Великий Василь

Некогда город Васильсурск был крепостью, а сегодня большую его часть поглотила Волга. быть может, местные жители чем-то прогневили кровожадного марийского бога Кугу-Юмо?

Осталась от Васильсурска только верхняя его часть. Нижнюю и большую часть средней поглотила Волга, точнее, губительный монстр, образованный великой рекой при помощи человеческого гения и названный Чебоксарским водохранилищем. Внизу когда-то жили купцы и прочий деловой люд, наверху - простые мещане. Купеческая ипостась давно уже, подобно Атлантиде, канула в вечность, предоставив дорогу мещанскому духу.

Дух этот, как и положено, витает почти под небесами. Гора Васильсурская издали представляется недоступной вершиной, на которой, пожалуй, могут быть только облака и боги. Тягучая водная гладь только усиливает ощущение величественности и отрешенности. На самом деле там, под облаками, обитают простые люди.

Город Василь (позже его из-за того, что лежит он при слиянии рек Суры и Волги, переименовали в Васильсурск) изначально призван был иметь облик великий и ужасный, ведь Василий III (отец Ивана Грозного) в 1523 году основал эту крепость с целью устрашения своевольного Казанского ханства. Формальным поводом к постройке укрепленного городка явилось убийство русского посла Василия Поджогина и многих русских купцов на Арской ярмарке. Назвал же великий князь город Василем в честь себя, родимого. Величие ушло очень скоро, после постройки в 1551 году царем Иваном поближе к Казани крепости Свияжска, а вот ужас остался. И ужас этот витает над Васильсурской горой по сию пору. Последний оползень 1979 года, превративший в ничто сразу несколько улиц, по счастью, обошедшийся без человеческих жертв, только принято считать "последним". Мещане-небожители ждут продолжения.

И вот что интересно. Русские основали свою крепость на одном из горных отрогов под названием Цепель, и местные аборигены, горные марийцы, утверждали, что раньше здесь была их столица. А вообще на горе якобы обитает их верховный бог Кугу-Юмо. В древности, согласно легендам, здесь жили богатые марийские князья Алталоф, Каралоф и Салаоф. Однажды бог Кугу-Юмо объявил князьям через жрецов-картов свою волю: они должны принести ему в жертву семьдесят жеребцов. Князья не смогли набрать такого количества жеребцов, и бог обратил их в рыб. Другого марийского князя, Алаша, Кугу-Юмо за то, что тот не принес ему в жертву свою дочь, превратил в стерлядь и выпустил в озеро Анненское (его теперь поглотило водохранилище).

В общем, злой был бог, жестокий. Горные марийцы до сих пор пытаются задабривать Кугу-Юмо, который согласно их верованиям никуда не делся и до сих пор является подлинным хозяином Васильсурской горы. Они съезжаются в город из деревень и в день Усекновения главы Иоанна Предтечи (11 сентября) поклоняются Супротивному ключу, находящемуся на окраине Василя, приносят растущей на самом берегу водохранилища священной сосне нехитрые жертвы.

Мог ли марийский бог повлиять на судьбу Василя? Еще в XVI веке германский путешественник Сигизмунд Герберштейн, побывавший в крепости, заметил в своих "Записках о Московии": "...впоследствии эта крепость явилась рассадником многих бедствий..." До нас дошли смутные сведения о том, что Васильсурская крепость вскоре после своего основания пала. Видно, посаженным здесь с многотысячным гарнизоном восьми русским воеводам стыдно было признать некое обидное поражение, считалось, Василь стал жертвою полых вод, однако достоверно известно, что в 1556 году крепость отстраивалась заново. До основания Свияжска отряды казанских татар вольно гуляли по, казалось бы, надежно защищенным Василем нижегородским землям и опустошали русские поселения. С падением Казани вольности бусурман прекратились, и васильский гарнизон был сокращен с нескольких тысяч до пяти десятков стрельцов.

На месте крепости теперь находится Дом отдыха, да и вообще Василь сотню лет назад в особенности полюбили творческие натуры. В Василе творили Левитан, Шишкин (в честь него в Василе появился Шишкин мыс), а Максим Горький, избравший городок для отдыха, писал своему другу-художнику: "Дядя Гриша! Красок с собой бери полпуда, не меньше. Полотна - версты. Картины здесь сами на полотно полезут..." Не знал Горький, что картины полезут не на полотна, а прямиком в Волгу... Даже прекрасный Покровский собор мог бы сползти, да "вовремя" его за пару десятков лет до катастрофы разломали коммунистические власти. Всяких дач и Домов отдыха в Василе было много, но отсутствие дорог (сюда до сих пор можно добраться только паромом или "Метеором"), всяческого развития материальной базы, да и вообще какие-то обреченные настроения привели Василь к его нынешнему состоянию. К тому же Василь расположен на небольшом клочке земли, принадлежащем Нижегородской области, а граничит этот клочок с Марийской и Чувашской республиками, что рождает административный казус, выраженный в том, что дороги в Василь нужно вести через чуждые регионы.

Как ни странно, красот в Василе меньше не стало, ведь Волга, как ни крути, с горы смотрится все так же потрясающе, а церковь Казанской Божьей матери в слободе Хмелевке, которая, в отличие от собора, чудом сохранилась, буквально повиснув над краем Волги, можно назвать местной "жемчужиной". Она соседствует со священной сосной марийцев, как говорят, отмечающей место старинного и затопленного водохранилищем кладбища. Одной из ценнейших достопримечательностей Василя можно считать остатки старого екатерининского тракта, булыжникам которого никак не меньше 200 лет. Мещане до сих пор называют этот тракт "шамбол", что в переводе с французского означает "большая дорога". Обо всем этом я узнал в небольшом музее, посвященном истории Василя, от его хранительницы и основательницы Зои Петровны Хрулевой.

Естественно, Зоя Петровна - дочь городских мещан-небожителей, а работала она всю свою жизнь в здешней школе учительницей начальных классов. Когда-то, в лучшие времена, не омраченные оползнями (до 1925 года), в Василе был свой музей, но его разграбили, и остались от него только останки древних "жителей" Васильсурской горы, мамонтов. Остальное же Зоя Петровна собирала сама. Новый музей, занимающий часть Дома культуры, был основан в 1993 году, и я оказался его 5144 посетителем - основательница считает всех! Как ни странно, коренные васильсурские мещане с охотой расставались со своими семейными реликвиями, хотя некоторые и посмеивались: "Дурью маетесь!" А потом все удивились, какая музейная благодать в итоге получилась. На вопрос, зачем ей это все нужно, Зоя Петровна отвечает просто: "Для души. Мне нравится собирать старинные реликвии и с людьми общаться..." Некоторым это не нравится; пару лет назад злодеи залезли в музей и украли два старинных пистолета и саблю. Преступление милиция даже и не пыталась расследовать, однако новых посягательств пока не было.

Ныне в Василе проживает 1300 человек, включая жителей слободы Хмелевка, обитателей Дома милосердия и Детского дома. Еще здесь есть больница и пристань, а вот колхоз "Колхозная искра" и лесозавод приказали долго жить. Мужики, около 35 человек, вынуждены работать в муниципальной рыбодобывающей артели, но рыбы в Волге немного. Так же, собственно, немного работоспособных и непьющих мужиков, а вообще подавляющая часть васильчан - пенсионеры. В бюджет поселка налоги (не с физических лиц) платит только один- единственный частный предприниматель, владелец хлебопекарни, а администрация борется лишь за то, чтобы Василь лишили статуса "рабочего поселка" и превратили его в обыкновенное село: в таком случае на Василь распространятся многочисленные льготы.

Детский дом и Дом милосердия - веяния нового времени. Оказалось, Василь, теряя значение курортной зоны, вдруг стал убежищем для тех, для кого громадный мир, казалось бы, маняще распростертый под Васильсурской горой, стал чуждым: брошенных детей и стариков.

История нынешнего директора Дома милосердия Николая Макарова по-своему уникальна. Он еще в молодости, как и абсолютное большинство его сверстников, покинул свое "горное гнездо", достиг там, в "подгорном мире", значительных карьерных вершин, и все-таки однажды вернулся назад. Он уехал из Василя еще до катастрофы, в

69-м, стал летчиком, летал на транспортных самолетах, имел квартиру в Горьком, но все-таки через пару десятков лет, в 91-м, Николая потянуло домой. Труднее всего пришлось его супруге Ольге, сугубо городской жительнице, но Макаров настоял на своем:

- ...Очень мне хотелось хоть чем-то помочь родной деревне. Я и не расставался с ней никогда: здесь проходит воздушная трасса, и всякий раз, когда мы пролетали над этой красотой, друзья шутили: "Смотри, твои Васюки внизу!"

Свой Васильсурск Николай называет "Васюками", и в этом нет никакого издевательства: по его мнению, Ильф и Петров вымышленные Васюки списали именно с Василя. Здесь сохранилась даже лестница, по которой Остап с Кисой когда-то якобы сбегали от рьяных васюковских шахматистов. И хотя картонной фабрики (как в книге) здесь не было, но была бумажная фабрика, которая, впрочем, как и все васильсурские предприятия, ушла в небытие.

- ...И тогда, в 91-м, я был поражен. Я уезжал из городка, насыщенного трудолюбивым, умным населением, а приехав, увидел здесь полный развал. Заброшенную деревню. Ну, какой это поселок, если сюда и дорог-то нормальных нет, а газоснабжением даже не пахнет... Произошел отток трудолюбивой молодежи, ну, а все, кто хотел спиться - спились...

В 91-м Николай стал главой Васильсурской поселковой администрации. И возникла у него идея: на базе старого госпиталя, в котором лечились когда-то еще бойцы Гражданской войны, создать Дом милосердия. Василь превратился в поселение пенсионеров, и многие из них оставались одинокими. Четверть из нынешних 60 стариков, которые живут в Доме милосердия, - здешние, остальные - из Воротынского района (к которому относится Васильсурск) и из области. К тому же это учреждение обеспечило рабочими местами васильчан, 40 рабочих мест для Василя - это значимое число. Макаров всеми правдами и неправдами обеспечил ветеранам достойное существование, но в 94-м году его с поста главы администрации просто-напросто "убрали".

Пришли в районе к власти люди с маниакальными идеями тотальной "фермеризации" села, с мыслью все поставить на коммерческую основу, в результате чего колхоз здешний с треском развалился, вся коммерция (за исключением пекарни) окончательно зачахла. Ну, разве будут старики ходить в частный пивной бар или в кафе-гриль? Новый глава района, обозвав Василь "трупом", заставил написать Николая заявление об отставке. Вскоре у Макарова случился инсульт. Некоторое время после он работал в Василе на спасательной станции, а когда реформаторы, наломав дров, ушли в тень, он возглавил свое детище, Дом милосердия. Старшей медсестрой, кстати, здесь же работает его жена.

Николай, несмотря ни на что, убежден, что у его родных "Васюков" есть будущее, и оно все-таки светлое. "Сползание" города остановилось, тем более что специалисты-сейсмологи непрерывно следят за процессом. У хиреющего Дома отдыха появился новый хозяин, который, правда, пока не занимается реконструкцией, но, во всяком случае, вложил в Василь свои капиталы. Поползли вверх цены на дома: за последний год они выросли почти в три раза, и это добрый знак. Наконец-то стали строить новую дорогу, и появилась надежда, что в Василь можно будет приезжать с комфортом не только на вездеходе или на воде, но и в легковушке.

- ...Беда только вот в чем. Уроженцы "Васюков" сюда не возвращаются. Люди быстро привыкают к хорошим бытовым условиям и вряд ли потянутся к деревенскому быту (я в этом смысле - исключение, чудак...). Когда я сказал своим друзьям, что переезжаю в "Васюки", меня жалели: "Коля, как ты там будешь существовать, с кем общаться?" Есть еще один такой, как я, - Геннадий Кузьмичев. Он - бывший спортсмен - создал здесь маленькую спортивную базу, детишек из города привозит, тренирует. Это его силами возродилась Казанская церковь. Но он только один такой. Нужны "варяги", и таковые появляются. На той стороне Волги частный предприниматель поставил баржу и принимает любителей поохотиться и порыбачить - за баксы. Там нормальный быт, услуги, лодки классные, моторы, егеря, которые отдыхающих "выгуливают". Если здесь, в "Васюках", такие же условия для отдыхающих устроить да дорогу открыть - мы заживем. Наше будущее теперь - это рекреация. "Васюки" и были курортным городком до войны, только жаль, судьба распорядилась так своевольно. И еще очень жаль, что сюда не возвращаются наши ребята, те, кто вырос в "Васюках" и любит свой город...

...Осталось, наверное, только договориться с богом Кугу-Юмо. Может, и взаправду его когда-то прогневили?

Семейные Семьяны

...Реактивный самолет в центре села, на горе у школы, смотрится как явление потустороннего мира. Говорят, он успел вдоволь повоевать в каких-то экзотических странах, прежде чем упокоиться на берегу реки Семьянки, правом притоке Волги. Его каким-то чудом достал сам председатель - очень уж хотелось увековечь подвиг героя войны, военного летчика Михаила Малова, уроженца Семьян.

Семьяны - село личностей. Нынешний председатель Владимир Авдеев, можно сказать, здешний “олигарх” (в хорошем смысле этого слова, ежели таковой существует). На нем держится буквально все. Это одновременно и плохо, ибо авторитаризм в России имеет множество уродливых проявлений, и хорошо, так как ясно видно, что в Семьянах есть хозяин. В колхоз никто не тянет - несогласные с таким строем нанимаются в батраки к фермерам-картофелеводам в соседнем Спасском районе или идут в рыбаки на Волгу - но одновременно в колхоз всегда с радостью принимают хороших специалистов. Тем более что здесь выплачивают хоть и невеликую, но стабильную зарплату. А что более надо человеку, нежели стабильность?

В каждой веси свои нравы, и приверженность семьянцев к коллективному труду имеет глубокую основу. В Семьянах долго существовал крепостной строй; селом долго владели графья Головины, но однажды один из не слишком достойных отпрысков великого рода селение попросту... пропил. В 1823 году правительство решило продать Семьяны посредством государственной лотереи; были распроданы 170 тысяч билетов стоимостью по 50 рублей, и в итоге село выиграли какие-то одесситы, которые перепродали Семьяны Удельному ведомству. И стали семьянцы “удельными крепостными”, государственными крестьянами, выплачивающими подушные по 10 рублей с каждой ревизской души в год и по сути предоставленные самим себе.

Зажили вольно, но бедно. И развился в селе удивительный отхожий промысел: они стали профессиональными... нищими. Летом, как обычно, обрабатывали земли, а с осени, после уборки урожая, семьянцы становились “христа ради погорельцами”. Брали суму, посох, - и отправлялись Самарскую, Уфимскую, Казанскую, Пермскую губернии побираться. Собирали не только на “погорелое место”, но использовали и другие приемы. Некоторые становились “увечными”, иные - “калеками”, третьи - “беженцами с войны”. Наряжались и в “монашки”, собирая на какую-нибудь богадельню, но большинство были именно “погорельцами”. По данным от 1912 года в нищенский отход отправлялась большая половина населения Семьян. Это не считалось зазорным, называлось сей отход “на работу” или “стрелять”; среди профессионалов нищего дела даже существовал конкурс, кто больше насобирает, и “настреливали” за сезон по 100 рублей и даже более, что было по тем временам целым состоянием. Оттого-то старые дома в Семьянах такие крепкие, о двух этажах, с кирпичным низом. Кстати, чисты “нищие” были и перед Господом: на собранные средства семьянцы отстроили свой собор Архистратига Михаила.

Владимир Авдеев принял колхоз 18 лет назад, когда тот готов был развалиться. Даже техника простаивала, так как на ней некому стало работать. Теперь хозяйству есть, чем похвалиться: оно имеет статус племенного хозяйства по коровам швицкой породы и выращивает элитную пшеницу; скоро откроется своя мельница, а здешним условиям по переработке зерна и условиям на фермах завидуют многие близкие и далекие соседи. В село теперь приезжают издалека - работать и жить - и за последние десятилетия число учащихся в Семьянской школе выросло с 60 до 140. Даже если учесть, что сюда теперь стали возить 25 детишек из соседнего села Огнев Майдан, в котором развалились и колхоз, и школа, рост школы - явление удивительное, ведь в целом по матушке-России число учащихся в сельских школах катастрофически снижается. Детский сад в Семьянах - вообще самый большой в районе.

Председатель - человек занятой, и с утра в гараже мы едва успели перекинуться двумя словами. Владимир сказал, что сам найдет меня к вечеру, и он сдержал слово. Оказалось, что, кроме председательства в колхозе, Авдеев председательствует еще и в районном Земском собрании. Короче, дел выше, чем по горло. Тем не менее, он не намерен облегчать груз своих забот:

- Я всегда говорю: дети - производное производства. Хоть дворцы здесь строй, если не будет производства - и дворцы опустеют... Я родился и вырос в этой деревне, было нас трое братьев, двое умных, третий - председатель. Шучу... Мне пошел уже шестой десяток, менять что-то в жизни уже и смысла нет, и цель-то у нас простая: сделать жизнь нашу достойнее. Еще в девяностых годах я возглавлял в районе Союз аграриев, ездил в Москву, бастовать, требовать. Мы ж в нашей Нижегородской области при Немцове испытали великую глупость: насаживание сверху фермерства. А теперь понял, что надо у себя дома сперва порядок навести. Я счастлив, что в свое время мы отстояли самостоятельность, это когда к нам приезжали всякие нефтяники и предлагали нам стать их подсобным хозяйством. Мы ж поняли сразу, что, если убрать подпитку, колосс рухнет; такое случилось с нашими соседями: хозяева «заморские», «добрые варяги», их бросили - и она погибли. В земское собрание пошел вот, почему. Демократы у нас в районе порулили - и дорулились до того, что дефицит бюджета у нас стал равен всему годовому бюджету. И председатели колхозов встали на дыбы, и, вот, меня избрали...

...Еще утром я видел, что такое авторитет по-семьянски. В кабинет к председателю (его всегда зовут по имени-отчеству - Владимиром Михайловичем) робко зашел молодой человек и промычал: “Ну...” Ответ председателя был таков: “Ты ж из прошлого запоя еще не вышел. Как тебе верить? Ладно - езжай, кодируйся - там посмотрим...” Парень со светящейся в глазах надеждой ушел, а председатель кому-то позвонил: “...Ты его знаешь, Петрович, веры ему нет... Ну, ладно, под твою ответственность...” То есть, слово председателя имеет абсолютный вес.

- У меня принцип такой: уйду из колхоза - пусть все вверх ногами встает. А дисциплину до последнего буду держать. До председательства я семь лет в колхозе нашем парторгом работал, людей хорошо знаю, и знаю в частности, что, если человека уважать будешь - он тебя тоже уважит. Богатым на земле при такой политике государства не станешь, но ведь и бросать колхоз тоже нельзя. У нас, когда фермерство насаждали, появились фермеры, но они очень скоро побросали все. Один фермер у нас в лесу семь лет жил, за восемь километров, при лампе керосиновой, дети в школе у него не учились. И что? Бросил он и землю, и все. А навезли поначалу к нему много всего - и техники, и материалов... Ну не виноваты мы, что устроены так, что только коллективное хозяйство на жизнь способно. Племенное дело, семеноводство, - они невозможны без крепких специалистов, которые хорошо знают свое дело. У нас в колхозе планерки бывают раз в неделю, а в другие дни люди сразу на рабочие места идут - знают, что им делать. Так все у нас спокойно размеренно, и с созиданием. А нас в последнее время только и учили, что все ломать. Я три года назад был в Чехии, так там, выяснилось, осталась коллективная форма собственности, и ничего - в Евросоюзе живут...

...В общем, Владимир (у него и имя соответствующее - властное) - приверженец авторитаризма и жесткого руководства. Хорошо ли это? Я не знаю, вижу только, что довольных в Семьянах поболе, чем негодующих. Те, из большинства, смотрят на окрестные села и делают вывод о том, что лучше под крепкой рукой, но при зарплатах, чем в свободе - да в нищете. Колхоз ведь не крепостное рабство, а элементарное объединение под эгидой вождя с целью выжить. Разве это плохо?

Владимир местного батюшку, отца Евгения, зовет попросту “батькой”, а недавно открытый в Семьянах Дом милосердия именует “богадельней”, что коробит слух его сотрудниц. Но что делать, если Дом милосердия - детище председателя?

Инициаторами были отец Евгений и Авдеев. Строилось помещение за счет колхоза, что накладно, а дело вот, в чем (по словам председателя):

- Брошенных, одиноких стариков у нас много. Раньше наших ветеранов отправляли в другие богадельни, далеко от дома, и там, “на северах”, они жили максимум три месяца - и умирали. Мы с батькой поговорили и решили вынести вопрос на общем собрании. В то время совсем худо у нас было с зарплатами, по полгода я не платил, но народ пошел навстречу. Мы четыре года строили нашу богадельню, потом еще с председателем профкома Ниной Александровной Суриной по домам ходили (люди стеснялись у себя в деревне переселяться в казенный дом), уговаривали. А теперь у нас очередь двадцать пять человек...

Раньше про такие села говорили: “Крепкое!” Я знавал и другие “крепкие” поселения, и, что характерно, в основе любой крепости лежит личность. Либо это директор какого-нибудь предприятия, либо глава администрации (что гораздо реже, ведь у сельсоветов денег не водится). Авдеев на сей счет говорит уклончиво: “Роль личности в истории...” Любить себя он никого не призывает, но вот - уважать... А много ли вообще у нас в стране таких людей, которые своими поступками (а не личным кошельком!), умеют пробуждать в людях уважение? И не только к какой-то там личности, но и к себе самому.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Нижегородская область.