Идущие к “Горизонту”

По совместительству Олег еще и почтальон, возит почту для двух деревень. Несмотря на трудности, газет сельчане выписывают много, а вот “пробиться” к селу Бондюг, где находится почта, в плохую погоду можно лишь на фермерском тракторе “МТЗ”. Олег следует традиции: почтальоном почти всю свою жизнь была его мама.

После того как протрясешься полтора часа сначала по грунтовке, потом по “дороге-направлению”, кажется, что Усть-Каиб - край света. Но на самом деле “направление” идет дальше. Там тоже живут люди, только, скажем так... не совсем свободные. Короче там, в лесах, расположены спецпоселения, лагеря, в которых сидят заключенные. Зоны, кстати, в свое время сильно выручили “Горизонт”, но об этом позже.

Усть-Каиб - родина Олега, но живет он сейчас в Очга-Жикиной, на родине жены. У них две дочери, Наташа и Настя, 13-ти и 6-ти лет. Руководителем “Горизонта” Олег стал, конечно же, не случайно. Вернулся он после армии в родной колхоз имени Жданова в 88-м (в деревне было его отделение, а в Бондюге - центральная усадьба) - и сразу в бой. Образование у Олега было всего 8 классов да курсы трактористов и киномехаников, но поставили его в Усть-Каибе звеньевым. Парень был молодой, малообразованный, но смышленый. Скоро колхоз развалился, началось растаскивание его активов, - и что тогда было делать мужикам в самом далеком отделении? Вначале взяли в аренду 80 голов КРС и 300 гектар пашни, а потом, когда и этого невозможно стало вытянуть (даже забастовки устраивали из-за неуплаты зарплаты!), взяли каждый в собственность по паре-троечке десятков гектар земли и стали копошиться в ней поодиночке. Колхоз распался на три малых предприятия, один сельхозкооператив и на Усть-Каиб, разбитый на мелкие наделы. Теперь, кстати из всех работает только “Горизонт”, остальные - по всем параметрам трупы, а колхозы-соседи вообще ничего после себя не оставили и на тысячах гектаров полей теперь подрастает молоденький лес.

В общем, после того как разбежались мужики по углам, ковырялись, ковырялись, и однажды поняли, что другого пути как объединяться у них не имеется. Точнее, первым понял эту простую истину Новиков. Объединение случилось в 99-м, тогда Олегу Викторовичу было уже 28 лет и он осознал в себе силы, достаточные для того, чтобы претворить идею в жизнь. Вообще, совместно обрабатывать землю мужики начали и раньше, в деревне ведь всегда было сильно чувство взаимовыручки, но именно в 96-м они собрались, чтобы оформить свой союз юридически. Для названия “прокатывали” разные варианты - от “Бугеля” до “Пахаря” - но в конце концов остановились на “Горизонте”, надеясь, что там, за горизонтом (но не стой стороны, где зоны) что-то может хорошее и будет.

Хорошее явно не торопилось настать. Костяк “Горизонта” составил 5 фермерских хозяйств, потом примкнули еще 4 хозяина. Количество пашни довели до 400 гектар, а вот некоторые хозяева от объединения отпали, одного же товарища “попросили” уйти всем обществом - за патологическую лень. Во второй половине 90-х занимались и коровами, и молоком, так как мясо и молоко охотно брали исправительные колонии. Эти же самые “лесные учреждения” выручили в годы, когда цены стремительно ползли вверх. Но настал момент, когда кризис настиг и зоны: они стали хиреть, у них перевелись деньги, но и здесь на помощь пришла колония: в одном из спецпоселений, в поселке Ольховка, Олег купил свиноматок сальной породы. Хряка мясной породы “юрок” он взял в другом месте и в итоге “Горизонт” стал специализироваться на свиноводстве. Мужики не прогадали: на собственных кормах (они ничего не покупают кроме соли и рыбьего жира) хрюшки “сально-мясного” типа вырастают отменными и пользуются спросом. Из КРС в хозяйстве оставили только 4 коровы - чтобы давали молоко для свиней.

Произошло это последнее переустройство в 99-м. Свинаркой работает сестра Олега, Елена, которая тоже является членом объединения. У нее сейчас трудное положение: муж оставил ее с тремя детьми и приходится женщине тянуть личное хозяйство на себе. Правда, сейчас она в декрете (малышу 7 месяцев) и за свиньями ходит брат Олега Владимир. Летом хорошо помогает мама, Алевтина Семеновна: готовит для мужиков обеды. Вообще, помимо фермерских дел, все члены “Горизонта” держат помногу своей скотины - у Олега, например, на подворье имеются корова, бык, два теленка и поросенок - а потому народ вполне мог бы существовать и без всяких фермерских хозяйств.

Продукцию в основном продают по поселкам, есть клиенты в крупных (хотя и далеких) городах Соликамск и Березняки, но лучше всего продается не мясо, а поросята. Вообще, экономическое положение сейчас несладкое, много поводов для расстройств, но в “Горизонте” жаловаться не принято, а потому Олег про действительное положение вещей говорит уклончиво:

- Сейчас мы рентабельны только на бумаге. В действительности - все не так. Вот, жена постоянно меня пилит: “На кой черт нам все это?..”

Разговор между тем происходит в Очга-Жикиной. Деревня старая, в центре ее стоит ветхая деревянная церквушка и видно, что большинство из домов не подают признаков жизни. За беседой мы не заметили, что подошла жена Олега, Валентина, она слышала, о чем мы, и сразу, с порога, добавляет:

- Да я его ругаю каждый день, я говорю: твой Усть-Каиб нас не кормит.

- Тогда зачем держитесь?

- Просто уже жалко бросить все. Я ругаюсь, ругаюсь... а сама каждое утро посылаю его работать.

- Дак, если больше ничего не умеем, как в земле ковыряться... - То ли иронизирует, то ли всерьез Олег - непонятно...

- Скажите, а чем отличается ваше объединение от колхоза?

- По отчетности - ничем. Но здесь нельзя спрятаться за кем-то, увильнуть. И лишних людей у нас нет. Я за механизаторами нашими нахожусь как за крепкой стеной, это Кошелев Леонид Михайлович, Пьянков Иван Петрович и Насонов Николай Иванович. Из них только Леонид Михайлович - наш, остальные - наемные. Понимаете, это проверенные люди, знающие и понимающие землю. Если бы ни они, нам бы совсем туго пришлось...

Вообще, чтобы понять, для чего люди держаться за столь хлопотное дело, не дают полям зарасти, нужно знать жизнь деревни. Олег - старший ребенок в своей семье, Валентина - самая младшая в своей. Один из ее братьев летом приезжает из города, выпивает пару раз по сто, выходит с гармошкой на улицу - и говорит: “Эх, благодать... хорошо вы тут живете!” По его поведению ясно совершенно, что он ломоть оторванный, деревня для него - это двести грамм и гармошка на улице. На самом деле здесь надо трудиться. Много трудиться. И не только трудиться, но и уметь жить в согласии с окружающей действительностью. Ведь здесь, как в городе, не закроешься за железной дверью.

Зоны рядом, зеки, или, как их здесь называют, “жулики”, забредают часто, и с ними надо уметь сосуществовать. Ведь “жуликам” иногда приходят, чтобы просто продать корзинку ягод или грибов; деревенскому жителю этого не надо, ведь все у тебя и без того под ногами, но надо уважить людей, а то ведь и отомстить могут за грубость. Милиции рядом нет и в случае чего никто не приедет на подмогу. А два года назад злодеи срезали провода в сторону деревни, 49 пролетов по 70 метров. Олег увидел их случайно, ехал с почтой на тракторе, и он бросился в погоню. Уходили они на лыжах и настиг их Олег уже возле их деревни. По счастью, помог участковый инспектор из поселка. Оказалось, это местные пьянчужки, дали им по два год и теперь их уже выпустили. Что теперь от них ждать?

А, когда Олег еще только начинал фермерство, его не только обзывали “кулаком”, но даже пытались в него стрелять:

- ...Был колхоз и тут появляется хозяйство, где воровать уже нельзя. Был у нас один такой уголовник, кто-то его “поджарил”, и... я едва ушел лесом, по снегу, без лыж. Когда горячка у него прошла, я его крепко, конечно отлупил, и все-таки было нам тогда страшно...

Но главное все-таки в сельской жизни не криминал (которого здесь, в глуши не так и много - в поселке Бондюг воровства и пьяных разборок несравнимо больше), а ежедневный, зачастую монотонный труд. В города и поселки бегут именно от него. В этом-то и суть крестьянина: ежедневные заботы надо уметь воспринимать не как скучную рутину, не как “битву за урожай”, а как часть своей жизни.

Для Олега главная забота теперь - поиск горючего. Доставать его приходится всеми правдами и неправдами - и это вряд ли назовешь подлинными крестьянскими заботами. Субсидии на животноводческую продукцию за весь прошлый год составили 52 тысячи рублей, все эти деньги ушли на солярку и запчасти, ведь самый “молодой” трактор - 1992 года выпуска. Скорее, мы имеем дело с элементарным издевательством государства над сельхозпроизводителем, но здесь давно уже привыкли надеяться только самих на себя, а государство... лишь бы только не мешало! Здесь даже товарные кредиты не берут, потому что возвращать надо через месяц, а в такой глухомани это сделать невозможно физически. Прошедшей весной государство сильно “помогло”: чуть не сорвало в “Горизонте” посевную. За хозяйством “повисли” 500 рублей неоплаченных пени и налоговики на две недели арестовали его счет. Беда-то в том, что налоговая инспекция расположена в городе Красновишерске, а это больше 100 километров и пока туда добирались, разбирались, выяснили, что инспектор просто забыл внести в компьютер платежку... в общем, еще чуть-чуть - и кранты.

Единственное, что отрадно Олегу и Валентине, это то, что хозяйство на сегодняшний день не имеет долгов. Олег даже подумывает расширяться: увеличить посевные площади (они уже взяли в аренду дополнительную землю) и вернуться к КРС. Но далеко загадывать сейчас не удается, потому что настоящих тружеников сейчас в деревнях мало (кроме фермерского объединения, есть еще парочка крепких самостоятельных хозяев, а остальные все - пьянь), а государство пока делает вид, что свои производители ему в тягость. Конечно, если бы в Новикове не было оптимизма, он бы давно все бросил, но оптимизм у Олега своеобразный:

- Вот, вчера сосед Ваня опять выпил, выступает: “Ну, чего, мужики, Работайте! Вчера телевизор смотрел, Путин сказал: “Солярку дает, семена дает” Если Украине помогаем, нашим, русским, тем более поможем...” Ведь я как думаю... там, в колонии, “жулики” сидят по три, четыре года. А мы-то на этой земле поставлены “пожизненно”. И никуда не денемся - выдюжим!

Таланты братьев Васнецовых

...Уж никак не мог предположить, что они поссорятся. Думал: соберу братьев Васнецовых вместе, посидим, за жизнь поговорим, о творчестве, о планах... Оказалось, однако, что братья в ссоре, знаться друг с другом не хотят. Обидно: два талантливых человека, да еще с такими художественными фамилиями - да, если бы соединить их старания...

А, впрочем, братья хороши и поодиночке. А потому познакомимся с ними не параллельно, а последовательно.

Евгений Юрьевич

Младший из братьев больше всего любит делать мебель. Но сам он про себя говорит:

- Я все могу. И мебель делать, и сваркой заниматься, и бочки делать, и печи класть, и тапочки шить. Все, что надо...

Но на самом деле он в данный момент официально нигде не работает. Точнее, живет своим огородом. Работал он большую часть жизни художником - в Доме культуры и прочих организациях. Но в итоге решил, что сидеть в своей мастерской и трудится на свое личное благо гораздо мудрее:

- ...У меня помидоров одних сто пятьдесят кустов, ягодных кустов - двадцать штук. Жена на хлеб зарабатывает, а все остальное делаю я сам. Я считаю, работать за полторы тысячи - пустая трата времени. И денег нет - и дома ничего не делаешь. Пытался я художником в Отделе культуры работать - там вообще семьсот рублей. Ушел со всех должностей - и теперь любую работу делаю с удовольствием. С душой и от души. Я знаю, что мне не надо теперь прогибаться ни перед кем. Я хоть по образованию и механик по ремонту оборудования на лесосплаве, никогда не работал по специальности. И в Москву уезжал работать, полтора года там трудился на Мосжиркомбинате, а тут приехал жениться, а на четвертый день свадьбы отец умер. Здесь и пришлось остаться. И не жалею: теперь я свободен, сыт, делаю, что хочу...

...А все-таки в глазах Евгения Юрьевича Васнецова чувствуется какая-то тоска. Сейчас он делает много всяких замечательных вещей из дерева, дом его буквально начинен истинными произведениями искусства. Но все-таки чего-то не хватает...

Немногим позже я случайно услышал, что кто-то из предков чтобы фамилия стала равнозначна знаменитой художественной, поменял в фамилии Васкецов букву “к” не букву “н”. Врут, наверное. А даже если врут, все равно получается, как с кораблем: как назовешь - так и поплывет. Вот, готовился стать Васнецов-младший механиком, однако все равно превратился в художника.

Владимир Юрьевич

Странно, но старший брат выглядит моложе младшего. Но и к художеству он пришел попозже младшего брата. Точнее, сначала он готовился стать художником, но подвело здоровье и доктора посоветовали выбрать работу, связанную с лесом, природой.

Визитная карточка Васнецова-старшего - непревзойденная внешняя отделка его дома, наличники и карнизы которого выполнены не просто красиво, но с удивительным вкусом. А еще Владимир Юрьевич пишет картины, как правило, на сюжеты охоты и жизни дикой природы.

Дело в том, что по специальности он - охотовед, он окончил Пушно-Меховой институт. Десять лет он проработал охотоведом в промышленном городу Соликамске, и из-за того что рядом был завод, который в атмосферу выпускал всякие яды, заболел. Аллергия замучила настолько, что в последние годы он мог спать только сидя на диване.

Вернулся Владимир Юрьевич в родную Чердынь, окреп, - и стал строить свой прекрасный дом. Работает он на Станции юных техников, учит детишек делать модели кораблей. Жалуется: детишки стали нелюбопытные, ленивые и сейчас к нему в кружок ходит всего пятнадцать пацанов.

Дом строил долго, основательно, так как подрастали два сына и хотелось для них обустроить приличное гнездо. Но, пока строил, старший сын женился на немке и уехал на постоянное место жительство в Германию, а младший сын поехал туда “пообтереться” - собирается тоже покинуть родину:

- Вот тут-то и получилось так, что... незачем этот дом и строить было. Строил на будущее, думал, сыновья будут жить, много людей будет, а выходит, остались мы вдвоем с женой. Все лето теперь дрова заготавливаю, всю зиму печь топлю. Двадцать кубов надо дров-то! Опять же с отделкой дома беда. Вроде как выделился из общего ряда, что-то красивое построил, получается - ты плохой. Это наверное национальная наша черта: зависть. Я даже петухов на окнах не доделал, бросил, потому что чувствую: соседи на меня волками смотрят. И с живописью ведь получается как в музыке: если не занимаешься постоянно, теряешь мастерство. Я дом строил, не рисовал, опять же дрова, огороды, в общем, мало времени сосредоточиться...

Несмотря на жалобы, старший брат показался мне вполне самодостаточным человеком. По крайней мере, в глазах его чувствовалась не тоска, но огонь. Про причину размолвки ни один из братьев ничего не сказал, ну, да это их личное дело. А я думаю вот, что. Если талантам братьев соединиться, чтобы в четыре руки, в две головы, эх!... Может, они такое бы создали... весь бы мир удивили! Не только же на собственные дома работать.

Жаль только, в жизни такое не бывает...

Уральский мастер Вайланд

Кануло в лету позорное время, когда мы некоторые “фрагменты” своей истории будто бы не замечали. Стыдимся мы и теперь - только совсем других сторон нашей жизни (например, того, что наши девушки заполонили западные бордели, или того, что Лазурное побережье заселили русские бандиты), а тот факт, что Север и Восток нашей страны осваивали подневольные люди, мы уже причислили к разряду банальностей.

Взять к примеру Северный Урал. Ткни пальцем в карту - и непременно попадешь на спецпоселение, зону или “леспромхозовский” поселок. Не бывшие, а настоящие! В общем, система ГУЛАГа хоть и сильно поредела, но далеко не умерла. Как думаете: стыдиться этого или этим гордиться?

Так же и с поселком Рябинино, в котором живет кузнец Владимир Францевич Вайланд. Вроде бы статус спецпоселения с него дано снят, однако на мосту стоят люди в камуфляже и у всех выезжающих в сторону цивилизации мужчин проверяют паспорта. Для чего, спрашивается? Рябинино - поселок прелюбопытный. Основан он был в 30-х годах прошлого века репрессированными немцами. В момент рождения нашего героя немцев здесь было до 70%, сейчас, после открытия железного занавеса, абсолютное большинство из них уехали, но тем не менее, “немецкое” качество жизни отражается и в облике поселка: все здесь аккуратно, чистенько, в палисадниках много цветов. Единственное, что сильно подпортило внешний вид - так это закрытие сплавного рейда, отчего в поселке выросла безработица и соответственно прибавилось криминала.

Немцев сюда завозили из Поволжья. В 42-м маму Владимира, Ольгу Христиановну, отправили с тремя детьми на Алтай, в то время как ее мужа Иоганна отправили на Урал, на лесоповал, что называлось “трудармией”. После войны семьям разрешили воссодениться и мама сразу поехала сюда, в Рябинино - к мужу. Не знала она, что на зоне свои правила: Иоганну давно уже сказали, что жена и дети погибли при крушении поезда и, после того как режим ослабили, он обзавелся новой семьей.

Ну, что делать? Жизнь - есть жизнь. На Поволжье дома их наверняка заняты, возвращаться смысла никакого, и осталась Ольга Христиановна здесь. Владимир родился в 51-м. Отцом его был тоже немец, “трудармеец” Франц Витман. С отцом мать и сын связи впоследствии не поддерживали, а фамилию Володя получил по матери.

Преподавательница немецкого языка в школе говорила: “Ти, Вайланд, лёдыр...” (у нее был сильный акцент). А Володька просто терпеть не мог немецкий язык, даже дал слово его не учить под страхом казни. А как же иначе - в клубе, если и показывают кино про войну, то там все немцы - фашисты, и вообще они там как дураки. Зато, если его в школе дразнили “фашистом”, ох, как он дрался! Так лупил обидчиков, что самому попадало от учителей. Оттого и не тянуло к учебе; восемь классов протянул - и в работяги.

Владимира тянуло к музыке. По видимому, сказались гены: родной его отец, Франц Францевич, руководил в свое время струнным ансамблем, да и сам неплохо играл на скрипке. Но после армии, как и все мужчины в Рябинино, он пошел работать на лесосплав, и даже закончил курсы крановщиков. Одновременно он создал при Доме культуры вокально-инструментальный ансамбль “Рябинка”, причем сам Владимир умел играть почти на всех музыкальных инструментах. Кончилось все тем, что ему предложили возглавить Рябининский ДК, от чего он не отказался.

Работал Владимир в культуре, работал, а потом подсчитал, что, если он пойдет в “горячий” цех, то по закону уйдет на пенсию в 50 лет. Дело в том, что он увлекается охотой, рыбалкой, и мечта в относительно зрелом возрасте сосредоточится на любимом хобби возобладала над всем. Владимир пошел на рейд, в кузницу. Опыт у него был, еще до армии он там поработал молотобойцем. Кузнецы обслуживали флот, лесовозные машины, трелевочные трактора, да и вообще были, считай, первыми людьми в поселке, ведь из металла сделаны почти все механизмы, когда-либо придуманные человеком, а их надо чинить.

Мама еще тогда была жива, и, когда она узнала, что Владимир идет в кузнецы, несказанно обрадовалась: “Володя, ты даже не знаешь! Твой дед, и мои братья, держали в селе, там, в Поволжье, кузницу... Жаль только, дядьев твоих-кузнецов признали “английскими шпионами” и теперь неизвестно, что с ними... “

Но не знал Владимир, что, уйдя на пенсию из кузницы, он придет... в кузницу.

Он действительно после проводов на заслуженный отдых ударился в охоту и рыбалку, но однажды из Перми позвонила дочь Ольга (она там живет): “Папа, тут молот пневматический по дешевке предлагают, давай, бери!” Поехал туда, раздобыл еще там пресс, и в итоге вокруг оборудования стал на собственном подворье строить кузницу. Копил он деньги на хорошую машину, “пятнадцатую” модель “Жигулей”, но в итоге машину не купил, а все накопленное вложил в дело.

Мастер он знаменитый и поток заказчиков, которым надо починить косилку, или выправить крыло на мотоцикле, или бабушке-соседке заварить тяпку, не иссякает. Но это все мелочи. Как говорит сам Вайланд, для него эти работы - “два раза плюнуть”. Первое настоящее дело пришло с подачи районной администрации. Есть в районе поселок Ныроб, который знаменит не только тем, что там большая колония, но там еще есть исторические достопримечательности: яма, в которой 400 лет назад сидел и умер дядя первого царя из Династии Романовых Михаил Никитич Романов, и Никольская церковь, построенная в память об этом печальном событии. Церковь из-за понятных событий долгое время пребывала в запустении и сильно повредилась, но в последние годы власти взялись за ее реставрацию. Так как Владимир вкупе с другими кузнецами уже принимал участие в восстановлении часовни над ямой Романова, его попросили изготовить кресты и купола для церкви.

Ох, долго, долго кузнец Вайланд ждал такого заказа! Да и Никольская церковь давно истосковалась по крестам... Работал Владимир, увлеченно, забывая про ход суток, и, что самое главное, качественно, “по-немецки”. Теперь-то он понял, что его национальность это не только “фашизм” но и еще заложенные генетически старательность и порядочность. Кресты уже украшают многострадальный храм, а у Владимира Францевича новые заказы от администрации: мечи для исторических театрализованных представлений и еще один купол с крестом для абсиды все того же храма.

Вообще, как убежден Владимир, для него не существует вещей, которые он не мог бы исполнить в металле:

- У меня даже мечты что-то такое особенное сковать нет. Я могу все, ведь железо, которое нагреешь - это как тесто. Но если администрация что-нибудь еще такое попросит - так я с удовольствием...

Рябинино оставили почти все немцы. Настоящих, “чистопородных” немцев осталось только пятеро, включая Вайланда. Большинство, конечно же, подались в Германию, но сам Владимир туда не стремится:

- Я ж патриот своей Родины. И в Германию ну, совсем не тянет, хотя вот дочери - хотят. Да и родственники мои все там. Но вот, что скажу. Пять лет назад уехал туда мой сосед, Саня Келлер, и недавно приехал сюда, на Родину, погостить. Ну, сидим мы с ним говорим: “Сань, ну, как там?” - “Да, везде по-своему хорошо... Были бы там такие соседи, как здесь, там же никто знаться не хочет. Скажу тебе честно, Вов: я бы вернулся, но второго переезда просто не потяну...” Сам он - заядлый рыбак, спрашиваю: “Сань, а рыбу там ловишь?” - “Нет... Там надо курсы проходить, права на рыбалку получать...” Так зачем мне такая рыбалка? Где я там хариусов наловлю? А медведя или лося там разве завалишь? Мы ж с друзьями здесь специально овсы для медведя высеиваем. Сомневаюсь, что там медведь водится. Не знаю, как там у них, а у нас-то: поднимешься на гору над поселком... просторы-то какие!

А три года назад кузней Вайланд бросил пить. Вообще-то и раньше он тоже сильно не употреблял, но теперь - ни капли. Жена на юбилей уговаривала его выпить - ни в какую! Немецкий характер...

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Пермская обл.