На Нижнем Дону

Станица и столица

Казак мною воспринимается как “русский рыцарь”, воин степей, руководствующийся понятиями благородства и справедливости. Как же живут нынешние донские казаки, по праву считающиеся первоосновой легендарного народа (а казаки считают себя именно народом!), расселившегося по всей планете?

В поисках истины я побывал в нескольких станицах и хуторах Нижнего Дона, и в одном городе, называющем себя “столицей мирового казачества”. Казалось бы, мир донских казаков, “донцов”, однороден. Ну, а как же иначе: Всевеликое войско Донское, единое управление, вековые традиции, и все такое… Однако всякий раз я ощущал, что попал в совершенно иной мир, живущий по самостоятельным законам.

И жители соседних станиц недолюбливают друг друга, и даже конкурируют за право считаться “коренной казачьей территории”. Какая-то чепуха творится с казачеством. Если на волне возрождения, в начале 90-х годов прошлого века, наблюдались положительные явления (например, восстановление старых казачьих традиций в культуре), ныне наметился упадок. Многие порядочные люди, которых выбрали атаманами, или которые просто записывались в “реестровые казаки”, плюнули на это дело и занялись более плодотворной деятельностью.

Все познается в сравнении. Достаточно побывать в одной отдаленной станице, и переехать из нее в “столицу казачества”. И сразу становится ясно, что же происходит с “вольных духом Дона”.

Нижняя Кундрючка

Жители станицы Нижнекундрюченской искренне гордятся тем, что у них второй по величине храм на всем Дону. Он освящен во имя Рождества Христова, и действительно поражает своим величием. Во всех окрестных станицах и хуторах, стоящих на берегах исконной казачьей реки Кундрючьей, советские власти церкви порушили, а нижнекундрюченский храм не тронули. Говорят, боялись народного восстания…

В Нижней Кундрючке почти все жители – коренные казаки, помнящие предков в шестом-восьмом поколениях. Но есть исключения, которые, как это не странно, несут положительный оттенок. Не местный, к примеру, глава местного поселения Александр Брызгалин. Дело вот, в чем. Несколько лет назад в результате административной реформы станицу Нижнекундрюченскую объединили со станицей Усть-Быстрянской. Как уже говорилось выше, обитатели соседних станиц относятся друг к другу, мягко говоря, с пренебрежением, так что пришлось искать компромиссную фигуру. Брызгалин до того возглавлял жилищно-коммунальное хозяйство в районном центре. Здесь, на новой должности, он тоже стал поднимать ЖКХ. К примеру, смог восстановить стадион, парк, асфальтировать центральную площадь, несколько улиц.

В станице есть атаман. Зовут его Иван Пятницков, и он – работник лесхоза. Если сказать откровенно, атаман – “накакой”. Человек он без сомнения скромный и порядочный, но, как говорилось в одном старом фильме, - “ не орел”… В реестровом (официально зафиксированном в документах) казачестве станицы наблюдается падение численности. За последние годы, по выражению атамана, “еще тех кровей казаки” умерли. Осталась 40-летняя “молодежь”, которая не слишком-то истово учавствуют в казачьих делах. Надо работать, семьи кормить. Не до игр...

С экономикой в станице положение сложное. Был здесь сильный колхоз “Имени Дзержинского”, но он сейчас в сильном запустении. В том, что колхоз носил имя одного из ярых врагов казачества, сокрыта горькая ирония. Но разве мало в нашей жезни таких вот парадоксов? В конце концов, много воды с той поры утекло в реке Кундрючьей… Еще в станице имеются лесхоз и охотхозяйство. И воду минеральную добывают из артезианской скважины, да в бутылки разливают. В общем, рабочие места есть, молодежи есть, куда пристроиться. Но все равно – что-то не то творится на Нижнекундрюченской земле. Непонятный душок нестабильности “гуляет” по окрестным степям и перелескам. Народ в Нижней Кундрючке держит много скотины; частное стадо в станице – больше 1400 голов. Наладил один предприниматель сбор у населения молока и упаковку его в пакеты, на которых запросто написано: “Казачье молоко”. Населению радость – еще больше скотины развели. Да что-то не заладилось у бизнесмена, и он это дело бросил…

Больше всего в станице радуют Дом культуры и школа. Культурой в станице командует Ахмед Шарипов. Несмотря на то, что он татарин по национальности, с легкой руки Ахмеда Фаридовича в станице буквально процветает казачий фольклор. Местные хореографические и вокальные коллективы “Кундорючаночка”, “Весна”, “Ириска” славятся на всю область. Один из ансамблей недавно получил звание “образцового”.

Особая гордость Нижней Кундрючки – школа. Недавно она получила статус “казачьей”. Получен соответствующий сертификат, в котором указано, что дети в Нижнекундрюченской школе теперь воспитываются в казачьих традициях. Во многом этот статус был достигнут благодаря деятельности директора школы Елены Филиной.

Судьба семьи Елены Ивановны много объясняет в истории казачьего Дона. Ее деда Федора Алексеевича Попова в 1937 году расстреляли. Он был коновалом, скотину лечил. Как-то в колхозе после неудачно сделанной прививки полегло несколько животных. Это было оценено “особой тройкой” как диверсия, и нескольких человек в Нижнекундрюченской приговорили к смерти. Семью выгнали из крепкого казачьего куреня и они вынуждены были ютиться в халупе на окраине станицы. Не так давно Елена Ивановна родовой курень выкупила. В нем жила мама Елены Ивановны; она утверждала, что жить и умереть в отчем доме - величайшее счастье…

Пострадали в годы репрессий многие казаки. Можно сказать, уничтожены были лучшие. Многие ушли за кордон и там растворились… Но был ли поврежден “казачий” генофонд? Лена Ивановна убеждена, что пока еще - нет. Хотя нынешнее движение – особенно в “верхушке” казачьих управленческих кадров – ведет окончательному разрушению древней культуры. Дело в том, что “верхушка” приспосабливается, научается правильно устраиваться поближе к еще большему начальству. А казакам когда-то это было негоже… Казак, если говорить о нем как о “рыцаре степей”, независим, самостоятелен; для него воля – это воздух. И надо сказать, такие люди среди казачества есть.

Взять жизнь Елены Ивановны. Так получилось, что хотя она и была “внучкой врага народа”, в 25-летнем возрасте стала председателем Нижнекундрюченского сельсовета. Но долго там не проработала, ибо характер “трудный”: всегда и при всех обстоятельствах Филина говорила начальству правду. Народ бы и еще раз выбрал Елену Ивановну, но к тому времени она уже была беременным третьим ребенком (всего у нее три сына: Сергей, Андрей и Владимир), у куда уж в таком положении за правду бороться?. С тремя детьми она закончила Физмат и пошла работать в школу. И вот уже 20 лет Елена Филина – директор.

В школе есть великолепный музей. Там не только о казачестве рассказывается, но и о современной жизни станицы, и о войне. С войны, кстати, музей и начинался. Точнее с попытки Елены Ивановны понять: почему при освобождении Нижней Кундрючки погибли так много советских солдат? Она разгадала эту загадку, найдя ветеранов, участников освобождения станицы. Оказалось, начальники доложили командованию, что Нижнекундрюченская взята. Но “нашей” станица была только на бумаге, ее еще занимал противник. И, чтобы избежать наказания за вранье, комиссары в атаку бросили несколько тысяч бойцов. В поле, которое называется в народе Полупанкой, полегло полтысячи солдат. На колокольне храма сидел немецкий пулеметчик, а пространство вокруг было очень хорошо пристреляно…

Через патриотизм, восстановлнение памяти, - вышли и на возрождение казачьих традиций. Здесь помог школьный учитель физкультуры Павел Андрианов. Вместе с детьми он совершил 83 экспедиции по Нижнекундрченскому юрту: собирали россыпи казачьих традиций. Много было собрано материалов по истории. А вот что касается нынешнего состояния казачества… Павел Владимирович на заре возрождения казачества побывал в должности нижнекундрюченского атамана. Но бросил это дело, потому что понял: все сейчас построено на деньгах.

У Елены Ивановны о современном казачестве особое мнение. Поскольку в атаманах побывал и ее муж Сергей Владимирович (он, как это не смешно, тоже оставил этот пост, когда понял, какие нездоровые процессы творятся в казачьем движении), она имеет на это мнение право, ибо постигла многое изнутри:

- У нас есть так называемая “муниципальная казачья дружина”. Это служба, за которую платят. Народные дружинники, как мне помнится, бесплатно охраняли порядок. И в “казаки” сейчас могут кого угодно записать. Так же можно и в “японцы” вступить… Казачество – прежде всего традиционная форма жития и четко прописанные в рамках традиции заповеди. Если говорить о нынешней системе управления среди казаков, то это совсем не то, что было когда-то. Какой-то анекдот получается, фарс: реально жизнью и финансами управляет глава поселения.Ведь получается, что “атаман” именно он! Если про корни, историю рассказать…. Все начинается с семьи, с традиций, которые с колыбели прививаются. Ну, не придешь же в семью, чтобы объяснять, что такое казачьи традиции! То же самое ведь и с верой, церковью… богобоязненность тоже родители должны воспитывать в ребенке! Проблема очень глубока. Казак сражался за веру, Дон и Отечество. С верой, вроде, у нас налаживается: в храме службы идут. Только мало туда народу-то ходит… “За Дон” – это имеется в виду вольный Дон, независимый. Волю у казачества отняли уже давненько. Остается у нас только Отечество. А этого у нас не отнимешь! Когда я поехала сына навестить в Рязанское воздушно-десантное училище, знаете, какая гордость меня охватила, когда я увидела его во главе колонны! Это ж моя кровинушка – и в первых рядах защитников! А теперь, когда два моих сына награждены медалями “За воинскую доблесть”, я с гордостью могу сказать: свой долг перед Отечеством выполнила и я!

Когда Елена Ивановна только пришла работать в школу, в ней было 256 учеников. Сейчас их число составляет 261. Станица живет, развивается, плодится. Молодежь уезжала, когда работали шахты, заводы. Теперь многие вернулись и обратились к нормальному крестьянскому труду. Как, собственно, крестьянским трудом занимались и те, старые казаки, которых уважительно называли “рыцарями степей”. История продолжается…

“Не желаю быть вольной царицей!..”

В Новочеркасске первый по величине донской храм. К тому же Войсковой Вознесенский собор – третий во всей России. Да и вообще весь Новочеркасск – живой памятник славы донского казачества. Правда некоторые непонятности есть. На проспекте имени атамана Платова есть здание, на котором красуется вывеска: “Союз казаков России”. Здание пустует. Мне позже сказали, что все большое казачье начальство, включая атамана Всевеликого войска Донского, пребывает в Москве. Ведь, как известно, вопросы финансирования решаются только там… Офис городского атамана – несколько кабинетов в мерии, в которых сидят прилично одетые чиновники. Бюрократия в самом чистом виде!

Захотел я посетить возрожненный Казачий кадетский корпус “имени императора Александра III”, надеясь, что там-то уж наверняка увижу подлинное казачество. Вначале директор корпуса по фамилии Филин принял благосклонно. Хотя сказал, что у него нет ни минуты времени, чтобы уделить его мне. Договорились, что я подойду следующим утром. Что произошло следующим утром, подробно описывать не буду. Передам суть. Я прождал директора некоторое время, а, когда наконец он изволил прибыть, он почему-то набросился на меня со множеством не слишком для меня приятных слов, суть которых состояла в том, что “нам такие корреспонденты не нужны”. Незадолго до этого г-н Филин за что-то отругал своих подчиненных, и напрашивался вывод: начальство сегодня встало не с той ноги. Такое в России бывает… Вообще со стороны это все смотрелось омерзительно, ведь я ж ему не подчиненный… Знаете, с профессиональной точки зрения журналист не должен обижаться. Но в Новочеркасске я часто вспоминал станицу Нижнекундрюченскую, с ее благородными обитателями, которых не съела гордыня. В общем, в казачьей столице мне просто стало стыдно за то, какое в России казачество.

“Большой начальник” Филин не родственник директору Нижнекундрюченской школы Елене Ивановне Филиной, просто однофамилец. И как ведь получается: “два Филиных – две системы”. Взять Филина-новочеркасского: сей господин привык хамить, и видимо выместил на мне какую-то обиду, которую сам понес от того, кто выше него. Ну, примитивный “Держиморда”… Елена Филина говорит то, что она думает, не боясь возможных последствий. Именно потому Елену Ивановну я называю истинной казачкой, ведь в ней не умер дух Вольного Дона.

После кадетского корпуса я посетил Новочеркасский музей истории казачества. Тамошние сотрудники – очень любезные люди. Они с видимым удовольствием показали награды и регалии, которые донские казаки получали в свое время за военные подвиги. И про историю донского казачества рассказали много интересного. Но про современных казаков они отказались рассказывать напрочь. Сказали: “Мы скажем – а завтра эти казаки придут – и погром у нас учинят…” Представляете: музейные работники истории казачества боятся… казаков! Как заключенные на зоне остерегаются охранников-вертухаев… Одно неосторожное слово – и тебя, получается, изотрут в порошок?

Не люблю “американский” язык, но хочется воскликнуть: “Вау-у-у-у!” К казакам в казачьем логове относятся, как к закоренелым бандитам! Конечно, все возвращается на круги своя. Казачество в свое время и зачиналось как разбойничье отродье. Потом вольных сынов Дона стали брать в наем для успешного ведения боевых действий московские государи. Одному из царей (Петру Первому) такие отношения не понравились, и он казаков покорил. Но куда деть генофонд, в котором записано: “мы, белые рыцари, волки степей, волю, волю давай!”

Вспоминается сказка Пушкина “О рыбаке и рыбке”. Старухе дали властишку. Она стала сначала ма-а-а-аленькой, но дворянкой. Потом – царицей, ну, а после уже захотела сталь “владычицей морскою”, чтоб, значит “свою” золотую рыбку прихватизировать. Пример конкретный. Недавно вышла книга: “Столица мирового казачества”. Уж какое там донское, российское казачество… Новочеркасску мировое “казачье владычество” подавай!

На старинном гербе Донского казачества изображен пузатый казак, сидящий на винной бочке. Как это соответствует нынешнему образу казака! Как минимум, директор казачьего корпуса по фамилии Филин имеет весьма увесистый “пивной” живот… Хочется привести старинную казачью поговорку: “Какой ты к черту рыцарь, ежели голой сракою ежа не убьешь!”

А мы в Ёлкине живем!..

Меж “красных” и “белых”

Есть только отрывочные сведения о том, что якобы основал хутор некий прапорщик по фамилии Елкин. Как и во всех русских былинах, фигура Елкина (имени его не сохранилось) выросла до неимоверных размеров. Как любят рассказывать старики, был он громадного роста, страшно силен, рекрутировали его в драгуны и в войнах Российской империи совершил Елкин немало подвигов, за что ему дали офицерское звание, а по выходе в отставку пожаловали обширные, но необжитые земли вдоль речки Подпольной.

Земля была замечательна еще тем, что каждой весной (до 1953 года, времени постройки Цимлянского водохранилища) ее заливали донские воды, принося живоносный ил. Казак Елкин оказался хозяином радушным, он принимал к себе людей, пожелавших воли, и говорил им: “Живите, возделывайте землю, а еще ли ваша дочь будет замуж выходить - я буду давать приданое, ежели казак на службу пойдет - я буду коня ему давать...” Очень скоро отдаленный хуторок разросся до приличного селения, могущего на войну снарядить целую казачью сотню.

Так получилось, что здешние казаки участвовали во всех русских войнах, включая восстания Степана Разина, Кондратия Булавина и Емельяна Пугачева (само собой, на стороне повстанцев). Во временя Гражданской войны большинство пошли воевать за “белых” - не потому, что очень хотелось, а из-за верности присяге. После победы “красных” многие подались за кордон - в Турцию или в Югославию - но тоска по Родине звала их домой. Казаки возвратились, пережили голод 1933-го, но ждала из судьба жестокая. Как вспоминают старожилы, в 1937-м ночами мужчин выводили из куреней, связывали и складывали штабелями в подводы. Дальше их судьба не была известна, но после войны несколько из арестованных тогда человек вернулись и рассказали, что лишь нескольким “особая тройка” присудила “десять лет без права переписки”, остальные же, получив краткий приговор “расстрел”, канули в безвестность. Елкинская земля включилась в строительство светлого будущего, подразумевающего колхоз, ввиду чего разломали красивейшую церковь Михаила Архангела.

В Елкине, несмотря на трудную историю, сильны традиции. Здесь существует целых два народных казачьих хора, про которые в шутку говорят: “Один - за белых, другой - за красных...” На самом деле никакой политики здесь нет: коллективы “Сударушка” и “Хуторок” хороши оба, местные артисты исполняют казачий фольклор; просто желание петь и плясать преисполняет елкинцев настолько, что этого хватило бы и на дюжину ансамблей.

Раньше хуторян, носящих фамилию “Елкин” было много, но теперь Елкиных в Елкине нет. Имеется немало Елкиных в райцентре, станице Багаевской, но это уже, как говорится, ломоть отломанный.

Помидорный рай

На престольный праздник, Михайлов день, погода обычно бывает не лучшая: если в Средней полосе России уже вовсю хозяйничает зима, здесь еще слышны последние вздохи золотой осени, с присущей этому сезону распутицей и первыми заморозками. Но гуляют в Елкине все равно широко, по-казачьи: с ярмаркой, плясками и обильным застольем. Организовывается все на уровне районной и местной власти.

Главу Елкинской администрации Юрия Топилина вполне можно назвать “елкинским мэром” - ведь население хутора вполне сопоставимо с некоторыми (правда, чахлыми) городами. В свои 29 лет Юрий Алексеевич успел и поработать в совхоз, и повоевать в Чечне, и получить высшее образование, и поучительствовать в школе. Проблем у “елкинского мэра” хватает: к хутору не подведен газ, на улицах недостаточно освещения, да и вообще из 24 километров улиц асфальтировано лишь 8. Но самая большая из проблем (в которую, собственно, упираются все остальные) - нищенский бюджет сельской администрации; и все при том, что народ в Елкине далеко не бедный.

Люди в результате все перестроек, приватизаций и дефолтов не растерялись и вернулись к тому, чем занимались их предки еще до Гражданской - а именно занялись своими личными подворьями. Климат, а так же земля весьма способствуют выращиванию ранних овощей, а в особенности огурцов и помидоров. Вообще-то овощами занимался и совхоз-гигант, занимающий елкинские земли, но однажды овощеводство стало убыточным и от него решили отказаться. Но не все так просто: оказалось, если пестовать и лелеять каждую горсточку своей, а не “социалистической” земли, на ней можно творить чудеса.

Уже в начале мая на елкинских огородах, в специально построенных просторных теплицах, которые называют “ангарами” или “балаганами” появляются первые плоды. Майские, свеженькие помидоры и огурцы становятся украшениями столов не только в близлежащих городах, но и в Петербурге и Москве. В последнее время елкинцы большую часть своих сил отдают помидорам, так как они плодоносят с мая до середины октября (вегетативный период огурцов раза в три короче). Скупают овощи спекулянты-перекупщики, но “раскрутились” и многие елкинцы: приобрели “Газели” и осмеливаются сами возить свою продукцию в города. Доход (правда, не зарегистрированный официально) нескольких елкинских помидоро-огуречников достигает миллиона рублей.

Промысел этот зародился относительно недавно, после дефолта 1998 года. С тех пор шагнула вперед технология: для ускоренного роста елкинцы оборудуют свои “ангары” системами отопления, а так же культивируют качественные голландские сорта. Неизменным остается только время посева помидоров: 21 января, ровно через два месяца после Михайлова дня.

Одна только беда: деньги в помидорном бизнесе крутятся немалые, но оседают они в карманах спекулянтов, милиционеров, промышляющих поборами на трассах, бандитов, контролирующих рынки. А государству, и тем более Елкинской администрации не достается ни шиша. А потому, если Вы вечером идете по неосвещенной и слякотной елкинской улице, вы наверняка выберетесь на свет Божий сущим поросенком. Хорошо еще что наверняка не с пробитой головой, потому что в плане криминала в Елкине очень даже спокойно.

Фактор Родины

Вообще-то стабильность численности населения Елкина основана на постоянном притоке мигрантов; здесь селятся турки-месхетинцы, число которых уже превысило 350 человек (по документам - на самом деле их больше). Но ведут эти люди себя тихо и межэтнических конфликтов, за исключением мелких драк из-за девушек, не возникает. Другое елкинское нацменьшинство - корейцы - вообще народ самодостаточный, а потому из здесь считают за родных. Тем не менее, факт налицо: число коренного казачьего населения падает, что впрочем, распространяется на все донские станицы и хутора.

Благо, что молодежь отсюда не стремиться убежать - и не только потому, что помидоры дают стабильный доход, но и успешно работает ЗАО “Елкинское”, наследник бывшего совхоза-гиганта. Глава района, поздравляя людей с престольным праздником, отметил: “Спасибо, что не сдали свою землю, берегите ее и не продавайте никому!..” Дело в том, что абсолютное большинство предприятий района “ушло под инвестора”, а “Елкинское” не продалось и существует сам по себе.

Его директор, Александр Галатов, простодушно говорит: “Да, что тут особенного... просто я - местный и я знал, что люди мне будут смотреть в глаза...” Здесь дело вовсе не в секретах. До директорства Александр Владимирович был главным агрономом хозяйства и с болью наблюдал, как оно разворовывается. А потом решил: во что бы то ни стало поднять его. В первую очередь он избавился от всех пьяниц, и, что самое главное, сократил расход топлива, которое по нынешним временам просто золотое, вдвое. Те, кто остался (около ста человек) получают достойные зарплаты, что сильно подняло их в их же собственно глазах. Сейчас выгодно выращивать зерновые - ростят их, сильно невыгодно заниматься животноводством - сокращают поголовье свиней. Теперь хозяйство не только расплатилось с долгами, но и потихонечку приобретает новую технику. Директор считает так:

- Не хочу бить себя в грудь, но на 99% сейчас все зависит от руководителя. И еще: руководитель обязательно должен быть местным. “Варяги”, которые прилетают в надежде сорвать куш - они ведь наслушались сказок о рентабельности зерна - и знать не знают, что надо еще тянуть на себе все хозяйство, а ведь у нас на хуторе еще и школа, и детдом, и все приходят просить к нам - и если несчастье, и если праздник... Те самые “инвесторы” думают, что можно взять поле в тысячу гектар, огородить его колючей проволокой и получить там рентабельность в 500%. А ведь чтобы нормальным механизатором стать, нужно три года в подсобниках походить, понаблюдать... может, тогда в его голове мысли хорошие и родятся. Районная газета даже отказалась публиковать наши зарплаты, боится, что в других хозяйствах просто перестанут работать. И теперь к нам молодежь пошла - вот, что главное! Средний возраст у нас уже приближается к тридцати годам...

И “елкинский мэр”, и директор - коренные, местные. Супруга Галатова Маргарина Ивановна - директор Елкинской школы, которая славится на всю округу - не только тем, что в ней обучается больше 500 человек, но и качеством образования. Получается, в рассуждениях директора здравое зерно есть.

Елкинцы-палкинцы

В мире ничего случайного не бывает, и, если в Елкине решили открыть Детский дом, так было угодно судьбе. Детдом, как и помидоры (как это ни горько звучит), - тоже дитя дефолта 98-го года. До того в районе такого рода учреждений не было вообще.

Детей, число которых колеблется между 24 и 37, привозят сюда из соседних станиц и хуторов. Как правило, забирают их из спившихся семей. Вначале елкинцы не были довольны новым учреждением, так как создали его на базе хуторской больницы, которую закрыли все из-за того же отсутствия финансирования. Но потом поняли, что детишки ни в чем не виноваты и всячески стараются помочь Детдому. В сезон его просто заваливают помидорами огурцами, яблоками, грушами, виноградом. Особенно много помидоров, так что дети даже смотреть на них не могут, тем более выращивают их на своих огородах все сотрудники детдома. Жаль только, количество поступающих сюда детей, а значит, и неблагополучных семей, растет...

Примерно так рассуждает старый елкинец, Пантелей Петрович Хопрянинов, имеющий уличную кличку “Понтюша” или “Поня”. Правда, непонятно ему, откуда берутся сироты: раньше соседи ни за что ребенка не оставили бы. Он - потомственный казак и носитель сказаний хутора Елкина, к тому же, после ухода на пенсию, дядя Поня пошел в один из народных хоров, “Хуторок”. Он с детства любит музыку, играет на гармони и даже сочиняет казачьи песни, в основном, про любовь. Есть у него и про свой хутор:

Я у Елкине живу, каждый мене знаеть,

Он пошел же казачек, что в гармошку граеть...

Отца Пантелея Петровича, как и многих других забрали в 37-м, понятное дело, с концами. В 16 лет он убежал на войну, но до фронта не добрался, поставили его с другими такими же пацанами пахать землю в одном из колхозов на Украине - там не было мужчин. Потом восемь лет он работал шахтером, вернулся домой, женился на своей, елкинской казачке, здесь не понравилось работать за палочки - он снова подался на шахту. Родная земля всеж-таки звала, и он опять вернулся. Был скотником, свинарем, пахал, сеял, а в последние годы был кучером. Жена его, Анна Стефановна, тоже была простой колхозницей, но и теперь, на пенсии, как и все елкинцы, они не оставляют земляного труда: ростят огурцы и помидоры. Зарабатывают далеко не миллионы, но для того, что бы иметь хотя бы половину того, нужно быть молодым и здоровым.

Пенсии явно не хватает, так как оного только угля на зиму надо купить на 20 тысяч - цена выросла после очередной трагедии на шахте. Работа на помидорных плантациях - не сахар, но иного средства к существованию у большинства елкинцев нет. И то хорошо: на Руси много селений, где людям вообще не на что жить.

- ...Кто вкалываеть - тот и жеветь, - резонно говорит Пантелей Петрович. - да и деваться нам некуды: не пенсию не проживешь.

Особое мнение у деда Пони о возрождающемся казачестве:

- Это неплохое дело. Но тама стали, как и везде власть делить. Да и сказать по правде, настоящих казаков уже и не осталось.

- А какие они- настоящие?

- Казак - смелый человек. Понимаете: он не боится ни огня, ни воды, и смело идет туды, куды его пошлють. А нонешние казаки... Кого не глянешь - все охвицеры, звездочки понацепляли, а дай ему сотню - он не знает, что с ей делать. Посмотрел я посмотрел, и теперя решил быть казаком только в артистах. Так честнее...

Есть у стариков Хопряниновых одна боль: дело в том, что дети не собираются возвращаться в Елкин:

- ...Казаки вымирають - а турки заходють. Дочь и сын (они в Новочеркасске живут) нам так и сказали: “Вас не станет, мы не приедем”. Продадуть они дом, а кому продавать? Туркам...

Может не под настроение попал старикам. Или дети вдруг передумают. Однако количество инородцев в Елкине действительно растет, русские ужимаются. Факт есть факт.

Геннадий Михеев

Фото автора

Ростовская область