не откликается

«Любовь к отеческим гробам».

Я простодушно полагала,

Что всякое стихотворение в России,

Есть палинодия,

Оно же и признание в любви

К ней,

И великой,

И нещадной,

И бездольной…

Але чому сьогодні,

Саме сьогодні,

З татарсько-російської тугою

особливо хочу

Я написати нехитрі рядки

Про любов і життя

на великому

Українською мовою...

КАПРИЗНИЧАЙ, СЫНОК

Спи сынок.

Войны не будет.

Ни сегодня и ни завтра,

Никогда не будет.

Я потакать

Твоим капризам стану,

Смешить и утешать тебя,

И смазывать коленки йодом.

Ты вырастешь.

И ты поймёшь меня.

Боюсь, поймёшь меня.

Капризничай, сынок.

* * *

Когда человек умирает ,

Изменяются его портреты.

А. Ахматова

Не портреты меняются.

Меняемся мы.

Я меняюсь.

Дышать хочется

Тихо-тихо,

Чтобы никто не услышал.

– Люби меня, люби меня…

– Любила тебя, любила тебя…

Слова,

Синяя рубашка,

Старый мобильный телефон.

* * *

Люби меня ситцевой,

Джинсовой, бархатной,

Люби меня в воду опущенной,

Или со смеху умирающей.

Люби меня сильной

И слабой люби меня.

Люби мои перчатки вечные.

Ещё больше люби без них.

Пообещай, пожалуйста,

Что и чужой меня будешь любить.

* * *

Р.В.

На лекциях твоих

Сидеть, волнуясь о своём.

Разглядывать черты твои

И вслушиваться в голос.

Начало сентября.

И всё же лето.

Но я уже люблю

Осенний месяц первый

За летнее развитие

Моих событий.

Итак,

На лекциях твоих сидеть,

Волнуясь о своём.

Ты вовлечён в моё волненье.

Какие сосны за окном!

Детали встреч

Важны и не важны.

Погода к нам благоволила.

Не то, чтоб солнце

Нас всегда сопровождало,

В том не было нужды.

Мы друг для друга

Были светлячки.

И темнота не наступала.

На лекциях твоих сидеть,

Волнуясь о своём.

И больше нету городов

Ни икс, ни игрек,

Есть только город зет,

Рябин в нём больше,

Чем других деревьев.

Мы вольно нарекли её

Славянским виноградом красным.

Молчание и речь чередовались.

Мы успевали ближним-дальним

Раздать долги.

Любезностью ответить

На любезность

Не ведавших о нас.

… Рассвет был ночью.

Нас не стало,

Распалось неизбежно…

А я упрямо продолжала

На лекциях твоих сидеть,

Волнуясь о своём.

* * *

Город течёт как река.

Город течёт на восток.

К рассветному шару.

Странные люди

Русло его,

То и дело, меняет.

А город ни о чём не ведает.

Не знает и живёт.

Не знает и влюбляется в рассвет.

Пора бы исследовать

Явление это –

Течение города.

* * *

Во мне ещё ночь,

А ты рассветом переполнен.

Ты жаждешь дня

И хочешь быть героем.

Боишься проиграть.

Я старше,

И привыкла к пораженьям.

Ладно. Иди.

Совершай свои подвиги.

Только оленей не убивай,

Пожалуйста.

* * *

Я хотела бы,

Чтобы сугробы

Были выше меня.

Я хотела бы закатить

Кому-нибудь истерику.

Я хотела бы

Разогнаться на своём автомобиле

До трёхсот километров

(Начальная скорость самолёта).

Но исправно дворники метут,

Машины снег вывозят.

Гидрометцентр

Облачность обещает.

А я не плачу.

Дмитрий Евтушенко. «Москва. Пустырь в Замоскворечье». Холст, масло. 2014 г.