Лысково
Подпортило жизнь Лыскову водохранилище, болото, в которую превратили Матушку-Волгу великие преобразователи. Лысково стоит несколько вдалеке от реки, и до строительства плотины под Чебоксарами город был окружен озерами с чистейшей прозрачной водой и заливными лугами. Однако человеческий гений настроил систему дамб, превративших пойму в нечто безобразное и бесполезное. А над всем этим ужасом застыл “сухопутный” порт, к которому подходит разве что паром, связывающий Лысково с Макарьевским монастырем… а ведь когда-то из Лыскова предполагалось сотворить туристическую "мекку", ведь к городе есть что показать гостям!
За шестисотлетнюю историю Лыскова здесь, на берегу Волги происходило всякое. По одной из версий, город получил свое название от имени татарского хана Лыско, захватившего древнее мордовское поселение. Город вольно лежит у подножия двух гор. Одна из них именуется Лысой, другая – Олениной (по-современному, Оленьей). Якобы давным-давно девушка Олена, отправляясь утром по воду, с горы заприметила печенегов, крадущихся к ее родному очагу подняла шум и тем самым спасла односельчан.
Характер лысковчан необычайно открыт и доброжелателен. Директор местного музея Елена Глебовна Пирогова поведала очень много интересного из лысковской истории. При царе Алексее Михайловиче Лысково принадлежало боярину Борису Морозову, чьей супруге, как известно, суждено было стать одним из лидеров Великого Раскола. Позже, в XVIII веке, перешло во владение потомков грузинских царей. Первым грузинским владельцем Лыскова был царь Арчил, последним – князь Георгий. У грузинских монархов в Лыскове был свой дворец, здесь же члены царской династии и похоронены. Правда, воспоминания у лысковчан о «грузинском» правлении несладостны: говорят, один из князей приказывал пороть всех женщин, рожавших девочек. Не случайно дворец грузинских монархов после революции разрушили!
Об отношении лысковчан к святому Макарию, основавшему на противоположном берегу Волги монастырь (возле которого зародилась знаменитая ярмарка, повлекшая невиданное богатство Лыскова) своеобразно. Именем «Макарий» названо… не, не судно и не дворец культуры. «Макарий» - название пива местного производства. Конечно, не слишком-то политкорректно. Немного спасает положение факт что пиво вполне сносное, некоторые говорят даже, оно «живое»…
Торговая судьба Лыскова отразилось в старинной поговорке: «Прах бы тебя побрал!» Внизу города, возле развалин порта, протянулась вдоль Волжской поймы Стоялая улица. Это теперь она страшновата, раньше Стоялая могла соперничать в роскоши с Покровской улицей в Нижнем Новгороде и даже с Невским проспектом в Питере. Там находились гостиницы для посетителей Макарьевской ярмарки и торговые дома. «Прах» - лицо особой профессии, сводившее оптовых покупателя и продавца. Если говорить по-современному, «прахи» занимались консалтинговым бизнесом. Лысковчане были «прахами» от Бога. Правда, случалось и шельмовали, оттого-то про них дурная поговорка ходила. Однако в ярмарочной кутерьме только они служили верными «лоцманами» и верными апологетами бога Меркурия!
Лысково славилось не только торговлей, но и кустарными промыслами. Больше половины лысковчан были ремесленниками, кустарями или мелкими торговцами. Кузнецы в Лыскове ковали из железа подковы, разновесные молотки, лемеха, сошники, якоря для речных судов. Медники выплавляли почтовые колокольчики, бляхи для конской упряжи. Сундучники сколачивали кованные сундуки. Изготавливалось в Лыскове неимоверное количество «игольного товара»: наперстки, стальные и медные булавки, кольца, серьги, брошки, запонки, медные пуговицы. Процветали сапожный, кожевенный, кружевоплетельный, солодовенный промыслы. Не было в Российской империи более трудолюбивого селения!
Лысковские мастера делали из железа для хранения денег и драгоценностей так называемые “персидские шкатулки” - одно- или двудонные ящики с художественной росписью, с секретными запорами. «Персидскими» их назвали только потому, что особенно их любили персы и представители иных восточных культур, привозившие на Макарьевскую ярмарку свой хитрый товар. Главный промышленник шкатулок купец Тараканов ежегодно в день гуляний на Оленьей горе (21 июля) устраивал зрелище: клал в шкатулку своей мануфактуры очень крупную сумму денег ассигнациями – и кидал ее в костер. «Персидские» шкатулки имели уникальное свойство: их содержимое защищено было от жара. Когда костер прогорал, Тараканов собственноручно вынимал купюры невредимыми: лучшей рекламы «лысковского бренда» придумать было нельзя. Факт, что даже в нынешнее время «челноки» с Нижегородчины берут с собой старинные «персидские» шкатулки, отправляясь за товаром в Арабские Эмираты или в Турцию. Лучшего средства хранения денег в дороге еще не придумано!
Другой «бренд» Лыскова – «балагурские» замки. Названы они были так в честь мастера Балагурова, придумавшего гениальный механизм, благодаря которому замок открыть чрезвычайно непросто даже отмычкой. Опять же, «балагурские» замки до сих пор в ходу: ими затворяют гаражи, амбары, сараи. Конечно, «медвежатнику» и лысковский замок по плечу… Однако знатоки говорят, что «английский» замок «балагурскому» и в подметки не годится.
При советской власти промыслы попытались переиначить на новый лад: мастеров-шкатулочников собрали в артель, которая производила несгораемые шкафы. Дело не слишком-то заладилось: сейфы делают во многих краях, тем более они тяжеленные, ибо полости их заполняются песком. «Персидские» шкатулки имеют воздушные полости, а потому легки. Если бы продолжали производить их! Но власть распорядилась по-своему, не продумав перспективу… А теперь и мастеров-то не осталось, кто смог бы научить хитростям производства несгораемой шкатулки… «Балагурским» замкам повезло поболее: их продолжали производить и в недавнее время, на металлофурнитурном заводе. Однако общее падение нравов, в результате которого россияне стали предпочитать дешевые китайские замки, привело к угасанию и этого производства. С одним из последних «замочных» мастеров мне удалось познакомиться. И радостно, что семья, в которую мне посчастливилось попасть, несет в себе лучшие черты, присущие лысковчанам.
Слесарь и кружевница
Виталий Михайлович Блинов за свою жизнь сделал тысячи «балагурских» замков. Его супруга Алевтина Ивановна всю жизнь плетет кружева. Факт, что с юности и до пенсии Алевтина Ивановна трудилась на одном месте: на строчевышивальной фабрике. Теперь фабрику переориентировали: шьют обмундирование по заказам военных. Иногда, когда нужно кому-то подарить красивую вещь, Алевтину Ивановну вызывают на фабрику; так получилось, что в городе больше не осталось мастериц, владеющих вышивкой «ришелье» и умением вязать ниточные узоры.
Недавно Блиновы отметили свою «золотую» свадьбу. Два сына, Евгений и Андрей, поздравили родителей достойно: подарили новые бытовые приборы, чтобы родителям проще жилось. Хотя, если честно, и сами дети живут неслишком-то и благоустроенно: Евгений на заводе работал, но там не заладилось. Экономика-то ныне далеко не на подъеме… Оформил Евгений предпринимательство, стал «лысковским купцом»: ездит с женой в Москву, закупает китайское тряпье на Черкизовском рынке, а потом катается по деревням Нижегородчины, старается все это сбыть. Сейчас, в эпоху кризиса и массовой безработицы, товар расходится туго. Да, туго приходится семье Блиновых-младших… А куда деваться-то, ежели глобальная рецессия даже до маленького Лыскова докатилась? Душу отводит Евгений в народном театре. Лысково вообще славится творческими традициями: Блиновы-старшие, к примеру, поют в народном хоре, а Виталий Михайлович даже чечетку танцует! А может и матросское «яблочко с коленцами» сбацать – и это на восьмом десятке лет!
Младшему сыну Андрею повезло в экономическом плане больше: он работает охранником в санатории, принадлежащем «Газпрому». Он хоть маленький – но «олигарх» (по крайней мере, в понимании лысковчан). Но вообще главное богатство Блиновых старших – их внуки, которых у них пятеро. Пусть пенсия супругов небольшая, однако, к примеру, они помогают деньгами одному из внуков, который сейчас учится в университете. Много ли пожилым людям надо? Тем более что львиную долю времени Блиновы-старшие проводят либо на огороде (летом, конечно), либо в клубе, общаясь с такими же как они неравнодушными и творческими людьми.
Виталий Михайлович – коренной лысковчанин; его отец работал в артели, производящей несгораемые шкафы. Жили в старом Лыскове, на центральной улице Ленина. Детей было: шесть братьев и одна сестра. Началась война, отец и трое старших парней ушли на фронт. Тяжело жилось… На троих мальчиков имелись одна пара сапог да пара валенок. Из-за этого приходилось в школу по очереди ходить. После четвертого класса Витька Блинов поступил в ремесленное училище. А после пошел трудиться на металлофурнитурный завод, где деды научили его делать «балагурские» замки. Делать их сложно: там пластины надо «секретные» подбирать. Слесарь-замочник в Лыскове за профессора считался, и далеко не всякий из учеников становился Мастером. Витька был смышлен – и уже через полгода самостоятельно замки точил. А со временем и до инженера дорос.
Алевтина Ивановна росла в деревушке Кириково, близ Лыскова. В ее семье было шесть девочек и мальчик. Ну, прямо зеркальное отражение семьи, в которой рос Виталий Михайлович! После 8 класса, чтобы не было лишнего рта в доме, отец сам отвел Алевтину в город, на строчевышивальную фабрику. В те времена считалось ненормальным держать в семье дармоеда…
Познакомились они в заводском клубе: вместе выступали в художественной самодеятельности. В те времена хоть и работали много, оставалось время и на Гуляние. Под Оленьей горой, на заливных лугах началась счастливая жизнь супругов Блиновых. Идут они по жизни, что называется, рука в руку, полсотни лет! Вместе и в хоре поют (иногда – дуэтом), вместе в саду-огороде трудятся, выполняя семейную «продовольственную программу»… Блиновы помнят старое Лысково, еще без новых микрорайонов, застроенных заводскими пятиэтажками. Город – особенно новая его часть - стал краше. Вот, люди жалуются, что жизнь тяжелая. Ах, если б они знали, как бедно было в Лыскове после войны! Впрочем, в те времена в домах не держали замков, все было настежь, а «балагурские» замки изготавливались исключительно на вывоз.
Ныне, конечно, без замков не обойтись…
Утро на Лысой горе
Лысая гора – село, оно и вправду стоит на горе, называемой Лысой. С Лысой горы открывается великолепный вид на Лысково, город, который когда-то был поистине сказочным. Евгения и Денис Шаталовы убеждали меня, что, ну, совершенно никакой связи нет между названием села и некоторым мероприятием, которые темные силы проводят на «Лысых горах». Раньше гора на самом деле была совершенно голой, нынешние лесочки – искусственные посадки. Что же, охотно верю. Тем более что на Лысую гору я вовсе не за мистикой пришел…
Чем замечательны Шаталовы (кроме того что они молоды): супруги взяли двух приемных детишек. По нашим временам это не подвиг, конечно. Однако же время сейчас непростое… да к тому же деньги, которые государство выплачивает за сирот, инфляция как-то незаметно «съела»…
Денис работает бухгалтером в районном управлении образования, да еще устанавливает программное обеспечение на школьные компьютеры. Ездит по отдаленным школам района и хорошо знает, каково сейчас в глубинке. Евгения – художественный руководитель городского Центра досуга; она ведет праздники, придумывает интересные мероприятия. «Хобби» супругов – ведение свадеб. Еще Евгения руководит самодеятельным театром, который называется «Ззаноза». Такое своеобразное название коллектива – из-за стремления улучшить жизнь в Лыскове, сделать ее более насыщенной. А как это сделать без сатиры? На почве сатиры Евгения с Денисом и познакомились. Ставили спектакль против наркомании – так сказать, за здоровый образ жизни. Там была мужская роль падишаха, без которой никак. А с мужчинами в самодеятельных театрах всегда напряженка. И появился в Центре досуга молодой парнишка, который стихи писал, в частности и на тему пагубности наркомании. И пошло, пошло… Денис начал исполнять роль Деда Мороза, участвовать в праздниках. И между прочим между ними завязались глубокие отношения. Факт, что на момент знакомства Денису было 19 лет, Евгении – 32. В маленьком городке, где куда не плюнь – попадешь на родственника или знакомого, тем более в старинном городе с устоями, очень непросто выпадать из «общего ряда». Евгения вспоминает:
- Я замуж не выходила потому что знала: своего мужчину в жизни я еще не встретила. С Денисом мы сошлись не сразу, я ему перво-наперво показалась «злой». Хотя и Денис – человек жесткий, целеустремленный. Мы, когда поняли, что между нами возникли чувства, очень переживали… Мы встречались год, два и все это время исхитрялись скрывать наши отношения. Ну, приходил Денис в Центр, на разные мероприятия… и вдруг – бац! – наша свадьба. Никто сначала поверить не мог…
Евгения родилась и выросла в далекой Якутии, на берегу реки Лены. Сибирский поселок - молодежный и довольно «продвинутый»: там живут современно и вольно. Переехав сюда, на берега Волги (на родину мамы), она попала в древний, патриархальный мирок, в котором моральные устои блюдут бабушки, и все выходящее за рамки традиций сурово осуждается. Настоящий «уездный город Островского»! Только здесь она впервые услышала: «Ой, Пасха на носу, надо яйце красить…» Или: «Троица скоро, нужно березовых веточек нарвать…» В Якутии не знали что такое русские праздники! Денис – коренной лысковчанин, он традиции знал хорошо, в том числе и патриархальные; с его стороны раскрыть отношения с женщиной, которая намного старше его, было мужеством. К тому же Денис – глубоко верующий человек, прихожанин одной из лысковских общин. Но в общем-то, видя какие у супругов светлые отношения, лысковчане (даже пожилые) даже стали одобрять брак Евгении и Дениса.
Разговор о приемных детях среди супругов возник после того как родилась их родная дочка Полина (сейчас ей полтора годика). Сельский дом у Шаталовых просторный, места полно! А одному ребенку как-то скучно, тем более что в Лысой горе детишек немного, тихое здесь место и слишком уж глухое. В общем, взяли супруги девочку в селе Макарьеве, Алину Осипову. Пробовали брать и еще одного мальчика. Но он настолько нездоров физически, что пришлось передать его в специальный детский дом. Алина в полтора годика весила 7 килограмм; родная мама совсем за девочкой не следила, пропадала в городских притонах. Старая часть города, особенно Стоялая улица, буквально наводнена злачными местами… Алина уже значительно поправилась, вес ее превысил 10 кило; вместе девочкам весело. Пока Денис на работе, Евгения следит за малышками. Причем, за те пару лет, что Евгения в декретном отпуске, город изменился в лучшую сторону, даже несмотря на кризис.
В новой части Лыскова построили большой спортивный комплекс, с бассейном и крытым катком. Дети ходят туда заниматься плаванием, хоккеем. Для молодежи устраиваются ледовые дискотеки. В городе достраивается новенький акушерский центр, с зимним садом. Впрочем, почему-то супруги больше всего ценят не новые возможности, которые раскрываются перед молодыми, а нечто иное. Денис вырос в старой части города на 1-й Заводской улице, и они могли бы жить в центре. Но все же они поселились на Лысой горе. Денис объясняет выбор так:
- При некоторых недостатках (далеко от центра, глушь, нет ночного освещения) есть у Лысой горы неоспоримое преимущество: здесь к небу ближе. Сохраняется здесь своеобразный добрый мир, в котором все люди как родные. В старину про нас говорили: «что ни лысковчанин – то вор или разбойник». Возможно так считали из-за непорядочных «прахов». Мы с Женей знаем, что наши друзья или знакомые – люди хорошие, порядочные. И даже в том, что все на виду, есть значительное преимущество. В прошлом месяце мы приметили: что-то соседка, тетя Нина, сегодня по воду не ходила? Пошли к ней – а она парализованная лежит! Вызвали скорую, и ее врачи спасли. Теперь уже и ходит, отошла после инсульта… А в большом городе, пожалуй, больного человека могут и забыть…
Лысково – особый мир, исполненный провинциального аромата (во всех смыслах – в том числе и в плане дворовых туалетов…). Чебоксарское водохранилище немного подпортило «карму» города, «выбив» его из ряда волжских достопримечательностей. Но какую, пусть и не слишком прекрасную, но вполне очаровательную жемчужину может для себя открыть путешественник, случайно посетивший Лысково! А уже если он пообщается с радушными лысковчанами, он просто не сможет не влюбиться в этот почти сказочный город!
У Макария под боком
Возле Макарьевского монастыря, сокрытая изящным алюминиевым забором, выкрашенным в небесный цвет, нагло торчит непрезентабельная избушка. "Торчит" потому что забор в одном месте взломан, а в дыру, точнее, в окно сарая, одетая в рваную штормовку и в перчатки разных цветов старуха закидывает сено. Мимо идут крестным ходом монашки, четыре согбенные фигурки. В сторону небесного забора они посматривают неодобрительно. Пообщавшись со старухой, открываю для себя ярчайший знак, полностью характеризующий наше время…
Баба Маша и святое
Бабушку зовут Мария Александровна Савелина, или попросту тетя Маша. Прошлым летом прилетал в Макарьево на вертолете президент. Местные власти, дабы не печалить глаза гаранта конституции, скромно скрыли самые убогие избы дорогущим аллюминием. Так сказать, построили очередную "потемкинскую деревню". Ну, дело привычное, а потому даже иронизировать на сей счет воздержусь. Экскурсия президента была короткой. Когда вертолет улетел, заборы сняли. А тете Маше забор подарили - потому что ее халупа притулилась у самого монастыря и много лет мозолит глаза правильным людям. Тетя Маша держит корову (трудилась сорок лет в лесу, лес валила, а пенсию заработала мизерную...) - а это ведь навоз и все такое… В общем, попала Мария Савельевна в мини- гетто, такую, понимаешь, резервацию для люмпенов.
Мне чиновники позже говорили: "У тети Маши есть квартира в городе, им всем давали жилье, когда они попали в зону затопления… Ну, не затопили, их домам повезло. Но ведь она сама не хочет переезжать на правый берег Волги!" Да, логично. Но как же быть тогда с повестями Валентина Распутина "Прощание с Матерой" и Виктора Астафьева "Царь-Рыба", где рассказывается о душевных страданиях русских людей, не желающих покидать родину предков? Это все - область беллетристики? Скажу откровенно: Мария Савельевна мне показалась симпатичным и доброжелательным человеком. А в монастыре ко мне отнеслись как к чему-то лишнему, ненужному. Спасибо, что не послали… Впрочем, я не о святом решил рассказать, а о, так сказать, человеческом.
Мария Александровна Савелина
Но не могу не рассказать вкратце об истории некогда знаменитого монастыря, о том, как возле него вырос целый город, который позже низко пал. Монастырь основал 1435 году уроженцем Нижнего Новгорода Макарий, а обитель прозвали Желтоводской, поскольку рядом с монастырем разливалось озеро, называемое Желтым. Уже в 1439 году обитель была сожжена и разорена татарами. Макария взяли в плен, но вскоре выпустили на свободу, взяв обещание не возобновлять монастырь на прежнем месте. Макарий ушел в костромские леса и впоследствии основал другой монастырь, на реке Унже.
Вплоть до падения Казанского ханства берега озера Желтого были пусты. История сохранившейся поныне, без сомнения, выдающейся архитектуры монастыря в Макарьеве начинается только со времени его возобновления в 1620-м году и основания знаменитой Макарьевской ярмарки. Московское правительство еще с XVI века делало попытки перенести центр волжской торговли в русские земли, но организация ярмарки в Васильсурске – городе, построенном Василием III, окончилась неудачей. Только в 1641 году следует указ об учреждении ярмарки у Макарьевского монастыря, которому передавался также сбор торговой пошлины. Настал "звездный час" Макарьева.
У стен Макарьевского монастыря встречались суда, плывущие вниз по течению из старорусских земель, с теми, которые тянули бурлаки из устья Волги. Поэтому здесь, на середине Волжского пути, и закрепилась крупнейшая в Европе ярмарка. "Звездный час" длился пости два столетия. В 1817 году ярмарка после сильного пожара была перенесена в Нижний Новгород. С той поры Монастырь беднел с каждым годом, и монахи стали покидать обитель на Волге. Уход монахов из монастыря увеличился, когда в начале XIX века Волга изменила свое русло, затопила Желтое озеро, вплотную подошла к стенам святой обители и стала ее разрушать. Сначала были подмыты частично стены монастыря, а в 1859 году рухнул центральный купол Троицкого собора.
В 1869 году монастырская община была упразднена, монахи разошлись по другим обителям. Здесь остался лишь один-единственный монах - приглядывать за опустевшими монастырскими зданиями. Однако случилось чудо: Волга снова изменила свое русло и отошла от монастыря почти на версту! Опасность для зданий исчезла. В 1882 году монастырская община была восстановлена, но уже не монахи, а монахини стали приводить в порядок обветшалые здания святой обители. В 1910 году был восстановлен центральный купол Троицкого собора. Монастырь постепенно стал возрождаться. К 1917 году монастырь собрал около трехсот сестер.
В 1927 году монахини изгнаны из стен обители, которую они с трудом возродили; здесь был размещен детский дом, затем монастырь был передан зооветеринарному техникуму. Только в январе 1992 года Свято-Троицкий Макарьево-Желтоводский монастырь был возвращен Церкви, началось возрождение древней обители. Жаль, но к тому времени упраздненный город Макарьев (теперь уже село Макарьево) пришел в окончательный упадок…
Silence
Почти все люди, которых я встречал в селе Макарьеве, одеты в рваное и не стиранное. Как-то не вяжется вид макарьевцев с картиной шикарных особняков, дач сильных мира сего… Дело в том, что в последнее десятилетие Макарьево облюбили богатеи. Наверное, здесь, вдалеке от цивилизации, им спокойнее жить. Жаль только, "сильные" лишь летом "огламуривают" стаффажи Макарьева. Впрочем, меня осенила кощунственная мысль: а вдруг одетые в рванье - и есть бывшие "сильные", падшие в результате то ли кризиса, то ли Армагеддона? Нет, здесь живут сильные без кавычек - сильные духом!
Взять местную знаменитость Владимира Павловича Дубравина. Человек не разговаривает, принял в 1990 году обет молчания. И с тех пор - не слова, сплошной silence. Причин этой странности по версии населения две (сам молчальник не разъясняет свой поступок, а потому приходится теряться в догадках). Так вот, основная версия необычного поступка Дубравина такова: замолчал он во время выборов первого российского президента. Местные власти не занесли имя чудака в списки избирателей. Ему, человеку, всегда добросовестно исполнявшему гражданский долг, не дали выразить свою позицию! Дубравин, разобидевшись на весь белый свет, заявил: “Раз меня лишили голоса - буду молчать!” Вторая версия: заподозрили Дубравина в воровстве, вызвали в милицию. И он так разволновался, когда его заставили писать объяснительную, что напрочь лишился способности говорить. Факт, что односельчане ни одного плохого слова про своего чудака сказать не могут. Он не то что ни разу чужого не взял - ни на кого никогда голос не повысил. Блаженный - он и есть блаженный. Таких все же любят несмотря на все их вопиющие странности.
Про Дубравина местным известно следующее. Еще ребенком он стался сиротой, оказался в детдоме, из которого постоянно сбегал. Позднее попал служить на подводный флот, а отслужив, выучился в техникуме и отправился работать опять же на флот, в дальневосточную Находку. Вернувшись в Макарьево, Владимир стал трудиться грузчиком.
- Он всегда был очень отзывчивым человеком: безвозмездно помогал местным старушкам и сельсовету, - рассказывает местная жительница Людмила Барабенко. - Каждую зиму Владимир первым прокладывает дорогу по льду через Волгу, дает людям деньги в долг, дрова старикам рубит. Только вот разговаривать с нами не хочет...
При советской власти Дубравин выписывал десятки газет и журналов, даже закордонный журнал "Шпигель". Говорят, однажды, уже после 10 лет молчания он заговорил и запел. По-немецки! Впрочем, на следующий день он опять молчал. Также аборигены уверяют, что знает ещё и латынь и греческий язык.
С людьми Владимир Петрович все же общается. Посредством записок: у него всегда с собой пачка бумаги и ручка. В одной из записок “макарьевский молчун” написал: "Я – мерзавец. Местный, ерундированный, реликтовый зимоноид, автономно-вежливо изучающий цивилизацию".
Мне удалось пообщаться с местной знаменитостью. Разговаривали в его доме, внешне похожем на халупу бабы Маши, внутренне же напоминающем жилище человека, явно не находящегося в ладах со своей психикой. Поскольку дубравинская халупа на окраине, вдалеке от монастыря, алюминиевого забора она не удостоилась. В процессе беседы (если ее можно назвать таковой) под ногами шныряли крысы. Они - единственные домашние животные Дубравина и грызуны явно чувствуют себя здесь хозяевами. Теперь я понял, почему "молчальник" прикупил в магазине целых четыре буханки хлеба: одну он мелко порубил и раскидал по полу. "Крысиная команда" повылезала из дыр и мне, мягко говоря, стало не по себе…
Меня предупреждали, что свои записки Дубравин никому не отдает, а складывает в штабеля, коих накопилось немало. Мне он почему-то свои письменные ответы на мои вопросы оставил (правда, для себя сделал копии через копировальную бумагу). Сейчас вот разбираюсь в этих записях, пытаясь выискать в них зерно. Вот, что "молчальник" пишет о себе: "По профессии я грибник, говночист, грузчик. Имею много знаний, полученных на рейде Керженской конторы, в частности от людей наказанных. Многих, многих сюда выселяли… От них узнал и тюремно-лагерный жаргон. Так что рассказать?"
Прошу Дубравина пояснить: есть ли в его молчании религиозная составляющая. Письменный ответ: "Здесь нет ни подвига, ни монашеских обетов. Это ответ на курс гитлеризма (если кто помнит плакат). Болтун - находка для шпиона" Спрашиваю: "Владимир Петрович, а вам не больно за судьбу своего села?" Он вдруг отвечает вслух: "Да…" Потом осекается, склоняется над бумагой - и строчит: "Я скромный слуга знатоков на свои суждения. Но зрелая мысль для толпы - что искра для стога сена. Зачем мне жар?" Дальше "молчальник" начинает лихорадочно писать уже без моих вопросов. У меня теперь есть четыре листа записей - там и про графа Ланского, второго Супруга Натальи Николаевны (первым был Пушкин), владельца Макарьева. И про особое назначение креста в жизни человечества. И даже басня (видимо, сочинение самого Дубравина):
"Однажды зайца два ежа
С какой-то давней канители
Словили! Дерзкого бомжа,
И принялись его метелить.
За что, хоть, еж, меня ты бьешь?
Еще при этом и смеешься…
За то что весело живешь,
И нам ограбить не даешься.
Про зайца вывод неглижей:
Улыбкой не дразни ежей…"
Кажется, я Дубравину был совершенно неинтересен. Он наслаждался процессом записи потока своего сознания…
"Если буду жив, поговорим в 2024 году", - как-то написал он своим землякам. Пророчество? Я бы сравнил "макарьевского молчальника" все же с американским героем Форестом Гампом. Человек немного не в себе - но со своей какой-то тайной. А вдруг он и вправду какую-то истину знает?
Хотя, издревле считается: один блаженный целое село спасает… в 2024-м Дубравину будет 84 года. Старец, однако. А к нему все: "Володя да Володя"…
Сансай токарного дела
"Макарьевского молчальника" почитают чуть не за старца, типа такого, какой изображен в фильме "Остров". Ну, там тоже монастырь, глушь, тишина… Мне же после посещения дома Дубравина было как-то не по себе. Захотелось отдушины - чего-то простого и конструктивного. Оно и подвернулось - после того как я попал в село Чернуху, на противоположном, правом берегу Волги.
Когда после опустошительного пожара Макарьевская ярмарка переместилась в Нижний, село Чернуха приняла функции "местно-почитаемого" торга. Здесь собирались и торговали купцы и представители прочих сословий российского общества с Нижегородчины и помыкающих губерний. В селе до сих пор одна из улиц носит название Ярмарочной. Пол селом сохранилась Телячья поляна, место, на котором торговали скотом. Да и вообще здесь дух торговли и ремесел был весьма силен. Старики помнят, что по улицам Чернуха в ярмарочные дни (а длилась ярмарка с конца августа и до 27 сентября, праздника Воздвижения) ходили и турки в чалмах, и китайцы с узенькими бородками, и чванливые англичане…
По селу меня водил Анатолий Ярославович Лисовский, человек удивительный и много знающий. Показывал, где находились оранжереи, в которых выращивали не только виноград и розы, но даже ананасы и гранаты; где были гостиницы для купцов, мебельные мастерские, кирпичный завод. Показывал, где стоял великолепный Крестовоздвиженский храм. И все - в прошедшем, в прошедшем времени… Храм начали "ворошить и громить" в 1930-м, хотя народ все же святыню пытался защищать. Окончательно великолепное сооружение поднятое владельцем Чернухи губернатором Нижегородского края Иваном Белавиным в честь победы России над Наполеоном разломали в конце 50-х… Разрыли и склепы дворян, искали сокровища. А теперь удивляются: почему это местный совхоз с милым названием "Друг крестьянина" развалился? Не надо было осквернять прах хороших людей! Да и вообще от исторического наследия не стоит отказываться…
Взять школу, в которой Анатолий Ярославович сейчас преподает технологию: ее построил купец Дмитрий Рябушинский женившийся на последней владелице Чернухинского имения княгине Вере Зыбиной. Усадьбу сломали (о ней напоминают разве что гигантские деревья), хорошо еще, оставили школу… И кстати, о школе. Едва я приехал в Чернуху, спросил, конечно, где найти школу. Доброжелательная женщина на вопрос задала вопрос свой: "А вам какую школу: для "этих", или нормальную?" Это, конечно, меня сбило с толку, ведь я ехал к человеку, который, как мне рассказали, занимается в школе с детьми художественной обработкой дерева и много знает об истории села. Про наличие "нормальной" школы и школы для каких-то "этих" и я не подозревал. Очень скоро я узнал: "эти" - умственно отсталые. Анатолий Ярославович ведет занятие в "нормальной" школе, то есть построенной купцом Рябушинским. Лисовский насчет "художественной обработки" дерева пояснил:
Я занимаюсь с детьми токарным делом. На станках точим всякие нужные вещи. Это уже третий мой приход в школу. Директор, Наталья Григорьевна Лапшина попросила выручить. Дело в том, что учитель технологии… как бы это мягче сказать… предался "русской болезни". И директор испугалась, что он по пьяни либо себя лишит жизни, либо, не приведи Господи, детей. Да-а-а… пьют у нас много. А у меня была операция тяжелая, после нее я из школы ушел. Ведь я уже пенсионер давно. А пенсия у нас, учителей, сами знаете, какая… богатая. Первый раз я попал в школу прямо из трактористов. Рано пришлось идти работать, потому что отца не было, а кушать хотелось…
Вот, что рассказал Лисовский про свою жизнь. Деда его, чистокровного польского крестьянина, раскулачили на Западной Украине и бросили в пучину ГУЛАГа. Отцу повезло немногим больше: он скитался по России и в конце концов пристроился в Чернухе, в совхозе "Друг крестьянина". Отец прошел всю войну, вернулся живым, но после Победы прожил недолго. Что ждало маленького Толю Лисовского? Голод… Чтобы в семье был хлеб, пришлось идти работать с 10-летнего возраста. Но приметили пацана, научили трактор водить… Доучивался Лисовский в вечерней школе, а после даже поступил на Географический факультет. Уж очень он к знаниям тянулся! В Чернухинской школе преподавал не только географию, но и физику, и математику, и биологию. Лисовский уходил в школу для "этих". Ее он называет в шутку "академией генерального штаба". Долго там не протянул, слишком тяжелая моральная нагрузка. Вообще, по наблюдению Анатолия Ярославовича, если в "нормальной" школе учеников с каждым годом все меньше, контингент коррекционной школы стабилен и даже растет. Душа-то ноет: что будет через несколько лет, ежели нация дуреет?..
В свой третий приход в школу Анатолий Ярославович решил возродить старинный местный промысел: столярничество. Промысел родился еще до революции, при барыне Вере Зыбиной. Тогда помещики заботились о будущем крестьян - и построили целую учебную мастерскую, в которой мальчиков обучали столярному мастерству. Брошенные семена принесли достойные плоды: в середине прошлого века в Чернухе было полсотни станков и вдвое больше столяров. Сделал свой станок и Лисовский. Когда Анатолию еще 13 лет было, он подглядел, как сосед дядя Миша работает, и соорудил нечто страшненькое, с ножным приводом и 40-килограмовым маховиком. И это работало! Сосед стал "отстегивать свои заказы (чернухинцы традиционно нежадны и способны делиться своим насущным хлебом) - юный Толька точил балясины, ножки к столам и стульям. Через несколько лет Лисовский второй станок сделал, где мотор был взят из стиральной машины, а передняя бабка - от картофельной сортировки. Потом, когда в учителя пошел, ремесло пришлось оставить. Вспомнил по сути Лисовский о былом промысле лишь в зрелом возрасте. "Второй" станок, кстати, он теперь в школу перетащил: пусть ребятня старается! Зачем эта попытка возрождения промысла, Анатолий Ярославович объясняет так:
- Сейчас ребята вроде с интересом работают. Я что хочу им дать: пусть их руки привыкнут к работе. Время-то страшное, пороков полно в обществе, значительная часть населения страдает от пьянства. А здесь все же я в руки парней вручаю мастерство. И творчество все же здесь место имеет, и в дом свой что-то они сделают… Путь по жизни идут хотя бы с каким-то умением!
Жаль, но над Чернухинской школой (не для "этих", а нормальной) нависает угроза закрытия. Здесь учатся сейчас всего-то 46 детей, и прибытка пока что не намечается. В соседних старинных волжских школах Петровка и Кременки школы ликвидированы. Нет школы в селе Макарьеве. Что будет дальше? Один Господь ведает…
К слову, Лисовские - настоящая учительская династия. Супруга Анатолия Ярославовича Нина Александровна работала учителем начальных классов. Дочь Ольга преподает в "нормальной" школе, вторая дочь Наталья - воспитатель в "той"… Лисовские - страстные париоты Чернухи. И Анатолию Ярославовичу искренне досадно, когда слышит плохое о селе от земляков:
- Приезжают теперь в село здешние уроженцы, говорят: "Батюшки, как хорошо-то! Только безлюдно как-то, и нище…" Я им: "А чего ж вы отсюда уехали, если вам здесь хорошо?" - "Так в колхозе денег не платили - чего делать-то было…" - "А кто в руководстве-то был, американцы, что ли? Если бы мы вместе старались удержать село, вдруг у нас получилось бы!" - "Да, брось ты, Ярославович, кто бы дал! Там, наверху все без нас решили…" Обидно, что даже уроженцы села не верят в правду. Хотя, если руку на сердце положить, люди действительно уехали от обид. Унижали, унижали крестьянина… а остались не те, кто мог бы поднять село…
Чего скрывать: и Макарьево, и Чернуха переживают не лучшие времена. Однако во все времена страну спасали подвижники. Может чистые и светлые люди на Руси все же не переведутся? Только они способны спасти страну!
Княжьи дети
Много лет княгининцы боролись за то, что бы возвратить себе статус города. Или, как принято здесь говорить, «городской чин». Я много встречал городов, которые, лишившись этого самого «чина», окончательно захирели и опустились. Если говорить о соседях Княгинина, это бывшие и почти забытые ныне города Васильсурск, Курмыш, Макарьево… Они некогда были гораздо богаче и знаменитее Княгинина, да и географически расположены намного выгодней. Однако, лишившись «чина», жители вышеназванных городов как-то сникли, свыклись с мыслию о неотвратимости распада и стали даже получать какое-то удовольствие от всепроникновения эстетики тлена…
«Чин» города Княгинин вернул себе десять лет назад. Что это дало? Знатоки подтвердят: лишение «сельской» 25-процентной надбавки работникам бюджетной сферы. Впрочем, Княгинино к тому времени уже не «селом» было, а рабочим поселком… Я знавал поселки, жители которых борются за право снижения статуса до уровня «села» - естественно, из-за надбавок. Княгининцы боролись за обратное! Чудаки? А может все же статус, «чин» - важнее всяческих преференций? Параллельно с возвращением в семью российских городов Княгинино стал самым студенческим городом страны: здесь заработал филиал Нижегородского университета. И так получилось, что из-за малости населения города «плотность» студентов на душу населения вышла очень даже высокой – рекордной. Позже я расскажу о том как полезно учиться на родине, ибо мой герой как раз и вознесся потому что смог получить доступное высшее образование. Пока же поведаю об истории города Кягинина и о его сегодняшнем дне.
Основателем Княгинина считается князь Михаил Иванович Воротынский, сподвижник царя Ивана Грозного в походе его на Казань. Назвал новое поселение князь в честь своей дражайшей супруги. Ее имя исторические хроники не сохранили, однако княгининцы искренне считают себя «княжьими детьми». По крайней мере, звучит сие зело красиво… Село Княгинино оставалось за князем Воротынским до 1578 года, когда оно от этого владельца по причине, оставшейся неизвестной, было отобрано, и в завещании Грозного является в числе местностей, отданных в удел сыну его Андрею.
Затем исторических фактов, бросающих свет на историю Княгинина, в продолжении двух столетий почти не обнаруживается. Будто тьма какая-то нависла над селением! Ну, разве что в селах Княгининского уезда – Вельдеманове и Григорове - родились два человека, ставшие непримиримыми врагами и главными деятелями Великого церковного Раскола: патриарх Никон и протопоп Аввакум.
В 1779 году село дворцового ведомства Княгинино, при образовании Нижегородского наместничества, обращено в город Княгинин. Село к тому времени было крупным торговым центром , в нем проживало 115 купцов , 24 мещанина, 369 крестьян , имелось четыре церкви. Городу был пожалован герб, который делился на две половины : «в верхней части губернский герб - олень, в нижней - золотые сошники на зеленом поле, в знак изобилия и землепашества. Так описывал город Княгигин середины позапрошлого века путешественник А.С. Коробкин:
«…В предместьях города расположены три слободы удельного ведомства: на севере Заовражная, на юге Запрудная и на западе Новостаринская или Ошариха. Главная промышленность городских жителей - шитье шапок, картузов и кузнечество – преимущественно серподелание. Шапки, картузы и серпы продаются в розницу на ближайших базарах и ярмарках; значительные же партии этих предметов отправляются в соседние губернии и даже в отдаленные местности: серпы в Самару, а шапки и картузы в Симбирск, Саратов, Вятку, Оренбург и далее за Урал в сибирские губернии. Шапочники с приготовленным товаром и с запасом материалов отправляются осенью в названные места, где и производят торговлю, возвращаясь домой около Пасхи. Шапки и картузы имеют различную ценность, соответственно материалу.
Справедливость требует сказать, что коренное городское население Княгинина отличается доброю нравственностью; разумеется заметна нетрезвость и нет абсолютной беспорочности, но все это в весьма незначительном проценте относительно общей цифры населения. Горожане одеваются чисто, даже роскошно; возводимые в последние годы постройки показывают вкус и существование средств материальных. Заботливость о содержании в чистоте дворов и улиц действуют хорошо в санитарном отношении; появляющиеся по временам эпидемии скоро пресекаются, при содействии медицинских пособий от земства, и не дают печальных результатов…»
После Революции 1917 года город Княгинин был превращен в заштатное село и приписан в состав Большемурашкинского района. Виной тому было то, что, если выражаться достаточно мягко, становление советской власти в Княгинине проходило довольно беспокойно и натолкнулось на деятельное сопротивление. В 1968 году село Княгинино превратили в поселок городского типа. Ну, а дальше – как говорится, случился «виток исторической спирали»…
Отмечу: за последние 150 лет в Княгинине мало что поменялось, даже несмотря на то, что город лишалии «чина» и княгиницы общими усилиями возвратили его. Здесь все так же чисто, дома опрятны, дворы ухожены. И промысел шапочный тоже жив, правда из кустарного он преобразился в фабричный. Самое высокое здание в городе – именно шапочная фабрика. Правда, кузнечный промысел все же утрачен.
Сейчас на Княгининской шапочной (официальное название – текстильной) фабрике шьют фуражки аж для самой службы охраны Президента России. Здесь все производство окутано страшной тайной. Количество заказов - тайна коммерческая, размер фуражек и фасон - тайна военная. Правда, просочились сведения, что ткань – габардин, а цвет - темно-серый.
Предприятие стало закрытым еще при советской власти. Причем в советское время услугами Княгининской фабрики пользовались не только советские войска и спецслужбы; здесь шили форменные фуражки и береты для «жарких стран» - к примеру, Кубы, Анголы и Алжира. Поговаривают товарищ Че (Эрнесто Че Гевара) носил берет именно княгининской мануфактуры. Вообще в городе два процветающих предприятия: швейная фабрика и завод сухого молока. Для относительной экономической самостоятельности в сущности крошечного городка двух «черепах» (в смысле, столпов, на которых держится «княгининское мироздание») достаточно вполне. В Княгинине процветает и спорт: фабричная хоккейная команда со знаковым названием "Швейник" - многократный чемпион области.
В последнее время я стараюсь искать «знаки», ибо они способны давать вектор развития (либо наоборот – развала). Местная газета называется: «Победа». Не коммунизма, и не реформ каких-нибудь «победа»… Просто «Победа» - и все! Так вот, хочу привести две заметки из этой газеты:
«У нас в деревне Домашняя на зиму закрывают магазин. Возникают проблемы с покупкой продуктов. И хорошо, когда на помощь приходят добрые люди! Живет в Княгинине добродушная женщина Альбина Александровна Букамина. Она-то и снабжает нас продуктами, лекарствами и даже сама делает уколы. И о чем бы ее не попросили, она никогда не откажет. А ей ведь приходится ходить пешком 8 км., да ухаживать за двумя престарелыми родителями. А здоровье и у самой неважное. Хочется поблагодарить эту милую женщину за ее отзывчивость и щедрость души…»
«Жительница села Егорьевское Р.В. Семина – пенсионерка, инвалид 1 группы – с волнением рассказала нам, как недавно двое егорьевских мальчишек помогли ей убрать дрова. Это шестиклассник Миша Кукушкин и семиклассник Сережа Колосов. Женщину поразило то, что мальчиков никто специально не присылал – ни учителя, ни родители: «Сами пришли, все дрова уложили в кладовку. Добрые воспитанные детишки, спаси их Бог!» Это слова многого стоят. Думаю, ценно это не только для нее, но и для самих мальчишек. Ощущать свою нужность людям – это круто!»
Похоже, в Княгинине и в Княгининском районе живут, как минимум, не озлобленные непростой жизнью и замученные перманентным обнаном высших властей люди. Княгинино не на другой планете и не в другой стране. Впрочем, у нас что: доброта и отзывчивость стали чертами инопланетян?.. Земля княгининская не отличается живописностью: обширные степные пространства, широкие лога, скудные леса… вот и весь пейзаж. Он уныл и однообразен. Я приметил, что в эдаких неуютных углах люди особенно теплы, отзывчивы. И особенно «степняки» благорасположены к чужим людям. Отчего, наверное, и страдают… Хотя, раз на раз не приходится и народ везде встречается всякий. Ну, занесла судьба к людям, коренным княгининцам - они оказались именно отзывчивыми, хлебосольными.
…В семью Егорихиных привел случай. Меня, думая, наверное, что журналист в нашей стране – все еще «четвертая власть», попросили разобраться: взяла молодая семья кредит для постройки своего дома, родила недавно третьего ребенка… Вроде бы в связи с глобальным кризисом в стране президент распорядился, чтобы «материнским капиталом» можно было бы гасить ипотечный кредит… однако именно этой семье – нельзя.
Юридический казус, в который попали Егорихины, таков: если следовать документам, они взяли кредит не на «строительство», а на «ремонт». Хотя де-факто именно строили, а не ремонтировали. А никаких руководящих указаний сверху, чтобы «материнским капиталом» можно было гасить кредит «на ремонт», нет. Чиновники на месте не могут нарушить закон. Выходит, в нем – дыра…
Однако суть проблемы вот, в чем: есть молодые, которые хотят жить в селах и малых городах. Они рожают здоровых детей, не пьют, не употребляют наркотиков и много работают. Изыскивают разные пути, чтобы войти в программы помощи молодым семьям… а государству, получается, это не нужно… Татьяна и Евгений Егорихины не жалуются. Если честно, жалуется мама Евгения, Мария Авраамовна. Она всю жизнь в сельском хозяйстве работала, была ветеринарным врачом. После того как трагически погиб один из ее сыновей, оставивших двое сироток, он пошла служить в Церковь. Евгений – надежда Марии Авраамовны и ее гордость. И обидно пожилой женщине, что сын, выбившись в люди, страдает от подобной несправедливости…
Сами же супруги Егорихины никогда не сетовали на трудности жизни: они их преодолевали. Евгений уже третий год работает генеральным директором сельскохозяйственного предприятия «Княгининский» (бывшего совхоза). Хозяева рискнули, поставив на молодого специалиста, опыта управления не имеющего. И не прогадали! Предприятие теперь – лучшее в районе; в нем 82 работающих, 700 голов крупного рогатого скота, средние надои превышают 5000 литров на корову. Факт, что в директора Евгений попал из простых охранников. Здесь как раз помогло то, что в Княгинине высшее образование доступно. Евгений охранял зЗавод сухого молока, а в свободное время учился на менеджера сельхозпроизводства. Генеральным директором Евгений стал в 29-летнем возрасте. Круто! С того же возраста он стал и депутатом Районного законодательного собрания: он представляет в Княгининской думе интересы своего округа «Запрудная».
Супруга Евгения Татьяна работает страховым агентом. Естественно, после рождения третьей дочери Даши (старших зовут Катей и Оксаной) она в декретном отпуске. Дом Егорихиных в старой части города, называемой Запрудоной, - один из самых красивых. Не богатых, а именно красивых. Считай, они его строят второй десяток лет, со дня свадьбы. В Запрудной Евгений родился и вырос. Был в пригороде кроме «Княгининского» еще и совхоз «Правда»; в его общежитии Евгений с родителями и братом взрастал и мужал. Теперь развалины этой самой «Правды» Егорихины наблюдают из окон своего нового дома каждодневно. С «Правдой» стряслась беда: пришел в совхоз т.н. «инвестор», который, поигравшись и поняв, что надо вкладывать в сельхозпроизводство деньги, а не голые обещания, все бросил.
Доверились «правдинцы» «варягу» со стороны – вот и стряслась беда… Там же, в «Правде» работали и мама Евгения и отец, Александр Иванович. Больно старикам смотреть на эдакое разорение! И что обидно: Евгений просит у руководителей горе-совхоза, чтобы они пустующие и зарастающие бурьянами земли дали в аренду. Чтобы культивировать поля, в порядок привести, засеять… Так не дают, паршивцы, считают: пусть лучше погибает земля!.. Совхозу «Княгининский» повезло намного больше: его инвестором стал местный Завод сухого молока. Тамошние хозяева – свои, земляки. Они понимают, что работающее предприятие – единственная гарантия стабильности региона. И душа у них за родной угол, простите за пошлость, болит.
У Евгения биография складывалась вроде бы просто. В 96-м он «дембельнулся» из армии и женился на девушке, с которой дружил еще до военной службы. Вместе по Запрудной гуляли, о будущем мечтали… Еще до армии, помыкавшись по общежитиям, Евгений поставил цель: построить свой дом. Все люди как люди: после свадьбы в путешествие едут, покупают предметы быта, а то и роскоши… Татьяна с Евгением на свадебные деньги прикупили скотину. Они держали двух коров, двух быков и двух свиноматок. И ни на кого не надеялись кроме себя! В выходные – на рынок, в будни после работы – на свое подворье… Оформили на себя участок. Все говорили: «вы купили болото, там гнить будете!» Ничего: привезли несколько десятков машин земли, уровень грунта подняли, облагородили. Смогли взять первый льготный кредит. Но так получилось, что на те деньги (60 тысяч) они смогли взять только три поддона кирпича…
Супруги постоянно выгадывали, подсчитывали. Когда в Нижегородской области появилась программа «жилье молодым» оказалось, что из-за жалких 60 тысяч, взятых ранее, Егорихины не могут претендовать на сумму, вдесятеро большую. В общем, пришлось оформлять кредит якобы «на ремонт»… И ведь в новый свой дом семья въехала только два месяца назад перед рождением Дашеньки! Есть вариант: оформить фиктивную сделку купли-продажи на подставное лицо. Якобы Татьяна с Евгением не строили свой дом в течение тринадцати лет, а задумали его купить… Тогда «материнский капитал» можно будет использовать для погашения кредита. Что это за государство такое, если оно толкает законопослушных и честных граждан на обман?
Впрочем, молодая семья не сетует. Они всеми верами и правдами достигли своей мечты: построили свое «родовое гнездо», причем, на Родине. Им здесь хорошо. И девочкам старшим нравится. Хотя работ по внутренней отделке еще немало, и на них тоже деньги нужны…
Так же, на кредиты живет и сельскохозяйственное предприятие, которым руководит Евгений. Земля в Княгининском районе тяжелая, она отдает сторицей только при условии вложения в нее сил, средств и души. Нужны удобрения, нужна современная техника, необходимы инновации. Для этого необходимы, простите за банальность, деньги, по-ученому говоря, «оборотные средства». Взял кредит – отсеялся – получил урожай – расплатился. Как директор Евгений всю эту «кухню» знает досконально. Собственно, весь цивилизованный мир так живет. Это касается и Большой экономики, и маленький семьи… Если система застопорилась, значит, она не так устроена, она порочна.
По счастью, Егорихины родились и живут в Княгинине, городке, в котором понимают нужды и чаяния людей, и в трудном случае помогут. Все у Егорихиных будет хорошо, они наверняка разрешат свои проблемы! Но ведь сколько таких вот любящих свою землю молодых людей тоже желают справедливости и никогда ее не найдут…
Геннадий Михеев.
Фото автора.
Нижегородская область.