Дом 44

Панорама четной стороны переулка Итальянского от дома 42.

Гаврюшкин О.П. "По старой Греческой"

ПЕРЕУЛОК ИТАЛЬЯНСКИЙ, 42. КВАРТАЛ, 117 (ИСПОЛКОМОВСКИЙ, 44)

Согласно «Описи и оценке недвижимых имуществ города Таганрога» здание по этому адресу оценивалось в 12 тысяч рублей и до середины 1890-х годов принадлежало греческо-поданному Леониду Плизиоти, затем Дмитрию Николаевичу Плизиоти. Казалось бы, обладатели такого богатого особняка, должны были бы быть хорошо известны широкой публике, и отражаться в других доступных автору многочисленных документах, однако, более нигде не упоминаются.

Смена домовладельцев произошла в начале 1900-х годов, когда им стала супруга купца Наталья Павловна Кумани, владевшая им до 1911 года. Свой брак со своим мужем Федором Георгиевичем Кумани они совершили в Ружной церкви в конце декабря 1869 года, когда жениху исполнилось 24 года, невесте 16 лет. В семье родились сыновья Георгий (1870) и Константин (1873), также дочь Елена (1880).

В 1903 году Константин Федорович взял в жены дочь богатого рыбопромышленника Анну Корниеловну Мартовицкую, однако через год после свадьбы скоропостижно скончался от осложненной формы инфлюэнции в возрасте 31 года. Закончил медицинский факультет Харьковского университета.

В конце 1915 года хозяин дома поменялся. Им стал коллежский советник Иоганес Лусгенович, он же Иван Лукьянович Халдрымянц.

Волошин В.А. "Вдоль и поперек Итальянского"

Итальянский, 44 Двор нашего детства

Двор под номером 44 в Исполкомовском переулке в прошлые времена по размерам и числу жителей считался одним из самых больших. Да и в настоящее время он немаленький. До войны здесь проходило детство известного российского поэта Михаила Танича, о чем мы расскажем в третьей части книги.

Почти в каждой квартире в 50—60-е годы росли дети, от 2—3 лет до 10—12. Разброс существенный. Старшие приглядывали за малышами и «пасли» их во дворе. А еще в сорок четвертый номер заглядывали ребята из соседних дворов и тоже включались в наши игры.

Дом, в котором жил И.Л. Халдрымянц. Итальянский, 44.

Частенько через крыши сараев перелазили мальчишки из расположенного рядом детского дома. Внешне они сильно отличались от нас. Бледно-серые лица, подстриженные наголо, одетые в одинаковые серо-грязные майки-«соколки» и мятые штаны. На ногах стертые сандалии или поношенные чувяки. Но, главное, у них был очень грустный взгляд, они совсем не улыбались и не смеялись. А только очень зло и обидно дразнились. При виде непрошеных гостей соседи прогоняли их и советовали нам не играть с «детдомовцами». Эти несчастные пацаны вызывали чувство жалости, и, конечно же, мы с ними играли. В Исполкомовский переулок выходили два дворовых дома — двухэтажный и одноэтажный, но большой и старинный. В 1915 году его приобрел известный в городе врач Николаевского детского приюта и порта, коллежский асессор Иван Лукьянович (Иоанес Лусеганович) Хальдрымянцъ. Он жил с семьей — женой Марией Федоровной, 1875 года рождения, и сыном Владимиром, 1902 года рождения.

В советские времена, когда упразднили все старорежимные звания и титулы, коллежский асессор стал просто врачом-терапевтом. А из его фамилии, согласно новым правилам грамматики, убрали мягкий и твердый знаки. Иван Лукьянович прожил большую, долгую жизнь и скончался в далеко преклонном возрасте. Его супруга Мария Федоровна умерла 20 июля 1954 года в возрасте 79 лет.

Для нас, детей, представлял интерес другой дом, также выходящий фасадом в переулок. На его первом этаже жила бездетная семья Козарезовых. Глава семьи, имя которого не сохранилось в памяти (кажется, его звали Николай Сергеевич), работал на железной дороге инспектором-контролером поездов — как местных линий, так и дальнего следования. Летом он ходил в парадной форме железнодорожника: кремовом кителе с нарукавными шевронами и серебряными пуговицами. Носил такие же кремовые брюки и фуражку с эмблемой железной дороги. Мы в шутку называли его «генералом». Высокого роста, слегка сутулый, он очень походил на Максима Горького. Сходство придавали седые усы, точно такие, как у великого пролетарского писателя. «Генерал» всегда носил с собой потертый кожаный портфель на два замка. То ли для служебных бумаг, то ли для солидности.

Однажды мы с мамой встретили его в пригородном поезде, следующем в Ростов. Он шел по вагону, проверяя билеты у пассажиров. Подошел и к нам. Пробив ручным компостером билеты, протянутые мамой, он нагнулся ко мне и спросил, улыбаясь в усы:

— А ваш билет, молодой человек?

Дом, в котором жили супруги Козарезовы со своими птичками.

Молодой человек испугался и спрятался за мамину спину.

Их квартира привлекала детей тем, что в ней находилась огромная «коллекция» живых птичек. Однажды жена «генерала», добрейшая Мария Николаевна, привела меня в их дом показать «коллекцию» мужа. Вся небольшая жилплощадь Козарезовых, включая общий коридор и прихожую, была заставлена клетками со щебечущими птичками. Клетки висели на стенах и окнах, стояли на подоконниках, столах и тумбочках. Мария Николаевна пояснила, что Николай Сергеевич из каждой поездки привозит несколько интересных образцов, поэтому их здесь скопилось видимо-невидимо. Имелись и очень редкие для нашей области экземпляры.

От изобилия пернатых в комнатах стоял такой невыносимый запах, что я смог полюбоваться птичьим раем всего несколько минут, а потом пулей выскочил на улицу. Но зато как красиво они пели! Прохожие, идя мимо открытых окон Козарезовых, невольно поворачивали головы, вслушиваясь в разноголосое пение птичьего хора.

Дядя Ваня

А еще в этом дворе жили работники милиции. Один работал в отделе вневедомственной охраны на Советской, другой в конвойном взводе. Но эти подробности стали нам известны спустя много лет. А тогда они были для нас просто милиционерами. У того, что работал в охране, в сарае стоял служебный мотоцикл — зеленый «Урал» — большой такой, с коляской, начищенный до блеска. Когда сосед выкатывал мотоцикл во двор, мы подбегали к нему и смотрели, как он готовит его к выезду. Протерев тряпкой руль, седло, крылья и заправив бак бензином, сосед спрашивал:

— Что, ребятки, хотите посидеть?

— Да! — хором отвечали ребятки и с помощью хозяина залезали на мотоцикл — кто в коляску, кто за руль, а кто на заднее сиденье. Иметь такой мотоцикл мечтал каждый из нас.

Другого милиционера звали Иван Агафонович, но мы его называли дядей Ваней. Вот о нем стоит рассказать подробней.

Ветеран органов милиции г. Таганрога И.А. Сыкин. Фото 80-х годов.

В 1941 году восемнадцатилетнего Ивана Сыкина призвали в ряды Красной армии и отправили на фронт, но до передовой он не доехал. На одной из станций состав переформировали, и вагон, в котором ехал Иван, отправили на Дальний Восток, в Манчжурию. После прохождения школы молодого бойца, а затем сержантских курсор его назначили командиром минометного отделения. На Востоке Иван Сыкин охранял государственную границу СССР от японских милитаристов. А в сорок пятом участвовал в разгроме Квантунской армии. Среди ветеранов УВД Таганрога, воевавших на фронтах Великой Отечественной войны, он был единственным участником войны с Японией.

Демобилизовался H.A. Сыкин только в 1948 году. А в 1954 году по направлению райкома партии пришел в органы милиции, где прослужил более 30 лет в конвойном взводе ИВС УВД.

В Исполкомовском переулке он прожил много лет, а потом из жакта переехал в многоэтажный дом.

Но вернемся в 50-е годы. У дяди Вани не было мотоцикла, но нас к нему тянуло другое. Во-первых, он чем-то был похож на артиста Кочеткова, сыгравшего старшину-пограничника Смолярчука в кинофильме «про шпионов» «Над Тисой» (1958). Такое же мужественное, волевое лицо и добрые, слегка суженные глаза. Тип восточного человека.

Во-вторых, к нам, мальчишкам, он относился по-особенному тепло и дружелюбно. Рассказывал про войну и нарушителей границы, показывал нам приемы ручного боя. Видя, как мы играем в «войнушку» и, направляя пистолет друг на друга, командуем «Руки вверх!», он подзывал нас к себе и говорил:

— А хотите, я вам покажу, как надо держать оружие, чтобы противник не смог его выбить из ваших рук?

Он брал наш игрушечный пистолет, отводил руку на уровень бедра и просил:

— А ну, попробуйте, достаньте до него!

Но сколько мы ни прыгали, до пистолета не доставали. А он продолжал пояснять:

— Это только в кино показывают, как при задержании нарушителя пограничник держит оружие на вытянутой руке. Грамотный пограничник или работник милиции всегда будет держать пистолет или карабин на уровне бедра. Для собственной же безопасности.

Такое внимание к нам объяснялось тем, что у Ивана Агафоновича были две дочки, а мужчинам всегда хочется иметь сыновей. Вот его и тянуло к нам, а нас к нему. Но, несмотря на такое специфическое воспитание, в милицию из нас никто не пошел, и в пограничники тоже.

С Иваном Агафоновичем мы встречались и в последующие годы, когда детство осталось позади, наступила юность, а затем и студенческая пора. Чаще всего встречи происходили в Исполкомовском переулке. Иван Агафонович либо спешил в городской отдел милиции, на улицу Свердлова, 45, либо шел в обратном направлении. Нередко его можно было увидеть около здания наргорсуда. Он подъезжал сюда на «черном воронке», выводил из машины подсудимого и конвоировал его в зал судебных заседаний.

Командир конвойного взвода Сыкин доставлял арестованных и в городскую прокуратуру на допрос к следователям. Примерно в начале 70-х годов у нас с ним произошел забавный случай.

Я выходил из здания прокуратуры и в дверях столкнулся с Иваном Агафоновичем, который сопровождал арестованного. От необычности ситуации я замешкался в дверях. Растерялся и молодой парень, идущий впереди конвоира. На его руках блестели вороненые наручники. Какую-то долю секунды мы смотрели друг на друга, не зная, кто кому должен уступить дорогу. И тут я услышал спокойный, уверенный голос Ивана Агафоновича:

— Витя, уступи нам дорогу.

Я опомнился, поздоровался с Иваном Агафоновичем и пропустил их вперед. И.А. Сыкин оставил службу в милиции в 1981 году и после этого уже не работал. Мы продолжали встречаться на улицах, по которым он прогуливался медленным шагом уже больного человека. Он узнавал меня, и мы здоровались. А однажды я увидел, как Иван Агафонович остановился у знакомого двора под номером 44, где когда-то жил, на какое-то мгновение заглянул в калитку, постоял немного в задумчивости, а потом проследовал дальше по направлению к зданию городского суда.

Последний раз я встретил его летом 1998 года. Поздоровались, и я поделился с ним печальной новостью, что недавно похоронил маму. Он удивился:

— А я и не знал! Я же с ней всю жизнь проработал, с пятьдесят четвертого года. Даже не верится, что ее не стало.

С того времени я его больше не видел. Ветеран органов внутренних дел, командир конвойного взвода, старшина милиции И.А. Сыкин ушел из жизни в октябре 2011 года. Поговорить с ним в период работы над книгой мне не пришлось.