Самый большой город

Из записных книжек Чехова:

“В памяти обывателей города Тима, Курской губ., хранится следующая, лестная для их самолюбия легенда.

Однажды какими-то судьбами нелёгкая занесла в г. Тим английского корреспондента. Попал он в него проездом.

- Это какой город? - спросил он возницу, въезжая на улицу.

- Тим! - отвечал возница, старательно лавируя между глубокими лужами и буераками.

Англичанин в ожидании, пока возница выберется из грязи, прикорнул к облучку и уснул. Проснувшись через час, он увидел большую грязную площадь с лавочками, свиньями и с пожарной каланчой.

- А это какой город? - спросил он.

- Ти... Тим! Да ну же, проклятая! - отвечал возница, соскакивая с телеги и помогая лошадёнке выбраться из ямы.

Корреспондент зевнул, закрыл глаза и опять уснул. Часа через два, разбуженный сильным толчком, он протёр глаза и увидел улицу с белыми домиками. Возница, стоя по колени в грязи, изо всех сил тянул лошадь за узду и бранился.

- А это какой город? - спросил англичанин, глядя на дома.

- Тим!

Остановившись немного погодя в гостинице, корреспондент сел и написал: “В России самый большой город не Москва и не Петербург, а Тим”.

А. Чехов

1886”

Конечно теперь в тимчанах гордости за сей анекдот не найдешь. Даже несмотря на то, что большинство улиц (по преимуществу в центре) асфальтированы. Впрочем в Тиму живы лужи, которые по преданию еще помнят Чехова и англичанина (ежели таковой действительно существовал). Здесь принято говорить не “в Тиме”, а “в Тиму”. Но, если “в Тиму” скажет иногородний, может и схлопотать - за то, что “под местного закосил”.

Меня научили: если я напился в стельку, иду по главной улице Курска и меня останавливают менты, я должен произнести заклинание: «Мужики, чё вы, я из Тиму…» Должны отпустить. Пока такого метода мне опробовать не удалось. Но шанс был. Из Тима я приехал в Курск изрядно накаченным, по русской традиции, пока ждал своего поезда, добавил пива… В общем, на вокзале менты ко мне подошли. И пожалели, отпустили восвояси! Хотя, никаких заклинаний я вроде и не говорил… Может, по запаху учуяли, что я «из Тиму»?..

Вообще тимчане - народ добродушный, спокойный и хлебосольный. Да и вообще Тим давно уже не уездный город, а поселок. Населения в Тиму чуть больше 4 тысяч, все друг друга знают, причем не по именам, а по кличкам, как и принято в русской деревне. Впрочем воспоминание о городском прошлом с шумными ярмарками, гимназиями и многочисленными церквами (которые разгромили во времена мировой войны, ибо Тим, стоящий на горе, был великолепной боевой позицией) живо в поговорке: “Есть три великих города: Рим, Ерусалим и Тим”.

Ну да, передвигаться по Тиму в момент, когда мне посчастливилось там побывать было затруднительно. Прокладывали новый водопровод, понакопали канав - и остановили “стройку века”. Теперь все это (а именно грязь) величественно расползается по улицам, как моровая язва. А тимчане ничего - быстро научились скакать через канавы и не возопиют. Ведь понимают, что и Тим, и Тимский район бедны. Из предприятий ничего кроме колхозов в районе нет, а крестьяне у нас кажется со времен вещего Олега только и делают, что гнут спины да горбатятся, делая вид, что верят очередным “национальным проектам” или каким-нибудь царским манифестам, декретам совнаркома да перестройкам.

Тим кстати и вправду широко раскинулся, вместе с пригородными селами - в особенности. Он одноэтажный по преимуществу, а зданий выше двух этажей в Тиму только два: трехэтажные школа и больница. Ввысь не растут по банальной причине: нужно построить новую водокачку, а на это нет средств. Так же как и на водопровод денег не хватило. Нынешний глава района Владимир Чевычелов заверил, что бедность Тима - вековая традиция, которая блюдется даже несмотря на то, что здесь черноземы полутораметровые. Но с другой ведь стороны чернозем - основная причина тимской грязи. Уж очень он въедливый, ничем не отмоешь, а если нога завязнет - не вытащишь!

Но, если говорить серьезно, Владимир Иванович заметил, что в бытность еще председателем колхоза в селе Барковка (а он именно из председателей попал во власть) закономерность такую он проследил: едва район немножко выкарабкается, как вдруг - бах! - очередной “подарок” от правящей элиты. То нацпроект какой-нибудь родится, то цены на зерно чуть не в три раза опустятся, то солярка перед страдой в цене взлетит. И получается на выходе, что на завидных черноземах из 17 хозяйств района с прибылью работают только 6.

Вот и поучилось, что маслозавод развалили, а какое сельское хозяйство без переработки? Но есть надежда. Некий предприниматель и политик Четвериков взялся строить в районе свинокомплекс. Если у него получится, подмога появится и у колхозов. Они тогда будут кормовую базу выращивать для хрюшек. Напрягает одно: в районе уже были “инвесторы” из Москвы, взялись поднимать колхозы в селах Погожее и Волобуевка. Кончилось прискорбно: колхозы были изничтожены напрочь. И скот зарезали, и землю забросили. Даже детский садик - и тот поразворочали. И картина печальная даже с юридической стороны: земли записаны на московскую фирму, а ее, фирмы, уже нету. Считай, хозяин земли - мертвая душа.

Чем сейчас живет Тим? А живет он так называемыми “мясниками”. Еще их называют “мясными королями”. Их “мясниковские” дома легко можно вычислить: они самые высокие и фешенебельные. Мясной бизнес стал уже тимским народным промыслом. Низшее звено промысла - крестьяне. Они выращивают бычков и поросят. Случается, даже в Тиму по десятку бычков держат и по дюжине поросят. Мясо скупают “мясники”, местные предприниматели. Они везут его в большие города, на мясокомбинаты. Навар имеют достаточный, ибо не только домов понастроили, но и крупнотоннажными грузовиками обзавелись. А ведь начинали-то “короли” с того, что в багажниках “Запорожцев” мясо возили. Если говорить о реалиях, то получается, что поголовье скота в районе и не сократилось вовсе. Разве только перекочевала скотинушка из разваленных ферм в частные хлева.

Ну и фермеры неплохо в Тиму живут. Хотя никто не помогает. Но и не мешают. Конечно животноводство фермеры забросили, но с зерновыми пока получается. Все за счет чего: приезжали как-то в Тим (наверное проверить, действительно ли он самый большой) немцы. И смотрят отчеты: у фермеров урожайность по 6 центнеров с гектара. И это на полутораметровых черноземах! Не поняли они умом Россию-то. Хотя тут не понимать надо, а кумекать! Если фермер укажет реальную урожайность в 40 центнеров, придется платить такие налоги, что впору утопиться в вековой тимской луже. Ведь не секрет, что у нас “налоговый рай” только для избранных. А мужика по любому задушат, даже если он американскую кличку “фермер” взял.

Пока еще дают жить, фермеры придумывают развлечения. Не так давно Тим прогремел на все отечество как... место посадки космических пришельцев. Вышел как-то фермер Леонов поутру в свое поле, а там... круги! Такие, которые в передачах про неизведанное показывают. Стебли пшеницы уложены аккуратно, в одном направлении. Круги ровненькие, центральный диаметром 18 метров, от него три луча, идущие к кругам поменьше. В центре большого круга частички некоего неизвестного металла. Конечно корреспонденты зачастили, фермеру - спокойному тимскому мужику - даже умудрились досадить. Нашелся мальчик, которого якобы “голубые человечки” катали на своей тарелке. А круги появлялись еще и еще. В довершение ко всему разноцветное свечение то тут то там тимчане начали по ночам наблюдать. В общем чисто космопорт!

Научные сотрудники Тимского музея меня заверили, что серьезно на все это инопланетное безобразие смотреть не надо. Нашлись юноши, которые признались, что решили они вот так - про помощи веревки и палки - поднять всеобщее настроение. Для прикола еще и олова наплавили. А мальчик-очевидец - известный шалопай и второгодник. Музейщикам виднее, ведь оба сотрудника - Виктор Ядыкин (директор) и Владимир Каракулов (хранитель) - по профессии учителя истории.

Важно для историков другое. Тим - пуп Земли. Реально. Ведь гора, на которой Тим так вольно разлегся, - самая высокая точка курской области. А еще Тим - одно из шести мест в мире, в котором на поверхность выходят окаменелости. Что не камень в Тиму - то отпечатки какой-нибудь реликтовой гадости типа моллюска или листа древнего растения. Сейчас историки озабочены поисками т.н. “каменного пня”, окаменевшего огромного дерева. Про него ходят легенды, многие видели этот природный феномен, но никто из очевидцев не может указать точно, где. Будто какая-то “каменная амнезия” на очевидцев нашла.

А еще Тим - “золотое дно”. В прямом смысле этого словосочетания. Геологи производили бурение и открыли, что на глубине около километра под Тимом золотое месторождение. Близок локоток, да не укусить: нужно шахты копать, а Тим-то тогда провалится! А изничтожать город (хоть и бывший), не менее прекрасный, чем Рим, не слишком-то хочется!

Главную часть музея, расположенного в бывшем лабазе, составляют деревянные скульптуры и прочие художественные поделки замечательного тимского оригинала Акиндима Петровича Демина. К сожалению он умер, а ведь очень хотелось бы познакомится с человеком, который изобрел и построил вертолет. Он даже один раз на своем “тимском НЛО” взлетел! Правда после того как приземлился на курятник, больше не решился отрываться от грешного чернозема... Одна из работ мастера - макет памятника Чехову. Как-никак, а все же великий писатель - пусть и через грязь – но прославил Тим. Как минимум, для тимчан прославил. В центре, в перке, много памятников. Два из них изображают Ленина, два посвящены воинам Второй Мировой (здесь, на Тимской горе были тяжелые бои и много наших солдат полегло за контроль за высотой). Один памятник - крест с распятием на месте изничтоженного Крестовоздвиженского собора. Крест подарил городу курянин Клыков. На сей момент это единственный тимский проект, доведенный до конца за последние полтора десятка лет. Может в парке место и для Чехова найдется? Где-нибудь у выкопанной под водопровод канавы. Или возле вековой лужи. Можно в качестве постамента использовать фундамент Дворца культуры; по известной причине и эта стройка остановилась, не пройдя и половины пути. Не случайно ведь макет работы Акиндима Демина предусматривает некое подобие шикарного мавзолея за весьма скромной статуей писателя. Впрочем мавзолей чем-то напоминает дом тимского “мясника” средней руки.

У тимских историков своя версия о причинах бед своей малой Родины. По их мнению и в района, и в уезде (при царе) не было еще настоящего хозяина. Возможно новый глава (Чевычелов недавно пришел) окажется таковым. Как утверждают историки, любимое занятие тимского народа - прогулки по старому кладбищу. Типа потосковать по несбывшимся надеждам. Там много могил былых тимчан, среди которых и купцы, и дворяне, и мастеровые. Пускай купцы были не крутые (первой гильдии вообще не имелось, а второй был лишь один), а дворяне все мелкопоместные, все же они были свои. Родные. Так вот. Ходят тимчане по кладбищу, выглядывают захоронения и непременно вопрошают: “Да щей-то тут-то лежить?” Пошли и мы по традиции на кладбище. И здесь, гуляя среди “отеческих гробов”, Виктор с Владимиром совершили замечательно для себя открытие. Они нашли надгробие (оно было сильно порушено, как видно от взрыва снаряда) замечательного российского героя ротмистра Лысенко. Того самого, который пленил руководителя польского восстания и национального героя польского народа Тадеуша Костюшко. Историки читали в старых книгах, что когда-то эта могила была городской достопримечательностью. Получилось, что и я внес скромную лепту в поднятие престижа пока еще скромного Тима. Если бы меня не повели на кладбище, может быть не нашли никогда...

...У Чехова я кстати нашел еще одно упоминание о Тиме, в повести “Степь”. Старик вспоминает родину: “...Сам я урожденный, может слыхал, из Тима, Курской губернии. Браты мои в мещане записались и в городе мастерством занимаются, а я мужик... Мужиком стался...”

Заметьте: у Чехова не «из Тиму», а «из Тима». Классик-то не до конца узнал фактуру!

Хотя… как глупы все эти распинания о букве! Суть, суть надо постигать. Так по сути абсолютно понятно вот, что: кто в Тиму останется, мастерством займется. Оторвешься от корней - мужиком станешься. Нормальным мужиком. Тут уж самому надо решать, какое из двух зол лучше.

Явленный

Борьба вокруг Явленного колодца продолжается и поныне. Есть те, кто во времена запретов всячески старался услужить чуду. Сохранятся товарищи, считающие Явленый всего лишь недоразумением. Ну и значительная часть - те, кто раньше ругал, а теперь превозносит. Таковых (что ж, мир так устроен...) большинство. Серость, как говорится, торжествует всегда.

Теперь и власть к Явленному лояльна. И не просто лояльна, а даже борется за благоустройство святыни. Глава местного - Успенского - сельсовета Николай Полянский недавно из одного экологического фонда выбил 25 тысяч рублей. На эти деньги поставили крест в пять метров высотой и оборудовали часовенку. В общем облагородили. На сельсовете и еще одна обязанность лежит: беречь источник от чрезмерно верующих. Дело в том, что в праздник Вознесения слишком много верующих на Явленный приходят и приезжают. А с некоторых пор священники служат там, воду святят. Так вот придут святые отцы на святое место - а колодец уже вычерпали до глины. Нетерпеливый у нас народ. Стыдоба... Вот и закрывает глава сельсовета колодец до времени на замок, чем вызывает сильные народные волнения. Приходится даже вступать в конфликты с несознательными гражданами. Побеждает обычно законность. Хотя крика не оберешься.

Глава рекомендовал пообщаться с одной удивительной женщиной, которая много десятилетий ухаживает за колодцем. Зовут ее Александра Алексеевна Шашкова. Она буквально фанатик Явленного, одно время (пока болезни не одолели), считай, жила на нем.

...Путь по селу приятных эмоций не приносил. Видно, что Успенка - глубинка во всех смыслах этого слова. Много брошенных домов, отсутствие асфальта, перекореженный магазин, на крыше которого остались только буквы “ПРО”. Тол ли “проклятие” буквы означают, то ли “процветание”, то ли “прозябание”... не ясно. По всей видимости третье, ибо только недавно колхоз здешний стал более-менее вставать на ноги. А до того в колхозе десять лет вообще не платили зарплату. Единственная радость в Успенке - школа. Она чистая и опрятная. Если бы не школа, вообще можно было бы поставить на селе крест. Не в смысле памятник, как на Явленном колодце, а в смысле перечеркнуть селение на карте. Впрочем сами успенцы пока перечеркиваться не собираются и надеются на лучшее. Здесь живут оптимисты, скотины помногу на частных подворьях держат, огороды у крестьян большие. В общем держатся за жизнь.

Селу уже больше 300 лет и раньше оно называлось Белым. Расположена Успенка при слиянии рек Белый колодезь и Тим. В народе сохранились воспоминания о барыне по фамилии Монтефель, или по-местному “Монтефельше”. Но основное население все же были не крепостные крестьяне, свободные люди. Потому-то наверное Белым село и назвали. Вообще в школе собран замечательный музей истории села. Жаль, про Явленный ничего в музее нет. Но и в школе направили все к той же Александре Алексеевне. Сказали, именно она - средоточие знаний таинственном явлении.

...По пути встретили странную пожилую женщину, ведущую целое стадо коз. Выяснилось, все - ее, а поголовье козье составляет у Алевтины Кузьминичны Марычевой аж 25 штук. Ну, не может она убивать животных! Вот и развелись... Кое что Алевтина Сергеевна рассказала о Явленном. Точнее пересказала слова своей матери, которая была 1897 года рождения. Точно никто не знает, когда это было, но вышло так. Там, в верховьях оврага Пупырного, мужики ночью пасли лошадей. И кто-то увидел на самом высоком бугре свет, будто огонь горит. Пошел он туда - и видит: в кромешной тьме световой круг, а нем вода стоит. А посередине стоит камень, вокруг которого “крест ходит”. Представьте себе: лежит камень, а вокруг него, как в цирковом фокусе, летает крест... И мало этого: икона лежит! Откуда? А в довершение ко всему вода сверху капает. Дождя нет - а здесь целый водный поток! И что удивительно, никаких родников рядом никогда не было и в помине. Сухое здесь место, безрадостное.

Ну, мужик сначала испугался и убежал. После пристыдился, вернулся - камня нет и света тоже. Но икона осталась. Отнес мужик икону утром в церковь. Священник, звали его о. Яков или попросту “Яшка”, - туда, вместе со своим псаломщиком. Увидел воду на бугре и сразу говорит: “Копать!” И скоро произошло первое чудо исцеления. У батюшки жена слепая была, а попила водички, прозрела. С тех пор список чудес только возрастал.

Вот только неясно, куда икона Явленная делась. Церковь разрушили, насадили в народе атеизм. Правда те, кто храм подрывал, почему-то быстро и странно погибли. Никто и не помнит даже теперь, как икона называлась. Впрочем почитался всегда один день, Вознесение, в который народу к Явленному стекалось особенно много (а теперь даже колодец на замок закрывают). Крестным ходом ходили, с иконой. С иконой дойдут до колодца, а хвост людской еще у церкви, хотя расстояние не меньше двух верст.

Однако сам Явленный колодец в середине прошлого века все же забросили. Ходить-ходили, а ухаживать - нет. Одна старушка правда в тот нерадостный период плетень сплела, стены колодца укрепила. Много лет Явленный в наряде из плетня служил, водой своей радовал. Нашлась еще одна бабушка, которая посадила возле Явленного дерево - чтобы колодец в голой степи можно было различить. А после появилась Шура, Александра Алексеевна. Она пешком пошла по деревням собирать деньги на то, чтобы колодец укрепить кольцами. Впрочем “козья благодетельница” Марычева (она и сама святой водой из Явленного вылечилась от тяжелой болезни) рассказала нечто нелицеприятное о Шуре. Якобы Шура обошла несколько районов, набрала много денег и купила... сыну машину. Сама Марычева машины не видела, но верит сплетне. Впрочем колодец Шура все же укрепила - железобетонными кольцами.

...Александра Алексеевна Шашкова живет с сыном Алексеем. Двое сыновей в городе, они нормальные. Алексей - “блаженный”, так и хочется сказать: “Алексий - Божий человек”. Он жертва русской дикой жизни; первый муж бил Шуру, когда она беременная была. Врачи сказали: “В чреве матерном был испуг, вот такой отпрыск и получился...” Где-то я слышал, что один дурачок деревню спасает... Александра Алексеевна, попросту Шура, недавно овдовела. Раньше Явленный они обустраивали с мужем, Алексеем Ивановичем. И еще мужики были, которые помогали. Работала Шура поваром в больнице, нянечкой, а теперь на пенсии. И всю она жизнь испытывала притеснения от “некоторых неразумных односельчан”.

Насчет того, что несколько районов она обошла, собирая деньги на Явленный - все вранье. Она ходила вместе с подругой Зиной только по соседним деревням (ну, и по своему селу). Перед этим Шура в сельсовет ходила, просить разрешения на сборы. Было это лет сорок назад, тогда тоже небогато жили, ей и сказали: “А, собирай, у нас все равно средств нет...” В те времена все же были люди порядочные во власти, которые несмотря на то, что строился коммунизм, уважали святое. Набрала тогда Шура 300 рублей. По тем временам хорошие деньги. За каждую копеечку может даже теперь отчитаться, потому как учет вела. Кто и сколько давал, записывала. Кольца ставили мужики местные, само собой, за магарыч. Специально водку для них Шура самую лучшую покупала, а не самогоном дарила. Худшей водки впрочем тогда не было.

Такие, которые нехорошо про Шуру говорят, - дети тех, кто раскулачивал более менее богатых. И сын у Шуры Алексей, и муж тоже Алексей. И отец был тоже Алексеем. Такая вот “Алешина” у нее судьба. С отцом вышло так. Его беднота ненавидела потому что у него было много пчел. Были еще коровы и лошадь. И отписал кто-то в соответствующий орган, что он - кулак и имеет частную мельницу. Хотя мельницы вовсе не было. Но на забрали отца в ГПУ, ибо началась война и отец пошел на фронт. В 41-м пришла похоронка. Погоревали, попривыкли, обо сами две оккупации и боевые действия пережили, а в 45-м, неожиданно, будто с того света - сразу две весточки. Из Гомеля, за подписью отца. Правда сильно замаранные черной цензурной краской. Из тех слов, что не были вычеркнуты, явствовало, что Алексей Иванович Сопов (так звали отца) в партизанах был, специальные задания выполнял. Что жив он, здоров, только ему сообщили, что семья родная якобы от него отказалась. И больше не было никаких вестей. То ли отец в тюрьме, то ли снова сгинул. Так Шура отца и не дождалась, а по селу слух пошел, что Алексей Иванович - враг народа. Оттого-то и напряженные отношения у Шуры с некоторыми земляками. Она до сих пор, будучи пожилым человеком, пишет в разные инстанции, пытается узнать правду об отце. Пока точно известно (из центрального военного архива отписали), что ни в погибших, ни в пропавших без вести Алексей Сопов не значится.

За Явленным колодцем Шура стала ухаживает с молодости, она считает, что в нем - частичка ее отца. Отец любил туда ходить, говорил, место благодатное. Сама, что интересно, чудес не видела, хотя некоторые имеют счастье наблюдать тот самый крест, который возле камня кружиться. Но эти люди из той когорты, которая особенной праведностью отличается. Шура в это верит свято. Вот одна из знакомых ей женщин, Марфа, видела вышеназванное чудо. У нее дочка утонула и Марфа дала зарок скоромное по понедельникам (в этот день девочка погибла) не есть. Вот и явился ей камень. Марфа говорила, он “небольшой, седой, как самородень (булыжник - Г.М.); лежит, а круг него крест маленький такой витает”.

Шура считает, что в ней самой святости маловато, чтобы чудеса для нее открылись. То, что она Явленным занималась, это лишь обязанность. Кому-то надо дело-то делать. А то, что село пустеет... Да, если далеко от центра, то в еще живых дворах по одной старухе живет. Пустыня... Может так получится, что людей в Успенке не станет - пропадет и Явленный колодец. Потому что источник возможно именно для людей появился. И сохраняется он благодаря человеческому старанию и вере людской. Не хотелось бы, чтобы сия гипотеза дожила до своего практического испытания.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Курская область.