ВОВ 17.10.41 - 30.08.43

ЧАСТЬ III ЭТО СТРАШНОЕ СЛОВО - «ОККУПАЦИЯ»

Глава 1 Как «Лейбштандарт» входил в Таганрог

В первой части книги мы рассказали, как эсэсовцы, перебравшись на восточную сторону Миусского лимана, прошли по селам Таганрогского сельского района, и через территорию 31-го авиационного завода вышли па городские улицы. Но был еще один путь, по которому немцы входили город.

Уничтожив последний очаг сопротивления на северной окраине Таганрога, в районе 11-й Линии (так называлась в те годы улица С. Шаумяна), немцы направились к центру города. Выйдя на улицу Социалистическую, они дошли до клуба завода имени Сталина и свернули на центральную улицу имени В.И. Ленина, ведущую прямо в порт.

Кстати, для иногородних читателей заметим, что в Таганроге все улицы в старой части города ведут в порт. Так было задумано Петром I еще в XVIII веке, когда впервые он применил в России «лучевую» схему застройки городов. Спустя пять лет после основания Таганрога, ее повторят при строительстве Санкт- Петербурга.

О вхождении немцев в Таганрог рассказал П.Н. Бутков в книге «За Россию». Приведем из нее небольшую выдержку, сохранив здесь и далее авторский стиль и орфографию.

«Эсэсовцы в касках и с автоматами перебежками между танками занимали один за другим рубежи перешейка. Со стороны же Таганрога не было почти никакого сопротивления, даже сильной стрельбы, и мы совсем неожиданно оказались па левой стороне этого перешейка у самого берега Таганрогского залива. Выскочив на высокий берег Таганрога, мы увидели чудесную панораму Таганрогского залива, а внизу лодки, на которые поспешно бросались люди. Вдруг подбежал ко мне какой-то местный и, увидев на мне автомат, закричал: «Бей, эти гады убегают!». Он выхватил мой автомат и стал из него палить по людям в лодках. Я же, опешив, сидел и смотрел на эти чудеса. <...> Этот же местный пригласил нас поехать в местное НКВД, чтобы показать это знаменитое советское учреждение. Он оказался очень проворным и вскочил на нашу танкетку. Мы поехали по главной улице...» [1-5].

Итак, с двумя маршрутами мы вроде разобрались. Но ведь в город еще можно было попасть через западные «ворота» — деревню Николаевку, преодолеть десятикилометровый участок проселочной дороги и, обогнув завод имени Молотова, по Большому Проспекту выехать па улицу Свердлова, прямую как стрела. Воспользовались немцы этим путем, или ограничились въездом через Северный поселок, нам неизвестно. Не исключено, что дорога из Николаевки была перекрыта противотанковым рвом и ежами, но документальных подтверждений этому нет. Это лишь наши предположения.

В те годы дорога из Николаевки сильно отличалась от современной. Это была обычная грунтовая проселочная дорога, повторяющая рельеф местности. В непогожие дни, в дождь, снег и слякоть ее развозило так, что она становилась непроходимой. Поэтому весной 1942 года немцы взялись за ее обустройство. Того требовала регулярная связь города с боевыми позициями на Миус-фронте. «На строительстве было задействовано более 2000 человек, в основном безработные жители и пленные красноармейцы. Всем работающим выдавали паек из расчета 500 гр. хлеба на человека в сутки. Одновременно велись работы по устройству грунтовой дороги по продолжению улицы Дзержинского до Северного поселка» (ЦДНИ РО ф.З, оп.З, д.4).

Но почему так уверено и легко немцы ориентировались в незнакомом городе? Вот на этот вопрос ответ есть, даже два. Во-первых, у немцев могли быть сопровождающие из числа местных добровольцев. Об одном из таких «провожатых» нам поведал в своих мемуарах П.Н. Бутков. Во-вторых, маршруты движения могла «вычислить» немецкая разведка. В подтверждение приведем еще одну цитату из воспоминаний г-на Буткова.

«Когда мы были у него в канцелярии, то начальник разведки 1-Ц танкового корпуса I танковой армии оберлейтенант Айхеле показал нам все карты Таганрога и подступы к нему через перешеек, где проходили главные въездные дороги в Таганрог, а также с двух сторон по берегам Азовского моря и Таганрогского залива...» [1-5].

Немецкая карта Таганрога 1940 года

А вот, что рассказал очевидец вхождения немецких войск в Таганрог, уже известный нам житель села Петрушино Геннадий Алексеевич Маропуло:

— Ходят всякие разговоры, что через Петрушино на Таганрог прошли немецкие танки. Так вот, скалсу я вам, никакие танки через наше село не проходили ни утром, ни днем., ни вечером. Вот как все происходило на самом деле. После того, как 16 октября поздно вечером я вернулся домой с рытья окопов под Николаевкой, поспать удалось всего несколько часов. Нас разбудили сильные взрывы, спросонья мы подумали, что это бомбежка. А оказалось, что рвутся мины на авиационном и инструментальном заводах. Это наши минеры взрывали цеха и оборудование. Осколки разлетались по всей деревне. А потом резко наступила тишина, но спать мы уже не могли.

17 октября весь день было тихо, а ближе к вечеру со стороны сельского кладбища раздался шум работающих моторов, и я увидел движущуюся колонну немцев. Они ехали на мотоциклах с колясками и на бронетранспортерах. Странные такие машины: спереди, там, где двигатель, находились колеса, а кузова стояли на гусеницах. В бронированных кузовах сидели эсэсовцы в касках. Ни танки, ни грузовые машины в колоннене шли. Наш дом стоял на открытой местности, в нескольких метрах от дороги. Тогда вокруг никаких строений и домов не было, и я все хорошо видел, поэтому и запомнил. Колонна направилась в сторону проходной 31-го завода и скрылась за его воротами.

бронетранспортер германской армии времен Второй мировои войны. На таких эсесовцы «Лейбихтандарта» 17 октября 1941 года вошли в село Петрушино и через ворота 31-го авиационного завода выехали на улицы города.

Так откуда же на улице Шевченко появились вражеские танки, если через деревню Петрушино они не проходили? Может быть, они проследовали по другому маршруту? Например, пройдя по селам Таганрогского сельского района, танки в Петрушино не зашли, а направились левее, в сторону Поляковского переезда. Откуда по улице Молокова (ныне Свободы) они могли спуститься к приморским улицам в районе старого кирпичного завода и оттуда выйти на улицу Шевченко.

Глава 2 Хлеб-соль для оккупантов

В Таганроге, овеянном вековыми легенда ми, до сих пор ходят слухи о том, как жители города встречали немцев хлебом-солыо. Этот местный феномен ни опровергнуть, ни-подтвердить сегодня уже практически невозможно. Безвозвратно ушло то драгоценное время, когда можно было что-то спросить, выяснить или уточнить у старшего поколения таганрожцев, переживших оккупацию. Но поезд ушел, и сегодня приходится только гадать, или ретроспективно подвергать анализу события давно минувших дней. Поднимать этот вопрос в прежние времена, значило усомниться в политической зрелости советских людей, которые не могли пойти на такой шаг. Нас всегда учили, что оккупантов встречали только огнем и мечом, и никакого «хлеба-соли» просто быть не могло.

Документальные подтверждения теплой встречи оккупантов жителями Таганрога отсутствуют. Но давайте изучим этот вопрос, сформулировав его иначе: «Кто мог встречать врага хлебом- солью?»

Наверное, те, кто вскоре приобрел некоторое «положение» и хоть маленькую, но власть над соотечественниками. Среди встречающих могли быть будущие бургомистр Таганрога Николай Ходаевский и начальник русской вспомогательной полиции Юрий Кирсанов. Его братья: Алексей, в скором времени, — редактор газеты «Новое слово», Василий — инспектор отдела пропаганды немецкой комендатуры и Дмитрий — директор литейно-механического завода. Не исключено, что рядом находились: Борис Стоянов — полицай № 1 из свиты Ивана Кирсанова и его коллеги, такие же ненавистники всего советского, будущие работники полиции Николай Бабин, Александр Ковалев, Алексей Ряузов, Александр Петров. Рукоплескать новой власти могли и некоторые представители старой дворянской интеллигенции, и ветераны «белой» гвардии, осевшие в Таганроге в конце гражданской войны.

Таганрог в 30—40-е годы по своему социальному и классовому составу был крайне неоднородным. Преобладало мещанское сословие с ярко выраженной обывательской психологией. Немалую долю среди жителей города составляли бывшие купеческие семьи. Они с тоской вспоминали «золотое» времечко и мечтали о его возврате. В конце 20-х — начале 30-х годов в город перебралась значительная часть зажиточного крестьянства, бежавшая от «успехов» сталинской коллективизации. Несмотря на господствующую в стране марксистско-ленинско-сталинскую идеологию, перечисленная категория жителей критически относилась к власти коммунистов и испытывала определенные антисоветские настроения. Таким образом, к началу оккупации Таганрога, в городе сложиласьнекоторая социальная среда, представители которой могли встречать немецко-фашистских захватчиков хлебом- солыо. И это надо признать со всей откровенностью.

Совсем недавно по одному из каналов центрального телевидения демонстрировался документальный фильм, рассказывающий, как в западных районах СССР немцев действительно встречали хлебом-солью, как освободителей от сталинского террора и коммунистического режима. Перед нами мелькали кадры нарядно одетых девушек в национальных платьях, на их лицах сияли улыбки, в руках цветы и каравай на блюде. Камера двигалась вдоль плотно стоящих людей, тепло приветствующих гитлеровцев. Вряд ли это был постановочный сюжет. Все выглядело натурально и глубоко естественно. Народ оккупантов приветствовал, по потом, как известно, сильно об этом жалел.

Так жители западных районов Украины встречали германские войска. Радость была недолгой.

Теперь несколько слов об источниках этой легенды. Реальными источниками, подтверждающими факт подношения «хлеба- соли», могли быть либо пропагандистская листовка немцев, либо городская газета. Но листовки с таким содержанием до нас не дошли, и об их существовании нам ничего неизвестно. Скорее всего, их не было. А вот городская газета «Новое слово» существовала, но ее первый номер вышел только 23 декабря 1941 года, когда описывать вхождение немцев в Таганрог было уже неактуально. Следовательно, газета, как источник, тоже отпадает.

Тогда откуда же пошли эти слухи? Ау-у, Русь! дай ответ! Молчит как всегда Русь, не дает ответа. Не особенно склонны вспоминать прошлое старожилы города, молчат и компетентные органы. А могли бы рассказать много интересного. Но кое-что нам все-таки удалось узнать. Анализируя вхождение немцев в город и опираясь на рассказы очевидцев, «встреча» немцев могла происходить следующим образом.

Во-первых, никакого организованного подношения хлеба- соли на блюде, украшенном расшитыми рушниками, «общественностью» города в общепринятом понимании не было. Те фигуранты, которых мы упомянули выше, организационно еще не оформились, и друг друга пока не знали.

Во-вторых, 17 октября немцы вошли в Таганрог так быстро и так неожиданно, что никто не успел опомниться и сориентироваться в данной ситуации. А ведь встреча с подношением хлеба-соли требует определенного времени на подготовку. Правда, это могло случиться на второй день, но, опять-таки, консолидации лояльно настроенной части населения вокруг оккупантов еще не произошло.

Так кем рождена эта живучая легенда о «хлебе-соли»? Ведь дыма без огня не бывает. А огонь, увы, был, точнее его отдельные искры.

Когда немецкие мотоциклисты и автомобили с эсэсовцами шли по Социалистической улице, любопытные таганрожцы, особенно старухи и дети, высыпали на улицу посмотреть на «немчуру». Такая традиция издавна жила в городе. Если, к примеру, по улице везли (несли) покойника, и раздавался чей-то крик: «Хоронят! Хоронят!», то вся улица выбегала посмотреть, кого это там несут. А тут такое событие, — немцы в городе, — ну как не выйти и не полюбопытствовать. У некоторых детей в руках были осенние букетики цветов сдворовых клумб: астры, «дубочки» и прочее разноцветье. Наверное, взрослые сунули их своим детям, не подозревая какие ягодки последуют за этим цветочками.

В это время па перекрестке улиц Ленина и Социалистической появилась скромно одетая женщина интеллигентной внешности. Ее плечи покрывал большой вязаный платок. В руках она держала блюдо, на котором стоял графинчик с водкой, и лежали аккуратно нарезанные ломтики душистых яблок. Звали женщину Наталья Николаевна К. (На всякий случай фамилию мы скроем, но она очень хорошо известна краеведам и историкам нашего города. — Авт.). Женщина приветливо улыбалась эсэсовцам и на чистом немецком языке произносила: «Lassen Sie sich bitte schmecken, Неггеп!» В своем душевном порыве она была не одинока. На следующем перекрестке оккупантов поджидала еще одна женщина. И тоже сдомашними яствами.

Немцы входили в город, изображая из себя освободителей. Колону сопровождал автомобиль с полевой радиостанцией. Из громкоговорителей то и дело на ломаном русском языке раздавались обращения к жителям города. Не уставая, голос монотонно извещал, что немецкая армия идет освобождать русский народ от коммунистов, комиссаров и евреев, от кровавого сталинского режима.

Дойдя до клуба Сталина, немцы устроили маленький спектакль. Они притащили откуда-то табуретку, поставили на нее трехлитровый баллон с повидлом и тазик с «французскими» булочками. Мощного телосложения эсэсовец намазывал булочки повидлом и раздавал подбегавшим детям, подходили и взрослые. Адругой эсэсовец все это фотографировал. Через несколько дней перед входом в городской парк со стороны клуба Сталина немцы установили огромный щит, на котором вывесили эти снимки. В самом центре плаката можно было прочесть эпиграммы на советских военачальников и членов правительства, одна из них была примерно такого содержания:

Сталин шпарит на баяне, А Молотов — гопака.

Проиграли Украину Два советских чудака.

Выявляя факты «хлебосольной» встречи оккупантов, мы неожиданно услышали одну невеселую историю и хотим ее вам рассказать.

Недалеко от Дуровского (Банного) спуска к морю, который начинается от улицы Энгельса, вдоме под № 41 до войны находился небольшой продуктовый магазинчик, или какеготогда называли «продуктовая лавка». Магазин и по сей день там находится. Только теперьу него другие хозяева и несколько иной ассортимент товаров. А до войны за прилавком стоял маленький, тихий еврей, которого все называли не иначе как по отчеству — Маркович. У Марковича можно было купить продукты в долг. Он вел амбарную книгу, в которую записывал постоянных клиентов, а потом наступал день расчетов, и все исправно отдавали ему долги. Эта старая традиция жила в городе еще с дореволюционных времен. Торговля «в кредит» придавала лавке популярность и делала ей хорошую рекламу. Сюда зачастую забегали соседи близлежащих дворов перехватить пятерку-другую до получки. И Маркович никому не отказывал. Особой выручки лавка не давала, но в летний период, когда на городской пляж шли тысячи горожан, нарасхват шел холодный лимонад местного пивзавода, на котором можно было заработать копеечку. Приторговывал Маркович и рыбой, которую ему таскали местные рыбаки-соседи.

В один из первых оккупационных дней (если не в первый), около магазинчика Марковича остановился немецкий легковой автомобиль. Из машины вышел офицер и с ним еще два младших чина. Компания ввалилась в лавку и с любопытством стала осматривать опустевшие витрины. Немцы о чем-то весело переговари-вались и пальцами указывали по сторонам. По всей видимости, их развеселили пустые полки далеко не европейского вида магазинчика. Офицер ткнул перчаткой в продавца: «Jude?» — спросил немец. «1а, ich bin Jude», — ответил до смерти перепуганный Маркович. «Gibt's Schnaps?» — последовал новый вопрос. «1а, naturlich, ein Moment, Неггеп», — услужливо ответил продавец и скрылся в подсобке магазина. Через минуту он появился с тарелкой в руках. На тарелке лежала закуска и порезанный хлеб. Под мышкой он держал бутылку водки из старых запасов. Немцы при виде угощения дружно закивали головой, приговаривая: «О, gut! Sehr gut!» Но пить не стали. Они приказали Марковичу все лежащее в тарелке завернуть в чистую бумагу. Забирая из рук продавца бутылку, офицер, коверкая слова, произнес: «Карашо, отшень карашо!» И вся компания направилась к выходу.

За всем этим через зарешеченное окно магазина наблюдали подошедшие соседи, которые при виде немцев войти внутрь не рискнули. Мало ли что! А на утро по улице уже разносилась молва, как Маркович «угощал» немцев.

Через девять дней безобидного еврея Марковича расстреляют в старом глиняном карьере села Петрушино, как и тысячи его соплеменников, только за то, что их угораздило родиться под звездой Давида.

Может были и другие единичные случаи подношения немцам «хлеба-соли», но углубляться в их поиски мы не стали. И так все понятно.

Глава 3 Танки в городе

Немецкая бронетехника, которую увидела на улице Шевченко школьница Женя Козюберт, была не последней в городе. 11римерно в это же время танки появились в самом центре города, и как всегда первыми о них узнали вездесущие мальчишки.

Во второй части книги в главе «Безвластие» мы рассказали, как ученик 6-го класса школы-семилетки № 7 тринадцатилетний Алик Кудрявый с товарищами бегал от магазина к магазину в надежде разжиться чем-нибудь съестным. Поиски привели ребят в цех обувной фабрики в Мечниковском переулке, где они неожиданно столкнулись с вошедшими эсэсовцами. Получив от одного из них крепкую оплеуху, Алик поспешил домой. Но перейти дорогу он не успел — по улице Свердлова шли танки.

Пока они проходили мимо, подросток успел их как следует рассмотреть. В открытых башнях стояли танкисты в черной форме, у которых на пилотках четко вырисовывался череп со скрещенными костями, а в петлицах виднелись сдвоенные стрелы-молнии.

Гусеницы танков были в крови, а у некоторых торчали обрывки красноармейских гимнастерок. Пропустив танки, мальчик побежал по Красному переулку к своему дому на улицу К. Либкнехта.

Вспоминая о встрече с танками, Олег Борисович Кудрявый смущенно говорил: «Вот только не помню сколько их было. Я так перепугался, что думал об одном: только бы танки не остановились. Страшно было очень».

На перекрестке улицы Свердлова и переулка А. Глушко головной танк на минуту остановился, как бы раздумывая, куда двигаться дальше. У кинотеатра «Октябрь», перегораживая тротуар, стояла небольшая баррикада, сложенная из мешков с песком. Сверху лежал разбитый пулемет. Кругом валялись патронные гильзы, а чуть поодаль на газоне — мосинская «трехлинейка» образца 1891 года.

Постояв, танк развернулся на месте и поехал дальше по переулку А. Глушко к улице Ленина.

А буквально через пять минут его увидел другой таганрогский мальчишка, ученик 10-й средней школы Вадик Ни щенков.

Ветеран труда и Вооруженных сил России В.К. Нищенков. Фото 1966 года.

— В год, когда началась Великая Отечественная война, мне исполнилось восемь лет, но о войне я знаю не понаслышке. Мне многое пришлось пережить и прочувствовать, многое увидеть собственными глазами. Большая часть из того отложилась в памяти. Конечно, я не все тогда понимал, не все мог правильно оценить и проанализировать. Осмысление и понимание происходившего пришло позже.

День 17 октября 1941 года запомнился на всю жизнь. Щемящее чувство неопределенности, тревоги давило, унижало и оскорбляло. Причин этому было несколько.

Во-первых, отсутствовала официальная и достоверная ин-формация местного партийного руководства о судьбе города, его населения и принимаемых мерах в связи с приближающейся линией фронта.

Во-вторых, по городу стали распространяться слухи о гото-вящихся взрывах на крупных заводах. По всему было видно, что город находится под угрозой захвата.

В-третьих, жены и дети командного состава Красной Армии, состоявшие, как и наша семья, на учете в городском военном комиссариате и ожидающие обещанного сигнала к эвакуации, были в растерянности и жуткой неопределенности от его отсутствия и бездействия властей.

15—16 октября прогремели взрывы на нефтехранилище у Каменной лестницы, загорелись макаронная фабрика в районе яхт- клуба и зернохранилище в порту. Таганрожцы остались без продовольствия, воды,и света. 17 октября примерно в 11 часов утра центр города облетела весть о пожаре в зданиях городского управления НКВД и милиции на улице Ленина напротив городского театра. Мы с друзьями бегали смотреть этот пожар. Улицы опустели. Со стороны Северного и Западного поселков раздавался непонятный гул, напоминающий раскаты грома. Из чувства самосохранения все жители нашего двора укрывались в подвале. Кроме этого, для укрытия от ожидаемой бомбежки и артобстрела по распоряжению властей в каждом дворе были вырыты траншеи (щели) с перекрытием.

Во второй половине дня наступила гнетущая тишина. Через некоторое время мы услышали нарастающий лязг, характерный для гусениц танка. Не решаясь выйти на улицу, жители двора наблюдали за происходящим через щели в воротах и открытую калитку. Кстати, эти ворота и калитка сохранились до сих пор. Наблюдая за движением на улице, мы увидели мужчину в штатском, который на русском языке попросил нас не прятаться, а в целях безопасности выйти на улицу. Осмелев, мы вышли со двора и сразу заметили танк, который медленно двигался по переулку А. Глушко со стороны улицы Фрунзе в направлении Ленинской. На броне танка сидели несколько солдат в необычной для нас форме с закатанными рукавами.

Дойдя до Ленинской, танк повернул направо и, немного проехав, остановился. Из мальчишеского любопытства мы с ребятами добежали до угла и увидели, что танк стоит около магазина «Вино», а танкисты взламывают дверь. Испуганные мы побежали во двор, и сообщили взрослым об увиденном разбое.

Интересно, что кроме этого танка никакого больше движения техники и пеших солдат по переулку А. Глушко не было. На улице стали появляться люди. Я тоже вышел со двора и пошел по направлению к краеведческому музею. Около него стояла наша грузовая машина, доверху груженная ящиками с ручными гранатами и запалами к ним. Как выглядят гранаты и запалы, я к тому времени уже хорошо знал. Пройдя дальше, я увидел около штаба летной части (в этом здании сейчас находится налоговая инспекция) лежащего человека в нашей военной форме.

В это время на улице Ленина наблюдалось движение машин, мотоциклов, пеших немцев и осмелевших таганрожцев. К удивлению, все происходило без выстрелов, лишнего шума и агрессивных выпадов с обеих сторон. Мне, как сыну кадрового военного, с самого раннего детства жившего в гарнизонах среди красноармейцев, невольно бросились в глаза экипировка солдат и офицеров, наличие различных средств авготехники и радиосвязи, строгая субординация и дисциплина. В нашей армии всего этого было значительно меньше, а взаимоотношения между младшими и старшими по званию проще.

Несмотря на то, что надвигались сумерки, на улице Ленина находилось много таганрожцев, в основном мужчины и любознательные мальчишки, которые с интересом рассматривали вражеские машины и вооружение. Запомнился случай. Около догорающего здания НКВД люди окружили немецкого мотоциклиста. Немец охотно отвечал на вопросы, какой марки мотоцикл, какие на нем приспособления, назначение военной амуниции. Кто-то, указывая на пару зигзагообразных стрел в его петлицах, спросил, что это значит? «О! Дас ист СС!» — с гордостью ответил немец. После этих слов все любопытные постарались поскорее расстаться с собеседником. К слову сказать, у всех солдат и офицеров на петлицах красовались такие же нацистские знаки в виде спаренных молний. Потом мы узнали, что Таганрог захватила моторизованная дивизия СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер».

Ночью с 17 на 18 октября в центре города была сильная ружейная стрельба. С раннего утра и примернодо 10 часов город был окутан таким сплошным туманом, что в двух шагах ничего нельзя было различить. Когда туман рассеялся, любопытные вышли на улицы. Много машин с кузовами, затянутыми тентами, и несколько танков стояли припаркованные вблизи фасадов зданий по четной стороне Ленинской улицы, от переулка А. Глушко до Тургеневского. На углу Ленинской и переулка Тургеневского в направлении Каменной лестницы стояла легковая машина «эмка» черного цвета. По видимым пулевым и осколочным пробоинам на корпусе машины, следам крови можно было понять, что трагедия разыгралась совсем недавно, и кто-то ночыо пытался вырваться из города.

Для таганрожцев начались страшные дни 22-месячной ок-купации. Самые тяжелые из них пришлись на осень и зиму 1941 — 1942 годов. Голод,- холод, насилие со стороны оккупантов. До-ставалось нам и от своих: город регулярно подвергался обстрелу дальнобойной артиллерии и налетам бомбардировочной авиации. Военное поколение таганрожцев выдержало все. Мы познали все ужасы, сопутствующие войне: гибель близких людей, разруху, голодное существование, унижение и чувство стыда от безысходности, невозможности что-либо изменить.

Одним из самых унизительных для меня, как и всех, кто оказался на оккупированной немцами территории, был вопрос, заданный мне на мандатной комиссии при поступлении в военное училище. Один из членов комиссии в звании генерала удивленно спросил меня: «В оккупации был?! Почему?»

Сдерживая нахлынувшее негодование и волнение и попросив разрешения, я задал генералу встречный вопрос, где он находился 22 июня 1941 года? На что тот, без тени смущения, произнес: «В этот день я находился в санатории, а о начале войны узнал в 12 часов по радио».

— А я о начале войны узнал в 3 часа 30 минут 22 июня 1941 года, — ответил я генералу. — С первыми разрывами бомб и снарядов, находясь в расположении 15-го стрелкового полка, командиром которого был мой отец Нищенков Константин Борисович, а полк дислоцировался в 1,5 километрах от границы в районе города Высокое Брестской области.

Больше мне вопросов не задавали, и я был принят в училище. Сорок пять лет сознательной жизни я посвятил ратной службе своему Отечеству.

Ветеран труда кожевенного завода Евгения Николаевна Борщева хорошо помнит, как немцы появились на улице Ленина со стороны Социалистической. По ее словам они ехали в больших, крытых брезентом, автомашинах. Очень много было пеших солдат, и на мотоциклах. Машины заехали во двор кожгородка и там остановились. В тот момент никто из жителей городка еще не знал, что немцы стали здесь надолго, а местом их проживания станут квартиры работников кожевенного завода.

Неизгладимое впечатление на 6-летнего таганрогского мальчика Женю Смирнова произвел эпизод, запомнившийся ему на всю жизнь:

— Во время вхождения эсэсовцев в город, а входили они с шумом и грохотом военной техники, стоял страшный вой и лай собак. Мы все высыпали на улицу и наблюдали за движением немецких колонн. Дворняги бросались под ноги оккупантам, пытаясь схватить их за сапоги. А те шагали, не обращая на них никакого внимания. Собаки и потом, увидев немецких солдат, кидались на них с лаем. Мы уже знали, если вдруг в нескольких дворах залаяли псы, значит где-то поблизости немцы. Судьба этих четвероногих «немцененавистников» оказалась печальной, за два года оккупации полицаи и немцы всех их перестреляли. Даже после войны завести собачку было трудным делом.

Командующий III армейским корпусом генерал Макензен в своих мемуарах указал, что «18 октября была произведена зачистка Таганрога». В эти дни через Таганрог прошли 13-я и 14-я танковые дивизии, 60-я моторизованная дивизия, несколько позднее румынские и итальянские части. Основные силы корпуса проследовали дальше к Самбеку, с целью дальнейшего наступления на Ростов. А нуждающаяся в ремонте бронетехника, тыловые подразделения обеспечения и часть личного состава остались в Таганроге.

Карта продвижения немецких войск по территории СССР осенью 1941 года.

Доподлинно известно, что в Таганрог никогда не входила моторизованная дивизия СС «Викинг», как об этом писали в прежние годы. Дивизия СС «Викинг» прошла намного севернее Таганрога в направлении Матвеева Кургана, а потом с северо-запада наступала на Ростов. Об участии дивизии СС «Викинг» в боях на южном участке фронта упоминает известный немецкий историк Пауль Хауссер в книге «Войска СС в действии»:

«Во время сражения на Азовском море и преследования противника, отступавшего к Донцу, дивизия СС «Викинг» действовала севернее «Лейбштандарта СС Адольф Гитлер». На ее долю пришлись бои в районе Игнатьевка—Мариенфельд, переход через Крынку, Миус, отражение контрударов у Бирючей и Дарьевки. Расстановка сил заставила дивизию 18 декабря отступить и замять оборону восточнее Миуса - на берегу Тузлова. Оборонительные бои на Миусе продолжались с 1 декабря по 21 июля 1942 года».

Когда 29 ноября наши войска освободили Ростов и вынудили немцев отступить, моторизованная дивизия СС «Викинг» заняла оборону на правом берегу Миуса в районе Матвеева Кургана, в чем можно убедиться, внимательно изучив соответствующую карту.

А теперь настало время рассказать, что же это за войсковая часть, которая одним ударом захватила Мариуполь, Таганрог, и далее, как пишут в книгах, «прославилась своими подвигами под Ростовом».

Глава 4 «Асфальтовые солдаты» фюрера

Так как солдатам «Лейбштандарта» пришлось захватывать наш город, жить в нем, ходить по его старинным улочкам, развлекаться в театрах, казино и кинотеатрах, то нелишним будет остановиться более подробно на этом элитном формировании СС.

История создания моторизованной дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» достаточно подробно изложена в работах российского историка Константина Залесского [1—16, 1—17]. Учитывая, что большинство наших читателей не знакомо с указанными книгами, мы в значительно сокращенном виде перескажем историю возникновения этого особого подразделения Ваффен СС.

«Лейбштандарт» берет свое начало с 1933 года, с момента прихода к власти Гитлера. Новоиспеченному фюреру понадобилась личная охрана, создание которой он поручил своему телохранителю Йозефу (Зсппу) Дитриху. В состав стражи Дитрих отобрал 117 молодых парней, имеющих безупречную репутацию, образование и незапятнанных уголовным прошлым. Их средний возраст составлял не более 20—25 лет. 9 ноября 1933 года в Мюнхене вдень 10-летия «пивного путча» подразделение Зеппа Дитриха получило официальное название «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» (моторизованный).

Зепп Дитрих, назначенный командиром «Лейбштандарта», приложил немало усилий, чтобы превратить его в высокомобильную полностью моторизованную часть с разведывательными подразделениями и взводом бронеавтомобилей. Бойцы «Лейбштандарта» отлично маршировали на парадах и многочисленных торжественных церемониях, выполняя функции роты почетного караула. За это команда Дитриха в Ваффен СС получила обидное прозвище асфальтовых солдат».

Командир мд «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» обергруппенфюрер СС Йозеф (Зепп) Дитрих. Фото 1944 года.

Накануне вторжения германских войск на территорию СССР «Лейбштандарт» имел статус бригады. Ее численность достигла 10 тысяч человек. В состав бригады входили пять батальонов пехоты и один артиллерийский полк. В первые дни войны Лейбштандарт» находился в резерве, двигаясь во втором эшелоне. Боевое крещение получил 1 июля, вступив в бой под Ровно. Вскоре бригаду подчинили командиру III моторизованного корпуса Генералу танковых войск Эберхарду фон Макензену.

Высокомобильный «Лейбштандарт» командование направляло гуда, где складывалось наиболее тяжелое положение, поэтому его часто стали называть «пожарной бригадой». Сначала Майнштейн (к тому времени уже командующий II армии) бросил эсэсовцев к Мелитополю, где им предстояло сорвать очередное наступление советских войск (об этом сражении мы рассказали в первой части книги). Затем они участвовали в окружении группировки советских войск в районе Бердянска и Орехова. После этого перед «Лейбштандартом» поставили задачу пройти вдоль северного побережья Азовского моря, захватить Таганрог и далее выйти к Дону с целью овладеть Ростовом. Как мы уже знаем, 8 октября мотоциклисты разведывательного батальона обер- штурмбанфюрера Курта Мейера вторглись в пределы Ростовской области. А 17 октября «Лейбштандарт» при поддержке 4-го танкового полка 13-й танковой дивизией вошел в Таганрог.

В дальнейшем судьба элитного СС формирования сложилась следующим образом. В ноябре бригада совершила очередной бросок к Ростову. Вот, как об этом пишет Константин Залесский в книге «Командиры «Лейбштандарта»:

«17 ноября эсэсовцы ворвались в восточную часть города. Третья рота «Лейбштандарта» под командованием гауптштурм- фюрера СС Генриха Шпрингера захватила железнодорожный мост через Дон и удерживала его до подхода немецких танков. 20 ноября «Лейбштандарт» вступил в Ростов, и вечером следующего дня город был очищен от советских войск — в плен попало около 10 тысяч человек. Однако уже 27 ноября Красная Армия нанесла с трех сторон массированный удар по ростовской группировке, и Эвальду фон Клейсту под угрозой полного окружения не оставалась ничего другого, как отвести свои войска на правый берег Миуса к Таганрогу. К этому моменту в рядах «Лейбштандарта» осталось всего 157 офицеров и 4556 солдат, что составило 54 и 47% от штатного состава соответственно. Это было первое серьезное поражение войск СС в войне.

В июле 1942 года бригада получила статус мотопехотной дивизии, а с 10 декабря 1942 года стала именоваться моторизованной дивизией СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Штатный состав дивизии был доведен до 21 тысячи человек. В это время она держала оборону на рубежах Миус-фронта.

В октябре 1943 года дивизию переименовали в 1-ю танковую дивизию СС «Лейбштандарт Адольф Гитлер». До апреля 1944 года дивизия находилась на Восточном фронте, и в этом же месяце была переброшена во Францию на отдых и пополнение.

Шестого июня 1944 года, когда в Нормандии высадились союзники, «Лейбштандарт» находился в Бельгии. В бой его ввели только через 11 дней после высадки десанта, но оказать существенное влияние на ситуацию дивизия уже не смогла. В тяжелых боях она потеряла все свои танки и артиллерию, и в конце августа 1944 года была выведена в Германию на пополнение» [1—16].

Глава 5 «Новый порядок» и его гаранты

Утопив в заливе советскую власть, оккупанты стали наводить в городе свой порядок, который они прозвали «новым». «Новый порядок» вводился на оккупированных территориях временно, до полной победы Германии над СССР.

Вскоре после вхождения в Таганрог моторизованной бригады СС «Адольф Гитлер» сюда переместились различные тыловые и военные подразделения: штабы воинских частей, разведывательные и контрразведывательные организации, госпитали, Виртшавтскоманды и другие структуры. О некоторых из них мы попытаемся рассказать. И начнем с военной комендатуры.

Для осуществления исполнительной власти военного ко-мандования в захваченных городах и районных центрах Советского Союза создавались военные комендатуры. Оми делились на две разновидности — ортскомендатуры (нем. — орте — место, местные комендатуры) и фельдкомендатуры (полевые). Последние руководили деятельностью нескольких ортскомендатур. На них в первую очередь возлагалась организация «нового порядка». Одна из таких ортскомендатур была создана в Таганроге с первых дней оккупации, размещалась она в здании бывшего горкомхоза по улице Ленина, 71, где в настоящее время находится колледж морского приборостроения. Возглавил комендатуру капитан Альберти. С 14 августа 1942 года его преемником стал капитан Гаст, а с января 1943 года — майор Штайнвакс.

Комендатуры отвечали за организацию местного самоуправления, назначение местных старост, изъятия хлеба и сырья для нужд немецкой армии, организацию отправки граждан на работу в Германию, обеспечивали расквартирование прибывающих и зону их действия воинских частей и организацию безопасности тыла. Кроме этого выполняли контрразведывательные функции, боролись с партизанами и диверсантами. Ортскомепдатурам придавалось жандармское отделение численность 10 человек, а фельдкомендатурам — взвод жандармов (30 человек). Эту вооруженную силу использовали в качестве охранников, конвоиров и для выполнения контрразведывательных функций.

В годы войны таганрогская ортскомендатура «прославилась» тем, что 19 ноября 1941 года была взорвана партизанами- диверсантами, о чем подробно мы расскажем в следующих главах.

Другой управляющей организацией в структуре русско- немецкой администрации стал городской бургомистрат, непосредственно подчиняющейся ортскомендатуре. Историю его создания и о работе в годы оккупации достаточно подробно изложила А.В. Гусева в исследовательской работе «Бургомистрат Таганрога 1941 — 1943 гг.», опубликованной в «Таганрогской правде» в апреле 1998 года. С согласия Альбины Владимировны мы воспользуемся ее материалами и в сжатой форме расскажем об основных этапах деятельности этой организации, присовокупив собственные дополнения и комментарии.

«В любые времена, при любом строе должно быть управление, обеспечивающее жизнь страны, края, города, каждого конкретного человека». И с этим утверждением Альбины Гусевой нельзя не согласиться. Особенно важно наладить жизнеобеспечение населенного пункта в экстремальных условиях, будь то природные катаклизмы или войны, сопровождающиеся захватом территорий противника.

«Бургомистрат, как орган городского управления, был сформирован в первые дни оккупации Таганрога. Разместился он в здании бывшего горкома партии на улице Ленина 72—74 (сейчас здесь находится отделение Сбербанка № 1548, Центр внешкольной работы и городской архив). В годы оккупации улице Ленина, как и многим другим улицам и переулкам Таганрога, было возвращено дореволюционное название — Петровская. Первым бургомистром Таганрога комендант Альберти назначил Н.Е. Кулика, который в конце октября 1941 года приступил к исполнению своих обязанностей. Формирование аппарата бургомистрата проходило под неусыпным контролем капитана Альберти. Ежедневно Кулик лично докладывал ему о результатах работы своего ведомства.

Без визы коменданта бургомистр не мог принимать серьезных решений, назначать или снимать с должностей начальников отделов, выпускать приказы и обращения к населению города.

Главной задачей многочисленных комиссий, отделов и под-отделов бургомистрата являлось поддержание жизни города. Необходимо было не допустить быстрого вымирания населения, наладить снабжение продовольствием, восстановить пищевую и перерабатывающую промышленность и коммуникации.

Бургомистрат строился не сразу, и его структура сформировалась окончательно только к середине 1942 года. Последовательность создания основных отделов и подотделов бургомистрата выглядела следующим образом.

• 25 октября 1941 года организована инвентарная комиссия. Она проводила опись уцелевшего оборудования на предприятиях Таганрога. В декабре 1941 года она была преобразована в отдел городского хозяйства.

• 26 октября создается торгово-продовольственное управление. Ему нужно было собрать имеющиеся продовольственные запасы, организовать торговую сеть и пищевое производство. Своих продовольственных запасов в городе не было. На момент оккупации Таганрога на рыбзаводе оставалось 25 тонн технической тюльки, а в овощных хранилищах несколько тонн овощей. От германского командования торгово-продовольственное управление получило 1230 тонн пшеницы, немного рыбы, мяса и овощей. С ноября 1941 года управление начинает раздачу населению хлебных карточек. Первая выдача хлеба по карточкам прошла 19 декабря 1941 года. «Временная минимальная норма» была чрезвычайно мала: один килограмм хлеба в неделю для взрослого и полкилограмма для детей и подростков до 14 лет.

• 3 ноября 1941 года образован горфинотдел. Основная его задача заключалась в сборе налогов с населения. Работа отдела началась с взимания недоимок по налогу со строений и земельной ренте, недоплаченных гражданами советской власти. Осуществлялся он инспекторами отдела путем сплошного подворного обхода.

• В структуре бургомистрата особое место занимал отдел труда (с 1942 г. — биржа труда). Он фактически подчинялся немецким властям и выполнял распоряжение Виртшафгсштаба ОСТ «О трудовой повинности». Находилась биржа труда в угловом трехэтажном здании на пересечении улицы Петровской и Итальянского переулка. Сотрудники биржи проводили регистрацию трудоспособного населения города от 14 до 65 лет. В зависимости от возраста и семейного положения люди направлялись на работы в Германию или на предприятия города. Отправке на чужбину подлежали незамужние женщины и холостые мужчины в возрасте от 17 до 45 лет, а также не обремененные большими семействами граждане, не устроившиеся на работу.

Для служащих бургомистрата был установлен семичасовой рабочий день (с 8-30 до 16-00) при шестидневной рабочей неделе. Николай Емельянович Кулик не оставил заметного следа в истории возглавляемой им организации, прежде всего из-за малого срока пребывания на этом посту. Почти все восемь приказов и распоряжений, вышедших за его подписью, были направлены на выявление, регистрацию и конфискацию личного имущества граждан: автомобилей, лошадей, саней, валюты, квартир и собственности эвакуировавшихся из города. Им был сделан первый шаг по пути установления жесточайшего контроля над населением.

В этом месте мы на время прервем рассказ о бургомистрате, и уделим некоторое внимание личности первого бургомистра Таганрога.

В самом начале текущего века на страницах «Таганрогской правды» печаталось журналистское расследование событий 1941 — 1942 годов одного из старейших журналистов города, обозревателя газеты Геннадия Прокофьевича Паншина. Это была довольно интересная и объемная публикация, рассказывающая о непростой судьбе бургомистра Таганрога Н.Е. Кулика. Она так и называлась «Кто вы, бургомистр Кулик?». Благодаря исследованиям, проведенным Г.П. Паншиным, стало известно следующее.

Николай Емельянович Кулик родился в Таганроге в 1897 году. Имел юридическое образование. В 1920 году во время гражданской войны служил на железной дороге помощником начальника воинских формирований. После войны около 15 лет работал бухгалтером в горкомхозе, в том самом здании, где позже немцы разместят комендатуру. Есть сведения, что он преподавал курсантам авиашколы имени Чкалова историю СССР. Перед самой войной Кулик занимал должность главного бухгалтера спецраспределителя городского отдела НКВД. Почему Н.Е. Кулик не эвакуировался и каким образом стал губернатором, неизвестно.

После взрыва комендатуры, который произошел 19 ноября 1941 года, Кулика отстранили от должности, и он три дня провел в застенках зондеркоманды СС 10-а, в здании бывшей гимназии по улице Гимназическая, 9. Его допрашивали, выясняя, кто мог организовать взрыв, но Кулику удалось убедить следователя, что произошел самовзрыв боеприпасов, хранившихся в подвальном помещении комендатуры, и его отпустили. Правда, места бургомистра он лишился, но ему разрешили остаться на службе в бургомистрате в должности заведующего отделом контроля. Но и там он проработал недолго. Уйдя с работы, Кулик открыл частную юридическую консультацию в помещении центральной почты. По всей видимости, за ним установили негласный надзор, так как в мае 1942 года в его квартире по адресу переулок Исполкомовский, 68 был произведен повторный обыск. Николая Кулика арестовали, и с этого времени никто из родственников его больше не видел. 30 мая 1942 года Николай Емельянович Кулик был расстрелян как советский активист, в прошлом «пропагандист красного режима», «секретный агент НКВД». Так считали гитлеровцы.

Кроме того, из публикаций Г.П. Паншина следовало, что Николай Кулик каким-то образом был связан с подпольщиками: Семеном Морозовым, Петром Турубаровым и другими. При этом делался намек на то, что на пост бургомистра Кулик попал не случайно. Все это и послужило причиной его расстрела. Мы абсолютно не исключаем такого предположения, но у пас есть и другая версия.

Суть ее в следующем. На оккупированных территориях ответственность за все происходящее в данном районе, городе, селе немцы возлагали на бургомистров или старост. Особенно если это касалось вооруженных выступлений, терактов и подобных лнтигерманских проявлений. И чем масштабнее были эти партизанские акции, тем безжалостней оккупанты относились к населению и лицам, отвечающим за «порядок» на подконтрольных территориях.

Известно, что в феврале 1941 года на Брянщине по приказу командующего 2-й танковой армии генерала Шмидта были расстреляны все бургомистры в районе действия партизан. Обосновывая свое решение, Шмидт докладывал в штаб армии «Центр», что «фронт в тылу армии, представляется сейчас важнее фронта на востоке. Честно сотрудничающее с нами население не находит защиты от террора...» [2-24].

За непродолжительное время правления Кулика в городе произошел пожар в порту, уничтожена городская комендатура с многочисленными жертвами, начались регулярные убийства офицеров и солдат немецкой армии, с каждым днем нарастали кражи армейского имущества, подняли голову и активизировались уголовные элементы, на заводах процветал саботаж. Оснований свалить вину за все происходившее на Кулика было более чем достаточно. Вот гитлеровцы и расправились с опальным бургомистром. Повторяем, это всего лишь наше предположение, а не историческая достоверность.

Но вернемся к рассказу о бургомистрате.

Преемником Кулика вскоре стал И.Д. Корниенко. Ему удалось продержаться в кресле бургомистра около 10 дней. Единственным результатом его служебного рвения был приказ о проведении переписи населения, да и тог по распоряжению ортскоменданта. По результатам переписи в Таганроге, на I декабря 1941 года проживали 139 341 человек (накануне войны — 190 124 чел.).

Окончательное становление структуры бургомистрата пришлось на время правления третьего бургомистра Таганрога — Николая Петровича Ходаевского. В карьерном смысле он оказался успешнее своих предшественников и возглавлял эту организацию со 2 декабря 1941-го по 22 июля 1942 года. Его первое распоряжение «О регистрации мандатов на право управления предприятиями, учреждениями, организациями Таганрога» было направлено на возрождение частной собственности и восстановление городского хозяйства. Петру Ходаевскому принадлежит и печальный для его подчиненных приказ № 40, запрещающий служащим горуправления участвовать в торговых и промышленных предприятиях. Приказ последовал вслед за письмом коменданта Альберти, вполне оценившего способности российского чиновничества «загребать добро к своим воротам». Больше того, комендант указывал, что «передача полученных служащими патентов родственникам служащего или родственникам его жены также строго воспрещается».

Восемнадцатого декабря 1941 года на рассмотрение ортскоменданта Альберти был представлен проект городского управления. Он включал уже действующие отделы и предусматривал создание новых. Проект был утвержден практически без поправок. В первый официальный состав бургомистрата входили: бургомистр П.П. Ходаевский, первый заместитель по делам немецкого населения Бауэр, секретарь бургомистра Г.А. Акимцев, 1-й помощник Н.А. Кирсанов, 2-й помощник А.А. Кислов, 3-й помощник А.П. Бакалинский (он же директор горбанка) и 12 отделов.

Штатное расписание бургомистрата утверждалось комендантом. Он же устанавливал размеры окладов бургомистра, его заместителей и начальников отделов. Заработная плата служащих бургомистрата колебалась от 3000 рублей в месяц (бургомистр) до 300—250 рублей (рассыльный). На рынках Таганрога в годы оккупации на месячную зарплату рассыльного можно было купить один килограмм сала или три килограмма муки. В число немногих самостоятельных начальственных привилегий бургомистра входило назначение штрафов и отправка на принудительные работы за мелкие административные проступки.

За свою историю бургомистрат Таганрога реорганизовывался неоднократно. К июлю 1942 года в его состав входили бургомистр, его заместители и отделы: общий (управление бургомистрата), городского'хозяйства, финансовый, народного образования, промышленный, торговли и продовольствия, здравоохранения, жилищный, земельный, благотворительных учреждений и биржа груда. Биржа чисто номинально подчинялась бургомистру, вся ее работа протекала под непосредственным руководством ортскоменданта.

Во второй половине 1942-го — начале 1943 года произошли новые перемены в структуре бургомистрата. Они пришлись на время четвертого бургомистра Таганрога — Рейнгольда Ивановича Дитера. К июлю 1943 года личный состав служащих бургомистрата доходил до 700 человек. Затраты на содержание аппарата покрывались частными налогами и сборами. Например, доходы по бюджету за 1942 год составили 40 099 300 рублей, а на содержание аппарата было затрачено 36 456 000 рублей.

В структуру отделов входили подотделы. Например, в общий отдел входил подотдел ЗАГСа, который, как и в довоенное время, вел учет рождений и смертей, браков и разводов. Так, в августе 1942 года было зарегистрировано 723 смерти и 97 рождений, в феврале 1943-го — 288 смертей и 36 рождений. Правовой подотдел занимался разбором гражданских и мелкихуголовных дел. Наказания были удивительно малы — за крупную для военного времени кражу продуктов у соседей обвиняемый отделывался двумя-тремя месяцами заключения или денежным штрафом.

В мае 1942 года из промышленного и торгово-продовольственного отделов выделился торгово-промышленный отдел. В него входили такие подотделы, как промышленный, ремесленный, охраны предприятий, торговый, бюро цен и контроля, учетный стол или карточный стол, арендный стол и управление рынками. Общее число сотрудников достигало более 200 человек. Отделу подчинялись магазины и мелкие фабрики с числом рабочих не более 40 человек, химзавод, мебельная фабрика, завод детской игрушки, товарищество «Перламутр», артель инвалидов «Возрождение», кирпичный комбинат, картонажно-зеркальная фабрика.

Жизненно важной для жителей Таганрога была деятельность карточного стола. Зимой-весной 1942-го он полностью зависел от поставок оккупантов. Затем львиная доля выращенной и собранной в природных хозяйствах продукции уходила в немецкую армию. Так, из выловленных в феврале 1942 года артелями рыбаков 15 947 кг рыбы 14 581 кг предназначался немцам. Тоже положение было и в перерабатывающем производстве. Три городских хлебозавода работали только на германские войска, а из 21-й городской пекарни лишь семь обслуживали нужды города. Норма для горожан была установлена в 27 тонн, а выпекали только 18. Нормы выдачи хлеба по карточкам изменились весной 1942 года. Они составили в расчете на одного человека вдень 130 граммов для детей, стариков и иждивенцев рабочих и служащих, 330 — для работающих, 400 — для пациентов больниц и дома инвалидов, 500 — для военнопленных, 560 — для работников кож- завода, 630 — для русской обслуги аэродрома и такое же количество — для артистов театра, рабочих отделов труда и дорожного строительства, по 1030 — для русской вспомогательной полиции и пожарников. Наибольшее количество хлеба — 1130 граммов в день — приходилось на долю ассенизаторов и приравненных к ним по нормам представительниц древнейшей профессии. Они именовались в официальных документах как «девушки в казино и гостинице». «Ночные бабочки» получали и горячие обеды.

Все граждане Таганрога были разделены на три категории: работающие, иждивенцы и «все прочее население города». С 1943 года по продуктовым карточкам иногда выдавались соль, мука, подсолнечное масло и крупа. Конечно, такой набор продуктов не мог удовлетворить потребностей человека. Люди по мере возможности покупали все необходимое на рынках. Но чаще выменивали одни товары на другие. Немцы бартер не признавали, товарный обмен приравнивался к спекуляции. Спекуляция же по законам военного времени каралась сурово, вплоть до расстрела.

Тридцатого апреля 1942 года для регулирования расценок на продукты было учреждено бюро цен. Как при каждой диктатуре, цены устанавливались не в результате рыночной конкуренции, а директивно, приказом «сверху». Эталоном служили «советские расценки». В бумагах торгово-продовольственного управления, хранящихся в (юродском архиве, есть «Сравнительная таблица цен на рынках Таганрога»:

Наиболее активно и целенаправленно бургомистрат действовал в области взимания налогов. Ведал этой сферой финансовый отдел. Находился он в здании горбанка в Лермонтовском переулке, 22. Налоги с населения взимались согласно постановлению главнокомандующего Восточным фронтом Германской армии от 23 октября 1941 года. Затем их ставки несколько раз менялись, но всегда их устанавливало германское командование. Местное управление могло провести какой-либо новый сбор, только получив согласие коменданта города. Среди поборов, установленных бургомистрами Таганрога, были налоги на собак, велосипеды, лыжи, ручные тачки, со зрелищ, огородов и т.д. Налоговая политика местной администрации нередко заходила слишком далеко даже по мнению оккупационных властей. По распоряжению полевого коменданта от 1 октября 1942 года были отменены налоги на животных и средства передвижения.

Обязательными были следующие налоги и сборы.

I. Общие:

1) налог с оборота от реализации товаров (от 1% с переработки дерева и полезных ископаемых до 60% на изготовление косметических изделий);

2) налог с ремесленников — промысловый (не менее 30 руб. в месяц с человека и до 8%);

3) земельный налог на сельскохозяйственные предприятия промыслового типа (до 6% от ежемесячных доходов);

4) взносы и сборы по усмотрению местной комендатуры. На-пример, были зарегистрированы и затем отобраны «для нужд германской армии» ручные мельницы, голуби, простыни, молочный инвентарь, стеклянная посуда, рыболовецкие сети.

II. Налоги с имущества:

1) налог с прибыли (не менее 50%);

2) корпоративный налог по законам рейха.

III. Обложение гражданского населения:

1) военный налог(10% от чистого дохода);

2) налоге заработной платы (10% от минимума в 200 руб.);

3) подушный налог (с населения общин, неработающих) — не менее 100 руб. в год);

4) налог со строений (1% от страховой оценки имущества);

5) прочие налоги и сборы, устанавливаемые местным управлением.

• Одним из самых многочисленных подразделений бургомистрата был отдел городского хозяйства. Число его работников достигало тысячи человек. Они занимались очисткой улиц, ремонтом мостовых, дорог и зданий, озеленением города. Состоял отдел городского хозяйства из подотделов: благоустройства, строительного, дорожного, транспортного, стройснаба, управления банками, геобюро, конторы мер и весов (в начале 1943 года перешедшей из торгово-промышленного отдела), управления очистки и ассенизации, радиоцентра, городской военной прачечной, морского пункта, питомника, управления трамвая и открывшегося 3 июня 1943 года солдатского казино. Помимо общих работ, проводимых отделом, распоряжением бургомистра Ходаевского все жители Таганрога обязывались поддерживать в порядке свои дома и прилегающие к ним территории.

• Земельный отдел размещался в головном здании бургомистрата. Ему подчинялись городская ветеринарная лечебница, ветерииарно-бактериологическая лаборатория и мясомолочная контрольная станция. Сотрудники отдела вели проверку домашних животных и продаваемых на.рынке продуктов. Вся земля в Таганрогском районе, как и на всей оккупированной территории, принадлежала Германии. Только окружной немецкий агроном мог выделить землю для организации пригородных хозяйств предприятий и под «семейные огороды». За пользование землей взималась натуральная плата в пользу германской армии: 100 кг картофеля на 1000 кв. метров земли. Посадки были строго регламентированы: 2/4 — под картофель, 1/4 — под пшеницу и оставшаяся часть земли — для других сельхозкультур. По распоряжению окружного агронома все владельцы кур должны были сдавать часть яиц на инкубационную станцию, открытую 16 марта 1942 года на станции Марцево. Пчеловоды обязывались поставлять по восемь килограммов меда с каждого улья.

• Медицинский отдел находился в доме № 17 в Итальянском переулке. Это было одно из крупнейших учреждений бургомистрата. К июлю 1943 года он насчитывал 779 сотрудников. Отделу подчинялись пять городских больниц на 910 коек, пять поликлиник, карантинный пункт, «скорая помощь», аптекоуправление с семью аптеками, вендиспансер, тубдиспансер, санитарная станция и дезстанция, инвалидный дом на 120 коек, детская поликлиника, женская консультация и дом ребенка. Преимущественным правом на медицинское обслуживание пользовались оккупанты. Многие врачи и медсестры медицинского отдела, выдавая с риском для жизни ложные справки о состоянии здоровья, спасли от угона в Германию немало своих соотечественников.

• Отдел школ и культурных учреждений находился в Полтавском переулке, 30 (ныне — А. Глушко). Состоял он из двух, по существу, самостоятельных ведомств — подотдела народного образования и библиотечно-цензурного управления (БЦУ). Сотрудники БЦУ проверяли учебники для школ, книги из библиотек и магазинов. Тексты о советском строе, его партии и вождях вырезались или вымарывались. Преимущество отдавалось дореволюционным изданиям. Они и выдавались в читальном зале библиотеки им. А.П. Чехова, открытом 22 апреля 1942 года. Пиком деятельности отдела стало открытие памятника Петру I, установленного 18 июля 1943 года напротив городского сада на улице Петровской.

Открытие памятника Петру I перед центральным входом в парк. Июль 1943 года.

Городской музей и драматический театр находились лишь под частичной опекой отдела. В основном они подчинялись германскому отделу пропаганды. Шефами его были сначала Краузе, затем Леберт. Последний с 1943 года стал главным режиссером театра. Работал городской театр для немецких солдат и офицеров.

В первые дни оккупации городской музей безжалостно грабили местные жители и немецкие солдаты. В ноябре 1941 года домику Чехова немецкими властями была выдана Охранная грамота. Первым директором краеведческого музея в годы оккупации стал бывший заведующий фондами В.М. Базилевич, с июня 1942 года его сменил бухгалтер музея Строев. А Базилевича немцы расстреляли за сокрытие ценных музейных коллекций.

Существовал музей на поступления из городской казны, плату за входные билеты и концерты. Естественно, доля двух последних источников дохода сравнительно невелика. Концерты с участием артистов театра и немецкого духового оркестра устраивались в Светлом зале. Там же периодически проходили выставки местных художников. Первого марта 1943 года открылась третья за год выставка. На ней было представлено 200 работ. Исключительное место занимали портреты Адольфа Гитлера.

Для германских властей городской музей стал своего рода вотчинной, куда, как на выставку-продажу, приводили «высоких гостей», редко уходивших без ценных подарков. В июле 1943 года музей посетил король Румынии Михай I. Картины, мебель и фарфор из фондов раздавались для украшения квартир и кабинетов чинов немецкой армии, расположившихся в Таганроге. При отступлении из города немцы вывезли ценные коллекции золотых и серебряных монет, художественный фарфор и фаянс, образцы медальерного искусства, несколько единиц уникальных полотен» [1—25].

Глава 6

0 гестапо, СД и других спецслужбах

Таганрог в годы Великой Отечественной войны оказался в зоне повышенного внимания немецких спецслужб. В отличие от других оккупированных городов Советского Союза, в нем находились представительства практически всех германских разведывательных и контрразведывательных органов. Это объясняется тем, что Таганрог являлся не просто прифронтовым, но еще и тыловым городом, достаточно удобным и комфортным для отдыха личного состава армейских частей, местом их пополнения.и переформирования, размещения баз снабжения, госпиталей и других учреждений. Здесь находились объекты особой стратегической важности: порт, аэродромы, железнодорожный узел, штаб командующего

1- й танковой армии генерал-полковника фон Клейста, штабы ко-мандиров корпусов и дивизий Регнагеля, Коррети, Зеппа Дитриха и других. Кроме того, в Таганроге и его районах действовали партизанские отряды и подпольные организации, подрывники полковника Старостина, фронтовые разведчики и засекреченная агентура НКВД. Все это вместе взятое и заставляло немецкое командование принимать меры предосторожности и ограждать себя от нежелательных эксцессов.

Наш рассказ о немецких спецслужбах мы начнем с самого известного и жестокого — гестапо. Но оговоримся сразу, что гестапо, как такового, в Таганроге никогда не существовало. Хотя в архивных документах и практически во всех воспоминаниях и публикациях о жизни оккупированного Таганрога то и дело употребляются термины «гестапо», «гестаповцы», «гестаповские застенки». Внесем в это дело ясность.

Гестапо — это русскоязычное сокращенное название Государственнойтайной полиции Германии — Geheimstaatspolizei. Буквально означает — «Всеобщая государственная полиция». В структуре Главного управления Имперской безопасности (РСХА) гестапо было представлено 1V Управлением, возглавляемым группенфюрером СС Генрихом Мюллером. Этот контрразведывательный орган в годы Второй мировой войны действовал исключительно в пределах государственной границы Германии, включая небольшие районы Полыни и Франции. На временно оккупированной советской территории разведывательные и контрразведывательные функции (борьба с партизанами, подпольщиками, армейскими разведчиками и агентурой НКВД) выполняли другие органы. В Таганроге это были особые подразделения (зондеркоманды) службы безопасности (Siherheitdienst) СД-6, СД-46, СД-10, тайная полевая полиция (Geheimfeldpolizei) ГФП-626, ГФП-721.

За «гестапо» жители Таганрога сначала принимали карательную организацию спецназначения экспедиционного толка — зондеркоманду СС-10а. Это эсэсовское формирование входило в состав айнзатцгруппы «Д» под командованием бригаденфюрера СС (впоследствии группенфюрера СС) Отто Олендорфа и предназначалось исключительно для подавления партизанского движения, физического уничтожения на захваченных территориях коммунистов, работников советских учреждений, евреев, цыган и других «неполноценных рас». Зондеркоманда переезжала из одного оккупированного района в другой по мере продвижения фронта на Восток.

В Таганрог зондеркоманда СС-10а прибыла в ноябре 1941 года. Однако Генрих Гофман почему-то называет другое время — декабрь 1941 года, а исследователь злодеяний гитлеровцев на Юге России, писатель B.Л. Гинзбург — январь 1942 года. Руководил зондеркомандой СС-10а оберштурмбанфюрер СС Хайнц Зеетцен. Впоследствии, в Таганроге его сменил штандартенфюрер СС Курт Кристман. Заместителем у обоих служил доктор Генрих Герц, имевший звание унтерштурмфюрера СС (лейтенанта), специалист по умерщвлению людей нетрадиционными методами.

Зондеркоманда занимала помещение средней школы № 2 по улице Октябрьской, 9 (при немцах — Гимназическая). Пробыла она в Таганроге недолго, до лета 1942 года, но успела оставить после себя глубокий кровавый след. На ее совести расстрел многих сотен жителей города, не желающих работать на нацистов и замеченных в неблагонадежности, регулярные облавы и аресты заложников в местах обнаружения убитых гитлеровцев и многое другое.

Как правило, такие команды были немногочисленными, их костяк и командный состав состоял из немцев, остальных добирали на местах из числа добровольцев: предателей и уголовников, откровенных врагов советской власти. Нередко в состав зондер- команд попадали чины русской вспомогательной полиции, отличившиеся в борьбе с партизанами, уничтожении коммунистов и евреев. Так, начальник русской вспомогательной полиции Юрий Кирсанов в сентябре 1942 года стал активным сотрудником зон- деркоманды СС-10а. Имеются данные, что Кирсанов не по доброй воле покинул высокий пост начальника полиции. Его «попросили» с этого места сами немцы за какие-то должностные провинности, вот он и подался в СС. Зондеркоманда курировала деятельность русской вспомогательной полиции и параллельно с ортскомендатурой ведала всеми ее делами.

За усердную службу и особые заслуги перед рейхом русским наемникам предоставлялось право ношения немецкой (эсэсовской) формы установленного образца, открывалась возможность карьерного роста, их представляли к наградам фюрера.

После взятия немцами Ростова в июле 1942 года зондеркоманда СС-10а перебралась на Дон, и далее в Краснодарский край. Но жители Таганрога по-прежнему считали, что в городе орудует гестапо, и даже в документах, относящихся ко второй половине 1942 и 1943 годов, мы находим упоминания о каких-то «гестаповцах». Так что или кого принимали жители города на этот раз за «гестапо»?

Выехав из Таганрога, зондеркоманда СС-10а передала свои карательные функции прибывшей команде СД-6 во главе с Миллером. Так сказано в справке начальника УНКВД РО С.В. Покотило на имя секретаря Ростовского обкома партии Б.А. Двинского, составленной в сентябре 1943 года. Попутно заметим, что писатель Г.Б. Гофман в документальной повести «Герои Таганрога» называет совершенно другую фамилию шефа СД-6 — оберштурмбанфюрера СС Биберштейна. По всей видимости, эта путаница вызвана тем, что в Таганроге действовала еще одна подобная организация СД-10. Но кто и какой организацией руководил в действительности, мы сказать затрудняемся.

Зондеркоманда СД-6 обосновалась в здании по улице Фрунзе, 39 (дом Адабашева), а в соседнем корпусе водолечебницы Гордона разместилась 111-я пехотная дивизия генерала Шведлера (после его гибели дивизию возглавил генерал Рекнагель).

Ровно через год, в июле 1943 года, на смену СД-6 прибыла команда СД-46 во главе с Экхардтом (звание в архивных документах не указано). При ней было организовано специальное русское отделение, начальником которого назначили Александра Ковалева, сына русского белоэмигранта, ранее работавшего следователем политического отдела русской вспомогательной полиции (РВП). Команда занимала здание по улице Фрунзе, 16 (при немцах — Николаевская), где до этого размещался политический отдел РВП, а после войны — городская прокуратура. Но пробыла она в Таганроге не более двух месяцев, так как приближался час освобождения города от оккупантов.

Тайная полевая полиция

В структуре силовых ведомств Германии особняком стояла тайная полевая полиция (Geheimfeldpolizei - ГФП) — исполнительный полицейский орган, подведомственный военной контрразведке и действующий исключительно в военное время. Подразделения ГФП были представлены группами с соответствующей нумерацией при штабах армейских группировок, армий и полевых комендатур. А также в виде комиссариатов и команд при корпусах, дивизиях и местных комендатурах.

В районах боевых действий в ближних фронтовых тылах, коим являлся Таганрог, ГФП выполняла функции гестапо. В задачу ГФП главным образом входило проведение арестов лиц, указанных органами военной контрразведки, а также ведение следствия по делам о государственной измене, шпионаже, саботаже, антифашистской пропаганде среди немецких военнослужащих и осуществление наказаний. На ГФП возлагались и другие функции:

• организация контрразведывательных мероприятий по охране штабов;

• личная охрана командующих и представителей ОК.Х;

• контроль военной корреспонденции, почтовой, телеграфной и телефонной связи;

• розыск оставшихся на оккупированной территории советских военнослужащих;

• задержание и дознание по делу лиц, появившихся в зоне боевых действий, и другие.

Органами ГФП активно проводились карательные и контр-разведывательные мероприятия в прифронтовых районах. Для выявления советской агентуры, партизанских и подпольных организаций органы ГФП насаждали агентурную сеть среди местного населения, внедряли свою агентуру на заводах, в учреждениях, учебных заведениях и непосредственно в организациях народных мстителей.

Особенностью работы немецких спецслужб являлось их тесное взаимодействие. Например, ГФП передавало в абверкоманды агентов-парашютистов, разведчиков и радистов. А Абвер в свою очередь передавал ГФП партизан, военнопленных и лиц, не имевших документов. ГФП также находилась в контакте с органами военной контрразведки и службой безопасности СД.

За годы оккупации в Таганроге работала группа ГФП-626, прибывшая в марте 1942 года и действующая при 40-м танковом корпусе, а с октября 1942 года — группа ГФП-721 во главе с лей-тенантом (впоследствии — капитаном) Вили Брандтом. Поданным таганрогских краеведов ГФП-721 размещалась в переулке Красном, 23 во дворе за аптекой № 53 (бывшая Идельсона).

Чтобы ясно представлять, чем занималась тайная полевая полиция, приведем выдержку из отчета о деятельности ГФП-626 в городе Таганроге, ранее опубликованную в альманахе «Вехи Та-ганрога» № 4 за 2000 год.

Отчет о деятельности ГФП-626 в г. Таганроге по состоянию на 18.04.1942 г. (приводится в сокращенном виде)

Благодаря наступившему в начале отчетного периода изменению погоды и подтаявшему льду, советской службе разведки не было возможности высылать большое количество агентов в районы командования, как это наблюдалось до сих пор. Поэтому обработка случаев шпионажа за истекшее время значительно сократилась. Деятельность командования была направлена, главным образом, на обезвреживание партизан и тех элементов населения, которые продолжают подстрекать население против немецкого командования и сеять беспокойствие. Командование стремилось по возможности успешно и без трений установить, безусловно, необходимую совместную работу со всеми соответствующими военными частями для окончательного уничтожения всех подобных случаев.

За отчетный период было захвачено 17 агентов советской разведки, которые пришли с поручениями в Таганрог. Их допрос во всех случаях кончался сознанием. Почти все они были молодежь обоего пола. Район поручений этих агентов помимо Таганрога включал и весь Миусский полуостров. До истечения отчетного периода группа получила отчеты о допросах нижеуказанных агентов, которые все были расстреляны:

Помимо того, командованию удалось захватить за истекший период многих партизан и агитаторов.

• 24 марта был захвачен русский Симеон Кросиков, бывший старый партизан. Он сумел, несмотря на свою подрывную агитаторскую деятельность, получить назначение как Zon Fuhrer от немецких властей. Он имел намерение передать русским приобретенные таким образом сведения, а при случае перебежать к русским. Кросиков был расстрелян.

• 26 марта удалось захватить П.И. Артемкина, который происходит из Ростовской области, и бродил в течение трех месяцев в занятой тыловой области, где он собирал сведения для красной разведки, особенно о расположении войск в отдельных местностях. Артемкин был расстрелян.

• В тот же день задержан П.П. Скворцов. Настоящее имя Скворцова — Краузе. Он еврей и сумел примазаться к СС-части как переводчик. Скворцов, который сильно подозревался в шпионаже, был расстрелян.

• 27 марта удалось захватить С.С. Кириченко, а его допрос показал, что он член партии с 1921 г., занимался все время подстрекательством против немцев. Между прочим, было доказано, что он самым зверским образом убил камнями одну русскую немку. Кириченко был расстрелян.

• 31 марта были задержаны русские И.И. Козин и Н. Владимиров. Они пытались ночью под 26 марта перебежать к красным (русским), чтобы передать красной разведке сведения, собранные в тылу. Оба были расстреляны.

• 8 апреля удалось захватить следующих лиц:

1. Бобреков В.А.

2. Завальев П.Д.

3. Пугачев А.Ф.

4. Пугачев Ф.А.

5. Пугачев П.П.

6. Галушкин Р.И.

Задержкой этих лиц удалось обезвредить партизанскую банду, которая уже несколько недель занималась организацией партизанских групп. Все шестеро были расстреляны.

• 16 апреля был задержан К.И. Корониев. Корониев — старый партизан, занимал руководящую должность в Коммунистической партии. Будучи по должности управляющим здравотдела, незадолго до вступления немецких войск в г. Таганрог он уничтожил все врачебные инструменты, лекарства и т.п., чтобы не дать их немцам. Корониев был расстрелян.

Дальнейшая очистка области от беспокойных элементов привела к задержанию 123 военнопленных, которые без справок и удостоверений блуждали по Таганрогу и были направлены в лагерь военнопленных.

Абвер и его подразделения

Теперь поговорим об Абвере (в переводе означает «отпор», «защита»), самом «древнем» военном разведывательном и контр-разведывательном органе Вооруженных сил Германии. Он возник еще в 1919 году на правах самостоятельного отдела военного Министерства и официально значился как контрразведывательный орган Рейхсвера.

В 1938 году при очередной реорганизации Абвера было создано управление «Абвер-Заграница» для проведения широкомасштабной разведывательной и подрывной деятельности против потенциальных противников Германии — СССР и Англии. В состав управления входили следующие отделы:

• Абвер-1 — разведка;

• Абвер-2 — саботаж, диверсии, террор, разложение армии противника,повстанчество;

• Абвер-3 — контрразведка;

• Иностранный отдел;

• ЦА — центральный отдел.

Каждый из отделов имел свою структуру, область деятельности и строго определенные задачи. Разведработа проводилась через основные звенья Абвера — абверштелле (Abverstette) при штабах приграничных военных округов, а с началом военных действий — при штабах фронтов и групп армий.

Так как Таганрог оказался в прифронтовой зоне в непосредственной близости от линии фронта, то согласно регламенту в нем обосновалась военная разведка Абвер в виде ее местных формирований. Назовем их в порядке структурных включений.

1. Абвергруппы — 101 и 103, входящие в разведывательную Абверкоманду-101.

2. Абвергруппа-201, входящая в диверсионно-разведывательную Абверкоманду-201.

3. Абверкоманда Нахрихтенбеобахтер (НБО).

4. Морская разведка по Черному и Азовскому морям.

5. Абвернебенштелле «Юг Украины» (АНСТ).

6. Подразделения фронтовой разведки 1Ц, создаваемые в дивизиях, корпусах, армиях, при штабах в группах армий.

Рассмотрим каждую из перечисленных групп в отдельности, воспользовавшись материалами известной книги историка С.Г. Чуева «Спецслужбы III рейха» [1— 41] и архивными фондами Таганрогского историко-краеведческого музея.

Абвергруппа-101 -

Группа была создана в мае 1941 года. До августа 1941 года действовала при дивизиях и корпусах11-йармии под командованием генерал-полковника фон Шоберта, и подчинялась Абверкоманде- 101. С августа она перешла в подчинение Абверкоманде-1 А и вела активную разведывательную деятельность против Юго- Западного, Южного и Северо-Кавказского фронтов.

Агентура группы вербовалась из военнопленных в лагерях Винницы, Кишинева, Кривого Рога, Сталино, Моздока, Буденновска. Помимо военнопленных к работе привлекались местные жители оккупированных областей. Наиболее подготовленная агентура забрасывалась в советский тыл с заданием по вербовке местных жителей и создания резидентур. Кроме разведки абвергруппа вела контрразведывательную работу в местах своей дислокации. В Таганроге АГ-101 находилась в бывшем здании Промстройбанка на Банковской площади.

Абвергруппа-103

Группа действовала при 1-й немецкой танковой армии фон Клейста идо июля 1942 года подчинялась Абверкоманде-101. Она вела разведывательную деятельность против Сталинградского, Северо-Кавказского и Южного фронтов. В середине 1942 года группа принимала участие в формировании в г. Мариуполе и Волповахе добровольческих отрядов из донских, кубанских и терских казаков из числа военнопленных. Создаваемые подразделения предназначались для ведения боевых действий в советском тылу в случае отступления немецкой армии с Кавказа.

Вербовка агентуры проходила в лагерях для военнопленных па оккупированных территориях Донбасса, Днепропетровской и Сталинской областях, Кабардино-Балкарии и в других городах и населенных пунктах.

В 1942 году при группе были организованы курсы для агентуры под названием «Команда Локкерта». Сам зондерфюрер Доккерт возглавлял так называемый мельдекопф (головной пост группы), костяк которого составляли белоэмигранты, завербованные им в Афинах. Эта группа первоначально предназначалась для заброски в советский тыл, затем была зачислена в Абвсргруппу-103. Во второй половине 1942 года люди Локкерта дислоцировались в Сталинградской и Ростовской областях, а в июле 1943 года влились в Абвергруппу-101, расквартированную в Таганроге.

Абвергруппа-201

АГ-201 действовала в составе 11-й армии до сентября 1942 года, затем была переподчинена 1-й танковой армии фон Клейста, а с февраля 1943 года — армейской группировке «Хол- лидт». С этого времени группа находилась на территории Сталинской области и выполняла разведывательные функции взамен Абвергруппы-101, отправленной в тыл на переформирование.

К вербовке агентуры привлекались военнопленные, бывшие казаки в лагере г. Сталино и жители Ростовской области. Бывшие красноармейцы проходили подготовку, изучая подрывное дело, топографию, самбо, стрелковое оружие разных систем, поведение в советском тылу. Агенты были обмундированы в немецкую военную форму и вооружены штатным советским оружием.

Заброска диверсантов производилась группами от 2 до 10 человек преимущественно пешим порядком или путем десантирования с воздуха. Нередко при отходе немецких частей агентура оседала в освобожденных районах, ожидая особых указаний. Таких агентов на сленге разведчиков называли «консервами».

Абвергруппа вела разведывательно-диверсионную работу в советском тылу и на переднем крае фронта проводила карательные операции против партизан, для этой цели имелся казачий полк особого назначения, состоящий из 4-х сотен. Каждая казачья сотня действовала в своем районе. Так, с декабря 1942 по январь

1943 в станицах Персияновке и Кривянской Ростовской области дислоцировалась 1-я Андреевская сотня. В феврале 1943 года в поселке Зверево была сформирована 2-я Зверевская сотня под командованием есаула Землякова (Кондратьева).

В январе 1943 года некто Галдим, бывший советский военнослужащий, сформировал казачью сотню, присвоив ей свое имя. Укомплектование 3-й Галдинской сотни производилось за счет казаков и жителей Ростовской области. Дислоцировалась она в ст. Бессергеновке (под Таганрогом), хуторах Богушевском и Татарском Ростовской области. Места, известные читателям по роману Михаила Шолохова «Тихий Дон».

Абверкоманда Нахрихтенбеобахтер (АК НБО)

АК НБО была организована в конце 1941 года в Берлине и отбыла на Восточный фронт. До октября 1943 года размещалась и Симферополе, находясь в оперативном подчинении управления «Абвер-Заграница».

Команда вела сбор информации о Военно-морском флоте СССР на Черном и Азовском морях и на прибрежных территориях. Сбор данных осуществлялся через агентуру, забрасываемую в советский тыл, и путем опроса военнопленных, бывших военно-служащих ВМФ, а также местных жителей, имевших отношение к флоту. Под особым контролем разведка держала порты, форватеры и прибрежные зоны в оккупированных районах.

Агентура вербовалась из военнопленных моряков в лагерях Крыма и из местных жителей Северного Кавказа. Заброска агентов производилась на самолетах и водным путем. Не исключалось и «оседание» разведчиков при отступлении частей Вермахта. Как правило, агентов забрасывали по 2—3 человека и один радист. Базовые радиостанции находились в Керчи, Симферополе и Анапе.

В январе—феврале 1942 года Абверкоманда НБО (скорее всего, ее дочерняя группа) находилась в Таганроге, размещалась в доме рядом с маяком. Затем переехала в Мариуполь. Находясь в Мариуполе, команда держала под контролем все побережье Азовского моря. С наступлением Красной Армии и освобождением Ростовской области, АК НБО ушла па запад, и в августе 1944 года обосновалась в Рамсдорфе близ Вены.

Морская разведка

Морская разведывательная команда по Черному и Азовскому морям (официальное название «Marine einsatzkommando das Schwartze meers») самое засекреченное подразделение Абвера с хорошо законспирированной агентурой. Команду возглавлял корветтен-капитан Ротт. В ее состав входили 30 белоэмигрантов, членов РОВСа, завербованных в Софии «Бюро Делиуса».

В задачу Абверкоманды входило добывание информации о военном и торговом флотах СССР на Азовском и Черном морях, об объектах морской инфраструктуры, судостроительных и судо-ремонтных предприятиях, обороне побережья.

Агентура команды вербовалась из военнопленных моряков и местных жителей. Команда не имела места постоянной дислокации и кочевала вслед за немецкими частями, выделяя при необходимости передовые группы — форгруппы.

С мая по июль 1942 года в Таганроге дислоцировалась форгруппа под командованием Георга Бирмана. А 21 июля команда выделила форгруппу под руководством оберлейтенанта Вильке и направила ее в Ростов-на-Дону.

Абвернебенштелле «Юг Украины»

В октябре 1941 года в Николаеве немецкое командование в структуре Абверштелле (ACT) «Украина» создало новое подразделение Абвера — Абвернебенштелле «Юг Украины», сокращенно АНСТ. Подразделение было сформировано в целях ведения контрразведывательной работы на оккупированных территориях Николаевской, Херсонской, Сталинской, Запорожской, Кировоградской и Одесской областей. Руководил этим органом корветтен-капитап Хаун.

Основную часть сотрудников АНСТ составляли белоэмигранты — члены РОВСа и Национально-Трудового Союза (НТС). Бывшие офицеры Русской армии возглавляли штатные контрразведывательные органы (резидептуры), состоящие из 2—3-х резидентов, самостоятельно вербовавших агентуру. Штатные резидентуры находились в Николаеве, Херсоне, Кировограде, Одессе и других городах Украины. Вся их работа велась в тесном взаимодействии с СД и ГФП. Все названные контрразведывательные резидентуры АНСТ в разное время были раскрыты советскими органами Госбезопасности.

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

Русский Общевойсковой Союз (РОВС) был создан в Болгарии в 1924 году генералом Врангелем из числа воинствующих белоэмигрантов с целью сохранения и объединения всех белых частей, находившихся то время в Европе. Первым начальником РОВСа стал генерал Кутепов, проживавший в Париже, один из самых активных организаторов контрреволюционного, антисоветского движения за рубежом в 20—30-е годы. Организация состояла из пяти отделов, один из которых находился в Софии. Ее шефом был известный в эмигрантских кругах генерал Абрамов.

В декабре 1941 года в Таганроге была создана резидентура АНСТ под условным наименованием «Риттершпорен» («Рыцарская шпора»). Возглавлял ее белоэмигрант Яренко.

Об этой организации стоит рассказать более подробно, так как она самым непостижимым образом связана с нашим городом. В первой части нашего повествования мы познакомили читателей с одним из участников немецко-фашистской оккупации Таганрога, сыном белоэмигранта, П.Н. Бутковым, автором книги воспоминаний «За Россию». Мы неоднократно цитировали уважаемого автора, и есть определенный смысл продолжить это знакомство.

Автор книги «За Россию» П.Н. Бутков. Фото 1941 года.

Павел Николаевич Бутков родился в Таганроге в годы разорительной Гражданской войны. Его отец Николай Бутков служил военным священником, и вынужден был в 1921 году эмигрировать из России вместе с отступающими частями Белой армии. Мать Павла не работала и занималась воспитанием детей (в семье еще был старший сын Владимир). Выехать с мужем за границу ей не удалось, так как она заболела тифом. И детей пришлось отправить к дедушке и бабушке, которые жили в своей усадьбе на Миусс под Таганрогом. Летом 1925 года мать с сыновьями покинула Советскую Россию, и на пароходе «Новочеркасск», уходившем из Одессы, попали в Константинополь.

В дальнейшем судьба забросила их в Болгарию, в город Варну. Здесь Павел поступил в Варненскую русскую гимназию. Затем семья переехала в Софию, и Павел продолжил обучение в русской Софийской гимназии. После успешного окончания гимназического курса он был зачислен без экзаменов в Государственный Софийский университет, на юридический факультет, который закончил перед самой войной, получив диплом юриста.

Еще учась в гимназии, Павел прошел начальную военную подготовку под руководством начальника Варненского отдела РОВСа полковника Павлова. А будучи студентом Софийского университета, продолжил военную подготовку. Вот, как он пишет об этом сам:

«В Софии в годы моего студенчества я не только успешно занимался к университете, но меня усиленно готовили для активной борьбы с большевиками. Под начальством капитана Фосса я научился всей секретности и осторожности в нашей борьбе против коварного и безжалостного врага — коммунистов» [1—5, с. 34].

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

Фосс Клавдий Александрович — кадровый офицер Русской армии. В годы эмиграции — секретарь канцелярии Третьего отдела РОВ-Са в Софии. Фактически занимался подготовкой агентуры, будущих сотрудников РОВСа. Принимал самое деятельное участие и руководил (не исключено, что под контролем Абвера) подготовкой агентурных групп спецназначения для отправки в Советский Союз.

С одной из первой, наиболее подготовленной группой, в октябре 1941 года в Советский Союз выехали капитан Фосс и его ученик Павел Бутков. В задачу группы входила организация местного самоуправления (администраций городов и районов), налаживание «нормальной» жизни населения оккупированных районов, «чтобы люди могли почувствовать к себе «симпатию» со стороны немцев». Иными словами, «ровсовцы» должны были заниматься идеологическим «промыванием мозгов» братьев по крови, склоняя советских людей к сотрудничеству (коллаборационизму) с оккупантами.

Группа Фосса двигалась вслед за 1-й танковой армией фон Клейста по заранее определенному маршруту: Николаев, Херсон, Мелитополь, Мариуполь, Таганрог и затем на Кавказ.

В Софии, в ожидании отправки, П.Н. Бутков познакомился с бывшим капитаном гвардии Финляндского полка Яном Яренко, входившим с ним в одну группу. Они быстро сдружились, несмотря на разницу в возрасте. 18 октября 1941 года со специальной миссией команда Яренко въехала в оккупированный немцами Таганрог.

Из книги воспоминаний П.Н. Буткова «За Россию»

(приводится с сокращениями)

«В Таганроге нам удалось занять удобный особняк в Итальянском переулке совсем недалеко от главной Ленинской улицы, которая потом была переименована в Петровскую. Этот особняк принадлежал какому-то эвакуированному доктору, еврею.

Это был небольшой особнячок, но очень удобный, с не-сколькими комнатами, удобной спальней. В нем был длинный зал с красивой люстрой и роялем, окна этого зала выходили в Итальянский переулок. Была хорошая чугунная печь и кухня. Немецкая комендатура заранее доставила достаточно много угля для этой огромной печки. Нам сразу же были установлены телефоны, связывающие с немецкой комендатурой, городским управлением (бургомистратом. — Лв/п.) и полицией.

Капитан Яренко больше находился дома и составлял с нашими помощниками нужные рапорта. У нас в канцелярии тогда работало несколько помощников, одного из них мы полуживым вытащили из подвалов НКВД» 11—5].

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

До войны в переулке Исполкомовском (при немцах он вновь стал Итальянским) проживало несколько еврейских семей. В основном, это были люди творческих профессий: врачи, юристы, учителя, а также инженеры и служащие заводов и учреждений города. Некоторым из них удалось своевременно эвакуироваться из города.

Нами установлено, что до войны в доме, о котором пишет П.Н. Бутков, проживал зубной врач по фамилии Добровепский. Старожилы города хорошо его помнят и рассказывают, что он принимал больных на дому, был хорошим врачом и протезистом одновременно. По всей видимости, он успел выехать из города до прихода немцев, и это очевидно. Ведь Бутков сотоварищами въехали в Таганрог 18 октября, а к этому времени в доме Добровенских уже никто не проживал.

Этот жилой дом дореволюционной постройки (примерно вторая половина XIX века) сохранился до наших дней, он находится на четной стороне Итальянского переулка и значится под № 10. Он и впрямь очень удобный: высокие потолки, паркетные полы, четыре светлые комнаты, прихожая, кухня. В те годы со стороны двора к дому примыкала деревянная веранда из резного дерева, увитая плюшем дикого винограда. В знойные летние дни, чаще всего по вечерам, семья Добровенских отдыхала на веранде, попивая чай из «пузатого» самовара. Попасть в дом можно было с Итальянского переулка с парадного входа. Но был еще один — со стороны веранды. Все хозяйственные хлопоты по дому вела домработница, жившая неподалеку.

Бутков по понятным причинам не сообщает ничего более конкретного о работе своей группы. Его, несомненно, переполняют чувства эйфории и радости от встречи с родным городом, красной нитью проходящие через всю книгу. Но судя по его осведомленности и имевшим место контактам с другими немецкими службами и русской вспомогательной полицией, в деятельности «Риттершпореп» просматривается профессиональная школа Абвера, выходящая за рамки простой пропаганды коллаборационизма и любви к «соотечественникам». Скорее всего, группа капитана Яренко выполняла и другие, неведомые нам задачи информационно-разведывательного характера.

Армейская разведка 1Ц

Ввиду того, что в Таганроге и его окрестностях размещались всевозможные военные части и подразделения, не будет лишним рассказать и о немецкой фронтовой разведке, входящей в структуру Абвера.

Штабы немецких войсковых соединений от дивизии и выше состояли из трех отделов:

1А — оперативный;

1В — тыловой;

1C (Ц) — разведывательный.

Разведывательный отдел проводил сбор и обработку развед-данных о противнике, вел профилактическую работу в немецких Вооруженных силах по борьбе со шпионажем, радиопропаганду и распространение антисоветских листовок. Ведал вопросами военной цензуры, занимался перлюстрацией писем немецких военнослужащих, изучал противостоящие советские войсковые части и подразделения. В сферу деятельности отделов 1Ц входила разработка новых лиц, появившихся в расположение воинских частей и прикомандированным к ним.

Отделы 1Ц работали в контакте с другими командами и группами Абвера, действовавшими при соответствующих соединениях. Особое внимание уделялось допросам перебежчиков. Все гражданские лица, задержанные работниками 1Ц при попытке перехода линии фронта, доставлялись в тайную полевую полицию ГФП.

Большое количество полезной информации сотрудники отдела 1Ц добывали в результате радиоперехвата русских передач и подслушивания телефонных разговоров. Эту работу проводили полки связи, подведомственные штабам армий. Все сведения, собранные таким образом, поступали в отделы 1Ц дивизий, откуда после обработки и систематизации шли далее в отделы 1Ц корпусов и армий.

Контрразведывательная работа отделов 1Ц главным образом была направлена на защиту военной тайны и охрану секретных документов. При пропаже секретных материалов сотрудники 1 Цвели предварительное расследование, и при необходимости передавали материалы расследования в ГФП для дальнейшего следствия.

По указанию начальника отдела 1Ц абверофицеры организовывали агентурную работу среди местного населения в местах расквартирования войск, представляли донесения о настроениях населения, о действиях партизанских отрядов и подпольных организаций.

О дислокации отделов 1Ц в Таганроге и его районах упоминает П.Н. Бутков в своей книге. Так, начальником отдела 1Ц одной из танковых дивизий, расквартированных в с. Федоровке работал оберлейтенант Айхеле. Но какой именно дивизии, Бутков не сообщает. А в самом Таганроге в бывших детских яслях завода имени Димитрова (ул. Большая Садовая, 11) размещался штаб генерала Коррети и, соответственно, отдел 1Ц его дивизии. Отделы 1Ц имелись и в 111-й пехотной дивизии генерала Рекнагеля, и в 3-й пехотной дивизии (командир неизвестен), где начальником разведотдела служил оберлейтенант Штарк.

Особая команда «Валли»

Перед самым нападением на СССР, в июне 1941 года управлением «Абвер-Заграница» был создан специальный орган, получивший наименование штаб «Валли». Его основной задачей являлась организация разведывательной, диверсионной и контрразведывательной деятельности. Структурно ОК «Валли» состояла из двух отделов «Валли-1» (общее руководство военной и экономической разведкой на Восточном фронте) и «Валли-2» (руководство абверкомандами и абвергруппами, проводившими ди-версионную и террористическую работу).

В составе «Валли-1» находилось три подотдела (реферата):

• IX — разведка сухопутных сил;

• 1Л (Люфтваффе) — разведка ВВС;

• 1 Ви (Виртшафтс) — экономика, экономическая разведка.

С 1942 года в распоряжении «Валли-1» находился «Зондер-штаб «Россия» — специальный орган, занимавшийся агентурной работой по выявлению и ликвидации партизанских отрядов и подполья в тылу немецких армий.

По имеющимся у нас сведениям ОК «Валли» какое-то время находилась в Таганроге, но какое именно подразделение — неизвестно. Ввиду того, что в Таганроге дислоцировались и сухопутные части, и авиация, а также действовали партизанские подпольные группы, в городе могли пребывать представители всех отделов (рефератов), включая и офицеров из «Валли-2».

Резиденция ОК «Валли» размещалась в доме по переулку Итальянскому, 36, где после войны многие годы находился городской народный суд.

Мы рассказали здесь только об основных немецких спец-службах, расквартированных в Таганроге, которых было более двадцати. Кроме них в городе существовали:

• Отряд Веселовского, занимавшийся вербовкой в РОА. К чести таганрожцев, никто из горожан не изъявил горячего желания служить под знаменами генерала Власова. И Веселовскому иришлось убраться из города ни с чем.

• Зондеркоманда подполковника, принца Ройса. Она вела сбор сведений об экономике и вооружении Красной Армии путем опроса военнопленных в лагерях на Юге Украины и Крыма. В своей работе зондеркоманда контактировала с отделом 1 Ви штаба

Валли». На оккупированной территории СССР команда последовательно размещалась в Полтаве, Таганроге, Ставрополе, Мариуполе, Запорожье, Винницкой области.

• Две команды «Цеппелин», занимавшие здания Госбанка (пер. Лермонтовский, 22) и 4-й школы (пер. Лермонтовский, 4).

О командах «Цеппелин» известно следующее. В марте 1943 года в Главном управлении имперской безопасности была задумана широкомасштабная операция по разложению советского тыла, проведению серий диверсий и терактов. Реализовать этот грандиозный замысел предполагалось с помощью специально разработанного плана под кодовым наименованием «Унтернемен «Цеппелин». Для его обеспечения в составе VI разведывательного управления РСХА, возглавляемого Вальтером Шелленбергом, был создам специальный отдел (реферат), которому первоначально передали четыре фронтовые зондеркоманды при оперативных группах полиции и службах безопасности.

В рамках операции «Цеппелин» предусматривалась массовая заброска агентуры в советский тыл с разведывательными, диверсионными и пропагандистскими целями. Особое место в этом плане отводилось организации вооруженных антисоветских выступлений.

Следует заметить, что благодаря умелым и своевременным мерам, принятым советскими органами безопасности, реализовать в полной мере план «Цеппелин» гитлеровцам не удалось. Немаловажную роль в этом сыграли «радиоигры», проводимые фронтовыми контрразведчиками и самоотверженная работа сотрудников «СМЕРШа», созданного весной 1943 года.

Мы приносим читателям извинения за столь подробный и затянувшийся рассказ о немецких спецслужбах. Но мы сделали это умышленно, чтобы читающие эти строки, во-первых, смогли прочувствовать атмосферу, царящую в оккупированном Таганроге, а во-вторых, понять, в каких условиях приходилось работать подпольщикам, в городе, где на каждом шагу можно было наткнуться на контрразведывательную агентуру противника. В этой главе мы опустили рассмотрение еще одной профашистской оккупационной организации — русской вспомогательной полиции, но о ней мы расскажем отдельно и в другом месте.

Через эти ворота авиационного завода имени Димитрова со стороны села Петрушино эсэсовские части 17 октября 1941 года вошли в Таганрог.

Бывший магазин Марковича на углу улицы Энгельса и Итальянского переулка. Он мало изменился с тех лет, но по-прежнему популярен в округе.

Музей градостроительства и быта. Здесь в годы войны находился штаб командующего 1-й танковой армии генерал-полковника Эвальда фон Клейста.

Школа-гимназия № 2 имени А.П. Чехова. Место пребывания зондеркоманды СС-Юа. принимаемой жителями города за «гестапо».

В этом здании по улице Петровской, 72-74 в период оккупации Таганрога находилась городская администрация - бургомистрат.

а в этом - биржа труда, главный исполнительный орган по отправке советских людей в Германию.

Один из архитектурных раритетов города - дом Адабашева, где в годы оккупации Таганрога обосновалась зондеркоманда СД-б.

Жилой «жактовский» дом доктора Равенского в пер. Итальянском, 10. Во время войны его занимала резидентура подразделения Абвера -АНСТ под названием «Риттершпорен».

До войны в этом доме на центральной улице города находился Дворец пионеров и школьников, а слета 1942 года - Управление русской вспомогательной полиции.

Памятник архитектуры XIX века по улице Фрунзе, 16, где долгие годы находилась городская прокуратура. А с приходом «нового порядка» - политический отдел русской вспомогательной полиции.

До войны это был обычный одноэтажный жилой дом с глубоким просторным подвалом. «Новая власть» организовала в нем криминальный (уголовный) отдел русской вспомогательной полиции.

Сегодня в этом здании в пер. А. Глушко, 24 находится инспекция министерства по налогам и сборам. А при немцах здесь обустроилась тайная полевая полиция - ГФП с фельдкомендатурой.

До войны в этом здании по улице Б. Садовая, 11 находились детские ясли 31-го завода. А немцы устроили здесь штаб пехотной дивизии генерала Коррети и разведотдел 1Ц дивизии.

Старое здание средней школы № 23. В годы оккупации. Таганрога здесь находилось неустановленное немецкое учреждение.

По данным старейшего краеведа города О.П. Гаврюшкина в этом старом добротном особняке по улице Греческой, 53 оккупанты устроили для своих солдат публичный дом.

...а в этом (ул. Греческая, 61) - казино для господ офицеров. Субординация, однако! Старожилы рассказывают, что таких «веселых домов» при немцах было предостаточно, в том числе и неформальных.

ЧАСТЬ IV ХОЛОДНАЯ ОСЕНЬ СОРОК ПЕРВОГО

Глава 1 «Еврейский вопрос» в Таганроге и его «решение»

Немцы слов на ветер не бросали. Если объявили на весь мир, что идут освобождать Россию от засилья коммунистов и евреев, то обещанное выполняли. Поэтому в 20-х числах октября 1941 года по всему городу было расклеено распоряжение ортскоменданта Альберти о регистрации евреев и обязательном ношении специальных нарукавных повязок. Что за этим последовало, мы сейчас расскажем.

Исследованию геноцида евреев на оккупированных территориях СССР посвящены сотни научных работ, написано множество книг, снято десятки кинофильмов, как за рубежом, так и в нашей стране. Российские ученые, занимающиеся изучением этой проблемы, выделили ряд особенностей еврейского Апокалипсиса, характерные для южных регионов страны. В основном они целиком и полностью соотносятся с реалиями происходившего, но некоторые из них звучат не убедительно.

Например, существует мнение, что «население ряда областей и районов СССР, находящихся под угрозой оккупации, было хорошо информировано об уничтожении евреев и имело па первое время достаточно времени для эвакуации» |1— 7]. Или такой постулат: «уничтожение еврейского населения тщательно скрывалось фашистами» |там же].

С этими утверждениями стоит разобраться, насколько они верны и соответствуют ли исторической правде. Откровенно говоря, данный тезис о «хорошей информированности евреев» вызывает большие сомнения и в указанном источнике страдает бездоказательностью. По всей видимости, он взят из какой-то псевдонаучной книги «Политиздата» прошлых лет, или автора подвела некорректная постановка вопроса. Если имелись в виду официальные правительственные информационные источники, то это одно, а если какие-то иные, то это совсем другое дело. В любом историческом исследовании главное — это объективность.

Кадр из к/ф «Профессор Мамлок». Ленфильм, 1938 г.

Соблюдая этот принцип, мы постараемся доказать, что никакой «хорошей информированности» на момент оккупации южных областей СССР не было и быть не могло. Но сначала давайте перенесемся в относительно мирный 1938-й год. В тот год на киностудии «Ленфильм» режиссер Герберт Раппопорт (австриец по рождению) снял художественный кинофильм по пьесе Фридриха Вольфа «Профессор Мамлок». В этой киноленте, как сказано в аннотации к фильму, «обличался расовый антисемитизм нацистов». В этом же году Другой известный советский кинорежиссер Григорий Рошаль на другой киностудии экранизировал роман Лиона Фейхтвангера «Семья Опенгейм». На ту же тему. Оба фильма с большим успехом демонстрировались в кинотеатрах Советского Союза. Они не только обнажали звериную сущность фашизма, но демонстрировали всему миру отношение СССР к политике Гитлера в Западной Европе.

Но в августе 1939 года триумфальное шествие картин внезапно прекратилось. Причиной тому явился, известный пакт Молотова—Рибентропа. С этого момента нацистская Германия стала лучшим другом Советского Союза, и всякий негатив и критический настрой по отношению к новоявленным друзьям не допускался.

Конечно, оба кинофильма, как и романы, по которым они были сняты, представляли собой ярко выраженные художественные произведения. Но в них все было правдой. И погромы, и всевозможные запреты и ограничения, и унизительные издевательства, и жизнь евреев в гетто, и депортация их из Германии, одним словом геноцид во всех формах его проявления. Поэтому эти киноленты вполне могли сойти за широкомасштабную информацию и предостережение: «Евреи, будьте бдительны!»

Но вот грянула Вторая мировая война, а за ней и Великая Отечественная. И над Европой, как пишут в солидных изданиях, «нависла коричневая тень зловещей свастики». И полилась кровь ни в чем не повинных людей. В первых числах июля 1941 года оба кинофильма вновь появились в отечественном прокате, как прямое и непосредственное предупреждение. Но на этом «хорошая» информированность и закончилась. Казалось бы люди еврейской национальности, просмотрев л и фильмы, должны были сделать для себя определенные выводы. Сделали, но далеко не все.

Многие рассуждали примерно так: «Нам немцы ничего плохого сделать не могут. Ведь это культурная нация, с хорошими древними традициями. В восемнадцатом году немцы тоже оккупировали Россию, и никаких погромов, никаких расстрелов и гетто. Наоборот, они даже защищали нас от местных погромщиков. Наши языки очень похожи, и мы хорошо понимаем друг друга».

Так думали наивные старики и старухи, которые помнили «других» немцев. А откуда им было знать, какие они «новые», и что они вытворяют с евреями в оккупированных странах и городах. В советских газетах о еврейском геноциде ничего не сообщалось, радио тоже молчало. Ни в одной сводке Совинформбюро не говорилось, что, заняв столицу Советской Украины, город Киев, фашисты за два первых дня вывезли в Бабий Яр более 30 тысяч граждан еврейской национальности и всех их расстреляли. Стариков, женщин, детей, не пощадив даже грудных младенцев.

А до Киева был Белосток, Кишинев, Минск, Могилев, Житомир, Литва, Рига, Каунас и другие города с несколькими десятками тысяч евреев в каждом. Если бы о тотальном уничтожении еврейского населения шла регулярная информация в средствах массовой информации того времени, то многие советские евреи сумели бы выехать далеко на Восток страны, и никакого холокоста на территории многонационального Советского Союза вообще могло не быть.

А вот, что творилось в непосредственной близости от Ростовской области в дни, когда немецкие войска уже развернули боевые действия на Миусе:

9.10.1941 г. на территории Запорожской области начались карательные акции против евреев, проводимые зондеркомандой войск СС-10а под командованием оберштурлТбанфюрера СС Хайнца Зеетцена.

11.10.1941 г. в Мелитополе уничтожено 2000 евреев.

13.10.1941 г. в Днепропетровске расстреляно 10 000 евреев.

23.10.1941 г. в Одессе после взрыва румынской комендатуры заранее заготовленными минами, в результате которого погибло 66 румынских и немецких военнослужащих, румынские легионеры в течение нескольких дней заживо сожгли и подорвали около 38 тысяч евреев.

До таганрогской трагедии оставались считанные дни.

Уважаемые товарищи ученые, выступающие с тезисом о «хорошей информированности» евреев! Если вам в руки каким- то образом попадет эта книга, и вы прочтете эти строки, убедительно просим вас: не обижайтесь. А лучше вышлите в наш адрес весточку с указанием источника (вырезку из газеты, копию сводки Совинформбюро, постановление правительства и т.п.), который «хорошо» информировал евреев о злодеяниях фашистов в оккуированных городах и весях Советского Союза. Если найдете, то, поверьте, это будет не просто сенсацией, а темой для еще одной диссертации.

Но мы обещали быть объективными. Таковыми и будем дальше. И расскажем о той «хорошей информированности», которая на самом деле имела место. Но сначала приведем небольшую выдержку из одного современного источника, заслуживающего внимания и доверия.

«Двадцать четвертого августа 1941 года по Всесоюзному радио транслировался радиомитинг еврейской общественности. Цель митинга заключалась в активизации еврейских общин Англии и США с целью подтолкнуть правительства этих стран к оказанию реальной помощи СССР. Попутно ставился вопрос и о пресечении злодеяний германских войск против еврейского населения. Да, в какой-то мере эта радиопередача способствовала информированию евреев о нависшей над ними угрозе. Но для Прибалтийских республик, Белоруссии, Молдавии и большей части Украины эта информация уже запоздала. Там гепоцид уже шел полным ходом.

Первое официальное заявление руководства страны о зверских расправах с еврейским населением прозвучало в ноте Наркомата иностранных дел СССР только 6 января 1942 года. Там же впервые упоминалась и трагедия Бабьего Яра, и гибель 52 тысяч евреев Киева. К моменту выхода этой ноты оповещать уже практически было некого» [1—35].

А спустя восемь месяцев, 27 августа 1942 года прозвучала еще одна нота Наркомата иностранных дел СССР. В ней, в частности, говорилось:

«Свыше 3-х тысяч мирных жителей было убито гитлеровцами 27 октября 1941 года в Таганроге. По приказу германского командования эти жители явились целыми семьями к зданию школы, взяв с собой трехдневный запас продовольствия. Отобрав это продовольствие, гитлеровцы погнали эти семьи за город, где, отделив от группы около 100 человек, отвели их на несколько десятков метров и расстреляли на глазах у остальных обреченных. Затем начался расстрел одной сотни за другой, мужчин, женщин, детей, стариков» (ЦДНИ РО ф. 3, on. 3, д. 23, л. 30).

Этими «мирными жителями», как вы догадались, были евреи Таганрога. В этом же архивном деле на странице 32 сказано, что «в Таганроге, на Петрушиной косе немцы расстреляли около 7 тыс. евреев». Запомним эту цифру, так как к ней мы еще вернемся.

Отсутствие своевременной и правдивой информации в официальных источниках во все времена восполнялась всевозможными слухами и разговорами. Что интересно, но эти слухи почти всегда сбывались. Это мы к тому, что сведения о зверствах гитлеровцев поступали в народ от беженцев, и не обязательно еврейской национальности. К моменту оккупации Таганрога их скопилось здесь очень много, в основном с западных окраин страны. Именно от них в городе узнали о расстреле евреев в Бабьем Яру, о том, как в Днестре, в местечке Рашков Молдавской АССР были утоплены сотни еврейских семей, о бесчинствах эсэсовцсв в Белостоке и Минске. И если автор тезиса о «хорошей информированности» евреев имела в виду народную молву, то мы с ней согласимся, она действительно была хорошей, до слез хорошей.

Изучая публикации современных ученых, нельзя не заметить еще одно стереотипное утверждение, не соответствующее действительности. Речь идет о «внезапном наступлении противника и сложностями с организацией индивидуального бегства евреев» [1-7].

Ох уж это пресловутое «внезапное наступление»! Причина всех наших бед и несчастий. «Внезапным наступлением» немцев нам объясняли неудачи Красной Армии на начальном этапе войны. Из-за «внезапного наступления» врага в октябре 1941 года в Ростовской области не смогли должным образом сформировать и подготовить партизанские отряды и подпольные группы (ЦДНИ РО ф. 3, on. I, д. 5, л.д. 3). А теперь оказывается «внезапное наступление» не позволило евреям вовремя эвакуироваться. Ну, что тут можно сказать? Ничего, только руками развести.

Впрочем, нет. Надо отдать должное тому гениальному историку или политработнику, который первым придумал эту отговорку и пустил гулять ее по белу свету. И ведь многим она пришлась по душе. Потому как не надо ничего изучать, анализировать и ломать голову в поисках истины. Все наши неудачи и просчеты можно легко списать на «внезапное наступление» противника.

Теперь поговорим о том, как «уничтожение еврейского населения тщательно скрывалось фашистами». Данное утверждение вообще не выдерживает никакой критики.

26 октября 1941 года согласно распоряжению ортскоменданта Альберти многие евреи Таганрога собрались на Владимирской площади. Они шли сюда через весь городе вещами в руках и вели за собой малолетних детей. На площади люди попали в плотное кольцо оцепления, состоящее из местных полицаев. Потом всех выстроили в колонны и погнали на Петрушинскую балку.

Их скорбный путь проходил по 10-му Переулку по направлению к улице Молокова (Свободы). Отсюда колонна свернула в Красногвардейский переулок, ведущий к авиационному заводу. Пройдя через территорию 31-го завода, люди оказались в двух шагах от смертельного котлована, который вскоре сами немцы назовут «Балкой смерти».

Евреев расстреливали партиями по 100 человек. Людей под-водили к обрыву с юго-западной стороны балки, силой заставляли раздеться, а потом следовала команда: «Feuer!». Раздавались предсмертные крики, которые тут же заглушались выстрелами из автоматов и карабинов. В расстрелах принимали участие каратели из спецподразделения айнзатцгруппы «Д» группенфюрера СС Отто Олендорфа, но особенно старались наши соотечественники из русской вспомогательной полиции. Они только успевали передергивать затворы карабинов. После этого за дело принимались немецкие чины и руководство полицейского управления. Они ходили между убитыми и выстрелами в голову добивал и из пистолетов тех, кто проявлял хоть какие-то признаки жизни.

Экзекуция заканчивалась погрузкой одежды и вещей убитых в машины, и расстрельная команда уезжала на отдых, чтобы на следующий день с новыми силами продолжить начатое дело. В карьере еще какое-то время оставались местные жители, которых немцы привлекали для раздевания обреченных людей. Присыпав убитых землей, они забирали «наградную» одежду, полученную от немцев за усердие, и расходились по хатам. Заглушив ночной ужас изрядной дозой самогона, пособники палачей проваливались в темную бездну кошмарных сновидений.

А теперь скажите, как можно «тщательно скрыть» многотысячное шествие евреев к месту расстрела на виду у многих жителей города? А как можно скрыть автоматные очереди, которые гремели не только днем, но и по ночам, и вся деревня вздрагивала от этих смертоносных звуков? Чтобы все это сохранить в глубокой тайне, надо было заодно и всех селян перестрелять. А может быть, некоторые историки полагают, что после каждой акции немцы должны были трубить на весь мир, что «вчера во исполнение воли дорогого и любимого фюрера доблестными рыцарями местной команды СС было уничтожено столько-то тысяч евреев. Потерь среди личного состава нет». Ио гитлеровцы, естественно, об этом ничего и никогда не сообщали. А то, что казни совершались зачастую ночью, вовсе не говорит о стремлении немцев засекретить эту «работу». Такая традиция была в СС — днем ловили, ночью стреляли.

И потом, зачем немцам надо было скрывать свои карательные акции? Наоборот, «устрашение», как метод наведения «нового порядка», требовал широкой огласки, особенно в случаях расстрела саботажников, вредителей и партизан-подпольщиков. Кстати, гитлеровцы и не думали скрывать свои замыслы и планы в отношении еврейского населения оккупированных стран. Геноцид нацистов против «неполноценных» рас и народов был начертан на их штандартах и идеологически обоснован в «Майн кампфе». Разве сей труд Гитлера вышел под грифом «секретно»? Ничего подобного! Его свободно могла читать вся «просвещенная» Европа. Кстати, в одном солидном историческом исследовании, который нами уже цитировался, мы встретили совершенно противоположное утверждение: «Принципиально важно отметить, — пишет автор, — что на Западе геноцид евреев скрывали, а на Востоке — настойчиво демонстрировали» [1-35].

Спросите, зачем демонстрировали? А для наглядности, в доказательство того, что германские войска действительно пришли освободить Россию от «жидовского засилья, евреев-комиссаров и коммунистов». И если уж и говорить о том, кто скрывал и пытается сегодня скрыть геноцид евреев, то это определенная часть наших соотечественников, не желающая здраво воспринимать историю как объективную реальность.

Так почему же таганрогские евреи, зная, что их ожидает, не

кинулись к поездам, идущим на Восток страны?

Учитель истории средней школы № 10 Мира Ильинична Альперович. Фото 1949 года.

Рассказывает ветеран педагогического труда Мира Ильинична Альперович, проработавшая ровно сорок лет учителем истории в 10-й средней школе:

— Незадолго до вступления немцев в Таганрог, мы с мамой встретили на углу Исполкомовского переулка и улицы Фрунзе нашего хорошего знакомого, артиста городского драматического театра Галина. Разговор зашел об отъезде, и наш собеседник, удивленно посмотрев на нас, сказал маме: «Броня, ну куда ты едешь? Идет цивилизованная нация». И он начал вспоминать «хороших немцев» времен Первой мировой войны. Номы были настроены только на отъезд.

Буквально за несколько дней до оккупации моему папе, работавшему сырьевщиком на кожзаводе № 1, выделили вагон в эшелоне. В него погрузили несколько десятков рулонов кожи и еще какое-то оборудование, потом он заехал за нами, забрал маму и меня с двоюродным братом, и мы поехали на вокзал.

Кроме нас в вагоне находились семьи и других работников завода, 14 октября мы покинули город. Нам в определенном смысле повезло. Мы благополучно добрались до Баку, а оттуда переехали в Самарканд в Среднюю Азию. Как только наша армия в феврале сорок третьего освободила Ростов, отцу пришел вызов в Таганрог для восстановления работы кожзавода. И он, не мешкая ни минуты, уехал, а мы остались. Вернулись мы в Таганрог через год. В первый же день приезда узнали о массовых расстрелах евреев в Балке смерти, среди которых было много наших знакомых, в том числе и артист Галия.

Вера в «порядочных» немцев сильна была в тех людях, которые пережили оккупацию восемнадцатого года. Это одна из причин, которая сдерживала исход евреев из Таганрога, но она была не главной. Вторая причина заключалась в невозможности покинуть обжитые места, в нежелании бросить дома, покинуть родной город.

Но была еще одна проблема, усложняющая выезд евреев из города. Как мы уже отмечали, к моменту захвата города в Таганроге проживало очень много евреев-беженцев, более трех тысяч человек. В основном это были пожилые люди с детьми из западных районов СССР. Они застряли в Таганроге еще с лета, как и многие другие беженцы, надеясь, что до Таганрога враг не дойдет. Об их отъезде па Восток вообще не могло быть никакой речи. Эвакуационные карты, дающие право на выезд, им не полагались. Выехать из города в плановом порядке могли только те евреи и члены их семей, которые организованно эвакуировались со своими заводами и учреждениями.

Сегодня многие пожилые люди с болыо и горечыо рассуждают так: «Но ведь правительство и сам Сталин знали о зверствах фашистов, почему они не приняли никаких мер по спасению евреев, почему не обеспечили их проездными документами»?

Не понять этих людей нельзя. Пепел родных и близких, сожженных в мечах крематориев, умерщвленных в «душегубках», замученных в концлагерях и расстрелянных в сотнях российских балок стучит в их сердцах. За личным горем и незаживающими ранами им трудно разглядеть и понять ситуацию, сложившуюся в те дни. Давайте и мы поставим перед собой этот же вопрос и попробуем отыскать на него ответ.

Итак, Сталин, конечно, все знал. И про расстрелы, и про гетто, и про многое другое. И вопросы эвакуации его беспокоили не меньше, чем положение дел на фронте. И не случайно первый распорядительный документ по организации эвакуации из прифронтовых районов появился уже 2 июля 1941 года. Это была Директива Ставки № 45 «О порядке эвакуации населения и материальных ценностей».

Отыщем ее в сонмище интернетных сайтов и попытаемся найти в ней «порядок» по эвакуации лиц еврейской и других национальностей. Внимательно читаем, и не находим. Есть разъяснения, как следует эвакуироваться семьям военных и руководящих партийных работников. А как эвакуироваться рядовым членам партии, комсомольцам, профсоюзному активу, евреям, цыганам, адыгейцам, лицам украинской, кавказской и других национальностей, беременным женщинам и больным старикам, об этом — ни слова.

А все-таки, мог ли Сталин дать особые указания насчет ев-рейской части населения страны? В той ситуации, однозначно, не мог! Иосиф Виссарионович был мудрейшим из мудрейших политиков своего времени. Он прекрасно знал свой народ и настроения советских людей. Он был великим психологом и умело ориентировался в океане человеческих страстей и слабостей. Он манипулировал людьми и был повелителем их судеб. Говорят, что Сталин слыл большим антисемитом. На бытовом уровне, может быть, но на государственном, а тем более, международном, да никогда в жизни! Потому что Иосиф Виссарионович Сталин, повторяем, был величайшим политиком, и не могдопустить, чтобы о нем даже подумали такое.

Но, предположим, что Сталин дал бы «зеленуюулицу» на исход евреев из опасных районов и областей страны, от Буга до Дона. А их там к началу войны проживало более 4 миллионов человек. Но где взять столько вагонов, паровозов, лошадей, автомобильного транспорта? Обобрать Рабоче-Крестьянскую Красную Армию, отказаться от эвакуации заводов, фабрик, госучреждений, материальных ценностей? Нарушить и так нарушенный ритм работы всего народного хозяйства страны? Нет, на это Сталин пойти не мог.

Но оставим в покое паровозы и лошадей, не это главное. Присутствовал в этом деле, так называемый, «человеческий фактор», который нельзя было не учитывать. Допустим, что правительство приняло бы решение о предоставлении приоритета лицам еврейской национальности на выезд из районов предполагаемой оккупации. И исполкомы на местах стали бы выдавать проездные документы в первую очередь еврейским семьям, а русским и укр-инцам во вторую, а лицам с Кавказа в третью, а калмыкам в четвертую и так далее.

Вы представляете, чтобы тут началось? Всплеск необузданного антисемитизма, национальная вражда и массовые беспорядки! Могли Сталин допустить такое? Нет, конечно! Вот и оказались советские евреи заложниками ситуации, помочь надо, но как? Вырисовывалась классическая формула: «помочь нельзя бросить евреев». Где поставить запятую, перед словом «нельзя», или после, никто не знал.

Очевидцами сбора евреев на Владимирской площади были многие таганрожцы. Один из них, ныне покойный, Олег Борисович Кудрявый, который все 680 дней фашистской оккупации Таганрога находился в городе, несколько лет назад рассказал печальную историю гибели своего соседа по двору.

Из воспоминаний О.Б. Кудрявого:

«— Почти все карательные функции в городе: облавы, казни, расстрелы выполнялись русской вспомогательной полицией, которую сначала возглавлял Юрий Кирсанов, а затем Борис Стоянов. Немцы только отдавали распоряжения и руководили.

До войны в нашем дворе по улице, Карла Либкнехта жил один пожилой еврей, дядя Абрам. Он очень хорошо, доброжелательно относился к нам, соседским мальчишкам, охотно рассказывал разные интересные истории, давал житейские советы. Он никогда ни с кем не конфликтовал и ладил со всеми соседями. За это его уважал весь двор.

Однажды я увидел, как из своей квартиры выходит дядя Абрам с вещами. Я спрашиваю: «Вы куда?» А он как-то очень грустно отвечает: «Да вот, немцы приказали явиться на Владимирскую площадь. Куда-то нас повезут». Я вызвался его проводить. До площади шли пешком, так как трамваи не ходили.

Вокруг площади стояло плотное оцепление из полицаев. У каждого на плече карабин, а на рукаве повязка с надписью на немецком языке «Polizai». Чуть в стороне стояли немцы: несколько офицеров да водители автомашин. Когда до оцепления оставалось совсем немного, дядя Абрам стал прощаться со мной: «Все, дальше тебе нельзя, возвращайся домой». А я, не зная, что их повезут на расстрел, все просил его взять меня с ним. Уже подойдя к оцеплению совсем близко, он оттолкнул меня, и я услышал его последние слова: «Скорее уходи отсюда, ну, уходи же!» И я скрылся в переулке. Еще бы нескол ько метров и кто-нибудь из оцепления затащил бы меня в этот смертельный круг. Не стали бы разбираться, русский я или еврей».

В поте наркома Молотова от 27 августа 1942 года говорится о 3-х тысячах расстрелянных «мирных жителях», но почему тогда на мемориальной плите в Балке смерти у села Петрушино на месте расстрела таганрогских евреев указана цифра 1500? А сколько в действительности погибло евреев в Таганроге? Исследуем и этот вопрос.

В архивных фондах Центра документации новейшей истории Ростовской области сохранилась докладная записка начальника Управления НКВД по Ростовской области, комиссара Госбезопасности С.В. Покотило «О положении в Таганроге в период оккупации его немецкими войсками (17 октября 1941 — 30 августа 1943 гг.)», датированная 20 сентября 1943 года. В ней, на имя первого секретаря Ростовского областного комитета партии Б.А. Двинского, говорится следующее:

«28 октября 1941 г. было заявлено, что ввиду близости фронта, евреи будут выселены из города, для чего 29 октября они должны собраться в назначенном пункте, имея продукты на три дня и хорошо упакованные наиболее цепные вещи, квартиры закрыть, а ключи сдать при явке на пункт.

На следующий день — все они частично па машинах, частично пешком отправлены в Петрушинскую балку и там расстреляны. По неполным данным в этот день погибло свыше 1800 человек».

Осторожный чекист Сергей Викторович Покотило осмотрительно сделал оговорку относительно «неполных данных», так как в другом документе сказано, что «в Таганроге, па Петрушиной косе немцы расстреляли около 7 тыс. евреев». (ЦДНИРОф. 3, on. 3, д. 23). Но чаще всего в публикациях количество погибших евреев указывается в пределах 6—6,5 тысяч человек. Среди них было около 1500 детей разного возраста, от грудничкового до подросткового. Естественно, что точную цифру погибших, ни в сорок третьем году, ни, тем более, в наши дни, установить невозможно.

Расхождения в датах и количестве расстрелянных евреев обусловлены тем, что эти злодеяния фашистов продолжались не один день, но самая первая акция была проведена 26 октября, что установлено совершенно точно историками прошлых лет и очевидцами событий.

Но всех ли евреев расстреляли фашисты в Таганроге? Ока-зывается не всех. Чудом выжило несколько человек. Этим «чудом» были простые жители города, такие, как Мария Константиновна Турубарова, которая под видом своего племянника скрывала еврейского мальчика Толика Фридлянда. На весь мир прозвучало имя таганроженки Анны Михайловны Покровской, прятавшей в годы оккупации пятнадцатилетнего Володю Кобрина и ленинградскую девочку Тамару Арсон. За этот подвиг она в 1996 году была удостоена международного звания «Праведник народов мира». К спасению Володи Кобрина были причастны и другие жители города, в их числе и вдова директора парка имени М. Горького довоенного периода Н.Л. Сошникова.

Некоторым евреям удалось уйти по льду замерзшего Таганрогского залива на «ту сторону», не занятую немцами. В Таганрогском отделении НИЦ «Холокост» имеются сведения о нескольких девушках, которым несказанно «повезло». Им удалось скрыть свое происхождение, и они были угнаны на работу в Германию. Но подневольная работа в рабстве - это все же не расстрел, и они выжили.

Следует признать, что жертв еврейского геноцида в Таганроге могло быть намного меньше, если бы не двурушничеств соотечественников. К сожалению, находились люди, зараженные антисемитизмом, которые охотно выдавали евреев, получая за это сотню марок, бутылку шнапса или их вещи. Впрочем, они так же поступали и с коммунистами, комсомольцами, работниками советских органов. Русская вспомогательная полиция внесла «солидный» вклад в решение «еврейского вопроса». На их совести тысячи загубленных жизней. „

Глава 2 Айн, цвай, полицай...

Эту шутливую считалочку, вынесенную в заголовок настоящей главы, придумали в годы войны люди, не потерявшие чувства юмора и самообладания, несмотря на смерть, кровь, голод и прочие ужасы бушующей войны. Да и самого слова «полицай», носящего презрительно-уничтожающий оттенок, до прихода немцев в русском языке не существовало. Во всем мире, в том числе и в царской России, человека, обличенного властью, призванного обеспечивать общественный порядок и спокойствие граждан, называли уважительно «господин полицейский».

И только в оккупированных советских городах и селах родилось это пренебрежительно-нарицательное имя, как никакое другое в полной мере отражающее сущность новоиспеченного блюстителя «нового порядка», холуя и прихлебателя оккупационного режима. Слово «полицай» для многих порой звучало страшнее, чем слова — «немцы», «фашисты» и даже «гестаповцы». Потому как эти были врагами, чужими, пришлыми, а полицай был «своим» русским, но крайне жестоким, циничным и непримиримым к соотечественникам.

В этой главе мы расскажем об антигероях, предателях и полицаях, изменниках Родины, доблестно служивших оккупантам в годы Великой Отечественной войны.

Захватывая один за другим советские города и села, немцы сразу же начинали заниматься «обустройством» новой жизни, утверждая свою власть и свои законы (а зачастую и беззаконие). Для обеспечения жизнедеятельности городов создавались местные органы власти (бургомистраты) из числа лояльно настроенного населения, отряды милиции и другие службы. На милицию возлагались задачи обеспечения порядка на улицах города, борьба с повседневной уголовщиной, спекуляцией и другими преступлениями, патрулирование улиц, регистрация жителей города (соблюдение паспортного режима), тотальный контроль за вновь прибывающими гражданами, выдача всевозможных справок и тому подобные дела.

Со временем милиция была преобразована в полицию и получила название «Русская вспомогательная полиция», или сокращенно РВП. Главным ее отличием от милиции являлось то, что помимо криминального (уголовного) отдела в ее состав входил политический отдел, призванный вести борьбу с врагами рейха: партизанами, подпольщиками, советскими активистами, армейскими разведчиками и агентурой НКВД. С этой целью полиция наделялась неограниченными правами и полной свободой действий. Количественный состав и структура полицейского аппарата формировалась по германским нормативам и меркам, с учетом масштабов подконтрольных территорий и численности гражданского населения, но недостатка в кадрах полицейское ведомство не испытывало. В марте 1943 года личный состав таганрогской полиции насчитывал примерно 600 человек. Это в два раза больше, чем гарнизон таганрогской милиции довоенного времени. Более того, численность полицейского ведомства была соизмерима с общей численностью городской подпольной организации.

На работу в полицию принимали мужчин с 16-летнего возраста, уголовное прошлое значения не имело, оно в какой-то мере даже приветствовалось. Женщин брали на работу исключительно в качестве уборщиц и секретарей-машинисток. На всякого рода вспомогательные и хозяйственные работы иногда привлекали подростков, например, в качестве возниц или помощников истопников.

Формально РВП находилась в компетенции бургомистрата, но па деле все выглядело иначе. Начальника полиции назначал бургомистр, но только с ведома ортскомснданта. С его же согласия производились кадровые перестановки и назначения в структуре обоих отделов. Ортскомендант отдавал приказы на участие полицейских подразделений в облавах, задержаниях, конвоировании арестованных лиц. Кроме того, РВП работала в тесном контакте со службой безопасности СД и тайной полевой полицией ГФП, которые привлекали «русских коллег» для участия в спсцмероприятиях. Карательные органы оккупантов старались пе заниматься грязным делом — допросами, пытками и казнями. Эту «работу» они поручали добровольцам из русской вспомогательной полиции, которые с невероятным усердием оправдывали доверие своих хозяев.

Город был разбит на три полицейских участка, в которые входили по три-четыре отделения, охватывающих всю территорию города.

1- й полицейский участок

Отделение № 1 — ул. Фрунзе,16

Отделение № 2 — ул. Елизаветинская, 73

Отделение № 3 — пер. Рыбный, 4

2- й полицейский участок

Отделение № 1 — ул. Чехова, 143

Отделение № 2 — ул. Молокова, 32

Отделение № 3 — пер. 25-й, 16

3- й полицейский участок

Отделение № 1 — ул. Старо-Почтовая, 120

Отделение № 2 — ул. Девичья, 3

Отделение № 3 — 6-я Линия, 43 (Стахановский городок)

Отделение № 4 — Садовая площадка, 4

Первым начальником русской вспомогательной полиции Таганрога стал Юрий Кирсанов, один из четырех братьев Кирсановых, активно сотрудничавших с немцами. С 20 мая 1942 года его сменил Борис Стоянов, ранее работавший начальником третьего полицейского участка. Криминальный отдел полиции располагался в одноэтажном здании по улице Греческой, 90 (сегодня здесь находится редакция газеты «Таганрогская правда»). Политический отдел РВП занимал здание бывшей городской прокуратуры по улице Фрунзе, 16. В 1942 году оба отдела переедут на улицу Петровскую, в здание, где до войны находился городской Дворец пионеров, и в городе его будут знать как управление полиции. История сохранила для нас имя начальника первого полицейского участка, бывшего музыканта, баяниста Владимира Жужнева. А вот, кто руководил вторым участком нами не установлено.

От столкновения с полицией никто из жителей города застрахован не был. Полицаи в стремлении выслужиться, готовы были средь бела дня хватать своих сограждан и тащить их в участок. Поводов для задержания хватало. Достаточно было косо посмотреть на полицейского, или незначительно нарушить какой-нибудь запрет, введенный немецкими властями, и путь в камеру был обеспечен. Особенно популярны были задержания по так называемому «подозрению». Уголовных преступлений в городе было более чем достаточно, не дремали и партизаны-подпольщики, поэтому подозревать можно было любого и обвинять в чем угодно. Однажды в полицейский участок попал 13-летний подросток Алик Кудрявый.

Из воспоминаний О.Б. Кудрявого:

«— В 7-й школе, где я учился до войны, расположились немцы. Они устроили там что-то наподобие почтового отделения, куда из Германии приходили письма, посылки и бандероли. Однажды к почте подъехал грузовик, и водитель стал таскать в здание мешки с нарисованными на них большими черными орлами — символом Германии. Мы с мальчишками из соседних дворов затаились и стали следить за тем, куда водитель таскает мешки. Когда он понес очередной мешок, мы рванули к машине, залезли в кузов и заготовленными заранее лезвиями бритвы быстро надрезали мешки, прямо поперек орла. Письма нас не интересовали, мы искали посылки. Мне досталась какая- то увесистая бандероль. Я спрятал ее за пазуху и дал деру.

Прибежал домой и сразу же спрятался в подвале. Сердце бешено стучало, в подвале было темно, а хотелось поскорее распаковать бандероль. Кое-как мне удалось сковырнуть крышку, и я на ощупь стал определять содержимое. В ней лежали какие- то круглые, гладкие предметы. Мне показалось, что это яблоки или груши. Я надкусил одну, и в рот брызнуло что-то горькое, обжигающее. Язык и губы пылали. Оказалось, что это ром в шоколадной груше. Их было ровно шесть штук. Там еще лежали конфеты Бон-Бон и сигареты, с золотыми мундштуками.

Немцы, по всей видимости, догадались, чьих рук это дело, и стали устанавливать всех, мальчишек, живших поблизости. Я в этот список не попал, но наш сосед дядя Ваня, служивший в полиции, указал и на меня. Он сказал немцам: «Вы еще Кудрявого прихватите, он наверняка был с ними, или что-то знает». И нас через весь город повели в полицейский участок, который размещался в доме на Греческой улице, туда., где сейчас находится редакция «Таганрогской правды».

Нас встретил сам Стоянов, очень злой, ненавидящий все советское, человек. Он был инвалидом, при-ходьбе припадал на одну ногу, его руки дергались, поднимаясь кверху, а тело извивалось, как у змеи. В руках он держал нагайку, которую тут же пустил в ход, и меня от самого затылка до пяток как будто кипятком ошпарило. Потом всех развели по камерам, а меня почему-то сразу повели на допрос.

Когда в одну из подвальных комнат открыли дверь, мне в глаза бросилась пирамида, на которой аккуратно стояли шомпола и висели нагайки разных размеров. К счастью, войти в камеру пыток мне не пришлось, там уже кого-то допрашивали. Меня посадили в коридоре на лавку и приказали ждать. В этом подвале (кстати, он мало изменился, только заложили дверь, выходившую во двор) имелся еще один вход со двора, как раз там, где я сидел. Охрану ко мне не приставили, и когда кто-то из полицейских не закрыл дверь, я воспользовался моментом и дал деру. Три дня не появлялся дома, прятался, а потом про эту историю полицаи видимо забыли».

На решении «еврейского вопроса» бурная деятельность полицейского ведомства не закончилась. Не последнюю роль РВП сыграла в выявлении мест проживания бывших воинов Красной Армии, скрывавшихся коммунистов и комсомольцев, партизан и подпольщиков. Полицаи охотно участвовали в облавах, засадах, врывались в квартиры, устраивая обыски, арестовывали подозрительных лиц. Забегая вперед, скажем, что не безучастия полиции произошел разгром подпольно-партизанского отряда Морозова—Афонова. Полиция принимала непосредственное участие в задержании и арестах почти всех подпольщиков группы Семена Морозова, Петра Турубарова, членов партизанского отряда Василия Афонова и других.

Вот, что рассказал об аресте своей матери, подпольщицы Антонины (Нины) Ивановны Козубко, ее сын Владимир Скуднов, которому в сорок третьем было всего восемь лет. В настоящее время В.Е. Скуднов проживает в Киеве.

Из воспоминаний В.Е. Скуднова:

«— Маму арестовали в мае 1943 года. Мы жили в большом «жактовском» дворе по Исполкомовскому переулку, 30. В тот день я, как обычно, пошел встречать ее с работы. Дойдя до Банковской площади, мама зашла в магазин за покупками, а я побежал вперед. Войдя во двор, я увидел, что ребята, игравшие в нем, беседуют с какими-то незнакомыми мужчинами. Увидев меня, друзья кивнули в мою сторону и проговорили: «А вон ее сын идет!» Я подошел ближе. Один из незнакомцев спросил: «Где твоя мама, мальчик?» Я, ничего не подозревая, ответил, что она сейчас придет. И мама действительно вошла во двор чуть ли не следом за мной. Эти двое предложили нам войти в дом. Там они представились.

Один из них протянул маме какую-то бумажку. Она внимательно ее прочла, а потом схватилась за сердце и тяжело опустилась на стоящую рядом кровать. Кажется, она потеряла сознание. Эти двое оказались из полиции. Но на них не было никакой формы, обычные рубашки с короткими рукавами, ни оружия, ни полицейских повязок. Они не кричали, ни грубили, разговаривали очень даже корректно. Только после того, как мама пришла в себя, они стали ее подгонять: «Скорее собирайтесь, даем вам не более трех минут!» Когда она собралась и поцеловала меня, я спросил у них, а можно ли проводить маму до калитки. И они разрешили, даже улыбнулись при этом. У калитки она еще раз меня поцеловала и сказала: «Ну, беги, Володечка!». Я долго смотрел им вслед, наблюдая, как полицаи уводят мою маму в сторону улицы Фрунзе. Больше я маму никогда не видел».

Курсант Киевского высшего военного училища связи Владимир Скуднов с братом Борисом. Фото 1954 года.

Подпольщица Антонина Ивановна Козубко была расстреляна с большой группой соратников 12 июня 1943 года в Балке смерти.

О деятельности Русской вспомогательной полиции красноречиво говорят архивные документы. Один из них, подготовленный к публикации несколько лет назад заведующей Таганрогским филиалом ГАРО Людмилой Евдокимовной Омельянюк, мы предлагаем вашему вниманию. Впервые он был напечатан наряду с другими документами в историко-литературном альманахе «Вехи Таганрога» № 4 за 2000 год.

Итак, говорят архивы.

Политработа

(из отчета о деятельности ГФП-626 на территории г. Таганрога) по состоянию на 18 апреля 1942 года

Руководство работой политического отдела полиции осу-ществляется подразделениями службы безопасности (вначале СД-10 и впоследствии СД-6).

В ноябре-декабре 1941 г. полиция произвела перепись всего населения, что имело целыо уточнить оставшееся население в городе после эвакуации красных, а также для выявления укрывающегося преступного и враждебного политического элемента. Благодаря чему полиция имеет три картотеки:

• картотека № 1 — все постоянные жители гор. Таганрога;

• картотека № 2 — все лица, прибывшие в г. Таганрог после 22/VI-41 г.;

• картотека № 3 — «особая» — все политически неблагонадежные, иностранцы, уголовный элемент и т.д.

Кроме того, полиция имеет отдельную картотеку регистрации всех оставшихся в городе коммунистов, кандидатов партии и комсомольцев.

В своей деятельности полицией было выявлено и арестовано очень много партизан, шпионов, диверсантов, бывших работников НКВД, активных работников советской милиции, жидов, активных коммунистов и советских деятелей.

Были открыты подпольные большевистские организации с техническим оборудованием, занимавшиеся печатанием и распро-странением антигерманских прокламаций (листовок). Кроме того, большое количество лиц, активно занимающихся антигерманской агитацией.

За указанный период политическим отделом полиции выполнялась следующая работа:

1. Содействие ортскомендатуре в выявлении солдат- дезертиров румынской и германской армий.

2. Выявление скрывающихся от плена русских военнопленных и направление их в лагеря.

3. Вскрытие и привлечение к ответственности лиц, занимающихся всевозможными видами саботажа.

4. Выявление и аресты советских диверсантов, участников организации взрывов и поджогов на заводах и предприятиях при отступлении большевиков.

5. Сбор советских листовок, сбрасываемых советскими самолетами на территории города.

Политический отдел имеет организованную сеть работников-осведомителей, посредством которых налажена постоянная непрерывная работа учета всех политических настроений среди населения (рабочих заводов, предприятий, служащих различных учреждений и проч. неорганизованной части населения).

За период с декабря 1941 г. по март 1942 г. политическим отделом Управления полиции произведено следствие с оформлением дел следующего характера:

1. Шпионаж — 32 дела.

2. Партизаны — 102.

3. Террор — 31.

4. Работники НКВД и советской милиции — 93.

5. Антигерманская агитация — 101.

6. Советская деятельность — 171.

7. Военнопленные — 70.

8. Прочие — 297.

Самой одиозной фигурой в полицейском сыске города, самым жестоким и деспотичным сотрудником Управления полиции Таганрога являлся ее шеф — Б.В. Стоянов. Жители прозвали его «хромой собакой». Откуда же он взялся, этот, с позволения сказать, человек с красивой болгарской фамилией? Что привело его на службу к немцам?

До войны Борис Васильевич Стоянов работал инженером на авиационном заводе имени Димитрова. Говорят, был неплохим специалистом, в быту скромным и непьющим. В тридцатые годы по стране прокатилось «дело авиапрома», и тысячи специалистов и руководителей авиационных предприятий и ведомств подверглись репрессиям. Попал в этот молох и Стоянов. Срок он отбывал в Сибири на валке леса. Однажды на лесоповале, где работали зеки, случилось ЧП: падающей сосной придавило несколько человек, в том числе и Стоянова. Ему перебило ногу, руку, была повреждена грудная клетка, и он на всю оставшуюся жизнь стал инвалидом. А таким полагалась амнистия. И незадолго до начала войны, обозленный на всех и на все, Борис Стоянов вернулся в родной Таганрог. Но на заводе калека, да и еще с политической статьей был не нужен. Затаив злобу и лютую ненависть на советскую власть, Стоянов стал выжидать.

И 17 октября 1941 года у бывшего советского гражданина Бориса Стоянова началась новая жизнь. Через десять дней после оккупации Таганрога он подал заявление о приеме на работу в полицию, и его приняли на должность заместителя начальника III участка. Карьерный рост оказался стремительным. Вскоре его назначили начальником участка, затем заместителем начальника полиции, а в мае 1942 года — начальником Управления Русской вспомогательной полиции, главным полицмейстером города.

Борис Стоянов пришел в полицию не потому, что его семья голодала (и была ли она вообще у него?), и не потому, что хотел выжить. В полицию его привело чувство мести, озлобленности, стремление отыграться на своих соотечественниках, коммунистах, бывших советских руководящих работниках и, конечно же, на виновных во всех смертных грехах евреях. И это ему удалось.

Из характеристики на начальника Управления полиции г. Таганрога Стоянова Б.В. (переводе немецкого)

Местная комендатура 1/145

Отдел 1-а 29.1 V — 43 г.

Борис Стоянов, начальник горполиции г. Таганрога. С 27.10.1941 г. Стоянов вступил во вновь организованную русскую полицию и как заместитель начальника 3-го отделения сейчас же энергично приступил к работе. Он имеет особые заслуги за выслеживание партизан, коммунистов, бывших активистов и жидов.

С 10.01.42 г. он стал начальником 2-го отделения. На основании его способностей местная комендатура с 20.05.42 г. назначила его начальником полиции. Различными реорганизациями в структуре полиции, а также в личных делах он, как таковой, проявил свои организаторские способности.

Он с большим искусством совершено заново перестроил полицейский аппарат, заново отстроил городскую тюрьму и с большой энергией удалил из полиции непригодных элементов. Со своим особым участием он организовал в августе 1942 года местную полицию в районах Федоровки, Неклиновки, Таганрога и Чалтыря.

Стоянов в течение деятельности на посту начальника полиции своими энергичными и сознательными поступками при проведении данных ему комендатурой 1/145 заданий и, кроме того, своей инициативой, как, например, при обнаружении целого ряда тяжелых преступлений, своей помощью по поимке дезертиров, оказал цепную услугу немецким вооруженным силам.

Поэтому, принимая во внимание его заслуги, он достоин наград.

Местный комендант, капитан и офицер ПБВ Эрлих (подпись)

20 апреля 1943 года ко дню рождения Гитлера Бориса Стоянова наградили орденом «служащих восточных народов» II класса в бронзе без мечей».

А в июне того же года он получает второй орден, на этот раз более высокой степени — «с мечами». Можно догадаться за что. Этой награды он и группа его сподвижников удостоились за разгром подпольно-партизанской группы Афонова. Вот как об этом говорится в официальном документе.

Группа тайной полевой полиции 721 Передовой штаб 11. Дневник № 236/43

Содержание: отличия в награждениях служащих русской вспомогательной полиции.

Группа Рекнагеля в г. Таганроге 6/VI- 1943 г.

«В подавлении и обезвреживании партизанских банд Афонова наиболее отличились следующие нижеприведенные 15 служащих русской вспомогательной полиции:

1. Стоянов Борис — начальник русской вспомогательной полиции.

2. Петров Александр — начальник политического отдела.

3. Пашкевич Август — специалист в политическом отделе.

4. Иванов Владимир — специалист в политическом отделе.

5. Ковалев Александр — специалист в политическом отделе.

6. Карасев Гавриил — начальник уголовного отдела.

7. Бабин Николай — специалист в уголовном отделе.

8. Ряузов Сергей — специалист в политическом отделе.

9. Огуровский (Згуровский) Николай — специалист в политическом отделе.

10. Попов Константин — специалист уголовного отдела.

11. Белов Павел — специалист в политическом отделе.

12. Волошин Виктор — специалист в политотделе.

13. Кашкип Анатолий — агент.

14. Агеев Георгий — специалист в уголовном отделе.

15. Бондарион (Бондарев) Михаил — полицейский.

Из перечисленных лиц представлены к награде:

1. Начальник русской вспомогательной полиций Стоянов Борис, который уже 20/1V — 43 г. был награжден за заслуги орденом «служащих восточных народов» II класса в бронзе без мечей», награждается орденом еще более высокой степени — с мечами.

2. Петров Александр, Пашкевич Август, Иванов Владимир, Ковалев Александр награждаются орденами «служащих восточных народов» II класса с мечами».

Весь состав вышеупомянутых лиц неустрашимо, с оружием в руках, принимал активное участие в задержке и уничтожении бандитов. Поэтому пожалование награде мечами справедливо».

Глава 3 Эхо далекого взрыва

Холодным ноябрьским днем 1941 года в таганрогском порту случился пожар, в результате которого были уничтожены немецкие вещевые склады - пакгаузы. Спустя пять дней на центральной улице города в здании немецкой комендатуры раздался взрыв. После чего возник пожар, и комендатура сгорела дотла. Об этих дерзких акциях сообщалось в сводках Совинформбюро, о них писали центральные газеты того времени. Но исполнители акций не назывались. В лучшем случае все писалось и говорилось в общих чертах: о «таинственных партизанах», «патриотах», «смелых и дерзких диверсантах». Потом за текучкой трудовых будней об этих взрывах и поджогах подзабыли. А 8 мая 1965 года накануне всенародного праздника Победы в Великой отечественной войне « Таганрогская правда» опубликовала статью кандидата исторических наук, доцента ТРТИ Я.Г. Гришкова «Непокоренный Таганрог», в которой автор писал: «19 ноября 1941 года в 12 часов дня в центре города раздался взрыв огромной силы. Это таганрогские патриоты в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции взорвали огромное трехэтажное здание немецкой комендатуры. В развалинах разрушенного здания нашли могилу 147 гитлеровских жандармов и чиновников» [2—23].

Не раскрывая обстоятельств дела и не называя конкретных имен участников диверсии, Яков Герасимович, тем не менее, сообщил, что взрыв прогремел в честь 24-й годовщины Великого Октября. С таким утверждением трудно согласиться. Если бы взрыв грянул накануне 7 ноября, или в тот же день, тогда еще можно допустить, что он «в честь», он «в ознаменование». Но взрыв произошел спустя 12 (!) дней после праздничной даты. Какая уж тут связь! Никакой. Любой ребенок в середине 60-х годов знал, что «7 ноября — Красный день календаря», а не 19-е!

В этом же году 7 декабря в «Таганрогской правде» в статье А. Сушкова «В 16 мальчишеских лет», в те годы студента ТГПИ, прозвучал первый намек на организаторов взрыва комендатуры. Вот, что писал автор публикации:

«Группа подростков, среди которых был" Леонид Гробов, следуя приказу ортскоменданта, решила сдать в комендатуру оружие, собранное ими на полях сражений в районе станции Марцево. Но не просто сдать, а подсунуть немцам мину с часовым взрывным устройством. Такое устройство изготовил сам Гробов, увлекавшийся техникой. Немцы все это военное добро с радостью приняли, ничего не проверили и снесли на склад. А спустя какое- то время комендатуру потряс взрыв огромной силы» [2—45].

Вторую версию взрыва, близкую к предыдущей, высказала краевед М.С. Киричек. В газетной статье «Герои остались безымянными» («Таганрогский вестник» от 28.08.1993) Маргарита Сергеевна писала: «Предположительно кому-то удалось вставить в радиоприемник бомбу с часовым механизмом и сдать ее немцам». А дальше все просто. Немцы сами поставили этот начиненный радиоприемник в подвал, где хранились боеприпасы, и в нужный час бомба взорвалась.

Таганрожец В.К. Нищенков рассказывал, что приемников сдавалось столько много, что жители оставляли их на улице и уходили. Целая вереница приемников выстраивалась от дверей комендатуры по улице Петровской, поворачивала в переулок А. Глушко и тянулась аж до следующего угла, чуть ли не до здания главпочтамта. Со временем в печати появились и другие версии происхождения взрыва, по прежде, чем приступить к их рассмотрению, зададимся вопросом, почему именно комендатура была избрана объектом диверсии, и какой смысл был в ее уничтожении? Ведь в городе находились и другие, не менее важные немецкие объекты и спецслужбы (всего более двадцати).

С одной стороны, ортскомендатура олицетворяла фашистский режим со всеми вытекающими последствиями. На комендатуру возлагалась задача любыми средствами обеспечить в городе «новый порядок». В комендатуре и в ее шефе майоре Альберти жители видели источник всех бед, несчастий и страданий, свалившихся па них с приходом гитлеровцев в город. По всему городу то и дело появлялись угрожающие расстрелом приказы коменданта. Поэтому выбор комендатуры в качестве объекта диверсии вполне логичен и понятен. С другой стороны, такая диверсия могла бы вызвать мощный общественный резонанс, и наглядно продемонстрировать оккупантам, «кто в доме хозяин». То есть, взрыв комендатуры мог быть обусловлен чисто идеологическими соображениями.

Но кто же на самом деле устроил взрыв в таганрогской ко-мендатуре?

Третья версия взрыва

После публикации статьи «Герои остались безымянными» о себе дал знать таганрожец В.Е. Дудченко, который при встрече с М.С. Киричек раскрыл тайну взрыва. Владимир Ефимович рассказал, что непосредственным и единственным участником взрыва ортскомендатуры был... он сам. На основе его воспоминаний и появилась вторая статья М.С. Киричек «Тайна взрыва» («ТП» от 28.10.1994). Перескажем в сокращенном виде ее содержание.

Четырнадцатилетнего подростка Володю Дудченко немецкий патруль задержал средь белого дня в самом центре города. Парня доставили в комендатуру и заставили таскать в подвал дрова, которые пилили военнопленные красноармейцы. В этом подвале неудержимое ребячье любопытство побудило Володю заглянуть за фанерную перегородку, где он обнаружил бочки с порохом. О своей находке он рассказал одному из пленных, а тот, недолго думая, произнес: «Вот бы туда спичку!» Идея Володе понравилась. Но тут он получил новое задание — перевезти на тачке уголь со двора 10-й школы, находящейся через дорогу Мечниковского переулка, в этот же подвал. В домашнем тайнике у Володи хранились толовые шашки, найденные им в здании детского сада завода «Красный котельщик». В последующие два дня он перетаскал шашки во двор школы, где спрятал их в мусорном ящике. А потом на тачке подслоем угля переправил в подвал комендатуры и уложил там в тумбочку. Всего около 70-ти штук.

Девятнадцатого ноября Володя пронес в подвал комендатуры гранату. Чтобы никто ничего не заметил, он спрятал се в брюках, предварительно отпилив ручку. Используя гранату в качестве детонатора, он уложил ее между толовыми шашками, привязал к чеке веревку, а второй конец вывел наружу и привязал к полену, надеясь, что «кто захочет войти в склад, оттолкнет полено и выдернет чеку», а дальше произойдет взрыв. Володя сделал все так, как задумал, и дал деру из комендатуры. Не успел он миновать кинотеатр «Рот Фронт», спускаясь на улицу III Интернационала, как за спиной грянул взрыв. Спустя год, 20 мая 1995 года, эту же версию взрыва изложил читатель В. Шугаев в статье «Кто они?», опубликованной в газете «Город». Правда, она в некоторых деталях заметно отличается от предыдущего описания, но суть оставалась прежней — комендатуру взорвал Владимир Дудченко и никто иной.

Четвертая версия взрыва

А 23 июня 1995 года в «Таганрогской правде» вновь появилась заметка о взрыве немецкой комендатуры. Называлась она «Акт возмездия». В ней автор А. Кириченко поведал кто на самом деле организовал взрыв в комендатуре города. Со слов Кириченко, актом возмездия руководила жительница нашего города Клавдия Ивановна Журба. Вот как это было.

Сначала коменданту города подбросили записку ультимативного содержания: если расстрелы не прекратятся, то будет произведен акт возмездия. Какой, авторы записки не уточняли. Угроза на коменданта не подействовала. И тогда патриоты принялись за дело. Изготовили взрывное устройство, подготовили цепочки связи. И 17 ноября (такую дату приводит А. Кириченко) К-И. Журба, ее сын и автор заметки приступили к реализации намеченного. Сбор группы назначили на 8 часов 30 минут, но некто Николай, которому было поручено изготовить мину, опаздывал на целый час. Все очень волновались, операция была подугрозой срыва. Наконец он появился и принес мину в дерматиновой сумке.

Клавдия Ивановна с Николаем направились в сторону комендатуры. По пути Николай переоделся в форму немецкого унтер-офицера, а через некоторое время по цепочкам связи передали, что все идет нормально, и подрывники вошли в здание комендатуры. Около 11 часов 25 минут раздался взрыв. Свой рассказ А. Кириченко завершает словами: «Таков мой ответ на версии М. Киричек, опубликованные в «Таганрогской правде...».

После этой публикации баталии за приоритет взрыва немецкой комендатуры несколько утихли, а с началом нового тысячелетия борьба развернулась с новой силой, так как появилась...

Пятая версия взрыва

В 2001 году на страницах «Таганрогской правды» печаталось журналистское расследование Г.П. Паншина под названием «Кто вы, бургомистр Кулик?». И в одной из глав Геннадий Прокофьевич пересказал то, что услышал от вдовы бургомистра А.А. Кулик.

Из рассказа Александры Афанасьевны следовало, что ортскомендант Альберти попросил ее мужа Николая Емельяновича Кулика прислать рабочих для ремонта водопровода. Вскоре в дом Кулика пришли два парня. Одного супруга бургомистра знала хорошо, им был Петр Турубаров, второго звали Николай Морозов. Взрыв назначили на 19 ноября, вдень проведения совещания фронтовых офицеров. В назначенное время подпольщики получили от Александры Афанасьевны пропуска, подготовленные ее мужем. Заранее обсудили, как лучше спрятать небольшую плоскую черную коробочку, которую надо пронести в комендатуру. После взрыва Кулик рассказал жене, что ребята очень хорошо справились с заданием. Но его самого арестовали гестаповцы, и он три дня просидел в заключении. Кулику удалось доказать, что взрыв произошел по случайности, так как в подвале комендатуры находился склад с боеприпасами и оружием, и его освободили.

Но и это еще не все. Вскоре на свет явилась шестая версия взрыва немецкой комендатуры.

Таинственные окруженцы

Не успел журналист Г.П. Паншин завершить публикацию, как на его имя пришло «сердитое письмо» от И.И. Бондаренко. Возмущенная до предела, Ирина Ивановна писала, что участниками взрыва комендатуры были два парня, пришедшие к ним в дом под видом окруженцев. Одного звали Иван Андреевич Кубраков, другого просто Саша. Его отчеством и фамилией Ирина Ивановна в силу малолетства тогда не поинтересовалась, но запомнила, что он был командиром, кавалеристом. До февраля 1942 года оба молодых человека жили на квартире у родителей Ирины Бондаренко. А потом собрались и ушли на «ту сторону», к своим.

В начале 70-х годов Иван Андреевич Кубраков, уже капитан в отставке, отдыхая в дмитриадовском доме отдыха на побережье Азовского моря, побывал в семье Бондаренко, и тогда же он рассказал, что «в ноябре 1941 года вместе с Сашей взорвали немецкую комендатуру в Таганроге». «Настоящие участники взрыва немецкой комендатуры, очевидно, уже не ответят на вопрос, кто взорвал, — писала в своем письме в редакцию И.И. Бондаренко, — а все остальное будет враньем». Вот так! -

В поисках истины

Однажды в беседе с дочерью известного авиаконструктора, создателя гидросамолетов Г.М. Бериева, Майей Георгиевной, мы затронули тему войны, коснулись периода оккупации Таганрога. Зашел разговор и о взрыве немецкой комендатуры. И совсем неожиданно наша деликатная собеседница рассказала одну невероятную историю, которую услышала много лет назад от своей хорошей знакомой И.М. Понамаревой, работавшей в годы войны медсестрой в 3-й городской поликлинике на улице Греческой. Перескажем ее содержание.

Актриса городского драматического театра Горская страдала сильными головными болями. Помогали только обезболивающие уколы, которые ей делала Ирраида Михайловна Понамарева. В тот день 19 ноября 1941 года, как обычно, Горская пришла на укол. Ома находилась в сильном возбуждении, нервничала и все время поглядывала на часы. Понамарева спросила: «Что-нибудь случилось, или вы себя плохо чувствуете?» «Нет-нет, все в порядке, просто голова побаливает», — ответила актриса. Пока медсестра готовила шприц и лекарство, на улице раздался сильный грохот. Горская вскочила со стула, кинулась к окну, выходящему на Греческую улицу, и проговорила: «Ну вот, слава Богу, все получилось!» И, извинившись, быстро ушла. Позднее Понамарева узнала, что это произошел взрыв в комендатуре.

Не верить этой истории нет никаких оснований, как и не верить предыдущим версиям. Ну, зачем медработнику Понамаревой что-то выдумывать и выставлять Горскую в роли загадочной террористки. О чем говорят эти воспоминания? Только ли о том, что актриса Горская была в курсе планируемой диверсии или о чем-то большем? Выходит, что Горская каким-то образом имела отношение к взрыву. Но какое? Сегодня установить это уже невозможно.

В дальнейшем судьба актрисы Таганрогского драматического театра Горской сложилась трагически. Несмотря на то, что она была одним из инициаторов возобновления работы театра в условиях оккупации, гитлеровцы расстреляли ее как лицо семитского происхождения.

Точку ставить рано

А теперь давайте проанализируем приведенные версии взрыва немецкой комендатуры.

Итак, по первой версии, изложенной А. Сушковым, взрыв произошел в результате срабатывания мины с часовым взрывным устройством, которое изготовил школьник Леонид Гробов. Но вот это как раз больше всего и смущает. Известно, что в минах с часовым механизмом особый вид детонатора — электрический, который срабатывает в установленное время. Изготовить его, как и саму мину, в домашних условиях, не имея соответствующей квалификации и необходимых материалов, просто невозможно. А Гробов каким-то образом смог.

Но вот интересный пример из того же военного времени. Осенью 1942 года партизанами и подпольщиками Минска готовилось покушение на гауляйтера Белоруссии Вильгельма фон Кубе. Для этой цели решили использовать мину с часовым механизмом. И несмотря на то, что в местном партизанском отряде были и свои специалисты-минеры, и необходимые материалы, мину для Кубе делали в Москве в специальной лаборатории РККА. Затем на самолете ее переправили партизанам. Операция прошла успешно, Кубе был ликвидирован.

Теперь обратимся к версии М.С. Киричек, согласно которой взрывное устройство с часовым взрывателем могло находиться в корпусе радиоприемника, и кто-то неизвестный принес его в комендатуру. Дело в том, что по одному из первых приказов ортскоменданта все жители города были обязаны сдать в комендатуру имеющееся у них на руках оружие, боеприпасы и радиоприемники. Не сдавших ожидал расстрел. Предположение М.С. Киричек достаточно интересное и не лишено здравого смысла. Троянский приемник мог быть доставлен в комендатуру кем-то из местных жителей, предположим, подпольщиком, а мог и человеком со стороны, например, диверсантом-разведчиком. В литературе описан подобный случай, имевший место в оккупированном Киеве. Таким же способом, используя корпус радиоприемника, начиненный тротилом, один чекист, оставленный в Киеве для диверсионно- разведывательной работы, взорвал то ли немецкий штаб, то ли офицерское казино. Только та мина была радиоуправляемой.

По третьей версии взрыв подготовил и осуществил 14-летний юноша Володя Дудченко. Но здесь возникает столько вопросов, сколько не имеет ни одна другая версия. Например, как удалось пареньку за два дня незаметно перенести около семидесяти толовых шашек, а это примерно 14 килограмм, из района «Красного котельщика» в 10-ю школу на улицу Фрунзе? Ведь, как рассказывают очевидцы, город кишел полицаями и немецкими патрулями, и на улицы страшно было выйти. Людей хватали ни за что. Обыскивали, поверяли документы, задерживали и доставляли в участок.

Но самое слабое звено в этой истории — граната, которая вряд ли могла взорваться от случайного «подфутболивания» бревна привязанного шпагатом от колбасы к чеке гранаты, как об этом писал В. Шугаев. Мистика, да и только. Хотя, чем черт не шутит. И не исключено, что толовые шашки, заботливо сложенные Дудченко в тумбочке, могли сыграть свою роль при срабатывании другого взрывного устройства.

В четвертой почти правдоподобной версии есть два сомнительных момента. Первый — это наличие «цепочек связи» и «контрольных точек» по улице Р. Люксембург и Смирновскому переулку. Ни одна из названных улиц непосредственно к комендатуре не вела, и попасть по ним туда напрямую невозможно. Кроме того, наличие подвижных звеньев сопровождения требует большого количества сигнальщиков или мобильной радиосвязи, которой у К.И. Журбы, естественно, не было. И второй момент — это само взрывное устройство в брезентовой сумке.

Как по-вашему, уважаемые читатели, какой вес должна иметь мина времен Великой Отечественной войны, чтобы взорвать трехэтажное кирпичное здание? Если просто пошуметь, то хватит 2—3-х толовых шашек по 200 грамм каждая, а если предполагается нанести серьезные разрушения, то нужно иметь хотя бы 10—20 килограмм взрывчатого вещества в тротиловом эквиваленте, которые незаметно пронести в комендатуру было практически невозможно.

В пятой версии смущает «маленькая плоская черная коробочка», которую нам предлагают принять за взрывное устройство. Это вообще из области «фэнтэзи». Ну не было в годы войны взрывчатых веществ, способных при малых объемах производить большие разрушения. Пластит и гексоген тогда еще не изобрели. Кроме того, если исполнителями взрыва действительно были Н. Морозов и П. Турубаров, то, наверное, мы бы сегодня это знали точно. Как знаем, кто писал и расклеивал листовки, кто напал на полицейский пост в Михайловке, или поджег гаражи на заводе «Красный гидропресс». Какой-то след должен был остаться.

И наконец, последняя шестая версия «про двух парней из окружения». Могли ли они взорвать комендатуру? А почему бы и нет? Другие же ее взорвали. Но у других была четкая, вполне реальная схема проникновения в здание комендатуры. Правдоподобно выглядят и способы доставки взрывчатки в нее. А в данной версии ничего неизвестно, ни как эти таинственные парни попали в комендатуру, ни как они пронесли туда взрывчатку. Кроме признания одного из предполагаемых участников диверсии, дополнительных сведений поданному факту не имеется. Несмотря на то, что рассказ Ирины Ивановны на фоне других версий выглядит бледно и неубедительно, но он единственный, который имеет косвенную документально-доказательную базу.

Из доклада Народному комиссару Внутренних дел СССР, генеральному комиссару Государственной безопасности тов. Л.П. Берия

Генеральный комиссар Государственной безопасности Л.П. Берия.

Нашими разведчиками в гор. Таганроге организован взрыв немецкой комендатуры, во время которого уничтожено много немецких солдат и офицеров, в том числе и немецкий комендант. Совершен поджог складов в Таганрогском морское порту, где было сосредоточено значительное количество немецкого снаряжения и других военных материалов.

По данным, которые необходимо перепроверить, диверсионной группой совершен поджог железнодорожного клуба в Таганроге, в котором были размещены немцы. Брошена граната в здание мясокомбината, которой было ранено 4 немецких солдата; в январе месяце был подожжен склад лесоматериалов на заводе №31.

Начальник Управления НКВД по Ростовской области, майор Государственной безопасности С. Покотило 24 марта 1942 г. г. Ростов-на-Дону.

Что же это получается? Выходит, взрыв в комендатуре был организован не 14-летним Володей Дудченко, и не К-И. Журбой сотоварищами, и даже не таганрогскими подпольщиками в лице Н. Морозова и П. Турубарова, а чекистами-профессионалами. А что если этими диверсантами-взрывниками как раз и были Иван Кубраков и Саша-кавалерист. А вот здесь мы остановимся и немного поразмышляем.

Итак, по словам Ирины Ивановны Бондаренко, Кубраков с Сашей неоднократно ходили в Таганрог и «отсутствовали по нескольку дней». По всей видимости, у них были надежные документы, позволяющие беспрепятственно передвигаться по району и городу. Но несколько дней — это значит несколько ночей. И здесь возникают чисто житейские вопросы: «А где они ночевали в эти дни, у кого жили, чем питались?» И появляется мысль о конспиративной квартире, о резиденте, давшим им приют и возможно содействующим в проникновении в здание немецкой комендатуры.

Мы рассказали о шести версиях взрыва, опубликованных в разное время на страницах городских газет. Хотя имеются еще две, которые не так уж и беспочвенны. Не многовато ли для одной комендатуры? С легкой руки таганрогских историков эта акция была зачислена в актив городского подполья. Хотя в ноябре месяце 1941 года подпольная организация окончательно еще не сформировалась и взрывчатыми веществами не располагала.

Но самое странное во всей этой истории — это реакция самих немцев на происшедшее. Насколько нам известно, ни крупномасштабных облав, ни массовых арестов, ни расстрелов за этим не последовало. За одного убитого офицера, или саботаж на производстве, немцы расстреливали десятки ни в чем неповинных людей, а при взрыве в комендатуре погибло полторы сотни гитлеровцев и никаких последствий. Да за такие дела можно было пол Таганрога на Петрушино вывезти, а тут такое «благодушие». Странно все это.

Мы уже говорили, ссылаясь на статью Я.Г. Гришкова, о количестве погибших при взрыве немцев. Не исключено, что среди них были и русские. Из каких источников на свет появилась цифра 147, установить нам не удалось. Даже в официальных документах никакие цифры вообще не звучат. Сказано только, что погибло «много» немцев. Кстати, в некоторых публикациях приводится другое количество убитых — 47 человек, что больше похоже на правду. И все же, обе эти цифры вызывают сомнение хотя бы потому, что отсутствуют сведения о похоронах служащих комендатуры. Если бы действительно было столько убитых, то наверняка немецкая пропаганда раструбила на весь мир, что «от рук бандитов-партизан (или диверсантов) в Таганроге погибли доблестные солдаты фюрера...». Но похороны были «тихими», без пропагандистского сопровождения.

Свидетелем взрыва был житель нашего города ветеран Вооруженных сил СССР Вадим Константинович Пищенков, проживавший в то время в переулке А. Глушко по соседству с комендатурой. При встрече он рассказал, что сразу после взрыва он с товарищами выскочил на улицу Петровскую посмотреть, что случилось. Около входа в комендатуру на земле лицом вниз лежал убитый солдат-часовой. Рядом валялась его винтовка и много битого стекла. А ближе к вечеру в комендатуре начался пожар, по в противоположной от места взрыва стороне. Бороться с огнем никто не стал, и комендатура выгорела, что говорится, дотла.

На следующий день ортсткомендатура переехала в новое здание на улицу Петровскую, 45, и все пошло своим чередом. Вроде и не было никакого взрыва.

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

Данная глава подготовлена нами на основании публикаций прошлых лет, в которых большинство авторов делали акцент на взрыве здания немецкой комендатуры. Но между взрывом комендатуры и взрывом в комендатуре — огромная разница. Давайте посмотрим на эту акцию несколько с иной стороны. А что если объектом диверсии была вовсе не комендатура, как символ оккупационной власти, а непосредственно ее шеф, в то время еще капитан Альберти. Иными словами, это мог быть целевой теракт, направленный на физическое устранение коменданта. И для этой цели вполне могли подойти и «начиненный радиоприемник», и «маленькая плоская коробочка», и «сумка с взрывным устройством», и «мина с часовым механизмом».

К тому же обратите внимание на время взрыва. Он произошел между 11 и 12 часами дня, в то время, когда комендант Альберти находился в здании комендатуры и вел прием посетителей. Известно, что комендатура для посещения гражданами города была открыта ежедневно с 8 до 12 часов дня, кроме субботы и воскресенья. Этим и воспользовались организаторы акции.

Не установив конкретных организаторов взрыва, мы не отчаялись, а с удвоенной энергией продолжили поиски в надежде отыскать в архивных документах хоть какую-нибудь зацепку или намек на исполнителей взрыва. И однажды нам повезло. В одной из рассекреченных папок мы обнаружили интересный документ, из которого следовало, что взрыв комендатуры осуществили бойцы Таганрогского партизанского отряда № 1 под командованием Ивана Григорьевича Тарасова. Отряд был сформирован 4 Отделом УНКВД РО и оставлен на территории района при отходе частей РККА 17 октября 1941 года.

А пожар в порту, случившийся за четыре дня до взрыва комендатуры, организовали бойцы другого партизанского отряда № 2 под командованием Максима Игоревича Васютченко, который также был сформирован 4 Отделом УНКВД РО и оставлен на территории района при отступлении частей РККА. На боевом счету этого отряда взрыв гаража и мастерских авиатехникума, поджог клуба железнодорожников, в котором немцы устроили стоянку автомашин, повреждение проводов связи в марте 1942 года на участке от станции Марцево до села Самбек и многие другие дела.

Глава 4 Они были первыми

В некоторых публикациях прошлых лет отдельные жители оккупированного Таганрога, проявлявшие в той или иной степени свой личный протест по отношению к оккупантам и их «новому порядку», зачислялись в подпольщики. Девочка сохранила свой пионерский галстук — подпольщица; дети, оказавшие помощь раненному секретарю обкома, — подпольщики; старичок, показавший разведчикам дорогу в город — тоже непременно подпольщик, и таких примеров можно привести множество.

Безусловно, все эти люди, и взрослые, и дети, — патриоты своей Родины, в определенном смысле даже герои. Но причислять их к подпольщикам нельзя. Теряется и нивелируется само понятие подпольщика, человека входящего в состав конкретной боевой организации и связанного с ней жесткой дисциплиной и определенными обязательствами, выполняющего задания командования, участвующего с риском для жизни в проводимых акциях и существующего зачастую на нелегальном положении. Подпольщик — это боец, готовый в любую минуту погибнуть за свободу и независимость своей Родины. Подпольщик — это звучит гордо!

Но и таганрожцы — это особая категория граждан, своенравная, свободолюбивая, не терпящая никакого насилия или даже легкого нажима сверху. У таганрожцев проявление покорности чисто внешнее, визуальное, а внутри они бурлят, негодуют, и как могут, протестуют. Они соглашаются, или делают вид, что соглашаются, а поступают все равно по-своему, так как этого им хочется. Таганрожец — он изначально бунтарь, и этому есть историческое обоснование.

Вспомним, кто населял Таганий-Рог в первые годы его существования в XVII—XVIII веках. Казаки-аборигены, беглые крепостные крестьяне, скрывающиеся от своих хозяев, каторжане, непокорные стрельцы, позднее — свободолюбивые итальянцы, искатели приключений и авантюристы и другой пришлый люд. И все они несли в себе непреходящее чувство к свободе. А сколько веков приходилось таганрожцам отбиваться от непрошеных иноземных захватчиков: турок, англичан, снова турок, немцев и опять немцев. Вот откуда идут истоки этого внутреннего, врожденного протеста.

А теперь представьте себе довоенную советскую молодежь, воспитанную комсомолом на примере героев Гражданской войны, на стихах Маяковского, книгах Гайдара и Островского, в духе безграничной любви к Социалистической Родине. А события на Дальнем Востоке, а война в Испании — они ведь тоже отложились в подсознании юношей и девушек сороковых годов. А если к сказанному добавить юношеский максимализм, то вот он, социальный портрет героя-борца с заклятым врагом — фашистом и оккупантом.

Ненависть к захватчикам у жителей города росла с каждым днем. Враг наглел с каждым часом. Грабежи стали нормой, особенно с приближением холодов. По-особому реагировала на оккупантов молодежь, протест принимал самые разные и порой неожиданные формы: от циничного оплевывания вслед проходящего мимо немца с использованием традиционно-русского нецензурного комментария до открытого неповиновения. Неприятие врага на улицах родного города дошло до того, что комендант города был вынужден выпустить соответствующее распоряжение.

Из распоряжения ортскоменданта № 27 от 20 января 1942 года

При встрече молодежь не уступает дороги чинам германской армии, тогда как воины германской армии должны пользоваться полным уважением и вниманием.

Категорически запрещается населению непочтительное отношение к чинам германской армии, как офицерам, так и солдатам. Оккупационная армия имеет право требовать к себе особо предупредительное отношение и должна пользоваться особым почтением.

За неуважение или оскорбление чинов германской армии виновные лица подлежат военному суду по законам военного времени.

Местный комендант, майор Альберти. (ТФГАРО: ф. 513, о. 1,д.1)

Наивный майор (уже майор!) Альберти, он думал, что напугает таганрожцев этим распоряжением. Как бы не так! «Неуважение» в скором времени сменилось убийством немцев-одиночек, как солдат, так и офицеров. Причем эти акции исходили даже не от подпольщиков. Люди сами «разбирались» со своими обидчиками.

Жили до войны в нашем городе мальчишки, ученики 15-й железнодорожной школы Леня Гробов, Толя Толстов, Витя Кизряков, Петя Воронов, Геня Лызлов, Юра Фесепко. Жили-не тужили, гоняли голубей, ловили бычков в заливе, увлекались кто техникой, кто спортом. В общем, были нормальными таганрогскими мальчишками. Более того, наверное, они друг друга толком и не знали. В лучшем случае сталкивались на футбольном поле. Но война их объединила.

Трагическую историю этих ребят рассказал в 1965 году на страницах «Таганрогской правды», в те годы студент ТГПИ, А. Сушко. Предлагаем вашему вниманию фрагмент из его статьи «В шестнадцать мальчишеских лет».

«Угол улицы Чехова и Украинского переулка. Зима 1941 года. Виктор Кизряков вместе со своим другом носом к носу столкнулся с немецким солдатом, несшим ведро с водой. Немец чертыхнулся. Но, заметив на Викторе хорошую меховую шапку, поставил ведро, схватил шапку, и, сняв с себя каску, стал примерять на свою голову. И тут Виктор ногой изо всех сил ударил немца в живот. Тог перегнулся от боли. Схватив шапку, ребята скрылись через дворы.

А потом через некоторое время он с Петром Вороновым бросил найденную гранату в немца. Правда, не попал, и немец уцелел.

И вот они слились вместе. 16-летние. Объединенные одним порывом — мстить! Мстить! Кровь за кровь! Были это в основном учащиеся 15-й железнодорожной школы. Во главе встал Анатолий Толстов. С начала войны он уже побыл в истребительном батальоне при горотделе НКВД командиром связистов. Опыту него по сравнению с другими был большой. А из других в группу вошли Володя Стуканев, Коля Симоньков, Юра Фесенко, Валентин Голубев, Гений Лызлов и другие. И первое, что они начали делать, это собирать оружие. Собирали почти все. Сначала прятали в окопах, а потом сносили в основной склад.

А Юра Фесенко, тот сразу сосредоточился на помощи военнопленным. Не так-то легко было найти тогда продукты питания, да и гражданская одежда тоже с неба не падала. Мать, отец помогали. Военнопленных прятали у себя на квартире, а затем через море направляли к своим. Помогали пленным бежать из лагеря в селе Николаевка. Было определенное место перехода через море.

Потом по частям собрали приемник. До войны недаром занимались радиолюбительством! Сложность заключалась в отсутствии электроэнергии, но удалось приспособить автомобильные аккумуляторы. И приемник заговорил.

И вот ребята расклеивают листовки по городу. Кто их печатал? Где ребята достали машинку? Неизвестно. А еще они разбрасывали дощечки, утыканные гвоздями, под шины автомобилей. И сколько таких дощечек останавливало немецкие машины! Нередко, портили связь. Ножницы сухо щелкали, и проволока разлеталась в разные стороны, а у трубок затихали голоса, и немцы чувствовали — партизаны! Это мало и много. Но это приносило врагу вред, это уже хорошо. А когда немцы отступали, те, кто продолжал дело юных патриотов, именно этими мелочами создавали очень большую панику: то оборвется связь, то остановится машина, там спустил скат, там испорчено зажигание. И немцы бросали машины.

В конце декабря 1941 года немцы арестовали Володю Сту- канева, его мачеху и тетку, от которых ребята ничего не таили. И тогда двое во главе с Анатолием решили уйти через море, к своим. Задержала Анатолия мать, находившаяся при смерти. 2 января 1942 года у Анатолия был обыск. Особенно усердствовал один негодяй — сосед Жеребчиков, в прошлом дворянин. Он-то и выдал Анатолия, скрывавшегося у соседки Зинаиды Сергеевны Гончаровой. После ареста через 3 дня Гончарова вернулась домой сильно избитая. На первом же допросе полицейские выбили Анатолию глаз. Были арестованы и другие ребята.

В январе арестовали Виктора Кизрякова. Взятка следователю спасла его из рук полиции, но ненадолго. Кизряков, Симоньков, Лызлов были схвачены. Предал их Герман Волков. Ох, как хитро он все провел! Ребята собрались обсудить план перехода к своим через линию фронта.

— Давайте оружие все в мешок и спрячем в другой комнате, — предложил Волков, — а для немцев как будто мы попросту собрались здесь выпить, у нас вечеринка.

Когда ворвались немцы, Герман вытащил пистолет и первый крикнул ребятам: «Руки вверх!»

Виктор Кизряков успел выхватить пистолет, но подвела осечка. Он был схвачен и на месте жестоко избит. После страшных пыток юные герои были расстреляны.

А потом при очередной попытке перейти к своим был убит Деня Гробов. Они погибли, юные гвардейцы нашего подполья, погибли еще до того, как была сформирована группа Семена Морозова и братьев Афоновых, погибли, оставив свой след в большой борьбе нашего города. Крупицы, собранные о них, должны быть бережно сохранены и пополнены» [2—45).

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

Естественно, что Анатолий Толстов, Леонид Гробов, Виктор Кизряков и другие павшие от рук Гитлеровцев ребята ни в какой подпольной организации не состояли, никаких клятв не давали и никто их не «организовывал». То, что они искренне делали, шло от сердца, от понимания, что сидеть сложа руки нельзя, надо бороться. И они боролись. Материалы о юных героях Таганрога хранятся в историко-краеведческом музее и музее школы-гимназии № 15.

Глава 5 Свидетели истории и судеб...

Восстанавливать историю ушедших эпох чаще всего приходиться по каким-то отдельным, на первый взгляд, малозначительным эпизодам. Подобно тому, как археологи, извлекающие из земли осколки глиняных черепков, собирают античную амфору, или скифскую вазу. А по найденным кладам монет получают представление об экономике некогда могущественного государства, стертого временем с лица земли.

Воссоздать историю жизни оккупированного города можно не только по сохранившимся документам, рассказам очевидцев, или отснятым фотоматериалам. Есть еще один уникальный источник, правда, не всегда существующий и доступный. Мы говорим о дневниках, которые ведут люди в силу каких-то внутренних потребностей, по велению души и сердца. Это, скорее, из области психологии, а не истории как таковой. Но, тем не менее, благодаря авторам дневников, мы имеем сегодня возможность, день за днем проследить динамику событий, происходивших в оккупированном городе.

До наших дней дошли дневники военных лет учащегося 8-го класса Гены Исакова, опубликованные в «Таганрогской правде» в июне-июле 1995 года, работника авиационного завода Николая Саенко (ранее напечатанные в газете «Известия», и недавно вышедшие в издательстве «РОССПЭН»), рабочего кожевенного завода Николая Петровича Борщева, ученицы 2-й школы Анны Торба. Мы полагаем, что их было значительно больше.

Нам могут возразить, дескать, дневниковые записи — это все субъективно, а раз так, то с научной точки зрения, они не являются серьезными источниками. Согласны. Любое личное мнение, любая собственная оценка происходившего, субъективны. Но это та субъективность, без которой не может получиться живой истории. Как правило, люди одни и те же события описывают и интерпретируют по-разному. Даже такой простой факт, как время вхождения немцев в Таганрог.

В своем дневнике Гена Исаков отмечает, что фашисты появились на Комсомольском бульваре (рядом с памятником Петру I) в 3 часа дня. А Николай Саенко с точностью до минуты записал: «17-го числа в 13 час. 10 мин. появились первые немецкие мотоциклы». Другая таганроженка, Клавдия Владимировна Минченко, в объяснительной записке на имя секретаря Ростовского обкома партии пишет, что немцы ворвались в Таганрог в 2 часа дня. Встречались нам и другие указания на время вхождения немцев в Таганрог, например, «в 12 часов дня», и совершенно противоположное — «ближе к вечеру».

Такое неоднозначное «запоминание» момента появления оккупантов мы объясняем тем, что в какое время люди увидели немцев, то и отложилось в памяти. Одни увидели немцев в 12 часов дня, другие - в 14.00, третьи — «ближе к вечеру». Ведь противник входил в город не один час, а достаточно продолжительное время, и даже в течение двух дней.

Большой интерес представляют дневниковые записи Николая Саенко. Приведем некоторые, наиболее интересные выдержки.

Из дневника Н.Г. Саенко (Печатается по тексту из Интернета)

«17.10.41. К вечеру многие из немцев уже были изрядно выпивши, и начали громить магазины. Выбивают дверь, заходят, что им нужно забирают и уходят, а за ними местное население все растаскивает. Город превратился в Содом и Гоморру, по заводам взрыв за взрывом, везде пожары. Статую Ленина уже успели разбить и выбросить в сортир.

18.10.41. В 9 ч. утра вывешено объявление германских военных властей о запрещении грабежей с угрозой расстрела, а также о запрещении переодевать и укрывать красноармейцев, о хождении русских денег: 10 руб. равны 1 марке. Настроение разнообразное, хорошее у тех, кто занимался грабежом госимущества. Публика высыпала на улицы, некоторые, даже 50%, с сияющими лицами здоровались с немецкими солдатами, а одна старуха из 26-го дома стоит и в пояс кланяется.

30.10.41. За городом, за аэродромом 31-го завода расстреляны евреи, все собранные в городе, старики и дети.

Январь 1941 г. Три месяца, как Таганрог находится под властью немцев. Жители кое-что увидели, чувствуют себя беззащитными, безвластными. Люди начинают уже голодать, не за что выменять продукты, в магазинах ничего нет, недостаток в керосине. Вместо хлеба выдают по карточкам пшеницу, и приходится, чтобы испечь хлеб, размачивать и молоть на мясорубке.

2.02.42. С 18 часов видно большое зарево на западе. Выясняется, что в 25 км (от Таганрога. — Авт.) имеется цыганский колхоз, что колхозников-цыган всех немцы расстреляли, колхозные постройки сожгли, а имущество забрали.

21.02.42. По рассказам, на вывешенное объявление о наборе девушек в женскую гостиницу (т.е. публичный дом) на Греческой улице явилось несколько сотен, из которых выбрали 60 чел. Больных венерическими болезнями признали вредными для общества и уничтожили. Все русские женщины и девушки, имевшие половую связь с немецкими солдатами, в случае беременности получают справку на право аборта.

17.03.42. Прошло пять месяцев со вступления немцев в Таганрог. Улицы переименовались по дореволюционным названиям. Процветает спекуляция и частная торговля. За спекулянтами на базаре ничего не купишь с первых рук. Дома в 4 этажа на целый квартал стоят пустые, окна повыбитые. Воду приходится носить из колонок в назначенное время, с 9 до 4 ч. Свету нет. Керосин 100 р. литр. С отоплением квартир трудно. Постройку, сараи, заборы порубили на дрова. Большая часть населения недоедает. Некоторые ходили за продовольствием в селения по 15 раз и за 60 км. Обморозились, а многие и совсем замерзли. По селам румынские солдаты бесцеремонно загоняют в амбар на ночлег всех пришедших для обмена, а молоденьких девушек и вообще красивеньких уводят к собой. Кормовой бурак заменяет и картошку, и капусту. Мясо на базаре если встречается, то конина, установить трудно, битое или дохлое.

3.04.42. Накануне Пасхи очень большой сбор людей на базаре, германские солдаты и офицеры охотятся за маслом, салом, яичками. Так как на дворах у жителей уже ничего не стало, то теперь высматривают на базарах, но платить по существующим ценам не охотники. Одна крестьянка вздумала вцепиться немцу, взявшему у нее яйца, в руку, объясняя, что у нее трое детей малых дожидаются, пока она продаст яйца и купит им несколько стаканов пшеницы и сварит кашу, а немец в ответ начал ее избивать. Дал ей 10 руб., т.е. одну марку. Видя, что собралась толпа, схватился за револьвер и кричит: «Ком! Ком!», т.е. иди.

5.04.42. Воскресенье, Пасха. Попы начали себя чувствовать как при своей власти, выполняют церковные обряды. Многие местные старожилы возобновили веру в Бога и усердно посещают богослужение. Не поверил глазам, когда увидел протоиерея в рясе, с крестом па шее. Это бывший мой сослуживец в ЖКО 31 -го завода, работал сторожем в банно-прачечном комбинате, а последнее время портным, шил наволочки, белье, простыни».

О празднике Святой Пасхи того же 1942 года сделал запись в своем дневнике и работник кожевенного завода Николай Петрович Борщов, который начал вести дневник еще в 1935 году. С началом войны это увлечение приобрело особый смысл, и даже когда Таганрог оккупировали немцы, Николай Петрович не бросил своего занятия и продолжал вести дневник. К сожалению, в полном объеме он не сохранился. Остались лишь некоторые довоенные записи и один единственный листок оккупационного периода с записью сделанной в пасхальные дни 1942 года.

«5 апреля 1942 г. Воскресенье. Пасха. Сегодня сутра стоит солнечный день. Погода тихая. Небольшой морозец. Сейчас только что позавтракали. Завтрак был без пасхи и без яиц. Хорошо, что кожзавод к празднику выдал паек: 12 кг муки, 1 кг мяса, 1 кг соленого сома, один кусок мыла и кожи на чувяки. Благодаря этому пайку Мура (Мария Ивановна — супруга Николая Петровича. — Авт.) отварила сома, бурака, и этим позавтракали. На обед будет борщ бурачный с мясом. Не будь я на кожзаводе, этого пайка, хоть и скудного, мы не имели бы, так как по другим заводам никаких праздничных пайков не выделялось. Празднуем два дня. Во вторник на работу».

Приведем еще один фрагмент из хроники Николая Саенко, который он сам назвал... «Кому в оккупации жить хорошо»

«...Дамочки на улицах заводят знакомство с немецкими солдатами. Позабыли, что мужья на фронте. Исключительно хорошие отзывы, о немцах от хозяек квартир, у которых они квартировали, особенно об офицерах. Хозяйки обеспечены продовольствием, дровами, керосином и что только потребуется (выделено нами). Нужно ему курицу, пошел в другой двор, где есть куры, из нагана курицу застрелит, давай яички, молоко, а попадется поросенок — и поросенка заберет и все это снесет хозяйкам.

Часть населения бросила работу еще с 9-го числа и занялась стаскиванием всевозможных материалов и продуктов. Захватывали в степи совхозных коров, свиней резали и засаливали мясо, растаскивали с производства материалы, из учреждений — столы, часы, пишущие машинки, арифмометры, электросчетчики. Теперь заняты торговлей, меной, поездкой в села, а ремесленники изготовляют разные хозяйственные принадлежности и посуду из награбленного материала и поживают себе беспечно. Есть и такая часть населения, что с первых дней прихода немцев стояла у заводов, ожидала набора. А спросят — скажут, что заставили. Сильно страдают те, которые не занимались ни растаскиванием имущества, ни грабежом, и не идут на предприятия, считая, что недостойно русского патриота помогать неприятелю».

Дошедшая до нас страница из дневника Н.П. Борщева, датированная 3 апреля 1942 г.

Фразу о «хороших немцах» мы выделили специально, так как неоднократно слышали подобные истории. Вот, что рассказывала Евгения Николаевна Борщева (дочь Н.П. Борщева) о «постояльцах», живших в их квартире.

Из воспоминаний Е.Н. Борщевой (Ковальчук)

«Вскоре после вхождения немцев в Таганрог в нашем дворе расквартировали какую-то румынскую часть, и один из офицеров поселился в нашей квартире. Это был своеобразный, верующий человек. Он сразу поставил у окна небольшой столик, положил на него несколько иконок, свечу, молитвенник и крест. Часто молился и с нами почти не общался. Квартировал он недолго, и вскоре съехал.

После него у нас жил немец, я его очень хорошо помню. Звали его Отто, высокий, статный офицер, лет 30—35. Держался он солидно, видно занимал какой-то важный пост. Носил Отто красивую форму с серебряными погонами. Он неплохо говорил по- русски, и однажды в беседе с отцом признался, что ненавидит эту войну и не хочет воевать. Но вынужден подчиниться дисциплине и служить рейху.

Часть своего пайка он отдавал маме, и это нас здорово выручало. А однажды зимой, я точно не помню, в первую это было военную зиму или во вторую, он пришел домой, а у нас нетоплено. Нечем было топить, пи дров, ни угля. Тогда Отто приказал нам с братом одеться, взял санки, усадил нас на них и куда-то повез. Приехали мы на вокзал, где стояли платформы с углем. Сказав что-то солдату, стоявшему в охранении, Отто взял мешок, и сам стал нагружать его углем. Наполнив мешок, завязал его, кинул на сани, и мы поехали обратно. Отто тащил сани за веревку, а мы с братом толкали их сзади. В этот вечер в доме был праздник тепла.

К нему часто приходили друзья, такие же безвредные. Никогда не кричали, не ругались, вели себя культурно. Принесут с собой еду, тихо сядут у Отто в комнате и едят, а по квартире запахи разносятся. Но продуктами не делились, пока Отто им не скажет. И тогда они давали. Один из них сильно смахивал на молодого Ленина, такая же бородка, большой лоб, голова с залысинами. Даже не верилось, немец и вдруг на Ленина похож.

Отто вызывал у нас полное доверие. Особенно после одного случая. Однажды днем к нам забежала моя старшая сестра Оля, которая все время пряталась у бабушки, опасаясь угона в Германию. Она толи забыла о предупреждении никуда не выходить, то ли ей надоело сидеть взаперти, но она неожиданно появилась у нас. Мама прямо обомлела от ужаса, представив, что кто-то мог ее увидеть и выдать немцам. В это время пришел наш постоялец. Увидел сестру, удивился, а потом сказал маме: «Нельзя ей здесь появляться, пусть уходит. И не бойтесь, я никому не скажу». И ведь не сказал. С этого случая мы совсем по-другому стали к нему относиться. А когда немцы ушли, мы обнаружили в сундучке, стоящем в прихожей, консервы, хлеб, пачки печенья и еще какой- то провиант. Все это добро они оставили нам».

Читатели, вы не забыли девочку Женю Козюберт, ту, которая увидела первые немецкие танки на улице Шевченко? Так ее тоже спасли немцы от угона в фатерлянд. Не верите? Ну, тогда послушайте.

Из воспоминаний Е.М. Козюберт (Смольяниновой)

«Через неделю после того, как пришли немцы, на нашей улице появились солдаты, которых стали селить по дворам. Где по два, где по три человека. К нам подселили сразу четырех. По- русски они почти не говорили, знали всего несколько слов. А я в школе изучала немецкий язык и хорошо их понимала, даже могла разговаривать с ними. Я долго помнила имена этих солдат, но с годами забыла. Но все, что с нами происходило тогда, я до мелочей помню, как будто вчера все это было.

Один из этих солдат рассказал нам о трагедии своей семьи. У него было три брата, которые погибли на фронте еще до начала войны с Советским Союзом. Потом призвали и его. Мать от горя не знала, что делать, хотела под поезд броситься. За это они Гитлера ненавидели.

К нам они относились доброжелательно. Хлеб давали постоянно, а потом принесут с кухни какую-то еду и нам дают. Мама не хотела брать, а они суют ей кастрюлечку с супом и приговаривают: «Мама, кушай! Кушать надо!» На это обижаться не приходилось.

А однажды произошел такой случай. Мы держали свинью, с приходом немцев ее не закололи, хотели докормить до зимы. А тут, откуда ни возьмись, во двор зашли такие же солдаты, только эсэсовцы, и хотели забрать поросеночка. А наши квартиранты выбежали из дома и стали с ними о чем-то говорить на повышенных тонах, и не разрешили увести свинью, выгнали их со двора. Правда, эсэсовцы за это надавали нашим постояльцам тумаков, но поросенок остался в сарайчике. Они говорили моей маме: «Мама, не бойся, они никогда больше не придут».

Стояли они у нас почти год. Потом их отправили на фронт, а нам подселили новых жильцов, на этот раз офицеров. О них особый рассказ. Весной сорок второго немцы стали всю молодежь угонять па работу в Германию. Забрали и мою старшую сестру, 1920 года рождения. А через год подошла и моя очередь. И маме пришлось меня скрывать. Я почти все время находилась дома, никуда не выходила. Пряталась на припечке за занавеской или в густых зарослях крыжовника в саду. Отчего вся ходила исколотая колючками. А когда мама куда-то уходила, то запирала меня на замок.

За мной началась настоящая охота. Местный полицай стал приходить к нам в дом в строго определенное время: в 6 утра, в 12 и 4 часа дня, и 8 вечера, пытаясь застать меня врасплох. Соседка выйдет и говорит ему: «Что вы стучите? Женщина ушла, а девок нету. Одна в Германии, а другая, то ли за ней подалась, то ли поехала вещи на продукты менять». И каждый раз он уходил ни с чем.

Но как-то раз он застал всех, и маму, и меня, прячущуюся на припечке, и наших постояльцев. Мама вышла к нему в прихожую. А он расселся за столом и стал писать какую-то бумагу, спрашивая, кто здесь живет, сколько человек. Но больше всего его интересовало, где дочки. Мама спокойно ему объясняла, что одна в Германии, а другая по селам поехала и ее давно нет. А я лежу в своем укрытии и боюсь пошевелиться, или ни дай Бог чихнуть, и все слышу, о чем они говорят. В это время из своей комнаты вышел один из офицеров, подошел к полицаю и на ломанном русском языке спросил, зачем он явился и что ему надо. Тот говорит, девчонка нужна, в Германию ее надо отправить. А офицер замахнулся па него и закричал: «Пошел прочь, никого здесь.нет, дочка уже в Германии, а мама все плачет и плачет». Несколько раз повторил ему это. Ну, полицаю делать нечего, забрал он свои бумаги и удалился. И до конца войны нас уже никто больше не тревожил. Почему немец меня не выдал, не знаю. Всякие они были, и хорошие, и плохие. От этого никуда не денешься».

Житель нашего города Вадим Вячеславович Скорубский, которого мы цитировали в предыдущих главах, дневников не вел, но он очень хорошо запомнил многие приметы оккупированного Таганрога. Вот один из примеров «райской» жизни «при немцах», приведенный им на страницах «Новой Таганрогской газеты» № 34 от 1.09.2007 г.

«В те осенние дни (октябрь 1941. — Авт.) мы еще не ощущали, какой ужас нас ожидал впереди. Мы жили в жактовском дворике, в дружбе с соседями. Во дворе росли красивые деревья. Ожидая холода, мы спилили их все и поделили поровну. Зима

1941 года была очень холодной. Как сейчас помню, когда закончились дрова, мы топили нашу «буржуйку» стульями, сняли деревянные ставни. Когда вся мебель и запасы закончились, помню, как целыми днями мы, дети, лежали на одной кровати, а мама нас накрывала сверху тремя перинами.

Воды тоже не было. Взрослые тихо выходили во двор, набирали снег, потом растапливали его, и мы пили талую противную воду. Всем хотелось жить. Света тоже не было, а была так называемая «коптилочка» — шнурок, намазанный каким-то жиром. Его поджигали, и он коптил в темное время суток».

Все таганрожцы, с кем приходилось беседовать на тему «оккупации», рассказывали, как правило, одно и то же: о свирепом холоде зимой 1941 — 1942 гг., мучительном голоде, систематическом отсутствии света и воды в доме. А еще о страхе, о боязни выйти на улицу, чтобы не попасться на глаза немцу или в облаву. А подростков и молодежь прятали, скрывая от угона в Германию. Таковы были характерные черты пресловутого «нового порядка».

Старое здание средней школы № 27 довоенной постройки. Здесь гитлеровцы устроили пункт регистрации евреев города перед их отправкой в Балку смерти.

Так выглядела школа №. 27 после освобождения-города. По официальной версии она разрушена немцами при отступлении. Зачем? Этот вопрос так и остался неразрешенным.

Фрагмент бывшей Владимирской площади (ныне площадь Мира), место сбора таганрогских евреев, откуда начинался их скорбный путь в Балку смерти.

Колледж морского приборостроения, в здании которого до войны находилось управление горкомхоза, а при немцах - ортскомендатура.

Таким предстала жителям города немецкая комендатура после «взрыва невероятной силы» и пожара, случившихся 19 ноября 1941 года.

В это здание по улице Петровской, 45-47 переехала комендатура после взрыва. В настоящее время - институт управления и экономики.

С этого старого частного домика в переулке Исполкомовском, 107 началась история таганрогского подполья. Здесь же 18 февраля 1943 года был арестован Семен Морозов с товарищами. На чердаке отцовского дома в мае 1943 года в перестрелке с полицаями застрелился один из самых активных членов организации Петр Турубаров.

Одна из довоенных «многоэтажек» (Греческая, 52). Дом сдали в эксплуатацию перед самой войной, но заселить его не успели. По некоторым сведениям в нем на первом этаже с декабря 1942 года находилась охранная полиция.

Наземная часть немецких дотов, входивших в систему оборонительных сооружений береговой зоны.

Какой мальчишка в 40-60-е годы прошлого века, наслушавшись рассказов взрослых, не пытался проникнуть в подземное чрево арабского дота в надежде откопать «парабеллум», штык-нож, или, на худой конец, немецкую каску.

Одна рейхсмарка. Столько стоил проезд в трамвае в один конец.

А это две рейхсмарки. За такую валюту можно было съездить на трамвае в оба конца.

Двадцать рейхсмарок. На такие деньги можно было купить на рынке 2 литра молока, буханку хлеба или десяток яиц.

Денежный билет достоинством в пять рейхсмарок. Не так уж и много, но именно столько весной 1942 года стоил на городском рынке один бурачок, килограмм пшеницы или капусты.

Пятьдесят рейхсмарок. Целое состояние, но где жители оккупированного города могли их взять?

Советский червонец образца 1937 года, приравненный оккупантами к одной рейхсмарке. Несмотря на такой низкий курс, советские деньги по-прежнему имели хождение в оккупированных областях и районах страны.

ЧАСТЬ V ФРОНТ ЗА ЛИНИЕЙ ФРОНТА

Глава 1 Правда и вымысел соцреализма

О существовании молодежной подпольно-партизанской организации в Таганроге страна узнала еще в годы войны. О ратных делах комсомольцев и молодежи города писали многие центральные газеты: «Правда», «Известия», «Комсомольская правда» и областной «Молот» — орган Ростовского обкома партии и облисполкома. А когда в августе 1943 года освободили Таганрог, то городская газета «Таганрогская правда» на своих страницах с первого выпуска стала регулярно печатать материалы о героях таганрогского подполья.

Однако поступавшая со страниц газет и отдельных изданий информация не всегда соответствовала действительности. И о подпольщиках в городе пошли разные слухи и кривотолки. Поговаривали даже о том, что подпольную организацию якобы «вели немцы», то есть она работала под негласным надзором немецких спецслужб или русской вспомогательной полиции, и что ее предали свои же подпольщики и тому подобное.

В то же самое время в общественно-политических кругах усиленно заговорили о том, что подпольная организация в Таганроге «готовилась задолго до оккупации города», а секретарь горкома комсомола Семен (Николай) Морозов «был оставлен в городе для организации большевистского подполья». Как Морозова «оставили» в городе мы уже рассказали, и возвращаться к этому вопросу больше не стоит. В это же время стали выходить художественные произведения, рассказывающие о руководящей и организующей роли партии в создании партизанских и подпольных формирований. В связи с этим мы расскажем одну жизненную историю, имеющую самое непосредственное отношение к нашему повествованию.

В 1946 году в свет вышел роман Александра Фадеева «Молодая гвардия», ставший настольной книгой не одного поколения советской молодежи. В числе первых читателей»романа, если не самым первым, был И.В. Сталин. Он не просто ознакомился с содержанием книги, а досконально ее проштудировал, делая на полях пометки своим знаменитым синим карандашом. На Сталина роман произвел двоякое впечатление. С одной стороны, в книге на высоком художественном и идейном уровне отражались патриотизм советской молодежи и героика подпольной борьбы с немецко-фашистскими захватчиками. Но с другой, в романе напрочь отсутствовала руководящая роль партии, роль коммунистов, организаторов и вдохновителей народных масс. После прочтения книги Иосиф Виссарионович позвонил куда следует, и через некоторое время в «Правде» появилась статья, громившая автора за это самое «отсутствие роли».

В личной беседе Сталин слегка пожурил Александра Александровича и, указав на имевшиеся недостатки, пожелал автору дальнейших успехов по их устранению.

Несмотря на досадный промах, А.А. Фадеев за свой новый роман был удостоен звания лауреата Сталинской премии. А в 1951 году вышло новое издание книги, дополненное и исправленное. «Ошибки» автор устранил, расставил нужные акцепты, и книге была обеспечена долгая и счастливая жизнь.

Секретарь Союза советских писателей, лауреат Сталинских премий, автор «Молодой гвардии» АА Фадеев.

На роман обратили внимание и кинематографисты. Спустя два года после выхода первого издания книги, на «Мосфильме» уже известный в те годы кинорежиссер и педагог, руководитель курса ВГИКа С.А. Герасимов приступил к съемкам фильма о молодогвардейцах. Все главные роли в кинокартине исполняли его ученики, выпускники ВГИКа 1948 года, для которых этот фильм стал не только дипломной работой, но и трамплином в большое искусство. Сталин, узнав о начале съемок, захотел лично познакомиться с киносценарием и запросил его для просмотра. Когда сценарий вернули режиссеру, он его не узнал. Весь текст был в правках и замечаниях, сделанных все тем же знаменитым синим карандашом. Говорят, с Герасимовым случился инфаркт. Но фильм был снят в предельно сжатые сроки, и произвел на Сталина самое благоприятное впечатление. За свою работу Сергей Апполинариевич Герасимов, как и А.А. Фадеев, удостоился звания лауреата Сталинской премии.

В Таганроге живет легенда о том, как председатель Союза советских писателей А.А. Фадеев первоначально собирался написать книгу о таганрогских подпольщиках и даже приезжал для этого в Таганрог. Фадеев действительно побывал в Таганроге в начале октября 1943 года. Поговаривают, что он даже начал собирать материалы о подпольщиках. По, не получив необходимой информации (скорее всего, его просто не допустили к немецким архивам, так как в это время полным ходом шло следствие по делу таганрогского подполья), он уехал в Краснодон, где приступил к работе над романом о «молодогвардейцах».

А ровно через месяц с той же целью в Таганрог приехал другой писатель и киносценарист Л.В. Соловьев. В редакции «Таганрогской правды» состоялась встреча писателя с журналистами и творческими работниками города. Но и его визит закончился ничем. По крайней мере, ни книги, ни кинофильма о подпольщиках Таганрога он не создал.

Читатель, дойдя до этого места, может задать закономерный вопрос: «А при чем здесь «Молодая гвардия», Фадеев, Соловьев?» Очень даже при чем. Продолжим наш рассказ.

В ряду первых авторов публикаций о таганрогских подпольщиках были такие известные имена, как Анатолий Калинин, Иван Василенко, Татьяна Тэсс, Иван Бондаренко, Ашот Гарнакерьян, Лев Кассиль, Яков Кривенок, Елена Елагина и многие другие. Тема была благодатной, и подвиги, совершенные бойцами Красной Армии и патриотами Таганрога, заслуживали того, чтобы о них писали.

Ровно через неделю после освобождения Таганрога, 4 сентября 1943 года в газете «Таганрогская правда» появилась первая послевоенная статья, посвященная таганрогскому подполью. Называлась она «Палачи». Написал ее некто В. Ватин. Возможно, оп был журналистом газеты «Молот» или ее спецкором по городу Таганрогу. В то время о подпольщиках еще мало что было известно. По городу ходили разные слухи, да компетентные органы тщательно разбирались, кто действительно был героем, а кто предателем. Поэтому Ватин в своей статье по незнанию исказил некоторые фамилии и имена подпольщиков. Например, Нону Трофимову он назвал Ниной, а Нину Козубко — Козубовой. Но эта статья, повторяем, была первой, и открывала многолетний цикл публикаций о таганрогском подполье, о нелегкой судьбе жителей города в годы оккупации.

Большинство авторов, как именитых,таки малоизвестных, в своих произведениях называли имена героев-подпольщиков, описывали конкретные боевые операции, приводили подлинные факты из деятельности организации. И вот тут пишущие товарищи допустили один, но очень существенный «прокол». Они забыли о руководящей роли партии. Хоть бы строчкой или словом упомянули ЦК, обком или горком. Но все как будто сговорились, и в один голос утверждали, что подполье возникло стихийно, что на борьбу поднялись бывшие школьники, комсомольцы и сознательная молодежь города. И так далее, и тому подобное. Забегая вперед, скажем, что писатели и журналисты в своем «заблуждении» были абсолютно правы. Но в те годы тезис о «руководящей роли партии» лежал в основе метода художественного изображения действительности, получившего название социалистического реализма. И ни одно литературное произведение, ни один кинофильм не могли увидеть свет без показа этой «роли».

В то время книгу о таганрогских подпольщиках никто не написал, и это естественно. Зато, как мы уже говорили, появилось много газетных публикаций, очерков и рассказов, в которых присутствовали «фадеевские» ошибки. И однажды острым партийным взглядом их подметила бывшая заведующая отделом пропаганды и агитации Таганрогского ГК ВКП(б), а к тому времени старший преподаватель Таганрогского учительского института, заведующая кафедрой основ марксизма-ленинизма М.И. Шахматова. В своей диссертации о большевистском подполье Таганрога она писала:

«Писатели и журналисты (А. Калинин, Е. Елагина, Я. Кривенок и И. Василенко) дали ряд рассказов и очерков. К сожалению, некоторые из них страда ют тем и же ошибками, которые были вскрыты газетой «Правда» по поводу романа А.А. Фадеева «Молодая гвардия». Ошибки в освещении подпольно-партизанской борьбы в Таганроге в указанных очерках и рассказах сводятся к трем главным моментам:

• во-первых, к ошибочному утверждению, что в городе было не большевистское, а только комсомольское подполье;

• во-вторых, что партизанская борьба возникла случайно и стихийно;

• и в-третьих, писатели Е. Елагина, Я. Кривенок и И. Василенко нарушили принципы социалистического реализма, т.к. в своих литературных работах о Таганрогском партизанском движении извращали и отражали действительность не во всей полноте и исторической правде.

Видимо, под влиянием сообщений о героической борьбе комсомольцев Краснодона указанные авторы начали стереотипно писать и о комсомольском подполье Таганрога» [1—42].

Доля правды в ее словах была. Стереотип действительно имел место и с годами набирал обороты. На протяжении целой главы автор диссертации клеймила названных литераторов и пыталась доказать, что «большевистское подполье» в Таганроге было создано «заблаговременно» под руководством обкома и горкома партии. Никаких конкретных фактов в пользу своей версии она не приводила, а использовала известный прием многократных повторов одной и той же мысли, разбавленной цитатами Сталина. В предыдущих главах мы показали несостоятельность такого взгляда на возникновение таганрогского подполья, поэтому нет никакого смысла возвращаться к нему вновь. Вопрос снят с повестки дня окончательно.

Глава 2 Партизанское движение в Ростовской области

Задумывая книгу, мы поставили перед собой задачу рассказать о мужественной борьбе партизан-подпольщиков, не повторяя известное, давно пройденное. Конечно, можно было написать еще одну документальную повесть, но это уже сделал Генрих Гофман. Или, не вдаваясь в обобщения, остановиться на деятельности отдельных партизанских групп и наиболее активных бойцах подполья, но и об этом в минувшие годы уже написаны сотни статей. К тому же сделать это сегодня крайне сложно. Во-первых, сказывается фактор времени, уводящий нас все дальше и дальше от тех огненных лет и притупляющий восприятие ушедшей эпохи. Во-вторых, благодаря наведенному «хрестоматийному глянцу», трудно восстановить панораму реальных событий того времени.

И мы пошли другим путем. Поработав в архивах и собрав необходимые материалы, мы решили предать их гласности, естественно, с разрешения соответствующих инстанций. Многие из них впервые увидят свет. Хочется, чтобы читатели сами прикоснулись к «живой» истории, без посредников, и испытали те чувства, которые владели нами. Мы только просим не считать все наши выводы и заключения абсолютной истиной. Все-таки это эссе, а не научный трактат.

Глубокое и всестороннее исследование деятельности партизанских отрядов Ростовской области выходит за рамки настоящей книги. Но обойти этот вопрос стороной было бы неправильно. Поэтому мы прикоснемся к истории только тех отрядов, которые имели самое непосредственное отношение к нашему городу.

К ним, в первую очередь, относятся партизанские отряды Таганрогский № 1 и Таганрогский № 2, о которых мало что известно. В минувшие годы им не посвящались газетные полосы, о них не был написан ни один очерк. Оба отряда просуществовали недолго, но они сражались с врагом, и сделали все, что смогли.

Боевая деятельность этих отрядов отражена всего в нескольких пожелтевших страничках, хранящихся в архивных фондах, из которых нам и стало известно об их существовании.

Из служебной переписки начальника УНКВД по Ростовской области С.В. Покотило с наркомом Государственной безопасности И. Серовым

Сов, секретно Начальнику УНКВД по Ростовской области г. Ростов-на-Дону С. Покотило

Представьте боевое расписание действующих в тылу противника партизанских отрядов и групп по состоянию на 15 апреля 1942 года. Отдельно укажите ранее оставленные или переброшенные отряды, связь с которыми утеряна.

Зам. наркома внутренних дел, комиссар Государственной безопасности 3 ранга И. Серов. 21 апреля 1942 г.

Заместитель наркома внутренних дел, комиссар Государственной безопасности 3 ранга, впоследствии первый председатель КГБ СССР (1954- 1958) И.А. Серов.

На подготовку ответа потребовалось совсем немного времени, и вскоре в Центр пошло сообщение.

Зам. наркома внутренних дел, комиссару Государственной безопасности 3 ранга И. Серову.

При этом .направляю боевое расписание партизанских отрядов, действующих в тылу противника на территории Ростовской области и объяснительную записку к нему.

Объяснительная записка (публикуется в сокращенном виде)

1. Неклиновские партизанские отряды.

В момент оккупации территории Неклиновского района два сформированных партизанских отряда ушли в плавни Приазовья, откуда совершали периодически боевые рейды по тылам противника. После освобождения частями РККА части территории района, отряды систематически продолжают проводить боевые операции по тылам врага, включая боевые действия в составе сводного партизанского отряда Ростовской области.

2. Таганрогские партизанские отряды.

В Таганрогском районе было организовано"Два партизанских отряда численностью 70 человек. В момент вступления фашистов в пределы Таганрогского района партизаны в течение нескольких дней совместно с частями действующей Красной Армии сдерживали наступление противника, и частично личный состав партизанских отрядов вынужден был отойти.

Партизаны, оставшиеся на территории занятой противником, по достоверным данным значительно пострадали и некоторые из них публично повешены на городской площади. Оставшиеся партизаны перешли в глубокое подполье, и все попытки установить с ними связь оказались безуспешными. Об активной деятельности партизан изложено в боевом расписании.

3. Диверсионные группы.

Перед оккупацией западных районов области (г. Таганрог, районы — Анастасиевский, Федоровский, Неклииовский и частично Матвеево-Курганский) 4 Отделом УНКВД РО совместно с местными органами НКВД было завербовано и оставлено для диверсионной работы во вражеском тылу:

— диверсионных групп — 4, общей численностью 13 человек;

— диверсантов-одиночек — 15 человек.

Кроме того, начиная с января 1942 г., с диверсионными за-дачами и задачами установления связи с диверсионными группами и партизанами в эти районы систематически забрасывалась агентура, и в настоящее время в тылу противника из этой категории агентуры находится 9 человек.

Начальник УНКВД по Ростовской области, комиссар Госбезопасности Покотило

Зам. начальника 4-го Отдела УНКВД РО, полковник Брагин

Начальник УНКВД по Ростовской области (02.1941-11.1946), комиссар Госбезопасности С.В. Покотило.

Объяснительная записка имела приложение в виде боевого расписания действий партизанских отрядов Ростовской области, которое для удобства рассмотрения мы свели в таблицу и выделили только партизанские отряды Таганрогского района.

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

Во втором пункте объяснительной записки обращает на себя внимание словосочетание «глубокое подполье». Оно и дальше будет встречаться в тексте, поэтому есть смысл разобраться, что же это такое. «Глубокое подполье» — это прекращение всей и всякой деятельности, никаких контактов с членами отряда (группы), связными и резидентами. Никакой радиосвязи и выходов в эфир. Более того, глубокое подполье предполагает переход на нелегальное (скрытое) проживание в том же подвале, сарае, на сеновале, чердаке, никаких выходов на улицу, в огород, садик и двор. Глубокое подполье — это режим самосохранения.

Поэтому понятно, почему все попытки командования установить контакт с ушедшими в «глубокое подполье» партизанами таганрогских отрядов оказались безуспешными. Люди либо прекратили всякую деятельность, либо погибли в неравной схватке с врагом.

А вот документ, позволяющий судить о масштабах партизанского движения в области, по крайней мере, в его начальном периоде.

Из справки по организации партизанского движения, боевой деятельности и перспективах партизанской борьбы с немецко-фашистскими оккупантами в Ростовской области

(Извлечение) январь—апрель 1942 г.

Территория Ростовской области является степной равниной, на которой действие партизанских отрядов большой численностью невозможно.

Учитывая это, подготовка партизанского движения по районам проводилась путем сколачивания малочисленных партизанских групп численностью 35—48 человек. К организации партизанских групп в области приступили в сентябре 1941 года.

Кандидатуры командиров и комиссаров партизанских групп отбирались и утверждались обкомом ВКП(б) совместно с НКВД.

Всего по районам Ростовской области было организовано 83 партизанских отряда, общей численностью 3245 человек.

Преследуя цель укрепления дисциплины, разработан текст партизанской присяги, которая принята всеми партизанами.

В сентябре—октябре были организованы краткосрочные курсы, через которые пропущен весь руководящий состав партизанских отрядов области.

(ЦДНИРОф. 3, о. I, д. 7, л. I)

Приведенные здесь цифры заслуживают уважения. Целых 83 отряда! Более трех тысяч человек! Сила, да еще какая! Тем более, в тылу врага. Правда, бывший министр обороны СССР, в годы войны командующий армиями, А.А. Гречко в книге «Битва за Кавказ» на странице 38 приводит несколько иные цифры: «На территории Ростовской области в короткий срок было <...> организовано около 70 партизанских отрядов и групп, объединивших 5 тыс. человек» [1 — 12].

Большая организационная работа, проделанная накануне оккупации области, к сожалению, желаемого результата не дала. Количество не смогло перейти в качество. И партизанское движение на Дону не получило должного развития. Вот, что об этом сказано в одном из документов областного комитета партии.

Из справки по организации партизанского движения по районам Ростовской области по состоянию на 27 декабря 1941 г. (Извлечение)

4. Боевая деятельность партизанских отрядов.

В октябре 1941 года в период начала оккупации некоторых районов области партизанские отряда Таганрога, Анастасиевского, М.-Курганского, Б. Крепинского районов по целому ряду причин отошли из этих районов с частями Красной Армии и в последующем были разоружены заградительными» частями, охраняющими тыл армии.

Основными причинами, послужившими к отходу партизанских отрядов, явились:

а) недостаточное полное и всестороннее изучение личных качеств командиров и бойцов партизанских отрядов и групп, в результате чего в отрядах оказались малодушные люди, породившие настроения неуверенности в действиях отряда в тылу противника;

б) бегство из районов руководителей, включенных в состав партизанских отрядов (секретарь РК ВКП(б) Матвеев Курганского района и с ним 11 человек из числа партийного и колхозного актива);

в) неподготовленность в этих районах продовольственных баз.

Наряду с этим в области имеются партизанские отряды Неклиновского (два отряда), Азовского и Таганрогского районов, которые повели активную деятельность мелкими группами, и их деятельность заслуживает внимание.

(ЦДНИРОф. 103, о. 1, д. 1, л.д. 6, 15)

Что же это за отряды, чья боевая деятельность «заслуживала внимания»?

В первую очередь, это два партизанских отряда: «Отважный-1» и «Отважный-2», которые были сформированы в селе Синявском в период с сентября по декабрь 1941 года.

В отряд «Отважный-1» изначально входило 14 человек. Командиром отряда утвердили директора местного рыбозавода, члена BKI 1(6) Николая Прокопьевича Рыбальченко, а комиссаром — первого секретаря Неклиновского райкома партии Александра Пахомовича Данилевского. Формирование отряда происходило на территории рыбозавода, где временно находился и штаб отряда.

К июлю 1942 года в отряде уже насчитывалось 33 человека. Перед отрядом была поставлена задача: совершать налеты на местные тыловые объекты врага, нарушать средства коммуникации и связи, вести регулярную разведку, выявлять месторасположение боевых позиций противника, оборонительных сооружений, складов с оружием и боеприпасами. Местом базирования отряда стали Приазовские плавни и Синявские пещеры. Район боевых действий — Синявка, Приморка, Морской Чулек и другие районы Приазовья и Примиусья.

На вооружении отряда на момент его создания находились: три ручных пулемета, один станковый, двадцать пять винтовок, восемь пистолетов, сто тридцать гранат, боеприпасы в штатном количестве.

Отряд «Отважный-2». Начальная численность составила 16 человек. Командиром отряда был назначен председатель Неклиновского райисполкома Александр Васильевич Гуда, комиссаром — Николай Иванович Гальченко. В декабре 1941 года штаб отряда располагался в селе Синявском. В дальнейшем местом базирования отряда стали Приазовские плавни. Отряду предписывалось выполнение боевых задач путем совершения рейдов по тылам противника. В отряде на вооружении находилось: ручных пулеметов — 2, станковых — 1, винтовок — 27, автоматов — 1, пистолетов — 7, гранат — 106. Отряд выполнял поставленную перед ним боевую задачу в направлении Таганрога по побережью Азовского моря и прилегающих селах, проявил себя при освобождении Таганрога 29-30 августа 1943 года.

Для жизнеобеспечения отрядов были подготовлены базы и заложены продукты на 6—8 месяцев. Между отрядами имелась радиосвязь, по каждый отряд действовал самостоятельно.

Поданным 4-го отдела УНКВД Ростовской области по со-стоянию па 10 мая 1942 года в области, помимо Неклиновских, действовали и другие отряды:

1. Федоровский п/о — 35 чел.

2. Таганрогский п/о № 1 — 35 чел.

3. Таганрогский п/о № 2 — 35 чел.

4. Анастасиевский п/о — 15 чел.

5. Азовский п/о (командир Сахаров) — 46 чел.

6. Александровский п/о — 65 чел.

О деятельности партизанских отрядов и групп Ростовский областной комитет партии периодически информировал Москву. Вот один из таких докладов, подготовленный и отправленный в ЦК ВКП(б) в мае 1942 года.

Из докладной записки в ЦК ВКП(б)

«О деятельности партизанских отрядов Ростовской области» 6 мая 1942 г. Москва, ЦК ВКП(б)

Линия фронта, проходящая по территории нашей области (районы Неклиновский, Матвеев Курганский, Куйбышевский) вот уже 5 месяцев находится в неизменном состоянии, а это, естественно, вызвало и вызывает известные трудности с переправой через нее в тыл даже небольших групп и одиночек. Отсюда деятельность партизанских отрядов нашей области ограничивается проникновением в оккупированные районы с территории Азовского района через Таганрогский залив, разведкой огневых точек переднего края обороны противника, вызовом па себя их огня, разведкой подступов для движения разведывательных и поисковых групп, выделением партизан в качестве агентуры и проводников войсковых подразделений.

Правда, можно было бы сделать попытку переброски партизан с территории Ворошиловградской области в оккупированные украинские районы, по украинские товарищи сами использовали в течение зимы Азовский район как исходную базу проникновения в тыл через Таганрогский залив.

Через оккупированные районы проходит линия фронта и вследствие длительного пребывания там передовых частей немцев, делать в этих районах что-либо очень трудно, мужского населения в них почти не осталось, а оставшиеся расстреливаются за простое появление на улице.

Партизанский отряд под командованием бывшего директора рыбзавода Рыбальченко, численностью 17 человек, по согласованию с разведотделом 56 армии в ночь на 1 января 1942 г. был направлен по льду Таганрогского залива (западнее Таганрога) с задачами обследования района, добычи, по возможности, «языка» и активных действий в тылу противника.

1- й группой в с. Троицкое подожжен сарай с автомашинами, убит комендант села, проявлявший исключительные зверства в отношении местного населения.

2- й группой в с. Петрушино взят «язык», и 4 января 1942 г. доставлен в с. Синявское в расположение разведотдела 56 армии.

С 27 января по 12 февраля отряд Гуды численностью 9 человек пытался проникнуть в тыл противника в район сел Покровское, Троицкое, Ряженое, но проникновение не увенчалось успехом. Данные указывают, что противник на этом участке фронта, укрепив линию обороны в инженерном отношении, организовал мертвую зону, выселил гражданское население в пределах 15 км от линии фронта, и все местные жители при появлении в этом районе расстреливаются.

Кроме 3-х отрядов (двух Неклиновских и одного Азовского) подготовлены для действий два партизанских отряда Александровского района, расположенного на побережье Таганрогского залива. Они еще не принимали участия в боевых операциях. Отряд создан из 49 человек и вооружен за счет истребительного отряда.

Во второй половине февраля 1942 г. было решено организовать сводный партизанский отряд из состава партизанских отрядов 42 районов области. Костяк — действующие партизанские отряды Азовского; Неклиновского и Александровского районов. Всего 307 человек. Исходный пункт — с. Маргаритовка. Столько людей — крайне громоздко для действий в ночное время. Отряд уменьшили до 177 чел.

В начале апреля 1942 г. партизаны сводного отряда вернулись по своим районам.

В настоящее время приступили к организации и обучению партизанских групп в Ростове с задачей активных действий на случай оккупации города противником.

Подпись: Секретарь Ростовского обкома ВКП(б) П. Александрюк

(ЦДНИРОф.З,о. /, d 15)

Поводом для доклада, вероятней всего, послужила подготовка Государственным Комитетом Обороны постановления «О партизанском движении», вышедшем 30 мая 1942 года.

В соответствии с этим документом при Ставке Верховного Главнокомандования был создан Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД), предназначенный для координации деятельности всех партизанских отрядов, действовавших в оккупированных районах страны. Он работал под непосредственным руководством ЦКВКП(б) и Ставки ВГК- Возглавил Центральный штаб секретарь ЦК ВКП(б) П.К. Пономаренко. Подобные штабы были созданы при республиканских и областных комитетах партии, а также при соответствующих фронтах.

В данном постановлении, в частности, отмечалось, «что основной задачей партизанского движения является дезорганизация тыла противника:

а) разрушение коммуникационных линий противника (подрыв мостов, порча железнодорожных путей, устройство крушений поездов, нападение на автомобильный и гужевой транспорт противника);

б) разрушение линий связи (телефон, телеграф, радиостанции);

в)уничтожение складов (боеприпасов, снаряжения, горючего и продовольствия);

г) нападение на штабы и другие войсковые учреждения в тылу противника;

д) уничтожение материальной части на аэродромах противника;

е) осведомление частей Красной Армии о расположении, численности и передвижениях войск противника» [1—26].

На этом можно было бы завершить далеко неполный рассказ о деятельности партизанских отрядов области и сделать некоторые выводы. Но, даже располагая необходимыми документами, мы не станем брать на себя такую ответственность, а предоставим слово бывшему секретарю обкома ВКП(б) Г.И. Ягупьеву, который эти «выводы» сделал еще в начале 80-х годов прошлого столетия.

Из воспоминаний Г.И. Ягупьева, хранящихся в фондах историко-краеведческого музея Таганрога

«Формированием подпольных групп и партизанских отрядов задолго до этих событий (Г.И. Ягупьев имеет в виду события, происходившие в таганрогском порту 17 октября 1941 года. — Авт.) занимались тов. Н.В. Майоров и П.И. Александрюк. Мы с М.П. Богдановым заняты были другими делами и этих планов не знали.- Кстати, жизнь показала, что работа Александрюком и Майоровым была проведена неудачно, плохо (здесь и далее выделено нами). В первые же дни гестаповцы вылавливали и убивали наших товарищей, не успевших развернуть запланированных действий, так было в Матвеев Кургане, Новочеркасске, Волошках и других пунктах.

В то же время коммунисты по какой-то причине оставшиеся в городах, занятых врагом, самостоятельно создавали подпольные группы, отряды вели подпольную, патриотическую работу».

Упомянутые в этой главе партизанские отряды создавались «сверху» под непосредственным руководством областного комитета партии и при участии органов НКВД, а история возникновения партизанского отряда Морозова—Афонова по своей сути беспрецедентна, и в известном смысле является исключением.\

Глава 3 Как создавалось таганрогское подполье

Подполье. Загадочное, таинственное слово, овеянное романтикой революционных бурь конца XIX — начала XX веков.

В буквальном смысле подполье означает пространство или помещение под полом, например, подвал. В наших деревнях до сих пор мамочки говорят своим детям: «Ну-ка, Васек, слазь в подпол, набери молочка!», или еще за чем-нибудь пошлют. В переносном же смысле подполье это — «форма деятельности общественных групп, организаций, действующих нелегально, конспиративно, скрытно, втайне от властей» [1-29].

Подпольная деятельность большевиков в свое время являлась чуть ли не основной формой борьбы с самодержавием. В большевистском подполье воспитывались и закалялись будущие руководители советского государства. Что интересно, между буквальной трактовкой слова «подполье» и его переносным значением имелась прямая связь. Так, в подвалах большевики устраивали подпольные типографии, хранили оружие и боеприпасы, прятали товарищей по борьбе, листовки, газеты и другие атрибуты нелегальной деятельности.

О подполье вспомнили с началом войны. Глава Советского государства. Генеральный секретарь ЦК ВКП(б), Председатель Совнаркома, Верховный Главнокомандующий Вооруженными силами СССР И. В. Сталин о подполье знал не понаслышке. Он был одним из самых деятельных и опытнейших боевиков-конспираторов в годы борьбы большевиков с царизмом. Его личный вклад в революцию и в подпольную борьбу не подлежал сомнению. Поэтому Сталин городскому подпольному движению придавал большое значение и требовал неуклонного его развития. Вот один из примеров такого внимания.

«В конце августа 1942 года в Москву вылетела группа руководителей партизанского движения Брянщины и Украины. 31 августа партизан принял И.В. Сталин. Верховного Главнокомандующего интересовало все: как партизаны вытапливают тол и готовят мины, какое у них вооружение, и если автоматы, количество боеприпасов, зачем им танки в лесу, где партизаны достают для них снаряды, какие типы самолетов могут принимать лесные аэродромы, много ли случаев предательства?

Особое внимание Верховный обратил на слабое развитие партизанского движения вокруг городов, недостаточно эффективную разведку в городах, где находились штабы врага (выделено нами). Подчеркнул необходимость активизации «рельсовой» войны. Беседа продолжалась около четырех часов и закончилась глубокой ночью» [2—24].

Но подполье подполью рознь. Одно дело скрываться от царской охранки, другое — от вышколенных эсэсовцев, предателей- полицаев, агентов контрразведки, и при этом продолжать борьбу. Конечно, можно организовать отряд и спрятать его где-нибудь в ровенских лесах или на Брянщине, а потом скрытно и неожиданно нападать на врага днем и ночью. А как спрятать отряд в городе, особенно в таком небольшом, как Таганрог? И, тем не менее, такой отряд возник, правда, не сразу.

18 июля 1941 года вышло известное постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск». Этим документом Центральный орган Коммунистической партии Советского союза предписывал «придать борьбе в тылу германских войск самый широкий размах и боевую активность, взяться за организацию этого дела на месте самим руководителям республиканских, областных и районных партийных и советских организаций, которые должны в занятых немцами районах лично возглавить это дело, возглавить группы и отряды самоотверженных борцов...».

Данное постановление в первую очередь касалось тех областей и районов, которые уже находились в зоне оккупации немецкими войсками. Но оно «работало» и на перспективу, то есть являлась руководством к действию для партийных организаций тех областей страны, на территориях которых велись боевые действия, и которые в любой момент могли оказаться под оккупантами.

Положения этого важного документа в Ростовской области в полной мере реализовать не удалось. Чтобы нас не обвинили в очернительстве, предоставим слово документам.

Из справки по письму партархива Ростовской области от 29.06.1963 года. (Извлечение)

«В связи с внезапным (здесь и далее выделено нами) вторжением фашистов в районы Матвеев Кургана, Неклиновского, Федоровского, Куйбышевского, Таганрогского, а затем в Ростов, из-за недостаточности времени, партийные и советские органы были лишены возможности обеспечить подготовку подполья».

(ЦДНИРОф.З, on. I, д. 5).

По всей видимости, речь в справке идет о создании городских подпольных организаций. Однако не совсем убедительно звучат слова о «внезапности» и «недостаточности времени». О какой внезапности можно говорить? Внезапно — это означает неожиданно. А война шла уже пятый месяц, и враг настойчиво и небезуспешно продвигался вглубь страны. Неужели Ростовский обком партии и штаб СКВО не предвидели возможность оккупации области?

Конечно, если за точку отсчета принять конец сентября, когда Ростовской области «стала угрожать опасность», то согласимся, времени оставалась совсем немного. Никто не думал, что за 7 дней немцы от Днепропетровска дойдут до Мариуполя, и в этот же день ворвутся своим разведывательным авангардом в западные районы Ростовской области. Но ведь до этого был сентябрь, а до него август и июль (время выхода постановления об организации борьбы в тылу германских войск), и можно было заранее предвидеть ход событий и подготовиться соответствующим образом. Но петух еще не клюнул, и гром не грянул.

Справедливости ради следует заметить, что Ростовскому обкому партии летом сорок первого было не до партизан. Перед областью в тот период стояла куда более важная задача — собрать без потерь урожай и сдать его в закрома Родины. И область с честью справилась с поставленной задачей. Возможно, сельхозработы отбирали большую часть времени, и на качественную подготовку партизанских отрядов его и не хватило. Но говорить о «внезапности», значит, грешить против истины.

История создания таганрогской подпольной организации противоречива и далеко неоднозначна. Но при всех сомнениях и недосказанности, в ней четко просматриваются три периода:

1. Организационный (период зарождения и становления).

2. Период активных действий.

3. Провал и гибель организации.

В организационном периоде следует выделить два этапа.

Первый — относится к созданию подпольной группы Семена (Николая) Морозова, в которую вошли 13 человек. Назовем их поименно:

1. Морозов Семен - руководитель.

2. Веретеинов Иван.

3. Костиков Лев — начальник штаба.

4. Кравченко Олег.

5. Решетняк Владимир.

6. Романенко Александра.

7. Романенко Сергей.

8. Турубаров Петр.

9. Турубарова Раиса.

10. Турубарова Валентина.

11. Чередниченко Михаил.

12. Шаров Евгений.

13. Щетинин Спиридон.

Писатель Генрих Гофман в статьях о таганрогском подполье указывает количество бойцов, входящих в группу Морозова, 16 человек, но всех до единого он не называет. Имена трех остальных членов подпольной группы остаются под вопросом. К тому же в целом ряде источников, например, в историко-краеведческом очерке «Таганрог», говорится, что «в ноябре 1941 года организаторов подпольной партизанской борьбы в городе было только 11 человек, но они уже вели большую подрывную работу, и о ней знала вся страна» [1—3].

Свою группу Семен Морозов создал практически сразу, в течение октября—ноября 1941 года. Как автономная, самостоятельная, она просуществовала до февраля 1942 года, затем влилась в подпольно-партизанский отряд Василия Афонова.

Основное направление группы, цели и задачи сводились к агитационно-пропагандистской деятельности: изготовлению листовок и их распространению в городе и близлежащих селах, выпуску информационных бюллетеней «Вести с любимой Родины», разъяснительным беседам среди жителей города, сбору одежды и продуктов питания для военнопленных и другим подобным делам. В боевых операциях членам группы Морозова поучаствовать не пришлось.

Начало второго организационного периода связано с приходом в Таганрог в декабре 1941 года Василия Афонова, которому удалось скрыться от гитлеровцев при разгроме Матвеево- Курганского партизанского отряда. Этот период закончился

22 февраля 1942 года формированием единого штаба таганрогского подпольно-партизанского отряда. Командиром был избран Василий Афонов, его заместителем — Семен Морозов.

Глава 4 Его знали не только в лицо

Со дня окончания войны прошло более 60 лет, но о Семене (Николае) Григорьевиче Морозове, вожаке таганрогских комсомольцев начала 40-х годов, организаторе и руководителе таганрогской подпольной организации, мало что известно. В основном о нем писали, как о «несгибаемом большевике», «стойком и мужественном борце» и «талантливом организаторе».

Все это так. Но если говорить по-человечески, то каким он был? С кем дружил? Была ли у него семья, любимая девушка? Кто пыли его родители? Как складывалась его личная жизнь во время войны? Наконец, как он выглядел внешне? Все эти вопросы в прошлые годы оставались за гранью доступного. Не принято было интересоваться такими подробностями. Считалось, что за «лирикой» померкнет образ «болыневика-ленинц», одного из организаторов подпольно-партизанского движения в Таганроге.

Но вот секретарь Ленинского РК ВКП(б) М.В. Рогов в статье «Николай Морозов», опубликованной в «Таганрогской правде» в октябре 1943 года, написал, что «у Николая Морозова было смуглое лицо, маленькие черные добрые глаза, при встрече всегда слегка улыбающийся, прекрасный и скромный товарищ. Пытливый ум, упорство и настойчивость в достижении цели, всестороннее развитие — все это позволило Морозову завоевать большой авторитет среди молодежи, стать в первые ряды актива, а затем — руководителем комсомольской организации индустриального Таганрога» [2—39J.

М.В. Рогов подчеркивал, что «до конца своей жизни Морозов остался решительным и стойким большевиком, безгранично преданным делу партии Ленина—Сталина». Такие качества считались главными в характеристике коммуниста того времени.

Краевед минувших лет, автор многих публикаций о таганрогских подпольщиках, журналист Леонид Абрамов в газетной статье «Непокоренные» дополнял портрет Николая Морозова:

«Семену (Николаю) Морозову, вожаку таганрогского комсомола было всего 27 лет. Он был живым, общительным, любил все хорошее и красивое, но с особой страстью — свою Родину. Не удивительно, что в первые дни войны он, не имея на правой руке пальцев, рвался на фронт.

— Пока не поедешь, — сказали Семену в горкоме, — ты коммунист и нужен партии здесь!».

Из официальной биографии Семена Григорьевича Морозова известно следующее. Родился он в Таганроге 25 сентября 1914 года в многодетной семье железнодорожника, учился в средней школе № 15. По окончании семи классов поступил на курсы пионервожатых Азово-Черпоморского крайкома ВЛКСМ. Работал старшим пионервожатым в школе № 2 имени А.П. Чехова. В 1938 году окончил Ростовскую Высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу имени Сталина. С этого же года на комсомольской работе в станице Казанской Верхнедонского района Ростовской области. В 1939 году, работая заместителем директора таганрогского Дворца пионеров и школьников, вступил в ряды ВКП(б), а в 1940 году был утвержден заведующим отделом пропаганды и агитации горкома ВЛКСМ. Одновременно учился на историческом факультете в Таганрогском учительском институте.

До войны Николай Морозов, работая первым секретарем Ленинского РК ВЛКСМ, дружил с Зинаидой Гришиной, секретарем того же райкома. Может быть, это был «служебный роман», а может и настоящие чувства. Но мужем и женой они не стали, то ли война помешала, то ли что другое. В июне 1941 года Николая Морозова избрали первым секретарем Таганрогского ГК ВЛКСМ.

Директор краеведческого музея В.М. Базилевич. Осень 1941 года.

Газета «Новое слово» выходила с периодичностью 2 раза, затем 3 раза в неделю. Первый раз вышла 23 декабря 1941 г. Тираж от 7000 до 20 000 экземпляров.

18 июля 1942 г. торжественно был открыт памятник Петру. На торжество прибыло немало немецких офицеров во главе с заместителем командующего, личный состав бургомистрата, полиции, священники. Молебен произвел епископ Иосиф.

Открыты и функционировали 4 церкви и один молитвенный дом.

Из Азова летом 1942 г. приехал епископ Иосиф (Чернов Иосиф Михайлович), протоирей Прудников, бывший благочинный церквей Таганрога Феодосьев Владимир и уполномоченный от бургомистрата Я.Я. Зенкевич — принимали активное участие.

Начальник Управления НКГБ Ростовской области,

комиссар Госбезопасности С. Покотило 20 сентября 1943 г.

АВТОРСКАЯ СПРАВКА

По данным искусствоведов Таганрогского историко-краеведческого музея в годы оккупации пропало 48 полотен живописи, образцы старинного оружия, наиболее ценная часть нумизматической коллекции, изделия прикладного искусства, предметы археологии и другие исторические раритеты.

Из картин изымались в основном произведения русских живописцев XIX века, среди которых преобладали пейзажи. Это объясняется тем, что пейзаж чаще всего использовался в Европе в интерьере гостиных, жилых комнат и служебных кабинетов. Например, акварель малоизвестного художника Г. Нечаева «Каменная лестница», хранившаяся в фондах музея, украсила кабинет бургомистра Таганрога Р.И. Дитера.

Однако не исключено, что не все 48 картин немцы вывезли из Таганрога. Какая-то их часть могла остаться в частных домах жителей города, сотрудничавших с оккупантами и поддерживавших с ними дружеские отношения. Но их поисками в 40—50-е годы никто активно не занимался. Не до картин было. Да и сами новые владельцы художественных шедевров не особо стремились вернуть их в лоно народного достояния. Со временем версия о вывозе немцами картин в Германию окрепла и приобрела официальный статус реституции.

Несмотря на такое «хозяйское» отношение к национальным историческим ценностям противника, немецкими властями, тем не менее, была выдана охранная грамота музею «Домик Чехова». В число разрушенных во время оккупации Таганрога зданий попали многие жилые дома, школы, дётские сады и другие сооружения. Но не все они были уничтожены оккупантами. Некоторые из них пострадали в результате артобстрела и бомбежки города советской артиллерией и авиацией. К ним с полным правом можно отнести жилой дом специалистов завода им. Молотова по улице Фрунзе, 43, среднюю школу № 10, школу № 32 и другие. По рассказам жителей города и средняя школа № 4, и здание редакции «Таганрогская правда» по улице Греческая, 90 тоже были разрушены случайными попаданиями снарядов при артобстреле города советской дальнобойной артиллерией.

К поджогу макаронной фабрики в районе порта, нефтехранилища, здания НКВД, электроподстанции, зерновых складов на территории порта, а также взрыву корпусов авиационного техникума немцы тоже никакого отношения не имели. Эти объекты, а вместе с ними и важные заводские цеха, и оборудование подрывались нашими минерами при оставлении города в октябре 1941 года, во исполнение прямыхуказаний Ставки ВГК.

Как правило, отступая, немцы поджигали или взрывали те здания, в которых находились их военные объекты и учреждения, так как вывезти все награбленное и военное имущество, а также архивы, у них уже не оставалось времени. Поэтому 28 августа, ближе к вечеру, запылало здаиие Управления русской вспомогательной полиции, в подвалах которого провели последние часы жизни таганрогские подпольщики. До освобождения города оставались считанные дни.

ПОМНИМ ИХ ИМЕНА..

Герой Советского Союза Семен Морозов 1914-1943

Петр Турубаров 1917-1943

Раиса Турубарова 1921-1943

Валентина Турубарова 1919-1943

Александра Романенко 1909-1943

Лев Костиков 1924-1943

Анатолий Толстов 1925-1942

Владимир Стуканев 1924-1942

Геннадий Лызлов 1927-1942

Николай Симаньков 1923-1942

Виктор Кизряков 1927-1942

Георгий Гончаров 1927-1942

Виктор Чернявский 1924-1942

Сергей Романенко 1923-1943

Василий Афонов (командир п/о) 1910-1943

Константин Афонов 1912-1943

Сергей Вайс 1923-1943

Евгений Шаров 1924-29.08.43

Максим Плотников 1906-1943

Георгий (Юрий) Пазон 1921-1943

Георгий Сехнеашвили 1906-1943

М.А. Сармакешъян 1893-1943

Анатолий Назаренко 1923-1943

Николай Кузнецов 1924-1943

Раиса Капля 1922-1943

Нона Трофимова 1922-1943

Владимир Шаралапов1914-1943

Антонина Козубко 1907-1943

Степан Мостовенко 1914-1943

Василий Лавров 1914-1943

Лидия Лихолетова 1923-1943

Владимир Легеза 1924-1943

Любовь Татаринова 1906-1943

Валентина Хлопова 1921-1943

Иван Довгаленко 1908-1952

Валентина Афонова 1916-1998