Никиткины забавы

Говорят, на одном из великокняжеских пиров, в 1946 году, товарищ Сталин спросил у одного из своих холопов: “Микитка... Сергеевич. Ви, кажется, родом из дэрэвни? А ви там бываете?” Товарищ Хрущев лихо плясал “русского”, умел выходить вприсядку, пятясь задом, но в родном селе Калиновке не был лет двадцать. И-и-и-и по-нес-лось!..

Никита не простил хозяину обид. После смерти вождя он, немного погодя, выкинул тело (как оказалось, бренное) из мавзолея и развенчал его культ. А в стране насадил особенный культ, который вначале обозвали “оттепелью”, а несколько позже “дуроломством”. Люди, набрав наконец полные груди воздуха, с новой силой поверили в то, что коммунизм непременно грядет - даже был назначен конкретный срок его прихода. Ждали его как пришествия то ли Спасителя, то ли наоборот. Но вскоре народ из официальных газет (других, собственно, не было) узнал, что вел из к поставленной цели банальный авантюрист. Эпоха Хрущева в одночасье стала очередной противоречивой и позорной страницей истории Державы.

В 46-м, когда Никита Сергеевич приехал в свою Калиновку после долгого перерыва, село представляло жуткое зрелище. Молох войны прошелся по Калиновке с полной силой: мужиков поубивало, женщины обрабатывали землю на быках, дети голодали, церковь была сожжена немцами. Для Хрущева это не было шоком: тогда он был первым секретарем компартии Украины, в его республике царил страшный голод, а от Калиновки до границы с Украиной и сейчас всего-то семь верст.

Из этой деревни он уехал с родителями в 15 лет - в Донбасс, зарабатывать на шахтах деньги - но еще некоторое время приезжал в Калиновку “погостить”. На сей раз гостевание вышло шумным. Понаехало много людей в форме и штатском, охрана повынюхала всем угла, и Никита Сергеевич, едва только оказался на родной земле, пожелал отведать любимого своего деревенского лакомства: гречневой каши с молоком. С тех пор его всегда встречали эдаким яством.

А вообще про Никиту Сергеевича калиновцы никогда не вспоминают с неуважением. Даже кукурузный маразм того времени ласково величают “Никиткиными забавами”. Сохранилось множество сказаний, можно сказать, апокрифов. Их смысл всегда в том, какой он внимательный был человек, правда, сохранилось и такое предание. Калиновцы написали всемогущему земляку письмишко, попросили прислать им соли, мол, беда без нее. Хрущев якобы отписал: “Хорошо, пришлю вам соли и вагон совести, чтобы меру знали, ведь не одни вы плохо живете”. Есть и другое воспоминание. Идет Никита Сергеевич со свитой по родной улице и примечает забитого вида колхозницу: “Акулина, ты ли? Помнишь, какой красавицей ты была? А ведь я за тобой ухаживал...” - “Эх, Никитка! Да разве ж знала я, что ты таким начальником станешь...”

Благодать свалилась на Калиновку в 1956 году. Волевым решением генсека сюда был переведен Курский сельскохозяйственный техникум - вместе с преподавателями и матбазой. Пока строились современные учебные корпуса, а так же “хрущевки” для преподавателей, техникум на пару лет разместили в райцентре Хомутовка, в здании райкома партии. Асфальтировали все подъезды к Калиновке - на новехоньких автострадах теперь сушили колхозный горох. Представьте себе картину: километры гороха! До этого еще не укрупненные колхозы жили выращиванием конопли, теперь же, после постройки гигантского свинокомплекса, пришлось включаться во все “Никиткины забавы”.

Еще по селу расставили молочные ларьки - для того, чтобы сельхозрабочие покупали дешевое молоко, столько, сколько хотелось. Идея была в общем, здравая: работник после выполнения трудовой повинности должен культурно отдохнуть, а не возюкаться со скотиной. Для отдыха на месте попранной церквы воздвигли Дворец Культуры. Как Дворец, так и хрущевки построены были не так, как у нас строят обычно, а с прицелом на века благоденствия. Это, может в других краях хрущебы разрушаются, здесь попробовали бы тогда схалтурить! Жаль только, они теперь не пользуются в Калиновке популярностью. Не потому, что в них холодно и тесно; дело в том, что от них слишком далеко идти до личных хозяйств, которые в последние годы по краям села расплодились не хуже чиновников (в целом по стране). Во времена молочных ларьков калиновское частное стадо сократилось до четырех коров, в 90-е годы оно выросло до 250 голов. Нужно народу было выживать.

И вот интересные цифры: в прошлом году частное стадо составляло 199 голов, число этого года - 103. Что это - показатель благоденствия или новая хрущевщина? В смысле, очередная атака на крестьян...

Ныне техникум переживает не лучшие времена. Еще при советской власти ему передали земли бывшего колхоза “Родина Хрущева” - он оказался нежизнеспособным. Это учебное заведение - во всех смыслах - жизненный стержень Калиновки. Правда, по мнению нынешнего его директора Владимира Копцева, “народ здесь как жил сто лет назад натуральным хозяйством, так и живет сейчас; и ничем его не проймешь”. Владимир Николаевич - не местный уроженец, он родом из другого района Курской области. Тем интереснее другое мнение директора: он убежден в том, что Никитка калиновцев избаловал, так как в его времена на полях трудились рабы-солдатики, а местные глядели на них как баре.

Система, которую навязывал Никита Сергеевич, именно на его родине дала не то что трещину, а просто… с позором провалилась! Техникум-колхоз возделывает все меньше земли, фермеры (они берут у техникума земли в аренду) - все больше. Соотношение “советского” к “буржуазному” (в землях) - 1:2,5. Торжествуют на земле мелкие капиталисты, с которыми генсек вел нешуточную борьбу. Но кто они такие, эти капиталисты?

Закрома калиновского фермера Владимира Коровкина полны, там больше 500 тонн. Из собранного урожая, а выращивает Коровкин со товарищи свой хлеб на 700 гектарах, половина в тишине ангара ожидает лучшей цены. Правда, другую половину пришлось продать. В фермерском хозяйстве “Олкрис” (оно названо так по именам дочерей одного из учредителей), кроме Владимира работают еще двое - Сергей Богатырев и Владимир Попов. Имеют они технику, нанимают на страду специалистов.

История фермера Коровкина поучительна. Он - коренной калиновец, но по молодости лет захотел Владимир стать моряком, окончил школу загранплавания, ходил по северным морям, ловил рыбу. Но все-таки вернулся на землю: не из-за тяги к ней, а просто оттого, что в Мурманске не было жилья.

- ...Отец у меня был знатным механизатором, жаль только умер рано - механизаторы вообще долго не живут. Ему не очень понравилось, что я вернулся, вроде, лишний рот, да еще жена и ребенок у меня уже были. Да представьте, что значит для деревни парень в морской форме; но пошел я учиться в наш техникум, на отделение механизации. А потом я “зацепился” за сахарную свеклу. Работали звеньями, по технологической карте, на конечный результат. Был 82-й год, и, видимо, это были первые попытки государства что-то в сельском хозяйстве поменять в лучшую сторону, выбраться из кризиса. Даже там, наверху начала надоедать уравниловка. У нас в звене все были со средним специальным образованием и набирали мы людей даже по конкурсу.

Однажды, в 89-м году пришел ко мне Виталик Бурухин, он был преподавателем в техникуме, и предложил создать “что-то новое, свежее”. И мы собрались, пятеро здоровых мужиков - Бурухин, я, Саня Горлов, Вовка Попов и Сережка Богатырев - и создали фермерское хозяйство “Сапфир”. Мы все думали по-разному, и, что главное, не могли контролировать финансовые средства - они куда-то утекали. Через пять лет было у нас уже пять фермерских хозяйств. Бурухин пошел своим путем, мы с Богатыревым и Поповым опять собрались вместе. У нас разделение: Богатырев занимается банковскими делами; он больше менеджер, знает, где-почем, и что кому и когда дать. Попов конкретно занимается пахотой, подготовкой техники. У меня - технология и работа с кадрами. А берем мы к себе молодых, тех. У кого мозги не зашорены. И нам сейчас никто не мешает - это главное. Ну, разве только остались без солярки на десять дней (из-за роста цен нигде купить нельзя было). Беда в том, что у нас в стране еще только задатки рыночной экономики. У нас еще не выработаны правила игра между государством и личностью Все время приходится выкручиваться, и тем ребятам, которые сумели сохранить колхозы, надо памятники ставить. А вообще я вижу движение в лучшую сторону. Отчеты мы сейчас сдаем на цифровых носителях, у нас компьютер. Мы кредитоплатежны, и в банке говорят: “Этим ребятам можно доверять”. Но государству веры пока нет…

Про идеи Никиты Хрущева у Коровкина мнение особое:

- Он не хотел, чтобы сельское хозяйство у нас упало. Но у него не было сподвижников. Простой пример: если я не буду владеть ситуацией, то чиновники меня будут снабжать ложной информацией, и в соответствии с ней я буду предпринимать неправильные шаги. А закон жизни простой: насаждение сверху - всегда противодействие снизу. Он был немножко сказочник. Утопический социалист. Ведь село - штука особенная: человеку без работы хочется черт знает чего. В России культурный отдых выливается в пьянку...

родная племянница Никиты Сергеевича Александра Илларионовна Хрущева

Фермер Виталий Бурухин про “забавы” Никиты думает несколько иначе:

- Я не об идеях, а с точки зрения крестьянина. Кто, например, сейчас думает, что с деревней будет? Да им там наплевать на село! Пусть он и ошибался, но... А единственное, за что я его не принимаю - это за его нелюбовь к церкви. Но ведь наши, калиновские, молодцы: сейчас под церковь перестроили бывший сельмаг!

У Бурухина все гораздо серьезнее, чем у его коллег. Он смог придержать до лучших цен гораздо больше половины урожая. А всего сейчас Виталий возделывает 3100 гектар земли. Работает у фермера 80 человек, причем Бурухин не брезгует и животноводством: дойное стадо, которое он имеет, составляет 311 голов. Животноводством, правда, он занимается всего два года - он вынужден был принять ферму в деревне Жеденовке, хотя на самом деле львиную долю прибыли всем фермерам сейчас приносит зерно, а другого им и не надо. Дело в том, что Бурухин - уроженец этой деревни и не собирается бросать ее жителей. Государство наверняка облегченно вздохнуло бы, узнав, что Жеденовки не существует, но Виталий хочет еще побороться:

- ...Изначально я хотел поголовье ликвидировать, но, после внимательного изучения вопроса... В конце концов, как я мог бы в глаза землякам смотреть? Я побывал в передовых хозяйствах, изучил опыт животноводства и понял, что смогу и там навести порядок. В принципе постороннему все равно, кто работает на земле - фермер или колхозник. Но у меня есть существенное отличие: у нас дисциплина (если попался на пьянке - выгоняю), своевременное получение зарплаты и натуроплаты. Мною пытались командовать из района, из области, но я сразу поставил над этим точки. Единственное, что я даю в “верхи” - финансовую отчетность, остальные контакты с начальством у меня на уровне консультаций...

Про Бурухина в Калиновке я слышал такое мнение: “помещик”. Я напрямую задал Виталию вопрос: считает ли он себя таковым? Он, подумав, ответил:

- В обществе сейчас культивируется идея типа “как стать звездой, затратив минимум усилий”. Никто почему-то не говорит о том, что можно добиться жизненного уровня, сделав что-то созидательное. Вообще-то я не задумывался о том, кем я себя считаю. Помещик - вряд ли, потому что не собственник. Года четыре как я - освобожденный руководитель, не сижу за рулем трактора. А так всем был: и агрономом, и бухгалтером. Но все это вспоминается как кошмарный сон. Так в принципе делать было нельзя. Да, теперь много надо прикладывать не мышц, а ума, нашел я к примеру себе партнера-переработчика по хлебу, он здорово выручает. Но к этому я шел двенадцать лет! А село, я думаю, еще долго будут обижать. Ну, разве все когда-нибудь станут настоящими собственниками...

...Вечерами, ну улице Хрущева (в честь 100-летия земляка калиновцы переименовали в честь земляка улицу Советскую), среди грязи, на коряге сиживает бабушка Александра Илларионовна Хрущева. Она родственница Никиты - их отцы были двоюродными братьями. Ничего от своего родства она не имела, работала простой колхозницей и заработала, как положено, минимальную пенсию. Ну разве однажды, когда Никита гостил в доме Александры и кушал гречку с молоком, та пожаловалась на то, что коровку налогом обложили. Тот ответствовал: “Это, Шура, ты не мне, это начальству хомутовскому жалься...” Принципиальный был мужик. И еще Никита туфли ей однажды подарил. Хорошие. Весь вид дряхлой старушки говорит о том, что она ждет “второго пришествия” родственника, пусть не с туфлями, а хотя бы с добрым словом.

Улица Хрущева асфальтирована лишь наполовину. У нас всегда так: начнут, потом начальство сменится, все бросят -и на новые объекты или прожекты (все зависит от бзика руководителя). Не уверен в том, что идеи Никиты Сергеевича были порочны. Нынешние агрохолдинги, в которых механизаторы с белыми воротничками, а зарплаты позволяют не держать скотины, - не только реальность, но и мечта многих селян. А в иных краях торжествуют мелкие, мобильные производители. И не поймешь - где и какой способ хозяйствования хорош. Но хочется сказать всем будущим реформаторам (которые, возможно выпестуются и из Калиновского техникума): “Ребята, фантазируйте, как Бог (или кто еще) на душу положит. Но не трогайте русского мужика. Не трогайте! Он и сам разберется, как ему жить”. В вас-то он давно разобрался.

Из рода Гламаздиных

В полуразваленный колхоз в этом году пришел инвестор. На собрании было много крика, особенно гламаздинский народ насторожил один пункт в договоре о передаче колхозного пая в аренду: “обязуемся предоставить бесплатный гроб и доставить на кладбище за счет арендатора...” Но в итоге паи отдали, и так уже стояли на грани краха и, по мнению старейшин, дальше опускаться уже не было возможно.

Невестка Зинаиды Николаевны, Наталья, работает в колхозе и до этого на видела живых денег семь лет. Теперь зарплату стали выплачивать регулярно и селяне вроде бы успокоились. Хотя до сих пор ждут: какой подвох подготовил им очередной виток истории села Гламаздина?

Село когда-то называлось Гремячим и принадлежало оно небедному дворянскому роду Нелидовых, возвысившемуся при императоре Петре Великом. По идее оно должно было быть переименовано в честь хозяев, но случилось невероятное. Двести пятьдесят лет назад пришел откуда-то из глубины России большой крестьянский род Гламаздиных и село стало носить имя в честь простых пахарей.

Усадьбенный дом Нелидовых невелик, но построен он был на века. Великолепная гламаздинская Покровская церковь давно разрушилась, а барская усадьба осталась жить. Сразу после революции в особняке расположилась школа, здесь она пребывает по сей день. Окружают школу 300-летние дубы, остатки великолепного парка, само же село находится с в стороне, будто стыдясь своего не слишком приглядного вида.

Зинаида Николаевна здесь училась, здесь же и преподает географию - до сих пор, несмотря на то, что уже 12 лет она - пенсионерка. Была она и директором школы, но сейчас уступила дорогу молодым. Школа давно уже научилась выживать самостоятельно, вне зависимости от экономической ситуации в селе и в стране в целом. Здесь держат бычков - целых пять штук, а корма для них заготавливают все учителя скопом. Телятник тоже строили вместе, а руководит строительством нынешний директор, Анатолий Сергеевич Секерин. Есть на школьной усадьбе трактор, и выращивают здесь все, что нужно для школьного стола. Есть только одно “но”, о котором Зинаида Николаевна искренне сожалеет. Дело в том, что учителя гламаздинские погрязли в своих личных подворьях:

- ...Всего у нас учителей - шестнадцать человек - и у всех дома есть свиньи, птица. У большинства - коровы, лошади, быки. Разве ж я могла двадцать лет назад предположить, что буду у свиньи роды принимать? Да вообще такое хозяйство будет: пять свиней, девять овец, сотня кур, гуси, утки... Ведь нас пять человек - и всех кормить надо...

Старший сын Зинаиды Николаевны, Сергей, сейчас живет далеко, у него своя жизнь и своя семья. Семья младшего сына, Игоря, включая невестку и внучку Дарью, здесь. Игорь и муж Виктор Сергеевич - тоже учителя, только сейчас они не работают. Муж лишь недавно ушел из школы по возрасту, когда ему исполнилось 70 (он на десять лет старше жены), преподавал он технологию и основы сельхозпроизводства. Сын же ушел по здоровью. С ним случилось несчастье: он стал плохо себя чувствовать, врачи предположили опухоль мозга, сделали операцию, обнаружили, что это на опухоль, а гематома, но в результате Игорь остался инвалидом первой группы и стал неспособным к преподаванию. А ведь был он великолепным учителем истории. Зинаида Николаевна надеется, что еще выправит сына, для того-то она и завела овец (она узнала, что баранина - лучшая еда для людей со слабыми сосудами). И, кстати, Зинаида Николаевна горда, что девятилетняя Даша на днях сказала: “Я буду учительницей математики!” Значит, не зря жила, если ребенок, видя, как трудно сейчас живет на селе учитель, пожелал пойти по стопам родных...

Познакомились Виктор Сергеевич и Зинаида Николаевна в 57 году. Она приехала в поселочек Культура, что под Гламаздиным, вместе с концертной бригадой, после выступления началась буря и бригада осталась ночевать. Буря принесла им счастье, потому что за один вечер они поняли, что любят друг друга. Виктор до это радостной бури долго ходил в “женихах”, потому что шесть лет служил в армии.

Зинаида с самого первого класса мечтала стать учителем, именно географии, потому что любила природу и хотела знать, как устроена земля. Но отец, мрачный и пьющий колхозник был против учебы дочери, говорил, что их, детей, не прокормишь (всего их у родителей было четверо), к тому же средняя школа была в райцентре и надо было платить за квартиру. Да и вообще учеба по его мнению - баловство. И пошла Зинаида после седьмого класса в колхоз, на должность “куда пошлют”. Отцу понравилось, что дочь зарабатывает на кусок хлеба, но на защиту Зинаиды вступилась мать, и все-таки девушке разрешили отправиться грызть гранит науки. Зинаида смогла школу окончить с серебряной медалью и пошла в родную школу-особняк пионервожатой, высшее образование получала на заочном отделении, так как уже появился на свет их первый сын. Отправила Зинаида учиться и Виктора.

С тех пор в земных реках утекло много воды, но Зинаида Николаевна будто не менялась. Она до сих пор ходит с детьми в дальние походы, в основном по местам боев II Мировой и местам партизанской славы. Они ухаживают за братскими могилами, например, в умирающем поселке Березовое, где фашисты в 43-м расстреляли 28 человек, включая женщин и детей. Когда они откапывали эту могилу и перезахоранивали людей по-человечески, в гробах, ветхие старухи по кусочкам одежды, по волосам, узнавали своих родственников и даже детей... В всего дети Гламаздинской школы ухаживают за тремя такими могилами.

Еще Зинаида Николаевна ведет в школе кружок рукоделия. Занимаются многим: инкрустацией из соломки, вязанием, росписью, плетением кружев. Вяжут и плетут не только девочки, но и мальчики. Сама учительница географии с удовольствием делает из соломки шкатулки, тарелки, и даже макеты кораблей и храмов! Недавно она построила из столь хрупкого материала макет разрушенной когда-то глупыми людьми гламаздинской церкви.

Когда Зинаида Николаевна еще только начинала работать в школе, в ней учились 360 детей в две смены. Сейчас детей - 55, и, надо сказать, это еще неплохое количество для сельской школы. Есть в районе громадные школьные здания, в которых учатся по 30, а то и по 20 ребят. В очередной раз на районных совещаниях Зинаиде Николаевне больно слышать подобную статистику:

- Горько... Я писала историю нашего села и считала на перспективу. Сейчас у нас остались 161 человек, из них 60 - люди, которым за семьдесят. Я вообще удивляюсь, как много у нас детей! Странно даже: когда иду на тот конец села, к кладбищу, вижу дома заколоченные, бурьяны... неделю потом страдаю. И ведь кроме колхоза и школы ничего в нашем Гламаздине нет. Беда еще в том, что в основном рожают семьи, которым, может быть, и не надо было бы этого делать. Бедные семьи, пьющие, недалекие... У нас есть несколько детей, которых учить не только трудно, а невозможно. И ведь учим, не выгонять же! Но меня удивляет: почему у нас не рожают семьи хорошие, те, у кого дети не будут бедствовать?..

Младший сын, Игорь, проработал в школе 13 лет. Беда пришла внезапно, и чтобы его спасти, пришлось вкладывать все сбережения. На операцию денег все равно не хватало и помогли учителя. И ведь вся эта драма проходила в тот момент, когда бюджетникам полгода не давали зарплаты! Игорь сам страдает от своей болезни, ведь физически он теперь почти ничего не может делать, но он старается не показывать своей слабости, крепится. Общими усилиями (и не кое-как!) смогли из простого финского сборно-щитового домика, стандартной учительской квартиры, сделать маленький особнячок и с мансардой и в цветниках. Мужики не стесняются того, что основная часть работы легла на их жену и маму. Но дом для Зинаиды Николаевны все равно вторичен, первый дом для нее - школа:

- Собирались как-то мы на День учителя, детей домой отправили, а директор, Анатолий Сергеевич (он, кстати, мой ученик), говорит: “Я прошу прощения за то, что вы такие униженные и оскорбленные. Но пусть мы будем оптимистами и молодыми! Тогда нам легче будет...” У нас речь и о забастовке шла, когда задержки в зарплате были, но мы решили не бастовать. Первичное - это дети, пусть дети знают, что мы ничего не боимся и никакая сила нас не возьмет! Школа по большому счету держит деревню. У нас это - очаг культуры. К нам не только дети, но и родители идут, как домой: мы праздники здесь проводим, вечера. Исповеди людские выслушиваем. В некотором роде мы - оплот. И мне приятно, что дети наши учатся с удовольствием. Неправда, что учащиеся якобы ленивые стали, грубые. Нет, они тянутся к учебе, и даже если кому-то учеба плохо дается, он старается стать лучшим спортсменом школы. Одна девочка на конкурсе по вязанию грамоту получила, знаете, как приятно! Дома я устаю больше, чем на работе - огород, скотина, нас выматывают (огорода у нас - шестьдесят соток). А вообще “из колес мы стараемся не выскакивать”. Иначе - умрем. И будьте уверены: хватит нас надолго!

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Курская область.