Пестово

Спасенные детьми

...Деревенька Крепужиха в трех километрах от Бродей. Виктор Васильевич Осипов с утра отвозит своих детишек в школу, уезжает на работу, а возвращается детвора домой пешком. Мама, Вера Сергеевна, дома. Скотины много, огород большой, для того, чтобы прокармливать семерых детей, нужно много работать. На всю Крепужиху Осиповы - единственная молодая семья (точнее семье непенсионеров - недавно у Осиповых родилась внучка), кроме них в деревне живут десять старух. Начальники РАЙПО уговорили Веру Сергеевну у себя на дому держать маленькую лавочку, чтобы пожилые имели хоть какую-то возможность купить самые необходимые продукты. Других детей, кроме детишек Осиповых, в деревне нет.

Бабушек в деревне пришлось “воспитывать”. Они жалели приемных детей, старались им давать как бы “подаяние”, приучали детишек ходить к себе чуть не каждый день, и, конечно по-бабьи жалели. Так делать нельзя. Ведь для Осиповых все дети родные, вне зависимости от того, кто из произвел на свет. Выделять - значит портить ребенка.

Началось все с того, что сын повзрослел и уехал. А дочка одна в деревне осталась.. скучно! И в этот момент Вера Сергеевна осознала, что без детей она не может. Если “конек” мужа - бухгалтерия, ее “конек” воспитание. Причем она никогда не поднимет голос на детей, тем не менее они относятся к ней с особенным пиететом. Руслан сейчас уже в армии служит, а пишет, что в детстве все время ее боялся. Так и пишет: “Страшно было, а все равно к тебе хочу, мамочка, домой!..” Ее принцип воспитания простой: если она сказала - значит это будет. Впрочем принципы - это еще не все. Идет она длинной дорогой из Бродей до Крепужихи, и думает (дома, когда заботы, не времени сосредоточиться): как, кого и чем взять? Дети растут - и чем они больше, тем с ними труднее.

Позвонила Вера Сергеевна в райцентр Мошенское, чиновнику, ответственному за социальные вопросы, и спросила, можно ли в детдоме взять ребенка на воспитание? А в ответ услышала: “Троих не возьмете?” Был дома сын, он, как услышал, пальцем покрутил у виска. Теперь кстати, у него на квартире в Боровичах “проходной двор”, все его нареченные братья и сестры, когда едут куда-то, у него останавливаются. Не мыслит себя Сергей без такой жизни.

Трое - это Тамаровские - Катя, Руслан и Настя. Они беженцы из Узбекистана; отца они вообще не видели, мать неизвестно куда уехала, бросив детей... и никого из родственников не было. Исхудалые, запуганные, с потухшими глазами... У Кати “дырка” в легком, подозрение на туберкулез. Дети сразу стали их называть папой и мамой. Как впрочем и сейчас зовут. В доме издавна заведено правило: ни спиртного, ни табака; Виктор Васильевич не пьет и не курит. Ведь главное не чему детей учишь, а что они видят. А видят они в Крепужихе такую семью, какой она должна быть.

За тем, как растут Тамаровские, исподволь наблюдали учителя в Бродях. Они менялись на глазах. Детишки и ветеранам помогали, считай, как тимуровцы, и в учебе старались преуспевать. Вера Сергеевна тоже вырастала в глазах учителей. Они раздумывали...

А Осиповы взяли в детдоме еще одну девочку, Наденьку Шихову. А вскоре еще одну “троицу”: Лешу, Мирославу и Диму Ивановых. После еще Кристину Иванову (однофамилицу).Трудные дети, всю свою малюсенькую жизнь видевшие только жестокость и несправедливость. Первое время были постоянные истерики - “А, идиоты все, дураки, я от вас уйду...” - но видя твердый характер мамы и самоотверженность отца, дети потихонечку “вросли” в семью. Даже Леша, страдавший манией к воровству, отучился от своего порока. Затянулось кстати легкое и у Кати Тамаровской.

Среди учителей первыми “прорвало” Соловьевых. Екатерина Николаевна преподает историю (к тому же она завуч), Виктор Александрович - физкультуру. В каком-то смысле Соловьевым не давала покоя совесть. Оба они - местные, учились в этой же, Бродской школе и по жизни так вышло, что из их выпусков (а заканчивали школу они в разные годы), в деревне остались жить всего трое. Включая и Соловьевых.

У Соловьевых родных детей трое, дочь Ирина уже взрослая, сын Александр в 11 классе учится, младшему, Ромке, - 9 лет. В 2000-м он был, считай, малышом. Но не желание найти Ромке друга по играм двигало Соловьевыми. Вопрос стоял о том, что школу закроют. Если бы не Вера Сергеевна, которая на своем примере показала, как нужно поступить...

Екатерина Николаевна долго уговаривала мужа (как всегда почти, инициатива исходила от женщины). Поехали они в Боровичи взять одного ребенка, мальчика. Там так подстроено, что детишки играют, их подзывают к “чужим тетям”... вроде как ярмарка какая-то. Ну, привели Коленьку Сироткина (вот уж с фамилией “угадал”!), у него глаза большущие, смотрит, улыбается, а в краешках глаз надежда прячется. А вдруг это его мамочка... дети всегда надеются, что пришли именно за ним. Глянулся ей этот пацан. Уже вроде и уходить собиралась Екатерина Николаевна, да видит: Девочка в углу стоит. Тихая, с темными глазами, в которых что-то неясное сокрыто. То ли тоска, то ли отчаяние. Узнала, что зовут ее Валерией Ивановой, что ей пять лет и она плохо говорит. И так получилась, что оформила документы сразу на двоих...

Лера ревела недели полторы. Не то, чтобы ревела, а вопила. Вера Сергеевна дала совет: перебороть себя, не обращать внимания на капризы, выдержать эту “планочку”. И не дать девочке почувствовать слабость приемных родителей. Лера из многодетной семьи, часть ее сестер и братьев в детдоме, часть у мамы. До трех лет она была с матерью, которая довела ребенка до того, что она из-за рахита не могла ходить, была почти без волос, без зубов... За два года в детдоме лучше девочка не стала. Считай, Екатерина Николаевна год учила девочку говорить. По сути они и не знала ласки, чистый волчонок. Надо было девочке дать понять, что она попала к людям, которые любят ее. Даже несмотря на то, что полторы недели не позволяли сесть себе на шею. К тому же Лера почти не видела мужчин, долго она Виктора Александровича дразнила, всякими нехорошими словами обзывала. По сути она оборонялась перед всем миром, который казался ей враждебным...

...Путь к сердцу девочки Екатерина Николаевна находит до сих пор. А вот с Коленькой Сироткиным вышло проще. Они действительно с Ромкой стали не просто друзьями, а братьями. Только судьба у Коли непростая. Он из города Пестово. Мать родила его и сдала бабушке, которая воспитывала мальчика, пока силы были. После того как ей исполнилось 80, почувствовала, что сил больше нет и пришлось мальчика определять в детдом. Кстати ей сейчас уже 86, а она все равно изредка приезжает в Броди, проведать внучка. Передвигается-то еле-еле, а не забывает... А вот мать пропала. И вот, что интересно. Недавно у Коли вдруг обнаружились родственники. Захотели его взять. Где родственники были предыдущие девять лет жизни ребенка, неизвестно, но в процессе разборки выяснилась интересная деталь: бабушка живет в частном доме, Коленька - наследник. Вот, наверное, и подсуетились...

Однажды Соловьевы поняли, что Лере не с кем играть. Может поэтому, а возможно по причине того, что хотелось бы еще детей, в их доме появились Наташа и Инна Орловы. Предложили Соловьевым на лето трех детей, но народу в тот момент у них жило столько (племянники гостили), что Екатерина Николаевна отказалась. А ближе к осени они с мужем не могли спать. Совесть заедала. Приехали за “троицей” в Мошенское, в детдом, но выяснилось, что брата забрали в приемную семью. А сестер никто не взял.

Радостные, светленькие девочки, но по ним чувствовалось, что их никто не целовал, не обнимал. Тем не менее они ждали своих непутевых родителей (какие бы они ни были, кровные родители, все дети их любят и будут любить). Когда их привели, Наташенька заплакала, Инна выцедила из себя улыбку. Договорились сначала, что поживут временно, хотя бы недельку. Ничего. Прижились…

Певец провинциального гламура

Относительно недавно Валерий Васечкин был увлечен еще одним делом: он руководил водно-оздоровительным клубом. И он, и несколько десятков пестовчан занимались зимним плаванием. Когда заводы в Пестове обанкротились, оздоровительное плавание кончилось. Валерий посчитал безнравственным звать в прорубь голодных и обворованных людей. Да к тому же масла в огонь подлил один знакомый еврей, профессор питерского ВУЗа. Валера его привел в клуб, профессор посмотрел, поморщился и сказал: “Валер... если например турник был полезной вещью, он стоял бы в доме у каждого еврея. Сконцентрируйся на фотографии...” Фотография - занятие все же более пользительное, нежели плавание в ледяной воде. Во всех смыслах.

Регион, в котором живет и работает Валерий, в столице именуется “Савеловской глухоманью”. Потому что направление здешнее, куда идет только один поезд, да и то лишь дважды в неделю, истинная глушь. Город Пестово со своими 16 тысячами населения кажется в этом краю мегаполисом. Аккурат возле станции Пестово, в здании бывшего магазина и находится фотостудия “Провинция”, детище и второй дом Васечкина. Здесь Валерий с утра и до позднего вечера; случается, уходит заполночь - если работы много или вдохновение нашло. По счастью муза не оставляет Васечкина.

Так вот о глухомани. Валерий, путешествуя по деревням, попадал в такие места, куда журналистам соваться противопоказано. А то такого понапишут, что в нашей стране и жить не захочется! Аккурат родное его Пестово расположено на стыке трех областей - Новгородской, Тверской и Вологодской, причем во всех трех регионах примыкающие районы - самые отдаленных от центров и, мягко говоря, запущенные. Как-то приехал в одну деревню Сандовского района Тверской области, хотел в каком-нибудь доме людей наснимать, а ему говорят добрые люди: “Снимай на дворе. И вообще - не ешь здесь, посудой не пользуйся, и главное - не прикасайся к людям...” Неужто прокаженные? Нет, оказалось две трети жителей деревни болеют сифилисом. Пригляделся - и вправду: некоторые женщины даже носы прикрывают... Печальная история: колхоз развалился, мужики поспивались и большинство из них померли. А женщины-то еще в соку... Вот какой-то мужичонка и завез постыдную болезнь - и никому, с кем встречался, не сказал...

Или другая деревня, в Хвойнинском районе Новгородчины. Там в дома пускали. Но не во все. В тех избах, куда было нельзя, живут... колдуны. Да и вообще селяне посоветовали у них не задерживаться и никому не смотреть в глаза. Вот Вам третье тысячелетие! И компьютеры (их в фотостудии Васечкина два), и мобильная связь, и цифровая фотография... однако кое-где царит темное средневековье... Всякого Валерий насмотрелся. И пришел к такому выводу:

- ...Моя “ухожа” - сто пятьдесят километров вокруг Пестово. В паспортную реформу я глядел в глаза десяткам тысяч людей (за исключением разве что колдунов). И видел там такое... Любого депутата или министра привези со мной - он по другому воспримет и жизнь, и политику... Но не поедут, не поедут они в глубинку. Вообще провинция, вопреки тому, что показывают по телевизору, продолжает загибаться. Остаются только центральные усадьбы, а маленькие деревни без людей за пять лет стираются с лица Земли. Эти годы, что я покатался по деревням, многому меня научили. И главное, что я понял: так жить нельзя. При всей жалости, при всем понимании народа... Как-то на улице снимаю, женщина подходит и говорит: “Вы не удивляйтесь, деревня наша кончилась...” А удивился я тому, что мужики ходят - на одной ноге тапочек, на другой валенок. И те, кто живет с потерей вкуса к жизни, уже по-другому жить не смогут. Нет у них не ресурса, не сил...

...Васечкин и сам мог превратиться в такого. Родился и вырос он в самом бандитском районе Пестова, который в народе называется “Ферминка”. В тех двухэтажных бараках, и сейчас люди живут, и прямая дорога им как и четыре десятка лет назад - на зону. Город Пестово разросся после того как здесь построили лесокомбинат. Для рабочих, которые из деревень съезжались, бараки и строились. Так же и родители Валерия приехали в Пестово из деревни Терпигора. Сейчас этой деревни нет, вымерла... Власти думали, временно строят бараки, скоро коммунизм грядет. Получилось, что на “Ферминке” уже четвертое поколение народилось... впрочем Васечкин с семьей теперь в благоустроенной квартире живет, в микрорайоне. Вырвался из замкнутого круга...

Валерий считает, что с ним произошел “генетический сбой”. Случилось так, что в их бараке проживал потомственный дворянин. Его звали Владислав Львович Поляковский. В Пестове он, как видно спасся в лихие годы от репрессий, а после здесь осел. Он до глубокой старости преподавал в школе, а в свободное от работы время занимался тем, что выводил детей из “Ферминки” в люди. Просто брал над ребенком шефство и подспудно образовывал и воспитывал. Таких счастливцев было немного, ведь по сути старик Поляковский зачислял ребенка в свои внуки, соответствующим образом и относился: строго и без поблажек.

Повезло и Валере Васечкину. Родители работали в три смены, времени на детей не оставалось, а потому единственным развлечением мальчиков из бараков были драки да воровство. Старик предлагал другое: они вместе читали книги, обсуждали их. Вместе рисовали, изучали при помощи телескопа звездное небо, говорили о жизни и ее смысле. Старик ничего не навязывал, все у него получалось как легкая. Но, глядя на Владислава Львовича, Валера понимал, что жизнь может быть иной, прекрасной - несмотря на то, что жили-то на дне... Удивительно тактичным был человеком Владислав Львович, он даже умер тактично. У постели смертельно больного старика Валера и родной внук Поляковского резались в карты; в барачной жизни все попросту, без прикрас. Старик подшучивал над своей немощностью, вдруг встрепенулся: “Мальчики... так у вас карты-то драные какие! Вот деньги - сходите, купите новую колоду...” Ну, мальчики побежали. Вернулись - старик мертв. Вот какой был человек: все сделал, чтобы своей кончиной детей не травмировать...

К тому времени Валера уже вовсю увлекался фотографией. Когда ему исполнилось 11 лет, старшая сестра подарила ему фотоаппарат “Смена-7”. Оборудовал Валера себе маленькую лабораторию в подсобке, и очень уж увлекся таинством создания образов. Всякий раз, когда на фотобумаге, болтающейся в проявителе, появлялись еще смутные очертания знакомых вещей и людей, он испытывал мистические чувства. Как будто он демиург и воссоздает мир заново! По три пленки в день он мог тратить - благо они дешевыми были. Владиславу Львовичу очень нравились Валерины фотографии, однако он рекомендовал мальчику учиться на художника.

После школы Васечкин поехал в Ленинград и поступил в ПТУ, на специальность “электросварка”. В трудовом Пестове до сих пор ценятся исключительно рабочие специальности. О каком-то там художественном будущем и не мечталось. Впрочем Валерий долго “искал себя”: поступил в военное училище - бросил, отслужил в армии - после нее на одном из ленинградских заводов “пахал”. В итоге вернулся в родное Пестово и стал пожарником. Десять лет Васечкин трудился так: сутки дежурит в “пожарке” (ох, как он любил выезжать на пожары!) - трое дома сидит. И не просто отдыхает, а развивает себя фотографически. Вообще Валерий и на пожары выезжал с фотоаппаратом, хотя снимать на пожаре времени почти не было. Тем не менее у него целая “пожарная” фотосерия накопилась, тема: “Люди на пожаре”.

Постепенно, когда жизнь в Пестове стала беднеть, а относительный заработок простого пожарника упал ниже прожиточного уровня, Валерий вдруг осознал: за день фоторабот (если есть выгодный заказ) он может “отбить” месячный оклад пожарника. Как ни любил Валерий труд пожарного, но работу он оставил. Его взяли на лесокомбинат - художником и фотографом. Дали сараюшку с печным отоплением и проваливающейся крышей. Снимал людей на доску почета и рисовал агитацию. Вскоре это “благо” кончилось, ибо лесокомбинат, пестовское градообразующее предприятие, обанкротился. К тому времени Валерий скопил небольшие деньги, на которые выкупил тот самый магазинчик, в котором его “Провинция” находится и поныне. За магазинчик расплачивался шесть лет. И это при том, что пришлось его восстанавливать из руин. Валерий знает: если бы не “упертость”, которая досталась ему от крестьянских корней, все для него кончилось бы крахом.

Откуда взялось название “Провинция”. В принципе это немного обидно, особенно для тех, для тех, кто страдает “провинциальным комплексом”. Девушки, которые работают у Васечкина, вообще приравнивают “Провинцию” к “деревне”. А Валерию не обидно, он даже горд названием своей студии. Он считает: лучше быть первым в деревне, нежели отбросом в городе. Как-никак ни одном из городов и поселков в радиусе 200 километров от Пестова других таких фотостудий нет.

Девушки работают у Васечкина с самого начала его индивидуальной деятельности. Чего греха таить - художественное фото прибыли не приносит. И художественные фотопортреты заказывают крайне редко. Основной доход приносит фотографирование на документы. Для этого девушки и нужны. Парень в Пестове работу найти может, а вот для слабого пола с работой беда. Васечкин дает объявление в местную газету и к нему приходят прямо с улицы. Работают два-три года, пока не выйдут замуж и не родят. Так в “Провинции” сменилось уже четыре поколения “фотографесс”. В принципе Валерий относится к текучке нормально - девушки ведь тоже, как и он когда-то, ищут себя - но есть затаенная грусть. Ни одна из девушек так и не загорелась фотографией, для них фотостудия - место зарабатывания денег. Кроме грусти имеется и обида. Она - на сына Вадима. Он, хотя, считай, родился с фотоаппаратом в руках, фотопринадлежности были его единственными игрушками, выбрал иную стезю. Вадим, как и большинство молодых пестовчан, трудится в выездной бригаде, строит дачи богатым москвичам и питерцам.

Вообще сейчас фотографический бизнес приносит очень мало дохода. В прошлом году “Провинция” вообще в убыток сработала. Многие друзья Валерия сейчас - крутые бизнесмены. Они сколотили свои капиталы на перепродаже, некоторые и на рэкете; а сейчас владеют магазинами, пилорамами, грузовыми фурами. Частенько они говорят: “Валер, нахрен тебе это нужно? Иди ко мне в управляющие...” На что Валерий отвечает: “А мы не хотим победить где-то. Зато я нормально живу и нормально умру. Художником...”

С работой не все так просто. В фотографии и поныне мафия действует, которая делит сферы влияния. Самый “клондайк” - детские садики. Их “окучивает” фотограф из Питера, а Васечкину туда дорога закрыта. Впрочем он и не рвется. Для него лучше на творческую фотосъемку лишний раз съездить, или с моделью поработать. Модель найти непросто, ибо в маленьком городе все друг друга знают. Зато Валерий гордится, что одна из девушек, которую он снимал, теперь входит в тройку лучших фотомоделей Великого Новгорода.

И кстати еще о девушках. Многих Валерий буквально спас. Они ведь воспитываются сейчас телевизором, а по “ящику” сейчас в юные головы вдалбливается своеобразный идеал красивой жизни. Сплошной там гламур, глянец... Многим это вскруживает голову, и они рвутся в столицу. И ли в Париж, Лондон. Одна все в Японию рвалась... Васечкин не меньше двадцати девушек от этой глупости отвратил. Кем бы они там стали: проститутками, наркоманками? Путь здесь девушки звезд с неба не схватили. Зато обучились фотографии. Может однажды их все же прорвет на творчество?

А вообще о том, что такое фотография в провинции, рассказывает недавний случай. Засиделся как-то Васечкин в студии допоздна. И вдруг профессиональным чутьем проникается: где-то рядом пожар! Выскакивает на улицу (естественно, с фотоаппаратом) - и впрямь - баня горит! Женщины выбегают из горящего помещения на улицу, вопят: “Там еще, еще люди!” Валерий забегает в баню и видит картину: кругом пламя, дым, а на скамье бабушка, завернувшаяся в простыню, сидит - с тазиком в руках; она в ступоре. Васечкин хватает бабушку под мышку (она сухонькая такая, килограмм сорок) - и к выходу. Лишь когда очухались, вспомнил, какой трагичный кадр был - когда старушка сидела в огне... Возможно столичный фотограф схватил бы фотоаппарат и начал снимать. У Валерия даже мысли о фотоаппарате не возникло. Вот говорят: “Все лучшее - из провинции”. А ведь, если призадуматься, - святая правда.

Пестовская аномалия

Что такое Пестово в мировом масштабе? Когда-то маленький станционный поселок на железнодорожной ветке, которую в столице именуют “Савеловской глухоманью”. После того как власти после войны решили построить лесокомбинат, а в придачу еще опытно-механический завод, выросли по обе стороны от железнодорожного полотна два микрорайона. И это позволило Пестову обрести статус города. В справочниках неизменно про Пестово говорилось (да и сейчас говорится): “Как таковых достопримечательностей нет”.

И все эти предприятия развалились и закрылись. Казалось бы, м ожно было ожидать катастрофы. Однако, случилось… чудо.

Дело в том что за последнее десятилетие в городе развился уникальный промысел: производство “бытовок”, мобильных жилых вагончиков. В народе их называют “домиками”. В маленьком Пестове работают не менее тридцати фирм, которые делают эти самые “домики”. А в общей сложности на “домиках” трудятся около 1500 мужиков, причем эта работа “на домиках” – самая высокооплачиваемая; можно до 45 тысяч в месяц заработать! Говорят, что Пестово ныне производит 70% всех бытовок, которые делаются в России! Причем “домики” здесь делают на любой вкус и в любой комплектации – все зависит от каприза заказчика.

Производство бытовок как раз на лесокомбинате и начиналось. Когда в начале 90-х у лесокомбината дела пошли под уклон, начальник пилоточки Юрий Чуркин предложил выпускать бытовочки типа ларьков. Он справедливо предположил, что с развитием рыночных отношений появится спрос на ларьки. Идея оказалась гениальной. Сейчас Юрий работает в Петербурге, он бизнесмен. Сам он плодами своей идеи не воспользовался.

Для предприятия, на котором много лет строили щитовые дома (лесокомбинат), проблем с освоением производства бытовок не было. Лесокомбинат накрылся, но ведь остались сотни великолепных специалистов! Нужно было только их организовать. Пестовский мужик - далеко не худший образец русской предприимчивости. Сразу несколько человек быстро смекнули, что если сами будут бытовки продавать, выгодней получится. И в городе то тут, то там, на огородах, пустырях, в укромных уголках застучали молотки, зашумели пилы. А в сторону Москвы и Питера потянулись первые “Камазы” с бытовками. Отважным пестовчанам приходилось неделями жить на колесах, чтобы продать свою “домики”. Не обходилось и без коллизий: то бандиты “наедут”, то московское ГАИ за бесценок требует уступить бытовку. Попробуй, не уступи! Но ничего, сдюжили. Самые продвинутые из пестовских “домостроителей” уже свои офисы в столицах пооткрывали.

И вот, что я заметил. Все самые успешные пестовские предприятия созданы и управляются местными. У пестовчан душа за родину болит, у пришлых - вряд ли хоть что-то заболит за Пестово. В Чудове заправляют “варяги”, которые только внешне готовы помочь региону. По большому счету им на регион плевать из своих особняков где-нибудь в Челси или на Рублевке. Вот она - разгадка “пестовского феномена”!

...Больше всего меня удивило... ведерко в кабинете главы района. На нем надпись: “От каждой коровы - по 30 литров молока!” Васильев пояснил: город более-менее живет, а вот район, деревня, - в загоне. Там сейчас очень трудно:

- Падение поголовья скота мы остановили. Из 16 хозяйств района мы смогли сохранить 14. И молоко мы смогли сделать рентабельным. И знаете: все получается за счет тех же частников...

По всем фронтам в районе идет сейчас атака на деревенскую бузнадегу и депрессию. Взять частные подворья: если семья с коровы сдала 3500 килограмм молока в год (а покупает его спасенный пестовский молокозавод), выплачивается премия 3000 рублей. Но самое интересное в этом движении - приход в колхозы частных инвесторов - опять же из местных.

Пример - Кузин. Его фирма (естественно, производящая “домики”) называется “ОВК”, по имени Кузина: “Олег Владимирович Кузин”. Вообще Кузин в своем бизнесе придерживается авторитарного метода управления. Даже родной брат у него - не компаньон, а наемный менеджер. Ну, разве только на жену Кузин возложил обязанности контроля над четырьмя магазинами и городским рынком - все является собственность Кузина.

Кузин - в полном смысле местный “олигарх”. Кроме магазинов, рынков и заводика по производству “домиков” в его владении швейная фабрика (там шьют спецодежду и спортивную форму) и мебельная фабрика. Всего в “империи Кузина” трудятся больше трехсот пестовчан. Сам Кузин впечатление скромности не вызывает. Дорогой джип, золотые часы, перстень с каким-то невообразимым бриллиантом... в общем не аскет. У Кузина в городе аж четыре офиса и в каждом - итальянская мебель, евроотделка. Впрочем в общении он прост, “пальцы веером” не расставляет. И весь день он в движении, контролирует буквально все. В главном офисе (на производстве “домиков”) у Олега Владимировича уникальная система видеонаблюдения: работают одновременно 32 камеры, контролирующее все участки производства. Скоро будут установлены камеры даже в коровнике и свинарнике. Животноводство - отдельная тема. Дело в том, что меньше года назад Кузин стал еще и председателем колхоза “Верный путь”. Не хозяином - а именно председателем, наемным работником.

История кузинского бизнеса в общем-то проста. Родился в Пестове, в 70-м году; работал на злополучном лесокомбинате - сначала сортировщиком пиломатериала, потом водителем. А когда зарплату в 93-м году платить перестали, открыл возле станции обычный продуктовый ларек. Сам, за пятьсот верст ездил в Питер за продуктами. Через три года после старта своего бизнеса Олег оценил идею начальника пилоточки Чуркина и наладил производство бытовок в цехах бывшей мебельной фабрики, которые ему удалось купить с рассрочкой платежа на три года. Постепенно от бытовок перешли к изготовлению металлических блок-контейнеров. Но это, конечно, вкратце. Можно подумать, что все у Кузина шло гладко, но это не так. Пытался Олег наладить производство макарон - не нашел сбыта. Рыбу, куриные окорочка хотел коптить - тоже потерпел неудачу. А с “домиками” получилось потому что все пестовские мужики на этом фронте консолидировались и захватили российский рынок. Между прочим не бандитскими методиками, а зарекомендовав себя ответственными производителями, гарантирующими качество. По желанию тебе в Пестово хоть в джакузи вагончик сделают, хоть со спутниковой антенной. Твоя прихоть - пестовская гарантия.

Конечно сам по себе колхоз Кузину не нужен. Прибыли колхоз не приносит, а само “председательство”... Дело в том что Олег и без того “председатель”: он возглавляет Пестовский союз предпринимателей. Но вышло так. Кузин - депутат районного совета; по депутатским делам он попал в деревню Афимцево, в колхоз “Верный путь”. Вопрос там шел о банкротстве, ибо у колхоза были миллионные долги. Олег к сельскому хозяйству никакого отношения не имел - ну, разве только корову от быка мог отличить - но в этом колхозе Олегов тесть работал, а родной дядя жены в лучшие годы был там председателем. Так вот: приехал в Афимцево Кузин, послушал людей... Через два дня он уже принял решение возглавить колхоз. “Сельхозакадемию” Кузин проходит на практике; еще недавно он не знал толком, чем отличаются озимые от яровых. Ничего разобрался. Ведь главное, что от него требуется - наладить работу. Любое производство - механизм, который надо отладить. Отладил - и наблюдай со стороны, как все “крутится”. Для того Кузин и хочет поставить на фермах видеокамеры. С одной стороны не всем приятно, когда за тобой “большой брат” бдит. Однако, если честно, лучше большой брат и стабильная зарплата, нежели без хозяина и с дырой в кармане.

Олег в колхозе действует вопреки даже своим убеждениям: только когда ты собственник - получится эффективно. Здесь система получается “совковая”: у колхозников паи, они - хозяева, а председатель - наемный менеджер. Тем не менее Кузин стал вкладывать в колхоз личные средства: купил новое стадо, отремонтировал фермы. С пьянством и воровством покончил за два месяца - все, кто не хотел играть по новым правилам, из колхоза вылетели. Кузин умеет справляться с этим: как-то на производстве “домиков” он поймал двух слесарей с тремя уворованными трубами на улице - они сели на три года. Жестко, но эффективно получилось. Эта история, о которой все знают в районе, известна и в “Верном пути”. Не воруют здесь и не пьют. Кажется в народе это называется: “ежовые рукавицы”. В данном случае - “кузинские рукавицы”. Зато доярка теперь получает до 10 тысяч, и это не предел, при условии роста надоев. Здесь уместно вспомнить ведро с надписью “30 литров от каждой коровы” в кабинете главы. Кузин просчитал, что в ближайшие три года колхоз будет работать в убыток. Но далекие перспективы есть: Олег уже купил новый импортный холодильник для молока - будет развивать переработку.

Геннадий Михеев.

Фото автора.

Новгородская область.