Шунды-Мумы живет в Кукуях

Любовь Кузьминична Свинина вспоминает свое кукуйское детство как самое счастливое время. Несмотря на то что росла в многодетной семье и в глухом месте. Ее отец был мельником, а водяная мельница стояла под Кукуем, при слиянии рек Кукуевки и Малой Вотки. Мельниками селяне ставили самых честных и уважаемых, потому что только таким людям крестьяне могли доверить свою главную ценность: урожай.

Отец Любови Кузьминичны славился еще и как мастер, который мог построить мельницу в одиночку, даже гигантское водяное колесо собрать. Свинина застала еще времена, когда в Кукуй только конная дорога шла, и по ней, по этой дороге, на мельницу привозили со всей округи зерно; а иногда и персонально к отцу приезжали, упрашивали где-нибудь зачать строительство новой мельницы. Любовь Кузьминична еще и поработать успела в Кукуе, в клубе. Тогда клуб был в старой деревянной церкви. Эта церковь еще и сейчас стоит, Дом культуры в новом здании, теплом, чистом и просторном. Может селяне (кукуй всеж-таки не деревня, а село) и за церковь новую когда-нибудь возьмутся, ведь остатки древнего храма вроде бы никому не нужные догнивают, но пока хотелось бы просто улучшить жизнь, которая непроста.

Во времена детства Свининой Кукуй был русским селом. Сейчас это селение - удмуртское. Так получилось, что в лучшие советские времена (когда дорогу хорошую к Кукую построили), здесь поставили коттеджи 25-й серии, в которые переехали из отдаленных и неразвитых районов удмуртские семьи. Этот район считался развитым, потому что трассу построили. И село стало называться не Кукуй, а Кукуи (во множественном числе). На удмуртский лад. И появились здесь новые обычаи.

Старожил села Екатерина Дмитриевна Казанцева (в селе и было-то всего четыре коренных фамилии: Казанцевы, Воротовы, Игнатовы и Карабейниковы) рассказала вот, что. Основали Кукуй крестьяне деревень, которые были в непосредственной близости от Воткинского завода. Хозяин завода граф Шувалов видно не слишком радел о своих рабочих, те жили впроголодь и частенько осуществляли набеги на близлежащие деревни в целях добычи пропитания. Крестьянам это однажды надоело, собрали они в телеги свои пожитки - в вместе с семьями и скотиной двинулись сквозь тайгу в поисках места обетованного.

Три дня они продирались сквозь чащу. Как-то устроили они привал, а, пока женщины снедь готовили, кукушка запела. Долго, долго она повторяла свое “Ку-Ку”, и старейшины поняли, что это знак. Кукушка много лет жизни напевает, а значит место благое. Так деревня и зачалась. Леса с той поры значительно извели, ибо нужны были поля, дабы хлеб растить. Соответственно и кукушек поубавилось. А вот легенду из поколения в поколение передавали, так они до наших дней и дожила.

Много воды с тех пор утекло в речке Кукуевке. Жизнь изменилась. Вместе с домами 25-й серии (на две семьи, в каждой из квартир три комнаты, санузел!), построили когда-то животноводческий комплекс на 400 голов. А сейчас и коров-то почти в этом комплексе не осталось. Колхоз “Мир” еще жив пока, но в данный момент он потерял самостоятельность. В Кукуях сейчас находится отделение птицефабрики. Впрочем идут разговоры о том, что “Мир” возродится и скоро вернет независимость. Некоторые поговаривают, что нельзя было называть колхоз именем Сталина (а первоначально он был назван именно так), теперь расплачиваются колхозники за то, что злодея восславили. Впрочем три поколения прошло, а значит вину искупили.

Зато в Кукуях развито другое движение: 25 семей оформили фермерство. Имеют они землю, скотину, технику. Шесть семей даже объединились и хозяйствуют совместно. Фермер и один их сыновей Екатерины Дмитриевны, Николай Казанцев. У него три коровы. Много земли, на которой он выращивает картошку, которую продает в городе. Держит корову и сама баба Катя, несмотря на свой преклонный возраст. Кукуйские вообще работящие люди.

А вот двое других детей бабы Кати в городе. Да и вообще молодежь старается в городе устраиваться, причем как раз в том самом Воткинске, от которого два с половиной века назад бежали предки кукуевцев. Колхозные перспективы молодежь не прельщают, ведь зарплаты там смешные, а в фермеры (если не фермер твой отец) не пойти, так как технику сейчас без капитала не купишь, да и земли хорошие разобрали. Впрочем в город подтягиваются и дети фермеров, не всякий выдерживает непосильный труд. Фермеры, если честно, трудятся как проклятые.

Единственное место, куда могут пойти кукуевцы отдохнуть (как душой, так и телом) - Дом культуры. Он называется “сельским культурным центром” и полностью оправдывает свое звание. Здесь даже туалеты отделаны по европейским стандартам.

Всего населения в Кукуях - 830 человек. В школе учатся 150 детей, в детском садике - 19 малышей. Перспективы в развития небольшие, но они есть.

Естественно в Кукуях мне хотели показать самое лучшее. Лучшим оказался здешний фольклорный ансамбль “Купанчи”. С удмуртского это слово переводится: “лютик”. Считается, что здешний народ такой же тихий, скромный, незаметный, как лютик. И внутренне прекрасный. Если приглядеться, конечно. Артисты в “Купанчи” - это обыкновенные механизаторы, сторожа, воспитатели, учителя. Они любят не только удмуртский фольклор, но и русский. Во всяком случае все старые песни, которые знали кукуевские старожилы, они и сами поют.

А еще мне показали элемент удмуртского фольклора. Или язычества, если Вам угодно. Этот “эалемент” зовут Шунды-Мумы. Он (точнее она) - древняя удмуртская богиня Солнца, мать всего живого. Она охраняет семью, любовь, детей. Здесь народ православный, но как-то не мешает христианство верить в древних богов, олицетворяющих земные и небесные стихии.

Шунды-Мумы охраняет и Кукуй. Пусть некоторые посчитают это язычеством. Но что-то в таком поклонении есть древнее, правдивое, коренное. Пока богиня Солнца есть, значит в людях есть сила, чтобы верить в лучшее. В то, что ненадолго закатившееся Солнце (если честно, в экономическом смысле оно и вправду закатилось) снова взойдет над кукуем. Кукуй ждет рассвета и расцвета. А в ожидании поют такую песню:

Перед нашими Кукуями бор зелененький лежит,

Там кукушечка кукует, то кукует - то молчит.

Пусть цветет моя деревня и соловушки поют,

Тыщу лет пропой, кукушка, что Кукуи проживут!

Пролетая над карповым гнездом

Приуралье, удмуртская глубинка, тайга... откуда здесь могла взяться деревня со странным названием Самолет? Что - здесь летчики живут?!.

Царь-рыба

...По пути заехали в село Пихтовку. И сразу, как говорится, с нашего “корабля” на бал. Аккурат подошел рейсовый автобус, выплюнувший из своего дряхлого нутра два десятка возбужденных людей. Они ринулись в сторону клуба. Людской поток увлек и нас - не силой, но убеждением. А так же легким поддерживанием за локти, таким ненавязчивым, что любое мое телодвижение в сторону, отличную от тенденции, поправлялось при помощи ласковых пинков.

Мы попали. В смысле повезло нам, ибо попали мы на мероприятие. Называлось оно “встречей творческих коллективов сел Пихтовка и Большая Кивара”. И оба эти села, и деревня Самолет, которая была нашей конечной целью, принадлежат одному сельсовету, Большекиварскому. Как говорится, братские души.

В клубе уже был накрыт стол. На нем традиционная удмуртская снедь: шаньги, перепечи, табани. Большекиварские привезли в термосе (ох, большом!) национальный напиток. Называется посятэ. Раньше я о нем слышал, только мне говорили, что редкого гостя таковым угощают. Делается он из пшеничного самогона вместе с суслом. Получается вроде как ром. Об этом я знал только теоретически, до практики не доходило. Мне повезло: наконец-то довелось попробовать. Вообще-то удмурты пьют посятэ наливая из заварных чайников, с пылу-жару. Как гусары пунш. Посятэ даже гореть может. Из термоса он тоже был неплох. Горячий напиток градусов эдак 60-ти “торкнул” почти сразу. Мир показался исполнен радости и доброты. Толко как-то размеренно зашатался…

Есть только правило одно, которого необходимо следовать. Среди удмуртов не принято допивать чарку до конца. Если будешь опорожнять - тебе будут подливать и подливать. И так без конца, пока не упадешь. В этом мудрость, ведь отхлебывая по чуть-чуть и вкус сладкого спиртного ощутишь, и реноме (в смысле достоинство) сохранишь.

Еще большекиварские привезли с собой необычные для гостевания вещи: косу-литовку, двуручную пилу, печную заслонку, щетку для стирки. Это не прикол и не средства для садо-мазо. Оказывается, они на всем этом... играют. Это музыкальные инструменты. Стиль у большекиварских такой - играть на предметах бытовой культуры.

А в разгар гуляния в зал торжественно внесли местную... “царь-рыбу”. Карпа. Запеченного. С картошкой. Дело в том, что карп - источник благосостояния и жизни вообще населения Пихтовки.

Раньше это село называлось Таракановым, как видно, из-за обилия этих тварей в избах селян. А при советской власти подвезло. Организовали здесь рыбоводное хозяйство. Накопали кучу прудов, построили питомник. И теперь снабжают карпом полреспублики, да в придачу в город Санкт-Петербург отправляют.

Если бы не карп, давно загнулись бы, стали такими же как Самолет. Впору молится на карпа.

В дальнейшую дорогу местный знаток истории, бывший зоотехник из Большой Кивары Галина Михайловна Белокрылова снабдила нас историей о том, что там, где Самолет, когда-то была база сельскохозяйственной авиации. “Плацдарм для самолетов”. Она как специалист помнит: как пролетят самолеты - ни клещей, ни жуков, ни ягод, ни грибов... Как-то, мягко говоря, неромантично.

Прилетели...

...Страх на Самолет я видно нагнал нешуточный. Отворот на деревню от снега расчищать видно не принято, а потому колея от недавно проехавшего автомобиля видна была особенно явственно. Деревня казалась пустой - ни тропинок, ни дыма из труб... только колея, уходящая в неизвестность.

Жилой дом узнается по вычищенной от снега площадочке у дома и тропинки, которая обрывается у колодца. Как будто бы хозяева никуда кроме колодца не ходят. Во дворе отчаянно залаяла собака, видно было сквозь щели, как она неистово мечется. Откроешь калитку - небось вцепится во что-нибудь. А потому стою, жду.

Минут через десять заскрежетали засовы, отворилась калитка и показалась на свет Божий пожилая женщина - с ведрами и коромыслом. То ли по воду пошла, то ли типа по воду. Потому что не могла не услышать, в какую истерику чуть раньше впала ее собака. Скажу сразу: позже Александра Яковлевна Иванова (а в доме обитает она) рассказала, что перепугалась здорово. Какой-то бородатый мужик (то есть я) стоит у избы... для чего? Но после, так как я не проявлял обычной для жуликов суетливости, решилась пойти на контакт. В последнее время что-то никто не приезжает в Самолет с добрыми намерениями. Вон, утром какой-то грузовик по деревне проехал, побуксовал-побуксовал, и вроде куда-то пропал. Там тупик, ничего нет, и предположить страшно, куда испарился. А вообще сюда не заезжает даже автолавка. За продуктами приходится ходить в деревню Кельчино, за шесть километров. Расстояние приличное, а потому затовариваться приходится сразу не месяц. Хлеб и шаньги в Самолете пекут сами, в печи.

Александра Яковлевна добрая женщина, но когда живешь одна, хорошего не ждешь. Пока был жив муж, было легче. Четыре последних года - тяжело. Нынешнее население Самолета - три человеческих души. Два жилых дома из 14-ти. Двум другим душам легче, потому что они вместе.

Сама Иванова неместная, она вышла сюда замуж, но слышала она от стариков вот что. Якобы если смотреть на Самолет с высоты птичьего полета (уж не знаю, кто туда подымался), то деревня самолет - это как бы корпус самолета, деревенька Жбановка (там сейчас никто не живет) - кабина, а река Лыб, разделяющая деревни - крылья.

Фонтан “Дружба народов”

А вот Талгат Абдулович и Валентина Александровна Садеевы убеждены в том, что деревня так называться стала потому что когда-то, на заре советской власти, здесь случайно приземлился настоящий самолет, который явился для деревенских таким чудом, что они решили в честь этого прекрасного явления науки назвать свою деревню. Случилось это в 1923 году. Жаль, ушли из жизни старожилы, которые что-то помнили. А теперь правды-то и не сыскать.

В Самолете мы наблюдаем интернационал - в лучшем смысле этого слова. Иванова - удмуртка. Валентина Александровна - русская. Ее муж, которого в просторечии зовут Толиком, - татарин. Живут хорошо, не ссорятся, а деревенский колодец, обычное место встреч, впору назвать фонтаном “Дружба народов”.

Толика занесло в эдакую глушь можно сказать случайно. Сан он вырос в большом городе Казани, но романтика бросала парня во все концы Советского Союза. И в поезде однажды он познакомился с Валентиной. Думал пожить в Самолете полгодика, отдохнуть от суеты. И так поучилось, что на всю жизнь осел. Тоскует ли Толик по городу? Нисколько. Потому что некогда. В доме много скотины - корова, телята, овцы - земли много, нужно картошку вырастить и сохранить. Чтобы выжить. А вот Александра Яковлевна держит только лишь козу. Одна ни в поле ни в хлеву не воин.

Еще Садеевы работают в колхозе. Зимой сторожат летний лагерь (для коров) за 400 рублей в месяц на двоих. Летом пасут колхозное стадо за чуть большее содержание. На жизнь в сущности не жалуются, только вот жутковато жить и вдвоем. Времена-то лихие.

Три года назад был такой к примеру случай. Нагрянул в дом к Александре Яковлевне мужик (ее-то не было дома, сенокосила), взял в доме часы настенные, пряжу, обрезки мяса. И не то чтобы убежать - а в дом к Садеевым. Ворвался, припугнул хозяев (они аккурат были оба дома). И заставил Валентину варить мясо. Хозяев между тем держал “на кончике ножа”, заявив, что они будут его “рабами”. Ненадолго, на недельку. Столько он собирался прожить в Самолете. Вернулась с покоса Александра Яковлевна, обнаружила, что ограблена, но к Садеевым не пошла. Почуяла неладное. Дело было летом, тогда в Самолете дачница жила, у которой телефон стоял. В свое время скинулись и поставили один телефон на всю деревню. К тому же и Валентину злодей отпустил. За бражкой послал. Ну, позвонили. Милиция из Воткинска приехала быстро, взяли они этого бугая. После благодарили, ведь он в розыске числился, беспредельщик. Сказали, легко отделались.

Летчиков в Самолете отродясь не было (не считая того, что случайно согласно легенде приземлился), а вот налетчики, получается, захаживают...

Или недавно совсем: приехали какие-то типы якобы прививку делать. От птичьего гриппа. Сказали, что из райсобеса. Ну, пригрозил Толик, что позвонит в этот самый райсобес - они и смылись.

Когда этим утром через Самолет прогремел грузовик, местный интернационал привычно замер в ужасе. Потому-то Александра Яковлевна даже когда по воду выходит - прощается на всякий случай с родным домом.

Впрочем летом, если не врут самолетовцы, здесь благодать. И жизнь поживее, ведь дети и внуки заезжают. Но летом в Самолете мне побывать не довелось, а потому передаю лишь то, что видел.

...А еще в том же Воткинском районе Удмуртии есть деревня Двигатель. Уж не Самолет ли его потерял?

День табаня

“Табани” - праздник, “день табаня”. Он раз в год происходит, зимой. Летом, весной и осенью труды в поле и в хозяйстве, нет времени. Так всегда было. Самый любимый праздник удмуртов старого времени назывался Толсур. Он совпадал со временем зимнего солнцестояния и на него обычно назначали свадьбы, созывали гостей. Было много гуляний, веселья, ряженых. Завершался он обычно обрядом проводов всяких злых духов, “вожо келян”. Многое с той поры забыто, но не все. Точнее обряд сохранился, только в новой форме.

Праздник “Табани”, как и Толсур, далеко не грустен и не задумчив. День табаня - пир духа, великое веселье, с плясками, играми и песнями. Хотя называется он еще “табань сиён”, “поедание табаней”, здесь не только едой занимаются. На него собираются люди со всего района. Обычно это творческие коллективы, фольклорные группы из деревень. Каждый привозит с собой национальную еду, с пылу-жару. Даже спиртное - и то с пылу-жару ( о нем в конце). И всякий раз место сбора новое. Гостей каждый год принимает деревня-новичок. На сей раз очередь за Гавриловкой. По счастью сельских поселений в Воткинском районе много и по второму кругу пойдут нескоро.

Главное в Дне табаня - еда. Здесь надо понять характер удмуртского народа. Западный мир ценит худых и тщедушных женщин. Удмуртская невеста должна быть ядреной, дородной. Это показатель жизненной силы, трудолюбия, доброты и здоровья. А от чего зависит здоровье? Конечно от здоровой и сытной еды.

Праздничный стол буквально застилается различными блюдами как ковром. Может “русский стол” такой же, но ведь русских с удмуртами сближает не только единая территория, но и единый климат. Суровый, с затяжными зимами. Чем скрасить зиму? Праздником, конечно!

Главная гордость удмуртского народа - пельмени. Они вроде бы наряду с водкой и матрешкой русским национальным достоянием считаются. Но казус в том, что матрешка - японское изобретение, водка - арабское. А пельмень... он с удмуртского переводится как “мясо в хлебе”. То есть пельмень - удмурдская выдумка, заимствованная славянами, когда они колонизировали Урал. Не случайно пельмени в Сибири больше развиты, ведь, перевалив через Урал, русские захватили с собой самое лучшее.

Центр зимнего праздника все же не пельмень, а табань. И это не случайно. Ведь табань - очень сытное блюдо, приводящее к дородности. Утром поел табаней - и до вечера сыт. Внешне табань похож на русский блин, но это только внешне. Табани делаются на опаре, это жидкое неквашеное тесто. При его приготовлении используются лишь мука, простокваша, соль и сахарный песок. Тесто получается как бы с кислинкой. Табани - блюдо семейное, их выпекают помногу. Пекут обычно их (если не к празднику) в воскресенье, чтобы весь род собрался воедино.

Тесто выдерживают перед печью, чтобы было не тепло и не холодно. Хозяйка утром встает - и начинает печь. Естественно в печи. Обычно наливает тесто во всю сковороду, и сковород может быть несколько. Сковорода переносится специальным ухватом, который называется “таба-пуд”. В сущности табань и был бы обычным блином, однако я еще ничего не сказал про две “изюминки” табаня - начинку и соус (“зырет”).

Начинка просто вмешивается в тесто, причем она может быть разной. Это и грибы, и рыба, и мясо, и капуста, и тыква. Зырет делается из сметаны, молока, яйца, туда может добавляться и картошка, и грибы, и все что угодно. Зырет подается отдельно, туда табани макаются.

Здесь главное что: фантазия хозяйки. Можно сказать, табани - это творческая пища, и у двух женщин никогда не получится одинаковых табаней. Так же как разнятся способы приготовления табаней в разных деревнях. Бывают и такие женщины, у которых вообще ничего не получается. Но не бывает деревень, где их не пекут. И кстати девушка-удмуртка к сватовству обязательно печет табани. И по вкусу и качеству табаней сваты определяют, какой у нее характер. Жесткие - жена любить не будет мужа, мягкие, развалистые - ленивой будет, пережаренные - вредной окажется, сварливой.

К табаням подается питье: сюкась (квас), арьян (молоко, которое держали в теплом месте и потом взбивали до образования масла). Ну и посятэ. Специфический напиток, представляющий собой “гремучую смесь” из пшеничного самогона-первача и квасного сусла. Подается в ну, в о-о-очень горячем виде, как пунш. И здесь нужно соблюдать святое удмуртское правило застолья: никогда не надо допивать свою чарку до дна. Если допиваешь - значит не напился, и значит будут налавать и наливать. Пока не упадешь. А посятэ - коварный напиток.

И что главное в этом празднике: единение. Народ, люди, - собираются вместе и веселятся. Здесь нет места злобе. Ах, как жаль, что есть такие народы, которые так и научились собираться вместе и все прощать друг другу...

Староста “в кубе”

Село Бураново в осаде нефтяных и газовых олигархов. Окрестных холмы украшают свежепокрашеные вышки и качалки, давно ставшие частью пейзажа. Настолько давно, что, согласно преданию, Троицкую церковь в Буранове еще в 1947 году разобрали на кирпичи ни кто иной, как нефтяники. Из этого кирпича они построили в своих убогих времянках печи. Кто знал, что через два поколения обитатели этих убогих строений будут властителями умов и хозяевами жизни?.. Тогда бурановцы надеялись, что наконец они заживут. Глупые, видно, были, так как у нас земля разделена на поверхность, которая делает горбатым, и недра, которые делают по меньшей мере богатыми. Бурановцам досталась лишь поверхность.

В добавок к нефти в каких-то десяти километрах от Буранова проходит газопровод “Уренгой-Помары-Ужгород”. По нашим российским неписаным законам в Буранове природного газа как не было, так и нет. К чему проводить газ в нищее село, ежели на Западе, за тысячи километров, за него “отваливают” евро? Правда, в последние два года некое движение началось. А именно, к Буранову провели маленькую ветку, даже несколько домов подключили к вожделенному газу. И на том все заглохло, зато по республиканскому радио отрапортовали: “В Буранове газ есть!”

Галине Николаевне Коневой, старосте села, приходится бороться и с этой ложью. Так получилось, что Бурановская сельская администрация расположена в другом селе, Яган-Докье, там же колобродит и глава, а Галина Николаевна, или, как ее здесь называют, “Николаевна”, вынуждена представлять бурановскую власть в одиночку.

Сейчас население Буранова довольно большое - 800 человек. Есть школа, в которой учатся 138 детей, детский садик, больница, два магазина и почта. Есть отделение Госплемсовхоза “Имени 10-летия Удмурдской АССР”, которое хоть и работает, да зарплаты там, мягко говоря, мизерные. Мужики вынуждены искать заработков и лучшей доли в городе Ижевске, а то и дальше. В общем, тяжелое село, и, хотя оно гордится своей историей, и интеллигенции в нем живет много, пребывает оно в унизительном положении падчерицы.

Когда ломали церковь, бурили скважины, Николаевны в родном селе не было. Она работала воспитателем в дошкольном детском доме, вдали от родины. Вернулась она в Бураново в 64-м году и здесь работала тоже воспитателем - в детском саду. С малышами тетя Галя проработала всю свою жизнь и на пенсию ушла только в 60-летнем возрасте. Пенсионером она стала лишь номинальным, ведь, еще будучи воспитателем, Николаевна уже была старостой... “в кубе”! То есть, трижды старостой. Во-первых, деревенским старостой, во-вторых, церковным старостой, в третьих - старостой народного фольклорного коллектива при местном клубе. Коллектив знаменит тем, что перелагает на удмуртский лад песни… Виктора Цоя и Бориса Гребенщикова. Оказалось, такие хиты прошлых лет как “Звезда по имени Солнце” и “Город золотой” слишком даже понятны душе крестьянина! И по-удмуртски эти творения звучат очень даже трогательно. По крайней мере и свои, бурановцы, и жители других сел, куда приезжают на гастроли артистки из Буранова, всегда просят исполнить “хиты на все времена”.

Сельский староста Николаевна уже девятый год. Сначала ее избрали на четыре года, а потом уже не отпускали. Это только кажется, что у старосты только должность, и больше ничего. Если подходить с совестью, дел немало:

- ...Вся грязная работа на старосте. Где скандал какой - ко мне идут. Я “развожу” их. Кому-что надо: “Ой, Николаевна, мне дров не привозят... Ах, тетя Галя, сосед забор переносит!” На дрова список составляю. Кладбище, порядок захоронений - тоже на мне. И уборку кладбища каждую весну тоже я должна организовать, ведь за порядок ответ с меня. Мероприятия праздничные, юбилеи - все на мне. Но главное - чистота у домов...

Недавно старосту стали материально поощрять: раз в год выплачивают премию в сумме 700 рублей. Мелочь, а все ж приятно.

Сейчас Галина Николаевна занимается насущными проблемами деревни. Первая проблема: молодежь в Буранове все же есть, она хочет строиться, а средств на строительство нет. И много в селе “долгостроев”, это когда дом под крышу подведен, а вселиться в него нельзя, так как экономических сил на отделку не осталось. Вторая проблема с газом. О нем мечтают все, но газовики за дальнейшие работы “заламывают” такие деньги, что даже относительно зажиточные хватаются за сердца. Из этого вытекает третья, “вечная” проблема: дрова. Они не только дороги из-за удаленности леса (машина дров стоит 3 тысячи, а на зиму нужно полторы машины), но обременительны. Согласно установленному правилу хозяин должен в течение двух недель дрова разрубить и убрать их на свою усадьбу. А если хозяин - это одна старуха? Вот и приходится Николаевне помогать...

В сущности староста - “буфер” между властью и людьми. До власти далеко, а староста - вот он. Пусть от него ничего не зависит (что, если правда, лишь предрассудок, так староста - именно та самая вода, которая точит бюрократический камень), но именно он представляет собой лицо власти. Несколько раз Николаевна просила народ, чтобы ее освободили от обязанностей старосты. Народ не отпустил.

В деревне все на виду и люди знают, какая судьба была у этой женщины. Жизнь складывалась очень непросто. Замуж вышла рано (здесь так принято), и в 22 года уже была матерью двух детей. Когда носила в себе второго, от нее ушел муж. Дело в том, что Галина очень любила спорт, была перворазрядницей по лыжам, участвовала в художественной самодеятельности, да и вообще всегда была активным человеком. А муж, Владимир, хотел, чтобы она сидела дома и никуда не совалась. Конфликт разрастался и дорос до развода. Бросив юную жену, Владимир подался в неизвестность в поисках лучшей доли.

Вот, какими были "Бурановские бабушки"...

Галя Конева, давным-давно

А Галина всегда мечтала, что у нее будет не меньше трех детей. Деревня славится консерватизмом, и, когда Галина решила обзавестись третьим ребенком, как она сама говорит, “от хорошего человека, механизатора”, ее поведение, конечно, не одобрили. Тем не менее она родила третьего и в одиночку поднимала троих детей.

И детей своих Галина смогла вывести в люди. Старшая, Татьяна, в поселке Игра работает начальником отдела соцзащиты. Средний, Анатолий, - шофер, он живет здесь, в Буранове. Младший, Леонид, - предприниматель, он проживает в Ижевске. На троих у них восемь детей. Восемь внуков - самая большая радость для Николаевны, особенно когда они приезжают погостить.

С мужем Владимиром, с которым они когда-то развелись, вышла такая история. Он был еще дважды женат, от этих браков у него детей не было, и однажды он вернулся в Бураново. Он ползал перед Галиной Николаевной на коленях, просил прощения. Через тридцать лет после развода! И она его простила. Стали они жить вместе, но оказалось, что не семью себе хотел вернуть бывший муж, а... обеспечить уход за собой. Когда просил прощения, забыл сказать, что тяжело болен. После признался: “Я испугался, что прогонишь...” Семь лет Николаевна ухаживала за бывшим мужем, а похоронила его лишь в прошлом году.

А ведь, когда Владимир ее бросил, на Галину напали болячки, которые чуть ее в гроб не свели. С 72-го по 80-й годы она четырежды лежала на столе хирурга, и не с легкими болезнями, а с раком. Уже и место на кладбище себе присмотрела (после там мужа похоронила), так как вырезали врачи у нее и желчный пузырь, и матку...

Тем не менее эта мужественная женщина смогла победить страшную болезнь. После своей большой победы на ежегодно участвовала в спортивных соревнованиях, так как очень любила бегать на лыжах. В последний раз на дистанцию она выходила в 53 года. Могла бы и сейчас выйти, но нет спортивного интереса: есть такая возрастная категория “после 50-ти”, так в этой категории Николаевна вряд ли имеет теперь шанс победить. Ведь раньше она почти всегда брала призовые места.

Не забывает Николаевна и свой детский сад. Приходит туда на все праздники, помогает молодым воспитателям во всем, а на Новый Год по традиции наряжается Дедом Морозом.

Сейчас, когда она в очередной раз осталась одна, досуг ее заняли... куклы. Так как малышня всю жизнь были ее работой, она привыкла играть. Теперь эта игра обрела другое значение. Николаевна выискивает и выпрашивает старые куклы и наряжает их в национальный удмуртский костюм. Таких кукол Николаевна нарядила уже сотни, и, как правило, она их раздаривает. Посмотреть фольклор, представленный ансамблем, старостой которого является Николаевна, приезжают люди из дальних краев, и никто из них без кукол не уезжает. Эти куклы магические, называются “куяшь-кон”. Они болезни снимают и вообще вбирают в себя зло, которое причитается человеку.

Третье “старостство” началось у Николаевны, когда в селе открылся молитвенный дом. Помогала священнику, отцу Вячеславу, ремонтировать этот дом, устраивать благолепие. Недавно батюшка в деревне поменялся, отца Вячеслава перевели на другой приход, но Николаевна дружит с ним и с его матушкой, ездит с ними служить в другие деревни, поет на клиросе (она всегда любила духовное песнопение).

Свою активность Николаевна объясняет просто: “Если я не буду работать - я умру”. От коровы в хозяйстве она отказалась лишь два года назад - только из-за того, что бывший муж стал очень плохо себя чувствовать и ему нужно было уделять много внимания. Зато сейчас она держит двух коз. Из-за хозяйства летом даже куклами некогда заниматься. Жизнь Николаевны наполнена, она буквально кипит. А разве есть счастье большее, чем, период жизни, когда ты нужен людям?

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Республика Удмуртия.