Жиздра

“Аскольд” и “Дир” штурмуют вечность

...Ладьи назвали “Аскольд” и “Дир” по именам древних русских князей, которые еще до Владимира-Крестителя приняли христианстство. Строили судна в мастерской при храме под руководством мастера Александра Ременникова. Из-за нехватки средств обшили борта не досками, а фамерой, после чего Благодарили Господа за свою бедность: впоследствии им не раз пришлось перетаскивать ладьи через непредвиденные препятствия. В фанерном исполнении суда весили по полтонны; если бы они были из досок, весили бы все полторы.

Мастер Ременников сейчас отошел от судостроения, он уволился из храма и строит свой дом (жил он раньше в деревне Мужитино, а теперь решил переехать в город). Когда построит - обещал вернуться. Ныне “Аскольд” и “Дир” пребывают на далекой Ладоге. Так вышло, в этом году жиздринские паломники заплыли так далеко, что везти ладьи обратно оказалось слишком дорого. Их оставили там.

Последнее путешествие было удивительным: по Ладожскому озеру, с посещением острова Коневец и Валаамского архипелага. Для ладей и детей оно стало четвертым испытанием; и те и другие его с достоинством прошли.

Есть и еще планы. Например проплыть по Батюшке-Дону - от его истока, где Куликово поле, до древних пещерных монастырей, что на Юге. Но это лишь пока планы, мы же расскажем о том, что было.

Константин Сергеевич Гипп был москвичом. Имеет он швейцарские корни и его предки приехали когда-то возделывать сады русского царя. Священником он стал в 26-летнем возрасте и без сомнений в 1989 году поехал с матушкой служить в приход, на который в епархии не могли найти священника. Дело в том, что город Жиздра был во время войны был немцами буквально стерт с лица Земли - за активность советских партизан во время оккупации. Соответственно отцу Константину нужно было строить храм заново, с нуля. С этой задачей он справился прекрасно; несмотря на то, что город бедный, храм построил (не он лично, конечно, а прихожане и благодетели). Заработала воскресная школа, в общем приход зажил полноценной жизнью. Но чего-то в жизни протоиерея Константина Гиппа не хватало.

Дело в том, что у отца Константина родители - представители профессий, связанных с путешествиями: мама- журналист, отец - геолог. С отцом Костя с детства ездил в экспедиции и увидел чуть не всю страну.

Но началось все с детей. Не своих (их у отца Константина четверо: Иван, Мария, Василий и Николай), а городских и деревенских - из Жиздры и Жиздринского района. Батюшка видел, что детишки-то слоняются неприкаянные и вроде ничего им не надо. А что их ждет на улице? Курево, пиво, а там недалеко и до воровства... Что с детства в человека заложено - то ведь и всплывает в зрелом возрасте. А значит надо закладывать добро.

В общем задумали они с матушкой Любовью на лето организовывать детский лагерь. И не просто где-то на природе, а рядом со знаменитой Оптиной пустынью. Ведь Оптина стоит на той же реке, что и город Жиздра (река так и называется: Жиздра), только город у самых истоков, а пустынь - в среднем течении. Матушка - профессиональный музыкант, она закончила “Гнесинку” по классу скрипки. Человек она домашний, да и родные дети требуют много внимания, а вот батюшка, практически выросший в палатках и возмужавший в походных условиях, оказался в своей стихии. Впрочем и матушку, и своих детей он всегда берет с собой.

Тогда, в середине 90-х, работа с детьми в районе была в совершенном упадке. Поэтому палаточный лагерь под Оптиной власти приняли “на ура”. В первый год лагерь был организован исключительно на средства прихода (отец Константин взял старые отцовские геологические палатки), а в следующем году была разработана целая программа. Назвали ее “Гардарика” - так во времена средневековья называли Русь викинги. И для выполнения программы, то есть для организации лагеря, область стала выделять средства. Каждый год батюшка выдвигает программу на конкурс и “Гардарика” побеждает.

Всего в лагере отдыхает около 40 детей, среди них большинство - из малоимущих семей, тех, кому сейчас трудно. Ведь у воскресной школы есть филиалы по деревням, а крестьянам сейчас особенно нелегко. И для них чрезвычайно важно, что отдых в лагере совершенно бесплатен.

Отец Константин точно и не помнит, у кого первого возникла идея сплавиться по Жиздре из своего города до Оптиной пустыни. И не на каких-нибудь плотах, а на настоящих ладьях по древнему образцу. Но это и не важно, ведь идеей заразились и дети, и взрослые, и в постройке “Аскольда” и “Дира” в той или иной мере участвовали почти все. Кстати у мастера Ременникова нет высшего образования, но все чертежи плавсредств, рассчитанных на 12 человек каждое, разработал он сам. И расчеты не подвели.

Почему путешествия по воде: как ни крути, это самый дешевый способ передвижения, что для маленького городка с карликовым бюджетом, и соответственно для провинциального прихода весьма существенно.

Первый поход длиной в 100 километров продлился три дня и закончился, как и положено, лагерем под Оптиной. Единственной проблемой оказались... понтонные мосты. Эти препятствия пришлось преодолевать, перетаскивая ладьи по берегу волоком. Благо судна, как уже говорились, получились весом всего в 500 килограмм...

Программа “Гардарика” включает в себя не только летний отдых и путешествия, но и подготовку к ним. А подготовка длится, считай, круглый год. Здесь не только строительство и ремонт плавсредств, но изучение дисциплин, без знания которых невозможны странствия: география, первая медицинская помощь, история, Закон Божий (не надо же забывать, что православие - духовная основа деятельности “Гардарики”). В путешествие отправляются не все, количество мест в ладьях вдвое меньше числа мест в лагерных палатках, а потому, чтобы попасть в команду, надо приложить старание и проявить прилежание.

Следующее водное путешествие соответствовало названию программы. Ребята путешествовали по Жиздре и Ока, заходя в древнерусские города Козельск, Перемышль, Алексин, Калуга, Таруса и Серпухов. Очередное путешествие, в прошлом году имело другое направление, в бассейн Днепра: по речке Балве вышли в Десну, побывав в Брянске и Трубчевске. Лагерь же устраивали под стенами древнего Свенского монастыря. Путешествие было тяжелым все из-за тех же понтонных мостов, но дети (конечно при помощи взрослых) с ним справились. Единственное, что не смогли сделать, это довести ладьи до Трубчевска, конечного пункта: оставив тяжелые свои судна, дальше плыли на катамаранах и байдарках.

Этим летом “Аскольд” и “Дир” впервые были испытаны на открытой воде. А как же иначе! Ладьи ведь изначально были оборудованы мачтами и парусами, а за три предыдущих года действительные ходовые качества судов так опробовать и не смогли - просто спускались на них, как на плотах, вниз по течению рек. Отважными путешественниками было покорено коварное Ладожское озеро. Нашли способ доставить ладьи до крепости Орешек, а оттуда - навстречу стихиям. Поскольку все же дети, далеко от берега старались не отходить, но в общем погода благоприятствовала, было тепло не было дождей. Правда стихия помогла не во всем: согласно справочникам “в это время года ветра юго-западные и юго-восточные”, а на самом деле все три недели дул северный ветерок. И работать пришлось по преимуществу веслами. Побывали в Коневском монастыре, после в городе Приозерске, где по преданию возле крепости Корела похоронен Рюрик. Здесь отдали свои многотрудные суда одному петербургскому клубу, тоже работающему при православном храме. И дальше к Валааму и в Карелию, на остров Кильполо (уж очень детям хотелось посмотреть, что такое легендарная Карелия).

Больше всего детям и взрослым запомнились ночные переходы (надо было ловить попутный ветер). Это были фантастические белые ночи: парус, тишина, таинственная тревожность в прохладном воздухе... это ведь остается на всю жизнь. После плавания детей как всегда ждал лагерь под Оптиной пустынью.

Для чего все это батюшке, у которого и без того много дел (отец Константин - благочинный на два района)? Для него такой вопрос неактуален:

- ...Вообще, если брать работу с детьми, это мой долг как священника. А путешествие... Мне захотелось поделиться с детьми тем, что я видел, когда с отцом ездил. Чтобы дети прикоснулись к красоте природы, к нашей богатой истории. К духовным корням...

В путешествия отправляются и несколько родителей. Для этого они специально берут отпуска. А еще активный участник паломничеств - директор сельской школы из деревни Акимовки Валерий Юрьевич Туманов.

У матушки Любви, хотя она и не оставляет начинания батюшки, другое дело жизни. Она пишет иконы. К тому же именно она расписала фресками храм. Плюс еще она регент в храме. Матушка говорит: “Мне нравится все, что находится внутри церковной ограды”. Впрочем именно она, а не батюшка, с живостью интересовалась, что я знаю о реке Дон, куда они собираются отправится в будущем. И в частности ей было интересно, есть ли там понтонные мосты.

Пасечница Татьяна

Можно было бы и списать за негодностью этот поселочек со странным названием Винский, да истереть его с карты. Да есть одна загвоздка: пожилая женщина, которая вовсе не собирается оставлять ни сей мир, ни свое подворье. К тому же Татьяна Павловна Бухтеева полностью обеспечивает себя хлебом насущным. Впрочем хлебушек у нее и с маслицем, и с медом...

Лес внезапно обрывается и возникает гора, на которой видны остатки сада - хаотично разбросанные среди пустыря одичавшие плодовые деревья. Татьяна Павловна охотно рассказывает, что когда-то вон там, среди вековых лип (это метрах в двухстах от Винского) была усадьба помещика Першина. Хороший был барин, работящий. У него было двенадцать коров, масло бил, яблоки возил продавать. Только сама-то Татьяна Павловна это только по наслышке знает, поскольку в Винском живет с 63 года. Но были старики, которые рассказывали. Про судьбу барина никто ничего не знает, но жила такая Ольга Першина, которая повесилась. Вот, собственно, и все, что сохранилось в памяти потомков о былом.

Сейчас население Винского - два человека. Второй человек - тоже пожилая женщина и тоже с фамилией Бухтеева. “Бухтеевы из Винского” - это как-то забавно звучит, но все же ни с вином, ни с “бухалом” здесь ничего не связано. Эти женщины в жизни не пили и не пьют. А фамилия одна, потому что их мужья были двоюродными братьями. В отличие от Татьяны Павловны Екатерина Кирилловна Бухтеева не помнит об истории поселка ничего. Несмотря на то, что родилась здесь и прожила в Винском все 80 лет, за исключением “зимних” выездов. После того как погибли две дочери Екатерины Кирилловны, забирать на зиму ее перестали. Впрочем она помнит, что было когда-то три поселка (еще Егорьевский и Цветной), но остался один Винский. Хороший человек Екатерина Кирилловна, заслуженный (работала “куды пошлють” в местном колхозе), да все-таки она всего лишь одна из миллионов русских старух, доживающих свой век в хоть ветхом, да родном доме.

Ее 76-летняя однофамилица не такова. Если бы я не знал, что у нее личная пасека на 20 пчелосемей, что эта женщина содержит целое подворье, - никогда бы на поехал в Винский. Кроме пчел, как мне перед поездкой в Винский рассказали, Татьяна Павловна держит корову и теленка. И птицу домашнюю. Все оказалось правдой. И корова с теленком есть - Мартой и Букетом зовут, и птица имеется. И огород громадный. А вот с пчелами вышла промашка: семей вовсе не 20, а... 110. Дело в том, что Винский сейчас состоит из трех домов. Два стареньких, вросших в землю. В них и проживают женщины. А третий по виду скромненький такой деревянный особнячок, принадлежит ее приемному сыну Ивану. Вообще детей у Татьяны Павловны четверо (было пятеро - из них трое приемных и двое родных - но один умер). Все дети почти забыли Винский и приезжают редко. А Иван хоть и москвич, но прикипел к родине. Построил усадьбу. Завел пасеку на 90 семей. Выкопал пруд, в котором, впрочем, вода не задерживается. Он все лето на “фазенде” а в остальное время за пасекой Ивана присматривает Татьяна Павловна. Поэтому я и считаю, что ульев в ее ведении 110. Кто понимает в пчеловодстве, знает, что такое 110 семей.

Откуда у этой пожилой женщины столько силы... Она (кстати, очень общительная и доброжелательная женщина, только очень уж боящаяся объектива камеры) утверждает, что от Бога. Хотя к богу у нее особое отношение:

- Я вообще-то не верую и постов не соблюдаю. Хотя мать моя молилась. Но не грешу, заповедей не нарушаю и плохого не делаю. У нас время такое было, что учились у честной жизни. И не подделывались... Я бог у меня в душе живет, хочу этого или нет...

Замуж Татьяна Павловна выходила за вдовца. Да и сама перед своим вторым браком замужем уже была. Только детей от первого мужа у нее не было. Работала на молокозаводе в селе Огорь и однажды родственники и познакомили с хорошим человеком из Винского Николаем Ивановичем Бухтеевым. Со своим первым она уже разошлась (и рада была), а этого мужчину с тремя малыми детьми на руках как-то жалко стало.

- ...Горе женилось, а нужда замуж ушла. Моя-то судьбишка тяжелая была, у нас отец на фронте погиб и мать пятерых нас растила. А у Коли в Винском крепкое хозяйство было. Трое сыновей у него было, а после еще двое сыновей у нас народилось...

Скотины Бухтеевы держали много всегда, ведь как-никак пятеро сыновей. Нынешние корова и теленок - жалкий отголосок былого крестьянского величия. А ведь Татьяна Павловна за личным хозяйством и детьми успевала еще и обществу угождать: здесь было отделение колхоза “Ульяно-Ленинский” и она трудилась на подвозке кормов.

Муж умер 11 лет назад, оставив жене наследство: пчел. По выражению Татьяны Павловны “каков поп - таков и приход”. Или по-другому: “попал в вороны - каркай как оны”. То есть Николай Иванович за пчелами ходил - и жена с ним. Ей, откровенно говоря, не нравилось, тем более что первые годы пчелы ее кусали. Но после втянулась. И даже теперь не мыслит себя без пасеки:

- У внуков день рождения - что-то надо подарить! И сами привыкли послаще. Это как с вином для иных мужиков: привыкла, значит...

Для нее мед - как дыхание. Каждая пчелосемья желает особого подхода и все ульи надо обойти на один раз в день. Ну и скачивание меда - тоже работа непростая. В домике Татьяны Павловны под кроватью хранится ее “золотой запас” - четыре молочных бидона с медом. Реализовывать конечно поможет приемный сын Иван. А родным сыновьям это неинтересно. Один живет в Москве, у него есть дача под Малоярославцем. Другой в Обнинске обретается. А к маме приезжают редко.

Не страшно ли жить двум старухам в своем “садовом тупике”? Татьяна Павловна утверждает, что нет:

- А кому я нужна? Денег я при себе не имею, а мед еще не продан, стоит. А вот теленка зарежу - продавать не буду. Разрублю его на четыре части, в четыре сумки положу - и сыновьям...

Сын Иван помогает с сенокосом. Одна-то Татьяна Павловна положенные 120 пудов сама не накосит и не насушит. Еще и друг его помогает из Младенска, Михаил Тарабарко. Он же поддерживает старух и зимой. Поскольку проселок от снега не чистят, он раз в две недели привозит продукты в Винский на лошади. Сама Татьяна Павловна оставляет Винский редко. Только когда раз в год корову водит на свидание к быку на центральную усадьбу.

С политикой в Винском туго. Дело в том, что когда-то сюда приезжали с урнами для голосования, а теперь (как утверждают старухи) не приезжают. Впрочем голосовали они всегда за того, кого укажут носители урны. Но радио старухи слушают и в курсе всех дел государства. Например знают, что правительство не собирается возвращать деньги, которые оно отняло у населения в пятнадцать лет назад. “Не немец, не американец, а свои обидели. Вот и верь им...” Таково политическое кредо обитателей Винского. Ну, а голосовать, ежели все же приедут, они все равно будут за тех, кого укажут.

Про медицину Анна Павловна рассказала следующее. У нее есть целый пакет с лекарствами и медичка с центральной усадьбы написала на каждой упаковке, что от чего: “от головы”, “от живота”, “от давления”, “от простуды”, и т.п. И чтобы приехать - ни в какую. Не нужны две старухи медицине. Да и не вызвать медика, ведь телефонов в Винском нет и не предвидится.

Скоро выяснилось она оказалась неправа. Едва я намерился покинуть Винский, подъехал старенький “Москвич”. Из него вышла... медичка. Оказалось, она приезжает регулярно, а сейчас вообще каждый день: Екатерина Кирилловна проходит курс уколов.

...В Младенске ко мне пристал мужик по имени Михаил (не Тарабарко, который друг Ивана, а другой). Он сказал, что лесник, муж главы администрации, поведал историю о том, что какая-то падла у них поджигает стога сена. Поделился, что расстрелял бы паразита и решительно спросил, есть ли у меня документ. Глаза его горели агрессией. Нехорошие глаза. Меня “повело” на разжигание конфликта и я поинтересовался, что бы он сделал, если бы оказалось, что поджигатель - его сын. Михаил сказал бы, что и его бы расстрелял. И меня в придачу.

Я понял: чем ближе к цивилизации, тем больше жестокости. В Винском агрессии я что-то ни приметил…

Кино будет!

...За слово “кинщик” Лидия Ивановна Разумова своих подчиненных ругает. В ее “киноимперии” нет даже намека на известное нарицательное выражение “кинщик спился”; здесь строгий сухой закон с самыми жестокими карами за преступление. И святая святых кинодела - комната, из которой аппарат проецирует на экран изображение, именуется не “будкой”, а “аппаратной”.

В киноимперии Жиздринского района Калужской области имеется 12 киноустановок в сельских клубах и один полноценный кинотеатр. Он так и называется: “Кинотеатр”. С виду обычное деревянное здание имеет удивительную историю.

Помните полудетское выражение “кино и немцы”? К городу Жиздра оно приложимо в полной мере. С 5 октября 1941 года по 16 августа 1943-го здесь властвовали немцы. Они учинили много злодеяний, замучили и расстреляли больше 700 человек, а при отступлении взорвали все дома города. Они превратили Жиздру в каменную пустыню. С немецкой педантичностью составили план подрывов, подвозили взрывчатку - и две недели взрывали, взрывали... Это когда-то был прекрасный уездный город, с церквами, присутственными местами, с учебными заведениями. Был... Из 30-тысячного населения в город возвратились 2288 человек.

Жили в землянках, которые строили из обгорелых бревен и обломков кирпичей. Первым зданием, которое начали строить в освобожденной Жиздре, стал кинотеатр. У Сталина много грехов, он монстр, но одну истину он понимал: человеку нежна отдушина. Кинотеатр взял на себя удивительную функцию: он стал храмом добра и надежды. Жиздринцы приходили с работы в свои жалкие землянки, ужинали - и шли в Кино. Больше идти им было некуда.

Тот самый “Кинотеатр”, ставший символом возрождения города, является его украшением и сейчас. Путь по нынешним меркам внешность этого деревянного здания невзрачна, зато внутри он просто обаятелен, светел и чист. Лидия Разумова - главный виновник этого достижения. Она - заместитель заведующего районного отдела культуры по кино. Название должности звучит сложно, раньше она просто была директором киносети, но получилась такая “смена кадра” по жизненной необходимости. Скажем так, из-за инстинкта самосохранения. Главное - посыл: кино должно жить! Самостоятельно киносеть с середины 90-х годов прошлого века существовать не смогла бы, поэтому она соединилась с культурой. Оттого-то киноустановки в деревнях сохранились. Из двенадцати киномехаников теперь, правда, семеро являются совместителями: параллельно они являются руководителями сельских Домов культуры. Пятеро киномехаников, кстати, - женщины.

Ныне тоже непростые времена: в связи в введением в действие 131-го закона (о местном самоуправлении) культура, и без того раньше финансируемая на остаточном принципе, вообще выбрасывается на задворки. Вместе с заведующей Отделом культуры Тамарой Михайловной Тихоновой, такой же сильной личностью, Лидия Ивановна задумала план еще большей консолидации. Все здания, занятые учреждениями культуры, будут под единым управлением, и деньги - пусть и скудные - будут направляться централизованно на самые насущные нужды. Уже сейчас строится новый клуб в деревне в деревне Акимовка, где обязательно будет показываться кино.

Лидия Ивановна в кино, можно сказать, метр. Не в той области, где кино рождается, а в той, где оно живет. И, между прочим, умирает (если зритель на него перестает идти). Бытование художественного фильма тоже должно сопровождаться трудом профессионалов - опытных, нежных (по отношению к пленке) и талантливых. Попала Лидия Ивановна в юности после техникума в колхоз, что в деревне Младенск, очень скоро вышла замуж, переехала к мужу в Жиздру и тут же попала в Киносеть. Случилось это в 70-м году. Сначала Разумова была бухгалтером, а с 86 года - директором.

Случайного в мире не бывает: Жиздринская киносеть издавна слыла лучшей в области и предшественник Разумовой в должности директора Александра Семеновна Грекова задала соответствующий “тон”. Но ничего Разумова не смогла бы сделать без своих соратников, истинных служителей “храма кино”: кассира Натальи Афанасьевны Березиной, контролера Валентины Сергеевны Тимашовой, мастера участка (он занимается ремонтом аппаратуры) Сергея Павловича Гранкова. Все работают не меньше 10 лет, включая сына Разумовой Вадима, который трудится в должности киномеханика. Проблема этих замечательных людей только в одном: их заработная плата явно не соответствует труду, который они вкладывают в кинопроцесс. Например лучший киномеханик Михаил Яковлевич Бабич , обслуживающий три киноустановки, “на круг” получает 2300 рублей. Зарплата контролера и уборщицы - “минималка”... Сын, Вадим, подрабатывает еще в охране, ведь ему надо поднимать двух своих маленьких детишек.

При советской власти районная киносеть вполне могла бы приносить миллионные прибыли - ведь зритель на отечественные “блок-бастеры”, французские комедии или индийские мелодрамы в прямом смысле валил валом. Но тогда деньги уходили в центр и потому киносети считались “планово-убыточными организациями”. Зато регулярно центр в районы поставлял новую аппратуру. Теперь аншлаги бывают редко, да и аппаратура работает еще с советских времен. Трудятся киноустановки лишь благодаря стараниям мастеров, истинных “левшей”, которые из любой болванки могут выточить дефицитную деталь.

Громадную помощь оказывает областной Киновидеофонд. По договору раз в месяц из Калуги в Жиздру доставляются фильмы - около 30 наименований - причем в составлении репертуара участвует и Разумова. За это районная киносеть вносит прокатную плату: 50% дохода за новые фильмы, 20% за все остальные. Плюс еще киносеть несет ответственность за сохранность копий; если они повреждаются, жиздринцев штрафуют. Штрафы - огромные, ведь пленка стоит бешеных денег. Но в жиздринском кино работают такие профессионалы, что даже на древней аппаратуре со стопроцентной изношенностью исхитряются не вредить фильмам.

Впрочем Разумова знает, что беда все-таки грядет. Кассовых фильмов в России снимается все больше и больше, но скоро даже “левши” не смогут, проявляя чудеса, реанимировать аппаратуру.

Цена билета в городе: 10 рублей - взрослый, 3 рубля - детский. Для села это соотношение: 5 и 3. Выше цену не поднять, потому что и деревня, и город - бедны. Работы в Жиздре нет, половина мужиков трудится во граде в Москве на стройках и в грузчиках. Лидия Ивановна проявляет редкий талант, удерживая своих мужиков (в смысле киномехаников) в своей киносети. Они бы с удовольствием, да зрителей жалко и своего шефа не хотят обидеть.

А народ в кино идет. Сотрудники киносети выезжают в ПТУ, в психоневрологический интернат (таковой имеется под Жиздрой), и там всегда с радостью ждут фильмов. Летом, когда в районе Крюковой горы работала большая группа поисковиков (они поднимали останки русских воинов Второй Мировой), кино возили к ним и показывали прямо в поле. Бесплатно. В кинотеатре проводятся заседания киноклубов (они - местное изобретение): “Подросток и закон”, и “Сказка”. В первом киноклубе молодые люди сначала встречаются с интересными людьми, рассказывающими о проблемах, с которыми могут столкнуться юноши и девушки, а после смотрят кино по теме. Во втором киноклубе дети просто смотрят сказки.

Выручка киносети при нынешних ценах на билеты мизерная, около 10 тысяч в месяц. То есть киносеть как была “планово убыточной”, так и остается таковой. Хорошо еще государство выполняет свои обязательства по выплатам зарплат (путь и нищенских - но все же). Значит высшая воля у власти все же есть. Но за свой счет киносеть должна покупать бензин, оформлять и распространять рекламу, покупать запчасти. Разумова с выручки и после уплаты налогов еще умудряется к праздникам давать сотрудникам небольшие премии. Главный праздник конечно же День Кино.

Бывают в Жиздре и другие кинопраздники. Например приезжали не так давно всенародно любимые артисты Зинаида Кириенко, Ирина Купченко, Николай Олялин. Они были гостями фестиваля в Калуге и пожелали посмотреть, что значит кино в глубинке. Встречались в кинотеатре с жителями города и района. Естественно, народу пришло много, даже в проходах стояли. Олялин тогда сказал: “Здесь, конечно, старенький кинотеатр, но такой... родной! И аура у вас хорошая...” Он же сам родом из провинции. Вообще артисты удивились, этому казалось бы простому факту: кино в глубинке живо!

...Чтобы понять, как живет кино не в городе (хотя в Жиздре живет меньше 6 тысяч, это все же город), а в сельской местности, я побывал в двух деревнях. В деревне Ослинка культурой правит один человек - Александр Терентьевич Воробьев. Он и директор, и худрук, и киномеханик. Ведет дискотеки, проводит праздники, крутит кино. Конечно, на киносеансы ходят немного людей (в деревне-то живет всего 84 человека, из них 30 батрачат в Москве) но деревенские обитатели - активные зрители. И все новинки кинематографа смотрят с удовольствием. За всю свою культурную деятельность Александр Терентьевич получает около 3 тысяч. Чтобы как-то выжить, он занимается сельским хозяйством: выращивает на продажу зерновые и картошку. Денег из центра не ждет и на свои средства изнутри и снаружи обшил ослинское культурное учреждение вагонкой. Вот сейчас, когда реализует продукты своего крестьянского труда, отремонтирует у клуба крыльцо. И насчет тротуарной плитки уже договорился. Вот только скопит денег...

У другого киномеханика, Нины Анатольевны Гавренковой из деревни Коренево, история менее оптимистичная. Ее клуб прошлой осенью сгорел. В том числе погибла и киноустановка, а спасти смогли только усилительную аппаратуру. Но кинодеятельность Кореневе не прекратилась! Нина Анатольевна показывает кино по видео - в детском садике, в школе. Каждый день.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Калужская область.