otkliki-chitatelei

Отклики читателей

О ЮБИЛЕЙНОМ, 30-М НОМЕРЕ ЖУРНАЛА «ЭМИГРАНТСКАЯ ЛИРА»

Достаю из почтового ящика ничем не примечательный белый конверт. Читаю адрес отправителя – и в душе начинают петь соловьи! Я уже знаю, что находится в том конверте. Открываю со всеми предосторожностями – и вот он! Юбилейный номер «Эмигрантской лиры»! Первый взгляд в сумерках на обложку: палехская шкатулка... Чёрно-красно-золотистая роспись... Несу к свету в дом. Нет, не палех... Это красно-сине-желтая гамма импрессионистов... Немного Ван Гога... Чуть-чуть Гогена... Отзвук Сезанна... И поверх – величайший гений российской поэзии с отнюдь не русскими глазами чуть навыкате и уж совсем не славянскими чертами лица! Здравствуйте, дорогой Александр Сергеевич! Я рада приветствовать Вас в нашем эмигрантском далёко! О, да Вы не один! За Вашим плечом, под обложкой, стоят поэты и писатели нашего вырвавшегося из-под контроля века! Ах, какие славные имена! Но у Вас в друзьях иных и быть не может! Редакторы альманаха под Вашим внимательным взглядом выбирают для публикации работы истинных и преданных служителей литературы.

Начинаю листать сборник. Точно знаю, что мои стихи где-то здесь, но от волнения не сразу нахожу. Ласково глажу странички ладонью. Даже не верится, что Вы приняли меня под своё крыло, Александр Сергеевич! И Ваш тёзка – главный редактор альманаха – тоже не отринул мою поэзию. Странное поэтическое счастье – лицезреть собственные строки напечатанными в книге. Сколько поэтов впервые увидели свои стихи только с высоты небесной, не дождавшись такой радости при жизни земной!

Дорогие редакторы, как хорошо, что уже не нужно «хотя бы умереть, лишь для того, чтоб вышел первый сборник»! Вот и Юрий Визбор грустно улыбнулся с облака, похожего на гитару... Радуется за нас... Вы ведь с ним наверняка знакомы, Александр Сергеевич, и любите под вихри снежные и вой бури послушать «О, моя дорогая, моя несравненная леди...» или «Наполним музыкой сердца...».

Из чего только сделаны поэты?.. Вот я, например, сделана из поэзии Пушкина и Бродского... И ещё из песен Визбора и Высоцкого... Так уж вышло, что поэта во мне выкормили из соски барды Харьковского клуба песенной поэзии имени Визбора. Такая у меня коллективная мамка получилась. Вот я её с тех пор и люблю всем сердцем! А как же иначе?

Но вернёмся под сень «Эмигрантской лиры» и прислушаемся к тем, кто сегодня в ней звучит. Ах, сердце, не спеши так биться! Хотя я тебя понимаю. Ведь стихи Татьяны Вольтской нельзя читать спокойно. Наверное, над Санкт-Петербургом существует вход в тайное пространство не просто написания, но сотворения стихов. И лишь немногим путь туда открыт. Вот и Татьяне отворили... А как же иначе объяснить, что «...алый рот плывёт над улицей / Как флаг неведомой страны...»? И какой слух надо иметь, чтобы услышать, как «горизонт поёт / И дышит, словно бабочкины крылья»? Любуюсь «грозы шелковистой кожей» и воздухом, который «...висит в прихожей, поблёскивая, как ружьё». И рифмы... Рифмы... Самоцветные, сверкающие...

Рядом с Татьяной Вольтской ещё один петербуржец, чьи стихи не нуждаются в представлении: Александр Кушнер. И, тем не менее, в альманахе можно прочесть не только прекрасные стихи этого поэта, но и интереснейшее эссе Геннадия Кацова «о радостной поэтике Александра Кушнера». Меня в этой подборке тронуло очень многое: истинная история золотой стрекозы и гимн Петербургу, хитиновая листва сентября и таинственный крупный план жизни...

С огромным удовольствием читаю рецензии на книги стихов, изданные в последние годы и попавшие в поле зрения «Эмигрантской лиры». Автор рецензий – мой нынешний соотечественник, поэт Даниил Чкония. У нас с ним общая страна проживания и во многом совпадающие взгляды на жизнь. Наслаждаюсь изысканным слогом рецензента ничуть не меньше, чем его стихами, полными мудрой и иногда горькой тишины.

Листаю, листаю... Роскошный очерк поэта и литературного критика Александра Карпенко о творчестве «сребролукого стрельца» Бахыта Кенжеева – одного из «столпов» современной русскоязычной поэзии... И трудно сказать, что мне нравится больше: изумительная лирика Бахыта или то, что критик, как бы он ни старался казаться сдержанным, всё же не может скрыть своего восторженного отношения к творчеству поэта. И это очень подкупает и трогает меня как читателя...

У меня есть смешная привычка: читать в альманахах или сборниках стихов, подаренных друзьями-поэтами, не всё подряд, от первой страницы и до последней, а просто открывать наугад книгу, как получится... И волшебный калейдоскоп начинает вращать свои картинки и рассыпать бесчисленные цветные стёклышки рифм, метафор, эпитетов... И душа поэта мелькает среди пёстрых узоров катренов и воронёной графики строк.

Вот и нынче я действую точно так же. И «Эмигрантская лира» распахивается на подборке стихов Михаэля Шерба, ещё одного моего соседа по эмиграции. Кстати, в этом альманахе мы тоже по соседству. Я уже давно любуюсь великолепной поэзией Михаэля, в которой «из третьего глаза упала на щёку ресница» и «над озером стрекоз застывшие кометы»... А что тут говорить? Тут просто читать надо и вдыхать пиршественную красоту лирики Михаэля.

Моё личное открытие: малая проза Ольги Сухановой (Россия) и Сергея Антонова (Новая Зеландия). Два рассказа – два шока, испытанных мной. Абсолютно ножевые сюжеты, хотя нож фигурирует только в одном из них. Стиль, материал, язык – всё у авторов разное. Но есть одно общее – ощущение, что меня взяли за шкирку, приподняли и швырнули в жёсткие реалии: вот, посмотри, как бывает...

Следую своему принципу случайного выбора страниц (хотя я убеждена, что ничего случайного в жизни не бывает). И, вопреки всякой логике чтения, возвращаюсь к началу альманаха. Искренне удивляюсь, обнаружив в рубрике «Поэты диаспоры» киевлянина Дмитрия Бураго. Потом соображаю: Украина – это ведь диаспора. Начинаю читать подборку соотечественника. И всё! Пропала я... Не могу оторваться. Все стихи невероятно хороши! Вот самая первая строка – и сразу дух захватывает:

Если гору принять за дырявый камзол,

из кармана цедящий тропинку к утру вдоль утёса...

А потом снова волшебство, потому что я попадаю в мой прекрасный Киев, и он дышит в этих стихах, я вижу его контуры, слышу Подол и колокола на Андреевском спуске... И певучий киевский говор...

Начинается город с верлибра, начинается Киев с дождя.

И ещё Оболонь не охрипла, и Подол не молчит уходя.

Начинается город со звука, начинается осень с нуля:

Что по Павловской метит разлука? Что молчат с высоты тополя?

Что на дальних баянах-заборах ветер в пёстрой накидке садов

начинает из скрипа и сора выводить в первый ряд голосов?

Не чудо ли, что такая светлая весточка с моей дорогой родины прилетела ко мне, эмигрантке, именно через «Эмигрантскую лиру»?

Перебираю дары «Лиры»... Такие непохожие друг на друга и такие одинаково чудесные... Мне послан драгоценный дар... Просто так, по почте, в конверте...От Вас, Александр Пушкин! От Вас, Александр Мельник! От Вас, Даниил Чкония, поставившего мои стихи в ряд с другими подборками поэтов диаспоры! Спасибо за изысканную щедрость и заповедное очарование «Эмигрантской лиры»! Она поёт во мне всеми серебряными струнами русского слова.

Эмилия Песочина, поэт, доктор медицины (Германия).

СТИХОТВОРЕНИЯ НИНЫ ГЕЙДЭ СКВОЗЬ ПРИЗМУ МОЕГО ВОСПРИЯТИЯ

Я не поэт и не критик, а простой читатель. Впервые открыв последний номер журнала «Эмигрантская лира», влюбилась в него с первой же рубрики «Поэзия диаспоры». Сразили стихи замечательной поэтессы Нины Гейдэ. Да простят меня за дилетантский отзыв специалисты, не смогла промолчать. Как проницательно прочувствовала меня, своего читателя, поэтесса. Как приятно было осознавать, что автор искренне доверяет мне. Передо мной открылся внутренний мир лирического героя, вернее, героини. Вчитываясь в замечательные стихи Нины Гейдэ, я заметила, что начинаю сопереживать ей и узнавать в ней себя. Понятная стихотворная речь, искренняя и естественная, не вычурная, точная рифмовка, живая интонация – всё это позволяло глубже понять идейное содержание стихотворений. И всё это ничуть не умаляло их идейно- художественных достоинств. Чем проще, тем гениальней. Образность стихов зашкаливает, живые картины ярко предстают перед читателем. Помимо своей воли проводишь параллели со своим внутренним миром. О, как мне близок свободолюбивый дух героя в стихотворении «Белый корабль». У меня, у не поэта, «эх, умчусь на всех парусах, и будь, что будет.» У поэта Нины Гейдэ бесстрашное свободолюбие: «поплывём» «по теченью радости случайной», «пусть случится всё, что суждено»...» «даже если мы пойдём на дно – главное, отплыть посмели». И «путь искусства» для героя «своеволья дерзкая свобода». Героиня жаждет новизны во всём, в ней «открытий страсть неутолима».

Восхищает глубоким смыслом, образностью, изобилием художественно-изобразительных средств и стихотворение «Отражаясь в водных зеркалах». Какие яркие олицетворения: «природа дразнит и морочит», «затеет пляс по-скоморошьи», «кудесит», «день бегущий»… «ищет на убийц его управу». Живой язык стихотворения, приближаясь к выразительному исконно русскому народному, привлекает даже, может быть, неподготовленного читателя. В поисках гармонии, спокойствия, часто человек убегает в свой параллельный мир, особенно на фоне горя и страданий. На мой взгляд, так и героиня стихотворения «Разбег пера – пора прогулок пеших» от реальности, где «душа ...витает» «в шрамах болевых», где «память выцветает», уходит в мир, где «для Вечности слагаются стихи». И там находит внутреннюю благодать « с букетиком ромашек полевых (о, Боже, совсем, как я, читатель!), « где ситцевые платьица трепещут», «осы подбираются к варенью, как сердце подбирается к любви», где «юность… на пути у призрачной мечты», «там время строить – не сжигать мосты»…

Что ни стихотворение у Нины Гейдэ, то это я, то есть читатель, то есть мои мысли, переживания, чувства, стремления – мой мир, мастерски облачённый в поэтические одежды. Вот именно этим подкупило и стихотворение «Уже не таясь сладкозвучно». Да, и «моих сумасбродств поезда отшумели», да, и «по стрелкам часов у любви на запястье» я тоже «непутёвую душу» не сверяю больше, да, и у меня уже взрослые дети, «игрушки состарились», но, самое главное, как лирическая героиня «всё такая же девочка – робость», «девочка-лепет», так и я, то есть читатель, то же самое могу сказать о себе. Как это трогательно – осознавать себя на одной волне с мастером.

По-моему, глубокой ностальгией по Родине, по утраченному проникнуты стихотворения «Есть что-то безнадёжное в раю», «Метели русской письмена», «Детства ларец тяжёл». Я могу ошибиться, но я даже почувствовала дух «сделано в СССР». Может быть, я сама такая, поэтому мне захотелось приписать это лирической героине. «В чужом раю, как и в чужом краю, под каждой розой – ностальгии зуммер». «Всё не то здесь: ни трава, ни листва, ни дожди, ни каштаны, ни зима, ни дома, «праздники не те – застолья, песни», ни друзья, «не тот воды глоток», а , самое главное, «жизнь сама – опрятный закуток, а не просторы… и «слово сокровенное «любовь» звучит не так, как сердце бы хотело». В стихотворении «Метели русской письмена» тоже ностальгия, обеспокоенность «в краю, где души-невидимки», где «метели русской письмена на датский непереводимы», «чужой зимы старинный хлад судьбы меняет изначальность – и жизнь, что вся не в склад не в лад, чем совершенней – тем печальней». Вчитываясь в эти строки, проникаешься даже сочувствием и состраданием к героине. В следующем стихотворении «Детства ларец тяжёл» героиня, находясь в новой стране, задаётся вопросами: «Что же с богатством делать теперь моим, кладом смешным, старомодным моим ларцом в мире, где детство растаяло, словно дым, маска срослась навеки с живым лицом?». Здесь «игрушки совсем не те», и «на ёлке зимней» не зажгут звезду, «и паруса свою алую песнь» не споют. Ах, как бы хотелось героине «последний найти приют» именно там, где «зажгут звезду» и «алую песню споют». В стихотворении «В пенных волнах цветущего сада» как будто делается вывод, что, несмотря ни на что, «жизнь – утряска, усушка, усадка, переварка того, что так сладко с тем, что горестно – впрок, про запас», «жизнь стремится смириться, ужаться...».

Права поэт Нина Гейдэ, когда пишет и о любви на расстоянии в стихотворении «Любить на расстоянии – обман». «Жар виртуальный так лукав и душен, Как будто воду пьёшь сквозь целлофан В иллюзии, что оживляешь душу. На самом деле – губишь день за днём По капельке, не выпитой губами». Я подписываюсь под каждым словом. О, как это правдиво! Часто мы живём ложными ценностями, не понимая, что в нашей жизни главное. Переоценка ценностей происходит обычно либо после трагических событий, либо в силу возраста. В стихотворении «Я была козой» лирическая героиня, кажется, тоже сначала «щипала траву обид», «топталась на месте» и, может быть, даже завидовала стрекозе, которая парила, «отдаваясь сполна веселью». В силу определённых причин, ей удалось сделаться стрекозой и летать над «мхом унынья». Теперь она «мудрец», даже если «накатит зима» и из стрекозы превратится «в зимородка» . Завораживает поэтический язык стихотворений, изобилующий сочными эпитетами, метафорами, олицетворениями, аллитерацией : «легкокрылое лето», «в ладонях солнца петь», «лепестки лепеты лета лелеют», «хватает шпагу юность», «клюкой из подпола грозит обманутая старость – Квазимодо», «жизнь кружи в белоснежном танце»…

В стихотворении «В какие игры мы играем» лирическая героиня «в преддверье третьей молодости». Она свободна от предрассудков, мудра, смела, знает, как «в обход судьбы – сторожевой волчицы» можно щедро черпать радости жизни, несмотря на угрозы обманутой старости. «Мы к юности залезли на чердак – И ярких чувств, как новых кружев к платью набрали, чтобы будни поразить опять на счастье возрождённой модой...». О, как это жизненно! Правдоподобно!

И, наконец, стихотворение «Не сдавайся, молодость, не сдавайся» – это задорный призыв к молодёжи «куролесить», «ошибаться», «дерзать», «в ткани пёстрые» и «в чувства яркие» «одеваться» и, cамое главное, любить. Стихотворная речь, интонация этого произведения помогают прямо представить помолодевшую лирическую героиню. Она сама, несмотря на возраст, полна оптимизма, жизнелюбия, задора. Совсем, как я, то есть читатель. Наверное, это замечательно, когда произведение в высшей степени трогает душу читателя, и от которого он получает истинное эстетическое наслаждение. Поэту Нине Гейдэ, на мой взгляд, это удалось сделать сполна.

Antonina Gureu, преподаватель русского языка и литературы (Испания, Кадис).