Эссе на тему «Что значит быть свободным?» (по кн. Виктора Франкла «Основы логотерапии»)

У нас на сайте представлено огромное количество информации, которая сможет помочь Вам в написании необходимой учебной работы. 

Но если вдруг:

Вам нужна качественная учебная работа (контрольная, реферат, курсовая, дипломная, отчет по практике, перевод, эссе, РГР, ВКР, диссертация, шпоры...) с проверкой на плагиат (с высоким % оригинальности) выполненная в самые короткие сроки, с гарантией и бесплатными доработками до самой сдачи/защиты - ОБРАЩАЙТЕСЬ!

Эссе на тему «Что значит быть свободным?» (по кн. Виктора Франкла «Основы логотерапии»)

                Тема свободы остается актуальной на протяжении многих веков. Нельзя дать однозначное определение этому слову, ведь свобода зависит от человека и от обстоятельств, в которых он находится. Так, например, в отрывке книги Виктора Франкла «Основы логотерапии» рассказано о личном опыте и переживаниях - каждодневном мучительном существовании миллионов заключенных в концлагере. Проанализировав отрывок, я постараюсь объяснить, как отразилась в душе заключенных жизнь в концлагере и что для них значит быть свободным.

         Бывшие узники часто твердят: "Мы не любим говорить о наших переживаниях. Тем, кто был в лагерях, не нужны объяснения, а другие просто не смогут понять ни того, что мы чувствовали тогда, ни того, что чувствуем сейчас". Действительно, современному человеку трудно представить весь ужас, который  пережили те безвестные люди, что находились в заключении. Франкл пишет, что Вторая  мировая война «принесла нам войну нервов и концлагеря». Каждым человеком управляла единственная мысль: сохранить свою жизнь для семьи, которая ждет его дома, и спасти своих друзей. Заключенные, имевшие «волю к жизни», работали за талоны, которые впоследствии являлись отсрочкой от голодной смерти.

Сразу стоит отметить, что люди цеплялись не только за физические нужды. Многие, как оказалось, испытывали потребность в общении, созерцании, обращении к религии. Это как раз таки показывает, что лагерь не убивал всякую духовную жизнь. Так, капо в рабочей партии Франкла был благосклонен к нему лишь потому что чувствовал потребность изливать ему душу (тот слушал его рассказы о любви и семейных неприятностях). Также обо все еще живущей духовной жизни свидетельствуют разговоры о политике, жадно обсуждаемой повсюду. Удивляла и трогала новоприбывших тяга и глубина религиозной веры. «Самыми впечатляющими в этом отношении были импровизированные молитвы и богослужения в уголке барака или в темном кузове запертого грузовика для скота, в котором нас, усталых и замерзших, везли с дальних рабочих участков».

Интересным выступает и тот факт, что, несмотря на умерщвление  нормальных реакций на происходящее вокруг, вынужденную физическую и умственную примитивность лагерной жизни, духовная жизнь могла стать даже глубже. Люди с тонкой чувствительностью, которые привыкли к напряженной интеллектуальной жизни, могли испытывать сильные страдания, но потери их внутреннего «Я» были меньше. Но объяснить это явление можно следующим образом: они могли найти прибежище от окружающего кошмара в богатой внутренней жизни и духовной свободе. «Но мысли были заняты образом моей жены, который представлялся со сверхъестественной остротой. Я слышал, как она отвечает мне, видел ее улыбку, ее открытый и ободряющий взгляд». Такой подъем внутренней жизни давал заключенному убежище от пустоты, отчаяния и духовной бедности его существования, позволяя ему спасаться в прошлом. С усилением внутренней жизни заключенного он начинал воспринимать красоту искусства и природы с такой остротой, как никогда раньше. Иногда под их влиянием он даже забывал свое собственное страшное положение.

Как мы видим, изменения коснулись не только внешней, но и внутренней структуры каждого заключенного.  Жизнь лагерника уже не была прежней, если ему удавалось дождаться поднятия белого флага над лагерем. Исходя из наблюдений за переживаниями заключенных, выделяются три фазы душевных реакций на лагерную жизнь: период, сопровождающий прибытие в лагерь; период глубокого погружения в лагерную жизнь; и период, следующий за освобождением.

Так, характерное состояние первой фазы – шок. Сначала узник испытывает состояние под названием "иллюзия отсрочки". Франк пишет: «Непосредственно перед казнью осужденный впадает в иллюзию, что в самый последний момент он может быть помилован. Мы тоже ухватились за обрывки надежды и поверили, что все будет не так уж плохо.» Позже, когда кроме собственных голых тел оставалось только собственное существование, все иллюзии заключенных были развеяны, многих охватило чувство мрачного веселья. Кроме этого странного веселья, их охватило еще одно чувство: любопытство. Это холодное любопытство выступало в роли самозащиты. Люди стремились узнать, что будет дальше; и каковы будут последствия от того, что их выгнали, совершенно голыми и все еще мокрыми после душа, в промозглый холод поздней осени. Через несколько дней любопытство перешло в удивление, ведь никто не простудился. Узников поражали многие вещи, например, то, как много они могут вынести: десны были более здоровые, чем когда-нибудь раньше, раны не гноились, не смотря на отсутствие должной гигиены, люди с чутким сном, которых мог разбудить малейший шум в соседней комнате, лежали, прижатые к товарищу, который громко храпел над самым ухом - и это не мешало им крепко спать. Заключенный в первой фазе пока не страшился смерти. Даже газовые камеры теряли в его глазах весь свой ужас после первых нескольких дней - в конце концов, они избавляли его от труда совершать самоубийство.

Описанные реакции менялись через несколько дней. Заключенный переходит от первой фазы ко второй: фазе относительной апатии, в которой происходит нечто вроде эмоциональной смерти.  Новоприбывшего мучали более болезненные эмоции, прежде всего тоска по дому и семье, которые он тщательно старался подавить, ведь они пожирали его, а позже вовсе переходили в отвращение: «отвращение к окружающей уродливой действительности». Чувства заключенного, перешедшего во вторую стадию своих психологических реакций, притуплялись. За несколько недель лагерной жизни страдальцы, умирающие и мертвые становятся для него настолько обычным зрелищем, что оно его уже не трогает. Эта бесчувственность помогала ему окружить себя чрезвычайно необходимой защитной скорлупой. Ругань и удары уже не причиняли боли, которую мог принести охранник, который лишний раз мог счесть, что на оборванную истощенную фигуру, отдаленно напоминающую человека, не стоит лишний раз тратить сил, просто кинув камень. Автору это напомнило способ, каким привлекают внимание зверя или призывают к порядку домашнее животное - создание, с которым у вас так мало общего, что вы его даже не наказываете.

«Никакой сон, даже самый страшный, не может быть так ужасен, как окружающая нас действительность лагеря», - вдруг понял Франкл, чуть не разбудив своего соседа, который стонал от кошмаров. Вечное состояние напряжения, соединенное с постоянной необходимостью сосредоточиться на задаче остаться в живых, низводило внутреннюю жизнь заключенного до примитивного уровня. Таким образом, происходила «регрессия» узников.

         Последняя глава психологии концлагеря, как было бы легко полагать, должна была принести безумную радость. Но что же было на самом деле? Заключенные настолько долго мечтали, твердили про себя заветное «Свобода!», что его смысл стерся. «Реальность не могла пробиться в наше сознание; мы не могли представить себе, что это наша свобода», - пишет Франкл. Заключенные вышли на луга, полные цветов, но даже они не вызвали у них никаких чувств. Способности радоваться приходилось учиться заново. Сон, которым не раз были обмануты пленные, наконец, стал явью, в которую так сложно было поверить. В течение этой психологической фазы люди с более примитивной натурой не могли избавиться от влияния жестокости, которая окружала их в лагерной жизни. Будучи свободными, они считают, что могут пользоваться своей свободой жестоко и неограниченно. Они стали хозяевами, а не жертвами сил произвола и несправедливости. Они оправдывали свое поведение перенесенными жестокостями. Но, приложив усилия, эти люди все же постепенно вернулись к банальной истине и поняли, что ни у кого нет права творить зло.  Горечь и разочарование – еще два фактора, грозивших испортить характер бывшего заключенного. Горечь от людей, встречавших его избитым фразами и равнодушным пожатием плеч. Разочарование же приносило осознание того, что у страдания нет пределов, что страдать можно куда сильнее. Тот, ради кого заключенный стремился выжить, человека, воспоминания о котором придавали сил, больше нет. Ему никто не открыл дверь. Освободившиеся не надеялись на счастье, но и к горестям не были готовы.

         И все же вернемся к той фазе, в которой произошло умерщвление реакций узника, где остается открытым вопрос, в чем человек мог найти смысл существования, когда на нем не оставалось даже волос, а было лишь собственное голое тело. Ницше сказал: «Тот, кто имеет зачем жить, может вынести почти любое как». ‘Зачем’ в данном случае и есть смысл существования, и, если он присутствует у человека, то поможет ему вынести любое ‘как’. В конечном счете, тому, кто не видел смысла своей жизни, ни цели, ни стремлений, не за чем было выносить тяжесть своего существования. Главным на этом этапе для заключенного была психологическая гигиена. Заключенный должен был изменить свое отношение к жизни и понять, что на самом деле имеет значение не то, что он ждет от жизни, а то, что жизнь ожидает от него, перестать спрашивать о смысле жизни, а вместо этого понять, что жизнь задает вопросы ему, ставит задачи - ежедневно и ежечасно. Эти задачи и, следовательно, смысл жизни, - разные для разных людей, они меняются от одного момента к другому, составляют судьбу человека, уникальную для каждого. То, как человек принимал свою судьбу и доставленные ею страдания, то, как он нес свой крест, давало ему полную возможность - даже в самых тяжелых обстоятельствах - придать более глубокий смысл своей жизни. Здесь у человека есть шанс либо воспользоваться этой возможностью, либо забыть о ней. По словам Франкла «человеческая жизнь в любых условиях никогда не становится лишенной смысла, и что этот беспредельный смысл жизни включает страдания и умирание, лишения и смерть».

         Опыт лагерной жизни показывает, что у человека есть свобода выбора.  Можно было одержать духовную победу, обратив лагерное существование во внутренний триумф, или можно было пренебречь вызовом и просто прозябать, как делало большинство заключенных. Было достаточно примеров, часто героических, которые доказали, что можно преодолеть апатию, подавить раздражительность. Каждый день, каждый час представлялся случай принять решение, которое определяло, будете вы или нет покорны силам, угрожающим лишить вас самого себя, вашей внутренней свободы; будете вы или нет игрушкой обстоятельств, откажетесь ли от своего достоинства, чтобы втиснуться в стереотип лагерника.

«Мы, прошедшие концлагеря, можем вспомнить людей, которые ходили по баракам, утешая других и подчас отдавая последний кусок хлеба»,- слова Франкла о людях, которые доказывают нам, что, несмотря на всевозможные лишения, единственной вещью, оставшейся у человека, будет его свобода. Лагерь не мог ее убить, ее убивали сами заключенные, отказываясь от внутренней власти над своей моральной и духовной сущностью.

На мой взгляд, быть свободным – это понимать, что у тебя есть власть над своим существованием, оставаться мужественным, полным бескорыстия и человеческого достоинства в жесточайшей битве за самосохранение, брать на себя ответственность за выбор правильного ответа на проблемы жизни.