Яранск

Хранимый чудотворцем

Случай из разряда “обычных” русских чудес: человека уже почти сотню лет нет на этом свете, а он молится за спасение города пред Господом. По крайней мере, в этом уверены абсолютное большинство жителей Яранска…

Яранск возвращает себе былой купеческий облик. Пройдешь по главным улицам – Маркса, Ленина, Кирова – глаза буквально разбегаются от многообразия торговых вывесок. Кажется, все первые (а то и вторые или третьи) этажи старинных домишек заполнены всевозможными магазинчиками, лавочками, салонами, бутиками… Не важно, что торгуют в них китайским ширпотребом. Главное – создается впечатление, что жизнь здесь кипит! Впечатление… На третий день пребывания в Яранске узнаешь всю подоплеку.

Оказывается, яранских торгашей чиновники изгнали с городского рынка, сказали: “Осваивайте территорию города!” Простые обыватели удивлены: “купцы” все жаловались, что концы едва-едва сводят. А прижали – “наскребли” денежек и купили недвижимость… В России не следует верить, когда кто-то плачет!

О небесном покровителе Яранска отце Матфее написано довольно много. Он оставил мир сей в 1927 году, и еще недавно живы были люди, знающие старца на коротке. Баннер с портретом старца висит в самом центре города. Считай, раскручивается целый культ Матфея. Даже возле часовни его имени на старом городском кладбище – и то творится маленький “бизнес”: продаются жития старца, тропари в его честь. Толпы “нищих и убогих” буквально осаждают паломников… Конечно, ничего плохого в этом нет. Матфей – великий чудотворец и пророк, святой заслужит того, чтобы его почитали.

Перед тем как рассказать о судьбе отца Матфея (как земной, так и посмертной), хочу отметить странный феномен. В эпоху, когда память о Матфее пытались истереть из совести народной, когда напрямую преследовались люди, поклоняющиеся святому, Яранск не бедствовал, а в чем-то даже процветал. В городе работали спиртзавод, мясокомбинат, пищекомбинат, громаднейший и современный элеватор (к которому была даже построена железнодорожная ветка длиной в сотню верст). Теперь, когда доброе имя батюшки Матфея наконец-то восстановлено и за почитание старца наконец-то перестали преследовать, наметился некоторый “крен”. А именно, вышеозначенные предприятия остановлены и близится их банкротство. Яранск – город трудолюбивый, здесь и еще имеются фабрики, а так же довольно большой завод (он называется “Мехзавод”). Но пострадали именно самые значимые предприятия, что повлекло значительный отток из Яранска молодежи. В общем-то город от катастрофы далек. Но во всем облике Яранска чувствуется какая-то напряженность…

Название города произошло от марийского “яра”: “хватит”. Какой-то “код” заложен в имени Яранска: может, и вправду некие силы должны сказать однажды горожанам: “Все, хватит!” Только неясно, чего именно должно “хватить”: то ли разброда и шатания, то ли вероятного взлета. Доподлинно известно, что Яранск – очень старое поселение; к примеру, здешняя Благовещенская церковь – древнейшее строение во всей Кировской области. Город достоин того, чтобы стать “туристической Меккой”, и наверняка таковой станет.

Жаль, с могилой старца вышла некоторая незадача. Все знают, что похоронено тело Матфея на старом городском кладбище. Только неизвестно точно, где оно лежит… История одновременно странная и страшная. И лучше все рассказать с самого начала.

В миру его звали Митрофан Кузьмич Швецов. Родился он в 1855 году в Вятке, в семье ремесленника. Еще в юности, ища духовного окормления, он познакомился с иеромонахом Стефаном, который подвизался в 6 верстах от Вятки близ села Филейки. Отец Стефан учил юношу сердечной умной молитве, рассудительности и покорности воле Божией. В 1890 году духовный отец и любимый наставник отца Матфея скончался. Идя стопами своего учителя, Митрофан Швецов поступил послушником в Филейский монастырь. В1897 году он был рукоположен в сан иеромонаха. К батюшке стали часто обращаться за советом и утешением, так как видели в нем духоносного старца, несмотря на его далеко не преклонный возраст. После десятилетнего послушания в Филейском монастыре отец Матфей был отправлен в новосозданный Пророчинский монастырь близ города Яранска в помощь его строителю иеромонаху Нилу. В новом монастыре отцу Матфею пришлось много трудиться. Помимо совершения ежедневных богослужений он исполнял обязанности келейника настоятеля обители: топил печи и следил за чистотой, он же нес послушание эконома и казначея монастыря. Смирение его было удивительно. Он всегда ходил опустив голову, не обращая внимание ни на что, погруженный в молитву. Никогда не допускал пустых разговоров, всегда носил самую простую монашескую одежду. Любил негромкое молитвенное пение и был воздержен в пище. Казалось, ничто в тихой провинции не предвещало бури, но старец предсказывал: “Грядет скорбь великая, но через нее очистится народ, переродится. На крови мучеников возрастет древо святости, от которого будут питаться многие и насытятся”.

Монастырь был своеобразный. Его создали на землях (местечко называлось “Заячье поле”), принадлежащих купчихе Анне Дмитриевне Беляевой. Пожилая вдова завещала монастырю свою землю, а в придачу – 2000 рублей золотом. Монастырь в благодарность за благотворительность получил имя Анны Пророчицы (в просторечии – Пророчинский). Настоятель монастыря, отец Нил скончался в 1902 году, и его преемником стал отец Геннадий. Нового главу обители ждала страшная судьба.

В 1919 году в монастырь приняли человека, представившегося белым офицером Петровым. Как и положено в русском православном монастыре, беглеца приняли. Но это был провокатор, подосланный ЧК. За “конттреволюцию” отец Геннадий был расстрелян. Большевиков еще разозлило то, что монахи успели припрятать сокровища монастырской ризницы. До сих пор ходят легенды о том, что они где-то запрятаны… Однако монахов пожалели – просто выгнали в чисто поле и сказали “убираться от греха подальше”. В монастырских постройках и в садах был создан совхоз “Имени Карла Маркса”. Немногим ранее такой же судьбе подвергся другой Яранский монастырь, женский Знаменский. В монастырском комплексе основан был сельскохозяйствннный техникум.

Отец Матфей переселился в деревню Ершово. Слава прозорливого старца приводила к нему многих людей, ищущих совета, утешения и духовной помощи. Старец мирно скончался 29 мая 1927 года. Легенда рассказывает, что гроб с телом покойного будто сам “несся” в Яранск, людям только оставалось за ним поспевать. Ходит по городу слух, что старец перед кончиной пророчествовал: “Откопаете меня через двадцать лет – тело нетленным будет…” Его могилка стала местом благочестивого паломничества тысяч людей.

Случаев чудесного исцеления от святой могилы предостаточно. Они даже записываются в соответствующую книгу. Случались и другие чудеса. Один старожил Яранска рассказал мне такой случай, произошедший с его родственницей. Еще до войны, в голодный год женщина пришла на могилку и взмолилась: “Батюшка, двое сыновей у меня, не прокормить мне двоих-то… Благослови, отче, одного в приют отправить…” И тут из тени кладбищенской возник старичок; сказал слово утешения, дал котомку с сухарями, и на прощание произнес: “Не отдавай, женщина. С ним доживать будешь…” Сыновья подросли. Случилась война – и один из сыновей погиб. Второй вернулся живым, и женщина, тяжело больная, доживала под опекай того ребенка, от которого хотела избавиться. Вообще каждый яранский житель может буквально закидать всякими историями про батюшку Матфея. Если верить хотя бы десятой части, святой Матфей вездесущ. Он будто пронизывает всю яранскую жизнь, благословляя своим участием все местные события и явления.

Только 27 ноября 1997 года состоялась канонизация отца Матфея в лике местночтимых святых Вятской епархии. Написана икона, составлено житие и акафист. А вот с “откапыванием” святого, то есть, с поднятием мощей, вышла промашка. Начать, конечно, надо с того, что никто пока что не собирается эксгумировать тело. А главное: в результате целенаправленной деятельности советской власти место захоронения совершенно потеряно. Вознесенскую кладбищенскую церковь, возле алтаря которой похоронили тело Матфея, много лет назад сравняли с землей, святое место пытались забетонировать… В общем, когда строили часовню, место выбрали “приблизительное”. Есть группа православных верующих, так и не признавших ни советскую власть, не “продавшихся большевикам”; они часовню не признают. Много лет непримиримые христиане почитали дерево, якобы выросшее на могиле. Дерево давно засохло, от него остался полусгнивший пень. Ему-то “непримирившиеся” ныне и поклоняются… В общем, нет согласия в православных людях. Сходятся все только в одном: святой чудотворец Матфей Яранский – истинный заступник города. Если батюшка не помогает, значит, люди мало молятся…

…Очень мне хотелось побывать в бывшем Пророчинском монастыре. Там теперь поселок, который называется весьма чудно: “местечко Опытное поле”. И радостно было узнать, что люди, которым судьба определила жить на развалинах святой обители, старательно хранят память о былом.

Аннинская церковь развалилась в 1945 году, 9 мая. Странное совпадение... хотя, местные знают: в церкви поселили сирот, привезенных из блокадного Ленинграда. Дети топили печи, отколупывая деревяшки от фундамента храма (он был деревянный). Вот, в к концу войны его и подточили… Зато от монастыря осталось довольно много зданий. Об этом мне рассказала директор “местечковой” музыкальной школы Наталья Николаевна Редозубова. Кстати и сама музыкальная школа расположена в бывших монастырских кельях.

Вторая после музыкальной школы нынешняя гордость местечка Опытное моле – Яранская метеостанция. В стареньком доме метеорологические наблюдения ведутся аж с 1832 года! В нескольких зданиях, некогда принадлежавших монастырю, до сих пор живут люди. Монахи строить умели: и теперь, через сотню лет, творения их рук способны дарить уют и тепло. В школьном дворе – две ухоженные могилки: отца Нила и отца Геннадия. За ними ухаживают учителя, весте с детьми. Теперь уже никто и не помнит, какой дурак распорядился поставить построить школу на монастырском кладбище… Две могилки сохранились чудом – и то лишь потому, что нашлись люди, даже в самые реакционные годы почитавшие святые места. Невдалеке – Святой колодец, когда-то выкопанный монахами. К сожалению, из него уже много лет не берут воду. Дело в том, что молодежь в свое время часовенку над колодцем приспособлено под… нужник. Говорят, там, в колодце, когда-то стояла серебряная решетка, обеззараживающая воду. Ее, естественно, украли…

Судьба бывшего монастыря, перешедшего в разряд “местечка”, сложна. После развала совхоза “Имени Карла Маркса” (а он не мог не развалиться, ибо совхозники, согнанные в монастырские кельи, быстро проели запасы своих предшественников) здесь пытались создать опытное хозяйство, в котором ставили опыты по адаптации зерновых к условиям Кировской области. Именно тогда поселок приобрел свое нынешнее название: “местечко Опытное поле”. Опыты не удались – и образован был колхоз “Путь Ленина”. Но и по этому пути к светлому будущему прийти не удалось. Ныне остатки полуразвалившегося колхоза приобрел фермер Александр Махов. Он из местных, “местечковых”; Александр назвал хозяйство “Восходом” и надеется, что жизнь в Опытном поле все же наладится. Что же – все может быть…

В Музыкальной школе (то есть, в бывших кельях) есть музей, рассказывающий о непростой истории Опытного поля. Вообще Музыкальная школа – подлинный духовный центр местечка. Больше половины детей Опытного поля учатся здесь, осваивая всевозможные музыкальные инструменты. Еще в музыкальной школе работают фольклорные коллективы: детский, “Забавушка”, и “Живая вода” в котором выступают взрослые. В “Живой воде” участвуют и колхозники, и работники метеостанции, и библиотекарь, и учителя. Можно с уверенностью сказать: творческие коллективы из Опытного поля представляют весь Яранск и Яранский район. Недавно, к примеру, достойно выступили на всероссийском фестивале – и музыкальная школа получила в награду новое фортепиано.

Семья Редозубовых по-своему удивительна. Мало того, что Наталья Николаевна – замечательный педагог и хороший музыкант. Ее муж Николай Витальевич – тоже музыкант, к тому же он - настройщик музыкальных инструментов. Его редкое искусство востребовано не только в городе, но и во всей области. Редозубовы вполне нашли бы себя, если бы переехали из Опытного поля куда-нибудь в более благоустроенное место. Но Редозубовы не хотят уезжать.

Дело вот, в чем. Когда-то вокруг монастыря существовало 48 деревень. Когда людей согнали в совхоз “Имени Карла Маркса”, деревни обезлюдели. Из 48 осталось теперь только 6 деревушек, да и те близки к гибели. Наталья Николаевна любит народные традиции; она уверена, что пока память о прошлом сохраняется, можно с уверенностью смотреть и в будущее. Опытно-польская музыкальная школа – последний форпост культуры. Не будет “форпоста” – вообще ничего не будет.

Музыкальную школу основал колхоз; тогда, в 80-е, он был силен. И Наталью Николаевну пригласил именно колхоз, как молодого специалиста. Здесь она познакомилась с будущим мужем, который работал в колхозе водителем. Колхоз приказал долго жить – а музыкальная школа жива!

…Вообще-то преподаватели музыкальной школы не сильно любят находиться на работе по вечерам. И дети частенько волнуются, когда слышат странные звуки – то из подвала, то с чердака… Они так и заявляют: “Мне страшно…” Учителя успокаивают: “Это, наверное, голуби по крыше ходят – оттого и звуки…” Хотя, в приведения верят в общем-то все. И вот, что заметили преподаватели: с тех пор как стали они ухаживать за могилами монахов, “беспокоить” их стали меньше. Может и впрямь есть некие силы, которые подспудно управляют нашей жизнью?

Я вот, что думаю про жителей Яранска и его пригорода Опытного поля. Можно, конечно, уповать на вероятную защиту со стороны своего небесного покровителя. Но ведь даже горние силы решительнее помогают тому, кто сам хочет творить благое дело!

Царские врата

Въехали супруги Кислицины в новую квартиру, в поселке “Элеватор” (на Элеваторе Дмитрий Александрович Кислицин трудился мельником). Глянули на голые стены, и Нина Викторовна приуныла: “Господи, Дима, а ведь у нас денег ни шиша не осталось, где мебель-то будем брать?..” Дмитрий Анатольевич уверенно заявил: “Нина, не дрейфь. Будут у нас здесь… царские палаты!..”

По профессии Дмитрий Александрович лесовод. Он и родился в глухом (но богатом и крепком) селе на Нижегородчине, где главным богатством считалась древесина. Правда, первоначально, после школы, выучился на агронома, но все же вернулся на “лесную” стезю. Рано женился, и, как водится у молодых, совершил ошибку. От первой жены сбежал – и по счастью во второй своей супруге нашел понимание. Можно сказать, живут Кислицины душа в душу. На двоих у них четверо детей. Все взрослые и вполне устроенные люди. Сын Кирилл – хороший врач, хирург. Дочь Евгения сейчас учится на эколога в Германии. Еще один сын Денис – менеджер, дочь Светлана – жена военного.

Никто из детей в городе Яранске не живет, молодежи в этом полусонном городке “ловить” нечего. Предприятия здесь закрываются, а на еще держащихся более-менее фабриках и заводах зарплаты нищенские. Дмитрий Александрович, после того как Элеватор остановил свои мощности (сейчас он на грани банкротства), пытался куда-нибудь устроиться. Но зарплаты кладут всего-то три тысячи, это же как плевок в душу! Так что Кислицин сейчас безработный, а на жизнь вынужден зарабатывать своим искусством. Но… разве вынужден? Ведь резьба по дереву, ручное изготовления декора для наружного украшения домов, мебели – старое увлечение мастера. Можно сказать, в зрелом возрасте хобби Кислицина стало его работой! Разве это не счастье художника?

Кислицин большую часть своего трудового пути работал лесничим. Охранял леса, высаживал молодую поросль. Когда лесничество сократили, вынужден был поступить на работу на Элеватор; стал обслуживать мельницу. Но и там (как уже говорилось) не заладилось.

Жена, Нина Викторовна, - коренная яранская уроженка. По наблюдению Дмитрия Александровича, местный народ, потомки “мещан” – трудный, меркантильный. И от всяких перемен в стране характер населения не меняется. Такова в сущности и Нина Викторовна: ей подавай домашний уют, благополучие. А о каком благополучии, “обывательском счастье” могла идти речь, ежели в семье не оставалось ни копейки, что бы облагородить недавно полученную квартиру? Ну, не перевозить же деревенские скамьи и столы их старенького частного дома на окраине Яранска (дома, в котором родилась и выросла и Нина Викторовна, и ее родители, и даже ее дедушка…)! Кислицин вспоминает:

- Это все Нина меня с панталыку сбила! Квартира пустая, и жена говорит: “Ты бы, Дим, хоть шкафчик над мойкой сделал, сушить посуду… а то ведь тарелки некуда класть!” А чего простой делать? Надо как-то, что ли, фантазию применить…

…Вообще-то резьбой Дима Кислицин увлекся еще в те времена, когда жил в глухом нижегородском селе Письменер. Когда он еще в школе учился случилось знаковое событие, перевернувшее всю его жизнь. Нескольких лучших учеников наградили поездкой в Северную столицу. Водили в Эрмитаж, в Русский музей, в Кунсткамеру. Но более всего мальчика из деревни потрясли не мировые шедевры. Он был буквально поражен… кроватью Екатерины Великой, которая была выставлена в музее Царского (тогда еще Красного) села. Дима уже тогда пробовал резать по дереву, а потому прежде всего мальчика “задевало” то, что он и сам худо-бедно умел делать. Дима недоумевал: “Неужто из простого дерева эдакую красоту возможно вырезать?..” Но после, когда учиться пошел на агронома, потом в лесу трудился, как-то не удавалось серьезно заняться резьбой. Слишком много насущных дел было, ежедневного рутинного труда… нужно было детей поднимать, на огороде трудиться (огород в семье Кислициных – целиком на плечах мужа)…

…После сушилки последовал шкаф над плитой. Потом – столы, полки… Дальше творческая фантазия мастера перекинулась на прихожую, на зал. Вместо банальной двери из прихожей в зал Кислицин сделал настоящие… “царские врата”. Как в храме! И даже – мастер в этом убежден – лучше, нежели в храмах! Дмитрий Александрович знает в этом толк, ибо некоторое время после того как остановился элеватор и Ксилицин остался без работы, он подрабатывал в храмах. Там он, конечно, приглядывался к ручной резьбе иконостасов. Конечно, неплохо умели резать старые мастера, но, ежели позолоту снять с их работ, смотреться будет не так и впечатляюще… Дмитрий Александрович стал задумываться: “Можно ли сделать так, чтобы резьба без позолоты смотрелась как живая?..”

Работая “при храме” Кислицин был жестоко разочарован. Он думал, там все свято, а оказалось, жизнь как жизнь. И при храме все те же зависть, ненависть, подлость… Но особенно Дмитрия Александровича раззадорил один эпизод. Батюшка, расхваливая как-то достоинства внутреннего убранства своего культового сооружения, воскликнул: “Иконостаса такой резьбы, в особенности, Царских врат, вы нигде не найдете!” Кислицин уже тогда вовсю резал - и видел все недостатки храмовой резьбы. И он задумал создать некое подобие иконостаса… в собственной квартире!

- …Ну, и “взяло” меня! Я ведь знаю, что по тонкости работы, по изяществу получается у меня похлеще церковного-то. Уже хотя бы потому, что все приходится делать поминиатюрнее. И еще: у меня свои узоры в голове “выкроились”, фантазия не давала покоя…

“Царские врата” в квартире Кислициных – символ пути в “новую жизнь”, в которой царствуют только любовь и вдохновение. Истинная муза художника – его супруга. А вот все мотивы и сюжеты для резьбы Дмитрий Александрович придумывает сам, предварительно рисуя эскизы. Всегда делает варианты и с ними идет к жене – за советом. Нина Викторовна по профессии обыкновенный бухгалтер, но она обладает отменным художественным вкусом.

Истинный шедевр мастера – “царская кровать”. Такая же, какую в Царском селе Дима Кислицин еще в детстве увидел, “екатерининская”. Тридцать пять лет он в душе этот замысел носил! Несколько лет супруги спали на простых, набитых соломой тюфяках. Работа над “царской кроватью” заняла три года. Теперь ни спят как царь с царицей!

- Все мне говорят: “Ты, наверное, на зоне сидел! Где еще так можно резьбе выучиться?..” Здешний “мещанский” народ думает, художествами можно только в тюрьме заниматься. Я отвечаю: “Нет, пока еще бог в тюрьму не привел. И так жизнь слишком коротка…” А идея у меня простая. Пусть в квартире будут царские аппратаменты. Не хуже, что б как у Катьки “Второй!” Конечно, жене трудно. Она как “цербер” с тряпкой ходит, все пыль вытирает. Много теперь в доме резной мебели, а она пыль как японский водоросль собирает. Ну, все: мебель сделал, стены украсил, теперь и за потолок потолок взяться…

Есть у мастера и обиды. Прослышали районные власти про мастера из поселка “Элеватор” и заказали ему “что-нибудь эдакое”, что бы отвезти “эдакое” на выставку в Киров – похвалиться, какие в Яранске народные умельцы живут. Три месяца мастер трудился над столиком под названием “Дракон” (там ножки в виде голов дракона). А чиновники за столиком так и не приехали…

Расстройства компенсирует тихая слава, которая по провинциальному городку расползлась весьма уверенно. Кислицин – человек без комплексов, у него нет “мании величия”. Просто в связи с тем что его “царские апартаменты” показали по телевизору, у Дмитрия Александровича возросло количество заказов. Конечно тонкая, изящная работа – недешевое удовольствие. Но есть ценители, готовые отдать за шедевры немалые деньги.

Между прочим, мастер Кислицин в совершенстве владеет и чеканкой, и ювелирным делом. Времени теперь больше. Раньше, когда на Элеваторе трудился, после восьмичасового дня вторую “смену” отрабатывал дома, за резьбой. До двух, а то и трех часов ночи корпел… Теперь уже можно посвятить себя резанию целиком. Ну, конечно, огородные дела много времени отнимают, но ведь и земля сельскому уроженцу – в удовольствие! А значит, мастер Кислицин наконец-то обрел жизненную гармонию.

Широкая душа

Вообще-то название села Кугушерга с марийского языка переводится как “широкая морда”. Если честно, ни одного “отъетого” лица я здесь не приметил. А, пообщавшись с жителями Кугушерги, я понял: здесь живут удивительные люди, с чистыми и открытыми душами…

Село надвое рассекает главная улица, когда-то названная неким оптимистом “Свободой”. Ныне это название звучит издевательски: в Кугушерге действительно все “свободны”, ибо сельскохозяйственное предприятие ликвидировано и разграблено, колхозные поля “благополучно” зарастают лесом, а сама жизнь как-то тревожно затаилась. Но не заглохла!

Да, Кугушерга испытала величайшую за свою пятисотлетнюю историю атаку - экономическую. Многие не выдюжили. Но ведь нашлись и такие, кто взялся за ум, собрал волю и силы в кулак! В селе все на виду. Гигантский, просто титанический храм Казанской Божьей Матери посередине села пустует. Пока что он забыт и заброшен. Но ведь он – немое напоминание того, что можно и на скудной земле жить достойно! Храм сто лет назад строили на крестьянские средства. Если на такое творение сподобились, значит, были доходы и с такой земли…

Возле храма – “тусовка” местных пьянчуг. Они оккупировали автобусную остановку, и надо сказать, стихийная распивочная не пустует. Оттуда, из-за “железного занавеса” остановочного павильона, постоянно слышатся нецензурная брань, дикий смех, ругань… Жизнь здесь бьет ключом! На остановке, пока ждал автобуса (собутыльники смотрели на меня враждебно, но задираться побаивались…) увидел обрывок местной газеты. В глаза бросилась заметка – да такая, что обрывок подобрал, разгладил, сохранил:

"Инопланетянка" Диана и ее родители

…Уроженка Кугушерги Диана Дечезаре стала чемпионкой мира по фитнесу. Чемпионка считает, что победы, мировая известность помогут ей в бизнесе: она планирует открыть фабрику спортивной одежды, для которой ее титул станет хорошей рекламой. В Кугушерге после чемпионата Диана появилась словно экзотическая птица или дама с другой планеты. Подарить маме внука в ближайшее время отказалась, "потому что американка, и все еще успеет". Побродила по окрестностям, любуясь тихой природой среднерусской полосы да и отбыла сначала в Москву, а потом домой, в Рио де Жанейро…

И впрямь, после дня, проведенного в старинном и не слишком счастливом селе, корреспонденция о гостье из Рио читается как сообщение о “втором пришествии”… Я уже знал, что Диана – не местная уроженка. Ее семья Стан (фамилия такая) переехала на Вятскую землю из Закарпатья. Правда, давненько. Жаль, не удалось пообщаться с родителями: они уехали на заработки в родную Украину. А “промысел” у Стан удивительный: они храмы расписывают фресками. Художники! Может, и до храма в Кугушерге очередь однажды дойдет…

Та семья, о которой я хочу рассказать, тоже из “приезжих”. Вообще хочу заметить, что так называемые “приезжие” – особая “каста” людей, неравнодушных к бытию человеческому вообще и к судьбе места, в которое их забросила судьба, в частности. Этот закон подтверждается многократно, почему-то “приезжие” обладают большей пассионарностью, жизненной энергией.

Приведу отрывок из сочинения сына моей героини, 12-летнего Болеслава Владзимирского (оно называется: “Родина – это место, где живет моя семья”): “Мой папа, Юрий Владимирович Владзимирский родился в городе Лысьва Пермской области. А мой дедушка, поляк по происхождению и папин отец Михаил Владзимирский, очень любил путешествовать. За это в семье его прозвали “цыган”. Ему постоянно хотелось куда-то ехать по необъятным просторам Советского Союза. Когда папе исполнилось пять лет, дедушка забрал всю семью и уехал в город Новочеркасск Ростовской области. А еще через пять лет, услышав призыв коммунистической партии – поехать на освоение Каршинской степи и движимый патриотическими чувствами, дедушка с семьей поехал в Узбекистан. И, когда моего деда спрашивали, где его родина, он всегда с улыбкой отвечал: “Моя Родина – Советский Союз!” Родители моей мамы, по воле судьбы, тоже приехали в Узбекистан, а до того они жили в Татарстане, в городке нефтяников Альметьевске. По комсомольской путевке мамины родители приехали на строительство железной дороги в город Карши. Там и родилась моя мама, Лилия Латыповна. В городе Карши мои родители провели детство и юность, там же они встретились и поженились. Мама всегда считала Узбекистан своей Родиной. Ведь Родина – это место, где ты живешь и чувствуешь себя нужным людям. Мои родители и не думали, что им когда-то придется уезжать. Но наступили трудные дни. Сотни людей собрались в дорогу, искать новую родину – Россию. Волею судьбы наша семья оказалась в селе Кугушерга. Здесь родился я…”

В прошлом году Лилия Владзимирская открыла в Кугушерге музей. Он – часть ее “бизнес-проекта”, который в сущности с “бизнесом” связан весьма условно. О каком в сущности “бизнесе” может идти речь в депрессивном регионе? Хватай вещи – да беги из села в теплые и благожелательные края! Ловушка вот, в чем: нет таких краев… Нигде человека не ждут – и не только в России, но и на планете! Нигде не обрадуются приезжему. Лилия давно поняла это. Когда семья Владзимирских приехала в Кугушергу, здесь все жило, все крутилось, что-то производилось. Но очень скоро “благополучный” рай превратился в саморазваливающуюся систему. Юрий успел поработать в колхозе водителем, но, когда там перестали платить зарплату, вовремя уволился.

Последним человеком, который пытался оттащить хозяйство от края пропасти, был местный уроженец по фамилии Севрюгин. Он уже был довольно успешным бизнесменом, и уверял, что хочет спасти село. Согласно преданию село аккурат основали братья Севрюгины; как достойному потомку не поучаствовать в миссии спасения? Но не спас, уехал из села, - стал еще более успешным бизнесменом. Правда, после попытки “спасения” колхоз обнищал просто до безобразия, хозяйство в пропасть таки свалилось, а капитал г-на Севрюгина на энную сумму приумножился. А последнего действительно толкового председателя колхозники сами “выперли” - еще раньше: народ посчитал, что не надо его “хомутать” (“толковый” шибко строго спрашивал с работников). После, через годик, люди сами пошли к “толковому” – просить, чтобы вернулся. Но Юрий Соловьев (так зовут “толкового”) ответил: “Два раза в одну реку не войдешь. Поздно, ребята, спохватились…”

Чем живет Кугушерга в данный момент: в школе осталось 32 ученика; сельская больница ликвидирована и на ее базе образован Дом престарелых. В селе прописан 481 человек, но живет гораздо меньше. Молодежь в Кугушерге только “числится”; на самом деле молодые пребывают на заработках – либо в больших городах, либо на Севере, на нефтеразработках. Те, кто не спился, конечно… На тех же заработках и Юрий Владзимирский; он работает “вахтами”: месяц в Ямало-Ненецком округе, на берегу Северного Ледовитого океана, месяц – дома.

Музей, который создала Лилия, конечно же, не об этом. Он – часть Великой Мечты директора Дома культуры. Мечта вкратце называется: Выживание. Как работника культуры Лилию пару лет назад послали на семинар в Киров, на котором специалисты рассказывали о развитии “сельского туризма”. Большинство из директоров сельских ДК восприняли семинар как возможность оторваться ненадолго от домашних трудов, огорода, скотины. Лилия, вернувшись домой, написала проект. Она прозондировала все потенциальные возможности региона.

Второй этаж школы давно пустует. Лилия хочет добиться того, чтобы его обустроили для приема туристов. Кроме великолепного (путь и сильно запущенного) храма в Кугушерге и округе есть на что поглядеть: лес, пруд, Святой родник, на котором по преданию нашли икону Николая Чудотворца. Возле деревни Кукмор есть лечебная белая глина. А рядом с деревушкой Николаевское стоит гора Каравай, на которой по преданию скрывались бандиты, совершавшие разбойные нападения на тракт. Рядом, на речке Мамокша, имеется глубоченный омут, в котором якобы разбойники утопили награбленное добро… Все это объединено в проект, названный: “Создание привлекательных условий для туризма”. В этом Лилия видит спасение…

Колхоз был богатый, Дом культуры отстроил немаленький. Конечно, по сравнению с гигантским храмом (а ДК и церковь стоят, считай, плечо к плечу) учреждение культуры выглядит малипусеньким. Пустующих помещений в ДК немного; часть из них Лилия и отделала под музей. Каждая музейная комната имеет свое название. Здесь можно увидеть и “Околицу”, и “Горницу”, и “Опочивальню”. На подходе “Светелка”; проблема в том, что в комнате, которая предназначена для “светелки”, несколько прогнившие полы. Кто собирал и обустраивал все это? Лилия вместе с мужем – когда Юрий от вахт отдыхал. У Владзимирских сложился уникальный семейный тандем: он – поляк, она – татарка. Лилия причисляет себя к правоверным мусульманкам, но не противилась, чтобы ее детей крестили. В семье вообще царит удивительная гармония, которая, можно сказать, выше каких-то там религиозных пут…

Дочь Владзимирских Ирина сейчас учится на дирижера хора, и возвращаться в деревню не намерена. Даже несмотря на то что мама старается заразить дочь оптимизмом… В Узбекистане Лилия работала учителем рисования, и очень свою работу любила. Любит ли она новую работу? Сложно сказать… Скорее, вынуждена любить. Кто не менял благоустроенную, счастливую жизнь на другую (возможно, такую же благоустроенную и благополучную) жизнь – не поймет. В сущности, какая разница, где с детишками возиться? Лилия и в Узбекистане получала несказанное удовольствие от занятий с детьми, и здесь… В Кугушерге создан детский коллектив “Берегиня”, где малышня и ребята постарше возрождают русские народные традиции. Например, восстановили старинный местный обряд “Мушиные похороны”. В дни “бабьего лета” в селе принято было “хоронить мух”, а вместе с ними – сплетни, наветы, злые мысли… Создала Лилия и взрослый песенный коллектив “Сударушка” - там тоже все на обычаях и традициях построено.

Нельзя сказать, что крестьянская жизнь в Кугушерге пала. Семья Владзимирских имеет большое личное хозяйство, Лилия с детьми много времени на огороде проводит. А есть такие семьи, которые развели настолько много скотины, что вся округа им завидует! Правда, таковых всего три семьи: Морозовы, Ковецкие и Соловьевы. Глава последнего частного хозяйства, Юрий Васильевич Соловьев, как раз тот самый “последний толковый председатель”, которого колхозники просто-напросто выгнали…

Есть такие бывшие председатели, которые, обидевшись на бывших подчиненных, уехали из родного селения и завели бизнес в городах. И не спрашивайте “бывшего”, откуда у него первый миллион! Соловьев не уехал, занялся крестьянством. Хозяйство Соловьевы ведут вдвоем: хозяин и жена, Алевтина Михайловна. В их личном хозяйстве 6 голов крупного рогатого скота, 5 поросят, 15 баранов. Не много. Но и не мало для пенсионеров. Юрий Михайлович еще и думает расширяться: он хочет взять побольше земли – выращивать зерновые. Тогда Соловьевы точно научатся жить “натуральным хозяйством” и вскоре ни от кого не будут зависеть.

Сейчас в Кугушерге происходит странное и трагичное событие: местные жители, бывшие колхозники продают свои земельные паи. Покупателем выступает некая столичная фирма. Поскольку крестьяне запуганы тем, что землю и без того заберут, а конкурентов у столичного скупщика нет, цена пая – 550 рублей. И продают! 12 гектар за пять бутылок водки! Соловьев людей не судит. Их жестоко обманывают последние 20 лет, а обманываться они рады. В свое время Юрия Васильевича народ отстранил от руководства, считая это разумным, – пусть и дальше своим умом живет. Юрий Васильевич давно уже залечил душевные раны и зла на односельчан не держит:

- Я проработал в хозяйстве одиннадцать лет. Самое основное, почему меня выгнали, - очень строго я спрашивал со специалистов. Потом они поняли, три делегации ко мне приходили: “Что хочешь делай – но только возьми нас под свое крыло!” Но что делать… Когда я был у руководства, была техника, были производственные помещения. Я тогда подготовил технику для безотвальной обработки земли, стал готовить мощности для переработки леса. Я вперед заглядывал… Но начинания мои не поддержали. Хотя года два назад в сохранившихся хозяйствах нашего района стали применять как раз безотвальную обработку земли. А сейчас никому ничего не надо. Ну, Лилия Латыповна еще “крутится”, старается хоть что-то придумать. Но никто не скажет человеку простому: как жить? Кто их агитирует паи за копейки продавать – завтра они ему в морду бить будут. А с другой стороны – зачем человеку земля, если ее обрабатывать-то нечем?..

Про себя Юрий Васильевич говорит просто: “Мы держимся, кредиты берем, землю пытаемся пахать потому что просто хотим жить. Тот, кто разуверился – сидит возле храма – вино пьет”. Дети Сольвьевых, как и все молодые, уехали в город. Давно уехали. Хотя, по словам Юрия Васильевича, просят родителей:

- “Вы отсюда не уезжайте, родина все же… куда же мы отдыхать-то будем ездить?..” Все отдыхают, отдыхают… Вот, был я как-то в Индии. Едешь, едешь, - там все в полях на буйволах пашут. Тракторишко-то редко где в поле попадается. Я гиду говорю: “Что это у вас все по старинке-то?” А он отвечает: “Ошибаетесь, у нас много крупных хозяйств, холдингов, и за ними – будущее…” Так же и у нас. Мелкий производитель уйдет. Его просто задушат. Мы здесь – последние “могикане”. Ну а, кто после нас придет – одному Богу известно…

…Действительно, трудно сказать, что ждет прекрасное село Кугушергу. Село – меленький кусочек большой России, полностью отражающий все проблемы современного российского общества. Но я убежден вот, в чем: пока живут и трудятся такие семьи как Владзимирские и Соловьевы, село будет жить. И Россия тоже будет стоять!

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Кировская область.