Вишневый беспредел

У одного серьезного автора прочитал: “Чехов выдумал свой “Вишневый сад”; никаких вишневых садов в России отродясь не было...” Вот-те раз! Вот я, вокруг во всей своей красе буйствуют вишневые сады нижегородского села Большие Бакалды... Неужто я сплю?

В марте 1912 года первая леди США госпожа Тафт и жена посла Японии в Америке виконтесса Чинда посадили в центре Вашингтона первые саженцы сакуры. Всего в знак дружбы между двумя народами было высажено 3000 вишен. Вскоре американцы отблагодарили японский народ: сбросили на него две атомных бомбы. Тем не менее праздник цветения вишен так и остался любимым для вашингтонцев: миллионы людей съезжаются в американскую столицу, чтобы полюбоваться захватывающим зрелищем: вишневым беспределом.

Но это все во враждебной нам (идеологически) Американщине. Там, как известно, и гей-парады, и суды линча тоже весьма популярны. А как у нас? И тут с новостных лент поступает радостная новость. В одном из сел Нижегородчины зародилось оригинальное действо: праздник цветения вишни. Конечно Большие Бакалды не Вашингтон (даже несмотря на то что они “большие”). Но это село без сомнения претендует на звание “вишневой столицы мира”. Ибо здесь вишневых деревьев гораздо больше трех тысяч. Их никак не меньше сотни тысяч! Поскольку их никто пока не сосчитал, вполне можно предположить, что их - миллион. И вот, когда этот беспредел расцветает!..

Все села как и положено, имеют памятник Ленину. Ну, в крайнем случае Кирову или Карлу Марксу. В центре Больших Бакалд стоит Иван Мичурин. Так - еще при советской власти - захотели селяне. И здешний колхоз носит имя великого селекционера, и Большебакалдинскай консервный завод тоже носит гордое имя Мичурина. Я спросил двух гламурного вида детишек лет семи, которые поправляли сиреневые букеты под памятником, поваленные ливнем: “Что за дядька на постементе?”. Они без раздумий и синхронно ответили: “Ленин!” Ну надо же! Родились детишки в третьем тысячелетии, уже при Путине. Росли под изваянием Мичурина. А Ленина откуда-то знают! По крайней мере будем надеяться, что когда эти малыши вырастут, они не будут путать созидателя и разрушителя...

Первый праздник вишни, как и положено, вышел “первым блином”. Подвела русская природа: в ночь прошел сильный дождь с градом - и почти весь вишневый цвет посбивал. Музей вишни, расположившийся в одной из комнат сельского дома культуры, пока еще робок. В нем экспонатов немного, а макет русской красавицы, якобы собирающей вишню, вообще пришлось взять в аренду только на день праздника. Гостей немного, и самодеятельные артисты стесняются излишнего внимания. Но это - “пока”. Ведь Бакалды - единственное село России, славящееся вишневыми садами, а значит слава его еще впереди.

Самое, на мой скромный взгляд, удачное в празднике, - “вишневое застолье” в сельской библиотеке. Здесь я насчитал не менее тридцати сортов вишневого варенья, четыре вида сушеной вишни, семь сортов вишневого сока, двенадцать видов пирогов с вишней! Ну, и самое главное: девять сортов вишневого вина. И оно ой, как кружит голову... Варенье поставил консервный завод. Пироги пекли большебакалдские женщины. Ну, а вино принес местный винодел и естествоиспытатель Венедикт Александрович Хорев. И с директором завода, и с главой местного сельсовета, и с естествоиспытателем удалось познакомиться довольно близко. О них еще расскажу, но пока я обязан поведать удивительную историю о происхождении местных вишневых садов.

Здесь есть какая-то тайна. Был при императрице Екатерине Великой такой деятель: Степан Иванович Шешковский. Очень мрачная личность, ибо он заведовал Тайной Канцелярией, аналогом нынешней ФСБ. А прославился Шешковский тем, что создал уникальную систему “допросов с пристрастием”, о которой ходили ужасные слухи. Именно он производил разбирательство по делам Пугачева, Радищева, Новикова. А Бакалды были его имением. Точных и документированных сведений, если откровенно, нет, но по преданиям именно этот человек в Бакалдах насадил первые вишневые сады. Весной, в цветение, он здесь “набирался духа”, или, говоря по-современному, снимал стресс. Работа-то тяжелая...

Но по-настоящему вишневые сады разрослись уже после отмены крепостного права, при внуке Шешковского Григории Петровиче Митусове. Крестьяне, поучив волю, брошены были на самопрокорм, и кормиться они стали именно вишней. Не в прямом смысле, конечно: они вишню продавали. Свежую возили на ярмарки в Нижний и Арзамас. А сушеную отправляли подале. Есть сведения, что сушеная вишня из Больших Бакалд увозилась в Париж, Вену и Лондон.

Крестьяне Больших Бакалд в сущности люди суровые. Они ревностно следуют старообрядческой вере. Иначе и быть не может, ведь в соседнем селе Григорово родился знаменитый протопоп Аввакум. Еще в более соседнем селе Вельдеманово (оно ближе) родился другой деятель раскола, патриарх Никон, но здесь почему-то решили придерживаться древлему православию. И суровую, сдерживаемую от искушений религиозными обрядами жизнь большебакалдинцев смягчает разве что вишня...

После 1917 года барский сад стал колхозным. А частные сады крестьян как были своими, так ими и остались. Колхозный сад как “ничей” постепенно сошел на нет. Частные сады не только соханились, но даже увеличились. Даже в мрачные сталинские годы в рабочее время колхозники отдавали свои силы социалистической родине (за палочки), а в остальное - занимались личными вишневыми садами. Они, даже не читая вольнодумного Вольтера (против его “французской заразы” так эффективно боролся великий инквизитор Шешковский!..), слишком даже поняли истину простодушного Кандида: “Несмотря ни на что пусть каждый возделывает свой сад!”.

Консевный завод в Бакалдах возник на месте варочной дворянина Митусова. Завод, даже если отвернуться от нынешнего его состояния, ждала счастливая судьба. Дело в том что Бакалдский консервный завод (так он теперь называется) - единственный сельский консервный завод Нижегородской области, который еще жив. Все остальные два десятка заводов ныне лежат в развалинах. Громадная заслуга в этом его директора.

Мичуринская жилка

Любовь Краева, директор завода, родом аккурат оттуда, где жил и творил Мичурин - с Тамбовщины. Она даже училась в городе Мичуринске! В Большие Бакалды она попала по распределению, и весьма удивилась, когда узнала, что село-то - русское! А то всуе думала, что здесь татары живут. Позже узнала что “бакалда” - действительно слово татарское. Означает оно “глубокий овраг”. Село в действительности разрезает надвое глубокий овраг. На его склонах, защищенные ветрами, сады и произрастают.

Завод работает от областного потребительского союза. Начальников в главке много, а вот консервный завод работает в единственном числе. И еще как работает! Одно время продукцию на экспорт отправлял. Сейчас пришла удача несколько иного рода: завод по заказу военных производит консервированные щи и борщ. Не из вишни, конечно. Из капусты и других овощей. Но и вишню здесь не забывают. Проблема только в том что не каждый год бывает на вишню урожайным. Майские заморозки, град, засуха, - все может повлиять на урожай. А завод должен работать без перерыва. Иначе 64 большебакалдинца (штат завода) рискуют остаться без средств к существованию.

Вишневую ягоду в случае урожая завод покупает у населения. В лучшие годы это 1000 тонн. Надо сказать, что и у директора завода есть свой, частный вишневый садик - 50 соток. Здесь у всех сады от 30 до 50 соток.

Чем хороша продукция завода: здесь все делается по старинке. То есть без консервантов и усилителей вкуса. Варенье из Бакалд такое же, каким его еще на царский стол подавали в XIX веке. Абсолютно экологически чистая продукция! И вот, что удивительно: стоит в большом городе натуральный вишневый сок из Бакалд, трехлитровая банка за 40 рублей. А рядом - сок из Германии: литровая бутылка за 200 рублей; разведенный концентрат с громадным списком всяких “Е”. И горожанин возьмет немецкий: потому что упаковка шибко красивая. Ну, а то, что там химия сплошная... Это людям почему-то неинтересно. Но где Бакалдам взять денег на массированную рекламу, если от качественной венгерской крышки пришлось отказаться из-за ее дороговизны? Остается надеяться на здравый смысл людей...

Вишня как национальная идея

Народ в Бакалдах вишней всегда спасался. Если год урожайный - берут люди отпуска, снимают урожай - и везут вишню на “севера” - в Киров, Сыктывкар, Пермь. Завод-то ограничен в своих мощностях, да и закупочная цена у него невелика. Глава местной администрации Герман Круглов прикинул, что одна семья со своего сада в сезон может от 40 до 80 тысяч заработать. Только “халявой” это не назовешь: вишневый сад много труда требует. Герман Вячеславович и сам имеет сам имеет сад в 42 сотки, а потому обо всем знает не понаслышке.

Сейчас основном вишню скупают спекулянты-перекупщики, как правило, кавказской национальности. Народ и тем доволен, ведь лучше урожай продать, нежели сгноить! А на “севера” теперь не накатаешься: либо бандиты, либо менты все отнимут... Герман Вячеславович подсчитал: всего в селе 400 хозяйств. Если помножить на сотки, то получается, что в Больших Бакалдах вишневые сады занимают не меньше 200 гектар!

В вишневом саду нужно трудиться круглый год. Здесь за века сложился своеобразный “вишневый годовой круг”. Начать надо с того, что у каждой семьи есть домашняя скотина. Она очень нужна вишневому дереву. Точнее, навоз... Весной, когда сходит снег, сад подчищается. Убираются вымерзшие деревья, подсаживаются новые. В апреле сад чистится, вносятся удобрения. В мае уже надо окашивать траву. Июнь - месяц сенокоса. С 15 июля начинается сбор урожая, и продолжается он (в зависимости от того, какой сорт плодоносит) до 5-10 августа. Осень пришла - сад опять надо почистить. Осенью вишня тоже подкармливается навозом. Зимой навоз каждый день надо вывозить во двор - складировать. Вот и получается целый цикл.

Для того, чтобы создать хороший вишневый сад, нужно не меньше трех человеческих поколений. Не случайно ведь садоводов сравнивают с воспитателями детей! Это погубить все можно враз, а созидается сад мучительно долго. Зато и одаривает своими плодами сад от всей души. Потому-то сад - это своеобразная национальная идея большебакалдинцев.

Благословение садов

55 соток, которые в собственности у Венедикта Александровича и Галины Харлампиевны Коревых, живут в природном согласии. Сад опыляют пчелы (у хозяина 30 пчелосемей), они же собирают с цветущих деревьев нектар. Хозяин растит четыре сорта вишни, а еще 20 сортов яблонь. И из всего плодоносящего Венедикт Александрович исхитряется делась вино. Хотя сам не пьет совершенно.

Сад держится на стариках; все трое детей Коревых уехали жить в Нижний, сказали: “У нас в городе дворник втрое больше получает, чем рабочие вашего консервного завода!” Впрочем Венидикт Александрович надеется, что они еще одумаются. Поймут истинную ценность “радостей” жизни. Сам он в Бакалдах родился - так и прожил здесь безвыездно. Работал шофером, учителем труда, плотником, лесником. Но “стержнем” жизни остается вишневый сад, который ему еще дед передал с наказом: “Будешь хранить семейное наше достояние - не пропадешь...” Дома, в котором живут Коревы, еще не было, а сад уже был. Отец Венедикта Александровича на консервном заводе бондарем работал. Говорил, вишню в бочках его производства в Европу возили. В виде варенья, конечно. А в 60-х годах на заводе даже вино вишневое делали. Именно там Корев и научился свое вино творить.

Здешние сорта вишни называются ласково, по-домашнему: “степная”, “русская”, “родительская”. В справочниках садовода таких сортов вы не найдете - это самоназвание. Любимый и самый сладкий сорт - “родительская”. Возможно есть сорта и слаще. Но как же преемственность, традиция, уважение к предкам?.. Это все вроде бы абстрактные, нематериальные понятия. Но поверье: в некоторых областях нашего бытия духовная составляющая способна воздействовать на физические качества. Возможно именно поэтому нет ничего вкуснее вишни из Больших Бакалд!

Джоконда? Легко!

(Евгений Федорович Довиденко, село Кишкино Большемурашкинского района Нижегородской области)

Родился он в Белоруссии, в городе Полоцке, а вот жена, Галина Ильинична, с Байкала. Нашел он ее в Сибири, где работал трактористом, а потом они переехали в центр России, на Нижегородчину, где Евгений Федорович до пенсии и «отпахал» механизатором в колхозе «им. Карла Маркса» (он и сейчас так называется), и только после того как Евгений Федорович ушел на покой, занялся он делом, о котором всю жизнь мечтал.

Он стал художником.

Здесь, правда, мнения супругов разнятся. Галина Ильинична утверждает:

- Мама его рассказывала, он с пяти лет рисовал. Утаскивал, где может, карандаши, краски, - и все рисует...

- Да ты, Галь, наговоришь! Разве ж то рисовал? Не надо...

- Сколь с ним живу - сорок пять лет - он все рисует! А ты, Женя, забыл, как в Сибири свои картины продавал?

- Нет... По-настоящему я на пенсии начал. Увлекаюсь-то я этим дело давно, но времени все не было. Троих сыновей воспитали, а с пятьдесят пятого годя я механизатором работал, орден имею «Знак почета». Много я хлеба намолотил... На комбайне - если будешь пейзажами заниматься - ничего не заработаешь! Эх, если бы с самого начала только рисовать...

...И действительно: после ухода на пенсию Евгения Федоровича будто «прорвало». Что ни день - картину выдает «на гора»! И есть у него два увлечения. Первое - пейзажи:

- Да, это только теперь я на пейзажи могу ходить. Я, понимаете ли, не могу по памяти писать, мне обязательно натура нужна. Тут ведь какая сложность: надо успеть за час-полтора картину нарисовать, потому что настроение природы меняется очень быстро. Если стоять с этюдником целый день - ничего не получится. И больше всего я раннюю весну писать люблю, когда воды много, солнца. Летом все какое-то однотонное, зеленое.

- И мне тоже нравится, как он воду рисует, - Галина Ильинична старается «перехвалить» мужа. Но вы еще не все видели...

И из потаенного угла вытаскивается... «Джоконда». Почти идеальная копия великого Да Винчи. Выясняется, что копии гениальных работ - второе увлечение старого механизатора:

- Копия - это так, «руку набить», - почти оправдывается художник, - сами понимаете, краски нынче дорогие, холсты - еще дороже, вот, по заказам и рисую. А «Джоконду» эту я никому не отдаю. Потому как долго писал, за четыре сеанса.

- ...Вот, говорят, улыбка у нее загадочная, и никому из художников она не дается... А у вас, кажется, получилось!

• • А я загадку этой улыбки открыл. У ей губы вроде бы с улыбкой, а глаза-то с хитринкой. Вот, в этом несоответствии и загадка! Я ее, «Джоконду», долго изучал, прежде чем копировать начал. До этого-то я многих великих мастеров копировал и особенно много внимания лицам уделял. И я вот, что вам скажу: труднее всего лес копировать, например, у Шишкина. Вроде бы, палки и палки, ан, мне трудно дается этот лес. А «Джоконда»? Легко!

Ичалковские тайны

“Арестантские переходы”, “Чертов мост”, “Кулева яма”, “Старцева келья”... Откуда посреди Среднерусской равнины взялись эти мрачные названия?

Представьте себе: идете вы по лесу, цветочки там, грибочки собираете, и вдруг... замираете. Под вашей ногой, которую вы занесли для очередного шага разверзлась ПУСТОТА! Именно так: посреди леса возникает громадная пропасть, дна которой не видно и кажется, будто вы нашли ход в преисподнюю...

Таких пустот, точнее, карстовых провалов, в Ичалковском бору великое множество - больше тысячи, да и вообще этот островок реликтового таежного леса посреди степей представляет тайну не только для простых людей, но и для серьезных ученых. Ученые теряются в загадках, а местное население - так вообще предпочитает Ичалковский бор посещать как можно реже и окружило здешние пещеры ореолом страшных легенд и романтических сказаний.

Здесь, в районе Ичалковского бора, река Пьяна делает решительный поворот, меняя направление с западного на восточное. Кстати, чуть севернее от бора в 1377 году произошла знаменитая “битва на Пьяне”. Согласно летописи, русские, не зная, где находятся татары, повели себя крайне беспечно: доспехи свои положили на телеги, разъезжали полураздетые, развлекались пьянкой и охотой в вышеназванном бору. Мордовские князья провели татарские полки в тыл русских, и те напали на них внезапно, “бьюще, колюще и секуще”. Наши позорно бежали, многие были перебиты и спаслись лишь те, кто забежал в лес и попрятался по пещерам; татары и мордва испытывали перед Ичалковскими провалами первобытный страх и не решились шарить по темным подземельям.

Наши люди - они вообще такие: им никакие запреты нипочем (ох, сколько нам пришлось претерпеть за это!). Вот, и с Ичалковским бором вышло так: когда-то, по времена “Пьяного побоища”, в этих краях жили только мордовские племена, теперь основное население - русские, которые, как и следует предположить, “выдали природе по полной программе”. Виновата здесь, конечно, не национальность, а банальные туристы, не знающие, как известно ни роду, ни племени.

От “современных варваров” спасло только то, что в Ичалковском бору 30 лет назад создали заказник и все карстовые пещеры взяли под охрану. Эта охрана, конечно же, относительна, ведь за всем не уследишь, но все же “любители природы” при виде плакатов, грозящих штрафами, ведут себя более пристойно.

Всего реликтовые леса, окруженные со всех сторон степями, давно взятыми в сельскохозяйственный оборот, занимают чуть меньше 1000 гектаров. Откуда взялся посреди степи горно-таежный лес, так толком никто и не разобрался, а вот причину образования карстовых пещер, гротов, рвов и скал ученые раскрыли. Объясняется это тем. Что “к поверхности растворимых горных пород карбонатного и сульфатного ряда максимально приближены трещиноватые, кавернозные доломиты и доломатизированные известняки”. Вы что-нибудь поняли? Ну, да ничего, у ученых мужей стиль такой, чтобы посторонние не поняли о чем идет речь, а если этот “пассаж” перевести на простой язык, то просто Ичалковский бор стоит на камнях, которые легко размываются водой.

...Судьба Сергея Шабарова, учителя географии Ичалковской школы (не подумайте, что она так названа из-за бора; просто, ближайший населенный пункт к бору - село Ичалки) складывалась довольно своеобразно. Сам он родом из лесного края, из городка Урень, и когда после университета его по распределению направили в район который по всем данным (все ж таки Сергей был географом!) был “лысым”, то есть почти полностью степным, он сначала расстроился. Покопавшись в литературе еще раз и съездив в Ичалки на разведку, молодой преподаватель узнал про описываемый бор и решил: что же, какой-никакой - а лес, хоть и маловат по нашим, северным масштабам, а все же есть где воздухом настоящим подышать!

Теперь, через четырнадцать лет, Сергея можно назвать главным знатоком Ичалковского бора. Как в старом-старом фильме про детей капитана Гранта, учитель географии может смело заявить: “Я эти пещеры знаю как собственный дом!” Супруга учителя родом из Нижнего Новгорода и она частенько сетует на судьбу, забросившую их семью в глубинку. У Сергея ни разу не было момента, когда он пожалел о том, что попал в Ичалки.

И вот мы, естественно, с Шабаровым, спускаемся в пещеру “Холодная”. Резкий обрыв, потом какие-то корни, цепляясь за которые, можно с грехом пополам держаться на склоне, потом каменные развалы, и вдруг мы оказываемся... на снегу! Там, наверху, почти уже лето, за двадцать градусов выше нуля, вся природа цветет, птички весело распевают любовные песни, а тут - космический холод... Стоим на снежном насте, сверху над нами зеленые листики, солнце, а впереди - еще ниже - боковое углубление в каменной стене. Пещера. Спускаемся еще немного вниз - и, почти в полумраке, оказываемся на берегу маленького озерка, которое при ближайшем рассмотрении оказывается... ледяным. Холод такой, что задерживаться в этом великолепном гроте больше нет мочи...

Когда мы, цепляясь за корни (если б их не было - сорвались бы наверняка вниз!) выбираемся на поверхность, в тепло, и присаживаемся, чтобы ненадолго перевести дыхание, Сергей Васильевич рассказывает об истории Ичалок.

Раньше в этой местности леса было намного больше, но его повырубили: деревья выжигали и тем самым добывали поташ, и это было главным промыслом местного населения. Согласно легенде, Ичалковский бор получил свое название уже после “Пьянского побоища”. Когда войска Ивана Грозного продвигались на Казань, был у них такой проводник, мордвин Ичалка. По всей видимости, именно он и основал село Ичалки, которому в этом году, кстати, исполняется 450 лет. Кроме “Холодной” пещеры есть еще “Теплая”, в которой тоже есть небольшое озерко, с чистейшей водой, которая наоборот не замерзает даже суровой зимой. Ну, а сейчас нам самое время пройти к “Старцевой келье”.

У этого провала стены почти отвесные и спускаться нам еще труднее. Для удобства нам пришлось воспользоваться веревкой, и, лишь только мы достигли дна (на глубине около 25 метров), на нашими головами что-то отвратительно зашумело и у меня прямо перед лицом замелькали какие-то существа. Я невольно откинулся к стене и стал искать глазами какой-нибудь камень, чтобы отбиваться (хотя, сам не осознавал от чего). Наш проводник усмехнулся: “Да летучих мышей здесь многовато, а что вы еще хотели, если мы в их царство вторглись...”

И Сергей рассказал историю, которая была не легендой, а истинной правдой. Где-то в 30х годах XIX века в этом провале поселился монах. Он поднимался на поверхность так же как мы, по веревке, чтобы собрать грибов и ягод, которыми питался, ну, а зимой и весной помогали люди. Монаха в округе почитали как святого и провидца, верующие ему носили еду, и, если старец был в хорошем настроении, он давал паломникам мудрые советы и даже предсказывал судьбы. Всего старец прожил в пещере 33 года, и, когда он отдал Богу душу, почитатели подняли его на поверхность и похоронили в тайном месте.

Оглядевшись, я не обнаружил следов проживания кого-либо в “Старцевой келье”. Но и летучие мыши куда-то попрятались. Кстати, в бору много живности, включая комаров и ядовитых змей, и если на поверхности комары могут запросто зажрать, в провалах они не водятся вообще.

Впереди нас ждала новая пещера, самая большая (провал имеет диаметр больше 100 метров, а глубина - почти 30), которая называется “Кулева яма”. Туда я спуститься не решился, и вот, почему. Сергей рассказал, что про этот провал существует две легенды. Первая - поэтическая. Согласно ей, в Ичалках давным-давно жил некий Иван Кулев, и вот однажды этот человек решил избавиться от надоевшей жены: “Дай, - думает он, - положу ее в мешок, отнесу в провал, там ее змеи искусают, скажу - сама упала в яму...” Так и сделал. Приходит через три дня - а жена сидит на дне - живая и здоровая. А вокруг нее сотни змей, которые Кулеву говорят: “Забирай ее отсюда - не нужна она нам!” Кулев жену вытянул наверх, а сам побежал в село - каяться...

Другая легенда более правдивая, но она - помрачней. Согласно ей, “Кулева яма” была местом поклонения аборигенов этих мест, черемиси. И не просто поклонения: в провал сбрасывали тех, кого не положено было хоронить на кладбищах: самоубийц, опойц и отъявленных разбойников. Поговаривали, что этому правилу еще недавно следовали и русские, но, скорее всего, это неправда. Дело в том, что Сергей тщательно обследовал дно пещеры, и действительно нашел множество костей, но все эти кости принадлежали животным. И у Шабарова оформилась своя гипотеза: скорее всего, действительно это было древнее святилище и черемись совершала здесь обряд жертвоприношения, но в жертву богам приносили домашних животных. Зверья в Ичалковском бору много (даже в наши дни) и велика вероятность того что кабаны или лоси могут попасться в эту природную западню - вот тебе и еще одна версия происхождения костных станков. Здесь, в бору, водятся и волки. Причем, они очень наглые и могут напасть даже на мирно пасущееся в загоне стадо коров, и даже утащить целую коровью тушу. Здешние волки не боятся человека, и спокойно могут наблюдать из кустов, как вы проходите всего-то в нескольких шагах. Последний год, правда, волков учитель географии не видел, но вот на днях с ним произошел такой случай. Собирал он грибы - и вдруг из-за дерева выходит - нос к носу - громадный боров килограмм на 200. Уткнулся клыками в колено Сергея и стоит, думает. У Сергея перехватило дыхание: он знает, что если сейчас дернуться и побежать - скотина вмиг настигнет и собьет с ног. Минуты две ни так простояли (может, и кабан думал так же!), а потом боров медленно повернулся и не спеша ушел. Как хозяин.

В других пещерах на сей раз мы не побывали - устали сильно, да и время клонилось к закату, но зато увидели еще так называемый “Чертов мост” (узкий природный мост между двумя провалами), и многочисленные переходы, которые по-местному называют “лебяжьими”, так как по этим перешейкам лебеди могут пройти только в один ряд. Когда идешь по такому переходу, и с обоих сторон под тобой разверзаются пропасти, мягко говоря, чувствуешь себя канатоходцем в цирке... Сергей рассказывает:

- ...А вообще местные сюда лишний раз не суются. Не любят они этих провалов... Кстати, соседнее село называется Вад: там река пропадает под землей и раньше думали, что она прямо в Ад течет. Но есть еще одна проблема с пещерами. Рядом в бором работает карьер, там добывают щебенку, ну, и соответственно, производят взрывы. Была у нас пещера со сталактитами, она называлась “Мифическая ледяная”, так вот, после очередного взрыва вход в нее завален...

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Нижегородская область.