Кремлевские тайны

...В Кремль часто заходят волки. Спокойно, уверенно, чувствуя себя истинными хозяевами бытия. Они, стаей в дюжину особей, проходят прямиком, улицей, и деловито берут то, что считают нужным. Обычная жертва - цепной пес, возможности которого к обороне ограничены привязью. Вскоре место жертвы занимает другой пес, и война между хищниками и кремлевскими обитателями наверняка продлится долго. Жители Кремля в этой кампании ведут себя много спокойнее волков. Новых цепей покупать не приходится, а собаки плодятся сами.

Кстати, насчет войны. Каждый русский бастион хоть один раз был захвачен врагом. Случалось такое и с Кремлем. Немцы в Кремле были долго, почти два года, и уходя, по своему обычаю отравили воду в колодце, который не только является смысловым центром деревни, но и почитается святым. Вода в колодце чудесным образом очистилась буквально к вечеру, а жизнь кремлевская потекла обычным чередом. С тех пор случилось много нового и далеко не всегда хорошего. Но вот вопрос: почему подонки-немцы в своей германии процветают, а наши, русские жители Кремля влачат эдакое… уж не знаю, можно ли это назвать «существованием».

В окрестностях Кремля было несколько деревень, которые либо исчезли с лица Земли вовсе, либо едва-едва держаться благодаря нескольким упорным старикам, поклявшимся умереть на Родине. Относительно молодые семьи в окрестностях есть, и я обязательно о них расскажу, пока же поведаю о самом Кремле. Нынешнее население Кремля все еще довольно значительное: 33 человека согласно прописке и 41 человек по факту. Есть здесь ферма, отделение агрофирмы “Хотьковская нива”. Большинство считает, что колхозные коровы спасают Кремль: из-за них к деревне чистят дорогу, а так же она дает работу жителям Кремля (их в округе называют не “кремлевцами” или “кремлянами”, а именно “жителями Кремля”) которые по возрасту должны трудиться на общественное благо.

И все равно сам факт существования Кремля - тайна. Дело в том, что коровам на самом деле нужны не работники, большинство колхозников привозят сюда из центральной усадьбы, села Хотьково. Скотине нужны благодатные кремлевские луга, которые не устают давать обильный корм. А лугам не нужны ни Кремль, ни кремлевские жители. Но и Кремлю по сути не нужна ферма - по бездорожью они в случае чего выберутся на лошади. Кремль поглощен своими загадками.

Тайна 1-я. “Фабрика мужчин”

Есть в Кремле свои алкоголики, бичи и тунеядцы. Эти люди с рассвета озабочены вопросом лечения похмельного синдрома, для чего они отправляются на промыслы, связанные со случайными заработками, но чаще с мелким воровством. Мы этих несчастных оставим в покое и обратимся к людям достойным.

В Кремле сейчас безвластье, здесь нет даже старосты (последний староста, в связке с урядником, существовал давно - еще во время оккупации), тем не менее, когда есть проблемы, обращаются обычно к Николаю Антоновичу Морозову. Дом Морозовых ближе всех к Кремлевскому кладбищу (хотя еще недавно он был пятым, если считать от кладбища), и Николай Антонович занимается организацией похорон. Командир, как говорится, “загробной жизни”. Получается, этот пенсионер - неформальный кремлевский лидер.

Именно Морозов раскрыл мне тайну происхождения названия деревни. Может быть когда-то здесь и существовало укрепленное поселение славян (уж очень хочется в это верить), но правда иная: имя “Кремль” появилось из-за... камней.

Камни, которые буквально заполонили окрестные поля, называются кремнями, или, как здесь говорят, “кря'меньями”. Когда крестьяне возделывали землю, они эти кремни собирали и сваливали в кучи, получались как бы крепостные стены. Но кучи эти разобрали еще в эпоху, когда не было спичек - камни использовались для добычи огня. У кремня есть еще одно удивительное свойство: камень этот очищает воду от нехороших примесей; вода, пропущенная через раскрошенный кремень, становится мягкой. Даже фашисты в войну собирали эти кремни куда-то увозили. Так вот, по версии, которую Морозов слышал еще от предков, название “Кремль” произошло именно из-за кремней.

Николай Антонович - коренной житель Кремля, его супруга Юлия Захаровна - из соседний деревни Маговка, почти вымершей, а живут у себя в Кремле они вдвоем, на конце, называеым Бобылевским. Когда-то Кремль был очень большой деревней и его разделяли на концы: Бобылевский, Крючок и Павловка. Концы значительно сократились, но жилые дома еще имеются на каждом. Главная беда: дети вырастают и уезжают в города. Вот и трое детей Морозовых тоже давно сбежали. Двое сыновей сейчас живут во граде Москве, имея возможность созерцать тот, главный в стране Кремль, третий сын обитает в райцентре, поселке Шаблыкино.

Кремлевская закономерность удивительна: почему-то в деревне издавна рождается много мальчиков и ничтожно мало девочек. Никто не знает, виновата ли в этом вода, прошедшая кремниевую обработку, или все это - случайность, но правило действует и сейчас. Жаль только, из-за значительного падения рождаемости кремлевский феномен проверить нельзя. Грубо говоря, последняя непьющая семья детородного возраста в прошлом году из Кремля удрала на центральную усадьбу. Вместе с сыновьями, а больше здесь рожать и некому.

А вот Морозовы не променяли бы свой Кремль ни на что другое. Они держат корову, поросят, множество гусей и прочей птицы - и все для того, чтобы снабдить провизией своих многочисленных внуков, число которых уже достигло цифры 7. У младшего сына Владимира, который из-за географической близости приезжает на родину чаще братьев, тоже, кстати, трое сыновей.

Единственная потеря Морозовых - лошадка. Когда хозяйка работала почтальоном, Николай Антонович возил ее на телеге или санях. Ушла она на пенсию - от лошади избавились. Морозов был когда-то бригадиром на кремлевской ферме и теперь удивляется, что не найти теперь здесь достойных, которые бы пасли стадо. На лето в пастухи нанимаются заезжие цыгане.

Конечно, всегда любопытно, что думают жители глухого русского Кремля о том Кремле, к котором властные люди беспокоятся (или вы думаете, что душа у них не болит?..) о народе. Николай Антонович на сей счет осторожничает:

- ...Если тупо выразится, от того кремля ничего не зависит. Наше государство уже настолько изменилось, что, даже если они и захотят, ничего они не поправят. Они потеряли нити управления, и правит нами не Кремль. Вот, у нас в Кремле дома пустые стоят - а кто поедет сюда жить, если ни школы, ни медпункта, ни газа? А они там выступают, ругаются, дерутся... а зачем?

- Может, они народ не понимают?

- Нет. Они понимают народ. Разве они не знают, что народ все равно на колени не поставишь? Раньше, когда мы с Юлей моложе были, было у нас 25 соток огорода, теперь, когда старые, - 60 соток. Мы на продажу овощи растим - этим и живем. И еще бы жили, да почему-то купцы за нашим товаром приезжают в Кремль все реже и реже. Вроде как говорят, таможни кругом наставили, оттого они и притормозили. Раньше, вроде как, бандиты стояли на дорогах, теперь - органы. Это чегой-то там, в Кремле учудили?

- Нам не докладывали...

- Именно. Я вот со своей тупой колокольни вот что вижу. Прожил я на этой земле 78 лет - и нашим, кремлевским товарищам боюсь что сказать. А что сказал бы правитель всей стране? Что у него сил нет с террором бороться? Мне вот жаль, что еще при советской власти государство “вбило” сюда большие деньги на организацию культурного пастбища. И все чертям под хвост. В Америке, в Германии - получается такие пастбища создавать, у нас... нет у нас хозяина...

Тайна вторая. Кремлевский дух

Частное стадо в Кремле составляют две коровы. Вторая принадлежит семье Чернобровиных. Кроме того, в этой семье имеется теперь уже единственная на Кремль лошадь. Эта удивительная семья, может, давно бы и развалилась, если бы не хозяйка, Анна Федоровна Чернобровина.

Уверен: таким женщинам надо ставить памятники. Впрочем, крепкий дом, который поставлен, считай, ее руками - уже памятник. Анна Федоровна не рассуждает о философиях и политиках - она работает. Муж ее, Виктор Алексеевич, мужик хороший, исполнительный, но выпивающий, а потому надеяться остается лишь на самою себя.

Старший ее сын, Николай, 22 года назад попал под бетономешалку и стал инвалидом. Он потерял способность двигаться и все эти годы мама возит сына в коляске, борется с пролежнями и с равнодушием чиновников. Второй сын, Юрий, устроился в городе Орле, можно сказать, выбился в люди. Больше всего проблем приносит младший сын, Алексей. По словам Анны Федоровны он “главный издеватель” - не только семьи, но и всего Кремля. Он давно нигде не работает, а недавно год прослужил по контракту в Чечне. Привез он оттуда довольно много денег, злобу на весь мир и полный раздрай в мозгах. Своим не дал ни копейки и вот уже три месяца старательно пропивает свои “боевые”. Тем не менее, из дома его не гонят. И боятся, и жалко; хоть и гад, а своя кровиночка.

Так Анна Федоровна трех своих мужиков и тащит. По-русски - покорно и мужественно. Кстати, со своей скотины и с огорода смогла купить в райцентре маленькую квартирку, чтобы устроить своего инвалида.

Разве это не сила русского духа? Да, есть еще женщины в Кремле...

Тайна третья. Росточки жизни

Большое спасение здешних краев - переселенцы (так здесь называют приезжих из южных республик). На языке Кремля московского они - репатрианты. Доля их в Хотьковком сельском округе - 58% и подавляющая их часть - русские по национальности. Местные, и в частности, кремлевские жители переселенцев не любят. За что - и сами понять не могут, говорят только, что они - нахрапистые.

Семья Косачевых приехала в Кремль из Баку в 97-м. Из имущества перевезли только книги, которые собирали всю жизнь. Виталий нанялся на ферму, заработал там полтонны зерна, денег на три бутылки водки, и понял, что ловить там нечего. Анастасия тоже поработала телятницей, получила денег на две бутылки, и тоже решила не экспериментировать. Занялись с тех пор они личной скотиной - в больших объемах - и теперь вполне могут обойтись и без государства, и без колхозов. В Кремле родился их четвертый ребенок, естественно, мальчик - Стас. И всего теперь у Косачевых четверо детей: кроме Стаса это Олег, Михаил и Вика. Чтобы дети нормально учились в школе, а не ходили туда за 7 километров, пришлось им, правда, перебраться из Кремля на центральную усадьбу.

Там, в Баку, они жили в благоустроенной квартире, имели престижную работу, но однажды они поняли, что все-таки нужно устраиваться в России. Они знали, что историческая родина их не ждет, и готовы были ко всему. Ныне развели они хлопотное хозяйство: 5 коров, 2 лошади, 8 бычков, 10 баранов, поросят. В общем, нехилый “кулацкий” двор. И детям хорошо: они не знают, что такое курево, вино - они все лето с косами да граблями, а заготовить на такое подворье надо 30 тонн сена.

Россия встретила русскую семью своеобразно: на вокзале пропала сумка, в которой лежали их документы. В результате супруги существуют без российских паспортов. Анастасия имеет, правда, советский паспорт, но, как известно, он теперь - беессмысленная картонка. А Виталий вынужден жить изгоем, потому что у него вообще нет никаких документов, подтверждающих личность. Но беда в другом: подошло время получать российский паспорт сыну Олегу, но - не дают. Чиновники откровенно вымогают “вознаграждение”.

Нет, Анастасия, Виталий и дети не жалуются. Им просто непонятно, почему даже с ними обходятся подло? Пусть бы с пьяницами, с ворами, а они ведь молоко продают, мясо, работают на рост благосостояния Родины, чтобы она не зависела от импорта. Никакой помощи им, как многодетной семье, никогда не было. Даже не поздравили ни разу ни с одним праздником. Но еще Косачевы трудятся на будущее своих детей. Может быть, именно они станут последней надеждой деревни Кремль. Если вернутся туда.

- ...Таких семей, из переселенцев, здесь много. И скотины наши помногу держат, и не пьют. Мы все-таки уверены, что Родине мы нужны. Но вот - стране...

Еще одна семья, о которой мне хотелось бы рассказать, имеет, ну, совсем невероятную историю. Ее я хочу передать подробнее.

…Предыдущей их родиной был Казахстан. Проживала большая семья Дмитровских в городе Алма-Ате и, мягко говоря, не бедствовала. Глава семейства, Михаил Иванович Дмитровский был доцентом кафедры журналистики, супруга его, Татьяна Ивановна, - профессором, доктором наук, медиком-инфекционистом с мировым именем. Были, были… Их сыновья тоже весьма преуспели: Андрей, пойдя по стопам матери, тоже стал маститым инфекционистом; Василий, вдохновляемый успехом отца, стал журналистом; Леонид пошел своим путем и выбрал сложную науку геофизику.

Когда развалился СССР, некоторое время успешная и талантливая семья еще пользовалась уважением в суверенном Казахстане, но настал момент, когда Дмитровские поняли: если сыновья еще успели достичь значительных высот (например Василий в 90-м году был признан лучшим журналистом Советского Союза, а Леонид открыл несколько ценнейших месторождений), то внукам в стране, в которой начальственные должности стали нагло и нахраписто захватывать казахи (а русским в открытую заявили, что они лишние), ничего не светит.

В 93-м году Леонид с Василием сели в свои автомобили - и поехали в “круиз” по России. Они совершенно не знали свою историческую Родину, страну они открывали впервые. Тайная их мысль была в сущности простой: наметить место, куда они могли бы переехать с семьями. Всего они проехали восемь областей. При созерцании русских реалий ни испытывали... ужас. Дело в том, что Казахстан при советской власти вбухивались большие средства, казахские степи в свое время приезжали осваивать лучшие из лучших (либо сюда ссылали истинную интеллектуальную элиту, которую власти считали “неблагонадежной”) и Казахстан стал развитым промышленным регионом; Алма-Ата даже сейчас похожа на рай земной. В России братья видели развал, развал, развал... мертвые деревни, пьяные лица, растерянные глаза...

Чтобы понять Дмитровских, нужно обратиться к более далекому прошлому. История рода была непростой. Отца Татьяны Ивановны, Ивана Максимилиановича Померанцева, за излишнее вольнодумство отправили на Соловки (а изначально жил он на Алтае). Он чудом оттуда вышел живым, но вскоре, вместе с семьей, его сослали в Казахстан. Многие предки Михаила Ивановича были священниками, сей факт послужил тому, что он тоже вырос не совсем на воле, в Средней Азии. Тем не менее Михаил Иванович пробился в жизни и стал признанным человеком. Он прошел войну, имел несколько ранений, много боевых наград. Прославился он, кстати, как теоретик и практик русского фельетона.

...Итак, заехали братья Дмитровские во время своего вояжа в Орловскую область, и вот, почему: есть там городок Дмитровск. Точного свое происхождения по линии отца они не знали (в горниле революции многие просто пропали без вести), тем не менее в одном из произведений писателя Ивана Бунина они нашли упоминание о каком-то священнике Дмитровском. А Бунин, как известно, был уроженцем Орловщины. Дмитровск братьям не понравился: рядом находится большой промышленный город Железногорск, а им хотелось все-таки чего-то более природного, русского.

Попали Леонид с Василием и на прием к губернатору Орловской области, мужику отзывчивому и от сохи. Тот выслушал и посоветовал поглядеть еще несколько мест. Братья поехали дальше и в одном из мест, невдалеке от живой деревни Кремль, на урочище, где о былом существовании деревеньки напоминали лишь погост и одичавший сад, сердца их что-то кольнуло. Небольшая уютная долина, лес со всех сторон, и тишина... “Ничего, что дорога сюда заросла, - решили они, - главное, дают землю...” В пользование давали по полтора гектара земли, которая, впрочем давно было брошена во власть бурьянов и кустарников.

Переехали они в 94-м, движимые, по словам Василия, “чувством здорового авантюризма”. “Десант” состоял из Василия - с супругой Инкарой и двумя сыновьями, Мишей и Ваней, и Леонидом - тоже с супругой Александрой и тоже двумя сыновьями (от первого брака Леонида; теперь они взрослые, давно покинули отчий дом, а потому о них писать не буду). С собой они взяли главное богатство, которым они собрались жить: сто пчелиных семей. Поставили вагончики, ульи - и приступили к строительству домов.

Андрей, средний брат, остался в Алма-Ате. Если бы он, к тому времени уже ставший академиком и профессором, бросил свою работу, в целом государстве не осталось бы ни одного грамотного специалиста по чуме и прочим противным заразам. Зато мама с папой переехали в Россию очень скоро после своих решительных сыновей, но поселились они в райцентре.

Ошибку братья допустили уже на первом этапе. Пчелы стали погибать от болезней, к которым у них не было иммунитета. К тому же деньги уже были вложены в элементарное благоустройство, и не осталось средств для того, что бы обеспечить зимнюю подкормку пчел; большую часть своих сбережений Дмитровские вынуждены были потратить на линию электропередач к свой “земле обетованной”. Последний удар нанесли пасечники Украины: они буквально заполонили Россию дешевым медом сомнительного качества. В общем, затея с пасекой провалилась. Но Дмитровские не таковы, чтобы бросать намеченное.

Они порешили заняться более прозаическими, нежели благородные насекомые, вещами: землей и скотоводством. Этим, собственно, занимаются и поныне.

...К деревне Дюкарево от большака надо пробираться через “трубу”, вязкую болотистую низину. Когда идешь через эти диковатые места, возникает ощущение, будто попал в кинофильм про Сталкера. Если идти посуху, путь удлинится вчетверо и составит 20 километров. Места, выбранные братьями, благодатны по всем статьям, только разве слишком безлюдны. Деревню Глинки, куда ведет хорошая дорога и ответвление от которой тянется к Дюкареву, относительно недавно за многочисленность населения называли “Китаем”. Теперь в этом “Китае” проживает пять стариков. Население Дюкарева - и то больше, семь человек.

Два подворья охраняют злобные псы, способные дать отпор даже стае волков (что не раз случалось). Это вам не Кремль, где все живут в сущности разобщено, а потому волки в Кремле чувствуют себя вольготно… Хозяева обладают разными характерами. Леонид по-кулацки замкнут, он не сторонник общения. Со своей женой, тоже геологом, они обитают во вросшем в землю вагончике, а в почти построенный дом переселяться не торопятся. Василий тоже еще не достроил дом, точнее, под крышу это 4-этажное (!) сооружение подведено, но в верхних этажах еще гуляет ветер. Тем не менее они с женой, и трое их детей уже поселились в своем грандиозном творении. В холодные месяцы стараются держаться поближе к печке, подлинном сердце дома. Печь топится только одна, так как протопить все строение не только трудоемко, но и накладно. Зато завели компьютер - чтобы сыновья не росли неучами.

В Дюкареве родился их третий сын, Дмитрий. Ему сейчас уже 6 лет. Старших сыновей, которым сейчас 13 и 15, Инкара обучает дома. Иван и Михаил чуть-чуть успели поучиться в начальной школе деревни Глинки, но ее закрыли. Ради того, чтобы ей разрешили самой давать образование детям у себя в Дюкареве, Инкара билась долго, дошла даже до губернатора. Теперь старшие раз в четверть приходят в школу, что в 12 километрах по прямой от Дюкарева через “трубу”, и сдают экзамены. Старший в своем личном деле имеет почти одни пятерки, средний сын ниже четверок оценок не имеет.

Инкара - женщина удивительная. Начать хотя бы с того, что она - прямой потомок... Чингиз-Хана. У казахов весьма развита клановость. Инкара из рода Торе, это что-то вроде рода Рюриковичей для России. Один из ее прадедов, Аблай-Хан, смог объединить три враждующих казахских рода и подписал мирный договор с Российской империей. И у Инкары была элитная семья с соответствующим воспитанием, ведь отец ее, Тауке Азимханович Кенесарин, работал в Президиуме Академии наук Казахстана. Сама же она была журналистом, как и ее супруг. Впрочем, происхождение из “золотой молодежи” ни в какой степени на сказалось на нынешней манере поведения супругов Дмитровских. А уж стоицизм, с которым они переносят нынешнее свое бытовое положение, способен вызвать лишь уважение. Их мужеству удивлена даже мама, Татьяна Ивановна, которая, впрочем, тоже не падает духом. Ей 81 год, а она все еще работает инфекционистом в районной больнице. Может, низковато для ее уровня, но все же Татьяна Ивановна приносит пользу людям - разве бывает счастье выше этого?

Отец Инкары нескорое время пожил у своей дочери, в Дюкареве, но уехал домой, так и не поняв ни дочери, ни зятя, ни внуков. Здесь он был обыкновенным добрым дедушкой, там же, в Алма-Ате он - аксакал и значительный человек.

В 2001-м умер глава семейства, Иван Максимович; фронтовые раны доделали-таки свое черное дело. Он завещал, чтобы похоронили его в Дюкареве. Теперь на деревенском погосте, точнее, чуть в стороне появилась ухоженная и скромная могила. До того не хоронили здесь в течение 30 лет. Вскоре после этого пришла добрая весть: областная дума приняла решение деревню Дюкарево нанести на карту России. То есть Дюкарево вновь стало полноценной деревней. Редкий для нашего времени случай, русские веси в последнее столетие у нас только стираются с карт...

Василий и Инкара - люди идейные. Только с одной стороны они - отшельники. Их духовный наставник из Оптиной пустыни, старец Илия, называет Дмитровских “пустынниками” - ведь живут они именно в пустыни (в христианском понимании). Старец, кстати, одобряет поведение Дмитровских, правда, не устает напоминать, чтобы они обязательно занимались скотоводством.

Василий тоже убежден в том, что основа сельского хозяйства - животноводство. В хозяйстве Василия - три коровы и 9 голов молодняка. В хозяйстве Леонида - корова, 40 овец, свиньи. Птицы на двух дворах тоже немало. В отличие от брата, Василий серьезно занимается полеводством. Он на арендованных 42 гектарах выращивает картошку и капусту - десятками тонн, на продажу - именно “на капусте” он и смог поднять такой завидный дом. Скотиной занимается его жена, потомок Чингиз-Хана. Дмитровские пробовали нанимать работников из окрестных деревень, как правило, это - опустившиеся люди и алкоголики. Никто не задержался. Не выдерживают местных условий...

Сами себя Дмитровские называют не “пустынниками” или “отшельниками”, а просто крестьянами. Крестьянин, по их понятиям, - человек, имеющий в собственности землю и живущий плодами своего труда. Колхозники же, по мнению Василия, это “наймыки” (словечко это он у Гоголя вычитал), батраки. Налогов Дмитровские не платят (кроме земельного), и в сущности власти их не замечают. Но счастье крестьянина, по мысли Василия, это не нынешнее состояние их хозяйства, когда их никто не трогает (хотя был период, когда Дмитровские давали отпор бандитам, пытавшимся обложить их данью), а умение выгодно продать плоды своего труда. Продавать удается, хотя и с трудом. Василий убежден в том, что лучшее время для русского крестьянина придет, но в данный момент крестьянин в стране считается изгоем:

- У меня была возможность уехать и в Австралию, и в Аргентину. Туда звали, говорили: “Землю дадим”. Но понимаете... Мой отец имел четыре тяжелых ранения. Он на этой земле сражался с фашистами, я на этой земле сражаюсь... за Россию. По маминой линии у меня в роду полковники русской армии, по отцовской - три георгиевских кавалера. Рэкет мы прогнали, на рынке в Москве, когда с сыновьями ездили капусту продавать, тоже гнали эту мразь. У нас в Сибири и в Казахстане рабов не было, и знаете, что... живем мы здесь не сказать, что легко. Вот, дом никак не можем достроить. Но Мишка наш (он аналитик по уму) сформулировал такую мысль: “Пока есть цель - человек не разлагается”. Пока мы строим - мы живем.

Сердце Муравельника

Ивана Степановича Ермакова, директора Муравельниковской школы, я перехватил уже в дороге. Он на телеге, покрикивая на свою лошадку, ехал домой. Ну, думаю, мужик себе и мужик, в брезентовом плаще, в валенках. И только по очкам я понял, что едет мне навстречу нужный человек.

Дело в том, что никто кроме него не мог бы мне рассказать историю знаменитого муравельниковского родника, истекающего аккурат посередине деревни. К нему ездят за водой из нескольких районов Орловщины, да еще из Брянска приезжают. Он считается святым, а вода из него - целебной. Иван Степанович сначала сводил к роднику, с превеликим удовольствием показал и рассказал, что к чему, набрал в стаканчик воды, дал испить (она была студеная и с легким привкусом извести), а потом отвез к школе, в тепло, где и поговорили.

Школа в Муравельнике малокомплектная, в ней всего 16 учеников, а нескольких классов нет вообще. На будущий год в школу придут 2 ученика, уйдут 5, а на следующие годы перспектива такая, что никто приходить учиться не будет. Малышей в Муравельнике нет. Да и деревня сама по себе небольшая, в ней сейчас проживает 104 человека.

Приметил я в школе стенд: “Живи, родник!” Оказалось, хоть в Муравельнике детей мало, но они не только изучают природу и историю, но еще и ухаживают за родником. Благо что он всего-то в 100 метрах от школы. Сажают весной цветы, поправляют плетни, и круглый год убирают мусор. Ведь за водой приезжают к роднику много людей и не все из них относятся к святыне аккуратно.

Название деревни произошло, вопреки ожиданию, не от муравьев, а из-за того, что здесь соприкасаются поле и еловый лес. “Мурава” - трава, “ельник” - лес, вот и получился “Муравельник”. Источник известен столько же, сколько и деревня, с 1763 года. Сам источник имеет странное свойство: он как бы “гуляет” вдоль лощины, время от времени меняя место истечения. Интересно, что поднимается он вдоль лощины все выше и выше. У него было несколько названий, и последнее - Каликин колодец. Назван он был так потому, что рядом с горочкой, на которой теперь красуется часовня, лет сто назад стоял дом Лазаря Каликина. Об этом Ивану Степановичу рассказала его внучка, старушка весьма преклонного возраста.

Такое было правило издревле: кто возле источника живет, тот за ним и ухаживает. После революции, правда, источник власти “запретили”, а сам колодец засыпали. Дело в том, что Каликин колодец и тогда был святым, его праздник отмечался в день Смоленской Божьей Матери (10 августа), и в этот день к нему стекалось множество народу. Долгие годы родник оставался всего лишь мощным потоком воды, истекающим из земли, а предания о его необыкновенных качествах старались хранить в тайне (жители Муравельника боялись, что власти источник окончательно погубят). Возрождаться Каликин колодец начал в конце 80-х годов прошлого века. Начали это делать местные жители. Сами разрыли его, обустроили купальню, натаскали камней, вырубили кустарник, в общем, облагородили внешний вид.

И в этот момент деревне несказанно повезло. Здешний захудалый колхоз взял под свое крыло крахмальный завод, который находится в райцентре. Они здесь стали выращивать пшеницу на крахмал, а крестьяне более-менее нормально зажили. Им даже стали платить зарплаты, а ведь несколько дет до этого живых денег они не видели. Второе везение пришло следом: некий предприниматель из города Орла по фамилии Лежепеков приехал сюда, попил водички из Каликина колодца, и... решил благоустроить источник “по полной программе”. Здесь были поставлены плетни, одновременно укрепляющие берега лощины и не дающие проходу скотине. Поставлена была беседка, а на горке воздвигли часовню во имя Смоленской Божьей Матери (раньше на этом месте тоже стояла церковь, но ее сломали в 1929 году). Местные только наблюдали за тем, какое чудо творили заезжие мужики, и в общем-то не верили, что это к добру. Ждали подвоха.

Но прошло несколько лет, и никто их не гонит, никакой платы с них не берут за устройство (ей-богу, всякое бывает в нашей стране!), и жители Муравельника стали подозревать, что сделана красота с искренней верой. Есть, видимо, хорошие люди и среди богатых...

Иван Степанович провел исследование Каликина колодца и выяснил, что это по сути - выходящая на поверхность подземная река. Проведен был и химический анализ: в воде много кальция и магния, а так - ничего особенного. Тем не менее целебные ее свойства многократно проверены. Например вода здешняя “на горло не садится”. То есть попьешь ее в любую погоду - и ни за что не простудишься и не закашляешь. Непонятно также, почему вода может долго храниться, не портится.

- ...А еще я своим ученикам говорю: “Колодец наш впадает в Атлантику. Вода из него попадает в речку Муравку, та впадает в Навлю, дальше Десна, Днепр, Черное море...” Получается, наш Муравельник - неотъемлемая часть Мира. И я уверен, через особое отношение к колодцу в детях прорастает любовь к родному краю...

...А на прощание директор школы заметил, что ждать хорошего все равно не приходится. Приходил он работать в школу, было 200 учеников, сейчас школа получила ярлык “малокомплектной”. Каликин колодец - это хорошо, но кто знает: может лет через десять ухаживать за ним будет уже некому...

Победитель коммунизма

В Герасимове есть памятник капитализму. Это трехэтажный особняк, который почти построил приемник Анатолия Николаевича Степина на посту председателя колхоза “Победа коммунизма”. Жадность сгубила приемника: особняк, поставленный на болоте, пошел трещинами, а хозяина сняли по причине того, что деньги, пущенные на удовлетворение амбиций руководителя можно было бы пустить и на ремонт фермы.

Степин ничего строить для себя не стал. Он постарался навести в хозяйстве порядок. Прежде всего колхоз лишился слова “коммунизм”, стал просто ОАО “Победа”. Тем не менее то, что стал строить в Герасимове Анатолий, он назвал именно “коммунизмом”. Только приоритет был определен узкий: нормальные зарплаты для людей.

“Коммунизмом” Степин называет систему, которую он строит в Герасимове. Он взял идею, когда-то декларируемую коммунистами (от каждого по способностям - каждому по потребностям”) и начал претворять ее в жизнь. Например, вода и коммунальные услуги во всех дома здесь оплачиваются хозяйством. Так же хозяйство бесплатно вспахиваются огороды, а так предоставляется техника для уборки частных урожаев картошки и овощей. Каждый работник (включая и доярку, потому что в “Победе” есть подменные доярки) должен строго до конца года побыть в отпуске и по результатам года выплачивается 13-я зарплата. Хозяйство ремонтирует школу, дом культуры, чистит дороги.

“Ну и что?” - спросите Вы. О, вы и представления не имеете, что творится в данном регионе! Многие хозяйства по полгода задерживают выплаты работникам, а зарплата, например, той же доярки не превышает одной тысячи. Техника вся уже сгнила, слабые хозяйства соединили в “агрофирмы” и в результате колхозы вынуждены за копейки продавать зерно - в уплату за трактора и комбайны, полученные по лизингу. Народ панически бежит из колхозов, а в механизаторы или в доярки никто не хочет идти. Мужики из деревень сплошь в Москве на рабских строительных работах, а женщины вынуждены держать дома помногу скотины, чтобы хоть как-то прокормить семью.

А в “Победе” частных коров нет. Вообще. Зачем их иметь, если в хозяйстве можно купить сколь угодно молока по 3 рубля? Между прочим, об этом мечтал Никита Хрущев, самый ярый поборник коммунизма! Хотя, в Герасимове принято держать помногу свиней, но это из-за того, что нет недостатка в кормах.

Степина тоже поначалу сверху пытались гнать в агрофирму, два года на него давили власти, но он смог сохранить самостоятельность. И вот результат: везде зубы на полку положили, так как урожай у них забрали, а “Победа” только в конце зимы начинает по выгодной цене продавать свои зерновые. Да еще и технику за живые деньги покупает: кроме тракторов, приобрели недавно новенький комбайн “Енисей” за 2,5 миллиона - с кондиционером в салоне.

Есть в хозяйстве традиция: каждый год строить новый дом. Не дворец, “памятник капитализму”, а скромный коттедж (правда, с удобствами и газом), в который должна заселиться семья рабочего. Последней к газу в селе подключилась контора, а крестьянин такие вещи все-таки ценит. И мужики из села не едут на московские стройки, работают на родине. Кстати, по подсчетам директора в ближайшие 5 лет из хозяйства на пенсию никто не уйдет - коллектив подобрался молодой. Директор “Победы” лично себе ничего за десять лет не построил, живет в скромном старом доме. Но что же Степин строит в глобальном смысле?

Думаю, то, что строится здесь, вовсе не коммунизм и даже не “шведский социализм”. А строится просто социально справедливое общество. От Швеции Россия отличается тем, что там крестьянина поддерживают нехилыми дотациями, а у нас даже словом добрым не поддержат (а скорее сдерут очередную, ужу тридцать третью по счету шкуру). Степин нашел главный секрет: нужно не позволить, чтобы с тебя что-то сдирали. Но и самому ничего не “драть”. Юридически он - не хозяин, а наемный работник. Хозяева - все крестьяне, которые дали в аренду хозяйству свои паи, за что получают дивиденды в виде зерна. Руководителя же народ регулярно избирает на общем “вече”, так что демократии у людей никто не отнял. Но фактически Степин - требовательный хозяин. Люди избирают его, так как именно такой сейчас и нужен.

Анатолий утверждает, что никаких секретов у него нет:

- Просто мы живем по средствам. В кредиты не лезем, “на счетчик” не садимся, ГСМ только за деньги берем. И тщательно выбираем фирмы, с которыми можно сотрудничать, продаем плоды своего труда тем, кто вовремя умеет рассчитываться. А, чтобы нас не обманывали, приобрели определитель жирности молока. Мы сделали ставку на животноводство и, думаю, не прогадали. Несколько лет существует тенденция резать скот, а мы только увеличиваем поголовье. Наша ферма - наш собственный “сбербанк”. Но, чтобы капитал работал - нужно его пополнять. Скотину сдали - сразу нетелей выставляем на пустое место. И еще я понял, что в политику не надо лезть. Либо ты занимаешься политикой - либо сельским хозяйством...

За последние годы в село приехало несколько новых семей - из других районов Орловской области и из Средней Азии. Осело за два последних года всего шесть семей. Дело в том, что к новоприбывшим здесь относятся с осторожностью. Сначала устраивают “санпропускник”: у хозяйства есть несколько стареньких домишек, которые они покупают после того как умирает какая-нибудь старушка. Там новоприбывшие живут, работают на ферме или еще где, а Степин за ними наблюдает: не пьяницы , не воры ли. Если семья показывает себя порядочной, она переселяется в новенькую квартиру с удобствами. Что делать, достижения “социального общества” нужно оберегать...

Степин и без того долго боролся с пьянством и с воровством. В конце концов он понял: будет достойный заработок, незачем будет закладывать или тащить. Другие способы борьбы типа взвода охраны или ежедневного тестирования на алкоголь - только трата нервов и по сути бег на месте.

Результат таков: только за прошедшую осень работники “Победы” купили шесть новеньких “Жигулей”.

В тот год, когда Анатолий Николаевич стал председателем, его семью постигло горе: умерла жена Валентина. Остались двое маленьких сыновей, которых Степин поднимал в одиночку, одновременно с хозяйством. Теперь сыновья стали взрослыми людьми. Старший, Игорь, отслужил в армии и работает в милиции. Младший, Сергей, из армии пришел только что и сейчас определяется, какой трудовой путь ему выбрать. Анатолий Николаевич надеется, что сын пойдет в “Победу”, но не настаивает.

А вот с личной жизнью устроится не удалось. Хозяйка в его доме так и не появилась. По признанию директора, работать приходится с 5 утра до 12 ночи, а в страду - вообще сутками. В общем, не остается времени на личное. Ну, разве как-нибудь потом...

И еще. Сейчас в Герасимовской школе учится 31 ребенок. Для села, в котором живет 480 человек, до обидного мало. Люди перестали рожать - это, как ни крути, знак беды. Вот и призадумался Степин: что еще такое придумать, чтобы семьи стали приумножаться?

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Орловская область.