Дом 42

"Гаврюшкин О. П. Вдоль по Питерской"

УЛИЦА ПЕТРОВСКАЯ, 14. КВАРТАЛ 159 (ЛЕНИНА, 42). Угловой дом в 1870-х годах принадлежал купцу Михаилу Камбурову. Фамилия Камбуровых в городе была чрезвычайно распространена и многочисленна. Некоторые из них четко выстраиваются в самостоятельные ветви того или иного родословного дерева. Из других, разрозненных и многочисленных осколков, невозможно сложить какой-либо единой мозаичной фигуры и таких значительно больше. Преобладают такие имена, как Иван, Николай, Павел, Владимир, Георгий (Егорий) и значительно реже Михаил. Намечаются, однако, два совершенно самостоятельных сословия этой фамилии — таганрогских мещан и греческих купцов.

В документах 1797 года уже упоминается купец Камбуров, который открыл в Таганроге первую фирму по оптово-розничной торговле. В 30-х годах XIX века, когда в Таганроге бурно развивалась торговля с заграницей с вывозом и ввозом товаров, обозначились три ветви из среды Камбуровых.

Греческий купец 2-й гильдии Георгий Камбуров занимался скупкой и продажей пшеницы, имел собственную макаронную фабрику. Семья состояла из четырех мальчиков и двух дочерей.

Греческий купец 3-й гильдии Иван Камбуров также занимался покупкой и продажей пшеницы, имел пять сыновей и двоих дочерей.

Молодой греческий купец 3-й гильдии Павел Камбуров торговал красным товаром, был не женат.

Все они входили в состав ополчения при защите города в 1855 году, получили звание почетных граждан, исполняли обязанности присяжных заседателей, входили в состав комиссий по переписи населения и многих других на общественных началах.

Домовладение по Петровской, 14 принадлежало богатому купцу, владельцу макаронной фабрики по Успенскому переулку (ныне новый корпус металлургического техникума) Михаилу Николаевичу Камбурову до его смерти, последовавшей в 1872 году. Ему же принадлежали дома на Николаевской улице, 10 и 12, где проживала вся его семья: супруга Софья Александровна и сыновья Николай, Василий, Владимир и Филипп. Владел домами и в других районах города. Мария Александровна Катапули, супруга богатого купца Филиппа Дмитриевича, чей памятник в виде склепа с большим крестом и ангелом наверху украшает таганрогское кладбище, была частым гостем в семье Камбуровых. Над могилой Михаила Николаевича Камбурова имеется богатое надгробие из белого мрамора, изображающее фигуру ангела с крестом, в настоящее время снято с пьедестала и находится во дворе картинной галереи.

В конце 90-х годов дом по Петровской, 14 решили продать и он перешел в собственность наследникам купца Антона Номикос. Антон Дмитриевич скончался 12 февраля 1894 года и, по всей вероятности, в молодом возрасте. Судить об этом можно хотя бы потому, что в 1891 году в семье родилась пара близнецов, последние из его детей, а первые появились на свет за десять лет до его смерти: Василий (1884), Калиопа (1885), Екатерина(1887), Михаил (1888). Сопоставляя эти цифры, можно предположить, что Антон Номикос скончался примерно в возрасте 30, максимум 50 лет.

Надмогильный памятник М.Н. Камбурову

Скульптура расположенная в картинной галереи 2010 год.

У любителя таганрогской старины, ныне умершего Георгия Ивановича Камбурова имеется рассказ, в котором речь идет об Антоне Дмитриевиче Номикос. Действительно ли рассказанное соответствует истине, судить нам. Во всяком случае, такое неординарное событие нигде более не подтверждается и не упоминается. С небольшими правками рассказ приводится почти полностью.

«Владелец пекарни по фамилии Номикос никакими особенно талантами не обладал, если не считать того, что был большим шутником и редкой меткости стрелок. Он мог с налета попасть в летящую ласточку, «снять» выстрелом с приличного расстояния указанного голубя из десятков других сидящих в ряд на крыше. На спор мог выстрелом выбить изо рта сигару и даже папиросу. Иногда во дворе его пекарни можно было наблюдать такую картину. По двору шел рабочий, из тех, кого принято называть «деревней». На голове у такого работника почти всегда была какая-то невозмутимая шапка, из которой торчали клочья шерсти. Заметив такого работника Номикос подзывал его к себе.

— Хочешь заработать 20 копеек? (В те годы за них можно было купить два стакана водки).

«Деревня», конечно, хотела и вопросительно смотрела на своего хозяина.

— Бросай шапку вверх, только повыше, если не попаду, получишь 20 копеек; попаду — получишь кукиш с маслом.

«Деревня» шапку бросала... раздавался выстрел и вслед за ним дружный смех всех, кто наблюдал эту забавную картину.

Подбирая разодранную в клочья шапку, «деревня» ругался непечатной бранью и рассерженный уходил.

Но не всегда для Номикоса его шутки кончались в его удовольствие. Однажды они завели его так далеко, что он чуть не угодил за решетку. Напившись пьяным со своими дружками, на пари на вокзале сбил выстрелом с головы жандарма фуражку, на которой была прикреплена большая и нелепая кокарда. Дело приняло угрожающий характер, хулигану грозил суд, может быть, даже военно-полевой.

На первом этапе этой истории все развивалось в высшей степени для Номикоса неблагоприятно — начальство и слушать не хотело о прекращении дела. Когда же за дело взялись адвокаты и другие не менее опытные люди, жандарм изменил свои показания и под присягой показал, что Номикос, по предварительной с ним договоренности, ради шутки стрелял в кокарду его фуражки.

Впоследствии стало известно, что жандарм за свою «присягу» получил две тысячи рублей. Сколько получили остальные лица, так или иначе принимавшие в этой забавной истории участие, чтобы закрыть дело, осталось неизвестным».

Помимо макаронной фабрики по Успенскому переулку, которая перешла к Антону Номикос по смерти Михаила Камбурова, на Петровской улице, 14 имелась еще одна.

В 1907 году Антон Номикос поддался всеобщему увлечению и решил открыть свой собственный кинематограф. Это был третий по счету кинозал в городе, который получил название «Иллюзион». Через полтора месяца его работы в кинематографе случился пожар — загорелась кинолента в будке киномеханика. Сметая все на своем пути, испуганная публика бросилась к выходу. После этого случая кинематограф долго не продержался и прекратил свое существование.

Еще одни пожар в этом здании произошел в магазине красок и судовых принадлежностей товарищества Герасима и Дионисия Мацуки в 1910 году. Со всем своим содержимым магазин сгорел полностью, остались только стены. К счастью, товар и само здание были застрахованы на сумму около 25 тысяч рублей.

Через два года пожар возник вновь, но теперь уже на самой фабрике. Из-за брошенного одним из рабочих окурка около часу ночи пламя охватило не только здание фабрики, но и соседнее двухэтажное, принадлежавшее Баксеваниди, также лавку Охрименко и ресторан «Север». По страховке хозяин получил возмещение убытка в сумме 43-х тысяч рублей.

Ранее в порядке санитарного надзора, макаронную фабрику посетила комиссия и составила акт, в котором отметила, что «на макаронной фабрике Номикос тесто месят в корытах, которые кишат червями. По тесту бегают тараканы. Висевшие для просушки макароны покрыты грязной одеждой рабочих». Особенно винить хозяина было нельзя, это наблюдалось повсеместно, где выработка продукции выполнялась почти вручную.

По смерти супруга вдова Коламира Васильевна проживала по улице Греческой, 27 (ныне 53). После революции и вплоть до 1925 года дом принадлежал торговцам Хохладжеву, Костанаеву и Бахчисараеву. В нем также располагался магазин и пекарня ЦРК (Центральный рабочий кооператив), из которого в 1927 году злоумышленники похитили 69 пудов муки. Сейчас здесь жилой дом.