Чемпион самокопания

Вообще вопрос о смысле человеческой жизни теперь ставить неприлично. Из мыльных опер, телевизионных игр, глянцевых журналов мы по идее должны знать, что рождены для того, чтобы заработать на авто, коттедж, красавицу-жену (или все это выиграть), окружить себя любящими детьми и с миром в бозе почить.

Разве не так?

Есть еще разновидность жизни, которая называется “монашеским подвигом”, это когда человек совершает нечто ради обретения благодати после прекращения земного существования. Но во времена, когда на улицах русских городов мелькают афиши типа: “Шоу-группа буддистских монахов из Шао-Линя демонстрирует свои боевые искусства”, на такой подвиг отважится один из миллиона.

Что делать человеку, если ему надо больше, чем насущный хлеб днесь?

13 мая 1963 Николай Александрович Клестов, простой крестьянский паренек из села Русское взял лопату и отправился во двор, чтобы выкопать яму. Грунт был легкий, рассыпчатый, и работалось радостно. Не так давно его родители купили половину дома на западной окраине села, а земля на усадьбе не возделывалась отродясь, вот Коля и решил снять с метр песка, навозить туда хорошей земли и посадить ягодные кусты. В процессе труда выяснилось, что во первых яма наполняется водой от какого-то подземного источника, а во-вторых работа оказалась непредвиденно объемистой и всего на съемку метра с одной сотки у Николая “Модного” ушли лето и осень.

“Модный” - это обидная деревенская кличка, данная злой соседкой сначала его матери а потом перекочевавшая к нему. Коля по характеру своему был тихим и не противился, что его зовут “Модным”, но обида в душе таилась. Из армии он вернулся каким-то не таким и больным - ведь тогда не принято было печься о здоровье солдат, особенно ежели служба вязалась с военным атомом.

На следующую весну, как только сошел снег, Николай решил продолжить. Он рассудил: не посмотрели родители, что суходол достался, вот и надо поправить дело по-своему: какой-никакой водоем сочинить. Типа водохранилище. А за песком пошла глина. Тяжело было лопатой копать, а потом ведра относить подале, тем более что родители достались пьющие и не помогали. Николай на них глядя, к слову, так не разу за жизнь горюч-воду не попробовал, да и вообще стал приверженцем спортивно-здоровой жизни.

Ради труда по устройству водоема он устроился не местную ведерную фабрику, где ему дозволили клепать детские ведерки вечером и ночью. Утром и днем он копал и носил. Из-за такого режима у него сломался личный режим и многие десятилетия он может спать не больше двух часов. Коля вгрызался глину, пока она не схватилась морозом, а на следующую весну продолжил снова. И так - десять лет, без выходных, религиозных и советских праздников. Три часа копания и таскания, за которые поднималось наверх и выбрасывалось за бугор четыре тонны грунта - вот и помножьте на десять лет. Площадь пруда составила 15 соток, а вот с глубиной возникли проблемы: грунт с глубиной становился все тверже. За время копания Николай избавился от всех болезней, причем, оттого что работа по тасканию ведер сильно нагружала спину, он после физических трудов час предавался физическим упражнениям. На берегу пруда был оборудован спорткомплекс с брусьями, турником, гирями и кольцами - для растяжки.

Борьба за глубину заняла следующие пять лет. На глубине около 3,5 метров встал “плавун”, плотная, непробиваемая порода. Долбил Николай его так: зимой ждал, когда встанет лед, рубил лунки, удлиненным ломом по несколько часов долбил породу, а потом лопатой со специально приспособленной ручкой выгребал отдолбленное. Глубина в отдельных участках достигла 5 метров. В процессе этой работы он женился: взял женщину с двумя детьми, которая вскоре родила ему дочь Веру. В честь дочери Николай посадил на берегу пруда дерево. Вскоре вокруг пруда возник целый парк, состоящий из 35 пород разных деревьев и кустарников, включая остролистный клен, сирень, кедр, иву, вяз.

Следующие годы заняли укрепление берегов, разведение в пруду рыбной популяции типа карасей и линей, а так же соединение своего пруда со случайно возникшим рядом водоемом в связи с разработкой карьера. Жена через 11 лет с детьми уехала в город Слободской, зато он устроился на другую работу, в водное хозяйство, потому эти проклятые ведерные железки он ненавидел смолоду, а тут наконец подвернулась работа вплотную с природой.

Он вообще любит природу. Тут наконец мы приближаемся к ответу на вопрос: “Для чего?”

Весь этот пруд, ручная работа, и вообще...

- К природе тянулся... - таков его ответ.

Но причем тут природа, ежели вот она, за околицей... Мало кто понимает, что Коля “Модный” строит свою... Вселенную! Тот, кто однажды видел японский садик, Николая поймет, и не его вина в том, что здесь, на Вятке снег лежит большую часть года и подлинной сути не видно. Так вот, его идея проста: создать сад. Для людей. Чтобы они в малой форме поняли великую благодать и доброту Природы.

Природу он наблюдает всю жизнь. Для этого у Николая создана целая метеостанция, и в дневники он заносит состояния погоды и своей души - со всей старательность и не было ни одного дня, чтобы он не оставил заметку в тетради, коих скопилось несколько десятков. Самые старые из тетрадей от времени уже стали рассыпаться.

Любимое слово для Николая - “парк”. Он именно и задумывал все как парк. Для людей.

Жаль только, люди относятся к его труду неподобающе. Потребительски. Нет таких же как он энтузиастов, да и вообще поговорить в сущности по душам не с кем.

Он давал в газету объявление, чтобы к нему приехала женщина, согласная жить и помогать устраивать пруд и парк. Пришло несколько ответов, и одна из претенденток настолько ему понравилась, что он вступил с ней в переписку. Одиннадцать писем от нее получил, узнал, что она бывшая лыжница, чемпионка, а потом из переписки стало ясно, что у нее при живом муже было две коровы, а сейчас пять голов мелкого скота (Николай и сам держит коз), и догадался он, что от чемпионки в ней уже вряд ли что осталось. А ведь он так мечтал пройти с ней на лыжах хотя бы 7 километров по лесу (что он и совершает каждый день)! И переписку он прекратил потому как не нашел по-настоящему тренированной подруги.

Прошлой зимой он у пруда месяц строил снежную гору высотой 7 метров, чтобы дети катались. Детей было много и Николай подумал, что в эту зиму дети либо их родители сами придут помогать строить гору. Но никто не появился и Николай решил оставить затею с гнорой.

Лишь трое из пацанов приходят изредка помогать рубить лунки в пруду, чтобы рыба не задохнулась. И на том спасибо. А вот дочь не приезжает. Наверное, забыла.

Играет все!

- ...В больнице с язвой лежал, так мне по пять уколов “влупляли” в день. Шприцом кольнут - и на выброс, а я думаю: чего бы из них придумать? И придумал “мориклы”, такие делают из трех дудочек, типа губной гармошки. А что такое - три штуки? Можно и семь, и больше, в общем, полную гамму воссоздать. А самое главное - шприцы эти за счет поршней можно регулировать и звук настраивать, тут и не одну октаву можно охватить!..

...Но вообще больше всего Геннадий Иванович Бартов любит делать всякие ударные инструменты - это его “конек”. Он делает их не по одиночке, а целыми “семьями” по двенадцать штук - чтобы все это разнообразие гремело, трещало, звенело, скрипело, свистело и т.д. Что характерно, все инструменты - самоличные изобретения мастера, число коих настолько велико, что не все из них даже имеют персональное имя.

А еще Геннадий Иванович любит красочно расписывать всякие музыкальные инструменты, в особенности гармошки, ведь по своей профессии он - художник. Правда, художник не по музыкальным приспособлениям, а по спортивным. Интересно, что специального художественного образования у него нет, за плечами только средняя школа, но долгие годы Бартов на знаменитом Нововятском лыжном комбинате занимался очень ответственной работой: придумывал дизайн для лыж. Это почти невероятно, так как родился и вырос он в самом далеком углу Кировской области, на самой границе цивилизации и дикой природы:

- Фамилия моя - по той деревне, в которой я родился: Бартово. Это Кайский край, у нас он назывался “света край”, - верховье реки Камы. С армии пришел - пять лет работал в колхозе, в кузнице, а потом меня пригласили художником в село Кой. Но скоро Койский район ликвидировали и пришлось нам перебираться в город Нововятск. Прихожу на лыжный комбинат к директору и говорю: “Хочу художником работать”. Директор посмотрел на меня. Прищурился, затылок почесал и рукой махнул: “Дак, что ж... вятские - хватские. Рисуй!” И стал я рисунки для лыж придумывать.

Местные лыжи славились всегда, они считались на уровне продукции закордонной фирмы “Фишер”. Комбинат живет и сейчас, правда, в согласии с требованиями времени целиком перешел на выпуск пластиковых лыж, но времена все равно непростые, так как в итоги продукция получается недешевой, и большинству россиян лыжи уровня “Фишера” не по карману. После того как пришел пенсионный возраст, Геннадий Иванович, дабы расчистить дорогу молодому своему приемнику, перешел из лыжных дизайнеров на должность изготовителя наглядной агитации в цехах. Но зато с еще большей радостью Бартов углубился в изготовление музыкальных устройств и в музыку вообще.

Все возникло не на пустом месте:

- Семья у нас большая была и я был “заскребышем”, самым младшим. Братьев у меня было много (я помню семерых), и все они на гармошке играли. Я как самый малой, не смел подойти к гармошке - стеснялся. Братья с гармошками, девчонки за ними вьются - а мне стыдно. А, как с армии пришел, мама, Прасковья Константиновна, и говорит: “Геня, неужели ты такой бестолковый... Все ребята играют, а ты не умеешь”. Мама неграмотная была, но все песни, молитвы знала и она меня первой и стала на гармошке учить играть. Только сама-то она не умела, она все переборы языком “играла”. Так я и выучился...

Двадцать лет назад проходил районный смотр гармонистов. Послушал выступление Геннадия Ивановича известный артист из Кирова Владимир Тимофеевич Булычев и говорит: “Бартов, приезжай к нам в “Тальяночку”... Не пожалеешь!” Геннадий Иванович постеснялся поехать, но жена, Людмила Дмитриевна, через три дня сказала: “Слушай, Ген, неудобно ж перед человеком, ждет ведь...” С тех пор Бартов стал ездить в ансамбль гармонистов “Тальяночка” и совершенствоваться в гармонной игре. И, кстати, он безмерно благодарен жене за то, что та по сей день настоятельно его сподвигает в очередной раз отправиться в Киров (а дорога не такая и близкая - больше часа), так как на самом деле мастер так и не смог “избавится” от застенчивости.

- Ездил я ездил я в Киров, а потом Тимофеич и говорит: “Слушай, тут трещотка сломалась. Не можешь исправить?” Дак чего ж не исправить? Тем более что, поскольку у нас на комбинате на пластик перешли, а у меня остались запасы очень твердого африканского дерева гикоры (переводится как “железное дерево”), его для крепости лыж использовали. И стал я трещотки делать из гикоры. А, когда она кончилась, - из дуба. А потом мне стало интересно делать ложки. Я смотрел, как на них играют, и понял, что как-никак ложка для того сделана, чтобы щи хлебать, а до уровня музыкального инструмента ее надо бы перестроить. И я придумал такой инструмент, который так и называется - “ложкой” - только, когда не нем играешь, не надо бояться, что из рук они выскользнут, а звук получается не как из двух ложек, а как из трех. Материал подходящий подобрал: самый хороший звук от липы, березы и из капа (но последний трудно хорошего качества найти, а потому редко из капа делаю).

Кроме “ложки” для рук, Бартов придумал еще и “ложку” для ног, которую назвал “вятским перестуком”. Теперь мастер сам может одновременно играть на гармошке и аккомпанировать себе двумя ногами (к каждой присоединен особенный “перестук”), при случае выхватить “ручную ложку”, и даже прикрепить ударный инструмент к голове, отчего музыкант во-первых похож на терминатора, а во-вторых, вполне может быть назван “человеком-оркестром”.

Еще Бартов делает различные виды “рубелей” (в старину они считались приспособлениями для катания белья во время стирки - “стиральными машинами” времен царя Гороха): теперь рубель одновременно имеет свистки и “коробочку”, совмещая в себе сразу три инструмента. А вообще всякого вида трещоток и ложек мастером создано столько, что он давно перестал давать им персональные названия. Главное - не переставать экспериментировать. Не оставляет он и мечту: научиться делать свирель и флейту - самые сложные в смысле изготовления (несмотря на малость своих размеров) музыкальные инструменты.

Одна только беда: молодое поколение проявляет, мягко говоря, не слишком много интереса к народной музыке:

- Наша, вятская песня - веселая, добрая, залихватская. А почему-то молодежь ее стесняется. Они, может, и любят народную музыку, но не решаются среди своих ровесников любовь эту проявить. Вот, у меня два сына. Когда еще в школу ходили - играли мы втроем, а сейчас они давно уже музыку забросили; один работает водителем, другой - мастером на газозаправочной станции. Пять внуков у меня. Так двое из них, как придут - еще пробуют по “пистику” тыкать (одним пальцем на гармошке играть). Одна моя внучка ходила в музыкальную школу по классу фортепиано, да забросила. Тоже, только когда к нам домой придет, только пять минут на гармошке поиграет (у нее неплохо получается) - и все, в сторону откладывет.

Но все-таки эти пять минут, на мой взгляд, много стоят. На них и надежда...

“Белая зима” Рохи

Однажды на гастролях Рохелио Родригес, заступившись за честь русской девушки, весьма агрессивно бросил в лицо не слишком корректно ведущего себя “лица кавказской национальности”: “Ну ты, черный, имей приличие, а то совсем обнаглели...” Кавказец опешил - ведь такое оскорбление ему приходится слышать от славян частенько и он отвечает адекватно, а тут... и даже не стал вступать в конфликт, ушел, подумав, что в мире что-то случилось.

В конце концов и Пушкин имел африканские корни, но Пушкин был русский человеком по всем статьям, может и с Рохелио произошло то же самое?

Рохелио - на африканец (точнее, его африканские “концы” давно забылись), он родился на “острове свободы” Кубе, в большом городе Гаване. А отец его до сих пор работает там, на родине, большим начальником. На Кубе он не был давно, 15 лет, откровенно говоря он довольно сильно тоскует по своей многострадальной стране и по теплу. Роха (так его зовут друзья) так и не привык к русских морозам, он очень тяжело переносит зиму и теперь слишком даже понял анекдот про то как африканец пишет письмо домой: “Здесь, в России хорошо, просторно, люди добрые, и когда была “зеленая зима” еще терпел, но, когда настала “б-б-б-бел-л-ая з-з-зима...”

Но здесь, в вятских снегах, - его жена, сыновья, хозяйство, да и дорога на Кубу для всей семьи слишком дорога - дороже хорошего автомобиля...

Вообще характер у Рохи соответствует его жаркой импульсивной родине. Россия с самого начала огорошила тем, что здесь надо много пить, и, когда Роха “брал на грудь” лишнего, частенько, ударив кулаком по столу, восклицал: “Не сметь! Перед тобой лейтенант российской армии!..” Он действительно учился на военной кафедре и получил офицерское звание.

Учился Рохелио в Ленинграде, в Институте инженеров железнодорожного транспорта. Ну, не виноват он, что понравилась ему скромная девушка из какой-то там далекой Кировской области, которую звали Еленой (на Кубе Елен тоже много). Она училась в Институте культуры, пела и плясала в художественной самодеятельности, и, чтобы ей понравится, Роха освоил русский инструмент со странным названием “гармошка”. Здешние, питерские не знали, что на Кубе популярен аккордеон, он ведь почти гармошка и негр с “русским” инструментом для них казался экзотикой. Вот так, через художественную самодеятельность Роха и нашел ключик к сердцу девушки.

А после института решили махнуть на родину Лены. Родиной оказался невзрачный поселок Торфяной километрах в пятидесяти от Кирова. Родители приняли молодую семью хорошо, Рохелио сразу стал называть их “мамой” и “папой”, и, когда родился их первенец Рохер, потеплели окончательно. А после рождения Феликса семье Родригес дали отдельную квартиру, переделанную из бывшего детсадика, где они и живут до сих пор, скажем так, не припеваючи, но довольно счастливо. Сделали ремонт, обставились мебелью и Роха в зале даже сложил шикарный камин.

В отличие от шумного студенческого Питера, в Кировской области негров нет вообще и Роха подозревает, что он - первый в истории “вятский негр”. Несмотря на дефицит людей с темной кожей, привыкали жители Торфяного к Рохе легко, потому как характер у него покладистый и теперь соседи вспоминают только один незначительный инцидент, произошедший у колодца: одна женщина, вечером придя за водой и увидев в темноте лишь глаза и сверкающие зубы, упала в обморок. Ничего, оклемалась и теперь они хорошие знакомые. К сельскохозяйственным работам Роха привык быстро: огород практически на нем. Есть только одно “но”: Рохелио, уроженец большой Гаваны, так и не привык к скотине и панически боится коров.

Если Лена легко устроились на работу (она преподает в школе музыку и эстетику), то Рохе пришлось труднее. В поселке без железной дороги инженер-путеец был не нужен. Роха честно пришел в колхозное правление и показал свой диплом. Начальство, почесав затылок, поставило его... кочегаром. Рохе эта работа нравилась: во-первых, тепло, перезимовать можно легко, а во-вторых - много свободного времени. Роха совершенствовался в игре на гармошке, а вдобавок освоил балалайку. В добавок ко всему Рохелио вполне мог сойти за покрывшегося копотью кочегара, что полностью сливало его с местным населением.

“Звездный час” для Рохи настал нескоро, через несколько лет копчения в кочегарке. В районе существовала самодеятельная эстрадная группа “Охальники”, состоящая из двух парней - Саши Докучаева и Миши Ерасева. Прослышав про вятского негра, она сами его нашли и предложили ему использовать экзотический имидж. Благо, Рохелио - парень талантливый и учить его почти ничему не надо. Теперь у “Охальников” (название ей-богу оправдывает суть хулиганского фольклора, который воспроизводят эти ребята!) “коронка” - это Роха, вдруг появляющийся на сцене с гармошкой и горланящий: “Полупите, полюпите, говорят, чумазый я, Полюпите, полюпите, мамка вымоет меня!”. Или: “Не пукайся, люд честной, не кричите бабы “Ой!”, я рапоталь в кочегарке, и поэтому такой!”

Особенно Роха прославился после того как его показали в передаче “Играй, гармонь”. Дошло до того, что Роху взяли - и зачислили в “золотую десятку” гармонистов России. А из кочегаров Роха ушел, его взяли в отдел снабжения авторемонтного завода. Начальство уверено, что сделало правильно: такому простому русскому парню никто не в силах будет отказать...

Но в артисты Роха, отличие от своих друзей - “охальников”, уходить не торопится. Он понимает, что дом, хозяйство - это главное. Какие же вырастут сыновья, если они отца не будут видеть! Для него искусство - просто отдушина.

...А на кубу Рохе очень и очень хочется. Он говорит:

- В гостях хорошо, а дома лучше. Надо бы с семьей съездить, у меня там родители, бабушка, дедушка, брат, сестра...

- А где жизнь лучше?

- Там, где нас нет. Но у нас там двухэтажный дом.

- Как же вас занесло в Россию?

- Я сам выбрал, чтобы учиться здесь. И не жалею.

- Но ведь сказали же, что здесь вы в гостях...

- А как же дети, жена? Здесь я езжу, выступаю с “Охальниками”. Мы хотели поехать на Кубу, но жена беременная была, я лететь побоялся. А потом деньги стали другие...

...В спальне Рохелио и Лены на тумбочке стоит портрет любимой бабушки Хусты. Очень уж хочется успеть ее увидеть живой...

Созвездие “пузырей”

Когда-то Александр Владимирович Шатунов работал по распределению в селе Вожгалы. По прямой от Вожгал до родного села Александра, Полома, 26 километров и каждые выходные он отправлялся пешком в отчие края. Аккурат посередине пути стояла деревеньки Пузырево, в которой был магазин. Шатунов там подкреплялся и отправлялся в дальнейший путь.

А потом деревни Пузырево не стало: из-за отсутствия нормальных дорог и работы люди ее оставили. К нашей истории деревня Пузырево прямого отношения не имеет, тем не менее, определенную роль она в ней сыграла.

Александр Шатунов всю свою жизнь работал в “тандеме” со своей супругой Галиной Анатольевной: она - директор Дома культуры, он - художественный руководитель. Работали неплохо, потому что однажды, еще при советской власти Шатунову присвоили звание “заслуженного работника культуры РСФСР”, что вполне можно расценить как награду на двоих. После пяти лет культурной работы в Вожгалах (между прочим, село это считается родиной великого певца Шаляпина, а так же здесь родилась Галина Анатольевна) супруги Шатуновы вернулись на родину Александра, где продолжили трудиться в той же ипостаси.

Колхоз “Поломский” был миллионером и аккурат перед началом всей этой капиталистической чертовщины он успел отгрохать шикарный Дом культуры. Это достижение явилось последним для совхоза из разряда положительных.

И наступили смутные времена.

Совхоз беднел, село, жителям которого, кроме совхоза, работать было негде, - хирело. А жить как-то было надо. “Заслуженного” Александр получил не просто по совокупности, а именно за создание народного хора. Под Новый, 1987 год, когда плохо, как сейчас, еще не было, а в народе лишь бродили неясные и тревожные ожидания (подкрепленными пустыми полками магазинов), участники хора, а именно молодые парни Федя Изместьев, Саня Целмс, Вова Навалихин (и, естественно, Шатунов) решили устроить нечто необычное и увеселительное для односельчан - в форме капустника - чтобы, значит, поднять их настроение.

Покумекали, мозгами поворочали, и решили: “давай-ка мы старушками представимся и частушки юморные споем!” Первый номер был назван “Лебеда”. Односельчане буквально катались со смеху, особенно было смешно, что здоровенные мужики представляют пожилых женщин, совершенно не изменяя своей мужской сущности и даже подчеркивая ее. Слух об уморительных мужиках дошел до района и поломскую четверку захотели посмотреть в других весях, а потом и в городе Кирово-Чепецке. Количество юмористических номеров росло, причем четверка представляла не только старушек, но и молодых женщин (что тоже получалось презабавно).

Надо было придумать название своей комик-группе и тут Шатунову вспомнилась Богом забытая деревенька Пузырево, которая к тому времени приказала долго жить. Название “Пызыревские девчата” было выбрано в память о бесславно почившей деревне. Во внутренних отношениях мужики сразу стали называть себя просто “пузырями”.

С тех пор прошло много лет. И изменилось многое, понятное дело, не в лучшую сторону. Шатунов как был, так и остается художественным руководителем (он с детства не любил всяких бумаг и документов, а потому все бюрократические дела отдал на отповедь супруге). Федор Изместьев до недавнего времени был мастером производственного обучения в школе, но вынужден был уйти из-за инвалидности (по молодости перетрудил спину). Владимир Навалихин - главный энергетик в совхозе; он уже было уходил с этой должности, ведь зарплаты почти не платят, но вынужден был вернуться, так как другой работы в Поломе нет. Совхоз переименовали в СПК “Ржаной Полом” (по историческому названию села), но это не спасло хозяйство; за последние 10 лет в нем сменилось 8 руководителей, предпоследний - так вообще покончил собой... какие могут вообще быть предпосылки к юмору?

Но “пузыри” не сдаются. Они понимают, что именно в такой ситуации они больше всего нужны людям. Казалось бы: солидные мужики, взрослые дети уж у них (на четверых “пузырей” - девять детей), а все что-то придумывают - и обязательно уморительное. Номера-то все необычные: “Секс-старушки”, “О тещах”, “Попугайские частушки”, “От, мужики!”, “Мармашель”.

А сочиняет все Шатунов, которого соратники называют “шефом”. Сочиняется тяжело, натуженно, но ведь в жизни всегда так: что легко дается - долго не живет. Получается - феерически, жаль только, если просто привести текст (например: “Всех хороших мужиков видно моль поела, а лишь те осталися, кто дустом посыпалися!”, или: “Говорил тебе я, теща, дочь свою не защищай! Ты ж трещала, как сорока, я и двинул невзначай!”), вряд ли это передаст суть номера, а каждый из номеров (их в репертуаре “пузырей больше сотни) - маленький спектакль. В общем, в описании я бессилен.

Сейчас стало модно мужикам переодеваться в женщин, всякие Верки-Сердючки, Новые русские бабки, - они тоже хороши, но “пузыревские девчата” имеют одно несомненное достоинство, которого не найдешь ни в одном нынешнем профессиональном артисте жанра “трансвестизма”. “Пузыри” умудряются сохранять на сцене... мужество. В облике старушек они, возможно, больше мужчины, чем в жизни. И потому они никогда на скатываются до сладковатой пошлости.

Александр Лейс уже тринадцатый год - глава Поломской сельской администрации. В этой должности ему, сыну эстонца и русской, приходится “хлебать” щи современности по полной программе. Два года назад состоялось важное для села событие - пуск газовой котельной - если бы этого не случилось, село наверняка вступило бы в период полного развала. А так - жизнь в Поломе все-таки существует и в определенные дни даже плещет через край (особенно - в дни концертов “пузырей”). Лейс, как “горячий эстонский парень”, делает все неторопливо, но всегда - до конца. Так же неторопливо он и рассуждает:

- У нас всегда задача: как выжить. Средств к существованию совершенно нет. Единственная налогооблагаемая база - сельхозпредприятие, но сейчас в бюджет села они платят “ноль”. У меня на балансе Дом культуры, школа, Детский комбинат с зимним садом и бассейном (да, строили раньше размашисто, жаль только, бассейн только один раз за всю историю заполняли водой...). А еще боремся с такой проблемой как воровство проводов. У нас в сельсовете 15 деревень; там старики одни живут, сидят, бедные, телевизор смотрят - какие там у них развлечения? И всякие сволочи срезают провода, и пенсионеры остаются без телевизора и без света. Мы ловили тех ребят, оказалось, из соседнего района они. Среди них ни одного электрика, а самодельными щипцами срезают провода под напряжением в 10 киловольт! Их судили, а вот провода не нашли; они провода сразу на кусочки рубят - и по своим каналам продают. Приходилось восстанавливать заново...

На сегодняшний день за энергетические долги от света должен быть отключен Дом культуры. Но не отключают, потому что по счастливому стечению обстоятельств в ДК находится сельский узел связи. А вот школу энергетики уже отключили: посчитали, что теперь дети вполне могут учиться при дневном свете. Какие там компьютеры теперь, Интернет, телеуроки, ежели всем этим плодам цивилизации нечем питаться? Вот он, русский 21-й век! Дикость? Нет, жизнь...

И еще вопрос: с чего это глава администрации, государственное лицо, - и вдруг дурачится на сцене? Лейс имеет на сей счет особое мнение:

- Мне начальство в районе говорит: “Ты чего это самодеятельностью занимаешься? Работай”. А я отвечаю: “Кто-то пьет, кто-то марки собирает, а мне нравится сцена. А вам что, не нравится?” И, что характерно, как какие мероприятия в районе - на концерт-то в первую очередь “пузырей” приглашают. А еще, если честно, мы денежку небольшую с этого имеем. Так жить-то полегче...

Владимир Навалихин, самый молодой из “пузырей”, считает, что их главная задача - не деньги зарабатывать (ведь в совхозе, где он трудится, их почти не платят), а приносить людям радость:

- Мы ведь все из жизни представляем. На концерте люди как бы смотрят на себя со стороны. Мы же показываем жизнь как она есть, режем правду-матку.

- Но ведь правда - колючая...

- А мы не так подаем. Люди должны видеть свои недостатки. И преимущества. И посмеяться над ними надо.

- Мы стараемся за пределы не выходить, - добавляет “шеф”, Шатунов, - мы всегда думаем: а не будет ли это вульгарно? Когда нас на “Семеновну” в Москву приглашали, нам сказали: “Вы единственные, кто “ни на столечко” не вышли за границы”. Ведь все частушки можно спеть без мата. А перевести - в уме. Наш юмор понятный, доходчивый. Может, это - средство подняться над всем этим... безобразием. И простой человек, и чиновник это понимают. Люди все равно, пройдя через рок, реп, стеб всякий, все равно вернутся к народным истокам. Может, это и боль какая-то, которую хотелось бы выразить...

- Что за боль?

- За Россию. За нашу жизнь. Умом-то Россию не понять, а вот частушкой - понять.

Частушки из головы (или души - это с какой стороны взглянуть...) Шатунова сыплются целыми пригоршнями. И больше всего он благодарен супруге; не только за то, что она - его муза, но и за... мужество:

- У нас сын, Максим, сейчас в армии служит. В Чечне. Срочную отслужил - и контракт подписал. Рассчитывает, что хоть какие-то деньги заплатят - здесь, в Поломе, никаких вариантов заработать нет. Когда мы его в армию провожали, я, дак, заплакал, а Галина... она не так, как я. Он в отпуск на днях приезжал, тоже я плакал, как провожали туда, обратно в Чечню, а Галина - не плакала. Да... женщина - она сильнее мужика бывает. Ведь у нас как: от армии “закосить” теперь можно, но... как мы потом в глаза односельчанам будем смотреть?

Самая тяжелая работа для Шатунова - ведение дискотеки. Жену Александр Владимирович на это дело не допускает - слишком экстремальное занятие. Хотя в вестибюле Дома культуры и вывешен угрожающий плакат, предупреждающий и возможных штрафах за нарушения, молодые ребята все равно приходят пьяными. Поскольку из представителей органов в селе имеется лишь участковый, всю работу по усмирению подвыпивших на дискотеке парней приходится брать на себя Шатунову. Возвращается он домой поздно, в 2-3 часа ночи. Другой бы отдохнул, но Александр садится сочинять новые частушки. А в последнее время стали сочиняться еще и песни. Вот последняя песня Шатунова:

Люд честной, лицом к деревне поскорее повернись,

И кормилице российской низко в поле поклонись.

Отведи беду руками, свои корни не руби.

Нелегко сейчас деревне. Помоги ей, помоги...

Раздался трубный глас...

Здесь - рассказ про деревню, из которой произошел великий русский певец Федор Шаляпин. Его земляки носят фамилию "Шаляпин", замечательно поют и не гнушаются тяжелой работы.

Если говорить о самой сути нутряной, глубинной России, о самой душе русской... кто еще смог так, как Шаляпин, выразить, казалось бы, невыразимое? А ведь мы можем судить о силе и проникновенности шаляпинского пения всего лишь по хрупким грампластинкам!

В официальных документах Федор Шаляпин записывался как “черносошный крестьянин Вятской губернии, Вожгальской области”. Согласно общепринятой версии родился он в другом месте, в деревне по Казанью, а приезжал в Вожгалы он только раз в жизни, к больному отцу. Но народное предание сохранило другие сведения. Жили родители Шаляпина в деревне Сырцевы, а венчались в Вожгалах, в Петропавловской церкви. Когда Евдокии (матери) пришло время рожать, отец, Иван, получил приглашение работать писарем у одного казанского купца. Снарядились в дорогу быстро (у бедной семьи особенного скарба не было) и решили ехать напрямки в Казань. Тут-то Евдокия и родила мальчика. В Вожгалы возвращаться, в обратную сторону - время терять, рискнули с некрещеным младенцем двигаться на Казань, в село Шапши, где и окрестили мальчика под именем Федора. Даже если это не так, все равно никто не будет отрицать, что до рождения будущего певца род Шаляпиных плодился на Вожгальской земле в течение не менее 200 лет.

Говорят, у Федора был дядя, Доримедонт, который был поголосистей племянника; выходит из леса - и через все поле трубным гласом кричит: “Жена, самовар ставь!” Но Доримедонт был неграмотен, а брат его, Иван, обучил сына письму, перевез его в город, что и дало впоследствии гению Федора шанс развиться. Сам Шаляпин на сей счет сказал: “Забудьте, что этого человека зовут Федор Шаляпин, и подумайте о тех сотнях, тысячах, которые по природе своей даровиты не менее Шаляпина, Горького, Сурикова и множества других, но у которых не хватило сил победить препятствия жизни, и они погибают, задавленные ею, погибают, может быть, каждый день...”

Красный Октябрь

К Вожгалам непосредственно примыкает поселок, который при царе назывался деревней Казенной, после - Коммуной. Теперь он - Краснооктябрьский.

Странное совпадение: Шаляпин стал первым народным артистом советской России. И одновременно в Вожгалах (точнее, в деревеньке Чекоты, что в семи верстах от Вожгал и в одной версте от родной шаляпинской деревни Сырцевы) создан был первый в истории советской России колхоз, давший стране 19 (!) героев социалистического труда. Причем, основал этот колхоз родственник матери Шаляпина, Петр Прозоров.

И теперь колхоз “Красный Октябрь” живет, даже весьма крепко, входя в сотню лучших хозяйств всей России. Правда, меня как журналиста приняли в нем, мягко говоря, напряженно. Объяснили: не так давно в соседнем хозяйстве, в поселке Вичевщина, побывал журналист одной из популярных газет, который потом написал о хозяйстве оскорбительную статью, начав с того, что происхождение названия поселка связал с ВИЧ-инфекцией. Кому-то это покажется смешным, но для Краснооктябрьцев (несмотря на то, что речь шла не о них, а о соседях) это явилось подлинным оскорблением, о чем мне лично было заявлено раз десять от разных лиц.

Я, поразмыслив, решил не рассказывать почти ничего о сегодняшнем дне колхоза. Во избежание. Отмечу только три детали. В шикарнейшем колхозном музее имеется стенд, рассказывающий о роде Шаляпиных. На Вожгальском кладбище (с почти развалившейся церковью) с надгробия на могиле отца-основателя колхоза Петра Алексеевича Прозорова вандалы отколупнули его барельеф, как говорят, сделанный из цветного металла. В коммерческом магазине, который расположен в Доме культуры продается уникальный продукт: “пельмени для собак”. Как я понял, пельмени эти были произведены в прошлом веке для людей, но, когда срок их годности истек, продукт перевели в разряд “звериных”. Жалко собак, потому что они тоже живые существа. И жаль малоимущих людей, которые позарятся купить 450-граммовую пачку за 5 рублей якобы для собаки в надежде на то, что все обойдется.

В том же здании Дома культуры я познакомился с удивительным коллективом: народным хором колхоза “Красный октябрь”. Художественный руководитель хора Ирина Ожегова, специалист с высшим музыкальным образованием, не перестает удивляться тому, что народ здешний будто рождается с голосами, которые не надо “ставить”. Не случайно в старину вожгальских в округе называли “плясогузками” - певуны были отменные. Один только Борис Иванович Жуйков чего стоит: простой шофер - а баритон, ну, прямо хоть в Ля Скалу приглашай! Или Наталья Александровна Логунова, медсестра Вожгальской больницы: ее лирическому сопрано могла бы позавидовать сама Каллас.

И, главное, неизвестно, что откуда берется: работают здесь люди по привычке много, старательно, но после работы, усталые, все равно идет в Дом культуры - и поют. Ладно - пенсионеры, но возраст-то участников далеко не преклонный, рабочий - от 17 до 52 лет!

Вожгалы

“Ну, хорошо, - сказал мне отец, - теперь ты грамотный? Надо работать. Ты вот все по театрам шляешься, книжки читаешь да песни поешь! Это надобно бросить...” Так писал Шаляпин в своей автобиографии. С тех пор нравы изменились: родители стараются приучить своих детей именно к тому, от чего отвращал Иван Шаляпин сына Федьку.

Напротив церкви, в которой венчались родители Шаляпина, на горе стоит здание, в котором находится Детская школа искусств имени Ф.И.Шаляпина. Здесь имеется три класса: домры, баяна и фортепиано (причем искусству игры на фортепиано обучает детей руководитель народного хора). По наблюдению директора школы искусств Татьяны Чаузовой отношение местных детей к творческим занятиям за последние годы заметно изменилось:

- Мне кажется, дети занимаются сейчас с большей охотой, хотя и занятия у нас платные. Школа существует уже 39 лет, и, если раньше дети часто бросали школу (охладевал интерес), то сейчас отсева нет вообще. Открыли нашу школу при помощи Прозорова и она стала первой в стране сельской музыкальной школой. Потому люди помнят Петра Алексеевича...

Хочется добавить от себя: особенно те помнят, кто украл с могилы барельеф...

Свое мнение у директора Школы искусств о причинах зарождения гения Шаляпина именно в этом месте:

- Здесь, наверное, климат такой: “голосовая радиация”. Думаю, голоса людям дает в Вожгалах сам Господь Бог. Если посмотреть с другой стороны, голоса - это традиция. Если уж один земляк запел - другим как-то стыдно не петь. Такая же и традиция в труде. Приехали как-то сюда в гости мои знакомые и под утреннюю зорю они на рыбалку поехали. Едут, темно еще, три ночи, а в полях трактора гудят, косят. Мужчины их остановили и спрашивают: “Зачем ночью-то?” А наши колхозники им: “Ночью-то роса, трава хорошо косится, да к тому же это - наша зарплата, наша жизнь...”

Чекоты

...На ферме, в телятнике трудятся женщины. Быстренько выгнали поголовье на улицу, вычистили навоз и сейчас разбрасывают свежую солому. Они настолько увлечены, я бы даже сказал, углублены, что на меня будто совсем не обращают внимания. Работать здесь действительно умеют и любят.

Деревня имеет три достопримечательности: брошенный бывший колхозный Дом отдыха, громадный ветряной двигатель, который давно не работает и великолепный детский садик, который содержится колхозом. То, что первое и второе не работает, говорит о том, что даже такому сильному хозяйству в нынешней экономической ситуации существовать нелегко. То, что работает детсад, говорит о глубокой порядочности колхозного правления.

Здесь, в Чекотах живет один из родственников (дальних) Шаляпина. Жил еще один, внучатый племянник Федора Ивановича, который сильно презирал певца за то, что тот оставил Родину, удрал за границу. Интересный, говорят, был человек, фронтовик; жаль, умер, царствие ему небесное...

Николай Шаляпин совсем не старый человек, можно сказать, цветущего возраста. В зимнее время Коля Шаляпин трудится кочегаром в колхозной котельной, в летнее - плотничает. Есть у Шаляпина жена, которая работает в колхозном детсадике и дочь, школьница. А вот кем он точно приходится Федору, певцу, Николай толком не знает:

- Мы, дак из деревни Мезринской. Говорят, род Шаляпиных оттуда пошел, а потом они в Сырцево переехали. Большая деревня была, в 90 домов, а теперь там один дом... да и то его на кирпичи разобрать хотели - да не смогли; уж очень крепко строили в старое время. Может, бабушка моя, Ксения Викуловна, что-нибудь и рассказала бы, она 1900-го года рожденья, да нет ее уж на этом свете...

Николай Шаляпин

...Родословную рассчитывать действительно трудно, потому как у одного только прадеда певца, Родиона, было семеро детей. Да, если откровенно, здесь родства никто и не собирается определять - не до того. Абсолютное большинство из рода Шаляпиных разъехались по стране, по миру - поди теперь, ищи ветра... В свое время, еще маленьким мальчиком, увезли и Николая, но случилось так, что он вернулся на землю предков:

- Мы уехали на Урал, в Пермскую область. Восемнадцать лет я там прожил, но решил обратно сюда... на родину все равно надо. Зачем на стороне-то жить? Так-то здесь хорошо; я - по плотницким делам, строю хлева, дома ремонтирую, это на зиму только ушел в котельную. Степан (тот самый, который внучатый племянник и ветеран - Г.М.), когда еще жив был, все ругал Федора-то Ивановича, за то, что тот из России уехал, а я так считаю, что значит судьба ему так определила. Хотел человек больше славы получить, так он эту славу и для страны нашей добывал.

Сам Николай Шаляпин поет нечасто, только когда выпьет. Случается, конечно, что, если посторонние, узнав фамилию Николая, смеются и просят спеть; в таких случаях он твердо заявляет, что к счастью никакого отношения к певцу не имеет.

- Да... редко поем. Раньше, на Урале, на гармошке учился играть. Но недоучился. Вот, отец - тот пел хорошо, но только обычные деревенские частушки. У нас здесь, когда праздники, поют, конечно, но праздники-то редко сейчас случаются. Не знаю, как в других бригадах, а у нас молодежи мало, свадьбов тоже немного, вот и не поем...

Кстати, о преемственности таланта. Сам Федор Шаляпин вспоминал про своего отца: “...Когда мне минуло девять лет, отец пил уже не только “по двадцатое”, а по “все дни”. В это время он особенно часто бил мать, а она как раз была беременна братом моим Василием. Жалел я ее... Иногда отец, выпивши, задумчиво пел высоким, почти женским голосом, как будто чужим...”

Сам Федор водки не пил вообще - насмотрелся в детстве. Может, именно поэтому он и стал великим?

Сырцевы

“С тобой, Федя, скучно жить. Водки ты не пьешь, да и поговорить с тобой не о чем...” С этими словами отец Шаляпина оставил Москву и укатил в Вожгалы. По пути Иван Яковлевич пропил все дорожные деньги и явился на родину в одной солдатской шинели. Здесь, в Вожгалах его записали в “учредители Общества трезвости”, что, впрочем не помешало отставному писарю безбожно пить.

Однажды Федор приезжал к отцу (по его просьбе). Дал земскому врачу много денег, чтобы тот обеспечил старику достойные больничные условия. На следующий день по отъезду Федора Иван Яковлевич умер. Похоронен он был в ограде той церкви, в которой венчался. Могила впоследствии, в эпоху Красного октября была утеряна.

Иван Шаляпин

Федор Шаляпин у дома в Казани, в котором гений вырос.

За десять лет до кончины отца умерла мать Шаляпина, Евдокия Михайловна (в девичестве Прозорова). Случилось это в городе Самаре, где семья Шаляпиных нищенствовала, мать ходила по миру с сумой, и в итоге ее свалил брюшной тиф. Федор в это время жил гастрольной жизнью, и, когда он прибыл в Самару, священник смог только указать примерное местонахождение общей могилы. Так получается, что мы точно не знаем, где лежал мать и отец Шаляпина.

“...А внешне мать была женщиной, каких тысячи у нас на Руси: небольшого роста, с мягким лицом, сероглазая, с русыми волосами, всегда гладко причесанными, - и такая скромная, малозаметная... А за работой она всегда пела песни, пела как-то особенно грустно, задумчиво и вместе с тем деловито...” - вспоминал Шаляпин.

...Дорога от Чекотов до Сырцево расчищена от снега, хотя по всем приметам никакой транспорт по ней не ездит. Обрывается она метрах в двухстах от бывшей деревни, у громадных двухсотлетних тополей. Впереди, за сугробами, нагребенными грейдером, среди поля торчит остов каменного здания, того самого, который так и не смогли доломать. Возле дома не так давно был установлен памятный знак, но Коля Шаляпин сказал, что знак этот кто-то спер.

В народе сохранилась легенда. По этой дороге (когда-то она была трактом) Шаляпин приезжал в Вожгалы еще один раз, за паспортом. Тогда он уже стал знаменитым человеком и мужики несли его коляску на руках. Не потому что боготворили, а из-за грязи, в которой пролетка то и дело норовила утонуть. А Шаляпин своим трубным гласом пел землякам русские песни. Правда, нет ли, - но местные верят.

А теперь - только ветер, гуляющий над спящими под снегом полями...

Дорога в никуда, врезающаяся в сугробы под вековыми тополями... Пронзительное зрелище.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Кировская область.