Люди Бобра

Среди интеллигенции Боброва не утихает нешуточный спор: мог ли Бобров послужить прообразом для чеховского “Мухосранска”? Есть такие, кто доказывает, что сведения о “забытом Богом” уездном городишке Антон Павлович почерпнул именно здесь, на берегах реки Битюг. Лично я смею утверждать, что это не совсем так…

Ну, разве может быть в “Мухосранске” такое количество игорных и увеселительных заведений, как в нынешнем Боброве? Шикарные (по крайней мере с виду) казино и ночные клубы встречаются буквально в каждом квартале. Если мысленно исключить их неоновый свет – обыкновенный провинциальный городок, в лабиринтах которого застыл XIX век. Но казино, рестораны и еще более крутые заведения уже никуда не денешь; а значит, XXI век уже не на шутку овладел скромным Бобровым. Довольно бобровчанам жить в первобытном блаженстве!

Самое “крутое” заведение с не слишком, наверное, подходящим для черноземной полосы названием “Африка” расположено на улице, претенциозно названной когда-то Невским проспектом. Большевики стыдливо переименовали проспект в стандартную “улицу Кирова”, да и город сильно перелопатили, разрушив кафедральный собор. Но дальше не пошли, два храма не тронули.

И кстати с экологией здесь неплохо. Город-то триста лет назад назвали “Бобровым” из-за обилия бобров, обитающих в пойме реки Битюг. Что замечательно, бобры не перевелись; они регулярно устраивают провокации, сваливая деревья на дороги, а то и на линии электропередач. Бобровчане на них не в обиде, ибо считают бобра свои “тотемом”, оберегающим от бед. Несчастий и правда сваливалось на город немного, город даже войны миновали. Правда и счастливых дней здесь почти не видели. Но ведь лучше ух никак, чем худо!

Бобров основали разные люди, пришедшие из всевозможных краев матушки-России. Они построили слободы – Азовку, Чесменку, Смыговку, Чукановку. По сути это были большие села, лишь по случаю сгрудившиеся в единую кучу. И за триста лет оформилась в этом конгломерате уникальная, ни на что не похожая культура, со своими обычаями и традициями. Именно поэтому бобровчане так ревностно относятся к своей истории и всячески оберегают свой мир от вторжения извне.

Информация поступающая из Боброва во внешний мир, скудна. Кроме новости об открытии в городе спортивного комплекса, построенного недавно под покровительством доминирующей партии, во Всемирную сеть разве что это просочилось: “Жители Боброва, небольшого райцентра Воронежской области, известного лишь местной фабрикой музыкальных инструментов, заявили о своем городе в полный голос. С утра колонна из 300 предпринимателей - в основном женщин, торгующих на Бобровском городском рынке, - с лозунгом “Власть! Обрати на нас внимание” вышла на 12-километровую дорогу, соединяющую город с трассой “Дон”. На обочине дороги их встретил ОМОН, и все же примерно в пять часов вечера женщинам удалось остановить движение машин по трассе. Лишь спустя полчаса манифестантов оттеснили…”

Здесь, в Боброве, мне разъяснили причину конфликта. Администрации города стало стыдно за старый рынок, который еще Чехова вдохновлял на создание образа “Мухосранска”. Но для того чтобы все перестроить, торговцев надо куда-то деть! Вот, они и делись… на трассу “Дон”. Итог конфликта таков: новый рынок построен. Но старый остался на месте, все в том же, “вдохновляющем” виде. Местным, может быть, стыдновато. Но вот гостям города, мне кажется, очень даже любопытно посетить настоящий “мухосранский” рынок. Тот самый, на котором еще Антон Павлович вдохновлялся…

Вдвойне обидно: про Бобров пишут, что в нем всего одна достопримечательность: фабрика музыкальных инструментов. Достопримечательностей полно. Они выстроили своеобразный “Бобровский крест”. Его образуют Исправительная колония для малолетних преступников, мясокомбинат (на его гербе изображено невозможное: бык-ангел, с крыльями!), областное училище культуры и детский дом-интернат, в котором воспитываются детишки с задержкой психического развития.

Ну, а в центре “креста”, на перекрестье – новый и старый рынок, а так же гитарная фабрика “Аккорд”, чье четырехэтажное здание по праву считается самым красивым сооружением всего Боброва. Красота как правила счастья не приносит, и в данном случает не обошлось без драмы. О ней мне рассказала исполнительный директор “Аккорда” Наталья Петровна Мачнева.

Гитары в Боброве стали делать давненько, и хотя шедевров уровня Страдивари создавать не научились, заняли твердую нишу музыкального рынка страны (гитары, “чтобы бренчать”). В 90-е годы прошлого века жителям страны стало как-то не до самодеятельного творчества, и гитары потеснились с рынка более насущными товарами. К тому же производство “гитар для бренчания” освоили китайцы, что сильно пошатнуло отечественное производство шестиструнных и семиструнных “подруг”. И трудовой коллектив нашел новое применение своим рукам: здесь начали делать плетеную мебель. И даже специальные плантации в пригороде завели для выращивания ивового прута!

Конечно, от гитар не отказалась, но мебель позволила достроить шикарное (по местным меркам) здание. В нем в 2004-м году смогли даже провести всероссийский фестиваль мастеров лозоплетения “Золотая лоза”. Результат был, мягко говоря, неожиданным: через короткое время в Боброве появились непонятные личности, которые начали скупать… акции “Аккорда”. Выяснилось, что это попытка “рейдерского захвата”; некоей силе приглянулось фабричное здание. По счастью, люди вовремя опомнились, скинули с ушей лапшу “добрых людей” обещавших фабрике процветание в случае уступки своих акций. Угроза миновала. Вопрос – надолго ли?

Предприятий, делающих гитары, в стране было 30. В результате плодотворной деятельности нескольких правительств за последние 15 лет их осталось 3. Приятно, что бобровская фабрика попала в заветную тройку, и даже производство гитар сократила (по сравнению в 1988 годом) всего-то в три раза – до 3 тысяч в год. Мало того: в Боброве до сих пор используют настоящую резонансную древесину, дающую гитаре удивительные оттенки звучания. Жаль, что в стране все меньше любителей гитарной музыки, понимающих истинную прелесть натурального продукта…

Теперь о связи Боброва с Чеховым. Писатель приехал сюда по наущению своего друга книгоиздателя Суворина (коренного бобровчанина) бороться с голодом. В 1882 году Юг России постиг неурожай, и прогрессивные люди старались хоть чем-то помочь простым людям. Интеллигенты обирали деньги; всего набрали 765 рублей 50 копеек и поехали их “вкладывать в народ”. Знаменитого уже в то время писателя встречали не слезами, а… банкетами и приемами, даже спектакли люительского театра для него показывали. Особенно Чехов был потрясен пышными бобровскими блинами – здешним традиционнам явством. После блинного вкушения писатель записал в дневнике: “В Боброве с голодающими дело обстоит недурно…” Позже, в письме своему другу Суворину он сообщал: “Чтобы не высохнуть, в конце марта уеду на юг в Донскую область, в Воронежскую губернию и проч., где встречу весну и возобновлю в памяти то, что уже начало тускнеть. Тогда, думаю, работа пойдет живее…” Но не приехал. Болезнь свалила…

…Судьба коренной бобровчанки Ирины Матвеевны Васильевой – наглядная иллюстрация последнего десятилетия жизни города. Ирина – основательница и владелец почти невозможного для маленького города заведения. Однако, если оно существует, значит в Боброве жизнь действительно налаживается. “Заведение” – салон по дизайну штор. Расположен он в самом центре города, на улице имени 22 января. Характерно что никто из бобровчан не знает, что за событие произошло 22 января, однако эта улица даже главнее “Невского проспекта” – потому что аккурат разделяет два “сердца” города – старый рынок и гитарную фабрику. Упирается же она в Детский дом.

Ирина по профессии – закройщица. Но так получилось, что еще при советской власти она обшивала всю элиту коммунистического режима. Сама выдумывала модели, сама кроила и шила. Поскольку ориентация нашей страны резко сменилась, теперь у нас правят капиталисты. По странному стечению обстоятельств у власти в Боброве все те же лица, что и двадцать лет назад, а потому заказов у Ирины хватает и сейчас. У Ирины один из лучших домов в Боброве – в центре города, двухэтажный – и она гордится тем, что подняла его сама, своим трудом. Практически и строила она его в одиночку. Сын у Ирины уже взрослый, и некоторое время он содержал компьютерный клуб. Недавно, из-за усиления борьбы за авторские права, клуб пришлось закрыть. Сейчас запрещено использовать контрафактное программное обеспечение, а весь бизнес клуба был в сущности построен ни “пиратских” программах и играх. В данный момент Геннадий не работает, “ищет себя”. Именно в том помещении, где был компьютерный клуб, Ирина и создала салон штор.

В жизни ей не слишком повезло. Когда сыну едва исполнилось два года, пришлось расстаться с мужем. Он запил, как и многие мужики в городе. Закрылось и государственное ателье, в котором она работала. Дело в том что город в середине 90-х настолько обнищал, что некому стало заказывать одежду, исключительно все удовлетворялись китайским шмотьем с рынка. В том числе, кстати, и элита, которая тоже пережила период кризиса.

Ирина вынуждена пойти работать на трассу. Она устроилась поваром в придорожное кафе. С личной жизнью так и не получилось, ибо в Боброве найти нормального (не хорошего, а просто трезвого и работящего) мужчину весьма затруднительно. Именно в свой “трассовый” период жизни Ирина и повстречала Ларису.

Ирина всегда хотелось иметь двоих детей, но из-за жизненных коллизий не заладилось… Улица 22 января пересекает городской парк. Там часто “выгуливают” детишек из интерната. Закутанные в одинаковую одежду, они выглядят жалко, и бобровчане предпочитают стыдливо обходить несчастных стороной. Ирина хорошо знает одну воспитательницу, та когда-то в детском садике работала, у нее в группе Ирин Генка воспитывался. И как-то Ирина решилась в парке подойти: “Галина Александровна… ты бы подобрала мне какую-нибудь девочку…” – “ Да ты, Ирочка, молодая, сама родишь!” Ну, посмеялись – и разошлись.

А на следующий день вышла Ирина в магазин: снова Галина Александровна ведет по парку группу ребятишек. Ирина снова решилась подойти – и еще не дойдя, бросила: “Ну, что Александровна, где моя?” Воспитательница решительно ответила: “Да вот она!” Ирина увидела огромные черные глаза. Глубокие, умные, вопрошающие… Маленькая девчушка, в наглухо застеганной куртке и в шапке, закрывающей весь лобик. Ирина улыбнулась. Девочка смотрела все так же серьезно и внимательно. Ирина побежала в магазин и вроде бы забыла инцидент. Но дома не могла найти себе место. В голове крутилось: “Она моя, моя…”

Два дня она промучилась. На третий пошла в интернат. Ларису Чернову как раз отправили в санаторий. Но главный врач показала ее личное дело. Трудный ребенок, с непростой судьбой. Мамы у нее нет, ее убило грозой. Жили они в селе Гнилуша, почти в нечеловеческих условиях. У мамы был ужасный диагноз: умственная отсталость. Всего она нарожала четверых. Все дети прошли через интернат для детей с задержкой психического развития, В общем, наследственность тяжелая. Ларисе шесть лет, на вид она вроде бы девочка умненькая, но, если соответствующие органы поместили ее именно в ЭТО заведение, значит, имели на то основание. В общем, если Ирина хочет взять девочку, она должна сто раз подумать…Тем не менее Ирина уговорила главврача, чтобы Ларису ей дали хотя бы на чуть-чуть, пожить и приглядеться.

…Ее привезли прямо в придорожное кафе, ибо Ирина работала сутками кряду. Лариса стояла с куклой под мышкой, странно одетая, растерянная. В глубоких глазах читался только испуг. Первый разговор был недлинным:

- Здравствуй, как тебя зовут?

- Ну… Аиша - (девочка не выговаривала несколько букв).

- Как ты хочешь меня называть? Можешь Ирой. Или тетей Ирой.

- А моно, мамой буду называть?..

Позже Ирина узнала: Лариса в интернате никого никак не называла. Если надо обратиться к кому-то, просто подойдет – и постучит по спине или по руке. Обычно детдомовские малыши всегда выбирают себе “объект обожания” среди воспитателей, и обязательно кого-то называют “мамой”. Ларисино поведение педагогов даже пугало. А тут – незнакомую тетю сразу назвала мамой! Сыну в ту пору было 13 лет. Она сразу принял Ларису как младшую сестру, и даже своеобразное “шефство” над ней взял, буквально таскался с ней как с писаной торбой.

С Ларисой было непросто. Она много чего не ела – просто была не приучена. Она часто замыкалась в себе и целый день могла просидеть на стуле, не двигаясь, и не произнеся ни слова. Много времени пришлось провести у логопеда. Тем не менее Ирина решительно оформила опекунство над Ларисой и поставила цель: отдать девочку учиться в самую лучшую школу города. Коррекционные педагоги сильно сомневались; они были убеждены, что не потянет Лариса, ей только спецшкола светит – психическое развитие-то задержано!

И Ларису взяли в нормальную школу. Замечательно то, что она уже в седьмом классе учится – и в аттестате у нее лишь четверки да пятерки. И теперь она покладистей Гены. Если кровного сына Ирина не может уговорить сходить, к примеру, в магазин, то Лариса никогда не отказывает. Да и по дому помогает во всем. И что характерно: интернат совсем рядом. Они часто проходят мимо него – и Лариса демонстративно отворачивается в сторону. Она напрочь перечеркнула свою прошлую жизнь.

Два года назад Ирина пережила очень тяжелую болезнь. Врачи давали ей только один шанс из пяти, что она выживет. В сущности удержало ее на свете только одно: глубокие черные глаза Ларисы. Она знала, что без нее девочка пропадет…

Виники кидай!

Я ожидал в Мечётке обнаружить целый песенный пласт, касающийся рода занятий местных крестьян. На самом деле песня оказалась одна – и весьма мрачная. Мужики нудно затягивают: “Веники вяжем, веники вяжем, веники вяжем…” Женщины (правда, звонко и энергично) подхватывают в лад: “Веники кидай, веники кидай, веники кидай!..” Это трудовая песня. Рабочая. Под нее навязаны миллионы веников…

Мечётка раньше гордилась своей древностью. Археологи производили здесь раскопки и обнаружили, что во времена монголо-татар кочевники в здешних местах хоронили видных сановников Золотой Орды. Еще в XVIII веке в центре села стояли развалины громадной мечети, возле которой можно было увидеть остатки древних мавзолеев. Позже все растащили на камни, и от былого мусульманского величия в селе остались разве что название, да речушка Мечеть, впадающая в живописную реку Битюг.

Теперь село гордится своим “национальным” промыслом. Здесь, простите за пошлость, вяжут веники. На вениках в Мечётке строят дома, покупают машины, дают образование детям. Летом село – сплошные заросли редкой для нашей страны культуры под названием сорго. Поскольку село большое (оно вытянулось вдоль Битюга на 15 километров), зрелище впечатляющее.

Сорго – трава такая. Вырастает она высокая - как кукуруза, - и всходы сорго от кукурузы ничем не отличаются. Бывают, правда, разные сорта сорго - и повыше, и пониже - но в среднем сорго вытягивается на два метра. Высаживается сорго в мае, но высадить - это еще не все: веник требует особого ухода. Едва только ростки взойдут примерно на пять сантиметров, их нужно прореживать, то есть выдирать лишние с тем условием, что между ростками должно оставаться пространство сантиметров в пять - семь. Операция называется “раздергивание”. Затем, в течение лета, сорго аккуратно пропалывается; когда культура обретает силу, она сама уже способна подавить любой сорняк, так что к концу лета хлопот с ней нет вовсе.

В середине сентября сорго убирают и очищают от листьев. Потом с нее счищаются семена, которые весной станут посевным материалом. Стебли сорго высушиваются до тех пор, пока не пожелтеют (обычный цвет веника). Из готового полуфабриката всю грядущую зиму можно вязать веники. Устройство для вязания слишком уж похоже… на виселицу. Специальную петлю привешивают к потолку, но частенько делают и станки. Они нужны для того, чтобы плотненько стянуть жгут. Веник состоит из трех таких жгутов. На профессиональном “веничном” языке они называются “пальчиками”. Когда связываются три таких пальчика, они при помощи того же станка соединяются теперь уже в настоящий веник. Остается его только продать.

Возят веники в город, на базар, немногие. В Мечётку заезжают оптовые покупатели, проверенные люди, которые избавляют мечётцев от забот по реализации. Местным это в радость, потому что и дома забот хватает. По сути “веничное дело” отнимает громадное количество времени, в нем задействованы все, даже старики и дети. Уж слишком хлопотная культура это сорго…

“Семейное” предприятие показали мне Татьяна Ивановна и Петр Михайлович Киселевы. Татьяна работает бухгалтером в сельсовете, Петр – шофер грузовика. Сейчас он трудится в так называемом ООО “Леоновское”, которое занимается возделыванием земли. Был в Мечётке колхоз, который назывался “Путь Ильича”. Этот “путь” по сути привел к возделыванию веников, и это очень даже хорошо, ибо колхоз развалился, а вышеназванное ООО – всего лишь пришлые “инвесторы”, которые стремятся побольше выжать из земли. Из года в год на бывших колхозных землях растят подсолнечник и свеклу, а севооборот не соблюдается. Местным в сущности неплохо – их хотя бы на сезонные работы берут. Однако даже дети знают, что к хорошему это не приведет. Хотя есть плюс: когда колхоз еще теплился, зарплаты люди в нем не видели десять лет. “Инвесторы” платят пусть и немного, но исправно.

Семья Киселевых – лишь одна из сотен мечётских семей, и веничное хозяйство Киселевых – типичное. У них около гектара своей земли, и 80 соток они отводят под сорго. На остальных сотках выращиваются картошка и тыквы. Это кормовая база под личное подворье. На дворе у Киселевых – две коровы, бычок, телочка, пять поросят. Скотина в Мечётке есть почти в каждом доме, однако она приносит гораздо меньше дохода, нежели веники. Представьте: за осень-зиму Киселевы навязывают около 4 тысяч веников. Вяжет вся семья, включая детей, и потому первая партия “уходит” уже через две недели после сбора урожая. Оптовики платят по 20 рублей за веник. Ныне, в связи с высокой инфляцией, оптовая цена вырастет.

А теперь прикиньте: в Мечётке 681 двор (а всего населения – 1223 человека). Вяжут почти в каждом дворе, даже одинокие старики. Если условно взять, что в среднем один двор выращивает и навязывает 2000 веников (Киселевы все же работают производительнее среднестатистической “веничной” семьи), то получается, Мечётка – это ж гигантский веничный завод! Последние три года веники уходили влет – Мечётка не успевала вязать. Эта зима характеризуется затишьем. Перекупщики что-то стали нечастыми гостями мечётцев. Пошли слухи о том, что выращивать сорго и вязать веники для России стали в Молдавии. Здесь надеются, это всего лишь слухи…

В Мечётку в минувшем году провели газ. Семья Киселевых за подключение к заветной трубе заплатили 82 тысячи рублей. Работая в ООО, Петр заработал за сезон в четыре раза меньше, чем семья Киселевых выручила за веники. Плюс к тому: в Воронеже, в колледже учится дочь Киселевых Ольга. Родители “на вениках” могут снимать в городе дочери квартиру и оплачивать учебу. Правда и Ольга свою лепту вносит: в выходные, в каникулы, приезжая в отчий дом, она не на танцульки бежит. Она идет в сарай, оборудованный под склад сырья и мастерскую по вязки веников – и вяжет, вяжет!..

А три года назад Киселевы сдали веники – и купили почти новенькую “пятерку”. Правда с машиной еще родители Татьяны и Петра подмогли; они хоть и пожилые люди, тоже веники растят – на 40 сотках. Сын Киселевых, Александр, после срочной службы в армии остался там служить по контракту. Родителям позвонил и запросто заявил: “В гробу я ваши веники видел! Всю службу они мне в кошмарах снились…”

Как ни странно, история веничного промысла в Мечётке очень даже прозрачна. Известно даже имя человека, “заразившего” село “веничной болезнью”. Вирусы… простите, семена сорго привез в родное село Максим Липунов по прозвищу “Колодка”. Это произошло в 1969 году. Где-то на Юге он был на заработках, подсмотрел, как это дело творится, да семян стырил. Как ни странно многие про этого “Колодку” говорят: “Убили бы!” Очень уж веничное дело трудное, точнее, муторное. Дети с этими чертовыми вениками детства не знают: все лето в поле – “раздергивают” молодую поросль сорго. Вязать-то веселее, потому как семья собирается вместе, картина получатеся не хуже “святого семейства” руки какого-нибудь Леонардо. У людей в сараях телевизоры стоят, а вяжут люди вслепую, чисто механически. И голова, и глаза, и языки свободны - есть возможность обсудить “Ледниковый период” или аспекты реализации национального проекта “сельское хозяйство”.

А как красив сам процесс сбора урожая! Сорго жнут по-старинному, серпом. Детишки укладывают стебли в штабеля, и так это умилительно, у стариков аж слезы наворачиваются!..

Проблема только в том, что молодежь из села бежит. Печально, но в этом году в Мечётке не было ни одной свадьбы, не родилось ни одного ребеночка. Здесь на детишек смотрят по-крестьянски как на будущих работников. Некому будет “раздергивать” – весь промысел в Лету канет. Жаль…

Хотя, если посмотреть строго, много тысяч русских сел живут без всякого промысла – точнее, только по Божьему промыслу. И ведь выживают! Правда, далеко не все…

Молочко от дикой кобылы

В самом сердце России вольно пасутся лошади, которые способны… лечить людей. Их молоко, впитавшее в себя вольный дух степей и аромат сосновых лесов буквально исцеляет страждущих, даря величайшую ценность: здоровье.

Село Хреновое я не случайно назвал “сердцем России”. Здесь, в благодатной долине реки Битюг граф Орлов вывел знаменитую породу рысистых лошадей своего имени. В Хреновом все крутится вокруг конного завода, он затмевает своим величием иные достопримечательности. К примеру мало кто знает, что больше сотни лет в Хреновом существует кумысолечебница.

Нынешнее ее положение трудно назвать хорошим. Дело в том, что кумысолечебница – государственное предприятие. Со всеми вытекающими последствиями. Государство у нас, как правило, к “государственному” относится, мягко говоря, спустя рукава. Вы наверняка видели множество разваливающихся памятников архитектуры, стыдливо прикрытых табличкой “Охраняется государством”. С случае с кумысолечебницей дело сложнее: это не камни, точнее, не только камни. Это живые лошади, они кушать хотят. Они ведь не просто гуляют на просторе, жуя свежую травку, их и зимой надобно кормить. А государство на корма денег уже два десятка лет сильно недодает. И работники кумысолечебницы из кожи вон лезут, чтобы добыть корма! А чиновники им даже спасибо не говорят…

А между тем Хреновская кумысолечебница – единственная на всю европейскую часть России. Да что там – она единственная в Европе!

Из кумысолечебницы вырос целый санаторий под названием “Хреновое”. Долгое время, правда, больные жили в деревянных бараках, ныне наконец достроен современный корпус. И кумысолечебница, и санаторий – подразделение учреждения, которое называется “Бобровский противотуберкулезный диспансер”. Не надо ведь забывать, что кумыс – первейшее средство для больных чахоткой! И здесь уместно коснутся истории, ибо кумысолечение – чисто русское изобретение, можно сказать, подлинная наша национальная гордость.

В XIX веке в России жил знаменитый врач Владимир Иванович Даль. Он обладал добрым десятком талантов и одним из своих созданий ("Толковый словарь живого великорусского языка") затмил все остальные области своей многогранной деятельности. И это в немалой степени повлияло на то, что как врач, заложивший краеугольный камень способа исцеления от туберкулеза кумысом, он почти неизвестен. Но именно он в 1843 году сообщил русской публике "нечто о кумызе":

"Как русские, так и иностранцы высказывают иногда о "кумызе" ошибочные сведения и мнения, - писал он, - его смешивают нередко с молочной водкой калмыков или приписывают ему небывалые качества и свойства. Между тем, напиток этот, как пища и как врачебное свойство, стоит того, чтоб с ним ближе познакомиться, а в этом деле только от нас, русских, можно требовать достоверные сведения, потому что кумыз известен едва ли не исключительно в азиатских пределах нашего Отечества. Кумыз составляет главнейшую пищу и наслаждение наших кочевых народов, которые без него едва ли могли бы существовать. Привыкнув к кумызу, поневоле предпочитаешь его всем без исключения другим напиткам, особенно в жаркое время. Он охлаждает, утоляет жажду, и голод и придает особенную бодрость. Особенные свойства кумыза, которые объяснить нелегко, но за которые я могу поручиться состоят в том, что он никогда не переполняет желудка, его можно пить сколько угодно и всякое время, не чувствуя отягощения. Почему кумыз и приносит особенную пользу во всех тех болезнях, где тело требует сытного и легкого питания, без отягощения пищеварительного снаряда. Кумыз приносит особенную пользу при всех хронических грудных страданиях, как собственно легких, так и дыхательного снаряда вообще. Последовательное действие кумыза обнаруживается через неделю и ранее, оно состоит в сытном, здоровом и легком питании целого тела. Чувствуешь себя бодрым, здоровым, дышишь свободно, лицо принимает хороший цвет. Я сомневаюсь, можно ли придумать какую-нибудь другую пищу, которая в этом отношении заменила бы кумыз".

Сообщение его произвело на русскую публику впечатление разорвавшейся бомбы. Это была сенсация, разом затмившая дорогостоящее небо Италии и Швейцарии и обратившая взоры всех жаждущих исцеления от туберкулеза с Запада на Восток. Туберкулез ведь не щадил ни бедных, ни богатых. В башкирские и оренбургские степи хлынул поток больных. Даже богатеи терпели пребывание в дымных юртах, шалашах и палатках, ведь кумыс исцелял многих.

Почти в каждом населенном пункте Башкирии, в Самарской и Оренбургской губернии появились предприимчивые кумысоделы, зарабатывающие большие деньги на стихийном наплыве больных. Наконец в степях Заволжья появился среди них первый врач, основоположник научного кумысолечения Нестор Васильевич Постников. В 1858 году в 6 верстах от Самары они открыл первую в мире кумысолечебницу.

В 1897 году кумысолечебница появилась в Хреновом. Ее открыл военный врач Дмитрий Габрилович, служивший при конезаводе. Руководствовался он вовсе не коммерческими целями, а только желанием послужить Отечеству, помочь страждущим. Без особых лекарств и препаратов и в те времена до 80 процентов больных уезжали отсюда с заметным улучшением здоровья.

Такой же процент сохраняется и в наши дни. Главный врач заведения Тамара Ивановна Ивершина утверждает, что главная прелесть кобыльего молока в том что оно очень близко по составу к… человечьему. И еще: дойное стадо постоянно, круглый год пребывает на улице. Место, в котором пасется лошадиный табун, находится в отдалении от санатория и от села, на границе степи и соснового бора. Лошади свободно пасутся в ливадах, а в помещение заходят только для того, чтобы их подоили. Так получается, что лошадь в суровых условиях русского климата обретает иммунитет к большинству болезней. Хреновские лошади не простужаются, не болеют гриппом, воспалением легких. И жизненная сила, рожденная сопротивлением организма кобылы, передается ее молоку.

Но молоко кобылы – это еще не кумыс. Кумыс - продукт алкогольного и молочно-кислого брожения кобыльего молока под влиянием особой закваски при определенных условиях температурного режима и аэрации. В результате брожения получается слегка опьяняющий, пенящийся, молочного цвета напиток освежающего, приятного сладковато-кислого вкуса и своеобразного аромата. Закваска состоит из “болгарской палочки” Мечникова-Григорова и кумысных дрожжей типа Троула.

Кумыс во всех стадиях созревания имеет свой специфический запах и вкус; годен к употреблению только бродящий, а не перебродивший кумыс, поэтому его называют "живым напитком". В слабом кумысе газов мало, пена при взбалтывании легко спадает. При отстаивании разделяется на два слоя: верхний - водянистый и нижний - более плотный. На вкус сладковатый, очень слабокислый и почти не щиплет язык. Слабый кумыс по густоте напоминает кобылье молоко. В среднем кумысе образуется стойкая мелкая пена. Кумыс на слои не разделяется. , так как в нем уже имеется мелкодисперсная эмульсия казеина. Вкус кислый, острый, щиплет язык. Такой кумыс жиже кобыльего молока. Крепкий кумыс еще жиже и кислее. В нем обильная, но менее стойкая пена, газов очень много.

По сути кумыс – природный антибиотик. Он не “сажает” печень и почки, не дает побочных эффектов, что очень важно при туберкулезе. Кумыс помогает и при лечении других болезней, например, при гастрите с пониженной секрецией желудочного сока, малокровии, упадке аппетита, хроническом бронхите, эмфиземе легких, бронхоэктатической болезни, язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки и т. д.

Недавно главный врач побывала на международном конгрессе фтизиатров в Москве. Перед этим конгрессом врачи провели анонимное обследование среди московских “бомжей”. Результат потряс: половина обследуемых в той или иной степени болеют туберкулезом! Чахотка наступает, палочка Коха захватывает все больше и больше жертв. А в Европейской России только одна кумысолечебница, дающая всего 11 тонн кумыса в год…

Недавно, несмотря на хроническую нехватку средств, на конеферме установили наконец доильное оборудование. Лошади, хотя они и неприхотливы в содержании, непросты в дойке. Если корову можно доить дважды в день, лошадь необходимо доить каждые два часа. В противном случае у кобылы разовьется мастит. Если учесть, что сейчас дойное стадо – 90 голов, доярки буквально непрерывно в работе. Хорошо еще, лошади – смышленые животные и во время дойки ведут себя смирно.

Молоко дает лошадь, кормящая жеребенка. Свое дитя кобыла кормит ночью. В 4 утра жеребенка отнимают от матери и отгонят в отдаленную ливаду. И до 4 вечера кобыл доят, доят, доят… В 5 вечера мамы вновь воссоединяются с жеребятами. Лошадь не сразу соглашается “подключаться” в аппарату – сначала ее приучат к ручному доению.

Здесь вообще предпочитают все натуральное, природное. Случка лошадей – табунная. Для этого в табуне держатся несколько жеребцов. Кобылы выбраковываются. Оставляются те, у которых нормальное вымя, хороший молочный проток, длинный корпус и… массивный круп (зад). Выбракованные особи, к сожалению, отправляются на мясо…

“Но что за порода “молочных” лошадей?” - Спросите вы. Здесь очень интересный феномен проявляется. Дело в том что порода… никакая. В условиях природного содержания лошади превращается в свй прототип. То есть в ту самую лошадь, которая мирно гуляла по степным просторам в доисторические времена, пока ее не поймал и не приручил человек.

Про “лошадиные секреты” рассказал заведующий конной частью кумысолечебницы Геннадий Цуцков. Себестоимость литра лошадиного молока – около 60 рублей. Одна лошадь в сутки дает около 5 литров летом и до 2 литров зимой. Для богатых кумыс – удовольствие более чем доступное. Бедных в Хреновом лечат бесплатно – было бы только направление.

Настоящий кумыс хранится три дня. После этих 72 часов он теряет целебные свойства. Именно поэтому в Хреновом кумыс не продают; он весь, полностью идет на лечение больных, находящихся в стационаре. Нужно ведь учесть, что благотворное действие чудесного напитка наблюдается только если больной выпивает не меньше полутора литров в день. Тот кумыс, который продается в супермаркетах, и немаленьким сроком хранения – обыкновенный, банальный обман.

В Хреновом не обманывают. Потому что перед специалистами стоит задача: избавить людей от тяжелого недуга. И результаты объективны: четверо из пяти, вкусив молочко от диких кобыл, чувствуют улучшение. Лошадка, способная избавить от физического страдания человека, мне кажется, гораздо ценнее миллионодолларого арабского скакуна!

Преображение Анны

Самая завидная невеста России, камер-фрейлина, наследница сказочного богатства графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская уходит из мира и тайно принимает монашеский постриг… В Свете родились слухи, порой мерзкие: “Ну какая она святая? Дочь убийцы… яблоко от яблони недалеко падает!”

Даже модный в то время поэт Александр Пушкин разразился эпиграммой: “Благочестивая жена душою Богу предана, а грешной плотию – архимандриту Фотию…” Мало, кто мог поверить в подлинно духовные отношения великосветской дамы и бедного монаха…

Позже, в романе “Александр I” Дмитрий Мережковский писал: “…В доме графини Анны, где гостил он целыми месяцами, он устроил себе подземную келью. Посреди кельи - гроб. Фотий спал в нем ночью, а иногда и днем отдыхал. Анна сперва ужасалась, а потом привыкла. Кога лежал он в этом веселом гробу, Анна любовалась на него с умилением: “Ах, отец, отец. Как он мил!”. Фотий держал ее в строгости, как последнюю дворовую девку. “Мозги птичьи”, - говаривал про нее Фотий. Но в глазах чистых, как вода ключевая, сквозь глупость ума ум сердца светился…”.

Серьезный исследователь истории русской мысли, протоиерей Георгий Флоровский называет Фотия не иначе как “изувером”: “Это образ самозваного харизматика, очень сомнительного и навязчивого, всегда создающего вокруг себя атмосферу какого-то изолирующего возбуждения. Это типичный образ прелести, страшный закоулок или тупик ложного аскетизма”, - заключает автор. Правда, через несколько страниц он делает поразительный вывод о том, что “изувер” и его помощница-графиня совершили, казалось бы, невозможное: “русская партия” при дворе одержала решительную победу, изменившую ход развития русской мысли и русской истории вообще!

Но что было правдой?

Графиня Анна встретилась с отцом Фотием 27 апреля 1820 года в Казанском соборе Петербурга, где 28-летний иеромонах в проповеди грозно обличал дух времени. Чернец с горящими глазами Савонаролы потряс 35-летнюю женщину. Через несколько дней она приняла его в своем доме. В ее молельной комнате монах наугад раскрыл молитвослов и прочел тропарь Пресвятой Троице. После этого, задумавшись, сказал: “Наша встреча устроена самим Богом…” Во время одного из посещений дома графини Анны Фотий обратил внимание на многочисленные мраморные изваяния в графском летнем саду, аллегорически изображавшие языческих богов согласно моде екатерининского времени. По приказу хозяйки, отданному без долгих раздумий, мраморные болваны были тут же убраны.

“…Богомудрая девица Анна! Слышал я, убогий, что ищешь ты Царствия Божия и правды Его; оно близ тебя есть, - писал ей из новгородской ссылки Фотий. - Да отверзутся твои очи тебе и ты узришь, Анна, яко Мария, Христа. Собирай сокровище некрадомое на небесах, утешай плачущих, отирай слезы сирых, питай нищих, не оскудеет Господь тебе подавать…”

Историки до сих пор спорят, был ли отец графини Анна, Алексей Григорьевич Орлов-Чесменский убийцей императора Петра III и похитителем принцессы Елизаветы. Злые языки утверждали, что именно он нанес смертельный удар вилкой в грудь правящего монарха. Как бы то ни было, и Алексей, и его четверо братьев (напомню – фаворитом Екатерины II был, не Алексей, а Григорий Орлов) были осыпаны великими богатствами.

Алексей Орлов был великим охотником до лошадей. Именно благодаря его стараниям Россия обрела орловскую рысистую породу лошадей и знаменитый Хреновской конный завод. Граф Алексей женился лишь на 48-м году жизни – на 20-летней Евдокии Лопухиной. 2 мая 1785 года жена подарила графу дочь Анну. Через год Евдокия скончалась при родах сына. Сын умер в четырехлетнем возрасте, тем самым Анна стала единственной наследницей фантастического состояния. Были слухи, что от Алексея Орлова родила сына печально знаменитая княжна Тараканова. Но придворные историки так исхитрились запутать документы, что правды на сей счет так до сих пор не доискались.

В 1786 году Алексей Орлов в Зимнем дворце представил дочь императрице. Государыня прихватила девочку за подбородок – и в щечку поцеловала. Когда отец с дочерью вышли, Екатерина сказала: “Эта девушка много доброго обещает…”

Графиня Анна воспитывалась в ключе, который задал ее героический отец. Он сам обучал дочь ездить на лошади, обращаться с оружием, с упряжью. В усадьбе Орлова Нескучное, что под Москвой, был манеж, и Анна по праздникам поражала зрителей… конными трюками. Девушка на полном скаку выдергивала копьями воткнутые в стены манежа кольца. Или срубала рапирой картонные головы манекенов в чалмах или рыцарских шлемах. Позже про Анну писали, что она якобы “хладнокровна была к рысистому делу”, а после смерти отца управление конными заводами доверила крепостному мужику. На самом деле Хреновской и Чесменский конный заводы были построены именно при графине Анне (при Алексее Орлове лошади содержались в деревянных бараках).

“Некрасива, высокого роста, пожалуй мужественна, зато одета скромно и со вкусом” – так описывал юную Анну один из современников. На шестнадцатилетие графини “персональную” оду для нее сочинил сам Державин. Еще бы: “казны у Орлова дна нет”, руки “первой невесты России” жаждут многие… К ней, помимо женихов царской крови, родственников вдовствующей императрицы Марии Федоровны, сватались последний фаворит Екатерины Платон Зубов и молодой полководец Николай Каменский; к последнему юная графиня испытывала нежные и искренние чувства, однако что-то не заладилось в их отношениях. И здесь тоже все сокрыто завесой тайны… Известно, что отец Каменского, старый князь Михаил Федорович Каменский, был зарублен топором в собственном имении братом своей молодой любовницы. Николай Каменский вскоре после неудачного сватотовства скончался, не успев принять участие в военной кампании 1812 года (хотя за год до этого он был назначен главнокомандующим русскими войсками)

Отец всячески старался скрыть от дочери подлинную причину его сказочных богатств. Сомнительно, что ему это удалось… Он говорил дочери: “У тебя, графинюшка моя, грехов нет, я же за свои сам держать ответ буду. Ты на себя их не бери, - не по твоим плечикам девичьим…”

Слава за создание орловского рысака досталась управляющему конными заводами Василию Шишкину. Анну же историки “оттерли” на задний план. Приказчик из крепостных очень удачно выторговал себе волю. В 1822 году ожидалось прибытие на конезавод государя. Шишкин наказал конюхам держать ставни в конюшнях постоянно закрытыми и открывать их только вместе с подачей корма. При виде овса и сена лошади радостно ржали и били копытами, не подозревая, что им суждено предвосхитить подвиг собаки Павлова. Все удалось на славу: когда Александр вошел в конюшни и были открыты ставни, лошади привычно заржали, предчувствуя грядущий обед. “Что это с ними?” - поинтересовался государь. “Вас приветствуют, Ваше высочество!” - улыбнулся Шишкин. Когда же он в присутствии свиты выпустил на арену вороного рысака Любезного, и тот, будто бы опознав самодержца, отвесил ему глубокий поклон, судьба Шишкина была решена. Сняв драгоценный перстень со своей руки, Александр преподнес его управляющему, графиня Анна была вынуждена здесь же даровать тому вольную.

Но как ни умен был Шишкин, и у него вышла промашка. Не удовлетворившись вольной и существенной прибавкой к жалованью, решил управляющий заиметь собственный конный завод, для чего купил имение в 25 верстах от Хренового. Проблема, однако, заключалась в том, что по завещанию отца графиня Анна не имела права продавать лошадей в течение четверти века. За исключением выбракованных. Тогда Шишкин под видом бракованных продал три сотни отборных рысаков воронежскому купцу Калашникову, с тем, чтобы позднее, когда пройдет время, выкупить их в собственное пользование. Итог прост: графиня Анна уволила Шишкина. После этого дела на заводе пошли ни шатко, ни валко, и в 1845 году он был продан государству. Деньги, полученные в результате сделки - 6,5 миллиона рублей ассигнациями (для сравнения: Аляска была продана за 11 миллионов рублей) - были распределены… по русским монастырям. Дело в том что графиня вся, без остатка, ушла в религию.

И проводником в духовном мире для графини Анны, при тайном постриге получившей имя Агния, стал монах Фотий.

Монах боролся за чистоту православной веры, за очищение Русской Церкви от масонской коросты. В начале его борьбы с масонами Фотий был сравнительно легко побежден - его просто выслали в Новгородскую губернию, в нищий Деревянский монастырь, по накатанной Святителем Иннокентием ссыльной дороге… Тогда пришла на помощь графиня Анна, с ее неограниченными возможностями. Не без ее участия Фотий получил Высочайшую аудиенцию и указ Царя, разрешающий ему в любое время приезжать в столицу. А потом еще одну аудиенцию. И еще… После каждой его встречи с Царем незамедлительно принимались конкретные решения. После первого разговора с Александром I были запрещены масонские ложи. Все! После второй встречи слетел со своего кресла министр Голицын… После третьей было поставлено под сомнение “Библейское общество”…

Дочь цареубийцы, Анна Орлова, помогла встать царю на путь подлинного покаяния в грехе соучастия цареубийству и отцеубийству. Ведь и Александр тоже имел грехи по отношению к отцу своему, Павлу…

"Соделавшись дщерью, – писал в своей автобиографии Фотий, – девица Анна, всем сердцем, всей душой, всей мыслью к Богу приложилась, предала себя авве Фотию, самые мысли и желания стараясь узнать его, дабы Бога ради во всем ему подражая, служить в слове и деле святой церкви и вере". В 1823 году графиня писала к преосвященному Парфению: "А что касается до меня грешной, не знаю, как вам сказать, в восторге ли я или нет от отца моего духовного Фотия: только то скажу вам, что сердечно и душевно его люблю и почитаю".

В 1822 году Фотий был назначен архимандритом первоклассного Юрьева монастыря, одной из древнейших русских обителей. Однако к моменту назначения Фотия он находился в ветхом состоянии, братия его была малочисленна. С приходом Фотия все изменилось; монастырь стремительно обновлялся, поскольку графиня Анна жертвовала на монастырь гигантские деньги. Графиня приказала построить возле Юрьева монастыря каменный дом, со всеми при нем службами, пристройками, оранжереей и садом. Для себя и своей прислуги. В этот период про Фотия и Орлову распространяют грязные сплетни, которые, к сожалению, нашли свое отражение в непристойных эпиграммах Пушкина.

Сам Фотий не придавал сплетням значения, положив все свои силы на восстановление Юрьева монастыря и вводя монастырские правила по образцам древнего благочестия. Он возродил древнее “столповое” пение, исцелял бесноватых, ввел хитоны в качестве монашеского одеяния. При этом Фотий еще более ужесточил к себе требования монашеской аскезы: наряду с ношением власяницы и вериг он подолгу уединялся в особом скиту, где проводил время в молитвенных подвигах рядом с приготовленным гробом, юродствовал, накладывал на себя обет молчания.

К концу жизни недуги болезненного Фотия развивались все сильнее и сильнее. Несмотря на болезнь, Фотий продолжал вести крайне аскетический образ жизни, но 7 января 1838 г. он окончательно слег в постель и более не вставал. Умер он 26 февраля, во втором часу дня, на руках у своей духовной дочери, графини Анны.

Архимандрит Фотий был погребен в Юрьевом монастыре, в усыпальнице в церкви Похвалы Богородицы. Орлова-Чесменская пережила Фотия на 10 лет. При жизни Фотия она потратила на восстановления монастыря 700 тысяч рублей, а после его смерти на дела благотворительности — около 25 миллионов (напомню: сумму, на которую можно было купить две Аляски!).

Анна Алексеевна скончалась 5 октября 1848 года, в день тезоименитства своего отца. Значит, Бог услышал ее молитву, принял ее дары - и простил ее отца? Смерть ее поразила современников. В этот день она причастилась Святых Таин, прослушала панихиду по своему отцу. Поклонилась могиле своего духовного отца архимандрита Фотия, при этом казалась здоровой и веселой. Но в покоях настоятеля вдруг почувствовала стеснение в груди, хотя нашла в себе силы приложиться к Иверской иконе Божией Матери, особенно ею чтимой. Только после этого она села на диван… Уже отходя, попросила она Архимандрита Мануила (наместника Юрьевского вслед за Фотием) прочесть над ней молитву “Богородице Дево, радуйся…” И эта молитва стала для нее последней земной молитвой… Похоронена она быля рядом с могилой Фотия.

После смерти Орловой-Чесменской имя ее было предано забвению. Биограф ее с печалью отмечал: "довольно времени протекло после кончины ее и нигде не упомянуто о ней в современных изданиях, в журналах и газетах, обыкновенно извещающих о каком-либо замечательном событии, радостном или печальном".

В 1918 году воинствующие атеисты в поисках ценностей решились вскрыть оба захоронения. Они были потрясены тем, что тела Фотия и Анны были совершенно не тронуты тленом, монах и графиня лежали как живые! Большевики даже не решились тронуть золотой крест Фотия и украшения на сиреневом платье графини. Могилы вновь закопали и поспешили уйти прочь.

Но в 1932 году советский археолог М.К. Каргер все же осквернил прах Фотия и Орловой-Чесменской. Усыпальница была вскрыта, а останки разметаны по всему склепу. По преданию, верующие сохранили прах Фотия и погребли его в отдельной, общей для двоих могиле, которая сохранилась по сей день. Скромная могилка с деревянным крестом на краю погоста – вот все, что осталось от двух великих детей Отечества.

Где страусы зимуют

Доминатор, большой, Танцор, Хитрый… все они – обитатели деревни Шишовка, что в самом сердце Черноземной полосы России. Это не клички местных “конкретных пацанов”. Это имена птиц редкой (пока еще) для Руси породы: африканский страус.

Живут страусы на обычном сельском дворе. Это статус такой у фермы: семейное подворье. Не фирма никакая, ни агрохолдинг; просто “птичник” – и все. И кстати страусы соседствуют с другой породой птиц: фазанами. Так решили братья Жиряковы: они будут разводить только фазанов и страусов. Фазаны – для охотничьих хозяйств, страусы – для самых разнообразных целей. На рынке востребованы и мясо, и яйца, и перья страуса. И все уходит “на ура”.

Семейное предприятие не мешает разделять доли – по участию “в деле” капиталов. Большая часть капитала – у старшего, Вячеслава. Он ведь в Подмосковье живет, фирмочку свою имеет по перевозке грузов. Хотя связи с родной Шишовкой не теряет, почитай, каждые выходные он на родине, решает насущные проблемы страусоводства и фазановодства. Днюют и ночуют на семейном подворье младший брат Александр и его супруга Ирина. Они непосредственные участники процесса, ведь страусиная ферма находится во дворе дома Жиряковых, на бывших огородах. Фазаны там же, только на соседнем участке. Хотя фазанья ферма ныне редкость - наверняка страусиных ферм в стране больше – все одно наше “россиянское” воображение как-то по особенному бередят страусы. Может там, а Африке, медведь или лось тоже способны настолько возбуждать население…

Местные, шишовские мужики страусов изначально как-то сильно не полюбили. Они даже сами не могли понять, за что. Появление первых страусов в Шишовке было сопряжено с преступлением. Ночью зверски убили двух самых мясистых птиц. Оперативники, прибыв на место преступления, были в недоумении: из тела одного из убитых страусов были вырезаны сердце и печень. Пинкертоны сразу смекнули: “Не иначе какие гурманы забрались в нашу глушь — знают, что брать…”

Районное руководство держало дело на контроле: всё-таки не каждый день в глубинке убивают страусов... И очень скоро удалось выйти на злодеев: ими оказались местные жители, нигде не работающие братья Фомичёвы. Старший, Юрий, хотя и тёртый калач (за плечами четыре судимости за кражи и разбои), сразу признался, что захотелось ему хотя бы раз в жизни страусятины отведать. Ну, и подговорил младшего на дело… Старшего посадили по статье 158 УК РФ (кража), дали три с половиной года. Младшего, как ни разу не сидевшего, простили. Когда до деревни дошла весть о приговоре, шишовцы стали поосторожнее относится к страусиному поголовью. Местные не ожидали, что за страусов сроки дают… А братья Жиряковы решили усилить меры безопасности. Теперь страусов охраняет целое “подразделение” весьма злобных собак.

А начиналось у Жиряковых вот, с чего. Вячеслав с детства был фантазером, активистом. И в Подмосковье он еще юношей подался – в поисках лучшей доли. Долю найтись удалось. Но душа-то все равно к родной Шишовке лежала! И однажды, 11 июня 2003 года (дату эту занесли в особые анналы как значительную веху в истории Шишовки) в деревне появились пять восьмимесячных страусят.

Естественен вопрос: а почему именно страусы? А все от романтичной натуры Вячеслава! Попалась ему случайно в руки брошюрка: “Страусиный бизнес”. Он и загорелся. Главное, что его привлекло: от одной пары страусов можно получить очень приличный приплод (самка в зависимости от возраста в год несет от 40 до 100 яиц), а значит страусоводство как бизнес рентабельно. В брошюрке еще было написано, что страусы успешно разводятся на Севере, в студеной Финляндии. Ну, почему бы в Черноземье не попробовать этот экзотический вид птицеводства? Вячеслав стал искать. Приезжал в крупное подмосковное зверохозяйство, про которое в Интернете писали, что там много страусов. Оказалось, там всего лишь декоративное стадо – туристов веселись. А у Вячеслава все же намерения серьезные были: деньги зарабатывать. И итоге хороших особей он нашел на одной частной ферме во Владимирской области; именно эта пятерка стала первым страусовым населением Шишовки.

Ирина про профессии инженер-строитель. Александр – электромонтер. И пришлось обоим переквалифицироваться в страусоводы. Все просто: в Шишовке колхоз давно развалился, здесь уже годами ничего не строится, а электросети (где работал Александр) сократили. И ничего им не оставалось, как осваивать новое для себя дело. Кстати та самая случайно найденная брошюрка на годы стала “настольной книгой” Жиряковых.

В природе страусы делятся на пары. Они, кстати, очень верные и (простите за бюрократический стиль) ответственные существа. Одна особь живет до 75 лет и всю жизнь самец и самка вместе. Самец сам строит гнездо и непосредственно участвует в высиживании яиц. Что интересно: самец черный, и он сидит на гнезде ночью - чтоб, значит, его хищник не приметил. Самка в это время рыщет в поисках личного пропитания. Днем на яйцах сидит самка, а самец вовсе не убегает в поисках еды! Он ходит вокруг гнезда и бдит. Так сказать, оберегает родную хату от вероятных посягательств… А меняются они с точностью швейцарских часов: в 6 утра и 6 вечера. Кстати в диких условиях самка за сезон несет всего 18 яиц; неволя очень, оказывается, благоприятна для яйценоскости!

В условиях неволи одному самцу предоставляют пару самок. Это увеличивает производительность вдвое. Хотя самец всегда выделяет себе фаворитку, и всячески ее обхаживает. Естественно, самки оспаривают первенство. Порой они и дерутся, причем весьма жестоко (страусы очень сильно бьют ногами – даже лист шифера способны прошибить) и эти соперничества порой бывают слишком даже выразительными.

Самки несутся с мая по октябрь, и яйца дозревают в инкубаторе. Самое трудное в страусоводстве – забрать яйца. Пусть птицы и в неволе, свое потомство они так просто не отдают. Обычно Александр с Ириной проводят операцию отбора вдвоем. Александр отвлекает самца, в то время как Ирина смело идет напролом прямо на самок и проникает в гнездо. Александр одет как человек, на которого натаскивают злобных собак. Да и Ирина нахлобучивает на голову шапку-ушанку и закутывается в телогрейку. Страус может и клюнуть, а в особенности эти птицы любят хватать все блестящее. Например, серьги. Обычно – вместе с ухом… В общем с ними надо быть очень-очень осторожным и внимательным! Но вообще страус основную часть своей жизни – мирное существо. Период агрессии у него всего два часа – с 17.00 до 19.00. Это время носки яиц. Повторюсь: страус даже в неволе как швейцарские часы.

Вообще Ирина восхищена страусами. Она читала, что самец не бросает самку при любых обстоятельствах. Удивление вызывает другой факт: самцы стараются отбить у других самцов чужих птенцов! Самцы, если пары встречаются в саванне, жестоко дерутся, стараясь “перетянуть” птенцов на свою сторону. Однажды ученые увидели пару африканских страусов, ведущую выводок из… трехсот птенцов! И никто не может объяснить причину этого феномена… Ирина, кстати, не согласна с суждением ученых, что якобы уровень интеллекта у страуса ниже, чем у перепелки. Все страусы ее узнают, и даже пытаются ласкаться (когда она их кормит). Правда ласка иногда выражается в том что они норовит схватить клювом за ухо а то и за нос… Но ведь у каждого существа свои представления о приятном! А в еде страусы неприхотливы. Они и комбикорм, и силос, и сено едят. Для шишовского страусиного поголовья в 80 особей пяти тонн сена вполне хватает на зиму.

У самок кличек нет. А вот самцам обязательно даются имена, по характеру. Сейчас на ферме есть Доминатор, Большой, Танцор, Сторож, Хитрый, Парикмахер. Последнего так назвали потому что он шибко любит “пощипать” своих дам. Здесь, в шишовской неволе самец в основном занят охраной территории и систематическим покрытием своих двух самок. Каждый день, без выходных… Поскольку “тройки” в отдельных вольере, конфликтов между самцами не случается. Хотя частенько самцы устраивают своеобразные “пляски” при виде представителей своего пола. Воинственный вид страуса, распустившего коротенькие, но весьма пышные крылья, и как бы изготовившегося к прыжку – зрелище очень красивое и наверняка незабываемое. Когда стоишь перед возбужденным самцом метрах в двух, только и думаешь: “А так ли прочен забор отделяющий тебя от особи двухметрового роста?

Яйца дозревают в инкубаторе 42 дня. Когда птенцы вылупляются, Ирина становится для них подлинной мамой. Ведь она кормит страусят, ухаживает за ними и выводит их в Большой Свет, то есть, в открытые вольеры. Только там – да и то через крепкое заграждение – птенцы впервые видят своих свою мать и отца. Догадываются ли они о том?

Читателю наверняка интересно, как страусы умудряются зимовать. Ведь днем, в зимнее время они гуляют на открытом воздухе! А страусы даже в мороз гуляют. Только изредка забегают в домик, чтобы, наверное, снег с перьев стряхнуть. Коварство русской зимы для страуса проявляется в другом. Проблема в том, что у страуса всего два пальца на ноге и на них – острые когти. Если мороз и снег – когти легко втыкаются в сугробы и страусу комфортно. Не надо ведь забывать, что “африканский” страус в Россию пришел из Финляндии! Но в оттепель, особенно если после тепла вдарит мороз и вольере образуется наледь, – наступает беда. На льду страус совершенно не может держаться на своих четырех пальцах. Даже когти не помогают… Несчастные особи, поскользнувшись, валятся с ног, пытаются встать – и снова падают… Со стороны это забавно. Но страусы, к сожалению, страдают, и, что самое страшное, ломают ноги… в этом случае птицу приходится добивать и она идет на мясо.

Филе страусиного мяса стоит сейчас около 700 рублей за килограмм. Оно очень полезно при сердечных болезнях, ибо в нем мало холестерина. По вкусу страусятина похожа на телятину.

Спрос на продукцию страусиной фермы есть. Причем на яйца и на птенцов он гораздо больше, нежели на страусиное мясо. Даже в небогатой Воронежской области имеются свои нувориши, желающие украсить свои поместья парочкой экзотических птиц. В общем страусоводство – дело прибыльное. Тем не менее Александр сокрушается:

- …А вообще-то мы, когда страусов развели, всю другую скотину со двора убрали, продали. А теперь думаем: ну ее на фиг, эту страусятину! Мы бы свининки поели бы…

Как говорится, экзотика – хорошо, но наше, родное сало, да еще с самогоночкой и с огурчиком – это как-то милее сердцу. Хотя, неизвестно, о чем будет тосковать сердце русского крестьянина лет через сто. Может, глядя на стада диких страусов, бороздящих просторы Руси, мужик и впрямь размечтается о свининке…

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Воронежская область.