Дом 101

Объекты культурного наследия регионального значения Реш-е № 301 от 18.11.92 г.

Игорь Пащенко "Были-небыли Таганрога":

ДОМ МАВРОКОРДАТО

Красивейшее здание по адресу: Греческая, 101 было построено в 1830-м году. Одно время им владел купец Антон Сарандинаки, затем Екатерина Кальвокореси. В начале XX-го века дом приобрёл потомственный почётный гражданин Матвей Стоматьевич Маврокордато (1860- ?), последний прямой потомок господарей Молдавии и Валахии и старшей ветви греческого княжеского рода с о. Хиос. Многочисленные представители сей славной фамилии населяли Одессу, Николаев, Ростов-на-Дону, Бердянск и Таганрог. Старшие Маврокордато осели в Петербурге и Ростове-на-Дону,из младшая ветвь распались на николаевских и одесских.

Почти забытые сейчас Маврокордато были в свое время одним из самых знаменитых семейств Европы. Вспомним хотя бы сцену в доме Собакевича из бессмертных «Мертвых душ» Н.В. Гоголя: «на картинах все были молодцы, все греческие полководцы, гравированные во весь рост: Маврокордато в красных панталонах и мундире, с очками на носу, Миуали, Канари. Все эти герои были с такими толстыми ляжками и неслыханными усами, что дрожь проходила по телу. Между крепкими греками, неизвестно каким образом и для чего, поместился Багратион, тощий, худенький, с маленькими знаменами и пушками внизу...».

Самые известные представители рода Маврокордато:

Николай Маврокордат (1670-1730) – политический деятель Оттоманской империи, Великий драгоман Дивана (1697), позднее в различные годы — господарь Молдавии и князь Валахии, просветитель.

Александр Маврокордато (1637–1709) – главный переводчик Порты, играл важную роль в отношениях Османского государства с западными державами. Родился в очень богатой семье фанариота – торговца шелком. Участник со стороны Турции при заключении Карловицкого мира в 1699 году. В 1698 г. получил от султана титул молдавского князя.

Иоанн Маврокордат – младший брат Николая Маврокордата, господарь Молдавского княжества в 1711 году, а также в 1743–1747 годах. Драгоман Дивана Оттоманской империи.

Константин Маврокордат (1711-1769) – сын Николая Маврокордата, был 6 раз господарем в Валахии и 4 раза в Молдавском княжестве.

Александр I Маврокордат (1742–1812) – господарь Молдавского княжества в 1782–1785 годах.

Александр II Маврокордат (?–1819) — господарь Молдавии в 1785–1786 годах. Ему принадлежал первый план освобождения Греции. Две ветви рода Маврокордато поступили в русское подданство и за ними был признан княжеский титул.

Александр Маврокордато (1791–1865) – греческий политический деятель, один из лидеров греческой революции 1821–1832. Он возглавил первое правительство Греции в ходе восстания, однако раздоры в лагере восставших вынудили вскоре Маврокордато оставить свой пост

Марта Бибеску, урождённая Марта Лючия Лаховари, княжна Маврокордат (1886-1973) – румынская и французская писательница, общественный деятель Румынии

Уроженец Таганрога Матвей Стоматьевич окончил историко-филологический и физико-математический факультеты Парижского университета. После возвращения в Россию возглавляет предприятия своего дяди Д. А. Негропонте – известного на юге России хлебопромышленника и судовладельца.

В 1903-1910 гг. уже руководит отделением Петербургского учётного и ссудного банка в Ростове-на-Дону, в 1910 г. – Русско-Азиатского банка, являлся членом биржевого комитета. Состоит членом правления Горловского общества южно-русской каменноугольной промышленности, входит в состав правления Русско-Английского банка. Утверждается пожизненным действительным членом Ростовского-на-Дону отделения Императорского русского музыкального общества. Многим современникам запомнился, прежде всего, как тонкий ценитель музыки, вхожий в дом Ипполита Чайковского, где познакомился с его великим братом.

В марте 1888 года Петр Ильич Чайковский, во время своего второго приезда в Таганрог, слушал игру Авьерино. Впоследствии об этом писал Ипполит Ильич: «Я просил (брата) на этот раз принять действительно достойных глубокоуважаемых граждан города Таганрога, истых музыкантов В. Сука, М.С. Маврокордато и К.Н. Авьерино с сыном пятнадцати лет, талантливым скрипачом. Отрок этот по совету брата поступил в Московскую консерваторию. В настоящее время он солидный скрипач»

Любопытно, что у дальнего родственника нашего Маврокордато по одесской ветви семьи – Матвея Фёдоровича Маврокордато также был дом на Греческой улице, но в Одессе, который прославился как дом с самым длинным балконом в Европе: на него выходило более сорока дверей и окон.

СДЕЛКА

-Еще партию? – банкомет Таганрогского коммерческого клуба вопросительно взглянул на Матвея Стоматьевича. Тот уже минут пять барабанил в меланхолическом молчании пальцами по зеленой поверхности карточного стола.

Огромный красный камень его перстня ритмично мелькал на безымянном пальце левой руки.

– Черт знает что, а не игра нынче! – небрежно обронил присаживающийся напротив Матвея Стоматьевича господин в клетчатой сюртучной паре с моноклем в глазу. – Спустил три тысячи и никакого удовольствия. Скука-с…

– А? – Матвей Стоматьевич вздохнул.

Его вечерний проигрыш уж куда крупнее будет. В кои веки занесло в родной город, дела с доходным домом на Греческой уладить, – и такой конфуз в клубе. Он опустил руку во внутренний карман и коснулся похудевшего портмоне. А ведь через пару дней надо вернуть деньги в кассу банка. Нехорошо-с…

– С вашего позволения по полсотни за круг? – господин с моноклем слегка зевнул и обвел взглядом собирающихся за столом игроков.

– Пожалуй, – Матвей Стоматьевич поправил на пальце перстень и решительно достал деньги.

Кроме самого Матвея Стоматьевича и господина с моноклем, в игру включились два угрюмых офицера Таганрогской артиллерийской бригады. Они подозрительно оглядели банкомета, господина с моноклем, Матвея Стоматьевича да и друг дружку в придачу. Казалось, что игра им была не в охотку, а сродни опостылевшей службе.

– Девятка, десять кругов. Ставка – по полсотни за шаг! – банкомет распечатал новую колоду и продемонстрировал ее игрокам. Затем плавным движением срезал карты и, потасовав, стал раздавать.

– Если не ошибаюсь, господин Маврокордато? - владелец монокля раскрыл коробку с изящными харьковскими папиросами «Торговый дом братьев Кальфа» и пододвинул ее Матвею Стоматьевичу. – Угощайтесь.

– С вашего позволения. Мы знакомы? – Матвей Стоматьевич курил мало, да и то больше сигары, к коим пристрастился пару лет назад в столичных новомодных салонах, но сегодня не закурить было грешно. – Давно не бывал в таганрогском клубе, вот и не припоминаю.

– Знавал я как-то одного Александра Маврокордато… Но это весьма давняя история. Да еще с вашим родственником Матвеем Федоровичем в Одессе немного вел дела прошлым летом. Сам же я по коммерческой части, Петр Степанович.

– Матвей Стоматьевич, к вашим услугам. А одесские Маврокордато будут из младшей линии нашей фамилии. Теперь уже довольно далекое родство, – Матвей Стоматьевич откинулся на стуле и выпустил к лепному потолку клуб ароматного дыма. «Чем черт не шутит, может, и отыграюсь нынче же?» Он кликнул официанта и спросил вина в лафитнике.

– А мне, любезный, рюмку померанцевой, – коммерсант поправил монокль и ловко метнул первую карту на стол. – Кстати, у меня девятка треф. Начнем, господа?

Офицеры-артиллеристы настороженно переглянулись и заказали графин водки. Матвей Стоматьевич вновь потянулся было к перстню, но, заметив внимательный блеск монокля своего нового знакомца, демонстративно поправил манжет рубашки.

– Хм… Однако… – он осторожно проглядел карты, вытащил десятку треф и устроил ее справа от девятки Петра Степановича.

Игра началась. После восьми кругов один из офицеров, проигравшись в пух, встал, попытался было пару раз прищелкнуть каблуками, но сбился и нетвердой походкой зашагал в буфет через нижний зал с террасой, выходящей в большой сад. Потом и второй артиллерист, демонстративно похлопав себя по карманам мундира и обведя стол помутневшим взором, отправился следом, зачем-то прихватив опустевший графин.

За спинами оставшихся игроков столпились клубные зеваки.

– Матвей Стоматьевич, чего уж нам теперь мельчить, не находите? Пора ставки повысить, – коммерсант кинул в банк нераспечатанную пачку двадцатипятирублевых кредитных билетов. – Не против?

Матвей Стоматьевич чертыхнулся про себя. Теперь надо бы продержаться до конца партии и сорвать банк. Обязательно сорвать банк. Он достал портмоне и аккуратно выложил пять пятисотенных купюр с портретом Петра Первого. В этот раз девятка треф была в его раздаче, и Маврокордато открыл игру. Раза два ему удавалось дотронуться до камня на перстне и даже слегка потереть его, но всякий раз Петр Степанович, до этого обводящий толпящуюся публику рассеянным взором, уж излишне обращал внимание на манипуляции банкира.

– Матвей Стоматьевич, не сочтите за дерзость…

Матвей Стоматьевич вздрогнул.

– Что за перстень у вас на руке? – коммерсант немного наклонился в его сторону.

– Да так, фамильная безделица.

– Позвольте полюбопытствовать? Давненько увлекаюсь старыми работами…

С этими словами он сбросил на стол последнюю карту и удовлетворенно хмыкнул:

– И этот круг за мной.

Матвей Стоматьевич, подумав, неохотно снял перстень и протянул его коммерсанту. Тот мгновенно вынул из кармашка ювелирную лупу и, пришептывая: «он, несомненно он», стал разглядывать перстень со всех сторон. В монокле его заиграли красные отблески камня.

– Не желаете сыграть на фамильную безделицу? – поинтересовался немного погодя Петр Степанович. – Весьма знакомая мне штуковина. Я даже первого владельца знавал.

– Петр Степанович, помилуйте, вы что-то путаете, этому перстню более двух сотен лет. Он по старшей линии еще от господаря Валахии переходит.

– Так что, игра закончена? – Петр Степанович разочарованно отложил перстень и откинулся в кресле. – Только я, Матвей Стоматьевич, всегда говорю то, что знаю наверняка. И могу это доказать вам нынче же.

– Ставлю в банк дом на Греческой. За двадцать тысяч. – Матвей Стоматьевич водрузил перстень на законное место и осторожным движением носового платка протер камень. – Сейчас же составлю расписку.

– Хорошо, – неожиданно легко согласился коммерсант и вынул из своего, казалось, неисчерпаемого кармана следующую порцию кредитных билетов.

Но и этот круг в девятку остался за господином в монокле. Матвей Стоматьевич судорожно сглотнул и беспомощно огляделся по сторонам.

Клубные завсегдатаи кто сочувственно пожимал плечами, кто насмешливо пялился на проигравшегося банкира.

– У вас еще перстень имеется… – Петр Степанович улыбнулся.

– Ему цены нет!

– А хотите сделку? Раз уж вам в карты не везет. Я вас решительно уверяю в своих словах о владельце и тогда перстень, уж не обессудьте, мой. Если же нет, то вам переходит весь выигрыш и дом. По рукам?

Раскрасневшийся Матвей Стоматьевич вцепился в край стола и отрицательно мотнул головой.

– Еще сто тысяч сверху, – медленно добавил Петр Степанович.

За спинами игроков стало слышно, как ошалевшая от ранних сентябрьских холодов муха билась в оконное стекло.

– Сто пятьдесят, – голос Петра Степановича влезал в самую душу банкира.

В зале кто-то от напряжения икнул.

– Двести…

– Я… Я согласен.

– Тогда отправимся немедля, и вы тотчас убедитесь в моей правоте.

Петр Степанович сложил деньги и расписку на дом в небольшой палевый саквояж и, оправив клетчатый сюртук, решительно двинулся к выходу. Матвей Стоматьевич, сжимая руку с перстнем в кулак и беспрестанно потирая камень, поплелся следом. В голове его мелькали карты, ставки, расписка на дом… Почему перстень не помог? Почему? Он вгляделся в разгоревшийся в свете уличного фонаря красный камень. Всегда спасал в самые трудные моменты, а нынче…

В коляске, поджидавшей седоков в тени шелковицы у входа в Коммерческий клуб, коммерсант протянул Матвею Стоматьевичу револьвер:

– Место там дикое, без этакой игрушки можно и не обойтись.

Матвей Стоматьевич недоуменно повертел револьвер и положил его на колени.

– Надеюсь, ваша шутка, Петр Степанович, сейчас счастливо разъяснится.

Коляска покатилась по Николаевской в сторону Успенского собора. Когда через десять минут они, пару раз свернув, стали продвигаться вдоль покосившихся рыбацких хатенок Богудонии, возница оглянулся и буркнул:

– Все, господа хорошие, приехали.

С вас три целковых.

Матвей Стоматьевич хотел было возмутиться, но его спутник сунул кучеру зеленую трешку и спрыгнул на усыпанную палой листвой землю.

– Тут недалеко, Матвей Стоматьевич. Главное – не отставайте. А то…

Они вошли в какую-то расщелину между домами и, осторожно ступая, двинулись в глубь кривой улочки, теряющейся в быстро наступающих сентябрьских сумерках.

– Зачем весь этот цирк, Петр Степанович?

– Не шумите, господин Маврокордато, и по сторонам не забывайте осматриваться. Нам еще выбираться отсюда, – коммерсант взял покрепче под мышку саквояж. – Хотя здесь довольно мило.

Богудония – поселение на окраине Таганрога жила – своей обычной вечерней жизнью. Где-то через пару домиков нестройный хор горланил песню, слова которой Матвей Стоматьевич не смог бы повторить ни при каких обстоятельствах. По дворам перебрехивались некормленые собаки.

– Да, угораздило же тебя, одалиска, забраться в такое местечко, – произнес малопонятную для Матвея Стоматьевича фразу попутчик и прибавил шагу.

Протиснувшись в очередной раз между шаткими заборами, они вышли на небольшой пятачок утоптанной земли, с краю которого примостилась вросшая в землю по самые окна хатенка.

– Дальше мне путь заказан, – Петр Степанович нервно усмехнулся. – Не любит меня хозяйка сиих чертогов. У нас с ней давние разногласия.

– Петр Степанович, да объяснитесь же, наконец! Куда вы меня привели? Кто может здесь проживать? – Матвей Стоматьевич возмущенно махнул на хатенку револьвером. – Нищенка или ворье? Вы меня ограбить решили?

– Войдите вон в ту дверку и просто покажите перстень. Думаю, вам все тут же объяснят. Жду-с.

– Да никуда я не пойду!

– Иначе я просто брошу вас здесь одного, – перебил коммерсант Маврокордато, и его монокль недобро блеснул. – Решайте: деньги и дом обратно в обмен на перстень или же выбирайтесь, как знаете. Только не забудьте про лихих людишек, что в округе…

Матвей Стоматьевич плюнул в сердцах и решительно дернул кособокую дверцу на себя. В неожиданно просторной комнате, что обнаружилась сразу же за входом, на большой турецкой софе у стены сидела старуха в шароварах и потягивала ароматный кальян. На вошедшего она даже не взглянула. Прикрыв глаза, старуха что-то заунывно напевала на незнакомом наречии. Увесистое серебряное монисто на ее шее тихо позвякивало в такт.

Только по прошествии некоего времени она, крепко затянувшись и выпустив струю пахучего дыма, обронила:

– Что привело тебя, Маврокордато?

– Вы меня знаете? – Матвей Стоматьевич недвижно стоял посреди комнаты, сжимая револьвер в похолодевших руках.

– Перстень твой мне знаком, – старуха улыбнулась тонким ртом и вновь выдохнула пряные клубы дыма.

– А ты похож на князя, очень похож.

Матвей Стоматьевич хотел было спросить, о каком князе речь, но только язык его непослушно прилип к небу.

Клубы сладкого дыма от кальяна стали расти и расти, принимая причудливые формы, и, надвигаясь на него, заволакивали все вокруг. Они скрыли старуху на софе, кальян, саму комнату. Матвей Стоматьевич стоял уже не в хатенке, затерянной среди рыбацкой окраины, а в цветущем саду, обнесенном высокой стеной. У ног его медленно журчала вода. За листвой пряталась поющая разноголосица птиц. Где это я? Вдруг он услышал голоса и оглянулся. Мимо него шли мужчина в восточном халате и в чалме и маленькая девушка в цветастых шальварах и полупрозрачной рубашке. Матвей Стоматьевич махнул им рукой, но они даже не взглянули на него. Что за наваждение?

– Я сделала перстень таким, как ты и просил, великий драгоман, – девушка остановилась совсем рядом с ошалевшим Матвеем Стоматьевичем.

– Да, свет очей моих, я знаю, – мужчина разгладил бороду. – Мне он помог в переговорах с царем московитов. И потом еще несколько раз. Хорошая работа, Махора, ты – сильная ворожея. Мне будет не хватать тебя.

– Теперь твой черед, князь, выполнять свое обещание.

Мужчина вздохнул.

– Я помню. Корабль отходит завтра утром. Вот тебе золото в дорогу. В Таганроге будешь через пару недель. Только что ты потеряла в этой дыре на краю мира?

Девушка тихо засмеялась.

– Твой род, богатый и обильный, всегда будет под защитой перстня. Сыновья и внуки будут властвовать в Молдавии и Валахии. Только никогда не продавайте его и не дарите, даже не пытайтесь, иначе он потеряет силу. Украсть же его невозможно. Прощай, князь!

Фигуры дрогнули и поплыли, медленно истаивая среди листвы. Впрочем, и сама листва, и ветки деревьев, и кирпичная кладка стен таяли, словно огонек в огарке свечи. Вскоре Матвей Стоматьевич стоял в той же комнате перед старухой с кальяном.

– Никак перстень прапрадеда решил продать, Маврокордато? А я ведь предупреждала… Но греки с Хиоса всегда были слабы на золото.

– Вы кто? – Матвею Стоматьевичу вдруг очень захотелось сесть на пол и закрыть голову руками.

– Нынче иссякла сила перстня, Маврокордато. Поступай теперь, как знаешь, – она вновь прикрыла глаза, и по комнате пополз шепоток – то ли песня, то ли заклятие…

Матвей Стоматьевич, пошатываясь, вышел на свежий воздух. В высоком черном небе висела серебряная россыпь монеток. Было тихо и прохладно.

– Ваши впечатления, Матвей Стоматьевич? Не обманул я вас? – неожиданно вынырнул из темноты коммерсант и сверкнул моноклем. – Могу я рассчитывать на ваше слово банкира и получить сей перстень?

Матвей Стоматьевич внимательно посмотрел в угасший камень, поцеловал его и протянул партнеру по сделке.

– Вам же сей чудный саквояж со всем содержимым, – коммерсант подхихивал и от нетерпенья аж приплясывал. – Адью, месье Маврокордато, счастливо оставаться!.

Матвей Стоматьевич сосредоточенно, прижав саквояж к груди и выставив дрожащий револьвер далеко вперед, шагнул в темноту. Уже у самого последнего богудонского домишки он услышал яростный крик Петра Степановича:

– Проклятая старуха, ты снова меня обманула! Верни, проклятая ведьма, силу перстню!

Гаврюшкин О.П. "По старой Греческой"

УЛИЦА ГРЕЧЕСКАЯ, 75 (НЫНЕ 101). КВАРТАЛ, 109

Красиво смотревшееся здание на пять окон по фасаду с каменными полуколоннами и пилястрами на парадном входе построено в 1830-х годах. С 1870-х годов им владел купец Антон Сарандинаки, затем греческо-подданная Екатерина Михайловна Кальвокореси. Ей исполнилось 19 лет, когда она обручилась с 35-летним греком Михаилом Ивановичем. В 1867 году в качестве восприемников супруги присутствовали в Греческой церкви на крестинах сына Ивана, родившегося в семье Теохориди и в качестве свидетелей на свадьбе купца 1-й гильдии Дмитрия Амвросиевича Негропонте, который бракосочетался с дочерью коллежского регистратора Еленой Николаевной Авьерино.

В начале 19 века дом купил греческо-подданный Матвей Стоматьевич Маврокордато, чей отец Стомати Матвеевич рождения 1830 года и мать Виргиния (Виктория) Николаевна Авьерино рождения 1841 года венчались в Греческой церкви в январе 1858 года. С целью извлечения доходов часты помещений в доме хозяева сдавали под квартиры и конторы. В 1910-х годах здесь проживал присяжный поверенный Иван Иванович Корсун, располагалась агентурно-комиссионная контора предпринимателей Стона и Векслера и даже некий Пузанов в своих меблированных комнатах устраивал встречи молодых людей с девицами легкого поведения.

С момента установления в городе Советской власти и до 1925 года здание принадлежало торговцам М.А. и Я.М. Берковичам.

Энциклопедия Таганрога: Маврогордато дом (ул. Греческая, 101). Угловой полутораэтажный дом с лепкой и полуколоннами в воротах и пилястрами у парадного входа построен в 30-е годы XIX в. Внесен в список памятников истории и культуры. Декоративное убранство дома состоит из рустованных лопаток, аттика и геометрического лепного орнамента в полях горизонтальных филенок. Интерес представляли ныне перестроенные парадный вход и пилоны въезда. Домовладение принадлежало: в 1873 - статскому советнику, доктору медицины, французскому вице-консулу Францу Менье; в 1906-1915 - М.С. Маврогордато.