Опочка

Непобедимые опочане

Было время, над жителями городка Опочки посмеивались, в особенности над их своеобразным говором: “От Опоцки три верстоцки - и в боцок один скацок”. Не знали, люди, какое великое прошлое у этого русского селения! Ныне от былого величия, конечно остались лишь воспоминания, однако Опочка открыта в будущее; город не просто ждет перемен, он устремлен...

Опочка - вторая жизнь городка Коложи. От этой самой Коложи остался ныне лишь холм (он в 12 километрах от города) да летописные сказания. Никто не знает, когда Коложа была основана, но точно известно, когда она погибла.

В 1406 году на Псковскую землю напал литовский князь Витовт. Это была месть поляков - причем не псковичам, а новгородцам и москвичам за несговорчивость (Витовт рвался к Московскому престолу, но его не пускали). К тому же литовцы были озлоблены поражением от татар на реке Ворксле. Коложа была первым городом, который попался Витовту на пути. Твердыня оказала сопротивление, но силы противников были несравнимы; город был взят и сожжен. 11 тысяч русских людей были пленены и уведены вглубь Литвы, под Гродно. Там, кстати, они осели, их потомки проживают в этой местности до сих пор, и главной их святыней остается церковь, называемая “Коложской”.

Однако изничтоженная крепость возродилась. Псковичи выбрали новое места для города, назвали его Опочкой. Название пошло от камня опоки, который добывался со дна реки Великой. Нынешний герб города как раз изображает опоку, сваленную в кучу. Некоторые несведущие подозревают, что это просто куча мусора или развалины; они ошибаются.

Опока особой ценности никогда не имела, разве только ей укрепляли стены крепостей. В случае с крепостью Опочка кстати все было проще: ее стены вообще были деревянными. Впрочем эти слабенькие укрепления прославились тем, что ни разу никому не покорились.

Опочка как ее прародительница Коложа, была поставлена на высоком холме, на берегу реки Великой. Холм, неизвестно откуда взявшийся в ровной местности, ныне зарос лесом и его величия со стороны не приметишь. Однако, если на него подняться, да еще взобраться на крепостной вал, вполне реально ощутить мощь былой крепости. Теперь там устроен городской парк. Жаль, никаких крепостных построек не осталось, есть только каменная башня внизу, но ее построил лишь несколько лет назад один предприниматель, под кафе. Но все равно приятно вечером побродить по древним валам и ощутить дух истории.

Самое трудное испытание выпало ни долю крепости в 1426 году, когда на Псковскую землю вновь напал неугомонный Витовт. В его войске были литовцы, поляки, чехи, волохи и татары. Горожане скрылись за стенами крепости так, что воины Витовта решили, что город пуст. Но, когда татарские конники заполнили мост, ведущий к крепости через ров, опочане перерезали веревки и мост рухнул на заостренные колья, врытые в дно рва. Многие воины погибли; опочане совершили вылазку по повергли врага в бегство; победа была сокрушительной. Пленных татар, поляком и литовцев подвергли мучительным и унизительным пыткам: сдирали кожу, отрезали половые органы (простите за натурализм, но так описывают летописи). Витовт, не перенеся унижения, отступил. Он двинулся на городок Воронач, что в сторону Пскова. В пути, когда поляки разбили лагерь, разразилась страшная гроза - с ураганом и градом. Охваченный суеверным ужасом, Витовт, схватившись за столб шатра, кричал: “Господи, пощади!”, ожидая, что его поглотит разверзшаяся земля. Поляки оставили русскую землю несолоно хлебавши.

Опочане сохранили о тех событиях свое предание. Когда враг подступил к Опочке, они обошли свою крепость с иконой Спаса Всемилостивого. И в икону попала литовская стрела, пущенная из арбалета. Вдруг сквозь щель в иконе полился свет, на который нельзя было смотреть без боли. Литовцы были ослеплены и стали в ярости рубить друг друга. Достоверность легенды не подтверждена документами, однако икона Спаса столетиями оставалась главной опочецкой святыней.

Из самых интересных последующих попыток взять город выделяется 28-дневная осада Опочки Константином Острожским. Опочане уже было стали сходить с ума от голода и жажды, их силы были на исходе, боеприпасы тоже; но одной женщине приснился Сергий Радонежский, который сказал ей: “За алтарем церкви найдете спасение...” Воевода Михаил Салтыков вначале не поверил женщине, но после (терять-то нечего...) приказал раскопать землю в указанном месте. Там были найдены несметные запасы камней, которыми защитники крепости отбивались от врагов. Увидев всплеск боевитости опочан, Константин приказал снять осаду.

Был в истории Опочки “звездный час”, небольшой период в истории - всего пять лет (с 1772 по 1777 годы) - когда город значился губернской столицей. Случилось все по властному велению императрицы Екатерины, посмотревшей на карту и приметившей, что Опочка аккурат посередине Псковской губернии. Очень скоро Пскову статус вернули (ведь, ежели рассудить, Санкт-Петербург тоже на окраине империи). Зато в Опочке начали строить красивейший собор и громадные (даже по нынешним масштабам) казармы. Казармы в “столичное” время построить успели, ведь гарнизону надо было где-то размещаться, а вот собор - нет. Достраивал его опочецкий купец Викулин.

Обо всем, что я рассказал выше, я услышал от молодого опочанина, учителя истории и одновременно заведующего краеведческим музеем Александра Кондратени. Александр недавно заведует музеем, его предшественника убили. Поговаривают, за антиквариат. В Опочке, считающейся криминальным городом, опасно даже в музее работать. Бандитизм здесь развился с началом экономического упадка. Но, если есть бандиты, которые даже убивают друг друга, значит есть что делить.

“Городом провалишен” Опочку назвали в XIX веке - и не только потому что после потери статуса столицы Опочка впала в долгую стагнацию. Еще одна легенда существует: во время одного из штурмов города очередными врагами церковь, находившаяся на городище, якобы провалилась под землю. Доказательств тому нет, но на крепостном холме действительно наличествует обширная яма.

Подлинный упадок в Опочке начался в 1978-м году, когда из города на Украину перевели Высшее военное училище ракетных войск. Заместитель главы Опочецкой администрации Петр Васильев рассказывает об этом с горечью. Беда нашей страны не в дураках, а скорее в самодурстве властителей. Взбрело в голову Екатерине - она подарила, а после отняла статус столицы у Опочки. Взбрело генсеку Брежневу - он перевел военное училище из Опочки к себе на родину. После него в комплексе училища - а это почти “город в городе” - еще располагались небольшие военные части, но постепенно все сошло на нет.

Военным училищем жил весь город. В Опочецкиое педагогическое училище девушки поступали только с одной целью: выйти замуж за курсанта. Курсантов не стало - в педучилище тоже перестали идти. Да и вся инфраструктура города была настроена на ракетчиков: ведь здесь было много офицеров, у которых по тем временам зарплата неплохая была. Да и уровень культуры после ухода офицерско-преподавательского состава тоже снизился. В общем город пережил шок.

Петр Михайлович зарек меня ходить на территорию бывшего училища - потому что там “мертвый город”, что-то типа “сталкерской зоны”. Министерство обороны, которое все еще остается собственником объекта, отнеслось к нему по-свински, а точнее допустило его разграбление. Да, есть там, в “зоне” охрана, но у нас, как известно, кто охраняет - тот имеет. В этом году бывшее училище пытались продать с торгов; военные заломили за свои “хоромы” такую сумму (миллион евро), что на них даже никто и не позарился.

В городе в свое время было несколько оборонных заводов, маслосырзавод, завод железобетонный изделий. Все это закрыто и, можно сказать, забыто. Есть только две “маленьких радости”: заводик, который делает майонез (говорят, лучший в России) и предприятие “Стимул”, делающее натуральные соки. Последние настолько не по карману опочанам, то этих соков в городских магазинах не найти.

Я не справился с любопытством и нарушил зарок районного начальства. На военный объект я все же пробрался. Мужики из охраны меня видели, но не остановили; похоже, таких как я “прохожих” здесь хватает. Я ждал в бывшем училище увидеть нечто ужасное, достойное “фильма-катастрофы”. И действительно - пустые глазницы окон смотрели на меня устало и мучительно. И среди этого мрака я увидел... детей в спортивной форме, которые пронеслись мимо меня слишком стремительно, чтобы я мог разглядеть.

...Здесь, в бывшем училище, я узнал, что Опочка теперь - столица... горного бега. Николай Адамович Кабанович больше всего гордится своей ученицей Олесей Васильевой, у которой в копилке уже семь побед на всероссийских соревнованиях. Вообще спортсмены из Опочки на соревнованиях по горному бегу котируются, призы берут запросто. Бегают и дети Николая Адамовича: сын Константин и дочь Олеся (не Васильева, а, соответственно, Кабанович) - кандидаты в мастера. Сын сейчас соки “Стимул” делает, дочь - тренер, у отца работает. Помогает супруга Любовь Викторовна: сама она воспитатель детского сада, но на все соревнования ездит с мужем. Она там “обеспечивает тыл”: готовит детям еду, быт обустраивает. Детский спортивный центр в на территории училища работает с 2002 года. Сейчас он два здания занимает; это спортзал и тренажерный зал; даже сауна есть Раньше во владении спортсменов всего лишь деревянный сарай был. Чего стоило Кабановичу такая победа - история отдельная.

Он в Белоруссии родился, сюда же, в Опочку, он попал, когда в армию служить призвали. Он служил в одной из воинских частей, ютившихся в военном городке. Опочка ему сразу понравилась: здесь тихо и нет больших промышленных предприятий, могущих испортить экологию. Женился на местной девушке и решил остаться здесь. Даже несмотря на то, что жилья не было. Окончил институт физкультуры - и в тренера. Кабанович считает, что в Опочке полностью реализовал себя: стал мастером спорта по бегу, получил звание “лучшего педагога России”, победил во всероссийском конкурсе среди детских тренеров в номинации “массовость”.

Несколько лет молодая семья Кабановичей жила в том же деревянном сарае, где и спортшкола была. Когда Николай Адамович ее возглавил, сразу взялся за борьбу. Ведь в чем дело: в военном городке прекрасный спортзал, но с каждым годом он разрушался и разворовывался неуклонно. Каждый рабочий день Кабанович начинал с похода в районную администрацию и вопроса: “Когда?” И он добился своего: глава района посодействовал - и военные передали спорткомплекс опочанам.

Горный бег появился в Опочке в том же году, когда и “заселились” в военный городок. Как узнал про него Кабанович - сразу и загорелся. Место для тренировок найти нетрудно: взять хотя бы крепостной холм. А малышня тренируется на бывшем военном стрельбище, для них Кабанович специально горок накопал. На первые соревнования Николай Адамович в качестве “подопытных кроликов” брал своих детей. Тетерь, когда выяснилось, что это вполне по зубам, отбор в Опочке идет более широкий. Всего в спортивном центре занимается (разными видами спорта) 530 детей. Из них бегом - 120. Но горный бег требует отсева, для умения бегать по склонам нужно редкое умение терпеть нагрузки. В прошлом году Кабанович просмотрел двести 8-9-летних детишек, а отобрал только четверых. В группе горного бега сейчас 20 человек. Именно с ними я столкнутся, пробравшись в военный городок. Они - подлинная элита Опочки, ее гордость.

Хорошие спортсмены требуются везде. Вот, Олесю Васильеву четыре ВУЗа к себе зазывают. Олеся пока здесь осталась; она, как и дочка Кабановича, детишек тренирует. Потому что здешние детишки умеют побеждать.

Глубочанка по жизни

Скромная учительница из далекого села смогла создать целую научную школу. Ну, кто из коренных глубочан знал, что барин, который заправлял дела в их селе, бы воистину великим человеком? Татьяна Николаевна Груздева не только открыла для земляков имя графа Гейдена, но и вообще приучила их беззаветно любить родной край...

...Дорогу из деревни Норкино в село Глубокое строят как во времена Павки Корчагина узкоколейку. Полсотни дорожников, море техники... ну, откуда такая прыть в глубинке, в бедном Опочецком районе? Неужто Россия выздоравливает?

При ближайшем рассмотрении выясняются не слишком приятные детали. Школу в Норкине собираются закрывать. Детей из Норкино будут возить в Глубокое. Для того и дорога, которую строители обязаны сдать к началу учебного года. В Глубоковской школе учатся 62 ребенка. В Норкине пока - 28, аккурат в автобус влезут. Так в начальство и решило. И его не колышет, что с исчезновения Норкинской школы начнется гибель деревни Норкино. Такая закономерность у нас в стране...

Село Глубокое в свое время пытались “раскручивать” как селение на берегу озера, в котором обитает... чудище. Типа лохнесского. Но таких озер в России сейчас пруд пруди, потому не заладилось. Фантазеры не подозревали даже, что у Глубокого есть более интересные заслуги; к тому же они абсолютно реальны.

Кстати об озере Глубоком. Татьяна Николаевна и его успела исследовать - конечно, вместе с детьми. Раздобыла эхолот и организовала экспедицию. Озеро действительно оказалось о-о-о-чень глубоким: в отдельных местах эхолот показывал 100 метров и выше. Рекордная глубина - 140 метров. Вообще дно озера испещрено впадинами, его рельеф крайне сложен. Вода по своему составу имеет класс: “чистая питьевая”; ее прозрачность - 8,5 метров. Чудища экспедиция впрочем не обнаружила.

Хотя, если уж совсем начистоту, легенду о чудище рассказывали еще глубоковские старики; якобы рыбаки видели какого-то “гада с красным гребнем”. Нет дыма без огня...

Сколько себя помнит, Татьяна всегда хотела быть учительницей, все в школу играла. И почему-то преподавать хотела именно историю. Правда в пятом классе ее опозорила учительница - что обидно, “историчка” - насмеялась над Таниной комплекцией (Татьяна с детства полненькой была). Таня тогда зареклась быть учительницей, но случилось так, что пришел на место обидчицы молодой учитель, Геннадий Николаевич Сергушкин. Он кружок краеведческий создал, ходил с детьми в походы, с каждым индивидуально занимался. Но в основном древностью занимались, природой и местными обычаями. Дворянской эпохи не трогали.

Про графа Гейдена и про усадьбенное прошлое ничего никто почти не знал. Громадная плита с его могилы была выброшена, сама могила разрыта (как видно, кто-то искал сокровища). От усадьбы осталось почти все, что относилось к хозяйству. Романтики в хлевах и конюшнях конечно маловато - зато парк с вековыми деревьями будоражил воображение. С него-то, точнее с его таинственной сени, все и началось. Он и сейчас, этот парк на высокой горе, способен пробудить даже скудное воображение.

Усадьбе не повезло (сведения об этом Груздева обнаружила позже): один из двух усадьбенных домов сгорел ровно через год после смерти Гейдена, в 1908 году. Приехали на годовщину гости, среди которых выделялся тогда всемогущий премьер-министр Петр Столыпин. Было холодно и решили затопить все печи. Но за год они засорились - и от случайной искры дом загорелся. Что характерно, крестьяне спасли все имущество, даже рояль вынесли: так они любили своего барина. Второй, каменный дом прожил дольше. Там после революции утроили сиротский приют. Но и этот дом выгорел изнутри в 1929-м, а после его разрушили. Зато в селе отсталость множество хозяйственных построек, выполненных в необычном “голландском” стиле. Все они принадлежали усадьбе, ибо крестьяне в Глубоком не жили, только при советской власти на “графских развалинах” стали селиться люди.

Несколько лет назад - перед какими-то выборами - одна из партий (Союз правых сил) установила на стене Почты памятную доску в честь Гейдена. Они выбрали “великого либерала” в качестве своего знамени. Впрочем “либералы” этим ограничились, оказалось, их потуги - всего лишь банальный P.R... Гейденом все так же продолжают заниматься лишь глубачанка Татьяна Груздева.

А начиналось все с могилы возле полуразрушенной Казанской церкви. Татьяна Николаевна никак не могла понять, почему так обошлись крестьяне с захоронением барина, которого они боготворили. Сейчас понимание понемногу приходит. Наклеили на человека при советский власти ярлык “реакционера”, “врага народа”. И стерли его имя из истории. Это только на словах говорится, что у нас демократия; на самом деле мы с легкостью отказываемся от своих идеалов и закидываем камнями тех, кого еще недавно почитали (за примерами далеко не надо ходить: Ленин, ругавший Гейдена ныне что-то не в чести).

Хотя история сама по себе поворачивается любопытными сторонами. Казанскую церковь построил Дондуков-Корсаков. Любопытная он был личность, усадьба Глубокое уже при нем вошла в пору расцвета. Однако что от него осталось? Только лишь оскорбительная эпиграмма Пушкина: “В академии наук заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь: почему ж он заседает? Потому что ж... есть...”

В процессе архивной своей деятельности Татьяна Николаевна открыла, что Глубокое гораздо древнее, чем считалось ранее. Официально Глубокое впервые упомянуто в документах в 1585 году. Но Груздева нашла документы (о сборе дани) за 1410-е годы, с подписью князя Ягайлы, в которых Глубокое упоминается под названием “Любокое” (переиначенное на литовский лад). То есть селу уже почти 600 лет. То есть село было еще до усадьбы, только при крепостном праве крестьяне расселились по деревням.

Но основное в деятельности Груздевой (после учительства) - граф Гейден. Она даже сейчас за диссертацию взялась; ее тема: “Общественно-политическая деятельность гр. П.А.Гейдена”. От своего отца она узнала, что барин, когда приезжал, подолгу беседовал с его отцом (дедушкой Татьяны Николаевны); тот был зажиточным крестьянином. Таких Гейден уважал - потому что умели работать и зарабатывать. Вообще все крестьяне, которые жили в окрестностях глубокого, были образованными людьми. Если юноша проявлял талант - его направляли в гимназию - на графское обеспечение. Были и такие, кто в университет поступал. И вот такого-то человека - и забыли...

Татьяна Николаевна вначале даже не могла найти портрет графа. Как он выглядел, она выяснила не сразу. Начинала она исследование в 90-м, когда еще живы были люди, которые помнили то время. Прошла она все деревни, в каждый дом вошла. Первое фото Гейдена нашла у одной бабушки. До столичных архивов еще далеко было, надо было научиться в них работать. Пока ограничивалась общением с земляками. Конечно людям свойственно путаться, каждую информацию надо проверять и перепроверять. Сбор материала шел качественно, основательно. Историю усадьбы Груздева писала с детьми целый год. Еще столько же писалась история церкви.

Нужно было - она нашла замечательные акварели с видами Глубокого. И не где-нибудь, а в Третьяковской галерее! В фондах Татьяне Николаевне разрешили поработать лишь полчаса и посмотреть только один альбом из шести. Она проявила дипломатический талант, мобилизовала обаяние - и в итоге ей дали поработать весь день и просмотрела она все альбомы. Да еще и копии сделала. Конечно копирование платное, заплатила она за все это огромные деньги, из своего кармана. Но ведь дело-то стоящее!

В процессе архивной работы в Москве у нее появилось много друзей. Подружилась (по переписке) Татьяна Николаевна с Принциллой Рузвельт, ведущим мировым специалистом по истории русских усадеб. В общем научные данные прибавляются с каждым днем. Жаль, быт сдерживает, хозяйство (муж к сожалению умер, приходится одной его вести), но ведь дело-то святое! Позже она смогла найти потомков Гейдена. Большинство из них живут в Англии, под Лондоном. Посылала приглашение на юбилей села. Они писали, что плакали от радости, получив его. Уже были куплены билеты в далекую Россию, но внезапная болезнь одной из правнучек вынудила отказаться от поездки. Жаль, а то ведь смогли бы увидеть восстановленную могилу своего прадеда...

В сущности Татьяна Николаевна - обыкновенная глубочанка, местный абориген. Да, довелось ей родится в противоречивое время, когда экономика села в разрухе, души человеческие в разброде. Но дело ведь не в эпохе, в которую тебе довелось родиться. Дело в тебе самом. Каков будешь ты сам - таков и будет мир!

Прикосновение Духа

...Через полчаса уединенного созерцания я услышал за спиной легкое дыхание - как будто ребенок стоит и в затылок дышит... Я резко обернулся - никого! Все то же ласковое движение ветра по верхушкам сосен, жужжание пчел, устроивших свое гнездо у алтаря часовни, молчаливые кресты... И вдруг справа голос: “Зачем?..” На сей раз повернул голову медленно: рядом стоял старик. Первая мысль: “Как, неужели он залез на гору - и нет одышки?” Мысль вторая: “Та-а-ак... опять мистика...”

Про Духову гору в городе Опочке говорят много и на разных уровнях. Даже случайно услышал, как “проблему горы” обсуждали местный священник со своим прихожанином. Батюшка отозвался весьма скептически, заметив между прочим, что сам он там бывал и на вершине горы не нешел ни одной древней могилы, все - “новенькие”. Местные журналисты вообще против горы, основываясь на том, что якобы эту легенду выдумал двадцать лет назад один хороший человек, дабы повысить туристическую привлекательность Опочецкого района. Но ряд граждан абсолютно убеждены в святости места; к тому же несколько последних лет на Духову гору приезжают паломники из разных регионов России - молиться.

Ведь в чем интрига: в краеведческом музее Опочки мне рассказали, что Духова гора почиталась еще во времена Ивана Грозного и сей факт подтверждают письменные источники. Нашлись ученые, которые утверждают: еще во времена Иисуса Христа на горе жили люди. Или (точно не установлено) на горе находилось языческое капище. Кем были устроители святилища - неизвестно, но урочище рядом называется “Литовкой” Нынешняя, неизвестно какая по счету часовня на горе (на месте истлевшей, ведь дерево имеет обыкновение сгнивать) в 1910 году построена на средства священника Иоанна Глинского. Естественно часовня освящена во имя Святого Духа. За почти сотню лет много всего в нашей стране порушено, но часовня и по сей день стоит как новенькая.

Что я знал еще: за часовней никто не ухаживает, но согласно поверью ежели поднялся на гору - обязательно приберись. Тогда исполнится твое сокровенное желание. Часовня никогда не закрывалась на замок и войти в нее можно в любое время. И никто иконы не тащит - только приносят. Вообще (те, кто верит, конечно) убеждены в том что вершина горы - точка, через которую из Космоса на Землю превностися громадное количество энергии. Ходить туда нужно обязательно пешком и желательно крестным ходом. Подниматься в гору - с молитвой. И вот тут всплывает самое интересное: многие утверждают, что гора злых людей не пускает. Ты просто задохнешься, если не угоден горе, на полпути, а то и помрешь! Праведники же буквально на нее взлетают. Одна желтая газета написала, что приехали какие-то крутые на “мерсах”, попытались подняться - и в волков превратились! Бред, но многие, между прочим, верят...

...И вот я на вершине. Пеший путь в 9 километров от города, по сосновому лесу, преодолен с легкостью. А вот когда поднимался - запыхался. Круто, да и высота то ли 40, то ли 50 метров (казалось гораздо больше, но опыт горных путешествий не позволил впасть в заблуждение) все-таки для Средней полосы России необычна. Гора заросла лесом, часовню снизу не видно. Наверху - кладбище. Представьте: гора - как усеченный конус; крутой склон, а наверху плато диаметром метров 20, на котором кладбище. При созерцании погоста сразу вспомнилось: многие в городе не могут понять, “как они гробы-то затаскивают на эдакую кручу”. Особенно зимой, по скользкому снегу... Часовня действительно как игрушка, будто ее поставили пять лет назад. Пчелы жужжат, в одной из щелей алтарной части они устроили себе дом. Внутри часовни (она закрыта лишь на задвижку) идеальная чистота, много икон, а по углам, на жердях, висят в большом количестве полотенца. В ящике лежат свечи, бери - да зажигай. Я вышел - и присел на скамейку, возле крестов, в задумчивости. Тут-то меня старик и спугнул...

- ...Пчелы здесь - Божьи букашки. Они никогда не укусят... - дед прикурил сигарету (хорошую, с фильтром) и сделал артистическую паузу. - Спрашиваете, откуда я узнал про то, что вы здесь? Дух Святой подсказал...

Тут у любимый вопрос моего шефа сам напросился. Он любит, когда настроение хорошее, подколоть: “Вот, Бог-Отец, Бог-Сын... я понимаю. А что такое Дух святой?” Ну, я и спросил старика - про Дух Святой...

Он усмехнулся как-то внутрь себя, глянул на меня лукаво - и ответствовал:

- Он везде. Он покровитель Отца и Сына. Но люди Его не способны увидеть. Нам не постичь... Тут было много ученых. Точно никто не объяснил, но все сходятся на том, что очень большой здесь приемник космической энергии...

...Я сам во все это не верю. Мне не нужды паранормальные явления - достаточно пары нормальных. Поэтому разговор со стариком перевожу в более практичное русло. Спросил в частности, для чего так много полотенец. Старик рассказал, что они для того, чтобы... “слезы родители вытирали”. Оказывается, много людей приходят на Духову гору просить за своих непутевых детей-атеистов. Что ж, если в вере воспитать не могли, остается только это.

Зовут старика Борисом Николаевичем. Фамилия - Захаров. Он - житель деревеньки Кирово (ударение на втором слоге), которая пристроилась у подножия горы. Еще у горы протекает речка со странным названием Исса. Во всей округе гор нет, а потому сама Духова гора - явление необычное само по себе. Когда Борис Николаевич впервые появился здесь 43 года назад, он тоже удивился явлению - но в географическом смысле. Теперь не устает удивляться в смысле духовном.

Рассказывал Борис Николаевич много и занятно. В частности не преминул заметить что за часовней и чистотой в ней следит именно он. Но только последние четыре года, до него старуха за часовней следила. Умерла она, на гору снесли. Сейчас он поднялся на гору потому что “Дух Святой подсказал, что там человек, который хочет знать”. Я только один раз за все время беседы смутил старика. Дело в том, что мне рассказали про деревню Кирово только то, что там народу мало, а живет там некогда знаменитая доярка, орденоносец, которая теперь торгует техническим спиртом, народ спаивает. Старик, справившись со смущением, уточнил: “Так это жена моя... Клавдией зовут. Ну, и что, что продает? Она ведь и ордена имеет, и в Кремль ездила. Что ж ей еще делать при пенсии-то в три тысячи?”

Еще одну хорошую сигарету прикурил, зло блеснул глазом... но не стал меня посылать куда подальше, а лекцию свою продолжил. Работал Борис Николаевич на разных работах - был и каменщиком, и кочегаром, и машинистом башенного крана - но в основном здесь, в Кирово, крестьянствовал. Занесла его сюда хромая судьба. Сам-то он в Опочке родился, ну, встретились на “маевке” с девушкой, полчала погуляли, имени даже не спросил. Через какое-то время в драку попал, как говорится, “перекинулся с пацанами” - и в тюрьму сел. Пока срок мотал, все чаще и чаще вспоминалась девчушка из Кирово. Вышел - и сразу туда. Она будто ждала, ни с кем не гуляла все годы отсидки Бориса. Поженились - и стали дом в Кирово строить; старый-то совсем в землю ушел, чуть не по крышу.

Гора в то время звалась просто и без затей “Святым Духом”. Она воспринималась населением как нечто естественное, родное. Умер человек - надо “отнесть его к Святому Духу”, под его покров. Заболел кто - иди к Святому Духу, помолись о спасении. Раньше прямой тропинки в гору не было, дорога туда серпантином поднималась. Пока дойдешь, о многом передумать успеешь. Часовню по преданию строили два брата Антоновых из Кирово. Здоровые были мужики, богатыри, работяги. Им только материал подавай - хоть дворец отстроят! Во времена духоборчества комуняки Духову гору не трогали; им достаточно было того, что в Опочке почти все церкви порушили. Простым людям запрета не было: хоть ты комсомолец, хоть военный, хоть атеист - иди к Святому Духу, помолись, свечку поставь... Может и поможет в твоей беде. Местные в Духов день (праздник горы) гуляние у ее подножия затевали; пили, плясали, с гармошкой ходили. Из других деревень гости съезжались, ярмарку устраивали. Теперь-то и гулять некому, ибо на все Кирово только десять человек живет, включая младенца. Ну, и две коровы, одну из которых держит Борис Николаевич с женой-орденоноской. Из 23 домов только 4 жилых.

Паломники издалека стали приезжать относительно недавно, когда (по выражению старика) “чепуха в стране началась”. То есть верить разрешили и демократию развели. Целыми автобусами приезжают; после них старик бежит в гору полы в часовне намывать. Это ж только на словах говорят, что всякий паломник считает нужным прибраться в святом месте. Супруга его как-то равнодушна к Святому Духу, вот старик на себя все и взвалил. Завели паломники обычай языческий: ленточки на елку возле часовни повязывать. Якобы чтобы хвори отдать горе. Глупое по мнению Бориса Николаевича зачинание, но он не жрец какой-нибудь, а потому не встревает.

Он только злится на статьи в желтой прессе. Вот, написали, что люди, приехавшие на иномарках, волками обернулись. Но не могло это быть хотя бы потому что в статье написано, что это в марте случилось. А в марте здесь такая распутица, что к Святому Духу на гусеничном тракторе - и то не подъедешь!

С недавних пор завели моду из города крестных ходом к Святому Духу ходить, естественно, в Духов день. В последние годы о часовне заботится батюшка из города, о. Иоанн. Недавно он выделил материалы и часовню отремонтировали. Мужики приезжали из города, мастера своего дела. Не стали заделывать только отметины войны: часовня хоть и выглядит как новенькая, все же в ее стенах довольно много отверстий от шальных пуль. Немцы хозяйничали здесь почти четыре года, но все же не решились тронуть святыню. Пули - результат случайностей и глупостей некоторых не неразумных русских людей.

Кое-что сделал и старик: он соорудил перила, чтобы легче было паломникам в гору подниматься. Сам на своем тракторишке в лес съездил, заготовил древесину, распилил, вкопал столбики, гвоздей купил, жерди наколотил. А высота-то приличная, перила получились длиной 90 метров. Жаль, сын не помог, но старик ведь не спешил - ему и одному нетрудно. Старик доволен, что среди паломников все больше молодежи встречается. Не только аккуратно и богобоязненно ведут себя, но даже и молятся! Вон, своего сына он не воспитал в почитании, да и жене уважение к Святому Духу не привил. Теперь в одиночку колупается. Но Борис Николаевич надеется, что глядя на него, может кто из местных тоже проникнется...

Раньше от молодежи Духова гора только разве страдала. Но и карала тоже нещадно за неправедные дела. Раньше, когда в деревню городских ребят на картошку привозили, чего только не творилось! Вообще гора “сортирует” людей, вплоть до смерти. Насколько она творит добро, настолько же свершает зло. Конечно с радости к Святому Духу не приходят, все больше с горя или когда беда налегла. Старик показал мне на кладбище два креста над неухоженными могилками. История могил такова. Жили в деревне два двоюродных брата. Один в институте учился, другой в техникуме, и приехали они домой на каникулы. Пошли с ружьем в лес, думали - может зайчика подстрелят. Бродили, блудили - ничего не выблудили. Один из братьев и предложил: “Давай, в часовню постреляем!” Постреляли. Дробью деревяшку не пробьешь, но стекла повыбивали. А через полгода померли. Сначала Женька, а после Колька. У первого брат родной в городе, но он не приезжает. Потому-то могилки и неухожены.

Как-то старик подновил канделябры, которые издревле в часовне висели. У них удивительное свойство было: они “ходили” как маятники. Остановишь их - все равно сами раскачаются - и “ходят”. Они на цепочках висели, но цепочки истлели. Борис Николаевич почистил канделябры, подвесил их на проволоке. Но очень скоро после этого один парень из деревни Барсаново канделябры украл. Все знали, что он, ему похмелиться надо было, но за руку-то не поймали... В январе дело было. А в марте парень пропал. Поискали-поискали и бросили. Такое “чмо” мало кому нужно, разве только матери. А в мае труп парня нашел лесник. Он висел высоко-высоко на сосне... повесился.

Или история со времен, когда школьников присылали картошку копать. Маленькие пацаны, пятиклассники, пришли в часовню и над несколькими иконами поглумились: кому усики подрисовали, кому рожки... А осенью на Духову гору стали ходить из города их матери, сыновей отмаливать. Дело в том, что у обоих мальчиков руки отнялись. Немного работоспособность рук к несчастным вернулась. Но не настолько, чтобы рисовать или писать. Так инвалидами и остались...

Старик привык необычным явлениям, которые случаются на горе. То свечение на вершине, то как бы “покрывало” из облаков над горой повисает, причем - цвета часовни. Все это - рядовые случаи. Старик давно не пьет (свое выпил), поэтому о галлюцинациях говорить не приходится. Для него гора - просто рядовое чудо и более ничего. Но разве не прекрасно жить в постоянном соприкосновении с Чудом?

...На выходе из деревни встретила меня жена старика. Оказалось, очень мощная женщина, пышущая здоровьем. Стала пытать меня, кто сказал про спирт, то есть по то что она продает. Я ответил, что хорошие люди сказали. Клавдия Михайловна как-то отяжелела, помрачнела. И заговорила про пенсию, что маловата, мол. Я глянул на Духову Гору. Да-а-а... Как мы суетны по сравнению с этой молчаливой громадиной!

Рублевка Live

Есть в Матушке-России удивительное место, в котором люди существуют в иных координатах ценностей. Здесь они почти боги, они знают о жизни гораздо больше других. В сущности у них есть все что можно только пожелать. У них есть здоровье, любовь близких и вера. Если взять по большому счету – это все, что грешному человече надо на этой планете. Место это называется “Рублевка”. Но она не та, о которой Вы наслышаны...

Вертикаль власти

История псковской деревеньки Рублевка уходит своими корнями гораздо глубже, нежели история Рублевки московской - в русское средневековье. Нет, не в нынешнее средневековье с вице-царем-президентом, царем-премьером, боярами-олигархами и вассалами-губернаторами, а то, в котором вполне благополучно существовала Псковская республика, интегрированная в европейскую экономику и всячески старающаяся оградить себя от идей восточного деспотизма. Жаль что не оградились, но что родилось - то родилось. Рублевка ныне - напрочь убитое всевозможными деспотическими реформами селение. Но это в экономическом смысле, а не в духовном.

В соседней с Рублевкой деревне Ляпуны проживает замечательная супружеская пара Рамазановых. Зейдуллах Таибович - власть, глава поселения, к которому принадлежит Рублевка. Его супруга Любовь Юрьевна - библиотекарь. Когда-то они в здешние благодатные края приехали с Поволжья как экономисты - в колхоз. Однако из-за упадка сельского хозяйства, в результате которого на весь колхоз остались 9 работников и 80 коров, они сменили амплуа. Все же лучше перекладывать бумаги, нежели ворочать, простите, говно.

Как носитель культуры Любовь Юрьевна собирает исторические факты. Так, название “Рублевка” по ее сведениям произошло оттого, что крестьяне платили хозяину земель рублевую мзду - за аренду своих жалких наделов. Бизнес у барина шел неплохо, но всему, как известно, приходит конец, в особенности – несправедливому. В 1917-м барину таки дали по башке и арендаторы создали колхоз. Правда, название «Рублевка» все же осталось.

Сколько Рублевке лет, никтот доподлинно не знает, но возле деревни есть т.н. “Голухинские могильники”, в которых хоронили людей не меньше тысячи лет назад. Издавна в деревне жили простые смерды, ничем не выделявшиеся среди миллионов других, а потому вех, которыми было бы можно отметить историю Рублевки, не значится. В свое время в деревне был свой колхоз “Рублевка”, который поле хрущевского слияния в духе строительства светлого коммунистического будущего получил название “Вперед”. Это самый «Вперед» даже получил звание “дважды миллионера”. Сейчас колхоз, который опять переименовали в СПК “Нива” - “четырежды нищий”. Тем не менее люди в деревнях пока не вымерли - потому что живут главным здешним богатством: болотом. Каждый день в деревню приезжают предприниматели из города и скупают грибы да ягоды, коими болото еще одаривает тех, кто не ленится.

Зейнуллаха Таибовича Рублевка беспокоит прежде всего как источник мелкого криминала. Глава поселения посетовал, что проживают там и хорошие люди, но есть “черные копатели”, которые до обеда выкапывают из земли всякий металлолом, в обед везут его обменивать на спирт, ну а ближе к вечеру пьют оный и создают в Рублевке нервозную обстановку. Кругооборот спирта в рублевской природе к сожалению не затихает...

В Рублевку из райцентра Опочка ведет “трасса” которая раньше была именной; в черте города она называлась “Рублевским переулком”. После переулок переименовали в “улицу 15 июля”, в честь дня освобождения города. По пути к Рублевке “трасса” пересекается с настоящей трассой “Петербург-Киев”, другому источнику существования. То и дело на трассе опрокидываются в кювет фуры со всякими грузами, которыми при наличии прыти можно поживиться. Оттого-то душа у главы поселения и беспокойна...

Может, место какое заговоренное, может, попахивает «рублевской партизанщиной», но фуры опрокидываются на трассе возле Рублевки слишком уж подозрительно часто.

Аборигены

...Их дом стоит на берегу речки Семендяевки, рассекающий Рублевку пополам. Речка часто напрочь пересыхает, однако в запруде, которую соорудил сын Надежды Федоровны Николаевой, вода не иссякает никогда ибо гусям нужна влага. Хозяйство у Николаевых не просто самое большое в Рублевке; оно одно из двух оставшихся. Никто из приезжих скотиной так и не обзавелся.

“Аборигенских” семей осталось в Рублевке только две: Антонина Апимаховская да Надежда Николаева с сыном, снохой у внучкой. Если учесть что полное население Рублевки теперь - 20 душ, получается, местных уроженцев и подлинных крестьян здесь лишь пятеро. Антонина весь день в городе на рынке торгует. Сын Надежды Федоровны со снохой все лето и осень на болоте клюкву да голубику добывают; бабушка с внучкой Юлей дома, со скотиной, которой полон двор. У Николаевых единственная лошадь на всю деревню, Маней ее звать. Да и вообще на весь куст деревень насчитывается всего-то две лошади. Маня кормит семью, ведь огороды многим надо вспахать.

Про подмосковную Рублевку Николаевы наслышаны, ведь трудно этим “звездам” шило в мешке утаить. Почему-то им даже нравиться свои роскошь, жопы да гламур напоказ выставлять. Вон, высшие партийные руководители тоже не бедствовали, живя на Рублевке, однако не кичились. Надежда Федоровна рассуждает так:

- ...Господь всех сравняет с землей. Моя бабушка Евдокия Герасимовна прожила здесь в Рублевке больше ста лет. И она говорила: “С праведных трудов не построишь каменных домов...” И это - чистая истина. У них дома огромные, мне было бы страшно жить в таком. Они живут как на пороховой бочке, каждую минуту ждут, что кто-то выстрелит или бомбу бросит... Шикарно живут да быстро кончают. А у нас - хоть двери не закрывай! Если порядочный вор придет, поглядит на наше добро - дак еще и воз своего добра привезет...

Надежда Федоровна была предпоследним, двенадцатым ребенком своего отца Федора Ивановича, и родилась она от пятой его жены. Нет, отец не бросал жен, они умирали. Отцу, когда родилась Надя, было уже 54 года, и он много знал о старой жизни. Еще при царе он был шорных дел мастером, а после - “легковым ямщиком”. Тракт, связывающий Санкт-Петербург с Киевом, существовал с Екатерининских времен, и обслуживание “государевой дороги” было основным промыслом рублевцев. Как официальным, так и незаконным. Днем на дороге служили – ночью на оной устраивали отвратительные разбои. Что делать, жизнь заставляла, поганая…

Конечно жили и землей. Земля принадлежала барину, но здесь был “пустошник”, то есть барин здесь не жил, а сдавал земли в аренду. И в крестьянских семьях кидали жребий: кому на хозяйстве оставаться, а кому “отходить”, то есть уходить в промысел на тракт. Промысловая стезя выпала и отцу Надежды Федоровны. Но он все же вернулся - и много детей народил. Из всех тринадцати в Рублевке осталась жить лишь одна Надежда Федоровна.

У Надежды Федоровны два сына. Так получилось, что поднимала она их в одиночку - муж запил и она его выгнала. И новый дом тоже сама строила, вместе с матерью и братом. Отцовский-то по окна в землю ушел. Один из ее сыновей, Алексей - “закоренелый колхозник”. В связи с нарушением колхоза сейчас на бирже стоит, болотом живет. А второй сын, Александр - в Опочке, в автосервисе трудится; у него своя квартира. Ее нажила Надежда Федоровна, тридцать лет монтажником на стройке отпахавшая. Тяжелая работа, мужская, но все же праведная.

Есть своя квартира и у внука Надежды Федоровны (сына Александра) - Андрея. Пусть квартира плохонькая, без удобств, зато сам на нее заработал. И знаете, как? Он ездил в Москву и там строил дома... на Рублевке! Тем самым нуворишам... Несколько лет ездил, пока его там жестоко не обманули, “кинули”. Ну, да он не в сильной обиде, все же хотя бы что-то от нефтедооларов перепало и ему. Абрамовичи не обеднеют.

А вот внучка Юля (дочь Алексея) обожает свою Рублевку. Лошадь Маня полностью на ней, да и остальная скотина тоже. Жаль только, ближайшая школа в городе (Юле всего 15 лет), ходить далеко. Да и вообще в Рублевке нет ни клуба, ни магазина, ни медпункта. В Ляпунах начальная школа была - и ту закрыли. У Юли мечта: стать медиком, вернуться в Рублевку, открыть медпункт и помогать замечательным рублевким жителям. Они этого в общем-то заслужили.

Занесенные капиталистическим ветром

Весь “асоциальный элемент” сегодня собран в одном месте. Здешний выходец - молодой предприниматель, живущий в городе - нанял их для переоборудования пустующего дома под частный автосервис. Ну, на сервис европейского типа он вряд ли будет похож, скорее это будет зачуханный сарай, начиненный кустарным инструментом, однако данный инвестиционный проект весьма значим для Рублевки. Все дело в том, что это убогое коммерческое предприятие станет единственным за всю многовековую историю деревни.

Помятые жизнью и сомнительным спиртным батраки начали работу с продолжительного перекура. Обсуждают аварию, случившуюся позавчера на трассе. Я узнал, что в фуре были шоколадки. Вкусные, на них что-то по-иностранному было написано. К утру приехал грузовик и товар забрал. Фура улетела в кювет потому что водитель заснул за рулем; это привычный способ аварии - прямолинейная дорога усыпляет. Водителя его хозяин подсадил на “счетчик”: по сотне баксов в сутки он будет должен хозяину пока не поднимет свое транспортное средство. Каким способом - хозяина не колышет. Сидит сейчас горе-водитель в Опочке, водку с горя пьет. Знает, что ежели не заплатит - убьют. Страна у нас конечно выздоравливает, но бандитские понятия чтой-то не искореняются.

Данная “асоциальная” семья попала в Рублевку тоже полубандитским способом: из привезли сюда питерские “риэлторы”. Купили у них квартиру в Гатчине, точнее совершили обмен на нынешнюю “усадьбу на Рублевке” (да, позарились, несчастные...), которая на поверку оказалась полуразвалившейся халупой. Привезли, бросили возле “усадьбы” все нажитое несчастными добро, уместившееся в двух узлах из простыней - и были таковы. “Разница в цене недвижимости” была пропита за два месяца. Слишком типичная для нашего отечества картина...

Зарабатывают “асоциальные” в основном копательством. Здесь, под Рублевкой, шли тяжелые бои, много железок в земле зарыто. Откапывают - и сдают. Недавно даже прославиться умудрились: нарыли ящик зенитных патронов и несколько гранат. Все честно сдали в милицию, ведь люди-то они в сущности порядочные. Только духом слабоваты...

Обретшие благодать

Благодать охраняет злобный пес благородной породы ризиншнауцер. Его порывы сдерживает стальная проволока, не дающая псу напасть на любого проходящего мимо. В аккуратном домике, отделанном импортной морилкой, живет наоборот очень мягкий и доброжелательный человек, Галина Захаровна Ануфриева. А с ней три внука: Олег, Настя и Артем (их фамилия Жуковы). Все они - дачники из Питера. Соответственно они не живут в Рублевке, а лишь проводят здесь лето. Таковых здесь большинство.

Попали в Рублевку Ануфриевы-Жуковы случайно. Дача у них была поближе к Питеру, но участок был не оформлен и слух пошел, что его отберут. Знатоки сказали, что в Рублевке продается дешевый домик. Хотя от Рублевки до Северной столицы 400 километров, решились податься сюда. И не пожалели - потому что здесь (по мнению Галины Захаровны) подлинная благодать: тишина (трассы не слышно), природа и дешевизна продуктов.

Когда коллеги Галины Захаровны узнали, что она купила себе “поместье на Рублевке”, сначала не верили: “Матерь небесная... Как вас туда занесло-то, сердешных?!”. Потом смеялись. Ну, а теперь привыкли. Грабили их дом (который Галина Захаровна с детьми строила семь лет) только единожды: взяли консервы и всю алюминиевую посуду. Причем все знают, кто это сделал (что обидно - свои, питерские, то есть, бывшие питерские...). Приехал зять, поговорил с ними конкретно и популярно - теперь дом Галины Захаровны считается “заговоренным”. Не лезут чего-то в него.

На той Рублевке Галина Захаровна жить бы не смогла. Там, как она считает, и нравы сложнее, и представления о жизни значительно искажены. Впрочем есть своя “Рублевка” и в Петербурге: это поселки на севере Финского залива: Приозерск, Зеленогорск, Репино.. ну, и - как символ красивой жизни - Комарово. Галина Захаровна честно признается, что и она бы с удовольствием имела бы дачу в Комарове. Но Галина Захаровна по профессии воспитатель детского сада; заработка от праведных трудов доброй сотни воспитателей не хватит на скромный домик в Комарове!

Нашедшие спасение

Корейцы Светлана Ким и Александр Ан бежали в Рублевку из Средней Азии. Жили они себе в городе Самарканде, честно и прилежно работали. Пережили развал Союза и не думали о плохом. Но, когда в 98-м отключили последний российский телеканал, из эфира пропала последняя русская радиостанция, перестала выходить последняя русскоязычная газета “Ленинский путь”, им стало страшно. Ведь нет ничего страшнее неизвестности. Конечно прежде всего боязно было за детей (у них сын и дочь). И они бросили свою квартиру и бежали.

Светлана и Александр считают себя россиянами, к тому же две сестры Светланы давно уже выбрались из Узбекистана и поселились в Европе: Татьяна - В Минске, Лариса - в Петербурге. Поэтому и блуждать не пришлось: беженцы приехали в Питер. Там купили свежий номер “Из рук в Руки” и стали читать. Са-а-а-амый дешевый домик нашли на Псковщине. Таковой оказался аккурат в Рублевке; хозяева запросили за него 800 долларов. Приехали - и стали строится. Капитально, из качественной древесины. Правда семье пришлось разделиться. Денег в Рублевке не добыть, а потому Александр уезжает в Питер строить дома все тем же богатым господам. Как только повзрослел их сын, мужики стали пропадать на питерской стройке вдвоем.

Хорошо еще, летом приезжают сестры. Отпуск Татьяна и Лариса уже несколько лет посвящают тому, чтобы помогать Светлане строить дом. Сестрам рублевская жизнь не очень-то нравится: трудно Светлане без мужиков. Но потому-то и приезжают. А Светлана - она терпеть умеет. И верить в то, что все построится и образуется. Главное - желать. Остальное - суета. Светлана так определила смысл рублевской жизни:

- Кто хочет работать - ему везде хорошо будет.

Да, каменных дворцов от праведных трудов в Рублевке не построишь. Зато перед людьми и Богом останешься чист.

Между прочим: даже в небогатой Опочке (райцентр) имеется район, в котором живут богатеи. Носит он традиционное название для Руси 90-х годов прошлого века “Санта-Барбара”. Уже и сериал американский забылся, а вТО название все прижилось. Тем более что реальная, калифлрнийская Санта-Барбара – тоже «Рублевка», токмо американского покрою. Так что своей «Санта-Барбарой» Опочка не отличается от любого другого российского города, где имеются свои «поля чудес» и «долины нищих». А, скорее всего, и от любого города планеты Земля.

Два Георгия в кустах

Георгий первый

...То ли “день гостя” сегодня, то ли такое ежедневно происходит - не знаю. Только за час, пока о. Георгий показывал свою “епархию”, познакомится пришлось и с районным криминальным авторитетом, и с семьей, приехавшей погостить из Германии, и предпринимателем из Питера с золотыми часами, инкрустированными бриллиантами. Все приехали к о. Георгию по делам духовным. И каждому, надо отдать должное батюшке, он уделил внимание. Естественно, и мне, грешному, тоже.

Особенно меня впечатлил, конечно, криминальный авторитет: весь изранен, с изуродованной рукой и подергивающейся головой. Мне позже рассказали, что его и взрывали, и резали, и расстреливали - но он оказался в малой части счастливчиков, вырвавшихся из горнила 90-х живым. Вел он себя пристойно и даже богобоязненно. За тюремным сленгом прочитывался недюжинный интеллект и даже внутренняя интеллигентность.

Чтобы пройти в дом к батюшке, надо ну, о-о-о-чень низко поклониться. Кусты в палисаднике настолько разрослись, что буквально застят путь. “Пусть все будет естественно” - такое кредо у отца Георгия. Про батюшку мне заранее рассказали, что он оригинален. И немножко юродивый. Я увидел усталого и больного человека, который только что вернулся со службы из далекого села. О. Георгий готов был упасть от изнеможения, это было слишком заметно. Но, как только появились гости (включая и меня, грешного), о. Георгий будто скинул с себя груз - и пошел показывать достопримечательности храма и погоста.

Все показал - от надписи, оставленной фашистом во время войны на стене колокольни (немец согласно преданию пожалел деревянный храм и не сжег его) до языческого истукана на кладбище, которому не меньше тысячи лет. “Свято место пусто не бывает...” - Опять коротко и снова в точку. Конечно можно было бы корить немца за то что на стенах храма писал. Нехорошо все-таки. Но факт, что автор надписи пропал без вести и его дети имеют теперь только одно материальное свидетельство об отце, сгинувшем в холодной России. Говорят, они приезжали, плакали...

Языческий истукан повержен. Лежит среди могилок неприкаянный, забытый. Повалили его еще до о. Георгия, а он лишь следует своему принципу о естестве.

В результате непродолжительного общения я понял вот, что: батюшка говорит простым языком, он может и с бандитом, и с банкиром общаться запросто (что впрочем несложно ибо первый от второго недалеко ушел). Но Слово Божие все же несет. Есть у него удивительный дар проповедовать языком улицы. Тут о.Георгия недавно один корреспондент подставил. Позвонил ему корреспондент и попросил сказать что-то насчет поста. Ну, о. Георгий и сказал. А корреспондент возьми - и напечатай все как и было сказано. Кончилось тем, что батюшку в епархию вызывали, корили...

Вообще предыстория священства Георгия Здравковича Мицова в Теребенях такова: до него здесь за восемь лет сменилось пять священников. При одном из них пропала чудотворная икона, перед которой молился за победу в Отечественной войне 1812 года Михаил Илларионович Кутузов. Батюшка с матушкой здесь служат уже больше двадцати лет. Более того: он единственный в районе сельский священник. Никто не хочет в деревню! В смысле, служить, трудиться, а не отдыхать. Может потому-то чудачества о. Георгия и терпят наверху.

О. Георгий можно сказать, «всемирный» батюшка. Духовные чада у него в любой части света есть, возможно даже и в Антарктиде. Да и судьба его необычна. Нонконформист, бунтарь, философ. Рассказывает на первый взгляд неправдоподобное: “Как-то мы на углу Пестеля и Литейного пивали кофе и Ёсей Бродским, и я благодарен ему за слова: “Если мне рот забьют глиной - я все равно буду славить Бога...” Но все это правда. Батюшка (когда еще не был таковым) со многими пивал - и не только кофе. Искусствовед, реставратор - но уехал в далекие Теребени, стал священником. Правду батюшка сказал еще когда храм показывал, как всегда кратко и предельно ясно:

- Либо ты выигрываешь в силе и проигрываешь в расстоянии, либо наоборот.

- А что такое - сила?

- Благодать...

Принцип священства о.Георгий почерпнул, когда служил в армии. Подтягиваешься на перекладине, уже сил нет, чтобы последний рывок совершить, сержант тебе пинок сапогом под зад - Р-р-раз! - и ты подбородок вознес над перекладиной. Как раз этого удара и не хватает... Потому-то батюшка и называет себя “сержантским сапогом”.

Только устал, устал батюшка. Когда собирались ехать к нему, народ рассказал, что о. Георгий слег в больницу, тяжело заболел. Оказалось, всего лишь на обследование ездил. Злым языкам похоронить человека не терпится... Попросил батюшка, чтобы с матушкой поговорили, она лучше его расскажет. Тем более что двадцать третью Пасху они здесь справляют исключительно благодаря ей. О. Георгия первые годы на приходе не оставляла мысль удрать - и только силами и стараниями Валентины Вениаминовны они все еще здесь.

Матушка была не в духе. Тем не менее рассказала, как они с батюшкой познакомились. Оказалось, а Александринском театре, на сцене. Она познавала искусство снизу, Георгий - сверху. То есть она сцену подметала, а он был рабочим сцены, декорации подвешивал. Валентина - тип женщины, который только и подходит такому как Георгий. Он выдающийся человек, но и пил он тоже “по-выдающемуся”. Хотя и батюшкой - и матушка в этом убеждена - о. Георгий был с рождения. Благодарна матушка и детям (а у них два сына - Петр и Олег). Именно они в 91-м году, в дни путча, нашли под церковью склеп, в котором покоятся останки родителей великого полководца Кутузова.

Дети уже выросли. Один преподает в университете. Второй, Олег был дома, что-то делал на компьютере. Он все больше помалкивал, но, когда матушка окончательно потеряла ко мне интерес (уж слишком скучные вопросы ей задавал), попросил чтобы написанную статью перед публикацией я прислал ему на рецензию. Что ж , цензора иметь в семье тоже неплохо. Но и в храме тоже неплохо иногда прибираться: полы там явно немыты давненько. Еще Олег дал диск - с записями передач об о. Георгии. По видимости цензурой они были одобрены.

Я просмотрел. Красивые сюжеты. Воскресенская церковь оказывается никогда не закрывалась, намоленная она, иконы в ней замечательные, XVIII век. Когда-то иконы были профессией искусствоведа Георгия Мицова (он тогда работал в Русском музее). Всякое Мицовы здесь пережили; случалось, что отбивались от грабителей, покушавшихся на святыни. Но напряг один момент разговора. Корреспондент: “Прихожане со всего мира, телефон разрывается... а местный мужик к вам не идет...” О. Георгий: “Очень у них занижена самооценка. Он хочет счастья мгновенного: либо стакан заглушить, либо...” В общем ушел батюшка от ответа - почему “мужик” к нему не идет.

Вспомнилось, матушка мне говорила, что у них в храме прихода нет, а есть только “приезд”. Священник с мировым “приездом” и нулевым приходом... Это ж получается интернациональный скит какой-то! А что же люди, которые здесь живут?

Георгий второй

Георгий Александрович Гореловский - учитель словесности Теребенской школы. Да, в Теребенях имеется не только Воскресенская церковь, но и школа, в которой дети учатся. Жаль только, в связи с “национальным проектом” школу понижают в статусе и она теперь будет не 11-ти, а 9-леткой. Сейчас здесь учатся 39 детей и тенденция к сокращению неуклонна.

Сам Георгий Александрович живет в деревне Крулихино, в километре от Теребень. Его супруга Наталья Васильевна - библиотекарь, ее учреждение тоже находится в Теребенях. Раньше и в Теребенях, и в Крулихине простые люди не жили. Теребени были погостом, там только священник обитал. Крулихино было барской усадьбой, там жили дворяне (последние владельцы - Львовы). Заселять погост и усадьбу начали после советской власти. Жаль, что теперь усадьба в развалинах - но что поделаешь...

Вообще в теребенском приходе много деревень. Главная сейчас - Болготово. Потому что там находится учреждение, дающее людям работу: интернат для психохроников. Колхоз-то развалился, вот вся и надежда на психов - в том смысле что для их обслуживания значительный персонал необходим.

Сад Георгия-учителя отличен от сада Георгия-священника. Можно сказать, это образцовый сад. Здесь все упорядочено, все подстрижено, ухожено. Имеется даже свой, персональный прудик. И уж точно ни-ка-ких диких кустов здесь нет. Видно, что люди занимаются своим подворьем с удовольствием. У Георгия Александровича, как и у Георгия Здравковича, двое сыновей. Старший Евгений сейчас учится военной академии, “Макаровке”; младший Василий - в морском колледже. Морская судьба была и у их отца.

Георгий с детства бредил морем. Поехал после школы в Ленинград, в мореходку поступать; но так вышло, что попал в итоге в Арктическое училище. После - полярная станция “Мыс желания” на северной оконечности Новой Земли. Позже, когда Севером “наелся” сполна, он все же осуществил детскую мечту - пошел работать во флот; ходил он радистом на рыболовецких судах. Был правда перерыв в пять лет: Георгий учился в Москве, в Литературном институте имени Горького. Удалось только с третьего захода поступить, но ведь Гореловские - упрямые люди. Писательский талант у него проснулся на Севере, долгие полярные ночи тому благоприятствовали. Первый рассказ - про то как он прошел за 12 часов дистанцию в 20 метров от радиорубки до кубрика (заблудился в пурге) опубликовал журнал “Вокруг света”. Ну, и с той поры литература начала затягивать.

Главная книга жизни Георгия Гореловского - “В кустах или апология крестьянства”. Написана и издана она была еще в то время, когда Гореловский с семьей жили в Риге. Она о родной деревне, о России, о деде Савелии Антоновиче. Он когда-то выделился из деревни в хутор, выкорчевал кустарник на пустоши, в местности Каменец, и построил свое хозяйство. А после революции его раскулачили, лишили всех прав, судили и отправили в лагеря. Дед выжил, вернулся по “конституционной” амнистии 36-го года, а хутора его, который “в кустах” рождался, уже не было. Все растащили, а супруга его с детьми вынуждена была обитаться по чужим углам. Пришел дед в сельсовет: “Где ж мне жить-то теперь?..” - “А иди - на барских фундаментах и стройся...” К тому времени барская усадьба тоже была разорена. И он снова начал строить хозяйство - прямо на фундаменте одной из барских построек. Об этом, точнее о неукротимом духе русского крестьянина, книга. Грустное сочинение, предрекающее, что изничтожат деревню, снова все кустами порастет.

В доме, построенном когда-то Савелием Антоновичем, и поныне живут Гореловские. Сад, тот самый, который образцовый, тоже дедом был заложен. Когда Гореловские в Латвии жили, им там неплохо было. Квартира своя была, работа удовлетворяла. Стабильность сохранялась до определенного времени - пока русских не начали прижимать. В последние рижские годы Георгий Александрович работал в русской редакции, Наталья Васильевна преподавала математику в русской школе. То, что славян прижимают, еще можно было терпеть. Но, когда пошла атака на русский язык...

У Погореловских был выбор: либо в Калининград, родину Натальи, либо в Крулихино. Выбрали деревню; потому что в Калининград, как ни крути, не русский вовсе, ну, а деревня - истинное средоточие нашего, родного.

Георгий Александрович, когда по морям ходил, представить не мог, что будет преподавать в школе русский язык и литературу. Ну, не горел он желанием стать учителем! Но дело вот, в чем. В школе 39 детей и им нужен Учитель. Какая профессия в этом мире важнее, нежели Учитель? Писать книги времени почти не остается. Так, делаются лишь литературные зарисовки “О нечаянных встречах” (здесь, в глубинке, встречи по-особенному ценятся). Рассказы пишутся. Что интересно их теперь легче издать в Латвии, в коллективных сборниках. Там политика по отношению к русскому языку несколько изменилась. У нас-то лишь за твои же деньги тебя издадут. Но выбор сделан, Родина дороже.

Да, земли снова зарастают кустами. Такого здесь не было со времен князя Олега. Но ведь подрастают руки, которые смогут однажды победить пустошь и создать новый, прекрасный мир. Для этого нужно только одно человеку: вера; не только в Бога, но и в то, что Родина всегда ждет тебя. Она все простит и примет тебя. Кем бы ты ни был.

Дети Знамения

Народ в округе удивляется: семья замечательная, серьезная, а своих коров назвали: Конфетка, Кнопка, Мурка, Ромашка, Ириска, Веснушка. Лошадь у них - Эмилия. Свиньи: Ниф-ниф, Наф-наф и Нуф-нуф; хряк - Барон Фердинанд... Впрочем смущает людей даже не полудетская фантазия Шахмаметьевых. Дело в том, что эти люди еще недавно бывшие горожанами, имеют скотины больше, нежели во всей деревне Воронино. И не только Воронино, но и в пяти соседних деревнях, вместе взятых! Да еще и храм эти странные питерцы взялись восстанавливать...

...Живя в далекой деревне, становишься ближе не только к Богу. Сатана тоже не спит и порой искушения “зашкаливают” все мыслимые пределы. Рафаил рассказал, как порой в окрестностях Воронина смерчи бродят да громы гремят. Но самое страшное искушение - отчаяние. Оно приходит редко, но сразить старается наповал. Пока Ирина с Рафаилом одерживают победу...

Им иначе и нельзя. Его имя переводится как “исцеление Божье”. Ее имя - как “мир”. Надо следовать предназначению. Их четвертого сына, которому еще нет и годика, тоже зовут Рафаилом. Старшие дети: 2-летний Серафим, 4-летний Даниил и 11-летний Илья. А есть еще трое детей их духовной сестры Оксаны - Ксения, Нина и Арсений, которые помогают в ведении немаленького хозяйства, ведь кроме шести коров, свиней и лошади имеются на подворье Шахмаметьевых двадцать овец, бык Максим, птица и кролики. Быка назвали в честь человека, который его продал, а купили его потому что в радиусе тридцати километров быков давненько извели. Оторваться от петербургской жизни Оксаны до конца не может - отец ее детей зарабатывает на жизнь в городе - однако она присматривается... Тем более что их общий духовный отец, монах Оптиной пустыни о. Илий, на это не благословляет.

Конечно удивительно, как справляется с хозяйством семья, которая еще в 2002-м году была чисто городской. А вот для Шахмаметьевых все как-то естественно происходит. Ведь как жить в деревне и не вести хозяйство? Что люди-то о тебе подумают, ежели ты будешь вести себя как дачник, временщик?

Ирина и Рафаил познакомились в храме Благовещения, что в городе Шлиссельбурге, под Ленинградом. Она тогда работала педагогом-психологом в Детском доме, он только что бросил бизнес - вполне успешный, металлом торговал - и стал церковным старостой. Раньше, еще до своего ухода в предпринимательство Рафаил по морям ходил; на торговом флоте работал, весь мир увидел. Род Шахмаметьевых вполне благополучен: у Рафаила два брата, один из которых - юрист, другой - фотохудожник. Живут братья в Петербурге, на жизнь жаловаться им грех. А вот Рафаил с Ириной - в далекой деревне, в которой кроме них всего-то две старухи свой век доживают...

Но Рафаил убежден, что они с Ириной нашли себя именно здесь. С того момента как в храме города Шлиссельбурга их взгляды случайно встретились (хотя, как известно, ничего случайного в мире не бывает), они уже не расставались никогда. Они почему-то сразу поняли, что созданы друг для друга и соединились в семью уже через три месяца после “случайной” встречи.

Многие питерские друзья до сих пор понять не могут, для чего бросать успешный бизнес. В Воронине время от времени появляются дорогие иномарки - “Лексусы”, а то и “Хаммеры”. Старые друзья приезжают “чисто посмотреть”, для чего это Рафаил за полтысячи верст от Питера умотал. Большинство из них думают, что Шахмаметьевы в Воронине “загибаются”. Им любопытно, не ведают люди с “Ролексами” на запястьях, что на самом деле их притягивает... благодать. Один друг как-то на “Мерсе” прикатил - с полным багажником колбасы, красной и белой рыбы, икры, сладостей и т.п. Ну, Ирина открыла пару упаковок; тот господин, увидев через окно пасущихся на лугу коров, говорит: “Слушай, не надо... давай-ка яичницы на сале!” Ирина пожарила яичницу, пирогов с капустой и с яблоками из печки достала. Коммерсант все это отведал, молочком парным запил... подумал и твердо заявил: “Да-а-а-а... Вот это - жизнь!”

Брат, который фотохудожник (он еще преподает фотографию в серьезном ВУЗе) все чаще приезжает в Воронино на этюды. Он утверждает (а видел он, как и Рафаил, почти весь мир), что нет на свете места прекраснее. Его воронинские фотоэтюды на многочисленных фотоконкурсах побеждали.

Рафаил ушел из бизнеса потому что однажды осознал подлинную ценность денег. Нет, он не против денег, конечно; но сам принцип зарабатывания, в сущности основанный на обмане, все чаще и чаще вызывал в нем неприятие. Вообще, еще до встречи с Ириной, от своего духовного отца Илии Рафаил имел благословение “присматриваться к монашеской жизни”. Он купил себе домик в сельце Курынычи, в 16 километрах от Шамординского монастыря (в Калужской области). Это село без крестьян, там только монахи и послушники живут, считай, это скит. И действительно Рафаил внутренне готовил себя к монашеской жизни.

Для обоих брак стал вторым. У Рафаила есть дочь от первого брака, недавно он стал дедушкой. Но все это осталось в другой жизни, считай, Ирина с Рафаилом поменяли все: место обитания, образ жизни, миросозерцание. Судьбу вот только не поменяешь...

Они уже готовы были переехать в Курыничи, но сын Илья (он у Ирины от первого брака) уже должен был идти в школу. В это сельцо даже нет нормальной дороги - как ребенок в школу будет добираться? Рафаил оставил дом одному из монахов, а сам стал искать другой вариант уезда из города. Идеи поселиться в деревне он не оставил. Причина этого лежит слишком глубоко, чтобы об этом рассказать, упрощенное объяснение таково: город Рафаилу мешает в выполнении его духовной задачи. Ирина, как истинная христианская жена, во всем решила следовать за супругом.

Сюда, в эту деревеньку они попали тоже вроде бы случайно. В одной из деревень поблизости живет родная тетя Ирины. Они приехали к ней погостить и заодно посмотрели несколько домов в ближайших деревнях. Ничего не понравилось и собрались было уезжать. Но на прощание тетя предложила посмотреть вот этот дом, в Воронине. Дом был самый дорогой из всех, что они видели. Приехали - и такую благодать ощутили! Фундамент надежный, хлева крепкие, сарай, просторы для пастбища... Рафаилу с Ириной даже уезжать из Воронино никуда не хотелось.

Пожили лето, потом вернулись в Питер, там Ирина родила Данилку. Окончательно переехали они сюда жить на Рождество 2003-го года. Шахмаметьевы знали, что в пяти километрах от Воронино, на берегу озера Каменного стоит полуразрушенный храм с необычной историей. Когда они стали эту историю постигать, удивлению их не было предела. Собственно удивляться они не перестают и по сей день.

Несколько лет назад православный мир осенило чудо: во Введенском монастыре Киева, на стекле, закрывавшем одну из икон (с названием “Призри на смирение”), начал проявляться лик Богородицы с младенцем. Стали разбираться и выяснили: киевская икона - список с чудотворной иконы “Знамение”, обретенной чудесным образом на берегу озера Каменного. Она так и называлась: “Каменское Знамение”.

Каменное озеро вообще удивительно, с ним связано множество легенд. Но чудо обретения иконы - не легенда, а правда. В 1426 году икону - согласно летописи “у Васильева двора” - нашли на берегу озера крестьяне. Их поразило, что из правого ока Богородицы шла кровь. Ждали несчастья и оно случилось: в том же году на Псковскую землю напало литовское войско под водительством Витовта. Много народу полегло, немало деревень сожжено было, но что характерно: Витовт осадил ближайший к Каменному озеру город Опочку. Литовцы, а так же нанятые ими чехи, волохи и татары были уверены в победе. Но, когда они наполнили мост перед воротами крепости, горожане перерезали веревки, держащие мост - и враги посыпались на заостренные колья, загодя установленные на дне рва. Витовт отступил и двинулся к другому городу, Вороничу. Но в пути его войско настигла такая гроза страшная, что литовцы с наемниками предпочли убраться восвояси.

На месте явления Каменского Знамения построили церковь. В 1873 году вместо деревянного храма поставили каменный. В 30-х года прошлого века храм разорили и отдали во власть времени и стихий. Чудотворная икона Знамения пропала.

Ирина с Рафаилом испросили у своего духовного отца благословения на восстановление церкви. Они взялись за почти невозможное дело, ибо храм порушен изрядно. Из внутреннего убранства храма сохранилась лишь одна икона: “Тайная вечеря”. Она хранилась у одной бабушки, которая спасла образ от поругания во времена разорения. Она умерла недавно (ее звали Верой, бабушка жила в деревеньке Камено, напротив храма), но икону перед этим передала сыну с наказом: “Восстановят храм - отдашь!” Сын обещал передать.

Работают на восстановлении только Рафаил, Ирина, Оксана и их старшие дети. Уже кое-что им удалось сделать - а именно они расчистили завалы внутри и вынесли мусор. Сейчас взялись за крышу. Маловато, но не надо забывать, что Шахмаметьевы крестьянское хозяйство ведут, которое ой, какое немаленькое! Местные, когда Шахмаметьевы на храме трудятся, частенько в храм заходит, говорят: “Бог в помощь!”. И непременно спрашивают: “Чё, финансирование началось?” Или: “О, деньги, что ли выделили?” Они убеждены, что наши герои за деньги работают! Никто и ни разу из местных не предложил свою помощь. Трудно понять психологию людей, которые десятилетиями наблюдают как их храм разрушается. Но Рафаил им сочувствует. Ведь они не испытывали душевных борений, не проходили через мытарства. Увлеченные борьбой за свое существование они видят дальше своего огорода.

У Рафаила много богатых друзей, которые порой и не знают, на что еще деньги потратить. Но, когда Рафаил говорит им о храме, друзья мнутся и жалуются, что “все деньги в обороте”. Ну, что ж, большие деньги развивают чувство жадности... Впрочем помощь была - хотя и не храму. Один питерский друг-предприниматель купил Шахмаметьевым “УАЗик”. Пусть и старенький - но на ходу.

В Каменском храме бывал монах, которому Рафаил отдал свой дом. О. Гавриил (так его зовут) утверждал, что в храме такое чувство им овладевает, что ни уйти оттуда! И сестра Ирины - она послушница в монастыре - тоже не уходила из храма. Это Рафаил считает самой значимой благодарностью за их с супругой и детьми труд. А возрождение... в сущности Шахмаметьевы не спешат, они убеждены, что все будет так как и положено. Капля камень точит. Сейчас главное для Рафаила - неспешный труд:

- Мы не бездельники, вроде. Приехали в деревню - надо жить по-деревенски. Деньги дают возможность легко покупать продукты. Но по-другому эти же продукты воспринимаются, если они выстраданы. Вот Ирина творог делает. Для того чтобы его сотворить, надо сено скосить, высушить его, перевезти, накормить коровку, подоить, молочко процедить и сквасить. Еще привезти из леса дрова, напилить, наколоть, печку истопить, потом простоквашу туда поставить, вынуть, отцедить...

- А можно пироги с творогом испечь - это еще интереснее! - вступает Ирина. - И так с каждым продуктом, все здесь зависит от всего. Да, Рафаил?

- Так рождается жизненная энергия. И дети это понимают, ведь они во всех наших трудах участвуют. У нас стол может и скуден, белый хлеб для нас - праздник. Наша жизнь - молоко, каша, картошка, мясо свое, яички. Было время, только кашу ели. Теперь побольше на столе имеем. По правде сказать если бы не было у нас планов восстановить храм, объединить людей, близких по духу... может и отступили бы. Хотя нет. Все равно бы не отступили. Потому что наша цель - спасение души...

- Вы бы знали, что Рафаил пережил! Всего и не рассказать...

- Нет, все пережил нормально. Я просто знал с детства, что Бог есть. Многих моих друзей уже нет в живых - и все из-за денег. Зачем нужно ночами не спать, думать, кого обмануть, как хитрее провести сделку? Вот деревья, вот земля, вот небо... Бог дал скотину, растения. Вон, шерсть побежала, - Рафаил показывает в окно на пасущихся овец, - жаркое тоже. В огороде картошка поспевает. Один знакомый приехал к нам и давай про сделки, про трудности бизнеса. Я его спрашиваю: “Ты можешь купить три тонны картошки?” - “А зачем мне столько?” - “А у меня столько в погребе лежит. Значит я - богатый...” Мы просто живем в естественной среде своего обитания. И у нас - сила. У Господа все сбалансировано. Если у тебя чего-то много и на халяву - то значит ты в другом себя обедняешь. Цивилизация упрощает жизнь, в тебе развивается праздность, мать всех пороков. Ты платишь за иллюзию благополучия другим...

- Но разве для обретения равновесия обязательно бежать в деревню?

- Нет, конечно. Мне хорошо среди природы, и только здесь я не ощущаю в себе духовной пустоты. Ведь если рая нет в сердце, дьявол заполнит нишу. Мы хотим показать людям, что не надо бояться жить в деревне. Может со временем здесь община образуется, ведь кому надо тот найдет...

...И все-таки им тяжело. Не от трудов, а от непонимания окружающих. Проблема не в том, что коренные жители не хотят трудится - они тоже труженики. Дело в вере. Даже не в Бога, в конце концов мы все по-своему верим. Не достает людям веры в то, что даже стране, которая наплевала на свою деревню, можно в деревне построить маленький Эдем.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Псковская область.