Стихи Владислава Золотарёва

***

«Ты не вейся, чёрный ворон,

Над моею головой!...»

(народная песня)

Вьются вороны,

воронкой

Проникая в глубь простора –

Над родимою сторонкой

Непогода грянет скоро:

Налетят лихие ветры,

Зашумят сады и лес.

Эх, народные приметы –

Повеления небес?

Не гадаю: так ли, нет ли?

Но, тревожа боль станиц,

В синем небе вьются петли

Чёрных каркающих птиц.

Предвещают наводненья?..

Что ж ещё? О, край родной,

Верь в святоё песнопенье:

«Я – казак ещё живой!»

Сонет

Сегодня плакал виноград,

Сочась, обрезанные лозы

Роняли в помрачневший сад

Прозрачные живые слёзы.

В потоке солнечных лучей

От арки дня до небосвода

Звучала граями грачей

Весна двенадцатого года.

Словно февральское окно,

Разверзли небеса России –

Грядущее Бородино

Живым и павшим огласили!..

И видел я, и видел сад,

Как горько плакал виноград.

Освобождение

В былое сожжены мосты –

Лети, отпущенная птица!

Мне помогают возродиться

Осенней родины черты.

Я замечаю за собой –

Во мгле утраченное – ныне

Слезу душе дарует иней,

Искрясь над сникшею травой.

Моя калитка на лиман

Открыта, лодка наготове,

Рассвет ещё немногословен.

Глубок воздушный океан.

И ненароком, как бы вновь,

Чарует сердце красотою

Природы время золотое,

Благословляя на любовь.

Без посвящения

Я обожал

(но прошлою весной)

Черёмуху, цветущую махрово,

И только с ней, доверчивой, одной

Беседу вёл в саду фруктовом.

Я мимо яблонь юных проходил,

Плечом ветвей не задевая,

А ей на зорьке говорил:

«Цвети, родная!...»

И гроздья белые рукой,

Волнуясь, трогал:

«Побудь, красивая, такой

Ещё немного.

Ты очень скоро отцветёшь

И, слава Богу, не узнаешь,

Что в мире существует ложь…

Цвети, родная!..»

И я пьянел, и снова шёл –

Ломал ей ветки…

И голову ронял на стол –

Уже в беседке.

О, как судил себя я строго,

Ломавшего творенье Бога.

Отчий дом

За столом под яблонею летом

Слушал я курортника рассказ

О родной деревне Пересвета,

Охраняемой Иваном-дедом

Для забывших отчий дом –

для нас!

Овдовевший, в ожиданье внука,

Позабыв о собственной судьбе,

Шастал по деревне и аукал:

Может, кто откликнется в избе?!

Окнами смотрели в небо избы,

Двери распахнувши

словно рот,

В крике онемевшем –

об Отчизне,

Что руки в беде не подаёт.

Жуткая картина…

Чёрный якорь

Нашей жизни ход остановил.

И никто не вскрикнул, не заплакал

И прощения не огласил.

Причитаньем: «…Умерла Россия!»

Опустел добротный

отчий дом.

Небеса лишь избы оросили,

Освятив: «О, Русь, ты – за холмом…»

Грустный сонет

Уходит время из-под ног, как свет

Опавшего заката.

Тревожит не кончина, а расплата:

Приходится за всё держать ответ!

Мне одиноко – друга рядом нет.

Один богат – высокая зарплата,

А у другого – власть, ума палата…

Но мне печально, ведь в зените лет

Не помогают золото и власть,

Вот и звезда вечерняя зажглась

Над гаснущей зарёю мирозданья:

И пробуждает чувство покаянья:

– За всё и всех прости меня, прости!

Кори, терзай… . Но Родине свети!

***

Люблю спокойные рассветы,

Когда в объятьях тишины

Летишь на пятачке планеты

Из мрака звёздной глубины:

Живёшь! А большего не надо,

И кажется, душа поёт,

И женщина под листопадом

Счастливой девочкой идёт.

Ей что, нужны порухи-войны?

Не зря же говорила мать:

«Пока на Родине спокойно,

Чего на большего желать?»

***

…Иду по вымытой дорожке

И молча радуюсь тому,

Что здесь встречали

по одёжке,

А провожали – по уму.

Времянка, вроде, опустела

Но, как и двадцать лет назад,

На стенах – мама

так хотела! –

Все фотографии висят.

Красивые и молодые

Отец и мать, и сват, и брат,

При входе, право, как святые

В глаза и душу мне глядят.

Снимаю чистые ботинки

И, улыбнувшись, говорю:

«Ну, здравствуй,

русская глубинка!

За всё тебя благодарю,

За свет

таинственно-шафранный,

За мятно-яблочный настой –

Ты мне залечиваешь раны

Своей святою простотой.

Намеренно ли, беспричинно,

Переступая как межу –

Порог, я захожу с повинной.

И – невиновным ухожу!

Пусть коротка моя

беспечность –

Приятно верит в чудеса,

В России – временное вечно,

А вечное – на полчаса.

Хутор Кочубей

Среди подсолнечных степей,

В садах фруктовых утопая,

Слыл островком земного рая

Кубанский хутор Кочубей.

На родине героя – Мать

Легендою была согрета:

Две дони –

Тишь да Благодать

Цвели под флагом сельсовета.

Из всех библиотечных книг

Был «Кочубей»

на первом месте.

Воспетый автором комбриг

Слыл маковкой

армейской чести

Войны Гражданской.

Не вандал.

Борец за счастье

новой власти,

Обронзовевший, восседал

На жеребце буланой масти.

И чудилось: пылит за ним

Гроза вражды неугасимой –

Тачанка! Пулемёт «Максим»

По белой гвардии России!..

Купив до Выселок билет,

Ищу я родину героя,

А хутора на карте нет –

Неужто пал на поле боя?

Точней сказать:

на поле брани…

России, Родины, Кубани?!

Печать

У Полины Родионовны

печаль

На уста поставила печать.

Всё она, голубушка, молчит

И колдует

над кастрюлькой у печи;

Улыбнётся уголками губ –

Если вкусно приготовит суп.

Оглянётся

и страдальчески замрёт,

Будто на руки

баландою плеснёт.

Словно током,

по вискам и по ногам

Память сердца –

Зауральская тайга:

Всё по шпалам,

почитай который год,

Репрессированной

девочкой идёт!..

Больно батька был

на уговоры крут:

«Не напялят голодранцы-то

хомут!»

Но достал и в поселении

колхоз –

Отхлестал папаню косами

берёз!

Да успели улизнуть

в бега братья,

Повели сестрёнку

в отчие края.

Шли по шпалам,

озираясь на большак,

Кто поверит,

что не беглый ты казак?

По Россиюшке раздолье

стукачам –

Каково малышке топать

по ночам?

А не то – в кусты под утреннюю рань!

– Не видать бы,

как ушей своих, Кубань!

Только, где они, и братцы

и отец –

Захлестнул их,

что петля, судьбы венец.

…Жизнь прошла, а всё боится рассказать:

«Что ты, милай,

могут строго наказать».

Да, не бойся, Родионовна,

поймут!

Разберутся, компенсацию

дадут.

Только, кто ей компенсирует

года –

Детство, юность,

вечность рабского труда?

Оглянётся, скажет:

«Боже упаси!..»

Терпеливые казачки

на Руси!