«Познать бы тебя, Тигр!»

Богато иллюстрированная книга о великом дрессировщике Николае Павленко, его интереснейшем творческом пути.

О прекрасной мечте юноши, рабочего по уходу

за животными цирка, подкрепленной трудом

и благосклонностью судьбы, который стал маэстро дрессуры

с мировым именем, обладателем статуэтки "Золотой клоун", лауреатом Государственной премии.

Программа Николая Павленко «Суматранские тигры» является золотым фондом русского циркового искусства.

 Фотографии Сергея Авдеева и из архива Николая Павленко.

 © Авдеев С. Н., 2013

 Оглавление

Вместо вступления ........................................................................5 

Дрессировщики – аристократы цирка ..................................... 11 

Как создают трюки? .................................................................. 30 

Отношения с тиграми:

доминантная особь? Старший друг? ...................................... 33 

Каково в манеже с хищниками? ............................................. 37 

К аплодисментам

тигры равнодушны. Но не все! ................................................ 43 

Рождённый в неволе.

Вечный узник.

Без права на свободу  ............................................................. 47 

Цирк, цирк, цирк ........................................................................ 51 

Перевод с тигриного ................................................................. 64 

Фотоприложения ........................................................................ 65 

«Николая Павленко считаю дрессировщиком номер один. 

Он лучший во всех отношениях - 

и в содержании животных, 

и в дрессуре,

и в понимании характера тигров

и в работе с ними в манеже».

 Народная артистка СССР, Герой Социалистического труда укротительница Ирина Бугримова

Вместо вступления

    Сложно описать ощущения промокшего до нитки под дождём человека, если сам под дождь не попадал.

    Ещё сложнее передать читателю чувства человека, впервые оказавшегося в клетке с трёхстакилограммовыми проворными хищниками, если сам там не побывал.

    И я упросил Николая Карповича Павленко – Маэстро дрессуры, народного артиста России, лауреата Государственной премии по номинации литература и искусство, обладателя циркового Оскара – приза "Золотой клоун" главного циркового фестиваля мира в Монако,  завести меня в клетку с его суматранскими тиграми, самыми свирепыми хищниками.

    …Вот я вошёл в огороженный манеж. В клетке-централке довольно-таки просторно. Клацнула дверца за спиной, я бодро прошагал к противоположной стороне манежа. Пустые, к моей радости, зрительские трибуны виднелись сквозь крупные ячейки прочной стальной сетки.

    «Всё хорошо, хорошо, хорошо», – взбадривал я себя. Но сердце, тем не менее, билось часто-часто.

    Спасительная дверца – вон она, всего в тринадцати метровых шагах! Есть ещё несколько секунд, чтобы выйти!.. Нет, уже нет.

    Уже распахнулась рядом с ней другая дверца, чуть ниже и шире, ведущая в туннель, и из него, грозно ворча, шипя и пофыркивая, стремительно выскочила ярко-полосатая тигрица, щерясь с чуть желтоватым отливом зубами.

    Всем известно, что нельзя бояться – даже собак. У Андрея Вознесенского есть хорошие строки:

Когда человек боится –

выделяет адреналин,

Это знают собаки

и, лая, бегут за ним.

    Это благодаря выбросу адреналина в кровь от страха человек, например, перемахивает через высоченный забор – видимо, звери и стремятся предотвратить бегство. Однако избыток адреналина парализует мышцы.

    Мысли в моей голове проносятся сумбурно.

    Нет, я не боюсь. Более того, пообщавшись с великолепным, добрейшим человеком и лучшим в мире дрессировщиком Павленко я твёрдо запомнил: для того, чтобы хищник напал, необходима совокупность целого ряда условий. Вот только интересно, сейчас эти условия не окажутся в совокупности? Весьма интересно…

    Тигрицы и тигры выскакивают в манеж один за другим. И вот уже все четырнадцать – на тумбах по кругу, нависли, бьют хвостами, крутят головами, грозно рычат, топорщат жёсткие усы и разъярённо скалят свои пасти!

    Смело смотрю в глаза ближайшему тигру. Он вперился своими пронзительными янтарными глазами в меня. Растопырил огромные белые усищи, ощерил пасть и… почему-то сладко облизнулся!

    Я стараюсь больше не смотреть ему прямо в глаза, но взгляд отвести трудно! Стараюсь делать вид, что вообще ничего особенного – стою я здесь и стою…

    Нет, из зрительного зала, даже с первого ряда они казались гораздо меньше… и спокойнее… нежнее… добрее… безопаснее… И рык их не так мощно бил по ушам…

    Как ни тренируют «рявкать» бойцов спецподразделений, до этих ребят им далеко. Полосатые хищники попросту оглушают, раскатами низкого рыка словно играют на твоих мышцах, отчего они немеют и слушаются тебя уже совсем не как твои… Видимо, это и называется: в жилах стынет кровь…

    Николай Карпович говаривал, что первое, чему учит тигрица, вскармливая своих малышей, – ненавидеть человека.

    Я скосил глаза. На сетке вокруг манежа крупные ячейки. Может, по замыслу? Например, чтобы можно было, в случае чего, быстро вскарабкаться?.. Ну да, глупее мысль в голову придти не могла. Только прыгни – тогда уж точно тигр будет вынужден доказать, что он шустрее. Вид убегающего спровоцирует хищника на погоню. И – в лучшем случае, на моих ягодицах останется след от пятисантиметровых когтей. Это ж до костей!

    …И вот – коронный трюк питомцев Павленко. Они, почти распластавшись по манежу, медленно и бесшумно крадутся на полусогнутых лапах, злобно оскалив пасти…

    Я это видел, даже совсем близко – из ложи первого ряда. Было потрясающе! Но тогда это происходило метрах в двух и за прочной сеткой! А сейчас они уже в полушаге от меня, прижались к полу, словно ужались, подобрались перед броском…

    И разделяет нас лишь небольшая воздушная прослойка… 

    Когти у кошачьих молниеносно выпускаются наружу и за счёт этого неожиданно становятся гораздо длиннее, чем ты полагал… Лапа делается жёсткой и упругой.

    Хищно оскаленные зубы всё ближе и ближе, а пятиться мне уже некуда – позади сталь клетки. Почему же она вдруг стала такой маленькой?.. Поприжав уши, тигры грозным рыком о чём-то переговариваются между собой…

    Да где же у них педаль тормоза, где?

    Они подкрались вплотную! Пора уже стоп, отбой, хватит, пора их куда-нибудь туда повернуть! Кто-нибудь, ну сорвите же стоп-кран!!!

    Что у них в глазах такой дикий блеск? Словно звериный… Тигры что, забыли, что они в цирке?

    Почему-то от этих пронзительно-холодных глаз становится не по себе, жутко не по себе… Главное – устоять, не повернуться  спиной… не побежать…

    Они же очень умные! И миролюбивые, потому что умные. По этой же причине очень даже дружелюбные – в своей клетке, когда понимают, что дотянуться ни клыками, ни когтями до тебя не могут… Сейчас же они рядом. И что у них на уме?

    В ярком свете прожекторов поблёскивают острия клыков, каждый из которых – под десять сантиметров. Десять – нижние, десять – верхние. Итого – двадцать сантиметров на прокус. А моя грудная клетка… В общем, хватит…

    Совсем некстати всплыла виденная картинка, как кошка зубами синичёнка схватила. Хвать – и всё…

    Был случай, кто-то пришёл в цирк с болонкой. Она лишь на секунду подбежала к ограждению. Хищный зверь мигом пронёсся через арену…

    А одна уборщица цирка, пообвыкшись с тиграми-милашками, забыла строжайший наказ и близко подошла к клетке. Один мах лапы полосатой «киски» – может, просто из интереса, нужно же успеть схватить всё, что движется рядом! инстинкт! – и у женщины порваны сухожилия. Руку ампутировали… Это она ещё легко отделалась. Некоторых разрывали на куски…

    Вдруг вспомнилось, как вчера я стоял рядом  с клетками, пока кормили тигров Маэстро. Слышал хруст и видел, как один из них, Радж, смакуя, расправлялся с косточкой размером как предплечье взрослого человека, только гораздо толще. Люди так семечки лузгают…

    А целиковой куриной тушки тигру хватило на несколько «хрумов»!

    Почему-то всплыло в сознании, как я, приглядываясь к самому крупному тигру, красавцу Султану, чуть присел на корточки. Султан долго ходил кругами, вздыхая и пофыркивая, потом деловито, не торопясь подошёл почти вплотную, в момент развернулся ко мне задом, взметнул-вздыбил хвост. И мне в плечо ударила струя настолько мощная, что щедро оросила брызгами лицо… От неожиданности у меня вырвался жаргончик. Ну, этот, … твою мать… Да, погорячился я… Может, тигр тогда не расслышал? Или не вник в смысл слов?.. Кто же из них здесь Султан? Вот же он! Какой огромный… Султан, Султан! Суля, Суля!!! Киса-киса! Кисуля… А лапищи какие! В недобро поблёскивающих глазах его читается жёсткий вопрос… Неужели тиграм не втолковывали, что у людей просто присказка такая порой проскальзывает и никакой смысловой нагрузки не несёт… А то, я слышал, тигры необычайно злопамятны…

    Говорят, Султан так знакомился. Может, я повёл себя некультурно, проявил невоспитанность? Надо было ответить на приветствие тем же? Просунуть в клетку и… А если бы тигр мигом развернулся и клацнул зубами?

    Что-то мне как-то совсем занехорошело…

    Но вспомнил я рассказы-уроки Николая Карповича и немного успокоился. Поначалу. Дело в том, что хищник, поживший в неволе, теряет навыки и многие повадки, привычки хищника. Например, тигр уже не может убивать свою добычу. За годы неволи он забывает, что это нужно делать, как это делать…

    И начинает попросту… сразу пожирать свою жертву!

    Перед выступлением, репетицией животных не кормят. Иначе тиграм захочется спать, будут лениться. А всего на эту гвардию дают под сто килограммов мяса в день. Во мне – меньше восьмидесяти… Сожрут и ещё голодными останутся!!!

    В это мгновение я понял, что не зря нам в школе рассказывали, будто сохранился такой рудимент у человека, как копчик – настолько реально он заныл…

    И не зря есть поговорка «душа ушла в пятки» – в самое безопасное место. Значит есть она, душа, и она умеет перемещаться, прятаться… И нас переживает! Может, нас для этого и держат – души в нас взращивают?..

    – Серёжа! Серёжа!!! Вы о чём таком задумались, пока я отвлёкся от беседы? – Николай Карпович принял свои таблетки (подхватил в слякотно-мартовском Нижнем Новгороде воспаление лёгких) и с удивлением смотрел на меня.

    Я встряхнул головой, вздохнул облегчённо, вытер холодный пот со лба.

    – Да нет, ничего, просто воображение буйное… разыгралось… Просьба к Вам огромная, Николай Карпович: к тиграм своим в клетку меня заведите, пожалуйста…

Дрессировщики –

аристократы цирка

    Считается, что характер человека формируется уже к шестимесячному возрасту. Потом вырабатываются лишь поведенческие функции. Сделал так – молодец, получи пряник, неправильно – значит «та-та». То есть, по сути, та же дрессура? Получается, что из общества она стала распространяться на животных? Когда, как и, главное, зачем?

    Интересный подход к вопросу. Хотя мы и не говорим «плохо воспитанный тигр» или «хорошо выдрессированный человек». Однако фраза «вышколенный персонал» произносится с немалой гордостью… Что же, всё игра слов, обман, а суть та же: дрессура?!!

    Французское dresser означает выправлять, обучать.

    Искусство дрессировки зародилось давно. И ничего в нём с тех пор практически не изменилось. Заглянем в энциклопедию, как трактуется дрессировка: методы воздействия на животное с целью выработать и закрепить у него определённые (нужные человеку) действия и навыки в результате образования условных рефлексов.

    Учёные выяснили: чтобы получить электрические импульсы в область удовольствия, животное на всё пойдет.

    Как тут ни вспомнить, что учёные разложили нежнейший аромат розы на несколько сотен компонентов,  выяснили их пропорции. Смешали те самые компоненты в тех же самых пропорциях... Такая вонючая гадость получилась!

    ...Ещё в девятнадцатом веке моряки привезли в пивную Карла Хагенбека в Гамбурге вместе с рыбой живую нерпу, – видимо, шутка «поддатых» матросов. Хагенбек поставил в зале бочку, посадил в неё нерпу, разрешил посетителям кормить её рыбой. Пивную стало посещать больше народу. Выставил бочку с нерпой в окно, для всеобщего обозрения – посетителей стало ещё больше.

    Карл Хагенбек пришёл к мысли, что людям будет интересно увидеть и других необычных животных. Для их добывания организовал ряд экспедиций, главным образом в Африку и Центральную Азию. И гнали стада слонов, верблюдов… Он основал одну из крупнейших фирм по торговле дикими животными, создал зоопарк близ Гамбурга. В нём впервые были успешно использованы вольеры для зверей – без решёток, чтобы максимально приблизить условия к естественной среде обитания животных.

    Зверей много – и что делать, если заболеют? Кто-то к ним должен подойти! Значит, необходим укротитель зверей. Дрессировщик.

    Кстати говоря, Хагенбек основал и цирк, где занимался дрессировкой.

    Если говорить о развитии советского, российского цирка, то оно происходило ступенчато. Поначалу приглашали «заморские» труппы, дрессировщиков, порой – с животными. Потом решили, что хватит тратить золото на зарубежных артистов, надо развивать своё цирковое искусство. И стали мы вариться «за железным занавесом» в «собственном соку», развивая своё направление в этом виде искусства.

    В прекрасном фильме «Цирк» режиссёра Григория Александрова с Любовью Орловой, полюбившемся миллионам, ярко показано, чего мы достигли.

    Со времени «хрущёвской оттепели» у наших артистов, и в частности артистов цирка появилась возможность выезжать на гастроли за границу. Считается «послом мира» Большой театр, ансамбль Игоря Моисеева. А если посмотреть, сколько концертов дал за рубежом Большой – и для кого? Для довольно небольшого круга элиты! И сколько зрителей собирал цирк, демократичный, доступный и понятный даже простым людям, детям. Задумаешься о том, кто же истинный посол мира, кто лучше «пел» свою страну.

    А на гастролях, в том числе и за границей, больше всего приходится общаться с людьми дрессировщику. Поскольку приходится объяснять, как лучше устанавливать сетку, всё проверять – ведь звери не ручные, хищники! И о безопасности зрителей необходимо думать всегда. Мы не можем позволить себе расслабиться ни на мгновение, хотя из зрительного зала  представление хищников кажется таким весёлым и непринуждённым.

    Скажу откровенно, на шоу «Суматранские тигры» я оказался по воле случая и шёл без особого желания – был как-то на представлении с тиграми (другого дрессировщика) и остался с очень неприятными впечатлениями от увиденного: явно, что вся дрессура строилась на дикой боли, жестокости и… большей, чем у хищника, подавляющей красноречивой ненависти в глазах дрессировщика. Отвратительное зрелище. Тигр был словно бесправный ненавистный узник.

    Но выступление суматранских тигров Николая Карповича Павленко просто потрясающе. И я – уже с великим удовольствием! – смотрел это представление ещё раз. Шоу мастерства и доброты.

    Увидеть, как тигрица Вега, замерев на задних лапах, ждёт, когда дрессировщик улыбнётся ей широко и обаятельно и, словно галантный кавалер даме, изящным жестом предложит ей пройти – и только после этого, словно получив подтверждение любви к ней, радостно бросится с манежа, – согласитесь, такое не забывается.

    Или, когда тигр схитрил и не сделал «змейку» – дрессировщик лишь погрозил ему пальчиком, словно малышу-шалуну – и тигр в тот же момент, лишь мощно рыкнув для порядка, исправился.

    Как же пришел в цирк  Николай Павленко, которого с меткой подачи журналистов зовут не иначе как «Караян в клетке», сравнивая с самым могущественным дирижёром планеты Гербертом фон Караяном...

    Почти все в детстве «болеют» животными. У многих это потом проходит: быт заедает, становятся серьёзными, важными, появляются другие интересы. А некоторые проносят эту свою детскую любовь к животным через всю жизнь. У меня друг Сосо Жордания живёт в Австралии – безумно любит тигров, изучает их жизнь. Ездит по местам Джима Корбетта – английского защитника природы, охотника на зверей-людоедов.

    Я в детстве сходил в цирк – и «заболел». Понял, что цирк – это моя жизнь. К счастью, у меня никого в цирке не было – ни родных, ни знакомых. Я не «родился в опилках», как говорят в цирковой среде.

    Почему к счастью? Потому что дети никогда не догоняют предков! Шаг вперёд цирку сделали люди, которые в цирке не родились! Это справедливо и для театра, оперы, балета. Пожалуй, и для других сфер, не только искусства.

    Моя карьера дрессировщика начиналась с рабочего по уходу за животными. Безумно тяжёлый труд. День за днём, год за годом. Даже вспоминать не хочется, что пришлось пройти. Представьте, двенадцать лет поистине каторжного труда, беспросветного, безнадёжного. «Инкубаторскому» да пробиться в артисты цирка, да не просто в артисты цирка, а в их элиту, «белую кость» – дрессировщика! Даже помечтать об этом было невозможно…

    Но судьба улыбнулась мне – позволили заниматься дрессировкой!!!

    Дрессировка хищников – сложнейший жанр циркового искусства.

    Были люди, искренне заинтересованные в развитии цирка. И они показали фотографии (видеокамер тогда ещё не было) Александру Федотову – лучшему дрессировщику того времени. Фото моей самостоятельной (!) работы с ягуарами, чёрными пантерами. Федотов посмотрел с нескрываемым удивлением и… отдал мне свою группу тигров! На них я учился.

    Но я не был членом КПСС, и мне не было «зелёного света» в  гастрольных поездках. Да и молодой ещё был.

    А потом пришло другое время, изменилась страна, отправлять «по разнарядке» перестали. И стал ездить на гастроли по миру я – больше, чем кто-либо.

    Принял я восемь тигров, а теперь работаю с четырнадцатью. Было и девятнадцать. Некоторые  тигры уже в шестом поколении мои.

    Если тигр ушёл из жизни – я даю его кличку другому, родившемуся. Вега, Султан – их уже три-четыре поколения. Кстати говоря, все они у меня, с такими кличками, очень умные, долго живут.

    Бытует мнение, что, раз тигры рождаются от моих, получается, что ещё во чреве тигрицы они видят меня её глазами, обоняют через мать. То есть, для тигрят я уже свой, знакомый и родной человек. О, нет!!! Этого нет. Если бы было так, то через три-четыре поколения тигра можно было бы на поводке водить, как болонку. Тапочки бы подавал.

    Даже ребёнок, человеческий детёныш, если его не воспитывать, уже к пяти годам превратится в Маугли.

    Тигр – зверь, хищник. И всегда стремится самоутвердиться, быть надо всеми. И силы в нём – не только физической, но и силы духа, природой заложено немерено.

    К тому же, в отличие ото львов, тигры – не стадное животное, у них нет прайда, нет вожака. Каждый сам по себе и сам за себя. Поэтому нет возможности, «взяв верх» над вожаком, тем самым стать «вожаком» прайда.

    Каждый тигр, лев, слон, любое животное – индивидуум. И работать приходится с каждым, в отдельности. А потом ещё – и со всеми вместе. Не так просто добиться, чтобы они синхронно исполняли номер.

    Бывают сложности из-за физиологических особенностей самок. В эти периоды самцы их боятся, самки могут поставить их на of, на задние лапы.

    Но зрителю ведь не станешь объяснять, почему сегодня тигр «дурит»! Человек пришёл на представление и ждёт его.

    И я должен заставлять тигров работать представление, хотя и люблю их. А они меня – нет. Я для них лишь доминантная особь, не более.

    Единственный ручной тигр был у меня красавец Тэд. Больше такого, ручного, у меня не было. Все – хищные, я даже погладить их не могу.

    Тем не менее, с тиграми я работаю не прикрываясь, без ассистентов-пассировщиков. Но говорить о том, что это от уверенности в моих полосатых красавцах, нельзя. Ни в коем случае. Тигр – хищник. Он такой от рождения, от природы. И таким всегда останется. Первое, чему учит тигрица полноценных тигрят, своих детёнышей – это ненависти к человеку. Даже наша, которая и сама родилась в цирке, не в первом поколении. Полноценными я считаю хищников, которых вскармливает сама мать, а не человек из бутылочки.

    А палочки, которые у меня в руках на выступлении, хоть и лёгкие и хрупкие, нужны – необходима же некоторая дистанция контакта. Тигры воспринимают их как продолжение моей руки-лапы. Ну и лупят по ней порой со всей своей силищей.

    Бывало, и до меня добирались. Что поделать? Хищник есть хищник. И он, поверьте, отнюдь не всегда настроен делать то, что я от него требую. «Аргументы» приводит звучные, порой и «увесистые».

    Замечу, что об этом Николай Карпович говорит крайне неохотно, изящно уходя от прямого вопроса, словно в танце от лап тигров в манеже.

    Больше я узнал от других. А сам Маэстро словно даёт понять: это наше дело, семейное. В семье всякое бывает. Что сор из избы выносить?!!

    …Слово «тигр», как поясняется в «Википедии»,  происходит от древне-греческого, которое в свою очередь восходит к древне-персидскому *tigri от корня «*taig» со значением «острый; быстрый».

    Тигр является одним из крупнейших наземных хищников, уступая по массе лишь белому и бурому медведям. Подобравшись к добыче на наиболее близкое расстояние, он настигает её несколькими огромными прыжками – самым стремительным способом передвижения.

    Несмотря на большую массу тела, тигр может развить скорость до 60 км/ч практически на любой местности. Во время охоты тигр способен прыгать на высоту до 5 м и на 9-10 м в длину…

    В отличие от «дрессировщиков общества», которые себя полностью обезопасили, Маэстро входит в манеж, к тиграм, всей своей плотью и кровью, душой и  телом. Реальный риск, реальные победы. И не состряпаешь здесь голливудский трюк, не сотворишь фотомонтаж, не приукрасишь фотошопом, каскадёром не подменишься…

    Для артистов цирка не является секретом, что Николай Карпович «отведал» клыков и когтей своих подопечных не раз. А когти у тигров тупые, раны получаются рваными, глубокими, обширными под кожей.

    Однажды причиной драмы стала сущая нелепица. Проходил дрессировщик мимо клеток – всё как обычно. Но хищник моментально смекнул, что было не как всегда. Халат на дрессировщике был с широкими рукавами! Мгновенно тигр когтем, но зацепил-таки рукав, рванул к  себе Николая Карповича, притянул к решётке клетки. И он всецело оказался во власти хищника…

    Вылечился Николай Карпович, – подлатали, зашили, заштопали – вышел из больницы. Сказал: страх прошёл. Готов опять работать. Теперь или я – их, или они – меня. И вошёл в огороженный манеж, опять один в клетку к тиграм.

    Что означало простецкое «или они – меня» было понятно всем: третьего варианта своей жизни Павленко не оставлял.

    …Сейчас, когда закрывается позади дверка в централку, Николай Карпович порой с грустью думает, что придёт время выйти на пенсию и эта дверка закроется за ним последний раз…

    А начиналось всё буднично?

    Если выразиться так, наверное это будет слишком поверхностно. Специфика цирка, циркового искусства, артистов цирка в том, что идут они династиями. Передают своё мастерство детям. А если сказать проще – «эстафетную-волшебную палочку», дающую право выхода в манеж даже без особого таланта и рвения, просто на лаврах родителей.

    Кто пришёл работать в цирк – уйти из него уже не сможет. Не сможет жить без него.

    Посмотрите, как живут артисты цирка. Вся жизнь в командировках – и никогда не уедешь в командировку, в прямом смысле этого слова, как она бывает в других профессиях. Коляска с грудничком, кроватка его – в манеже, пока родители репетируют. Как говорится, дети артистов цирка «рождаются в опилках». Хотя сейчас манеж резиновый, не опилками посыпают, поговорка жива. Вполне естественно, что дети идут по стопам родителей. Чужим здесь места мало.

    А уж «аристократы цирка», дрессировщики очень трепетно относятся к тому, чтобы их искусство передавалось по наследству, номера и животные «не ушли» в чужие руки.  Это даже не отсутствие конкуренции, а попросту табу на профессию, запрет для посторонних.

    Поэтому двенадцать лет моего каторжного труда рабочим по уходу за животными, – совершенно, казалось, бесперспективного, поскольку я знал неписаные законы цирка и отдавал себе отчёт, что никто меня к животным в манеж не пустит! Моё дело хвосты крутить, кормить, убирать – знай свой шесток всяк сверчок…

    Но мечта, подкреплённая поистине колоссальным трудом, оказалась сильнее. К счастью. И Александров передал именно мне свой аттракцион с тиграми.

    Если вспоминать, с какими чувствами я впервые вошёл в клетку к хищникам… У меня не было тех особо острых ощущений страха, мандража. Я двенадцать лет просыпался под рёв льва и рык тигров, крики павлинов, «болтовню» обезьян. Для меня это было всё родное и желанное. Это было уже частью меня. Моя жизнь.

    Не было у меня вот того внезапного: ой, я в клетке, звери крупные, хищные, страшные, рычат, бросаются. У меня этого не было. Уже потому, что я начинал в зверинце. И жил под канонаду львиного, тигриного, леопардового рыка. Первый начинал лев, тихо-тихо. Мгу. Мгу. Потом громче, массивнее тянет эту ноту. И переходит в мощный, содрогающий своды помещения, рёв. И в этот момент вступает львица. Тигры молчат. Потом начинают хрипеть леопарды, скрипуче, как пила. После леопардов начинают выть волки, динго и шакалы. После них начинают орать журавли. Это посреди ночи! И заканчивается эта канонада криком павлина.

    Садясь в лодку дрессуры тигров я думал лишь о том, как же грести, – нюансы нужно знать!

    А животное можно узнать только в одном случае – если ты постоянно с ним контачишь, наблюдаешь, знаешь,  как оно живёт, как оно ест, пьёт, ходит, как оно движется, чешется, вылизывается. Каково, когда радуется, злится, грустит, дурачится. Это сейчас у меня всё наработано, а раньше-то ничего этого не было, этих знаний! И никто их дать не может! Искусству дрессировщика не учат в училище, его нигде не преподают. Практически каждый идёт своим путём.

    Вот вам яркий пример. Один из дрессировщиков рассказывает, как он «пистолэтами» стреляет, у него аж патронов не хватает! И тут же я: ха-ха-ха, у меня никогда их не было! Нет, был пистолет, конечно, так было положено. Но дело в том, что… У нас были люди, особенно два человека, два дрессировщика высокого класса: Вальтер Михайлович Запашный и Константин Александрович Константиновский. По ним нередко шли приказы: потеряли, оружие исчезло. И таскали людей по милициям. Оно мне надо, ходить по милициям? Поэтому я пистолет прятал, далеко, порой и сам не знал, где у меня оружие находится. А потом потихонечку пришёл к тому, что вовсе сдал его.

    Оружие мне не нужно, понимаете?! Это неправильно: дрессировщик – и с оружием! В корне неправильно! Но человечество есть человечество. Вот придумали когда-то, что нужно оно, оружие дрессировщику. Когда-то давно придумали, когда у человечества ещё мозгов не было, как дрессировать, как обходиться с животными по-человечески. Вот придумали этот пистолет – посчитали, что это страшно для хищника. Проявила заботу охрана труда. Теперь боятся отменить. Эта охрана труда подумала бы: один раз животное услышит выстрел, второй раз услышит выстрел, третий раз – что? Уже под его носом нужно стрелять?! А четвёртый раз куда? Ты же не заткнёшь, не засунешь ему этот пистолет – а иначе хищник уже и не отреагирует! Он привыкает. Оружие, выстрелы, грохот – значит, это не имеет смысла. А люди, зрители, особенно дети – им это разве понравится? Бухи-бахи в манеже?!

    Пользоваться можно только  холостыми патронами, шумовыми – это же и идиоту понятно. Но приятного всё равно мало.

    Вы знаете, был такой случай, в конце сороковых-начале пятидесятых годов. Дрессировщик белых медведей Михаил Дмитриевич Эльворти – просто потрясающий человек, сейчас его дочь Эльвина Михайловна Почерникова у нас, в цирке, народная артистка. Оба они уникальные люди. Их номер для меня всегда был эталоном.

    Михаил Дмитриевич работал с белыми медведями. Однажды во время представления его подмял медведь и начал рвать. Зритель, военный, а в то время военных было полно, в форме, с оружием, бросился на помощь и – в ухо – застрелил медведя, прямо на дрессировщике. Он спас человека. Но… У него были очень большие неприятности, очень большие. Хотя он и спас человека…

    Цирк – это свой мир, это жизнь. Со своей красотой, трудностями, байками, суевериями.

    У нас был старый директор цирка, Филипп Филиппович. И всегда получалось: как только у нас начинается собрание – начинает орать павлин. Директор кричит: «оторвите ему голову! Сколько раз вам говорил, оторвите ему голову!».

    Ну, он такой человек был, суеверный, считал, что павлин кричит – несчастье приносит. Хотя безумно любил животных. Поверье было, что звук павлина несчастье приносит. Причём тут крик павлина и счастье или несчастье?! Но Филипп Филиппыч всегда кричал: «оторвите ему голову!».

    Я вырос, прожил двенадцать лет под канонаду звериного многоголосья. Поэтому для меня рычание тигров не стало чем-то неожиданным, чем-то необычным, я в это вошёл постепенно. В мир клыков и когтей, необузданной мощи и неуёмной энергии.

    Но до сих пор не могу быть равнодушным к одному жуткому совершенно зрелищу. Когда даёшь зверю еду. Естественно, мы не отгоняем хищника, мы приоткрываем и в клетку ставим. Но он же тоже неспокоен, нетерпелив, и лапой пытается достать, высовывает – и не дай Бог попасть так, чтобы у хищника появилась возможность до тебя дотянуться! Это же всё! Он этой возможностью не преминет воспользоваться, что чревато весьма тяжёлыми последствиями.

    Я иногда напоминаю, показываю своим работникам, особенно новым, что может случиться, если к клетке подходить близко. Хищники тебя через прутья – просунут лапу, затянут – и на куски порвут. И действительно, таких случаев очень много.

    Когда клетки стоят тесно, низкие, на колесах или на земле и кусок мяса, кость упадёт из клетки, некоторые работники ногой пытаются пододвинуть её к хищнику, чтобы тот смог сам дотянуться. Интересно им, видите ли, это посмотреть. Боже сохрани! Все движения – только руками. Ногу гораздо труднее отдёрнуть, убрать. Если делаешь, то только руками, и ни в коем случае ногой – тут же схватят. Нога – это совсем не та скорость движения.

    Случаев таких, когда люди страдали, я слышал-переслышал. И работникам своим я показываю: даёшь  мясо на костях,  ребра там, позвоночник, и тигр высовывает лапу и хочет затащить в клетку. А если кости встают поперёк прутьев клетки, не проходят – надо видеть и слышать, когда тигр рвёт их, крушит зубами и когтями. Необузданная энергия и дикая силища.

    Был у нас случай, – тогда я ещё в зверинце работал, – мы получили из Чехии тигра, совершенно дикого, злобного. Господи, он был худой, тощий, когда его привезли. И, пока мы его откармливали, он сидел в маленькой клетке. Потом у нас поправился, стал упитанным – посмотреть приятно. И мы его выпустили в обычную клетку, попросторней. Я мальчишкой тогда был, лет семнадцати-восемнадцати, это был первый год моей работы. А бригадир, средних лет мужчина, самый опытный среди рабочих – он кормил хищников. Рубил мясо, давал тиграм. Для этого используется вилка – длинная такая, на которую мясо натыкаешь и подаёшь, острием вилки вниз, конечно, чтобы зверь не поранился. И этот бригадир, Виктор Прокопенко, он не попадал в щель клетки, которая для кормёжки. У него попросту дрожали руки от страха – он дико боялся тигров. Потому что он очень много видел за годы работы в цирке.

    Сегодня представления не было, тигры отдыхали в своей просторной клетке за кулисами. Рабочий по уходу за тиграми Александр Тополюк покормил их, и они благодушно отдыхали – кто развалившись, кто прогуливаясь, играя, носясь по просторной вольере. Ячейки сетки в ней были немного больше грецкого ореха. Поэтому я уверенно подошёл вплотную, поднял фотоаппарат. И увидел, как оскаленная пасть тигра, мгновение назад мирно дремавшего на противоположной стороне и преодолевшего вольеру в один прыжок, оказалась уже передо мной. Если вы полагаете, что я испугался, то ошибаетесь. Я прекрасно понимал, что клетка прочная. Однако не испугался не поэтому. Попросту не успел. Это называется – как ветром сдуло: чисто машинально я отшатнулся. Громыхнула клетка от удара тигра. Я задрал голову, чтобы взглянуть в глаза хищника, вытянувшегося на задних лапах, передними опершегося на клетку. Он чуть склонился: просто огромные вблизи клычищи, поблескивающие любопытством глаза. За компанию подошли ещё несколько тигров. Александр пояснил:

    – Это Барон знакомится с вами!

    Мощные передние лапищи были высоко над моей головой. И я почему-то только и произнёс, взирая на этого грациозного красавца:

    – Ого-го…

    Кстати говоря, процесс кормления тигров – мы ведь и не задумываемся над этим! – оказался не таким уж и простым, как могло бы показаться.

    Александр, открыв лязгнувший металлом шибр, перегородку стоящих вплотную с просторной вольерой маленьких клеток, зычно произносит:

    – Два человека, заходите!

    И тигры – они что, считать умеют? – запрыгивают: двое. Третий, даже без слов Александра «всё, уже хватит, лишний! Я больше не приглашал!», разворачивается, недовольно ворча.

    Очерёдность им не устанавливают. У кого более выраженный «голодняк», тот и проходит первым.

    Через довольно высокое отверстие понизу вдоль всей клетки тиграм и подают на вилке мясо, куриные тушки –целиком. И через него тигр лапой может запросто зацепить, если подойдёшь близко или зазеваешься. Реакции и скорости движений ему не занимать.

    Тигров кормят, после чего драят клетки не хуже, чем матросы палубу корабля.

    А я не видел, как там рвут, дерут людей, поэтому я как-то более спокойно работал, был не взвинченным. Таким путём налавчивался. Не боялся попросту. Звери же это чувствуют прекрасно!

    Это были какие-то азы, небольшие шаги, но получилось –словно дрессировка меня. Исподволь. Никто не учил, не назидал. Но надо было хищников кормить, и надо было попасть этим куском мяса на вилке туда вот, в щель клетки. И успеть вилку потом убрать!

    Так всё и шло – постепенно, буднично, рутинно. Я вживался в этот мир. Поэтому не могу сказать, что когда я вошёл в клетку с тиграми, когда  начал работать с Александровым, на меня произвели такое вот устрашающее впечатление этот мощный рык тигров, их жуткий оскал.

    А потом, – и это главное, самое главное! – если говорить честно, двенадцать лет бесперспективной надежды и стремления, – ну, я уж опускаю каторжный труд… Да я готов был нанизаться на клыки тигру сам, лишь бы Александров был мной доволен!!!

    Ранее у меня уже были ягуары, пантеры, были львы – я с ними работал, поэтому на  меня внешний эффект тигров не оказывал того воздействия, как на новичков в мире «когтей и клыков».

    Хотя… Не обошлось без сюрпризов и у меня. Получилось так, что я принял группу тигров у Александра Николаевича Александрова в Краснодаре. А приём аттракциона, стажировку я должен был проходить у него во львовском цирке. И мы поехали во Львов. Понятно, что я еду с тиграми, в грузовом вагоне, тигриный аммиак вдоволь вдыхаю.

    Самый большой из тигров был Люкс. Огромный, амурец или китаец. Рабочие, которые давно работали с этой группой хищников, говорили: «да Люкс хороший, Люкс добрый! А вот те, другие – такие-сякие!». А он – ну как хороший? Просто он не истеричный. А попадись ему  – Люкс этот разделает как не знаю кто.

    Товарняк болтало, клетка качалась, запор на ней ослабел. И Люкс приподнял шибр, перегородку в клетке. Шибр был на ограничителе, но Люкс ухитрился приподнять его насколько было возможно, на уровень ограничителя. Я взял лом и решил им шибр опустить. Но, повторюсь, вагон болтало, я немного промахнулся, и лом у меня ушёл в клетку. Люкс чуть-чуть, лишь слегка придавил его лапой. И я с большим усилием, не с первого раза, еле вытащил лом! Тогда промелькнула мысль: как же я с ними работать буду? Это же какая силища неимоверная!

    Много лет прошло с того дня, много воды утекло, много чего пришлось пережить, узнать, освоить, постичь, осмыслить, преодолеть, достичь.

    Меня самого никто не придавливал, у меня совершенно другая система дрессировки, бесконтактная. Отношение к дрессуре другое. Я люблю и уважаю зверей, не унижаю их достоинство. И получаются у нас трюк за трюком, – сольные, групповые. Большое, динамичное представление.

    Об артистической подаче я никогда не думал и никогда не занимался, не репетировал мимику, не кривлялся перед зеркалом – как я  буду выглядеть, насколько эффектно. Я был далёк от этого. Всегда. Был и есть. Никогда на это не смотрю. Я никогда не репетирую жесты, улыбки. Работаю так, как я чувствую. Таким меня и видят зрители.

    Мне Александр Николаевич Александров показывал, как надо «делать комплимент», но это было ужасно комично, это было смешно. Это было не моё. Старая школа, конечно, требовала такого, но… я не повторил этого ничего.

    За период с конца 80-х и начала 90-х годов позапрошлого века по настоящее время дрессировщики сменяли друг друга. Я шестой дрессировщик с начала дрессировки хищников на фирме Карла Гагенбека. Были аттракционы. с разным набором хищников. Только тигры стали работать с 1954 года и работают по сей день. Накопленный богатейший опыт передавался от одного дрессировщика другому.

    К огромному сожалению мне пришлось очень мало работать с Александром Николаевичем Александровым, но великолепно выдрессированные им тигры стали моими основными учителями.  Мой дебют с тиграми состоялся 13 февраля 1973 года во Львовском государственном цирке.

    Люди, бывшие в дружеских отношениях с Александром Николаевичем, сказали мне, как отозвался о своём преемнике этот великий дрессировщик, этот кит, незыблемая глыба циркового искусства ещё тогда, когда я был, по большому счёту, ещё никто и ничто, и звали меня никак:

    «Ну, я за тигров спокоен. Они попали в надёжные руки», - это одна фраза, которую сказал Александров-Федотов. И вторая, которую он сказал Елене Юльевне Домбровской: «Я Ваш большой должник за Павленко».

    Для меня никаких слов похвалы выше быть не может...

    На мою артистическую деятельность самое большое влияние оказал Волжанский Владимир Александрович. Это один из талантливейших людей цирка. Давал он мне уроки и актёрского мастерства, и технические, и по трюковой части. Человек необыкновенно одарённый, с уникальным вкусом, таким великолепным чувством духа времени и знатока цирка. Всё вместе было у него, прекрасно сочеталось. Он на меня оказал основополагающее влияние в артистической манере. Больше на меня никто не влиял и не мог повлиять, не учил, как себя вести в манеже.

Помогал ещё  – был у меня потом режиссёр Фёдоров Валерий Александрович. Он направлял. Но основа была заложена Волжанским Владимиром Александровичем.

Как создают трюки?

    Я принял у Александрова аттракцион, в котором уже был какой-то определённый набор трюков. Александр Николаевич отдал мне «ключи» – зверь делает движение только по определённому условному сигналу дрессировщика, выработанному годами и известному только им двоим. По сути – условный рефлекс, который у тигра выработали с самого начала. И на другое движение дрессировщика он не откликнется, не среагирует. Поэтому необычайно важно знать эти «ключи».

    Александров передал мне группу, сказал, что надо делать, когда и как, в какой последовательности. Потом, когда я брал новых животных, я стал вводить, добавлять что-то новое. Нюанс в чём: с приходом каждого нового зверя на тот же самый трюк возникает другая ситуация. Оно другое, это животное, со своим характером. Я не могу с ним повторить, сделать трюк в точности также, как я делал с другим. Даже если мне казалось, что тот вариант был самым лучшим. И я приходил к тиграм, приглядывался, пробовал, искал так, искал так, искал так, перебирал варианты. Понимаете, выдрессировать животное можно, научить его делать что-то, заставить сделать. Но главное – как оно будет делать, надо же следить за этим! Нужен кураж, красота! Чтобы тигр сам радовался своей ловкости и мастерству! Например, как они все по буму идут – не так важно, но – как они будут сольные трюки выполнять?! И уж если зверь делает трюк – чтобы это было хорошо, красиво! Я по несколько тигров готовлю на каждый трюк. Пробую с этим, этим, этим. Потому что некоторые так делают именно этот трюк, что уж лучше пусть не делают. Пусть уж лучше «не поют».

    Разные животные встречаются, у каждого свой характер, норов, манера поведения. Душа каждого настроена на свою резонансную частоту. Понять её, постичь, на неё настроиться – в этом, пожалуй, и состоит таинство общения, единения душ. У каждого надо выискивать способности, его склонности, стремления. Они раскрываются со временем. Какая-нибудь добавится деталь, штрих – и придаст трюку изюминку! Он уже не будет грубым, не будет пошлым, не будет отдавать каменным веком дрессуры.

    Художественность – она очень сложная в цирке. Мы ведь не играем кого-то, как в театре. Где порядочный человек может играть негодяя или дерьмовый человек сыграть интеллигента, приличного человека. Там это у хорошего актёра может получиться, а у нас – нет. Мы этого не делаем, мы играем себя. Каждый артист цирка играет себя, другим он быть не может. И, я вам скажу, артист цирка не изменится до конца дней своих – он не станет другим, не сможет по-другому ходить, пластику свою он всё равно не изменит. Мы не говорим об искусстве реприз, игре клоунов – это уже другая категория, там игра.

    А что касается хищников, вообще животных… Можно изменить номер, – например, сегодня у вас испанский вариант, завтра ещё какой-нибудь вариант. Это можно изменить – костюмы, музыку, оформление. Меняют его люди, и получается неплохо. Но всё равно видно, кто это работает, и видно стиль.

    Одна выдающаяся артистка, Ирина Шестуа, уже на пенсии, была постоянным членом или председателем всевозможных жюри по народным циркам, по народному творчеству. Сама она создатель жанра «Русская палка», уникальная женщина. И вот она как-то была в Иваново, на смотре цирковой самодеятельности.

    Чуть отвлечёмся на терминологию. Кто жонглирует руками – тот жонглёр, кто жонглирует ногами – тот антиподист. А вот если ногами жонглируют людьми, лёжа на спине – это икарийские игры. И почти все старые цирковые артисты начинали с икарийских игр. Детьми. Росли в цирке, были маленькими – ими жонглировали, их там «обкручивали» и так далее. А в икарийских играх многое зависит от нижнего жонглёра – он баланс держит, манипулирует. Ирина очень давно всё это познала и икарийские игры знала очень хорошо.

    На этом конкурсе самодеятельности – номер. Очень хороший. Девочки работают икарийские игры. Работают маленькие девочки, девочки постарше. После выступления Ира подозвала юных артисток цирка и говорит: девочки, скажите, пожалуйста, кто вас готовил? Я не могу увидеть, чей это почерк! Потому что я знаю всех мастеров икарийских игр, кто как выступает, кто кого и как готовит! Но по вашему выступлению не могу понять, чей это почерк!

Отношения с тиграми:

доминантная особь? Старший друг?

    …Ягуаров купили маленьких, детёнышей. Они тогда были довольно спокойными, не были истеричными. Удалось весьма быстро наладить с ними добрый контакт, – маленькое оно как-то всё быстрее привыкает. И вот всё хорошо пошло-поехало у нас…

    Они не проявляли особенной агрессивности. Хотя ягуары очень даже упёртые, своенравные, себе на уме. Но агрессивности в них не было. Поэтому я не могу ничего такого рассказать, от чего бы мороз по коже.

    В общем-то и сейчас, с тиграми, всё идёт как планирую. Прилагаю все силы, чтобы не было нестандартных, нештатных ситуаций. Потому что они никому не нужны. Они не нужны мне, не нужны животным. Да и зрителю — в подавляющем большинстве – тоже.  

    Иначе, если возникнет в манеже конфликтная ситуация, потом её нужно будет сглаживать, всё заглаживать, всё улаживать. Потому что никакая дрессура не идёт вперёд до тех пор, пока не будет баланса равномерности. Доброй каши спокойствия. Пока не вернёшь податливости, расслабленности животных, не вернешь их доверие.

    Даже если животное злобное, агрессивное – всё равно оно подлежит доброму отношению, такой душевной обработке. Нужно вернуть у животных доверие к себе, восстановить статус-кво.

    Когда Александров ввёл меня к своему тигру, большому, громкому, с грозным рыком, мне ещё помнились ягуары, леопарды. Они более тихие, но…Скажем так, очень даже себе на уме.

    Леопарды, как правило, нападают неожиданно, из засады, совершая прыжок на спину ничего не подозревающей жертвы.

    Мы ещё в детстве, из сказок узнали, что лев – царь зверей, тигр – самый опасный хищник, а самая красивая и ловкая кошка – это леопард. В длину они достигают 180 см, плюс ещё хвост – 100 см. У леопарда грациозная, лёгкая и гибкая фигура, стройные ноги. Походка у него совершенно неслышная, и при этом – величественная. Скорость его бега 16-18 метров в секунду, а прыжки до десяти метров в длину и четырехметровые в высоту для него обычны.

    Он и сильный, и смелый, хитрый и умный, злой, свирепый и мстительный. По хитрости, коварству и храбрости он даже превосходит тигра.

    Леопард может убить человека с одного удара. А язык его, шероховатый, словно крупный наждак или напильник, может «слизать» кожу.

    Вернёмся же к нашим тиграм. Я всегда работаю один. Но как-то я получил очень крупного, старше двух лет тигра из зоопарка. Он был страшно агрессивный, просто неимоверно агрессивный. Его надо было приручить, работать с ним. И вот я с ним репетирую в манеже. Но пошло не совсем, скажем так, как хотелось бы, не по плану. Возникла необходимость как-то перекрыть тигру выход в другую сторону, и я позвал своего помощника. Он пришёл, соответственно экипированный. Вошёл в клетку. В общем-то, дальше помощник сделал всё правильно. По отношению к себе. А вот по отношению ко мне – получилось наоборот. Помощник-то был защищённый, а я оказался незащищённым. Более того, получилось, что помощник от себя направил тигра в мою сторону! Не специально, но, защищаясь сам, послал тигра на меня. Тигр прыгнул – помощник защитил себя, как положено, тогда тигр развернулся – и почти на мне был…

    После этого случая я сказал: всё, больше я этого делать не буду. Никаких помощников в клетке, надейся только на себя.  Буду я уж как-нибудь один. До конца. Потому что работать вдвоём – это совершенно другая работа. Как те, кто работают вдвоём, не смогут работать поодиночке, так и тому, кто привык работать один, трудно работать с кем-то в паре. Всё нужно делать специально, заранее готовить, продумывать. С бухты-барахты ничего путного не получится.

    Был в моей практике и такой случай: у тигра образовалась опухоль на внутренней части локтя. Когда тигр лежал, ходил – опухоль не было видно. Но нужно было показать её врачу. А как, если её не видно ни в одном положении тигра? Только когда я беру его на работу, и он садится на of, поднимает передние лапы – то всё открыто, опухоль видна. Тогда я сказал доктору: «Валера, давай сделаем так. Я сажаю тигра на of, ты в это время смотришь опухоль».

    Валерий Анатольевич Соболев – прекрасный ветврач, хирург необыкновенный из Кирова. Он практик. Уникальный врач, единственный у нас в системе, который ездит по вызовам артистов.  Если животное заболеет – главк приглашает Соболева, на протяжении уже более тридцати лет. И приезжает-прилетает добрый доктор Айболит Соболев.

    Почему он не переезжает в Москву? А зачем ему Москва? Он прижился в Кирове, живёт дома, в своём привычном укладе, преподаёт  в сельхозинституте на кафедре ветеринарии. Понадобится помощь редкого специалиста – приглашают именно Соболева.

    Очень опытный, он у всех наших дрессировщиков был, всех знает, и его, естественно, знают.

    И вот, значит, мне нужно этого доктора ввести в клетку. Валерий Анатольевич стоял за моей спиной, совершенно спокоен. Тигр был всего один в клетке – и не сводил с Соболева глаз. Он прямо дрожал, с трудом сдерживая свой порыв, дикую страсть! Меня он попросту не видел, безотрывно следил за врачом. Была такая напряжённость! Пока я тигра посадил, – словно прошла целая вечность. Не поворачиваясь к Валере, спрашиваю: «увидел или не увидел?».

    Когда я в клетке один – могу и при пятнадцати-двадцати тиграх отвернуться от них. А в этой ситуации ни на мгновение даже скосить глаза не мог, держал тигра взглядом. Тигр, сидя на задних лапах, через моё плечо  словно гипнотизировал доктора. Я не мог выпустить тигра из-под контроля. Малейшее замешательство, промедление, небрежность, неосторожность – и остановить хищника будет уже невозможно. В возбуждённом состоянии они не только не слушаются команды, они попросту её не слышат. Если дам хоть какую-то возможность – тигр мгновенно будет на Соболеве.

    Наконец доктор произнес: «да, я увидел!».

    И, когда он ушёл, у меня словно гора с плеч. Господи!

    А потом тигра обездвижели, Валерий Анатольевич его прооперировал, зашил. Позднее пришли анализы, что опухоль злокачественная. Тигр прожил ещё лет пять-шесть после операции, не было у него ни рецидива, ни метастаз, то есть тигр был нормальный. И умер он, когда состарился.

Каково в манеже с хищниками? 

    У меня есть своя методика, свой стиль, и я ковыряюсь. Говорю ковыряюсь – очень кропотливая это работа.     По крупинке всё выискиваешь, создаёшь. Ковыряюсь, ковыряюсь, смотрю – что-то получается... Другие – нет, в одиночку не могут работать представление. Например, смотрю сейчас коллегу – он репетирует львов. С дрессировщиком там четыре или пять человек в клетке. Спрашивается, а зачем? Что они там делают? Но – я не осуждаю за это, у каждого своя методика.

    Я иду по другому пути – красоты классической дрессуры. Представление – это трюки. Чуждо мне красивыми девушками-помощницами в манеже сердца зрителей покорять.

    Жену свою, Светлану Михайловну, в клетку к тиграм тоже не завожу. А зачем? Чтобы две зарплаты дрессировщика платить?

    Света окончила школу и работала в аппарате главка цирка. Там мы и познакомились. С женитьбой облапошили всех. Никто не знал, что мы поженимся. Кроме очень узкого круга людей, из которого ничего не просочилось. Для циркового коллектива это весьма необычно. Как правило, все всё знают.

    Светлана работала в Союзгосцирке, в отделе труда, экономистом. Ушла в отпуск. Поженились. А из отпуска вернулась уже ко мне, ассистирует мне на репетициях с тиграми. Когда мы репетируем, когда готовим трюки – то есть делаем всю самую важную черновую работу. Светлана главный мой помощник, незаменимый человек.

    Но она не бывает в клетке, она за клеткой. А мне как раз за клеткой именно такой человек нужен. Света очень чувствительная, знает работу хорошо, понимает меня, тигров, очень корректная, выдержанная. Нет у неё истеричности. Уравновешенная, проще говоря. Работать с ней в связке надёжно, легко и комфортно.

    Потому что знает Светлана только мою работу. У кого-то репетиция поставлена совершенно по-другому: крик, шум. Адреналин! А я так не могу, я наоборот: хочу, чтобы было тихо, спокойно. Душевно. Тогда это артист, тогда это дрессировщик. Когда я на взводе – это не работа.

    Шутка про разведчиков есть. Если разведчик начинает по крышам прыгать, отстреливаясь – это плохой разведчик.

    С собачками, японскими шпицами, с которыми я выступаю, Светлана Михайловна не работает. У неё есть любимые, а остальных она даже не знает как звать, их не понимает. Считает, что это моя затея. Ты, говорит, с ними и воюй.

    Кстати говоря, белых японских шпицев в Россию завёз я. Собачки все элитные, но неприхотливые, практически не болеют. Одного шпица подарили Филиппу Киркорову. Увидел его Филипп за кулисами – очень понравился, попросил подарить. Теперь на телеэкране их порой можно увидеть вместе.

    Зрительный зал, зрителей из манежа видно даже против света мощных софитов. Тигры всегда смотрят в зал очень пристально – словно знакомых выглядывают. Хотя настолько привыкли ко всему! И это моя цель, когда я начинаю готовить животных – приучить их ко всему. Я знаю, когда надо тишину, чтобы никого не было. Не потому, что я скрываю. Нет, мне скрывать нечего. И никто мне на репетиции не мешает. Сидите, смотрите. Но – тихо, как мышка! Не видно, не  слышно. Не ходите, не гуляйте. Иначе тигры-новички могут чего-то испугаться, стушеваться.

    А потом, наработав навыки, наоборот – приучаем тигров к движению в зале. Просим народ: входите, выходите, расхаживайте по залу, специально бегать просим. Только у меня, во время моих репетиций уборщицы могут убираться в зале. Правда, порой они так «освоятся», что начинают с одного конца зала на другой беседы вести. Они мне не мешают своим присутствием, но они меня отвлекают разговорами! Я не хочу знать, о чём они говорят! Слушать во время работы крики, о чём их соседка сказала кому-то, согласитесь…

    …Настоящий накал страстей в манеже можно прочувствовать лишь на репетиции, когда нет игриво красочного света, бравурной музыки оркестра, приглушающей мощные раскаты возгласов тигров, словно катящиеся по кольцу манежа…

    В Волгограде я наслаждался шоу "Суматранские тигры" по два раза в день ежедневно – был такой график у артистов, а потом оставался смотреть репетиции.

    Меня очень интересовал ответ на один вопрос. Понятно, что можно зверя "уговорить" или заставить сделать что-то, исполнить какой-либо трюк. Но вот как объяснить хищнику, к которому и подойти близко нельзя, чего от него требуют, каких телодвижений? Откровенно говоря, для меня это оставалось загадкой. И ответ Николая Карповича: "да так же, как и собачкам", ясности мне абсолютно не добавил. Ответ я искал на репетициях.

    Николай Карпович шлифовал трюк: Барон на задних лапах прыгает через Акбара, после чего оба тигра поднимаются во весь свой рост и на задних лапах идут на дрессировщика. А Павленко отступает, сохраняя дистанцию около метра.

    На днях что-то не очень "клеилось" у Барона, и тогда дрессировщик, усадив его на тумбу, подкармливал с вилки аппетитным мяском и проникновенно спрашивал:

    – Барон, ну что ты сегодня такой дерганый? Скажи мне, что с тобой, Барон?

    Тот урчал, пофыркивал, что-то отвечал на своём курлы-мурлы языке, Николай Карпович  внимательно слушал, пристально вглядываясь в глаза Барона. Потом репетиция продолжалась.

    Во время одой из ставших уже буднично-привычными репетиций мы беззаботно разговаривали с Ольгой - дрессировщицей попугаев о нюансах их кормления, не сводя, однако, взора  с манежа. Барон послушно и красиво прыгнул через Акбара, оба высоко поднялись на задние лапы и красивой мощью пошли на Павленко. Всё шло как обычно, но вдруг     – в момент – всё изменилось: невидимая и неслышная  волна тревоги пронеслась с манежа. Мы смолкли, вперившись глазами в тигров. Барон опустился на четыре лапы и резко отпрыгнул вправо от Акбара. Павленко – всё внимание на Барона, и над манежем пронеслось требовательное:

    – Барон! Барон! Барон!

    В правой руке дрессировщик высоко поднял лыжную палку с начисто спиленным остриём, отвлекая ей внимание Акбара. Взмахами короткой палочки в левой руке пытался поднять на of Барона.

    Но Барон не вставал на задние лапы, а, оглушительно рыча, заходил на дрессировщика сбоку… Акбар необычайно быстро шёл на задних лапах. Он прекрасно научился широко шагать! Воспользовавшись моментом, эта махина безумной силы уже зависла над Павленко. Тот, с молниеносной реакцией зверя, немыслимо прогнулся назад, словно искусный боец-рукопашник. Как он почувствовал, что удар будет не сверху вниз, а именно справа налево - не знаю. Но Павленко сделал именно то движение, которое оказалось верным. Мы, сидевшие в первом ряду, но за клеткой, замерли. А что мы ещё могли? Чем и как помочь? Ничем и никак. Наблюдательный зритель подметит, что запасного выхода из клетки у Павленко нет. Войти к хищникам никто не может…  Поэтому Павленко один, совершенно один против двух огромных ловких хищников, природой рождённых для убийства…

    Лапа тигра пронеслась чуть сверху и справа налево. Блеснули когти аккурат над животом дрессировщика. Неужели зацепил? Слава Богу, когти тигра проскочили на какие-то крохи, но выше… Зверь потерял равновесие, плюхнулся на четыре лапы, - раскаты его свирепого рёва не смолкали над манежем. А уже в следующее мгновение Павленко распрямился. Барон, мигом оценив промах Акбара, изменившуюся не в их пользу ситуацию, замер с сияющими клыками, готовый к прыжку.

    Миг – и звери, грозно рыча, отскочили на середину манежа, обернулись, свирепо скаля пасти и, оценивая ситуацию, решали: продолжить схватку? Павленко замер, высоко подняв руки-лапы. В правой – всё та же лыжная палка. В позе дрессировщика не было агрессии. Но и в обиду себя он не даст! Он готов дать бой, сражаться. Насмерть. Не дрогнет. Не побежит… Он здесь главный. И опять это доказал.

    Дрессировщик негромко и спокойно-миролюбиво скомандовал:

    – Домой!

    Недовольно рыкнув и толкаясь, тигры бросились в тоннель.

    А Николай Карпович, неторопливо выйдя из клетки, подошёл к нам.

    – Акбар не виноват, это Барон виноват. - Дыхание дрессировщика было ровным и спокойным, словно он у расшалившихся крошечных котят клубок ниток отбирал.

    …А потом мы, как обычно, сидели в люксе Павленко, наслаждались всегда изысканной кухней Светланы Михайловны. Николай Карпович размышлял о творчестве Шаляпина, Хворостовского…

    Завершился ещё один обычный рабочий день дрессировщика Павленко…

К аплодисментам

тигры равнодушны. Но не все! 

    Есть натуры животных, и тигров тоже – такие восторженные, такие артистичные – словно собачки улыбающиеся.

    У меня был тигр Тони. Прекрасный самец бенгальского подвида. Прирождённый клоун! Ну всем своим видом он был клоун! И манерами, поведением. И всегда он делал всё не то, что нужно! И всё не так, как надо! Совершенно беззлобно, но очень настойчиво – всё и всегда по-своему, наперекосяк.

    Например, Тони идёт на трюк. Проходит мимо другого тигра. Я зову Тони к себе, на трюк, а он, делая вид, что просто стушевался, замешкался-заблудился, подкрадывается тихо сзади к другому тигру, свесившему хвост с тумбы, и хватает его за хвост. Тихонько-тихонько, но схватит!

    Я опять: «Тони!!!». Начинаю требовать, чтобы он шёл на трюк. Тони вроде как даже испугается, отскочит, вернётся на своё место. Зову – опять идёт ко мне – и по дороге опять: цап кого-нибудь за хвост! И так по несколько раз.

    Если бы тигр по-настоящему  почувствовал, что его укусили за хвост, – мигом спрыгнул бы с тумбы и такую бы трёпку задал! Тони забыл бы в один день, как за хвост кусать. Но Тони это делал изящно, невозмутимо, незаметно и постоянно. Хулиганил, но очень аккуратно и озорно.

    Что этот тигр ещё вытворял в манеже! Зовёшь на трюк: «Тони!». Он отвернётся от меня и сидит, замерев. Зовёшь: «Тони!!!». Повернёт голову нехотя, с нескрываемой ленцой, посмотрит в мою сторону равнодушно: что, разве здесь кто-то есть?  И опять отвернётся, словно выискивая знакомых в верхних рядах зала. Так проделывал по несколько раз. Не я его этому учил. Такой он по сути своей, прирождённый клоун. Просто я заприметил его талант, актёрские данные и помог им развиться.

    Любил он у меня и такой трюк проделывать. Последним из тигров должен был уходить с манежа Тони. А он всё не уходил, продолжал сидеть на of. Я, закончив представление, уже поворачивался лицом к зрителям, стоял спиной к тигру. Руку, в которой у меня был кусочек мяса, держал за спиной. Я не видел тигра, но по лицам людей, по их глазам мог понять, где тигр и что он делает.

    А Тони бесшумно сходил со своего места, подкрадывался на полусогнутых лапах сзади… Выхватывал мясо из моей руки  и – ррраз – на место!

    Я видел по зрителям, по их реакции, где он: встал уже, пошёл или ещё дурачится, сидя на задних лапах. Когда Тони подкрадывался ко мне и оскаливался, чтобы схватить мясо, вот-вот сомкнёт клыки – люди вытягивали шеи, поднимали головы, выпятив подбородок, замирали, переставали дышать, боялись пропустить волнующий момент. Это для меня было сигналом: значит, сейчас Тони схватит мясо. И точно, Тони выхватывает мясо у меня из пальцев. Я даже обернуться не успеваю, как он  молниеносно оказывается опять на своём месте, сидя с совершенно невозмутимым видом: «а я что? я ничего!». И облизывается.

    Хороший был тигр, больше у меня такого не было. Тони был один. Очень запомнился этот красавец с огромными выпученными глазами. У него действительно крупные глаза были. Рычал так своеобразно… Необычно. 

    Так уж устроено Природой: смерть одного даёт жизнь другому. А человек – редкое животное поступает так – убивает не ради пропитания, а просто из любви к убийству, ради трофеев. И выбирает не слабые особи, как происходит это в природе при естественном отборе, а стремится уничтожить лучшие экземпляры. Если не говорить о том, что, вырубая, осушая, бетонируя, отравляя, застраивая попросту лишает среды обитания, пищи и крова всех своих братьев меньших…

    Забывает простую истину: сам живёшь – другим давай!

    …Пелена неведомая, но пугающе леденящая накрыла тигрят… Они ещё не знали, что она несёт. Не знали ещё ничего, кроме тёплого молока матери, её родного запаха, нежного пофыркиванья и урчания… Её шершавого языка, такого нежного… Её ласк…

    Они затряслись от резью прошедшего через их тельца невероятного ужаса, разом проснувшись, сбились, плотно прижались дрожащими полосатыми комочками друг к другу…

    В эти мгновения в километре-другом от них упала раненая выстрелом тигрица. Крупная слеза подёрнула её янтарный глаз. Неистовый предсмертный рык страшной раздирающей, обжигающей боли, обиды, последней тревоги о младенцах-тигрятах взмыл ввысь, раскололся о небесную сферу на миллионы игл, которые, отразившись от неё, заискрились колюче, возвращаясь назад. Некоторые из них словно вонзились в сердца свирепых хищников по всему миру. Они, чуткие дети природы, получили импульс к действию из единого информационного пространства Земли. И в разных концах планеты тигры вдруг стали нападать на двуногого, словно подчиняясь последней воле погибающей тигрицы… Погибшей, вместе с выводком, просто из-за красивой тигриной шкуры, которую ненасытный, неуёмный двуногий возымел желание бросить у себя в жилище на пол с подогревом.

    Хищники ответили на призыв тигрицы отомстить тому, кто уничтожает, лишает жизни походя, не оставляя шанса выжить. Не даёт жить в гармонии ничему живому на планете… Жить, питаться и размножаться, как то было заведено Природой-матушкой…  

Рождённый в неволе.

Вечный узник.

Без права на свободу

    Если подойти формально к словам «рождённый в неволе», это можно сказать и об аквариумных рыбках, и о хомячках, птичках. Список будет обширный.

    Но если задаться вопросом:  а в естественной среде была бы, например, у тех же тигров возможность дать 5-6 поколений? Вряд ли. И поневоле задумаешься: а на том ли мы акцентируем своё внимание?!

    Осушить бы моря, океаны – с ужасом увидели бы, сколько же мы и там понагадили!

    Что касается узника – в корне не согласен. Принципиально и категорически, поскольку к моим тиграм, ко всем моим животным это никак не относится. Позвольте, разве узник окружён любовью, заботой и лаской, какие мы даём своим зверям?! Нет.

    Мы делаем всё, чтобы у наших зверей были хорошие условия содержания, питание, душу в них вкладываем!

    О том, насколько хорошо живётся экзотическим животным, лучше всего говорит тот факт, как они размножаются. У меня тигры – уже в пятом-шестом поколении мои.

    И люди, которые работают у меня с животными, – очень порядочные, добрые люди, которые любят животных, любят цирк. Для которых это –жизнь.

    Моя супруга – Светлана Михайловна Павленко, много лет незаменимый помощник при дрессировке, она очень чётко чувствует тонкости психологии тигров. Много лет работает со мной Кондратьева Людмила Михайловна. Ей уже за 70, но выглядит как Барби. Ездит с собачками на конкурсы в Москве. У меня элитные собачки, участвуем и в международных выставках-конкурсах.

    Александр Тополюк заменил человека, который проработал со мной большую часть жизни, – Струков Анатолий Иванович работал со мной 40 лет без шести месяцев. Александр Тополюк со мной с 1993 года, занимается всем, очень трудолюбивый. Ни разу в жизни он не проспал, я всегда могу на него положиться.

    Все они честные и очень добросовестные люди. И даже в такой период, как погрузка и разгрузка – самый страшный для нас – с такими помощниками я всегда спокоен.

    Понятно, что сам собой напрашивается вопрос, есть ли у меня ученик. Нет. Ученика нет. Просились несколько человек в ученики – я им отказал. Никто не хочет работать, по-настоящему работать. Нужно не просто работать, а очень и очень много работать. Хотят только ходить с тигром на поводке. А это не работа, не дрессировка.

    Я узнал, сделал и ушёл дальше чем великий дрессировщик тигров Александров. И хочу, чтобы мой ученик сделал больше, чем сумел сделать я.

    А добиться этого возможно только при любви к животным, их понимании и колоссальной отдаче работе. Нужно быть трудоголиком.

    Если же говорить конкретно о моих способах дрессуры, – базируются они на «прянике», любви, ласке, доброте, внимании, заботе. Наблюдении за животными, – нужно увидеть, подметить, понять особенности каждого из них. На кропотливой, и не просто большой, а очень большой работе.

    Согласитесь, цирковым животным достаётся не самая тяжёлая доля, участь, которую человечество отводит братьям своим меньшим.

    На репетиции с японскими шпицами (длилась она почти час) первым был Эшли: ему всего год, только осваивается в манеже. Николай Карпович поощряет белоснежного холёного симпатягу кусочками подваренного мяса, подбадривает:

    – Эшли, хорошо ведь ходишь, смелей, смелей! Ой, молодец! Ничего, завтра будешь прыгать через обруч, всё получится!

    – Вот такой у него характер – и всё! Репетирую их пока так, по настроению. По их настроению.

    Потом привели Эру.

    – Эра, иди ко мне, маленькая! Ах ты моя красотка!

    Теперь репетируют все рабочие собачки, то есть уже участвующие в шоу, среди них и Аки, Чико, Шустрик.

    – Мальчики – пошли! Может, подойдёшь ко мне, Филя?! – И тот пошёл к Маэстро на задних лапах. – Икар, Сёма – идите ко мне! Торик!

    Дрессировщик с любовью оглядывает выполняющих трюк питомцев:

    – Ангелочки просто – на репетиции. А на работе что творят? Что хотят!!!

    Я смотрел репетицию с некоторым удивлением: это же как надо любить своих животных, чтобы, например, различать, кто из этих белоснежных пушистиков с черными бусинками глаз есть кто...

    Программа у нас меняется практически постоянно. У меня нет той старой школы, когда «ни шага в сторону». Я даю тиграм возможность всё делать творчески. Но – не во вред представлению. Например, на репетиции у меня два тигра встали на задние лапы – и пошли! А на выступлении – ни в какую!

    Не иначе как публики смущаются именитые артисты. Просто хитрят. Ленятся! Пока ленятся. Но пойдут и на представлении. Я знаю, как это сделаю.

    Один тигр, оказалось, умеет и любит прыгать на задних лапах через другого. Знаете, на чём пока «спотыкаемся» на репетиции? Тигрица, через которую тигр прыгает, не может в этот момент улежать спокойно. Ей нужно или повернуться, или встать, чтобы посмотреть, что происходит. Ничего, научимся и этому номеру.

    Для меня, замечу, сложнее работать с собачками. Собаки «тяжелее» в дрессуре. Потому что это животное слишком давно живёт бок о бок с человеком, слишком хорошо изучило, понимает человека, знает, как его обмануть. Собаки хитрее, изворотливее – поэтому их дрессура сложнее. Тигра выдрессировал – и всё, он работает, а собака – нет. Делает вид, что уже все трюки забыла. С собаками необходима постоянная работа.

Цирк, цирк, цирк

    Если говорить о сегодняшнем цирке – государственная поддержка его слаба, поэтому молодёжь плохо идёт в цирковые артисты. Если же рассуждать о перспективах циркового искусства России в случае передачи его в частные руки, то возникает немало вопросов и сомнений. Зданий цирка у нас построено немало, в отличие от зарубежных стран. Там – шапито, цирк постоял день-два и переехал. Артисты живут в вагончиках, животные – под открытым небом. У нас же климат не позволяет экономить на этом. Даже в царское время летом был цирк-шапито, а для зимы строили деревянный цирк, всячески утепляли его опилками. Сейчас у нас немало неплохих зданий цирка, порой даже в тех городах, где они и не очень нужны. Причём, как правило, цирк стоит в центре города. Если передать его в частные руки – еще вопрос, что заинтересует инвестора: развитие циркового искусства или же возможность извлекать прибыль, например, используя это здание по иному назначению?

    Как только мы не стали нужны политически, как только государство прекратило показывать свою, скажем так, любовь к цирковому искусству, началось массовое оскорбление цирка. В чём проявляется? Наиболее наглядно – во всех СМИ нас стали называть циркачами. Это унизительное, оскорбительное название, которого артисты цирка не заслуживают. У нас есть отвратительные инженеры, конструкторы, архитекторы, врачи, учителя – в каждой отрасли человеческой деятельности есть бездарные люди. Их много. И в театре, и в кино. В том числе и в цирке, на эстраде есть бездарные люди. По ним обо всех судить нельзя.

    Цирк – это зрелище для народа. Для мужчин и женщин, взрослых и детей. За советское время мы сделали такой большой шаг в развитии цирка! Превратили его из балагана, из низкопотребного зрелища в искусство. И как только нас стали небрежно, походя называть циркачами, всё покатилось вниз, люди, артисты цирка, стали плохо жить. Очень многие поехали работать за границу, сделали миллионерами, миллиардерами других людей, а не нашу страну. К примеру, «Цирк дю Солей» (канадский «Цирк Солнца» «Cirque du Soleil») – благодаря нашим артистам его основатель стал миллиардером. Он хороший парень, я к нему отношусь с очень большим уважением. И он ко мне хорошо относится, Ги Лалиберте. Он всё выстроил на артистах русского цирка и на наших спортсменах. Он «выкачал» всех артистов, он «выкачал» всех спортсменов – кого было можно, и сделал цирковую империю. Это, по большому счёту, не цирк, смесь цирка и уличной забавы, развлечений – но зрителям нравится. Пусть будет называться цирк.

    Нашим, увы, настоящие мастера не нужны. Никто не нужен, ни в какой отрасли. Ощутимо неуважительное отношение к людям, мастерам, специалистам. Просто к хорошим специалистам – неважно, конструктор это или архитектор, артист цирка.

    Лично мне живётся неплохо, потому что все эти годы все руководители нашего цирка высоко меня ценят, прекрасно ко мне относятся. Не могу пожаловаться, что я лично обделён вниманием и так далее.

    В цирке всегда оценивали по результатам работы, а не по дружеским отношениям. Все дружеские отношения рано или поздно заканчиваются. У нас человек может показать только то, что может. Никакими украшениями талант не заменишь. В цирке не «прокатит» ложь, неправда, неискренность. Здесь видно всё, кто и чего стоит. В цирке не включают фонограмму аплодисментов.

    Не будет открытием, если скажу, что цены практически на всё выросли. Безумные цены стали. А на билеты разве можно повышать цену бесконечно? Конечно, семьёй стало дорого пойти в цирк. А что мы можем сделать? Вот у меня список необходимого, передо мной. Например,  цена на мясо для тигров была 120 рублей, ровно год назад,  а сейчас оно стало 165-170. Мы бы с удовольствием работали, получая 180-100 рублей – но если бы на них можно было жить!

    Единственное, что хочу добавить: во все времена, сколько я живу и сколько работаю в цирке, наши животные – и в советское время, и в постсоветское,  никогда не были обижены в кормлении и в условиях содержания. У нас есть здания. Да, проблемы с коммуналкой, мало окон, дневного света, холодно в этом цирке. Но не настолько холодно, чтобы нельзя было содержать животных.

    Плохо, конечно, что многие помещения цирков не приспособлены для животных – с этим нужно постоянно бороться, многое нужно и можно исправить. А по части кормления – даже в самые сложные времена нас кормили.

    Нам довелось много выступать и за границей. Гастролируем, мир смотрим. Богатство впечатлений.

    За границей – там по-другому всё построено, там хозяин. Он платит из своего кармана и очень любит считать. Если может не накормить зверей – он не накормит. Чтобы не переедали. Чтобы не поправлялись. У нас этого нет.  

    Мы оказались за границей, когда развалился Советский Союз. И нам импресарио говорит: «кто вы такие? У вас нет страны, кто вы, из какой вы страны?». Мы и это слышали. Там.

    Был сезон, когда кормили только животных – в период вынужденного простоя, когда не было представлений. Импресарио в Германии отказался платить работникам. И практически всё лето я ухаживал за тиграми, собаками сам, один. Месяц-полтора – один, потом приедет ненадолго Светлана, поможет, потом её подменял Анатолий.

    Но нам нужно было выжить. И мы работали.

    Что касается цирка на западе и цирка у нас… Фигляры там. Да, есть и у них уникальные номера. Но это не чисто цирковые, это номера варьетешные. На одного-двух человек. Крупных номеров у них нет.

    Дрессура у них в общем-то ослабевает. У них хорошая дрессура с домашними животными. А с экзотическими – на очень низком уровне. Но не потому, что у них нет дрессировщиков. Это потому, что их терзают, преследуют «зелёные». Вот им кажется, вот они так считают, что слон не может ходить на задних ногах, слон не может крутиться на одной ноге или стоять на лбу. Они так считают, хотя это ерунда. Ни один дрессировщик ещё не сделал, не заставил делать то, чего не может сделать животное согласно своим физическим возможностям.  

    Не может лошадь стоять на передних ногах, а слон может. Не может лошадь стоять на голове, а слон может. И так далее. У каждого свои возможности, и у каждого есть как резерв этих возможностей, так и его предел. Есть предел, всегда и всему есть какой-то свой предел.

    Медведь не может – чисто физически – прыгнуть на такое расстояние, как тигр или лев, леопард.  Кошка – я имею в виду тигр, лев – не может копать землю, а медведь может копать и жрать коренья.

    На западе затормозили дрессуру экзотических животных. А с домашними у них нормально. У них хорошо идут лошади, у них хорошо дрессированы собаки. Также прекрасная дрессура слонов.

    Готовят номера для Мулен Ружа, для  Фридрих Штадт Паласа, ЛИДО. Рядовой цирковой номер там работать невозможно, потому что для него надо отдать всю площадку. А в ЛИДО нужно работать практически на месте. Поэтому у них уже нет больших, широких, масштабных трюков. А всё кругленькое-маленькое, экономичное. Больше статики.

    Сейчас масштабные шоу исчезают и у нас, по многим причинам. В основном из-за экономических проблем, потому что накладно содержать труппу в 15 человек. Я бы с удовольствием взял в программу акробатов в составе 10 человек, но они будут стоить дороже, чем содержание моей группы тигров.

    Стационар есть стационар, шапито есть шапито – по сути, балаган.

    На западе все балаганы, стационаров нет. Два-три здания цирка, и то условно. Только одно здание используется как цирк  – в Мюнхене.

    Быт там очень своеобразный. Для артистов – никаких условий. Вагончики-караваны! Я в таком жил несколько лет и мне в нем нравилось автономностью, маневренностью, ухоженностью.

    Мы там купили кемпинг, караванчик 5,60 у меня был.  Который я вылизывал, за ним ухаживал. И было довольно-таки приятно, поскольку у них там масса-куча всяких приспособлений для удобства, для комфорта. Я ещё думал: неужели я буду когда-нибудь жить в люксах наших цирковых гостиниц?

    За границей очень большие загрузки артистов, там такая выкачка капиталистическая! Нет больничных. Болеть ты не имеешь права.

    Да, я выступал в Нижнем Новгороде, даже подхватив воспаление лёгких. Но! Я мог бы совершенно спокойно не давать представление, уйти на больничный. Считалось бы, что Павленко в этом городе закончил представление. Животных моих продолжают кормить, рабочим продолжают платить заработную плату, мне оплачивают больничный. И мне ещё предоставляют жильё здесь, гостиницу!

    Потом перевозят всё в другой город, и я, когда выздоравливаю, начинаю выступление.

    И никто меня за это даже не упрекнёт. Павленко заболел – всё, извиняйте.

    Но я из категории ненормальных людей, и я выступал. Я не один такой – и в цирке, и не только в цирке. Таких людей очень-очень много. У нас другие не приживаются, они не становятся цирковыми деятелями.

    Я много работал в международных труппах. Вспоминается работа в цирке «Кни» – знаменитый швейцарский цирк. И там был полёт под куполом. А у артиста так болела спина! До окончания сезона оставалось несколько недель. И он в полуобморочном состоянии лез под купол, работал. Потом выбегал с манежа и падал. Он был мокрым. Даже когда шёл работать он был покрыт крупным потом. Адская боль! Укол – и пошёл работать. Отработал – прибежал и лёг.

    Почему так, почему не отлежится?

    – Нельзя, нельзя! У этого импресарио я заканчиваю работу, но если не выйду на представление, у меня же не будет контракта на следующий год!

    А дрессировщику приходится думать и о содержании животных. Кормление животных, уход за ними – очень трудоёмкое, тяжёлое физически дело. А импресарио, он что – он даёт деньги на зарплату, кормление животных. Говорит: я тебя покупаю за такую-то цену. Ты садишься с ним, обсчитываешь, сколько это приблизительно будет стоить. Можешь иметь рабочих, а можешь кормить и убирать, чистить сам! Можешь гостями всю семью перевезти. Это твои проблемы. Сам решай, распределяй. Сам себе министр финансов.

    Но каждому, наверное, понятно, что не может человек, который целый день грёб дерьмо, по локти в нём, вечером выходить  в манеж и быть артистом. Не может!!!

    Только представьте: он сам за рулём – сам везёт, сам выводит своих животных. Сам же рубит мясо, потом вытер руки – и пошёл в манеж. С такими «граблями»… Это ужасно.

    Не спасёт и то, что за границей масса всяких приспособлений для работы, для удобства, всё это очень развито. У них великолепные мастерские, можно сделать любые клетки, можно сделать вообще всё, что угодно.

    Вспомнилось, как я приехал к Луи работать. А у него были вагончики, в них когда-то сидели тигры. Тигры амурцы, крупные, здоровые. Вагончики эти были сделаны фантастически! Прутья – они не просто через дырки проходят, они входят один в один – там были трубки. Нержавсталь, тоненькая, лёгенькая. Изящные щеколдочки, задвижечки. Я смотрел, как всё аккуратненько сделано, головой покачивал, и вырывалось: а… а… а…

    В каждой клетке висит фонарь наверху – под решёточкой, естественно.

    Луи предлагает мне свои клетки, разместить тигров. Убеждаю:

    – Луи, не будут мои сидеть спокойно, они всё это оторвут, ты понимаешь это?

    Он удивляется:

    – Что ты, и у меня, и у папы были в этих клетках тигры!

    – Луи, я тебе сказал, предупредил? Я беспокоюсь только об одном – чтобы они не вышли. Остальное меня не волнует. Так?

    – Так. Впускай!

    – Хорошо. Только отключи электричество.

    Отключили электричество – дело днём было. Запустил я своих тигров… Боже мой, моим живчикам было так интересно, что же там висит, наверху? Внутри клетки какой-то предмет…

    Тут же, практически моментально, при нас они распотрошили этот вагон. Там стало трещать, тут погнулось, здесь уже не открывается, не задвигается…

    В общем, вернул я тигров в свои клетки – на этом дело и закончилось.

    Также и вольеры для собак смотришь на улице: это нужно убрать, это они могут разорвать, это могут зубами разгрызть. Это близко не подставлять – собаки дотянутся, затянут и сожрут или порвут. Животные любопытные.

    Гастроли за границей – это переезды, переезды, переезды. Цирки – передвижные. Они постоянно в дороге, практически не останавливаются. Два дня город – и дальше. Два дня город…

    Цирковой бизнес очень шаткий, очень неуверенный бизнес. Там его сложно вести. Обанкрочиваются мгновенно. Бывает, и артисты тогда заработанное не получают.

    Я знаю случай, когда всей труппе не платили несколько сезонов. Но импресарио Буш в Германии был очень порядочный человек. Получилось так. Люди у него отработали, но он им за этот год не мог заплатить, не мог рассчитаться. И тогда импресарио собрал всех и говорит:

    – Я прошу вас: останьтесь работать у меня на следующий сезон! Чтобы я смог встать на ноги. А как только появится у меня хоть какая-нибудь возможность, я с вами рассчитаюсь.

    Замечу, что потом он рассчитался с людьми полностью. А тогда откликнулись на его просьбу и остались работать все артисты! Все! Кроме одного – русского, ему «вынь да положь!».

    Больше этот артист нигде не работал. Его карьера на этом закончилась. Молодой, красивый, высокий Валера Гурьев, силач. Как он гирями жонглировал! Красавец, высокий блондин. Но больше ему никто не давал контрактов.

    Молва прошла – и всё. Всё!

    …Порой задумываешься над вопросом «спецмолвы» – попросту говоря, стукачества. Я в тупике. Я, как русский человек, этого не приемлю, не допускаю стукачества. Но! При этом – я хочу жить спокойно! Чтобы у меня, как и у тех же немцев, была стеклянная дверь в прихожую, чтобы там спокойно можно было оставлять свои вещи. Чтобы у меня стоял не четырехметровый забор жлобов азиатских на даче, а чтобы у меня была сетка. А ещё лучше – чтобы и сетки совсем не было. Ну, правда, лично у меня такого не может быть, у меня животные, а их надо огораживать. В Америке вообще заборов нет, в Германии сетка, и та закрыта какими-нибудь кустами. Понимаете?

    Я хочу иметь возможность оставить машину – где положено, конечно, – но я хочу, чтобы она была в целости и сохранности. Как у них.

    А порядок у них поддерживается, в первую очередь, за счёт стукачества. Там настолько оно развито, и в цирке, в частности, что ты не успеешь и ахнуть, а уже полмира будет знать, что и где ты купил.

    Один наш большой артист был на престижном фестивале. Я знаю, кто и на каком – не буду называть имён, не в них суть. Артист выступал на фестивале и получил очень маленькую оценку. У нас же этот артист – номер один. Поэтому он пришёл в оргкомитет, жюри и устроил там разборку. Знаете, что говорили  об этом инциденте в других странах? Не то, что он устроил разборку, что он оспоривал оценку, убеждая, что у него уникальная работа. А то, что он, артист такого уровня, требуя высшую награду, пришёл, устроил скандал, а в руке у него был пакет из магазина «Тати», символа дешёвой заграницы...

    Всё!

    Будучи на гастролях за границей мы старались, чтобы местные меньше видели. Поскольку у них была ревность. Когда они видели, что мы покупаем вещи, что мы покупаем машины, еду. Это же только у нас, в России, культ одежды и еды! Помню, когда мы работали в Швейцарии, поразились, придя в магазин: нет тележек, к которым мы привыкли – типа «наваливай». У них они крохотные, хотя тоже на колёсиках.

    Мы очень много едим и очень много внимания уделяем тряпкам, – по сравнению с чопорной Европой. Они очень расчётливы, если не сказать – прижимисты, со своими «птичьими» угощениями.

    Приходилось притираться, приходилось.

    Если в Германии что-то нельзя – то нельзя это делать, и всё! Раз тишина должна быть после десяти часов вечера – попробуй, чтобы у тебя собака залаяла или ты громко музыку включил, или какой другой шум сделал. Сразу в полицию: стук-стук-стук! Докладывает фрау такая-то. А вот у такого-то – шум.

    Вы получаете штраф по доносу фрау такой-то, а эта фрау – премию от полиции.

    В Германии я ходил по городу и среди ночи – не было опасно или страшно. Пустынная ночная улица, и, естественно, я перехожу её по-нашему, где заблагорассудится. А на углу меня поджидает полицейский и штрафует. Оказывается, какой-то фрау не спалось, она увидела, что я нарушил правила и сообщила в полицию. Фрау получает премию за помощь, содействие полиции в наведении порядка.

    Немец может сказать матери, которая зашла в гости во время обеда: «мама, извини, мы на тебя сегодня не рассчитывали». Он не отдаст ей свой кусок изо рта, не поделится. И она воспринимает это как норму, в порядке вещей, не обидится. Потому что, в своё время, сказала ему: сынок, ты вырос, теперь зарабатывай себе на хлеб сам!

    Вот Азия – совершенно другая. Сингапур, Гонконг, Япония, Китай, Корея – по духу, по поведению они очень похожи на нас.

    Азиаты добрее, душевнее. Китайцы – очень хлебосольные. Похожи на нас. Но, что характерно для всех: в дом к себе не любят приглашать! Это только у нас так принято, друзей в дом к себе  приглашать. Да и просто так можно к другу, соседу в гости «завалиться».

    Мне очень нравится Китай, китайцы. Мы, русские люди, привыкли всегда что-нибудь преодолевать. У нас вся жизнь борьба. Причём борьба не за жизнь, а за выживание. И вот, когда видишь, что китайцы преодолевают, что преодолели, каких высот достигли – получаешь удовольствие, радуешься за них.

    Если говорить о развитии циркового искусства за рубежом – оно идёт немного своим направлением. Их, в разных вариациях, много, но в целом оно не идёт вперёд. Оно не культивируется, и оно не несёт культуры.

    Кстати говоря, и у нас, из-за раздрая, разрыва, дележа появилось нечто частное-получастное. Потерян самоконтроль над разумной дозволенностью, утеряны-уничтожены «за ненадобностью» не только утончённое изящество, но нередко и смысл того, что говорят, показывают. В манеже, с эстрады, телеэкрана. Чушь несут несусветную. А что смотреть предлагают?!

    Такая же история сегодня и в цирке. Я считаю, что зритель достоин того, чтобы видеть представление, трюки, а не просто одетых только на поясе девушек. Я хочу видеть в манеже, иметь в своём представлении артистов-тружеников, которые делают  трюки, не закрываясь водой, не прячась за дымом. Я хочу видеть их. А таких очень сложно подобрать.

    Конечно, есть образцы, есть мировые имена, но их очень мало.  Сегодня я считаю самым лучшим в мире цирком «Ронкалли» в Германии. Наши в нём все переработали. Хозяин его Бернард Пауль очень хорошо, уважительно относится ко мне. Какие программы он собирает! У него настоящий цирк. Веселье! В «Ронкалли» работают все лучшие клоуны.

    И Пауль добивается того, что его шапито стоит на главных, центральных площадях в Вене, в Кёльне. Правда, и билеты дорогие.

    Я смотрел представления его цирка восемь раз за полтора месяца – и вёл себя при этом попросту неприлично. Я кричал, визжал, хотя прошёл тоже слава Богу, насмотрелся цирка. Но я смотрел этот – и не мог сдержаться, настолько было здорово. Фантастически.

    Самым лучшим цирком с животными считается цирк «Кни» в Швейцарии. Конный цирк – это цирк Алекса Грюса во Франции.

Перевод с тигриного 

    …Я дописываю эти строки, смотрю на фото Маэстро, его тигров. Всплывают яркие картинки чарующего представления питомцев Николая Карповича Павленко. Общепризнанного лучшего в мире дрессировщика. Который узнал тигров лучше, сделал больше и ушёл в работе с ними дальше, чем великий дрессировщик тигров Александр Александров.

    Программа "Суматранские тигры" является золотым фондом русского циркового искусства.

     И вспоминаются слова Николая Карповича – простого, застенчивого, спокойно-взрывного человека с очень доброй улыбкой: "это я тигров люблю, они меня – нет".

    Не раз посмотрев его представления – шоу мастерства и доброты, не один час "пообщавшись" с прекрасными, энергичными, жизнерадостными тиграми Маэстро, хочу сказать, что почувствовал: любят Вас тигры, Николай Карпович, любят! Просто не могут они Вам в этом признаться, – тигриная гордость не позволяет!

© Авдеев С. Н., 2013 

* Об интеллекте собак. И не только собак

Собаки – умные. Но кошки – умнее. Сами посудите

* «Спаситель»

Что дума думает? Не перенять ли опыт Ямала по регистрации домашних животных?!

* Логика человека лишена логичности – 35. «Да оно не выстрелит!»

Есть ли экстрасенсы, или Ноты знают все, музыку пишут – композиторы