Советский хозяйственный деятель, коммунист-«хозяйственник», «выдвиженец», один из руководителей советской нефтяной промышленности в 1920-е – 1930-е годы; член ВКП(б) с 1917 по 1937 г.

Родился в г. Двинске в семье приказчика лесопромышленного общества. В 1913 г. окончил реальное училище и 1 курс техникума в Москве. В октябре 1917 г. вступил в Красную гвардию, стал членом РСДРП(б). В 1917 – 1918 гг. – заведующий гужевым отделом Московского центрального транспортного комитета. В 1918 - 1923 гг. – в Красной Армии: сначала рядовым (доброволец Сводного отдельного арт. дивизиона Московской Особой бригады), затем на политработе – комиссар артдивизиона, артиллерии дивизии, бригады, 14-й стрелковой дивизии, начальник политотдела Х армии; командовал частями особого назначения на Северном Кавказе, был военным комиссаром Дагестана. Участник гражданской войны на Дону, Северном Кавказе и в Крыму, орденоносец (орден Боевого Красного Знамени за личное мужество, проявленное в боях с Врангелем в Крыму; 1921 г.). В 1923 – 1925 гг. – заместитель наркома земледелия ДАССР.

С 1925 г. в нефтяной промышленности. В 1925 – 1928 гг. – управляющий 5-й группой нефтепромыслов треста «Грознефть» (Новые промысла). В 1928 – 1930 гг. – директор по нефтепромыслам (Промыслового управления) треста «Грознефть». В 1930 – 1931 гг. – заместитель управляющего трестом «Майнефть». В марте 1931 г. за выполнение нефтяной пятилетки в четыре года награжден орденом Ленина. С августа 1931 г. – в центральных органах управления нефтяной промышленностью СССР: заместитель управляющего всесоюзным объединением «Союзнефть» (планово-производственный сектор, сектор капитального строительства, спецсектор, сектор снабжения), нефтяного сектора Главтопа ВСНХ (вопросы текущего планирования, финансовые, промысловые, геологические, топливоснабжения, распределения горючего, перевозок, конъюнктуры и отчетности), Главнефти НКТП СССР, с 1935 г. – еще и вопросы нефтепереработки; одновременно, с 1932 г. – начальник центральных нефтесбытовых организаций («Союзнефтеторг», «Союзнефтесбыт» и т.п.). Приказом по НКТП от 25 мая 1937 г. отстранен от работы, в тот же день исключен из рядов ВКП(б).

 

С марта 1933 г. – член редакционной коллегии журнала «Нефтяное хозяйство».

 

28 мая 1937 г. арестован органами НКВД. 25 ноября т.г. Военной коллегией Верховного Суда СССР был осужден к ВМН, на суде от своих признательных показаний отказался; на следующий день расстрелян. Определением того же органа от 29 октября 1955 г. реабилитирован.

 

Из протокола допроса Н.Д. Ефуни от 16 августа 1937 г.:

«Вопрос: Вы обвиняетесь в контрреволюционной троцкистской деятельности по заданию троцкистской антисоветской организации, активным членом, которой Вы состояли. Вы подтверждаете это?

Ответ: Нет, я это отрицаю категорически. Ефуни [каждый ответ скреплен подписью Ефуни]

Вопрос: Вы даете лживый ответ. В распоряжении следствия имеются многочисленные показания лиц, арестованных и обвиняемых по одному делу с Вами уличающие Вас в антисоветской организации и в активной вредительской и диверсионной деятельности в нефтяной промышленности Союза. Требую от Вас искренних показаний.

Ответ: Я дал не лживый ответ. Я еще раз отрицаю свою принадлежность к троцкистской нелегальной организации и свою причастность к какой бы то ни было контрреволюционной деятельности.

Вопрос: Известен ли Вам Слуцкий Семен Борисович?

Ответ: Да он мне известен. По день ареста Слуцкий Семен Борисович был управляющим Азнефтекомбината.

Вопрос: Знакомы ли Вы с ним лично?

Ответ: Да, знаком.

Вопрос: С какого года Вы его знаете?

Ответ: Я познакомился с Слуцким в декабре 1919 г. или в начале 1920 г. на фронте, когда я был комиссаром 14 стрелковой дивизии, а он Слуцкий был начальником политотдела 22 стрелковой дивизии РККА – в станице Константиновской на Дону. После этого мы со Слуцким встретились примерно в 1926 – 27 г. когда оба работали в нефтяной промышленности. С 1928 или1930 г. Слуцкий был заграницей. Наши встречи возобновились уже после его возвращения оттуда.

…

Вопрос: Был ли Слуцкий в какой-нибудь служебной зависимости от Вас?

Ответ: Да по служебному положению он мне был подчинен – формально.

Вопрос: Как часто Вы встречались со Слуцким в этот период с 1930 г. по день ареста?

Ответ: Мы встречались с ним или во время его приездов в Москву или во время моих приездов в Баку. Редко, но бывали друг у друга на квартирах.

Вопрос: Что Вам известно о политических настроениях Слуцкого С.Б.?

Ответ: Я Слуцкого всегда знал, как большевика, не колебавшегося в смысле преданности партии и никаких других политический настроений он никогда не проявлял.

Вопрос: Вам предъявляются показания Слуцкого Семена Борисовича от 16 июля 1937 г., в которых он называет себя членом троцкистской вредительской диверсионной организации и говорит о том, что уже с 1929 г. он изменил в своих взглядах, а затем и в действиях Советской власти и партии. Следствие располагает данными о том, что Вам это было хорошо известно от самого Слуцкого и ряда других лиц.

Ответ: Нет, мне об этом известно не было. Слуцкий никогда в беседах со мной антипартийных и антисоветских взглядов не проявлял.

Вопрос: Вы снова даете лживые показания. Вам предъявляются показания Слуцкого Семена Борисовича от 16 июля 1937 г., в которых он утверждает, что именно Вы, Ефуни, ввели его в троцкистскую нелегальную организацию в нефтяной промышленности на основе антипартийных бесед, происходивших между вами и Слуцким. Подтверждаете Вы это?

Ответ: Слуцкий лжет. Между нами никогда не происходили подобные беседы и не могло быть речи об организации, о существовании которой мне не было известно.

Вопрос: Вы подтверждаете, что во время, указанное Слуцким, в 1932 или начале 1933 г. он действительно был у вас и вел с Вами деловые разговоры?

Ответ: Точно я не могу припомнить: было ли это в 1932 или в 1933 г., не помню, приезжал ли он именно в это время и отрицать этого не могу. Когда он приезжал, то мы вели с ним только деловые разговоры или разговоры не на служебные темы – обычные товарищеские, только не антисоветские.

Вопрос: Не припомните ли Вы Ваших бесед со Слуцким в 1934 году?

Ответ: Могли быть только деловые разговоры в 1934 году.

Вопрос: Слуцкий показывает о том, что в 1934 г. в Москве Вы дали ему несколько контрреволюционных заданий по вредительству в системе «Азнефти» (зачитываются показания) в результате продолжительной беседы о продолжительной беседы о задачах троцкистской организации? Подтверждаете ли Вы это?

Ответ: Слуцкий лжет. Никаких вредительских заданий никогда я ему не давал и никакой контрреволюционной связи у меня с ним не было.

Вопрос: Известен ли Вам Батулин Степан Николаевич?

Ответ: Известен.

Вопрос: Как давно Вы знаете Батулина?

Ответ: С 1921 г. по армии. Я был членом политотдела Х армии, а он был членом Реввоенсовета этой армии. Мы с ним встречались тогда в Махач-Кала и во Владикавказе.

Вопрос: В какой служебной связи вы находились с Батулиным до Вашего ареста?

Ответ: Он был в моем подчинении, как управляющий трестом «Авиатоп».

Вопрос: Каковы были Ваши личные отношения с Батулиным?

Ответ: Хорошие, товарищеские отношения.

Вопрос: Известно ли было Вам о троцкистском прошлом Батулина?

Ответ: Я узнал о том, что он был троцкистом в прошлом из его выступления на партийном собрании в Главнефти в 1936 г. во время процесса троцкистского центра Каменева – Зиновьева.

Вопрос: Вам было известно, что Батулин в прошлом троцкист и что до последнего времени он ведет троцкистскую подрывную работу в нефтяной промышленности. Это установлено следствием [слово не разборчиво]

Ответ: Нет, мне об этом известно не было.

Вопрос: Слуцкий в предъявленных показаниях говорит, что Вы ему, Слуцкому, называли Батулина, как члена троцкистской нелегальной организации в нефтяной промышленности. Вы это подтверждаете?

Ответ: Нет. Он лжет.

Вопрос: Сам Батулин С.Н. в показаниях, которые Вам будут предъявлены, говорит о том, что Вам, Ефуни, было хорошо и давно известно о том, что он был троцкистом в прошлом?

Ответ: О том, что он был троцкистом, он мне никогда не говорил. В неясной форме он мне как-то говорил о том, что у него были колебания, но какие именно он не сказал.

Вопрос: Вы уличаетесь показаниями Батулина С.Н. от 10 июня, в которых он признает свою принадлежность к троцкистской нелегальной организации, утверждает, что в эту организацию он вовлечен Вами. Прекратите сопротивление, Ефуни? (зачитываются показания Батулина).

Ответ: Показания Батулина – ложь.

Вопрос: Какие основания имеют Слуцкий и Батулин для того, чтобы Вас оклеветать?

Ответ: Я не знаю об этом. О причинах оговора я могу только предполагать.

Вопрос: Известен ли Муратов, Доманский, Алексеев, Ганшин, Мареев, Поляков?

Ответ: Да, известны.

Вопрос: Хорошо ли Вы знаете этих лиц? Кто они такие?

Ответ: Всех их хорошо знаю по работе в Главнефти по нескольку лет. Муратов – начальник отдела сбыта Главнефти работал непосредственно в моем подчинении: Доманский б. начальник «Органефти»; Алексеев – главный инженер Главнефти по переработке; Ганшин – управляющий трестом «Башнефть», Мареев – заместитель Муратова; Поляков – главный инженер и зам. нач. Главнефти по промысловому делу.

Вопрос: Вы уличаетесь показаниями всех этих лиц, признавшихся в своей принадлежности к троцкистской организации и в своей подрывной работе в нефтяной промышленности. Вам предъявляются показания Муратова, Алексеева, Мареева о том, что они именно Вами вовлечены в троцкистскую организацию и подрывную деятельность; показания Доманского, Ганшина, Полякова о том, что Вы им известны, как руководящий член этой организации, дававший прямые указания и директивы о подрывной работе. Вы уличены в этом окончательно. Ваши попытки отрицать Ваши преступления бесполезны? (предъявляются показания).

Ответ: Показания всех этих лиц, перечисленных в Вашем вопросе, которые мне предъявляются, являются ложью. Я не признаю себя виновным в принадлежности к организации и считаю этот оговор меня – результатом договоренности лиц, действительно занимавшихся контрреволюционной работой – оговорить меня в случае провала организации. То же самое относится к Слуцкому и Батулину.

Вопрос: В оговоре Вас со стороны такой многочисленной группы, показания которой подтверждаются материалами и документами о вредительстве и диверсиях, имевших место в нефтяной промышленности, нет смысла. Вы уличены в контрреволюционной троцкистской деятельности и будете преданы суду. Последний раз предлагаю Вам дать правдивые показания?

Ответ: Я даю откровенные показания: ни в какой контрреволюционной организации участия не принимал.

Вопрос: Как близко Вы знали разоблаченного за троцкистскую деятельность Пятакова Ю.Л.?

Ответ: Знал его только по служебной деятельности, как зам. наркома тяжелой промышленности.

Вопрос: Вы посещали его на квартире или на даче?

Ответ: На даче не бывал. В 1932 – 33 году, точно не помню, был у Пятакова на квартире по служебному делу вместе с Коссиором И.В. Это был единственный случай.

Вопрос: Следствием установлено, что Вы часто сносились с Пятаковым и пользовались большим его личным доверием. Вы подтверждаете это?

Ответ: Нет. Пятаков ко мне относился плохо, вернее – без достаточного внимания, и я не часто, а очень редко с ним сносился, исключительно по служебным делам.

Все ответы на поставленные мне вопросы с моих слов записаны правильно и мною прочитаны. Ефуни.

Допросил: оперуполномоченный 14 отд. 3 отд. ГУГБ НКВД СССР подпись» (из фондов Центрального архива ФСБ России).

 

Из протокол допроса Ефуни от 21 августа 1937 г.:

«Я решил говорить правду о всей своей контрреволюционной деятельности и как я дошел до такого падения.

Я являюсь членом троцкистской контрреволюционной организации в нефтяной промышленности, о деятельности которой и своей лично, как члена троцкистской организации, дам правдивые показания.

Вопрос: Когда и кто завербовал Вас в троцкистскую организацию?

Ответ: Я завербован Ганшиным в 1933 году.

Вопрос: Обстоятельства Вашей вербовки в организацию.

Ответ: В 1933 г. Ганшин был снят с работы в Главнефти и направлен управляющим Башнефти (тогда еще Востокнефти). О том, что он должен быть снят с работы в Главнефти было известно несколько ранее самого срока снятия. Ганшин [66] со мной на эту тему разговаривал и сначала вскользь, между прочим, дал понять, что его снятие - это результат общей неправильной политики партии и правительства к нефтяной промышленности, а он «пострадал», отстаивая эту «правильную» политику. На мой вопрос, говорил ли он об этом, т.е. о правильной, по его мнению, политике, с Наркомом и в ЦК, он сказал, что говорил, но что все это бесполезно, так как там этого не понимают.

После того был еще одни разговор с Ганшиным до его снятия, в котором он опять говорил о неправильной политике партии, о том, что если дальше так пойдет дело, то ничего хорошего для нефтяной промышленности ожидать нельзя, что настоящих работников не ценят, как это видно на примере с ним, да и со мной, так как с приходом Баринова меня тоже снимут. «Вот тебе и будет награда за твою работу».

Оба эти разговора не прошли даром для меня. В связи с снятием Ганшина я был очень удручен, так как мне тогда казалось, что это было неправильно и являлось результатом плохого отношения к нему Наркома т. Орджоникидзе.

В результате этих разговоров с Ганшиным я стал рассматривать этот вопрос более «глубоко», что дело не в одном Наркоме, а и ЦК партии неправильно подходит к разрешению такого серьезного хозяйственного вопроса, как нефтяной вопрос. Ряд практических хозяйственных вопросов, решенных не так, как это хотелось Ганшину и мне и раньше вызывали у меня недовольство, а после решения о снятии Ганшина и наших разговоров у меня начло крепнуть сознание, что ЦК партии ведет неправильную политику в отношении нефти.

Следующий разговор с Ганшиным, а я с ним виделся каждый день, был с его стороны уже более прямым. Он уже говорил не только о нефти, а что подобная же «неправильная» линия ведется ЦК партии и по другим отраслям народного хозяйства и что в Наркомате тяжелой промышленности этого никто не понимает кроме Пятакова, что этот человек понимает, что надо и как надо делать, но лишен возможности влиять на ход развития промышленности и что, если мы, практические работники Главков, станем помогать ему, тогда дело пойдет на лад. …» (из фондов Центрального архива ФСБ России).

 

Из обвинительного заключения Н.Д. Ефуни, 23 ноября 1937 г.: «… Ефуни Наум Давыдович, 1897 г.р., урож. г. Двинска Витебской губ., из служащих, член ВКП(б) с 1917 г., русский, гр-н СССР

Обвиняется в том, что:

1) Был участником троцкистской террористической организации, совершившей убийство члена ЦК ВКП(б) т. Кирова и подготовлявшей ряд других терактов против руководителей ВКП(б) и членов советского правительства.

2. Подготовлял террористическое покушение на жизнь члена Политбюро ЦК ВКП(б) – Кагановича Л.М.

3. Вербовал в троцкистскую нелегальную террористическую организацию новых активных ее участников.

4. Был организатором диверсионной и вредительской деятельности в нефтяной промышленности,

т.е. совершил преступления, предусмотренные ст. 58 п.п. 7, 8, 9 и 11 УК РСФСР.

Виновным себя признал полностью и уличается показаниями участников к-р организации: Слуцкого, Муратова, Батулина, Полякова, Алексеева, Доманского, Покровского, Сергеева, Ганшина, Бруссова, Ломова, Баринова, Мареева, Коробовкина, Чумичева, Легата, Сергиевского и др., а также очной ставкой с Бариновым.

На основании изложенного:

Ефуни Наум Давыдович предается суду Военной Коллегией Верховного Суда СССР, с применением к нему закона от 1 декабря 1934 г.

Пом. нач. 14 отд. 3 отд. ГУГБ НКВД, мл. л-т ГБ Иванов.

«Согласен»

Нач. 14 отд. 3 отд. ГУГБ НКВД, ст. л-т ГБ. Даганский» (из фондов Центрального архива ФСБ России).