Советский хозяйственный деятель, коммунист-«хозяйственник»,
«выдвиженец», один из руководителей советской нефтяной промышленности в 1920-е
– 1930-е годы; член ВКП(б) с 1917 по 1937 г.
Родился в г. Двинске в семье приказчика лесопромышленного
общества. В 1913 г. окончил реальное училище и 1 курс техникума в Москве. В
октябре 1917 г. вступил в Красную гвардию, стал членом РСДРП(б). В 1917 – 1918
гг. – заведующий гужевым отделом Московского центрального транспортного
комитета. В 1918 - 1923 гг. – в Красной Армии: сначала рядовым (доброволец
Сводного отдельного арт. дивизиона Московской Особой бригады), затем на
политработе – комиссар артдивизиона, артиллерии дивизии, бригады, 14-й стрелковой
дивизии, начальник политотдела Х армии; командовал частями особого назначения
на Северном Кавказе, был военным комиссаром Дагестана. Участник гражданской
войны на Дону, Северном Кавказе и в Крыму, орденоносец (орден Боевого Красного
Знамени за личное мужество, проявленное в боях с Врангелем в Крыму; 1921 г.). В
1923 – 1925 гг. – заместитель наркома земледелия ДАССР.
С 1925 г. в нефтяной промышленности. В 1925 – 1928 гг. –
управляющий 5-й группой нефтепромыслов треста «Грознефть» (Новые промысла). В
1928 – 1930 гг. – директор по нефтепромыслам (Промыслового управления) треста
«Грознефть». В 1930 – 1931 гг. – заместитель управляющего трестом «Майнефть». В
марте 1931 г. за выполнение нефтяной пятилетки в четыре года награжден орденом
Ленина. С августа 1931 г. – в центральных органах управления нефтяной
промышленностью СССР: заместитель управляющего всесоюзным объединением
«Союзнефть» (планово-производственный сектор, сектор капитального
строительства, спецсектор, сектор снабжения), нефтяного сектора Главтопа ВСНХ
(вопросы текущего планирования, финансовые, промысловые, геологические,
топливоснабжения, распределения горючего, перевозок, конъюнктуры и отчетности),
Главнефти НКТП СССР, с 1935 г. – еще и вопросы нефтепереработки; одновременно,
с 1932 г. – начальник центральных нефтесбытовых организаций («Союзнефтеторг»,
«Союзнефтесбыт» и т.п.). Приказом по НКТП от 25 мая 1937 г. отстранен от
работы, в тот же день исключен из рядов ВКП(б).
С марта 1933 г. – член редакционной коллегии журнала «Нефтяное
хозяйство».
28 мая 1937 г. арестован органами НКВД. 25 ноября т.г. Военной
коллегией Верховного Суда СССР был осужден к ВМН, на суде от своих
признательных показаний отказался; на следующий день расстрелян. Определением
того же органа от 29 октября 1955 г. реабилитирован.
Из протокола допроса Н.Д. Ефуни от 16 августа 1937 г.:
«Вопрос: Вы обвиняетесь
в контрреволюционной троцкистской деятельности по заданию троцкистской
антисоветской организации, активным членом, которой Вы состояли. Вы
подтверждаете это?
Ответ: Нет, я это
отрицаю категорически. Ефуни [каждый ответ скреплен подписью Ефуни]
Вопрос: Вы даете лживый
ответ. В распоряжении следствия имеются многочисленные показания лиц,
арестованных и обвиняемых по одному делу с Вами уличающие Вас в антисоветской
организации и в активной вредительской и диверсионной деятельности в нефтяной
промышленности Союза. Требую от Вас искренних показаний.
Ответ: Я дал не лживый
ответ. Я еще раз отрицаю свою принадлежность к троцкистской нелегальной
организации и свою причастность к какой бы то ни было контрреволюционной
деятельности.
Вопрос: Известен ли Вам
Слуцкий Семен Борисович?
Ответ: Да он мне
известен. По день ареста Слуцкий Семен Борисович был управляющим
Азнефтекомбината.
Вопрос: Знакомы ли Вы с
ним лично?
Ответ: Да, знаком.
Вопрос: С какого года
Вы его знаете?
Ответ: Я познакомился с
Слуцким в декабре 1919 г. или в начале 1920 г. на фронте, когда я был
комиссаром 14 стрелковой дивизии, а он Слуцкий был начальником политотдела 22
стрелковой дивизии РККА – в станице Константиновской на Дону. После этого мы со
Слуцким встретились примерно в 1926 – 27 г. когда оба работали в нефтяной
промышленности. С 1928 или1930 г. Слуцкий был заграницей. Наши встречи
возобновились уже после его возвращения оттуда.
…
Вопрос: Был ли Слуцкий
в какой-нибудь служебной зависимости от Вас?
Ответ: Да по служебному
положению он мне был подчинен – формально.
Вопрос: Как часто Вы
встречались со Слуцким в этот период с 1930 г. по день ареста?
Ответ: Мы встречались с
ним или во время его приездов в Москву или во время моих приездов в Баку.
Редко, но бывали друг у друга на квартирах.
Вопрос: Что Вам
известно о политических настроениях Слуцкого С.Б.?
Ответ: Я Слуцкого
всегда знал, как большевика, не колебавшегося в смысле преданности партии и
никаких других политический настроений он никогда не проявлял.
Вопрос: Вам
предъявляются показания Слуцкого Семена Борисовича от 16 июля 1937 г., в
которых он называет себя членом троцкистской вредительской диверсионной
организации и говорит о том, что уже с 1929 г. он изменил в своих взглядах, а
затем и в действиях Советской власти и партии. Следствие располагает данными о
том, что Вам это было хорошо известно от самого Слуцкого и ряда других лиц.
Ответ: Нет, мне об этом
известно не было. Слуцкий никогда в беседах со мной антипартийных и
антисоветских взглядов не проявлял.
Вопрос: Вы снова даете
лживые показания. Вам предъявляются показания Слуцкого Семена Борисовича от 16
июля 1937 г., в которых он утверждает, что именно Вы, Ефуни, ввели его в
троцкистскую нелегальную организацию в нефтяной промышленности на основе
антипартийных бесед, происходивших между вами и Слуцким. Подтверждаете Вы это?
Ответ: Слуцкий лжет.
Между нами никогда не происходили подобные беседы и не могло быть речи об
организации, о существовании которой мне не было известно.
Вопрос: Вы
подтверждаете, что во время, указанное Слуцким, в 1932 или начале 1933 г. он
действительно был у вас и вел с Вами деловые разговоры?
Ответ: Точно я не могу
припомнить: было ли это в 1932 или в 1933 г., не помню, приезжал ли он именно в
это время и отрицать этого не могу. Когда он приезжал, то мы вели с ним только
деловые разговоры или разговоры не на служебные темы – обычные товарищеские,
только не антисоветские.
Вопрос: Не припомните
ли Вы Ваших бесед со Слуцким в 1934 году?
Ответ: Могли быть
только деловые разговоры в 1934 году.
Вопрос: Слуцкий
показывает о том, что в 1934 г. в Москве Вы дали ему несколько
контрреволюционных заданий по вредительству в системе «Азнефти» (зачитываются
показания) в результате продолжительной беседы о продолжительной беседы о
задачах троцкистской организации? Подтверждаете ли Вы это?
Ответ: Слуцкий лжет.
Никаких вредительских заданий никогда я ему не давал и никакой
контрреволюционной связи у меня с ним не было.
Вопрос: Известен ли Вам
Батулин Степан Николаевич?
Ответ: Известен.
Вопрос: Как давно Вы
знаете Батулина?
Ответ: С 1921 г. по
армии. Я был членом политотдела Х армии, а он был членом Реввоенсовета этой
армии. Мы с ним встречались тогда в Махач-Кала и во Владикавказе.
Вопрос: В какой служебной
связи вы находились с Батулиным до Вашего ареста?
Ответ: Он был в моем
подчинении, как управляющий трестом «Авиатоп».
Вопрос: Каковы были
Ваши личные отношения с Батулиным?
Ответ: Хорошие,
товарищеские отношения.
Вопрос: Известно ли
было Вам о троцкистском прошлом Батулина?
Ответ: Я узнал о том,
что он был троцкистом в прошлом из его выступления на партийном собрании в
Главнефти в 1936 г. во время процесса троцкистского центра Каменева –
Зиновьева.
Вопрос: Вам было
известно, что Батулин в прошлом троцкист и что до последнего времени он ведет
троцкистскую подрывную работу в нефтяной промышленности. Это установлено
следствием [слово не разборчиво]
Ответ: Нет, мне об этом
известно не было.
Вопрос: Слуцкий в
предъявленных показаниях говорит, что Вы ему, Слуцкому, называли Батулина, как
члена троцкистской нелегальной организации в нефтяной промышленности. Вы это
подтверждаете?
Ответ: Нет. Он лжет.
Вопрос: Сам Батулин
С.Н. в показаниях, которые Вам будут предъявлены, говорит о том, что Вам,
Ефуни, было хорошо и давно известно о том, что он был троцкистом в прошлом?
Ответ: О том, что он
был троцкистом, он мне никогда не говорил. В неясной форме он мне как-то
говорил о том, что у него были колебания, но какие именно он не сказал.
Вопрос: Вы уличаетесь
показаниями Батулина С.Н. от 10 июня, в которых он признает свою принадлежность
к троцкистской нелегальной организации, утверждает, что в эту организацию он
вовлечен Вами. Прекратите сопротивление, Ефуни? (зачитываются показания
Батулина).
Ответ: Показания
Батулина – ложь.
Вопрос: Какие основания
имеют Слуцкий и Батулин для того, чтобы Вас оклеветать?
Ответ: Я не знаю об
этом. О причинах оговора я могу только предполагать.
Вопрос: Известен ли
Муратов, Доманский, Алексеев, Ганшин, Мареев, Поляков?
Ответ: Да, известны.
Вопрос: Хорошо ли Вы
знаете этих лиц? Кто они такие?
Ответ: Всех их хорошо
знаю по работе в Главнефти по нескольку лет. Муратов – начальник отдела сбыта
Главнефти работал непосредственно в моем подчинении: Доманский б. начальник
«Органефти»; Алексеев – главный инженер Главнефти по переработке; Ганшин –
управляющий трестом «Башнефть», Мареев – заместитель Муратова; Поляков –
главный инженер и зам. нач. Главнефти по промысловому делу.
Вопрос: Вы уличаетесь
показаниями всех этих лиц, признавшихся в своей принадлежности к троцкистской
организации и в своей подрывной работе в нефтяной промышленности. Вам
предъявляются показания Муратова, Алексеева, Мареева о том, что они именно Вами
вовлечены в троцкистскую организацию и подрывную деятельность; показания
Доманского, Ганшина, Полякова о том, что Вы им известны, как руководящий член
этой организации, дававший прямые указания и директивы о подрывной работе. Вы
уличены в этом окончательно. Ваши попытки отрицать Ваши преступления
бесполезны? (предъявляются показания).
Ответ: Показания всех
этих лиц, перечисленных в Вашем вопросе, которые мне предъявляются, являются
ложью. Я не признаю себя виновным в принадлежности к организации и считаю этот
оговор меня – результатом договоренности лиц, действительно занимавшихся
контрреволюционной работой – оговорить меня в случае провала организации. То же
самое относится к Слуцкому и Батулину.
Вопрос: В оговоре Вас
со стороны такой многочисленной группы, показания которой подтверждаются
материалами и документами о вредительстве и диверсиях, имевших место в нефтяной
промышленности, нет смысла. Вы уличены в контрреволюционной троцкистской
деятельности и будете преданы суду. Последний раз предлагаю Вам дать правдивые
показания?
Ответ: Я даю
откровенные показания: ни в какой контрреволюционной организации участия не
принимал.
Вопрос: Как близко Вы
знали разоблаченного за троцкистскую деятельность Пятакова Ю.Л.?
Ответ: Знал его только
по служебной деятельности, как зам. наркома тяжелой промышленности.
Вопрос: Вы посещали его
на квартире или на даче?
Ответ: На даче не
бывал. В 1932 – 33 году, точно не помню, был у Пятакова на квартире по
служебному делу вместе с Коссиором И.В. Это был единственный случай.
Вопрос: Следствием
установлено, что Вы часто сносились с Пятаковым и пользовались большим его
личным доверием. Вы подтверждаете это?
Ответ: Нет. Пятаков ко
мне относился плохо, вернее – без достаточного внимания, и я не часто, а очень
редко с ним сносился, исключительно по служебным делам.
Все ответы на
поставленные мне вопросы с моих слов записаны правильно и мною прочитаны.
Ефуни.
Допросил:
оперуполномоченный 14 отд. 3 отд. ГУГБ НКВД СССР подпись» (из фондов
Центрального архива ФСБ России).
Из протокол допроса Ефуни от 21 августа 1937 г.:
«Я решил говорить правду о всей своей контрреволюционной
деятельности и как я дошел до такого падения.
Я являюсь членом троцкистской контрреволюционной организации в
нефтяной промышленности, о деятельности которой и своей лично, как члена
троцкистской организации, дам правдивые показания.
Вопрос: Когда и кто завербовал Вас в троцкистскую организацию?
Ответ: Я завербован Ганшиным в 1933 году.
Вопрос: Обстоятельства Вашей вербовки в организацию.
Ответ: В 1933 г. Ганшин был снят с работы в Главнефти и направлен
управляющим Башнефти (тогда еще Востокнефти). О том, что он должен быть снят с
работы в Главнефти было известно несколько ранее самого срока снятия. Ганшин [66] со мной на эту тему разговаривал и
сначала вскользь, между прочим, дал понять, что его снятие - это результат
общей неправильной политики партии и правительства к нефтяной промышленности, а
он «пострадал», отстаивая эту «правильную» политику. На мой вопрос, говорил ли
он об этом, т.е. о правильной, по его мнению, политике, с Наркомом и в ЦК, он
сказал, что говорил, но что все это бесполезно, так как там этого не понимают.
После того был еще одни разговор с Ганшиным до его снятия, в
котором он опять говорил о неправильной политике партии, о том, что если дальше
так пойдет дело, то ничего хорошего для нефтяной промышленности ожидать нельзя,
что настоящих работников не ценят, как это видно на примере с ним, да и со
мной, так как с приходом Баринова меня тоже снимут. «Вот тебе и будет награда
за твою работу».
Оба эти разговора не прошли даром для меня. В связи с снятием
Ганшина я был очень удручен, так как мне тогда казалось, что это было
неправильно и являлось результатом плохого отношения к нему Наркома т.
Орджоникидзе.
В результате этих разговоров с Ганшиным я стал рассматривать этот
вопрос более «глубоко», что дело не в одном Наркоме, а и ЦК партии неправильно
подходит к разрешению такого серьезного хозяйственного вопроса, как нефтяной
вопрос. Ряд практических хозяйственных вопросов, решенных не так, как это
хотелось Ганшину и мне и раньше вызывали у меня недовольство, а после решения о
снятии Ганшина и наших разговоров у меня начло крепнуть сознание, что ЦК партии
ведет неправильную политику в отношении нефти.
Следующий разговор с Ганшиным, а я с ним виделся каждый день, был
с его стороны уже более прямым. Он уже говорил не только о нефти, а что
подобная же «неправильная» линия ведется ЦК партии и по другим отраслям
народного хозяйства и что в Наркомате тяжелой промышленности этого никто не
понимает кроме Пятакова, что этот человек понимает, что надо и как надо делать,
но лишен возможности влиять на ход развития промышленности и что, если мы,
практические работники Главков, станем помогать ему, тогда дело пойдет на лад.
…» (из фондов Центрального архива ФСБ России).
Из обвинительного заключения Н.Д. Ефуни, 23 ноября 1937 г.: «… Ефуни Наум Давыдович, 1897 г.р., урож. г. Двинска Витебской
губ., из служащих, член ВКП(б) с 1917 г., русский, гр-н СССР
Обвиняется в том, что:
1) Был участником
троцкистской террористической организации, совершившей убийство члена ЦК ВКП(б)
т. Кирова и подготовлявшей ряд других терактов против руководителей ВКП(б) и
членов советского правительства.
2. Подготовлял
террористическое покушение на жизнь члена Политбюро ЦК ВКП(б) – Кагановича Л.М.
3. Вербовал в
троцкистскую нелегальную террористическую организацию новых активных ее
участников.
4. Был организатором
диверсионной и вредительской деятельности в нефтяной промышленности,
т.е. совершил
преступления, предусмотренные ст. 58 п.п. 7, 8, 9 и 11 УК РСФСР.
Виновным себя признал
полностью и уличается показаниями участников к-р организации: Слуцкого,
Муратова, Батулина, Полякова, Алексеева, Доманского, Покровского, Сергеева,
Ганшина, Бруссова, Ломова, Баринова, Мареева, Коробовкина, Чумичева, Легата,
Сергиевского и др., а также очной ставкой с Бариновым.
На основании
изложенного:
Ефуни Наум Давыдович
предается суду Военной Коллегией Верховного Суда СССР, с применением к нему
закона от 1 декабря 1934 г.
Пом. нач. 14 отд. 3
отд. ГУГБ НКВД, мл. л-т ГБ Иванов.
«Согласен»
Нач. 14 отд. 3 отд.
ГУГБ НКВД, ст. л-т ГБ. Даганский» (из фондов Центрального архива ФСБ России).
Публикацию подготовил Ю.В. Евдошенко, фото с сайта “Википедия”