Сокольское

Живи, Родинка!

Живет на свете человек, который однажды Родинку попытался сжечь. Стряслось это тридцать лет назад, на Покров. Случилась ссора, и этот человек в отместку подпалил дом соседа. Огонь перекинулся на соседнюю избу, от нее на другие дома... в общем в итоге сгорели 49 домов, в самом сердце Родинки. Жарило двое суток, за это время даже успели прибыть пожарные, которые только и делали, что поливали водой избы, которые еще не попали в лапы красному зверю.

Человек этот - Валентина Билетникова. Она была скандальной особой, любила веселую жизнь, а выпивку в особенности. Поджогами она баловалась и до своего “подвига Герострата”, а на сей раз ей удалось отомстить деревне особенно. Ее осудили на семь лет, через три года выпустили по амнистии, и эта женщина поселилась другой деревне, которая имеет соответствующее название: Содомово. Кстати, Валентина заплатила за свое деяние, как и положено на Руси, самым дорогим. Ее сын, черненький (из-за того, что не привык умываться) подпасок, однажды дорвался до колбасы, которую раньше никогда не пробовал и о которой мечтал, и съел ее столько, что скончался от заворота кишок. Сама же Валентина в своем Содомове живет теперь тихо, и, зная, что родинцы, ежели она окажется вблизи Родинки, ее или повесят или просто отвернут шею, старается не высовываться; к тому же она убедила себя в том, что пожар разошелся из-за ветра.

49 домов составляли треть Родинки. Погорельцы или расселились по родственникам, или уехали навсегда, но считается, что именно Покровский пожар стал причиной нарушения правильной жизни деревни. Хотя на самом деле все сложнее.

Теперь в Родинке нет ничего кроме райповского магазина, старых, чудом выживших домов и населяющих их 55 человек. 16 “родинцев” - мужики работоспособного возраста. Большая часть этого воинства заняты тем, что раздербанивают остатки леспромхозовского гаража, выискивая металлы и обменивая его на суррогатную водку. Весь их досуг составляет употребление зелья внутрь и борьбу со страданиями, вызванными либо чрезвычайным количеством выпитого, либо явной нехваткой оного. Сей замкнутый цикл можно было бы сравнить с десятым кругом ада.

Из серой, точнее, чернушной массы сильно выделяются два Николая: Николай Васильевич Петрушков и Николай Павлович Смирнов. Оба не только не пьют, но и стараются сохранять достоинство. А так же, привычным взглядом озирая зловещий праздник бытия, они надеются на то, что спасет их Родинку некое чудо. Глядя на этих русских мужиков, я понял, что для того, чтобы в Родинке не запить, нужно обладать не только мужественным характером, но и поэтическим складом души. И очень странно, что они встречаются редко, друг друга не любят, даже несмотря на то, что их родные деды были братьями. Кроме трезвости (которую Николай Васильевич изредка все-таки нарушает) у них есть еще кое-что общее: бесконечная любовь к Родинке.

Есть в окрестностях Родинки озеро под названием Текун. Оно со всех сторон окружено болотами, но к нему тянется древняя дорога, отсыпанная камнями. Дорога от времени и от воздействия стихии местами размыта и непроходима, а потому Текун почти недоступен любопытному взору. Итак, согласно легенде в здешних заморских лесах поселился некий раскольник, избравший Текун для убежища. Когда он умер, после него осталась дочь Настя, благочестивая и богобоязненная девица. Приютила она раз неких заплутавшихся людей, которые сказали, что они купцы и едут на Макарьевскую ярмарку. Позже люди признались, что на самом деле они “монетчики”, что захватили они царский обоз с золотом, а будут на эти сокровища по матушке-Расее калек, сирых да обездоленных выручать, да крепостных из-под помещичьего ярма вызволять. И одарили Настю сундуком золота за ее честность и добросердечие. Завязалась дружба, “купцы-монетчики” завозили Насте провиант, она же давала приют лихим людям. Но нашелся нехороший человек, который рассказал об этом Настиному жениху Доместию. Естественно, рассказ приукрасили нехорошими подробностями. Тот отправился на Текун разобраться. Друзья, когда вскоре в очередной раз пришли на Текун, нашли Настю мертвой: она была зарублена топором...

Гроб с Настей поместили плавучем острове, прямо в озере, а рядом поставили тот самый сундук с золотом. Говорят, и теперь, века спустя, остров этот плавает по озеру; только тому, кто увидит его, уже не жить...

Разбойничье бытие Родинки - реальный исторический факт. На Текуне на самом деле прятались лихие люди, примышлявшие разбоем на Волге и ее притоке Унже. Началось все это задолго до Раскола и истории с Настасьей, скорее всего, еще в XII веке. Все деревни в округе зарождались непосредственно под влиянием бандитов, в том числе и Родинка, и призваны были они обслуживать бытовые нужды разбойников. Само население Родинки пополнялось за счет боевиков, беглых людишек и захваченных плен девиц.

Сохранилось предание про главаря разбойников по имени Фатеич. При нем была построена не Текуне крепость с оборонительными стенами и двумя башнями на сваях. Примерно в это же время к озеру была насыпана каменная дорога. Однажды царские войска осадили логово бандитов. В критическую минуту Фатеич сначала убил свою любовницу, а после утопил сундуки с награбленными сокровищами. Как ни крути, все опять замыкается на это чертово золото...

История Родинки существовала в написанном виде; в Родинской школе хранился целый альбом с воспоминаниями старожилов. Но, после того как школу закрыли, разобрали и увезли, альбом пропал. Одновременно, как это не смешно, пропала и история.

Бандитское прошлое Родинки в чем-то отразилось и на сегодняшнем дне. До сих пор сюда принято ссылать после отсидки в тюрьме, да и местные “лихачи” тоже порой не гнушаются криминалом, правда мелким. В жизни Николая Васильевича было три ходки на зону, именно за это его побаивается Николай Павлович, сам ни разу в жизни ничего не укравший и никого не обидевший. Однажды в Родинку на поселение определили женщину, которая отбыла срок за тяжкое преступление. Приютил ее Николай Васильевич. С тех пор они живут вместе, в его родовом доме.

Зато Николай Павлович - местное МЧС и ЖКХ. Аварии с проводами, с колодцами и крышами ликвидирует именно он. Мог бы ликвидировать и разрывы связи, но связи в Родинке нет. Стоит в магазине радиотелефон, но в другом селе, которое стоит на большаке, Пелегове, сперли антенну, а потому связаться с Большим миром в случае, если кому-то стало худо, не представляется возможным. Был в родинке официальный староста, но, после того как леспромхоз развалился, он уехала и с тех пор в Родинке царит номинальное безвластье. Ближайшая госструктура, сельская администрация, находится в поселке летняя база, в 8 километрах от Родинки, но из-за отсутствия связи эти километры вырастают многомерно.

Об этом, видно, хорошо знают заезжие бандиты - не благородные, из прошлого, а нынешние беспредельщики. Впрочем, даже этим подонкам некоторое благородство не чуждо. Ворвались как-то они к одной из бабушек в дом, посадили ее аккуратненько на диван и говорят (ее ведь всю трясет с перепугу): “Бабушка, не бойсь, не тронем тебя. Жива будешь, мы только иконки твои возьмем...” Не тронули - и то слава Господу... Других соседей Николая Павловича - семью из двух стариков и их сына - “обслужили” круче: перевязали скотчем да избили. Другой деревеньке, что по соседству, Потахино, не повезло больше: там две старухи были, одна из них иконы родовые пожалела, закричала, пришел зять, так бандюги этого зятя и отправили на тот свет. Вообще по ночам родинцы баррикадируется каждый в своем доме и спрос только с Бога: спасет ли на сей раз, видит ли? На участкового надеяться бесполезно, так он далеко, в полусотне километрах - в райцентре. Отсюда два вывода: 1) спасение человека - дело рук самого человека; 2) ежели пришло лихо - не спасай ничего кроме собственной жизни.

Есть в Родинке еще одна власть, так сказать, экономическая. Некая семья (фамилии не буду называть, ведь дело криминальное) устроила у себя на дому “супермаркет”, торгующий в любое время суток разными продуктами, в том числе и “паленым” спиртным. Та же семья принимает металлолом и расплата идет без использования банковских билетов - емкостями с алкогольной отравой. Для закона эта семья - преступники, для пьющей части деревни - благодетели. Для меня они - купцы, такие были в деревнях и при царе.

Николай Павлович , как и Николай Васильевич, тоже живет в своем родовом доме, простроенном по старинному правилу “из осины на соку” (это когда осина весной наполняется соками - тогда сруб три века спокойно простоит), правда проживает Смирнов один-одинешенек - семью ему создать не удалось. Он еще совсем не стар, ему едва за 50, а в народе у него кличка “Вертолетчик” - Потому что он работал в Пелегове в аэропорту (когда тот еще существовал и самолеты не распродали). Смирнов уже было жил большом городе Екатеринбурге, работал радиотехником в аэропорту - не карликовом деревенском - а настоящем, с авиалайнерами. Но заболели родители, и он отправился на Родинку - помогать управляться со скотиной. Сначала умерла мать, следом - отец (в прошлом году), но возвращаться к большой авиации у Николая Павловича уже не было резону. Прикипел он к Родинке.

Жаль, но Николай Павлович избавился от домашней скотины. Вообще Родинка как-то в одночасье отказалась от коров, в позапрошлом году, и теперь здесь не осталось ни одной головы КРС. Причина банальна: ближайший бык находится в Летней базе, по гравию корову к нему на свиданку не поведешь и, соответственно, крыть скотину некому. А, после того как сдохла последняя лошадь, не на чем стало пахать огороды. Я долго не мог понять, почему вид Родинки так странен, напряжен, и однажды вдруг понял: в деревне нет ни одного стога сена. Прямо как Чернобыль какой-то... Как порой маленькая деталь может нарушить привычный ход бытия!

Одна из соседок Смирнова, Александра Федоровна Трошина - наглядная история Родинки второй половины прошлого века. Она познала не только падение Родинки, но и ее взлет. Был в Родинке когда-то завод, который в свое время фашисты отметили на карте, как объект для бомбежки (правда, они так его и не разбомбили). На заводе из древесины делали уголь, гнали спирт, и изготавливали некое секретное вещество, которое местные называли “порошком”. Шура Трошина пошла работать на завод в войну, в 12-летнем возрасте. Пилила дрова, а, поскольку была маленькая, подставляли ей под ноги чурку - чтобы до козел доставала. За работу платили много: 600 грамм хлеба в день. Из-за завода Родинка прослыла культурным центром, так как здесь были клуб, школа и вообще жизнь кипела не хуже, чем в городе. Трижды в сутки раздавался гудок - в 6 утра, в 2 дня и в 10 вечера - и это правило казалось незыблемым и вечным. Александра Федоровна помнит, как в Родинку приходили побираться нищие, и, когда и спрашивали, откуда эти божьи люди, те отвечали: “Из Радости...” (есть такая деревня километрах в тридцати).

Но завод закрыли, и в Родинке образовалась бригада леспромхоза. Александра Федоровна пошла работать в лес, сучкорубом. Муж ее , Иван Павлович, там же трудился вальщиком. Скромный был человек, но герой: с войны вернулся с двумя орденами Славы. Однажды ее так хлестнуло веткой по лицу, что она потеряла глаз. Детей у них было четверо, двое из них уже умерли. Одни дочь умерла в 26 лет и оставила Александре Федоровне двух внучек; бабушка воспитывала их сама. Ничего, взрастила правильно: девочки теперь выучились на юристов и практикуют аж в Нижнем Новгороде.

Как ни странно, в Родинке живут дети. Их двое. Первая, девочка Даша Ковалевская, учится в школе и возит ее в летнюю базу папа, водитель сельской администрации. Другой ребенок, Максим Смирнов, появился на свет Божий в этом году. Родила его молодая женщина без вредных привычек, Наталья Смирнова. Отец мальчика вредные привычки имеет, а потому Наталья с ним рассталась и приготовилась поднимать сына в одиночку. Даша уже поняла, что такое Родинка и растет с установкой поскорее отсюда ретироваться и вспоминать в “прекрасном далеке” эту Родинку как кошмарный сон. Для Максима Родинка - громадный и непостижимый мир, весь исполненный ожидания и загадок. Получается, она самый счастливый в Родинке человек. Хочется патетически пожелать, чтобы все стали, как младенцы, видеть мир прекрасным и радостным. Но меня, пожалуй, посчитают идиотом.

Вы уж простите меня, господа-товарищи, что написал мрачную картину. Но в сущности Родинка - всего лишь маленький фрагмент большой нашей Родины. Я пишу о нехитром бытии Родинки, но предо мной встают другие деревни и села, коих у нас десятки тысяч. Родинка, скажу прямо, не худшая деревня, так как она еще жива.

Повелители молний

...Слух про некоего “сатаниста”, проживающего в Содомове, почти оправдался. За околицей деревни встретился благовидный дедулька с библейской бородой, собирающий цветочки. При взгляде на него я почему-то успокоился и отвлекся от недавнего происшествия.

Инцидент был таков. Чтобы добраться до Содомова, надо было восемь километров пробираться лесом (я жил в другой деревушке, под названием Родинка), потом немного асфальтом и еще пару километров проселком. В дорогу меня снабдила двумя страхами. Во-первых предупредили, чтобы боялся медведей, которых в лесу развелось шибко много. Во-вторых, что в Содомове имеется “сатанист”, у которого на какие-то таинственные мероприятия регулярно собираются «приспешники».

Медвежьих следов в лесу действительно много, но самих косолапых что-то не попадалось. Выйдя из леса, я в очередной раз убедился, что самый страшный зверь - человек. На асфальте на меня сзади неожиданно спикировали черные “Жигули” - да так, что я едва отскочил. Машина развернулась - и снова на меня, но тормознула за метр до намеченной жертвы, то есть, меня. Из нее вывалились два в стельку пьяных парня: “Мужик, нам выпить охота. Деньги давай!” (уж куда им еще – а ведь один из них за рулем...) Я, естественно, не дал и сказал им, что это криминал (меж тем кроме нас троих никого на дороге не было и надеяться оставалось лишь на себя). Они сели в свое черное авто, вроде как уехали, но через пару минут вернулись, снова вывалились и повторили требование. На сей раз я не стал вступать в дискуссии и молча продолжил свой путь. Они покричали что-то, обложили всеми этажами мата, и снова уехали, сказав, что вернутся - и пристрелят. Остаток пути я проделал с булыжником в руках. Содомово - оно и есть Содомово, думал я, и все время меня сверлила идея повернуть к черту назад.

Так вот, пообщавшись чуть-чуть с библейским старичком, я понял, что вовсе он никакой не сатанист, а просто сектант-дачник. Что-то типа “церкви Христовой”. А также понял, что в самой деревне уже бояться нечего. В общем булыжник я выкинул.

В Содомове я попал на маленький праздник. К сестрам Кудряшовым приехал сын одной из них, Александры Антоновны, Александр, его дочь Татьяна и его внуки Александр и Света. Последние, соответственно, - это правнуки Александры Антоновны и Елены Антоновны. Заехали надолго, на целых два часа. Тут -то я и узнал всю подноготную! Во-первых, про тех двух в черных “Жигулях”: они из соседнего села, Вилежа. Ну, пьют там много, нигде не работают, а поскольку ни властей, ни милиции нет ни в Содомове, ни в Вилеже, немножечко наглеют. В следующий раз мне посоветовали навалять им по самое “небалуйся” - они и отстанут.

Во-вторых, я получил краткое устное переложение содомовской летописи. История Содомова забавна и поучительна. Раньше, еще при Стеньке Разине, жили в здешних краях разбойники, промышлявшие грабежом на Волге и ее притоках. В здешних лесных краях они отсиживались и шумно делили добычу. Самые близкие к Содомову села Гари и Вилеж названы так в честь главарей бандитов, которых звали Гаря и Виля. Говорят, они проложили между селами трубу - и разговаривали по ней, как по телефону. О чем? Наверное, на темы бренности бытия… В самом Содомове, которое лежит аккурат между Гарями и Вилежем, был кабак, куда приходила гулять вся округа. В процессе рассказа сестры, правда, заспорили: одна из них, Александра (старшая) стала доказывать, что раньше столько не пили. В спор вступил сын, Александр; он стал горячо доказывать, что Разин-то как раз был первейшим пьяницей. Александра была все равно непреклонна:

- Нет, все равно мало было пьянки, дак. Алешка да Дмитрий были пьяницами у нас в Содомове, да и то они пили только по праздникам...

Ныне в Содомове нет ни пьяниц, ни разбойных людей. Потому что все население (включая “сатаниста”) составляет 18 человек, и все из них - старики. Те из мужиков, кто, может, и закладывал за воротник, давно утихомирились. Еще здесь в Содомове, в данный момент проживает старушка (ее здесь зовут Валькой), которая прославилась тем, что... сожгла чуть не половину деревни Родинка. Он тоже дружила с выпивкой, с кем-то там по пьяни поссорилась, подпалила дом, а огонь возьми - и перекинься на другие избы. Она сидела за свое деяние в тюрьме, а, когда ее выпустили, определили ей на жительство Содомово - то ли по случайности, то ли по разумению. Живет она здесь тихо, только когда изредка выпьет - орет песни. А так - ничего, вроде устаканилась. Здесь, в Содомове, и своих пожарищ хватает… как природного так и гуманитарного происхождения.

Жизнь сестер Кудряшовых была простой. Родились здесь, так безвылазно тут и живут. Отец сестер умер молодым и мама, ростила в одиночку четверых детей. Выросли, работали в здешнем колхозе “Общий труд”. Потом Елена устроилась в леспромхоз, а Александра так и осталась колхозницей, свинаркой. Младшая сестра родила, как и мать, четверых детей (двое умерли), старшая - одного. Обустроились, повыходили замуж, переваляли родную избу, а через год... соседский мальчик по недоразумению ее сжег. Тот дом, в котором сестры живут сейчас, был куплен в другой деревне и перевезен сюда. Вообще пожары - какое-то проклятие Содомова. Однажды в деревне сгорели сразу семнадцать домов, но их хозяева никуда не уехали и заново отстраивались.

Была здесь школа, она называлась Содомовской; в ней в свое время учился Александр, но и она тоже сгорела 10 лет назад. Да и вообще горит все - и не только в Содомове, но даже в округе: например, от пожара совсем недавно пострадал колхозный ангар, в котором хранилось сено. Чаще всего причина пожара одна и та же: не злодейство (если кто подумал), а… молния. Кара небесная почему-то в особенности полюбила Содомово, и надо признаться, содомовцы не то, что привыкли к разрядам атмосферного электричества, а точнее завели ритуал. Едва только появляется на горизонте свинцовая туча, здесь зажигают перед иконами лампады и читают молитвы Илье Пророку.

Вне зависимости от силы молитвы то и дело убивает овец и коз, разбивает деревья (в Содомове они все повреждены молниеносными ударами), а то и вредит людей. Однажды молния накрыла целую бригаду колхозников, возвращавшуюся с покоса. Когда люди очнулись после внезапного удара, они обнаружили, что две женщины мертвы. Звали их Настасья и Матрена Вели они не то, что праведный, а скорее строгий образ жизни, и карать их было вовсе не за что. Так что содомовцам долго было невдомек, почему пострадали именно эти двое, а потом пришли к выводу, что там, наверху, виднее. И все-таки людские жертвы - большая редкость, так как люди за века существования Содомоского куста деревень выработали иммунитет в разрядам электричества. К тому же здесь сложилось мнение, согласно которому молния вполне управляема. Главное: ее не надо бояться, а то она будто чувствует страх. И еще: на надо произносить “Разрази тебя гром!”, гром может и вправду разразить. То есть, молнией вполне можно повелевать...

Александр, как человек с высшим образованием, объясняет содомовский феномен не мистикой, а географией и геологией. Содомово находится в самой высокой точке района, на горке, к тому же грунтовая вода имеет желтый цвет, что свидетельствует о наличии в ней железа. Вот, Содомово и работает как большой громоотвод. Но есть одна загадка и для Александра: он на понимает, зачем людям вообще нужно было селиться в таком беспокойном месте. А, может, все-таки сначала молнии вовсе не беспокоили Содомово и феномен явился как некая кара? Возможно, это - карма, которую нынешние содомовцы несут за тайные грешки своих предков-бандитов...

Вообще Александр заметил, что слово “Содом” сейчас мало кто понимает, ведь русские, как заметил классик, ленивы и нелюбопытны. Именно поэтому, прочитав в его паспорте о месте рождения, люди никак на эту информацию не реагируют.

Если говорить о жертвах среди скотины, у Ильи Пророка возникли проблемы: в деревне осталась всего одна корова и вероятность того, чтобы она попала под молниеносный обстрел, крайне низка. Корову держит самый молодой из содомовцев, Виталий Федорович Воронин. Впрочем этот “молодой”, всю жизнь честно проработавший трактористом, уже пенсионер. Молодежи в Содомове делать нечего. Даже в Вилеже - и то не разгуляешься и не разживешься. Там есть только начальная школа, в которой обучается семь детишек. Пока существует в Вилеже фельдшерский пункт, где выписываются льготные лекарства. Но старики с этими рецептами ни разу в райцентр не ездили. Далеко, говорят, не привольно. Тем более знающие люди говорят, что там, в райцентре, в аптеках их все равно не дадут. Скажут: “Нету...” А колхозное стадо сократилось до 22 голов. Благо, что само хозяйство еще не ликвидировано; когда-то это было всего лишь отделение совхоза “Пелеговский”, но там все накрылось медным тазом, а здесь хоть и худо, да держатся. Так что все надо познавать в сравнении.

Александр Кудряшов - ветеринарный врач. Он трудился здесь, в Вилеже, и даже два самых лихих для сельского хозяйства года (в середине 90-х) был директором совхоза. Но, когда почувствовал, что сил бороться за жизнь хозяйства нет, он переехал за 80 километров отсюда, в село Дресвищи. Там цивилизация гораздо ближе. Тем не менее родина тянет. Как молнию... Александр убежден, что нет в мире лучше места, чем его родное Содомово:

- Я проехал весь район, и я знаю, что нигде нет такого открытого, хлебосольного места. Здесь и напоят, и накормят, и вообще. Самые гостеприимные. И дружные мы здесь были, как мушкетеры. Кто нас, содомовских, попробует тронуть, - худо придется. Мы и Вилеж били, и Пелегово били. Девиз у нас был: “Защищать друг друга, никому не сдаваться!” Жаль, разъехались все, некому уж за Содомово постоять...

...Два часа пролетели быстро. Родственникам надо было уезжать. Расцеловались как в последний раз. “Ока” весело рассекала содомовское бездорожье - как сущий джип. Над Содомовым опускалась мгла. Женщины молча подождали, пока уляжется пыль, смахнули по скупой слезе и стали гадать, когда гости сподобятся приехать снова.

Отец лиственницы

Сергей Александрович Харитонов родился и вырос в поселке Шомохта, при впадении одноименной реки в реку Унжу. Родители его тоже были “лесными людьми”, только в другой ипостаси: они участвовали в изничтожении леса. Работали родители на лесосплаве, отца-то как раз сплав и погубил: он погиб в молодом возрасте в результате несчастного случая на реке. Сергею был тогда всего годик от роду, отца, конечно же, не запомнил, но, когда вырос, понял, что чем-то надо платить за труд (хоть и тяжелый, но неплодотворный) отца. Он решил не отрываться от леса никогда, но заняться не преуменьшением, а приумножением леса.

Он поступил в Сельхозакадемию, вернулся на родину, и стал работать лесничим в лесхозе. А в 1989 году перешел на работу в лесосеменную станцию - туда, где добывают семена и выращивают деревья. Из своего поселка, в котором жителей осталось совсем немного, он переехал в поселок Летняя база (он так был когда-то назван так потому, что здесь летом отсиживались и пропивали заработанное сплавщики) и теперь живет, считай, по соседству с “яслями” для деревьев. Станция, хотя и является подразделением лесхоза, занимается удивительной вещью: здесь единственное место в России, где выращивают очень редкий вид сибирской лиственницы, которая называется “лиственницей Сукачева”. Причем здесь занимаются лиственницей преимущественно и лишь совсем чуть-чуть, “в довесок”, - сосной.

Здешний вид лиственницы впервые описал немец по фамилии Вульф, но по-настоящему ее исследовал великий русский ботаник Владимир Николаевич Сукачев, автор целого учения о растительных сообществах, фитоценологии. В честь него лиственницу и назвали. В этом глухом углу Заволжья произрастают особенно мощные лиственницы этого вида, потому-то и решили в 1964 году создать здесь лесосеменное хозяйство. Деревья действительно могучие: например плюсовое дерево №17 (“плюсовыми” называют особенно выдающиеся деревья) имеет возраст 170 лет и высоту 43 метра. Плюсовые деревья отбирали долго, и в итоге элитные лиственницы стали не просто истинными царицами леса, но и объектом преклонения (так тщательно их берегут). Их 60 штук, но звание они имеют еще не высшее: они “кандидаты в элиту”. Подлинная элита - всего несколько деревьев.

Работа станции непроста. Сначала надо собрать урожай семян с плюсовых деревьев, потом их нужно взрастить - в теплицах. От каждого плюсового дерева взращивается свое потомство, “клоны”, которые растут на плантациях, расположенных прямо среди леса. Клоны действительно похожи один на другой, они растут рядами, и один ряд отличается от другого порой разительно. Получается, у деревьев разные характеры, как и у людей. Называются эти плантации “архивом клонов”. Вырастить сеянец - работа прихотливая, так как каждому росточку надо уделять столько внимания, сколько и человеческому ребенку в яслях. Маленькие деревца подвержены вредителям, заразам, погодным прихотям, в общем, все у них, как у людей. Именно поэтому Саргей, как начальник станции, живет в непосредственной близости от теплиц - надо по несколько раз в день проверять, все ли в порядке с подопечными.

Каждый сеянец растет в отдельном мешочке, как в колыбельке. Когда он вырастает побольше, достигает возраста 3 года, он уже становится саженцем и как бы из “яслей” переходит в “детский сад”. Его прививают - для того, чтобы он лучше плодоносил, когда вырастет.

Лиственница - дерево удивительное. Ее боятся вырубать промышленники, так как она трудна в обработке, но в старину лиственницу использовали для строений, причем, там, где дерево должно выдержать гниение. Из лиственницы делали фундаменты домов, ворота, колодцы, плотины. Даже в наше время шахтеры используют это дерево для укрепления шурфов и шахт для лифтов. Ведь лиственница даже в болоте легко будет сохраняться лет эдак 300. Из здешней лиственницы построен, например, олимпийский велотрек в Крылатском. Да и вообще это дерево иногда называют “русским красным деревом”. Живица лиственницы помогает при ревматизме и подагре, именно поэтому ее используют в медицине.

Лиственницу долго не добывали из-за того, что она из за тяжести не годилась для сплава (она тонет в воде), оттого-то ей повезло: другие хвойные породы у нас истребляются, а ареал лиственницы не сокращается. Отсюда вопрос: а для чего тогда выращивать лиственницу в теплицах?

Дело в том, что лиственница - идеальное дерево для большого города. Она неплохо приживается в любых условиях, а, то, что она сбрасывает осенью хвою, - просто подарок. Ведь хвоя, получается, работает как фильтр: собирает всякую гадость - и выбрасывает.

Именно поэтому основной потребитель саженцев - большие города, точнее, фирмы, занимающиеся городским озеленением, а так же украшением дач сильных мира сего. А потому станция не просто воспроизводит деревья, а зарабатывает деньги для всего лесхоза и с каждым годом количество сеянцев и, соответственно, доходов от них, увеличивается. В общий объем доходов лесхоза сеянцы и саженцы лиственницы дают небольшой вклад, около 7%. Основной доход все-таки дает древесина, то есть, пока выгоднее вырубать лес, а не выращивать его. Тем не менее каждый сезон на станции строится новая теплица: желающих посадить у себя лиственницу все больше и больше.

И вот, что удивительно: за сеянцами приезжают из других лесхозов, например, из Мордовии. Тамошние лесники рассказывают, что и у них имеются лесосеменные станции, но там почему-то семена проращиваются плохо. В чем загадка, не знает никто. Наверное, Летняя база - особое, отмеченное Богом место. Есть и другое объяснения: здесь работают люди, у которых за деревья душа болит.

Сотрудники станции - три инженера, два лесника и мастер. На сезон набираются рабочие, около 20 человек, которые с весны и до осени закладывают питомники, собирают шишки и ухаживают за кронами деревьев. Зарплаты небольшие. Сезонник зарабатывает в день 150 рублей, инженер получает около 2 тысяч в месяц. Как говорится, не разжиреешь. Супруга Сергея, Наталья, работает тоже в лесхозе - бухгалтером (вообще на Летней базе другой работы и нет). Дочь, Татьяна, - школьница а вот сын Александр учится в институте, на программиста. Когда приезжает на каникулы - сразу в лес идет. Любят отец и сын лес. Сын бы вернулся после того, как окончит ВУЗ, но вряд ли нищему лесхозу (потому что это - госучреждение) нужен программист. Может, когда-нибудь и понадобится, ведь наука приходит и в лес, но сын говорит: “За такие деньги, что тебе платят, я не пойду...” Отец мудро отвечает: “Я и не заставляю. Без желания - это не работа”. Вообще лесные люди друг друга понимают и без слов, но иногда с родной кровушкой хочется и побеседовать. Сергей рассуждает:

- Это судьба... И часто бывает, что в сердцах думаешь: “Да бросить все и уехать куда-нибудь на остров, от всего...” А потом подумаешь: “А что с сеянцами будет?” Да и куда нам от леса деваться?..

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Нижегородская область.