Ответы на задания
Ответ на задание 1.
1. Первые шесть строк в монологе-коллаже принадлежат Фамусову (действие I, явление 4), а следующие — Чацкому (действие III, явление 22). Чацкий ведёт себя не так, как принято в фамусовском обществе (уважать чины, прислуживаться — вовремя “подставить стул, поднять платок”): он, как настоящий “декабрист в повседневной жизни” (по выражению Ю.М. Лотмана), отказывается от определённого типа поведения (“служить бы рад, прислуживаться тошно”, — говорит он Фамусову). Он открыто высказывает своё мнение. Именно в отказе от преклонения перед богатством и чинами (в том числе и военными) и нежелании помолчать и заключён конфликт между нонконформистом Чацким и традиционным фамусовским обществом.
2. Есть в пьесе и другие конфликты. Например, конфликт “психологический”, рождённый из оброненной Софьей фразы: “Он не в своём уме!” (слух о том, что Чацкий сумасшедший, восстанавливает московское общество против него, заставляет относится к нему с опаской). Не обошлось и без традиционного для пьесы любовного конфликта. В пьесе можно обнаружить и своеобразный конфликт “отечественного и иностранного”, отличный от основного противоречия между нонконформистом (по выражению Фамусова, “карбонари”) Чацким и традиционным обществом Фамусова. Как раз слова Чацкого (действие III, явление 22): “Пускай меня объявят старовером, // Но хуже для меня наш Север во сто крат // С тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад: // И нравы, и язык, и старину святую, // И величавую одежду на другую // По шутовскому образцу…”, — в которых герой противопоставляет российское и западное, умело использованы авторами составного монолога. Чацкий критикует нашу способность подражать иностранному; едва ли не об этом же будет говорить и его идейный противник Фамусов.
Он разражается гневными репликами (в том числе “А всё Кузнецкий мост…”), увидев утром Молчалина выходящим от Софьи. “Уж об твоём ли не радели об воспитаньи!” — возмущённо говорит Фамусов дочери о неприемлемом для барышни (в русской традиции) поведении. Именно резкая критика иностранного, высказанная обоими героями (хотя и при совершенно разных обстоятельствах: в семейной обстановке в разговоре с дочерью — в случае Фамусова; на балу при скоплении народа — в случае Чацкого), объединяет героев и позволяет составить такой монолог.
Кроме того, соединение двух реплик обосновано и стилистическим сходством: возвышенной интонацией, обилием восклицательных знаков и единым стихотворным размером. Во многих монологах чередуются шестистопный и четырёхстопный ямб. Так и в данном случае: монолог-коллаж начинается шестистопными строками из речи Фамусова, а к последней строке, принадлежащей Фамусову, написанной уже четырёхстопным ямбом, присоединён четырёхстопный же ямб Чацкого, который в последующих строках переходит в шестистопный. Поэтому при первом прочтении кажется, что всё это говорит один герой.
3. Размышляя над словами Гениса и Вайля о “стилистическом конфликте” между Чацким и фамусовским обществом, стоит задуматься над тем, всё ли “остроумное” в пьесе принадлежит Чацкому? Мы же смеёмся от души, когда читаем, например, реплики Скалозуба. На вопрос: “Как вам доводится Настасья Николавна?” — он отвечает, что “с нею вместе не служил”, а о Москве отмечает, что “пожар способствовал ей много к украшенью”. Однако смешно это, скорее всего, только читателю и, может быть, ещё Чацкому, но не самому автору этих слов или внимающему ему Фамусову.
Ответ на задание 2.
По отрывку нельзя судить о целой комедии, но о характере главного действующего лица — можно! Г. Грибоедов хотел представить умного и образованного человека, который не нравится обществу людей необразованных. Если бы комик исполнил сию мысль, то характер Чацкого был бы занимателен, окружающие его лица — смешны, а вся картина забавна и поучительна! Но мы видим в Чацком человека, который злословит и говорит всё, что ни придёт в голову; естественно, что такой человек наскучит во всяком обществе, и чем общество образованнее, тем он наскучит скорее! Например, встретившись с девицей, в которую влюблён и с которой несколько лет не видался, он не находит другого разговора, кроме ругательств и насмешек над её батюшкой, дядюшкой, тётушкой и знакомыми. Потом на вопрос молодой графини, зачем он не женился в чужих краях, отвечает грубой дерзостью! Сама Софья говорит о нём: “Не человек, змея!” Итак, мудрено ли, что от такого лица разбегутся и примут за сумасшедшего?..
…Чацкий есть не что иное, как сумасброд, который находится в обществе людей совсем не глупых, но необразованных, и который умничает перед ними, потому что считает себя умнее: следовательно, всё смешное — на стороне Чацкого! Он хочет отличиться то остроумием, то каким-то бранчивым патриотизмом перед людьми, которых презирает; он презирает их, а между тем, очевидно, хотел бы, чтоб они его уважали! Словом, Чацкий, который должен быть умнейшим лицом пьесы, представлен менее всех рассудительным! Это такая несообразность характера с его назначением, которая должна отнять у действующего лица всю его занимательность и в которой не может дать отчёта ни автор, ни самый изыскательный критик!
Грибоедов изобразил очень удачно некоторые портреты, но не совсем попал на нравы того общества, которое вздумал описывать, и не дал главному характеру надлежащей с ними противоположности!