“Калитка” в Сибирь

Много ипостасей сменил этот удивительный уральский город. Перепробовало Верхотурье немало ролей, но в конце концов остановилось на одном предназначении: носителе… чуда.

Говорят, еще относительно недавно вся храмовая благодать Верхотурья лежала в развалинах. Более-менее содержали в порядке только Троицкий собор, включенный ЮНЕСКО в сотню самых значительных архитектурных памятников мира. Даже трудно поверить, каким величием обладал некогда этот крошечный городок с 9-тысячным населением!…. И только недавно губернатор постановил преобразить, казалось бы, забытое Верхотурье в “Уральский Иерусалим”.

Раиса Николаевна Огаркова, заведующий православным музеем при Никольском монастыре рассказала о нескольких ипостасях города: он был и “воротами в Сибирь”, и “денежной мошной”, и “местом святого паломничества”, и “тюремным городом”… И знаете… черты былых ролей крошечное Верхотурье несет в себе по сию пору. Здесь и святыни, и транспортный узел, и районный центр, и тюрьма своя до сих пор имеется.

Раньше тюрьма (точнее, колония для несовершеннолетних) располагалась в самом центре, в громадном Никольском монастыре. Монастырь действительно величественен, самый крупный его храм, Преображенский собор, способен вместить 10 000 верующих. И это при том, что все население Верхотурья до революции не превышало 3 500 человек! В соборе хранится главное чудо Верхотурья, а, возможно, и всего русского православия: мощи святого праведного Симеона Верхотурского. Они благоухают, и каждый может в этом убедиться. Монах Елиазар, который исполняет послушание, которое называется “стояние у мощей”, позволил мне убедиться в этом. Существуют толстенные книги, описывающие чудеса исцеления от мощей. С них, точнее, с посмертным существованием Симеона Праведного, и стоит начать рассказ о Верхотурье.

Симеон родился в исконной (европейской) России, в богатой дворянской семье. И что-то его сподвигло двигаться на Восток, за Уральские горы. По пути он исцелял людей, а пропитание добывал рыбалкой или швейным ремеслом. Осел Симеон в сельце Меркушино, в 50 верстах от Верхотурья. Любил уединение, и все так же жил рыбалкой да пошивом шапок. Прожил недолго, 40 лет (ибо здоровьем был слаб), и похоронен был на сельском погосте. И вроде бы забыли про тихого праведника, но через 50 лет на погосте стал “восходить из земли” гроб с его нетленными останками. Мощи благоухали! Симеона объявили святым, а мощи перенесли в Верхотурье.

Верхотурье тогда был не только самым значимым, но и единственным русским городом за Уралом. Дело в том, что он стоял на “Бабиновском” тракте, дороге, ведущей из России в Сибирь. За Уралом жили враждебные племена, постоянно нападавшие на торговые караваны. И вот однажды соликамский мужик Артемий Бабинов разведал путь более-менее безопасный, ибо он проходил по безлюдным местам. В честь него тракт и назвали, а для укрепленного перевалочного пункта выбрано было место на высоком каменном утесе, нависающем над рекой Турой. По преданию, там когда-то стоял древний город Неромкуру (говорят, основан он был еще во времена неолита). Строительство русского города началось в 1598 году, и очень скоро над Турой вырос Кремль, крепость, оборудованная по всем тогдашним законам фортификации. Так возникли “ворота в Сибирь”.

Бабиновский тракт протяженностью 273 версты в течение 250 лет оставался единственным путем за Урал. По ней проходили экспедиции Беринга, Паласса, Остермаха, Миниха, Бирона, Хабарова… По ней везли в ссылку протопопа Аввакума, и многих других противников официальной власти. Дорога имела и второе название: “Государева”. Воеводами в Верхотурье ставили только представителей знатных родов, близких родственников царя: Пожарских, Милославских, Пушкиных…

Люди русские приезжали в эти необжитые места (в них обитали только полудикие ханты и манси) добровольно. Среди государства Московского “кликали бирючу”, то есть объявляли набор. Ехали охотно, ведь новоприбывших полностью освобождали от налогов и объявляли “государевыми людьми”. По сути Верхотурье два с половиной столетия оставалось не просто столицей Урала: это был единственный на Урале город. Воевода владел печатью, на которой было выгравировано: “Печать государева. Сибирские земли. Город Верхотурье”. Город вышел на вторую свою стезю: он стал “денежной мошной государства”, ибо здесь находилась таможня и собирались налоги.

Налоги были разные. Например, “явчая”, то есть каждый двигающийся из Московии в Сибирь или наоборот должен был предстать перед вельможами и дать мзду. Или “полозовая” – налог за порчу дороги санными полозьями. Ну, а главное – таможенные сборы. Пушнина, золото, алмазы, в общем, все богатства Сибири текли в Россию (и дальше в Европу) через узенький коридор, называемый Бабиновским трактом. Верхотурье буквально жирело от денег, от товаров. Но все, как известно, рано или поздно, проходит.

В начале XVIII века Петр I установил в Верхотурье “правильную почту”, то есть наладил государственную почтовую службу. Но с 1763 года, когда южнее был налажен более удобный путь в Сибирь, Бабиновский тракт утратил свое значение. Но Верхотурье не стало хиреть, ибо город вступил на свою третью стезю: на Урале появилась своя “духовная столица”.

Здесь я снова обращусь к посмертной жизни Симеона Праведного. К Святым мощам шли сотни тысяч паломников, город приобрел славу “Уральского Иерусалима”. Николаевский монастырь, в котором мощи пребывали, основан был почти одновременно с городом иеромонахом Ионою, по приказу царя Бориса Годунова. Интересно, что Иона был “эфиопского происхождения”, попросту говоря,… негром. Постепенно, в связи с упадком “Государевой дороги”, центр города переместился из Кремля, где оставался еще воеводский приказ, в монастырь.

Посещали Верхотурье и члены царской семьи. В частности, под стенами монастыря на средства «святого старца» Григория Распутина выстроен был “гостевой дом”. Ждали императора, но приехала только Великая княгиня Елизавета Федоровна (для которой Урал, как известно, позже стал подлинной Голгофой…). Про Распутина в Верхотурье до сих пор ходят самые нелепые легенды. Якобы “старец” имел на город свои планы, много здесь “начудил” (к примеру – лечился здесь от запоя). На самом деле точно установлено, что Распутин был в Верхотурье только единожды: скрываясь в молодости от полиции, он записался в Николаевский монастырь в трудники. Но сбежал, едва только миновала опасность. В “распутинском” доме сейчас расположен городской музей. И за этот деревянный терем до сих пор идет тяжба между монастырем и властями города.

Продолжу рассказ о Святых мощах. После революции советская власть попыталась сделать все, чтобы “развенчать миф” о чудотворности оных. Первое вскрытие мощей было осуществлено самим товарищем Емельяном Ярославским, главным советским атеистом, которого называли “апостолом атеизма”. В 1920 году “апостол” писал: “Мощи Симеона, к которым на протяжении двухсот лет стекались верующие со всех концов России, особенно Урала и Сибири, вскрыты в присутствии 10 тысяч человек…” В 1921 году было произведено второе вскрытие, задачей которого являлось изъятие серебряной раки святого в пользу голодающих. 1924 год – очередное “вскрытие”; здесь инициатива принадлежала областному здравотделу, утверждающему, что “обряд приложения к мощам негигиеничен”. Раку (теперь уже деревянную) опечатали, доступ к Святому строго ограничили.

Монастырь тогда еще жил. Монахи привычно молились, исполняли послушание. Но в 1925 году власть решила разогнать “гнездо контрреволюции”. Святая обитель превращена была в тюрьму, после – в колонию для несовершеннолетних. Я, кстати, побывал в Верхотурье в день Святого великомученика Елизария. Раиса Николаевна рассказала: Елезарий – монах Николаевского монастыря. Когда братию выгнали за стены обители, инок пошел в Меркушино. По дороге его поймали красноармейцы и закололи штыками… Ох, сколько в те годы пострадало Божьих людей!

Однако мощи трогать до поры – до времени не решались. Только в 1929 году в Верхотурье прибыла специальная комиссия, которая должна была решить окончательно судьбу мощей. Специальный уполномоченный “по изъятию и ликвидации мощей Симеона” товарищ Гейнеман в присутствии представителей разных слоев верхотурского общества (так сообщает протокол) – домохозяек, школьников, пионеров, крестьян, председателей сельсоветов, членов религиозной общины во главе с архиепископом Федором – приступил к вскрытию. И тут случилось нечто неясное, так и не попавшее в официальные протоколы…

Гейнеман, удостоверившись в сохранности сургучных печатей, вскрыл их, поднял крышку, вместе с помощниками переложил мощи в деревянный ящик и организовал “прохождение представителей общественности мимо мощей”. После этого комиссия почему-то приняла решение “герметически закупорить содержимое деревянной раки”. То есть, мощи в открытом виде представляли некую угрозу советской власти. Они благоухали?.. Раку со Святым тайно, оформив как “партию домашних вещей”, переправили в Нижний Тагил.

В Тагиле произошло непредвиденное. Поскольку мощи поместили в “антирелигиозный” отдел художественного музея (а под музей перестроили бывший кафедральный Входо-Иерусалимский собор, туда началось целое паломничество. Представьте: в стране идет борьба с религией, в а “антирелигиозный” отдел рвутся толпы верующих! В общем, вскоре “антирелигиозную” экспозицию свернули, а мощи исчезли в неизвестном направлении.

Прошло очень-очень много лет. Дальше, как рассказала Раиса Николаевна произошло следующее. Где-то в конце 80-х годов прошлого века одна из сотрудниц Областного музея (а располагался он в соборе Александра Невского) в запасниках наткнулась на экспонат под инвентарным номером “12125”. Женщина была верующим человеком и по очертаниям ящика поняла, что это – рака. Поскольку тогда уже религия не преследовалась, содержимое ящика исследовали – и поняли: вновь обретены мощи Симеона Праведного! Выяснилось следующее. Когда в Екатеринбург тайно поступили мощи, их было приказано “уничтожить”. Тогдашний директор музея Славцов имел мужество не исполнить приказ: он присвоил экспонату номер – и отправил в запасники. Славцов позже был репрессирован и скончался в заключении. Конечно, судили директора за другое, но – тем не менее…

Поразительный факт: изначально спасенные мощи хранились в подвале дома… Ипатьева! В том самом подвале, в котором была расстреляна царская семья…

Раиса Николаевна работает в монастыре с самого первого дня возрождения обители. Там, где теперь монастырский музей, были когда-то казармы (а до того – настоятельский корпус). Начинала с удивительным батюшкой, отцом Тихоном. Архимандрита Тихона давно уже перевели в другое место – он поставлен наместником одного из монастырей Нижнего Новгорода – но батюшка не теряет связь с уральской “жемчужиной”, помогает. Еще и книги успевает писать об истории “Уральского Иерусалима”. Кстати, именно отец Тихон по крохам собирал материалы для музея.

Братия в Николаевском монастыре невелика. Всего – вместе и иноками и послушниками – она насчитывает 20 человек. Не идут нынче в монахи… Конечно, радостно, что детская колония оставила в 1989 году монастырские постройки. Но тогда город по-настоящему “рухнул”! то есть, развалилась экономика Верхотурья. Колония давала около тысячи рабочих мест, и, надо сказать, это были профессиональные педагоги. Раиса Николаевна и сама – учитель. Интересен такой факт. Несовершеннолетних преступников перевели в город Кировград, для них обустроили бывшую “взрослую” колонию. И там дело дошло до… восстания. Потому что сотрудники привыкли работать с взрослым контингентом, и в работе с детьми применили “взрослые” методы…

Была в городе Коньковая фабрика, на которой трудилось тоже почти тысяча человек. Делали там великолепные коньки, на которых наши спортсмены брали верх на Олимпиадах. Она тоже закрыта… еще тысяча рабочих трудились на химзаводе… и он закрылся! В общем, в городе воцарилась безработица. Теперь в городе рабочие места дает только “взрослая” зона, расположенная в поселке Привокзальный (раньше там был ЛТП, но его перепрофилировали). Ну, почему туда нельзя было перевести детскую колонию? Может, тогда до бунта в Кировграде дело не доигрались бы…

Есть еще в городе несколько деревоперерабатывающих предприятий – и все. Зато – сохранились храмы. Их было 15, разрушили только один. Конечно, при советской власти церкви использовали для хозяйственных нужд (в частности в признанном мировым шедевром Троицком соборе располагалась “Сельхозтехника”), но ведь они хоть и полуразрушенном виде – но выжили! И все храмы возвращаются Церкви. Почти все: в одной из святынь, Спасо-Воскресенской церкви, находится кочегарка.

А вот приход в городе (кроме монастырей, их теперь два – возрожден еще и Покровский женский монастырь, на территории которого была больница) всего один. По наблюдению Раисы Николаевны, верующих в городе не так и много. Зато – сколько паломников! Приложиться к чудотворным мощам Симеона Праведного жаждет все больше и больше людей. Верхотурье снова взошло на стезю “духовной столицы Урала”. Будем надеяться, что на сей раз – навсегда. Ну, а звание “ворот в Сибирь”, будем считать, останется почетным званием. Так сказать, за “особые заслуги”. Если не “воротами”, то пусть хоть “калиткой” останется прекрасное Верхотурье!

Бабиновская дорога

Ни с чем не сравнимое удовольствие – пройти дорогой, в течение 250 лет являвшейся единственным путем, по которому наши предки заселяли Сибирь! Здесь, в долине реки Ляля, буквально все дышит стариной, романтикой путешествий, приключений… В общем, есть о чем поведать…

Местные уверены: “Ляля” – значит “теплая”. В реке вода действительно теплее, нежели в других уральских реках. Начинаясь от горы Лялинский камень, Ляля весело бежит среди скал, и примерно через 230 километров впадает в Сосьву, потом следует Тавда, Тобол, Иртыш…ну, а дальше – Обь, впадающая, как известно, в Мировой океан. В сущности Ляля – маленькая “ниточка”, одна из тысяч, которая вплетается в одну из величайших рек мира. Но у Ляли особая судьба: река стала путем, по которому русские люди заселяли Сибирь.

Люди со своей трактовкой “теплая” ошибаются: давненько уже издана книга, где объясняется, что “Ляля” – “река врагов”. Издревле долину реки населяли народы ханты и манси. “Ляль” по-мансийски – “враг”. Если то же слово перевести с хантыйского, получится “война”. Манси враждовали с коми-пермяками, живущими на “европейских” отрогах Уральских гор. Те в свою очередь называли манси “вогулами”, то есть, “злыми”, “ненавистными”. Манси были хорошими охотниками; еще в XII веке они продавали пушнину новгородцам. Там продолжалось до эпохи походов Ермака.

Ермак покорял Сибирь силой. Но, едва только войско русских казаков проходило, громадные пространства снова заполняли враждебные племена. И всякие пути в Сибирь для русских торговых караванов были отрезаны. Все изменилось в 1597 году

Именно в этот год житель деревни Верх-Усолка (она недалеко от нынешний Перми) Артемий Сафронович Бабинов разведал более-менее безопасный путь через Югорский камень (так тогда назывался Урал), ведущий от Соликамска через горы. Уже в 1598 году на сибирской стороне начали строить крепость Верхотурье, призванную охранять дорогу, прозванную в честь ее первооткрывателя “Бабиновской”. Эта дорога протяженностью 273 версты в течение 250 лет оставалась единственным путем за Урал. Все закончилось в 1763 году, после открытия Сибирско-Московского тракта, проходящего гораздо южнее.

Почти 250 лет Бабиновская дорога пребывает в запустении. Что происходит с “Государевым путем” теперь?

Караул

Караул – самое древнее русское село на территории Сибири. Хотя оно стоит на середине нашего путешествия, начать следует с него. Караул теперь – почти что пустое селение. Почти все избы стоят заброшенные, порушенные. Зато дома-то какие! Двухэтажные гиганты напоминают о былом величии Караула. В этом селе “перекладывали” лошадей, а так же стоял здесь гарнизон русских войск, “караул”. Последний имел строгое указание: “гулящих людей и немцев через заставу не пропускать!”. Надо думать, не пропускали, хотя, как известно, там, где застава, там и коррупция (хотя в то время такого слова на Руси не существовало, с большой долей вероятности само явление место имело…). И купцов в Карауле насчитывалось немало, ведь из Сибири в Московию шел самый ходовой товар: пушнина.

После открытия Бабиновской дороги местное население, манси, заставили исполнять “ямскую гоньбу”, то есть, обслуживать тракт. В частности, поставлять Российскому государству 320 лошадей в год. Лялинские манси (проживающие в долине реки Ляли) подавали прошение царю Борису Годунову с просьбой уравнять их с другими манси, которые всего лишь платили ясак (дань). Тогдашние русские чиновники обвинили манси в том, что те де постоянно срывают поставку лошадей. А кто манси спросил, способен ли маленький народ отдать “благодетелям” 320 лошадей? Манси освободили от “лошадиного налога”, прислали на Лялю русских “выкликанцев” (добровольцев). Но ясак заставили платить вдвое больше, чем другие манси. Это произошло уже при царе Василии Шуйском. В общем, обидели манси… Часть аборигенного народа ушла на Восток, туда, куда “рука Москвы” еще не дотянулась. Часть же ассимилировалась с “выкликанцами”…

…Радостно было заехать в деревеньку Юрты, стоящую на высокой горе над Лялей. Она живая, в ней нет пустующих домов. Здесь, в Доме культуры, здании, стоящем как храм, на самой вершине, я увидел столько детей! В Юртах закрыли школу, детишек возят учиться в поселок Павда. Но деревня не умирает!

Детишки все свободное время проводят в Храме Культуры на горе, и знаете… когда я вошел туда, увидел, что детишки играют… в школу. Дети сидели за столами, а одна из девочек исполняла роль “учительницы”, давала “задания”. Вообще, весь Дом культуры переоборудован под клуб для занятия детей. Молодцы культработники! Они ведь высокую социальную функцию исполняют. Но - господа чиновники! Восстановите в Юртах хотя бы начальную школу… Уверен, жители Юртов достойны этого.

Я вгляделся в детские лица. Много детишек имеют не совсем русскую внешность. Возможно, в их жилах течет кровь манси, древнего и униженного когда-то народа… “Юрт”, кстати, в переводе с манси – “семья”.

Правда Павды

Меня сразу предупредили, что в Павде народ тяжеловатый, трудный в общении. Они живут в своей глубинке веками, и в свой внутренний мир допускают ну, с очень большой неохотой. Не знаю, я не заметил… Очень красивый поселок, прямо над ним возвышается гора Павдинский камень. Вообще панорама Уральского хребта отсюда великолепна. Это самое далекое селение в течении Ляли, дальше только тайга, горы… а за ними – Европа. Здесь же – Сибирь, Азия… Точнее, “окно в Сибирь”.

В Павде есть музей. В нем можно узнать почти все об истории происхождения поселка, и о жизни здесь. Первое население Павды – “демидовские” каторжане. Сюда их пригоняли мыть золото, да медь добывать. Поселок изначально назывался “Павдинской горнозаводской дачей”. Золото, кстати, и сейчас моют. Не слишком успешно, но артель вполне оправдывает себя. Следующий поток в Павду – ссыльные времен “сталинских” репрессий. Ну, и все это перемешалось с манси, “вогулами”. Не знаю… наверное, я не “нарвался” на нехорошего человека. По мне здесь живут чистые и светлые люди. Жаль только, свет в поселке шибко часто отключают. В смысле, электрический.

Взять Галину Васильевну Власову: она на общественных началах создала при Доме культуры клуб семейного общения “Мудрость”. Галина Васильевна – местная уроженка. Но сорок лет она жила в Перми, работала на авиационном заводе. А, как на пенсию вышла, решила вернуться на милую сердцу Родину. Главной причиной возвращения стал горько-ироничный факт: в городе с дачных участков овощи и прочие продукты воруют, а здесь – нет. Спокойно здесь, вольготно! Конечно, за эти годы Павда изменилась сильно. Уезжала – здесь жило 6000 человек; вернулась – осталось чуть более 600. И основное население – старики.

Изначально “Мудрость” задумывалась для пожилых людей. Чтобы собраться, рукоделием заняться, поговорить “за жизнь”. Обсудить “огородные” дела (огороды - самая любимая тема, политики здесь не любят). Очень скоро Галина Васильевна поняла: нужно молодых звать к себе… И знаете – стали приходить и молодые! И семейные приходят, и неженатые, и дети. Устраивают чаепития, готовят к ним всякие вкусности. Праздники придумывают, в общем, у людей появились общие интересы, оформилась настоящая ОБЩИНА, как в старину... Даже глава поселка Игорь Михайлович Стольников - и тот приходит. Несмотря на то что закоренелый холостяк. Стольников – уникальная личность. Можно сказать, он от личной жизни отказался ради родной Павды, днем и ночью занимается делами. А “отдушина” у него только одна – пчелы. Только на пасеке Игорь Михайлович отдыхает, да в “Мудрости”.

Девиз себе придумали такой: “Больше дела – меньше слов, за Россию, за народ, за человечество – вперед!” Получилось, что оптимистом стать очень просто. Надо просто знать, что есть люди, которые искренне за тебя переживают – и верят в твою искренность.

…Пока разговаривали с Галиной Васильевной, дали свет. Народ воскликнул: “Ура!” и побежал включать домашние приборы. Поскольку прбажа тока – явление типичное, дети искренне думают, что “Ура” – это значит “свет”. Что делать – глубинка…

Старая Ляля

Достопримечательность села Старая Ляля – “парк национальных героев”, созданный одним из местных чудаков. Так сказать, проект “имя-Россия” в старолялинском варианте. На огороженной территории стоят изваяния следующих личностей: Суворов, Горький, Гоголь, Чехов, Ленин, Кутузов. Довольно забавно, но все равно приятно, что жители относительно небольшого умирающего села УВАЖАЮТ российскую историю. Лучше все же уважать, нежели припирать либо игнорировать!

Да, к сожалению, Старая Ляля умирает. Пока еще здесь трудятся три бригады лесорубов, работающие (как здесь говорят) “на Глузмана”, а остальные рабочие места – только бюджетные и торговые. Глузман – директор Целлюлозно-бумажного завода, расположенного в городе Новая Ляля. Такая вот “духовная” связь существует между двумя Лялями… Раньше в Старолялинской школе насчитывалось 500 учеников. Сейчас их – 29. Зато (и учителя этим гордятся) компьютеров в школе – чуть не по штуке на каждого ученика! А уж спортивного инвентаря сколько! Европейский уровень… Ах, если б свет так часто не пропадал, вообще бы цены не было компьютерам! Как - то ли радостно, то ли печально - заметила директор школы Елена Витальевна Микрина, “наши дети ничем не обижены; единственное – их нет…”

Мы пришли в гости к старожилам Старой Ляли Любови Афанасьевне и Ивану Михайловичу Ананьевым. Я было подумал, что старики нас ждали, потому что они были чисто, почти празднично одеты, а в избе царила идеальная чистота. Нет – оказывается, не ждали. Просто Ананьевы привыкли так жить. Достойно. Иван Михайлович – ветеран войны. После армии вернулся в родную Лялю, трудился дорожным мастером, начальником ОРСа (ведомственная торговая организация). Любовь Афанасьевна работала телефонисткой.

У Ананьевых этот брак не первый: у нее трое детей от первого брака, у него – пятеро. Конечно, когда сошлись (оба овдовели), дети уже большие были. Но все равно – младших вместе поднимали. Несмотря на то что Ивану Михайловичу уже за 80, он ездит на рыбалку и охоту. Пусть его “Москвичу-412” далеко не первый десяток лет, он вполне на ходу. Есть в тайге два озера, Парча и Актай. Там у старого охотника по избушке, и они вполне благоустроены. Сам строил! Интересно, что добычу (в основном уток) старик не продает. Просто – раздает соседям.

Жизнь в Старой Ляле спокойная. Здесь не воруют, не пакостят соседям. Очень любопытно “таежная психология” сказывается на поведении людей. Вот, как Иван Михайлович рассказывает про то, как в Ляле решена была проблема воровства:

- Был у нас тут один “бич”, лазил по домам. Так его же отчим ему голову и отрубил. Отчиму за это шесть лет дали – так теперь никто и не ворует… Того парня, которому голову отрубили, никто не жалел – потому что он к наркотикам Старую Лялю “приучал”. Теперь и наркомании у нас нету…

У старика Ананьева своя, особенная любовь к родному краю. Он ценит свой прекрасный край именно за глушь, за возможность побыть наедине с природой:

- Я бы давно мог уехать отсюда. Одна дочь у меня в Германии живет, две – в Казахстане, сын и дочь – на Украине. Мне и квартиру дети в Днепропетровске держат, все зовут нас с Афанасьевной к себе. Но меня удерживает то, что я своими руками вот этот дом строил, сам сажал сад. В реке Ляле водится рыба: щука, налим, хариус, карай, таймень… В озере Парча я развел окуня, щуку запустил. В озеро Актай карася запустил… Это ж большое хозяйство, за ним ухаживать надо. А что у меня будет в городе? Балкон? Моего брата Александра на войне убили, два двоюродных брата там же погибли… Их дети, внуки приезжают ко мне как домой: “Дедуля, вези на свои угодья!” Они ж здесь душой отдыхают. Ну, как я могу все это бросить?..

Новая Ляля

Есть в России соответствия. Старый Оскол – большой современный город; Новый Оскол - хоть и большая, но деревня. Новая Ляля – относительно большой и вполне живой город. Достопримечательности – целлюлозо-бумажный завод, зона (для уголовного элемента), да станция Ляля. Завод живет плохо, ибо за сто лет его истории он ни разу не модернизировался. Директор пытается поднять настроение у рабочих, например, повесил у проходной громадный плакат: “Кто хочет сделать дело – ищет возможность. Кто не хочет – ищет причину”. Хотящих “делать дело” все меньше и меньше, ибо “дело” должна стимулировать зарплата, а она невелика.

Зона живет хорошо, ибо ей повезло с начальником. Поговаривают, здесь даже сидеть престижно, ибо условия хорошие. Зеки сами выращивают на свой стол овощи, откармливают скотину. Работать на зоне тоже престижно. Станция Ляля – так себе, обычный российский полустанок. Но такой ли он обычный? Люди, проскакивающие этот полустанок на скором поезде, вряд ли задумываются о том, какая глубина скрывается за столь забавным словом: “Ляля”…

Ай, ш-ш-шайтан!..

Про шайтан мне сказали: “Они живут своим миром, ни на кого не надеются, и советской власти у них нет… Мо-лод-цы!” Вообще шайтан уважают, даже несмотря на то, что они – дети и внуки ссыльных переселенцев, считай, “врагов народа”. Позже один священник, отец Моисей, сказал про этих людей: “Они в простоте живут… потому эти люди ближе к Богу, чем мы с вами…” В общем, все уважительные какие-то мнения!

Шайтанка родилась глупым образом. В поселке Лобва, тогдашнем центре таежного региона, имелся лесопильный завод, ему требовалась древесина. И какой-то начальник просто ткнул в карту пальцем! Нет, чтобы поселок построить на берегу красивой реки Лобва – строить пришлось в глуши, на ручье Шайтанка, известном разве что нехорошей репутацией (якобы люди там пропадают), да тем, что ручей в своем течении то исчезает куда-то, то вдруг вновь возникает из-под скалы. Кем заселять поселок? Естественно, “спецпоселенцами”, то есть ссыльными. Шел 1932 год, по стране прокатилась кампания раскулачивания. По счастью для начальников, дефицита в человеческом материале не наблюдалось.

Первые “спецпоселенцы” Шайтанки – раскулаченные казаки с Дона. Их сначала поселили в Пермской области; казаки там разжились, стали растить хлеб, разводить скотину… Народ-то трудолюбивый! Это не понравилось начальству – и раскулаченных раскулачили вторично – послали сюда, на Северный Урал, на лесоповал… После в Шайтанку стали пригонять этапы с Украины, из Краснодарского края, Подмосковья, Смоленщины, с Терека… В 41-м пришло два этапа поволжских немцев. У ссыльных не было документов, они были лишены гражданских прав. Комендант говорил мужикам: “Кормить будем как свиней, а работать заставим как лошадей. За отказ от работы – расстрел…” Появились братские могилы – громадные ямы, куда сваливали тех, кто не вынес суровых условий.

А в 44-м пригнали пленных румын. Им досталась страшная доля. Они, одетые в легонькие шинели, не выносили 50-градусные морозы, и, когда румыны умирали от обморожения, их просто ставили вдоль дорог. Как столбы! Землю-то промерзшую не продолбишь, вот несчастных и оставляли до весны... В Шайтанке имеется “Румынское” кладбище, напоминающее о былых трагедиях.

Такое “вавилонское столпотворение” народов и культур по странной закономерности оформилось в некое уникальное творение. Оно называется просто “шайтане”. Ну, кем может считать себя человек, если его бабушки и дедушки – марийка, татарин, грек, литовец… Только шайтанином! После смерти Вождя в 53-м все (кто выжил, конечно) были уравнены в правах. И надо сказать, Шайтанский участок зажил очень даже неплохо!

Обо все этом я узнал в Шайтанке, ибо в здешней школе есть музей. А “командует” шайтанской историей Ксения Деевна Готтман. С немецкого фамилия переводится: “божий человек”. Не знаю уж почему, но фрау Готтман отказалась от встречи. Показала мне музей директор школы Тамара Крестентовна Габриэль. Согласитесь: что ни фамилия – то загадка!

Тамара Крестентовна родом из села Караул, между прочим, древнейшего русского поселения за Уральскими горами. Сама Шайтанка тоже находится за Уралом, это, считай, уже Сибирь. И характер шайтан я бы определил как сибирский, вольный. Доброжелательность в шайтанах формировалась положением: дальше ссылать уже некуда, чего тогда злобу-то плодить? Здесь в Бога не верили, зато знали все заповеди. Ну, как не вспомнить мнение отца Моисея о том, что такие люди – почти праведники? Тамара Крестентовна – русская, а вот странное имя ее отца возникло почти невозможным путем. Дело в том что в конце позапрошлого века в Караул выписали зодчего из Италии – строить новый храм. Тогда жители таежного села могли себе позволить и такое! И как-то дед Тамары Крестентовны близко сошелся с итальяшкой, они подружились. А после отъезда зодчего на родину у деда случилось горе: при родах умерла жена. Ребенок выжил – и в честь него отец дал сыну имя в честь уехавшего друга: Крестент. Если панибратски – Тено. Дед был богатый купец. А после смерти жены спился, и получил прозвище “Нужда”.

На Урале все ой, как переплетено! Просторов много, а судьбы человеческие все одно слишком часто переворачиваются и взаимодействуют самым непредсказуемым образом. Первый муж Тамары Крестентовны был офицер, вояка. Он обладал существенным недостатком: сильно выпивал. И к сожалению “под парами” был слишком буен. Дело дошло до того, что Тамара с двумя маленькими детьми 2-летней Леной и 3-летним Юрой вынуждена была бежать из города хотя бы в какую-нибудь глушь. Оной оказалась Шайтанка, точнее, подчиненный Шайтанке поселок Зимовье (сейчас его нет). Работать устроилась в школу, учительницей начальных классов. Сын к новой таежной жизни привык быстро, а вот Леночка все “папу” искала. Говорила: “А чего у нас папы нету? Давай, дядю Валю купим…”

“Валя” – Валентин Александрович Габриэль, знатный лесоруб. Он как-то сдружился с Тамарой, они много общего для себя нашли. И Шайтанка, и Зимовье тогда жили очень бурной культурной жизнью. На почве культуры они и сошлись… Валентин – чистопородный немец. Так случилось, что ярлык “врага народа” он получил в годовалом возрасте, когда его семья в 41-м была выслана с Украины в Сибирь. Одно время Тамара Крестентовна была в Шайтанке секретарем партийной организации. Валентина Габриэля, передовика и очень порядочного человека, райком не соглашался в партию принимать. Тамара еле убедила коллег, так второй секретарь, выдавая билет, воскликнул: “Получи, гадина, свой билет, но все равно ты – враг народа!” Ох, как Валентин переживал!.. Он был спокойный человек, и не проявлял эмоций. Никогда матом не ругался, самое его страшное его ругательство было: “У-у-у-у, ёлкин!” С вахты их леса приходил – и за пилу, за топор, за ведра. У него каждый винтик, каждый гвоздик знал свое место. Немец, одним словом… Говорил: “Мне в этой жизни не хватает только времени…”

Во втором браке Тамара Крестентовна родила третьего ребенка, Станислава. Это были счастливые годы. Но Валентин погиб. Как истинный лесоруб – в лесу, его деревом придавило.

Не скажу, какой возраст у Тамары Крестентовны. Намекну только, что она старше своего третьего мужа Олега Дмитриевича Ющенко на 20 лет. Ющенко, кстати, потомок первых “спецпоселенцев”, тех самых казаков, которых выслали с Дона. Тамара Крестентовна считает супруга “хохлом”. Потому что хитрый и оборотистый. С Валентином Габриэлем Олег Ющенко работали лесорубами в одной бригаде – у героя социалистического труда Осташкина. Бригада была “коммунистическая” передовая. Зарабатывали побольше министров!

Олег Дмитриевич после того как “коммунистическая бригада” распалась, ушел на иную стезю: стал лес не рубить, а сажать. Устроился мастером леса в лесхоз. Интересная история вышла. На исходе советской власти подарили Ющенко автомобиль “Волга” – от самого министра лесной промышленности. Ющенко до того довольно немало пил. В Лобве есть спиртозавод, там ректификат из опилок гонят, его во всей округе пьют. В Шайтанке этот гадский спирт научились фильтровать и настаивать на кедровых орешках. Замечательное получается питие! Сам пробовал… пьется легко, но голову все же дурит. Так вот: оглянулся вокруг Ющенко: “Бог ты мой, мы же Уральские горы лысыми оставили!” И он решил бросить пить и начать возрождать лес. А ныне беда: должность мастера леса сократили, и теперь лес сажать вообще некому. А его все рубят, рубят… Но Олег Дмитриевич все равно мечтает о возвращении в здешние края былой гармонии. Он сам потихонечку лес подсаживает, для души. У Ющенко принцип: “Даже если закроют Шайтанку – я всеми путями здесь останусь, буду последним из шайтан…” Потому что любит лес, охоту, волю… Ну, где ты столько воли найдешь, как не в Шайтанке?

Вместе Ющенко в Тамарой Крестентовной. Живут больше двадцати лет – и вполне счастливы. У Тамары Крестентовны с ее “хохлом” трактор, две коровы, три козы, пара десятков овец, несколько свиней. Во дворе полно птицы: куры, утки, индюшки… Огород – целый гектар, половину из которого занято картошкой. Растят капусту, помидоры, огурцы. Вот только фруктов не удается выращивать. Вымерзают они здесь…

Старшие дети живут в Краснотурьинске. Так вот родители два раза в неделю отправляют туда (за 100 километров!) двенадцать бидонов с молоком. Тамара Крестентовна купила им сепаратор, отвезла и сказала: “Нечего лениться, делайте сметану, творог – и на продажу!” Младший сын пошел по стопам отца – он тоже лесоруб. Лес валить ездит “на вахты” в Тюменскую область, говорит, что “здесь обманывают”.

В лучшие годы в Шайтанке было одиннадцать бригад. Сейчас – только одна. Но и населения когда-то насчитывалось не одна тысяча, сейчас в Шайтанке проживает всего 350 человек. Зато остались только закоренелые “лесные” люди, лишних нет. Вообще те, кто в Шайтанке не пьет – трудится. Бригада от лесопильного завода (современное его название – Лесокомбинат) хоть и одна, но многие, так же как и младший сын Тамары Крестентовны, уезжают на заработки в другие регионы – тоже валить лес. Шайтанские лесорубы-то потомственные, от Бога! Шайтанка, как лесоучасток, подразделение Лесокомбината, должна по идее полностью зависеть от экономического положения предприятия. Но на деле получается не так просто… Шайтанка свою катастрофу уже пережила. Точнее, она ее даже не ощутила. Будут, конечно, проблемы, ведь Лесокомбинат довел линию электропередач, ведущую к Шайтанке, до плачевного состояния. Да и дорога оставляет желать лучшего. Но на данный момент получается так: если бы Шайтанка вдруг отделилась от всей России, она бы много лет жила как “карликовое” государство. Потому что шайтане научились создавать все материальные блага, нужные человеку. Ну, а на случай чего – в речке Шайтанке, между прочим, золотишко водится… мыть его на Урале пока еще не разучились… О настоящей катастрофе – уже другого селения – я расскажу чуть подале. Шайтанка – наглядный пример того, что не надо надеяться на каких-то там дядек, нужно опираться только на свои собственные силы. Вот, взять Ющенко. Олег Дмитриевич в своем хозяйстве организовал сбор металлолома. Все шайтанские бичи к нему идут – тащат металлические останки былого процветания. Ющенко не признался, чем с бичами расплачивается. Но металлолому, надо сказать, собрано немало…

Школа в Шайтанке удивительная. Она, считай, – центр поселка. Возле школы красуются два памятника. Один – первому директору школы Юрию Игнатьевичу Книжнику, второй – учительнице Руфине Николаевне Белянчиковой. Памятники Тамара Крестентовна перевозила из тех лесных поселков, которые ликвидировались; они там были просто безличными “статуями”. Тамара Крестантовна вообще старается все в школу тянуть – как в родной дом. В том числе и человеческий материал. Габриэль пишет в российские журналы – и приглашает к себе на работу учителей из депрессивных регионов, например, русских из Средней Азии. И приезжают!

Главная достопримечательность Шайтанки – таинственная пещера, вход в которую находится в каменном массиве, называемом “Белая гора”. Эту пещеру еще в 1770 году описал академик Паласс. Тогда в здешних диких краях жили только манси да медведи; русские боялись заселять места, в которых обитали враждебные племена… Исследователь писал: “Повыше ручья Шайтанки есть пещера, по священному вогулов храму известная. Сказывают, что лежат в ней многие от жертвоприношения лежащие кости…” То есть в те времена пещера особо почиталась вогулами (так называли коренное население - манси). В Шайтанской пещере проводилось много раскопок. Находили идолов, украшения, оружие… даже кости носорога! Целый музей можно было бы составить из найденного (по исследованиям ученых самому древнему из обнаруженных артефактов 9200 лет!); ну, как не посетить сие легендарное место?

Поскольку к таинственной пещере надо было пробираться три километра сквозь тайгу по неезженой дороге, Тамара Крестентовна “выделила” нам школьницу Регину. Сказала: девочка – из той семьи, которую директор лично “заманила” в Шайтанку. Некоторые из “заманенных” семей уже покинули поселок. Но две все же остались, обжились…

Пещера всем (нас было трое) понравилась. Таинственная какая-то, а своды все черные от копоти; сразу видно, что жертвенные костры здесь жгли тысячелетиями. Могли бы пробраться и глубже, но испугались лезть без огня в слишком узкий ход. На обратном пути разговорились с Региной о мистике. Мне показалось, что она очень боится пещеры, только присутствие трех взрослых людей заставляло ее “крепиться”. На мой вопрос, почему, девочка махнула рукой:

- Да, так… Ксения Деевна рассказывает на уроках про ханты, манси, про какие-то легенды. Что там вроде, какое-то святилище было. А мы ее не слушаем…

- Может, от страха и не слушаете? Ведь ничего случайного не бывает. Если древние речку Шайтанкой назвали, значит, что-то имели в виду…

И тут Регина оживилась. Стала рассказывать, что в этом году у них странная “эпидемия” убийств разразилась. И какие-то глупые убийства, бессмысленные… Впрочем скоро перешли на другую тему, разговорились о жизни в Шайтанке. Девочка честно призналась, что ей здесь скучно. Ей хотелось бы жить в поселке Лобва – там много молодежи и есть развлечения.

Так случилось, что назавтра мне посчастливилось ознакомиться с поселком Лобва, тем самым, от которого зависит экономика Шайтанки. Ознакомился так, что мало не показалось! Новое приключение было ве-е-есьма поучительно…

Лобвенский гламурчик

…Большую часть конкурса красавиц поселка Лобва я вынужден был провести в отделении. Имя победительницы узнать так и не удалось. Сразу несколько ментов внимательно просматривали все мою съемку, при это задавая немало вопросов. В итоге был составлен протокол, согласно которому “фотографий, оскорбляющих честь и достоинство личности, не обнаружено” Ближе к вечеру меня вызволила начальник районного управления культуры, спорта и молодежной политики Оксана Маркова. Искренне благодарен этой мудрой и порядочной женщине! Дело в том, что меня “прессовали” по полной программе, и, если бы не Оксана, неизвестно, сколько бы еще времени продолжалось разбирательство.

Приехал я специально на праздник поселка и на конкурс красоты. Снимаю такие конкурсы я обычно за кулисами – чтобы передать волнение, суету, в общем, весь характер “закулисья”. Когда девушки стали переодеваться прямо на сцене, я несколько удивился, и подумал : “Да, везде свои нравы… ну, наверное не подобрали для раздевалки закрытого помещения, с дверью…” А через некоторое время я уже был задержан и препровожден в отделение.

Интересное положение: те, кто девочек выводит на подиум в бикини - а в Лобве был и конкурс “купальников”, на котором даже рассказывали о физических данных девушек (рост, размер груди, талии, бедер) – нормальные. Тот, кто заставил девочек переодеваться прямо на сцене – тоже нормальные. Человек, который девочек фотографирует – “маньяк”…

Фотографии мои изучали мучительно долго. Когда не нашли похабщины, возможно, принялись бы искать снимки мостов и станций, считающихся стратегическими объектами. Тогда бы мне вместо “разврата” повесили бы “терроризм”. Они вообще могли повесить все. Методов у российских ментов предостаточно. Например меня вдруг спрашивает один из них: “За что вы так не любите полицию?” Это ловушка. Если бы ответил что-то типа: “А за что вас любить?”, в протокол бы занесли: “Позволял себе оскорбительные высказывания в адрес блюстителей порядка…” Вот, если бы я ИХ спросил, за что ОНИ не любят корреспондентов, они бы сказали все. Так сказать, игра в одни ворота…

Они, сотрудники эмвэдэ, вообще могли бы с меня “взять” что угодно. Ключевое слово: “чужой”. Я здесь – чужак, тип из другого измерения. Да и вообще мы в стране “допрыгались” до того, что (согласно всем социологическим опросам) граждане России больше всего на свете боятся ментов. Идешь по улице – и чувствуешь на себе изучающий взгляд милиционера. Если ты ЕМУ не понравился и он тебя подозвал – пиши “пропало”. И ведешь себя с ментом как с диким зверем – ни одного резкого движения. Иначе все – он применит свою власть как считает нужным.

За мою немалую журналистскую практику случалось всякое. Бывало, затаскивали бандиты в подвал и начинали “гнобить”: “Твоя фамилия такая-то, мы знаем твой адрес, и попробуй хоть что-то не так написать. У нас длинные руки”. Бывало, в “горячей точке” боевик или федерал (здесь без разницы) крутит твою редакционную корочку в руке и сквозь зубы вопрошает: “Так чего ты корреспондент? А по мне ты – шпион…” И передергивает затвор автомата. Но там – ясно, это война, беспредел. А сейчас у нас что – война? Если исходить из враждебности действий, получается, что да…

Между делом и я успел задать вопросик: “А правда, что в Шайтанке у вас эпидемия убийств?” “Все раскрыты…” - резко оборвал старлей. Ага, значит, девочка Регина из Шайтанки права. И вправду там есть криминал… Жаль! На вид-то такой милый край!

Начальник поселка (если быть точнее, начальник управления Лобвинской территории – так здесь принято называть глав) Александр Целлер уже после моего вызволения весело пошутил: “Скажите спасибо, что на вас не повесили парочку убийств!”. Целлер – немец. Это заметно на облике поселка; здесь чисто, прибрано, почти что “гламурно”. Ну, умеют немцы порядок наводить, этого у них не отнимешь! Целлер рассказал, что 82 семьи его друзей и родственников давно переехали в Германию. Только он один здесь остается. Ему нравится: природа, тишина, и вообще здесь неплохо. Ну, наверное, у начальника есть любовь к природе и надежные заступники. У меня имелась только 51-я статья конституции, согласно которой (это мне разъяснили в ментовке) я имею право не свидетельствовать против себя. До дома больше 2000 верст, и на тебя испытующе глядят несколько пар холодных хищнических глаз. Они здесь правят бал… Лобва в сущности не исключение. На каждом квадратном сантиметре России ты чувствуешь себя потенциальной жертвой. Вспомни Лермонтова: “…и вы, мундиры голубые, и ты, послушный им народ…” Повторю: если бы не помощь доброго человека Оксаны Марковой, возможно бы, на меня и вправду “навесили” бы парочку убийств…

Начальник лобвинского отделения полиции, на вид человек добрый, даже извинился, рассказал о том, что их край воспет Бажовым. Неужели здесь и Бажова гнобили?!

После я постарался проанализировать произошедшее. Полиционеры Лобвы “прибивали” меня. Я постарался “пробить” (то есть узнать всю подноготную) поселок Лобва. И открыл та-а-а-акое!!! Бог с ней, с обидой, с состоянием, будто тебя раздели и голым провели сквозь строй! Мне стало искренне жаль лобвенскую полицию! Как, впрочем, всех жителей далекого североуральского поселка. На всех лобвенцев свалилась страшнейшая беда. Отсюда и озлобленность, и подозрительность к чужакам, и агрессия…

Начинать надо с 90-х годов, когда власть Свердловской области попустила криминалу, и бандиты попытались прибрать к рукам все, совершенно все, начиная и экономики, и заканчивая властью. Во многих местах им это удалось, в частности – в Лобве.

Хозяином двух здешних градообразующих предприятий – Лескомбината и Биохимического завода – стал один и тот же человек, некто Федулев (криминальное прозвище – “Паштет”). Про него даже губернатор сказал: “Где наш “герой” Федулев – там долги и проблемы…” Дело в том что этот гражданин ранее известен был как картежник, и не более того. А в данный момент он вообще отбывает наказание – за убийство. Он передал часть акций своим личным охранникам, они и вершат судьбу завода. Одного из этих охранников-собственников уже шлепнули, все знают, что именно из-за завода, ведь здесь делают гидролизный спирт, любимый товар для мафии, изготавливающей и распространяющей “паленую” водку. В общем, идут “обычные” бандитские разборки… Казалось бы, фиг с ними, с непорядочными собственниками! Но ведь что произошло: в начале этого года ВСЕ работники Биохимического уволены. Это несколько сотен человек. И у людей задолженности по зарплатам – за год!

Недавно несколько десятков оставленных без средств к существованию рабочих голодали. Народ собирается перекрывать трассу, ехать пикетировать правительственные дворцы. По-простому сказать: зреет народный бунт. Люди копят деньги, чтобы послать “ходоков” в Москву, к Путину. Но где их, эти чертовы деньги, взять?..

Депутат облдумы Таскаев побывал недавно в Лобве и сообщил прессе: “Я встретил здесь сочетание нищеты и богатства – нищие рабочие смотрят на особняки руководителей завода и представителей местной власти. Причем завод не просто стоит, оттуда уже более полугода регулярно спирт уходит “налево”. Его гонят цистернами, все об этом знают…” Я не случайно ссылаюсь на парламентария: это чтобы лично меня не обвинили во лжи!

Ну, а если говорить о криминальном фоне в Лобве… Пожалуй, поселок ничем не отличается от других уральских рабочих поселков. Разве только… здесь большой процент подростковой преступности. Если взять статистику по всему Ново-Лялинскому району (ему подчинена Лобва), получается такая картина: в среднем по области несовершеннолетними совершается 6,5% от всех зарегистрированных преступлений, в Ново-Лялинском районе – 19%. Уверенное первое место! Вот, оказывается, во что выливается социальное напряжение… А может, дети, к примеру, лезут в магазин просто потому что хотят кушать? Получайте, господа правители, “плату” за то позволили бандитам взять собственность!

Еще Лобве не повезло с так называемыми “резонансными” преступлениями. За последнее время их и произошло-то всего два, но о них писали во всех СМИ. Первое: бессмысленное убийство матерью своей пятимесячной дочери. Девочка расплакалась, мать разозлилась – и так бросила чадо на диван с высоты двух метров, что та получила травмы, не совместимые с жизнью… Второе: шестилетний мальчик Андрей застрелил из ружья своего четырехлетнего приятеля Ваню. Насмерть. Наказали отца Андрея, который незаконно приобрел оружие, нигде его не зарегистрировал, и хранил его где ни попадя. А вот, если рассудить: может народ никому не верит – вот и вооружается потихоньку…

Опять же скажу: полиция Лобвы в этих трагических происшествиях в сущности не виновата. Люди сидят без работы, воруют этот гадский спирт, топят в зелье свою беду – и ведут себя неадекватно. Менты злы за то, что не в силах справиться с преступностью. Ну, и на мне, чужаке, злобу и выместили…

Вкратце об истории Лобвы. Сотню лет назад он был основан как поселок при лесозаводе. В 30-е годы здесь была большая зона, “Лобвинлаг”. Один из районов поселка до си пор носит название “Спецпоселок”. В общем, население формировалось из зеков и ссыльных… В 1944 году пленные немцы начали здесь строить спиртозавод, который теперь называется “Биохимическим”. Завод был знаменит, богат: имел свою “соцалку”, строил жилье. И вот в 1995-м акции завода оказались в собственности у “олигарха” Паштета. Люди, продавая свои акции по дешевке, уверены были, что на завод придет мудрый и добрый хозяин…

Ну, хватит о плохом – теперь только о разумном, добром и вечном. Познакомился я с местным предпринимателем Михаилом Боровских. Он затеял несколько лет назад доброе дело: стал обустраивать родники вокруг поселка. Такая программа есть в области: “Родники”. Власти поощряют это замечательное движение – облагораживание источников. У Михаила целая сеть магазинов (один из них, самый крупный, прямо возле полиции), две автозаправки, лесоперерабатывающий цех. Трудился на Севере, на “нефтянке”, подзаработал, вернулся в поселок и начал развивать свое дело. Получилось. И, когда появились свободные средства, взялся за родники.

Первый из них получил название “Школьник”, потому что его помогали обустраивать местные школьники. Второй – “Живая вода”. Михаил его открыл заново, потому что родник почти забыли. Предприниматель свозил меня на “Живую воду”. Правда, предупредил, что он несколько “запущен”… Запущен – мало сказать! Кругом валялось много мусора, буквально родник засран. Михаил признался, что просто устал следить за порядком – народ все гадит и гадит… на “Школьнике” – и того хуже… Директор школы вроде бы обещал, что дети будут следить за родником, но что-то там не заладилось. На обратном пути (мы как раз проезжали мрачный, похожий на тюрьму массив Биохимического завода) Михаил рассказал, что произошла значительная “люмпенизация” населения. Это отражается в частности и на том, что народ стал агрессивно относиться и к ним, предпринимателям. Вот дочка Боровских сейчас учится в Москве, в Высшей школе экономики. Домой она вернется вряд ли…

Подлинный оазис в поселке - клуб “Клинок”. Там с юными лобвинцами занимается Алексей Елохин. Начиналось все с карате-до (Алексей – опытный спортсмен, призер многих соревнований). А теперь уже доросли до полноценного военно-патриотического клуба. В “Клинке” овладевают не только боевыми искусствами: здесь учатся всем премудростям военной службы, даже с парашютами прыгают (для этого детей везут в Нижний Тагил). Ребята (а также девчата – в клубе занимаются и девушки) у Елохина растут, как минимум, порядочными людьми, с твердым представлением о добре и справедливости. Многие поступают в военные училища, в институты МВД.

Факт, что занятия в “Клинке” совершенно бесплатны. Алексей честно признается, что его главнейшая задача – увести детей с улицы:

- Да, у нас в поселке очень тяжелая ситуация. И обидно, что мы, простые лобвинцы, сами ничего изменить не можем, ведь есть собственник… Я пытаюсь детям дать что-то светлое, высокое, доброе. Многие отцы уехали на заработки, а как мальчикам без мужского воспитания? Мне волей-неволей приходится стать “отцом” своих воспитанников, прислушиваться к их болям, чаяниям, давать советы. Воспитанники мои в любом случае уедут; не надо лукавить – в Лобве в данный момент “ловить” нечего. Мы с ребятами ездим в другие города – на соревнования. Вот, недавно с большого слета из Рязани вернулись. Денег в семьях нет, и они не могут поехать в другие регионы, чтобы сравнить. У моих ребят такая возможность есть (со средствами помогает районная администрация). Я уверен, что мои дети и в других регионах, быть может, более трудных, не пропадут. Потому что я учу: ни при каких обстоятельствах не сдавайся. Борись за себя, не показывай “слабину”. И, если у тебя есть “нравственный стержень”, тебе везде будет нормально!

Странное совпадение: “лобва” в переводе с языка хантов означает “желтая вода”. Может, аборигены заранее знали, что здесь будут гнать “шайтан-воду” (технический спирт), которая наделает столько бед? А может имелась в виду “желтая вода” человеческих отношений, в которой эти отношения становятся похожи на поведение дикого зверья в тайге…

Геннадий Михеев

Фото автора

Свердловская область