rein-evgeny-2015-3-1
Поэзия метрополии
Евгений РЕЙН
Поэт, эссеист, прозаик, сценарист. Родился в 1935 году в Ленинграде. Лауреат множества премий, в том числе Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства (1996), Пушкинской премии немецкого фонда Альфреда Тёпфера (2003), Государственной Пушкинской премии Российской Федерации (2004), Российской национальной премии «Поэт» (2012).
О творчестве Евгения Рейна, кажется, сказано уже всё, что можно было сказать. И всё же поэзия Рейна необъятна и неизъяснима, как сама жизнь, в её великолепных и убогих подробностях, как время, то «немеющее», то громыхающее, то тихо исповедующееся. Во всех своих тембрах и тональностях, во всех противоречиях, во всём сопряжении трагического и прекрасного. Есть жизнь, есть время и есть Поэт, их летописец и хранитель. Поэт эпохи и Поэт-эпоха, продолжающий на радость читателю созерцать, размышлять, творить. В настоящей подборке представлены избранные стихи автора последних лет.
О. Г.
ПОЭЗИЯ
Памяти Георгия Адамовича
Зашли в кафе. Он заказал коньяк.
Под вечер фонари уже сияли.
За столиком уселись кое-как,
и мы свою беседу продолжали.
«Поэзия, дружок, совсем не в том,
чтоб выкрикнуть, ревнуя и переча.
Она – намёк, а не роскошный том,
скорее не свидание, а встреча –
такая, как сейчас у нас с тобой
за этим столиком, в соседстве с баром.
На улице ты видишь проливной
дождь пополам с парижским всем угаром.
Так выпьем за поэзию. Она –
нечаянный и незаконный отблеск,
ещё полуоткрытая страна,
внезапного распада одинокость.
Я знал таких, немногих, перечесть –
хватает пальцев на руках. Однако
поэзия – письмо, шифровка, весть
от скрытого за тучей зодиака».
Мы выпили. Оркестрик заиграл.
Тьма утвердилась. В зале сникли тени.
Жизнь продолжалась, точно скромный бал,
всегда готовый к новой перемене.
2014
ФИЛОСОФИЧЕСКОЕ
На Басманной сумрачно и тихо,
флигелёк снежком подзанесло,
только громыхает повариха,
попугай кричит – ему назло.
Отложив Паскаля и Монтеня
и плеснув лафит себе в бокал,
так он и сидит в уединенье,
эту ночь и вовсе он не спал.
Над Москвой Рождественское утро,
долетает колокольный звон,
отложив чубук из перламутра,
он сидит – и зол и воспалён.
Завтра выйдет номер «Телескопа»,
вскоре попадёт он в Петербург,
и его не выручит Европа,
не поможет даже Демиург.
Что-то будет. Что-то всё же будет,
может быть, накликал он беды…
Что же… Время всех и вся рассудит,
оправдает страсти и труды.
А пока, послать бы за лафитом
и задёрнуть шторы. Где табак?
И не быть недвижным инвалидом,
и прибрать в квартире кавардак.
И поспать, поспать бы, отобедав,
всё ж ему не худший жребий дан.
В дверь стучат. Наверно, Грибоедов,
он сегодня едет в Тегеран.
2014
ПАМЯТИ ЛЕОНИДА ВИНОГРАДОВА
В государстве Гана есть своя богема?
И ты ушёл, слагатель поговорок,
к богеме Ганы, в ленинградский тыл,
раздвинул свой неотвратимый морок,
дверь на цепочку старую закрыл.
На Пушкинской, а может, на Галерной
тебя я повстречал в последний раз.
С тех пор и вьётся холодок неверный,
с прорехой совмещается рассказ
о том, как жили, где и как бывали
и Уфлянд, и Красильников, и ты,
что делали в вагоне, на вокзале,
в толпе, средь безразличной суеты.
В корыте сколько б ни было корысти –
не нам её оттуда доставать.
Ах, Лёня, Лёня, я без укоризны,
воистину хочу тебе сказать:
ведь лучшее, что было, – белой ночью
стояли мы на Троицком мосту
и понимали, видели воочью,
как солнце набирает высоту.
2014
ЗАПОЗДАЛЫЙ ОТВЕТ
И. Б.
Замёрзший кисельный берег. Финский залив. Кронштадт.
Здесь мы с тобой гуляли, покуривая «Кэмел»,
месяц за месяцем, год или два подряд,
здесь под закатом, что багровое пламя пенил.
Жизнь разбегалась. Атлантика шла «на Вы».
Дядя Сэм и Кремль грозили атомной бомбой.
Лавр остролистый, не стоивший головы,
всё ещё медлил внутри пустоты утробной.
Вот в Роттердаме в гостинице «Гранд-Централь»
я тебя встретил, и мы заказали «Бушмилл»,
но размыкается времени вертикаль
и упирается в воздух – просторный, горячий, душный.
Ангелы вдалеке
галдят, точно высыпавшие из кухни официанты.
«Жизнь – это кросс, без пальто, налегке,
только над финишем глухо басят куранты.
Жизнь – это рифма, это цезура, друг,
ямб шестистопный – александрийский прочерк,
брошенный с яхты спасательный лёгкий круг,
голая муза под одеялом строчек.
Пальцы в табачной ржавчине, кариатиды дней,
ось Полярной звезды, стоптанные ботинки,
чаша, змеёй обвитая, тем она нам видней,
что продаётся, как молоко на рынке.
Слушай, смотри и падай под похоронный марш,
что нам Шопен, даже Вергилий в передней,
эту помаду по жадным губам размажь,
всё это прах по сравнению с небом бредней».
2014
Валентина Жолудева. «Без названия».