Пять жизней

Современный Болгар меньше Булгара древнего. Внутри крепостного вала с легкостью поместились аэродром и городской выгон для скота. Нынешнее население Болгара намного меньше Булгара тысячелетней давности, но это вовсе не означает, что люди “измельчали”. Просто город без промышленности обречен на захирение. Земля в пригородном селе Булгары (она аккурат в центре древнего города) прекрасно родит. Селяне говорят, оттого что “на костях настояна”. И люди вовсе не лукавят, кости здесь действительно везде. А еще эта земля легка как пух. Многие жалеют, что лишь в черте села разрешают ее возделывать. А то бы развернулись и на всю черту древнего города.

Нынешний Болгар - центр сельскохозяйственного района со всеми вытекающими отсюда последствиями. Татарстан - богатая, нефтеносная республика. Но на жизни Болгара и района (который называется Спасским - в память об одной из жизней Великого города) это не отражается. Имеются в Болгаре хлебоприемное предприятие, мясокомбинат. И это все. Кстати недавно в районе нашли нефть. Только она недозрелая, еще 500 лет ей зреть. Для одной человеческой жизни - срок издевательский. Для истории одного города - до благополучия рукой подать.

“Вавилон”

В каком-то смысле средневековый Булгар действительно был похож на Вавилон. И потому что тоже на великой реке (Волге, которая тогда именовалась Итиль). И потому что смешение языков в Булгаре было неимоверное. Имелись здесь Армянская слобода, Греческая палата, Китайский городок, тюркский караван-сарай. Русский поселок тоже кстати наличествовал. Русских как народ, нацию - для мировой общественности подробно описал араб Ахмед ибн-Аббас ибн-Фадлан: он описал их странные и грубые обычаи, которые наблюдал, будучи в Булгаре.

А начиналось все со ссоры двух братьев. Где-то в низовьях реки Дон кочевало племя булгар, одной из ветвей таинственных хуннов. Итак, братья поссорились одна половина племени откочевала на Юго-Запад; там варвары смешались со славянами и основали Дунайскую Булгарию. Вторая часть отправилась на Североо-Восток, где булгары потеснили местных угро-финнов и основали Волжскую Булгарию. Случилось это в VII веке.

Булгары сохраняли кочевой образ жизни, летом они удалялись в степь, угоняя скотину и коней на откорм. Но для зимнего проживания были основаны города, среди которых выделялся Булгар, столица. Географическое положение великолепно: здесь сливаются Волга и Кама. Да и стратегически город расположился неплохо, над волжским обрывом, защищенный с тыла оврагом, который теперь именуется Большим Иерусалимским. Но главное - торговля. Именно потому в Булгаре процветали национальные поселения: здесь жили торговцы и ремесленники со всей Евразии. В каком-то смысле Булгар можно было назвать даже столицей Евразии, ведь здесь смыкались культуры Востока и Запада. Как ныне во граде Москве.

Булгары исповедовали язычество, выказывали дикость нравов; тот же ибн-Фадлан в своих записках возмущался обычаем булгарских мужчин и женщин купаться вместе, не стесняясь друг друга. Но в 922 году булгары официально приняли ислам, пожалуй, самую строгую религию. Произошло это под Булгаром, в летней кочевой ставке хана Алмуша, который принял мусульманское имя Джаффар. С той поры город стал пополняться памятниками каменного зодчества, многие из которых по счастью сохранились.

Впервые Булгар выгорел дотла в 1140 году, когда в результате междоусобицы была свергнута власть потомков Джаффара и новые правители стали возводить свою столицу, на Малом Черемшане - Биляр.

Где сладко, там и осы

Но на Булгаре уже “висел” титул первогорода, родового домена Джаффаридской династии. А потому город стал вновь отстраиваться. Очень скоро Булгару вернулось и торговое значение. Но это был немного другой город, началась его вторая жизнь. Естественно обрел он и новое имя - Бряхимов, “город Ибрагима”. Но в мире его все равно знали как Булгар, а потому новое имя все же не прижилось.

Следующими обидчиками Булгара стали славяне, ведомые князем Андреем Боголюбским. Русские не разрушили город, просто разграбили его, а спустя несколько лет Андрей даже взял себе в жены местную девушку, “аску” (осетинку) по национальности. Осетин тогда в Булгаре жило немало. Прибавлялось население и за счет иранцев и армян, которые бежали от угроз со стороны Востока.

С Востока шли монголы. Не миновала участь завоевания со стороны Золотой орды и Булгар. Войско Батыя жестоко расправилось с Булгаром, как и с сотнями других городов, посмевших оказать сопротивление. Монголы, оставив после себя тлеющие руины, среди которых разбросаны были горы трупов, ушли на Запад. Но город на сей раз не погиб. Оставшиеся в живых собрали погибших и похоронили в братских могилах на Бабьем бугре, в два ряда, разделяя ковром из травы (это показали современные раскопки). Исследователи наткнулись и на памятник булгарской любви: среди человеческих останков - видно было, что у многих были отсечены головы и брошены где попало - нашли останки молодого мужчины, который рукой прикрывал лежавшие на спине останки молодой женщины. Казалось, он и через 700 лет стремился защитить любимую.

Монголы после разорительного похода по Руси вернулись. И булгары, видимо надеясь сохранить хотя бы часть нации, покорились свирепым завоевателям. Монголы поступила мудро: они вновь сделали многострадальный город столицей, оставив ему прежнее имя Булгар.

При ханах Узбеке и Джанибеке (середина XIV века) город достиг наивысшего могущества. Были построены крепость, громадная соборная мечеть (значительная ее часть дожила до наших дней), многочисленные мавзолеи и палаты. Население Булгара достигло 50 тысяч человек - по сути это был гигантский мегаполис эпохи средневековья, сравнимый Парижем или Константинополем. Все большее значение стал приобретать Булгар как мусульманский религиозный центр. Но не давали, не давали великому лучезарному Булгару покоя желавшие наживы. В 1376 году на Булгар ходил со своими дружинами князь Дмитрий Волынский. Русские не ожидали, что на них со стен града обрушится огонь артиллерии, редкого и устрашающего по тому времени оружия. Получив откуп, русские отступили. Сильный удар в 1395 году нанес по Булгару Тимур, расценивавший город как форпост его соперника по ордынскому правлению Тахтамыша. Но и после этого город оправился.

Убийственным для Булгара стал поход 1431 года Федора Пестрого. Город был разорен и обескровлен напрочь.

Не Спасск...

Ослабла Великая Орда, покорено было Казанское ханство. А на месте Булгара выросло захудалое русское село с неблагозвучным названием Чертык. Дело в том что согласно политике Москвы все поселения на берегах Волги заселяли русские, а коренные народы загонялись в леса и болота. Ничего особенного здесь не было - только разрушающиеся древние памятники. После покорения Иваном Грозным Казани близ древнего городища был основан Спасо-Преображенский монастырь. И еще кое-что “подарил” Булгар российским правителям: в титуле русских царей указывалось кроме прочего: “Царь Булгарский”.

Постоянно страдали вновь поселенные от разбойных набегов башкир и калмыков. Не спасала даже Закамская засечная черта, охранять которую поставлены были казаки. Потому население Чертыка не превышало 500 человек. Все поменял указ императрицы Екатерины II от 1781 года, согласно которому село Чертык преобразовывалось в уездный город Спасск. Городов в России до смешного было мало, а согласно административному уложению в создаваемом Казанском наместничестве необходимо было иметь 12 уездов. Вот новые города и придумывались.

Спасск былого величия Булгара так и не достиг. Жителей имел менее трех тысяч, экономика города была развита слабо, не было здесь ни одного купца первой гильдии, а купцов третьей гильдии насчитывалось всего 18. Но все равно это был ГОРОД - с присутственными местами, тюрьмой, уездным училищем, богадельней и прочими достижениями урбанизма. Частных предпринимателей и ремесленников в Спасске было больше, чем наемных рабочих, что говорит о том, что в городе процветало мелкое кустарное производство. Основной элемент экономики города - скупка хлеба. Что характерно, и ныне хлебоприемное предприятие - самый успешный “игрок” на рынке экономики Болгара и Спасского района.

Район держится за счет того, что здесь земли хорошие. И во времена царизма все было так же: дворянские усадьбы процветали, ибо приносили доход. В “дворянских гнездах” Спасского уезда выпестовывались такие знаменитые фамилии как Дадиани, Мусины-Пушкины, Лихачевы и Молоствовы.

В 1917-м году барские имения пожгли и установили советскую власть. Последняя город Спасск погубила. В прямом смысле: она его затопила. Перед этим правда переименовав Спасск в Куйбышев, хотя на самом деле Спасск ровным счетом никакого отношения к оному партийному и государственному деятелю не имел. Так вот: в 1935-м город стал “Куйбышевым”, а через 18 лет он ушел под воду. Затопило город потому что он находился в пойме. Водохранилище, которое превратило Спасск в “волжскую атлантиду”, называется... Куйбышевским. Спасск-Куйбышев не спасся...

Хранимый

Но город вновь восстал. Куйбышев решено было перенести на высокий берег, на плато, расположенное рядом с городищем Булгар и селом Булгары. Древние были видимо мудрее нас и предполагали, что надо строится на высоте. Хотя и не думали наверное, что человечество окажутся способным перекрывать великие реки.

А в 1991 году случилось новое перерождение города. Ему была подарена пятая жизнь, ибо со сменой имени меняется, как известно, и судьба. По счастью Куйбышев не сгорел и не был разграблен. Просто на волне демократических преобразований решили вернуть городу историческое название. Куйбышев стал Болгаром (букву “у” решили поменять на “о”, дабы подчеркнуть историческое родство двух народов: дунайских болгар, которые смогли сохранить свою государственность и волжских булгар, которые растворились в этническом водовороте. Ведь никто точно теперь не знает: кто такие булгары и куда они делись? Есть разные народности - от чуваш до кряшен - которые претендуют на звание наследников булгар. Но никто еще достоверно не доказал, какой именно народ - наследник.

Но главное, мне кажется, в другом. Городу возвращено первоначальное имя. Значит цепь перерождений пройдена, “карма селения и народа” преодолена. Пять жизней одного города - это и без того слишком много.

А между тем у города, современного Булгара, есть свой хранитель. Зовут его Авраамий Булгарский. Он был купец, булгар по национальности. Он принадлежал к знатному роду, и естественно исповедовал ислам. Но, путешествуя по городам Руси, принял православии, уверовал в Господа Иисуса Христа и стал проповедовать Его слово. В Булгаре не возбранялось иноверие, но законы шариата за вероотступничество призывают казнить. Авраамию отрубили голову. По преданию это сделал родной отец. Случилось это в 1229 году, еще до монгольского нашествия.

А на месте гибели проповедника, признанного святым, забил ключ. Каждый год жители Болгара идут крестным ходом - о Свято-Авраамиевской церкви к Святому Авраамиевскому источнику. Идут чрез весь город, останавливаясь на молебен только один раз, у Дома престарелых. Болгарцы верят, что их город будет жить, потому что храним. Даже несмотря на то, что мощи великомученика Авраамия покоятся в городе Владимире. Даже с берегов реки Клязьмы святой хранит родной город, и будет хранить. Так ли это на самом деле? Время покажет...

О, лучезарный Шэмсуар!

Речка Сухая Утка, протекающая через Кузнечиху, теперь больше похожа на ручей. Восемьсот лет назад она было полноводна; по ней из Волги в Сувар заходили торговые суда - из Персии, Скандинавии, Перми, Руси. Раньше река называлась Вутка, что в переводе с древнего языка значит “большая вода”, это после название переиначили по-русски. Город, расцвет которого пришелся еще на Х век, был громадным даже по современным меркам: его площадь только внутри титанического земляного вала была 100 гектар, а ведь имелись еще и слободы. Благоденствие кончилось в одночасье - после того как Сувар отказался сдаться золотоордынским ордам, ведомым ханом Батыем. Монголы захватили город и сожгли его. Случилось это в 1236 году. И теперь Суварское городище считается “идеальным археологическим памятником” - потому что где ни копни, сразу оказываешься в культурном слое 800-летней давности.

Нинель Мазгутовна Садраева - или, как ее зовут друзья, Нелли - открыла, что хотя Сувар и был разорен, суварцы не исчезли В двух километрах выше по течению Сухой Утки они основали новое поселение, аккурат там, где теперь село Кузнечиха. Татары Кузнечиху до сих пор называют “Суваром”. А значит кузнечихинцы - прямые наследники суварцев. А вот деревеньки, которые существуют на месте древнего городища, именуются Татарским городком и Огневкой. В самих названиях отражена судьба таинственного города. Как минимум, из тьмы веков дошел фрагмент гимна Сувара: “Ты красотой подобен Солнцу, о, лучезарный Шэмсуар!” Так и переводится “Шэмсуар”: “солнцеподобный”. Никто точно и не знает, каким образом гимн дожил до наших дней. Как видно, нечто отпечатано в “генетической памяти” людей.

Ученые спорят, кто бы ни были - суварцы, и главное - какой народ может считаться этническим продолжением населения средневекового города-государства. На одном из валов свои языческие символы - “кереметь” - поставили чуваши. Они частенько приезжают сюда на моления, ибо вполне основательно считают, что Сувар - первородина всего чувашского народа. Ведь в Булгарском царстве было три больших города: Булгар, Биляр и Сувар. Каждый имел экономическую самостоятельность, но духовное управление осуществлялось из Булгара. Впрочем долгий период запустения, постигший сии благословенные места после завоевания Казанского ханства Москвой, много истер в памяти. Тем более что здесь обосновывались русские переселенцы, большинство из которых и составляет нынешнее население Кузнечихи.

А в деревнях сохраняются уникальные микрокультуры. В Огневке и Татарском городке акают - как москвичи; говорят: “пашла”, “дарога” и т.д. В деревеньке Катюшино (им княгиня Хованская владела) “икают”. Поговорка катюшинская: “чурочка-пичурочка, мишочик ни пичи”. Там все красивые, статные, поговаривают барин любил гульнуть на стороне. А вот Кузнечиху заселяли люди из Нижнего Новгорода. Да и село-то названо в честь одного из исторических районов Нижнего.

Музей истории Сувара расположен в центре села, в старой купеческой лавке. Здесь много археологических памятников, которые Нелли нашла вместе со своими учениками. Копать глубоко не надо, много на поверхности валяется. Но, прежде чем рассказывать о традициях и преемстве, разумно было бы поведать о судьбе этой удивительной женщины, ведь основала музей именно она.

Нинель Мазгутовну Садриеву наградили именем в честь вождя мирового пролетариата: ее имя наоборот читается как “ленин”. Поэтому она больше любит имя Нелли. У Нелли удивительное происхождение. По отцу она - потомок великого татарского просветителя и мусульманского деятеля Шигаба ад-Дина Марджани. Он был имамом Первой Закабанной мечети в Казани и кстати положил начало исследованиям древних булгарских городов, включая и Сувар. Получается, Нелли продолжает дело предка. Отец правда свое происхождения из духовных лиц (ведь все его старшие родственники были муллами) по вполне понятным соображениям скрывал. При Сталине за такое могли расстрелять. Но правда - она завсегда выйдет на поверхность. Перед смертью отец ее раскрыл.

По материнской линии у Нелли тоже были духовные лица. Только не мусульманской, а православной веры. Если быть точнее, Неллин дед Иван Иванович учился в семинарии при Ипатьевском монастыре, что в Костроме. Правда после окончания духовного заведения выбрал иную стезю: стал учителем. Бабушка Нелли по линии мамы Людмилы Ивановны, Мальвина Эрнестовна - латышка, католичка по вероисповеданию. То есть наполовину Нелли - татарка, на четверть - русская, на четверть - латышка. Со своей верой Нелли определилась относительно недавно, пять лет назад: она крестилась по православному обряду. Случилось это после того как Нелли написала исследование о православных храмах Спасского района (к которому относится теперь Кузнечиха). К тому же Нелли много сил приложила к тому, чтобы в Кузнечихе появился священник. И это событие наконец произошло, в прошлом году.

Приехал сюда из города Димитровграда о. Дионисий Колесников, с матушкой и тремя детишками. Храм Покрова нет сил отреставрировать, служит батюшка пока в молельном доме, маленьком и холодном. В первую зиму пришлось тяжело, можно сказать, впроголодь семья батюшки жила. Но что сделали здешние бабушки: запрягли подводу - и поехали по селу милостыню собирать. Полный воз продуктов набрали! И мясо, и крупы, и сладости детям...

И церковь, и молельню расчищала Нелли - вместе с детишками. Дело-то в том, что она - учительница, историю в здешней школе преподает. И еще кружок краеведческий ведет. Сам музей появился всего несколько лет назад, до того Нелли собирала всякие исторические вещи с учениками просто так, из любви к истории. Очень ей беспокойно было, что Сувар вообще забудется для потомков. И все бы оставалось на уровне хобби, если бы не болезнь Нелли.

Она заболела туберкулезом. Хорошо еще, учителей часто проверяют и болезнь не перешла в открытую форму. Тем не менее в Казани, в больнице, пришлось провести два года. Мир “тубиков” (как себя называют теберкулезные больные) особенный, ведь к “тубикам” относятся так же примерно, как к больным ВИЧ. Хлебнуть конечно Нелли пришлось. Зато, когда уже шла на поправку, удалось ей побегать по министерским кабинетам. Нелли - маленькая женщина, но мужественная, цепкая и целеустремленная. В итоге она добилась разрешения об организации в Кузнечихе маленького филиала Булгарского музея-заповедника.

А еще в больнице Нелли обрела мужа. Александр был из тех же, из “тубиков”. Ну, общались в Казани, о смысле жизни беседовали. Вместе переживали свое положение изгоев. Сам Александр тоже из глубинки, он в деревне жил под Елабугой. По национальности он татарин, из православных тата, “кряшен”. Когда вылечились, разъехались. А он взял - и приехал в Кузнечиху. Сказал, что жить без Нелли не может. А между тем он моложе Нелли на 23 года...

Нелли - человек страстный, если она что-то делает - всею себя отдает. Много мужчин попытались взять ее “крепость”, но получали достойный отпор. А вот Александр - смог. Он искренностью взял, да еще Нелли чуточку отнеслась к нему как к ребенку. Впрочем если супругов рядом поставить, разницы в годах чувствоваться не будет, известно ведь, что люди увлеченные молода всегда. Несколько раз она спасала его от смерти. Однажды смертельно пьяного тащила Александра через поля и леса - он в отдаленной деревне “загостился” да не рассчитал своих сил. Другой раз его откачивала после неудачного лечения: врачи, на зная, что мужик аллергик, такое лекарство влили, что клиническая смерть наступила. Однажды из петли вынимала: посмотрел Александр сериал “Есенин” и проникся судьбой поэта. Впечатлительный он... Кстати крестились Нелли с Александром в один день.

А вообще он трудолюбивый и с руками. Музей в сущности он отделал. Да и молельный дом тоже Александр ремонтировал. До последнего времени трудился у жены, в музее. Теперь уволился, вольных хлебов захотел. Нелли одна в музее осталась. Можно было бы мужику куда-нибудь устроиться, да в Кузнечихе с работой трудновато. Здешний колхоз “Звезда” развалился. Народ по “шабашкам” ездит, а на землю (она хорошая, чернозем) пришли фермеры со стороны. “Варяги” купили у народа паи или взяли землю в аренду. А народ впал в пессимизм. Одна только радость, служение церковное началось.

...В паре десятков километров от Кузнечихи есть село Антоновка, в прошлом известное как Бездна. В селе стоит памятник простому мужику, Антону Петровичу Сидорову, который в позапрошлом веке умудрился всколыхнуть Россию. Дело вот, в чем: в 1861 году вышел царский манифест об отмене крепостного права и Антон Петрович в него вчитался. И вычитал, что народу дадена воля, “чистая воля”. Ее-то, волю, Сидоров принялся изъяснять людям. И народ крепостной однажды отказался выходить на поденщину. Больше 90 сел поднялось за волю, в том числе и в Кузнечиха. Прислали войска. Постреляли, убили 107 человек. Несколько сотен высекли, приговаривая: “Вот тебе твоя воля!” Сидорова прилюдно казнили - без суда, по личному приказу российского министра внутренних дел. Могила Антона Петровича Сидорова - а похоронен он был за околицей, на месте расстрела - почитаемое в округе место. И дело не в борьбе с царизмом; просто мужик Сидоров первый подумал свой головой и захотел изменить мир к лучшему. Таких уважают.

Да, непреклонный в здешних краях живет народ.

Шумит “Savoie” над Волгой...

Фермеры Юрий Семушкин и Геннадий Гришин свое хозяйство, что в деревеньке Балымеры назвали “Savoie”. Не “Савойя”, как по-русски принято говорить, а именно “Savoie” - по-французски. Впрочем жителям целого района Татарстана все равно, кто их кормит хлебом. Ведь в хозяйстве Семушкина и Гришина пекут замечательный хлеб и делают великолепные мучные изделия. К тому же зерновые для своих пекарни и мельницы фермеры выращивают сами.

Нынешние Балымеры не оставляют впечатление европейского гламура. Мягко говоря, деревня сильно запущена; много разрушающихся домов, асфальта нет и в помине, высокий волжский берег размывается, а растущие овраги уже “прихватили” ближайшую в Волге улицу. По безлюдным пустырям, на которых еще недавно стояли дома, гуляют стада свиней - ну, прям кабаны дикие! Юрию с Геной даже приходится держать охранника, который на лошади патрулирует поля и сгоняет с них хрюшек и частных коров, которые тоже слоняются в беспорядке. В общем дикость и запустение. Но Балымеры борются, сопротивляются. И фермерское хозяйство Семушкина и Гришина - форпост в этой борьбе.

Откуда появился этот “Savoie”: съездили компаньоны во Францию, для ознакомления с цивилизованным аграрным сектором. И аккурат попали в департамент Савойя. Посмотрели, как там фермеры живут, какой у них порядок на полях, как их уважают. За родное отечество стало обидно. Слова Тимирязева вспомнились: “Культура земледелия идет в ногу с культурой человека”. И решили мужики нечто подобное благодушной Франции построить у себя. Начали с названия - ведь корабль поплывет так, как его назовешь.

Балымеры когда-то были очень богатым селом. Основано было ханом Балымером, и в очень удачном месте. Балымерцев называли “чалдонами” - потому что землей никогда не жили и не знали крепостного права. Торговали, работали на маленьких частных предприятиях. Были здесь мельницы, заводы по выработке патоки. Еще имелись прекрасные заливные луга, на которых паслась скотина. Но случилось два удара. Первый - образование Куйбышевского водохранилища, отчего большая часть села - вместе с заливными лугами - ушла под воду. Та деревня, что можно увидеть сейчас - лишь жалкий остаток былого. Второй этап - строительство автозавода в Тольятти и авиакомплекса в Ульяновске. Туда уехали самые талантливые балымерцы. Наступили для деревни черные дни.

Юрий аккурат вернулся после института (он учился на агронома) - древня уже доживала. Но все равно власть еще пыталась спасти положение. Балымерское отделение отрезали от большого совхоза и создали отдельное хозяйство “Балымерское”. Тогда появилась в верхах такая идея, что более мелкое хозяйство будет работать эффективнее. И директором маленького совхоза поставили Семушкина. Впрочем тогда уже, будучи молодым специалистом, Юрий понял: сельское хозяйство - не производство, а образ жизни. Но он честно бился, пытался спасти положение. Так продолжалось до 95-го года. Хотя и урожайность была, и строилась дорога; спорткомплекс смог совхоз построить, детский садик. Но совхозная система не вынесла новых реалий.

На очереди стояло фермерство. Юрий взял в аренду земельные паи крестьян и начал “раскручиваться” по-новому. Шло тяжеловато, пока не появился Гена Гришин. Сам Гена не местный, из деревни Русский Юрткуль. В молодости уехал в город, работал на заводе. И вдруг понял, что где родился - там и пригодился. Потянуло Геннадия к земле. Сначала устроился в Ульяновской области рабочим на птицефабрику - только потому что там жилье давали. Потом помощником пошел к одному фермеру, но не сошелся с ним характером. После крутился в частном бизнесе, что-то типа “купи-продай”. В общем искал себя и никак не мог успокоиться. Ну, а в 97-м они познакомились с Юрием. Он понравился Гришину порядочностью. Тем более Гена чувствовал, что мужик в своих Балымерах задумал хорошее дело: деревню спасти.

Гена очень общительный человек, про себя говорит: “у меня разве что на том свете нет знакомых”. Юрий более замкнут, застенчив. Еще Гена полон оригинальных идей, он в творческом полете. Остается только из идей оформить нечто целостное и направить бьющую через край энергию компаньона в нужное русло. Юрий приземлен, он постоянно сосредоточен на практическом земледелии. Прекрасный тандем! Решили сразу: развивать надо полный цикл. Если выращивать зерновые, значит нужно молоть. А из муки печь хлеб, булки, и делать макароны. Все это было реализовано. Теперь балымерский хлеб знают во всем районе. Еще “Savoie” много гречихи выращивает, сои: 80 гектар под нее отведено. Дело в том, что Юрий диплом защищал по сое, к этой культуре у него особые чувства. Юрий считает, что Геннадий ему здорово помог в понимании сегодняшнего дня:

- ...Вот отец мой, Анатолий Порфирьевич, меня не понимает, говорит: “Вы со своей рыночной экономикой нас скоро в гроб вгоните!” Его понять можно, он был директором кирпичного завода, который накрылся. Но он знает, как мы с Геной к людям, к деревне относимся. А Гена прежде всего выучил меня экономически правильно “раскладывать карты”. Я-то воспитывался в системе, где думать не давали, а Гена умеет просчитывать наперед...

Что такое “Savoie”? Это 50 работников, земля и техника. Земля нормальная, люди - замечательные. Техника - старая. Хорошо еще, мельница современная, но она, в отличие от комбайнов или тракторов, стоит немного. Впрочем сын Геннадия недавно написал в школьном сочинении: “Папа хотел быть летчиком - а стал колхозником...” Компаньоны - вполне удачные предприниматели, пусть и “от сохи”. Но слово “колхозник” все равно как-то довлеет... Не верят люди - даже дети - что на земле и землей моно жить достойно. У Геннадия Трое детей. У Юрия - двое. Для них в сущности и работают. И еще для других балымерских детей.

Балымеры уже давно лишились своей школы. Так вот что делают компаньоны: они купили автобус - и возят детей из Балымер в село Полянки, где школа есть. Все - за счет хозяйства. Детей много, автобус в Полянки уходит битком набитый. И еще радость: в детском садике стало прибавляться малышей. Только за этот год родилось четверо. В соседних деревнях и селах положение намного хуже, там таких крепких как “Savoie” предприятий нет. Старики там одни живут. А здесь - даже на пустырях не только хрюканье свинок можно услышать, но и детский смех.

Кроме фермерского хозяйства балымерцам работать негде. Зарплату (в среднем 5 тысяч) не всегда удается платить деньгами, зато свои работники и пайщики хлеб покупают по 2 рубля, а макароны - по 5 рублей за килограмм. Это такой принцип компаньонов: “Хочешь жить сам - дай жить людям”. Для своих - бесплатная косьба, прессование, доставка до дома сена. Еще за счет хозяйства построены газораспределительная станция и пробурена скважина. Хотя в сущности “Savoie” - частная лавочка, ни за кого юридически не в ответе. И живет-то Юрий в обыкновенном доме, как все. Иномарку подержанную покупал - так винился перед мужиками, что старая машина развалилась.

В сущности Юрий с Геннадием - капиталисты, а в определенном смысле - помещики. Впрочем Юрий не об этом думает:

- Как бы нас не называли - лишь бы в печь не совали. Если “танцевать” от образа жизни, то я здесь - хозяин. Но такие вещи у себя в деревне сказать не могу. Может все это понимают, но тема не обсуждается. Должно пройти пять, может быть десять лет еще, чтобы сознание поменялось. Вот что я заметил во Франции: богатый фермер, миллионер - приходит в кафе и вместе с простыми работягами пьет вино. И работяги им восторгаются, по плечу бьют: “Молодчага, вот чего добился-то!” А у нас пока зависть крепко в людях засела...

У Юрия в собственности 22 гектара земли. Остальные полторы тысячи гектар - аренда у государства и у пайщиков. У Гены земли нет вообще. Юрий считает, что это неправильно:

- У нас только один минус огромный: нет юридической базы. Это чтобы сказать всем проверяющим (которые бывает по несколько раз на дню подъезжают - то энергетики, то семенная инспекция, то экологи): “Ребята, не суйтесь сюда, не ваше это дело...” Я бы с удовольствием стал полноправным хозяином на земле. Может со временем мы с Геной и выкупим землю у людей. И очень бы хотелось бы передать землю по наследству. Не знаю уж, как дети ей воспользуются, но мы над этим работаем. Мы с Ольгой, женой, посадили в этом году у себя во дворе кедры. Эти деревья растут пятьсот лет. Очень хотелось бы, чтобы лет через двести, глядя на кедры, люди бы вспомнили: “Да, были такие люди, которые не дали нашей деревне умереть...”

Дух Трех озер

...- Что же случилось тогда, после революции? Вроде везде кричали, что мы народ-богоносец. А народ взял - и порушил храмы. И ваш храм тоже разорил...

- Мы узнавали у бабушек, какой был здесь священник. Он общался только с господами, на остальных смотрел как бы свысока. Бабушки помнят, в храме нашем все в золоте было. Вот внешнее, красивое до прелести и накопилось. А дух православия умолили.

- А в чем он, дух этот?

- Это дух любви. Любви ко всем, без выбора. В итоге получилось, что сам Хозяин Церкви как бы в стороне оказался...

...Разговариваем, а батюшка коз доит. Управляется лихо, будто всю жизнь это делал. У о. Георгия две паствы. Первая - люди, приход. Вторая - предмет крестьянской необходимости, иначе говоря - скотина. Коровы в семье сельского священника о. Георгия Кондратьева нет, зато имеется три козы, семь овец, баран и куры. Батюшка выгоняет скотину, встречает, чистит хлев, доит, встречает стадо. Разыскивает овечек, если заблудились. На матушке Галине - дом и дети. Так они разделили обязанности.

Конечно “двойным пастырем” о. Георгий называет себя в шутку. Он вообще любит шутку, в общении легок и (по крайней мере на миру) не склонен жаловаться на бытовые проблемы. У меня первый вопрос был к нему: “Батюшка - а без живота... Разве ж такое бывает?” “Возраст Христа” (в коем пребывает о. Георгий) для православного белого священника - самое время отрастить солидный мамон. Худющий о. Георгий - как монах -чернец. Ему бы схиму - и в скит. Батюшка ответил мгновенно: “А я живот отстегнул. Путь пойдет - перекусит...”

В районный центр город Болгар батюшка ездит на велосипеде. Дело не в погоне за здоровьем - машины нет. Большинство денег, которые удалось собрать за несколько лет, ушли на церковную “маковку”. Можно было бы купить три хороших машины или приобрести в Трех Озерах десяток домов. Впрочем, если быть справедливым, львиная доля помощи от “благодетеля”. Так его просит называть батюшка. Это предприниматель по имени Андрей. Живет он в Тольятти, но из Трех Озер родом мама Андрея. Сейчас кроется крыша храма, железо все тот же “благодетель” купил. А вот работу бригады оплачивает батюшка. Бывали моменты, когда нечем было платить. Тогда о. Георгий садился на свой велосипед - и по селам, у фермеров зерно выпрашивать. Хлеб продавал - и расплачивался с мастерами.

Храм пока выглядит неважно - как изнутри, так и снаружи (хотя кирпичную кладку восстановили, дыры заделали) - а сияющую золотом “маковку” видно за десятки километров вокруг. Это как знак, как символ возрождения. А то ведь в селе настроения такие, что через двадцать лет здесь вообще никого не останется. У о. Георгия такое мнение: возрождающийся храм - как привитая ветвь к одичавшему дереву. Так же кстати и с экономикой. Достаточно одного человека со свежим мировоззрением, своеобразная “культурная прививка”, что бы люди в лучшее поверили.

Что-то мне “везет” в последнее время: все время попадаю в деревнях на похороны. На свадьбы или крестины почему-то не попадают. Что ж, теория вероятности оправдывает себя... Вот и сегодня хоронят бабушку Анну. Она была прихожанкой Христорождественского храма.

Венцы в храм купили, а за все годы всего-то четыре венчания и было. Ведь чем живет семья священника? Требами. Зарплаты-то батюшка не получает. Венчания, крещения, поминки, освящения домов - с этого и существуют. Чаще всего приходится “читать по покойнику”; основное население Трех Озер - старики. Но и крещения бывают, особенно летом: молодежь, приезжает к своим бабушкам и дедушкам из городов и желает креститься на родине предков. Село бедное, а потому матушка придумала дополнительный заработок: она принимает у населения молоко, при помощи сепаратора делает сметану на продажу. Еще пирожки печет и в школе продает. Какой-никакой, а приработок. А ведь еще и в храме у матушки есть служение: она регент, поет. Образования музыкального у нее нет, зато природный дар и слух помогают.

...Батюшка “читает по покойнице”, я на улице, жду. Привычки находится рядом с мертвым не приобрел. Мужики, сыновья, племянники, внуки покойной выпили и курят, вспоминают, какой был сильный совхоз. Одного только что пришлось откачивать: допился до припадка падучей. Комбайнов в совхозе было несколько десятков, коров одних полторы тысячи, а теперь армянин со стороны голов сто держит на ферме, и трое работников у него за гроши пашут. Вот и весь “совхоз”. Слушать неприятно, как-то убого все их из уст звучит, мужики - а плачутся как соломенные вдовы. Думают, дядьки чужие пришли - и разворовали. А крестьяне как будто в стороне. Не-е-ет, ребята, сами заслужили такого. Земли-то у вас хорошие, грех на таких прибедняться! А батюшка все “читает”...

Матушка вчера у той же покойницы полдня “читала”, она ведь в основном и “читает”, ведь у батюшки по храму дела, а “читать” нужно в доме умершего. Весь Псалтырь прочитывается - и не по одному разу. В городе такое служение вряд ли возможно... Скажет батюшка идти “читать” - матушка Галина все домашние дела бросает, идет. И в сон клонит порой, а в первое время казалось, что покойник вот-вот встанет. Но надо просить Бога об освобождении души. Были, были когда-то в селе читалки. Но всех их уже отнесли на погост.

Три Озера - самое древнее село России. Это не шутка, а документальный факт. Первое упоминание об этом селе есть в записках араба Ибн-Фадлана. Он был свидетелем события, которое произошло 16 мая 922 года: у Трех Озер государство Волжская Булгария приняло ислам. Путешественник даже описал озера, написав при этом, что они бездонны. А вообще Три Озера были летней резиденцией булгарского хана Алмуша. Много с той поры утекло воды в Волге, уже не легендарные булгары живут в Трех Озерах, а русские. И озера теперь по-русски именуются: Атаманским, Корушовским, Чистым. На берегу последнего красуется своей “луковкой” Христорождественский храм. И что характерно: пока храм возрождался из руин, на противоположном берегу того же озера позорно разрушался маслозавод, единственное предприятие Трех Озер.

Трехпрестольный храм во имя Рождества Христова строил помещик Лев Молоствов, в трехозерском имении он сделал свою резиденцию. О. Георгий переживает вот, за что: “строил” барин - это просто означает, что финансировал. Строили люди - его крепостные или наемные зодчие. У батюшки все будет иначе: бригада, те люди, которые восстанавливают храм, будут увековечены. Бригадир, Валерий Марянин - простой трехозерский мужик. Пришел Валера из армии, видит, что совхоз разваливается - уехал в Тольятти. Там “побултыхался” - снова в деревню. Здесь запил. Взял его батюшка на храм - закодировался. На селе сначала говорили: “Бог мой, это нашему-то Валерке доверили?!” Но выяснилось - и кирпич он хорошо кладет, и кровлю делать умеет. С ним и другие мужики трехозерские работают, два Сергея - Плаксин и Зотов. Братья Матвеевы тоже на храме трудятся; о них чуть позже расскажу. Батюшка тоже не последний в деле, ведь его мирская профессия - столяр.

И батюшка Георгий, и Матушка Галина - сугубые горожане. Еще восемь лет назад они и думать не могли, что будут жить на селе. И даже более того: супруги не предполагали, что станут матушкой и батюшкой.

Он познакомились на теплоходе “Крылов”, их премировали речным круизом как лучших учащихся ПТУ. Он учился деревяшки строгать, она - заготавливать верх обуви; ему было 17, ей - 16. Стояли на палубе, созерцали волжские утесы; она посмотрела на него и сразу влюбилась. Не по внешности; ей представилось, у этого человека необыкновенное сердце, такой парень наверняка искренен и великодушен. Но не решилась за все путешествие даже подойти, только подругам призналась. А он и внимания на нее не обращал. Уже когда сходили на берег в родном Ульяновске, подруга взяла - и подошла к Юре Кондратьеву, сказала про девушку, которая по нем “сохнет”. Через полтора года, едва Галине исполнилось 18, они поженились. И тут случилась коллизия, скажем так, межрелигиозная. Которая в итоге привела к нынешнему положению супругов Кондратьевых.

Дело в том что Галина - чистокровная татарка. Мирское ее имя - Гулия. Хотя и ее родители, и его - люди неверующие, родители настояли на том, чтобы гражданская роспись сопровождалась мусульманским обрядом никах. Юрий не противился, ему было все равно. Проблемы появились позже, когда родилась их первая дочь Юля. Родители Гулии настояли, чтобы Юля была “омусульманена”. В принципе и в этом случае Юрий был не против. Но какая-то межа между молодыми супругами все же стала прорастать. Они перестали понимать друг друга.

И однажды они просто приехали отдохнуть к Юриному родственнику, священнику о. Валентину. Тот свел молодых с другим священником, о. Владимиром Головиным. Тот выслушал молодых, которые сами не знали почему, вдруг сказали священнику правду, суть которой и сами-то себе боялись раскрыть. И о. Владимир запросто сказал: “Вам надо повенчаться. Но для этого Гулие нужно креститься...” (Юрия окрестили еще в детстве). Гулия страшно испугалась, она не могла себе такого даже представить..

Вернулись домой, в Ульяновск, и вроде бы забыли. Но Юрий стал все чаще ходить в церковь. Родители Гулии - люди нерелигиозные но у татар, измена вере, мягко говоря, не приветствуется. Аргумент прост: “Что скажут родственники?” Но Гулия для себя решила: “Семью сохранить надо во что бы то ни стало!” Хотя родители ей и говорили: “Муженек твой в церковь зачастил... да он у тебя с ума сходит!” Тем не менее, когда Юрий сказал, что хочет пойти в священники, они проявила мудрость и приняла крещение. В один из приездов в Болгар (отец Владимир стал их духовным отцом) супруги впервые узнали, что есть на свете такое село Три Озера, что там есть полуразвалившаяся церковь и трехозерские бабушки мечтают о священнослужителе. Так Юрий и Гулия стали батюшкой Георгием и матушкой Галиной.

Первый год жилье они снимали. После купили домик, обзавелись скотиной и стали возделывать огород. Два года Галину проклинали родственники, грозили, что лучше ей не появляться на пороге отчего дома. После потеплели, поняв: их дочь и племянница уже не ребенок, свой путь она выбрала сознательно. Мама часто приезжает в Три Озера. И даже Галин отец стал уважать о. Георгия. А родители о. Георгия недавно венчались. Отец сказал: “При сыне-батюшке в грехе жить не могу”.

Начинали служить в развалине, без крыши и части стен. О. Владимир научил, что не надо сразу восстанавливать большой храм, а лучше отремонтировать предел - чтобы в нем тепло было и уютно. А то ведь люди намерзнутся - и не захотят на службы приходить. В храме, после того как его закрыли и разорили в 32-м, были мельница и зерносклад. От вибраций стены как раз и порушились. О. Владимир три иконы дал - из тех, старых, храмовых, “родных”. Иконы чудом сохранили трехозерские жители, пряча их в своих домах. Одна из них, Тихвинская Богородица, оказалась чудотворной. От нее дети родятся, даже у тех, на ком врачи “крест поставили”. Матушка счет ведет: уже семеро детишек родились в семьях, которые молились у Тихвинской. Здесь же, от молитв, родилась вторая дочь Кондратьевых Елизавета. До того они тщились зачать второго ребенка семь лет. Изначально, как и во всякой деревне, к молодому батюшке отнеслись настороженно:

- Был 98-й год, когда даже пенсии перестали платить. Бабушкам свечки не на что было купить. Все говорили: “Отступитесь, не выдюжить вам в нищем селе...” Но случилось так, что сюда поехали люди - по благословению отца Владимира...

Все “переселенцы” из Ульяновска. Первые - Сергей и Елена Матвеевы; у них проблемы были с братом Елены, а квартира общая. Купили здесь домик; Сергей алтарничает, сейчас крышу у храма помогает крыть, Елена недавно родила малышку, второго своего ребенка. Следом приехал брат Сергея, Андрей, с женой Светланой. У них тоже проблемы в городе, со свекровью и свекром Андрея, да еще они поближе к храму хотели жить. Андрей тоже трудится на крыше и в этой семье тоже двое маленьких детишек. И третья семья ульяновцев недавно появилась, Наталья и Василий Волковы. Они боготворят сельскую местность, думают завести корову и лошадку. И у них скоро появится второй ребенок (матушка убеждена, что по благословению Тихвинской).

О. Георгий убежден в том, что у священника на селе особая миссия. Да и вообще служение в деревне во многом походит на лидерство вообще:

- ...Здесь по-другому надо мыслить. И свои “негативы” исправлять. Едва начинали служить, подходили в храме люди: “Батюшка, вас вчера видели пьяным...” - “Батюшка, за что ж вас избили в прошлое воскресенье?” Ничего такого не было, но есть такие, кто убежден, что сам видел попа пьяным или избитым. И придумать любят “посочнее”. Людей приучили к “колхозному” мышлению, и, если совхоз развалился, значит нечего делать в деревне. А тут - кто-то сюда приезжает. Они и думают: “Не к добру...”

Свое мнение имеет и матушка:

- Мне кажется, сельский священник - больше, чем твой духовный отец. Идешь к нему - он и выслушает, и советом поможет. Батюшка ведь в деревне всех детей знает, все проблемы людские понимает. И сопереживает, к тому же сам этими же проблемами живет. В городе священник ходит в церковь как на работу. А в селе, бывает батюшка целый час может исповедовать человека, и никто никого не торопит. Более естественно живет деревенский батюшка. У нас в храме во время службы можно и посидеть, если устал. Ведь скотины трехозерцы помногу держат, устают...

- Прислушиваться к людям учишься, - добавляет о. Георгий, - следить, как они переживают службу. Сам я в городе не служил, личностного опыта городской службы у меня нет. Но знаю, что на селе есть возможность постичь внутреннее содержание служения священника. Если к священнику обращаются: “батюшка...”, это уже как семья. Село ведь для священника получается как единый организм. А будешь тут “отцом Георгием”, мира не будет. Именно “батюшка”, а никто иной. Сельская психология своеобразна, из поколения в поколение традиция передается. Если приезжает посторонний, спрашивает “Ивана Ивановича”, сельские не понимают, спрашивают: “А чей он?” Все - как в семье... В городе, если член общины от батюшки ушел - священник может и не переживать: другие придут. А на селе я - один. И как на ладони у всех. И не дай Боге, если священник чем-то запятнается! Пятно будет не на одно поколение: “Это к тому-то попу идти? Да ни за что! И своих детей не пущу...” Очень важно ни одной “овцы” пастырю не потерять...

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Респ. Татарстан.