Святой город

Можно по разному относиться к религии и мистике. Но нельзя не уважать веру – уже хотя бы потому, что истинная вера действительно способна дарить чудеса. Но уж, когда концентрация чудес на квадратный метр зашкаливает всякие мыслимые пределы. Однако я хочу поговорить о другом: о чувстве «малой» Родины…

…Видный задонский историк (простите, не смею упоминать его имя всуе…) убедительно доказывал мне, что святой Тихон, ну, никак не мог бывать возле этого «поющего дуба». Демонстрировал мне карты XVIII века, по которым можно было разглядеть: дуб находился в те времена на огородах… Ну не мог же великий человек, когда шел в село Тюнино, пробираться задворками да через овраги!

Святитель действительно в Тюнино ходил часто, ибо место сие любил. В народе сложилась легенда о том, что Тихон любил в тени дуба передохнуть. Дубу на вид лет триста. Тихон жил в те времена, когда это дерево было тонким 50 летним «подростком».Опять же несостыковочки…

Ну, а что касается самого явления… историк привел слова одного авторитетного лица: «Эту бы старушку – да об этот дуб!» А люди между тем к дубу все идут и идут… Поменьше, нежели в монастырь, однако желуди с «поющего дуба» собирают старательно, и, видимо, прикладывают их ко всяким местам. Поскольку дуб находится в частном домовладении, паломники упрашивают хозяйку, чтобы та открыла калитку и позволила прикоснуться к «целебной» коре. Благо, хозяйка – женщина благожелательная. Ясное дело, что поклонение дереву – чистое язычество. Задонск, буквально застроенный храмами и монастырями, - и какой-то дуб… Вот ведь какие разновеликие величины на чашах весов!

…Аккуратно побеленный домик на улице Крупской знают все. Он находится между странной стелой, на которой начертано: «…оплот мира» (точно не ясно, что именно оплот, ибо первое слово удалено) и памятником… пенициллину, который установил задонский ветеринарный врач (поскольку этот лекарственный грибок спасло много жизней – в том числе и человеческих). Калитку мне открыла вовсе не бабушка (которую хотели «об этот дуб»), а молодая женщина. Гостеприимно провела в дом. Там я и увидел бабушку, Варвару Максимовну Полякову. А еще одну молодую женщину. Молодые – дочери Варвары Максимовны Елена и Ольга, они к маме погостить заехали.

Видно, что бабушка набожная, ибо в комнате иконы занимают две стены. Дочери даже обрадовались приходу журналиста, мотивировав свое благорасположение следующим аргументом: «Ой, маме уже восемьдесят четыре, она для корреспондентов такое насочиняет, что потом и читать стыдно! Лучше мы вам расскажем…» Начала Ольга:

- Я вам расскажу о том как я сама в первый раз поверила. Нас шестеро было у мамы с папой, а папа умер рано, в 1973 году. Она нас одна поднимала, и мы мамочки благодарны бесконечно. Когда мы маленькими были, к дубу бабушки разные приходили, молились у дуба, пели духовные песни. Особенно бабушка Марья выделялась, ее все звали «Молящая». Она обнимала дуб, целовала… а мы, дети, над ней смеялись. А как-то старший брат Николай вышел вечером в туалет, прибегает весь бледный, испуганный: «Там под дубом… поют!» Мы затихли, прислушались. Лично я ничего не услышала, а сестра Надя говорит: «Да, в дубе будто церковный хор поет… да красиво-то как!» Но это только так, прелюдия. Выросли мы, разъехались из родного дома. Сестра наша, Галя, в Мурманской области жила. Приехала она в отпуск погостить. Ну, отдохнула – пора и домой. И за три дня до отъезда из коры дуба потекла какая-то ароматная жидкость. И много так – прямо ручей! Мы сначала думали, заболел дуб, пытались лечить даже. Старухи на улице сказали: «Мироточит!» Проводили Галю – жидкость течь перестала. Ну, прошло несколько месяцев. И однажды мама говорит: «Что-то тревожно мне. Дуб гудит!» Прислушались: да, правда, какое-то нервное дрожание в стволе. Очень скоро пришло из Мурманска сообщение: Галя неудачно упала, разбилась – и скончалась. Произошло это в тот день, когда дуб загудел. А на следующий день в том месте, откуда жидкость текла, открылся глубокий шрам… И вот мы на сорок дней собрались в отчем доме. Сидим за столом, поминаем Галю. Я выхожу во двор, вижу: опять жидкость течет – именно из шрама! Благоухает. Вот тогда-то я и поверила. Хотя, может быть, это и совпадение…

Елена, как видно, молчунья, выслушав повествование сестры, заметила кратко: «А меня дуб наделил интуицией. Я чувствую, что будет…» Меня сначала подмывало спросить у Елены а что будет со мной? Потом все же сообразил: это ж какой ужас – узнать свое будущее! А вдруг оно безрадостное?.. В общем, я не отреагировал на реплику Елены.

Немного о внешности «поющего дуба». Он как бы является частью дома, ибо к дубу пристроено крыльцо. Дерево прямое, и, судя по тому, как жадно его ветви устремляются ввысь, простоит еще не один век. Не берусь судить о возрасте дерева, однако я видел дубы намного мощнее. Правда, более древние дубы обычно испещрены дуплами, да и ветви старых дубов склоняются к земле. В этом дубе ничего никуда не склоняется. Он полон сил. Разве только кора от земли и до высоты человеческого роста сильно повреждена. Если провести гипотетическую линию между Богородицким монастырем и селом Тюнино, дуб аккурат будет на ней. Рядом, на той же улице, стоит величественный Троицкий храм. Позже очень я хотел священника спросить о дубе и об отношении Церкви к нему. Обрадовался, увидев на заборе надпись: «Храм открыт». Однако, к сожалению, на двери храма увидел тяжеленный замок…

…Дальше рассказывать начала уже сама хозяйка. Дочери, когда Варвара Максимовна повествовала, посматривали на нее строго и не слишком одобрительно. Но почти не встревали. Итак, подлинная, а не мифическая история «поющего дуба» начинается в 1961 году, когда семья Поляковых получила участок для строительства дома. Он был сплошь в деревьях, преимущественно в дубах; местные говорили, это бывшая помещичья усадьба. Поляковы были выходцами из деревни, и очень обрадовались, что удалось осесть в городе. Землю для Поляковых «отрезали» от участка, принадлежавшего четырем сестрам Примогеновым, дочерям помещика. Они, стественно, в то время уже пожилыми были; еще с дореволюционного времени работали они учительницами, а одна из них, поговаривали, была секретарем самого Ленина.

Жили сестры в скромной хатке в глубине парка. Когда сюда пришла бригада пильщиков, сестры смотрели на мужиков с некоторым недоумением и довольно злорадно. Сначала работа шла споро. Но, когда очередь дошла до ЭТОГО дуба, случилась странная заминка. Пильщики в один голос заявили: «Не будем больше пилить. Дуб этот… церковные песни поет!» Несколько раз они пробовали подступиться к древнему растению – и всякий раз в паническом ужасе убегали. Случилось непредвиденное для того времени событие: дуб был взят под государственную охрану как «памятник природы». На дворе стояли хрущевские времена, когда вера преследовалась с особой жестокостью. И, несмотря на это, «церковный дуб» официально поставили под охрану! Поскольку участок был небольшой, Поляковы просто вынуждены были строить дом так, чтобы дуб оставался как бы частью строения. Тут и старушки стали приходить, рассказывать про «Тихона-угодника», про деяния батюшкины, про то, что этот парк был его излюбленным местом отдыха…

Варвара Максимовна много раз слышала это удивительное пение: ощущение, что внутри дуба хор православный живет, а еще чтец Писание читает. Ну, будто служба в храме идет! А муж Варвары Максимовны, Петр Романович, уверял, что как-то в два часов ночи видел, как под дубом стояла женщина с распущенными волосами. Да, в общем-то, всякое здесь бывает. Дуб часто вдруг начинает трястись. Или гудеть. Но поет, если по правде говорить, редко.

Дуб растет – и однажды на начал «распирать» дом, ведь дерево является одной из его опор. Сын Варвары Максимовны Николай однажды все же решился «памятник природы» погубить. Он рассудил: если стесать на уровне земли кору – дерево рано или поздно засохнет. Упорный он мужик, Коля: трое суток он тупо боролся с дубом: рубанет – топор отскакивает как боксерская перчатка от «груши». Переведет дух – снова рубить! На четвертый день сдался: «Все, не могу больше с НИМ воевать! Замучил меня, с…»

Мне стало любопытно: а какова судьбы Николая? Ведь на святое покушался… И бабушка, и дочери меня заверили: «Жив и в добром здравии! Наш дуб не наказывает. Он только помогает…» Об отношении к дубу священников мне все же удалось узнать. Правда, с «противостоящей» стороны. Варвара Максимовна призналась, что священники приходят в ее дом часто. Даже монахи заходят. Придут, посидят, вопросы позадают. Самый частый вопрос: «Как это он может быть святым?» На это Варвара Максимовна обычно отвечает: «А у меня иконы-то тоже деревянные…» Убийственный аргумент малообразованной женщины. Несколько раз Варваре Максимовне предлагали в монахини уйти. Условие одно: пусть она дом отдаст. Дочери логично рассуждают: «Если Церковь против языческого поклонения деревьям, зачем они дом с дубом прибрать хотят?..»

О современном Задонске вроде бы рассказывать легко: город возрождается как святыня Русского православия, множатся золотые купола, растет число паломников, приезжающих поклониться святителю Тихону-угоднику. Однако, все ли так просто?..

Я бы сравнил Задонск с местечком Выша, что на Рязанщине. У истоков двух селений стояли сильные духовные лидеры: Тихон и Феофан. При советах оба монастыря – Задонский и Вышинский осквернили. В первом сделали консервно-овощесушильный завод. Во втором – психиатрическую больницу. Сменилась власть и Церкви начали возвращать нагло отобранное. Так вот: для психов в Выше, чтобы освободить монастырь, построили новую больницу. Для рабочих завода в Задонске новый завод не построили. Не думайте, что я иронизирую! Психиатрическая больница обеспечивает всю округу рабочими местами! Куда бы делись санитары и нянечки, если бы о них не подумали власти?

Вслед за падением консервного завода в Задонске пришла очередь падения сельского хозяйства. Для завода выращивали овощи и фрукты прилегающие к городу колхозы. Не для кого стало выращивать, вот зубы на полку и положили. Не подумал никто о том, что бывших консерводелателей и овощесушителей работой обеспечить надо. Теперь в городе только хлебозавод работает, да «присутственные места» (то бишь, всякие конторы, набитые чиновниками). Но в этом и плюс: если производства нет – нечему падать из-за каких-то там кризисов!

Город несмотря ни на что приобретает славу «донского Иерусалима». Здесь много золтого, блескучего… Даже Ленина на центральной площади (она называется Торговой) выкрасили почему-то золотистой краской! Как туркмен-баши какого-то… А между тем прилегающие к монастырю кварталы сплошь почти заселены духовными лицами. Люди в подрясниках здесь встречаются почаще, нежели люди без оных. И это прекрасно! Только задумываешься: кто же тогда работает-то, национальное достояние производит? Хотя, если судить строго, «духовная энергия» - тоже в своем роде народное богатство. Вот здесь я хотел бы рассказать об одной интересной организации, которая действует в Задонске: спортивно-патриотическом клубе «Родина».

…Мы беседовали с Виктором Ефимовичем Богдановым, основателем и руководителем клуба, в спортивной школе. Он человек простой, пафосно не расхваливает свое детище. Говорит – что думает. Если верить Виктору Ефимовичу, все началось в «горбачевские» времена, точнее, в эпоху борьбы за трезвость. Тогда еще могущественная коммунистическая партия поставила задачу: население должно быть вовлечено в регулярные занятия физкультурой. Спортсмены города в райкоме собрались и стали думать: что делать? Все было не заоргонизованно, неформально. Они и сами думали: как мужиков от пьянки отвлечь?

Для начала решили собрать «группу здоровья». Но ведь Виктор Ефимович – тренер по самбо и дзю-до, простое оздоровление не для его натуры. Организовали секцию борьбы. Вначале потянулись в нее мужики среднего возраста - из тех, кто не любит дома диван пролеживать. После мужики привели своих детей. Это уже получалось семейное увлечение. А какая спортивная семья без походов, без совместных соревнований?

Богданов хотел затеять довольно крепкую школу борьбы. Загвоздка вот, в чем… Задонск – городок крошечный, в нем не наберется и десяти тысяч жителей. Серьезный спортсмен – не только тот, кто выносит повышенную нагрузку. Спортсмен еще и одаренным должен быть, чтобы борьба была для него смыслом жизни. Такие парни в Задонске есть. Но их очень и очень мало. Пришлось искать «золотую середину». Таковая нашлась в виде спортивно-патриотического клуба - такого сообщества людей разных возрастов, в котором каждому интересно. Так и возникла «Родина».

Для взрослых «Родина» - способ общения. Для юношей – вернейшее средство подготовки к службе в армии. Для маленьких детишек – школа выживания, возможность научиться постоять за себя. В основе все равно остаются самбо и дзю-до, однако боевые искусства перемежаются со спортивными лагерями, с походами. В походах собирается своеобразное братство. Например, активно в них участвует майор отдела борьбы с организованной преступностью Сергей Некрасов. Часто с ним идет его отец Юрий Ефимович 1932 года рождения. Несмотря на свой солидный возраст, он бегает, плавает, любит повозиться с детьми. Не поучать ворчливо, а наравне с молодежью переносить трудности! Таков и его ровесник Виктор Васильевич Морозов. Богданов признается:

- Мы выполняем ту работу, которую в сущности должны делать семьи. Чего скрывать: мир меняется. Все меньше и меньше здоровых детей, а взрослые мужики вымирают. Много в нашем клубе детей, у которых нет ни деда, ни отца. Ребенок приходит на тренировку и вращается в здоровой среде, среди оптимистов и жизнелюбов. Идем в лыжный поход, какой-нибудь мальчик ныть начинает на подъеме. Я на Виктора Васильевича показываю: «Смотри, дедушке за семьдесят, а он не плачет, идет…» Или вот сидим вечером у костра, три поколения, и рассказываем байки из жизни. Кто-то с матком, кто-то с философией. Дети внимают, впитывают…А ведь с нами интересные люди ходят – они и войну видели, и много чего еще. Мы ведь не просто к службе в армии готовим. Мы жизни учим! Основа, конечно, - физическое воспитание. Дальше мы нарабатываем опыт жизни в полевых условиях. Ну, а главное событие для нас – марш-бросок…

Их несколько в году, и как правило они приурочиваются к патриотическому празднику: дню Победы, Дню защитника отечества. Марш-бросок – это 40 а то и больше километров напрямую. И все равно, какая погода, ведь идут только добровольцы. Маршруты придумываются не «абы как»; они пролегают через братские могилы, а заканчиваются обычно на каком-то знаковом месте, связанном с воинской славой. К маршу надо готовиться, тренироваться месяца два, «накопить адреналина». Ведь идти придется без остановки, без мамочек и тетушек. В летнее время маршруты подлиннее, до 100 километров. Доходят задонские борцы-патриоты даже до Ломигор, знаковой высоты, на которой наших воинов полегло несколько тысяч. Там землю копнешь – гильзы да осколки сыплются. Богданов особо отмечает еще один момент:

- Походы – походами, но никто не отменял труд. Есть у нас «герои спорта», которые трудиться не хотят, а таких мы не уважаем. Трудовые дела мы начали с того, что очистили пруды за больницей, целый каскад. Любят у нас говорить: «Родина, отечество…» А что это такое, и как сделать так, чтобы ребенок Отечество любил? А ты сделай его красивым! Эти пруды за больницей были самым что ни на есть гадюшником, туда десятилетиями мусор сбрасывали, и никто не хотел браться за гадкую работу, чтобы мусор убрать. Мы – пошли. Вытаскивали гнилье, дошлых собак, животных, По колено в дерьме стояли – не один десяток «Камазов» вывезли! И ребята были горды. Наша «трудовая армия» в сущности готова выполнить любую работу. Сейчас очищаем устье реки Тешевки, она как раз под стенами монастыря протекает. В этом нам город помогает. А вот с монастырем у нас контакта не получилось. Мы вообще-то детям на первых же тренировках объясняем: «Ты надел крестик – понимай, для чего…» Пытались много раз батюшку пригласить, чтобы напутствовал перед началом учебного года. Пока не получилось. На последний день Победы пытались мы освятить наш марш-бросок. Связались с монастырем, а они: «Ну, приводите своих детей…» Мы привели, сто человек. Вы не представляете, какая это сложная работа – такую ораву организовать! Охранник у ворот монастыря на нас будто сверху вниз посмотрел – и сквозь зубы процедил: «Ну, ладно, пройдите…» Мы поклонились мощам святого Тихона, нам из алтаря свечки вынесли… и все. Ни слова не сказали!..

Может, и обида играет в руководителе «Родины»… Я, конечно, Богданова не буду судить, как не буду оценивать насельников монастыря. Сам я во время пребывания в Задонске в монастыре бывал каждый день. Однажды был свидетелем урагана, который снес крышу с одного из монастырских корпусов. Поражала слаженность действий монахов, самоотверженно пытающихся удержать болтающееся как порванный парус кровельное железо. Монастырь еще в стадии возрождения, стройки. И чем-то святая обитель похожа на вылезший из грязного чернозема прекрасный цветок. Несколько поколений выросло, зная, что центр города – консервный завод. Оказалось, завод всего лишь временно занимал один из знаменитейших монастырей России.

Да, пока в одном маленьким Задонске сосуществуют два мира – «горний» и «земной». Оба друг к другу относятся несколько напряженно. Да-а-а-а… а какой из них, собственно, – «горний»? Ведь и священники, и основатели клуба «Родина» одинаково апеллируют к светлой стороне жизни, к высокому, доброму и вечному. Вот ведь дилемма… Или я сгущаю краски? Хотя никто не будет отрицать, что и малая, и большая Родина многогранны, и даже рыскать не нужно, чтобы найти положительные грани! Хотя, у каждого свое представление об Отечестве. Для кого-то это – дуб, растущий на пороге дома. У Богданова (обратите внимание на смысл фамилии!) понятие об Отечестве своеобразное:

- Это то, что ты любишь ,благоустраиваешь и защищаешь. Благообразь территорию, на которой живешь, будь порядочным. А дальше сам решай, что защищать! Но возле своего дома не гадь…

Задонск в понимании Гргорьева, здесь родившегося и выросшего, - купеческо-мещанский городок, в котором живут люди, привыкшие к полусонному состоянию. Копаются людишки в своих огородах, выращивают свои знаменитые задонские огурцы. Старая, добрая деревня, в которой любая старушка выдаст тебе «досье» на любого, кто будет случайно мимо проходить. И ведь смогли же Григорьев с соратниками этот сонный «огуречно-мещанский» мирок хоть как-то раскачать!

Каменские волшебники

Учительская династия Пресняковых, проживающая в селе Каменка, не просто всей душой болеет за возрождение своей малой Родины. Однажды Пресняковы в прямом смысле спасли Каменку от гибели!

…В Каменке есть достопримечательность, которую многие знатоки относят к красивейшим местам России. Называется оно «Донскими беседами», и представляет собой группу живописных скал, выразительно нависающих над Доном. На одной из них 300 лет назад пировал царь Петр Великий. Неизвестно, на какой именно скале, возможно, на самой знаменитой, которую называют «Скалой Любви». Она ровная сверху, как стол, а в середине ее находится углубление. Поговаривают, в языческие времена здесь устраивались обряды жертвоприношения.

Существует поверье, что пребывание на скале в случае исполнения некоего тайного обряда помогает вернуть любимого, либо восстанавливает «эротическую» энергию. Я лично в эту чертовщину не верю, да и вообще стараюсь не связываться с темными и непонятными силами. Меня сюда вел чисто познавательный интерес, хотелось все же увидеть легендарное место.

«Донские беседы» действительно прекрасны: отсюда, с верхотуры открывается завораживающий вид на долину Дона, на село Нижнее Казачье, на кажущиеся бесконечными сосновые боры… Жаль только, чтобы проникнуть на скалы, нужно унизиться и совершить почти что партизанский рейд. Дело в том, что уникальный природный памятник однажды превратили в… сверхсекретный объект.

История слишком даже типична для нашего времени и во многом позорна. В середине 90-х голов прошлого века несколько десятков гектар огородили высоченным глухим забором, внутри которого закипела деятельность по строительству шикарных коттеджей. Население не информировали, что происходит на заповедной территории, однако в народе объект еще на этапе заборостроительства окрестили «коржаковскими дачами». И на самом деле - за государственные (!) деньги строили секретную базу отдыха для Службы охраны президента. Однажды главного охранника президента Ельцина г-на Коржакова сняли. Вроде бы, какая разница, кто там начальник? У России – свой путь. У нас многие проекты – всего лишь капризы начальства. В общем, после отставки генерала стройка встала. И уже больше десяти лет не возобновляется. Получается, база отдыхе нужна была только г-ну Коржакову? Недострой, огороженный глухим забором, выставляли на аукцион. Ни одного покупателя не нашлось! Кому охота связываться со спецслужбами? Они ведь придут – и запросто отберут! Таковы особенности нашей капиталистически-феодальной системы.

«Партизанскими тропами» вела меня дочь моих героев, София Небабина. София Юрьевна, несмотря на свою молодость, уже мама двух детей, 7-летнего Семена и 5-летнего Дмитрия. Работает она в Каменской школе, преподает математику. Еще София Юрьевна – спикер районного парламента, уникальной общественной организации, призванной помочь сельской молодежи Задонского района.

Поговорить о парламенте у нас время было, ибо расстояния в Каменке внушительные. Пока пробирались по обрывистым берегам, то карабкаясь на кручи, то спускаясь к Дону, узнал я немало. В селах, да и в городке Задонске много студентов, молодежи, еще ищущей себя в жизни. И как-то трудно в этой жизни, если человек один. София молода и о комсомоле только понаслышке знает. Тем не менее она считает, что молодежный парламент все равно лучше комсомола. Ей родители рассказывали, что в комсомольскую организацию вступали «для порядка», и было много формальных мероприятий. Здесь же – никакой карьеры, а только реальное дело. Члены молодежного парламента, как правило люди с активной жизненной позицией, участвуют в сессиях районного совета депутатов, обсуждают реальный бюджет. И соответственно защищают интересы молодых. Ну, например: студент приехал домой на каникулы и хочет подработать. В связи с кризисом даже временных рабочих мест маловато; так вот молодежный парламент помогает эти места «пробивать». С агрофирмами заключаются договора о приеме сезонных работников, берут молодых для благоустройства территории и сельские администрации.

Муж Софии, Алексей, - сугубый крестьянин. У семьи несколько гектар земли, на которой Небабины выращивают картошку. Много, десятки тонн! В прошлом году, правда, Алексей картофелеводство сократил, на пару с другом купил пилораму; они распиливают лес по заказам крупных организаций. Правда и по этому бизнесу кризис ударил тоже; число покупателей древесины заметно сократилось. Был в Каменке колхоз, однако он обанкротился. Большинство каменцев продали свои земельные паи крупной агрофирме с красивым названием «Аврора». А молодежь старается искать работу на стороне, уезжает в города. Брат Софии, Марат, устроился в городе Ельце в фирму, обслуживающую импортные комбайны.

Побывали мы, кстати, и в другой достопримечательности Каменки, расположенной на противоположном от «Донских бесед» конце села. В народе его называют «Сафари». В поле, разгороженном вольерами, гуляют лошади, ослы, верблюды, страусы… На горке возведена деревянная крепость, назначение которой пока не ясно. Рядом – «детский городок», как утверждают создатели, второй по величине в России. Все можно посмотреть, потрогать. Бесплатно!

Есть здесь святой источник, именуемый «Глазным». Говорят, его живительная вода помогает избавиться от проблем со зрением. Над источником высится странное сооружение, которое я бы обозвал «троянским быком». Народ и здесь свою мудрость проявил, назвав быка «памятником колхозу». Этот высоченный деревянный исполин имеет сбоку дверцу. Вроде бы, хозяин «Сафари» прослышал, что где-то в Скандинавии есть деревянный олень, внутри которого размещается кафе. Хотелось переплюнуть энтих викингов. Он нанял супермастеров аз Архангельска, которые и построили чудо-животное. Кафе здесь еще не открыто, ибо народу едет мало. Ну, да все еще только будет!

И, кстати, начет викингов. Как это не смешно звучит, несколько лет назад облюбовали окрестности села Каменка еще и... викинги. Они (точнее, члены российских военно-исторических клубов) собирались и проводили фестиваль средневековой культуры с красивым названием «Русборг». У норманнов российского пошиба было на то теоретическое обоснование: есть сведения, что путь «из варяг в греки», проходивший по Дону, охраняли далекие гости с Севера. На одном из холмов под Каменкой сохранились остатки древней крепости, и вероятно это поселение викингов (настоящих). Молодежь, увлеченная исторической реконструкцией, «тусовалась» под горой регулярно - пока не настал «момент капиталистической истины»: новый хозяин здешних земель, затеяв проект «Сафари», не нашел общий язык с молодежью. «Викинги» вынуждены были переместить место своих сборищ на иные земли, которые пока что являются приватной собственностью.

Конечно, все это «сафари» - потенциальные рабочие места. Едва туристический проект заработает на «полную катушку» - понадобится обслуга. Как не радоваться! Однако София произнесла на сей счет загадочную фразу: «У нас говорят: один с сошкой – с ложкой не семеро, а двадцать один…» И все же факт: при «Сафари» есть конная школа. Занимаются в ней и каменские дети, причем – бесплатно. Местные считают: до поры – до времени, ибо, когда появятся в конной школе настоящие клиенты, деревенских «попросят». Что же, поживет – увидим…

Еще есть в Каменке два храма, один из которых был некогда частью имения Писаревых, рода, членом которого был известный писатель XIX века. В общем, Каменка - своеобразный «Вавилон».Сюда стекаются разные люди, причем, творческие планы одних идут несколько вразрез с идеями других. Два медведя в берлоге не уживаются, а уж, если их – десять!.. И каково же здесь жить аборигенам? Ведь несмотря на свои географические «эксклюзивы» каменци – обычные сельские жители с типичными деревенскими проблемами.

«У хозяина», то есть, у инвестора работают от силы полтора десятка человек. Еще в селе есть небольшой цех по разливу минеральной воды «Задонская» и в нем трудятся пятнадцать женщин. Ну, и три частных пилорамы «в довесок» - вот и вся производящая сфера села Каменка. Грубо говоря, абсолютное большинство молодых уже сбежали. Те, кто остались, картошкой спасаются. Есть и весьма солидные «картофолепромышленники»: братья Хвостовы (уличное прозвище: «Золотые»), Валентин Мелехов («Левитан»). Ну, и Пресняковы.

Ну, а теперь время рассказать о моих героях, семейной чете Пресняковых. Глава семейства, Юрий Кузьмич Пресняков,- директор Каменкой школы и учитель черчения и труда. Его супруга Нина Михайловна – учитель физики и заместитель директора школы по воспитательной работе. Ее «конек» - экологическое воспитание. Вместе с учениками она ходит в походы, убирает мусор на скалах, на родниках. О родных детях Пресняковых, Софии и Алексее я уже говорил и повторяться не буду. Добавлю только, что сын недавно женился, с молодой женой они поселились в родительском доме, в связи с чем Юрий Кузьмич намерен расширить семейные картофельные плантации.

Вторая стезя Юрия Кузьмича – сельское хозяйство. У него несколько гектар земли, множество техники, причем почти все трактора и сельскохозяйственные орудия – творения ума и рук директора школа. В народе Кузьмича уважительно называют: «наш Кулибин». Пресняков не только для себя технику собирает, но и для односельчан. В связи с гибелью здешнего колхоза многие сейчас за землю уцепились; Каменка сейчас – «картофельное село». Довольно скептически Кузьмич относится к деятельности своего зятя, затеявшего предприятие по распилке леса. У них, двух молодых ребят, основным потребителем древесины был Новолипецкий металлургический комбинат. Мировая цена на металл упала и у металлургов кончились деньги. Теперь горе-компаньоны «зубы на полку положили». А продолжали бы картошкой заниматься - наверняка на хлебушек с маслом хватило бы. Потому что, несмотря на все кризисы, кушать народ любит в любой экономической ситуации…

Кузьмич знает: школе нужно отдавать душу, туда надо ходить, чтобы пообщаться с интересными, образованными людьми. А вот деньги надо зарабатывать в другом месте. На своем подворье Пресняков – изобретатель, агроном, тракторист. Жена, Нина Михайловна – прицепщица и бухгалтер. Кроме картофельных плантаций, у Пресняковых большая пасека, немаленький плодовый сад. Кто-то возразит: это ж какие они учителя, если на полях пропадают?

Ну, во-первых, «пропадают» мои герои в сельскохозяйственном труде в летнее время, то есть, в каникулы. А во-вторых… чтобы уважаемый читатель понял всю коллизию, расскажу о жизни Пресняковых поподробнее – и с самого начала.

Село Каменка известно с 1630 года; примерно из того же времени тянется род Пресняковых. Как и положено в старинном селе, у рода наличествует «уличное» прозвище: «Лопуховы». Село являлось волостным центром, здесь проходили богатые ярмарки, пересекались торговые пути. Развиты были кузнечное дело и добыча декоративного камня. Самая распространенная фамилия в селе – Кунецовы. При советской власти в селе процветал колхоз-миллионер. Работай – не хочу! В роду Пресняковых все мужики были технарями, любили возиться с железками, придумывать всякие приспособления и механизмы. Трудились при царе – у барина, при советах – в колхозе и весьма этому были рады.

А вот Юрия потянуло с молодости в неизвестность, к познанию новых реалий. Его отец, Кузьма Ильич (сам хороший механик, столяр, кровельщик), ветеран войны, командир танковой роты, сам настоял, чтобы сын из колхоза уехал. Юрий выучился на железнодорожника и работал на станции Котел, в Белгородской области. А вот после армии Юрия домой потянуло. Если быть точнее, мама сказала: «Где родился –там и пригодился…» Строго говоря, соскучилась мама по сыну. Хотя Юрий спортсменом был, кандидатом в мастера спорта по стрельбе (его в Воронеж звали, жилье сулили), все равно он вернулся в Каменку и устроился в школу преподавать начальную военную подготовку.

Нина Михайловна родом из поселка Ключ Жизни, что под Ельцом. В Каменку попала она по распределению после института, причем село это в те времена считалось местом престижным, ибо очень сильный колхоз был. Два года они с Юрием встречались – а в 1998-м поженились. Дети, повзрослев, разделили таланты родителей: София закончила педагогический ВУЗ, Марат – политехнический. И, кстати, еще один момент: Каменский священник отец Антоний (в миру Михаил Архипов) – выпускник Нины Михайловны. Он хороший математик, работал в космической отрасли, но однажды посвятил себя Богу и вернулся на Родину. Теперь к Каменке, кроме двух храмов, есть монастырь, а при нем скит.

Трудным для Каменки был 1998-й год... В этот год был ликвидирован здешний колхоз, единственное предприятие, дающие рабочие места, а так же сгорела Каменская школа. Произошла нелепость: в окно на первом этаже залезли мальчики 6 и 7 лет, и чтобы разглядеть плакаты на стене класса, зажгли спичку. Один из плакатов загорелся, малыши выскочили (по счастью, Господь спас их жизни и здоровье…), а о том, что нашалили, мальчики никому не сказали. Через пару часов огнем было охвачено все здание (оно было деревянным). Приехали пожарные – оказалось, без воды… В общем, была школа – стало пепелище…

Чиновники заявили: «Денег нет и не предвидится… будем думать о переводе детей в другую школу…» Что это означает для села: работы нет, детям учится негде… выходит, и молодым семьям делать здесь нечего. Обычный сценарий: остаются в селе только старики – а лет через пятнадцать, когда старожилы переселяются на погост, можно ставить крест и на селении. Аккурат в стране случился дефолт, и казалось, все покатилось в тартарары…

Юрий Кузьмич договорился, что дети пока что будут учиться в здании клуба. Собрали сельский сход. Вопрос стоял один: что делать со школой? В стране уже случился дефолт, финансы в стране плясали бешеный танец, и помощи от государства ждать было бесполезно. Последний председатель колхоза Баскаков (колхоз хотя и доживал последние дни на грани банкротства, но все еще был жив) настоял: «Нужно строить новую школу!» Народ идею поддержал. Но – как строить-то?.. Баскаков и Пресняков призадумались: а не поискать ли зажиточных выпускников Каменской школы? Может, кто из наших разбогател…

Начались долгие, мучительные поиски. В области богатых каменцев что-то не нашлось, а потому Юрий Кузьмич начал обзванивать всю страну. «зажиточные» мужики все же обнаружились - в Сибири. Характерно, что эти двое бизнесменов, подвизающиеся в нефте-газовой системе сразу заявили: «Посмотрим, Кузьмич! Только учти: наши имена не афишируй, мы родине не для славы поможем…» Короче, эти добрые мужики согласились выделять из собственного кармана по три миллиона рублей в год. Больше не могут – потому как не такие уж и «крутые». Нашли еще одного уроженца Каменки, Николая Степановича Васильева: он важный чин в ФСБ, и помог решить сложные организационные вопросы. Грубо говоря, чиновников приструнил.

Юрий Кузьмич составил смету, заказал проект. Как и «положено», в процессе строительства стали расти цены на материалы и смета безбожно раздувалась. Строительная организация, которая подрядилась строить школу, стала настаивать на том, что крыша должна быть плоской: так дешевле. Сколько копий Пресняков сломал, чтобы отстоять проект покатой крыши! Плоская потекла бы уже через год… Много, много душевных и физических сил было потрачено! По сути школа в Каменке явилась плодом «народной» стройки, своеобразной Каменской «национальной идеей». Не было на селе жителя, который хоть малую толику не вложил в новую школу! И уже через два года она торжественно открыла свои двери. Прекрасное здание получилось, почти дворец! Одного только жаль: когда Пресняковы пришли работать в Каменскую школу, в ней было больше 200 учеников. Теперь учеников всего-то 48. Перспективы-то есть, молодые (кто не уехал) рожают. Но вряд ли в течение ближайших десятилетий число детей значительно возрастет…

Едва школьная стройка была закончена, семья Пресняковых стала развивать личное подворье. Земля-то у них и раньше была, однако семейный огород не превышал полугектара. Росли дети, им нужно было давать образование… Огород разрастался до двух гектар, до четырех, до восьми… Множилось число самодельной техники, изобретенной и построенной Юрием Кузьмичем. В хозяйстве Пресняковых даже комбайн картофелеуборочный есть! Родовой дом превращен в большой хозяйственный двор. И, отработав в школе, супруги отправляются трудиться на землю.

В сущности Пресняковы - обычная семья сельских педагогов. Ну, приходится Юрию Кузьмичу работать на два фронта: в школе обеспечивать достойное образование и комфортное пребывание детей, в домашней мастерской он старается из металлолома творить своеобразные шедевры техники. С одной стороны, жизнь заставляет… С другой, сотворенное родом Пресняковых – подлинное чудо! По сути восставшая как птица Феникс из пепла школа – залог будущего села.

И, если положить руку на сердце, любое чудо, всякое волшебство – творение рук человеческих. И нет на Земле большего чуда, нежели Любовь. И к родному дому любовь, и к малой Родине, и к человеку… Род Пресняковых – из тех, кто искусством Любви владеет в полной мере.

Певец пенициллина

- ...Да, пусть пишут, что угодно! Если в каждой строчке будет упоминаться слово “Задонск”, я только рад буду...

Юрий Дмитриевич Седов увесистой своей ручищей положил телефонную трубку и обратил мое внимание на стену его кабинета:

- Хочу с тобой посоветоваться. Вот это эскиз памятника “ХХ веку”: чего бы ты хотел увидеть на нем? Он будет у меня шесть метров высотой, а потому еще много чего можно приделать...

На рисунке, заключенном в рамке, я увидел ракету, возносящуюся ввысь, планету, человека в комбинезоне, компьютерный монитор, какую-то колбочку и еще несколько деталей, назначение которых с трудом угадывалось. Невольно я огляделся по сторонам; стены аскетического кабинета главного районного ветеринара несли на себе несколько картинок: эскиз памятника и портреты Есенина, лошади, двух детишек и какого-то старика. Про детишек я понял, что это внуки, а со стариком не все было ясно:

- А как насчет атомного взрыва? Это что, не признак ушедшего века?

- ...Точно! Надо сделать...

- А что это за мужчина на стене?

- Это мой предшественник. Если быть точнее, учитель, Александр Андреевич Белаш. Он сейчас в добром здравии и мы частенько встречаемся. Но посмотри: может еще что к памятнику надо приделать?

- Не знаю. Но, судя по тому, что вы только положительное отразили, выходит, вы неисправимый оптимист... Да, теперь я понял: не нужно атомного взрыва! Вот, был девятнадцатый век и мы помним паровозы, электричество, импрессионистов, а про колониальную систему и уничтожение целых народов забыли. Мы ж плохого не помним...

Памятник ХХ веку - лишь только проект. Зато первая идея доктора Седова - памятник пенициллину - вполне реальная вещь. Стоит он во дворе районной станции по борьбе с болезнями животных и представляет собой колонну на широком постаменте, наверху которой прикреплена банка (сделанная из гипса), на которой четко написано: “Пенициллин”. На постаменте другая надпись: “А.Флеминг. 1929”.

- Мы строили его “карагодом”, то есть, сообща, всей ветеринарной службой, и ни копейки не затратили. Если б деньги были - может, лучше получилось бы. Вы, конечно, спросите, почему именно пенициллину? Эту идею я вынашивал давно. Что такое пенициллин? Это антибиотик, который спас в годы войны, да и после нее миллионы людей и животных. Изобрел его англичанин Флеминг, случайно выделив его из плесени, грибов класса несовершенных, а потом его доработали другие ученые, в том числе и наша Ермольева. Если ты заметил, памятник из себя представляет крест, обозначающий союз ветеринарии и медицины. Он наполовину синий, а наполовину красный. Почему? А потому что А потому что медики пьют до покраснения, а ветеринары - до посинения. Шучу...

Надо сказать, что Юрий Дмитриевич - человек оригинальный и не всегда можно понять шутит ли он, или говорит правду. Но к разряду чудаков я бы его не относил; все-таки, доктор Седов - автор доброго десятка книг, самая, на его взгляд, лучшая из которых - “Совет немало стоит”, представляющая собой практическое наставление по ветеринарии для животноводов и вообще любителей животных. В системе ветеринарной службы он проработал много лет, начиная с простого врача в совхозе, и имеет полковничье звание и непререкаемый авторитет.

- ...Так вот. Из-за мутации микроорганизмов антибиотики меняются, но и сегодня при лечении сибирской язвы пенициллин - незаменимый препарат. Если бы не это удивительное изобретение, на человечестве можно было бы ставить крест.

- Человечество... А ведь вы - ветеринарный врач, вы же животных лечите...

- Вот, тут-то ты в точку и попал! Мало кто догадывается, что ветеринарный врач лечит человечество. Я ведь как говорю: медицинский врач лечит человека, ветеринар - спасает человечество. Если ты пришел, к примеру, к врачу, он лечит тебя. А если ты принес кошечку ко мне, которая может болеть сибирской язвой, чумой и так далее, - я спасаю сразу много людей, потому что от этой кошечки болезнь может перенестись на множество людей. Вот, так... Давай-ка лучше я тебе наш замечательный город покажу!

Задонск славен на всю Россию прежде всего своей святостью. Город расстраивался вокруг мужского монастыря и архитектурной доминантой Задонска является гигантский собор, выкрашенный в небесный цвет. В недавнее время, правда, в монастыре находился овощесушильный завод, но теперь все на своих местах: монахи в подрясниках, толпа нищих у ворот, восторженные паломники и малиновый звон, разливающийся по вечерам над старинными улицами. За городом, под стенами женского монастыря (в нем еще недавно располагалась психбольница), мы искупались в святом источнике и совершенно посвежевшие вернулись на ветстанцию.

По пути Юрий Дмитриевич рассказывал мне “за свою жизнь”. Родился он в городе Грязи, по его словам “рае для бандитов и машинистов” (потому что здесь был крупный железнодорожный узел), и, когда заканчивалась его армейская служба, стал задумываться о дальнейшем пути:

- ...В школе у меня средний балл был “три”. У меня болела мама и еще в детстве я решил стать врачом. Чтобы ее вылечить. Мне повезло: у нас в армии, в Германии, были подготовительные курсы, и там я, как говориться, “оттянулся по полной программе” (я никогда раньше не думал, что у меня может проснуться вкус к учебе!). Но один парень “сбил” меня... “Да ну, там, в медицине, блат кругом, тебя завалят...” Я поверил ему и в итоге поступил в Воронежский сельхоз, на ветеринарный факультет. И, ей-богу, - ни разу не пожалел!

Учился я там у великих умов. Например, у профессора Знаменского. Он лечил от экземы. Людей! У него была такая мазь, в состав которой входило много ингредиентов, в том числе и кагор... но ему не давали лицензию, так как он был ветеринаром. Ведь ветеринар, по мнению некоторых, - коновал...

Доктор Седов показал мне свое хозяйство. Оказывается, ветеринарная служба - очень сложная структура, состоящая из станции по борьбе с болезнями животных с бактериологическим, серологическим и биохимическим отделами, и двух участковых ветлечебниц. В Задонском района Юрий Дмитриевич применил своеобразное “ноу-хау”: в каждой сельской администрации находится свой ветеринар (с высшим образованием), который знает каждое животное на своем участке и находится в курсе проблем каждого личного хозяйства:

- Я как говорю: если петух в селе кукарекает, корова мычит, овца блеет, - значит, село живое. Если на селе есть ветпункт - значит, жизнь есть...

Кстати, жена Седова, Марина Ивановна, - тоже ветеринар. Поженились они, когда еще были студентами ветеринарного факультета. Она работает на городском рынке заведующей мясоконтрольной станцией. А вот дети по стезе родителей не пошли. Сын работает в милиции, а дочь - военнослужащая (и одновременно, конечно, жена офицера, что тоже в какой-то степени - работа).

Напоследок доктор Седов показал мне еще одну свою задумку. На сей раз он никаких советов спрашивать не стал. А задумал он памятник представителю, по его мнению, самой важной на Земле профессии. Конечно же, эта профессия - ветеринар, спаситель человечества.

Геннадий Михеев

Фото автора.

Липецкая область.