Страна Лебедяния

Лебедянь жирует. По разбитым городским дорогам рассекают “Лексусы” и “Хаммеры”; старенький мост через Дон уже не способен пропускать потоки дорогущих авто в обе стороны одновременно, и на нем вынуждены были установить светофор. Виною тому экономический подъем городка. В городе несколько успешных предприятий. Одно из них, консервный завод чуть не полстраны обеспечивает соками…

По словам Ивана Бунина, Лебедянь принадлежит к ожерелью городов, которые “среди великих черноземных полей Подстепья на той роковой черте, за которой некогда простирались “земли дикие, незнаемые” и первые вдыхали бурю, пыль и хлад из-под грозных азиатских туч, то и дело заходивших над нею, первые видели зарева страшных ночных и дневных пожарищ, ими запаляемых, первые давали знать Москве о грядущей беде и первыми ложились костьми за нее”.

Лебедянь когда-то воспел Тургенев. Но как-то странно “воспел”: в рассказе с незатейливым названием “Лебедянь” из цикла “Записка охотника” Иван Сергеевич обиженно поведал о том, как его обжулили про покупке лошади. Так крепко, видно насолил русскому классику “плут с голубыми глазами”, что писатель умудрился, по выражению тогда авторитетного и неистового Виссариона Белинского, создать наихудшее произведение своей жизни.

Зато в восторге от Лебедяни был другой русский гений, Борис Кустодиев. Именно в Лебедяни Кустодиев провел последнее лето своей жизни.

Художник писал о городе: “Вот мы, наконец, и в сердце Россия, Лебедяни. Бугры, церкви, Дон, гуси, яблоки, дали, улицы, поросшие травой. Солнышко побаловало только в день приезда, погрелись на нем, сидя в саду чудесном с видом на тихий Дон… В последний день мне удалось проехать через весь город и посмотреть оттуда задонскую часть - это оказалось до того красиво, что я готов был еще сидеть под дождем месяц, чтобы это написать - но было поздно..."

Лебедянская конная ярмарка в стародавние времена была крупнейшей в России. К примеру в 1846 году одних только лиц дворянского сословия на ярмарке побывало 320 мужского и 405 женского пола. Случаются в Лебедяни базары и теперь. Саму базарную площадь власти перенесли за Дон, в те самые “задонские дали”. Да и торгуют там уже не лошадьми, а товарами народных промыслов страны Китай. Но очарование провинциальности не покидает старинные улочки, Лебедянь буквально начинена легендами, сказаниями и пафосными тостами. Трижды бывал в Лебедяни и я, причем всякий раз попадал за праздничный стол. В чем был праздник? Я и сам не понял – кажется, здесь просто живут жизнерадостные люди… С купеческих особняках Лебедяни обитают добродушные и не очень приведения, регулярно творящие мелкие пакости нынешним лебедянцам и лебедянкам. В Тяпкиной горе, на которой стоит собор, в пещере все еще сокрыт клад, как говорят, заговоренный… Согласно легенде на горе была крепость, построенная разбойником Кунамом и сыновьями его Тяпкой и Русой. Кунам с сыновьями разбойничали на торговом пути на Дону, а также совершали набеги на татар. Кунам пал в битве с татарским богатырем, и над его могилой сыновья насыпали курган. Тяпка с Русой спрятали награбленные сокровища в пещере, в горе, названной в честь одного из разбойников, а дальше след и братьев, и клада теряются. Лишь названиеТяпкиной горы сохраняет память о былом…

Нынешний экономический подъем Лебедяни чудом на назовешь. В других городах и городках и городах предприятия типа консервного завода развалены и разворованы, а здесь нашлись рачительные хозяева, не допустившие торжества второго закона термодинамики. И не только лебедянские заводы процветают: под Лебедянью, на многих тысячах гектаров, буйствуют сады – здесь ведь еще и “яблочная столица” России! В общем, рай на земле… Но так ли уютно жить в раю?

Человек глубокого бурения

Лебедянские чиновники бесятся оттого, что корреспонденты в сей прекрасный город приезжают не воспевать экономическое чудо, а писать о “мятежном метростроителе”, уже не первое десятилетие осуществляющего почти безумный проект: строительство Лебедянского метрополитена.

Версии происхождения метро в Лебедяни в зависимости от эпохи и настроения популярного чудака меняются. Леонид Владимирович Мулярчик вообще любит поиздеваться над любопытствующими, и всякий раз рассказывает новую легенду метрополитена. Сквозь нагромождения мистификаций просматривается следующая картина. Впервые метростроительное дело Мулярчик освоил вообще-то в Казахстане; туда он отправился из родной Лебедяни осваивать целину. Правда, попытку тогда бдительно пресекли; уж слишком близко подкопался он к какому-то секретному объекту, причем исключительно по своей душевной простоте. Компетентные органы тогда, как ни странно, быстро разобрались, признали странное увлечение для общества и государства безопасным и отпустили чудака на свободу.

Вернувшись на родину, Леонид Владимирович разошелся. Для начала - с женой, с которой теперь разделяют дом, и регулярно при встрече перебраниваются. Потом разошелся и в строительстве подземной магистрали. За долгие годы пройдено более трехсот метров тоннеля. Естественно, у каждой транспортной артерии должна быть цель. Имелась она и у Мулярчика. В соседнем селе Новое Ракитино жила любимая его женщина Катерина, до которой по прямой шесть километров. Первая ветка метро по идее должна была пойти к ней, ибо по поверзности земли ходить Мулярчику скучно. То ли дело подземкой, с вихрем! Но за время строительства вернулся из тюрьмы сын Катерины; он так убедительно “поговорил” с нашим героем, что строительство заморозилось.

За время поиска нового направления Лебедянского метрополитена Мулярчик успел построить двухпалубный (!) пароход и наладить связь с центральной прессой, регулярно требуя инвестиций на строительство очередных очередей “андеграунда”. По результатам инвестиций название плавсредства менялось; ныне пароход называется “Мулярчик”, ибо и пресса, дававшая деньги за общение с чудаком, к лебедянскому чудаку поостыла и Леониду Владимировичу осталось надеяться лишь на самого себя. В Сущности за последнее десятелетие пройдено метра два, не более. Вся сила Мулярчика ушла в “пи-ар” своего гениального проекта.

Леонид Владимирович – не тунеядец, а очень даже трудовой и заслуженный человек: долгие годы он трудился заливщиком чугунного литья на Лебедянском машиностроительном заводе. Работа тяжелая, тонны горячего металла перетаскать надо. Вообще начало строительства метро совпала с получением Мулярчиком участка земли под застройку в районе, называемом “Степь” (там раньше колхозное поле было). Здесь еще жизненная коллизия “помогла”: после того как Мулярчик развелся с женой, та “прихватизировала” колодец, который Леонид Владимирович вырыл в первый же год освоения “Степи”. От дома Мулярчика до Дона, где надо брать воду, далековато, и Леонид Владимирович задумал прорыть к воде подземный ход, по которому за водой будет ходить мотоколяска. Пришлось искать пути к воде нетрадиционым методом – прокладкой подземного тоннеля… Слово “метрополитен” в названии странного сооружения появилось позднее, когда Мулярчик решил расширить функциональные возможности подземелья.

Удивительно, но идеей обрести свое метро загорелась практически вся “Степь”; дело в том, что строиться-то власти разрешили, однако транспортных артерий к новому району не подвели. Мулярчик видел спасение только в подземном сообщении, и для строительства метрополитена он создал кооператив “Радость”, в который записалось 166 человек! Но, увы, когда дело дошло до конкретной работы - копанию шурфа и прокладки магистралей - Мулярчик остался один на один с киркой и лопатой.

Поначалу энтузиаст работал, как говориться быстро и с огоньком, но когда страна погрязла в рыночных отношениях, и довольно большая пенсия бывшего литейщика превратилась в нищенское пособие, стало не хватать денег на стройматериалы и энергоносители. Понимания у властей и богатых спонсоров Мулярчик тоже не нашел. Пришлось вести стройку в одиночку.

– Со строительством метро пришлось схитрить, – признавался метростритель. – Чиновники, конечно же, никогда бы не разрешили подобное строительство. Какое там частное метро, коли обыкновенную лестницу, ведущую с берега Дона к дому, я согласовывал в местной администрации год и восемь месяцев! Пошли мы на хитрость: в администрацию наш кооператив подал проект не метро, а туннеля для инженерных коммуникаций для всей улицы, то есть под канализацию, водоснабжение, газопровод, электрокабели. Да вот только размеры туннеля запланировали таким образом, что по нему можно было спокойно пустить вагончик метро. Заметьте, проект прошел техническую экспертизу и был утвержден. А ведь я – самоучка, учился строить метро по книжкам в библиотеке!..

Лично я думаю вот, о чем. Не есть ли титаническая деятельность Мулярчика тем самым бессмысленным и беспощадным русским бунтом, которого так боялся Пушкин? Против скуки и монотонности жизни. Эх, такую бы энергию - да на мирные цели...

С момента начала строительства метрополитена район “Степь” преобразился. Рядом с убогими домишками вырос консервный завод – тот самый, от которого Лебедянь теперь жирует. Дороги не только построили – их даже асфальтировали! Но Мулярчик от тенденций современности не отстает: оформил индивидуальное предпринимательство, открыл у входа в метро торговую точку. Построил второе судно. Теперь его флот, два судна под названиями “Мулярчик” и Мулярчик плюс”, смело и официально бороздят просторы Дона, катают любопытствующих и просто отдыхающих. А метро… пока оно ждет спонсоров. По утверждению Мулярчика при наличии “инвестиций” в 500 тысяч рублей и через два месяца работы первая очередь Лебедянского метрополитена вполне может быть пущена в эксплуатацию. Уже и вагончики готовы, и локомотив стоит в подземном депо. Только разве он уже успел основательно проржаветь…

Люди высокого парения

Но бывают и другие патриоты Лебедяни. Они не только пытаются реализовать свои амбиции, но и стараются преумножить красоту города. В центре города, возле собора стоит двухэтажный домик, на котором красуется вывеска: “Городские цветы”. Им владеет семья Кулешовых. Другие создания Кулешовых – магазины “Мастер” и “Сантехника”. Лебедянцы имеют работу, а, следовательно, деньги; а потому они могут ремонтировать свои квартиры, а так же дарить своим женщинам красивые букеты, составленные в “Городских цветах профессиональными флористами.

Живут Кулешовы в Пушкарях, старой слободе Лебедяни, пожалуй, более всего сохранившей аромат старого города, так восхитившего Кустодиева. Это родовой дом Людмилы, именно в нем она переняла мамин опыт, так помогший в нынешнее рыночное время “раскрутиться” семье. В деле Людмила Андреевна, супруг Михаил Васильевич и сыновья Николай и Владимир. Помогает, несмотря на почтенный возраст и мама, Татьяна Петровна Петухова. С мамы все и началось.

Людмила и Михаил работали бухгалтерами. Лебедянские предприятия не всегда хорошо жили, и где-то в середине 90-х годов прошлого века перестали платить зарплату. Дети маленькие, а кушать-то хочется! Дом, что в Пушкарях, имеет большой участок. С огорода Татьяна Петровна издавна кормила семью: она страстная любительница цветов, она их не только выращивала, но и продавала на рынке возле собора. И, кстати еще и валенки валяла – тоже для поддержки бюджета. Любовь к цветам Татьяна Петровна привела и детям – да до такой степени, что брат Людмила Владимир выучился на мастера-цветовода, а теперь дорос до главного ландшафтного архитектора города Сочи. А вот Людмила после того как вышла замуж, напрочь оставила увлечение цветами, она занималась воспитанием детей. И вот, когда появилась нужда в деньгах, нужно было как-то выкручиваться. Людмила попросила брата, чтобы он прислал ей из Сочи семена каких-нибудь экзотических цветов.

Брат приехал сам и привез луковицы ранних голландских тюльпанов; в те времена цветы, расцветающие в апреле, были экзотикой. Владимир научил сестру, как тюльпаны выращивать, “выгонять”. И вскоре супруги Кулешовы открыли на улице Дворянской (бывшей Советской) маленькую цветочную палатку. Сначала растили только тюльпаны. Постепенно выучились выращивать розы, гиацинты, пионы, лилии, бархатцы, сальвии, петунии. Зимой возили цветы из Москвы. Постепенно бизнес развивался, и дорос до того, что палатка стала уже не удовлетворять молодых предпринимателей. Так появились “Городские цветы”. Но, прежде чем “дорасти” до владельцев сети магазинов, Кулешовы имели лишь маленькую цветочную палатку на протяжении целых десяти лет.

Лебедянцев к цветам пришлось приучать. Город маленький, все на виду… Мужики просто боялись носить цветы в руках! Местная поговорка: “Несешь цветы - подумай, не баран ли ты!” Если раньше мужчина прятали цветы под полы своих телогреек, теперь идут гордо – с букетами на перевес. Да и телогрейки постепенно сменяются пиджаками “от Гуччи”.

Кулешовы теперь еще выращивают цветы для посадки на лебедянских улицах и площадях. Случается, что цветы варварски рвут. Но их все равно подсаживают – Кулешовы уверены в том, что рано или поздно приучат лебедянцев к красоте и культуре.

В салон “Городские цветы” берут самых красивых девушек Лебедяни, проводят кастинги; к тому же их посылают обучаться на курсы флористов. Лебедянь становится гламурным городом!

Картинки с Красивой Мечи

Удивительная река, правый приток Дона, получила свое название оттого, что она “красиво мечется” - изощренно петляет среди холмов и взгорков. Иные утверждают, что “Меча” – переиначенное “меч”, ведь здесь не раз сходились русские воины с басурманами в кровавых битвах, и однажды один из полководцев потерял в реке красивейший меч… Но разве так важен смысл происхождения того или иного имени? Важнее, какие люди населяют столь необычную реку…

Красивая Меча притягивает российскую “интеллигентную прослойку”. Иван Тургенев, Константин Паустовский, Василий Песков… кто только не воспевал берега реки, убранные в наряд из каменных скал! В некоторых местах река, вырвавшись из узкого каньона, вольно бежит среди пологих холмов. С высоты долина Красивой Мечи видна на добрых два десятка километров! И не видать уже с эдакой высоты, ни деревенских домов, ни тем более людей…

Не буду утверждать, что люди здесь особенные. Очарование этих мест по идее должно рождать много творческих людей. Но что-то Красивая Меча не дала стране ни одного великого поэта или хотя бы знаменитого художника. Впрочем, и речка-то не великая, всего-то (если учитывать и петли) в ней не больше трех сотен верст. Ну разве это - территория для России? Вот, взять Русский Север: какие просторы, а за три столетия только Ломоносова и породили!

Но Красивая Меча сильна иным: здесь место притяжения, своеобразная “Мекка” для тех, кто считает, что он влюблен в Россию. Но что такое – любить свою страну? Сентиментально любоваться ее красотами? Наслаждаться “дымом отечества”? Люди Красивой Мечи, хотя и не отмечены “лирическими” талантами, понимают свою любовь к Отечеству иначе: они просто трудятся – для того, чтобы богатства Отечества преумножались. Хочется привести слова Вольтера из окончания знаменитого “Кандида”: “Чтобы жизнь была прекрасной – пусть каждый возделывает свой сад!”

На Красивой Мече именно что возделывают свои сады. Причем, не в переносном смысле этого словосочетания, а в самом что ни на есть прямом.

Папа

Исторический факт: начало плодоводческому хозяйству “имени 15 лет Октября” положили монахи Троекуровского монастыря, разбившие на одном из холмов, на самом берегу Красивой Мечи сад. Замечательно то, что люди, которым сад дал благополучие, возблагодарили святое место. Правде не без терний: в течение 70 лет в монастырских храмах был перерабатывающий завод: производили здесь из яблок соки и вино. Теперь все вернулось на круги своя: в монастыре вновь идут службы, здесь поселились матушки. И сам Троекуровский монастырь по сути восстанавливается за счет плодоводческого хозяйства. Для переработки яблок построены в стороне от села отдельные цеха.

Я не постеснялся спросить Еремеева, как он относится к тому, что за глаза односельчане его зовут “папой”. Николай Дмитриевич раздумчиво улыбнулся, сделал артистическую паузу, а потом спокойно ответил:

- А это как придется… По все вопросам на селе обращаются в хозяйство. У нас все решается без волокиты и по справедливости. Тем более что люди уверены в крепости хозяйства. Мы с самого начала реформ не оставили людей ни на один месяц без зарплаты, а это – 600 человек работающих. Люди понимают заботу – и благодарят. Зимой, когда заморозки, люди сами выходят в сады – костры жечь, яблони, своих “кормилиц”, обогревать…

Оберегать есть, что. Садов в хозяйстве больше двух тысяч гектаров, это не считая плодопитомника. Еще здесь выращивают смородину и землянику. Плюс еще в Троекурове сильное животноводство, надои здесь завидные! И всего троекуровцы сами добились – без помощи всяких “спонсоров” или “инвесторов”… Удивляет показатель средней заработной платы: 16 тысяч в месяц! Это у простых-то крестьян…

Еремеева в последнее время пытаются “доить” многие. А то как же: в хозяйств есть прибыль, и она не расходуется впустую. Покупается новая техника, строятся громадные хранилища для яблок. А Директор все еще живет в обыкновенном “совхозном” доме, ни себе, ни детям дворцов не отстроил.

Он и ко мне отнесся с подозрением, думал, я деньги с него хочу “содрать” за публикацию статьи о хозяйстве. До самого окончания нашего общения он был напряжен; видно, замучили его всякие “пришлые”…

Еремеев – не местный, он родом из села Бутырки. В Троекурове он, правда живет больше 40 лет, считай, село стало для него родным. В молодости он окончил сельскохозяйственный техникум, освоил профессию ветеринара; начинал в совхозе ветеринарным техником, бригадиром животноводства, вскоре вырос до управляющего отделением, и тогда пришлось осваивать новую для него специальность - плодоводство. Никто не сомневался, что у хорошие карьерные перспективы - недаром молодой специалист Николай Еремеев уже в 30 лет был награждён золотой медалью ВДНХ, а через пять лет — медалью “За трудовую доблесть”.

Когда в 85-м Еремеева поставили директором совхоза, страна аккурат отправилась в неведомое еще плавание в рыночную экономику. Настало время, когда личность руководителя стала главным фактором развития предприятия. “Когда нам дали полную самостоятельность, - вспоминает Николай Дмитриевич – почти на сто процентов успех стал зависеть от порядочности и трудолюбия руководителя. Вот тут-то я и почувствовал себя хозяином…”

Кругом все разваливалось, а в Троекурове дела шли в гору. Даже дефолт 98 года не смог навредить агрофирме, потому что все деньги были вложены в развитие производства. В области до начала 90-х было 16 плодоводческих хозяйств, а осталось только одно. В самые позорные для страны годы в хозяйстве не прекращалось строительство, было посажено 500 гектаров сада, введена в оборот новая земля, удвоена урожайность яблонь. Сейчас цеха переоснащены швейцарским, немецким, голландским оборудованием. Николай Дмитриевич с удовольствием рассказал о том, что комбайнёры агрофирмы, получая ежедневно в период уборки больше двух тысяч рублей, проводят рабочее время в намного более комфортных условиях, чем водитель последней марки “Вольво”: импортные комбайны оборудованы системой лазерной навигации и климат-контролем.

Сейчас в стране новую моду завели: заботиться о сбережении народа”. Можно и сберечь, и даже приумножить… пока нефть и газ в цене. А что делать, если конкретное село Троекурово на яблоках держится? И тем не менее Троекурово живет! Еремеев гордится тремя фактами. Первое: когда Николай Дмитриевич принял в 85 году хозяйство, в монастыре делали вино. Теперь здесь творятся молитвы. Еремеев убежден в том, что Господь за это хозяйству помогает. Второй факт: в 85-м в Троекуровской школе было 180 учеников. Сейчас – 360. Дело не только в том, что семьи, чувствуя под ногами твердую почву; уверенные в завтрашнем дне, люди стараются родить побольше детей. В Троекурово еще приглашают молодых специалистов из других регионов, строят для них жилье.

Третий факт – самый незначительный, но щекотливый. Название “имени 15 лет Октября” как-то сейчас немодно… По убеждению Еремеева главной бедой социализма было разрушение веры. Октябрь – тому виной, а в названии этот злополучный месяц как бы увековечен… Тем не менее Николай Дмитриевич убежден в том, что отказываться не нужно ни от какого опыта, в том числе и социалистического. Тем более что “15 лет Октября” – сложившийся бренд, и агрофирму, носящую это название, партнеры уважают за порядочность и надежность.

Николай Дмитриевич считает себя счастливым человеком – потому что смог сломать “устоявшийся” российский принцип: “тащи что можешь к себе в дом!” В хозяйстве люди научились воспринимать предприятие как собственный дом, общую семью. Разве можно из семьи тащить? А принцип своей жизни Еремеев выразил в кратком афоризме: “Люби свою землю, люби свой уголок – и все будет нормально…”

Иконописец

Скажу откровенно: в Троекурове я был лет 12 назад, и видел жалкие развалины монастыря ; цех по переработке яблок уже съехал, а священников здесь не было и в помине. Тем более приятно увидеть процветающий монастырь, с позолоченными куполами и ухоженными цветниками. Может и нехорошо об этом говорить, но настоятельница монастыря матушка Матрона чуть не каждый день бывает в конторе агрофирмы (я ее, к примеру, нашел не в монастыре, а именно в конторе – она пришла к Еремееву решать насущную проблему). Считай, монастырь – подразделение хозяйства, ибо и монахини со всеми проблемами идут именно в “15 лет Октября”.

Монастырь восстанавливали энтузиасты. Взять местного учителя рисования Виктора Александровича Афанасова. Он пишет для монастыря иконы. Бесплатно. И еще реставрирует старые иконы. Более того: Виктор Александрович в Троекуровском доме культуры занимается с сельскими детьми, обучает их иконописи. Тоже бесплатно.

Афанасов в Троекурове живет с 78 года. За все эти годы он даже с некоторым удивлением наблюдал, как село преображается: асфальтируются дороги, строится жилье, само хозяйство процветает. Народ уже и забыл, какие по селу непролазные дороги были! Село, по выражению Афанасова, “добротное”. Почему? Да, просто благодатью отмеченное.

Поэт в России…

В селе Курапово, вытянувшемся вдоль Красивой Мечи, старенькие дома чередуются с довольно приличного вида коттеджами. Вначале я думал, это дачи “крутых” из Лебедяни или Липецка. Позже узнал: почти все “крутые” – рабочие агрофирмы “имени 15 лет Октября”. Я даже в какой-то момент поймал себя на мысли, что нахожусь в какой-то европейской стране, где в коттеджах живут простые люди, ездящие в хороших машинах по качественным дорогам на высокооплачиваемую работу. Дорога из Троекурова и Курапово на самом деле неплоха.

Замечу: и третий обитатель Красивой Мечи, о котором мне хочется рассказать, – не местный по происхождению. Наталья Николаевна Волкова, правда, живет не с красивом коттедже, а в приземистом домике постройки позапрошлого века. Зато у нее есть две лошади: Люся и Ласточка. И еще корова Белка. Наталья Николаевна по идее и жить-то не должна на этом свете, ибо у нее одна почка, да и та больная. Но “держат” младший сын Коля (ему 12 лет) и годовалый внук Тарас, которого дочь “сдала” бабушке на воспитание. Вся в крестьянском труде, в заботах, Наталья Николаевна еще и стихи успевает сочинять. Но не за вдохновением она приехала на Красивую Мечу, а по непростым жизненным обстоятельствам.

Семья Волковых жила в старинном казачьем городе Уральске, на не менее прекрасной чем Красивая Меча, реке Урал. Работала журналистом в областной газете. И все у них было хорошо. За исключением одного: в одночасье Волковы оказались чужом государстве Казахстан, среди чужих людей. В городских библиотеках даже Пушкин остался только в переводе Абая на казахский…

Соседка рассказала Наталье Николаевна, что в России есть такой городок Лебедянь, куда вроде бы принимают переселенцев. Поехали Волковы в этот городок лучшей доли искать, а помог здесь только православный священник: он пустил к себе в храм пожить до поры-до времени. Чиновники районны сразу отфутболили “беженцев”. И с работой вышла неудача. Узнав, что Наталья Николаевна журналист, интеллигент, ее не взяли даже дояркой в село Мокрое. Сказали: “Нам нужны те, кто попроще…” В Лебедяни Наталья Николаевна узнала, что вроде бы могут принять в Троекурове. Ееремеев тоже дал ночлег, но сказал: “Обретайте жилье сами…” С собой у Волковых было только 400 долларов. А самый неказистый домик – не в Троекурове, а на краю Курапова, в “втором порядке” (на задворках) – стоил 600. Продали квартиру в Уральске за 200 (!) долларов – и в результате у семьи “беженцев” набралась нужная сумма. Некоторое время Наталья Николаевна работала в городской газете. Но из-за оппозиционности властям газету закрыли, и теперь семья Волковых живет на мамину “инвалидную” пенсию, и на доходы от личного подворья.

Наталья Николаевна, когда ехала в Россию, не знала, что есть такая река Красивая Меча. Только здесь она увидела и распознала здешние красоты: в Курапове, к примеру, среди скалистых отрогов сохранилась старая мельница, это место считается самым романтичным на всей Красивой Мече. Вроде бы прикипела Наталья Николаевна к новому месту обитания. Здесь стихи, кстати, сами в голову лезут. Да и давнишнюю мечту она осуществила: иметь своих лошадей.

Друзья – те, кто в Уральске остались – называют Наталью Николаевну “помещицей троекуровской”. Путь на вид убогое “поместье” у Волковых, зато свое, выстраданное. Тем не менее до сих пор Наталья Николаевна ощущает себя на другой “планете”:

- В Уральске у нас был крепкий “казачий дух”, да и культурный это был город, интеллигентный. А здесь много работяг, но нет интеллигенции. Я никак не настроена отрицательно к этому народу. Меня здесь приняли благосклонно, они же видели, как мы трудились. Когда корова наша доится, ко мне детишки сельские приходят. Я им песни пою, молочком потчую. Мама моя Александра Артемовна была в Уральске врачем-педиатром. Ей уже за 80, а она детишек местных лечит, все к ней со своими хворями обращаются. При всей моей инвалидности я сама кормлю свою семью и не прошу помощи. Зато мы собираем вокруг себя людей, которые нужна помощь. Разве не счастье в том, что мы построили вокруг себя мир, в котором люди в тебе нуждаются?

Тайна обер-прокурора Нечаева

Нынешний поселок Полибино возник после революции, на остатках громадной барской усадьбы. Крестьяне, приехавшие в имение жить из отдаленных деревень, поселились прямо во дворце. Великолепную коллекцию древнего русского оружия, говорят, разобрали для хозяйственных нужд, либо за ненадобностью выбросили в овраг. Никто не догадывался, над каким сокровищем надругались люди…

Конечно, люди в первую очередь дивились гигантскому железному сооружению рядом с “барским домом”, которое бывшие слуги почему-то называли “Шуховской башней”. После глаз у мужиков притерся, народ привык к чудесам, и посчитал их “барскими причудами”. После войны в поселке стали строить частные дома, и усадьба постепенно пустела. В последнее время часть дворца была занята клубом, но и его отселили в подвал сельской школы – из-за того что “барский дом” был признан аварийным. Наконец дворец опустел…

Что в нем осталось? В Полибине говорят, во дворце живут привидения. Многие рассказывают, что, когда они проходят мимо дворца в сумерках, кто-то невидимый пытается их схватить за локоть, а то и за еще какое-нибудь мягкое место. Те из селян, кто в подвалах дворца хранит свою картошку (а подвалы здесь обширные – целое подземелье!), утверждают что ничего подобного не испытывали. Наоборот – подвалы считаются идеальным хранилищем овощей, и счастлив был тот, кто “прихватизировал” хотя бы чуточку подземелья.

Копать землю вокруг дворца и вскрывать паркетные полы, конечно пытались: по слухам баре были сказочно богаты, а, следовательно сокровища конечно же должны быть где-то запрятаны. Среди населения Полибина до сих пор ходит страная легенда. Якобы у пруда, который выкопан возле барского дома, дубовый пол. Под полом-то как раз сокровища и зарыты! Стихийное исследование осложняет то, что за почти столетия в пруду осело столько ила, что сквозь него не докопаться. Малограмотные крестьяне не понимали, что те “железяки”, которые они так безобразно повыбрасывали, как раз и были главным богатством барина! Это были раритеты, оставшиеся после Куликовской битвы!

Интересно, что когда владелец усадьбы и создатель былого великолепия Степан Дмитриевич Нечаев скончался, его не на что было похоронить: все средства он расходовал на создание своей коллекции.

Мародерство продолжается и в наши дни; вот свежая информация из криминальных хроник: “Участковым уполномоченным и оперуполномоченным отдела уголовного розыска Данковского ОВД в тот же день по подозрению в совершении кражи задержаны неработающие, ранее судимые граждане 45 и 47 лет, и 21-го года. При опросе подозреваемых выяснилось, что ворота, изготовленные в 1880 году, они похитили еще месяц назад. Похитители распилили ворота и отвезли в скупку цветного металла в город Данков. Владелец скупки пояснил, что отвез части ворот в Липецк, по его словам, историческую ценность давно могли переплавить”.

Стихийный грабеж более-менее научились пресекать. По счастью усадьба наконец начала потихоньку реставрироваться. Работают на реставрации профессионалы из Липецка, государство выделило на благое дело уже несколько миллионов.

Теперь расскажу об известных и неоспоримых фактах. Полибино было родовым гнездом русских аристократов Нечаевых. В Полибинской усадьбе в разные годы бывали Лев Толстой и Виктор Васнецов, Ольга Книппер-Чехова и члены семьи Марины Цветаевой. Гигантская (высотой в 45 метров) “Шуховская башня” – действительно творение инженера Шухова, точная копия аналогичной башни в Москве. Это первое в истории мировой технической мысли сооружение сетчатой конструкции. Технологическое предназначение башни – подача воды: наверху конструкции закреплена стальная емкость, вмещающая несколько тонн воды. Поднимались на Шуховскую башню и Толстой, и Анна Ахматова и Александр Солженицын. Башню купил на Нижегородской ярмарке сын Степана Нечаева Юрий. Он получил от дяди И.С. Мальцева огромное наследство, стал одним из самых богатых людей России. Юрия Стпановича именовали не белее не менее как “Хрустальным королем”, ибо Нечаев-млдший стал владельцем “мальцевских” хрустальных заводов. Именно благодаря щедрым пожертвованиям Юрия Степановича (3 миллиона рублей!) был создан Музей изящных искусств имени императора Александра III в Москве (ныне музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина).

Степан Дмитриевич Нечаев строитель усадьбы, родился в 1792 году. Его отец был предводителем дворянства Данковского уезда Рязанской губернии, богатым помещиком, владевшим землями в Рязанской и Тульской губерниях. Родители были в состоянии дать сыну хорошее домашнее образование, что позволило ему, не проходя курса, получить аттестат Московского университета. В 1811 г. Нечаев получил место в Государственной коллегии иностранных дел, а спустя три месяца определился в канцелярию рижского военного губернатора. В 1812 г. Нечаев занимался формированием ополчения, не имея возможности вступить в армию из-за больной ноги.

В 1819 году Степан Дмитриевич был посвящен в московскую масонскую ложу “Ищущих манны”. Это была одна из лож, служивших своеобразным прикрытием возникающим декабристским организациям. Характерно, что в это же время Нечаев вступил и в “Союз благоденствия”, абсолютно противоправитеьственную организацию. Впоследствии он посещал и ложу “Теоретического градуса”. Еще при Александре I общества масонов оказались под запретом, но тайком они продолжали действовать. И Нечаев, даже став обер-прокурором Синода, в 1830-е годы аккуратно присутствовал на годовых объединенных собраниях московских масонов.

Лето Нечаев проводил обычно в Полибине. Он говорил: “Раб в обществе, человек становится царем в уединении”. Ему принадлежал и другой афоризм: “Уединение есть необходимый карантин для исцеления души от чумы большого света”. Но уединение Степана Дмитриевича было весьма активным. Земли Нечаева около Полибина составляли часть знаменитого Куликова поля. Память о героических событиях Куликовской битвы волновала и увлекала Нечаева на протяжении всей его жизни. Он серьезно занялся историей и археологией, сам проводил раскопки, опубликовал ряд статей, стараясь привлечь внимание специалистов и общественности к полю древней русской славы. В статьях он пытался уточнить место и подробности битвы, рассказывал об археологических находках. В нечаевской усадьбе в возник первый музей, посвященный Куликовской битве. Вот как описывал его П. П. Семенов: “На стенах и столах обширной залы в два света находилось значительное собрание предметов, найденных нечаевскими крестьянами при распашке Куликова поля. Здесь были панцири, кольчуги, шлемы, мечи, копья, наперстные кресты, складни и т. д.”.

Само Полибино раньше называлось Сторожевой слободой или “Сторожевым”. Напротив усадьбы, на правом берегу реки Дон, сохранились остатки старого Данковского городища. Там сейчас стоит храм. Картина трогательная и по-русски надрывистая: голый холм, под ним делает излучину Дон, а на холме – одинокий храм и кладбище… Кругом, куда не посмотришь – необъятные дали. Говорят, еще относительно недавно здесь, на месте гордища, было село, оно называлось Стрешнево. Но люди его оставили, ибо дорог к храму и к селу не было. Еще говорят, от храма к усадьбе, прямо под Доном идет подземный ход. И, возможно, сокровища Степана Нечаева сокрыты именно там. Но беда (а, может, счастье для некоторых отчаянных авантюристов) в том, что никто точно не знает, где он, этот ход.

Если говорить о нынешней жизни поселка Полибина, складывается интересная картина. В Полибине местные отказываются работать в колхозе, ибо там платят слишком мало; едут в Москву на заработки, там хоть и трудные, но приличные деньги можно получить. И председатель колхоза берет на работу гастарбайтеров, граждан Азербайджана. А живут они во дворце, в той его части, которая пока что не разваливается и за нее еще не взялись реставраторы. Так вот: азербайджанцы все как один утверждают, что по ночам им спать трудно: мешают шумы неизвестного происхождения. Один из гастарбайтеров поведал: “Только заснешь, вдруг какие-то шаги раздаются, стоны. Наверно, это дух старого хозяина ходит по замку…” Хотя и к этому можно привыкнуть: где в Азербайджане они смогут жить в настоящем дворце? Еще нынешний обитатель замка рассказал вот, что: “Нашли мы подземный ход. Местные говорят, что он тянется под всем замком и выводит за пределы поселка. Мы как-то хотели по нему пройти, но побоялись: вдруг обвалится. Подземный ход очень запущенный, так и не узнали, куда он может привести…”

Нечаев-Мальцев, даже несмотря на богатые пожертвования, до конца оставался богатейшим россиянином. К примеру, стены его кабинета по заказу расписывал сам Айвазовский. Пополнялась и коллекция музея Куликовской битвы в Полибинском дворце. В усадьбе был старинный парк в английском стиле, спланированный и посаженный знаменитым агрономом Андреем Болотовым. Как усадьба, так и парк находились под охраной государства как памятники республиканского значения. К сожалению, государство со своими сокровищами поступило безалаберно…

В усадьбе при Нечаевых была огромнейшая библиотека, насчитывающая больше 50 000 книг. Ее судьба, как и судьба экспонатов музея, тоже темна. До нас дошли смутные сведения об одной странной истории. Нечаев-Мальцев скончался в 1913 году. За усадьбой и коллекцией следил управляющий. После революции он не дал крестьянам разграбить дворец, и они написали донос в уездный ЧК. Приехал обоз из Данкова, забирать ценности. И вроде бы управляющий с начальником ЧК о чем-то договорились: обоз ушел из Полибино. Но до уездного центра он так и не добрался. Пропал… Вместе с начальникм ЧК и управляющим. Ну, а оставшиеся экспонаты, как уже говорилось, крестьяне “использовали по назначению”…

И кстати еще о современниках. Нынешний глава Полибинского сельского поселения Нина Николаевна Иванушкина– местная. Она с удовольствием вспоминает, как они, молодые, жили в “барском доме”. Тепло, вольготно, дружно. Вместе следили за порядком, даже паркетные полы натирали до блеска. Путь это была коммуналка, зато люди жили во дворце! За “барским” парком ухаживали, чистили его от терновника, деревья подсаживали. Когда появилась возможность, стали по отдельным домам разъезжаться… Тут-то и начался развал! Оказалось, формально разобщенные люди и в душе становятся недружными и завистливыми. Такие-то и стали растаскивать уникальное творение истории и культуры. Ворота – и те отпилили! Очень главе хочется, чтобы былая красота в Полибино вернулась. К хотению еще бы и денег!..

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Липецкая область.