Терра фатум

Друзья, эта повесть входит в состав книги "Мир, арфе подобный", которую бесплатно и без регистрации можно скачать с адреса, указанного на главной странице. Книга богато иллюстрирована!

Но это еще не всё! Существует еще и вариант в формате аудиокниги.

Аудиокнигу "Terra fatum" Вы можете бесплатно и без регистрации так же скачать с моего сайта, зайдя в раздел "СВОИМИ УСТАМИ" (колонка слева). Приятного чтения либо прослушивания!

Еще в скорлупе мы висим на хвощах

Мы -- ранняя проба природы,

У нас еще кровь не красна, и в хрящах

Шумят силурийские воды,

Еще мы в пещере костра не зажгли

И мамонтов не рисовали,

Ни белого неба, ни черной земли

Богами еще не назвали,

А мы уже в горле у мира стоим

И бомбою мстим водородной

Еще не рожденным потомкам своим

За собственный грех первородный.

Ну что ж, златоверхие башни смахнем,

Развеем число Галилея

И Моцарта флейту продуем огнем,

От первого тлена хмелея.

Нам снится немая, как камень, земля

И небо, нагое без птицы,

И море без рыбы и без корабля,

Сухие, пустые глазницы.

Арсений Тарковский

-- Terra fatum

повесть

В иллюстративном ряде использованы фотографии David Maisel и Yann Arthus-Bertrand.

-- ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТЕРРИТОРИЯ

-- Стена

Ни щелей, ни выпуклостей, ни дыр, ни выщерблин - просто ровная серая поверхность, исчезающая там, наверху, в низкой облачности. Боевая машина - модифицированный под военные нужды МИ-54, с подвесками, могущими нести смертоносный груз - распласталась по стене как... стрекоза, которую прикололи булавкой. Хвостом вниз, как-то нелепо, будто поймал назойливое насекомое великан - и пришпандорил... на добрую память.

Ч-чорт, выругался Илья, до хвоста с земли метров пять, не достать. Илья проверил свое тело: левую руку поднимать трудно, копчик ломит. Несколько минут Илья истошно звал напарника. Не отзывается. И как наша горячо обожаемая "Милашка", как они с Андрюхой в шутку ее обозвали - чудо технической мысли в три с лишним тонны, с усиленным фюзеляжем - прилипла к этой гадской стене...

Они выполняли обычный рейс, должны были забрать с базы людей и грузы. От границ Территории держались на почтительном расстоянии, но что-то пошло не так. Взбесились приборы, нарушилась связь. Их проглотила неведомо откуда выросшая густая облачность - и машину потащило непонятно куда. Летели без боезапаса, чтобы взять побольше. Невоенные борты, в режиме перманентного ЧП, по периметру Территории не летают, для гражданских летунов слишком велик риск. Наверное, они с Андрюхой расслабились; несколько десятков вылетов без особых летных происшествий - и вот на тебе... расплата за пофигизм.

...Когда Илья почувствовал, что махина вплющивается в препятствие, он успел произнести: "Все, пи..ец..." Это какая-то, что ли, молитва воздухоплавателей. Расшифровки бортовых самописцев повествуют о том, что в 70% случаев последнее слово, которое произносят летуны перед гибелью, именно это - неприличное. Илья не верил, думал, этот прикол придумали люди, колдующие над искореженными черными ящиками (которые на самом деле красные). Он много раз, конечно, в голове моделировал эту ситуацию и даже программировал себя, чтобы успеть прокричать в последний момент: "Господи, прости!" И вот на тебе - в тот самый миг стандартно грязно выругался...

Местность в обозримой видимости пустынна. Только одно дерево торчит в белом поле - длиннющая разлапистая ель, причудливые прямо-таки уродливые формы которой создали суровые ветра и прочие стихии. Вдруг вспомнилось: "Тепегь она нагъядная на пгафник к нам пгифла, и много-много гадофтей детифкам пги-неф-ла!" Когда-то был на утреннике в детском садике сына, там один прикольный пацанчик гнусавил. Как порой в мире людей что-то значит одна буква. Гадость-радость... Ах, да: вспомнил, отчего песенка. Завтра Новый год. Человечество будет отмечать начало нового витка планеты Земля вокруг звезды Солнце. Вот, как... жопа Новый Год. Ты ведь знал, Илья Владимирович Царев, что, поступая на военную службу, принимаешь на себя повышенные риски. За что и подписывался, прочитав внимательно список рисков, кстати. Тебя же, Царь (уличная кликуха, прилипшая еще в детстве) никто не гнал в доблестные войска, сам пошел Родину-мать защищать. Присягу принял? Вперед - и с песнями! Теперь задача простая: выйти. Единица боевой техники еще не потеряна, будем считать, что произошла жесткая посадка... Разберемся, выясним, что с Андрюхой, определим стратегию - и к своим.

У Ильи есть причины ненавидеть Территорию. Она разрушила его личную жизнь. Поскольку авиабаза - подразделение постоянной дислокации, надо было переезжать с семьей. А жене и в Торжке хорошо. На этой почве и возник конфликт, переросший в разрыв. Ну, что же... Тоня не захотела стать женой декабриста - и да Господь ей судия. Ваську уже год не видел, в последний раз - на том новогоднем утреннике. Опять о сыне вспомнил... мямля.

Территория уже успела забрать немало друзей. За год потеряно два борта - и это только одной авиабазой. А ведь таких по периметру Территории одиннадцать, не считая сверхсекретных, фээсбэшных, число которых есть тайна даже для летунов. Окопалось человечество вокруг этой поганой Территории, ах, чтоб ее... Илья осекся. Один полкан в пьяном угаре чуть не с пеною у рта доказывал, что Территория - живой организм, умеющий читать мысли людей. Над ним не смеялись, терпели, а когда полкан совсем раздухарился - пришлось винтить. Илья тоже участвовал в усмирении, и, хрипя, полкан обратился к Илье, глаза в глаза: "Капитан, не зарекайся, попадешь и ты. Вот, я б..я, был - и знаю. Придет время, сам все поймешь..." Врач, осмотрев дебошира, вынес диагноз: "Все как обычно. Белочка".

Теперь, получается, твоя очередь, Царь... Не забывай, капитан Царев - уговаривал себя Илья - ты под присягою и не имеешь права на малодушие. Илья шагнул вперед - и провалился по пояс в снег. Неприятно, что он мокрый, сегодня оттепель, но делать хотя бы что-то надо. На поясе охотничий нож (еще в детстве завел хорошую привычку всегда иметь при себе "перо"), он спилит верхушку ели - и по ней доберется до борта.

Пропахав снежную целину, запыхавшись метров через семьдесят, Илья оглянулся. Со стороны боевая машина была похожа... на распятие. Да еще и винты замерли так, что "Милашка" напоминала крест. Снизу белизна снега, сверху белизна облака. Серая стена со стороны казалась небом. Тишина буквально давила на уши. Илья расстегнул летную куртку - жарко. Продолжил движение - и тут раздался грохот. Резко обернувшись, Царев увидел, как боевая машина медленно переворачивается на снегу колесами вверх. Будто издыхающий зверь.

-- Берег

--

Тот берег был едва различим. Лев мысленно оценил толщину льда: зима ныне снежная, но теплая, наверное, корка совсем не наросла. Идти было бы опасно. И даже если... В самом узком месте река - метров сто пятьдесят, скорым шагом - полминуты. Если случится чудо и не провалишься - шансы на то, что не засекут датчики и не приступят к работе уничтожители, близки к нулю. Но они все же есть. Система имеет четкую установку: все, что проявило активность и не идентифицировано как "свой", тупо поражается. И это правильно - практика самозащиты показывает, что желательно послабления не давать в принципе. Не раз случалось, что по ошибке шлепали и своих. Но лучше все же перебдеть - не то такое начнется!

Одни только эти фанатики чего стоят, для которых Территория - религия. Они выдумали идеологию, согласно которой ТАМ сокрыта некая, что ли, благодать. И прут туда - как лосось на нерест. Их убивают - а они идут. У них считается, что смерть в стремлении к сердцу Территории - уже и есть благодать. Идиоты. А чего хочет Лев? Он ни разу не смог четко ответить себе на этот вопрос. Конечно же, прежде всего понять. Но - что дальше? Ежели поймет, конечно... Не уподобится ли он тому же фанатику?

Лев стоял у края обрыва. Там, за рекой простирался Спящий мир, Великое Безмолвие. Ежели пялиться со стороны, там ровно ничего не происходит, что и страшит. Привычка наблюдать Территорию уже стала идефикс. Надеясь разглядеть хотя бы что-то необыкновенное, Лев ни разу ничего особенного не увидел. Обидно даже. Деревья там, почти все, пригнувшись под гнетом снега, сделали вид, что они слабы. Умение держать удар - признак силы. Для чего человечество объявило Территории войну? Понятно ведь: все непонятное пугает. Отсюда и популярный миф о том, что Территория - начало Апокалипсиса. Фанатские проповедники разного пошиба твердят о том, что ЭТО только начало - типа "покайтесь и будет вам щасте". И гонят пипл под уничтожители.

Двадцать лет - и все, чему научились наши умники: принимать локальный трындец света как данность и давать соответствующим силам и средствам установку на уничтожение чуждых объектов, пытающихся пересечь границу. Люди боятся, что оттуда может прийти какой-нибудь вирус, терминатор, или еще какая бяка. Это правильная боязнь - в другие эпохи бяки действительно приходили, причем в качестве нежданчиков, из самых, казалось бы, проверенных мест. Лев и сам участвовал в разработке всех этих программ-киллеров. Целые исследовательские группы, сотни экспедиций, разведопераций - и практически нулевой результат. Территория остается terra incognito, инородным телом на лице планеты Земля.

Остатки экспедиций или разведгрупп, бывает, возвращаются. Но всякий раз "счастливчики" рассказывают что-то свое, порой противоречащее сведениям от предыдущих спасшихся. Такое впечатление, что они сговариваются нести бред или попадают в множественные параллельные миры. Сведения о спасшихся закрыты, но шила в мешке не утаишь. Каждая сволочь знает: Территория портит людей.

Внутри Территории не распространяются радиоволны, точнее, они искажаются настолько, что попытки радиообмена превращаются в бессмысленную трату энергии. Там вообще не действуют многие наши, земные законы. Спутники на Территории видят только "белое пятно" - гигантскую область, которая будто закрыта невидимым пледом, эдаким "информационным щитом". Боевая и исследовательская авиации бессильны что-либо сделать, ибо средства поражения невозможно навести.

Границы территории четко определены. Они причудливы, извилисты, но железно действует правило: до границы все нормально, за ней не нормально ничего. Вот такая польза от экспедиций за кордон. Как минимум, осуществлена демаркация. Странно... это же война - но где же боевые действия?

А ведь речь идет об участке, растянувшемся приблизительно на тысячу двести километров с Юга на Север, и на семьсот - с Запада на Восток. Когда-то там жили люди, имелись деревни, поселки, целые города. Один из них, Светлый, являлся крутой столицей нефтяников, городом-мечтой, "витриной социализма". Его падение началось еще до рождения Территории, когда в регионе истощились нефтяные и газовые месторождения. В ту пору уже кончилась советская власть, а в эпоху первоначального накопления капитала власти совсем не думали о будущем, пилили все что пилится. Люди это поняли, и просто-напросто бежали - кто куда мог. Перед Метаморфозой в бывшем мегаполисе, дай Бог, проживало тысяч пять, и они промышляли тем, что раздербанивали матчасть. Ходят слухи, что многие так на Территории и зависли, и якобы стали прислуживать неведомым силам, которые выдумала молва. Никто не видел, но многие верят в существование неких чуждых человечеству существ, управляющим всеми делами. Эдакие... боги странной земли, решившие поиграть с человечеством и жмурки.

Самое простое - свалить все не пришельцев. Они у нас и пирамиды строили, и пустыню Наска расписали, и в Шамбалу понаехали. Собственно, армия не может без вероятного противника, на этом строятся военные доктрины. Армии нужны цели и средства. Если со вторыми кое-как разобрались, с первыми проблемы. Трудно охотиться на черную кошку в темной комнате, особенно - когда ее... Конечно, стратеги уверены в том, что враг все же есть. Просто, пока еще не найдены методы его обнаружения.

Вот интересно: информация о Территории закрыта, о Территории не говорится по радио, ее не показывают по телевизору, о ней не пишут в Интернете и бумажных СМИ.. Действует жесткая цензура и из всех медийных ресурсов сведения о территории истираются. Но о существовании Территории знают даже детсадовцы. Неизданная "Мифология Территории" давно живет в наших умах.

Через два дня, после всего этого новогоднего безумства заканчивается командировка. Четыре месяца лицом к лицу с Территорией - впервые в жизни! За это время восхитительный зелено-желто-красный лес на том берегу превратился в белую пустыню; спокойная, могучая река с черной водой упряталась под ледяную корку. Много, много за декабрь нападало снега, под ним и деревьев-то почти не разглядеть. Лев взял за привычку приходить на обрыв и наблюдать таинственный мир. Ни-ка-ких знаков. Все тот же лес, в ясную погоду видимый километров на десять. Глазу не за что зацепиться. Иногда думается: а, может, наши умники ЕЕ выдумали? Ну чтобы, например, отвлечь пипл от социальных проблем. Миф - неплохое средство управления массами. Правда, террор - еще более эффективное. Миф, способный держать человечество в страхе... будь то страх Божий, страх посмертного воздаяния, страх общественного порицания. Страх Территории. Там, в Большом Мире, Территория - некая далекая СУЩНОСТЬ, живущая в умах вопреки запретам и направляющая мысли. Здесь, на базе, все несколько иначе, ведь ОНА рядом, под боком. К реальности Территории привыкаешь, учишься ЕЕ не бояться, а ненавидеть. Лев заметил, что на базе о Территории почти не говорят. О чем угодно - только не о НЕЙ. Будто табу какое-то накладывается.

И что нового о Территории узнал для себя Лев за эти четыре месяца? Что там только за прошедшую осень исчезли, растворились несколько десятков людей. Хороша себе информация...

В спину ткнулось что-то мягкое. Лев настолько углубился в себя, что не заметил приближение человека. У самого уха полилась трель:

- Что же ты, Левушка все тоскуешь?

Это Юля, сотрудница экспедиции. Их вялый "командировочный" роман длится третью неделю. На базе все почти разыгрывают водевили - самое естественное развлечение. Ну, кроме алкоголя, конечно, который на базе вообще говоря - дефицит. Других средств отвлечься от реальности здесь нет. На базе люди собрались по обязанностям, им на Территорию даже не начхать, а насрать. В эдакой среде остается только цепляться за все человеческое.

Лев не стал отстраняться - женщина хочет тепла. Лев - там, в Большом Мире - одинок, моральными обязательствами не связан. Все же хорошо, что люди придумали такие отношения, когда есть только "здесь и сейчас", а "там и когда-нибудь" не приветствуется, да к тому же никто не намерен тебя окольцевать.

- ...А Новый Год мы будем встречать в отделе снабжения. Ты как?

- Я там никого не знаю. И вообще - разве я приглашен?

- Считай, что да. Лева... вот ты скажи: ну, чё ты тут все... пасешься?

- Разве не надо?

- Все это странно.

- Ну и что?

- Лева, а то, что Степанов уже взял тебя на заметку.

Степанов - начальник первого отдела. Отвечает за соблюдение режима. На базе ведь все имеют формы допуска, у Льва - вторая. Наверняка его проверяли, и не один раз. Только ему не говорили об этом. Чтобы быть близким к Территории, нужно быть благонадежным, за этим первый отдел и следит.

- Долго он брал-то.

- Я ведь знаю: ты сюда вернешься. Ты хочешь сюда вернуться.

- А ты?

- А что мне здесь делать, дурачок?

- Что и всегда.

- Лева... я знаю, что ты задумал.

Лев встрепенулся. Как будто его застали голым. Юля - женщина в принципе умная. Но несчастная. Вот что нужно ей, он вроде как догадывается. Юле надо родить. И не один раз. Она создана для детей, для домашнего тепла. Только она сама себе в этом боится признаться. А ее закинуло в эту... тьмутаракань.

- И что?

- А вот то. Сбежать туда. - Юля кивнула в сторону Территории. - Об этом многие говорят.

- Какие глупости.

- Вот именно.

Ну и новость - проносилось в голове у Льва - я и сам не уверен, а это уже стало достоянием всех обитателей этого гнусного мирка...

-- Светопреставление

Андрея он похоронил под елью. Пришлось пробиваться сквозь корку льда и уродовать корни. Чем ниже, тем было легче копать, грунт аж дымился испариной от тепла планеты. Дерево - отличный опознавательный знак - к тому же он вырезал на стволе по возможности глубокую и четкую надпись:

"Здесь лежит ст. лейт. Андрей Наумов, второй пилот борта М-1622. 31.12 2... г. Я, ком. эк. кап. Илья Царев, двигаюсь в напр. Ю-З".

Чем черт не шутит - может, сюда кто-то из наших таки проникнет. А может, вообще территорию возьмут и покорят. Надпись скупо заплакала смолой. Рядом Илья вкопал и радиомаяк - так, на всякий случай, несмотря на то, что здесь волны чудят. Вернувшись к "Милашке", все-таки проверил средства связи; почему-то только поймалась радиостанция, вещающая на гнусавом языке Цареву была неизвестном. Надолго зависать не стал - начинало темнеть. Водрузил скарб на импровизированные сани (там были оружие, запасы ракетниц, аптечка и еда, а из технических средств только идентификатор "свой-чужой") - и двинулся. Правда, не в том направлении, как написал - "Ю-З" - а южнее: препятствовал рельеф. К вечеру прояснилось, даже успело блеснуть Солнце, и летун смог разглядеть на Юге кромку леса. Стало и подмораживать, для движения это очень даже хорошо, ибо образовался пусть робкий - но наст.

Илья приноровился к условиям и продвигался довольно уверенно. Наконец, в нем проснулось здоровое чувство голода - признак адекватности. Остановился на передых. Уминая тушенку (пока та еще не заледенела), Илья любовался Стеной. Теперь объект был полностью виден - он даже отражал закат, что придавало Стене золотистый оттенок. Ель с этого расстояния на фоне стены смотрелась жилкой загогулинкой. Где-то он подобное уже видел... Ах, да: так устроены станции радиослежения. Сплошной монолит, за которым сокрыты всякие локаторы и датчики. Разве только Стена значительно больше, нежели такие же объекты у... землян? Тьфу - глупость. Экзальтированные личности высказывают гипотезу о внеземном происхождении Территории. Это объяснение феномена вообще-то самое простое - а, значит, оно ближе всего к истине. Бритва Оккама. Но Илья не сторонник гипотезы зеленых человечков. По крайней мере, их никто не видел. Зато Илья придерживается точки зрения, согласно которой люди набедокурили, провели эксперимент, приведший к природной катастрофе. А вдруг эта Стена - секретный объект каких-нибудь наших ядерщиков, типа андронного коллайдера, и горе-физики-химики так надерзали, что мало не показалось. Вот и устроили тут... зону строгого режима с чудесами в решете. Издали Стена имела четкую форму прямоугольника. Прям саркофаг - как в Чернобыле. Нахимичили-нафизичили, умнички, удовлетворили свое нездоровое любопытство, бетоном залили - и гуляй, ученая рванина. А мы тут - оборону держи.

Зная, как обманчиво человеческое зрение, Илья даже не пытался определить габариты Стены. Ну, да: аномалия. Ну и что? Главное, чтобы радиации не было. Он слышал, когда излучение - сухость во рту или, какая-то, что ли, горечь. А сейчас во рту пережевывалась невероятно вкусная тушенка, и было очень даже нормально. По крайне мере, силы Илья в себе ощутил - когда могилу копал, готов был расклеиться.

...У костра, в березовом лесочке Илья сделал запись в прихваченном бортовом журнале. Вкратце изложил обстоятельства и фактологию. Для себя решил: дневник будет вести до конца. Все же в нем возобладало нормальное, штатное настроение. Точнее, Илья поборол все мысли, могущие навести на тяжкие размышления. Вот, как, значит, предстоит ему встретить Новый Год. Но ведь встретит же! В плошке растапливался снег, скоро он засыплет туда какао-порошок, потом раскроет банку консервированных сарделек - и запирует. Вряд ли удастся поспать-то: сыро, даже к утру огонь землю не высушит.

Когда совершенно стемнело, среди деревьев стали мелькать разноцветные всполохи. Вначале почти незаметно, но очень скоро они разыгрались. "Так, началась катавасия..." - вслух произнес Илья. На всякий случай пистолет у него был даже снят с предохранителя. Он понимал, что здесь надо быть готовым ко всему. Да, собственно, и был готов. Вспышки - зеленые, красные, желтые голубые - наблюдались вдали, но одно световое пятно стало приближаться. Илья даже привстал, чтобы разглядеть. Очень скоро он и узрел: среди деревьев, петляя как змея, виражировала... гирлянда. Прям как елочная! Поскольку ее положение в пространстве менялось, можно было разглядеть объект в деталях. Гирлянда состояла примерно из полусотни светящихся шаров, ничем между собой не соединенных. Эдакий потерявшийся цветастый лошарик. От земли "поезд" держался на расстоянии полуметра, он не менял его, опускаясь или поднимаясь по вертикали в зависимости от высоты сугробов или ям. Зато гирлянда переливалась - плавно и бессистемно.

"Да-а-а... светопреставление..." Объект подплыл к кострищу и, соединившись в кольцо, бесшумно закрутился вокруг Ильи. Илья вначале немного перепугался - а вдруг это сгустки плазмы, типа конгломерата шаровых молний? - но быстро успокоился и даже присел. Он помнил закон чуждых сред: не надо делать резких движений. И оказался прав: "ведьмино кольцо" разомкнулось и стало все так же петляя и меняясь в цветах уплывать вдаль. Илья понял: их, "шаровых змей", много - вон как они шныряют по лесу - и вряд ли они агрессивны. Некоторые подлетали в костру, вроде бы уже и начинали смыкать кольцо - но внезапно расправлялись и уносились прочь. Илья оценил красоту явления. Он уже не боялся вовсе, даже пожалел, что у него с собой нет фотика. Цирк! Часы стояли, и сколько сейчас времени, Илья не знал. Наверное, светопреставление продолжалось с час. Все реже и дальше мелькали червяки, последний всполох - и темнота. Повеселили.

Надо было заботиться о костре. Топориком-то Илья нарубил березовых дров, но разгорались они плохо - сырые же - а потому пришлось усиленно сосредоточиться на добывании тепловой энергии. Зато приятно пахло, как в бане. Самый необычный Новый Год в его жизни.

Вдруг Илья ощутил жуткое смятение. Он резко обернулся - и посветил фонариком. Метров в пятнадцати, между двух берез стоял волк. Белый, с синими светящимися глазами и черным носом. Даже не дернулся, не моргнул - таращился в упор.

- Ну, брат... привет. - Произнес Илья вслух.

Зверь моргнул. Он все так же торчал изваянием. Надо же, как близко и тихо подобрался, скотина.

- Что... жрать охота?

Волчара облизнулся. Илья вытащил из банки сардельку и кинул. Волк наконец сдвинулся, сделал несколько шагов и принялся осторожно обнюхивать подачку. Блин, подумалось Илье, ты брезгуешь, а у меня провианта в обрез. Он ощутил тяжесть пистолета, во внутреннем кармане, надо бы снять с предохранителя.

Волк все же взял сардельку, отбежал подальше и принялся уплетать, все так же равнодушно поглядывая на Илью. Офицер выключил фонарь, занялся костром. Естественно, расположился так, чтобы быть лицом к зверю. Он слышал чавканье. Когда оно затихло, Илья спросил:

- Еще?

Волк то ли заскулил, то ли зарычал - не поймешь.

- Ага. Понятно. Если я тебя не накормлю, ты сожрешь меня. Чё, брателло, тут с кормовой базой что ль не очень?

Тишина. Глаза Ильи привыкли к мраку, и в отблесках огня он уже мог подробно разглядеть животину. Волчара тоже пристально зырил на него, аж зенки кровью светились. Илья скормил гостю еще три сардельки. Потом еще две. Волк прилег, наполовину зарывшись в снег. Полежав, встал, подбрел еще ближе и устроился совсем недалеко от костра. Даже прикрыл глазищи, наверное, наслаждался процессом пищеварения.

- И как же вы здесь живете? - риторически вопросил Илья.

Зверь, конечно, молчал, но Царев ведь вопрошал не для ответа. Хищник был весьма потрепан жизнью и стар. На боках шерсть свисала клочьями, куцый хвост - так вообще посмешище. Разве только, шикарное "жабо" производило впечатление уходящей матерости. - Понятно. Можешь не отвечать. Херово, значит, живешь. А сожрал бы меня?

Волчара моргнул. Случайно, наверное, но похоже на ответ.

- Закон - тайга, медведь - хозяин. А пока косолапый лапу сосет, хозяин, значит, ты. Или кто иной?.. А я тоже типа Царь. Интересно... а вдруг ты вожак и здесь на разведке. И недалече тебя ожидает стая. Или тебя изгнали из коллектива за старость? Такое бывает и у нас, людей. Даже как правило. Серый, вот скажи: что мне делать? Ты же местный. Знаешь, небось.

Волк вдруг вскочил, оглянулся, стал принюхиваться к темноте. Но через несколько секунд успокоился, снова прилег. Илья кинул животному еще одну сардельку.

- Неспокойно тут у вас. Но мы привычные - знай. Тоже, кстати, умеем сбиваться в стаи. У нас даже поговорка походу: с волками жить - по волчьи выть. Один в поле не воин... но нас ведь двое - а? Но выть не буду. Да и ты, кажется, не любитель. Надо жить, а не выть - вот, что я тебе скажу, старикан...

Так, в неспешной беседе, точнее, в монологе падшего летчика, пролетела ночь, и, когда на Востоке начало подсвечиваться небо, волк вдруг забеспокоился, засуетился. Зверь будто бы давал Илье какие-то знаки: срывался с места, оглядывался, возвращался. Илья быстро собрал скарб, приготовился к продолжению похода. Волк решительно двинулся, в сторону, обратную восходу. Это не Юго-Запад, подумал, Илья, но близко. Ладно... посмотрим, что ты за зверь такой. И они пошли.

-- Аквариум

- Анекдот вспомнил. Спорят две рыбки в аквариуме: "Я тебя уверяю: никакого бога нет, а есть физика и химия" - "Нет, бог есть! Его не может не быть" - "Бога нет - и это научный факт!" - "Бог есть - потому что во всем сущем какая-то тайна" - "Все тайное становится явным. Потому что бога нет" - "Есть!" - "Нет!" - "Есть - и я тебе сейчас это докажу" - "Нет!" - "Хорошо. А кто же тогда... насыпает нам корм?!"

- Остроумно. Но только я не люблю теологических тем. Даже в такой форме.

- Лева, это шутка. Просто, ты серьезен...

- Неужели ты думаешь, что у нашего аквариума есть хозяин? И вообще... ты смотрел мультик про рыбку Немо? Безвыходных аквариумов не бывает.

- Хозяин, если ты не в курсе, есть даже у вещей, которые плохо лежат. А мы лежим хорошо. Аквариум - это Территория. Вот, в чем суть.

- И что же теперь?

- Естественно, Бахмин, расслабиться и получать удовольствие. - Бахмин - это фамилия Льва. - Ведь мы перед стеклом, а не за.

- Ну, корм мы им вроде как не кидаем.

- Тогда что же они там, по-твоему, жрут? Не все так просто...

- Это да, Слав. Ну - вздрогнули...

Да, есть такая гипотеза про раковую опухоль планеты, которой Территория якобы является. Потому-то вокруг нее столько суеты, что не хотелось бы, чтобы она растащилась на весь организм. Рак - собрание клеток, которые подумали, что они бессмертны. Из человеческого организма опухоль можно вырезать, да еще ударить химиотерапией или дозой радиации. Правда, после этого организм лишается способности к репродуцированию - но это же такие мелочи... А как быть с целой планетой? Наша беда, размышлял Лев, в том, что мы не слишком много знаем о том, что знать вроде бы как нужно, и не очень хорошо разбираемся с тем, что умеем делать. То есть, технологии опережают знания. Вроде бы, реагирует человечество на вызов, брошенный нам в виде Территории, а нет разумения, чтобы разобраться в сути явления. Методом ненаучного тыка научились оберегаться. А воздействовать - это только лишь запредельная мечта. А вот ОНА, то есть, Территория - еще как воздействует! Все мысли только о НЕЙ.

Слава Сокол - один из немногих, кого Лев более-менее знает на этой тусовке. Стол накрыт прямо в отделе снабжения, в широченном холле. Снабженцы - они такие: у них всегда найдется даже то, что с огнем не сыщешь и на Большой Земле. Есть даже черная икра и шотландский виски. Не говоря уже о французском шампанском. Самый блатной стол на базе, только для белых людей. Странно даже, что здесь далеко не все из начальства. Спасибо Юле: она устроила... проникновение. Юлька аккурат тусуется возле своего шефа. Скорее, заискивает, чем заигрывает. У начальника экспедиции жена - ревнивая мымра. Вот, интересно, зачем Юльке заниматься лизоблюдством? Это мужика могут заслать на пост в качестве наказания, а для женщины база - самое дно. "Дальше базы не пошлют - больше года не дадут". Так определили опытным путем: год возле Территории - максимальный срок, по достижении порога либо наваливается глубокая депрессия, либо человек становится фанатом Территории. Наверное, стокгольмский синдром - или что-то в этом роде. Может быть, не открытый пока тип излучения?

Вовсю благоухает настоящая елка, принесенная Славой из леса. Почему-то еще полчаса назад Лев даже не задумывался о том, что лес, оказывается, столь обворожительно пахнет. Сокол - сотрудник аналитического отдела, форма допуска номер раз. Много знает - и даже лишнего. Его срок - максимальный: год. И десять месяцев Слава уже одолел. Сокол рассказывает немало любопытного, ведь именно аналитический отдел собирает сведения от побывавших. Может, и привирает - и уж наверняка недоговаривает - но Лева чувствует: Славу уже начинает обуревать злополучный синдром, ибо он говорит о Территории с явным пиететом. Хотя, покамест своим рацио пытается подавить подсознательную симпатию ко врагу.

Территория согласно пониманию Сокола - некая страна, в которой люди могут и имеют то, чего тщетно ищут на Большой Земле. Каждый ищет свое, конечно, но в общем и целом счастье - на первом месте в рейтинге желаний. Именно счастье - а не пошлая удача или набивший оскомину в нашем долбанутом мире успех. И вот, что интересно: побывавших, но не нашедших Территория как бы "выплевывает" из себя. Однако, нашедших, согласно статистике, гора-а-аздо больше. Причем те, что что-то там обретает, уже не возвращается никогда. Основная проблема в том, что мы толком и не знаем, что есть для нас счастье. То есть, для тебя конкретно. Иной может обрести таковое только в жестокой борьбе с врагами (причем, не важно, какими), хотя, думает, что ему прописаны мирное прозябание в кругу семьи. Ну, это в порядке бреда, на самом деле все хорошо знакомы лишь с вереницей легенд, сказаний и тостов.

Например, есть подтверждения (непрямые, но косвенные) существования некоего "Города Солнца". Достоверно о нем неизвестно почти ничего, однако, есть предположение, что это некая община людей, которых объединил человек, назвавший себя "вторым пришествием Христа". Славе интересна эта тема, но он привык прятать свои подлинные мысли за шуточками. Многим женщинам его треп нравится. А Юле почему-то - нет.

- ...Нет, вот ты, Лева, думаешь - мне в кайф весь этот колхоз имени святоготнепорочногозачатия Девы Марии. Вся эта камарилья, что здесь собралась, только имитирует свою власть над ситуацией. Так им легче жить.

- А тебе?

- Что - мне?

- Тебе как легче жить, Слав?

- О-о-о... Мне, вообще говоря, труднее. Потому что я стараюсь не выпускать драконов из своего Эдема. В отличие от некоторых.

- Ага... а ведь сомнение - первое средство подрыва... и веры, и авторитета, и режима. Жаль, что ты не буддист.

- А почему ты думаешь...

- Опять вы о своем... - Это подпорхнула Юля, с изящным бокалом в изящной ручке. Синие платье с вырезом. Образ светской львицы-тусовщицы. - Хвилософы. Кончай курултай - сейчас начнется. Феерическое шоу вон те обещают.

Она кивнула на изрядно подвыпивших мрачноватых товарищей из отдела технического обеспечения. Юля вся сияет. "Вон те..." Дярёвня, подумал Лев, а в калашный ряд. Да ладно ли, успокаивал себя он, что ты превозносишь свои высококультурноморальные качества. Сам-то, небось, не дворянских кровей. Ну, во-первых, это ее атмосфера, а во-вторых, Юля сегодня в центре внимания. Практически, королева бала. Для нее счастье, похоже - это такая вот тусовка. А что она будет делать, когда состарится? Лев попытался представить Юлю старухой... не смог. Похоже, она Кащейка - бессмертная...

Однозначно, на базе царит матриархат. Особ женского пола здесь значительно меньше, и то, с кем дама будет сегодня делить ложе, предопределяет многое. Это и дисциплинирует самцов, заставляет держаться в рамках. У той же Юли каждый день выбор. Это власть.

Возможно, Юле нужна Территория - потому что она на ее границе как жрица, в высоком смысле этого слова Гетера. Три недели назад у нее был кто-то другой (Лев почему-то боится спросить, кто), и через тройку дней тоже будет другой. Или никого не будет - в ее воле решать. Кто бы была Юля на Большой Земле? Серая мышка, мельчайший клерк. Здесь она - Богиня, повелевающая и снисходящая. Лев только вчера об этом задумался. Представил и себя на Большой Земле. А, пожалуй, жить ему там будет кисло. Семьей так и не обзавелся, а в холостяцкую квартиру возвращаться что-то не очень и охота.

Толпа вывалила на улицу. До боя курантов еще с полчаса - но недотерпели. Ждать выступления первого лица государства на фоне Кремлевской крепости? Ясно же, что президент наш за свободу слова, за сирот, за все хорошее супротив всего плохого и экономическое чудо. Про Территорию и про то, что нас скоро настигнет пипец, если не решим эту проблему, гарант скажет вряд ли. Народ прям возрадовался, что избежал тяжелого государственного ритуала - можно просто дико оторваться. Вышли к краю обрыва. Мрачные типы из отдела технического обеспечения раздавали боеприпасы: ракетницы, петарды, хлопушки. Юля демонстративно взялась за руку одного из мрачных, и взглядом ернически стрельнула в сторону Льва. Кто-то звонко скомандовал: "Н-ну, за нашу победу!"

"Ур-р-ра-а-а!.. Даешь!.. Пли-и-и!.. Па-а-аехали!.." - подхватил народ. И - началось. Грохот, световые вспышки, визги, свист. Полный бедлам. Люди целились преимущественно в сторону Территории. Ракеты долетали даже до того берега. Уничтожители воспринимали их как цели и лениво долбали разрядами. И вдруг оружие заглохло - только хлопки пиротехники и разноцветные ракеты. Стало светло как днем, и Лев внезапно осознал: система защиты перестала работать, ибо слишком большой поток информации. Лев компьютерщик, он это прям хребтом чует. Мозги уничтожителей зависли!

Лев еще с вечера приметил снегоход, стоящий у хозблока. У него хватило отваги подойти и проверить, много ли в баке топлива. Оказалось, в кузовке есть еще и запасная канистра - полная. Подспудно у него оформился "план Б" (план А пришлось выкинуть из головы). Рюкзак уже собран, он в его комнате. Надо только успеть сбегать - и... Важно, чтобы образовавшееся "окно" еще действовало. Итак, он, вначале пятясь, а после - уже мчась рысью, слинял в свой модуль. Там пусто - все на световом безумии. Успел даже прикинуть - все ли упаковал. Доложил в рюкзак зубную пасту, щетку, крем, мыло и бритву. Достал из-под кровати припасенные (умыкнутые на складе) охотничьи лыжи.

На выходе из блока он наткнулся на... Славу. Тот решительно встал у Льва на пути:

- Старик... ты куда? - Хладнокровно спросил аналитик.

- Ну, это... туда.

- Ты уверен?

- В чем? - Лев понимал: Слава сильнее. Эдакий качок - приемчиками не одолеешь.

- Лева... а меня с собою... возьмешь?

- Слав, - у Льва прям отлегло, - не в это раз. Просто не хватит запасов. - Ах, если б я знал... мы б все подготовили как надо.

- Как-то сомневаюсь, что следующий раз будет.

- Я тоже.

- Тогда... С Богом.

- Увидимся. А Бога нет. Я тебя уверяю.

- Тогда... кто же кидает нам корм?

- Как раз это я и хочу понять.

- Попав внутрь аквариума?

- Нет. Выскочив наружу.

- Ну, смотри. Ты дяденька взрослый. Помочь чем?

- Ты мне же помог.

- Чем же?

- Что понял.

- Лева. Я тебе все же скажу. Два факта. Первое: об этом вообще-то знать не положено, но - вдруг... короче: вернувшиеся все имеют органические изменения организме. Они уже не совсем... люди. Даже если у тебя получится и мы увидимся, ты будешь совсем иным. И второе. Незваные Гости - не миф. Попробуй найти Незваных Гостей, возможно, они помогут. Я себе сообщил сверхсекретные сведения, если попадешься нашим, не пали меня, я тебе ничего не говорил, ты - не слышал. Теперь - все.

Слава шлепнул своей ручищей-лопатой по лечу Льва - и растворился в темноте. Похоже, боеприпасы у встречающих Новый Год истощались, интенсивность обстрела Территории упала. Кстати, вернулась и тьма, что было на руку Льву. Он быстренько прокрался к снегоходу и пристроил поклажу. Завелась машина не сразу - замерзла. Но Лев - инженер, для него техника - родная среда. Через балку он выехал на реку. Даже удивился своей отчаянной наглости. Как раз в небе зависла ракета, посветлело, и Лев понимал, что народ видит его как миленького. Лев прекрасно видел следы уничтожителей и аккуратно, хладнокровно их объезжал.

Сквозь шум мотора Лев отчетливо различил Юлин голос:

- Бахми-и-ин! Ты приду-у-урок!!!

- Это точно. - Пробубнил Лев себе под нос. Он радовался тому, что система все еще в ступоре. Обманул, с-с-скотину! Въехав на вожделенный берег, Лев оглянулся. Там теперь царил полумрак, но можно было различить людей. Да, может, я и придурок. Но все же не болван.

Впереди зияла темнота. Лев поддал газу - и ринулся в неизвестность.

-- Кров

Илья стоял напротив входа в сруб и не решался отворить дверь. А вдруг там растяжка, фугас? Так сказать, от нежелательных пришельцев. Две командировки на Кавказ научили предостерегаться. Старый седой волчара исчез. Когда избушка появилась в поле зрения, все внимание Ильи, конечно же, было обращено на объект; а оглянулся - зверюги уже и нету. Полдня летун тащился за прообразом всех собак, доверяясь странному чувству подчиненности. Всем своим видом зверь давал понять: "Я знаю, что я делаю - следуй за мной!"

Сруб еще не старый; отесанные сосновые бревна не потеряли кремовый оттенок, не посерели, а мох, аккуратно проложенный между рядами - так вообще зеленел как будто его надергали только вчера. Тропинка к двери не протоптана, но не оставляет ощущение, что домик наполнен жизнью.

Илья обошел строение по периметру. Одно окошко, с южной стороны. Обычное стекло, четыре сегмента. Попытался взглянуть внутрь: видны только какие-то смутные пятна, стекла заиндевели. Из крыши, крытой горбылем (он скинул немного снега, чтобы разглядеть) торчит кирпичная труба. На углу, у венцов, белой краской выведены цифры - значит, сруб перевезли в этот сосновый лесок и наподобие конструктора воздвигли вблизи шустрого ручья, не замерзающего даже в стужу.

Илья, помаявшись, для порядку постучал в дверь, воскликнул: "Ау, есть кто живой?!" Сделал паузу, и после поднажал на дощатую, подбитую войлоком дверь. Она не подалась. Признаков замка не наблюдалось. Мелькнула детская мысль: а, может, заклинанием надо, типа "Сим-Сим откройся?" И еще дна мысль - уже вполне взрослая: глупости, какая на хрен растяжка... тогда вообще всякий, кто войдет, улетит в тартарары. И все же надо проявить бдительность. Илья тут же придумал способ: срезал деревце, изготовил жердь - и ею, на расстоянии, со всей силы стукнул в крайнюю доску двери. Удар, второй... дверь, отчаянно скрипнув, чуточку отворилась. Илья подошел и посветил фонариком в щель. Никаких ниток, либо каких иных устройств замечено не было. Теперь он решительно пнул дверь ногой.

Илья вошел. Обстановка простая. Треть помещения занимает печь. На ней кастрюли, алюминиевые миски, ложки, чугунная сковородка. В углу немного нарубленных дров. Слева - нары, на них аккуратно свернуты матрасы. Обычные - полосатые, как в армии. Справа, под окном - столик, возле него две табуретки. Собственно, это весь интерьер. На столе какая-то книга, там же - "арсенал" свечей, спички. Еще круглый короб из березовой коры, кажется, он называется "пестерь"; Илья открыл: он полон соли.

Пол земляной, и в самой середине помещения холмик из земли. Будто могила... К потолочным балкам подвешены мешки. Илья осторожно тронул ближайший: что-то податливое. Помял руками: кажется, крупа. Похоже, это пищевые припасы. Кто-то себе готовил помещение для зимовки.

Илья в первую руку занялся печью. Все же, если это кров, он основательно выстужен. А очень хотелось домашнего тепла. Откинув чугунную дверцу со звездой, разжег кем-то заботливо приготовленный "хворост". Проверил заслонки - все работает. Накидал крупняка. Пока дрова занимались, затащил в избу свою поклажу.

Наконец, расположившись у стола, стал изучать книгу. На твердой тускло-зеленой обложке выведено: "ОКРАИНА". За обложкой, на разлинованной бумаге, крепко сбитым почерком выведены аккуратные слова. Лег на топчан, попытался читать...

Вернулся в реальность он с совершенно свежей головой. Сколько он продрых в небытии, неясно, но за окошком еще (или уже?) брезжил день. Покорил себя за то, что не заперся. Подпер дверь жердью, заглянул в печь: дрова выгорели, но кирпичи хранили жар. Набив утробу остатками своего НЗ, снова взялся за рукопись...

--

-- Окраина. Начало

Во времена Эдема промеж ног доминирующих видов шныряли мелкие пакостные зверушки наподобие крыс, которые суть были предками современного человека. Их отличали суетливость, подлость и неприхотливость в еде. Например, они не брезговали падалью, и с аппетитом, хотя и с оглядкою подбирали "объедки с царского стола", то есть, их не отягощали комплексы. Характерно, что данные особи умели социализироваться и передавать информацию, что заметно отличало малозаметных тварей от величественных красавцев и красавиц Юрского периода. К тому же, надо заметить, данные уродцы трепетно относились к своему потомству, иногда даже проявляя милую нежность к продолжателям своего рода. Впрочем, когда нечего было жрать, старшие особи пожирали своих детей - потому что стратегия у них была такая: выживание вида.

Когда в планету Земля вдарил очередной космический камень, настала Великая Тьма, которую монстры не перенесли. Просто-напросто замерзли их яйца, которые они по обычаю вкапывали в песок. Крысы же, которых позже назвали млекопитающими, носили потомство в себе, а еще они научились вгрызаться в недра, создавая там микроклимат. Что их и спасло от катастрофы. Не всех, кстати, а самых умных и шустрых. Удалось выжить, кстати, некоторым видам рептилий и насекомых, так же неприметных и вроде бы забитых. Это прекрасный урок тем (видам), которые имеют планы пережить очередную гелиокатастрофу.

Вы уж простите, что оставил в стороне своего обзора те времена, когда на Земле царствовали амебы, троглодиты и трихоплаксы. Те времена, на мой взгляд были несколько скучнее, ибо не было особо хотропопых. Даже если вы хотя бы поверхностно проанализируете мировую литературу тех же людей, поймете: интерес начинается там, где некие ушлые особи затевают очередной гешефт. Да, я забыл еще про отношения полов - когда самцы делят самок или наоборот. Но с этого начинается не литература, а война. Лишь некоторые из побежденных и униженных склоняются к высокой поэзии, отчего, собственно, рождаются шедевры. Гениев среди доминирующих самцов и самок не встречается - таковые заняты исключительно обороной занятой позиции и побиванием претендентов на престол. Вот и второй урок - он для тех, кто хочет продолжиться не только в своих репликатах, но и внести личный вклад в сокровищницу мировой культуры гоминидов.

Климат после планетарного шваха стабилизировался ненадолго - всего на каких-то несколько миллионов лет. За этот период крыски развились и образовались различные ветви эволюции млекопитающих. Одна из них привела к появлению т.н. приматов. Заметьте: данное слово можно связать с понятиями "примитивный" и "прима" (то есть, доминирующий). Вершину пищевой пирамиды в ту мрачную эпоху занимали хищники, и это нормально во всяком диком мире. Но не они получили звание "приматов", а потомки крыс, сохранивших традиции социализации. Хитрость в том, что люди смогли возвыситься над дикой природой, и силою интеллекта мелкие зверушки с явным недостатком волосяного покрова смогли победить даже мастодонтов и саблезубых тигров. Они (то есть, мы, конечно) даже научились властвовать на слонами, львами и касатками!

Я сейчас выступаю с позиции дарвиниста. Но должен признать: допустимы гипотезы панспермии и божественного рождения. Однако полагаю, истины не знает никто, а судить все же следует по ископаемым останкам, ибо они реальны.

Предполагаю, когда появились гипотетические "Адам" и "Ева", мир уже не являлся Эдемом. Нынешняя территория Окраины представляла из себя дикую область, кишевшую враждебным зверьем. Данный факт и предопределил развитие Окраины, как минимум, на десять тысяч лет. По сравнению с миллионами какие-то там тысячи - тьфу. Но ведь, пока наш вид не приступил к своему зачастую безумному охвату всего и вся, вся эта целесообразная благодать мирно посапывала. Но пришел, пришел этот прелестный, черт бы его задрал, прогресс, а в купе с ним и научно-техническая гонка держав. Кто-то воскликнет: "И на хрена?!" Так даже хрен смогли генетически модифицировать. Чтоб не кусался и на вкус казался слаще редьки. От ить мы какие... пытлюки.

Здесь, среди лесов, рек, озер и болот кочевали племена охотников и рыболовов. Изначально люди сезонно ходили за стадами диких оленей, а после даже смогли их, то есть, оленей, пленить и даже приручить. Да что там парнокопытных - обуздали и волков! Однако, кочевье продолжили, передвигаясь на немалые расстоянья. Постепенно сформировались племена, у которых были свои языки, религии, обряды, предрассудки, напитки, курево и прочие средства, пытающиеся тормозить прогресс. Звучать может странно, но и представители данных этносов являются потомками Адама и Евы.

Все они были суть язычники, ибо вынужденно поклонялись силам природы. Так надо было: всякое посягательство на естество согласно понятиям примитивных народов обязательно повлечет за собою жестокое наказание. Не надо, короче, срать там, где живешь. Индустриальные культуры почему-то этой простой истины не догоняют. А потому желательно найти тактичный подход и к ручью, и к зайцу, и к ели, и к Луне. Все они являются частичками Бытия, и в каждой есть своя жизненная сила. Суровость существования диктовала правила особого поведения - так сказать, деликатного. Однако, на планете Земля имелись разные общности, некоторые из которых смотрели на природу несколько под иным углом зрения...

-- Ночевка с монстрами

Адреналиновый всплеск зачах минут, наверное, через сорок. Лев вдруг с ужасом ощутил, что куртка типа "аляска" - даже с упрятанной в капюшон головою - далеко не идеальная защита от ночной стужи. Пора привалиться, очухаться и сосредоточиться на дальнейших шагах. С собой есть палатка и запас химических обогревателей, но, когда они кончатся - что дальше? Конечно, все было продумано: есть карта местности до Метаморфозы; по ней можно найти бывшие населенные пункты. По наитию, конечно - на средства ориентирования надежды нет. Если найдутся постройки, будет и кров. Питания хватит недели на две, а, ежели растянуть - и на все три. Лев хладнокровно старался держаться направления, по идее должного привести к крупному поселку Доброумово, бывшему центру леспромхоза. Согласно карте, от него к реке тянулась когда-то нитка узкоколейки; вот бы наткнуться на нее. Это сложно - слишком велик снежный покров - но для дерзких ничего невозможного не бывает.

Вроде бы, несмотря на торопливость и суету, ничего не забыл. Есть даже травматический пистолет - пригодится для отгона хищников, а может быть, даже удастся подстрелить дичь. И все же Льва принялась охватывать проклятая паника. Пока еще легкая - но все же.

Рубикон перейден, идентификатора у Льва нет - если очко разыграется вовсю и захочется бежать назад, при переходе границы его наверняка атакуют уничтожители и превратят в шашлык. Все попытки умыкнуть прибор окончились неудачами. До последнего момента Лев не знал, решится ли он на бегство. Точнее, полагал, что ни фига он не решится, а приготовлениями занимался для успокоения души, механически. Все на самом деле произошло импульсивно, по стечению обстоятельств. И хорошо, что было мало времени задуматься о последствиях выходки. Или плохо?

Кругом спал еловый лес. Довольно редкий, возможно, налицо результат хозяйственной деятельности леспромхоза. За все годы после Метаморфозы тайга так и не восстановила былое величие. Глаза привыкли ко мраку и хватало лишь света звезд, дабы различать очертания препятствий. В каждом еловом профиле виделся какой-нибудь монстр. Сборище отвратительных уродов, заповедник монстров - и среди них затерялся глупый трепетный человечек. Каждый видит то, что хочет видеть. На самом деле, успокаивал себя Лев, это всего лишь заснеженный лес, и, если бы не стресс и ночь... в таких условиях все теряет признаки прекрасного - красота обращается в ужас.

В палатке Лев запустил обогреватель, залез в спальный мешок, закрылся с лицом и попытался заснуть. Не получалось. Слишком возбуждена психика, ворох событий. Интересно: а что о нем сейчас думают там - на базе? Очередной му...ак, у которого крыша поехала. Идентификаторы выдают только членам экспедиций и разведгрупп - приборы "свой-чужой" наперечет, иначе психи задолбают систему. Такие - наподобие Льва Сергеевича Бахмина, специалиста по автоматическим системам управления. Бывшего айтишника, чтоб вся эта ай-ти загремела медным тазом... Попытаешься вернуться - каюк. Бахмин сам приложил свои мозги и вдоволь поработал пальчиками, чтобы система работала ай-ай-йай.

Слава сказанул про Незваных Гостей. Вряд ли он дезинформировал - зачем ему это? Интересно... а вдруг они все предвидели, та же Юля еще накануне говорила: "Ты задумал удрать..." Наклеили "жучков", окольцевали - теперь будут наблюдать: чё станется с этим, очередным?.. Хороший метод - добровольцу не нужны содержание и страховка, этот же, так сказать, чисто за идею.

Или лица с высшими формами допуска врут? Слава еще сказал, что люди все же возвращаются. Правда, какие-то другие. Что он имел в виду? Теперь не спросишь. Идея... Оказывается, Лев ни разу серьезно не задумывался о сути своей идеи. Любопытство? Слишком недешевая плата. Или все же имеет место зависимость? Эдакая темная, инфернальная сила, которая притягивает просто так - из желания пожрать человечинки... Теперь уже нет смысла давать четкое определение. Раньше надо было. Котелком, в смысле, варить. Здесь чисто наполеоновский метод: главное - ввязаться в битву, а там - будь что будет.

И все же не стоит отрицать гипотезу о том, что Лев стал очередным "пробным камнем". Ах, да: на Территории не распространяются радиоволны. А вдруг глушилки радиоволн расставили наши - а на своих тайных частотах все фиксируют? С них станется. Тогда почему не работает джипиэс? Лев встрепенулся. Достал из рюкзака маленький приемник, который на всякий случай все же припас, отогрел дыханием. Да: показывает какую-то лабуду. Будто Лева сейчас где-то в районе Карибского бассейна. А почему бы, кстати, и нет? Не исключено, что здесь пространственная нестабильность, было бы, между прочим, прикольно. Где-нибудь на Багамах сейчас день, и вообще... градусов тридцать по Цельсию выше нуля.

Эх, Лева, Лева... это приступило к разлагающей своей деятельности альтер-эго. Сподвигло же тебя на авантюру! Сейчас бы нежился в койке, возможно, у Юли под ее теплым боком. Были бы тебе... Багамы местного пошива. Теперь - одна только неизвестность. Странно... ведь ты на Территории - на той земле, куда так давно мечтал попасть. Теперь бы только не расклеиться, не растеряться.

И вдруг полог палатки сам собою раздвинулся - и вошел ОН. Отец. Внутри стало неожиданно просторно - папа стоял и даже не пригибался. И свет, льющийся сквозь синтетическую ткань... ОН произнес:

- Ну, здравствуй... сынуля.

- Почему-то я знал, что ты здесь.

- Не всегда, далеко не всегда я здесь, Левушка.

Лев не испугался. Ему стало необыкновенно хорошо. Он ведь столько лет ждал этой встречи.

Илье было одиннадцать лет, когда батя пропал. Мама сказала: "Папа отправился на Север. Надолго, возможно, навсегда..." Своим мальчишеским умом, который уже начали мутить пробуждающиеся гормоны, Илья пытался осознать произошедшее. Вообще-то отец пропадал и раньше. Но всегда возвращался - и у них было много интересных занятий. Вместе разводили рыбок, черепашек, собирали марки, открытки, осваивали первые, еще хиленькие компьютеры, покупая комплектующие на толчке, и методом проб и ошибок создавая примитивные устройства для тетриса и арканоида.

Однажды, когда Илье уже было двенадцать, на одном из семейных торжеств родная тетка, выпив водки (чего ранее никогда не делала) и смачно крякнув, заявила: "Лева. Ты уже большой мальчик, ты должен знать, что отец твой мертв. Его нет" - "А я знаю..." - пробормотал Илья, и убежал в ванную, где разрыдался. Он действительно однажды случайно увидел свидетельство о смерти отца, в котором в графе "причина смерти" было написано: "отравление алкоголем". Но все равно он в это не верил, подозревал, здесь какой-то заговор. Ему часто казалось на улице, что вот он, папа - идет навстречу. Сердце аж екало! Подспудно он всегда искал глазами отца в толпе. У них были особенные отношения, которые словами не передать. И даже хорошо, что в последние месяцы перед своей отправкой "на Север" папа появлялся в семье нечасто: каждая встреча была как праздник. Наверное, надежду все же не стоит убивать. Даже правдою. А ведь теперь Лев и сам отправился на Север, причем, в буквальном смысле. А, может, хорошо, что он еще не успел обзавестись семьей и детьми?

Очень скоро в семье появился мужчина, Эдик. Это теперь Лев понимает, что мама была совсем молодой, и права на личную жизнь у нее никто не мог отнять. А тогда он этого не допетривал. Эдик был простой работяга. Каждый вечер он выпивал бутылку портвейна и вино его не брало. Эдик не был вредным и навязчивым. Просто, сошлись два одиноких человека - и все тут. Но Лев Эдика ненавидел. Всякие попытки Эдика установить хотя бы какие-то отношения - ну, там, сходить с пасынком вместе в музей, в киношку - оканчивались неудачей. Вначале Лев не звал отчима никак. Повзрослев, обращался к нему: "Эдик", зная, что причиняет боль. За эти годы Эдик бросил пить свой портвейн, с мамой они строили дачу. Они и теперь живут вместе, даже расписались, а стаж их совместной жизни значительно превышает срок первого маминого брака, с Сергеем Тимофеевичем, отцом Льва.

Позже он много раз слышал от "добрых" родственников: "Этот твой непутевый отец...". Но Лев знал путевого отца, который все умел и все знал. Лев всматривался в его лицо. И батя его внимательно и строго рассматривал. Тогда, в детстве, отец казался таким большим, пожилым. Широкие скулы, высокий лоб, черный от щетины подбородок... Возраст неопределенный - вроде бы состарился, а может, и помолодел.

- Где же ты... всегда?

- Чаще всего - нигде. Я бы все тебе объяснил, сынуля. Если бы знал. Но я не знаю. Вот, в чем беда.

- Ты пришел мне что-то сказать?

- Да. Понимаешь... Я виноват перед тобою. И перед твоею матерью. Но не в этом дело. Другое скажу...

Отец замялся. Крякнув по-старчески, нагнулся, присел на краешек спального мешка, в ногах у Льва. Протянул руку. Лев взял ладонь. Она была холодной. Испугался - отпустил. Отец и сам убрал руку. Возникла неловкость. Лев вдруг ощутил, что ему стыдно за отца. Какой-то он... убитый.

- Говори. Не молчи, папа.

- Верно. Мало времени. Ты Левушка, не бойся. Ничего не бойся. Смерти нет - а есть страх смерти.

- Батя, - Лев почувствовал легкое превосходство над отцом, как будто бы он, Лев - волевой человек, а отец - слабохарактерный, - если бы я боялся смерти, сюда бы не пошел.

- Да... я расклеился. Просто, должен был тебе это сказать. Теперь о сути. Ты найдешь, что ищешь. Вот это главное.

- А-а-а... что я ищу?

- Не что, а кого. Себя.

- Сам придумал - или кто-то научил? - Лев испугался, поняв, что его охватило легкое раздражение.

- А вот я себя, к примеру, не нашел. Не все находят.

- Хорошо. Давай конкретно. Что мне делать? Куда идти? - У него мелькнула здравая мысль: а вдруг кто-то послал образ отца, дабы передать некую информацию? Он вдруг понял, что здесь не так. У отца такой вид, будто его отвлекли от интересного дела и сказали: "Иди и скажи". Не очень-то ему, кажется, и хотелось.

- Идти-то... Утром сам узнаешь.

- Обнадеживает. Сам-то ты - как?

- А ты не торопись, сынуля. Придет срок - все сам поймешь. Ты только ничего не бойся.

- Хорошо. Я понял. - Лев еще пристальнее вгляделся в отцовское лицо. Нет - оно и впрямь старое, все в мелких морщинах. Как будто бы и вправду все эти годы оттрубил на Севере. - Маме ничего не передать?

- Любе-то... - (Маму зовут Любовь). - Да нет, пожалуй. Лучше не говори, что меня видел. Ей будет больно. Ты представить себе не можешь, как я рад за тебя, сынуля.

- Не очень заметно-то.

- Ты слишком зациклен на внешних признаках. Но уже не мне тебя учить. Прощай.

- Но...

За тканью палатки нечто засветилось, Лев отвел глаза в сторону. Когда взгляд его вернулся назад, отца не было видно. Он пропал. Такое было ощущение, что там, за пологом, бегают цветные огни. Лев осознал, что вовсе не так надо было разговаривать с отцом. Он его чуть не поучал, а зря. Не заслужил батя эдакого менторства. Огни стали ярче - будто подлетели к палатке и стали меняться в цветах. И вдруг раздался грохот.

Лев внезапно раскрыл глаза. Темно, тепло только слышно, как что-то мягко шуршит снаружи. Понятно... сон. Он выглянул из палатки. Все те же монстры-ели. С них тихонько осыпается снег. И только вдалеке где-то будто пролетают светлячки. Наверное, наваждение. Возбужденное воображение. Горизонт с одной стороны осветился красным заревом. Это восход, скоро взойдет солнце.

...Мотор, хотя и с трудом, но запустился. По расчетам, топлива хватит километров на шестьдесят-семьдесят. Лев двинулся на Северо-Восток. Скорее всего, леспромхозовский поселок (если он ночью не сбился с направления) - там. Постепенно небо затянулось маревом - и сверху посыпались тихие снежинки. Где-то через полчаса Лев резко тормознул. На снегу отчетливо были видны следы - точно перпендикулярно его курсу. Что-то знакомое, глубокие колеи, а посередине - будто кто-то лихо замесил снег. Ах, да: такие следы оставляет лошадь, везущая сани!

Сердце застучало столь громко, что Лев даже испугался, что оно выскочит наружу. Он же по идее готов ко всему - даже к встрече с зелеными человечками. Но здесь... поразила простота, обыденность. "Гляжу: поднимается медленно в гору лошадка, везущая хворосту воз..." Вдоль колеи встречались оброненные сухие травинки. Везли сено?

Лев никак не мог сообразить, в какую сторону умчался экипаж. Поразмыслив и успокоившись, сообразил: а какая к черту разница: аборигены ехали откуда-то куда-то. Хоть в "откуда", хоть в "куда" - все одно он попадет в какое-нибудь обиталище. Бог не выдаст, свинья не съест. Лев решительно двинулся на Северо-Запад.

-- ЧАСТЬ ВТОРАЯ. СОЛНЦЕ И ЗЛО

-- Окраина. Вторжение

Окраина вовсе не была райской землею, однако, черты Эдема в себе все же несла. До некоего срока все существа жили здесь в относительной гармонии. Я имею в виду и зверье, и людей. Мы уж здесь не будем касаться противостояния homo sapiens с homo neanderthalinlis - в конце концов, победителей не судят; некому. Всяк знает: идиллия кончается после того как в экологическое равновесие вторгается диссонирующий факт. Таковым, к примеру, являлось пришествие на Австралийский континент, казалось бы, безобидных и милых кроликов. Люди на планете Земля до определенного момента "кроликами в Австралии" не являлись и очень удачно вписывались в "эдемский порядок", заняв нишу довольно надежную, хотя, далеко небезопасную.

Признайтесь: люди по сравнению с кроликами не так уж милы. И как-то совсем небезобидны. У человечества особенность: когда народу мало, оно еще ничего так. По крайней мере, спать стараются зубами к стенке. Но, едва популяция людей превышает некий придел - пиши "пропало". В науке это называется "демографическим давлением". В жизни - прогрессом.

Племена охотников, рыболовов и оленеводов, кочующие по Окраине, были редки. В среде туземцев Окраины ценились такие достоинства как отвага, честность, терпеливость, великодушие и немногословность. Согласитесь: это ведь ходячие заповеди Христа и практически моральный кодекс строителей коммунизма. Подлые, пакостные, алчные, завистливые, не держащие слово люди не уважались. Подобные типы встречались, конечно - такова природа потомков дерзких супругов, вкусивших плод познания добра и зла - но их старались изгонять из племени или просто держали за изгоев. А в лидеры выдвигались вовсе не бессовестные негодяи и вруны с хорошо подвешенными языками, а люди, обладающие несколько иными качествами.

Если бы Окраина была пустынею, все могло быть иначе. Но в тайге водился пушной зверь, за шкуру которого в ряде стран запросто могли удавить. Это же была самая конвертируемая валюта того времени. Выйдите на улицу (ежели сейчас зима), посмотрите, кто у нас понтуется в соболях да норках - тогда поймете, что ЭТО время немногим отличается от ТОГО. Людей Окраины данная слабость не касалась, человек, нагло демонстрирующий свое богатство в их среде считался плохим.

Аборигены обитали в лесах и в тундре, по берегам же рек с некоторых пор стали ставить свои укрепленные городки безжалостные воины с Юга. Им нужна была пушнина, и они заявили вождям: "Вы нам даете шкурки - мы вас не трогаем". Для острастки незваные гости разорили несколько стойбищ и поубивали местных людей. Аборигены поняли: это не шутка - надо откупаться. Благо, зверья на Окраине водилось немало, а охотниками аборигены были отменными. Они, конечно, надеялись, что Духи Предков им помогут, а Духи Природы поддержат, для чего их шаманы в поте лица камлали. Но ясно было: спокойной жизнь уже не будет, ибо пришли посланцы Шайтана, жаждущие наживы любой ценой.

Незваные гости основали столицу Искер, а правил там Ядигер, потомок полубога Чингиз-Хана. Конечно, и до вольных сынов степей были на Окраине свои князья, но они были вынуждены покориться сильным и наглым. Достаточно было лишь платить дань - в виде пушнины - и жизнь обещала быть нормальной. Однако аборигены не брали в расчет, что вместе с цивилизацией приходят ее плоды.

Вопрос: а куда шла пушнина? Часть - на продажу, но львиная доля уходила могущественному западному соседу, полонившему земли за Камнем (Уральским хребтом). Сосед был грозным и еще более жестоким, чем татары. Он не признавал компромиссов и властью делиться не умел. За ним стояла цивилизация еще более развитая - особенно в плане технологии войны. Он был сказочно богат, и на свои деньги мог нанять лучших воинов того времени. Богатства ему было мало, он хотел всего - и много. Тех, кто не хотел давать пушнину либо еще что-то ценное, воины великого правителя Запада безжалостно уничтожали.

С этого места я могу рассказывать смело, не давая волю фантазии, ибо с тех времен сохранились грамоты. Может, и до Грозного царя Московии на Окраине имели место грандиозные события, могущие потрясти своею жестокостию, но нет источников, о том повествующих.

Ядыгер послал послов к русскому царю Ивану - и те били челом. Хорошо, что не посылал послов русского царя Ивана в нечистые места - хватало рассудка. Ядыгер просил, говоря современным языком истеблишмента, крыши: поздравлял царя с приобретением ханств Казанского и Астраханского, и просил, чтобы Иван взял всю землю Сибирскую в свою волю и в свою руку, и дань на них положить велел. Обещал, что с каждого своего черного человека будет давать по соболю и по белке сибирской. А черных людей в Сибири было заявлено 30700 душ.

Но на следующий год Ядигер прислал только 700 соболей, и объявил, что воевал их, сибирских татар, шибанский хан, взял в плен много черных людей, отчего и мехов собрать не с кого. Царь Иван выслушал татарского посла, после чего возложил на него опалу, посадил под стражу, а в Искер отправил своих служивых татар с грамотою, чтобы Ядигер исправился и отдал положенное.

Суд да дело, а Ядигера между тем сверг Кучум, из киргиз-кйасакских головорезов. Москву не интересовало, какой владыка правит за Камнем, Москве нужна была дань. Кучум был отважным и самолюбивым воином, он велел своим ратным людям нападать на незваных гостей с Запада, ибо понимал: лучшая защита - агрессия. Авось испугаются и отступят. А еще Кучум убил московского посла, что, само собою, не способствовало укреплению добропорядочных отношений.

Кучум сам брал в плен и мучил туземцев, плативших дань Москве, да еще послал за Камень своего родственника Маметкула с войском - на реку Чусовую. Татары проведывали дороги, как бы им пройти к Строгановским городкам, в Пермь Великую, а по пути побили много остяков, московских данщиков, их жен и детей в полон повели, а Иванова посланника, шедшего в Киргиз-кайсакскую орду, убили.

Строгановы были олигархами того времени. Иван дал этому роду все права - на то, чтобы Строгановы добывали Москве богатства, не ограничивая себя в средствах. Царская грамота, даденная Строгановым, гласила:

"Где Строгановы найдут руду, то ее разрабатывают, а кто другой захочет это желать, позволять ему да и пооброчить его промысел, чтоб Нашей казне была прибыль. Льготы на землю тахчеев и на Тобол-реку с другими реками и озерами до вершин дали Мы на 20 лет: в эти годы пришлые люди не платят никакой дани. Которые остяки, вогуличи и югричи от сибирского салтана отстанут, а начнут нам дань давать, тех людей присылать к Нашей казне самих. Остяков, вогултчей и югричей, с женами их и детьми, от прихода ратных людей-сибирцев беречь Якову и Григорию Строгановым у своих крепостей, а на сибирского салтана собирать охочих людей - остяков, вогуличей, югричей, самоедов - и посылать их воевать вместе с наемными козаками, брать сибирцев в плен и в дань за Нас приводить".

Строгановы обязывались вести войну за свой счет. Жаль, что нынешние олигархи если и затевают войны, обычно устраивают их за счет госказны, а свои капиталы отбивают во много крат. Да-а-а... измельчал служитель Мамоны... На аборигенов - остяков, вогуличей, югричей, самоедов - надежды было мало: не бойцы, да и непредсказуемы в своем поведении. Оставались разве что профессиональные наемники да казаки. В те времена донские казачьи станицы служили убежищем для сброда со всей русской земли. Казаки суть были воины-разбойники, большею частью убежавшие от виселицы или плахи, и не боявшиеся ни царя, ни Бога, ни чёрта. Обычно казаки грабили на Волге суда царские, били людей, обижали персидских и бухарских послов, русский торговый люд; да еще ходили в воровские походы в бусурманские земли. Но по своему нраву они были люди широкие и готовы были уйти в услужение хоть к сатане - только бы платил.

Царь вынужден был держать на Волге немалые гарнизоны под руководством опытных воевод. После очередного разгрома, когда казаков ловили и казнили безжалостно, одна разбойничья толпа отправилась вверх по Волге, где их и наняли Строгановы. Так было всегда: посылали казаков в какую-нибудь авантюру, и, если они терпели поражение - от них отрекались. Если же они побеждали, победу причисляли к своим заслугам.

Атаманами у шайки были Иван Кольцо, только что приговоренный к смертной казни, да Ермак Тимофеевич, грех которого история таки умолчала - может быть, потому что на круге казаки посчитали, что "Сивка-бурка не вынесет двоих" и "любо" сказали только Ермаку. В шайку влились и наемники из строгановских крепостей - литовцы, немцы и татары. Камень пересекли в общей сложности 840 проклятых душ, и никто не был уверен в том, что вернется живым. По счету эта была уже 21-я закаменная экспедиция, затеянная Москвою. Предыдущие 20 попыток достать Кучума в его гнезде успеха не принесли.

Перейдя Камень, войска Ермака повоевали много татарских городков и улусов. У Ермака было технологическое преимущество: "дымящиеся и издающие гром луки", иначе говоря, пищали и пушки, коими шайку снабдили Строгановы. Войско Маметкула бито было на реке Тобол при урочище Бабасан, Кучум же засел в глубоком тылу, подле Реки Иртыш, под горою Чувашьею. При Иртыше была новая битва, и войско кучумово опять было разбито, но казаки поплатились за свою победу несколькими убитыми, и все они были переранены. Заняв город Атик-мурзы, собрали они круг и стали думать: идти назад или вперед. Осилили те, которые хотели идти вперед во что бы то ни стало. "Куда ж нам, братцы, бежать? - Говорили они. - Время на зиму, в реках лед смерзается. Не побежим, худой славы не примем, укоризны на себя на положим, но будем надеяться на удачу. Назад воротиться со стыдом никак нельзя!" Двумя с половиной столетиями позже после похода Ермака в такой же ситуации оказалась крупная шайка Наполеона. Бонапарт принял решение не оставаться на зимовку в занятой, оставленной неприятелем Москве, а идти назад. И поплатился, ибо отступающее войско было коварно бито агрессивно настроенными туземцами.

И грянул новый бой. Маметкул был в нем тяжело ранен, засека татарская преодолена, а остяцкие князья, видя слабость Кучума, бежали от него в тайгу. Старый салтан, собрав свои пожитки, оставил Искер. И казаки вошли в пустую столицу Сибири. На четвертый день пришел к Ермаку один остяцкий князь с дружиною и дарами, а вскоре стали приходить татары с женами и детьми - просить селиться в прежних своих юртах.

Весною был взят в плен Маметкул, о чем Ермак дал знать Строгановым. Те донесли царю - и за победу Иван жаловал Строгановым новые земли с правом беспошлинной торговли. Однако, Ермак нарушил порядок и тем самым вошел в историю: он послал в Москву своих казаков, известить царя об усмирении Сибирской земли - минуя Строгановых. Иван принял бывших разбойников - и даже пожаловал их деньгами, сукнами, камками. А в Сибирь послал двух воевод, Семена Болховского и Ивана Глухова, с подарками лично Ермаку: двумя богато украшенными бронями, серебряным кубком и шубою со своего плеча.

Одна из браней погубила славного атамана. Согласно преданию, Ермак, спасаясь от ночного нападения татар вплавь, утонул в реке Иртыш - его утянул на дно подарок Грозного царя. Документов о том происшествии не сохранилось, а татары узнали Ермака по броне, на которой сверкал золотой орел. Они поставили труп на помост и шесть недель пользовались им как мишенью. Птицы стаями носились над телом атамана, но не прикасались к нему. И вокруг Ермака появились страшные видения. Испугались татары, и порешили устроить атаману пышные похороны. Тело сожгли, а в качестве искупительной жертвы было убито и съедено тридцать быков. Но и на пепле поверженного воина продолжались чудеса: в небо поднялся огненный столб. Тогда мусульманские муллы тайно предали останки Ермака земле и скрыли могилу, чтобы ее никто и никогда не нашел. Повторю: это всего лишь устное предание, что произошло на самом деле, теперь не знает никто.

Доподлинно известно, что князь Семен Болховский умер еще до убиения Ермака, а Иван Глухов после трагического инцидента отступил с войском за Камень, на Печору. Гнездо Кучума казаки взяли, а самого салтана не достали. Татар сибирских потрепали, а к службе Москве все же не принудили. Так что, военные результаты похода Ермака мало чем отличались от результатов двадцати предыдущих экспедиций. Грозный царь об этом так и не узнал, ибо Ивана уже не было в живых. Между тем оборотистые Строгановы уже снаряжали новые экспедиции, ибо вкус победы сладок, добыча пьянит, а пушнина, как уже было сказано выше - источник богатства и власти.

Для сведения. Остяки - угро-финское племя хантов, кетов, югов и селькупов. Вогуличи - манси. Юргичи - угро-финские племена Югорской земли. Самоеды - народы, говорящие на самодийских языках: ненцы, энцы, нганасан, селькупы.

-- Светлый

...Отдышавшись, они осторожно приподнялись и двинулись в сторону дворца культуры. Кажется, азиаты отвалили, испугались тесноты среды. Им пространства подавай, в замкнутом мире воевать дети степей не любят. А если нападают - только исподтишка, сзади. Шакалы хреновы, трудно даже поверить, что потомки воинов той самой Орды, которая половину Евразии поимела. У них не хватает стратегического мышления. Застряли, блин, в своем Средневековье - развели у себя... ханство. Но у них плюс: когда их много - они прут как та саранча. А сегодня их было беспрецедентно много. Илья и Ренат чуть не весь боезапас отстреляли. Не к добру они столь плотно скучковались.

Продвигались осторожно, без резких движений. Держась спинами друг к другу, крутясь "каруселью" Ренат с Ильей сканировали свои сектора стволами, держа пальцы на курках. Там, во дворце должен быть наш авангард. Хорошо еще, не зацепили при перепалке. А ведь могли в легкую - Илья с Ренатом слишком расслабились, забыли, что сектор неспокойный. Ну, да ничего. Отбились. А на шару - криками "Аллах акбар!" - наших не возьмешь.

Из-за девятиэтажки резко выскочило яркое весеннее солнце и злобно высветило "сладкую парочку". Вот теперь-то они лучшие мишени для снайперов! Только бы не они... особенно не хотелось, чтобы в квартале сейчас промышляли долбаные мифические амазонки. Согласно легенде, те не промахиваются никогда. Главное - не дернуться, не пересуетиться. Этому правилу Илья уже научился. В городе воевать - одна морока. Но зато есть много убежищ, щелей. В любой среде нельзя отходить от потенциальных укрытий, а сейчас они отошли. Существует в городской войне много разных правил, некоторые из которых Илья еще не усвоил. А выжить, откровенно говоря, охота. За недолгую карьеру Ильи в роли уличного бойца отряд потерял уже четверых. А вот Ренат на Территории же третий год. Ходячая энциклопедия городской войны...

Шестое чувство подсказывало: они все же под прикрытием. Наши - там, во дворце - тоже сканируют периметр, готовы снять всякого "соколика"... Илья дрожал, колотилось сердце. Он же не пехотинец и не спецназовец, а летчик. Хотя, их, вертолетчиков, пилоты "большой" авиации звали "трактористами". Неуютно, от волнения аж подташнивает. Вот, что значит совершать дерзкие вылазки из своих кварталов в чужие. Да-а-а... еще двенадцать шагов. Десять, девять, восемь... прореха, спасительная щель уже рядом. Совсем чуть-чуть... четыре, три... и тут - "шши-и-иу-у-у! И разрыв... совсем близко, метрах в двух. На глаза накатила белая пелена, но она быстро спала - и по телу заколотили каменные ошметки. Илья и Ренат упали, пошло стрелялово со всех дыр! Они и сами, дав по очереди в неизвестность, поползли по грязному асфальту. Да - это прикрывают наши! Ну, слава тебе, Господи.

И вот они ввалились в темноту. С двух сторон от дверного проема спинами прижались к стене. Стрельба утихла. Ч-чорт, подумал Илья, снова застирывать прикид. И так уж дыры наметились.

- Ты как? - Окликнул Ренат.

- Порядок. У тебя?

- Норма. СтрЕльнули, падлы, из подствольника. Попали бы - нам кирдык. Идем?

Шли коридорами, неоднократно поворачивая и переходя с этажа на этаж. Наконец - знаковый свист. Ренат ответил. Быстро юркнули в одну из комнат. Там - Паша, и еще несколько мужиков. Паша приобнял Рената, улыбчато кивнул Илье.

- Ренатик... есть?

- А то... - Напарник утер рукавом чумазое лицо, показал голливудские зубы.

Ренат вынул из большого кармана разгрузки пакет. Собственно, за ним Ренат с Ильей и ходили в бывшую пожарную часть. Илья очень гордился тем, что получил первое задание - пусть и на вторых ролях, на подхвате. Так сказать, задняя часть тандема. Это уже доверие, а не хрен собачий. Он не задавал вопросов о сути задания, солдаты лишних вопросов не задают. Оказалась, пожарка в сфере влияния горцев. Ну, их на сей раз обмануть удалось, но на обратном пути вот напоролись на крупную шайку азиатов.

- Отлично! - Паша действительно выглядел счастливым. - Теперь живем. Развернул пакет при всех. Илья увидел: обыкновенные батарейки. Как банально. Ведь они все еще надеются установить связь с Большой Землей, электропитание опять же нужно идентификаторам. Да-а-а... мужики еще верят в то, что могут выбраться. Знают же, что будто заговорены, и уж воистину прокляты, но тупо прут напролом. Что же за чары на нас свалились...

Пили чай, жрали консервы. Настоящие норвежские сардины! Откуда...

- Места надо знать, - будто прочитал мысли Ильи Паша, - на склад нарвались.

- Разок бы нарваться на склад колбасы... - Ернически вставил Вацлавас.

М-м-мда... гастрономическая тема - больная. Конечно всем хочется домашней жратвы. Или хотя бы какой-нибудь свежести вкусовых восприятий. А приходится пожирать консервы. А потому все как-то приуныли.

Илья вдруг решился спросить у напарника:

- Ренат... ты же татарин. А, значит, мусульманин.

- Я-то... ну, да.

- А они ведь "Аллах акбар" кричали.

- Илюха, ни Бог, ни Аллах здесь не при чем. Это поединок культур. Ты вот - христианин?

- Вообще говоря - крещенный и даже когда-то венчанный. Но, кажется, все же не христианин.

- А я - обрезанный. И даже обряд Никах проходил. Ну и фигли?

- А вот и фиг. Аллах - Бог, а ты - про какие-то культуры.

- Понял. Ты устал, старик. Для них Аллах - не Бог, а знамя. Почувствуй разницу.

Илья припомнил: в отряде есть еврей, Ёся Адамсон, прибалт Вацлавас Мациявичкюс, болгарин Василий Мицов (больше почему-то похожий на армянина). Сан Саныч Якеменко - белорус. Опять же, Ренат Валиуллин, парень из Казани... И только он, Илья Царев да Паша Иванов - типа великороссы. Хотя неизвестно, что у них там с происхождением, ежели скребнуть.

Ренат - бывший спецназовец ГРУ, элита российской армии. Их какой-то му...ак из правительства заслал на Территорию неизвестно зачем - наверное, опыт ставил, или звезды зарабатывал. Из той группы выжили немногие. С везунчиком Ренатом надежно: прямо-таки образ идеального вояки, который не бросит при любых обстоятельствах.

"Никах" - это, кажется, свадьба у мусульман. Значит, у него есть семья, возможно, дети. Но Ренат никогда об этом не говорит. Показной брутальности у него научился и Илья. Помогает, ведь все мы, долго играя одну какую-то роль, рано или поздно в нее вживаемся. Если ты веришь, что ты типа Шварценеггер - значит, ты он и есть. Образ Васьки, сынули, всплывает часто. Да и Антонина уже не пробуждает отрицательных эмоций. В конце концов, ради чего-то он должен выбраться из этой клоаки. Но Илья хоронит сантименты в себе - иначе расклеится. Вот сейчас прикрыл на секунду глаза - сын бежит навстречу, вопит: "Па-а-апка, папу-у-уля-я-я!" Не, не досуг расслабляться. Кругом война, враждебный мир, где слабым духом ? не место. Соберись, капитан Царев!

В основе своей отряд, к которому прибился Илья, состоит из профессионалов войны, честных и безжалостных головорезов. Уж что-что, а убивать они умеют. Потому славяне и держат самые козырные кварталы города, что пацаны умеют грамотно выполнять задачи и добиваются поставленной цели не любой ценой, а с расчетом на силы и средства. На их фоне Илья, летун, хотя порох и нюхавший - реальный чайник.

Командир, Сан Саныч - из "Альфы". Его история странно похожа на летное происшествие борта Ильи: самолет держал курс минуя Территорию, но в итоге борт терпит крушение именно на Территории (но не у Стены), а выжили только Сан Саныч и Паша. Видимо именно поэтому командир так быстро поверил в Царевский рассказ и принял в отряд с минимальным испытательным сроком.

На заимке, той самой, куда Илью вывел матерый волчара, Царь прожил неделю. Оклемавшись, двинулся выбранным курсом; несколько раз выходил на пустые поселки, однажды даже наткнулся на неизвестное племя (люди, одетые в нечто доисторическое, панически от него бежали), и в итоге прибрел к городу. Впервые попав под обстрел, Илья шкурой осознал: надо найти СВОЮ СТАЮ. Таскался довольно долго, и в итоге СВОИХ опознал по речи. В этом мире язык общения - определяющий фактор.

По идее, задача у отряда одна: выйти к своим. Есть даже датчики "свой-чужой". Но неоднократные попытки покинуть заканчиваются одинаково: держась определенного направления, они выходят... в город. Куда не идут - город их встречает с распростертыми объятиями. Бесы, что ли, водят, или еще какая сила. Город как большое небесное тело, втягивающее на свою орбиту мелочь и делающее их своими спутниками. Попавшие в капкан люди, отчаявшись, озлобляются. И правда очень похоже на Сизифово проклятие. Естественно, Территорию ненавидят, проклинают, как будто ОНА живое существо. Это ощущение насекомых, трепыхающихся в паутине, заставляет с остервенением уничтожать себе подобных, говорящих на иных языках.

Огромный, несчастный город Светлый. Каменные джунгли, по которым шакалят теряющие человеческий облик банды. А на торцах домов сохранились мозаики из прошлого: танцующие девушки, играющие в мяч (или в Земной шар?) дети, паруса бригантин... Стекла почти что все повыбиты, остались бетон и металл. Асфальт трескается, рассыпается. Все больше Светлый становится похожим на Грозный времен Первой Чеченской кампании. Хотя, до Сталинграда Эпохи Второй Мировой ему покамест далековато, но еще, как говорится, не ночь. Люди находят убежище в подвалах, на верхних этажах. В городе не работают водопровод, забита канализация, в некоторых местах запашище - не дай Боже. И есть подземелья, в которых запрятаны стратегические запасы еды и прочая матчасть. Их, неразведанных складов все меньше, а потому война за жизненные ресурсы принимает все более ожесточенный характер.

Второй по значимости предмет вожделения - боеприпасы. Оказалось, в мирном, глубоко тыловом Светлом их накопилось изрядно. Кто-то позаботился о "светлом будущем" Светлого - как в воду смотрел. Похоже, еще в период расцвета стратеги Светлого запасались вовсе не для Эпохи Всеобщего Благоденствия.

Азиаты - выходцы из Средней Азии. Они не обязательно узбеки, таджики, киргизы, туркмены или казахи. Просто, в эти ватаги сбиваются тюркоязычные молодцы. Но говорят, среди них встречаются и русские, и украинцы, и молдаване. Есть еще отряды китаезов и корейцев. Их хрен различишь - но они с особенным остервенением ненавидят друг друга, даже в плен не берут, перерезают горло - и никакой пощады.

Встречаются группы айзеров, армяшек, грузин. Чечены снюхались с даргинцами и аварцами - вот это страшная сила: горцы. Один раз в их отряде видели настоящего негра. Интересно... его-то какими ветрами занесло в этот Вавилон?

Частенько на привалах мужики травят любимые байки о банде амазонок. Кто-то даже якобы сталкивался с этими беспредельщицами. Все уверены: снайперы - бабы. Илья считает, это - миф. В городе вообще хрен разберешь, где правда, а где плоды больного воображения. В обстановке информационного балагана вообще хрен знамо что пригрезится, сон разума рождает чудовищных врагов. Поговаривают, дамы есть и в отрядах противника, но славяне на женщин не западают в принципе. На потому что монашествуют, а оттого что как солдаты знают: бабы расшатывают дисциплину и деморализуют.

"Мозг" отряда славян - Ёся. Раньше Илья предвзято относился к евреям, и даже не слишком уважительно относился к своему имени, у которого несколько иудейское происхождение. Видя, насколько Адамсон спокоен и рассудителен, Илья и сам проникся всетерпением. Несколько раз они один на один анализировали проблему "замыкания". Что-то не так в городе, какие-то пространственные завихрения не дают уйти. Ёся уверен: проблема физическая и нужно найти ключ. Илья сомневается: вероятно, имеет место закавыка духовного плана. А вот Ренат, к примеру, не думает на сей счет ничего. Он солдат - и его миссия заключается в исполнении заданий. Это он делает хорошо, а о глобальных вещах пускай думают головы, для того и предназначенные.

...Пора выдвигаться в свои кварталы. Связь здесь работает только аудиовизуальная, отошли далеко, времени с момента ухода группы прошло немало и Сан Саныч наверняка в волнении. Переход не такой опасный (отряд большой и отборный) но все же. Расслабляться в городе не до сук. То есть, конечно, недосуг. Юмор спасает. Это единственно, что не дает сойти с ума. А потому приходится, превозмогая себя, шутить, подкалывать и строить из себя сатирика.

Мысленно Илья взлетает над городом на своей "Милашке" и представляет все как бы со стороны, отчужденно. Картина эффектная, здесь можно наснимать море блокбастеров. Когда взрослые дети режутся в компьютерные бродилки-стрелялки, виртуально приходится бродить именно по таким развалинам. Создатели графики, потакая вкусам геймеров, рисуют именно такой мир, он реально завораживает. Но в игре много жизней, а здесь - одна, за которую - мучительно больно.

-- Пастораль

Лев проснулся от яркого света. На его лице разыгрался солнечный лучик, проникший через слегка приоткрытое окно. Мария еще спит. Одеяло чуть сползло и обнажило коричневый сосок. Луч играет в рыжих волосах, реснички чуть подрагивают. Господи... в эдакой тьмутаракани - и картина пастелью. Льву иногда кажется, Мария снилась ему раньше. Грезы материализуются?

За четыре месяца Лев ни разу так и не увидел Вениамина. Он, говорят, молод и вроде бы как прекрасен. Себя он явит всем только на свой день земного рождения, в декабре. Народ собирается на Лысой горе, молит Солнце о возвращении, сам же Учитель скромно восседает в сторонке. Если Лев доживет до зимы - увидит.

Вроде бы, все здесь при деле и от каждого зависит благополучие общины. Иначе и нельзя: перед спасаемыми стоит очень простая задача: выжить. В этой обстановке перманентного вызова со стороны сил природы каждый халявщик - тяжелая обуза; хочешь ли или нет - а впрягайся. И все же... Лев не может понять смысл. Это какое-то идиотическое существование. Или, что ли, модель человеческого улья, в котором трутням не место. Вот, в чем дело-то: он не хочет быть пчелкой, а желается почему-то с подвывертом: козырять заморочками, капризами, вредными привычками - о именно что существом с собственной волей и своими мыслями. В этом своем убеждении он боится признаться даже Марии, потому что знает: тогда он ее больно ранит, ведь она свято верит в доктрину Города Солнца, который вовсе не город, а разбросанные на довольно приличном пространстве хутора.

Поговаривают, Патриарх ведет монашеский образ жизни, проводя времена в постах и в молитве. Может быть вруг, но дело-то не в этом. Никому из спасаемых, даже из ближних кругов, на запрещено вкушать радостей земной жизни в полной мере. За исключением алкоголя, табака и наркотиков, а вкупе иных средств, убивающих Дух. Полная свобода воли; не хочешь - уходи хотя бы в тот же Город Зла, или Тьмы (варианты прилагаются), из которого, говорят, не возвращаются. Как Бахмин уже успел понять, в Городе Солнца гуляют всякие мифы - порою похлеще, нежели бытуют вне Территории. Взять тот же Город Тьмы: по местным верованиям, это тот же ад, куда попадают все исполненные злобы. Жизнь вообще-то показывает, что в действительности все иначе, нежели в молве. И существует только один способ узнать правду: засунуть в испытуемую среду собственную задницу.

"Добро и Любовь спасут мир!" Такой лозунг можно было бы вывесить над воротами Города Солнца. Если бы ворота существовали, конечно. Только... Лев читал, что над воротами в один из фашистских концлагерей было начертано: "Труд освобождает". Не сильно много разницы-то. Проблема не в сути, а в наличии лозунгов. Каждый лозунг - узел, ограничивающий свободу. А хочется без доктрин - запросто.

Лев весьма близко узнал некоторых обитателей Города Солнца. Для определенных выводов - достаточно, тем более что большинство из знакомцев все не прочь поболтать. Бахмин наконец приобрел умение слушать, а это и впрямь неплохой дар. Развлечений-то здесь не шибко много, вот, в разговорах вечера (да и дни, а так же утра) и коротают. Иногда Льву кажется: народу хочется порубиться в карты, домино, нарды. Да вообще - заняться какой-нибудь бессмысленной хренью. Патриарх вроде бы как не запрещает напрямую - оговариваясь (якобы), что жизнь коротка и не стоит ее разменивать на развлечения. А люди подспудно страдают от моральной невозможности прожигать жизнь в пустых занятиях, вынуждены усмирять мелкие страсти. Может, все же в играх есть какой-то смысл? И остается праведный труд. Который освобождает.

В весеннее половодье Город Солнца превратился в архипелаг. Хутора приютились на десятках островов и островков, а сообщение возможно только на лодках. Здесь умеют делать изумительные долбленки. Говорят, паводок - самое благословенное время. Едва вода спадет, властвовать, как уверяют знатоки, здесь будут москиты, от которых не так просто спастись. Зато весною - путина, сюда заходят даже судак и семга. Рыбу заготавливают в специальных бочках, перепрев в которых она будет зимою спасать от цинги. Кстати, когда Льва принимали в общину (очень, к слову добродушно и по-простому), требование было только одно: избавиться от огнестрельного оружия. Остальное имущество Лев хранит в Машином доме, и на него никто не посягает. Все же ее дом так и не стал их общим. Почему-то...

На их острове еще три хутора. С хозяином одного из них, Рохой, они сговорились идти сегодня бить острогами рыбу. Рохелио Родригез, попросту, Роха - натуральный кубинец. Такой... испанский мачо - кучерявый веселый мужик. Его жена, Лена - черемиска. От брака латиноамериканца и угро-финки родились трое прекрасных детей. Они сейчас на Большом острове, там школа. В смысле общественного быта в Городе Солнца предусмотрено все. Имеет место быть коммунизм на отдельно взятом участке Территории. Вековая мечта человечества, дождавшаяся материализации. Тогда... откуда такие коварные сомнения?

Роха весною воспаряет. У него аллергия на сибирский мороз, зима для него - страдание. А, едва только температура перескакивает нулевую отметку (по Цельсию, конечно) - для Рохи праздник. Ртутный термометр, пожалуй, единственный прибор, работающий на территории адекватно. Сегодня с утра он показывал +7. Это значит, днем солнышко так вообще поджаривать станет. День обещается быть добрым.

Маша - юное дитя, и, что как-то даже странно, она - ровесница Территории. Внешнего мира Маша не знает, ее родители проникли со своим младенцем на Территорию почти сразу же после Метаморфозы. Но они погибли - провалились под лед, точнее, лет треснул под отцом, мама его пыталась вытащить, но утянуло обоих. Маша воспитывалась у друзей родителей, хотя, "чужих" в Городе Солнца не бывает. Ее воспитали настоящей таежной "волчицей": все умеет, все знает и не пропадет в любой ситуации. Кстати, и не даст пропасть другим.

Женщин в Городе Солнца значительно больше. Человеческие особи сильного пола почему-то здесь не очень-то выживают, наверное, мужики в экстремальных ситуациях все же слабы. Здесь дозволяется жить вот так вот - легально и без фиксации брака в форме хитрых обрядов. Так сказать, брачный эксперимент. И у Маши он уже был - девушкой в старомодном смысле она не являлась.

Лев понимает: именно Мария его выбрала, а не он ее. Трудно все это. Особенно, в ситуации, когда неясна суть религии, скрепляющей совести людей. А скорее всего это не религия вовсе, а культ этого непонятного Вениамина. Кто с этим не соглашается - идет дальше, в мир агрессии.

А ведь он так себе и не ответил, любит он ее или нет. Он не находит ее очень уж красивой - в ней просто сильно обаяние юности, которое лет через пяток слетит, как и всякий флер. Хотя... она ведь так ему доверилась. Непонятно все это Льву. Не заслужил он счастья - вот, в чем правда. Ну, появятся дети, заживут они долго и счастливо, а на весь остальной мир, который давно сошел с ума со своими уничтожителями, режимами, отделами аналитики и снабжения - начхать. Они там, на Большой Земле думают, что все держат под контролем, а на самом деле... Ну уж хватит мучить себя треклятыми вопросами - пора идти рыбу, что ли, ловить.

...Уже на пороге Льва окликнула Мария. Все-таки, подумал Лев, она всегда заранее предугадывает. Возможно, она даже колдунья. В каждом селении обязательно должны быть дурак, мудрец и колдунья. Где Лев об этом слышал? Забыл...

- Ты... вернешься?

На Маше белая рубаха, а ноги босые. И вид необычно растерянный.

- Радость моя, как ты... предположить-то могла, что я не вернусь...

- Я не знаю, Лёва. Просто, чувство какое-то... непонятное.

- Глупая маленькая моя девочка. Ну куда же я без тебя?

Лев подошел к Марии, захотел притянуть ее к себе. Она устранилась - и беззвучно заплакала. Конечно Лев добился того, чтобы Мария положила голову на его плечо. Она же дитя, ей нужно утешение. Слезы покапали-покапали на его куртку - и затихли. Она, посмотрев ему строго в глаза, на сей раз твердо произнесла:

- Лёва. Что бы ни случилось, знай: я буду ждать.

Льва передернуло. Только сейчас он осознал: Маша в его жизни заняла слишком много места. О ее экстрасенсорных способностях он знал и раньше и этого не боялся. А вот того факта, что на самом деле Маша в него вросла, Лев искренне испугался. Да никуда он не собирается убегать, какого лешего! Он просто идет набить рыбы.

- Машенька, солнышко... я тебя люблю, малыш. - Он еще хотел добавить: "и обязательно, непременно вернусь". Но сдержался.

- Ну, хорошо. Долгие проводы - лишние слезы. С Богом... и молчи, не говори ничего. Хорошо, что ты умеешь молчать. - Она поцеловала его в лоб жаркими губами. И чуточку подтолкнула к выходу.

...Оттолкнувшись от берега, Лев некоторое время выправлял челн, приноравливаясь к течению. Вода уже пошла на спад. Это значит, нерестящаяся рыба сегодня будет биться отчаянно. Они ведь тоже умеют нервничать. Выправив долбленку, Лев решительно направился в сторону хутора семейства Родригез.

Роха уже поджидал. Соединив лодки, скрепив их, они двинулись вверх по течению, синхронно толкаясь с двух сторон жердями. Некоторое время - молча. Бахмин вдруг не слишком внятно пробубнил старую песню:

- Куба далеко, Куба далеко, Куба ря-дом, Куба ря-дом...

- Не сыпь соль. - Отрезал Роха. - Кайф ломаешь.

- У вас остров свободы. И у нас здесь остров. Вот я и представил: островитянин попал в свою стихию.

- Что значит "у вас - у нас".

- Да, прости. Неверно выразился.

- Нет. Здесь все же континент, Лео. Оттого и все беды.

Роха в России много лет. Говорит почти без акцента - и только Льва зовет на свой манер: "Лео". Уехал однажды учиться в Россию - а тут облом: эрэф предало республику Кастро. Роха уже женился на своей Лене, хотел показать ей свою прекрасную гордую Родину... но не хватило денег. И так получилось, что их дети свою "гордую Родину" обрели уже здесь. Товарищ Фидель... а ведь он был как Вениамин для Города Солнца. Человек-символ. Здесь вообще все-все становится символом чего-то.

- А что - есть разница?

- Есть. С острова бегут на континент - и там начинаются все беды.

- Конечно, ты имеешь в виду юэсэй.

- Не только.

- Получаются, коли у нас тоже континент, от бед мы не избавились.

- Есть такое дело.

- Странно...

- А ты рассуди: попав сюда, ты избавился суеты мира?

- Вообще, да. А еще отрешился от дурацких законов, царящих там.

- Насколько я понял, Лео, в Большой России неукоснительно выполняется только один закон: не оставлять пустую бутылку на столе. Все остальное - дышло.

- Да уж... ассимилировался по самое небалуйся.

- Поживешь с вами - не такого понахватаешься.

- А у нас здесь - что?

- Законы естества. Все по совести.

- И Маленькая Россия. Часть континента.

- Конечно - не без того. Только отметено все плохое, включая зависть и корысть, а оставлена суть.

- А разве на Кубе у тебя - не так?

- Совсем не так. Там много людей, несколько миллионов. Если очень много людей, идеал недостижим.

- Ага, когда были Ева с Адамом, у них было близко к идеалу. Но все равно не получилось, ибо они узнали, что такое добро и зло. Сложно все, Роха.

- А кто сказал, что будет легко...

Кажется, эту фразу Лев где-то уже слышал. Он силился вспомнить, где, но никак не мог сосредоточиться, чтобы выудить из глубин мозга нужное. В конце концов, он просто наслаждался радостным утром и утруждать голову мнемоническими упражнениями не особо и тянуло. Со всех сторон еще робко, но уже радостно верещали птицы, в воздухе витал запах прелой весны, а там, в пучине, суетился потенциальный улов...

-- Пленение

- Интересно?

- Да как сказать... занятно. Наша тема.

- Дай глянуть.

Илья дал. Ёся раскрыл тетрадь, пробежал глазами первую страницу, перевернул лист... Его вечно скорбные глаза выразили удивление, а на лице отразился даже азарт. Ёся принялся листать тетрадь, причем в беспорядке - то в конец, то вновь в начало рукописи, то в середину. Илья впервые заметил, что Ёся удивительно похож на Иисуса Христа. Ёся длинный сухощавый, с бородкой. А вот изрядные залысины, наверное, от ума.

Они вдвоем на крыше Управления, самого высокого городского здания. Такая плоская крыша, специально сделанная для закрытых корпоративных тусовок. Когда-то здесь были даже бассейн и домик для барбекю. Сегодня дежурство Царева и Адамсона. Крыша - самое безопасное место Светлого, но здесь принято устанавливать пост - потому что отсюда хороший обзор. Лучше перебдеть, нежели недобдеть. Ну, так думает Сан Саныч, а мужики обычно на крыше тупо нежатся. Вот и Ёся с Ильей расплылись в креслах, обтянутых натуральной кожей (наверное, в них когда-то сиживало начальство, а секретарши только успевали подносить все радости жизни), оружие положили в сторону, греются на весеннем заходящем солнышке. Хоть и высоко, а слышно, как там внизу птички поют. Радостно и легко, о том, что ниже, не вспоминается вовсе. Город, Территория, Большая Земля, Солнечная система... все достало, достало.

Пока Иосиф насиловал тетрадь, Илья сделал запись в бортовой журнал. Из личного имущества с ним всегда только рукопись "Окраины" и журнал с "Милашки". Илья взял за привычку вносить записи ежевечерне. Кратко, без пафоса: где был - что произошло - каковы результаты.

Ёся оторвал взор от рукописи, с безумным лицом Эйнштейна вопросил:

- Где нарыл?

- В лесу. На заимке. Кто-то забыл. Или оставил.

- Интересно, интересно... а ведь, здесь, несмотря на то что много наивняка, заблуждений, возможно, содержится ключ.

- К чему?

- К выходу - к чему еще.

- Может, никакой загадки и нет. Мы не выходим потому что на самом деле не хотим этого.

- Хорошо сказал, надо запомнить. И ты - тоже?

- Ёсь... хотел тебя спросить. У тебя семья есть?

- Хитро. Сначала - ты ответь: хочешь выйти?

- Да неплохо бы, вообще-то. Как-то тут... некомильфо. Да и харчи явно недомашние.

- Да: у меня есть жена и две дочери. Они живут в Амстердаме.

- Понятно. А ты - агент Моссада. Так? - Илья следил за Ёсиным лицом. Ни один мускул не дрогнул, даже не ухмыльнулся. Хотя, в самих тонких Ёсиных чертах изображено было презрение. Ёся все пялился в "Окраину".

- Все так думают. Неоригинально. Но мы ведь не об этом говорим. Итак: если человек хочет найти выход - он как минимум должен его искать. Так?

- И...

- Выход вообще-то там, где вход. Ты помнишь, где и при каких обстоятельствах вошел в город?

- Ну, как... Шел себе - стали появляться постройки. Естественно, я пошел туда где их было больше. Вот и выбрел.

- А подробности?

- Все обычно. Было холодно, и я хотел найти жилье, чтобы согреться, и по возможности найти провизию.

- С намеченного маршрута ты свернул?

- Градусов на семнадцать, наверное. К Востоку.

- Ага... прикалываешься.

- Ты забыл. Я летчик, привык к точности в курсе.

- Ладно. Верю. Ты был... при оружии?

- Была. Пукалка.

- Ага... хорошо, хорошо. - Иосиф выключился из разговора, погрузился в чтение рукописи. Иногда ухмылялся, чаще хмурился.

Где-то там, внизу, зачалась унылая пальба. Кто-то с кем-то схлестнулся, но далеко, кварталах, может, в четырех. Илья оторвал зад от теплой кожи и подошел к парапету. Людей, как и всегда, не наблюдалось. Все тот же мертвый город, а все живое сховалось по щелям.

- Блин, - проворчал Илья, как все это...

Он оглянулся в Ёсину сторону, чтобы сказать пошлость. Но кресло, в котором Ёся сидел несколько мгновений назад, пустовало. Илью передернуло: оружие! Ни Ёсиного автомата, ни его ствола нет! Илья прикинул: где найти укрытие? Ближайшая постройка над лифтовой шахтой - метрах в тридцати. Ч-ч-чорт! Расслабились... А вдруг это розыгрыш? Пацаны любят прикалываться, например, послать соскрести мозги со стены. На войне нельзя без юмора, над новенькими всегда издеваются - и не со зла, а для психологической разрядки. Илья уяснил себе почти с первого дня: в этом мире нельзя делать резких движений. Мозг работал как вычислительная машина - рассчитывал вероятности. Причем, что Илье даже было приятно, не было паники, это значит, он адекватен.

Илья двинулся - и, будто ничего не случилось, пошел к креслу. Тишина, только прохладный ветерок гуляет по крыше. Сел в кресло. Расслабился, точнее, сделал вид, что расслабился. Четко произнес:

- Оп-паньки. Иосиф, ты невидимка?

Тишина. Даже птички перестали петь, солнце ускочило за горизонт. Как глупо, думал Илья, ведь ты не знаешь, что делать. Та-а-ак, с крыши четыре выхода, если это шутка, можно сунуться в любой. Если нет - можно угадать и свалить. Илья проговорил:

- Все. Мне надоело. Раздватричетырепять-яиду-ис-кать, кто не спрятался - я не виноват! Он встал - и, насвистывая, направился к дальней будке. Сердце стучало как механический молот. Дошел. Отворил сильно потрепанную непогодами и берцами воинов дверь. Пахнуло затхлостью. Илья, стремительно оглянувшись, шагнул в темноту.

И тут же его увлекла страшная сила - схватила за шею, подсекла ноги, зажала рот... Пи...ец, Царь - попал, успел подумать Илья по своей летной привычке. Голова его как бы сама собою влезла в мешок, во рту оказалась вонючая ткань - аж до тошноты - Илья почувствовал, как его обхватили за ноги, вывернули руки, и его понесло, понесло как мышь, спущенную в унитаз. Он слышал дыхание похитителей. Они не разговаривали, просто мчались вниз. Но почему не убили? А, может, это наши устроили такое испытание... Больно рукам - их сдавливала веревка. Если не убили сразу, может быть, будут пытать, почему-то очень спокойно рассудил Илья. А, может, и не будут - обменяют на кого-нибудь из вражеской группировки, такое бывает. Ну, что ж, остается расслабиться и ждать развязки.

Нести перестали, грубо бросили на что-то жесткое. Наконец Илья услышал речь. Они говорили шепотом, едва слышно - и не по-русски. Некоторые слова Илья разбирал и, кажется, понимал. "Тремор", "минит", "лайт". Кажется, это английская речь, но Илья в языках не силен, чтобы определить точно, в летке по языку едва натянул на тройбан, лингвистически неодарен. Царев понял: похитители ждут темноты, чтобы незаметно выскользнуть из Управления.

Действительно: прошло совсем немного времени, и ноги Илье освободили. Некто отчетливо произнес: "Идьи". А вот повязки с лица не сняли, ровно как не вытащили изо рта кляп. Илью толкали впереди себя, он спотыкался, ударялся плечами об углы, и слепое путешествие продолжалось долго-долго-долго, почти бесконечность. Илья злился - от своей беспомощности, от неспособности расслабиться и принять судьбу - аж кипел, он задыхался, ему было больно, хотелось упасть на колени - и пусть уж добивают... Еще днем он даже и вообразить себе не мог, что способен легко превратиться в послушную скотину.

Наконец, его остановили. Как баран на заклании, подумал Илья. Развязали руки, сорвали тряпку с головы, вынули кляп. Было совершенно темно, реально хоть глаз выколи. Илью резко толкнули, он повалился, больно ударившись о твердую поверхность, что-то заскрежетало, звякнуло - и... тишина. Вдруг - вспышка света! И в ярком световом пятне - лицо. О, Господи... Ёся.

- Капитан, приземление нормальное?

- Да ничего так, - попытался поддержать ироничный тон еврея Илья, - а вот полет - не ахти. Думаешь, есть повод для оптимизма?

- Не-а. Между прочим, здесь предусмотрено очко, если еще не обоссался, можешь слить. А я затырил зажигалку.

- Ну, если ты такой осведомленный... Йос-ся, скажи, где мы.

- Могу только предположить: в плену.

- А кто они?

- В ближайшее время узнаем. Никуда не денемся...

Довольно долго сидели, прижавшись к стене, молча. Илья почувствовал, что стал зябнуть. Все же не май месяц, еще только апрель. Выход там, где вход... В городе стены преимущественно железобетонные, хреном не пробьешь.

Илья и Иосиф прижались друг к другу - так теплее. Илье хотелось жрать, видимо, его напарнику - тоже. Есть только один способ подавить в настоящей ситуации позорный инстинкт: разговор. Илья спросил то, о чем никогда бы не заговорил в нормальной обстановке (если в городе есть вообще хотя бы что-то нормальное):

- Старик... а вот признайся: каково быть евреем в России?

- Хреново. Потому что в России почему-то все время думаешь: "я еврей". Хотя... ты слышал выражение: татарин родился - еврей с хохлом заплакали?

- Ну, да. Только не видел, чтобы вы с Сан Санычем от Рената рыдали.

- А надо именно рыдать? И Сан Саныч - не хохол, а белорус.

- Тебе лучше знать, что надо.

- Да... может быть. А с другой стороны быть евреем в России - клево. У нас же здесь все согласились с тем, что евреи - умнее. Практически, нашему брату дали карт-бланш.

- Что верно - то верно. Но твоя семья живет в Голландии.

- Моя жена, представь себе - карелка. Девичья фамилия - Вайамонен. Переехать в Европу - ее идея. Я не хотел.

- А ты где родился?

- Я москвич. Причем, как минимум, в третьем поколении. Рос на Чистых прудах.

- А чего в Израиль не свалил?

- Хрен его знает. Все сложно, Илюх. Может быть, мне хорошо в среде, в которой я вырос. Эту нашу жизнь я понимаю. А ту - нет. Опять же, долг. Я же тоже, между прочим, офицер. Российский! Кстати, инструктор по самозащите... блин. А в аналитическом отделе занимался именно анализом рисков.

- Ну, и где была твоя самозащита?

- Оказался лохом - моя вина. Расслабился, натуральный раз...бай. Но еще не вечер.

- Уже ночь. Ты не рассказывал, каким ветром тебя сюда занесло.

- Ничего оригинального. Сам напросился в экспедицию.

- Зачем?

- Потому что му...ак. И точка. Но я исправлюсь.

- Не уверен.

- Знаешь... у меня предчувствие. Я близок к разгадке. Может быть, у нас появился шанс.

- Ты о чем, брат?

- О спасении...

Ночь длилась долго. Пленники таки заклевали носами, и, когда дверь с душераздирающим скрипом отворилась, в узенькое оконце-амбарзуру уже лился свет и на стене играл солнечный зайчик. Вошли трое, посветили фонариками. Один из них, сильно коверкая слова, произнес:

- Ставай, друш-ки. Бистро, пашли...

Пленникам вновь связали руки, повели наверх. Вывели на яркий-яркий свет. Когда глаза адаптировались к солнцу, Илья с Ёсей увидели, что их ведут по трибуне стадиона. Кресла, конечно, все выворочены, но бетонная часть - ничего себе так. Надежное укрепление. Поскольку один из конвоиров шел впереди, Илья изучил его тыловую часть. Довольно чистый комбинезон цвета хаки, каракулевая шапка-ушанка с опущенными ушами, внушительные берцы. Разгрузка набита какой-то хренью, в руке оружие неизвестной конструкции. Конвоиры молчали.

- Эй, - как можно более язвительно произнес Илья, - а в вашем спортивном обществе, вообще говоря, кормят?

- Эсчо как... - буркнул тот, кто впереди.

...В комнате, видимо, бывшей судейской (на стене нарисован громадный олимпийский мишка с выпученными глазенками - как будто он какает), сидели несколько суровых мужиков с мраморными лицами. В один ряд, как в "Тайной вечере" Леонардо. Все одеты одинаково. Один из них - натуральный негр, с раскатанными губищами, Илья даже вспомнил шутку про машинку для закатывания губ. Пленникам развязали руки, пригласили за стол, напротив "судейской коллегии".

- Вы хэф э брэкфест. - Четко сказал Иосиф. - Ноу брэкфест - ноу толк.

Неизвестные дружно кивнули. Очень быстро на столе возникли бутерброды, кажется, с беконом, чай. Пока что, рассудил Илья, бить не будут. Он уже отвык от вкуса настоящего хлеба и настоящего бекона. Откуда?! Ёся, набивая утробу, бойко ворковал с "судьями" на их языке - теперь Илья точно знал: на английском.

За время допроса никто не улыбался, чувствовалась взаимная враждебность. Несколько раз Ёся переходил на повышенные тона, распалялся, краснел. Однако, быстро остывал. Оппоненты сидели с тупыми выражениями харь, как Рембо, эмоций не выражали. Хотя, один и них сорвался разок, кричал знакомые Илье по голливудскому кино слова "ф-факинг ш-шит!". Виновато осекся, когда соратники глянули на него укоризненно.

Илья тупо не понимал, о чем речь. Надо было все же освоить инглиш через немогу. Зато Царев оценивал потенциальную силу противника. В двери стояли двое, их оружие наготове. Сидящие так же вооружены. Они все такие... навороченные и холеные. Он пытался угадать: кто из них главный? Знаков отличия на их форме нет, хрен их разберешь. Странно: почему-то, посмотрев в глаза одного из них, он вспомнил глазищи того старого волка. Секунд пять продолжался поединок взглядов - Илья победил, и даже возрадовался малипусенькому достижению. Он понял: в очах противника читается обыкновенный громадный жизненный опыт, помноженный на страшную усталость.

Не вполне светская беседа окончилась явно нерукопожатно. Негр жестко скомандовал, те, что стояли в двери, вновь повели Илью с Ёсей по трибунам. Встречающиеся на маршруте боевики в типовой зелено-рыжей форме пялились на пленных с заметным любопытством. Да-а-а, пожалуй, отряд большой, подумал Царев, нашим, блин, составит конкуренцию. Незаметно проникнуть на крышу Управления и снять пост: профи! Новый игрок в городе, жди перекройки сфер влияния...

...Все те же застенки. Только принесли матрасы - полосатые, "совковые". Немного сырые, затхлые - но сойдет. Пленники разлеглись на них, оба как по команде положили головы на ладони. Худо-бедно, но к ним все же отнеслись как к людям. Ёся азартно выпалил:

- Поздравляю, Илюх. Мы с тобой - слабое звено.

- То есть...

- А то и есть. Они нашли самый боеспособный отряд. То есть, нашу команду. А нас свинтили потому что мы дол....бы, слабое звено группы. Устроили отвлекающую заварушку, наши варежку-то разинули, эти в Управление и просочились. Надо у них учиться тактике. Кстати... они спрашивали, можно ли здесь найти бл...ей. Ты не знаешь, где тут у нас бл...и?

- Да не томи же, Ёсь. Говори: кто они, ч-чорт.

- Упс. А вот это самое интересное. Строго говоря, они не представимшись, но я понял. Это натовцы. Самые натуральные. Из НАТО. Ты обратил внимание, что все они весьма потрепаны жизнью? Думаю, это наемники. Отставные солдаты ихнего натовского спецназу, интернационал паразитирующего капитализма. Головорезы со стажем, джентльмены удачи. Их набрали в разведгруппу и забросили сюда. Это же очевидно, что в стане вероятного противника тоже обеспокоены проблемой Территории.

- Да уж... кто ей не озабочен...

- Есть и такие. Так вот... из того, что они наболтали, из вопросов ихних я понял: они в растерянности. Город их засосал, они и колбасятся. Ищут выход.

- О, как. Хотят, значит, вернуться и паразитировать дальше.

- Ну, да. А мы им нужны всего лишь как информаторы. Они пробовали допрашивать членов других отрядов. Естественно, безрезультатно.

- Насчет естественно не уверен. А что ты им наплел?

- Признался, что мы козлы. Правду, то есть, сказал.

- Отлично. И что они сделают с нами? Головы отрежут.

- Ну, почему...

- Потому что головорезы.

- Они желают сотрудничать. Поняли, что без союзников им жопа. Само собою, им интересно якшаться с европейцами.

- Тому негроиду - тоже?

- Англо-саксонская культура гораздо ближе к нашей, чем мы склонны думать. У нас и у пиндосов один и тот же менталитет: империалистический. И кстати обмен информацией всем пошел бы на пользу...

Илья всматривался, всматривался в утонченный Ёсин профиль, обрисованный льющимся через амбразуру робким светом... и вдруг расхохотался - прямо-таки гомерически, как идиот.

- Ты чё, сбрендил? - Испугался Иосиф. В полутьме его глаза сверкнули как блиц.

- Извини, брат. С этой своей троцкистской бородкой ты и впрямь напоминаешь... козла...

-- Окраина. Экспансия

Окраина все еще была богата на пушнину, но на поверку оказалась бедна на руду. Посему люди, приходившие из-за камня, ограничили свою деятельность контролям над речными путями и сбором обычной дани, которая при татарах называлась иначе, но суть-то была та же. Все что превышало оговоренные размеры, обменивались на какие-нибудь полезнее вещи, в том числе и дымящиеся и изрыгающие смертоносный огонь луки. Тайга и тундра оставались вотчиной аборигенов, и быт коренных народов не нарушался. Все обстояло иначе с духовною жизнею.

Вот чего не делали татары на Окраине: не навязывали свою религию. Одно дело - пушнина, другое - внутренняя жизнь души и общение с предками посредством камлания. Как говорится, не стоит путать всякие крупные объекты и пальцы. Аборигенские племена являлись по вероисповеданию язычниками, и ранее я объяснял, почему. Язычники считались "погаными" потому что у них дозволялось жертвоприношение. Оно конечно, на Курган-Байрам мусульман тоже "рэжет баран" - но Ислам не язычество: данная религия все же авраамическая и проповедующая единобожие. (Проблему Святой Троицы сейчас задевать не будем.) А язычество - религия, допускающая множество богов, каждый из которых знаменует какую-то силу или стихию. Древние греки и римляне тоже были язычниками. Данный факт не помешал народам Средиземноморья создать высокую культуру и заложить фундамент под современную западную культурную аннексию. Христианство, к слову, пришло на Запад с Востока. Язычниками являлись и арабы - пока не приняли Ислам. Язычники Окраины неплохо ладили с мусульманскими незваными гостями; получи ясак и иди на... то есть, со своим Богом, а в мир наших богов не суйся своим холеным рылом.

С незваными гостями с Запада история была иная: по их пятам шли т.н. попы, христианские миссионеры. Ну, и они... миссионерили, конечно - в меру своих представлений о Миссии. "Учение Маркса истинное потому что оно верное". Помните этот метафизический лозунг советских научных коммунистов? Наверное, вы думаете, придумали его марксисты. Нет - в истории человечества и ранее наблюдались эпохи, когда та или иная идея назначалась "единственно верной", а все остальные идеи - ложные потому что ошибочные. Какой из данной парадигмы следует вывод? Правильно: все неверные практически одной ногой стоят в аду. А для подогревания веронетерпимости некие "серые кардиналы" культивировали миф о том, что кто-то де пьет кровь христианских младенцев. Человеческую кровь конечно же пить плохо. А если эта кровь - бычья, свиная или баранья? Что - запретить гематоген?

Всякую веру надо уважать - в этом нет сомнений. Вот глупость-то сказанул! Расскажите эту сказочку ваххабитам или красным кхмерам. Вся история человечества строится на глубоком неуважении к чуждым традициям, верованиям и представлениям о неземном существовании представителей иных миров. Батюшки запрещали жертвоприношения и камлания, но вместе с тем заставляли пить кровь основателя их религии и есть его тело. Кровь мутила голову, тело было постным, но, как уверяли жрецы новой религии, причащение помогало приобщиться к новым порядкам.

У язычников храмом являлась сама природа, а боги обитали везде и во всем. Священники говорили, что Бог принимает в специально построенных для общения с ним юртах, которые называются церквями. Оно конечно, хорошо, когда у Бога есть свой дом приема. Но в таком случае очень плохо, если вдруг окажется, что у рода или племени вдруг возникнет ситуация, когда не все окажутся дома. А такое бывало не раз - и не только в истории христианства. Об этом миссионеры разумно умалчивали, но аборигены, кажется, догадывались сами.

Лишь немногие из попов говорили: "Иисус - такой же Бог, как и ваши боги, примите Его с миром, ведь он учил добру и любви к ближнему. И мир да пребудет с вами". Аборигены знали, что такое добро. От пришельцев, правда, они его видели редко, тем более что гости с Запада "добром" чаще всего называли пушнину. Но аборигены не знали, что такое любовь, ибо у них не было такого понятия. Они знали верность, самоотверженность, честность, терпение, отвагу. Если любовь - обладание женщиной, то здесь не стоит говорить столь высокопарно. Аборигены по природе своей не были ревнивы, а их женщины готовы были делиться своим теплом со всяким добрым человеком, ибо от обновления крови племя только укрепляется. А "ближним" для аборигена являлся всякий, кто пришел не с войной.

Попы запрещали сжигать покойников. Как же так, думали аборигены, ведь с дымом душа ушедшего попадает прямо на небеса, а в земле она сгниет под гнетом почвы, вместе с телом! Тогда ведь покойник превратится в злой дух и будет досаждать живым! Странную религию привезли из-за Камня... Тысячи лет по древнему обычаю предков всех закончивших земную жизнь соплеменников предавали священному огню, а тут получается - грех. А двойной грех, как говорили попы, брать в жены вдову своего усопшего брата. Да кто ж ее еще возьмет-то окромя родственника? Она ведь в соку еще, да и в хозяйстве от вдовы одна только польза. Опять же, посты. Время охоты или рыбалки, надо много сил иметь, чтобы зверя добыть, однако совпадает столь хлопотливое дело с периодом, когда якобы во славу бога Христа надо воздерживаться от пищи. Или зимний пост: самое время делать детей, а нельзя; оказывается - вроде как грех. Ох уж эти попы... уж не шайтаново ли племя?

А еще с пришельцами пришли три интересных, но неоднозначных явления, о которых охотники и рыболовы раньше и слыхом не слыхивали: воровство, мат и водка. Вот ведь странно: в книге, которую попы часто читали вслух, об этих плодах цивилизации говорилось, что это плохо. То есть, воровство, злословие и пьянство - зло и грех. И вот ведь странно: в одной из притч основатель пришельской религии Любви воду превращает в шайтан-воду, а вовсе не наоборот. Но самое страшное и непостижимое, что никак аборигены не могли взять в голову - пропасть между словом и делом. Незваные гости с Запада проповедовали одно, а делали совсем другое. И везде у них только обман, ханжество да лицемерие.

Закон аборигенов всего Мира: они хорошо усваивают все плохое и плохо осваивают все хорошее. Вероятно, на генетическом уровне они неспособны противостоять давлению инфернального. Мат привился прежде всего. Аборигены думали, это норма общения такая, своеобразный этикет. Привычка брать чужое и все что "плохо лежит" впитывалась труднее. Ведь ясно же сказано в поповских проповедях: "НЕ УКРАДИ!" Оказалось, очень даже укради. И бог как бы закрывает на это глаза. К тому же скажешь попу на исповеди: "Я украл..." А он: "Бог простит, сын мой..." Руки отрубать надо а не прощать, иначе зло не искоренишь!

Однажды что-то страшное произошло в самом логове незваных гостей, и оттуда, из-за Камня, на Окраину стали приходить люди, которые в корне переменили отношение аборигенов к христианской вере. Себя эти люди называли "древлеправославными людьми", приверженцами "чистой" християнской веры. Селились в отдаленных местах - общинами, семьями, или "пустынями". Попы про них говорили: "Они раскольники, еретики, продавшие душу диаволу, и вообще опасные люди!" Такие обвинения заставляли задуматься: а не несут ли столь хулимые властями пришельцы... Истину?

Аборигены видели все по-своему - так как есть, а не как говорят холеные лицемеры. Незваные гости новой формации жили по заповедям Иисуса Христа. Они не воровали, не пили, не сквернословили. Они не навязывали свою веру чуждым им людям, а просто жили, трудились и славили своего Бога. Особенно аборигенов поразили истории о том, как едва только воины Москвы подступали к поселкам раскольников, скитам и пустыням, те запирались в срубах и сами себя сжигали. Были и свидетели произошедшего, утверждавшие, что таким радикальным способам беглецы спасали свои души от попадания в полон к самому Люциферу. Если сопоставить древнюю традицию аборигенов сжигать покойников и самосожжение древлеправославных християн, получалось даже душевное родство. Надо сказать, самоотверженность раскольников все же изменила отношение коренного населения к религии Любви. Они, то есть, аборигены, стали более лояльны и даже снизошли до двоеверия. То есть, и своих богов не забывали, и подвиг Иисуса Христа уважили. И особливо полюбили мать его, Пресвятую Богородицу. Уж очень она их богиню-мать Кунгу-Юмо напоминала.

В массе своей основном беглецы веры, пришедшие из-за Камня, не губили себя, а плодились и размножались. Самым ценным для новых пришельцев были книги, рассказывающие правду об Христе, а так же доски, на которых были изображены и Христос, и его мать, и другие христианские божества. Староверы научились добывать пушнину и обменивать ее на полезные вещи. На охотничьи тропы аборигенов они, конечно, набредали (куда ж без этого?), но чаще всего старались находить со всякими хозяевами тайги общий язык, тем более что зверья покамест доставало. А еще староверы стали выращивать хлеб, создавая засеки и вели с аборигенами меновую торговлю.

Почему праведников изгнали из гнездовища непрошеных гостей? И вожди племен, и простые охотники призадумались: а, может, в том учении, которое несут непрошеные гости с Запада, все же есть хотя бы какое-то разумное зерно? Только за Камнем Истине почему-то неуютно, и ее ревностные носители вынуждены бежать на Окраину. Повинуясь сомнению, аборигены стали смотреть на своих шаманов как-то искоса.

-- Улов

Роха поражал рыбин как тореро. С совершенно каменным лицом, изящно изгибаясь. Лев искоса любовался движениями напарника - и вдруг острога уткнулась в серую массу. Он подогнал ее к себе, ковырнул, перевернул... из воды показались желтые клыки, окаймленные белой слипшейся шерстью. Стеклянные глаза зверя казались живыми. И они глядели на окружающий мир с детским удивлением.

- Вервольф. - Произнес Лев задумчиво.

- Что?

- Оборотень.

- Вряд ли, - улыбнулся Роха, блеснув белым рядом зубов, - но плохая примета.

- Что так?

- Говорят, мертвый волк - к несчастью.

Вот, блин, подумал Лев, в Большом Мире - интернет, сотовая связь, пиар-технологии и зомбоящики культивируют мифологию, выгодную правящим группам. А здесь-то кто все эти предрассудки плодит.

- И кто тебе это сказал?

- А щас придумал. Для прикола. - Роха искренне, глубоко рассмеялся. Все-таки, подумал Лев, харизматичный он парень. Кубинская революция потеряла ценного кадра.

Лев толкнул зверя - его медленно понесло прочь. Солнце блеснуло в восхищенных глазищах - и показалось, что пасть лязгнула клыками. Очень скоро волчара пропал, видно, стремниной его утянуло на дно, и рыбаки увлеклись делом.

Рыба перла впрямь как оглашенная. Лев с Рохой даже не заметили, что настал предел - и долбленки уже не в силах были вместить улов. Роха уплыл на лодочной связке один; Льву предстояло подождать на островке. Потом они еще добудут рыбу - второй ходкой. Сегодня удачный день, но надо поработать, чтобы хорошо запастись на период неулова.

Лев нашел пустое место и растянулся на сухом валежнике. Не успел расслабиться - кто-то кошлянул у самого уха. Лениво повернул голову: мужичок среднего возраста. Ничего примечательного: потертые штаны, болотные сапоги, затрапезная курточка цвета хаки, шерстяная шапка, не закрывающая высокий обветренный лоб. Русая жидковатая бороденка, вокруг востреньких глаз собрались ранние морщины. Типичный какой-то... егерь. Раньше этого мужичонку Илья не видел - это точно.

- Как промысел? - спросил непоймикто.

- Сегодня - удачно. А вы здесь какими судьбами?

- Да тоже. Вроде как промысловыми.

- И что?

- В смысле.

- Улов есть?

- Да как сказать... не очень вообще-то.

- Хреново.

- Вас, кажется, зовут Лев. Бахмин.

- Хорошая осведомленность. Ну, а вас?

- Обычно. Веня. - Мужчины протянули друг к другу руки. Лев ощутил слабость в рукопожатии мужичка. Ладонь влажная. Какой-то субтильный тип. Даже жалко такого... с женщинами у него вряд ли лады.

- Нравится вам здесь?

Мужчины встретились взглядами. Лев разглядел усталого, слегка зашуганного индивидуума. Таких на "гражданке" (и откуда всплыла эта терминология...) полно. Особенно в Москве - среди понаехавших с окраин славян и прочих ариев. Какое-то типичное мурло гастарбайтера, готового к любому западлу.

- Да что сказать... вроде как ничего. Живем вот.

- Понятно. Скучно, наверное.

- Бывает. А в основном - нормально. - Льва забавлял сам тон, а чего ж не подыграть - тип вроде невредный.

- Хорошего...

- Не понял.

- Ничего хорошего?

- Ну, почему. Просто, хочется узнать больше. Это же Территория. А поживешь - деревня деревней.

- Да... да. А что именно - узнать?

- Да вот, хотя бы про Незваных Гостей. - Лев произнес - и сам себя испугался. Чего это он вдруг к незнакомцу - и о сокровенном.

- И какие сведения вам хотелось бы о них почерпнуть?

- Хотя бы что-то. Я же ничего не знаю, если по правде. Например, о том, существуют ли они в принципе.

- Интересно. А это что-то изменит?

- Не понял.

- Да как сказать... - "Егерь" присел на валежник рядом со Львом. - Вот, я, к примеру, тоже хотел... почерпнуть. И не получилось.

- Почему?

- Нам не доступны некоторые районы.

- Кому - вам? - Лев начал испытывать раздражение по отношению к незнакомцу. Что это за остров? Здесь вообще жилье-то есть?..

- Нам - это людям. - Веня лыбился как деревенский дурачок, наивными зенками пялясь вдаль.

- А, может, мы просто плохо стараемся? Зациклились тут... на саможизнеобеспечении. А то, что сокрыто за границами освоенных владений, нам не интересно в принципе.

- Вот это вы верно сказали, Лев Сергеевич. - Льва снова передернуло - и отчество знает, хмырь болотный! - Иногда, правда, думается: всякий раз человечество, переступая границы, как вы сказали, освоенных владений, начинает вести себя... мягко говоря, как хозяин. А шапка завсегда оказывается не по Сеньке. Вы некогда об этом не задумывались?

- Часто. - Лев почувствовал, что "егерь" пилит его испытующим взглядом, но нисколько не смутился. - Но наша человеческая сущность - клубок противоречий. Мы перестраиваем планету под свои нужды. И это естественно. Да и неосвоенных территорий, если присмотреться, осталось с гулькин нос. Любое обладание относительно. Но иногда все же приятно думать, что ты вроде как царь природы.

- Да... правильно. Мы действительно склонны считать, что являемся хозяевами. Вот, к примеру, довольные жизнью бюргеры греются на пляже где-нибудь в Патайе, на них Цунами нахлынул - и все. Кирдык. Сытые буржуа стали кормовой базой для обитателей мирового океана.

- Форс-мажор вероятен всегда и везде. Но вы мне объясните... Веня. Почему вы решили пристать ко мне... со всей этой философией?

- Не скрою, Лев Сергеевич, - хмырь вновь глупо улыбался, - вы мне интересны. В вас есть то самое безумство храбрых, которым изредка поют песни.

- О, как. Не замечал. Тем более, вы меня все же не знаете, чтобы давать подобные характеристики.

- Теперь уже знаю. Хотели бы вы того, или...

"Да пошел бы ты, з-з-зна-ток!", хотел было сказать. Лев, но сдержался. Произнес, все равно грубо прервав собеседника:

- Слыхал, в нашей богадельне праздношатание не в чести.

- О, да. Что же... прощайте, Лев Сергеевич.

"Егерь", смешно крякнув, встал - и каким-то вороватым шагом пошел прочь. Лев промолчал. Он даже постарался сделать вид, что проигнорировал засланца: закрыл глаза - типа на солнышке пригрелся. Проявил стоически-нордический характер.

...Почти сразу подплыл Роха. Улыбается, чуть не лучится:

- Тебе потрафило чув-вак.

- И в чем это?

- С Патриархом поговорил. С Вениамином.

- Да ладно, блин, заливать-то... - Роха вообще шутник. Хотя это у него по настроению.

- Да точно говорю. Уж я-то учителя знаю. Ладно. Пошли рыбу бить. Следующая ходка - твоя...

-- Молоко от козла

Наемники вернули Илье и бортовой журнал, и рукопись "Окраины". Оказывается, они их захватили там, на крыше - вместе с пленниками. Профессиональная привычка - брать документы, а после уже разбираться, нафига козе баян. Таких нельзя не уважать - уже хотя бы потому, что те не относятся к пленным как к зверушкам. А вот Илья с Ёсей все больше проникаются по отношению к потенциальным врагам чувством... жалости. Эти лбы прошли столько горячих точек, как говорится, огонь, воду и медные трубы перемогли, а здесь, на Территории чувствуют себя сущими детьми.

Ёся объясняет: им нужен реальный противник, а такового здесь просто нет. Одна какая-то шваль шныряет по городу, все членами меряются и не считаются с потерями в личном составе. И НИ У КОГО НЕТ ЧЕТКО ПОСТАВЛЕННОЙ ЗАДАЧИ. Творится обыкновенное бессмысленное убийство ради тупого доминирования. Это даже хуже Средневековья - просто большие троглодиты пожирают маленьких.

Негра зовут Джейсон. Они с евреем зачастили болтать тет-а-тет. Родственные души, или просто общие темы для разговоров. Илье обидно: уже два раза из каземата забирали одного Ёсю, а Илье вертухай грубо говорил: "Сидьеть и ждьать!" Илья, конечно, расстраивался оттого что он как бы пустое место. Зато с утра подавали кофе, а в ланч - чай с галетами (бутерброды, как видно, у них кончились). Еще неизвестно, как к Илье отнеслись бы, знай он вражеский язык. Например, он рассказал бы про Стену и "Милашку", которой по идее можно вернуть летные качества. Но его не спрашивали, а зря.

Как утверждает Ёся, натовцы убеждены, что процессом здесь (не в городе, а на всей Территории) все же кто-то управляет, и, судя по всему, задача отряда - выяснить, кто. Конечно, слухи про Незваных Гостей дошли и до Запада. И есть версия, что некие силы проводят на нашей планете грандиозный эксперимент. Ну, типа как бросили в муравейник некий объект - и наблюдают реакцию забавных, но вредненьких существ. Вот головорезов и забросили проверить данную теорию. А они - бац! - и угодили в ловушку, как слепые щенки. В отличие от наших военачальников, ихние как минимум застраховали жизни своих посланцев на нехилую сумму и семьи НАТОсиков обеспечены. У нас же, как и обычно, достаток гарантирован лишь семействам руководящего состава. Пушечному мясу положено только ретиво исполнять приказы и не забывать: кто не начальник - тот дурак.

Илье не очень нравится, что Ёся мало рассказывает о деталях своих бесед с натовским командиром. Что-то еврей таит... Напарник уверяет: ничего особенного, Джейсон получает от Ёси информацию о городе (еврей в Светлом третий год и много знает), и пытается определить модель дальнейшего поведения. Между прочим, Ёся вынудил негра проговориться: в отряде есть идентификаторы "свой-чужой", натовские инженеры проявили недюжинные креативные способности, так что перейти границу для "Старых волков" (так члены группы именуют сами себя) "ноу проблем". Однако, "вери вери бест проблем" - к границе хотя бы подойти. Территория им этого сделать не дает, вот печалька-то какая.

Из города часто доносится трескотня перестрелок. Может быть, воюют и наши. Как там они... Станет ли Сан Саныч отдавать приказ отыскать двух своих потерянных бойцов? Илья в данном вопросе мнения не имеет, а Ёся как человек, знающий командира значительно больше, утверждает, что - нет. Вероятно, ребята уже сменили место дислокации. Ведь они не знают, для чего взяты люди: может быть, Илью с Ёсей пытают, выведывая расположение постов и порядки славян. Сан Саныч - тоже профи и понимает, что в картишки нет братишки. Да и вообще... его людей взяли в самом невозможном месте! Кто ж тебя простит за то, что ты - лошара?

На самом деле недотепы попали в очень даже удачный плен. Как говорится, потрафило. Вот только (это опять же Ёсино персональное мнение) "удача" лишь в том, что натовцы еще не определились с тактикой. Едва они поймут, что лишние рты мешают их деятельности - а в качестве живого щита их вряд ли используешь, "несладкую парочку" с легкостью пустят куда положено, а покамест надо наслаждаться замешательством пленителей и ловить птицу удачи.

...На сей раз утро началось необычно. Пленников не покормили. Когда они по жесткому приказу вытарились из каземата, увидели весь отряд. Славные заморские воины стояли в полном обмундировании, с рюкзаками за печами, увешанные оружием, а Джейсон вальяжно расхаживал перед строем и чем-то "грузил" личный состав, и уж наверняка не объяснял международное положение. Даже чайник понял бы: ребята готовятся к марш-броску.

Их было тридцать шесть человек, Илья успел подсчитать - профессионализм летуна еще не утерян. Наверное, есть еще передовой отряд, дозоры и прикрытие. Всех вместе, наверное, с полста. Для Города - крупное подразделение. Есть, правда, ватаги и покучнее, но они не так дозубовно вооружены, да и организация слаба. Эх, мелькнула в голове Ильи шальная мысль, если бы натовцы объединились со славянами, альянс доминировал бы, и в Светлом можно было бы наконец установить подобие твердого порядка!

Илье и Ёсе связали руки одной веревкой. Втолкнули не церемонясь в гущу строя, негр скомандовал - и отряд пошел. Утро выдалось совсем теплым, безветренным. Дымка не спешила рассеиваться, по улице шли практически в тумане. Тихо, только шарканье ботинок и трудное дыхание усталых невыспавшихся вояк.

- Выходим из города, чтоб их, собак... - Пробурчал Ёся.

Илья ничего не ответил, но подумал: если еще не пристрелили, значит, мы им еще нужны. А ведь по большому счету я - натуральный балласт, польза-то им лишь от Иосифа. Гуманисты, блин, я бы на их месте уж меня-то - так точно...

Двигались на Запад, и, когда солнце наконец пробило дымку, туман стал рассеиваться. Кругом встречались лишь развалины, развалины... Среди них - голые деревья. И даже сосны и ели - отвратительные уродцы. Энтропия, вспомнил Илья научное слово. Едва человек отказывается от созидания, все только рушится и превращается в хаос. Для создания картины ужаса просто ничего не надо делать, плюнуть на все, а чтобы создать хотя бы жалкую картину прекрасного, нужно поработать ручками и головой, которые еще и должны дружить.

Солдаты всех времен и народов одинаковы: им надо пожрать, выпить и бл...ей. Остальное - случайное недоразумение. Хорошо, когда в войске есть дисциплина. А когда чистая партизанщина - как говорится, пошла гулять губерния. Эти люди из стран развитой демократии скорее всего одичают и примут единственно верный на Территории закон: Закон Джунглей (в нашем случае - Тайги). Вопрос только времени. Одичают, озвереют - и станут как все... зверьем.

Из небытия вынырнули несколько фигур. Илья дернулся, приготовился упасть, но видя, что окружение спокойно, понял: свои. То есть, ихние. Ага... передовой отряд. Значит, считают, теперь опасности нет? Утро выдалось спокойное, выстрелов не слышно. А тишина-то, вспомнилось, - не к добру. Почему они не прячутся, идут открыто? Илья переглянулся с Ёсей; в его печальных глазах тоже выразилось недоумение.

Наконец - привал. Отряд зашел в кирпичное помещение без крыши, возможно, бывший лесопильный заводик. Когда-то на территории пилить любили - и не только лес. Теперь здесь одни только прелые опилки да голые кирпичи. Зато как приятно пахнет весною! Славные воины попадали как моржи на лежбище. Многие сняли обувь, просушивали носки. Пленникам дали знак, что они могут отдохнуть со всеми. Некоторые из бойцов закурили. Командиры собрались в сторонке, что-то стали обсуждать. Иосифа не пригласили. Илья внутренне даже возрадовался: значит, за своего они все же все же еврея не держат.

- И куда их несет? - Спросил Илья у Ёси, который блаженно улыбался, чем раздражал напарника.

- Их охватила охота к перемене места. А несет их все туда же. Обратно в город. Только они об этом еще не ведают.

- Ты этот район знаешь?

- Еще как. За столько попыток выхода я уж все пригороды изучил.

- И что будет дальше?

- Скорее всего, выйдем к аэропорту - а там и до города недалече.

- Значит, у них тоже бессмысленная попытка.

- А вот это - как Господь решит.

- Слышал-слышал: еврей верит в бога, англичанин верит в закон, а русский верит в доброго царя. - Илья усмехнулся самому себе, ведь Царь - его уличная кликуха. Илья родом из маленького городка Моршанск. В нем находился авиационный полк, который на глазах у Ильи (он еще был ребенком) развалился. Аэродром бросили на произвол судьбы, Воинский гарнизон быстро превратился в некое подобие сегодняшнего Светлого. По счастью, нескольких лет созерцания штурмующих высоту серебряных птиц и летчиков в красивой форме хватило, чтобы Илюха Царев навсегда заразился "вирусом неба". В училище, готовящее пилотов истребительной и штурмовой авиации поступить не удалось, зато прошел в вертолетное, в Сызрань. И свою мечту о небе он все же реализовал.

А вот интересно, подумал Илья, Васька (сын) захочет сталь летуном? По молодости по глупости все мы хотим летать, воевать или там разбойничать. Тоня (жена) в пылу ссоры кричала, что никогда ЕЕ сын не свяжет свою судьбу с небом. Но вообще Васька - боец. Однажды, на утреннике в честь Женского дня сынуля выступил конкретно. Вышел с серьезным лицом читать стих про мам - и выдал: "Аты-баты шли солдаты, аты-баты на вой-ну! Тьфу. Не то. Сегодня светлый плазник сегдня плазник мам!" И вот это "вой-ну!" и "мам!" он выпаливал как командовал: "Сми-и-л...на!" Ох, опять расклеился ты, Илья Царев. Тебе вредно о близких думать-то.

Отец Ильи был бандитом. Самым обыкновенным, членом криминального сообщества, иначе говоря, банды. По профессии Владимир Александрович Царев - дальнобойщик, но когда-то в Моршанске кипели нешуточные криминальные страсти, именно в этом городке зарождались некогда знаменитые "тамбовские". Криминальная кликуха отца была "Царек". По уличному званию Илюха повыше отца будет. Отца убили на одной из "стрелок" - в очередной раз не могли поделить табачную фабрику. Мать поднимала двоих детишек в одиночку. И ничего - получилось: сеструха Аня таки "зацепилась" за Москву, работает в какой-то торговой фирме, даже квартиру по ипотеке купила. Давно ее не видел... А вот мама умерла, сгорела от рака. Анька квартиру в Моршанске продала (чтобы хватило на первый взнос), теперь на малой родине Илью ждет разве что могила родителей. Лежат рядом мама с папой - практически забытые, неприкаянные. Такие разные судьбы, а финишировали рядом. Илья уже года три как "отеческие гробы" не навещал, должно быть стыдно. Нет сейчас чувств - и все тут. А что тогда есть? Пожалуй, только желание нажраться и поспать.

Как и всякий провинциал, Илья не любит москвичей, считает их капризными рохлями, Ёся как минимум вынудил его усомниться в абсолютной несостоятельности столичных носителей понтов.

- Ты еще добавь: американцы верят в идеалы свободы. - Парировал Ёся.

- Это точно. И только тунгусы верят лишь в свой метеорит.

- Ну, до тунгусов мы с тобой еще дойдем. Слушай, брат... Они меня не спросили, чья здесь зона влияния Это меня напрягает. Сдается мне, чуваки расслабились.

- А чья здесь зона?

- Ты не поверишь: вьетнамцев. Умелые воины: на своей вьетконговской земле они бивали и французиков, и америкосов и даже китаёзов. Мало не показалось никому. Чуток еще посмелеют - нам туго придется, помяни мое слово.

- Подожди-ка... значит, пиндосы идут на свой страх и риск, не посоветовавшись с тобою?

- Ты что-то обо мне шибко высокого мнения. Но в случае чего - готовься дергаться.

Подошел Джейсон. Молча и как-то равнодушно стал изучать пленников. Ёся выразил готовность к диалогу, но негр, не произнося ни слова, отошел. Еврей явно расстроился. Приказ на подъем. Солнце светило совсем уж ярко - теперь уже слева. Шли практически идеальной асфальтовой дорогой. Еще бы: за двадцать лет ее некому и нечему было разбивать. Видимо, легкость пути и усыпила бдительность опытных профи. Когда из леса началась стрельба, бойцы как-то лениво рассредоточились по канавам, пока еще не торопясь вести ответный огонь. В этот момент Иосиф выпалил:

- Илюха, валим!

И они побежали на Юг - так, чтобы против Солнца. НАТОвцы не стали их отстреливать. Напарники бежали как зайцы, петляя среди березовой поросли. Наверное, раньше здесь было поле, но оно заросло сорняковым березняком. Держались за руки, ведь они связаны одной веревкой, и есть риск запутаться.

Едва Илья с Есей упали в какую-то мокрую яму, началась настоящая пальба, с применением гранатометов и прочих огневых средств. Это уже был серьезный бой. Перекрестный огонь длился долго. Мимо побегали какие-то люди, на всякий случай пленники прикидывались трупами. Истошные крики, свист пуль, тошнотворный запах пороха... короче, месилово. Едва все стихло, Иосиф прохрипел:

- Погоди... здесь обычай давать спектакли в два акта...

- И действительно - сражение вспыхнуло вновь. Только звуки выстрелов стали звучать все глуше и глуше. Ясно, что одна сторона преследует другую, и слава Богу, не по направлению к яме с бедолагами.

Когда пальба удалилась на изрядное расстояние, Илья промямлил:

- Ну, что... - Ему стало стыдно, что он ведет себя как беспомощный ребенок, полностью отдал инициативу напарнику.

- Попробуем двинуть. Э-э-эх... сейчас бы я чего-нибудь схавал бы.

- Вряд ли мы здесь найдем кошерную еду... - Съязвил Илья.

Иосиф ничего не ответил, только сплюнул. Они встали, огляделись. Мокрые почти насквозь, грязные как сволочи. Не успели они сделать пятнадцати шагов, как перед ними вырос... мальчик. Лет двенадцати на вид, худющий, с миндалевидными глазами, лучащимися испугом. Одет в синюю болоньевую куртку, в резиновых сапогах размера, наверное, сорок пятого. Волосенки торчат как у ежа. Маленький азиат наставил на них автомат, АКМ-74.

- Привет, пацанчик. Ты че? - Осторожно сказал Илья. Ему подумалось: да у него и силенок-то не хватит нажать на курок.

Мальчик стоял недвижим и сопел. Видно было, он сильно растерян.

- Ну ты не шали, что ль.

Илья, произнеся это, сделал шаг вперед. Мальчик звонко крикнул.

- Мы добрые дяди. Правда. - Илья сменил тактику. Он попытался подмаслиться. - Мы ничего не сделаем. Просто уйдем - и все. А?

Малыш визгливо что-то проговорил.

- Ну хватит играться, маленький Будда. Ну... пока.

- Стой! - Наконец оживился Ёся. - Здесь что-то не так...

Илья попытался совершить прыжок в ноги пацана. Иосиф крикнул: "Не-е-е-е!" - и в этот момент раздались два выстрела. Всего два.

Веревка... коварная веревка. Ее просто не хватило. Иосиф повалился наземь, Илью снесло, он закатился почти под мальчишечьи ноги. Тот кинул оружие, зарыдал - и убежал, громко-громко причитая благим матом. Иосиф же медленно оседал:

- Илюха... я ранен.

Маленькая дырочка в груди, из нее сочится кровь.

- Вот и все, - как-то спокойно произнес Ёся. Я должен успеть сказать. Из города выходят без оружия. Вот, что я открыл. Без огнестрельного - точно. Они не могли догадаться. Никто не мог. Город как пылесос - всасывает в себя все зло. Ты слышишь меня?

- Да. Крепись, брат, я перевяжу. - Илья приподнял Ёсину голову, он видел как тухнут глаза друга.

- Не стоит. Беспол-лезно. Как стало темно. Ты понял, Илюха? Без оружи-я... Без... Господи, как все глупо.

Иосиф закрыл глаза - будто заснул. Пульса не было. Илья пробовал сделать искусственное дыхание, массировать сердце. Бесполезно. Черная бородка, торчавшая кверху, показалась такой куцей...

Илья похоронил Иосифа под березой. Копал долго, до вечера, помогая прикладом брошенного ребенком автомата. На стволе дерева нацарапал:

"ИОСИФ АДАМСОН, РУССКИЙ ОФИЦЕР. УБИТ В ПЕРЕСТРЕЛКЕ. ЕСЛИ КТО НАЙДЕТ НАДПИСЬ, ПРОСЬБА СООБЩИТЬ О ГИБЕЛИ В АМСТЕРДАМ - ТАМ ЖИВЕТ ЕГО СЕМЬЯ. Я, КАПИТАН ИЛЬЯ ЦАРЕВ, ПРОДОЛЖАЮ ДВИЖЕНИЕ НА ЮГО-ЗАПАД"

Значит, вот она - Ёсина теория. Город притягивает настроенных на войну, а выпускает лишь пацифистов. Ну, да: все гениальное - просто. Что же... есть шанс проверить.

Илья сел у могилы и задумался: он снова сам себе командир и волен принимать любое решение. Возвратиться в отряд Сан Саныча? А ему поверят, что его не перевербовали и он не засланец? Простят ли ему Иосифа? У натовцев идентификаторы - вот бы разжиться! Илья, благо уже сумерки, решился выйти на дорогу. Оружие все же взял с собой.

На дороге и по ее обочинам валялись трупы. Это были НАТОвцы. В одном из солдат Илья узнал того самого тупого бугая, который ему говорил: "Сидьеть и ждьять!" Его стеклянные глаза отражали закат. Боже мой, подумал Илья - я мародер! Он стащил с могучих плеч рюкзак, отволок в канаву и стал рыться в вещах. Там было много всего, в том числе еда и какие-то устройства. Осенило: чего разбираться сейчас - надо брать все! Рюкзак был испачкан кровью. Ну, да не до гламура.

Интересно... а ОНИ считают нож за оружие? Если, конечно, Ёсина теория верна. Илья вскрыл наугад один из вакуумных пакетов с едой, почерпнутой из рюкзака НАТОвца и стал, по-животному чмокая, набивать утробу. Ладно... все же надо следовать заветам отцов: утро вечера мудренее.

...Илья проспал мертвецким сном до самого утра - без сновидений и страхов. Автомат он выбросил в яму - ту самую, в которой они спасались от обстрела с Ёсей. А вот найденные в рюкзаке топорик, пилу он оставил, надеясь, что они будут ИМИ (теми силами, которые определяют правила Территории) приняты за орудия труда, причем - не ратного. Вновь на дорогу возвращаться не стал. К вечеру вышел на берег большой реки, воды которой взбухли от весеннего разлива.

Тщательно изучив содержимое снятого с трупа рюкзака, он обнаружил несколько приборов неизвестного назначения. Значит так... Без аппаратуры рюкзак гораздо легче. На том берегу он спрячет приборы и дальше пойдет налегке. Если реку удастся переплыть, значит, город таки отпустил. Весь следующий день он сооружал плот. Солнце было достаточно высоко, когда Илья, легко вздохнув, оттолкнулся жердью от берега.

-- По течению

Рыбу принимали Маша и Лена. Выгребали ее из долбленок сачками - и перекидывали в корзины. Потом, после обработки и сортировки, часть улова пойдет в коптильни, часть заквасят. Вечером будет деликатес - жаркое из печени трески.

Лена классно готовит, а вот из Маши повар так себе. Не любительница она вкладывать душу в приготовление пищи. Пока женщины выполняли перегрузку, Лев развлекал их солоноватыми анекдотами. Дамы смущались - но не окстили, видели, что мужик воодушевлен. Они не знали причины (скорее всего), но, исходя из того, что Лев в последние дни все больше ходил в мрачном расположении духа, они просто радовались.

Бог любит троицу, еще одна ходка - и на отдых. Хорошо, когда ладится праведный труд. Зимой было скучнее - занятий немного, а пустой болтовни хоть на развод оставляй. Маша со Львом не перекинулись ни единым словом. И даже взглядом - она постоянно отводила глаза. Воскликнув: "Назад мы вдвоем с Рохой!", Лев оттолкнулся от берега и направил долбленки против ленивого течения. Женщины встали, замерев и поставив сачки как девушки с веслами. Дежа вю: так же, будто оловянные солдатики, в оцепенении замерли обитатели базы, когда Лев бежал на Территорию. Юля в тот момент, кажется, что-то крикнула, причем нехорошее. Маша и Лена уменьшались в размерах, и такое было ощущение, что на самом деле Лев стоит на месте, а уплывает от него остров.

Эйфория от того, что с ним разговаривал сам Вениамин, прошла. Зато мозг стала точить мысль: зачем? Было даже досадно: под видом дурачка Патриарх произвел допрос с попыткой проникновения в душу. Неприятно, блин. Чувак осуществил зондаж на предмет благонадежности? Как-то синхронно у них с Рохой получилось - будто все построено. "Всякий экспромт должен быть старательно подготовлен" - таков закон артистов эстрады. Ну, понятно, что в Городе Солнца собирается народец с определенным складом психики. Всякий имеющий отклонение от здешней нормы потенциально опасен системе. Любой системе. Вот, они и побаиваются.

Вера зиждется на наивности покорности воле и склонности к стационарным состояниям. Короче, в основе всякой веры - надежда на Высшие Силы, которые конечно все за тебя уже решили. Едва только человек пытается понять суть явлений, вера исчезает. Лев - атеист. Ну и что? Город Солнца - разве секта? Просто, собрание людей, желающих обрести обитель тайную трудов и чистых нег. Между прочим, вполне жизнеспособная община, да и люди здесь явно не выглядят фанатиками. Хотя, кажется, счастливыми их (их?... может быть - нас?) что-то не назовешь. Они пожертвовали прогрессом ради стабильности. Разумный выбор. У муравьев в сущности так же. Где-то Лев читал, что, если взять массы муравьиного населения планеты Земля и человечества, получится равенство. Мелькнула коварная мысль: а не деволюционируют ли ЭТИ, из Города Солнца, в каких-нибудь насекомых? А Вениамин в результате метаморфозы обратится в матку. "Папкой" он уже стал. Так ведь нельзя: "нет Патриарха - нет Города Солнца". Кажется, египтяне фараонов считали сыновьями Солнца. Помрет Веня, сбацают ему какую-нибудь пирамиду - и затеют... религию - теперь уже с обрядами и табу. Иисус Христос тоже был добрый парень и дружил с рыбаками. А приверженцы его учения замутили потом... святую инквизицию.

Это сейчас, пока Патриарх молод и здоров, у этого общества не поехала крыша и они не мочат инакомыслящих, исходя из принципа "кто нет с нами - тот против нас". А вдруг появится другой лидер - тот же Роха, к примеру (а, вполне...), и начнется почитание святого праха, чудеса благодатного огня и все такое. И вся пастораль - к лешему, потому что найдутся такие, кто позавидует кубинцу: "А почему он - начальник, я тоже типа достоин!"

Итак... Лев сейчас встретится с Рохой, они набьют еще рыбы, вернутся на свой остров. И что дальше? Ах, да: запеченная печень трески. И долгие вечерние беседы на душеспасительные темы. И так - каждый день. До смертной доски. Странно, Лев так и не узнал, как здесь хоронят. При нем в Городе Солнца еще никто не умирал. А может... они здесь не умирают вовсе? Опять "они"... Не сроднился ты, Бахмин с этим коммунистическим раем. Может, еще не созрел?

Вода исходит, все потоки, собрав по тайге гадость, стремятся в реку, которая прет на Север. Туда - к сердцу Территории. Так просто: предался потоку - и он сам отправит тебя туда, где... Туда ли?

Лев на самом деле - дотошный как вошь партошная тип. К своему зимнему бегству на Территорию он приготовился загодя, предусмотрел каждую мелочь. Новогодний тарарам - только удачный момент, который нужно было всего лишь не упустить. А сейчас - что? Мария... она и впрямь ясновидящая? Почему она попрощалась... А, может, утренний разговор с Марией, явление Вениамина - звенья единой цепи? Город Солнца порешил вытолкнуть Льва Бахмина из своего уютного лона. Пока еще полунамеками; будешь выпендриваться, вытолкнут пинками на съедение гнусу - и дерзай.

Глянув на быстрину, Лев увидел знакомца: к Северу стремительно уносило труп волка. Из воды торчали разве что клыки, да фрагменты шкуры. Может, это уже другой волк, но это было уже неважно. Лев решительно оттолкнулся ото дна жердью - и влился в поток. Быстрина затягивала ветви, прошлогодние листья, трупики мелких зверушек. В общем, все что лишено уже жизни. Лев испытал необычайное облегчение. Так выходят из кабинета зубного врача. Лев вслух произнес:

- Да, Бахмин. Ты придурок. Но тебе споют песню.

Уже в первый же час Лев не один раз пожалел о своем поступке. Как минимум, он оставил на островке Роху, что вообще непорядочно. Хотя... на что там этот... святой Веня? И все равно - как-то все получилось... мерзковато. Но, по мере того как лодочный тандем относило все дальше и дальше, Лев проникался чувством, что кто-то его все же ведет. К вечеру он был уже уверен в том, что не пропадет. Бог не выдаст - свинья не сожрет.

Пройдя трудный, бурлящий порог, едва не искупавшись в студеной воде, Лев еще более утвердился в мысли об ангеле-хранителе. Он не забывал старую поговорку о том, что, надеясь на высшие силы самому не стоит плошать - а потому, ловко орудуя жердью, обходил камни. Таких порогов встретилось несколько и всякий раз удавалось их проскользнуть. На тихой воде, порывшись в Рохиной долбленке, Лев обнаружил туесок с "тормозком": Лена позаботилась о муже, снабдив его домашними пирожками с капустой, вареными яйцами и бутылочкой козьего молока. А вот Маша о Льве не позаботилась.

Уже когда солнце едва касалось вершин деревьев на западном берегу, Лев разглядел плот. На нем стоял человек. Лев пренебрег святым правилом Территории не приближаться к незнакомцам, интуиция шептала: "Все хорошо, хорошо..." Подплыв, он увидел чернявого сильно небритого мужчину в военной форме. И все же Бахмин расположился он так, чтобы в случае чего быстренько схватить острогу. Человек смотрел напряженно и с какой-то... убийственной усталостью в глазах. Первые слова произнес чернявый:

- Кажется, где-то я вас все же видел.

- Меня зовут Лев. Бахмин.

- Капитан Илья Царев. Мне кажется, на восемнадцатой базе. Я на вашу точку в прошлом году несколько раз прилетал.

- У нас четырнадцатая... была.

- Возможно. И все же видел.

- Да... смутно припоминаю. Авиатор? - На самом деле, Лев не узнал. Просто, кроме вертолетов на базу ничего не летает.

- Так точно. А вы, как я понимаю, гражданский специалист.

- Системщик.

- Очень хорошо. Вы-то мне и нужны.

- Да как-то... странно мы встретились.

- Понял. Здесь все встречаются как-то не так. Тогда на берегу поговорим? Тем более время к ночи...

Преодолевая течение, мужчины дружно переправились на левый берег. Уже расположившись у костра, поделились информацией. История Ильи очевидна. А вот мотивация Льва Илье пришлась не по вкусу:

- В одиночку - и в зону непредсказуемости. Вы разве не слышали, что один в поле не воин? Для проникновений предназначены комплексные экспедиции.

- Что-то они, конечно даже исследовали. Но слишком как-то некомплексно. Вот, признайтесь: многое ли из того, что ранее вам было известно о Территории, соответствует действительности?

- Про ваш Город Солнца я слышал.

- Я тоже слышал, причем еще на базе. Но там на самом деле все оказалось совсем не так.

- Именно по этой причине вы оттуда свалили...

- И поэтому - тоже. А вот подлинная сущность вашего Города Зла для меня лично - открытие.

- Для меня - тоже. Но гляньте на приборы своими системными глазами...

Лев долго крутил в руках натовские гаджеты, остерегаясь нажимать на кнопки и крутить колесики. Идентифицировал коротковолновую радиостанцию, продвинутый джипиэс-приемник и радиомаяк. Совершенно неясное предназначение имел только один из приборов - овальный, размером с магазин от АКМ, наверняка пылевлагозащищенный.

- Может быть, он и есть - идентификатор. Или самоуничтожитель. Как повезет. Думаю, можно попытаться нажать на эту зеленую кнопочку. А на синюю - вряд ли стоит.

- Отлично. Всю эту хрень я здесь оставлю, можете и себе забрать... с какими-нибудь туземцами обменяетесь на блага. А штучку с зеленой кнопочкой возьму.

- Значит, вы будете пытаться выйти в одиночку?

- Я военный человек. Любой другой вариант - дезертирство. И кто-то в конце концов должен сообщить о судьбе напарника. И еще - Иосифа. Родственники-то их ждут...

- А вас как будто не ждут.

- У вас, простите, бзик. А у меня - долг.

- Уважаю. Спасибо, что рассказали про Светлый. Огнестрельного оружия в руки теперь не возьму.

- Оружие, коллега, бывает разное...

Мужчины еще о многом успели поговорить. Утром расстались друзьями, обращались друг к другу уже на "ты". Гаджеты Лев взял, а так же натовский нож и немного провизии. Пожали друг другу руки, Илья сказал кратко, по-военному:

- Удачи, системщик.

- Тебе тоже не болеть, сын неба. Бог даст - свидимся.

Илья подтолкнул лодки, и еще некоторое время наблюдал как этот отчаянный чудак удаляется в неизвестность. И офицер почапал на Юго-Запад.

-- ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПОЧТИ БЕССМЫСЛЕННЫЙ ПУТЬ

--

-- Заветное кочевание

Белое северное солнце светит в спину, видимость хороша. Невдалеке и другие нарты, и еще другие, и еще. Племя кочует на Север, к Благословенным краям, где много диких оленей. Очень, очень много - громадные стада. В старые добрые времена там, на в Благословенных холмах еще били гуся, но, как сказал Старый, гусь после Конца Бытия в тундру летать перестал. Отчего-то он не находит дороги в обжитые предками тундряные озера. От этого в озерах стало больше рыбы, что хорошо. Но одной рыбой сыт не будешь.

Лев только недавно научился различать это аборигенское "гу-гу-гу". Язык племени Белой Росомахи непрост, только оттенков красного цвета они различают до пятидесяти. Зачем им столь изощренный язык? Скорее всего, это рудимент, оставшийся от Золотого Века, когда можно было, наемшись и развалясь, рассуждать о мирах, глубинах и деяниях. С цивилизациями ведь как: начала свое слово говорят поэты и философы, а после на их языке говорят агрессоры. Они покоряют иные народы и миры, уничтожают непокорившихся, произнося как молитву: "Мы - нация великих поэтов и философов, а вы еще недочеловеки! Но мы вас, скотов, научим культура любить... нашу культуру".

Теперь Лев - вовсе не Лев, а Бледный Заяц. Хотя, к нему обращаются короче: "Бледный". На наречии племени Росомахи слово звучит: "охх". Лев... то есть, Бледный, не слишком понимает, почему племя его подобрало в тундре, а не бросило на съедение падальщикам. Он умирал от измождения, практически уже был не жилец, а его забрали и выходили. Выхаживать они, надо сказать, умеют - травами, жирами, заговорами. Не только жрец, но и каждая женщина племени владеет искусством ворожбы и врачевания. Может быть, Бледного пожалели потому что их тотем - Белая Росомаха ("белая" звучит: "вохх"), но скорее всего просто в племени осталось мало мужчин. Выхаживала его Ровная Береза, или просто Ровная (звучит как "аэл"), вдова, потерявшая мужа прошлой осенью (его загрыз бурый медведь). Такая смерть считается почетной; теперь Большой Волк (так его звали) наверняка в Стране Вечного Блаженства. Ровная так и не родила от Большого детей. Видимо, племя использует Бледного, дабы он восполнил пробел. С Концом Бытия много пришло напастей. Их надо побеждать, любой ценой, а потому - непрерывная борьба на выживание, кочевание и кочевание. Теперь - заветное, к Благословенным краям.

Под "Концом Бытия" члены племени понимают то, что в другом мире именуется Метаморфозой. В племя эти люди собрались приблизительно в ту пору. Пришлось вспомнить древние законы предков, которые оказались кстати, и возрождать почти забытую религию, согласно которой боги везде и во всем, их надо уважать и надо им приносить жертвы. Иногда и кровавые, но этот мир не терпит мягкости. Жертвы нужны чтобы боги не обозлились.

Согласно преданию, раньше члены племени Белой Росомахи жили в поселке. У них был оленеводческий колхоз, но он развалился еще до Конца Бытия. Во времена лучшие в поселке были школа, врачебный пункт, почта и магазин. Давали колхозниками цветные бумажки, которые именовались деньгами, и большую их часть пропивали. Теперь от водки, мата и воровства избавились, ибо водки взять негде, воровать не у кого, а мат как-то уже и не нужен. А еще когда-то у предков были книги, радио, телевизоры. Но все эти блага кончились тоже задолго до Конца Бытия, так что в одичании народа, в деградации населения Территории, Метаморфоза не виновата. Как раз, может, Конец Бытия - лишь следствие иных процессов. Некие умники развалили оленеводческие колхозы загодя, а выжившие олени разбрелись по тундре. Олени сбиваются в стада, люди собираются в племена... только так можно спастись, правда, надо еще заручиться благоволением богов.

Бледному все труднее об этом думать, мозг с каждым днем перестраивается на иной лад. Думается о простых вещах: еде, охоте, исполнении обязанностей мужа. Две бабы - уже коллектив, а это чистый серпентарий. Бледному непросто варьировать между Сциллой и Харибдой - Ровной и Тихой - но пока что удается. Хотя Ровная имеет шибко кривой характер, а Тихая тиха лишь пока спит. Да и то не всегда - бывает, ворчит и во сне. Это Бледный знает слишком даже хорошо, ночуют-то в одной юрте.

Старый - вождь племени. Хотя, он совсем еще не стар, ему, наверное, не более сорока. В его семье умерли два младенца, Старый и Ласковая (его жена) испытали много горя. Но крепятся, расклеиваться нельзя: ежели Старый покажет слабость, племя его изгонит. У них остались еще двое, старшие. Есть надежда, что их удастся вырастить и поставить на ноги. Как без надежды-то?

Бледный и Ровная едут в нартах не одни. С ними Тихая ("иммая"), тоже вдова. Старуха мирно себе дремлет, или делает вид. Племени надо, чтобы Бледный жил с двумя. Но Бледному и с одной-то жить не так просто. Очень трудно было привыкать к их запахам; женщины племени натирают себя животным жиром, не стесняясь наготы, а вкупе и женских секретов. Считается, жир дает здоровье и делает привлекательной. Здесь мало чего стесняются, все у них по-простецки. Ровная о чем-то задумалась. Бледному повезло: досталась молчаливая женщина. Ах, если бы Тихая не компенсировала своей ворчливостью эту спокойную благодать! Но Тихая нужна племени, потому что она повитуха. Однако, все реже и реже востребовано ее ремесло. Что-то с племенем Белой Росомахи не так. Весною племя было изрядно потрепано в стычке с другим племенем, более сильным. Особых человеческих потерь в битве не было (за исключением двух женщин, которых враги забрали себе, что даже хорошо, ибо с бабами перебор), но противник взял много припасов. Племя Росомахи бедовало (с голодухи умерли несколько детей), а теперь вот направляется в Благословенные края, где можно среди холмов можно набить много зверя и наконец отъесться.

Собаки - самое-самое святое, на них чуть не молятся. Лучший кусок - им, а потом уже женщинам. Собаки первые чувствуют беду, они помогают в охоте и греют зимой, а потому собак спасают в случае опасности в первую руку. С собаками говорят как с людьми, следят за их здоровьем. Но собаки семьи Беледного держат за хозяйку Ровную, а Бледному они относятся осторожно-подозрительно. Видно, чуют НЕсвое. А вот Тихую презирают. Старуха и сама побаивается приближаться к связке. Пару раз Тихую даже кусали. Она вымещала зло долгим-долгим брюзжанием, а Ровная врачевала ее травами.

В последней стычке (Бледного среди кочевников еще не было) племя не потеряло ни одной собаки, и это большая заслуга вождя, правильно организовавшего оборону. И все же племя Белой Росомахи отступило, оставило территорию другому, более удачливому племени, а сильные так не делают.

Лев внутренне не согласен с первобытными нравами, но теперь он - Бледный, и люди, которые спасли ему жизнь - его единоплеменники. С людьми Росомахи жить - по ихнему вы... то есть, понимать, чего от тебя и говорить так, чтобы тебя поняли, иного не дано. Да и свыкся бывший системщик с миром, к который его занесло и который его выходил. Можно произнести много-много слов, но в конечном итоге главным остается одно: помогли тебе или подло бросили на произвол стихий. Наверное, это и есть уровень Культуры, а философия с поэзией - лишь способы разнообразить досуг.

Хорошо ехать быстро - гнус взлетает из зарослей и не успевает среагировать на тепло человеческого тела. И собаки сегодня веселы, бодры, энергичны. Вожак собак, Круглый - так же мудр и отважен как Старый в глазах людей. Природа - как и у людей, так и у собак - разумно определяет, кто будет ими верховодить. Круглый величественен, всегда берет себе первый кусок, но других собак своей связки не обижает, с голодухи подохнуть не даст. А что самое главное, своих в обиду не дает - бросается в схватку с чужими кобелями, не думая о численности противника - рвет и мечет как настоящий зверь.

На Бледном одежда из мягких шкур - как и у всех. Разнашивать трудно, жестко - но привыкшая к телу одежда сидит прикид как родной. Он не знает, куда делась его одежда из прошлой жизни, был без рассудка. Наверное, ее сжег Грозный, шаман племени. Так же как выбросил и вещи. Вот его-то Бледный не любит - и это взаимно. Грозный был против спасения Бледного, утверждал, с ним злой дух. Но последнее слово осталось за вождем - даже несмотря на то что шаман предрекал беду. Обошлись уничтожением имущества и обрядом очищения, который шаман, повинуясь воле племени, выполнил (как рассказывала Ровная) скрипя зубами. Ни-че-го, ничего не осталось от прошлого бытия. Бледный пытался приучить Ровную к своему старому имени - Лев - все тщетно. То же самое и с родным языком Бледного. Не в силах женщина освоить, прилежности и терпения не хватает.

Звонкий свист - Ровная остановила собак. Они сразу улеглись, пряча единственную доступную гнусу часть тела, носы, в лапы или в толстые шкуры других собак. Взору путников открылось нечто серебристое, торчащее наискось из земли. Бледный пригляделся: знакомые очертания, все это он где-то видел. После полугибели от голода и невзгод в голове путаница, но несомненно он это видел. Русское слово "несомненно" помогло сосредоточиться. Бледный уже и думать стал на языке племени. Всплыло слово: "самолет". Вот хвост, спаренные крылья, люк... Кажется, там он назывался "кукурузник". И почему? Не помнит. Может, кукурузу перевозил? Кукурузу, "царицу полей", пытались когда-то выращивать и здесь, на Территории, но Бледный тогда еще не родился. Он попытался вспомнить, как выглядит кукуруза. Не получилось - и причем здесь какая-то царица... Опять в голове ералаш.

Первым к серебристому боку кукурузника эдаким юзом, опасливо подошел шаман. Постучал по металлу посохом. Получилось звонко, и члены племени увидели: Грозный не боится. Старому это пришлось не по душе. Он ехидно прикрикнул:

- Торопишься, береги свою шкуру!

И обратился к Бледному:

- Ты знаешь, что это.

- Кажется, да. - Сказал новичок. Лев... то есть, Бледный все еще пытался собрать мысли в пучок.

- Что мы с этого можем взять?

- Взять, взять, - Заворчала Тихая, - кого ты спрашиваешь? Надо было моего мужа спрашивать, когда он еще был жив. Он бы сказал, он много видел и знал...

- Помолчи! - Осек старуху вождь. - Твой муж был храбрым воином. Но я сейчас не буду спрашивать, почему он ушел в Царство Беспокойства.

Эту историю Бледный слышал. Муж Тихой обрел некий "огненный лук", нашел где-то или украл - не в этом дело, долго похвалялся добычей. Но однажды он ушел с новым оружием добыть еще что-нибудь эдакое - и пропал. В племени посчитали, он отправился в Царство Беспокойства. А ведь они, подумал Бледный, когда впервые услышал историю о пропавшем муже Тихой, интуитивно знают то, что путем страданий узнал капитан Царев. То есть, людей с огнестрельным оружием засасывает Город Зла. Теперь Бледный ничего не думает на эту тему. Сложно стало думать о сложном, всякий раз в мозгу затором встает какой-то жупел.

Старуха вдобавок к пропаже мужа последовательно потеряла троих детей. Одну дочь в качестве трофея взяло другое племя, другая дочь утонула в озере, считают, ее забрал Водяной Хозяин. А сын просто сошел с ума: посчитал, что в Южных краях есть страна Великого Покоя. Подбивал идти туда других. Но в итоге ушел сам, один. И не вернулся. ПрОклятая семья. А члены племени Росомахи убеждены, что и муж Тихой, и ее дети все равно пропали бы, ибо таков их "кындырпысс" (в вольном переводе на русский слово это обозначает "заранее предугаданный путь в Царство Беспокойства"). Иные считают, что все племя Белой Росомахи проклятое, Тихой просто не повезло больше других. Грозный подначивает: может эта вот цепь - судьба семьи Тихой, гибель первого мужа Ровной, обретение Бледного - и есть путь проклятия. Вождь много усилий прилагает, чтобы эти настроения подавить. Но получается покамест только приглушить. Заветное кочевание - одно из средств, некое подобие общего дела. Да, сейчас племя слабое. Но все еще может поменяться - если правильно умилостивят богов и не будут делать необдуманных поступков, неизвестно ведь, что есть проклятия, а что благословения.

Тихая, говорят, и впрямь в молодости была тихой и красивой. А теперь она страшная и ворчливая. Старуха продолжала что-то верещать, но ее никто не слушал.

- Ну, так говори. - Вновь обратился вождь к Бледному.

- Осмотреть надо... На этом раньше... летали. По небу.

- Да. Что-то помню. Маленьким был - видел.

- Злые птицы. - Встрял шаман. - Их много, много летало. Беду нанесли.

- А ты покамлаешь - и нету беды. Духи смилостивятся. - Старый обратился к Бледному: - Посмотри...

...Дверцу самолета заклинило. Бледный прилагал усилия - открыть не получалось. В конце концов, он просунул в щель копье, поддел - и калиточка со скрипом распахнулась. Не оглядываясь, Бледный шагнул в салон. Слышал, как за спиной ухнули люди.

Надо же... наверное, четверть века сюда никто не заходил. Чрево кукурузника не сильно подверглось влиянию времени и стихий. Видно, детище Антонова предназначено было для перевозки грузов: по бокам откидные сиденья. В салоне вскрытые ящики. Бледный заглянул в один: там... водка. Настоящая! Двадцать бутылок. На этикетке написано: "Столичная". Не-е-ет, нельзя говорить. Они же не остановятся пока не кончится. Ведь не лопнули же бутылки! А морозы здесь ой, какие серьезные. Умели, черт подери, делать при совке. Та-а-ак, а что в кабине пилотов?

Там сразу бросился в глаза портрет под лобовым стеклом: Сталин. Отец всех народов. Картинка выцвела, но образ узнаваем - даже слишком. Умными глазищами пялится в вечность, усмехается в усищи тараканище: "Ну, что, рэбятки-звэрятки, наэгрались в дэмократию?.." Икона генералиссимуса не помогла. Раньше надо было... молиться.

Кожа кресел потрескалась. На сиденье одного из них лежала пыльная вещица. Бледный счистил наслоение... знакомый предмет, из детства. Кубик Рубика! Игрушка для интеллектуалов. Лев ни разу не собрал так, как надо, чтобы каждая сторона одного цвета, отчего этого Рубика невзлюбил. Пластмасса не выцвела, не покоробилась. Хоть сейчас бери и крути. Он сунул игрушку за пазуху.

Вернулся в салон заглянул в другие ящики. В одном консервы "Завтрак туриста". Ну, не хватало еще племя ботулизмом погубить. В другом - истлевшая почерневшая масса - наверное, картошка или овощи. В третьем ящике - алюминиевая посуда: кружки, миски, ложки. Его-то Бледный и подхватил. Первый же шаг - чуть не споткнулся о нечто, едва не грохнулся. Хорошо, унты удобные, устоял. Положил ящик, склонился, дунул, отчего пыль поднялась маленьким взрывам... И сразу же выругался: "Ядрена вошь!"

Это была человеческая мумия. В почти истлевшей одежде, иссохшая донельзя. Человек лежал на боку, уткнув лицо в пол. Осталась кожа, нос торчит, сморщенный подбородок. Только вместо глаз - дыры. Бледный изначально не заметил останки - потому что человек, точнее, то, что от него осталось, распластался по полу, раскинув руки. Будто в агонии он цеплялся за пол. Возле правой руки - пистолет. Бледный сдунул пыль, пригляделся: "ТТ", даже не поржавел. Похоже, здесь все же произошла трагедия.

Та-а-ак... после жесткой посадки люди покинули лайнер, не взяв провизию и бросив то ли раненого, то ли убитого человека. Возможно, они сами его и убили. Паника? А чего теперь гадать. Но оружие брать не надо. Лучше в племени, чем в городе.

Бледный вынес ящик из самолета, бросил наземь. Грохот посуды испугал племя, некоторые отскочили.

- Все что полезно - здесь. Остальное - вредно...

Люди с опаской приблизились к ящику, сначала молча рассматривали, первой решилась взять один из предметов Ровная. Постукала кружкой о миску. Улыбнулась. Стала бить - и кружиться как в ритуальном танце. Все тоже стали расхватывать посуду.

- Ну, что, - спросил Старый с надеждою в голосе, - она еще может летать?

И кивнул на труп самолета.

- Понимаешь, вождь, - Бледный старательно подбирал слова, дабы не показаться умнее авторитета, - Птица летает на соках земли. А соки у нее иссякли.

- А с соками - полетит?

- Трудно сказать... - Бледный вспомнил, что несколько раз летал в кабине пилотов. Даже помнит, какие тумблеры надо включать и ручки крутить. Глупо как... машина носом воткнулась в землю, винты наверняка повреждены. Тем не менее, он ответил:

- Так просто не скажешь.

- Где же их взять?

- В земле, конечно. Но нужно еще перерабатывать.

- Что?

Бледный опомнился: он же произнес русское слово "перерабатывать". Блин, осудил себя он, ты бы еще добавил про "метод крекинга и тонкой фильтрации субстанций". Господи, да ты уж и сам забыл смысл этих слов! Не пугай людей, они подумают, что ты даже не умнее их, а надменнее...

- Ну, брать - и преображать.

- А если ворожбой? Шаман - сможет?

- Не знаю. Пусть попробует. Но птица не взлетит. У нее еще изранены ноги.

Бледный показал на спущенные колеса.

- Жаль. - Вождь, правда, не выражал жалости. - А может оно и к лучшему.

- Там лежит человек, - тихо сказал Бледный Старому, воспользовавшись тем, что племя воодушевлено посудой, - его убили.

- Ладно, - так же тихо ответил вождь, - Но тебе надо очиститься у шамана.

- Смотри, - Уже громко сказал Бледный, доставая из-за пазухи кубик Рубика, - я нашел там предмет моего прежнего племени. Они могли с рассвета и до заката, а то и всю ночь крутить его в руках, думая, что от этого им станет лучше.

- Странно, - произнес, задумчиво глядя на кубик, вождь, - проглоти меня бездна, я такое когда-то видел.

Подбежал жрец, ловко выхватил цветной куб из рук Бледного, закричал:

- Ага, вот они, лживые вещи! Они-то и сгубили все племена. Люди, вместо того чтобы правильно размышлять и уважать богов, предавались праздности. А через праздность в их души проник шайтан. Выбросить, выбросить! А лучше сжечь...

- Остынь. - Резким движением Бледный вернул себе находку. Старый наблюдал за препиранием молча, не выражая эмоций.

Бледный, спрятав кубик у себя, отошел к своим нартам.

- Ты не обидел вождя? - Спросила Ровная, пиля испытующим взглядом.

- Разве его можно обидеть? - Дерзко ответил Бледный.

- Не знаю. Но будет плохо.

- Разве может быть хуже?

Ровная не слала пояснять. Показала миску с кружкой:

- Ты добыл хорошие вещи. Ты смелый.

...Вечером Бледного окуривал своими дымами шаман - изгонял злых духов, которых Бледный мог подхватить в Серебряной Птице. Бледный сидел в окружении племени, все смотрели на него строго и с пристрастием.

Потом, разбив юрты, устроились на ночлег. Ровная, раздевшись в юрте донага, принялась домогаться к Бледному. Рядом сидела Тихая и задумчиво мычала унылую песню. Бледный уже привык: Ровная не скрывает, что к следующей весне хочет ребенка. Никаких чувств - исключительно инстинкт продолжения рода. С Большим у нее не получилось - так пусть получится с Бледным. Племя Белой Росомахи понесло тяжелый урон - надо восстанавливать мощь. Потому они и двигаются на Север, к Благословенным местам, где много оленей.

-- Антипуп Земли

Громадная, идеально круглая яма диаметром метров в сто, окруженная хилым березнячком. Там, внутри ужас: раскаленные камни, черная короста, синий огонь... Как будто открывшийся вход в Преисподнюю. И контраст поражает: по краям ямы - зелененькая веселая поросль. Как будто она делает вид, что ничего не произошло. Жизнь продолжается всегда "делая вид". В этом и ошибка жизни, и великая хитрость. Покамест она побеждает, но еще не факт, что так будет всегда.

Двое бородачей сидят на краю и любуются будто завороженные. Заодно и просушивают весьма изношенную свою одежонку. У одного бородища седая, он лыс до блеска во лбу. Второй - с черной бородой и буйною шевелюрой. Если бы кто-то наблюдал со стороны, задумался бы о том, как в сущности ничтожен человек. В смысле, бородачи такие мелкие, а дыра такая большая.

- ...Можно подумать, это и есть первопричина, - вещает седой, - но здесь лишь следствие. Правда, похоже на место падения метеорита?

- Я не видел мест, куда падают небесные тела. Не с чем сравнить. Хотя, не раз наблюдал сам процесс падения.

- По правде, я тоже. Однако известно, что посланцы из Космоса редко движутся перпендикулярно поверхности Земли. Как правило, под каким-то углом. А здесь, если можно было бы предположить падение метеорита, он вонзился точно вертикально. Подлинная история дыры примерно такова. Образовался карстовый разлом. Территория ведь когда-то была дном океана, которое умники назвали Тетис, и здесь значительные меловые отложения. Отчего образовался, тоже известно. В нефтяные скважины не закачивали воду, халтурили, заколачивали большие деньги на обмане. Думали, болотная вода и сама зальется. Не залилась, зато денежку распилили. Ну, дыра и дыра - мало ли у нас провалов. Но какой-то придурок, еще до Метаморфозы, кинул окурок. Все - ку-ку, вечный огонь. Памятник героям-покорителям Территории. Попутный газ завсегда есть. Пожарную спецтехнику хрен подгонишь, вашу авиацию использовать накладно. Вот и оставили. Предполагали, язва сама рассосется. Как видишь, не рассосалось...

- Как все прозаично.

- Тебе нужна легенда? Ну, расскажи там, на Большой Земле, что видел пуп Земли.

- Больше похоже на антипуп...

Седого зовут дядя Ваня. Просто дядя Ваня - других выходных данных старик о себе не сообщил. Черный - Илья Царев. Встретились они странно. Илья набрел на трубу, остаток недоворовонного газопровода. Она аккурат шла на Юго-Запад. Решил, что по трубе идти-то норовистее - не все же по болотам чапать. Пусть согнувшись - зато по сухому. Надоело уже по мокрому. Вот и уткнулся. В человека. Старик дрых. Очнулся, испугался, конечно, темень ведь. Но ничего - сдружились.

Дядя Ваня после обучил, как надо передвигаться по трубам, если они, конечно, не залиты водой. Таких немного осталось, но они и впрямь выручают. На бывших лесоучастках можно отыскать "пионерки", мотодрезины, предназначенные для передвижения по узкоколейкам. Железные дороги еще в лучшие времена разобрали на металлолом, а "пионерки" бросили, их много. Они управляются бензиновыми или дизельных моторами, но при наличии умелых рук "пионерку" нетрудно переделать и под ручную тягу. Скорости особой не разовьешь, зато по трубе "пионерка" идет влегкую. А еще не надо сгибаться - ты двигаешься в полулежачем положении.

- ...Вот так-то, Илюша, - дядя Ваня именует Царева уменьшительно-ласкательно, - людишки почудят-почудят, а посля охают-ахают: "Высшие силы, паранормальные явле-е-ения, Пуп Земли!" А явления обычные. Только что-то все ненормальные.

- Да ладно, дядь Вань. Уж как-то и это переживем.

- Думаешь?..

...Оказалось, дядя Ваня и Царев - родственные души, летуны. Дядя Ваня был летчиком местной авиации, пилотировал бортом АН-2 типа "кукурузник". Еще до Метаморфозы самолет разбился на Севере Территории. Точнее, осуществил жесткую посадку в тундре - потому что кончился керосин. Дядя Ваня сбежал - его хотели пристрелить за то, что не сказал о нехватке топлива. Он не знает, какова судьба всех, кто был на борту. Так, третий десяток лет старик бродит по Территории, отягощенный совестью как Вечный Жид (это его выражение). Привык к шатаниям, человек же ко всему приспосабливается. А на Большую Землю Дядю Ваню не тянет. Как старик утверждает, нечего ему там делать - маета там одна и ложные цели. На Территории при наличии навыков нетрудно найти стол и дом, а, зная об опасностях, таковые легко избежать.

Забавно, что последний дядиванин рейс был несанкционированным. Начальники всяких мастей районного масштаба бухали в ресторане, отмечали день рождения одного из боссов. И юбиляру взбрендило: "Хочу на охоту, на природу - и сейчас, непременно! На волю, в пам-пас-сы!.." Быстренько снарядились, подняли с постели среди ночи дядю Ваню (он и тогда уже был дядей Ваней - уважаемый человек, а жил аккурат рядом с аэродромом). Летчик им: "Не положено, разрешения на полеты нет" А они возьми - и приставь дяде Ване ствол к виску: "Вот тебе разрешение, говно собачье!" Совпало, дяди Вани ситуация была такая... недавно он развелся и хотелось как-то резко поменять жизнь. Горе-охотники приказали лететь на Север, на озера, где летуют гуси. Прилетели вот... птицы долетовались - люди долютовались.

Вертолетчиков в летной среде зовут "трактористами" - потому что они наравне с механиками копаются в механизмах, осуществляют регламентное обслуживание своих машин. Летчики истребительной, штурмовой или дальней авиации - "белая кость": они на обслугу смотрят свысока - как баре. Летчики малой авиации - такие же "трактористы", только их именуют "колхозниками", а посему дядя Ваня и Царев сошлись именно что по духу. И, кстати, умение разбираться с железками помогло в работе с "пионерками". Да и других разных механизмов на Территории брошено немало, жаль, не пригодны они уже ни на что кроме как метания или забивания. Дядя Ваня досконально изучил все, что брошено людьми. Оказывается, мы, то есть, человечество, за свою историю много всего такого наваяли и натворили. Рукоблуды, одним словом. Порой и сами не предполагаем, что и для чего нам надо, а приобретаем зачастую вещи только для того чтобы... просто была: "Куплю (украду, отыму) и пусть лежит!" Наша цивилизация любит плодить приборы, станки и устройства, и только когда грядет катастрофа, те из нас, кто выживает, пытаются разобраться: а на хрена нам все это? Дядя Ваня уже разобрался: даже не хрен не надо, кроме, разве что, "пионерок". На поверку оказывается, самая полезная вещь - топор. Ну, еще соль и мыло. Остальное - по мере незначительной надобности.

Так и ходит обиженный грехом летчик по Сибирской земле, третий десяток лет. А двигается дядя Ваня из ниоткуда - в никуда. Старик согласился доставить Илью до границ Территории, причем, вывести аккурат к одной из баз. Он уж здесь как сталкер, пути-дорожки ведает, ловушки обходит. Только предупредил: здесь близкий путь не самый короткий, придется покуролесить.

Путники уже не в первый раз сталкиваются с необычным явлением. Дядя Ваня объяснил, откуда берутся те же, к примеру, цветные "гирлянды". В недрах нарушен баланс, отчего материя собирается в некое промежуточное состояние между энергией и веществом. Особенно нестабильность проявляет себя в момент смены дня и ночи. Получается такая "недоплазма", причудливая игра света, карпускулярно-волновая природа которого человечеством еще не познана. Это очень похоже на те самые "привидения" - явления, известные издревле. Светопреставления обычно случаются в местах энергетического дисбаланса. Это старые, "усталые" здания, пещеры, метрополитены. Дисбаланс - продукт именно что человеческой деятельности. Люди и думают, что он связан с "духами". Ну, можно поверить и дядьваниной версии. Старик, строго говоря, материалист. Но существуют и иные подходы к пониманию бытия.

Дядя Ваня не лишен все же некоторой бравады. На "антипуп Земли" он завел Илью "для плизиру" только лишь ради того, чтобы показать чудо, порожденное "сотрудничеством" человека и природы, сделав при этом, кстати, значительный крюк. Старик как бы демонстрирует великое разнообразие Территории, будто проводит рекламную кампанию: вот, сынок, в какой мы выразительной и причудливой дыре!

Чем более дядя Вани загружает коллегу материализмом, тем Илья яснее осознает, что на Территории он все менее становится материалистом, проникается идеей о том, что Территория - продукт грандиозного замысла неких сил. Иначе, согласно оформившегося уже царевского убеждения, и быть не может, ибо все здесь "заточено" под человека. Точнее, как бы все подстроено так, чтобы человека испытать.

...Двое еще сидят на краю огнедышащего кратера. Дядя Ваня опытный: они расположились так, что угарный газ ветром сдувает в сторону, путники дышат свежестью. И продолжают неспешную беседу.

- ...Дядь Вань, а что вообще с нашей страной случилось-то. Ну, в смысле, что мы так все запустили.

- Понимаешь ли, Илюша... была у нас страна непуганых идиотов, а стала страной идиотов пуганых. Последний страшнее первого раза в три - потому что боится лишний раз сделать самостоятельный шаг. У него нет собственной воли.

- Да уж... ты-то, бать, только и делаешь что самостоятельные шаги.

- Ой, ли. Ты еще не дорос до понимания простой истины: нет никакой свободы воли. Каждый твой поступок обусловлен предыдущими деяниями, да еще является приготовлением к следующим шагам. По-научному это именуется: детерминизм.

- Диалектик ты, однако.

- Станешь тут.

- То есть, ты хочешь сказать, что и эта яма, и Территория, и вообще вся хуита - предрешено?

- Не только. Мы видим лишь одно из звеньев цепи. Но цепочка-то непростая. Понимаешь... за каждым нашим шагом таится ответвление. И ты действительно можешь сыграть в вероятности, выбрать любое направление. В этом и заключается свобода твоей воли, что ты обдумываешь шаги. Другой вопрос - куда все это приведет. Возьмем частный, но глобальный пример: судьбу нашей империи перед развалом. Я ведь слышал, эсэсэсэр развалился.

- Было такое дело.

- Ну и слава Богу. Так вот... и у правительства, и у народа был выбор. И власти даже провели референдум, на котором народ в подавляющем большинстве проголосовал за сохранение империи. Почему люди это сделали: боялись войны, которая всегда следует за гибелью империи. Им было уже невдомек, что советский союз умер. Страна непуганых идиотов ответила на вопрос: "Хотите ли вы войны?" - примерно так он был поставлен перед народом. Нашлись и те, кто хотел. И через полгода при их поддержке империя гикнулась. И началась вся эта... Чечня. Прежде всего, свою роль сыграл национальный фактор. Конечно, сказалась грамотная работа спецорганов конкурирующей системы. Ну, и потом... люди хотели таких же сияющих витрин как там, на Западе.

- Хотеть не вредно.

- Смотря чего. Красивой жизни - вредно, причем - именно для психики и здоровья общества в целом. Потому что, как говаривал Федор Михалыч, народ набьет утробу и скажет: "Ну, вот. Я наелся. А дальше - что?" На самом деле, экономику державы подпитывали природные запасы Территории. Больше ничего не поддерживало систему. А люди думали: мы богаты духом, научным и культурным потенциалом, героическим прошлым.

- Но разве мы не богаты?

- Богат тот, в ком Бога много. Просто искажено само понятие. Нам внушили, что "богат" тот, кто стяжает. В этом смысле, богаты, конечно, ОНИ. Те, кто у кормушки, коптерщики наших нематериальных богатств. В общем, власть имущие. Они хотели влегкую срубить бабла. И это у них получилось. В жертву же была принесена национальная гордость великороссов.

- Ну, здрасьте. А это не фашизм?

- Это национальная идея. Ты просто посмотри на глобус и прикинь, какую его часть занимает даже нынешняя Россия. Территория просто теряется в эдаком невъ....нном пространстве. И все это собрали наши отцы и деды, русские люди.

- Там... - Илья сделал паузу, представив себе Светлый... - не только русские-то.

- "Русский" в моем понимании - тот, кто говорит и думает по-русски. Разрез глаз, обрезана или не обрезана крайняя плоть, какому человек богу молится - все это вторично. Помнишь гимн Советского Союза?

- Не-а.

- Напомню. Там были слова: "Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь". ОНИ эти слова заменили на "Россия - священная наша корова". Тьфу... то есть, Держава. Ты в курсе, что Держава - это предмет, который держит в руке царь? То есть: царя из головы выкинули, посадили на трон клоуна и придумали идола в виде "Великой России".

- Страна-то и впрямь великая.

- Из этого не следует, что ее можно уважать. Уважают ту страну, которая радеет за своих граждан. А у нас принято шапками и трупами закидывать врагов. Цена человеческой жизни - хер собачий. Сидит, понимаешь, на троне хитрожопец и гавкает о величии народа.

- Но я-то присягал не царю, а народу.

- Вот и молодец. За что и уважаю. Ты в системе - и это хорошо. Ну, да: сейчас системный кризис. Он идейный прежде всего. А идея, что утверждал, утверждаю и буду утверждать, нужна именно национальная. Это никакой не фашизм, а просто способ народосбережения. Чтоб нас не пожрали. Причем, не в экономическом смысле, а именно в духовном.

Илья пригляделся к лику старика и понял, наконец, откуда в нем такое чувство, что где-то он дядю Ваню уже видел: натуральный Сократ. Он громко усмехнулся и вопросил:

- Ну, хорошо, дядь Вань. Тогда мне объясни простую вещь. Нах...ра ты по Территории бродишь?

Мыслитель обернулся, внимательно и строго посмотрел в глаза Цареву и с достоинством ответил:

- А ты мне предлагаешь как полковнику Квачкову идти в партизаны, в народные мстители - и охотиться на Чубайса? Карать за развал империи и обман народных масс...

- А ты осведомленный, дядь Вань.

- Здесь небезвоздушное пространство. Я же говорю тебе: детерминизм. Самые важные новости просачиваются и сквозь тройной заслон. Разве за Украину мне не было обидно? Славяне братьев-славян валили и светились от счастья... Так вот... система уничтожает всех, кто против. Сопротивление бесполезно. Правда, до поры - до времени.

- Когда же пора приходит?

- Надо было марксизм-ленинизм читать: когда верхи не могут - низы не хотят.

- Это про секс?

- И про него - тоже...

- То есть: когда народ перестает хотеть красивой жизни, то...

-- На грани Царства Беспокойства

Утро не принесло ничего - ни нового, ни хорошего, но мало еды. Не удалось никого убить, зверь в тундре излишне пуглив. Старый отправил лучших охотников, но они вернулись ни с чем, с виноватым видом. Пришлось довольствоваться тем, что насобирали женщины, а собак накормили жалкой рыбешкой, наловленной в болотцах.

Унылой вереницей племя потянулось дальше, к Северу. Благословенные края близко, в двух дневных переходах, можно и потерпеть. День обещает быть знойным, это значит, гнус сегодня будет особенно злой. Это чуют собаки, они заметно нервничают. Старуха привычно ворчит, Ровная - помалкивает, изредка успокаивая собак. Бледный привстал на коленях, пытаясь с нарт обозреть окрестность.

Унылая, бесконечная тундра, от однообразия можно сойти с ума. Изредка только выпячивается кривая березка или торчит камень. Там, в Благословенных краях - хорошо обветриваемые холмы. Там растут цветы "йандыбоо". Члены племени, называя этот оттенок красного, неизменно расплываются в блаженных улыбках, для них эти "йандыбоо" - как заклинание. Едва только цепь холмов покажется на горизонте, это будет означать, что скоро придут покой и благоденствие. Ах, скорей бы!

Вдруг Ровный приметил какое-то движение - совсем недалеко. Черные пятна вылезли из мхов - и пропали. Буквально краешком периферийного зрения он увидел нечто явно не вписывающееся в пейзаж. Зверь? Может, медведь... На медведя мужчины охотиться умеют. У него полезный жир, хотя, и вонючее мясо. Убьют - хватит отъестся на все племя. Бледный дал знать Ровной, она остановила собак. Ровная свистнула, и постепенно - нарты за нартами - встало все племя. Все стали смотреть туда же, куда устремили взоры Ровная с Бледным. Даже Тихая замолкла и насторожилась.

Все мужчины, держа наготове копья, выдвинулись в указанном Старым направлении. К ним присоединился и Бледный - у него же тоже копье. Шли осторожно, стараясь не шуметь. Что-то там, во мхах, несомненно было. Вдруг вождь дал рукой знак Бледному и еще нескольким мужчинам возвращаться назад. Охота не терпит многоначалия, а потому люди безропотно повернули. Старый жестами сообщил: "идите к каравану - прикрывайте тыл". Что же... они вернулись - и заняли указанные позиции. Охотники, оставшиеся с вождем, молчаливо, полусогнувшись ждали. И только шаман стоял прямо, опершись на посох и величественно осматривал округу.

Бледный поймал напряженный взор Тихой. Испуганной выглядела и старуха. Шайтан, подумал он, такими растерянными я их еще не видел. Бледный и еще несколько мужчин заняли позиции по другую сторону от каравана. Женщины, забрав детей, столпились посередине. И тут - истово, хором залаяли собаки! Гвалт, неразбериха, бардак полнейший. Они будто сошли с ума. Отряд, ведомый вождем, бросился назад. Уже орали и люди, всех охватило бешеное смятение. Бледный бросился на шкуры, чтобы быть ближе к Тихой - и собаки тут же понесли. Никогда они не улепетывали так быстро. Бледный успел заметить, что и другие связки тоже обезумели, нарты уносятся в черт-те куда. Он четко различил истошный крик Грозного:

- Спаса-а-а-айтесь, идет кара неебе-е-е-ес!

Бледный понял, почему он сквозь тарарам услышал шамана: он был совсем близко - и прыгнул на их нарты. Неизвестно, сколько они неслись по тундре. Когда собаки, окончательно изнемогнув, упали и отказались нести, солнце уже было высоко.

С ними не было старухи. Наверное, она выпала по пути. Вокруг тот же единообразный пейзаж, пищат мыши, порхают бабочки, и будто ничего не произошло. Бледный спросил у Ровной:

- Да что это было-то?

- Спроси у него. - Женщина кивнула на скуксившегося Грозного.

Вид у жреца был комичный: он сидел на краешке нарт и раскачивался как идиот. Обычная паника, подумал Бледный, такое бывает. Массовый психоз: люди устали, они измотаны, голодны. Однако, надо все же вернуться в племя. Бледный резко, звонко шлепнул шамана по щеке - чтобы тот вернулся в реальность. Тот перестал раскачиваться, некоторое время смотрел в лицо Бледному, кажется, не понимая, кто перед ним. И вдруг... разрыдался.

- Это хорошо, - сказала Ровная, - он очистится и вновь станет человеком. Надо искать старуху...

- Так погнали назад.

- Скажи это собакам...

Собаки валялись будто убитые. Их надо бы накормить, но кормить нечем. Еду надо сначала добыть. Бледный завел разговор со своей женщиной:

- ...Но ведь ничего такого не случилось. Почем все так испугались?

- У меня такое чувство, что все мы оказались на грани Царства Беспокойства.

- Такое раньше случалось?

- В моей жизни - нет. Но есть предания о том, что целые племена приходили на грань Царства Беспокойства и все сходили с ума.

- Но мы же - не сошли.

- Ты в этом уверен? Посмотри на жреца.

Да-а-а... тот и в самом деле не походил на нормального. Вдруг взял - и сидя захрапел, по-старчески причмокивая.

- По мне так люди просто переполошились от неизвестности - и все. - Рассудил Лев.

- Ладно. Как хочешь - так и думай. Но надо добыть еды...

Ровная неплохо владеет луком. Полазив вокруг, они вместе набили куропаток. Стреляла женщина, Бледный как верный охотничий пес бегал и собирал добычу. Птиц кинули собакам. Вожак по-хозяйски распределил еду промеж стаи. Хватило всем. Меньшую часть обтрепали, выпотрошили и стали варить в алюминиевой кастрюле, добытой Бледным в Серебряной Птице. Проснулся шаман, шатающейся походкой подошел к костру, молча сел.

- Ну, что... камлать будешь? - Ехидно спросила женщина. Грозный покраснел от злости, но слова не вымолвил. - Добрые духи не помогли в борьбе со злыми? - продолжила доставать Грозного женщина.

- А кто виноват?! - Почти взорвался жрец. - Взяли вот... на свою погибель.

И он картинно указал жезлом на Бледного.

- В чем же его вина?

- Беду накликал. Не знаю, как он это сделал, но так и есть.

- Ты же его очищал.

- Злые духи глубоко сидят, просто так не выкурить.

- В ком? Не в тебе ли? - Ехидно парировала женщина. - Нам хотя бы дух Белой Росомахи поможет?

Шаман ничего не стал говорить. Он понял, что его просто унижают. Бледный выудил из- за пазухи кубик Рубика. Стал бессмысленно крутить сегменты. Не интересно ему препирательство женщины и шамана.

- Вот, гляди, - отреагировал жрец, - у него шайтанский предмет.

- Эй, муж, - обратилась в Бледному Ровная, - шаман прав?

- Это игрушка из моего старого мира. Просто вещь для развлечения.

- Все вы так думали. - Заявил, оживившись, Грозный. - Вам сказали, что будете развлекаться. А развлеклись - они.

- Кто - они?

- Следует спросить тебя. Я знаю этот ваш мир. Там играют, играют и играют. Игрушки, говоришь. Они для того, чтобы ты не думал своей головой, а отвлекался на пустое. Развлечение приближает к смерти.

Бледный хотел сказать этому уйобищу многое, но произнес:

- Понятно. Есть будешь?

Шаман показно отвернулся. Но, спустя несколько мгновений уже жевал. Ровная обратилась к Бледному:

- Покажи. - Он отдал кубик. Она посмотрела его поближе, отдалила, скорчила смешную морду... как будто бы озадачена. - Что здесь надо крутить?

Он продемонстрировал. Она попробовала. Выразила некоторый восторг. Еще покрутила...

- И зачем все это?

- Если приложить голову и рассудить, каждая сторона должна быть одного цвета.

- И что это даст?

- Просто, ты будешь рада тому, что у тебя получилось.

- А у тебя - получалось?

- Не-а. Ну, там правило нужно знать. Если знаешь - получится.

- А почему тебя не научили правилу? Чему там у вас вообще учат?

- Что ты у него спрашиваешь! - Встрял жрец. - Они ничего не знают, что нужно. Им только землю наших предков насиловать. И ничего они не уважают кроме своих игрушек. На них и молятся. Ты посмотри: он на эту штуку с такой любовью пялится как на тебя никогда смотрел.

Гаджеты, припомнил Бледный, мы действительно в той жизни любили всякие навороченные игрушки типа Макбуков или Айфонов. Прав ты, анимист треклятый, хам аборигенский... Но сказал другое:

- Потому что я не интересовался, как кубики крутить. Мне не до этого было, хватало других интересностей.

- Тогда - до чего ты ушел из этого твоего мира?

- Хотел узнать правду.

-Узнал?

Теперь Бледный окончательно смог сконцентрироваться: именно за правдой он и пришел на Территорию! Правду надо искать, а не кубики крутить. Но ответил в ином ключе:

- Нет. Но я ищу.

- Ну и выбрось. - Живо отреагировала женщина. - Зачем он тебе. Вон - в огонь.

Ровная сделала вид, что бросает, но кубик остался у нее в руке. Она стала пристраивать его к своему телу, будто это украшение. Не пристроилось никак. Мартышка и очки.

- Не знаю... это кусок моего прошлого мира. Да и загорится - будет чадить.

- На! - Ровная подкинула кубик - Бледный едва поймал. - Наверное, у вас там была красивая жизнь.

- Ну... яркая.

- У вас там все ярко... и чадит. А правды здесь не найдешь. Одна маета.

Бледный призадумался: а действительно - зачем? Он же сбежал на Территорию, будучи вполне устроенным, не обделенным вниманием женщин. Да и в материальном плане особых проблем не наблюдалось. Кой черт ему правда-то, что он обретет, узнав про Территорию больше, нежели знают другие?

Он вдруг вспомнил... Марию. Уж ее-то он точно обрел. Город Солнца... сонный мир, из которого Лев подло сбежал. Маша знала, что он уйдет. И с легкостью отпустила его... Да! Он же - Лев Сергеевич Бахмин, системщик. Его притянула Территория. Боже... как давно это было. Опять вспомнились последние слова Юли: "Бахми-и-ин! Ты приду-у-урок!!!" Но, кажется, в мире всегда так, что не такие как все дурят. Иначе вся власть достанется шаманам - и начнется... священный синод.

После еды быстренько собрались - и двинулись назад. Хочешь-не хочешь, а соединяться племени надо, иначе - пропадут все. Собаки шли неохотно, Ровная вынуждена была постоянно гнать их криками. Бледный размышлял: у жреца нет жены... почему ему не дали Ровную? Она бы из него сделала... покладистого парня. Так нет - подобрали умирающего человека, инородца - выходили. Неизвестно, кто, неизвестно, откуда. По версии шамана он еще и накликал беду. А вдруг я и вправду ее, сволочь такую, несу... Сами того не зная, дикие люди проявили себя как подлинные гуманисты. Разве в "цивилизованном" мире так вот приняли бы чужака? Ну, дальше людской не пустили бы - это точно. А то и вообще отправили бы в какое-нибудь секретное НИИ, опыты ставить.

Ровная здорово ориентируется в тундре, вот что значит - быть в своей стихии. То самое место, где случилось свидание с Царством Беспокойства женщина отыскала без труда. Шаман остался с собаками, которые опять залегли, мужчина и женщина пошли пешком. Они нашли брошенные шкуры и алюминиевую посуду. Рыскали опасливо, даже Бледный чувствовал себя не в своей тарелке. И никого, ни-ко-го из людей не нашли. Следы от нарт вели во все стороны.

- Какие же мы... слабые. - сказал Бледный.

- Нет, - возразила Ровная, - мы сильные. Даже Тихая сильная. Только мы несчастные.

- Да бу-у-удьте вы про-о-о-окляты-ы-ы!.. - Донесся до них крик жреца. Залаяли собаки. Лев и его женщина поняли: Грозный бросил их. Он угнал собак и всю поклажу. Через несколько мгновений к ним подбежал вожак. Он смог вырваться из связки, видно, перегрыз поводья. Пес прижался к ноге Ровной и заскулил, будто говоря: "Не виноват я, хозяйка, не смог, не смог..."

- Молодец, Круглый, молодец, - успокаивала его женщина, - ты сделал все что мог. Ничего, ничего... все у нас будет хорошо.

Вот, с-с-скотина! - Выругался Бледный по-русски.

- Да ладно. Боги все равно покинули его. Однако, пошли...

-- Окраина. Семена и всходы

--

Касаюсь самого, пожалуй, малоизученного периода истории Окраины - когда семена, однажды оброненные некими сеятелями, дали прелюбопытные всходы. Мир устроен так, что семена добра могут взойти либо наоборот, а семена зла восходят всегда. Один нюанс: понятия "добро" и "зло" - продукты человеческих метаний. Четкой границы между ними не существует, и зачастую даже творцы добра строят свои здания из элементов зла - за неимением другого материала. Поэтому бессмысленно перед посевом разделять семенной фонд на элиту и брак, выйдет только хуже, как во всякой евгенике. Вышесказанное в большей мере касается мира людей, а вот в мире агрокультур все же отбраковывать нужно.

Итак, аборигенские народы Окраины были несколько потеснены беглецами из-за Камня, но вовсе не притеснены. Происходила взаимная ассимиляция, в результате которой в своеобразном "плавильном котле наций" оформилась нивелированная культура промысловых племен. Суровый климат, невзгоды и постоянная борьба за существование сплачивали людей разных родов, а конкуренция толкала людей к поиску новых мест промыла. И все же случился надлом. Мир все меньше интересовала пушнина, появились другие товары, претендующие на роль мировой ценности (в смысле, материальной). На первом месте, конечно же, стояло золото. Его мыли и на реках Окраины, но не сказать, чтобы золота было много. Старатели, исчерпав месторождение, либо уходили дальше, либо обновляли генотип аборигенов, вливались в ряды охотников и рыболовов.

Главною ценностию (духовной) Окраины все же была относительная свобода, которую традиционно именовали Волей. Там, за Камнем все еще царствовало рабство, и люди, называвшие себя помещиками, унижали своих крепостных, которых зачастую и за людей-то не считали, а на рынке они были дешевле борзых щенков. Окраинные обитатели знали только один вид рабства: дань. Но и его однажды отменили, правда, при этом закупая пушнину по ценам явно бросовым. Тем более что аборигены и новоявленные обитатели Окраины все больше были зависимы от соли, спичек, мыла, пороха и злополучной водки.

Но и на Окраине крепла Администрация. Появились чиновники, стремящиеся всех перечесть и переписать. Попы в своих проповедях в том числе рассказывали историю о том, как царь Ирод однажды приказал переписать всех младенцев в иудейском Вифлееме. Все знают, чем это кончилось. Староверы приводили примеры всяких "переписей" из новейшей истории, а потому обитатели Окраины традиционно с недоверием относились ко всем попыткам учета, номенклатуры и прочей переписи. Специально присланные отряды солдат громили пустыни староверов. Святые и благоверные люди уходили на Восток, а на поселениях появлялись пришлые людишки, из тех, кто верно прислуживал режиму в надежде на преференции. Среди них крайне редко встречались благоверные, и вовсе не было святых, но отличались они нахрапистостью и редкой отчаянностью, что, в общем-то, весьма близко к вере. Аборигены вот, что заметили: люди из Московии, называвшие себя "русскими", на месте сидеть не большие любители; они крайне склонны к передвижениям, а порою и к скитаниям. Какие-то, что ли кочевники, только в отличие от оленеводческих племен "русские" таскаются по миру хрен знамо зачем.

А еще на Окраину - под стражу или под надзор - ссылали тех, кто режиму был неугоден. Начиналось все очень давно, и традиция укоренилась. Драматичная история отставного петровского фаворита Александра Меньшикова, а тако же его семейства - только один из эпизодов, и далеко не первый. При острогах, на крупных реках, появились и каторги. На них страдали в основном злодеи, душегубцы и прочее закаменное отребье. В ссылки посылали и помещиков, и даже людей ученых. На каторги приводили закованных в цепи простых людей или казаков, но встречались среди каторжан и приличные люди - даже сочинители и лицедеи. С Окраины хорошо видно: коли поток не иссякает, неладно что-то в Московии, которая теперь носит гордое имя "Российская Империя".

На Окраину даже стали приходить газеты, эдакие листки, содержащие сведения. Газетные писания были злободневными - добродневных заметок что-то не встречалось. Там сообщалось тако-о-о-ое! Что де кругом Российской империи враги, которые спят и видят царство Московского царя-батюшки в полоне. А, кстати, в рекруты забирали и местных мужиков, правда - исключительно русских. Туземцам что-то не доверяли столь ответственное дело как защита государства. Те из них, кто таки возвращался с войны - пусть даже и увечным - бряцая крестами, полученными якобы от самого императора, подтверждали сведения из газет: неспокойно в этом мире, злые силы так и норовят Русь-матушку унизить и поработить. Воевали англичанина - фейсом размазали по тейболу, воевали японца - заработали харакири, воевали немца - вкатали наши гутен морген по самое не балуйся. Радостно было лишь от того, что фрацузишку да турка огорошили. Обитатели Окраины все одно счастливы были: да, как сыры в масле они тут не катаются, но все же дарована им пока что тишь да гладь, которая суть есть самая что ни на есть Божья Благодать. Ну, а что там творится на других Окраинах бескрайнего царства - пущай на совести царей и останется. Богу как говорится - богово, кесарю - кесарево, а охламону - охламоново.

Ссыльные и каторжные прибывали волнами. Всколыхнется что-то там, за Камнем - будто выплескивает лихих занятных людей в Сибирские земли. Знающие и чиновные люди поясняли: это все вороги-провокатора не спят, подбивают слабых духом на подрывную деятельность супротив Богохранимого Отечества. Это ж подлинная продажа души диаволу, а ведь Русь Святая - оплот истинного православия, страна широкой души и всё такое. Худший враг - внутренний, а подпитывают его те же злые силы, и в особенности - жидомасоны. Среди ссыльных, что характерно, встречались и подлинные жиды - то бишь, иудеи. Местным даже и не думалось, что основатель титульной религии - из тех же. На посланцев самого Сатаны жиды были похожи несильно, отличались легкостью нрава, но что-то лихое в них все же было.

Кроме газет, появились и книги - как разрешенные, так и не очень. Последние распространяли ученые люди, из ссыльных, и не только, кстати, жиды. Грамотные среди местных встречались разве что среди староверов, которые таки не убёгли дальше на Восток в поисках своего Беловодья. Но они вообще ВСЮ литературу, приходящую из-за Камня, считали бесовской, а потому особо грамоту не передавали - чтоб народ не скурвился. Во многих смыслах они были правы. Но призрак коммунизма уже устал рыскать по Европам - ему подавай остальные куски Земли. Так в одной сатанинской книжонке и писалось: "простому рабочему классу окромя цепей терять нечего, а завоюет же о весь мир".

Уже и легальные газеты писали: зачалась охота на царей и их родственников, это называется "террором" и "народной волей". О, Господи, ослабла власть, коли дозволяется писать даже о цареубийцах, погрязших в бесовщине! Небось и раньше царей убивали-то, но не трубили о том на каждом углу.

Всякое правительство знает: для того, чтобы хорошо управлять народом, его надо держать в нищете и неведении. А может оно и верно - ведь знание преумножает скорбь. Странно было прознать заинтересовавшимся коммунизмом, что и основатель новой религии равенства и братства из тех же - иудеев. Хотя, о том, что все люди - братья говорилось и раньше, попами - разве что иными словами. Токмо в прежние времена еще добавляли, что человек - раб (пусть и Божий), а теперь даже лозунги распространили: "МЫ - НЕ РАБЫ, РАБЫ - НЕМЫ".

Уж русскому-то человеку разобраться в этих всех материях невозможно, а уж куда деваться тому же самоеду, который во всей этой политике - пень пнем? Ему, сыну тундры, ничего не надо окромя оленины и рыбы. Жили себе без всяких пришельцев, салтанов и царей, и никто не звал незваных гостей. Вот они заявились как миленькие - и началось. Это у них от сытого чрева.

С очередного фронта приходили противоречивые вести: не то мы немцев гоним, ни то немцы гонят нас. Рано или поздно придет усталость духа (даже если он вечно голоден), выражающаяся в унынии и ожидании хотя бы какой-нибудь... лихоманки. Не на себя - на тех, кто всю эту кашу заварил. Что мы ждем, приходит всегда. Вопрос только во времени и воплощении, но это уже мелочи. Как там у поэта: "Господа, если к правде святой мир дорогу найти не сумеет - честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой!" То есть, почва под развитие глобальной идеи Безмерной Воли была основательно подготовлена. И совершенно неважно, какой характер эта чертова идея должна иметь. Главное - чтобы шел процесс. Идею несли люди верные, даже свои, которых уже знали. "Кто был ничем - тот станет всем!"

Новые лозунги звучали просто как все гениальное: "Мир -народам, земля - крестьянам, фабрики - рабочим". А му...кам - волю, конечно. И правда: разве плохо, когда нет начальников, говорящих: "Пшол вон, скотина стоеросвая!" Люди искренне верили в то, что возможно идеальное общество без эксплуатации. Разве человек человеку не друг, товарищ и брат? Ну, не волк же. Ловушка-то заключалась в том, что красивый идеал наложен был на очень несовершенную и крайне бедную жизнь. Коммунизм невозможен при торжестве зависти. Но человек без зависти не живет, такова его, то бишь, наша натура. Глупость сказал? О-о-о-о, дорогой читатель - ты просто идеалист.

Новость о свержении царя встревожила. Страшно как-то без батюшки. Никто его не видывал, окромя немногих отставных солдат, да тем верили слабо: все сплошь пьянь, а по этой лавочке и сам черт вседержителем представится. Тем паче жизнь не менялась, война все пожирала и пожирала человеческого свежака, а закупщики пушнины драли уже не по три шкуры, а по четыре.

Когда в столицах опять сменилась власть, и к рулю государства пришли те самые люди, которые отъедались да портили баб в ссылках, новость даже обрадовала. Да: среди ЭТИХ немало жидов, но ведь - умные, сволочи, и к тому же образованные люди - не чета тому хамью из чинуш и держиморд. А в комиссары выдвигались не самые скверные людишки, нахрапистые и зело въедливые. Что такое классовая борьба - узналось очень скоро.

Не все, далеко не все приняли новую власть Советов. Завязалось Белое движение - потому как Красные затеяли продразверстку и объявили военный коммунизм по типу "отнять и поделить". Отнять у нас завсегда рады, особенно если дело касаемо винных складов. А вот с делением по справедливости все не очень-то получалось. И, что особо неприятно, в начальники, сидящие у кормушки и громко чавкающие, пролезли таки все те же шалопаи и горлопаны, руками работать явно не любящие.

В общем, какая-то часть народу пошла за славным исследователем Арктики адмиралом Колчаком, возглавившим движение против жидов и дармоедов. Никто так и не понял, какой террор зачался первым - красный или белый. Убивали обильно, смачно и с оттягом обе стороны. Власть переходила от администрации к администрации неоднократно. Ну, а сама суть гражданской войны прекрасно выражена в одной старой фильме: "Красные придуть - грабють. Белые придуть - грабють. Куда христьянину деться?"

Так сложилось исторически, что все, приходившее из-за Камня, в конечном итоге брало верх. Красные окончательно укрепились в Московии - и постепенно начали вытеснять белых на Восток. Кто-то бежал вместе с побежденными, но большинство оставались на месте, полагаясь на благосклонность судьбы. А вот адмирала Колчака отправили в последний его Арктический поход. Ну, коли надо строить социализму - почему бы и нет? Идеи коммунистов хорошие, они мало чем отличаются от тех догм, которые в свое время внушали попы. Тем паче новоприбывшие проводники Нового Мира что-то не выделялись внушительными мамонами, а своим фанатизмом могли дать фору даже староверам, ибо были не раз биты, а за таких много небитых дают. С одной только поправкой: стреляный воробей накапливает в себе зло и ненависть, которое рано или поздно выльется в смертное убийство. Оно было, конечно, но - позже. Пока же по Окраине шествовал радостный марш энтузиастов, а в общем и целом в России воцарился долгожданный мир.

И, кстати, жиды, некогда отсиживающиеся в сибирских ссылках, больше не появлялись за Камнем, а из начальства на Окраине остались русские, хохлы да почему-то грузины. Что касаемо аборигенов, для них были построены больницы, избы-читальни, школы. Неплохая жизнь наступила для туземцев, их наконец-то стали считать за людей! Появились Советы депутатов, куда избирались уважаемые люди, из своих. Люди тайги и тундры узнали, что такое лампочка Ильича, а непонимающим объяснили, что социализм есть советская власть плюс электрификация всей страны. Элементарная арифметика утверждает: если из социализма вычесть советскую власть, получится все та же электрификация. Но это все ненужная лукавая игра ума. Полной Воли племена Окраины все же не получили, и это хорошо, ведь Абсолютная Воля развращает так же, как и абсолютная халява. Как раньше не надо было думать об истине - так и теперь. Начальство и так скажет, что надо делать и за кого голосовать. Жизненная практика и русская литература доказывают, что от ума одно только горе.

-- Истина или типа того

- Мне кажется, я знал автора этой рукописи. - Дядя Ваня задумчиво перелистывает тетрадь, вглядываясь в убористый почерк: - Их было двое... юмормые ребята, вот и вещь у них получилась несерьезная. Игра словами.

Илье, конечно, интересно. Он просит старика рассказать, что тот знает. В его намерениях по прибытии на Большую Землю передать соответствующим органам и бортовой журнал "Милашки" со своими "наземными" записями, и рукопись "Окраины". Наверняка его вклад поможет раскусить загадку Территории.

Дядя Ваня поведал о странной "двоице", впрочем, нестранных здесь, впрочем, не бывает. Встретил он их прошлым летом, они три дня шли вместе, и ночевали тоже втроем. От этих чудиков он и услышал слово "окраина". Звали их Антон и Максим, они приблизительно ровесники, им лет по тридцать пять-сорок. Опытные, знающие мужики. Сказали, у них "исследовательский тандем", но только исследовательский - а не какой-то еще, если кто плохо подумал! Хотят докопаться до правды. Дядя Ваня за свою жизнь на Территории немало встречал подобных типов, львиная их доля - одержимые. Все больше это психи-одиночки, а эти Антон с Максимом (их дядя Ваня прозвал: "АМ") явно адекватны, да к тому же с немалым таежным опытом.

Обычно дядя Ваня мгновенно вычисляет обреченность в глазах всяких отчаянных людишек. Все хотят найти "центр" Территории - там, по убеждению фанатиков, сокрыта некая Истина - наладить контакт с гипотетической высшей цивилизацией, обрести, наконец, "философский камень", который де упал с небес на нашу грешную Землю. В общем, пытливым кривым умам нужна конкретика. А пытливым прямым умам - таким, какие у АМ - необходимы были сведения.

Согласно дядиваниным воззрениям, проблема Территории в том, что "центра" здесь нет, "особых" камней или сакральных мест старику пока что не встречалось, да и "зеленые человечки" покамест не попадались. Все горе-исследователи подспудно знают о тщетности своих попыток, а вот АМ явно были позитивно заряжены на созидательную деятельность, на Территории они "терлись" уже не первый год, а целью их было не открытие какого-нибудь "места силы", а просто сбор достоверной информации. Он склонен считать, что АМ - гениальные ученые-любители, пусть и чудики. Под их гипотезу (ну, какой же исследователь без гипотезы!) никто и никогда бы не дал финансирования, ведь у АМ там, на Большой Земле, нет статуса. Гипотеза любопытна. Ее суть заключается в том, что планета сама по себе устроила "спецрежим" на своей поверхности - и это нормальная реакция отторжения. Если предположить, что Земля - единый организм, нетрудно вообразить: организм планеты организует ряд мер, или, говоря казенным языком, мероприятий, направленных на то, чтобы подавить негативное воздействие агрессивного фактора, грозящего целостности экосистемы. Звучит сложно, но если сказать в ином контексте, планета установила режим безопасного для себя функционирования, как это делается в компьютерных системах в случае вирусной атаки.

Человечество - вирус? В планетарном смысле это действительно так, но с другой стороны жизнь во всех ее проявлениях можно рассматривать и как микрофлору. Паразиты есть везде и во всем - это естественно, в том числе для человека, животных и растений. Всегда ведь кто-то на чем-то паразитирует. Симбиоз - тоже нормальное явление; та же крапива любит расти возле человеческих жилищ, и ее можно употреблять в пищу, и даже делать из нее ткани. Между прочим, крапива еще и лечит. Та же кишечная микрофлора - сборище микроскопических живых существ в пищевом тракте, и есть научные данные, свидетельствующие о том, что микроскопические обитатели утробы управляют даже головным мозгом.

Почему бы не предположить, что существует планетарный разум, который еще столетие назад Владимир Вернадский обозвал "ноосферой"? Дядя Ваня, будучи в стороне от цивилизации, слышал, что, пока он скитался по Территории, на планете появился Интернет, некий информационный континуум, уже несущий черты ноосферы. Возможно когда-нибудь Интернет обретет разум и откажется от человечества, посчитав его, то есть, нас лишней биомассой.

Время от времени биологический мир нарушается, и некий вид микробов или вирусов начинает требовать больше, нежели организм может дать. Медики назвали бы это заболеванием. Конечно, теория о том, что человечество - обнаглевшая популяция микробов, не нова. Весь вопрос - не почему так произошло, а что надо делать. Экологи утверждают: жить гармонии с природой и потреблять в меру и не гадить где попало. Но по жизни это невозможно, ибо человечество уже открыло "сундук Пандоры" и освоило биотехнологии. Мы не заметили, что порабощены генно-модифицированными продуктами (читай: сами наинженерили - сами и расхлебываем), что не хорошо и не плохо - а просто данность. Люди вовсю копаются в генетических программах, внося в цепочки ДНК определенные изменения. О какой гармонии здесь может идти речь? У природы свои планы, а человек тем и особенен, что он уже не совсем природный феномен. Планета, невыясненным пока что образом регулирующая природное равновесие, для начала отреагировала через Территорию. Так сказать, решила очиститься от людишек с чересчур шаловливыми ручками. "Разорвалось" там, где тонко. Хорошо еще, реакция именно такая; могло быть и хуже - например, в форме глобальной ядерной войны или "мегаиспанки".

Дядя Ваня оспаривал гипотезу АМ, испытывая ее на прочность. Ну, хорошо: возможно, планета отреагировала на то, что из ее недр высосали углеводороды. Тогда почему не образовалась "Территория" в Европе, когда там в Средневековье вырубили леса? Ну, да, в те суровые времена на европейцев насылались эпидемии и войны, что значительно сокращало численность человеческой популяции, тем самым снижая гуманитарную нагрузку на природу. Да в общем-то в истории планеты Земля было немало экологических катастроф, в том числе и удачно подстроенных человечеством. И ни-ка-ких сверхглобальных коллизий не происходило - просто оставалась очередная пустыня, которую тут же осваивали заново и даже засаживали лесами и плантациями. Правда это делала уже другая цивилизация, еще не ссучившаяся.

Есть одно исключение: Сахара. Пространство этой пустыни даже побольше, нежели у Территории, но там нет таких физических аномалий, просто знойно - и все тут. Короче, Территория - прецедент. И дюже интересно, чем все здесь кончится.

Занятно, что один из тандема, Максим, родом из Светлого. Он - несмотря на то что в юности свалил из проклятого города на Большую Землю - душою болел за малую свою родину, и, скорее всего, рукопись - творение его рук. А, может быть, все только лишь совпадение. Старику просто хотелось поведать про АМ - он и наговорил всякого такого.

АМ были симпатичны дяде Ване - своим вдумчивым подходом к теме. И не только: мужики заботились и о будущих безвестных исследователях, строя для них убежища, а так же снабжая их запасом пищи. И вряд ли они врали, дядя Ваня не один раз набредал на такие заимки. Еще АМ утверждали, что у них есть соратники, так же проникнувшие на Территорию. Может, они и врали, но с дядей Ваней они поделились пищей, а где ее берут - не сказали. Точнее, пошутили: Бог подает.

Рассказ Ильи о том, что внутри той заимки, на которую капитан когда-то набрел, был холмик, напоминающий могильный, расстроил старика. Он, скорчив недовольную мину, потирал грудь, когда слушал. Вдруг Территория, почуяв опасность, решила подавить чересчур ретивых исследователей... Слишком, видимо, пытливые натуры приблизились к истине, а всяк сверчок должен знать свой шесток.

...Идея Бога... о ней Царев с дядей Ваней говорили в Черных Березах, еще одном не слишком радующем взор чуде Территории. Целый березовый лес с мрачными стволами, будто обмазанными сажей. Березы не мертвые, листочки очень даже зелененькие. А вот кора - черная. По мнению дяди Вани, это какое-то заболевание растений. Расплодившаяся микрофлора. Хотя, вероятна и мутация. И все равно - зловещее место, порождающее явно непозитивные мысли.

Так вот... вряд ли стоит отметать гипотезу Божьей кары. Так сказать, последнее предупреждение: "Будете шалить - изменю физику всего вашего мира в целом!" Ведь нет ничего хуже изменения привычного порядка вещей. И дядя Ваня, и Царев - атеисты. По крайней мере, они так думают, что, впрочем, не мешает им время от времени - по поводу либо без такового - произносить короткую молитву: "О, Господи!" Итак, разлегшись во мху под траурными березами, разожгя костер, чтобы дымом отгонять гнуса, двое беседуют о высоком.

- Всякая религия, Илюша, - рассуждает дядя Ваня, - начинается за порогом. То есть, с представления о том, что будет после человечьей смерти. Вот, я скоро помру - и спроси меня: чего жду?

- Да ладно те торопиться-то, дядь Вань. Поживи пока, а туда всегда успеешь.

- Да уж... не переторопишься. Но не в этом дело. Но спроси.

- Лады. И?

- Ни-че-го. Просто, наслаждаюсь каждым подаренным мне днем. Один художник сказал: "Все говорят: ты останешься жить в своих произведениях. А я хочу жить в своем доме!" Ну, я говорю о личной позиции, может, и неправ. Еще в Библии сказано: не останется ничего - только пыль.

- Ты, бать, христианскую книгу вспомнил.

- Ветхий Завет был написан вовсе не христианами. Но не в этом дело. Мы останемся чуточку жить в воспоминаниях тех, кто нас знал. Про кого-то скажут: "собаке - собачья смерть". Про другого: "мир без него опустел". А пройдет еще одно поколение - ни о том, ни о другом вообще ничего говорить не будут. Круги по воде разошлись - и тишь.

- Ну, хотя бы похоронить-то должны достойно.

- А оно тебе надо? Вон, фараонам какие бугры забабахали. Пирамиды-то остались. А фараонов - спи....ли.

- А имя?

- Некоторые имена и правда высечены в камне. Так же и с Лениным было. Тоже, понимаешь, мумия. Не спи....ли еще?

- А могут?

- Ха! Имя-то уже опорочили. Из "самого человечного человека" сделали истеричного маньяка. А ведь как высекали-то! "Я себя под Лениным чищу!" Ты пионером был?

- Не-а. Не успел.

- Повезло. У тебя мозги другие. А я, дружок ты мой ситный, помню времена, когда за анекдот про Вовочку можно было угодить на пять лет в Сибирь.

- То есть, сюда?

- И сюда - тоже.

- О, как. А сейчас и анекдотов травить не надо. Просто так пошлют. Но ведь, несколько поколений - верили во всю эту... лениниану.

- Какая на хрен вера! Не верили, а почитали и боготворили. На это работала целая машина, показывающая исключительно светлые стороны. Религию не стоит путать с культом. Собака верит в своего хозяина, готова за ним в огонь и воду. Она его обожает потому что натура у нее такая. Но это не религия. Ты замечал, как животные встречают свою смерть?

- Пожалуй, спокойно. Они всегда принимают смерть как данность.

- Именно. У них нет религии - потому что не думают они ничего о посмертной судьбе. А, значит, нет предмета для треволнений. Но вот, утрату хозяина, или там сородича, которому симпатизировал, зверь переживает тяжело. Потому что у них в природе - культ. Слышал, как советский народ оплакивал смерть Сталина?

- Ну, тогда меня не было. Но предположить могу. Так же в Северной Корее переживали кончину товарища Кима.

- Хорошее сравнение. Именно так: в человеке соединено и животное, и... нечто более широкое, как говаривал Федор Михалыч, человека надо сузить.

- Лучше тогда тузить. - Илья вызвал у визави кряхьящий смешок, чему искренне обрадовался. - Ну-у-у... какой же ты атеист, ежели веришь, как ты говоришь, в "нечто большее".

- Я говорю о внутреннем стержне. Кант это называл "законом внутри меня".

- Ну, так может, этот внутренний закон - и есть Бог.

- Не возбраняется назвать и так - слова этом случае имеют невеликий вес. Но в подобной модели нет места представлениям о посмертном существовании. А, значит, нет религии.

- Не понял. Где же границы между религией и культом? Опять же, вера, мне думается, имеет лишь косвенное отношение и к тому, и к другому.

- Вот, возьмем фашизм. Гитлер был монстром, но его имя останется в веках. И всегда найдутся уроды, которые скажут: "Адольф - наш человек". Потому что идеи фашизма востребованы. Знаешь, что было написано на пряжках фашистских ремней?

- "С нами Бог".

- Знаешь. Они тоже верили в Бога?

- Конечно. У них была своя правда.

- А ты никогда не задавался простым вопросом: почему Бог допустил, что фашисты уничтожали миллионы безвинных людей?

- Ну, и почему?

- Откуда мне-то знать. Видимо, считали, что с ними Бог и Он им помогает в зверствах. Типа, они очищают человечество от вредных особей, неугодных ихнему богу. Ты ведь слышал, наверное, что кроме евреев и цыган фашисты уничтожали шизофреников и голубых. Причем, своих - немцев.

- Слышал, конечно.

- А после войны процентное соотношение в германском обществе геев и психов восстановилось в прежних пропорциях. Видно, существует какой-то закон, нам неведомый.

- Получается, любое сопротивление человеческой природе бессмысленно.

- Заметь: природы! У нее нет этики и морали. У нее своя логика. Это логика жизни.

- Разве войны и репрессии соответствуют логике жизни?

- Ты задаешь непростой вопрос. История человечества - это история войн. Воюют не для жертв, а для того, чтобы подчинить и завладеть. Как правило, сначала поступает предложение сдаться без боя. Кстати, я знаю, почему люди уничтожают друг дружку... в Светлом.

- Интересно... и откуда?!

- Если ты не убьешь - убьют тебя. Вот и вся философия. Но это если совсем коротко. На самом деле, имеет место проявление так называемой "дурной последовательности". Если система не имеет адекватного управления, она управляется Природой, иначе говоря, подлыми инстинктами. Человек звереет, кстати, легко. Стать животным гораздо труднее, нежели стать порядочным человеком.

- На мой взгляд, дядь Вань, все сложнее. Город - большое испытание для людей. Экстремальная ситуация заставляет тебя четче позиционироваться: или ты зверюга - или еще не совсем сволочь. Там по крайней мере сразу ясно: кто друг и кто враг, с кем пойдешь на задание, а кого пошлешь на все четыре. Главное: есть свои и чужие. Ясность - несомненная польза войны.

- Занятно ты, Илюша, говоришь. А я ведь в город заходил. И не один раз...

Дядя Ваня поведал о своих посещениях Светлого. Он там встречался с разными группами - и НИ РАЗУ не сталкивался с агрессией. Люди всевозможных культур, религий, убеждений принимали старика, кормили, давали приют. Может, дело в особой дядьваниной харизме? Или решающий фактор в том, что при себе у него нет оружия... Илья не слишком верит россказням странника: дед любит присочинить. Все его байки надо делить приблизительно на два. Однако спорить не стал.

Рассказал Илья и о своих впечатлениях. В боевых условиях зарождается братство, ты понимаешь подлинную цену настоящей мужской дружбы. Один за всех - и все за одного. Илью передернуло: какой на хрен "один за всех"! Ты же, Царь, был уверен в том, что Сан Саныч не пойдет тебя с Ёсей выручать! И с какой легкостью ты покинул город, узнав правду про Светлый. Сейчас вот валяешься под березами - пусть и черными, но живыми - разговоры ведешь о высоком. А мужики там колбасятся. А Ёся лежит в земле. С-с-сука ты, капитан Царев, гнусная скотина, подумал Илья.

Он рассказал дяде Ване о славянском отряде, о своих приключениях. О своих свежих переживаниях - что предал отряд - умолчал. Дядя Ваня не удивился, услышав про натовцев.

- ...Предполагаю, они превратятся в обычную стаю озлобленных волков. Или шакалов, правда, не знаю, что хуже. Понимаешь, Илюша... коли приходишь с добрым намерением, даже зверюга это чувствует. Все религии тоже построены на страхе. Оно даже официально именуется: Страх Божий. Так легче всего управлять обществом: "Деточка, ты уж не шкодь - Господь покарает..." Характерно, что основатели религий говорят о силе великой, всепобеждающей Любви. Но в итоге... ты не слышал про такой "Город Солнца"?

- Что-то смутно.

- Да есть здесь... новоявленный Пророк. Он собрал чудиков, верящих в силу Любви. Я его знаю: он праведник и светлый человек. Хотя и не святой ни черта. Но кто даст гарантию, что вместо него, когда Пророка не станет, не придет упырь? Бог?

- Ведь у них, наверное, тоже братство. Союз пацифистов. Миролюбие здесь надо ценить.

- Братство, говоришь... У Каина с Авелем тоже было... семейное благополучие.

- Там свою роль сыграла зависть.

- Зависть от того же страха. Что де кто-то будет выше тебя.

- Я понял, кто ты, дядь Вань.

- Ну, и...

- Киник.

- Чё-ё-ё?

- Направление такое было в древнегреческой философии. Киники. Жили себе как собаки. Тот же Диоген - в бочке. Читал, однажды Диоген разлегся на солнце, мимо проходил царь Александр Македонский. Ну, остановился над ним, тенью своей накрыл, спрашивает: "Я великий правитель. Проси у меня что желаешь". Тот и ответь: "Не закрывай мне Солнце". Древние греки считали, что кинизм - кратчайший путь к добродетели.

- Не-е-е... скорее я как кот, который гуляет сам по себе. Лишь бы не нашелся тот, кто пожелает стать моим хозяином.

- Такое возможно?

- В этом мире возможно все...

...Дальше шли грунтовой дорогой. Частью она была размыта, но ничего так - проходима. В пути дядя Ваня болтать не любит: сбивается дыхание. Следующий привал - на развалинах газокомпрессорной станции. Весь металл с нее растащили, остались только кирпичные стены. В пути удалось убить дротиком зайца. Молодой, глупый, непуганый. Сидел себе на дороге, дожидался своей погибели. Дядя Ваня прикрыл зверюшке глаза, прошептал что-то серому на ухо. Ловко разделал тушу, насадил на палку. Пока жаркое готовилось, старик продолжил беседу:

- Отлично, жирный. Вкуснота будет! И еще одна гипотеза. Тебе не кажется, что Территория - некое подобие... ада? С его кругами...

- Ад - образ религиозный. Как же быть с идеей загробного мира, которую ты вроде бы как не разделяешь?

- Только в случае идеи посмертного существования. Я же, Илюша, говорю об аду на земле. Мы по полной программе отвечаем за свои же грехи.

- А, может, за ихние?

- Здесь не может быть разделения. Если мы им позволили - значит, мы уже одна команда.

- Ну, а что тогда - с раем? Там ведь кругов, кажется, нет.

- Но есть врата. Ад и рай - все в нас. И мы всегда, каждую секунду стоим перед выбором: в какие врата войти.

- Ну, дядь Вань... ты еще чистилище вспомни.

- Вот именно. Чистилище! Молодец, соображаешь, кол-лега. Только... всякие "чистилища" - перед отправкой. Из одного мира в другой. Типа карантин и проверка. Так ты, Илюша, все же веришь в загробный мир.

- Говоря по совести, хотелось бы верить. И знаешь, что хочу сказать... вся эта Территория все равно похожа на часть некоего Великого Замысла.

- Скажу больше: вымысла.

- Божьего?

- Когда человечество найдет ответ на этот вопрос, оно перестанет существовать. Потому что не станет смысла. Ясный пень, все наше бытие не просто так.

- Ну, я и раньше об этом знал.

- Эх, жалко Илюша.

- О чем ты, дядь Вань.

- Много чего тебе так и не показал. Ты ведь записываешь. Это хорошо. Мог бы рассказать... людям.

- Да сам бы пошел со мной - и поведал.

- Ка-а-аму, сынок? Санитарам в дурке? Я ж с их точки зрения вечный пациент палаты нумер шесть. Тебе вот - поверят. Только... они тебя учебурахают. Вот ведь, какая история. При мне уже многие выходили с Территории. Могу сказать: их никто не слушает, их держат за идиотов. Или изолируют.

- Откуда знаешь?

- От тех, кто входит.

- Тогда - все бессмысленно?

- Капли камень точат...

-- Проклятые

Собаками до спасительных холмов добрались бы за пару дней. Пешком - за десять, в случае удачи - за восемь. Только... надо ли это делать в отрыве от племени? И куда в конце концов пропали люди... Судя по следам, шаман уехал не на Север, а к закату Солнца. Следы других нарт вели ко всем сторонам Света. Ночью Солнце за горизонт не ныряет, идти можно в любое время суток. Ночью даже легче шагать - потому что прохладно. Но Бледный уговорил Ровную переждать до утра здесь, в этом странном месте. Оказавшись в тундре в одиночку, Бледный почти что умер, с дочерью тундры все не так. Да: у них не было ничего - все необходимые предметы увез Грозный. Остались разве что копье, лук с пучком стрел и дурацкий кубик Рубика.

Они лежали во мхах трое: мужчина, женщина и пес. Прижались друг к другу тесно: посередине Ровная, с боков Круглый и Бледный. На синем ясном небе прочерчивали пути падающие звезды. Сквозь небосвод просвечивала молодая Луна. Женщина была необычно разговорчива:

- ...Когда я была маленькая, мать говорила, что падшие звезды - знаки умирающих людей.

- Ты надо же... мне тоже об этом говорили. В моем мире.

- А, может, так оно и есть? Зря что ль они светят и падают...

- Тогда звезды еще должны и зажигаться. А они не зажигаются. - По небу медленно проплывала светящаяся точка, искусственный спутник, плод человеческого гения. Мужчина спросил: - Ну, а эта звезда почему не падает?

- Она заблудилась. Потеряла свою душу.

- И теперь - что?

- А будет скитаться неприкаянная. Все, что не имеет души, обречено на вечность.

- А что плохого в вечности?

- Все. Ты как бы лишен способности узнать, что такое начало и конец...

Ну, надо же... Бледный никогда не нисходил в скудных разговорах с туземкой до философских рассуждений. Он считал, люди племени Белой Росомахи неспособны рассуждать на отвлеченные темы. А тут - вон оно, как... Вот, ежели строго рассудить, Бледный сейчас скитается какой-то неприкаянный - и нигде неспособен приткнуться. Начало, конец... Но ведь для чего-то однажды он разорвал привычный ход вещей. Значит, искал начала и концы...

- И обязательно искать этот конец?

- Мы же все куда-то двигаемся. Ведь для чего-то мы это делаем. Иные сознательно идут даже к смерти.

- Разве смерть - это хорошо?

- Ты странный. Да: если мужчина погиб в бою, это хорошо. Большой Волк погиб в схватке. Он настоящий человек, а не какой-нибудь там... жрец.

- А знаешь... в нашем мире тоже есть жрецы. Они учат не убивать, не красть, не желать чужих женщин. Не возводить хулу.

- И как?

- Что - как?

- Вы следуете?

- Ну, каждый решает сам. Большинство, по правде, не следуют. Да нет - никто не следует.

- И они?

- Жрецы? Они говорят, что да. Но постоянно всплывают подробности о том, что де нарушают. Заповеди.

- Заповеди - это запреты?

- Ну совсем. Это инструкции о том, как обеспечить себе рай или наоборот попасть в ад.

- А что такое - рай и ад?

- В раю обитают те, кто не нарушил заповедей, в аду - кто нарушил.

- А сколько их всего, этих запретов?

Бледный перечислил все десять. Ровная задумалась, и, улыбнувшись, произнесла:

- Вы там глупости творите. Рая нет. Есть только ад, Царство Вечного Беспокойства. Ваши жрецы придумали несуществующий мир. Невозможно жить, не нарушая запреты.

- Ну, знаешь... нам рассказывали о том, что возможно.

- А ты сам пробовал жить по всем этим... заповедям?

- Никогда.

- Тогда - зачем они?

- Кто?

- Ваши эти жрецы.

- Трудно сказать... Наверное, чтобы держать людей в узде. Чтобы окончательно не озверели.

- Как все похоже. Вот, наш Грозный не удержал. И сам не удержался. А ваши шаманы - такие же завистливые и тупые?

- Я со жрецами особо не общался. Они не такие навязчивые. Если, конечно, не дать им распоясаться.

- А вы им давали?

- Не я - мои предки давали. И еще как. И было страшно. - Бледный, конечно, не стал расписывать про Святую инквизицию, Варфоломеевскую ночь и Великий Раскол.

- А почему вы боялись? Их что - нельзя было вовремя осадить?

- Ну, людьми овладевало безумие. - Льву вспомнилась одна старая песня: "Оттого-то так не весел дом, в котором мы живем, надо б лампочку повесить - денег все не соберем..." Но промолчал. Просто, очень долго объяснять, что кроме безумия есть элементарное: "А, так сойдет... авось само рассосется..."

- А-а-а-а... понятно. Твои предки приходили на грань Царства Беспокойства. Вот и дошли... до Конца Бытия.

Вот это ты верно сказала, размыслил Бледный.

- За всяким концом, радость моя, есть начало.

В племени не принято говорить женщинам ласковых слов. Ровная засияла. Бледный вдруг осознал, что их совершенно не домогается гнус. Насекомые вьются вокруг, но тела, в которых течет аппетитная кровь, их почему-то не интересуют. Оказывается, если просто игнорировать кровососущих - они тебя не замечают.

...Когда Бледный проснулся, Ровная еще спала. Она чему-то улыбалась во сне - или белое северное солнце щекотало ее обветренные скулы, оттого она и напрягла уголки рта. Круглый стоял на страже, навострив уши и принюхиваясь. Никто из племени так и не вернулся. Что-то там сейчас с Тихой? Несчастная она женщина. Пережила своих детей, а внуков не дождалась... Может, и впрямь Бледный попал в разнесчастное племя? Да еще и жрец в придачу их проклял.

У, ш-ш-шайтан! Бледный призадумался. Когда он был вне Территории, много шло разговоров об изменении физических законов внутри аномальной зоны. Но за те месяцы, что он здесь, никаких особенных аномалий он так и не заметил. Говорили: километр на Территории можно пройти за две секунды и за три дня. Да нет... сколько не ходил - прибывал точно в запланированное время. Может, все насочиняли? Или аномалии действуют избирательно - в зависимости от индивидуума? О, как... ты, Лев, помнишь еще слово "индивидуум".

Ровная открыла глаза. Внимательно и серьезно всматриваясь в лицо Бледного, она произнесла:

- Надо идти, будет жаркий день.

Шагалось тяжело: много воды, трясина. Приходилось еще обходить озерца - прямым путь не получался. А вот и первая выпуклость на совершенно ровном пространстве: большой камень, в человеческий рост. Бледный выразил желание взобраться и обозреть окрестности. Не успели дойти путники до камня. Пес зарычал - потом отчаянно загавкал.

Вдруг, как двое из ларца одинаковых с лица, из-за камня возникли люди. Одеты еще хуже, чем члены племени Белой Росомахи, с копьями. Два грязных, изгвазданных разбойника. Один из них миролюбиво (по-русски!) произнес:

- Эй, земляк. Бабу нам отдай.

- Что он сказал? - Спросила Бледная.

- Поприветствовал. - Перевел Бледный. И ответил неизвестным: - Зачем она вам?

- А тебе - зачем? Наигрался - дай другим поиграть.

- А ху-ху не хо-хо? - Стараясь держаться достойно, ответил Бледный. - У вас - своя дорога, у нас - своя.

- А ты, парень, хам. Да ты не бойсь. Бабу давай - тя не тронем.

- Бледный... я не хочу к ним. - Ровная поняла суть конфликта.

Бледный всмотрелся в лица уродов. Явно, европейцы - только одичавшие. Он произнес:

- Ребят. Мы будем кусаться.

- Ладно. Харэ шутить. Отдавай бабу и вали на...р. А то и тебя поимеем. Хе-хе-хе.

- А ты возьми. - Дерзко ответил Бледный.

Илья приготовил копье. Ровная так же напряглась и взялась за стрелу. Свое веское слово сказал пес. Точнее, приступил к делу. С грозным рыком Круглый рванулся вперед - и попытался схватить за ногу одного из разбойников. Тот умело выставил свое орудие...

Он попал прямо в грудь собаки. Круглый завизжал, пытаясь освободиться от поразившего его копья. Это была ошибка разбойников, ибо они на время лишились одного копья. Теперь преимущество было у наших. Ровная выстрелила, стрела попала второму в ляжку. Он завизжал еще громче пса. Ровная успела выхватить вторую стрелу и прицелиться в первого. Бледный подскочил к разбойникам и выхватил у второго его копье. Агрессоры были повержены. Пес же, окровавленный, испускал дыхание. Глазами он преданно косил в сторону женщины.

Когда парочку связали, Бледный спросил их - естественно, на языке Большой Земли:

- Братки, что ж вы так... охренели-то.

Ровная в этот момент гладила голову скончавшегося пса, шепча что-то ему в ухо.

- Охренеешь. Уж много дней бабы не видывали. - Ответил более словоохотливый.

- Подождите-ка... ну, вы же из нашей системы... наверное. Как вас сюда занесло?

- Да если бы знали. Мы шли, шли... а тут бац - и...

- И куда ж вы шли?

- На кудыкину гору. - Похоже, не хотели эти "двое из ларца" говорить правду. Однако, быстро они одичали-то...

Бледный таки забрался на камень. Далеко-далеко на Севере действительно виднелась гряда колеблющихся в мареве холмов. За камнем обнаружилась и поклажа разбойников. Все было уложено на волокушу. Там, пока Бледный продолжал допрос пленных, уже рылась Бледная. Лев допытывался:

- Кто-то из вас хоть помнит, при каких обстоятельствах вас перенесло?

- А чего не помнить? - Ответил молчаливый. - Мы вышли к большой-большой такой стене, огро-о-омной! Там еще вертолет разбитый валялся. Ну, пошмонали там... глядим: в стене лаз. Сунулись... на свою беду. Глядь - уже в этой долбанной тундре. Весной это было...

- Погодите-ка... Если вы пришли к стене, откуда-то вы все же перлись.

- Да с зоны мы откинулись - чего тут юлить. Хотели перекантоваться.

- Но... как же вы перешли границу? Там же уничтожители...

- Да мы не дураки. Вперед себя баранов гнали.

Лев не стал уточнять, что урки понимают под "баранами":

- Теперь понятно. А вы не помните... места, куда вас из этой стены занесло?

- Ну, это там - в холмах.

- А точнее.

- Ну... приблизительно...

- И что... с весны вы здесь шакалите?

- А чё делать-то? Не подыхать же.

- Посмотри! - Воскликнула Ровная, подбежав. - Вот, я у них нашла.

Лев присмотрелся... это был настоящий идентификатор! Вот тебе и бараны... Он трепетно принял его в руки, которые нервно тряслись. Да: штатный прибор "свой-чужой". С ним так легко пересечь границу...

- Штучку-то оставь. - Умиротворительно произнес один из пленников. - Небось не твоя.

"Но и не ваша, уроды рода человеческого...", хотел сказать Лев, но промолчал. Издали раздался пронзительный свист - и донесся лай собак. Ровная резво побежала в сторону звуков. Очень скоро рядом остановились нарты. В них сидели вождь и его семья. Вдали показались и другие нарты. Бледная носилась как собачонка. Она была счастлива.

Старый, увидев пленников, сдержано сказал:

- Они хотели вас убить?

- Это уже неважно. - Ответил Бледный.

- Ладно. Очень хорошо, что я вас нашел. Теперь мы можем держать путь дальше.

Оказалось, Бледного на камне разглядел старший сын вождя. Еще бы: ему дано было имя "Зоркий".

Узнав о предательстве шамана, Старый опечалился. Собрать удалось не все племя. Тихую нашли мертвой. Сегодня утром ее тело со всеми почестями сожгли. Но в общем и целом боеспособность сохраняется, племя еще вернет былую силу, поможет ему дух Белой Росомахи. И появится новый шаман. Многие из воинов имеют способность общаться с духами и умеют камлать - есть, из кого выбрать. Если вернется Грозный, его не прогонят, но будет он обычным охотником - как и другие.

Пленников вождь решил взять с собой. Посмотрят на них - может, на что и сгодятся. К тому же разбойнички обещали показать Бледному именно то самое место в холмах, где они весною возникли.

Вечером, перед сном Ровная сказала Бледному.

- Вот, что... знаю, тебе племя в тягость. Ты рожден для иного. И, думаю, для иной.

Лев этого не ожидал:

- Может, ты еще знаешь - для чего?

- Знаю - потому что женщина. Тебе надо искать. У тебя есть цель - и к ней надо идти.

- Но я ведь, говоря по правде, толком не понимаю - что это за цель.

- Те двое посланы нам были не зря. Они укажут путь.

- Ладно... посмотрим. А вот это тебе на память. - Лев протянул Бледной кубик Рубика. - Не бойся. Это простая игрушка - и не более того. Если у тебя получится сделать так, что каждая сторона будет одного цвета, это принесет тебе радость. Когда ты родишь, игрушка понравится малышу.

- Не знаю. - Сказала женщина, не выразив никаких эмоций. - Может быть...

-- Урод рода человеческого

- ...Девятнадцать, двадцать, двадцать один. Очко. Красавцы-гренадеры... на сундук мертвеца...

Дядя Ваня произносит свою тираду шепотом. Они с Ильей наблюдают, как по тайге пробирается хорошо вооруженный отряд. Гуськом, опасливо оглядываясь. Одеты с иголочки, экипированы по самое небалуйся, правда рожи испуганные. Похоже, границу они перешли еще сегодня - не поняли пока, куда попали, и откуда ждать сюрпризов. Думают, что ПОТОМ будут знать. Конечно: начальники послали - начальники отчитаются. А Молох Территории получил свежее мясо.

Дед первый почуял приближение чужаков - грубо затащил Илью в сень кустарника. Прошипел на ухо: "Только молчи, молчи..." Но все равно тихонько комментировал продвижение группы, ворчуниссимо. Все-таки, он немного паяц. Проводив взглядами военных, путники еще некоторое время помалкивали. В конце концов, паузу нарушил Царев:

- Дядь Вань... ты ж говорил, со всеми общий язык находишь.

Лицо старика приобрело виноватый вид, какое-то оно у него сегодня необычно бледное. Сказанул - как оправдался:

- Ванюш... интуиция. Они ж заходят на Территорию как малые детки, не зная жалости. В мире нет бойца смелей, чем напуганный еврей - такую песенку в моей молодости пели. Будут палить по всему, что движется. Это первые дня три. Потом начнется акклиматизация, станут вдумываться в ситуацию. А через пару недель скорее всего, их, бедолаг, уже город поглотит. Вот, тогда с ними и можно будет поговорить... по душам. Сейчас же они - страшная и тупая сила.

- А, может, оно и к лучшему. Нашего славянского полку прибудет.

- В том-то и беда.

- Да все тебе, батя, беда да беда. Слышал выражение: лиха беда начало.

- Да уж кончать все это надо. Устал я, Илюша.

- А, может, все же со мной пойдешь? Хрен с ней, с Территорией.

- Какая хрен разница: Территория, маратория... устал уж от всего этого.

- Все забываю тебя спросить, дядь Вань. Дети у тебя есть?

- Думаю, уже и правнуки. Надеюсь. Только, кто я для родных? Никто из ниоткуда. Пропащая душа. Давай не будем об этом...

Ну, нет так нет. Илья уже приноровился к характеру старика. Он все сам скажет если захочет, а нет желания - клещами не вытянешь. Осталась по уверению старика одна ночевка, Илья сегодня ему верит, утром ходу будет два часа, максимум - три, и выйдут к реке. Там граница Территории и база.

Устроились, соорудили шалаш. Приготовили ужин. Когда старик сыт, он охоч до разговора. Илья припомнил свое первое "свидание" с Территорией, поведал дяде Ване о деталях летного происшествия с "Милашкой". Старик помолчал, потирая грудь. Потом раздумчиво изрек:

- Саркофаг, говоришь... Слышал я про этот объект. Хотя, сам не видел. Не довелось.

- Но это не сердце Территории?

- Да устал уж говорить, что нет центра или, как ты говоришь, сердца. Ну, про Саркофаг всякое говорят. Есть, те, кто считает, что там де глушилки, подавляющие радиоволны.

- Чьих же это рук дело?

- А здесь все - дело рук человеческих. Ты разве не заметил?

- Ну уж, такую дуру-то забабахать! Там одного бетону миллионы тонн.

- Я изложил одну из версий. А их много.

- Например...

- Илюш... стоит ли об этом. Придумай сам что-нибудь - и это тоже будет похоже на правду.

- Бать, ну не может быть, чтобы по поводу Саркофага у тебя не было бы собственного суждения. Колись.

- За столько лет я уже столько раз его менял. Люди-то всякое рассказывали.

- И что... кто-то был внутри?

- Говорили, что попадали.

- Это ж интересно. Да и не чужд я того места. Жду рассказа.

- Илюш... притомился я что-то. Завтра у нас еще будет один привал - будет тебе рассказ. Лады?

- Как знаешь, бать. Спи с миром.

- Бывай, с-сынок. Тебе еще жить и жить, покойся, милый друг, до радостного утра.

- Чего?

- Того. Утро будет радостным - вот чего.

Дед забрался в палатку и быстро утих. Обычно, по-старчески, дядя Ваня засыпает трудно, все крутится и ворчит. Илья немного посидел у костра, потом прошелся кругом. Внутри томилось радостное ожидание. Господи, утром они выйдут к границе! Даже если натовский приборчик - не идентификатор, Илья разожжёт костер и будет всеми средствами сигнализировать: "Вот он я, капитан Илья Царев, я пришел - несмотря ни на что-о-о!"

Утром Илья проснулся рано. Он обнаружил, что старик не дышит. Тело уже холодное. Глаза прикрыты, белая бородища торчит вверх лопатой, щеки запали, а на краешках губ застыла демоническая улыбка.

Илья похоронил дядю Ваню под одинокой березой. Нашел большую чурку, пристроил на холмик, написал:

"ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ИВАН, ФАМИЛИЯ НЕИЗВЕСТНА. БЫВШИЙ ЛЕТЧИК МАЛОЙ АВИАЦИИ. МНОГО ЛЕТ СТРАНСТВОВАЛ ПО ТЕРРИТОРИИ, ОЧЕНЬ МНЕ ПОМОГ. ПУСТЬ ЗЕМЛЯ БУДЕТ ТЕБЕ ПУХОМ, ВЕЛИКИЙ СТРАННИК! Я, КАПИТАН ЦАРЕВ ИЛЬЯ ВЛАДИМИРОВИЧ, НАПРАВЛЯЮСЬ К НАШИМ. 2 АВГУСТА 2... ГОДА"

Илья ведет бортовой журнал, а потому с датами не сбился. Туда же записал и данные о вчерашнем и сегодняшнем происшествиях. Боже, подумал Царев, а ведь у меня сегодня день рождения! Родители потому и дали ему такое имя, что он родился в Ильин день. Илья решил: едва только выйдет из всех этих адовых кругов - махнет в Торжок, навестить сына. Васька уже и забыл, небось, как батька-то выглядит.

К реке он вышел за час, оказалось, без старика двигаться офицер может гораздо быстрее. Илья сел на пологом берегу, на поваленном дереве, загляделся на ту сторону. Достал из рюкзака прибор. Случайно встреченный весною на реке чудак (у него был точно обреченный взгляд - прям как и говорил дядя Ваня) сказал, что надо попробовать нажать на зеленую кнопку. А на синюю - лучше не стоит. Утро сегодня туманное, для августа - явление обычное. Ни черта на том берегу не видно. И люди с того берега, пока плохие метеоусловия, не разглядят ни человека, ни костер. Надо подождать: если даже прибор сработает, без плавсредства не переправиться. Колотить, как и в тот раз, плот? Но какова вероятность, что прибор - именно то, что надо? Нет, надо подождать, пока развеется туман.

Илья распластался на стволе лежащего на берегу дерева, положил ладони под голову... и вспомнил! Так они когда-то валялись с Ёсей. Хороший мужик погиб, именно он раскусил секрет города! А как Илью научил ловко передвигаться по Территории дядя Ваня! Ну, хорошо... Царев окажется у своих. Ему, вообще поверят? Дядя Ваня сказал, что - да. Но у Ильи своя ведь голова на плечах. Может тоже... зафиксируют - и в дурку.

Утренний туманище выпал в осадок. День выдался хороший, очень скоро стало жарчеть. Сквозь марево видны постройки базы. Молодец, дед - точно вывел. Царев разжег костер. Для убедительности стал еще размахивать чадящим факелом, сделанным из ивняка. Делал он это долго. В конце концов, от противоположного берега отделился катерок...

...Возле кострища сошедшие с катера никого не встретили, зато на песке лежали два объекта. Это были рукопись "Окраины" и бортовой журнал "Милашки". Последняя запись в журнале:

"02.08.2... г. Я, капитан Царев Илья Владимирович, находясь в крепком здравии и трезвом уме, исходя из обстоятельств, изложенных в настоящем Журнале, принял решение остаться на Территории. Время пребывания моего зависит от того, насколько быстро я исправлю совершенную мною ошибку, от которой зависят жизни сотен, а может быть, даже тысяч людей. Передайте, пожалуйста, моей семье, проживающей по адресу: г. Торжок Тверской области, ул. ...... д. ... кв. ..., чтобы родные ждали и верили в меня".

- У клиента крыша поехала. Снова-здорово... - С издевкой произнес один из троицы.

- Да ладно. Передадим куда следует.

- Да уж столько напередавали. У них скоро архивы лопнут. Валим отсюда, а систему наши придурки того гляди врубят.

- Подожди... а я ведь помню этого Царева. Вертолетчик, кажется. Неужто и с ним такое же... Давай посмотрим еще вокруг. Очень скоро один из них подозвал других.

- О, какая-то хрень... - Трое склонились над прибором с двумя цветными кнопками. - Только не вздумайте трогать или нажимать. Неидентифицированный объект. Пусть так и лежит. Нехай минерная группа рискует. Валим...

Когда катер отплыл на изрядное расстояние, "хрень" завибрировала - аж песок приподнялся вверх столбом. Раздался взрыв - на мгновение возник огненный шар, он превратился в черное облако, которое понесло вдоль берега ветром. Эхо хлопка раскатисто бегало от берега к берегу.

- Б...я, - сказал человек, на катере, - и нах....а нам такая хе...ня...

Он взял обе книжки, лежащие на корме - и с брезгливостью бросил в воду. Документы поплыли по течению.

- От греха. Надо руки помыть со спиртом, а потом и с мылом - а то вдруг яд или бактерии.

- Реку заразил. - Добавил напарник. - Теперь всему живому пи...ец.

И он расхохотался.

- Чего смеешься. Чуть не нае....сь тут. А ты хахоньки. На волосок были от смерти. Чтоб я еще пошел этих му...ков выручать. Как его, каз-зла... капитан Королев?

- Царев.

- Да будь ты проклят, капитан Царев. И вся твоя семья ублюдочная тоже пусть будет проклята!

- А что скажем?

- Что сумасшедший мститель объявился. При обнаружении - уничтожить. От ить... ур-р-род рода человеческого.

-- ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. РАБ БОЖИЙ

-- Таежный тупик

Странно, подумал Лев: почему они еще не повесили над воротами надпись: "ТРУД ОСВОБОЖДАЕТ". Весьма соответствовало бы сути. Сквозь земляной настил доносилось разноголосое не слишком стройное пение, в скиту идет вечерняя служба. Уже два часа служат, скоро кончат. Кто из рабов хочет - его ведут в молельню. Там надо стоять. Иногда - припадать на колени. Лев этого делать не желает, хотя, искреннее раскаяние и принятие христианской веры - залог того, что тебя помилуют и из рабов передут в трудники. А это уже относительная свобода.

Сегодня трудились много: пилили дрова. Их надо мно-о-ого заготовить на зиму. Работа не такая тяжелая - гораздо сложнее валить лес и рубить сучки. Тем более что в лесу тройная охрана - это неприятно. Все, кто не рабы, просто вынуждены охранять. Им тоже от такой работы несладко - скукота, да и одуреешь от безделья. Рука зудит, но ничего так - терпимо. Время отдыха, можно растянуться на нарах (как "король на аманинах") и задуматься. Думается после работы хорошо.

Казалось бы: что стоит смирить свою гордыню? Ведь не честь же отдаешь на заклание, в конце концов. Люди добровольно воцерковляются - и счастливы. Но Лев по своим противоречивым мотивам не желает идти этим путем. Понятно, что "раб" и "раб Божий" - разное. Раб подчинен хозяину, раб Божий послушен воле Божьей. А Лев не желает быть послушным. Его же не спросили, хочет ли Лев стать рабом, когда его заманили к себе.

Вышло так. В холмах на Севере беглые зеки действительно указали место, откуда они вышли весной. Это была пещерка, в которую надо вползать на корячках. Уркам дали женщин, приодели, в общем, приняли в племя полноправными членами. А Лев - ушел. Ровная Береза приняла его уход равнодушно, как минимум - внешне. Сказала только: "Ты мне оставил хорошую память, это до последнего костра..." Бледный Заяц (тьфу - то есть, Лев Бахмин) брякнул дежурную банальность. Ну, типа: "Увидимся. Не на этом свете - так на том..." Льва проводили холодно.

И Лев действительно вышел в иных краях - прямо как по "червоточине" в пространстве, минуты за две. Но не в Стене, о которой говорили зеки и тот потерпевший крушение офицер (если Лев не запамятовал, его звали Илья). Прямо посреди тайги вышел. Верно, "червоточины" сами решают, куда перенаправить человека - не то по теории вероятности, не то по линии судьбы.

Илья шел по лесу полдня, и встретил четверых мужчин. На вид добропорядочные, одеты в старинном русском стиле. Поговорили о том, о сем, и шайка предложила переночевать у них. И все, привет - ты раб... Божий. А в чужой монастырь со своим уставом не приходят, изволь следовать уставу скита. С-скоты, еще идентификатор отняли, назвав "сатанинским фетишем". И сколько потом Лев не пытался втолковать вертухаям, что вовсе не по своей воле угодил в каторжане, ответ приблизительно один: "На все воля Божья..." Видимо, они хотят всех уверить, что Бог гласит их устами.

Лев ушел из племени летом. А теперь - осень. Две попытки побега у него уже были. Отлавливали, наказывали розгами. Второй раз стегали уже не вполсилы. Сказали: "Поскольку Бог любит Троицу, третий раз выпорем до полусмерти". Хотя, во второй раз мало уже не показалось - спина теперь хранит немало рубцов. Система наказаний в скиту отлажена, и физически наказуют не только рабов. Розги, по их понятиям - наиболее действенное средство супротив бесов.

"Скит" и "скитальцы" - однокоренные слова. В русском языке (да, наверное, и в других языках, в чем убедился Лев, пожив в племени Белой Росомахи) ничего случайного не бывает. Скитальцы - народ своеобычный. У них тоже есть своя правда. В жестоком враждебном мире в одиночку не выжить, а лучше всего сплачивает людей светлая идея. В случае скитальцев - христианская идея спасения. А все эти средневековые изуверства - лишь средства самосохранения группы. Кто изучал историю правления Иоанна IV, Грозного царя, знает: жестокость - это необходимость. Иначе - сожрут и фамилии не спросят.

Главный - наставник, Доримедонт Адольфович Мордвинкин. Община старообрядческая, беспоповского толку, Свято-Спасова согласия. Надо вслушаться в словосочетание: "бес"-"поповское". Тоже что-то неслучайное. Наставник здесь и за попа, и за старосту. Еще его здесь "Большаком" зовут. Супруга егойная, Клавдия Арсентьевна - "Большуха". На Территории, в таежной зоне очутились раскольники задолго до Метаморфозы. Ну, поскольку живут общинники по старине, нет у них средств массовой информации и электронных приборов, толком они и не знают, что в мире стряслась Метаморфоза. Точнее, слышали что-то - новости у нас по воздуху летают - но на жизни скитальцев Метаморфоза не отразилась никак. Как спасались, следуя Святым Писаниям, творениям Святых отцов и Домострою, так и спасаются себе потихоньку. Ну, и по мере возможностей втягивают в свой мир новых братьев. Должна же кровь как-то обновляться! Локальный конец света? А скитальцы обитают уже в иных эмпиреях, они на пути спасения. По крайней мере, так утверждает Большак.

Доримедонт - пузатый мужичок с черной львиной шевелюрою и седой бородой лопатою. Отчество наставника, может, и подкачало, но из истории правды не вымараешь. Или вымараешь? Просто, перед началом Второй Мировой Советский Союз дружил с гитлеровской Германией, и новорожденным модно было давать немецкие имена. Наставник отца не предает - он не фашистом же был, а самым что ни на есть советским патриотом. А веру Доримедонт перенял от матери и бабки по ее линии. Это вернейший путь спасения не только конкретной души, но и всей русской нации. Так считает и он сам, и его духовные чадища. Теперь Доримедонт с Клавдией передают накопленный духовный и житейский опыт детям, коих у них десять (из них семеро - девки). Спасется ли нация благодаря одной лишь затерявшейся в дебрях Территории общине фанатиков? Чем черт не шутит...

Чего уж здесь лукавить: для молодежи развлечений в скиту немного. Разве только, вечерки в праздники. Но их немного и они скучные. Тем паче посты длинные и строгие, а разговляться-то особо нечем. Потому молодые цепляются за любую возможность поразвлечься. Парни любят принять участие в телесных наказаниях- но и это рано или поздно приедается.

Скит - обнесенное частоколом из заточенных сверху бревен поселение. Внутри периметра - отлаженные службы жизнеобеспечения и арийский порядок. Полное благолепие... правда, ежели взглянуть на Свято-Спасов скит с птичьего полета, чем-то он напоминает ГУЛАГ. Бытовые условия для рабов ничего так: узкие землянки, по бокам расставлены нары. У выхода - параша. По субботам баня, белье меняют раз в неделю. А работы - на свежем воздухе. Рабами управлять просто: всего лишь не надо позволять, чтобы раб отъедался досыта. Примерно в таком же черном теле - там, на Большой Земле - держат животных в цирке. За еду покупаются верность и исполнительность. А розгами таковые вдалбдиваются. Все просто - как и любое гениальное. И вовсе не в третьем рейхе сие придумано.

Льву сейчас хорошо. Он любит усталость после труда. Тебя никто не трогает, никто никуда не гонит. Можно даже и повоображать. Что ты, к примеру, спустил портки этому хренову наставнику - и прилюдно его по мягкому месту прутом. Все возмущены - "Да как же та-а-ак, по свято-о-ому-у-у!" - а двинуться никто не может. Замерли как соляные столбы, а ты его - с оттягом, с оттягом!..

Снаружи затянули:

- А вдоль по ли-и-инии Кавказу-у-у

Эх, маладо-о-ой орел лята-а-ал,

Он лята-а-ал перд войсками-и-и

Превосла-а-авный яропла-а-ан!..

Любят они хором-то, после службы, соборяне, блин. Щас распоются - и снова будут маяться. Контингент рабов многопестр. Есть и такие, кто добровольно пришел. В надежде, что в трудники переведут, а то и в послушники. Но не всех на это продвижение наставник благословляет. Иные годами в рабах маются, хотя, вроде бы как добропорядочные, постозные и все такое. Тот же Гриша, к примеру. Вроде бы, парень нормальный, исполнительный и смиренный. А уж четвертый год в низменном положении. Может быть - потому что он такой бугай. Ему и пайку дополнительную дают - чтоб не сдох. Или Пал Палыч, мужичок с ноготок лет сорока пяти. Пришибленный он, скорее всего - потому и не рвется выше плинтуса. А, может, философия у него такая... рабская: буду внизу общественной пирамиды - зато и падать некуда.

Послушник может либо зажить мирской жизнью, даже обзавестись семьей, либо пойти в чернецы, в монахи, то есть. У послушниц - та же петрушка. Однако, рабынь (по счастью) в скиту нет, в послушницы идут только "свои", родные. Система не самая плохая и весьма действенная. Так сказать, естественный отбор... примерно то же самое Лев наблюдал в собачьей среде, когда жил в племени Белой Росомахи. Сильные продвигаются, стремятся в "альфы", слабые торчат в "омегах". Если у тебя есть воля, разум и сметка - вперед, стремись. А ежели в башке твоей спесь и зависть - сиди уж в рабах, по любому более ценный член общества из тебя не получится. А на параше кто-то начертал: "НИЧЕГО ХОРОШЕГО ИЗ ТЕБЯ НЕ ВЫЙДЕТ".

Особо Лев ни с кем не сошелся. Ни из рабов, ни из послушников. Каждый здесь сам по себе - и себе на уме. Зато Лев в последние дни наладился общаться с Геной, младшей дочерью Большака. Полное ее имя: Генава Доримедонтовна, но все к ней: "Гена да Гена". Любят этого пятнадцатилетнего постреленыша - в ней обаяние юности и жизнелюбие. Ничего грешного, только живое общение. Гена приходит вечерами, когда окончится ее послушание. Послушания здесь у всех, и рабский труд - тоже послушание, с той только разницей, что над послушником никто не стоит, а над рабами и трудниками - стоят, да еще и с плетками. Девочки и мальчики в скиту работают с восьмилетнего возраста - труд должен войти в привычку, ведь он освобождает. Так и получается та самая соборность, за которую ратуют негодяи, нашедшие прибежище в патриотизме.

Но все же Гена находит время для того, чтобы поговорить с рабом. Так - посидят на завалинке возле землянки, поболтают о том - о сем, но чаще все же на серьезные темы. Вот и сегодня Лев ее ждет. Привык уже - это же тоже развлечение, причем, для обеих сторон. Лев обычно рассказывает о всяких вещах и явлениях Большого греховного мира - того, что за границами Территории. Гене любопытно. Она, конечно, реагирует своеобычно на то, как Лев "подает" Интернет, парки аттракционов, дискотеки, морские круизы и прочие вроде бы как бесполезные явления. Но ведь запретный плод - даже если это чеснок - вряд ли представится горьким, ежели не попробуешь сам.

Лев отлежался, вышел наружу. Уже довольно студено, Солнце закатилось за кромку леса. Ноги Льва - в валяных чунях, в нижней части тела - грубые холщевые штаны, на плечах армяк поверх исподней рубахи. Натуральное льняное исподнее, хенд мэйд, экологически безупречный прикид. Чистота и естественность одежды и пищи - все же несомненный плюс скитского существования.

И вот она пришла. Сегодня почему-то необычно хмурая. Юбка волочится по земле, собирает пыль. Шикарные каштановые волосы выбиваются из-под платка. Может, просто устала, у нее же теперь непростое послушание: заготавливает уголь для горна; в скиту своя кузница. И с ходу:

- Расскажи мне про то, как в царстве грехов живут семьи.

- Почему ты хочешь спросить именно об этом.

- Занятно. Батюшка сказал, там у вас даже мужчины с мужчинами и женщины с женщинами женятся. Кошмар. Это правда?

- Далеко не во всех странах. Ну, официально, я имею в виду.

- А на Руси - как? - ЭрЭф за границей Территории скитальцы зовут Русью, считая, что "наружную" часть Матушки заграбастал в свои владения диавол.

- Законом - запрещено. А так - нет.

- А ты - жил?

- В каком смысле?

- Ну, с другими дядями.

- Нет. На мой взгляд, это отвратительно.

- А-а-а... с тетями?

И как у них здесь происходит половое просвещение? Похоже, никак. Вот поэтому ребенок и хочет вытянуть информацию на запретную тему...

- Гена. Та задаешь вопросы, которые задавать не принято. - Лев даже удивился своему дидактическому тону.

- Ну, почему... ты не хочешь сказать, был ли ты женат?

- Нет. Не хочу.

- А может, у вас там семьи - это только для виду? А так - никто никому неверен...

Женское любопытство - страшная сила, мужики ее используют себе на пользу. Льву почему-то стыдно признаться Генаве в том, что у него нет ни семьи, ни детей, и это несмотря на то, что женщин в его жизни было немало. Как к существу противоположного пола, Лев к Генаве не относится, да и по возрасту она ему как дочь. Глядя не ее милый лик, он представляет порой: я бы хотел иметь такое дитя...

- В Большом Мире, солнышко, у всех все по-разному. Одни хранят верность, другие изменяют. А кто-то вообще исхитряется жить без семьи.

- Как ты? Ведь у тебя же семьи не было - признайся. - И Гена глянула в глаза Льву испытующе.

- Знаешь... у меня здесь, вне Большого Мира, уже была почти семья. Я и сам в это с трудом верю. Ее звали красиво: Ровная Береза. - Лев почему-то ничего не хотел говорить про Марию. Хотя, у них с Машей была именно что семья, а с Ровной и Тихой - какой-то, прости Господи, прайд.

- А дети?

- Она хотела детей. Но я ушел - и не знаю, получилось ли.

- А почему ты ушел? Это же - грех.

- Потому что у меня есть цель.

- Нельзя бросать жену, это смертный грех. Разве цель может пересилить ад? Все грешники попадают в ад.

- Солнышко, думай, что хочешь, но - может. - У них здесь культ греха, подумал про себя Лев, де факто они на него и молятся...

- Чудной ты. Правду тятька говорит, что ты самый безнадежный.

- В каком смысле.

- Так в рабах и проживешь.

- Очень может быть.

- А что за цель?

- Ты о чем?

- Какая цель способна пересилить ад?

- Познание.

- Много знаний - много печали. Это же дорога к скорби.

- Но это моя дорога, солнышко. Почему мне не дали таковой пройти?

- Ну, как почему?! - Вспыхнула Генава. - Тебя же спасли! Тятька говорил, что ваши мудрецы в неуемной жажде исследования привели мир на край пропасти!

- Ты хочешь сказать, что я способен погубить мир.

- Все способны. Потому что лукавый не спит, искушает прелестью познания. Если человек не смирится...

- Ты сейчас говоришь не своими словами.

- Я так думаю.

- Хорошо. А вот ответь: пусть мы живем, чтобы спасаться, обрести Царствие Небесное. И следующее поколение будет жить так же, и еще следующее. И ничего не будет меняться. Неужели люди сознаны только для этого? Лучше вовсе не рождаться, тогда не будешь грешить, а сразу, из материнского чрева - на небеса. Ангелочком. - Лев сказанул - и сам себе был рад. Красиво, демагогично. Вспомнилась древняя поговорка: колыбель висит над могилою.

- А для чего же еще живут.

- Для счастья, к примеру. Здесь, на Земле.

- Глупо. Счастье - это спасение, обретение Царствия Небеснаго.

Лев понимает, почему Гена так любит с ним говорить. Она младшая, и братья с сестрами разговаривают с ней как с ребенком. А Лев с ней ведет беседы как со взрослой. И спорит не на шутку. Лев понимает, что девочка напичкана готовыми схемами, так сказать, она "ходячая Эвклидова геометрия". Но в ней иногда действительно проскакивает искра свободного разума. Хотя, если честно, в парадигме скитальцев много истины. Но таковую очень легко вывернуть наизнанку - тогда белое становится черным, а добро от зла хрен отличить.

Стемнело. Генава, вскочив, убежала, она всегда уходит не попрощавшись и не пожелав доброго сна. В землянке стало суетливо; рабы готовятся ко сну. Завтра новый трудовой день. Здесь только один нерабочий день в неделю - суббота. Можно поваляться после бани, причесать мысли. Но сегодня - среда.

Уже лежа на своем месте, Лев подумал: в ней уже вовсю гуляют гормоны - беды ведь не оберешься в случае чего, могут не только розгами наказать, с них, правоверных, станется. Проблема в том, что Гена будет приставать и приставать с подобными темами... А Лев рассказал бы... вот, Гена сейчас при кузнице подвизается. Очень даже конкретное место, ведь всякая женщина - как металл. Ее надо подготовить, раскалить - и тогда она станет мягкой податливой. Придал нужную форму - и в ушат с холодной водой: "Пш-ш-ш-ш!.."

...Лев внезапно раскрыл глаза. Рабы сопят. В свете чадящей сальной свечи он увидел знакомые очертания. Восковые свечи на Территории на вес золота, ибо после Метаморфозы в аномальной зоне произошла тотальная гибель пчел. Узнал сразу: отец. Сидит на краешке кровати, с лицом Дон Кихота, только что сражавшегося с ветряными мельницами. Кажется, с ночи последней встречи - когда Лев еще только пересек границу Территории - папа еще более постарел. Лев уже привык не удивляться. Он произнес:

- Я научился.

- Чему? - Растерянно спросил отец.

- Чему ты меня пытался учить. Не бояться.

- Это хорошо. Очень хорошо.

- Бать...

- Да. - Папа наконец весь превратился во внимание.

- В прошлый раз ты приходил в трудную минуту - чтобы поддержать и подсказать. Я же повзрослел с той поры, пап, больше стал понимать.

- Я заметил.

- Ну, так говори. Ведь, насколько я понял, наступил поворотный момент.

- Да... В этом ты прав.

- Только... хотел спросить. Ты вообще в курсе, что со мной произошло с момента нашей последней свиданки?

- В общих чертах - да.

- Тогда ответь. Я хоть на сантиметр приблизился к... истине?

- Понимаешь, сынуля... здесь коротко не скажешь.

- Так говори длинно. Или ты как всегда ограничен во времени?

- Да... времени всегда не хватает - ты прав. Даже если ты постиг вечность. Хорошо. Попытаюсь. Внешне ты петляешь вокруг да около. То тепло, то холодно. Как в игре. Проблема в том, что пока еще спектр твоего видения не настолько совершенен, чтобы разглядеть. Вроде бы смотришь, и сосредоточен. А видишь - фигу.

- То есть, ты хочешь сказать, что я как слепой котенок.

- Нет. Ты прозреваешь. Это правда. Но я еще не все сказал. Ты глубоко продвинулся внутри себя - и данный факт меня особенно восхищает и дарит мне предмет для гордости. Очень глубоко... А это гораздо важнее постижения видимости.

- Ну, здрасьте. Все, что я испытал - ты называешь видимостью?

- Эх, Левушка, Левушка... Физические страдания - серьезные испытания. Но что они - по сравнению со страданиями... душевными. Ты когда-либо задумывался о том, есть в твоей жизни то, к чему ты по-настоящему привязан?

- Да. Задумывался. Пожалуй, Территория - именно то место, которое меня притягивает. А больше я не привязан ни к чему. Ну, это по большому счету.

- В том-то и суть. Подлинное, глубокое страдание - когда ты теряешь самое в своей жизни дорогое. Ты просто еще не терял.

- А потеряю?

- Все мы рано или поздно теряем.

- Это не ответ.

- Тогда конкретно: потеряешь. Даже не надейся, что у тебя все обойдется. Вот тогда-то ты и станешь другим. Но это в далекой перспективе.

- Давай тогда про ближайшую перспективу. В прошлый раз ты сказал, что у меня все будет типа о'кей. Все - не получилось. А что скажешь теперь?

- Кстати, в Городе Солнца тебе было не так и плохо. Если я не ошибаюсь. Но ты уплыл.

- Я бы там... задохнулся. Слишком там все... легко.

- Теперь ты получил то, за чем и удрал.

- Пап... я подозреваю, ты приходишь не в качестве Капитана Очевидность.

- Думаю, это так.

- Ну так - говори. Только не извиняйся за прошлое. Я это уже слышал, да и к тому же не виноват ты передо мной или перед мамой. Я вообще считаю, что просить прощения не надо. Это жизнь - я же понимаю.

- Тебе виднее. Так слушай, сын. Мы, конечно, во власти судьбы и поправить что-либо проблематично. В основном, это так. Но случаются моменты, когда все зависит от твоего личного выбора. Сейчас у тебя такой момент.

- А конкретнее.

- Сейчас ты совершенно властен над своей судьбой. Единственное, что тебя может сдержать или направить - твоя собственная воля.

- Надеюсь, от меня не зависит судьба всего человечества.

- Иронизируй. Ирония - хороший метод. Да: человечество как-то проживет без тебя и без твоей воли. Правда, это будет несколько иное человечество. А вот тебе придется труднее, потому что от твоей воли будет зависеть судьба конкретных людей.

- Имена, пароли, явки... назови.

- Они к тебе придут сами. Это все, что я должен был сказать.

- То есть, сеанс окончен? Я успею задать еще один вопрос?

- Попробуй.

- Ты - моя выдумка?

- Понятно. Думаешь, я пришел из глубин твоего подсознания. Хорошо. Думай как знаешь. Прощай. Не знаю, удастся ли нам еще хотя бы разок свидеться.

Лев чувствовал: отец смотрит на него с бесконечной любовью. Он же в отце никак не мог разглядеть реального человека. Может, это голограмма или гомункулус. А теперь разглядел. Зомби не умеют любить.

- Дай руку...

Лев ощутил прохладную влажную кожу. Отец на самом деле волнуется - без шуток. Вдруг - стук, прямо как будто хлопушка лопнула возле уха, и Лев открыл глаза. Все та же сальная свеча, посапывание собратьев-рабов. И ни-ка-кого отца. Все-таки, сон.

Лев привстал. И вдруг рядом с подушкой обнаружил картонку. Он поднес ее к свету. Оказалась старая черно-белая фотография с обтрепанными краями, наклеенная на паспарту. Лев вгляделся в изображение - и расплылся в улыбке. На фото он узнал себя. Ему лет пять, он в матросской бескозырке с надписью: "СМЕЛЫЙ". Справа мама - молодая, красивая. Слева - отец. Тоже молодой, ко Льву он приходит почти стариком. Господи, как хорошо! Дело даже не в чуде (или фокусе). Просто, от прошлой жизни у Льва ничего не осталось, все сжег шаман. А здесь - эдакий королевский подарок... Ему выпало меленькое счастье!

-- Двое

- ...Разве не страшно тебе таскаться по незнакомым местам. Сколько - ты говоришь?

- Одиннадцать дней. Не знаю... страшно, наверное. А что еще делать...

- Вот, чудо в перьях. Дома сидеть - вот что.

- Не сидится. Кто-то должен человека-то спасать.

- И кроме тебя - некому.

- Коли рассудить - так и есть...

Илья сначала думал, когда нос к носу столкнулся в лесу с неуклюжим рыжим недоразумением, что это мальчик. Хотел еще выговорить ему - да еще матом - что негоже малолеткам по Территории шататься. Может быть, и до границы препроводил бы. Беспредел какой-то, ежели дети повадились в запретную зону. Напрягли длинные огненные волосы. Пригляделся... да - грудь явно не мальчиковая, таз опять же округлый... А вот лицо не очень-то и женственное. Никакого макияжа, такие... трудовые черты лица: я и лошадь, я и бык. Все здесь с ног на голову.

Девушка чуть не одурела поначалу. Аж голос сел от неожиданности, прошипела: "Отойди-и-и, з-зашиблю-ю-ю..." Одета Мария по-мужски, в комбез. Большущий рюкзак за плечами, в руке самодельный посох. Но ничего так - снюхались.

- ...Да как ты его спасешь-то.

- Не знаю пока. Но ведь - измаялась.

- Лев, говоришь... Ёксель-моксель, а ведь я его, кажется, знаю. Мы полгода назад встретились. На реке.

- Расскажи...

Царев рассказал. Что посчитал нужным, конечно. И Мария поведала о своем. Летом она не один раз вскакивала ночью в холодном поту. Ей виделось: Лев в опасности. Свои, в Городе Солнца, говорили: "Забудь - оторванный ломоть, по-любому сгинет, если не уже!" Такое у них бывает: кто-то приходит, кто-то бежит. Но Маша осязала своим то ли шестым, то ли седьмым чувством: еще не сгинул, хотя уже не один раз оказывался на грани. А сейчас вот - явно приближается особенная беда. Едва нашрянула осень, это ощущение взыграло с особенной силою. Ушла тихо, никого не предупредив. Двигалась по наитию, не представляя даже - куда. И вот, на двенадцатый день - страшный дядька с черной бородищей. Перепугалась, конечно, хотела стукнуть дубиною по коленной чашечке - и бежать. Но пригляделась в последний момент: глаза, вроде незлые.

Излили друг другу душу мужчина с женщиной. Можно сказать, раскрыли подноготную (никто никому, конечно, иголки под ногти не вгонял), правда, не всю, как без скелетов в шкафу. И надо ведь что-то делать, под лежачий камень ничего просто так не потечет. Илья на своей шкуре убедился, что дядя Ваня прав: близкий путь на Территории - не самый короткий. Он чапает в город, чтобы подсказать мужикам выход. Но все петляет, петляет по тайге, а с продвижением покамест загвоздка. Может, потому что так и не удалось пока что раздобыть огнестрельное оружие? У женщины есть интуиция, у мужчины - опыт. Авось, и получится чего-то достичь.

Благополучно переночевали, разбив палатки на почтительном расстоянии одна от другой. Утром продолжили поход весело, дошло даже до шуток-прибауток. Через день они уже общались как брат с сестрою, можно задавать вопросы напрямую, без обиняков:

- Ты вообще его любишь хоть.

- Вот задаешь вопрос - а объясни, что это такое - любовь.

Илья знает. Он любит сына, Ваську. В женской верности Царев разуверился, хватит уже - стреляный. А родительская любовь - это святое.

- Конечно знаю. Это способность пожертвовать собой ради другого человека.

- Вот видишь, как все просто. Если я ушла его искать - значит... - Проглотила фразу, замолкла. Выждав паузу, Илья продолжил давить на больное:

- Не уверен, что это так. Может, тебе просто надоело в своем солнечном раю. Или представила себя благородной героиней из какой-нибудь страны Оз. И не стоит любовь, наверное, путать с жалостью.

- Жалко собачек и кисок, а не людей.

- Мало живешь на свете. У жалости много областей приложения. Мне кажется, возможны только два варианта: или жалость - или страсть. А любовь - нечто из другой области.

- Ну, знаешь... ты, Царь, - Марии почему-то нравится называть Илью именно так, хотя они и не знает вовсе, что это его уличное погоняло, - видно, просто еще и не любил. Я имею в виду - женщину.

- У меня есть дети.

- Я не об этом сейчас. А о чувствах.

- А у тебя нет детей.

- Солдафон. Грубый прямолинейный солдафон.

- И не стесняюсь этого.

- Дурак.

- Ведьма.

Вот и поговорили. Идут молча с полчаса, дуются. Но после снова заговаривают о каком-нибудь пустяке. Милые бранятся - только теш... ой, о чем это я. Просто, в трепотне как-то быстрее время пролетает.

-- Умирающая последней

Полдня, за пилкой дров, Лев обдумывал план побега. Два предыдущих раза строились по похожему сценарию: пока основная братия (ну и сестричество) на службе, перемахиваешь через частокол - и лесом, лесом. Даже собаки не успевают хвостом вильнуть - они же "насобачены" на внешнюю угрозу. Первый раз Лев пробовал вечером, во второй - утром. Но у них, похоже, четко отлажена система дозоров. К тому же среди рабов немало стукачей. Система наушничества отлажена в святой обители до совершенства. Отлавливали, телесно наказывали - и в штрафную яму, на недельку.

Подговорить кого-либо, чтобы составить группу, чревато - потому как стучит больше половины. Здесь нужно, рассуждал мысленно Лев, орудуя пилой, применить креатив. Безвыходных положений все же не бывает. Так же как нет почвы для абсолютного отчаяния. Но все надо готовить. Часто любят вспоминать лягушку в крынке молока, которая билась-билась - и в итоге выбила комок масла. Это ложь: из молока масла не выбивают, нужна сметана. Но где ее найти, эту предполагаемую "сметану свободы"...

С той стороны пилы - Григорий; Пал Палыч собирает из чурок штабеля. Первый хочет пролезть в трудники, выслуживается перед системой. Второму пофиг, ему все - Божья роса. Да-а-а... не подельники. Хотя, если оценить трезво, Гриша такой бугай, что троих легко завалит голыми ручищами. Вот бы бежать с ним! И как его сюда занесло?.. Рабы не делятся промеж собою деталями своей прошлой жизни. Может, Гришка был когда-то профессионально убивал, а здесь - баран-бараном.

Вш-ши - вш-ши, вш-ши - вш-ши, вш-ши - вш-ши... Унылая песня пилы. Невдалеке за процессом лениво наблюдают два Гениных брата. Типа стражи порядка. У-у-у... мордовороты, пахать на таких надо. Один из них ловко поигрывает плеткой. Сегодня работается влегкую, потому что день прохладный. А думается - и того лучше. Надо разработать план более изощренный. Потому что на третий раз эти вертухаи его не пожалеют - из спины сделают картину художника Жоржа Брака. Может, попробовать взять заложника? Да нет - отсутствует опыт, да и силенки не те, что у того же быка Григория. Затаиться где-нибудь внутри периметра, пусть ищут с собаками. А на третий день, когда они признают поражение, тихонько выскользнуть... Жаль, идентификатор отобрали, сволочи. А вдруг... ну, договориться как-нибудь с Геной? Чем черт не шутит. Некоторое влияние он на девочку имеет, можно таки убедить ребенка в том, что его, Льва Бахмина, все-таки незаконно удерживают. Хорошая мысль!

- Отдохнем! - Воскликнул Пал Палыч. Он как самый опытный - за "старшего раба". Даже в самом униженном положении можно забраться на возвышенную точку. Оглянувшись на млеющую охрану, расселись по бревнам. Братья не проявили недовольства. Лев понял, откуда в нем "дежа вю": бугаи с козлиными бородками похожи на ту двоицу, что Бахмин, будучи Бледным Зайцем, при помощи Ровной Березы скрутил там - на Севере. Вот бы повторить акт.

- Эх, грехи наши тяжкие... - Проворчал Гриша.

- Какие такие твои грехи? - Проворчал Пал Палыч. - Ты ж почти святой, ничего такого не совершил.

- Да что ты про меня знаешь..

- На носу у тебя написано, Гришка-кубышка.

- А на тебе, дядька, - Дылда зовет пожилого раба "дядькой", - небось и пробу ставить места не найдешь.

- Было дело... - И в глазах Пал Палыча будто потекла вся его сложная жизнь.

- Вот именно что. Теперь вот отрабатываешь. Эй, интеллигенция, - Льва почему-то в землянке прозвали именно так (а вот дай ему написать это слово, сколько ошибок сделает - три или четыре?), - ты как думаешь: дядька достаточно нагрешил?

Лев вспомнил вчерашний разговор с Геной. О неизбежности греха в земной жизни. Ну, что ответить этому тупорылому (Бахмин его ненавидит - и Гриша об этом догадывается)... Однако, ответил:

- Тебе это так важно?

- А то. Хочется жизни... вечной.

- На что она тебе? - Пал Палыч произнес это так, как отцы говорят детям: поучительно.

- Ну, как... чтоб жить.

И чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы... и пусть меня зароют в землю праведным идиотом, который до конца остался рабом... Божьим. Лев научился не говорить, если этого не требуют. Они же здесь, в скиту, окопались, и думают, что обороняют Истину и душонки спасают. Всякое противное мнение - глас сатаны. И наказывают за ослушание, будучи уверенными в том, что их руками водит Бог.

- Гриш... - Лев все же нашелся, что ответить. - Чужие грехи учитывать - становиться в позицию Господа.

- Че... в-во-о-о?! - Для правоверного всякий намек на оскорбление Бога - как красная тряпка для быка, а тут еще наезд: типа Богом стать захотел.

- Того. Найдутся те, кто грехи Пал Палыча, твои и мои грехи сочтет. Точнее, все уже сочтено.

- Интеллигенция, хамишь...

- Хорошая погода, говорю. Не жарко. Мозги не перегреются.

- Слушай, Менделеев, бл... - Гриша осекся, вовремя вспомнив, что сквернословие - грех. - Когда-нибудь ты проснешься, а голова - в параше.

Наверное, проскользнуло в голове Льва, что тюремная камера, что монастырская келья, что солдатская казарма - один полигон для построения жизни по понятиям. Потому он и остается в рабах, что по сути своей - урка...

- Ты угрожаешь?

- Воображаю.

- Эй, молодежь. - Пал Палыч старается снизить градус. - Брейк...

- А вот и он... больной зуб. - В Гришином голосе чувствуется сарказм. Впрочем, произнес он это тихенько, именно что сквозь зубы.

Подгреб наставник, собственной персоной, а он редко нисходит. Те из рабов, что приходят в молельню, имеют счастье почаще созерцать Большака, Лев же видит начальника в третий или в четвертый раз за все время. Занятно... почему у всех религиозных авторитетов такие выразительные пузени? Наверное, как у индийских брахманов - типа знак почетного отличия, что ли. Лев только одно исключение видел - Вениамина. Но он не религиозный все же лидер, а скорее духовный. Бахмин чует: по его душу прикатил колобок; рано или поздно семантические игры с Генавой должна чем-то закончиться. Вертухаи-братья напряглись, изображают бдительность.

- Та-а-ак, вы двое - работать, - Наставник указал на Григория и Пал Палыча, - а с тобой давай отойдем...

Рабы принялись истово имитировать праведный труд. Явно, производительность упала (Пал Палыч не так крепок, чтобы ловко пилить), зато шуму поприбавилось. Наставник с видом египетского фараона по-хозяйски обозрел поле действий. Вот это его "ты, ты..." неприятно. Одно дело попасть в феодальный строй, другое - в рабовладельческий. Первобытное состояние племени Белой Росомахи - вообще рай земной по сравнению со Свято-Спасовым скитом.

- Ну-у-у... признавайся. - Наставник изображает доброго царя (при злых боярах).

- В чем?

- Эх, ты... Левушка, вот что. Не надо всего этого.

- Чего - этого? - Отлично оба понимают, о чем речь. Но Бахмин полез в бутылку.

- В тебе спеси много, вот, что скажу. На службы не ходишь, правило не читаешь. - (Многие из рабов встают раньше и читают молитвенное правило), - А Генаве я запретил к тебе шляться, она от тебя гордыней заразилась: "А вот Лев сказал, а вот по разумению Льва..." Прелесть на тебе - вот, что скажу. Гордыня - смертный грех. Не искушай дитя. Понял?

- Как же это у меня получится, если вы запретили...

- А вот не знаю, как у тебя получалось раньше. Ты вот скажи: неужто веру нашу православную никак не принимаешь?

- Как не принимаю. Очень даже принимаю. Только воспитан так, что не выпячиваю религиозные свои убеждения.

- Значит, веришь в Святую Троицу и Святое Воскресение Господне?

- Доримедонт Адольфович... вы задаете глубоко интимные вопросы.

- С-сатана. Серафим! - Подбежал один из сыновей. - Всыпь этому... дюжину.

Пока переросток скручивал Илью, "держиморда" вымолвил:

- Подумай. И приходи после службы в молельню. Может, у тебя более разумные мысли появятся, недоумок.

Оскорбил и наверняка испытал садистское удовольствие. Садомазорежим, думал Лев, в очередной раз убеждая себя в том, что в его положении следует расслабиться и получать... ч-чорт!.. нет, конечно - просто терпеть. Двенадцать ударов розгами - легкое наказание, самое неприятное - в публичности. Исполнять одно из любимых развлечений обалдуев. Лев молча сносил хлесткие удары и про себя думал: "Хрен я к тебе приду, урод..." И еще: "Только бы этого не видела Генка..." Созерцание экзекуции - и для рабов приятное удовольствие. Так же сходятся и трудники (они обычно заняты на более легких работах и с рабами мало контактируют). Так же наблюдают за кастрированием поросенка: с перекошенными от отвращения лицами, с любопытством и с горящими чем-то нехорошим глазами.

А после маленького шоу - снова работа. Движение лопатками помогало переносить зуд. История России как история телесных наказаний... Если издать труд на данную тему, одним томом явно не обойдешься. Оттого русская нация такая взрывчатая, что спины знают плетку, а руки так и чешутся, даже "Домострой" учит искусству грамотного бития.

В молельню вечером Лев само собою не пошел, остался в землянке. Ослушание воли наставника с Свято-Спасовом скиту - серьезное нарушение порядка. Вечером Льва бросили в яму. Правда, розгами наказывать уже не стали. На самом деле яма - ничего себе так место, по крайней мере, обжитое. Там даже очаг посередине, и дерюжки постелены. К тому же в яму не бросают в прямом смысле, а дают снизойти по приставной лестнице. Лев любит уединение. Не одиночество - а именно уединение. Будет время покачественнее обдумать новый план. Не до скончания веков же его будут здесь держать.

...Среди ночи Льва разбудил голос:

- Эй, узник! Ау-у-у-у!..

Генин голосок. Бахмин откликнулся:

- Накажут ведь...

- Ну и пусть. Ты же из-за меня страдаешь. Лови... - На веревке спустилась корзина. - Отвя-я-язавай.

Младших дочерей всегда балуют. Может, и эта дерзость девушке простится. Лев объективно оценивает ситуацию: отпрыск изверга - единственный потенциальный его союзник, не стоит отпугивать.

- Ну, как тебе здесь, узник?

- Да жив покамест. А тебе там - каково?

- Тятька заругал. Пужал всякими карами.

- Спасибо. Ты добрый человек.

- Да разве ж мы не християне...

- Гена... боязно мне за тебя. Иди все же домой. Словят - худо будет.

- Ладно. Спокойной ночи, до свиданья... - Никогда Генава не прощалась со Львом и ничего не желала, ничего не желала.

- Тебе тоже, солнышко приятных снов. И пусть Господь хранит тебя...

- Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа... аминь!..

...Утром Лев обнаружил в корзине козье молоко в кринке, ржаной хлеб, яйца, сыр. Спущенную в люк баланду можно было вылить в парашу. Что ж... надо хранить эту единственную ниточку, связывающую его с желанной свободой. Похоже, Доримедонт задумал серьезную кампанию по усмирению Бахминского духа. Силы явно неравны. Но некоторые шансы все же есть, к тому же надежда всегда умирает последней.

-- Вокруг да около

--

Уж чего-чего, а интуиции Марии не занимать, Илье же вполне хватает рассудка сказывается летно-офицерская школа. От объекта искатели держались на таком расстоянии, чтобы не вызывать истошного бреха собак. Противник хорошо обустроил систему защиты от непрошеных гостей. Пока еще наш тандем не уверен в том, что Лев томится именно в этой крепости (о чем утверждает Мария), данный факт не мешало бы исследовать. Как это сделать - уже другой вопрос.

Бастион с деревянным частоколом - неплохо укрепленный городок. По вечернему звону колоколов Илья сделал вывод: религиозная община. Маша никаких выводов не сделала: она и колоколов-то ни разу в жизни не слышала - перепугалась вначале, думала: тревога что ли какая, или злых духов отгоняют. Степень агрессивности или лояльности обитателей крепости еще следует выяснить. Поселений с неадекватным и агрессивным народцем хватает и вне Территории.

С высокой ели Царев разглядел людей, снующих по внутреннему пространству крепости. Так же - помог опыт военных действий в городе - он засек минимум два наружных дозора: такие же схроны в кронах деревьев. Аккурат вечером, перед закатом там сменяется караул: на посту постоянно находятся двое. Какие у них средства связи, что за вооружение - издалека не разглядеть. Одно ясно: система отлажена, с панталыку не возьмешь. Надо думать, анализировать.

Ночи уже изрядно холодные, неплохо было бы поискать кров. Да и провизия на исходе, что-то следует предпринимать. Искатели отступили глубоко в лес, до сумерек успели выстроить шалаш, сделать из травы теплую подстилку. А вот костер разжигать поостереглись: не очень хочется себя обнаружить.

Перекусили тем, что осталось, после вечернего моциона и залегли в свое логово. За несколько дней они уже привыкли к тесноте, но все же некоторая неловкость присутствует. Перед сном полезно держать военный совет - как же без планирования следующего дня? Илья, пересилив свое эго, поинтересовался ощущениями партнерши.

- Мне думается, у них есть слабое звено. Ты же военный человек и не можешь не знать, что без него никак.

- Ладненько. Мы твоего этого Льва вызволяем. Предположим. А дальше - что?

Пауза, довольно мучительная. Видно, Мария не знает, что ответить. В конце концов:

- Я не понимаю. Человек в беде. Сначала спасти надо - а потом уже и решать.

- Ты уверена в том, то ему... плохо? Может все как раз наоборот.

- Уверены только дураки.

- Мне думается, не только. Ну, а если попробовать взять языка?

- Какого языка, Царь?

- Ну, человечка пленить - чтоб он нам все порассказал.

- А чем мы его будем кормить, где держать? В конце концов, они бросятся на его поиски. Нет. Здесь надо хитрее...

Илья не задает Марии совсем уж коварный вопрос на тему: а почему все-таки ее возлюбленный свалил из Города Солнца, ежели там такая, блин, благодать:

- А что ты имеешь в виду.

- Нащупать слабое звено - и нанести удар.

- Какая же это хитрость. Скорее, ум.

- Вот именно. У тебя он есть - прикладывай.

- Знать бы еще, каким макаром...

Ночью Илье приснился Васька. Сын бежал ему навстречу по темному коридору офицерского общежития и визжал: "Папка, раскрути, раскрути-и-и-и!!!". Царев схватил пацана за ручонки, пытается с места сдвинуть - а не может. Прилип сын к полу-то...

...Маша растолкала Илью еще до рассвета:

- Быстро! Ускользаем...

Царев не успел сообразить, а женщина его потащила в чащу. Отбежав на изрядное расстояние, они упали в яму, во влажную листву. Теперь уже отчетливо было слышно: со стороны шалаша мужские голоса. Похоже, людей много.

- Ты и правда экстрасенсорша... - Шепнул летун.

Маша промолчала. Она обхватила запястье Ильи. Ему было больно, но длань женщины не отцеплял - понимал, что ей страшно. Выглядывать бесполезно - еще темно. Неизвестные шумели, но о чем они говорят, различить трудно. Общались незнакомцы возбужденно - как будто табор какой-то. Пришлось ждать. Уже светало, но некоторое время мужчина и женщина лежали. Илья наконец привстал, пытаясь хоть что-то разглядеть, и в конце концов офицер, поняв, что там все окончательно затихло, пошел выяснять обстановку на месте. В одиночку, напарнице приказал ждать и не рыпаться.

Царев вышел к шалашу. Здесь полный тарарам: вещи в беспорядке разбросаны, побиты, порваны. Такое ощущение, будто на мини-лагерь напала стая обезьян. Следы на земле были человеческие - от какой-то мягкой обуви. Судя по следам, вандалы ушли в сторону обратную от крепости. Илья впервые за десять месяцев, что он на Территории, столкнулся с таким: группа передвигается ночью, что нехарактерно для поведения всех обитателей Территории. Да-а-а, чувства были неприятные - ведь только хозяева способны ходить по лесу в темноте. Царев привел Машу, вместе они собирали оставшийся скарб. Это было сделать непросто, напавшие унесли рюкзаки. Сохранившиеся вещи пришлось тщательно запрятать, в другом месте, более утаенном.

Весь день мужчина и женщина провели в наблюдениях. Маша уверяла: ночной инцидент - не дело рук обитателей крепости. Что было подтверждено на практике: после колокольного трезвона из ворот выехала телега. Работники ездили на луга, грузили сено, переправляли его внутрь городка. Илья приметил: одни из выезжавших работают, другие - лениво наблюдают. Похоже, последние - начальники или охрана. Что-то в этом замкнутом мирке нечисто, коли люди разделены на касты.

Забравшись на дерево и напрягши зрение, Илья разглядел внутри обители женщин: в длинных платьях, волосы закрыты то ли хеджабами, то ли платками, конечно - православных и мусульманских женщин отличить сложно. Когда-то, в ТОЙ еще жизни Илья оказался в русском православном монастыре. Нужно было переночевать, и настоятель на просьбу ответствовал: "Вы в Божьей обители, вам никогда не откажут в крове..." Интересно... за пределами Территории это действует. А что здесь, внутри?.. Может, и Льва эти Божьи люди приютили. Только мужик забыл спросить о цене вопроса.

Одно дело - открытая система, типа Города Солнца; она, податлива, но ее сила именно в видимой слабости. Люди, грубо говоря, за свободу сражаются истовее, нежели за рабство. Если, конечно, за спиной стоит заградотряд. С ощетинившимися мирками сложнее. Но и с другой стороны - проще; потому что те, кто готовится к приему беды, рано или поздно ее накликает.

В наблюдениях прошли еще два дня. Накапливалась информация, вечерами Илья с Машей ее анализировали. И постепенно оформлялся план. Дерзкий, отчаянный, но одновременно коварный и наглый.

-- Смирись

--

Взвизгнул люк, в отверстие полился дневной свет. Лев невольно зажмурился, отвык уже. Голос надсмотрщика, Евлогия:

- Ей, еретик. Причепурься, гостя принимай.

Отношения у Льва с Евлогием сложились, старик допускает к яме Генаву и никому не стучит (скорее всего). Да и в быту не выёжливый - парашу выносит сам. А сейчас он, видно, перед начальством выкабенивается, демонстрирует строгость режима. Нет мира без добрых людей.

В люк просунули лестницу, Лев ее принял, установил. Со скрипом в преисподнюю стало спускаться жирное туловище, едва протиснувшееся в дыру. На какое-то мгновение совершенно потемнело. Большак, собственной, ядрена вошь, персоной. Отдышался, огляделся, скорчил морду от смрада.

- Неужто тебе здесь... по нутру?

Вопросить бы его: "Ну, чего твоей святой душонке еще-то угодно? Хряк мордатый..." Мы по жизни учимся "фильтровать базар", по крайней мере те, кто со сметкой, а потому Бахмин не стал выкладывать на гора все свои мыслишки. А уж что касается сути ситуации... Ежели со Львом так вожжаются - причем, на высшем уровне - значит, какие-то все же планы на него есть. Лев, недолго поколебавшись, выбрал агрессивную тактику поведения:

- Доримедонт Адольфович, вот скажите честно: вам обязательно меня так-то вот... объезжать.

- Эх, с-сынок. Давай лучше по-человечьи поговорим, что ль. Где у тебя можно присесть-то...

Не у меня, а у тебя, боров - хотел сказать Лев - это твое детище... вся эта туполитарная система. Но произнес другое:

- Да вот: на пол разве.

- Хорошо, хорошо. Спаси Господи. - Наставник все же пристроился на дерюжке. - Наверное, ты думаешь, мы тут все - звери.

- Не-а. Зверь - я. Потому что в загоне. А вы... а, пожалуй что - работники зоопарка.

- Дерзишь все. Оно тебе надо?

- Незаконное лишение свободы. Уголовная статья.

- Эх, с-сынок. Закон в нашей обители - это я. И мы в конечном итоге благодаря Господу нашему спасемся. А они - нет.

- Кто - они?

- Все. Кто не с нами.

- Но это отнюдь не мой выбор.

- Сам не ведаешь, что творишь. Катишься прямиком а ад.

- Ну, а вы, конечно, все ведаете. И знаете истину.

- Тысячи - понимашь, дур-рень, - вспыхнул Доримедонт, - тысячи лет люди вынашивали эту и-и-истину-у, - Колобок рассек жирным пальцем воздух, - которую ты не принимаешь по упорной глупости своей! Страдали на кострах, на дыбе, в заточении - все ради Слова Божия. А сколько лет вашей этой идее поклонения прогрессу и вещам - а?

- Вот это вы точно говорите. И в ямах сиживали, подобно Аввакуму.

- Ты Аввакума Петрова не трогай. Он за Веру нашу истинно православную страдал. А ты - за...

- Как я правильно понял - за прогресс.

Большак не допускает, что его могут перебить. "Я наставник - ты дурак, а значит заткни поганую свою варежку и внимай": вот здешнее первое правило этикета. Но что-то Доримедонт сегодня шибко мягко реагирует на борзость раба:

- И прогресс - тоже. И не из таких, с-сынок, спесь-то выбивали. Слишком высоко о себе думаешь.

- Выбивательная система у вас развита. И даже прогрессирует. Доримедонт Адольфович... не соизволите ли мне объяснить: какого лешего я у вас тут вообще делаю?

- Вот дубина стоеросовая! Ты здесь приближаешься к Богу. Скажем, не нравится тебе Свято-Спасова наша община. А отдаешь ли ты себе отчет: чем?

- Да. Здесь меня принуждают к вере. Разве насильно мил будешь? Но это не всё. И где в ваших святых книгах написано, что людей в рабстве держать не грешно? А уж что касается законной стороны...

- Сказано тебе. Закон не трогай, я в обители устанавливаю закон. Потому что паства без пастыря - тупое стадо. Вот так-то... Лёвушка.

- А знаете, как по-польски звучит "стадо крупного рогатого скота"? Быдло. Если вам охота приобрести новую скотину - флаг вам в руки.

- Понятно. Ты полагаешь, у нас здесь хлев. Нет. У нас большая християнская семья, живущая по Закону Божьему. Ты заблуждаешься, с-сынок. Буду молиться Господу, чтобы сатанинская пелена спала с твоего сердца. Лева, Лева... здесь ведь ангелы с бесами сходятся, а поле битвы - сердца людей. И твое сердце - тоже. Мы не оставим твою душу на поругание врагу - знай.

- И до каких пор мне здесь, на этом ристалище бесов с ангелами, сидеть?

- А вот пока не смиришь свою гордыню. Речь идет о смертном грехе, который приводит к погибели души. Твоей души, парень. Спасаем, спасаем мы твою душу... недотепа.

- А свою?

- Свою-то... Господь все видит, не скроешься от Господа. И каждому воздастся по вере его...

Встретились взгляды мужчин. Лев через полутьму прочитал в глазах старика глубокую скорбь. Он же настоящий фанатик, свято убежденный в том, что именно он - носитель Истины. И Доримедонт реально жалеет Бахмина, искренне хочет его вытащить... из одной мы в друг. Наставник встал, принялся кряхтя подниматься по лестнице. Никаких назидательных или прочих слов на прощанье говорить не стал, это у Мордвинкиных - семейное. Лев, глядя на возносящуюся тушу, молился: "Господи, только бы Генаве не запретил ко мне приходить..."

Гена пришла. Как всегда, уже когда на мир опустилась ночь. Естественно, на веревке спустилась корзина.

- Что ты сказал тятьке? Он злой на всех, рвет и мечет.

- Что думаю, то и сказал. Правду.

- Матушка говорила, правды не бывает. У каждого она своя.

- Ну, вот я свою и сказал. Гена...

- Ась...

- Тебе здесь не тошно?

- Нет. Мне здесь хорошо. Сегодня, представляешь, сама выковала подкову! На чье-то счастье...

- Так ведь подкова - предрассудок.

- Кузнецы сказали, она принесет счастье вне зависимости от того, веришь в это или нет. Только лошадь должна сначала еще потерять, а посля, кто найдет - тот и будет счастливым...

- А ты... будешь?

Долгая пауза. Но в ней слышно, как в душе девушки происходит борение. Рассмотреть бы сейчас Генины глаза.

- Я не хочу попасть в ад... - Наконец, нашлась она, что ответить. По интонации ясно было: убеждает девочка себя саму, превозмогая персонального червя сомнения.

- Понятно. Спасибо.

- Спаси Бог?

- Конечно.

- Значит, ты все-таки веруешь? - Произнесла - будто облегчение к ней пришло.

- Солнышко, мы не можем не верить. В ту же подкову, к примеру.

- Слава Господу... но тебе предстоит испытание. Завтра тебе предложат покаяться. На миру. Я слышал как тятька с матушкой говорили. Матушка его уговаривала не выводить тебя на мир. Но он не послушал.

- Что же. Предстоит испытание. Ни миру, говорят, и смерть красна. - Произнеся пафосную тираду, Лев себя осек: "А ведь правда страшно, страшно..."

- Но ты... покаешься?

- В чем?

- Как, в чем. В грехах. На миру каяться хорошо.

- А если - нет?

- Тятька сказал - всыпят тебе.

- Бох терпел и нам велел. Верно говорю, а?

- Зря ты так-то.

- Знаю. Только, мне думается, Геночка, они тоже зря.

- Просто соблюди... ритуал.

- Да разве это по-божески - прикинуться покаявшимся?

- Солгав в малом, ты останешься чист в большом. Господь видит твои деяния.

- Рад, что ты умеешь говорить за Бо... - Лев запоздало осекся. Практически, оскорбил, а слово-то - не воробей. Не стоило так грубо попирать душу союзника.

- Но я действительно вижу Бога и слышу Бога. Хочешь верь в это, а хочешь...

- И что он тебе говорит солнышко? За кем правда?

- За Господом.

- И с кем Он - с твоим отцом или со мной?

- Он со всеми. И Он во всем.

- Радует: я тоже не лишен благодати. Благодарю и славлю тебя, Господи! Но почему ты меня испытываешь, Боже? Я читал, ты испытываешь только тех, кого любишь.

- Ну и дур-рак!

Люк захлопнулся. Аж в ушах зазвенело. Значит, завтра придется участвовать в их святой инквизиции. Думал ли Лев о том, что попадет в яму к фанатикам, когда переходил границу Территории? Да думал, думал - ко всему был готов, даже к погибели. И минимум два раза уже погиб, только Господь не дал этого сделать до конца. Юля была права, когда кричала, что Бахмин придурок. Того же мнения придерживается и юное создания из скита. Генава верно сказала: прикинься, что ты в их системе - они ослабят режим. Наверняка шансов свалить тогда поболе будет-то. Тем паче Бахмин напоследок сразил девушку убийственным аргументом. Лев нащупал свою детскую фотокарточку - ту самую, с родителями, посланную из потустороннего мира. Кусок картона грел его похлеще всех святынь планеты Земля. Если чудеса существуют - значит, надежда не умрет!

Лев заснул легко - потому что будто с души бетонный блок сняли. Настанет завтрашний день - будет и пища. На Территории Бахмин уже научился жить сегодняшним днем. И ему не снилось ни-че-го.

-- Яркая, красная - дама опасная

--

...Трудники замерли в оцепенении, правда, вилы они выставили чуточку вперед - так, на всякий пожарный. А охранники, один и которых - Доримедонтов сын, нагло пялились на рыжеволосую незнакомку засаленными глазками. Женщина стояла молча, ее распущенную шевелюру развевал прохладный ветер. Люди были заняты погрузкой сена, обалдуи подремывали, пригревшись на осеннем солнышке. Глядь - пред ними баба.

- Чё делать-то бум? - Испросил один обалдуй у другого.

- А, может... эта... ибанём, блеать? - Второй, сынуля Большака, сглотнул слюну, которая, видно, шибко обильно полилась.

- Так то ж... по-християнски, что ль?

- Какое на хрен християнство, прости Господи. Вон, бабища-то какая... аппетитная.

- Окстись, охальник. Ты чья будешь? - Первый обратился к женщине.

Она молчала, глядела строго и напряженно. Женщину обступили трудники. Один из них даже решился потрогать, но осторожно - будто перед ним самовар на парах.

- Настоя-я-ящая! - Воскликнул смельчак.

- Ясно, - пробормотал Мордвинкин-младший, - конец послушанию...

- Ну, скажи что-то, коли по-нашему, по-русски разумеешь. - Приступил в допросу первый обалдуй. - Мы ж не кусаемся, у нас все по-божески.

Явление бабы народу молчало. Немая сцена затянулась. Первым не выдержал большаков сынок:

- Да кто ты, наконец?!

Ярковолосая внимательно оглядела мужиков, наконец подала голос:

- Шла, шла... вот, заблудилась. Вижу: люди. Добрые, наверное.

- Не-е-е. То есть, да. Мы не обидим.

- Ой, ли.

Лошадка потянула воз в сторону скита. Все шли рядом, пешком. Каждый старался держатся позади незнакомки, пожирая ее тело глазами. Когда въехали в ворота, на майдане уже начали собираться люди, даже рабы. Народ шумел, обсуждая пришелицу. Когда из головной избы вышли Доримедонт Адольфович с супругою и Большак прикрикнул, плебс умолк. Клавдия Арсентьевна успела громко пробурчать:

- Ведьма, что ль...

Все услышали. Народ, повинуясь условному рефлексу, держался от незнакомки на почтительном расстоянии, хотя скитальцы и сгорали от любопытства.

- Тебя как звать-то? - Начал допрос наставник, пристроившись на учтиво принесенный табурет.

- Марией меня зовут.

- Ну, и чья ты, женщина.

- Своя. Чья еще?

- Мария, говоришь... ну, признавайся, женщина: кто тебя подослал?

- Вот, шла, шла. И набрела на ваш этот городок. Думаю: здесь хорошие люди живут, накормят и обогреют. У вас здесь, кажется, святая обитель?

- Видит Бог, да.

- Ну так, примите. Ведь, кажется, Господь учит милосердию.

- Посмотрим, поглядим... что ты за птица такая, Мария... - Доримедонтовы глаза сузились до щелочек как-то непонятно засветились.

Бывает, что к скиту подбедают мужики, а вот чтобы баба - такое впервые. Тем более что в Свято-Спасовой обители нет обычая брать в рабство женщин. Большак пока еще не знает, как поступать дальше с незваной гостьей, его мозг творит тяжелый мыслительный процесс.

- А чего здесь смотреть? - В голосе незнакомки звучит надежда. - Вы же Божьи люди. Я знаю, что зла от вас не стоит ждать-то.

- Оно, конечно, так...

- Эй, люди добрые!

Все оглянулись на окрик. Увидели дивную картину. На верхушке копны сена стоял человек. С длинными черными волосами и бородою, в простой рубахе, а над головой (как показалось многим) сияет нимб. Ну, чисто Иисус Христос! Народ безмолвствовал, кое у кого раскрылись рты. На святых образах, коими забита молельня - тот же лик!

- Почто женщину обижаете?

Все то же внемлющее молчание. Скитальцы поражены сходством со Спасителем. Большак аж вскочил.

- Ты, мне кажется, тот самый Доримедонт. Пастырь сего стада...

- Ну-у-у... эта... - Адольфович не нашелся, что ответить.

- Истинно говорю вам, люди. Ведомые своим мудрым наставником, вы идете по пути спасения. Благословляю вас, праведники! - Человек на сене поднял руку в знамении, все охнули. Большак упал на колени. Все повторили за ним. Доримедонт затянул:

- Христо-о-ос воскресе-е из ме-е-ертвых, сме-е-ертию сме-е-ерть поп-ра-а-ав!...

Коллектив пропел молитву. Обстановка была торжественна. Люди осознавали, что счастливы: они дождались второго пришествия! Люди испытывали настоящий религиозный экстаз, некоторые аж выли от восторга. Спаситель провозгласил:

- И пусть с вами пребудет благодать. Но вы здесь не все. Кого вы здесь прячете, божьи рабы, а?

По толпе пронесся ропот. Люди стали как-то нехорошо посматривать в сторону наставника, как бы давая знать гостю: "Это все он, он развел у нас систему репрессий, чёртов фашист!" Конечно же, Льва они вызволили очень даже быстро. Узник щурился, от солнечного света, не понимая, что происходит. Распознав наконец знакомые лики, Лев простодушно воскликнул:

- Маша... офицер...

Это был провал авантюры. Вряд ли Бахмин виноват. Он просто не понял, что происходит, когда его вытащили на грешную землю. Из ямы ничего не слышно, Лев был уверен: его ведут на испытание. И он по объективным причинам не мог разглядеть как Маша с Ильей делали ему знаки: подыгрывай, мол.

Конечно же, "нимб" над головою Царя - всего лишь продукт массового психоза. Илья с Марией уповали на фанатизм сектантов, но... План-то был наглый до гениальности: Мария отвлекает трудников, Илья влезает на воз, прячется в сене, потом вешает на уши общинникам всякую лапшу. Дальше - по ситуации.

Льва бросили обратно в яму. Марию покамест заперли в бане. "Иисусу" учинили допрос с пристрастием, а для острастки побили (пока что несильно). Допытывался сам наставник, который, надо полагать, глубоко оскорблен.

- За цирк тебе, пришелец, придется жестоко поплатиться. За оскорбление Господа нашего - вдесятеро заплатишь. Сейчас же признавайся, скотина: есть у твоей банды еще подельники? Не лги - хуже будет.

- А то как же, - смело ответил капитан, - очень даже много. И ты, батя, сильно сейчас рискуешь.

- Та-а-ак... да ты к тому же охальник и грубиян. Ладно. Посмотрим-поглядим, сколь в тебе правды...

Про себя Доримедонт рассуждал: есть ли еще в шайке другие члены, или нет - дело второе. Главное: произошло беспрецедентное событие, такое за десятилетия обители случается впервые. Если бы не душевная простота раба Льва, толпа готова была сдать своего наставника с потрохами - Доримедонт это чувствовал. Всякая ведь диктатура висит на ниточке доверия к диктатору, Свято-Спасов скит - не исключение.

...Вот, не знаю, есть ли Бог в том понимании, которое культивируют воцерковленные люди... Но случилось и правда странное. Как говорится, пришла беда - отворяй ворота. За стенами скита кто-то начал истошно кричать. Много людей орали - то ли двадцать, то ли сто - и на непонятном языке. Наставник испуганно вопросил:

- Это... ваши?

Царев нахраписто заявил:

- Марию и Льва - сюда. И быстро, без фокусов. От этого зависят ваши жизни.

Скитальцев начал окутывать дым: снаружи разожгли костры. Во внутреннее пространство влетели несколько стрел, воткнулись в бревенчатые стены. Народ зароптал, хотя, мужчины схватились за вилы и топоры -приготовились обороняться.

Илья наскоро отдавал распоряжения. С телеги быстренько скинули сено. Все трое погрузились на транспортное средство, они и сами удивились, насколько легко наконец понимают друг друга - с полуслова. Крики, свист и улюлюканье с той стороны частокола не унимались.

- Эй, шеф! - громко обратился Царь к Большаку. - Прикажи открыть ворота! Мы отбываем в обмен на ваше светлое будущее. Лучше не мешкать - наши спалят на хрен всю эту вашу богадельню.

Ворота были отворены, Маша дернула вожжи - и лошаденка нехотя стала двигаться в сторону свободы.

- Стойте! - Сказал Лев. - У них идентификатор. Его неплохо было бы забрать с собой. - Быстро! Принесите то, что отобрали у меня при моем пленении.

Русское слово "быстро" - популярное и действенное. Обалдуи прибежали с мешком. Бахмин проверил содержимое: прибор есть! Но лошадь боялась шума, никак не хотела везти воз. Маша соскочила наземь, забежала спереди и принялась что есть силы тянуть. В конце концов, животное подчинилось. Скитальцы, столпившись у ворот, наблюдали за происходящим с искаженными страхом лицами. Большак осел вдоль стены, стал жадно глотать воздух. И никто не расслышал, как он хрипел:

- Левушка, Левушка... зря ты все...

У самых ворот, уже когда лошадь и Мария были снаружи, к телеге подбежала Генава:

- Лева... ты навсегда уезжаешь?

- Солнышко... Откуда мне знать - вернусь ли я. Ты же видишь Бога, слышишь Его - значит, Он тебе укажет правильный путь и подскажет, что делать и как быть...

- Хорошо... я буду молиться за тебя. Господь да хранит вас!

Экипаж лихо выскочил на поляну, усеянную то ли воинами, то ли разбойниками в грубых одеждах. Дикари, навострив копья, стали обступать повозку. И в этот момент Лев встал приблизительно в такую же позу, в какой относительно недавно, на копне сена, стоял Илья, и начал произносить пламенную речь на тарабарском языке. Бандиты, опустив копья и луки, внимали.

Лев говорил долго, а воины мрачнели. В конце концов Бахмин с угрожающем видом, будто он бог-громовержец, прокричал:

- Ингир-длам-табарда-лайвон-кудыгышам-тайкол-ту-ден!

Люди на поляне, завопив благим матом, бросились врассыпную в тайгу. Некоторые побросали оружие. Наши герои понеслись прочь - Мария истово погоняла лошадь. Мчались до конца дороги, а обрывается она на покосах, именно в то месте, где Мария вышла к трудникам и обалдуям. Дальше - дебри, идти можно только пешком.

Маша стегнула лошадь - и та гогоча понеслась обратно, в скит. Кажется, она от ужаса и неистовства растеряла все свои подковы. Однако, ситуация может снова повернуться неудачным образом - надо поторапливаться и заметать следы. Троица шагала уверенно, ведь Илья с Марией хорошо разведали окрестности. На первом привале Царев, конечно же, спросил Бахмина:

- Что ты за хренью их нагрузил?

- Ничего особенного. Всего лишь проинформировал, что в этом городе живут несчастные, которых поработил шайтан, и, если они не хотят попасть в Царство Вечного Беспокойства, пусть берут ноги в руки - и уматывают. Между прочим, я сказал им правду. А теперь вы скажите: как вы с ними договорились?

- Да ни с кем мы не договаривались, они сами. Да и вообще... кто это хоть был-то?

- Фиг его знает. Одно из северных племен. Шибко далеко на Юг закочевали и сами того испугались... Чудо какое-то.

- Ребят, - окликнула мужчин Маша, - вы все еще не верите в ворожбу и колдовство?

- Меня это дело не берет. - Признался Лев. - Заработал в тундре иммунитет.

- А я просто не верю. - Заявил Илья.

- Царь... ты просто на меня не разу толком и не глядел. - Мужчины взглянули. Если бы надо было изобразить ведьму, любой художник взял бы в модели именно Марию. И действительно: вид у нее такой, будто только что Маша вернулась с ночного мероприятия на Лысой горе. Женщина заявила: - Царь, когда я тебе сказала, что все у нас получится, ты поверил. Получилось же.

- Ах ты, ведьмино ты отродье. - Буркнул Илья. Лев понял, что это не ругательство. Но еще Бахмин почувствовал, что промеж летчика и Марии существуют какие-то особые, лишь им двоим понятные отношения.

Очередной переход закончился быстро. Путники наткнулись на лагерь. Он был примерно в таком же состоянии, что и бивак Ильи и Маши, разграбленный несколько дней назад: разбросанные шкуры, жердяные остовы палаток, тряпки, посуда...

Задерживаться в опасном месте не хотелось, но путники услышали стоны. Подняв одну из шкур, они увидели человека, в крови. Лев узнал несчастного (и почему-то не удивился): широкие скулы, маленькие черные глаза, треугольный лишенный растительности подбородок, заплетенные в косички длинные гуталиновые волосы. Это же жрец, Грозный!

- Ты что здесь делаешь? - Спросил, склонившись, Бахмин на языке племени Белой Росомахи.

- А-а-а... Бледный. Я узнал тебя, узнал... Не думал, что ты будешь последним человеком, которого я увижу на пороге Царства Беспокойства... Хорошо. Успею тебе сказать. Шайтан не с тобой, шайтан с ними. С ними... - Шаман хотел приподнять руку, чтобы указать, но она бессильно упала.

- Как ты сюда попал?

- Я вошел в пещеру - там, в тундре. Вышел в тайге. Влился в племя.

- Что здесь произошло?

- Я не знаю. Ночью напали, было страшно.

- Где люди?

- Я не знаю. Наступают трудные времена, таких еще не было. Бледный... я виноват перед вами с Ровной Березой. Бледный... ты меня слышишь? Ауф-ф...

Шаман хрипел, в углах рта появилась малиновая пена.

- Слышу. Говори.

- Оно... ауф-ф... Пи-и-ить, так хочется пи-и-ить... Их ждет Царство Вечного Блаженства... жде-е-еет... - Грозный пытался привстать. Не получилось. Бахмин обхватил голову шамана, она обмякла прямо в его руке. Глаза язычника будто уставились в бесконечность.

- Он сказал что-то существенное? - Спросил Илья.

- Да. То есть, нет. Не успел.

По обычаю племени Белой Росомахи покойников положено сжигать, но жреца похоронили. Может быть, туземские боги простят этот грех. Над холмиком капитан Царев установил дощечку, на которой начертал:

"ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ГРОЗНЫЙ, ШАМАН ПЛЕМЕНИ БЕЛОЙ РОСОМАХИ. ПУСТЬ ЗЕМЛЯ ЕМУ БУДЕТ ПУХОМ. Я, КАПИТАН ЦАРЕВ ДВИГАЮСЬ В СТОРОНУ ГОРОДА СВЕТЛЫЙ, ЧТОБЫ ИСПОЛНИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ДОЛГ. СО МНОЙ ДВОЕ, ЛЕВ БАХМИН И МАРИЯ ИЗ ГОРОДА СОЛНЦА, С НИМИ ВСЕ ХОРОШО".

А даты капитан не написал. Сбился Царев с календаря.

-- ЧАСТЬ ПЯТАЯ. НЕЗВАНЫЕ ГОСТИ

--

-- Червоточина

...Они стояли на скалистом обрыве и под их ногами простиралось громадное зеркало. Ветер над озером гуляет вольно, а потому со льда напрочь сдувается снег. В зеркале отражаются глубокое северное небо, зубцы скал, редкие облачка. Может показаться, там, под толщей льда - антипод ЭТОГО мира. Конечно же, все - обман зрения и плод человеческого воображения. Там обыкновенная бездна. В ней тоже есть какая-то жизнь; она совсем-совсем иная, но вовсе не отражение настоящего бытия с отрицательным знаком.

Озеро даже не успело получить названия. Перед самой Метаморфозой человечество сотворило дерзкий опыт: произвело подземный ядерный взрыв. Намерения были благие: начальники эсэсэсэра хотели повернуть северные реки на Юг, спасти Аральское море от катастрофы. Не спасли.

- Не стоит нам здесь зависать... - Настаивает Бахмин. - Что-то в горле загорчило...

- Да, - соглашается Царев, - Но ведь согласись: премилая картинка...

...Царь уже было распрощался со спасенным и его ведьмочкой - миссию спасения он вроде как выполнил - но вызволенный из рабства решительно заявил: "Я пойду с тобой, офицер, буду оруженосцем и ординарцем - в тандеме к тому же веселее и сподручнее!" Маша тоже стала напрашиваться в сподвижники, якобы Бог любит троицу. Но в силу ряда причин принято было решение дружно препроводить Марию в ее вотчину. Это в сказке все быстро и легко сказывается, но путешествие в Город Солнца затянулось до снега. Может, это и хорошо, что на пару дней Илья со Львом зависли на Машиной фазенде: мужчины хорошо экипировались - пригодились и те вещи, которые Лев прихватил с собою, когда бежал на территорию прошлой зимой.

Порывался составить компанию двум отчаянным молодым людям кубинец Рохелио. Не взяли: он же многодетный отец, а детишек немудро оставлять сиротами. Дело дошло даже до перепалки, чуть не переросшей в драку; темпераментный парень - Родригез.

Прощание прошло без пафоса и соплей. Мария пожелала мужчинам вернуться живыми и здоровыми - и всё тут, ни поцелуек, ни обнимашек. Зато, блеснув выразительными зелеными глазищами, подчеркнула: "Все у вас выйдет - только верьте и не вешайте клювов".

Долго идут мужчины, второй месяц. Перемогли два суровых мороза, четыре снежных бурана; зима выдалась особенно злая. Цель: добраться до города и сообщить людям, что они де губят друг друга только лишь потому что имеют огнестрельное оружие. Дважды они натыкались на кочующие племена, но и наши экспедиционеры, и туземцы решительно уклонялись от контакта. Последние две недели люди не встречались, и ощущение на берегу спокойного мерзлого озера - будто во всей Вселенной остались только двое.

- Ладно... надо двигаться... - Илья зашагал первым (он же старший по званию - а, значит, ответственное лицо), Лев чапает за ним. Лыжи идут хорошо, снег плотный (после недавней оттепели - единственной за всю зиму), даже образовался наст. Вот только северный ветрило шпарит в лицо.

Через полчаса пути наткнулись на развалины поселения. На карте, той самой, которую Лев прихватил при бегстве на Территорию, ни озера, ни городка не обозначено. Все наше врет - в том числе и карты... Здания сплошь бетонные, возведены на века, даже крыши не повреждены. Вероятно, это был какой-то то ли военный, то ли исследовательский городок; а, может, секретный склад, о чем говорят остатки еще до не проржавевшего до конца ограждения из колючей проволоки. По фасаду одного их строений из красного кирпича сложена надпись: "Наша цель - коммунизм". По всем признакам, люди покинули городок еще до Метаморфозы. Все здесь какое-то... советское. Даже памятник Вождю имелся, правда, его скинули с постамента и теперь он торчит ногами, закованными в подставку, кверху. Все с ног на голову. Над входом в одно из зданий синей каской начертано: "ДОМ СЧАСТЬЯ". И чуть ниже: "ЗАЙДИ И ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНЬЕ".

- Такое было в каком-то фильме. - Попытался вспомнить Лев. - Что-то из формата фентези.

- Все же тема счастья.

- Знаешь... это Территория. Если уж и входить - так в полной экипировке...

Судя по тому, что краска не облупилась и не выцвела, некто потрудился относительно недавно. Наши путники уже не один раз заходили в такие вот мертвые поселки, там немало таких вот полудетских нежиданностей. Например, в каком-нибудь их домов вполне может устроить себе зимовку медведь. Косолапого можно почуять по запаху, разит метров за двести, что выгодно отличает зверя от человека. Сейчас пахнет всего лишь морозным воздухом. Путники действовали предельно осторожно, проверяли каждое помещение при помощи палок и брошенных камней - на случай вероятных растяжек. Когда более-менее привыкли к полумраку, увидели ряд дверей. Над одной из них той же краской выведено: "ПРОВЕРЕНО. МИН НЕТ. И СТЕНА ГДЕ-ТО РЯДОМ". Будто студенты-туристы выёживались, намеренно допустив ошибку. В большом зале догнивает казенная мебель. Стены украшены плакатами, но они покрылись коростой настолько, что ничего уже не разобрать. Лев попробовал стереть пыль с одного, обнажилось слово: "...ОЙКА И ГЛАСНОС..."

Раскрыли двери в другие комнатушки. Там пустота, затхлость. А вот в другом конце комнаты с вышеозначенной надписью брезжил свет.

- Такое я видел! - Воскликнул Лев. - Блин буду - переход!

Действительно: однажды, на Севере, в Благословенных холмах Лев уже вошел в такую "пространственную червоточину". Кончилось все плохо. Ну, это вначале - а потом все же хорошо.

- Погоди. - Царев говорил вовсе не командным тоном, а по-школьному волнительно. - Давай выйдем и обсудим ситуацию...

На свету устроили военный совет. Итак, если это действительно переход, открывается заманчивая перспектива. По крайней мере, есть вероятность, что там действительно нечто есть. Лев раньше уже говорил о наличии на Территории червоточин, и Царев тогда признал, что таковую неплохо было б найти. Итак, если это она, можно попытаться, однако, куда приведет нора - совершенно непонятно. Некто поставил такие грубые метки, даже поиронизировал в письменном виде. Похоже на мыше... точнее человеколовку. Ловушка для дураков. Вот тебе и русская рулетка...

- Что мы потеряем и что приобретем... - Вслух рассуждал Илья. - Город мы пока что не нашли. Что это: указива или капкан - мы не знаем...

- А еще у нас нет Машиной интуиции. А ты, кстати, ничего не предчувствуешь? За год могла бы развиться...

- И у тебя - тоже. У меня разве что развилось чувство осторожности. Семь раз отмерь... Резких движений не надо делать - это да. И еще не факт, что там именно проход, а не обычный пролом. А мы вообразили... всякое.

- Точно... так пойдем? Бог не выдаст - свинья не съест.

- Есть древний как мир способ. Упование на голос Судьбы... -

Царь сорвал две сухие травинки, обломал, отвернулся, поколдовал... Протянул кулак Бахмину. - Тяни, старик. Короткая - лезем в червоточину, длинная - идем в штатном порядке.

- О'кей... - Бахмин выдернул травинку. Посмотрел недоуменно. - Ну какая?

- Короткая... - Царь не стал уточнять, что короткими у него были обе травинки.

...Итак, вначале тьма с едва видимым впереди пучком света, потом света больше, больше... и вот он - выход! Шли коридором меньше минуты. Как все просто, прозаично.

Первым рискнул показаться снаружи Царь. Выглянул, более-менее привык к дневному освящению... и воскликнул пораженный:

- Ну, бли-и-и-ин!!!

Знакомая картина: одинокая искореженная ветрами ель, заснеженное поле, бескрайний горизонт... Путники вышли из... Стены! И сразу же за ними прореха сама по себе заросла...

В первую руку сходили к ели. Под ней лежит напарник, Андрюха. Слава Богу, дикие звери могилу не раскопали, но какой-то урод стесал со ствола надпись, нанесенную когда-то Ильей. Пока Царь возобновлял меморию, Бахмин сходил к "Милашке". Поверженный вертолет наполовину занесен снегом, и, чтобы забраться внутрь, нужно разгрести нанос. Подошел летчик, за действиями напарника наблюдал молча, не приближаясь к аппарату. Лев оглянулся, увидел мрачное лицо, спросил:

- Ты в порядке?

- Да. Да....

- Ясно. Вот тебе на хрен и судьба. У меня здесь развилось чувство иного порядка: некая сила все же подчиняется капризам твоей воли. Помогает тебе.

- Тебе-то, может, и помогает. У меня другая история...

Илья пересилил себя и забрался в чрево вертушки. Дополнительный повод для расстройства: мародеры здорово повандалили в "Милашке", забрав все имущество, которое там оставалось год назад. А что не смогли свинтить - побили. Теперь родной борт уже не взлетит ни при каких условиях. Не Территория - скопище грёбаных варваров.

...Уже в сумерках вышли к уже знакомой заимке. У порога на снегу были видны следы, несвежие, заметенные снегом. Напарники вошли в избу традиционно осторожно.

- Могила, что ль... - Обронил Бахмин, когда загорелись свечи. - Где ты - там могилы.

- Я привык. Это тебе фортуна подбрасывает прекрасных дам, мне все попадается почему-то одна и та же костлявая бабенка. Мы поделились: тебе Эрос, мне Танатос.

- Чего?

- Да ладно... все нормально, старик. А жратвы-то - прибавилось...

Действительно провизии на заимке стало больше относительно прошлого года. А вот и стол, на котором лежала рукопись "Окраины"... Теперь ее изучают на Большой Земле, а вкупе и Царевский бортовой журнал. Царев горд, что уже сделал полезное дело: раздобыл новые сведения о Территории - и передал людям. Он же не знает, что на самом деле оба документа забрала река, при помощи НАТОвского приборчика и раздосадованного погранца. Кстати, именно Бахмин посоветовал адскую штучку не выбрасывать. Ну, что же... переночуют наши путники, а утром - вперед, выполнять миссию спасения людей, если они уже не переколошматили там друг дружку или покамест остаются людьми.

Растоплена печь, приготовлена горячая еда. Можно теперь расслабиться, помечтать. Что будет делать Царев, ежели в Светлом все получится... Вперед - к своим? Если в психушку не бросят. Да ладно... чего гадать-то. Завтра будет день - будет пища.

...Да-а-а... Илья, засыпая, вспомнил Ваську: он все ходил за батькой, то есть, за ним, Царевым-старшим: "Молись и кайся, молись и кайся, молись и кайся!" Царев только пришел со службы (не церковной, а военной) и не понял, в чем дело. Оказалось, сын просил, чтобы ему поставили мультик "Малыш и Карлсон".

Бахмин думал об ином. Год на Территории - а к истине он так и не приблизился. Смысл поступка годовой давности потерян. Лев и не знает теперь, где ее, истину эту хренову, искать. Ну, получится что-то в городе у них с летуном. А дальше - куда?..

-- Про гостей и хозяев

...Под самое утро - стук в дверь. Наши герои, конечно же, еще с вечера подперли дверь чуркой, ведь приятелей в этом краю у них нет. Оба вскочили, Лев снял с предохранителя свою "пукалку", Илья обнажил нож. Приглушенный возглас:

- Эй, там, на борту! Открывай... свои.

- Свои все дома. - Пробурчал Царев.

- Не все, не все... да не укусим мы. Не волки, небось.

- Да ладно вам, мужики. Это вы - гости. А мы, вообще, хозяева... - Это уже второй голос, звонкий. Первый - низкий и сиплый, будто простуженный.

- Чего хозяева, - вопросил Бахмин, - жизни, что ль?

- Да нет покамест. Вот этой вот заимки. Да хватит уж выкабениваться, мужики. Холодно, блин...

Чего уж препираться: действительно экспедиционеры здесь гостят, да еще и хавку чужую употребляют. В избу вместе с холодом и вьюгой ввалились мужики в собачьих шубах, шапках из лисицы и оленьих чунях. На вид - прямо землепроходцы Хабарова. Оба безбородые и безусые - и довольно-холеные. Морды при свечах красные как у регбистов.

- Ну, как вам тут у нас? - спросил тот, кто покрупнее и поплотнее. Он оказался обладателем более тонкого голоса.

- Обычно. - Отозвался Илья. - Но утром мы уходим.

- Да мы не торопим... - Успокоил тот, кто пониже. - Как насчет по коньячку? Вы не подумайте чего - мы не алкаши какие-то. Оно может, с утреца поддавать нездорово, но у нас и правда была трудная ночь.

Большой выставил на стол фигурную бутылку. На ней гордо красовалось: "Hennessy".

- Освоились? - Спросил тот, что покрупнее. Он уже скинул верхнюю одежду и вел себя по-свойски.

- Я у вас здесь уже однажды бывал. - Почему-то оправдался Илья.

- Так вот кто умыкнул у нас рукопись! - воскликнул высокий. - Да вы, батенька, ху-ли-ган. Окраиноведение чуть не осталось без важного документа.

И богатырь по-доброму рассмеялся.

- Послушайте... - Вкрадчиво вопросил Царев. - А вы случайно не... Антон с Максимом?

Илья вспомнил "АМ", тандем фанатичных, но грамотных и хозяйственных исследователей, о котором когда-то рассказывал дядя Ваня.

- Антон, Максим... - Задумчиво пробурчал тот, что поменьше. - Впервые слышу. Это кто?

- Ну, значит не попал.

- Ах, да. Имена. Можете обращаться к нам запросто: Маленький и Большой. Мы не любители церемоний. Та-а-ак... из горла мы не пьем. Где наш арсенал... -Большой покопался в бардачке у печи. На стол брякнулись граненые стаканы. Легла и закуска, царская: шоколад (его уже подзабытый путниками аромат прям пьянил) и нарезка окорока. - Только напоминаю: коньяк ледяным не употребляют, его надо погреть в своей руке.

Илья и Лев за год напрочь забыли, что существует такое средство как алкоголь, которое вполне себе неплохо "коннектинг пипл", до определенного, конечно, предела. Маленький разлил, раздал стаканы:

- Пауза, пауза... пусть жидкость примет ваше эго... За встречу, значит... ну, вздоргнули!

Илья почувствовал как от желудка по телу расходится приятное тепло. Закусил божественно вкусной шоколадкой из синей обертки с надписью "Балет". Алкоголь неожиданно быстро добрался до мозга, обволок как дымка - и стало совсем легко.

Маленький, смачно крякнув и занюхав коньяк рукавом свитера, почти пропел:

- Я - Земля! Я своих посылаю. Питомцев... Занятно познакомиться с интересными людьми. А? В город, значица, идете.

- От нехватки информации вы явно не умрете. - Отметил Лев.

- Ну, это сведения, так сказать, первого порядка. Особыми свойствами ума обладать не надо, чтобы допетрить.

- Как я понял, - Издевательским тоне заметил Илья, - вы все о нас знаете. И не только в первом порядке.

- Всего, капитан, знать невозможно. Но кое-что - реально. Вот...

Маленький извлек из своего рюкзака два очень знакомых Цареву предмета: рукопись "Окраины" и бортовой журнал "Милашки". Правда, обе тетради были изрядно потрепаны и покорежены.

- Извини, капитан. Документы побывали в перипетиях. И никаких чудес: мы выловили их случайно. Можно сказать, повезло. Что касаемо твоего дневника - получи. А "Окраину" оставим себе. Мы обнаружили документ - нам его и изучать. И авторство нам еще предстоит установить. Может быть, текст написан деятельными приятелями дяди Вани. Но это не факт. Пока что - пусть полежит здесь.

И Маленький положил рукопись на стол.

- Круто. Как будто вы вели за нами скрытое перманентное наблюдение.

- Да что вы, увольте! Мы не обладает такими силами и средствами. Но кой-чего все же могём.

- Ну, почему, - добавил Большой, - мы много всякого можем. За исключением воздействия на привычный ход вещей.

- Хорошо, - встрял Бахмин, - вы про нас многое знаете. А мы про вас не знаем ничего.

- Скрывать нам перед вами, Лев Сергеевич и Илья Владимирович, почти нечего. - Маленький говорил торжественно, будто на детском утреннике. - Вы нас обычно... там, на Большой Земле именуете... Незваными Гостями. Хотя, сейчас это звучит смешно, ведь гости-то - вы. Ну давайте еще по грамулечке - между первой и второй промежуток не-боль-шой. Такскаать, за знакомство и дружбу между народами!

- Братских стран? - Вставил Лев.

- В каком-то смысле можно сказать и так.

Второй заряд алкоголя подействовал по принципу умножения кайфа.

- Д-а-а... - Рассуждал вслух Большой. - Интересно все же устроены люди. Один из вас попал на Территорию в результате летного происшествия, другой по потребностям личного исследовательского дара. Разные мотивы, разные цели. Вы такие непохожие - и все-таки вы вместе.

- Неисповедимы пути... - Попытался высказаться умно Царев, но осекся, осознав, что опустился до банальности.

- Господни? - Спросил почему-то с удивленным видом Большой. -Занятная гипотеза.

- Отлично! - Воскликнул Бахмин (хорошо настоянный виноградный спирт уже здорово ему дал по шарам). - С нашими делами вроде бы как все понятно. По крайней мере - вам. А вы-то, господа-товарищи Незваные Гости здесь какими судьбами?

- Мы-то... - В глазах Маленького мелькнула злая задоринка. - Хорошо. Скажем. На планете, которую вы именуете Землею, случилось нечто, не побоюсь этого слова, вселенского масштаба. Изменились фундаментальные законы Метагалактики. Факт по крайней мере тревожный...

- То есть, - прервал Царь, - вы хотите сказать, что являетесь "зелеными человечками", прилетевшими к нам, чтобы исследовать любопытное явление...

- Зелеными? Ну, да... подобное к подобному. Розовых человечков искусил розовый змий, серых - серый, а зеленых - зеленый. - Большой подмигнул.

- Так, так... - Маленький орудовал бутылкой, стараясь наполнить стаканы поровну. - Точность - вежливость королей. Коллеги... Бог - независимо от истинности гипотезы - как известно, любит троицу. А давайте-ка выпьем молча, помянем тех, кто с нами уже никогда не будет. По крайней мере, в этой жизни... Ч-чорт, слишком витиевато. Короче, пусть всем безвременно ушедшим Земля будет пухом!

После немой мизансцены (странные люди сидели величественно, будто заседают в курултае) молчание прервал Царь:

- Так что же получается... вы типа... волшебники?

- Ну, что вы, батенька! Мы только учимся. А волшебства за нас творят технологии. В том числе - и ваши.

- Так значит, отца... вы мне подсылали? - Спросил Бахмин.

- Отца... Какого отца? Ах, да. Ну, знаешь, Сергеич... С драконами своего Эдема разбирайся как-нибудь сам.

- Всё понятно. - Илья почувствовал наконец себя уверенно. - Тогда мы слушаем. Вы же хотите сообщить нам какую-то информацию.

- Ох уж человеческая самоуверенность. Прямо-таки всё... Ваш язык очень точен. "Со-общение" - это совместное общение, обмен информацией, впечатлениями, эмоциями. Разве нельзя допустить, что мы пришли просто поговорить? Посидеть, выпить, наконец.

Голос Большого звучал как-то отечески, будто он - учитель физкультуры после шестого подряд урока. А Маленький уже пару раз клюнул носом, его похоже стало развозить.

- Извините, с-сударь... - Илья стал жестким. - Может, без лирики? Скажите уж то, что должны сказать.

- Скажу. Причем, правду. Мы в тупике. Мы не знаем, что делать и куда уж дальше. Все рабочие гипотезы исчерпали себя. И мы не знаем, что происходит на самом деле. Печалька.

- Вот, блин! - Рявкнул Лев, отчего Маленький встрепенулся - и тупо уставился в бутыль. - Мне еще на базе один человек, близкий к секретным сведениям, говорил: "Ищи Незваных Гостей - они тебе помогут!" А тут - облом.

- Вообще-то, - промычал Маленький, - мы уже несколько раз вам помогали. Только вы об этом не знали. Обидно. И кстати... кто вам эту пургу нагнал?

- Сокол.

- Зоркий?

- Не время играть словами.

- Ага. Сергеич... извини, что на ты... хотя... давай-ка выпьем на бруд-же-шафт! Ну, чтоб уж все по-свойски. Надеюсь, вы не против? - Маленький плеснул в стаканы, все совершили мужской ритуал. - Вы "Пир" Платона читали? Нет? Зря. Сильная вещь - посильнее "Фауста" Гете. А, впрочем, не в этом суть.

- Ну, почему? - Возразил Большой. - Очень верное замечание. Всё гениальное приходит в измененных состояниях. Алкоголь - не самое скверное средство, и некоторые доказывали, что ин вино веритас.

- Так вот, - сказал, крякнув, Маленький. - вы, мужики, теперь знаете о Территории больше, нежели все Соколы Земли вместе взятые. Другой вопрос: что вы будете делать с этим знанием. Оно конечно, вы определились, что пойдете в город и попытаетесь спасти людей. Так сказать, парочка Данко жертвуют своими горячими сердцами. Вот эту тему мы и намерены с вами обсудить. Но хотелось бы на свежую голову. Вы уж, уважаемые коллеги, дайте нам соснуть хотя бы пару часов. У нас была непростая ночка. А?

...Незваные Гости дрыхли как младенцы. Экспедиционерам не спалось.

- Какой-то скетч они разыграли. - Высказал свое мнение Царев. - Тарапунька и Штепсуль.

- Гога и Магога. Действительно: комеди франсез. И все же не все так просто. Вот видишь эту фотку. - Лев продемонстрировал свою детскую фотографию, ту самую, что ему в рабской землянке оставил "виртуальный" отец. - Такие фокусы клоуны не творят.

- Ты не знаешь шутов. Некоторые из них королями крутили.

- И Царями - тоже. А что за тетрадка?

- Рукопись. Я ее отсюда умыкнул прошлой зимой. Хорошие люди читали: Ёся, дядя Ваня. Сказали: любопытный документец.

- Я тоже неплохой. Дай позырить...

Пока Бахмин погружал себя в чтение, Царев изучал лица спящих. Обыкновенные мужики среднего возраста. Ничего особенного. Рожи практически без особых примет. Им пиво и сушеные анчоусы рекламировать. Разве только щеки обветрены - и носы красные. Встретил бы в тайге - подумал бы, охотники. Хотя... а где их оружие. Рюкзаки довольно увесистые, если оставили все так и задрыхли - значит, Илью со Львом не почитают за опасность. А, может, прикидываются, что спят, на самом деле проверяют.

В глазах Царева стало двоиться. Упражнений в питии в последний год не было, вот и торкнуло. Во всем нужна сноровка и тренировка. Илья заметил, что и Бахмин уже не читает вовсе, а сопит над рукописью, как говорится, растекся по древу. Царь и сам не заметил, как провалился в дрему.

...Наших бедолаг растолкали сами... Незваные Гости. Похоже, проспали мужики порядочно. За окошком вовсю играло Солнце, в причудливом морозном узоре окна вытворяло прелести. Маленький деловито сказал:

- Похмеляться будем - или как? Небось, сушняк.

Илья чувствовал себя хреново. Во рту будто помойка. Он высказался:

- Похоже, этот ваш французский коньяк - паленое говно.

- Я ж говорил: надо проверенное брать. - Обиженно сказал Большой, обращаясь к Маленькому: - А ты: "Фирма веников не вяжет".

- Возможно и взаправду контрафакт. - Ответствовал Маленький. - С них станется. Интенданты - они в любом мире сволота. Ну, да ладно. Еще по грамулечке - и больше ни-ни.

И лукаво подмигнул путешественникам. Лев решительно заявил:

- Я пас. Лучше чаю.

Илья поддержал друга.

- Ну, коли так, мы допьем. А? - Маленький разлил остатки по двум стаканам. - Зря, получается, мы вас тут ждали. Ну... как говорится, чтоб не последняя!

Странные люди выпили. У Маленького быстро засалились глазенки. Он сказал:

- Нам тоже сегодня уходить. В ночное. А вы, значит, в город.

- Да, - ответил Царев, - планы мы пока что не поменяли. Отдохнули - спасибо этому дому.

- Будет мороз, приготовьтесь к трудностям. Вы, мужики, налегайте там на чеснок. Полезно - для иммунитета и от цинги.

Большой протянул кулек, из которого резко пахло. Илья вспомнил, что в Светлом у него действительно шатались зубы. Нехватка витаминов. Да и нервы - сплошной ведь стресс.

- Да! - Выпалил Бахмин. - Все же хотелось у вас спросить.

- Спрос - дело хорошее. - Маленький весь превратился во внимание. - Валяй, спрашивай. И, кстати, мы пили на бруджешафт, можем и на "ты".

- Про город. Нам есть смысл идти?

- Ну-у-у, Сергеич. Ты, друг мой ситный, задал мой вопрос. Мы тоже самое хотели спросить и у вас. Хотя, мнение свое все же имеем.

- Ну, на ты - так на ты. - Вступил Илья. - Правда вот эти погоняла - Большой, Маленький - это как-то не по мне. Вот ты, - Царь указал на Большого, - в городе-то бывал?

- Всякое случалось... - Потупился дылда.

- И попадал под обстрел, вгрызался в землю, хоронил друзей.

- Мы в эти игры не играем. Но стреляли - это точно.

- И в кого стреляли?

- Не на поражение - а так. Для острастки.

- Остратили?

- О-о-о, да-а-а-а! - И Большой округлил глаза.

- Вот, для чего вам надо было устраивать этот фарс? Чтобы напиться коньяку?

- Ну, и для этого - тоже.

- Тогда что вам потребно узнать, если вы и без того владеете информацией...

- Прежде всего - что вы сами думаете.

- О чем?

- О территории, конечно. О чем же еще... Понимаете, мужики... Вы имели большой круг общения и ознакомились с разными гипотезами. Вот, ты, Сергеич, к какой склоняешься?

- Я-то... - Бахмин отхлебнул крепкого чая, почесал затылок. - А честно скажу: в последнее время ни к какой.

- А чего так? Ты же и вошел в зону только для того, чтобы узнать истину.

- А ты? - Лев посмотрел Маленькому прямо в глаза. Тот их отвел, не приняв вызов.

- Я-то. Ты в смысле истины... Есть соображение. Но оно дерзкое. Сказать?

- И не томи.

- Здесь имеет место какое-то странное взаимодействие человечества и планеты, которую оно населяет. Очень нетипичное. Если следовать квантовой теории интеллектуальной деятельности, сформировался некий коллективный разум, титанический общественный мозг, вступивший в отношения разного рода с полями планеты. Я понятно выражаюсь?

- В принципе - да. Мы мыслим - значит существуем. Мы мыслим хе...во - так же и существуем. Ничего, что я не по-парламентски?

- Да... интересно. То есть, ты в принципе согласен с моей гипотезой. А ты как, Царь?

- Ты намекаешь на то, что мысль материальна. - Илья внимательно слушал и размышлял. - И получается, человеческая идея глобального покорения Территории вылилась в физическую аномалию. Нарушены связи - и пошел бардак, который мы, земляне, обозвали Метаморфозой. Но вообще, это экология.

- Не совсем. Это причудливая смесь экологии, биологии, геологии, психологии и... религии. Но у Маленького иная гипотеза. Коллега, колись.

- Есть одна идейка. - Маленький своим простуженным баритоном почти гудел. - Она о симбиозе. Моя теория - о сосуществовании живых и неживых форм жизни. Пока достигнут некой консенсус, все идет путем. Ну, не все, а хотя бы основной массив радуется жизни и развивается как единое целое. Назовем это "единое" Универсумом. Хотя возможны и иные названия. Едва возникает возмущение на одной позиции - пошатываются другие. Но в целом система удерживается в состоянии стабильности. Потому что она - Универсум. Как только некий элемент утрачивает связи с другими - возникает "Ахиллесова пята". Территория и есть такая пята. Этот момент нас беспокоит больше всего. Жизнь существует ради жизни - но, если поражен один элемент, рискует погибнуть вся система. Даже если форма жизни - неживая.

- "Неживая форма жизни". Сам-то понимаешь, что говоришь?

- В общих чертах - да. Биологическая жизнь основана на ДНК, которая суть есть неживая молекула. ДНК хранит информацию. То же самое может храниться в иных формах. Вот в этой бутылке, к примеру. Ну, и в теле планеты, конечно. Жизнь везде и во всем. В каждом атоме, в каждом электроне. Причудливым образом частички собираются - и не только в органические молекулы и ДНК, но и в камни, реки, облака. Это мы думаем, что все это неживое. Но в этих сущностях так же содержится информация, которая порождает живое. Только в менее концентрированных дозах.

- Но какое это имеет отношение к Территории?

- Очень правильный вопрос. Жизнь основана на перманентных мутациях генетического кода. Это принцип существования жизни - иначе живое не сможет приспособиться к изменениям среды. Своеобразная божественная игра природы. Чаще - ошибочная, изредка - гениальная. Такие же мутации могут произойти в мире неживой природы. В неживой жизни. Вот тебе и Метаморфоза. Примерно так.

- А мне представляется, - вдохновенно заговорил Лев, - человечеству как бы брошен вызов.

- Прикольненько, - ехидно парировал Маленький, - интересно, КЕМ.

- Да какой-нибудь, предположим, высшей цивилизацией. Вроде как, эксперимент.

- Неумно, батенька. Цивилизация более высокого порядка, без совести? Это же все равно что без разума. Опыты над живой или неживой жизнью - попрание закона сохранения добра. Любая популяция за свои брутальные дерзания всегда страдает. Именно поэтому варварские цивилизации, уничтожающие ресурсы небесного тела, на котором обитают, так бесславно кончают. И по мере развития разума приходит понимание этой самой взаимосвязи всего и вся. Это только кажется, что, раздавив таракана, ты ничего плохого не сделал, а отравив выводок тараканов, даже принес пользу. На самом деле, ты всего лишь преумножил зло. На место безобидных букашек придут иные паразиты. А зло обязательно возвратится - и самым неожиданным макаром.

- Прям восточная философия.

- Да, в учении о Карме есть зерно истины. Но оно есть и в Кабалле, и в Шариате, и в идее Святой Троицы.

Лев вдруг расхохотался. Все трое на него посмотрели как на умалишенного. Когда истерика прошла (а прошла она быстро), Бахмин пробормотал:

- Вспомнил, что вечность - это комната с тараканами. Ну, Достоевский это предположил. И вообще. На Руси тараканов вымораживали. Вместе с избою. Нежные они, эти таракашки. Без человеческого тепла не живут. Вот, в вашей заимке тараканов что-то не водится.

- М-м-мда... - Звонко промычал Большой. - А еще я слышал, у вас устраивали тараканьи бега.

- А мне кажется, - предположил Илья, - все это - игра случайности. Природа едина - это да. И она пробует так и эдак.

- А цель?

- Через тернии к звездам. И никакой этики. Понятия добра и зла излишни.

- Частица силы я, - задумчиво проговорил Большой, которая, желая зла, творит добро. Зачем весь этот прогресс...

- Ну, ты ж сам сказал: жизнь ради жизни. И большие рыбы пожирают маленьких. Но, как я понял, вершина прогресса - разум. Я правильно понял?

- Разум - но не человек... Разве нетрудно предположить, что Земля - большая рыба. А люди - планктон. Они поживут-поживут, а потом Земля их впитывает. Из тех же атомов потом вырастает какая-нибудь крапива. Принцип эволюции: разум побеждает. И не обязательно - человеческий.

- Ну, а про город-то что скажете? Вот ты, который Большой. Если был - значит что-то посоветуешь.

- Посоветую, конечно... - Большой несколько замялся. - Точнее, предложу. Вы, ребят, выслушайте наше мнение, а после сами как-то примите решение. Готовы?

- Как юные пионэры. - Сказал Илья, изобразив каменное лицо.

- Так вот. - Высказался Маленький. - Мы склонны полагать, что вам не стоит туда идти.

- Надеюсь, - предположил Лев, - вы не хотите сказать, что нас там... убьют?

- Ну, что вы... - Большой даже возмутился. - Вы несколько преувеличиваете наши возможности. Да и вообще - сценарии не являются нашим профилем. С этим, пожалуйста, к Марии.

- Короче. Не стоит вам в город идти.

- Так почему же?

- Бесполезно. Вас не поймут. Ну, это наше с Большим мнение. Можете с ним согласиться или наоборот.

- О'кей. Но, как я понял, в ваших силах было просто воспрепятствовать нашему попаданию в Светлый.

- Друзья... у нас здесь не ясли. Вы взрослые люди. К тому же, мы помогаем, а не противодействуем.

- Но ведь у нас есть... шансы? - Спросил Бахмин.

- Само собою. Вероятность есть всегда. В данном случае - скорее нет, чем да. И еще. Если опять влипните, не факт, что состоится чудесное вмешательство и вас вызволят. Так-то.

- Простой вопрос. - Лев выглядел растерянным. - Вы чего с нами так... деликатничаете. На что мы вам? Да мало ли на Территории муд...ов типа нас. Как вы говорите, планктона для питания планеты.

- Да жалко. Вот и все. Разве этого мало?

- Понятно. Спасибо за сочувствие. Ну, мы пойдем. - Илья встал. Лев - тоже. Экспедиционеры принялись собираться.

- Ну, что ж... любой выбор надо уважать. Как говорится у вас, ни пуха, ни пера. Забавный у вас язык. Поэтический. Ах, да... вот - возьмите. - Большой вынул из своего рюкзака и передал Цареву миниатюрный автомат "Узи". - Вам пригодится. И еще парочка магазинов к этому талантливому детищу чехословацко-еврейской технической мысли... Надежная штука, пробовал. Разберешься? Ах, да - ты же военный... В получении можешь не расписываться, наша контора верит на слово. Будем надеяться, что вы никого не убьете - только покалечите. Шучу. Просто с оружием быстрее войдете в город. Он сам всосет.

- Спасибо. Странные вы.

- Это - да. - Ответствовал Маленький. - Станешь тут. Ни хе...а мы тут не понимаем. Удивительный мир, иррациональный и не подчиняющийся логике. Я про вас... людей.

- Вот, у вас оружие. Почему вас-то город не притягивает?

- На самом деле - и мы это очень даже поняли - весь вопрос не в огнестрелке, а в желании и способности применить огневые средства на поражение... Люди почему-то этого желают очень даже страстно.

- Хорошо. Спасибо. За все.

- А, может, и видимся...

...В пути Льва осенило:

- Слушай, старик... а не являются ли эти клоуны... ангелами?

- У тебя все в порядке с головой? Алкоголь, небось, не выветрился.

- Ну, в смысле, нашими ангелами-хранителями.

Илья ответил не сразу, переваривал идейку.

- Если даже и так - какие-то они... неканоничные. И вообще... явно не с небес свалившиеся.

- Зато реалистичные. А может, эти ангелы... павшие?

- Ты хотел сказать - падшие?

- Вот именно.

- Вот, бляха-муха! - Царев хлопнул себя по лбу. - Какой же я лошара...

- Чего так?

- Забыл их спросить про Стену. И вообще - про то, что у нас с Андрюхой произошло. А ведь для меня это практически основной вопрос. У нас был штатный полет, и все такое.

- Ну, здрасьте... Они же из другого мира. Может, и не знают. Сами же сказали, что не во всех вопросах рубят.

- Не-е-ет... Знают. Только сбили с панталыку своим этим... перфомансом. И знаешь... как-то они все же неубедительно нас отговаривали - заметил?

- Еще бы.

- Значит, им самим интересно, что у нас, тараканчиков, получится?

- А то! Ну... очередной забег начинается! На старт. Внимание...

-- Окраина. Метаморфоза

Переход от количественных изменений к качественным обычно - явление малозаметное. Такая же особенность - у всяческих эволюций. Есть, конечно, планетарные катастрофы типа столкновения с неким космическим телом, но по большому счету они - игры случая. Наша жизнь вообще состоит из череды эволюций, революций и катастроф - и не приведи Господь жить нам в эпоху перемен. Однако, живем и даже размножаемся, а так же получаем всякие удовольствия (а потом за это расплачиваемся). Эволюции и катастрофы - обычные природные явления. Революции - исключительно человеческие игрища, как правило, сопровождающиеся значительным количеством жертв. Революции в первую руку пожирают своих детей, катастрофы же уничтожают не только детей, а все живое. Некоторые полагают, катастрофы - игры богов. Вероятно, научно-технический прогресс - тоже... развлечение неких сил. Ну, интересно же кинуть в экзотариум некие предметы и наблюдать, что исследуемые существа с ними учудят. Вероятно, и Метаморфоза - одна из таковых... игрищ.

Изредка Метаморфозу связывают секретным экспериментом, произведенным некогда на территории Окраины. Я не отношусь к приверженцам данной гипотезы, ибо ядерные взрывы сотрясали грунт и на других Окраинах планеты Земля, и не только московиты отметились на данном поприще. Да, последствия порою ужасны. Но в масштабах планеты Земля мощность самого сильного ядерного взрыва, произведенного человечеством, значительно уступает той массе энергии, которая выделяется при извержении захудалого вулкана или падении скромного небесного тела диаметром эдак полста земных метров.

Первым эпизодом, который смело относим к явлениям Метаморфозы, можно считать довольно странное событие, случившееся четверть столетия назад. Некие начальники руководящих органов одного из районных центров отправились на самолете "АН-2" охотиться. Вылету борта предшествовала обильная пьянка в ресторане, и рейс был незапланированным, спонтанным. Просто, в одном из чиновников взыграл охотничий инстинкт, он приказал своим янычарам поднять с одра летчика, дабы тот готовил серебряную птицу к срочному рейсу. После некоторых препирательств борт вылетел, неся в своем чреве восемнадцать душ - и не вернулся. Пропали как не было. Население района жалело только летчика, а тому факту, что залетели хрен знамо куда доставшие вконец своим самодурством бонзы, даже радовались. Ну, у нас традиция такая: злорадствовать по любому поводу, а то и без такового. Кстати, народ зря радовался. На должности старых самодуров пришли новые. Пусто не бывает не только свято место, а страной дураков способны управлять исключительно самодуры - что убедительно доказал еще Грозный царь.

Несколько лет не утихали поиски - и все безрезультатно. Радиолюбители в разных концах Окраины, да и за ее пределами, спорадически получали странные сообщения: "Помогите, мы не можем выбраться!", "Мы живы, мы ждем...", "Спасите, у нас кончаются припасы!" Но и другое - в том же роде.

Специалисты всякий раз заключали, что это или чей-то розыгрыш, или случайная игра радиоволн. В конце концов, пришли к выводу: видимо, с бодуна летчики угодили в какое-нибудь таежное озеро и там самолет утонул вместе с содержимым. Места глухие, Богом забытые, всякое на Окраине случается. Ну, сгинули люди, и хрен с ними - бабы новых нарожают (по крайней мере, так на Руси принято самоуспокаиваться после очередной катастрофы). К тому времени разные странные "паранормальные" явления уже зачастили, и практически стали нормой.

Помехи в распространении радиоволн на Окраине вдруг превратились в полный радиобардак. Они, эти всполохи эфира, просто-напросто перестали распространяться так как положено. А это значит, мобильная связь, интернет и джипиэс потеряли смысл. В такой ситуации невозможно чем-либо управлять. А вот воровать и грабить - легче. Разгул криминала был ужасающий, но правду об этом засекретили. Чем более примитивен был человек, тем легче он переживал информационный коллапс. В катастрофах всегда, кстати, выживают самые тупые существа. Потому что ведут себя тупо, с единственно верной стратегией: выжить любой ценой.

Скажу отвлеченно, об интеллектуальном и духовном вырождении. В свое время советская власть, если уж откинуть в сторону многие ее пороки, выделяла из массы самых талантливых и оказывала им поддержку. Если таланты не спивались, они делали много полезного для все того же имиджа Державы. Например, именно талантливые геологи открыли на Окраине месторождения углеводородов.

Давайте уж говорить начистоту: Сибирь в свое время покорил сброд, нанятый ушлыми и оборотистыми Строгановыми. Это были профессиональные "джентльмены удачи" XVI века, искавшие добычи. Ермак обманул Строгановых, послав к Грозному царю своих послов. Если бы не послал, имя его навсегда было бы истерто из исторических хроник. Но на самом деле Строгановы были талантливыми предпринимателями, а Ермак - великим воином. Теперь же таковых не осталось. Брюзга бы сказал: измельчали людишки. Я все же скажу иначе: приказали долго жить имперские идеи.

На Окраине прекратилась всякая хозяйственная деятельность, сворачивались социальные и фискальные службы. В народе возбудились панические настроения на тему Армагеддона, Апокалипсиса, Коллапса и прочих библейских страшилок. Власти пытались, конечно, все это подавлять, но к тому времени высшим слоям общества уже не верили ни на грош. Ну, для чего же они свои семьи вывезли из рашки?

Основная системная проблема заключалась в том, что власть была серьезно озабочена лишь удержанием властных полномочий. Для этого население было обыдлено до опупения, все реальные и потенциальные оппозиционеры загнаны по углам, а относительно хорошо на самом жили лишь члены многочисленных административных аппаратов, и, соответственно, их семьи. Проще говоря, уже не существовало народа, а были разные социальные группы. В отличие от кастового общества, которое все же имеет свою позитивную логику, жители Российской Федерации имели только одно желание: чтобы "все эти" наконец оставили бы их в покое. Верх мечты - попасть на какую-то должностишку, напилить - и свалить. А перед этим жестоко отомстить всем, от кого испытывал унижения.

Проблему Окраины удалось таки замылить. О ней знают все, но в тоже время не знает никто. Да людям в сущности и не надо о ней знать - не пропустить бы новой серии криминального мыла или любимого ток-шоу на тему: "Я - настоящий изувер". Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего нико-му на ска-ж-ж-жу!

Да и свыклись уже как-то с Окраиной. Рано или поздно фирмы появятся, которые будут возить сюда туристов как в Чернобыльскую зону. Наверняка первая из таковых получит название: "Сталкер" и конечно организаторы экстремальных фототуров будут работать под крышей ФСБ. Надо только установить пределы безопасности и наладить инфраструктуру, а тупые, ушлые и предприимчивые найдутся всегда.

-- Отчаянные

-...Смелая гипотеза. Но неубедительные слова. И неизвестно, что там на самом деле случилось... с Иосифом...

Уже знакомый нам биатлонный стадион на окраине Светлого. Славянский отряд вынужден был оставить центральные кварталы; теперь в Управлении закрепились грёбаные вьетконговцами. Соседний квартал - за китаёзами. Вот уж кто друг дружку ненавидит, как это и надо по всем понятиям! Убит Сан Саныч. Убит Василий Мицов. Отряд теперь возглавляет Ренат. Его правая рука - старый знакомый Ильи, Джейсон. Разведгруппа, состоявшая и НАТОвских наемников, практически уничтожена, остались от "псов войны" только несколько человек.

Именно негр прежде всего держит зуб на Царя. Джейсона можно понять: в стародавней засаде на дороге Ёся и Ильей свалили едва только зачалась стрельба. Все спасшиеся уверены: узкоглазые отбивали пленников. А теперь - здрасьте: один из них возвращается и призывает... сложить оружие, отказаться от сопротивления и выдвигаться из города.

- Занятная идея. За ближайшим поворотом нас будут поджидать такие парни с пулеметами. И сделают из нас дуршлаг.

- Неужели вы здесь... не отчаялись? - Царев пытается держать себя рамках (хотя, получается неважно). - Да. Я вышел из города. Но я вернулся. То есть... мы пришли. Неужели ты, командир, думаешь...

- Знаешь, что... Царь. - Ренат тоже старается не выплескивать эмоции. - Да. Люди измотаны. И даже если вы правы - кто даст гарантию, что на выходе нас тупо не укокошат даже чисто случайно?

- Гарантии, командир, не дает даже Господь-Бог.

- Ты не знаком со всей оперативной ситуацией. В городе уже не просто царит хаос. Здесь правит абсолютная, тотальная ненависть. И это мягко сказано. Впрочем, ты пришел вовремя. Мы как раз концентрируем силы и средства, чтобы вернуть потерянные позиции. Вот, мне интересно: этот твой... ученый, - командир кивнул на помалкивающего Льва, - оружие в руках держать может? Или так... диванный теоретик...

- Могу - почему нет? - Промямлил Бахмин. Он понимает, что и вправду не боец.

- Э-э-эх, Ренат... - Илья искренне расстроился. - Не к месту ты задумал эту свою эту... спецоперацию.

- Ты же офицер, Царев. И хороший солдат. Прекрасно знаешь основу армейской дисциплины. Приказы не обсуждаются, а, если у тебя есть возражения, можешь их высказать после исполнения приказа...

В помещение ввалился афроамериканец. Такое впечатление, что в городе он разжирел, кому-то, похоже, война идет на пользу. Зло глянул на экспедиционеров. Что-то прошептал командиру на ухо. Ренат состроил недовольную мину, кивнул. Обратился к Илье:

- Выступаем завтра, затемно. Твой напарник... как тебя?

- Лев Бахмин! - Выпалил системщик.

- Остаешься в тылу. Можешь идти в расположение, свободен. И не двигайся так, будто ты котик на лежбище - быстро!

Когда Бахмин ушел, Ренат признался:

- Тебя я знаю, мы ж полпуда соли съели. А его - нет. Так что, пока твой друж-жок, - командир произнес это слово издевательским тоном, - побудет под надзором. Появилась свежая оперативная информация. Джейсон...

- О, да... - Негр довольно успешно освоил русскую речь, говорит хоть и с сильным акцентом, но довольно бегло. - На театр военный действий появился новый игьрок. Они называю себя "ивропьеан", но там собьрались разный сброд. Что мне обьидно, там есть и моьи льюди. Исче из тот отряд.

- Да. Если коротко, Царев, у нас появились конкуренты. Интернациональная группа с неясными пока целями и задачами.

- Йа. Они встюпиль в боестолкновьение с чайна - и одержаль победу. Но пока они не вступиль в боестолкновьение в вьетконговцы. Мы хотель сблизиться и провести переговоры. Для этого надо показать, что мы - сила, а не хромой утка.

- Твои соображения, капитан...

- Переговоры, говоришь... Но ты же понимаешь, командир, что информации маловато. Мы со Львом на Территории уже столько всего повидали...

- Льва своего пока что забудь, гражданским, прости, не доверяю. Были прецеденты.

- Лев - мой друг. И его настолько пообломало на Территории, что доверять можно вполне.

- Доверьяй - но проверьяй. - Рассудил негр, показав белоснежные зубы. Правда, парочки зубов в челюсти уже не хватает.

- Пообломало, говоришь... И вот еще какие дела. - Продолжил татарин. - Мы в настоящий момент в крайне невыгодном положении. Если не вернем позицию, ни одна сволочь не пойдет с нами на переговоры. Кому нужны лузеры? Набирают силу кавказцы. Если дети гор снюхаются и начнут переговоры еще с кем-нибудь - будет полный швах.

- Хорошо. Я с вами. Только зря ты так жестко с моим другом-то.

- Ничего, Царь. Ему на пользу. Пусть стрясет с себя спесь...

...В казарме ко Льву пристал Паша:

- Давно с Большой Земли, друг?

Бахмину обидно: командир его держит за говно. К тому же соратник практически не стал его защищать - или, как минимум, делает это вяло. Однако, досаду старается ни на ком не вымещать (хотя, сдерживает себя с трудом):

- Да с год где-то.

- Практически свежак. Ну, и что там? Кто теперь у нас президент? Воюет ли с кем Россия наша-матушка?

- Ты-то здесь сколько?

- Четвертый год. Ужас, наверное - а?

- Что ты имеешь в виду?

- Ну-у-у... всё.

- Иногда - да, изредка - нет. От людей зависит.

- Так расскажи про Большую Землю-то.

- Когда я уходил, президент был тот же, что и пять лет назад. То есть, никакой - из гэбни. Сейчас, конечно, не знаю. Может, императора там выбрали, или патриарха. Если честно, жизнь за периметром Территории кислая.

- Но уж не горькая - как здесь?

- Свои плюсы есть и там, и здесь.

- А вот скажи правду: и впрямь без оружия можно из города выбраться? Или мужики заливают.

- Правда.

- Интересно, интересно... Тебя уж чертовым засланцем у нас прозвали. Якобы провокатор.

- Думай как хочешь...

...Отряд выступил затемно. В его главе - Ренат, гарнизоном остался командовать негр. Снега этой зимой навалило много, и даже ночью из-за его белизны кажется, что светло. Двигались осторожно, несколькими цепями. Мрачные полуразрушенные здания взирали на скользящие тени равнодушно. Илья с трудом узнавал город - слишком много более свежих (и даже приятных) впечатлений наслоилось на мрачные воспоминания о Светлом.

Славяне (теперь, когда в него влилась часть НАТОвского интернационала, название группы мало соответствует содержанию) за последние девять месяцев скатились в неофициальном рейтинге городского доминирования все-таки не на дно, а в серединку, но для бывших альф - катастрофа. Как человек военный Царь прекрасно понимает, что такое - поражение. Командир, когда они остались втроем, внятно объяснил, что операция готовилась почти месяц. Все рассчитано до мелочей - и предусмотрены несколько сценариев развития событий. Цель - захват Управления как стратегически важной высоты. У славян преимущество: они знают здание как родной дом. Потеряли же они его (еще летом) потому что ослабили бдительность. На казавшихся неключевыми постах бойцы вели себя так же безалаберно, как в свое время Илья с Ёсей на крыше. За все надо расплачиваться - особенно в условиях боевых действий.

Еще одно преимущество славян в том, что узкоглазые не переносят холода. Они укрепились лишь в нескольких отапливаемых печками помещениях и в подвале, лишний раз высовывать на улицу носы особого желания не испытывают. А сегодня ночью хорошо подморозило. Славян во все эпохи выручал Генерал Мороз.

Шли долго, хотя и поторапливались: надо успеть до рассвета. Илья в группе с еще четырьмя парнями, двоих Царев помнит еще с прошлой своей ходки в Светлый. Задача группы - блокировать парадный выход. "Узи" пришлось оставить на базе, Илье выдали наш нормальный АКМ, оружие, адекватно работающее на морозе. Илья, почувствовав приятную тяжесть настоящего русского металла, понял, что "Калашников" - неотъемлемая часть Родины.

Операция подготовлена по всем правилам военной науки: разведка выявила дозоры противника. Не все посты удается миновать без контакта - согласно плану, два из них подлежат ликвидации. Зимой посты найти просто: по дымам из труб. Люди по сути своей - такие уязвимые существа...

Царев оставался снаружи, когда пацаны выполняли привычное дело. Все получилось быстро - как говорится, и глазом не успели моргнуть. Едва Илья вошел в тесную каптерку, он увидел... знакомые испуганные глаза. В них, играя, отражалось кровавое пламя свечи. Он с ужасом осознал: перед ним... тот самый мальчик, который пристрелил Иосифа. Двое других вьетнамцев испускали последнее дыхание.

- Не могу его кончить. - Виновато произнес боец. - Ребенок...

- В огне брода нет... - Сказал другой, командир группы. Ладно. Свяжите его. После операции уже будем решать, что с засранцем делать. Ребенок что-то лебезил на своем языке. А ведь, подумал Царев, если мальчик выживет, он с особенным остервенением будет мстить за своих. Насчет огня и брода Эмиль прав. Хорошо, что я не сказал про то, что мы с этим засранцем уже встречались, и чем все тогда закончилось, рассудил Илья. Перед выходом он еще раз глянул в лицо мальчику. В его округлившихся зенках светилось желание жить.

Взятый пост аккурат прикрывал подход к парадному подъезду. Бойцы закрепились в щелях (стеклянные двери давно разбиты) и стали всматриваться во мрак. У самого горизонта засветилась красная полоска, скоро будет светать. Командир дал отмашку - группы пошли по заданным маршрутам. Солдаты исчезли в чреве здания и наступила мучительная тишина. Основная задача - обнаружить центр их управления, его нейтрализация - залог победы. Азиаты - народ коллективистский, разбитые на несвязанные куски, они как правило теряют способность к сопротивлению.

- Ренат, - спросил Царев тихо, - а как сейчас со снайперами.

- Все это хе...ня, один из мифов войны. Шлепнули мы тут одну... шахидку. Но так и не поняли, чья она была. А винтарь у нее не снайперский, а допотопный "ТОЗ". Ворошиловская стрельчиха, блин...

Из недр Управления послышались звуки - сначала возня, потом - топот ног. Из полумрака возник незнакомый боец. Тяжело дышит, возбужден:

- Командир... накрыли казарму. Пустили газ...

Вот и до химического оружия дошли, подумал Царев. Безумство храбрых, зар-раза.

- От плана А не отходим. - Приказал Ренат. - Переходите на следующий этаж. Ничего нештатного?

- Нет... пока.

- Вперед и с Богом. Об исполнении доложить...

Пауза длилась недолго. Где-то там наверху отчаянно заголосили, послышались выстрелы, эхо которых многократно отражалось от стен, отчего истошные вопли людей перемешались с сумасшедшей дробью. Прибежал другой боец, почти кричал (в его глазах отразился сам ад):

- Блокирована группа Малышко. Командир, кажется, они с двух сторон подожгли напалм!

Илья почувствовал запах горелого мяса. Возможно, это психическое.

- Где группа Киврина?

- Ушла на седьмой.

- Кто-то есть в подвале?

- Нет. Мы не смогли войти. Там везде растяжки...

И тут на ступени у парадного подъезда сверху упало тело. Оно горело. Человек извивался и хрипел. Невозможно было различить, кто это. Солдаты кидали снег, но погасить горящего человека не могли.

Командир, засунув два пальца в рот, два раза отчаянно свистнул. Это сигнал к отходу. Едва Ренат успел дать знак, он вдруг осел. Потом упал, пробормотав:

- Пи...ец. Срезали...

В свете горящего человеческого костра можно было различить маленькую дырочку в области сердца. Все попрятались по щелям, Царь успел оттащить командира в непростреливаемое место. Там он обнаружил, что Ренат мертв. Илья боялся взглянуть на лицо командира. Он едва сдерживал слезы.

Вышла одна группа, вторая... вернулась и группа Киврина. Согласно штатному расписанию, именно майор Киврин должен принять командование группой в случае потери Валиуллина. Пытались дождаться других, но две группы так и не вышли.

Когда отступали, Киврин успел заскочить во взятый в начале операции блиндаж. Раздался всего один хлопок. Вряд ли здесь хоть кто-то будет обвинять нового командира в бессердечии...

Потери - двенадцать человек. Самый страшный урон за все время существования славянского отряда. На базу шли молча, понурив головы. С места битвы удалось вынести лишь три тела. И ни одного раненого.

На стадионе воинов никто не встретил. Посты оставлены, какой-то мучительный покой. Только издалека, с другого конца города, доносятся глухие выстрелы. Видимо, там вступили в боестолкновение еще какие-то отряды. Входили осторожно, с оглядкой... и в подтрибунных помещениях - тоже пустота! В судейской, на полу, в луже крови лежало грузное тело негра. Джейсону перерезали горло - и погром в комнате свидетельствовал о том, что здесь шла борьба. Больше нигде следов драк или сражения не было. Гарнизон смело как экипаж с "Летучего голландца".

- Ты кого к нам привел? - Раздраженно обратился Киврин к Цареву.

Илья не знал, что ответить. Он готов был провалиться под землю. Полный крах миссии. Мог бы летом вернуться на Большую Землю - и плевать с высокой колокольни на всю эту долбаную Территорию. И пусть они здесь все и вся уничтожают, пока не удовлетворят наконец своих демонов войны. Большие рыбы пожирают маленьких. Совершена непоправимая ошибка, зря он затеял свою дурацкую авантюру. Надо было слушаться Незваных Гостей. Неужели Бахмин его... предал?..

Илью завели в ту же саму камеру, к которой он уже сиживал однажды, с Ёсей Адамсоном. Там было жутко холодно, узкий луч скупого света, льющийся из окошка, пронзал мрак. Оставшись один, Царь упал на пол - и разрыдался как сущий младенец...

-- Пять финальных эпизодов

Осталось добавить пять завершающих штрихов к моей фантазии - просто мне хочется, чтобы вы попрощались с второстепенными героями повести, узнав напоследок, как у них дела. Итак: ранняя весна, над всей Территорией стоит тихая солнечная погода, ибо Западная Сибирь наконец попала во власть гигантского антициклона. Сопротивляясь, отступила затяжная, необычно суровая даже для этих неласковых краев зима. Люди "повыползали" из укрытий, наслаждаются покоем. Еще не факт, что непогода еще разок не вдарит поздними снегопадами, а посему надо ловить момент. В природе наблюдается радостное состояние, когда "весну воды" сменяет "весна цветения" - уже на пригорочках радуют глаз желтые "солнышки" мать-и-мачехи...

Эпизод первый. Город Солнца

В лодке, наполненною рыбой, плывут Рохелио Родригез и Мария. Прислушиваются к журчанию воды и робкому еще пению птиц. Маша прерывает молчание:

- А все же чувствую, не все у них благополучно. Беспокойно на душе.

- Надеюсь, - вкрадчиво говорит кубинец, - тебя не потянет вновь... на приключения?

- Сложно все это. Но главное, не пойму: почему летчик ко мне так был... холоден.

- Летчики, налетчики... Тебя не поймешь. То Лев тебе люб, то не люб... Теперь вот летчик. Что случилось?

- Хорошие они. И жалко обоих. Думаю, они на сей раз сами выкрутятся.

- Возможно. Только...

- Что - только?

- Ну, вдруг они не вернутся? Оба не вернутся. Ты предполагаешь такой вариант?

- Представь себе - нет. Я почему-то знаю, что вернутся.

- А ты вообще... с Вениамином говорила?

- И не один раз.

- Не секрет, что посоветовал?

- Ну, мы о многом болтали. А в общем и целом - надо прислушаться к голосу своего сердца.

- Ну, и как... слышишь?

- Что-то не очень. Не пойму.

- Солнышко, на все есть хороший судия. Имя ему: Время. Мне думается, высшая благодетель женщины - умение ждать.

- Нехорошо все это. Женщины ждут, мужчины - догоняют. То есть все делают то, что хуже всего.

- Но так, Машенька, устроена вся наша жизнь...

Эпизод второй. Московия

В Торжке, в Центральной России, за Камнем моросит препротивный весенний дождь. У окна сидят Антонина и Васька, жена и сын Царя. Смотрят, как с молоденьких листочков стекают капли. Они живут на верхнем этаже старенького двухэтажного дома, построенного после Второй Мировой войны пленными немцами. Стены-то крепкие, а деревянные перекрытия сплошь прогнили, а потому в квартире пахнет затхлостью.

- ...Мамуль, ну, расскажи еще про папку.

- Да уж сколь раз рассказывала, сын.

- А ты еще разок. Ну, пожа-а-алуйста!

- Хорошо. Папа твой - геройский летчик, ничего не боящийся и способный все преодолеть. Однажды, на далеком-далеком Севере капитан Царев выполнял очень ответственное задание. Что-то пошло не так. Вертолет понесло, понесло... Папа с трудом его посадил, но в очень-очень опасном... месте.

Антонина замолкла. Задумалась.

- А дальше?

- Дальше... Это было очень страшное место, в котором много злых людей. Было трудно, но он справился. Папа всегда... справляется.

Антонина всхлипнула, закрыла лицо ладонью.

- Мамуль, - пытается успокоить ее малыш, - ты не плачь. Папка сильный, он всех победит, выйдет из трудной ситуяции - и обязательно вернется домой.

- Знаю, знаю, сын. Обязательно победит. Наш папка самый лучший, самый отважный, самый... верный.

- Мам... скажи: а папка нас... любит?

- Конечно. Не сомневайся. Как же без любви. Мы же ему не чужие.

- Эх! Скорее бы что ли папка возвращался. А вдруг мы сейчас вот сидим - а он прям придет?

Василий не все сказал. Он часто сидит так вот у окна и представляет, что вот он, папка - по двору идет. Только боится Васька, что не узнает отца-то. И тот пройдет мимо.

Эпизод третий. Граница Территории, база

Над рекою, на самодельной скамеечке, курят Юля и Слава Сокол. Пред ними простирается таинственная земля, пробуждающаяся после зимнего сна. Юля изящным щелчком забрасывает окурок вдаль, произнося:

- Как-то скушно жить на этом свете.

- Вчера тебе скучно не было. Зажигала по полной программе.

- М-м-мда. Вчера я пил и был счастливым, а сегодня трезв - и весь больной. Почто ты, мать сыра природа да столь безжалостна со мной. Славик... а помнишь Бахмина...

- Какого?

- Ну, Льва.

- А-а-а... это который свалил. Да. Правда, с той поры уже столько Львов свалило. Медом им, что ль, там намазано. А чего тебе тот Лев? Львица, что ль тоскует?

- Занятно. Как он там. И вообще - жив ли.

- По оперативной информации - не выходил. А вот скажи... он был лучшим любовником, чем я?

И Сокол обхватил Юлю, присосался к ее шее.

- Отстань... самец. Нарываешься. - И женщина вывернулась.

- Не отстану. Ну, скажи...

- Ты, Славочка, самый лучший. Лучше всех. Только отстань. Дай еще сигарету.

Красиво закурив и выпустив облако, Юля высказалась:

- Он был прикольный. Прям бредил этой долбаной Территорией.

- Дуры вы, бабы. Вот что я скажу. Западаете на всяких идиотов, думаете, они гении. А они не гении никакие, а идиоты.

- Нет. Бахмин был не идиот. Он был большой ребенок. И, кстати, не самец. Как некоторые.

- Самка, что ль?

- Сам дурак. Он хотел... бОльшего. А вообще все вы одинаковые. Вам только одно надо.

- Ну, почему. Некоторым надо два. Или три. А сколько надо было Бахмину?

- Ему надо было... всё.

- Понятно. Тебе надо родить, Юлька. Тогда и мыслить будешь иначе.

- Да пошел ты в жопу.

- Уже иду. И матчасть свою, кстати, прикрой...

Эпизод четвертый. Свято-Спасов скит

Возле землянки, на завалинке сидят Генава и "заслуженный раб" Пал Палыч.

- Эх, до-о-оченька, жив был бы тятенька твой, всыпал бы он тебе. По первое число. Слушалась бы матушку, братьев - и не ерепенилась.

- Тошно мне здесь, дедуля. Понимаешь? Тошно. И ты один ведь меня понимаешь.

- Ну, коли желаешь меня слушать - послушай. Знаю я ТОТ мир. Ни черта хорошего в ТОМ мире нет. Разве только, искушения одни да прелесть.

- А здесь - мрак. И тоска.

- ДОбро с тобою Лев-то поработал. Скажу: посеял он в душу твою семена зла.

Генава перешла на шепот:

- На што мне выше добро, коли горечь одна? Да, я желаю согрешить, вкусить радостей земных в полной мере. И дайте мне самой совершить свои ошибки.

- Оно понятно, что кровь с молоком. Ты ведь на пороге страстей, а они, з-заразы, имеют обыкновение оставлять послевкусие.

- Так давай утекём, дедуль... - Девушка нашептывала старику в самое ухо. - Ты опытный. Ты мне поможешь.

- Эх, ты... дитя ты еще неразумное. - Дед тоже говорил предельно тихо. - Куды бежать-то? Прям там ждут тебя... Да ты от первого же гриппа помрешь - потому как иммунитету у тебе нема.

- А здесь помру от тоски... среди этих долдонов.

Появился Гриша. Старик и девушка примолкли. Дылда пошел на повышение: новый наставник, Евфимий (глава другого семейства) благословил Григория в трудники. Теперь он уже не раб - и держит себя надменно:

- Эй, раб... Божий! Расселся тут, развалина. Работать не можешь, а жрешь за двоих. Подыхать тебе пора - вот что. Зажился. Вставай - иди хотя бы дрова прибери.

Старик встал. Но идти не торопится. По его заросшей щеке скатилась слеза - и затерялась в седине.

- Паскуда же ты, Гришка! - Звонко вскрикнула Генава - и убежала.

- М-м-мда-а-а... - Григорий присел на завалинку. Пал Палыч стоит рядом то ли в замешательстве, то ли в раздумье. - Строптивая. Ничего. Придет срок, благодаря Господу - приручим...

- Хочешь узнать человека - дай ему власть.

- Чё?!

- Ничё. Пошел я...

И старик зашагал к дровнице.

- От бисово отродье! - Ухмыльнулся Григорий. - Глаз да глаз за такими...

Эпизод пятый. Благословенные холмы

На вершине одного из холмов в позе лотоса восседает Ровная Береза. Она обнажила свой огромный как Вселенная живот, подставив его Солнцу. Ровная разговаривает со своим животом:

- Ну, вот что ты все толкаешься, крохотулька, наружу ты еще успеешь. Наслаждайся, пока тебе еще хорошо. В этом мире не раз ты еще воскликнешь: "Мама, мне страшно, забери меня назад в свое лоно!" Ежели ты родишься мальчиком, вождь наверняка назовет тебя Сыном Бледного. Если девочкой - назову я. Думаю, нареку тебя Светлой Росинкой. Жаль, нет Тихой, она была хорошей повитухою. Но мы сможем, все сможем - потому что снято наконец проклятие с племени Белой Росомахи. И вы будете счастливее, чем мы. Обязательно будете счастливее. Ты только верь в то, что счастье есть, и жизнь наша -- она не зря. Боги видят нас, они нас жалеют. Главное: не прячь глаза от богов, когда родишься. Иначе как они нас найдут-то...