2018-2-1

Поэзия диаспоры

ДЕБЮТ

Илья ПОКЛОНСКИЙ (БЕЛАРУСЬ)

Родился в 1999 году в Минске. Учился в СШ №19 и в лицее №2. Сейчас – студент юридического факультета БГУ. Публикуется впервые.

Илья Поклонский молод. И как стихотворец, и как человек, он в начале пути. Недостаток житейского опыта и недостатки опыта литераторского – очевидны. Стилистические неточности, сомнительные словообороты, нарушения метра и ритма, связанные с неточным ударением, видны невооружённым взглядом. Он ещё в поисках своей, незаёмной, интонации, своего голоса. Романтические страсти в его, тяготеющих к балладности, стихах пока отдают юношеским мировосприятием. Ему нужна школа. Но при всём при этом, в текстах подборки присутствуют образность, экспрессия, искренняя взволнованность. Первая публикация – только аванс, надежда на то, что необходимые обретения не заставят себя ждать.

Д. Ч.

НА ВЕТРУ

* * *

Усталый, зябкий, тусклый свет от лунного огрызка,

Отметины холодных звёзд в поблекшей пустоте,

В железной дождевой трубе рыдает ветер-призрак,

В ослепшем свете фонаря чернеет чья-то тень.

Устало смотрит небо вниз незрячими глазами,

Струится отсвет фонаря в осенних луж стекло,

Кто в этом свете на углу, как изваянье, замер?

Он всё стоял, и я стоял, и только время шло.

И только вниз глядела высь в мерцании алмазном,

И листья жёлтые неслись со свистом мимо нас,

Я робко в лужу посмотрел и в отраженьи грязном

В ней чистый отыскал один единственный алмаз.

Погас фонарь, исчезла тень, лишь я один во мраке,

Ищу алмаз в сплошной грязи и слышу, как вдали

Грызут холодный труп луны продрогшие собаки

И лают в грозной темноте, далекой от земли.

* * *

Я мчал в грозу и в ночь на лошади взбешённой,

Холодный ветер дул и щекотал гортань,

Стояла чья-то тень во мгле опустошённой,

Простёрши к небесам сияющую длань.

Носились надо мной в конвульсиях зарницы,

И шум тяжёлых крыл мне слышался в ночи,

И в судорожной тьме мелькали чьи-то лица,

Из глаз слепых струя холодные лучи.

И в блеске надо мной метался древний хаос,

И мчался рой миров во мраке надо мной,

И плащ мой трепетал, как будто чёрный парус,

Как крылья трепетал, вздымаясь за спиной.

А после гром затих, и молнии погасли,

Рассеялся туман, и тени унеслись,

И только рог луны гляделся к звёздам в ясли,

И конь мой тихо ржал в полуночную высь.

Я тише поскакал, я видел, как в долине,

Меж двух огромных скал, безмолвна и слепа,

Как древний звездочёт во тьме стоит твердыня,

Вокруг остатки тел, доспехи, черепа.

Там ветер не шумит, не шепчут нежно травы,

Там птицы не кричат, и только иногда

Усядется сова на чей-то шлем кровавый

И скатится с небес сгоревшая звезда.

Над башнею во тьме извивы белых молний,

И тянутся ко мне из мрака сотни рук,

И мёртвые уста мне шепчут: «Долг исполни,

И нас освободи от наших страшных мук».

И я скачу быстрей к раскрывшимся воротам,

И в грозной тишине смолкают голоса,

И раздаётся глас, он спрашивает: «Кто там?»,

И я, презрев испуг, смотрю на небеса.

И чем мой взгляд туда прямее и бесстрашней,

Тем ярче и плотней сжимаются пучки

Всех молний надо мной, как будто бы над башней,

Огромных злобных глаз вдруг вспыхнули зрачки.

И я скачу туда, шальным ветрам переча,

И я скачу туда, и ржёт, ликуя, конь,

Быть может, обо мне поставят в память свечи,

А, может быть, я сам затеплю их огонь.

* * *

Над пустующим сквером безлунное небо озябло,

Кто-то бродит по тропкам в холодном осеннем дыму,

Ветер, гасящий звёзды и листья срывающий с яблонь,

Что-то шепчет вослед уходящему в мерзлую тьму.

Пёс, бредущий за ним, растворяется в сумерках зыбких,

Пёс уходит за ним в бесприютный безлиственный мрак,

И в клубящейся мгле мне мерещатся отзвуки скрипки

И печальный скрипач, облечённый в мерцающий фрак.

Он играет для звёзд, он играет для листьев осенних,

Для фонарных огней и ворон, открывающих клюв,

И кричащих в простор, где толкутся безликие тени

И всё плачут о чём-то, оплывшие свечи задув.

И несутся над ним неуёмные зимние ветры,

И срывают, как листья, гниющую кожу вещей,

Гасят свет фонарей, увлекая в межзвёздные недра

Силуэт одинокий в оборванном старом плаще.

Кружат всюду ветра, и под звук обезумевшей скрипки

Всё срывается с места и мечутся толпы теней,

Всюду слышится хохот, но нету на лицах улыбки,

И в тумане лишь ветер, да пятна слепых фонарей.

А потом тишина... И смычок не змеится по струнам,

И во мраке лишь чей-то далекий, чуть слышимый плач,

Только стая ворон всё кричит над простором безлунным,

И по листьям увядшим уходит безмолвный скрипач.