Дом 56

Игорь Пащенко "Были-небыли Таганрога":

ДОМ ЧАЙКОВСКОГО

В истории поселений на мысу Таганий рог легенды о Порто-Пизано, торговой фактории, основанной итальянским городом Пиза в первой половине XIII века, занимают особое место. Фактория находилась где-то в промежутке между селами Пётрушино и Приморка (такое разночтение происходит из-за изменения береговой линии за столь длительное время) и играло большую роль в торгово-культурном обмене своего времени. Упоминается в разных источниках и о существовании башни-маяка в районе дома Чайковского, что по улице Греческой.

Сам же этот колоритный дом с башней, увенчанной бельведером, был построен архитектором Пётровым для подполковника Войска Донского Д.Г. Калиновского. Но волею случая был он ещё недостроенным проигран в карты купцу Сарандино. Вдова же купца, Елизавета Сарандино и сдала дом под квартиру Русскому обществу пароходства и торговли (РОПиТ), в котором служил с 1883 по 1894 год Ипполит Ильич Чайковский (1843-1927) – герой нашего повествования.

И.И. Чайковский

Младший брат Пётра Ильича Чайковского, Ипполит окончил морской корпус в 1862 году гардемарином, после чего стажировался на кораблях Каспийской флотилии.

Ходил на фрегатах «Пересвет», «Дмитрий Донской» и корвете «Витязь» по Черному и Балтийскому морям. Весной 1863 под командованием адмирала С.С. Лесовского года принимает участие в знаменитом двухмесячном походе Балтийской эскадры к берегам США, для оказания поддержки северным штатам в ходе Гражданской войны.

В Таганроге Ипполит Ильич селится уже после выхода в отставку с военной службы в чине капитана II ранга и зачисления в Торговый флот. Вскоре становится членом, а потом и председателем Комитета по заведованию Таганрогскими мореходными классами (1885—1894). Много участвует в жизни и обустройстве в Таганроге Императорского Православного Палестинского общества, старейшей в России научной и гуманитарной организация, помогающей православному паломничеству на Святую землю. Именно стараниями Ипполита Ильича на берегу моря, на Комсомольском бульваре были построены Таганрогский приют и часовня общества (к сожалению, не сохранившиеся до наших дней). 12 апреля 1895 года, будучи в Таганроге, И.К. Айвазовский подарил часовне свою картину «Хождение по водам».

А еще по инициативе Ипполита Ильича собираются средства на постройку учебного судна, баркентины «Св. Ипполит», переименованная в 20-е годы в «Ипполит Чайковский». Кстати, на этом судне снимались многие немые фильмы того времени, связанные с гражданским морским флотом.

После отъезда из Таганрога в 1894 году Ипполит Чайковский служит агентом в петербургском отделении РОПиТ, а окончательно выйдя в отставку в 1900 году в чине генерал-майора от адмиралтейства, возглавляет пароходную компанию «Надежда». Также, по совместительству, становится председателем попечительского комитета Училища судовых механиков имени Петра I. С 1913 по 1919 год он живет в Москве, работает в правлении Московско-Казанской железной дороги. В 1919 году уезжает в Клин, где работает в музее П. И. Чайковского сперва заведующим хозяйством музея, а затем – ученым секретарем. Похоронен И.П. Чайковский в Клину.

В 1910 году, Министерство просвещения Российской империи выкупает дом у его тогдашнего владельца, генерала Ретивого и размещает в нем высшие начальное училище, которое просуществовавшие до революции. Затем до национализации в 1925 году домом владеет купец Ш.И. Вестерман. Потом, уже в советское время, череда разных учреждений: до 1966 года филиал городской детской больницы №1, потом строительная организация УНР-100, и только после длительного ремонта – с 1 мая 1976 года – открывается нотно-музыкальный отдел Чеховской библиотеки, а потом и отдел иностранной литературы, концертный зал и специальная комната-музей П. И. Чайковского.

ОГОНЬ НА БАШНЕ

Сентябрьское утро в канун празднества Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня не задалось сразу же. Едва Ипполит Ильич приоткрыл оконце, как зябкий ветерок, путаясь в полупрозрачных гардинах, порхнул, сорванец, к книжным полкам да по пути и осыпал со стола паркетный пол кабинета вчерашними набросками к портовому отчету. Пришлось замешкаться, прикрыть ветру лазейку да нагнуть некстати разнывшуюся спину, выуживая бумаги из самых негаданных мест.

Вот уже и дорогая Софи с деланной строгостью позвала мужа к завтраку, да и опаздывать на службу – не в пример молодым коллегам. Досадливо поморщившись на последние бумажные уголки, белеющие под креслом, Ипполит Ильич одернул мундир и спустился в столовую. Впрочем, завтрак прошел довольно весело: все делились планами на день, строили прожекты на будущие выходные – музыкальный вечер, непременно музыкальный вечер! В общем, все как обычно. Испортила семейную идиллию лишь внезапно громко хлопнувшая парадная дверь их милого феодального замка, как шутливо прозвали в семье Чайковских арендованное для них Русским обществом пароходства и торговли у мадам Сарандино здание красного кирпича с квадратной рыцарской башней на самом берегу Азовского моря.

Софи с тревогой глянула на мужа.

– Пустое, друг мой, сквозняк гуляет, – Ипполит Ильич приподнялся. – Я сам посмотрю.

За порогом, как и предвиделось, никого не было. Но вот ажурная калитка в невысокой ограде вдоль Греческой улицы была непозволительно распахнута. Да что за непорядок в доме завелся? Ипполит Ильич, как человек морской выучки, почитай, три десятка лет отдавший уставу и службе, к подобным казусам был строг и гневался нерадивости. К тому же на кусте розы, что у самой калитки был любовно высажен женой, виднелся неопрятный клок ткани. Прям пиратский флаг какой.

Ипполит Ильич вконец расстроился. Скупо попрощался с примолкнувшей семьей и, выравнивая на ходу форменную фуражку, четким заведенным маршрутом – вниз по Депальдовской лестнице, мимо пакгаузов, вдоль железнодорожной ветки по ясеневой аллее – в расстроенных чувствах зашагал на службу в Таганрогский порт.

Еще издали Ипполит Ильич приметил свою красу и гордость – трехмачтовую брикантину «Святой Ипполит», что сонно покачивалась на рейде. Вот она красавица, царь-лебедь… Эх, самому бы сейчас в моря дальние, к землям неизведанным! Немного повеселевший, тихонько напевая любимый хор брата «Не кукушка во сыром бору куковала…», Ипполит Ильич прибавил шагу.

В конторе на Ипполита Ильича дела навалились разом, даром что понедельник. Азовский каботаж, фрахтовка судов на рейсы в Стамбул – всего и не переделаешь. Утреннее происшествие как-то поистерлось из памяти, и уже к обеду Ипполит Ильич думал больше о чашке горячего кофе в любимой остерии грека Анастопуло, чем об обрывке материи в собственном палисаднике. В строго установленное время Ипполит Ильич захлопнул конторские книги и, заговорщицки подмигнув сослуживцу, с коим приятельствовал в последнее время, направился к выходу.

– Григорий Митрофанович, голубчик, не переусердствуйте!

– Помилуй бог, Ипполит Ильич!

Григорий Митрофанович Чехов, а чаще просто Жорж, быстро нагнал Ипполита Ильича, и вскоре они уже входили в «Последний грош» – небольшую, на четыре столика, кофейню почтеннейшего Евстафия Анастопуло. У дальней стены привычно восседала неизменная троица грековприказчиков купца Вицени. Они тихо переговаривались, горестно вздыхали, пили кофе из маленьких чашечек, не забывая запивать его прохладной водой из высоких стаканов. Вошедшим они разом приветственно кивнули. Следующий столик занимал еще один завсегдатай «Последнего гроша» – капитан небольшой торговой шнявы «Ласка», шныряющей каботажем до Керчи. А вот за третьим столиком сидел незнакомец, и еще какой!

Серый, вытрепанный соленым ветром и нещадно прожаренный азовским солнцем длинный плащ с едва угадываемым орнаментом по краям. Широкополая шляпа с мягкими, вислыми, закрывающими лицо полями. Еще один паломник в Палестину? Тогда зачем грубые башмаки на толстой кожаной подошве, более подходящие для новомодного европейского увлечения альпинизмом? Ипполит Ильич с сомнением покачал головой. Каких только людей не заносит в наш славный Таганрог!

Евстафий Анастопуло уже спешил навстречу посетителям с двумя дымящимися чашками кофе скето (кофе без сахара. Один из трех способов готовки греческого кофе – скето (без сахара), метрио (со средним количеством сахара) и глико (очень сладкий)) без сахара, как незнакомец громко рыгнул и зло пробормотал:

– Podex adeps…((лат.) – жирная задница)

Бедный Евстафий так и застыл в недоумении.

– Грек! Хотя какой ты грек, так… Склавенский (Склавены – название, которое использовали византийские авторы для описания славян, независимо от их племенных названий.) прихвостень… Дай еще своего поганого вина!

Получив кувшин, обладатель плаща и шляпы встал, и тогда Ипполит Ильич мельком увидел его выбритые обвислые щеки в обрамлении седых косм, крупный правильный нос и кипящие желтой ненавистью глаза. Пока Ипполит Ильич пытался припомнить, где он уже видел это лицо, как незнакомец громким хлопком припечатал к столешнице монету и в один шаг покинул остерию. Ипполит Ильич в задумчивости зачем-то вышел вслед неучтивцу и увидел быстро тающую в аллее фигуру. В левой поле развивающегося плаща зияла внушительная дыра…

– Ипполит Ильич, вы только гляньте, чем он расплатился, – вернул его к действительности голос Жоржа. – Весьма престранная монета.

Хозяин остерии стоял в проходе и задумчиво рассматривал большой серебряный кругляк с изображением человека с крестом.

– Вот что интересно, – наконец-то прорезался голос грека. – Именно такую монету завещал мне уважаемый батюшка двадцать лет назад. Один в один. Вот и зазубрина справа. Ее пришлось продать недавно, когда понадобились деньги на ремонт остерии. Даже название монеты запомнил – флорин.

Д. Гарибальди

Ипполит Ильич с сомнением покачал головой.

– Такой серебряный флорин – довольно древняя монета, откуда она у этого проходимца?

– Николо Герардески. Его так зовут – Николо Герардески, – заговорил вдруг капитан шнявы. – Думаю, это с ним полвека назад насмерть бился мой дядя, прими Господь его грешную душу.

Тут даже троица греков-приказчиков перестала бубнить, и вся кофейня затихла в ожидании.

– Антонио Борелли, брат моей матери, ходил тогда штурманом на шхуне «Клоринда» с капитаном Гарибальди, упокой господь их души! – Капитан шнявы выразительно потряс пустым стаканом и замолчал. Хозяин остерии вздохнул и скупо плеснул белой душистой рецины.(Рецина – греческое смоляное белое вино. Оригинальный вкус образуется оттого, что сосуды с вином запечатывали сосновой смолой.)

– В тот год, а был 1833-й, если мне память не изменяет, по совету Сардинского вице-консула в Керчи, дядюшки Гарибальди, привели они свою ласточку в Таганрог, груженую апельсинами, чтобы самим, стало быть, взять на борт местной пшеницы арнаутки. Сладили свои торговые дела и пошли полюбоваться на город, на солнечные часы, что как раз установили на смотровой площадке у Депальдовской лестницы. Зашли, как водится, и в остерию. Вот там-то все и случилось. Гарибальди и мой дядя пили вино, слушали болтовню итальянского эмигрантского сброда, что заполонил тогда все портовые дыры от Средиземного до Азовского моря. Один особенно им в душу запал – молодой лигуриец Кунео. Про патриотов, «Молодую Италию» очень уж горячо рассказывал. К нему и подошел этот старик. Сказал, что все они - грязные рабы, раз позволяют помыкать собой еще более грязным варварам австрийцам. А потом коротким широким клинком как даст плашмя по лбу Кунео. Ну, мой дядя с Гарибальди и не стерпели, вступились за патриота. А старик лишь клинком отмахивался и костерил во все тяжкие трусливых эмигрантов. Кричал, что он, Николо Герардески, капитан народа Пизы, не потерпит такого позора. Дяде сильно тогда досталось, этот сумасшедший бок ему распорол. А старику хоть бы хны – кинул перепуганному хозяину такой же серебряный флорин и ушел восвояси. Да как в воду и канул. У нас в семье часто эту историю в красках пересказывали: и про плащ его заношенный, и про рык его на странном итальянском наречии. Вот я и запомнил на всю жизнь – Николо Герардески и серебряный флорин. Он это, больше некому.

Ипполит Ильич молча переглянулся с улыбающимся Жоржем Чеховым, потом с Анастопуло. Последний уже еле сдерживался от смеха.

– Ох, и забориста, видимо, у тебя, Евстафий, рецина, – только и смог сказать Ипполит Ильич. – Ты бы с ней того… поосторожней.

Тут и греки-приказчики захохотали в голос.

Вернулся Ипполит Ильич со службы неожиданно поздно, все дела да дела, будь они неладны. Калитка была прикрыта, в доме светились лишь пара окон. Он тихо вошел в прихожую и остолбенел: в центре коридора, прижавшись к стене, стояла заплаканная Софья Петровна, выставив перед собой большой кухонный нож, а рядом с ней, помахивая шляпой, расхаживал давешний ужасный старик.

– Так это ты, склавен, теперь в доме живешь? – развернулся он к Ипполиту Ильичу. – Не дрожи, не трону твою женщину. Я только вина и мяса спросил. Пусть рабыня на башню снесет.

После этого старик шагнул к винтовой лестнице и исчез в полумраке. Ипполит Ильич наконец-то смог проглотить огромный холодный комок, затянувший горло, шумно выдохнул и спросил:

– Как ты, мой друг?

Софи сама собрала в корзину ветчину, вчера купленную в лавке Бенардаки, отрезала изрядную порцию от головки сыра, налила в плетеную бутылку красного итальянского вина. Ипполит Ильич взял в одну руку корзину, в другую револьвер и отправился на башню.

Старик стоял у парапета бельведера, по-хозяйски широко расставив ноги, и смотрел на подрагивающие огни кораблей на рейде. Шляпу он снял, и к ночи потянувшийся от моря ветер трепал его седые длинные космы.

– Ты не поверишь, сколько лет я стою на этой башне.

Ипполит Ильич осторожно поставил корзину у его ног. Руку с револьвером он спрятал за спину.

– Когда-то гнусная склавенская ведьма, да пресечется ее род, навеки обрекла меня служить хранителем маяка.

– Склавенская ведьма? – Ипполит Ильич, решивший ни в чем не противоречить незваному гостю, все же не сдержался. – И за какие грехи?

– Ее муж, gurdus asinus ((лат.) – глупый осел), вздумал обыграть меня – Николу Герардески три раза подряд в кости в таверне в Порто-Пизано, куда я прибыл за рабами. Вот я и проткнул его кинжалом. Кто же знал, что он разжигал огонь на этом маяке?

– Про какой маяк идет речь?

Николо Герардески усмехнулся и вдруг, нагнувшись, поднял с пола большую бронзовую лампу, которая стала разгораться все сильнее и сильнее желтым нестерпимым огнем. Он высоко задрал ее над головой, освещая свое страшное лицо. Ипполит Ильич ошеломленно отпрянул.

– Только раз! Один раз в шестьдесят долгих лет, в канун того полнолуния, когда пролилась мерзкая склавенская кровь, я могу покидать маяк и бродить в округе. Могу есть мясо и пить вдоволь вина на злополучный флорин, что выиграл у меня злосчастный плут! Могу радоваться жизни, которую потерял! Сколько же всего сменилось вокруг со времен Порто-Пизано, а я, капитан народа Пизы, проклят каждые день и ночь неотрывно следить за морем и в бурю указывать путь кораблям, спасая никчемных людишек!

Бельведер на башне исчез. Растаял в ночи и Таганрог. Вокруг в непроглядной тьме бушевал лишь ветер, и где-то внизу глухо ворочалось море.

– Хочешь глянуть, как я живу, склавен? – Николо Герардески хохотал уже во весь голос. – Но поторопись, сила полной луны истекает, нам пора уходить. – Он подошел к Ипполиту Ильичу близко-близко и положил руку на плечо. – Тебе выпала большая честь, склавен, быть рабом самого Николы Герардески!

И тут Ипполит Ильич вспомнил. Год назад, еще в первую навигацию брикантины «Святой Ипполит», при подходе к Таганрогу налетел стремительный ночной шторм. Корабль их тогда попал в нешуточную переделку – в круговерти ветра и воды пропали огни портового маяка, брикантину тащило куда-то вбок во тьму. Как вдруг в ночи вспыхнул яркий спасительный свет, и Ипполит Ильич явственно увидел на берегу башню из больших грубых камней и высокого старика на ней, держащего над головой горящий фонарь, изливающий нескончаемый свет. Увидел выбритое лицо старика, его седые космы, торчащие во все стороны вопреки ветру. И еще его желтые глаза, пылающие ненавистью ко всему миру…

Ипполита Ильича нашли утром, когда Софья Петровна с Жоржем Чеховым смогли поднять крышку люка, ведущего на площадку бельведера. Ипполит Ильич лежал в беспамятстве, сжимая в руке револьвер с пустым барабаном. Корзины с принесенной провизией нигде не было. Как не было и старика в плаще.

О случившемся в семье более не говорили, единственное, что напоминало о ночном происшествии, так это две пули, застрявшие в одной из балок бельведера.

А спустя недолгое время – в феврале 1894 года – семья Чайковских навсегда покинула Таганрог.

Гаврюшкин О.П. "По старой Греческой"

УЛИЦА ГРЕЧЕСКАЯ, 44 (НЫНЕ 56). КВАРТАЛ, 139

Еще при жизни Ивана Андреевича Варваци, а скончался он в 1825 году, ему принадлежали земли, где сейчас стоит домик Чайковского, и напротив через улицу. У небольшого тогда здания имелся фонтан и большой ухоженный сад, откуда открывалась живописная панорама Таганрогского залива. Впоследствии земли перешли в собственность дворянина Дмитрия Григорьевича Калиновского, подполковника Войска Донского, землевладельца и помещика. Какую-либо должность в городском самоуправлении он не занимал и не участвовал в благотворительных Обществах, о чем можно судить по тому, что его фамилия нигде не упоминается.

План усадьбы Калиновского: 1 — корпус здания; 2 - магазин; 3 — фонтан; 4 - газон и пешеходные дорожки; 5 - беседка

По его прошению в 1871 году был составлен проект на постройку здания и отдельно стоящего магазина с необходимыми службами, контуры которого сохранились до наших дней и в нем в настоящее время находится детская больница. Об архитектуре здания священник Александр Баландин высказался так. «Красный мрачный дом с мезонином, упрощенной копией замка германского феодала XIII века и стоящего в глубине двора, над обрывом, как полагается замку».

Здание бывшего магазина на усадьбе Калиновского в наши дни

2010 год.

Главное здание отделялось от улицы металлической решеткой, между ней и домом имелся большой круглой формы фонтан, по всей территории были распланированы пешеходные дорожки и клумбы, а у самой кромки обрыва, слева устроена беседка. Высокий на башне шпиль в виде парусника с флюгером установлен лишь в 1976 году.

Когда строительство дома близилось к окончанию, усадьба неожиданно перешла в собственность другого хозяина. Случилось это в один из вечеров, когда, играя в карты с купцом Сарандино, Дмитрию Григорьевичу выпала роковая для него комбинация карт и в уплату карточного долга, а он составил 40 тысяч рублей, пришлось расстаться с почти готовым домом, садом и всеми постройками.

По «Описи и оценке недвижимых имуществ города Таганрога», документе, согласно которому взимался налог со стоимости домостроений, по окончании строительства усадьбы она была оценена всего лишь в пять тысяч рублей, и для сравнения - Дворец Алфераки в эти годы оценивался в 20 тысяч.

Дом Ипполита Чайковского

Кем же был этот баловень судьбы, которому так крупно повезло? Известно лишь, что в 1890 году домовладение принадлежало жене купца Елизавете Сарандино. Пот что удалось выяснить дополнительно и что может послужить правдоподобной версией. В 1830-х годах торговлей красным товаром в Таганроге успешно занимался греческий купец 3-й гильдии Афанасий Сарандинович Сарандино (Саранди), рождения 1782 года. Вместе с женой Еленой Ангелиевной имели несколько детей. Сам Афанасий Сарандинович скончался в 1869 году от старости в возрасте 87 лет и не мог участвовать в игре, но вот один из его сыновей мог им быть и оказаться партнером Дмитрия Калиновского.

В конце 19 века дом приобрела Юлия Ивановна Тархова, муж которой Валериан Петрович Тархов, надворный советник, инженер, член правления Донского Земельного банка, скончался в Москве в декабре 1907 года. В 1890 году у них в семье родилась дочь Лидия, на крестинах которой 14 ноября в Успенском соборе, присутствовал преподаватель мужской гимназии Эрнест Степанович Монтанруж.

В 1910-х годах здание перешло Клавдии Павловне, жене неизвестною дотоле в Таганроге генерал-майора Ретивова. О дальнейшей судьбе здания удалось узнать от бывшего таганрожца Дмитрия Васильевича Пятакова, приславшего из города Николаева письмо Ольге Федоровне Орешко, поделившегося с ней своими воспоминаниями о жизни старого Таганрога.

«С правой стороны Каменной лестницы стоит красивой архитектуры дом с башней. Дом этот принадлежал генералу Ретивому, у которого Министерство просвещения старой России купило (вероятно взяло в аренду. - О.Г.) и учредило в нем учебное заведение с программой бывших прогимназий. Это пять лет гимназического курса. Вот в этом учебном заведении, которое именовалось Высшим начальным училищем, прошли мои юношеские годы. Почему мне и хорошо знакома Каменная лестница. Территория двора училища была чудесной. Это спуск к морю по извивающейся тропинке, а внизу была площадка, где учащиеся могли устраивать игры. На склоне спускающемся к морю были образованы террасы, на которых произрастали виноградники, уход за ними осуществлялся учащимися. Во дворе были прелестные клумбы. На них цветы и различные розы. Кусты сирени окаймляли чудесной архитектуры дом. Рвать и ломать сирень воспрещалось.

В классах помещения полы были паркетные, большинство классов светлые. Преподавательский состав был на высшем уровне. Много хорошего почерпнули учащиеся во время учения. Директором этого учебного заведения был Николай Фомич Майборода, а преподавателем по русскому языку и литературоведению была Валентина Иасоновна Рухлина, жительница Таганрога. Она выступала в Советское время, когда секретарем горкома был знаменитый Варданьян. В мае 17 года состоялся первый выпуск и были выданы аттестаты. Это чудесное время юности вспоминается как пылкое душевное цветение. На другой стороне на углу, против Греческой церкви, была женская гимназия Янович. Гимназистки носили красные береты».

Ипполит Ильич Чайковский

Особый интерес дом по Греческой улице, 56 вызывает еще и тем, что в нем проживала семья Ипполита Ильича Чайковского, брата нашего гениального композитора Петра Ильича. Сорокалетний Ипполит Ильич поселился в нашем городе в 1883 году, приехав из Одессы, где вышел в отставку в чине «мореходного капитана 1-го ранга». В Таганроге одно время был председателем комитета при Мореходных классах, участвовал в постройке учебного парусного судна под названием «Святой Ипполит», начатого в 1890 году, являлся членом Палестинского Общества, и первый обратился в городскую думу с ходатайством по устройству часовни и приюта для богомольцев, ожидающих рейса, чтобы посетить Афон и святые земли. Являлся агентом Русского Общества Пароходов и Торговли (РОПиТ).

Навещая брата, Таганрог трижды, с периодичностью в два года, наш город посетил Петр Ильич Чайковский: в 1886, 1888 и 1890 годах. После смерти композитора и открытии Дома-музея Чайковского в Клину семья Чайковских перебралась на жительство в этот город, где Ипполит Ильич заведовал музеем.

После Октябрьской революции и до 1925 года домом владел купец Ш.И. Вестерман. После муниципализации городских зданий, здесь была открыта детская больница, просуществовавшая до 1966 года, затем длительное время находилась строительная организация УНР-100 и, наконец, после продолжительного ремонта, с 1 мая 1976 года открылся Дом-музей П.И. Чайковского с концертным залом.

Петр Ильич Чайковский

В ДОМЕ ЧАЙКОВСКОГО

Цвели вишневые сады,

Звучали голоса над морем

Спускались словно с высоты,

На землю в праздничном уборе.

И слушали завороженно

Все, кто собрались в тесном зале,

Их "Муза" верностью связала

Дарил недремлющий рояль

Неведомым романсам крылья,

Маэстро скромно принимал

Тюльпанов ярких изобилье,

И трое сильных - никогда

Непостижима их дорога -

Запоминали навсегда

Живой легендой Таганрога.

Наталья Образцова

Юлия Полянская:

А вот рядом с домом №54 стоит одноэтажное зеленое здание. Оно очень похоже на здание детской больницы, в которое я попала со скарлатиной на второй день после приема в пионеры в 1948-м году. Только тогда оно не было цветным. То ли было просто кирпичным (из красного кирпича), то ли фасад был побелен – не помню. Не знаю, насколько глубоко во двор вдавалось это здание, на улицу же выходило лишь 2-3 окна большой палаты, в которой лежали дети всех возрастов и даже взрослые. Разыскивая его на вашем сайте, я никак не могла определить его номер. Похоже, этот дом так и не имеет собственного адреса. А раньше это был магазин Калиновского?

Энциклопедия Таганрога: Чайковского дом (Греческая, 56) - особняк из красного кирпича с мансардой, увенчанный романтической зубчатой башней со шпилем. Стрельчатые окна придают зданию сходство со средневековым замком (модерн, неоготика). Проект на строительство дома по заказу подполковника Войска Донского Д.Г. Калиновского подготовлен в 1871 архитектором Петровым. Существует версия, что в недостроенном виде особняк перешел, в погашение карточного долга, во владение купца Сарандино, который и завершил строительство. В 1880-1890-е дом числился за вдовой Сарандино. С 1883 по 1894 его арендовало РОПиТ для своего агента, морского офицера И.И. Чайковского. В гости к брату приезжал композитор П.И. Чайковский (1886, 1888, 1890), останавливаясь в этом доме. В 1898-1906 владелицей особняка являлась жена надворного советника Ю.И. Тархова, а в 1915 - жена генерал-майора К.П. Ретивого. С 1920 по 1966 здесь размещалась часть детской больницы № 1,с 1966 по 1974 - УНР-100. С 1974 по настоящее время здание занимают нотно-музыкальный отдел ЦГБ им. А.П. Чехова, концертный зал, комната-музей П.И. Чайковского под общим названием «Дом музыки». Нынешний вид здания отличается от первоначального: дошедшая до Таганрога волна Крымского землетрясения (1927) повредила часть левого крыла, которое позже было разрушено. Во время реконструкции (1974-1976) на шпиле башни был установлен флюгер в виде парусника (автор - художник Яковенко Ю.С.), которого ранее никогда не было. Здание вхрдит в список памятников истории и культуры. А.П. Чехов писал: «Если бы я был богат, то непременно бы купил тот дом, где жил Ипполит Чайковский».

Энциклопедия Таганрога: Гимназия Янович-женская частная гимназия открыта 27(14).09.1906 педагогом Н.И. Янович, окончившей Мариинскую гимназию и Высшие Бестужевские курсы (СПб). Г.Я. находилась в арендуемом доме (Греческая, 56). Г. славилась не только в Таганроге, но и за его пределами умелой организацией учебного процесса и доброжелательной обстановкой. Здесь работали лучшие педагоги города: А.А. Кутуков, В.Г. Молла, Б.Н. Кубицкий, О.Д. Толстая и др. В гимназии было 7 основных классов, два приготовительных (младший и старший) и общежитие. В 1920-е Г.Я. была преобразована в Единую трудовую школу № 1, которая размещалась в квартире Н.И. Янович (ныне Шмидта, 21). Вскоре бывшая владелица гимназии была отстранена от заведования школой и выселена из дома.