Чехов Антон Павлович
Антон Павлович Чехов родился в г. Таганроге 17 (29)января 1860г., умер 2 (15)июля 1904 г. в г. Баденвейлер (Южная Германия). Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Отец — Павел Егорович Чехов (1825 — 1898 г.г.). Мать — Евгения Яковлевна Чехова (урождённая Морозова) (1835 — 1919 г.г.)
Братья и сестры: Александр — литератор, лингвист (1855 — 1913 г.г.); Николай — художник (1858 -1889 г.г.); Михаил — писатель, юрист (1868 — 1936 г.г.); Иван — учитель (известный московский педагог) (1861 — 1922 г.г.); Мария — художница-пейзажистка (1863 — 1957 г.г.). Все дети Чеховых были исключительно одарёнными, высокообразованными людьми.
Отец — Павел Егорович Чехов был весьма интересной личностью. Он имел в Таганроге бакалейную лавку, будучи купцом 3-й гильдии, но занимался торговлей без особого рвения, больше уделяя внимание посещению церковных служб, пению и общественным делам. Обстановка в доме Чеховых была традиционно — патриархальной: дети воспитывались в строгости, часто применялись и телесные наказания, бездельничать никому не дозволялось. Помимо учебы в гимназии, сыновьям Павла Егоровича приходилось иногда замещать отца в лавке, конечно в ущерб занятиям. По вечерам пели хором. Отец прекрасно играл на скрипке, пел, Маша аккомпанировала на фортепиано, в общем, устраивались целые музыкальные семейные представления.
Мать — Евгения Яковлевна, прекрасная хозяйка, очень заботливая и любящая, жила исключительно жизнью детей и мужа. Но, при этом, страстно любила театр, хотя и посещала его нечасто. В ранней молодости она была отдана в таганрогский частный пансион благородных девиц, где обучалась манерам, танцам и хорошим манерам. Евгения Яковлевна оказывала огромное влияние на формирование характеров своих детей, воспитывая в них отзывчивость, уважение и сострадание к слабым, угнетённым, любовь к природе и миру. Антон Павлович Чехов впоследствии говорил, что «талант в нас со стороны отца, а душа — со стороны матери».
В 1876 году произошел переезд семьи Чеховых в Москву. Торговля в Таганроге стала убыточной, Павел Егорович разорился и вынужден был бежать от кредиторов.
В Москве семья Чеховых долго, почти три года, живет в тяжкой бедности. Несмотря на это, все дети продолжали учиться, а Антон, зарабатывая на жизнь репетиторством, остается до окончания учебы в гимназии в Таганроге и приезжает в Москву только в 1879 году для того, чтобы сразу поступить на медицинский факультет Московского университета, где слушал лекции знаменитых профессоров — Н. Склифосовского, Г. Захарьина и др.
В 1880 году в N9 10 журнала «Стрекоза» появляется его первое печатное произведение. С этого времени начинается непрерывная литературная деятельность Антона Павловича Чехова. Он сотрудничает с журналами «Зритель», «Будильник», «Свет и тени», «Мирской толк», «Осколки». Пишет в основном в жанре короткого рассказа, юморески, сценки, подписываясь псевдонимом — Антоша Чехонте или Человек без селезенки. В 1884 году вышла первая книга театральных рассказов Чехова «Сказки Мельпомены».
После окончания университета Чехов начинает практику уездного врача в Воскресенске (сейчас — город Истра), в больнице известного врача П.А. Архангельского. Появляются такие рассказы как «Беглец», «Хирургия». Затем Чехов работает в Звенигороде, временно заведуя больницей. Появляются темы для таких рассказов, как «Мертвое тело», «На вскрытии», «Сирена».
С весны 1885 года семья Чеховых приезжает в усадьбу Бабкино, неподалеку от Воскресенска (Чеховская Истра), к своим хорошим знакомым и надолго остается там. Это наилучшим образом отразилось на творчестве Антона Павловича. Прекрасная природа, разговоры о музыке, искусстве, литературе, дружба с художником Левитаном. Чехов много и плодотворно трудится.
По возвращении в Москву, в 1886 году, Чехов получает ободряющее письмо от писателя Д.В.Григоровича, едет в Петербург, выразить свое почтение и признательность. В Петербурге он неожиданно получает приглашение на работу от знаменитого издателя А.С.Суворина в газете «Новое время».
Сборники произведений этого времени — «Пестрые рассказы» (1886 г.), «Невинные речи» (1887г.). С началом регулярного сотрудничества с газетой Чехов отказывается от псевдонима и подписывается полным именем.
В 1887 году ставится первая пьеса Чехова «Иванов». Впервые она была поставлена в Москве в театре Корша, очень популярного у московской публики.
Ф. А. Корш — страстный любитель театра, сочинитель и переводчик пьес, весьма предприимчивый человек, выстроил в 1882 году театр в Богословском переулке за очень короткий срок. За десятилетнюю деятельность театра, в котором играли знаменитые В.Н. Давыдов, Глама — Мещерская, Рыбчинская, Мартынова, Кошева, Красовская, составлявшие редкий актерский ансамбль, спектакли посмотрело более полутора миллиона зрителей, а пьес было поставлено более пятисот. Главная заслуга Корша состояла в том, что он ввел утренние общедоступные спектакли из классического репертуара, которые охотно посещала молодежь.
19 ноября состоялась премьера пьесы Чехова «Иванов». Реакция публики была неоднозначной: кто-то громко аплодировал, кто-то шикал, некоторые вскакивали с мест и топали ногами, а на галерке просто началось побоище. Но в целом спектакль имел успех, хотя и пестрый. Чехова заметили, драматургия и замысел пьесы оказались новыми и интересными. Началась официальная драматургическая деятельность писателя.
В Петербурге «Иванов» шёл в несколько исправленном виде.
В 1888 году семья Чеховых поселяется на Луке, близ Сум, Харьковской губернии, на даче помещиков Линтваревых, чтобы провести там весну и лето. Чехов нуждался в новых местах и новых сюжетах для своих произведений, и, к тому же, кашель все чаще стал мучить писателя. Антон Павлович принимает на даче своих друзей литераторов: Плещеева, Баранцевича, книгоиздателя Суворина. С Сувориным у Чехова завязывается настоящая дружба, длившаяся много лет. Чеховы проводят на Луке еще одно лето, 1889 года, но оно омрачается смертью брата писателя — Николая. Это событие сильно подействовало на Чехова, он, вскоре после похорон, уезжает из Луки, начинает собираться за границу, но оказывается в Одессе. Здесь гастролировал Малый театр, и Чехов знакомится с молодой артисткой Пановой, за которую впоследствии, уже в Москве, его пытаются безуспешно сватать. После Одессы Чехов едет в Ялту, им овладевает депрессия. В Ялте происходит знакомство с сестрами Шавровыми, с одной из которых, Еленой Михайловной, писательницей, Чехов впоследствии переписывается, хлопочет об издании ее произведений, дает профессиональные советы. Вернувшись в Москву, на Садово-Кудринекую, Чехов активно принимается за литературную работу. Вскоре из-под пера Антона Павловича выходит «Скучная история» и пьеса «Леший».
Пьеса «Леший» была неудачно поставлена, Чехов снял её с репертуара, и, несколько лет спустя, переделал, дав новое название — «Дядя Ваня».
В доме на Садово — Кудринской написаны также: повесть «Степь», водевили «Медведь», «Лебединая песня», более ста рассказов.
И это при том, что в доме почти постоянно были гости. На втором этаже толклась молодежь, звучало фортепьяно, шли разговоры, а в это время на первом этаже Чехов сидел за столом и писал. В этом доме Чехов знакомится с Л.С.Мизиновой, «прекрасной Ликой», как он потом её называл. Очень красивая, веселая, умная, Лика стала любимицей семьи Чеховых. В чеховском доме бывал Петр Ильич Чайковский, Григорович, известные в то время артисты А.П. Ленский и В.Н. Давыдов, издатель Лейкин, писатель Н.С. Лесков. Четвертый сборник рассказов «Хмурые люди» Чехов посвятил Чайковскому. В 1888 году по решению Академии наук писатель получает половинную Пушкинскую премию за третий сборник рассказов «В сумерках». Несмотря на всё возрастающую известность и огромные литературные успехи, Чехов недоволен собой, он стремится не к славе, а к созидательной деятельности.
В 1890 году Чехов отправляется в Сибирь, чтобы затем посетить остров Сахалин -место ссылки осужденных на каторгу. Путешествие по сибирским рекам и дорогам писатель во всей полноте отобразил в очерках «По Сибири».
Подвижническая работа была проведена Чеховым на Сахалине. Он произвел перепись населения острова, составив около 10 тысяч статистических карточек. Было собрано огромное количество документального материала о труде, быте сахалинских каторжников и местных жителей, о тюремных начальниках и чиновничьем произволе. Чехов посещал тюрьмы, подробно изучал их техническое и санитарное состояние, встречался и беседовал со множеством людей. После возвращения с Сахалина Чехов систематизировал свои записи и написал книгу «Остров Сахалин». Это произведение вызвало огромный резонанс в России. На Сахалин обратили внимание официальные лица. Министерство юстиции и Главное тюремное управление командировали на Сахалин своих представителей. Сахалинский врач Н.С.Лобас отмечал: «С легкой руки Чехова Сахалин стали посещать как русские, так и иностранные исследователи».
Маршрут Сахалинского путешествия таков: из Ярославля по Волге до Казани, затем по Каме до Перми, оттуда по железной дороге до Тюмени, а затем через всю Сибирь на тарантасе и по рекам. На Сахалине Чехов пробыл более трех месяцев, затем через Индийский океан, Средиземное и Черное моря, посетив Японию, Гонконг, Сингапур, Цейлон, Константинополь, прибыв в порт Одессы, он на поезде возвращается в Москву.
Через некоторое время появляются очерковые записки «Из Сибири» и «Остров Сахалин», а также такие произведения, как «Гусев», «Бабы», «В ссылке», «Рассказ неизвестного человека», «Убийство».
Жизнь в Москве после такого путешествия кажется Чехову неинтересной, и он отправляется в Петербург, чтобы встретится с Сувориным. Они решают вместе ехать в Западную Европу и посещают Вену, Болонью, Венецию, от которой Чехов приходит в восторг, а также Флоренцию, Рим, Неаполь, где писатель совершил восхождение на Везувий. Из Ниццы Антон Павлович отправляется в Монте-Карло, где проигрывает в рулетку 900 франков, затем в Париж.
По возвращении Чехов едет в Алексин, где младший брат Михаил снял дачу на берегу Оки. Но вскоре Чеховы меняют место, переезжая в усадьбу Богимово, принадлежащую местному помещику Е.Д. Былим-Колосовскому. Усадьба была великолепна, с громадными комнатами, прекрасным садом, липовыми аллеями, прудами. Писатель был в восторге. Каждое утро он вставал в четыре часа, пил кофе и садился работать, причем не за письменным столом, а за подоконником. Здесь была написана «Дуэль», систематизированы сахалинские заметки. Чехов работал до одиннадцати часов, потом шел в лес за грибами или на рыбалку. В час дня семья обедала, а в три Чехов снова принимался за работу до самого вечера. По вечерам часто приходил в гости один из местных дачников — зоолог Вагнер, впоследствии ставший известным профессором. С ним начинались дебаты на темы вырождения, права сильного и т.д., и именно Вагнер явился прототипом фон Корена в «Дуэли».
В 1891/92 годах часть средней полосы России и Поволжья из-за неурожая и засухи переживала сильнейший голод. Чехов организует сбор пожертвований в пользу голодающих Нижегородской и Воронежской губерний, сам дважды выезжал туда. Чехов возмущен тем, что о положении в деревне нет объективных статей в газетах, что корреспонденты знают деревню «только по Глебу Успенскому». В это время Чехов пишет рассказ «Жена».
В 1892 году Чехов покупает имение в Мелихово. Давняя мечта жить в деревне, быть землевладельцем осуществилась. Усадьба находилась в селе Мелихово Серпуховского уезда Московской губернии, была в запущенном состоянии, но обошлась Чехову относительно недорого. Так, в марте месяце семья, состоящая из отца, матери, сестры Марии и самого Антона Павловича переехали в Мелихово. Первое время с ними живет младший брат Михаил. Сразу начались работы по обустройству дома, территории. Чехов с огромным энтузиазмом взялся за дело, новая жизнь увлекала его. В чеховском доме у каждого была своя хозяйственная роль: Павел Егорович, благообразный старик, когда-то строгий, взыскательный и в некоторой степени деспотичный воспитатель, теперь полностью признавал главенство Антона Павловича. В его задачи входил уход за садом. Мать, Евгения Яковлевна, вела домашнее хозяйство, вставала раньше и ложилась позже всех. Сестра Мария занималась огородом, при этом она регулярно уезжала в Москву, так как работала учительницей в гимназии. Михаил занимался полевым хозяйством, он даже перевелся на службу в Серпухов, чтобы быть поближе к Мелихову. Павел Егорович начинает вести свой дневник — лаконичную летопись мелиховской жизни , отражающей состояние природы, хозяйства, визиты многочисленных гостей, приезды и отъезды родных.
Мелиховский период — это не только вдохновенный литературный труд Чехова и активная медицинская практика, это колоссальная общественная деятельность писателя. Во время холерной эпидемии Чехов работает земским врачом, обслуживает 25 деревень. Открывает на свои средства в Мелихове медицинский пункт, принимая множество больных и снабжая их лекарствами. В Мелихове и его окрестностях Чехов строит три школы для крестьянских детей, колокольню и пожарный сарай для крестьян, участвует в прокладке шоссейной дороги на Лопасню, ходатайствует, чтобы на лопасненской железнодорожной станции стали останавливаться скорые поезда и там же добивается открытия почты и телеграфа. Кроме того, организует посадку тысячи вишневых деревьев, засевает голые лесные участки лиственницами, вязами, кленами, соснами и дубами.
В Мелихове Чехову приходит идея создания общественной библиотеки в родном Таганроге. Писатель жертвует туда более 2-х тысяч томов собственных книг, среди которых немало уникальных изданий с автографами музейной ценности, а также составляет для библиотеки галерею портретов деятелей науки и искусства. Впоследствии Чехов постоянно отсылает в библиотеку закупаемые им книги, причем в больших количествах.
Несмотря на трудную дорогу (иногда от станции приходилось идти пешком 12 верст), к Чеховым беспрестанно наезжали гости. Часто бывал художник Левитан, черпая вдохновение в скромных мелиховских пейзажах, гостили многие писатели, артисты, музыканты, люди науки, старшие братья с семьями, родственники из Таганрога. Приезжали актрисы: О.Л. Книппер, Т. Л. Щепкина — Куперник, Д.М. Мусина-Пушкина. Часто наведывались подруги Марии Павловны художницы Хотяинцева и Дроздова, и, конечно, Лика Мизинова.
Чехов не ведет жизнь деревенского затворника. Он часто ездит в Москву и Петербург, где встречается с писателями, художниками, артистами, посещает театры, концерты, бываете редакциях журналов и газет, принимает участие в литературных вечерах, юбилеях, официальных обедах и т.п. Вообще, появление Чехова вызывает большой резонанс в творческих кругах. В 1895 году Чехов посещал Ясную Поляну, чтобы познакомится с Л.Н. Толстым, который давно ждал этого. Впоследствии Чехов и Толстой часто встречаются в Крыму.
В Мелихово, несмотря на бесконечный хоровод гостей, кстати говоря, не всегда желанных и тактичных, Чехов постоянно пишет. В 1894 году он выстроил небольшой деревянный флигель, о котором сам писал в одном из писем: «Флигель у меня вышел мал, но изумителен». Первоначально уютный домик, окруженный ягодными кустарниками, предназначался для гостей, но вскоре стал рабочим кабинетом писателя. Когда Чехов был дома, над флигелем поднимался флаг. Именно здесь была написана «Чайка». В 1896 году на сцене петербургского Александрийского театра состоялась премьера пьесы, но спектакль не имел успеха. Чехов очень тяжело переживал неудачную постановку. В 1898 году "Чайка" была поставлена на сцене Московского Художественного театра и шла с непрекращающимся успехом.
Вообще же, в мелиховский период (1992 — 1998 г.г.) созданы: «Палата № б», «Человек в футляре», «Бабье царство», «Случай из практики», «Ионыч», «Крыжовник», написан большой «деревенский цикл» произведений, такие как «Мужики», «На подводе», «Новая дача», «По делам службы», повесть «Три года», пьесы «Чайка», «Дядя Ваня». Именно в эти годы Чеховым написано свыше полутора тысяч писем к различным адресатам.
В 1897 году у Чехова резко обострился туберкулезный процесс, и он вынужден лечь в больницу. Здоровье, и без того слабое, подорванное поездкой на Сахалин, ухудшилось настолько, что доктора настаивают на переезде Чехова на юг. Осень и зиму 1897/98 г.г. писатель живет в Ницце, потом в Париже, где знакомится с известным скульптором М.М. Антокольским. Чехов убеждает Антокольского создать для Таганрога памятник основателю города Петру Первому. Переговоры проходят удачно, Чехов организовывает бронзовую отливку статуи и доставку её через Марсельский порт в Таганрог.
В мае 1898 года Чехов возвращается на родину и едет в Мелихово. Здесь он живет до сентября, пока не началась осенняя сырость, а затем едет в Ялту. Там Чехов приобретает участок земли в двух километрах от набережной в деревне Аутка. В октябре Чехов узнаёт о смерти отца. Он пишет сестре: «...Грустная новость, совершенно неожиданная, опечалила и потрясла меня глубоко. Жаль отца, жаль всех вас...Мне кажется, что после смерти отца в Мелихове будет уже не то жильё, точно с дневником его прекратилось и течение мелиховской жизни». В Ялте Чехов начинает строительство дома. Деньги на постройку появились от продажи сочинений известному книгоиздателю Марксу. Вскоре по проекту архитектора Шаповалова была построена прекрасная дача. (Чеховский сад) Чехов с упоением занимался благоустройством участка, сажал деревья. Зима 1899 года в Крыму была чрезвычайно суровой, со снегом, морскими бурями. Писатель затосковал о Москве, где в это время с успехом шли его пьесы, кипела творческая жизнь. Весной он едет в Москву, затем в Мелихово. Но, в конце августа вновь оказывается в Крыму. Имение в Мелихове продано, и Чехов с матерью и сестрой окончательно перебирается на жительство в Ялту. Здесь он начинает активную общественную деятельность: как местный житель, он избирается в члены попечительского совета женской гимназии, жертвует 500 рублей на строительство школы в Мухолатке, хлопочет об устройстве первой биологической станции. В Ялте, будучи сам тяжело болен туберкулезом, работает в Попечительстве о приезжих больных. В то время очень многие чахоточные приезжали в Ялту, причем почти без денег, только потому, что были наслышаны об Антоне Павловиче Чехове, который помогает устроиться и даже может похлопотать о виде на жительство для людей еврейской национальности.
В конце 1890-х, начале 1900-х г.г. Чехов является признанным мастером, его произведения вызывают массу литературных споров и, как следствие, общественно-политический резонанс. Чехов ставит перед собой и читателями вопросы совести и ответственности за свою жизнь. Он пишет: «Литератор не кондитер, не косметик, не увеселитель; он человек обязанный, законтрактованный сознанием своего долга и совестью». Это — жизненное и писательское кредо Чехова. В 1900 году Чехова выбирают в почетные академики Петербургской Академии наук. Но в 1902 году Чехов выходит из её рядов в знак несогласия с решением Академии об исключении Горького по причине его политической неблагонадежности. По этому поводу к Чехову в Ялту приезжает В.Г.Короленко, с которым его связывали давние дружеские отношения.
А.П. Чехов, А.М. Горький и труппа Художественного театра в Ялте
во время гастролей театра в Крыму (1900 г.).
Весной 1900 года в Крым приезжает на гастроли Московский Художественный театр. Чехов отправляется в Севастополь, где специально для него дают «Дядю Ваню». Позже театр переезжает в Ялту, и в доме на Аутке начинают собираться интереснейшие люди: Бунин, Горький, Куприн; каждый день у Чеховых — вся театральная труппа. Вскоре театр возвращается в Москву. Но уже в июле Ольга Леонардовна Книппер, ведущая актриса МХТ, первая исполнительница ролей в чеховских пьесах, с которой Чехов познакомился на репетициях в 1898 году и впоследствии активно переписывался, снова едет в Ялту гостить у писателя. Они проводят вместе весь июль, и за это время определяется их дальнейшая совместная жизнь.
Зиму 1900-1901 г.г. Чехов находится в Ницце.на лечении, потом едет в Италию, а в феврале возвращается в Ялту. 25 мая А.П.Чехов и О.Л. Книппер венчались. Сразу после свадьбы Ольга Леонардовна везет мужа в Уфимскую губернию на кумыс — считалось, что он помогает при чахотке. Чехов уже очень слаб, но несмотря на мучительную болезнь, он продолжает писать, встречаться с людьми, помогать всем, кому только можно. «Я презираю лень, как презираю слабость и вялость душевных движений», — сказал он как-то о самом себе. Написана и поставлена пьеса «Три сестры» (1901 г.). Чехов в основном живет в Ялте, хотя осень и ветреная сырая зима, проводимые в плохо отапливаемом доме, не добавляют Антону Павловичу здоровья. В ноябре 1901 г. он пишет жене: «У меня в кабинете обыкновенная температура + 12 и редко бывает + 13. Камина топить нельзя, потому что у меня от камина глаза болят. А при 12 градусах работать трудно». Супруги не виделись по несколько месяцев, так как Ольга Леонардовна была занята в театре, а Чехов вынужден был находиться в Ялте по предписанию врачей. Разлуки эти были мучительны для обоих. Чехов писал жене: «Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству». Вообще, переписка Чехова с Книппер — это потрясающее свидетельство их взаимоотношений: столько в них нежности, любви, уважения, заботы друг о друге, иногда плохо скрываемой боли от невозможности быть вместе. В письмах отражена история развития Московского Художественного театра, где Чехов — его главный автор, а Книппер — исполнительница главных ролей; интересен обмен мнениями о литературе, писателях, актерах, вообще о художественной жизни того времени. Герои писем — Горький, Бунин, Толстой, Станиславский, Немирович-Данченко, Шаляпин, Комиссаржевская, Мейерхольд и другие известные личности. Иногда Чехов наведывался в Москву
В 1904 году ставится еще одна пьеса Чехова «Вишневый сад». Книппер играет Раневскую. Как и роль Маши в «Трех сестрах», роль Раневской явилась вершиной творческого взлета актрисы. «Вишневый сад» — это последнее произведение великого писателя и драматурга. Туберкулезный процесс усиливается настолько, что в мае 1904 года Чехов покидает Ялту и вместе с женой едет в Баденвейлер , знаменитый курорт на юге Германии. Но о выздоровлении не могло быть речи, здесь Чехов только на время облегчил свои страдания.
15 июля (1-го по ст.стилю) во втором часу ночи Чехов почувствовал себя особенно плохо. Приехавшему на вызов доктору он сказал твердо: «Я умираю». Затем попросил принести шампанского, не торопясь осушил бокал, лег, повернувшись на левый бок, и вскоре скончался.
Гаврюшкин О.П. "По старой Греческой" БЕЛЫЕ ПЯТНА В ИСТОРИИ ТАГАНРОГА
«СВАДЬБА» ЧЕХОВА
Заставило меня написать настоящий очерк одно сообщение из жизни Антона Павловича Чехова. Дело в том, что Антон Павлович Чехов в лице таганрогского купца Ивана Ивановича Лободы имел богатого родственника. В 1860 году его родной брат Онуфрий Иванович Лобода сыграл свадьбу, на которой присутствовали братья Николай и Антон Чеховы, и события которой впоследствии легли в основу рассказа А. П. Чехова «Свадьба». В объемном труде Н.И. Гутовича «Летопись жизни и творчества А.П. Чехова», издание Москва. 1955 год, на странице 46 читаем:
«1881 год. Лето. Антон и Николай Чеховы ездили в Таганрог на свадьбу своего родственника И. И. Лободы, на которой были шаферами».
В другом издании «Таганрога я не миную», 1985 год, под редакцией коллектива авторов, страница 186, имеется запись:
«Через год после приезда в Москву, после окончания таганрогской гимназии, А. П. Чехов в письме к О.А. Агали в октябре 1880 года извещает ее о намерении и желании приехать на юг летом 1881 года с братом Николаем. Был благоприятный повод для поездки: дальний родственник, Иван Иванович Лобода, решил женить своего младшего брата... Шаферами на свадьбе были Антон и Николай».
На это же указывается в очерке «В родном краю», опубликованном в газете «Таганрогская правда» и других источниках.
Авторы публикаций ссылаются на письмо А.П. Чехова написанное О.А. Агали в Таганрог, подлинник которого хранится в Российской Государственной Библиотеке (бывшая Публичная библиотека имени В.И. Ленина).
Что заставило усомниться в достоверности опубликованных сведений? Первое - время, когда состоялась свадьба Онуфрия Ивановича, второе - участие Антона Чехова на свадьбе в качестве шафера.
Открываем метрическую книгу по Архангело-Михайловской церкви города Таганрога, где регистрировались акты рождения, бракосочетания и смерти таганрожцев в 1880 году. Запись в разделе «бракосочетание» под номером 27 сделана рукой дьякона Софрония Евфимовича Харлова.
«27 сентября (по старому стилю, - О.Г.) 1880 года Онуфрий Иванович Лобода, 37 лет, таганрогский купеческий брат, православного вероисповедания, первым браком и девица Надежда Александровна Тимофеева, дочь священника войска Донского Миусского округа, села Алексеевки, православного вероисповедания, 18 лет.
Совершил таинство протоиерей Василий Бандаков с дьяконом Софронием Харловым. Поручители: по жениху - коллежский секретарь Антон Авксентьевич Царенко и коллежский регистратор Венедикт Антонович Гуторович; по невесте - губернский секретарь Гавриил Парфентьевич Селиванов и свободный художник Николай Павлович Чехов».
Запись скреплена подписями священника Иоанна Якимовского и дьякона Софрония Харлова.
Из этого документа явствует, что свадьба состоялась не в 1881 году, а в 1880 году и Антон Павлович Чехов при бракосочетании не был поручителем (шафером), а на свадьбе присутствовал лишь в качестве приглашенного гостя.
Кто первый допустил ошибку? Имеется несколько соображений относительно двоякого разночтения в описании одного и того же события, сделать это с достаточной уверенностью и обоснованностью смогут лишь чеховеды-исследователи творчества А.П. Чехова.
Из всех выдающихся личностей прошлого, чья жизнь соприкоснулась с Таганрогом, самой большой гордостью для нас всегда был и остается Антон Павлович Чехов. Таганрог – родина писателя, первым из городов Российской империи позаботился об увековечивании его памяти. В 1904 году имя А.П. Чехова было присвоено городской публичной библиотеке и улице (бывшая Полицейская), на которой стоял небольшой аккуратный домик-флигель, где 29 января 1860 года родился будущий знаменитый писатель. Любовью и уважением к великому земляку вызвано большое количество памятных знаков, установленных в Таганроге как в дореволюционное, так и в советское время. Вскоре после кончины писателя предпринимались попытки сооружения ему памятника. Была открыта всероссийская подписка на пожертвование средств. Однако русско-японская война и последовавшие за ней политические потрясения отодвинули осуществление этого замысла на десятки лет. В дни празднования 75-летнего юбилея А.П. Чехова (1935) в Таганроге в сквере Красной площади состоялась закладка камня на месте предполагаемой установки памятника по проекту скульптора В.А. Андреева. Но по неизвестной причине в то время памятник установлен не был. И только во дворе музея «Домик Чехова» установили бюст писателя работы скульптора В.Г. Морозовой. Он сохранился до наших дней и стоит на том же месте. В июле 1944 года, в дни 40-летия кончины писателя, на месте ранее заложенного камня был установлен бронзовый бюст Антона Павловича (копия бюста из Домика Чехова), отлитый на заводе «Красный котельщик» по сохранившейся модели. В 1950 году вновь вернулись к идее установки памятника на Красной площади, для чего начали благоустройство сквера. Бюст писателя убрали и перенесли к школе № 2 им. Чехова. В 1970-е годы этот бюст передали заводу «Красный котельщик», и в настоящее время он находится на его территории. Но вопрос о памятнике пока оставался открытым. Еще один бюст А.П. Чехова, выполненный из гипса, установили в парке культуры и отдыха им. Горького. Сначала он стоял в ряду бюстов других писателей и поэтов (А.М. Горького, А.С. Пушкина, В.В. Маяковского) у шахматно-шашечного павильона, затем его перенесли на другую сторону аллеи. На постаменте этого бюста неизвестный скульптор воспроизвел факсимиле А.П. Чехова. В 1970-е годы его демонтировали. К идее сооружения памятника своему земляку таганрожцы вернулись во второй половине 50-х годов. В 1955-1958 годы были проведены два конкурса. Художественный совет по монументальной скульптуре при Министерстве культуры СССР отобрал четыре лучших проекта. Модели памятников были направлены в Таганрог для обсуждения их жителями. За полмесяца выставку моделей посетило около пяти тысяч таганрожцев. По результатам обсуждения была утверждена работа московских авторов – скульптора И.М. Рукавишникова и архитектора Г.А. Захарова. Памятник писателю занял свое место, выбранное для него еще в 1935 году. Торжественное открытие состоялось на кануне 100-летнего юбилея А.П. Чехова – 26 января 1960 года. Бронзовая фигура сидящего Чехова имеет высоту 3 м и весит 3 тонны. Отливалась скульптура в Ленинграде. Постамент представляет собой сборную конструкцию, выполненную из блоков черного лабрадорита. Его высота 3 м 15 см. Изготовлены и отполированы блоки на Мытищенском заводе Московской области. Памятник А.П. Чехову в Таганроге признан одним из лучших в Российской Федерации. Летом 2008 года в рамках подготовки к празднованию 150-летия А.П. Чехова памятник капитально отреставрировали, а прилегающая территория подверглась реконструкции и благоустройству. Удивительным проявлением любви к знаменитому земляку стал поступок жителей дома по ул. Чехова, 126. По инициативе большой поклонницы таланта писателя М.А. Красавиной около ста жильцов из тридцатиодной квартиры собрали деньги и в конце 50-х годов соорудили свой памятник Чехову. Это был гипсовый бюст на высоком постаменте, выполненном из кирпича и оштукатуренный. Почти 20 лет он стоял напротив дома на заботливо ухоженном газоне. В дни подготовки к 150-летнему юбилею писателя в Таганроге появился еще один памятник. Он расположен в живописном месте между набережной и посадками вишневого сада на территории комплекса, объединяющего профилакторий «Тополь» и гостиницу «Приазовье». Автор памятника – ростовский скульптор Давид Бегалов, спонсор проекта – ОАО «Тагмет». Открытие памятника, получившего название «Вишневый сад», состоялось в сентяжизни А.П. Чехова в Таганроге рассказывают также многочисленные мемориальные доски. Первая из них была установлена еще в 1910 году в честь 50-летия со дня рождения Антона Павловича прямо… на улице. Поскольку флигель, где родился будущий писатель, принадлежал частному лицу, поклонникам удалось добиться разрешения поставить у ворот усадьбы тумбу с металлической доской, на которой было написано: Здесь родился в 1860 году А.П. Чехов В 1916 году флигель был выкуплен городом. Тогда же изготовили мраморную доску. Первоначально ее закрепили на фронтоне, а в 1933 году перенесли на угол дома. В 2008 году в связи с физическим износом изготовили новую доску, тоже из мрамора, и закрепили на том же самом месте. Одновременно на ограждении двора домика Чехова установили гранитную доску с текстом «Музей Домик Чехова». Обе доски изготовлены безвозмездно специалистами МУП Похоронно-ритуальных услуг и переданы в дар музею. В дни празднования 75-летия А.П. Чехова (май 1935) мемориальные доски были открыты еще на двух домах, где в разное время проживала семья Чеховых. Текст доски на доме по ул. Свердлова, 100 (ныне ул. Александровская) гласил: В этом доме жил А.П. Чехов с 1869 по 1874 гг. В 1977 году, когда здесь открылся музей «Лавка Чеховых», доску заменили. Сейчас она выглядит так: Текст мемориальной доски, установленной на доме по ул. Розы Люксембург, 77, отличался только датами: В этом доме жил А.П. Чехов с 1874 по 1879 гг. В связи с утратой надлежащего вида доску в послевоенные годы заменили, и теперь она выглядит так, как на фото: С этим домом связаны годы юности и первых литературных проб будущего писателя А. П. Чехова 1874-1879 гг. Помимо этих еще два жилых дома в нашем городе отмечены мемориальными досками с именем А.П. Чехова. Первый – по улице Фрунзе, 22. В чеховские времена дом принадлежал семье Д.А. Дросси. Его сын Андрей был товарищем Чехова по гимназии. Здесь разыгрывались настоящие театральные представления, неизменным участником которых был Антон Чехов. Второй дом – по ул. Александровской, 95 когда-то принадлежал дальнему родственнику Чеховых, таганрогскому купцу И.И. Лободе, у которого в гостях часто бывали братья Чеховы. В июле 1954 года в связи с 50-летием кончины А.П. Чехова на здании городского драматического театра, носящего его имя, появилась мемориальная мраморная доска, которую в 1977 году заменили на другую. В этом же году в связи с награждением Таганрогского драматического театра орденом «Знак Почета» на фасаде здания театра установили еще одну доску. Они выполнены в одном стиле и представляют собой металлическое литье. В память о посещении театра гимназистом Чеховым в 50-е годы на стене театрального балкона (галерке) установили мраморную табличку (точная дата установки неизвестна), которая провисела более тридцати лет. А 27 января 1987 года, накануне дня рождения А.П. Чехова, на ограждении балкона закрепили новую металлическую табличку в виде медной чеканки. В гимназические годы Антон Чехов часто посещал Гостиный двор (Торговые ряды), где крайнюю слева лавку, на углу нынешнего Красного переулка, в 1874-1876 годах арендовал его отец Павел Егорович. В межколонном проеме над входом в лавку 15 июля 1957 года повесили памятную доску, которая до наших дней не сохранилась. В разное время мемориальными досками были отмечены и учебные заведения. Первую из них установили еще в 1910 году на здании училища, носящего в те годы имя Чехова. Оно находилось на Митрофаньевской улице (ныне ул. К. Либкнехта, 113). Текст на памятной доске гласил: 1910 года, февраля 7 дня, таганрогское мещанское общество в ознаменование 50-летия рождения бывшего таганрогского мещанина, великого русского писателя Антона Павловича Чехова постановило: наименовать настоящее училище – Чеховским Доска бесследно исчезла еще в предвоенные годы. В настоящее время здесь находится жилой жактовский дом. Наибольший интерес представляют учебные заведения, в которых обучался сам Антон Чехов. Известно, что около двух лет он посещал греческую церковно-приходскую школу при церкви Св. Елены и Константина (ныне жилой дом по ул. Греческой, 52, лит. «В»). Старожилы утверждают, что здесь когда-то висела памятная доска, но никаких сведений о ней не найдено. На здании таганрогской Александровской мужской гимназии, в которой учился А.П. Чехов, в разные годы было установлено несколько памятных знаков. Первая мемориальная доска появилась 17 января 1914 года, в год 10-летия кончины писателя и в связи с днем его рождения. Вот ее текст: Антон Павлович Чехов родился в Таганроге 17 января 1860 года. Умер в Баденвейлере 2 июля 1904 г. В приготовительный класс гимназии поступил 23 августа 1868 г. и окончил курс учения 15 июня 1879 г. Через сорок лет, 15 июля 1954 года, на этом месте установили новую доску с другим содержанием: В этом здании, в мужской гимназии, с 23 августа 1868 г. по 15 июня 1879 г. учился великий русский писатель Антон Павлович Чехов Только теперь это здание принадлежало (с 1926 года) средней общеобразовательной школе № 2 имени А.П. Чехова. Интересно отметить, что имя писателя присваивалось школе дважды: 29 мая 1935 года постановлением горисполкома г. Таганрога и 3 июня 1954 года постановлением Совета министров РСФСР. Спустя четверть века, 29 января 1980 года, в день рождения писателя вместо доски был установлен скульптурный знак «Чехов – гимназист» с надписью: В этом здании А.П. Чехов провел 11 гимназических лет 1868-1879 гг. Автор знака – народный художник РСФСР Ю.Л. Чернов. Еще одно учебное заведение в свое время было отмечено мемориальной доской – мужское 4-классное городское училище, при котором в 1870-е годы работали ремесленные курсы. В тексте доски говорилось о том, что в 1873-1874 годах здесь обучался сапожно- портняжному мастерству Антон Чехов. Ни фотографии доски, ни дословного текста найти не удалось. В 1960 году на этом месте было выстроено новое здание школы № 9 (пер. Красный, 22). Мемориальную доску на здании школы восстанавливать не стали. Таганрожцам хорошо известно оригинальное мозаичное панно с изображением А.П. Чехова и знаменитыми словами «В человеке должно быть все прекрасно…», которое находится на стене здания, выходящего в проулок рядом с современным зданием школы-гимназии № 2. Панно выполнено в 1975 году и передано в дар городу таганрогскими художниками Олегом и Игорем Бувалко. Некоторые памятные доски посвящены не самому писателю, а прототипам героев его произведений. Вот некоторые из них. На доме по улице Чехова, 73 висит доска: Здесь жил инспектор Ф. Ф. Дьконов один из прототипов героя рассказа А. П. Чехова Человек в футляре На доме № 76 по этой же улице: Здесь жил известный в Таганроге врач П. М. Шедеви один из прототипов героя рассказа А. П. Чехова «Ионыч» В период подготовки празднования 150-летия А.П. Чехова в городе приняли решение установить несколько скульптурных композиций, посвященных чеховским персонажам. Первого сентября 2008 года состоялось открытие композиции «Египетская пирамида» по мотивам рассказа «Каштанка». Она установлена у входа в парк им. Горького. Автор – ростовский скульптор Дмитрий Лындин. Вторая скульптура работы того же автора – «Роман с контрабасом» по одноименному рассказу Чехова украсила Пушкинскую набережную. Ее открыли 13 сентября 2008 года. Таким образом, пройдя по улицам Таганрога, жители и гости города могут ознакомиться не только с основными вехами таганрогского периода жизни А.П. Чехова, но и вспомнить некоторые бессмертные рассказы великого писателя. Чехов – это необычайное явление в литературе, проявление яркого и неповторимого таланта писателя-гуманиста. Он дорог всему культурному миру, но более всего его землякам, жителям Таганрога.
"Как я буду лежать в могиле один, так, в сущности, я и живу один". А.П. Чехов "Из записных книжек'
Человек не может существовать сам по себе. Ему нужен рядом тот, с кем бы он мог поддерживать близкие отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности и общности интересов. Ему нужен рядом тот, с кем бы он мог поделиться своими сомнениями и надеждами, с кем бы он мог разделить горе и радость своего бытия, кто мог бы, не боясь и не стесняясь, сказать ему правду, порой резкую, горькую, но - правду... Иными словами, человеку нужен друг. Но друзей не выбирают — ими становятся. И чем раньше, тем лучше — ведь осмысленность, содержательность и, в конечном итоге, счастье жизни находятся в прямой зависимости от длительности этой жизни, проведенной рядом со своим другом. Никто, наверное, не станет спорить или утверждать обратное по поводу того, что для большинства людей детство и годы учения являются самым прекрасным временем их жизни, когда не давит еще на мозг и на плечи груз жизненного бытия, несбывшихся надежд и желаний, когда не признают правил, навязанных извне, редко всерьез задумываются о будущем и еще реже пользуются уроками прошлого - все воспринимается только через себя или через окружение своих сверстников, с которыми проводят большую часть времени и которые с течением этого времени становятся тебе порой дороже даже самых близких людей. Не секрет, что наша память избирательна, и не потому ли уже в зрелом возрасте мы больше и чаще вспоминаем о своих друзьях по двору, школе, институту и прочим этапам своего детства и юности, нежели о своих недавних знакомых. Но это происходит как правило лишь тогда, когда эти воспоминания касаются не просто своих сверстников или товарищей по школе, а настоящих друзей, или, вернее, настоящего друга, поскольку количество друзей и качество дружбы — понятия, обратно пропорциональные друг другу. У Чехова, как ни у кого другого, была прекрасная возможность обзавестись таким другом в годы своего детства и, особенно, в пору своей учебы в таганрогской гимназии. Круг его знакомств был чрезвычайно широк. Здесь и дворовые, и городские знакомые, и соученикигимназисты, и гимназисты старших классов — товарищи его старших братьев, и те, кого сам Чехов готовил к поступлению в различные учебные заведения, и многие, многие другие. Таким другом вполне мог стать Андрей Дросси, в доме которого часто устраивались музыкальные вечера и любительские спектакли. Много времени проводили вместе юные Чехов и Дросси и вне "стен искусства", о чем Дросси подробно рассказал в своих ностальгически грустных воспоминаниях, что, впрочем, всегда свойственно литературе подобного рода. Подтверждая вышесказанное, сестра Андрея Мария в своих воспоминаниях "Юный Чехов" писала: "Чехов был близким товарищем моего брата Андрея и моим другом". Таким другом вполне мог стать и Василий Зембулатов, с которым Чехов особенно сблизился в последние годы своего одинокого пребывания в Таганроге. По воспоминаниям М.П. Чехова, младшего брата писателя, "когда они оба были гимназистами, то довольно весело проводили лето вместе", К тому же после окончания гимназии оба поступили на медицинский факультет Московского университета, и, будучи студентом, Зембулатов являлся пансионером в семье Чеховых. Таким другом мог стать и некий Петя Кравцов, которого Чехов после отъезда своей семьи в Москву за стол и угол формально уже в чужой, но фактически в своей квартире готовил к поступлению в юнкерское училище. "Репетируя Петю, — вспоминал все тот же Михаил Павлович, — Антон близко сошелся с ним и полюбил его, тем более, что они оказались почти сверстниками. Когда наступило лето, этот Петя пригласил его к себе в имение, и Антон Павлович впоследствии рассказывал мне о своем пребывании в этой степной первобытной семье". Можно было бы еще много приводить имен и фамилий тех, в чьи дружеские объятья могла бы бросить судьба Чехова, если бы... О, это "если бы..."! За этими словами всегда следует причина невыполнения упомянутого ранее события. Но хотя эта причина и не является в общем случае абсолютной и может действовать на каком-то ограниченном временном интервале, в отношении Чехова она звучит как приговор, ниспосланный ему свыше. И причина эта - в его литературном призвании, которое проявилось уже в самом раннем возрасте и которое ярко отразилось в его произведениях, обессмертивших его короткую до трагизма жизнь. Это углубленное в раннем возрасте погружение в литературное творчество, конечно, не могло не отразиться на его отношении к сверстникам и соученикам по гимназии. Вот что по этому поводу отмечал один из них, Михаил Кукушкин: "Товарищи все без исключения любили Чехова, хотя ни с кем из них он особенно не сближался. Со всеми он был искренен, добр, прост и сердечен, но никто из нас ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОЙ (выделено мной - Г.Ш.) дружбой его похвалиться не мог. Несмотря на общее к себе расположение, Чехов все-таки производил впечатление человека, ушедшего в себя". Далее М. Кукушкин отмечает, что "всем была известна его (Чехова — Г.Ш.) исключительная склонность к чтению беллетристических произведений, которому он отдавал все свои досуги" и из-за чего уклонялся "от товарищеских пирушек и в свойственных школьному возрасту шалостях не участвовал". В дальнейшем, став студентом Московского университета, Чехов "все же оставался в стороне от корпоративной студенческой жизни, был не участником ее, а наблюдателем. И, судя по всему, достаточно скептичным наблюдателем" (Г. Бердников "Чехов"). В сущности, о том же в своих воспоминаниях говорит и беллетрист А.С. Лазарев-Грузинский: "Стена равнодушия стояла в юности между товарищами Чехова по гимназии и им". "Хроме жены-медицины, у меня есть еще литературалюбовница", — писал Чехов своему брату Александру в 1887 году, может быть даже в то время и не подозревая, насколько был прав тогда и будет прав в дальнейшем. Прав, конечно, формально, хотя по существу только одна литература и была для него и "женой", и "любовницей" одновременно. Как ни горько признавать, Чехов и пожертвовал собой во имя этой ЛИТЕРАТУРЫ и, в конечном счете, во имя всех нас - ее поклонников. Одной из характеристик степени душевных отношений в большинстве случаев является количество и "качество" писем, посылаемых адресантами друг другу. Наиболее справедлива эта характеристика в отношении людей, обитающих в разных местах проживания. После окончания университета Чехов в основном жил в Москве, Мелихове, Ялте и за границей. Соучеников и товарищей по гимназии рядом практически никого не было, и все общение между ними практически сводилось к переписке, на что Чехов, как никто другой, был ас — в настоящее время известно свыше 6 тысяч писем, написанных им за свою короткую жизнь. А теперь немного статистики. Из шести с лишним тысяч написанных Чеховым писем известно 139, адресатами которых являлись только одиннадцать его знакомых гимназистов. О десяти других гимназистах в его эпистолярном наследстве упоминается лишь мимоходом. Но и упомянутые 139 писем распределяются неравномерно: 44 - к П.А Сергеенко, 42 — к А.Л. Вишневскому, 32 - к И.Я. Павловскому, 8 — к Д.Т. Савельеву, 7 — к В.А. Сиротину, по одному - к П.Н. Боярову, Л.Ф. Волкенштейну, М.Ф. Волкенштейну, И.И. Островскому, М.Н. Псалти, С. Крамареву. И уже эти статистические данные позволяют утверждать, что среди соучеников и знакомых Чехова по гимназии так и не нашлось человека, который мог бы претендовать на гордое звание его друга. Приятеля, товарища — да, но только не друга. И впрямь, с первыми тремя у Чехова была, в основном, чисто деловая переписка. Сергеенко, сам литератор, был автором рецензии на первую книгу Чехова "Сказки Мельпомены", писал стихи и пытался через Чехова "пристроить" их в журналах. Но главным, что, по-моему, связывало его с Чеховым, особенно в последние годы жизни писателя, было то, что он являлся доверенным лицом Чехова в его переговорах при заключении договоров с А.Ф. Марксом, петербургским книгоиздателем, получившим в 1899 году все права на издание всех чеховских произведений. Такие же литературные отношения связывали Чехова и с литератором Павловским. Проживая в основном за границей, Павловский в своей переписке с Чеховым преимущественно касался вопросов издания произведений Чехова за рубежом, а своих — в России, своего сотрудничества с московским "Курьером" и другими газетами. Чехов редко виделся с Павловским и мало что знал о его жизни, хотя время от времени и интересовался ею (1899 г. — "Очень, очень хочется повидаться и поговорить. Не обманите, приезжайте"). Что же касается Вишневского, артиста созданного в 1898 году Московского Художественного театра, то и здесь их переписка легко объясняется с чисто профессиональных позиций, тем более, что практически ведет отсчет именно со времени основания этого театра. Интересно, что до этого времени они практически не поддерживали между собой никаких отношений и только после знакомства Чехова с О.Л. Книппер и, как следствие, с труппой театра, актером которого являлся Вишневский, эти отношения возобновились. При этом нельзя забывать, что во всех чеховских пьесах, поставленных на сцене этого театра, Вишневский играл, и играл довольно успешно, что и являлось основной темой в их переписке. Интересно, что и первое упоминание о Вишневском в письмах к другим адресатам появляется лишь после того, как Чехов побывал в Москве на репетиции "Царя Феодора Ивановича" (14 сентября 1898 г.). По-настоящему дружеские отношения не сложились у Чехова и с Савельевым, и с Зембулатовым (жаль, что писем Чехова к нему пока не обнаружено). И это несмотря на то, что они были как соучениками по таганрогской гимназии, так и сокурсниками по медицинскому факультету Московского университета. И это несмотря на то, что, по воспоминаниям Г.И. Россолимо, невропатолога, профессора Московского университета, однокурсника Чехова, "оба товарища А.П. относились к нему, как к самому лучшему другу детства; их соединяли не только узы гимназической скамьи, но и донское происхождение, и весь, хотя и неглубокий, но обычно интимный круг интересов гимназических одноклассников". Но так относились они к Чехову. Взаимности, увы, не было. "Савельева и Макара (Зембулатова - Г.Ш.) ДАВНО (выделено мной - Г.Ш.) не видел", — пишет Чехов в письме своему другому товарищу по таганрогской гимназии Соломону Крамареву. И пишет это Чехов в мае 1881 года, когда все они были уже третьекурсниками и должны были по неписанным законам землячества поддерживать довольно близкие отношения, тем более, что и Савельев, и Зембулатов какое-то время даже и жили в семье Чехо вых на пр авах пансионеров. Но эти отношения так и остались на уровне товарищеских. По воспоминаниям того же Россолимо, "у Чехова, уже студентом ушедшего в круг широких литературных интересов и уже вырисовывавшегося как яркая творческая индивидуальность, казалось, ничего не должно было оставаться общего с этими милыми детьми южных степей". Да это, наверное, понимали они и сами. Так, Зембулатов вскоре после поступления в Московский университет в доверительной беседе с Россолимо сожалел о том, что Чехов отдалился от общения со своими земляками и примкнул к группе художников и литераторов. Еще более отдаленными были у Чехова отношения с другими адресатами — свидетелями и спутниками его детства и юности. Так, о В.А. Сиротине, его товарище гимназии, а впоследствии офицере и таганрогском домовладельце, Чехов упоминает в одном из писем только в 1896 году: "...Сиротин живет, КАЖЕТСЯ (выделено мной — Г.Ш.), у своей матери Александры Федоровны (сестры поэта Щербины) на Полицейской улице... (ныне улица Чехова - Г.Ш.)". Переписка между ними длилась с 1898 по 1902 год и касалась, в основном, медицинских тем, связанных с болезнями Сиротина. Переписка (если это можно назвать перепиской) с другими носила еще более абстрактный характер, сводясь преимущественно к вежливой форме ответов Чеховым на заданные ему в полученных от адресатов письмах вопросы, а также сообщению о посылке просимых ими изданных чеховских книг. Обобщая все вышесказанное, приведу два письма Чехова, которые однозначно подводят черту в ответе на вопрос "Были ли друзья у Чехова среди таганрогских гимназистов?". В 1893 году в письме в Тифлисскую губер нию своему однокласснику по таганрогской гимназии врачу И.И. Островскому, Чехов (кстати, ответ на это письмо он получил только полтора года спустя) пишет: "О других гимназических товарищах я имею САМЫЕ НИЧТОЖНЫЕ (выделено мной - Г.Ш.) сведения. Савельев земским врачом где-то на Дону, Зембулатов тоже врачом на Курской дороге; Эйгорн поет в Петербургской опере под фамилией Чернов; Сергеенко живет в Москве и работает в местных газетах — не без успеха; Унанов ... умер от холеры. Кукушкин ведет бродячую жизнь опереточного певца. Братья Волкенштейны адвокаты. Марк Крассо — врач в Ростове. А еще кто? Больше ни о ком не слышал (заметьте — "не слышал", а не "не знаю" — Г.Ш.). Зиберов, говорят, умер... Я Рахмана Захара (в гимназии звали его Зельманом?) очень хорошо помню. Передайте ему поклон и пожелание успехов..." Это письмо было написано в 1893 году, но уже через пять лет в письме к П. Ф. Иорданову, санитарному врачу и члену таганрогской городской управы, на его просьбу выслать фамилии и адреса таганрожцев, которым городская Дума должна выслать приглашения на празднование 200-летия Таганрога, Чехов проявляет еще большую "забывчивость": "Из наших таганрожцев, родившихся в Таганроге или учившихся в таганрогской гимназии, я ПОКА МОГУ ВСПОМНИТЬ (выделено мной — Г.Ш.) только следующих: 1) Иван Яковлевич Павловский (И. Яковлев), парижский корреспондент "Нового времени"... 2)Александр Михайлович Яковлев (Московский театр Корша), артист. 3) Певец Чернов. 4) К.О. Нотович, издатель "Новостей". 5) Алексей Петрович Коломнин, присяжный поверенный, личность, популярная в Петербурге, один из директоров Литературно-артистического кружка... 6) Белелюбский, инженер... 7) Владимир Григорьевич Вальтер, врач... 8) Василий Иванович Зембулатов, врач на Московско-Курской дороге, живет в Серпухове. 9) Петр Алексеевич Сергеенко". Интересно, что если в 1893 году Чехов вспомнил об 11 своих соучениках и знакомых гимназистах, то спустя 5 лет в его памяти остались только пятеро. И причина этому одна — в его гимназическом окружении не нашлось никого, кто бы смог стать ему настоящим другом. А если бы кто и попытался претендовать на это место, то, без сомнения, потерпел бы неудачу. Потому что это место давным-давно уже было занято ЛИТЕРАТУРОЙ, и занято навсегда! Ну, хорошо! Среди бывших гимназистов, как мы убедились, у Чехова настоящего друга так и не нашлось. Но после окончания гимназии Чехов прожил еще 25 лет. Неужели за это время так никто и не оказался востребованным занять это достойное место, тем самым выполнив по отношению к нему свое не менее достойное предназначение? Увы, к сожалению, никто! Со всеми у Чехова были ровные, зачастую приятельские отношения, и таких приятелей у него было много, даже очень много, но все они возникали на каких-то определенных этапах его жизни, как бы передавая эстафету один другому и создавая тем самым впечатление, что сам Чехов не был предназначен для тако й дружбы, да и, по бо льшо му счету, не был в ней заинтересован. Интересно, что, комментируя отношения между Чеховым и его приятелями, некоторые литературоведы и авторы воспоминаний то и дело при этом используют слова "дружба", "дружеские" и им по до бные, не задумываясь о действительной этимологии этих слов. Вот только некоторые из таких комментариев: "Быстро и легко сдружился Чехов с Алексеем Николаевичем Плещеевым, известным поэтом, беллетристом и переводчиком" (Г. Бердников "Чехов"). "...весной 1899 года состоялось еще два интересных знакомства —с молодыми, начинающими тогда писателями А.И. Куприным и И.А, Буниным. Чехов подружился с ними" (Т. Бердников "Чехов"). "После смерти брата Николая Шехтель перенес свою дружбу на Антона Павловича и всегда считал его своим лучшим другом" (М.П. Чехов "Вокруг Чехова"). "Большими друзьями Чехова были талантливый архитектор Шехтель, талантливый пейзажист Левитан, он очень дружил ... с Потапенкой, с Максимом Горьким" (А.С. Лазарев-Грузинский "А.П. Чехов"). Что можно сказать по этому поводу? Левитан и Чехов действительно были в приятельских отношениях с семьей Чехова, особенно с его братом Николаем. Что же касается самого Антона Павловича, то их отношения так и остались на уровне приятельских. При этом с Левитаном они не раз омрачались, так как оба были в некотором смысле соперниками в период увлечения Чеховым Ликой Мизиновой. Кроме того, публикация в 1892 году рассказа Чехова "Попрыгунья", в котором современники увидели намек на отношения Левитана с художницей Кувшинниковой, и вообще послужила причиной их трехлетней ссоры; ходил даже слух, что Левитан собирался вызвать Чехова на дуэль. А то, что Шехтель считал Чехова "своим лучшим другом", тоже не говорит о многом, так как, как мы помним, так же считали и Зембулатов, и Савельев, но эти "расчеты" так и не переросли в тождество. Вот только некоторые выдержки из писем Чехова Шехтелю: 1893 г. - "Как Вы живете? Что новенького?... Вы еще НИ РАЗУ (выделено мной — Г.Ш.) не были у меня". 1894г. - "Как Вы живете? Как Ваше здоровье?... Если бы я знал, когда Вас можно застать дома, то побывал бы у Вас. Я теперь часто бываю в Москве". Вряд ли такую переписку можно отнести к дружеской, не правда ли? То же можно утверждать и по отношению к остальным упомянутым выше персоналиям, которые относятся за малым исключением к литературной "братии" и с которыми у Чехова были преимущественно чисто литературные интересы. К АН. Плещееву, который был старше Чехова на 35 лет, Антон Павлович, по выражению того же Г. Бердникова, "относился ... с нежностью и глубоким уважением, но не без некоторой доли иронии". В одном из писем Чехов пишет: "У меня гостит А.Н. Плещеев. На него глядят все, как на полубога, считают за счастье, если он удостоит своим вниманием чью-нибудь простоквашу, подносят ему букеты, приглашают всюду и проч. ... Здесь он изображает из себя то же, что и в Петербурге, т.е. икону, которой молятся за то, что она стара и висела когда-то рядом с чудотворными иконами. Я же лично, помимо того, что он очень хороший, теплый и искренний человек, вижу в нем сосуд, полный традиций, интересных воспоминаний и хороших общих мест". Не удивительно, что, упоминая о Плещееве, Чехов зачастую называл его "стариком", вкладывая в это слово и нежность, и глубокое уважение, о которых упоминал Берд-ников. Знакомство их продолжалось не так уж долго и носило преимущественно заочный характер. Правда, в последние годы жизни Плещеева Чехов все более и более от него отдалялся - даже находясь в одно и то же время в Париже, они так и не нашли времени для взаимного общения. К тому же однажды у Чехова в одном из его писем даже неожиданно вырвалось: "Плещеева к черту!" Недолго длилось знакомство Чехова и с молодыми писателями — Буниным, Горьким и Куприным. Бунин познакомился с ним в 1895 году, следующая встреча состоялась лишь в 1898 году, а затем в 1900-1904 годах, когда Чехов был уже неизлечимо болен и жил в Ялте. Личное знакомство Чехова с Горьким произошло в 1899 году, с Куприным — в 1901-м. Все трое оставили о Чехове теплые воспоминания, но ни в одном из них нет даже и упоминания о дружбе с ним. Они видели в нем литературного мэтра (надпись на подаренной Чехову Куприным книги "Миниатюры": "Глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову с чувством большой робости. Автор"), старшего товарища, душевного человека, которому было приятно их общество и с которым им было приятно проводить время - и только. Живя в Ялте, Чехов как никто другой ощущал свое одиночество (по словам театрального деятеля, режиссера и художника Л.А. Сулержицкого, "Чехов умирает от одиночества") и поэтому с радостью отзывался на встречи со многими своими старыми и новыми знакомыми, особенно с теми, кто отвечал его литературным вкусам. Вот что по этому поводу в своих воспоминаниях пишет И.А. Бунин: "Он настаивал, чтобы я бывал у него ежедневно с самого утра. Ив эти дни мы особенно сблизились, хотя и не переходили какой-то черты, — оба были сдержанны, но уже крепко любили друг друга... Он был неизменно со мной сдержанно нежен, приветлив, заботился как старший, — я почти на одиннадцать лет моложе его, —нов то же время никогда не давал чувствовать свое превосходство и всегда любил мое общество, — теперь я могу это сказать, так как это подтверждается его письмами к близким: "Бунин уехал, и я один..." Но и с Буниным, хо тя с ним Чехо в и "чувствовал себя легко и просто,... были они разными людьми и о многом думали по-разному"(Л. Малюгин, И. Гитович "Чехов"). С Игнатием Николаевичем Потапенко, беллетристом, драматургом и фельетонистом, Чехов познакомился в 1889 году в Одессе, после чего вновь встретился с ним в июле 1893 года в Мелихове, где с этого времени Потапенко стал частым гостем. Со временем перейдя на "ты", они много времени проводили вместе. Но друзьями, тем более "большими друзьями", о ни так и не стали. И дело здесь было не в их р азличии в по дхо де к литературному творчеству и степени литературного признания ("Как ни ругали за границей Вашу "Около истины", но мне эта повесть кажется на 10 голов выше, чем все лучшие вещи Потапенко" — из письма Чехова И.Л. Леонтьеву-Щеглову) и даже не в "неджентльменском" поступке Потапенко по отношению к Л. Мизиновой ("Потапенко ... свинья"). Просто они были разными людьми -разными и в интеллектуальном, и в этическом плане, что не давало права на дружбу ни при каких обстоятельствах. Жизненное кредо Потапенко, диаметрально противоположное чеховскому представлению о порядочности, хорошо видно в его письме Чехову в мае 1894 года: "Что за фантазия, милый Апюпю, думать, что я — свинья? Достаточно признавать, что я человек, чтобы ожидать от меня большего свинства, чем от самой жирной свиньи". В своих воспоминаниях о Чехове А.С. Лазарев-Грузинский пишет: "Однажды ... я спросил Чехова: "У вас много знакомых?" Чехов ответил: "Нет". Ответ удивил автора воспоминаний, как удивил бы любого, кто хотя бы даже в общих чертах знаком с биографией писателя. Но в этом ответе, как в зеркале, отразилась та душевная боль, которая терзала его сердце всю его недолгую жизнь и которая заставила его перенести на бумагу жестокие, но справедливые слова, вынесенные в эпиграф. Конечно, у него было много знакомых. Много было знакомых "добрых" и "хороших". Были и приятели, близкие и просто. Но Друга, настоящего друга, судьба подарить ему так и не удосужилась. Чехов в юные годы сам выбрал свою судьбу, а потому, вероятно, знал ее предначертание. Он шел по жизни один, делясь с другими только второстепенными ее деталями. Создавалось впечатление, что окружающие его люди, порой даже довольно близкие, ему только мешают, отвлекая от предначертанного ему судьбой пути. Примером этому может послужить и венчание Чехова, на котором с его стороны никого не было - ни его знакомых, ни родственников. Даже его младший брат Иван, находившийся в то время в Москве и видевший Чехова "в то же утро перед самым венчанием, за какой-нибудь час до церемонии", узнал обо всем "только тогда, когда все уже совершилось" (М.П. Чехов "Вокруг Чехова"). В чем-то схоже по этому поводу и высказывание американского писателя Э. Куина: "Дружба мешает способности критически оценивать кого-либо..." И действительно, чеховское призвание такого вмешательства никоим образом не допускало. Но не будем слишком строги к тому, кто сам, выбрав себе судьбу, остался ее заложником на всю жизнь. В этом — и беда, и счастье одновременно. Правда, беда - для одного Чехова, а счастье — для всех нас. Но, может быть, в этом и есть смысл жизни? И в заключение — отрывок из воспоминаний И.Н. Потапенко (того самого), знавшего Чехова достаточно и настолько хорошо, что все нижеследующее можно считать вполне достоверным: "... я утверждаю, что у Чехова не было друзей. То обстоятельство, что после его смерти объявилось великое множество его друзей, я не склонен объяснять ни тщеславием, ни самозванством. Я уверен, что эти люди вполне искренне считали себя его друзьями и по своему настроению таковыми и были, то есть они любили его настоящей дружеской любовью и готовы были открыть перед ним всю душу. Может быть, и открывали, и наверное так, — у него было то неотразимое обаяние, которое каждую душу заставляло отдаваться ему, -потому-то он и знал так хорошо тончайшие извилины человеческой души. Но он-то свою не раскрывал ни перед кем. Может быть, это-то знание, эта изумительная способность видеть человека насквозь и была причиной того, что он не мог никого близко подпустить к своей душе". Достоверность этих слов подтверждается и тем, что задолго до их опубликования и сам Чехов признался себе (и только себе!) в этом и, как всегда, оказался прав, убедительно подтвердив свою правоту своею, по большому счету, одинокой жизнью: "Как я буду лежать в могиле один, так, в сущности, я и живу один".