2018-4-1

Поэзия диаспоры

Григорий ОКЛЕНДСКИЙ (НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ)

Родом из Белоруссии. Школьные годы прошли в Гомеле, незабываемые студенческие – в Ижевске, а лучшие – в Новосибирском Академгородке. Многие годы занимался автоматизацией научных исследований, а также разработкой информационных систем здравоохранения. Кандидат технических наук. Более 20 лет живёт и работает в Окленде, где работа в области информационных технологий сочетается с любовью к поэзии и путешествиям. Автор поэтических книг «Время собирать...» (2010, Ижевск) и «Время стихов» (2014, Москва). Член Союза писателей XXI века. Автор многочисленных публикаций в сетевых и бумажных изданиях в России, Беларуси, США и Бельгии. Финалист 7-го Всемирного поэтического фестиваля «Эмигрантская лира» (2015), 3-го Международного поэтического фестиваля «Дорога к Храму» (Израиль, 2018).

Жизнь на краю света – даже не в овеянной легендами Австралии, а в непредставимой и непрочитанной Новой Зеландии, вероятно, и наполняет остротой ностальгического чувства и стихи Григория Оклендского. Ветры двух океанов сталкиваются над этими вечно зелёными холмами, над гаванью, где корабли греются у причала – романтика путешествий просится в стихи, но вытесняется устремлённостью души к прожитому и пережитому в юности. Эта устремлённость и определяет искренность прямой стихотворной речи автора, признающегося, что память – полноводная река!

Д. Ч.

МЕЖ ДВУХ ОКЕАНОВ

* * *

В нашу гавань заходили корабли,

Швартовались, грелись у причала.

Вдалеке от неулыбчивой земли

Им хотелось жизнь начать сначала.

Чтоб высоким был морской прибой

И океанические волны

Борт не накрывали с головой,

А касались с легкостью проворной.

Чтоб покой и мир венчал пейзаж...

В праздник – фонари похутукавы,

Украшая местный антураж,

Радовали лакомой приправой.

Чтобы устремлённое вперёд

Время нас щадило и прощало.

И с годами каждый новый год

Означал, действительно, начало.

Память – полноводная река,

Возвращает к дальнему истоку,

Где осталась детская страна,

Разочарований вкус жестокий.

Где по лужам мелким – корабли,

Будто настоящие фрегаты,

Уплывали с крошечной мели

В мир огромный, взрослый, необъятный!

И вернувшись на круги своя,

Обретая мудрость и терпенье,

Поклонились вечным островам

И судьбе, что вынесла теченьем...

* * *

Вот и стали мы на год мудрей

Вдалеке от родимых корней.

И на новой земле прижились,

И уверенно тянемся ввысь...

Тянем шеи до хруста в спине

И летаем… летаем во сне.

Налегке возвратимся домой,

Где искрится костёр молодой.

Где любимый немеркнущий взгляд

Освещает дорогу назад...

И, умывшись скупою слезой,

Обернуться другою судьбой...

И опять эти годы прожить...

Но вот как? У кого бы спросить?!

ЧТО ДОРОГО...

Ни гроша ты не оставишь за душой.

Ничего не унесёшь в далёкий край.

Всё, что дорого, раздай пока живой –

Раздари, оставь внучатам, разбазарь.

Память, как крупу, перебери

И по зёрнышку отдай на семена.

По крупицам ту девчонку сотвори,

Что была в тебя когда-то влюблена.

Обойди пешком священные места.

Не забудь отдать последние долги.

Над могилой мамы разомкни уста –

Только не обманывай, не лги.

Успокой свою печаль в закате дня,

Под покровом ночи надышись травой.

Не прощайся, ибо, даже уходя,

Оставляешь в небе росчерк озорной.

ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ

Невинным жертвам...

Земля стряхнула город гордый с плеч.

И стёрла в пыль.

Бетонный зверь вонзил коварно меч.

И день убил.

Сдавил тела людские хваткой мёртвой.

Спустилась ночь.

Остановилась жизнь. Бесповоротно.

Кому помочь?!

Стонали люди и метались тени.

Армагеддон.

Молились, засыпая во спасенье.

Последний сон.

Остолбенело небо в чёрных тучах.

Кого спасти?

Бог милосердный! Никого не мучай.

И всех прости.

ИЗ ЮЖНОГО ПОЛУШАРИЯ...

Как грустно сознавать – весны не будет...

К нам осень возвращается весной.

И сердце будоражит, но не будит

Её приход, отмеченный строкой.

Ложится слово, смешанное с кровью,

На скатерть пожелтевшего листа.

Рифмуя, вопреки всему, с любовью –

Пишу тебе из Южного Креста.

А этот Крест, висящий над землёю –

Таинственный... мерцающий огонь...

Смогу ли я вечернею звездою

Упасть в твою раскрытую ладонь?

НЕ ПАРАДНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Не суетись, не мельтеши.

На всём скаку стреножь гордыню.

Пусть сигаретный дым остынет.

Ночь успокоится в тиши.

И чай покруче завари,

И вспоминай... Пусть память колет.

И тенью – бумеранг к застолью.

Всё возвращается, старик!

И одиночество души

Не возводи в размер страданья.

Таков был замысел витальный.

Такая плата... Ведь грешил?

Узнай себя во взрослом сыне,

На равных с ним поговори.

Когда зажгутся фонари,

Мы встретимся. На середине.

Живи открыто, не по лжи,

И пусть рука не оскудеет

И сердце бьётся на пределе,

Одолевая виражи!

Свободным над землёй пари,

Расписывая небо фресками,

Несовершенными, недетскими,

Не признанными до поры...

Чей голос арфою журчит,

Как детский сон, давно забытый?

И я войду в его обитель,

Бесстрашно выбросив ключи.

ТРИ ЖЕНЩИНЫ...

Эта женщина... разлюбит и не мучает.

Не напоминает о себе.

Иногда мелькнет строкой летучею,

Ласточкой в распахнутом окне.

А другая женщина – хорошая...

Мучает, любовь свою даря.

Жертвует собой, ломая в крошево

Горы голубого хрусталя.

А ещё есть женщина ревнивая...

Извелась, измучилась тайком.

Утекла любовь её красивая

Тонким пересохшим ручейком.

Три судьбы, три зеркала, три женщины...

Так похожи – на одно лицо...

Как узнать, с кем встреча нам обещана

На земле, свернувшейся в кольцо?

СИЗИФОВ ТРУД

Я б хотел увидеть сон. Будто я, живущий клон, по другой пошёл тропе, что у камня на развилке, поменял бы всё в судьбе с легкомысленной ухмылкой. И другая улыбнулась мне удача на пути, а возможно, всё б вернулось на круги... круги свои. И, случайно повстречав самого себя однажды, ночи напролёт бы каждый говорил о прожитом – убеждая и ревнуя, и трезвея, и волнуясь... Без оглядки «на потом». Беспощадно, без прикрас, сам с собою – пробил час!

И не истиной бумажной, а всем опытом души – понял я, что жизнь прекрасна та, которую прожил! Что нельзя соединить две судьбы в тугую нить! Где густая тень от пальмы и сугробов тишина. Океана лик овальный, и подснежников страна. Вырвать горькие страницы, черновик переписать, улететь за Синей Птицей – то ли к морю, то ли вспять... в юность, где тебя не ждут, не дано – Сизифов труд...

Нету сна. И нету клона. Я иду – наверх, по склону...

ВОСПОМИНАНИЙ ТОНКОЕ РУНО...

А молодость... Всё дальше, всё нежней.

То призрачней, то явственней, то глуше...

Ничто её теченья не нарушит –

Лишь памятью встревожится моей.

Лишь рано поседевшие виски

Всё помнят город, пахнущий полынью,

Где мы с тобою не были близки,

Но дышим той влюбленностью поныне.

А молодость... Всё выше, всё светлей.

Не разгадать, не воротить, не сбыться...

И осень пожелтевшие страницы

Метёт к ногам уснувших фонарей.

Воспоминаний тонкое руно,

Как облачко, плывёт за мной и тает...

Прощается, свободу обретает,

Но не звенит натянутой струной...

А молодость... Всё старше, всё мудрей.

Пытается догнать и приголубить...

И голубок тебя целует в губы,

А губы тихо шепчут: «Дуралей...»

ВРЕМЯ СТИХОВ...

Думы ночные январского лета.

Дымчатый след облаков.

Море качает бездонное небо.

Время стихов...

Память моя растревоженной стаей

К дальним просторам летит...

Что вспоминаешь, когда наступает

Время уйти?!