Вокруг Ольхона

Путешествие по зимнему Байкалу – это испытание на выносливость, закалка силы и духа. Слова никогда не смогут передать ощущения, которые мы испытывали, оказавшись один на один с природой. Нас никогда не поймут люди, не желающие променять хоть однажды, мягкую кровать, теплую квартиру и горячую воду на полиуретановый коврик и спальник на льду, воду из проруби. А иногда и вовсе умывание снегом. Но, пожалуй, мы сами не в силах объяснить вечный зов, который вот уже ни один десяток лет уводит нас из дома.

До 2004 года на Ольхоне зимой я не была ни разу. Поэтому, когда одна моя знакомая предложила прогуляться вокруг острова за 5 дней, я согласилась. Конец марта. Солнышко на весну - тепло.

Вера уже ходила однажды вокруг Ольхона от Курмы, через Малое море. Путешествие, как она уверяла, элементарное. Шли по ледовой, накатанной машинами, дороге. Волокли сани, обвязавшись веревкой вокруг талии. На ходу поплевывали семечками. На гладком льду садились на поклажу, и, толкаясь лыжными палочками, катились накатом. Иногда сцеплялись паровозиком, отталкивались все вместе. Весело и необычно.

Возможно, то путешествие и было приятным, потому что организовывалось опытными руководителями СЮТУРа. Лидеры выбирали удобное место для бивака, а остальным требовалось только подтянуться к лагерю, установить палатку, и готовить еду для своей команды.

Но в нашей группе было всего 4 женщины: Вера, Анна, Марина и я. За моими плечами многолетний опыт походов в межсезонье. Но в тайге всегда есть возможность развести костер, согреться, просушить одежду и обувь. А на Байкале такой возможности не ожидалось. Потому что решили идти через пролив Ольхонские ворота, по Большому Морю, к мысу Хобой. Подходы к восточному берегу Байкала перекрыты полями торосов, а сама береговая линия – это скалы. Лесистых распадков здесь нет.

Дамы взяли газовую плитку и две палатки.

Приключения начались еще на автовокзале Иркутска.

В рейсовый автобус мы не попали, но нашли попутку. Это были Баяндаевские буряты. Всю дорогу они останавливали машину, «бурханили». На одной из таких остановок мы увидели, что все колеса транспорта, на котором ехали, от разных автомашин. Одного диаметра – и ладно. Попрыскав водкой на колесо, принимали внутрь, а потом начинались гонки без финиша. Самыми страшными были обгоны по встречной полосе. Мы ехали и молились.

На пристань прибыли в 12 ночи. Ничего не видно. При свете фонариков установили палатку. На газу сварили еду, и улеглись спать. Ночью немного подмерзли ноги. Все-таки надо было надеть меховые чуни! Лучше всё делать сразу, иначе потом, не хочется лишний раз вылезать из согретого спальника. Утром я выглянула из палатки, и увидела, что ночевали мы прямо на причале, возле которого летом швартуется паром. Вокруг абсолютно голые бесснежные холмы. Скудная пожухлая растительность, отсутствие снега и ледяное море, напомнили слова из песни: «А я в таком же положении, как человек на Луне…»

Позавтракали, увязали рюкзаки на санях лямками вверх, что бы при необходимости надевать их на спину, и вышли на лёд. И тут началось! Оказывается, идти по скользкому льду совсем даже не просто. Для меня это оказалось настоящим испытанием. Как бы пригодились наколенники и налокотники роллеров! Но этого снаряжения не было. У моих спутниц в подошву ботинок были вкручены шурупы еще с прошлогоднего похода. Поэтому идти им было гораздо легче.

Пока приноравливалась к ходьбе, падала, больно ударяясь головой, коленями и локтями. Впоследствии мои руки были синими от кистей до самых плеч.

Походку выработала. Идти надо было, не отрывая подошвы, чуть согнутыми в коленях ногами. «Япономать» - смеялась над собой. На самом деле было не до смеха.

Мы вынуждены были передвигаться небольшими зигзагами, что бы миновать островки снежных надувов. Иначе сани врезались полозьями в снег и останавливались. Резкий рывок веревкой сбивал с ног. Я падала, как подкошенная. Такой темп выматывал физически и психически. Приходилось с силой втыкать палочки в лед, вытягивать сани из снега. При этом ноги скользили на гладком льду, и вся нагрузка ложилась на руки.

Пробовали садиться на сани сверху, и катиться, толкаясь лыжными палками. Но, разогнавшись, очередные снежные наносы преграждали путь. Маневрировать, сидя сверху, было не возможно. Сани сразу разворачивало задом наперед. При этом, сил тратилось не меньше, чем пешком. Пресс и плечи накачивались, как в бодибилдинге.

В этот день было тепло и солнечно. Несмотря на трудности, раздевались до маек, шли, загорали. Солнышко было ласковое и обещало нам приятное путешествие. На обед не останавливались, довольствовались перекусами и чаем в термосе. Не хотелось терять время. В пути находились 10 часов, прошли 45 километров. Устали. Оказывается пешком по равнине с непривычки идти очень трудно. От однообразной нагрузки на одну и ту же группу мышц, они забивались. Весь мой предыдущий опыт по горам здесь не работал. Я была измождена, как «чайник» в своем первом походе.

На мысе Ухан у нас плановая ночевка. Здесь рос лес, и было хорошее место для бивака. Установили палатку, сварили на костре борщ. Стоял теплый весенний вечер. Казалось, что ничего не изменится. Завтра пойдем с удвоенной силой. Ведь нам надо обойти остров за 5 дней. Я сидела у костра, и вкручивала шурупы в подошву ботинок.

Шуруп-саморез М3 L=12, с плоской головкой, надо вкручивать в протектор наискосок, чтобы шляпка выступала под углом к горизонтальной поверхности. Ботинок безвозвратно портится, поэтому нужна обувь, которая в дальнейшем будет использована только в ледовом походе. На ботинок по краю ранта прикручивались бахилы. Что бы острые торосы ни вырывали ткань вместе с шурупом, использовался кожаный узкий ремешок. По контуру ранта бахил крепится к ботинку шурупом через ремешок. Шаг между крепежом 5-8 см. Но крепить бахил по ранту надо осторожно, чтоб не пропороть ботинок. В противном случае обувь будет промокать.

Утром, когда вылезли из палаток, увидели, что небо затянуто тучами. Солнышко старалось пробиться сквозь перистые облака. Тихо. Тепло. Позавтракали и собрались в дорогу. Обошли две пропарины, радуясь, что их хорошо видно. Ведь это главная опасность, подстерегающая путешественников по льду Байкала.

Идти по накатанной автомобилями дороге приятно и легко. Подошва хорошо цеплялась за поверхность. Дорога периодически делала петли. Уходила вглубь, потом максимально прижималась к берегу. Так она обходила поля торосов.

Появились первые снежинки. Как сонные мухи они спускались по одной, и сразу таяли. Потом снег разошелся не на шутку. Повалили белые хлопья, как будто кто-то наверху щипал большой кусок ваты, и разбрасывал вокруг. Следы протекторов безжалостно заваливало сугробами. Мы шли, угадывая дорогу под снегом по едва заметной тени, и наконец, колея исчезла совсем. И попали-таки в большое поле торосов. Льдины стояли под острым углом. Ноги соскальзывали, пытаясь найти горизонтальную поверхность. Рюкзаки пришлось надеть на плечи. Со стороны могла показаться, что шли четыре пьяные женщины, держась руками за землю. Передвигались по торосам очень медленно.

Мокрый снег достигал середины икры. Выбрались из торосов, и двинулись вглубь моря, подальше от хаоса во льду, но не теряя берег из виду. Не имея ориентиров и навигационных приборов, очень легко заблудиться, и уйти в другую сторону. Белая мгла со всех сторон окружила нас.

В этот день мы шли почти без остановок. Один раз перекусили колбасой с хлебом, и то, потому что Марина напомнила, что мы не обедали. Брели по колено в пушистом снегу. Далеко ли продвинулись на маршруте? Ничего не видно, ничего не понять. Казалось, что время остановилось. Мысли тоже остановились. Судя по времени на часах, в пути были 9 часов. От берега нас отделяла широкая полоса торосов. Пробиваться через них, помня недавнее ползание среди острых льдин, мы не решились. К тому же высокие скалы не позволяли добраться до деревьев, что бы набрать дров для костра. Поэтому на ночлег остановились там, где стояли. Нам не следовало разгребать пушистый снег, на нем спать мягче, но тут скорее сработала привычка. Да и ноги хотелось отогреть энергичными махами. Поэтому, не сговариваясь, стали расчищать площадку для лагеря.

На ужин заварили лапшу быстрого приготовления, нарезали сало. Хотелось поскорее лечь, и вытянуть усталые ноги. Ботинки засунули в спальник, чтоб к утру они не задубели. Влажные носки положили на живот, и уснули под шуршание снега. Засыпая, мы еще не знали, что это была всего лишь прелюдия надвигающейся стихии.

Ночью я проснулась от страшных порывов ветра. Было впечатление, что кто-то снаружи трясет нашу палатку, пытаясь вытряхнуть нас из неё. Нашу однослойную двухместную палатку, по сути, мы держали своими телами. Под натиском бури липучки не держали шторку на форточке, поэтому в маленькое окошечко залетал снег. Возле моей попутчицы насыпало небольшой сугроб. Под свет фонарика, я достала иголку с ниткой, и пришила шторку к палатке. Кружкой выгребла снег, и хотела уже лечь спать, как услыхала звук скользящих между палаток саней. «Санки унесло!» - с ужасом подумала я. Очередным порывом ветра тяжелые сани, которые принадлежали Вере, прибило к палатке, и я ухватила их прямо через тонкую ткань. Надо было сохранить хотя бы эти, большие. На них мы смогли бы положить несколько рюкзаков. Для того, что бы выйти на улицу, и привязать сани, не могло быть и речи. Я боялась открывать выход палатки, она превратится в надутый парус, и ее разорвет на куски.

Так до утра держала сани через палатку, ни на секунду не отпускала, даже сквозь дрему.

Наступило утро. Ветер складывал палатки нам на головы, рвал, как остервенелый пес. Мы поняли, что такого натиска наши капроновые китайские убежища долго не выдержат. По-хорошему, надо было возвращаться назад, но ни у кого даже в мыслях такого не мелькнуло.

К счастью все санки были на месте. Их ветром забило в сугроб. Следует немного рассказать о снаряжении, которое было у нас. Ведь переживания по поводу саней обоснованы тем, что рюкзаки были тяжелые. Везти поклажу на волокушах или санях гораздо легче, чем на плечах. Поэтому набрали лишнего: две палатки, можно было взять одну; газовая плитка, можно было взять горелку, у некоторых по два спальника. В этом походе я поняла, что надо брать кусок овчины под спальник, чтобы не застудить на льду почки и легкие. Лучше, что бы была овчинная душегрейка, ее надеть можно, когда холодно.

Несмотря на непогоду, вскипятили воду, позавтракали. Обули мокрые ботинки, увязали поклажу, и двинулись вперед.

Сразу поняли, что груз придется нести на плечах. Сани тонули в глубоком снегу. Они пихали сугроб впереди себя, а мы изо всех сил пытались сдвинуть их с места.

С рюкзаками на плечах пошли дальше. Тут нас ожидали очередные неприятности. Мы шли навстречу ветру, низко опустив головы. Боковым зрением держали темнеющий сквозь белую мглу берег. Вдруг, обнаружили, что под ногами проступает вода. Глубокий снег засыпал трещины и пропарины. Быстро ретировавшись, стали зондировать сугробы палочками.

В конце – концов, были вынуждены выйти на открытый лед. Неширокое, свободное от снега ледяное поле назвали «улицей». Ветер старательно подметал это место. Именно по «улице» гонял с особой силой. Шли, с трудом преодолевая сопротивление сошедшего с ума воздуха.

Остановились, надели пуховки. Но даже сквозь них ветер пронизывал насквозь. Он, как живое существо, находил лазейки, пытаясь выдуть тепло. Казалось, что стихия обладает разумом. Когда вдруг мне понадобилось сделать срочную остановку по естественной надобности, буря утихла. Сделав всё, что мне нужно в абсолютном безветрии, я оделась, и двинулась дальше. И все снова началось: дуло, сшибало, толкало, неслось навстречу. Надели очки. Хотя стекла залипали снегом, мы их не снимали, иначе глаза выхлестывало. Да и рассматривать было нечего, сплошная белая мгла. Не шли, а брели, боясь остановиться. Было странное ощущение, что внутри включился «автопилот», который заставлял нас механически переставлять ноги.

Наконец перед нами открылся залив Хага-Яман. Мы оказались далеко в море. Ничего не было видно, но по карте здесь должна располагаться метеостанция Узуры. Каким же бесконечно долгим был путь через залив! Несколько домиков на берегу показались нам оазисом среди ледяной пустыни. О ночевке в палатке было страшно подумать. Нам необходимо было согреться и просушить вещи.

Постучали в первый же дом. На порог вышла молодая женщина кавказской национальности. В помещение не впустила. Но предложила нам обратиться к сотруднику института Солнечной физики, на метеостанцию.

Юрий Усольцев поселил нас в домик. Он жарко натопил печь, а мы сварили самый вкусный в мире ужин. Ведь вторые сутки шли на одной лапше быстрого приготовления, без обедов.

Буря бушевала всю ночь. Позднее узнали, что в Хужире с домов снесло несколько крыш. Было впечатление, что все ветра на Байкале задули разом. Это «Сарма», «Горная», «Ангара» и «Баргузин».

Утром ветер продолжал бушевать. Мы выдвинулись в сторону Хобоя - самой северной точке острова. Вдоль скал участок чисто подметенного льда. А значит, ветер в этом месте дул с особой силой. Марину приподняло в воздухе небольшим смерчем, и вместе с санями откинуло на несколько метров назад. Атаку урагана было хорошо видно. Сначала появлялись снежные завихрения, в виде маленьких смерчей. Как будто невидимая конница неслась навстречу, вздымая копытами снежные вихри. Завидев кавалькаду смерчей, следовало немедленно остановиться, приготовиться и ждать. Наклонившись вперед, с силой втыкали лыжные палочки в лед, держались за них, боясь оторвать подошву ото льда. Несколько секунд небольшого затишья, и новая атака.

В этом походе мы поняли, почему путешественники ходят маршрут вокруг Ольхона, начиная с Малого моря. Потому что с ветром по пути. Движение намного быстрее, когда ветер в спину. Тогда сани бежали бы впереди нас, или мы просто катились бы на них, сидя сверху.

И вот, наконец, мы подошли к мысу Хобой (Клык). Характерный останец из двух больших плоских плит выделялся своей обособленностью, как единственный зуб во рту старца. Скальник возвышался как раз в том месте, где начинается Малое море.

Неприступные скалы, подножие которых вмерзло в лёд, походили на сказочное царство. Ледяные натеки космами ниспадали с прибрежных камней. Как же мощно бился прибой об этот Клык, перед тем, как его сковало льдом! Торосы вертикальными пластинами нагромождаясь друг на друга, не давали возможности подойти ближе к скале. Создавалось впечатление, что стекольный завод сгрузил здесь бракованное стекло.

Мы и не заметили, что возле Хобоя ветер стих. Выглянуло солнце. Северную оконечность острова Ольхон со стороны Большого моря замыкает скальник «Дева». С моря хорошо был виден профиль обнаженной девушки, возлежащей на скале.

Есть на Ольхоне скалистый «Хобой»,

Выдвинув челюсть в пучину Байкала.

Клык разбивает байкальский прибой,

И волны сползают, наткнувшись на скалы.

Там «Дева» одна возлежит на бугре,

Грудь, обнаженную, не прикрывая.

Не холодно ей в ледяном декабре,

В небо смотреть, о чем-то мечтая.

Вот так созерцает и солнце, и звезды.

Девственен вечно упругий сосок.

А птицы кричат и на скалах вьют гнезда.

«Хобой» не преступен, суров и высок.

«Три Брата» стоят, охраняя покой

«Девы», когда-то уснувшей навек.

И падает ниц, укрощенный прибой…

А скалам название дал человек!

Чуть не попали в беду возле мыса Хобой. Мы еще только подходили, а Аня уже обогнула его, и выходила на Малое море. Не заметив пропарину, запорошенную снегом, Анна оказалась по колено в воде. Она увидела трос, уходящий под лед, а затем свои ноги, постепенно погружающиеся в бездну. Во время успела выскочить. Когда мы подошли, она просто сказала, чтобы не ходили туда. Это был опасный момент. Держаться следовало всем вместе.

Впоследствии местные жители рассказывали, что в апреле, в районе Хобоя, утонули две машины. Но о том, что Анна провалилась в воду, мы узнали не сразу.

На Малом море все дороги замело, а ветром хорошо уплотнило поверхность. Наши алюминиевые санки с широкими полозьями не очень сильно зарывались в плотный снег. Поэтому, хоть и с трудом, но мы тащили поклажу волоком. А вот Верины большие сани из титановых трубок сразу «сели» по самое «брюхо». Пришлось вновь подставлять плечи под тяжелый рюкзак. Темп сразу снизился. Приходилось тропить по снегу, проваливаясь почти по колено. Когда проходили мимо скал «Три брата», нам уже было не до любования красотами. Вдобавок ко всему прочему, Вера сожгла глаза. Оказывается, у неё поломалось стекло в очках. Солнца не было, но радиация от снега и ветер сделали свое дело. Начался конъюнктивит. Достали альбуцид, закапали. Эти капли всегда в моей аптечке, после случая в горах. Тогда я тоже сожгла глаза отраженным от снега солнцем.

Решено было идти от мыса к мысу. Так короче путь. Анна шла впереди, а мы след в след, но не могли ее догнать. Оказывается она начала мерзнуть в мокрой обуви. Оказавшись напротив урочища Песчаное, решили не выходить на берег, потому что до него еще несколько километров надо было идти по глубокому снегу. Палатку поставили посредине Малого моря. Это была ошибка, но кто же знал, что Аня промочила ноги? Иначе мы бы обязательно дошли до леса, чтобы развести костер.

Установили лагерь. Это была четвертая ночевка. Похолодало. Тут еще газовый баллон замерз. Клали его к себе за пазуху, согревали, отдавая драгоценное тепло. На весь поход у нас с собой была одна бутылка перцовой водки. Мы берегли эту жидкость на крайний случай. Выпивали на ночь по маленькому колпачку, что бы согреться перед сном. Из соседней палатки доносились странные звуки. Это Анна выла от боли, когда у нее стали отогреваться ноги. Разлили по кружкам остатки перцовки. Анне выдали двойную порцию.

Разуваясь, увидели, что и у нас с Верой носки примерзли к ботинкам. Впоследствии мы узнали, что этой ночью было -25С. Но спали хорошо, потому что на ногах были меховые чуни, а пуховкой накрывались внутри спальника. Лежа в одном положении, не переворачиваясь, вокруг тела создавался кокон теплого воздуха. Даже если пуховик не закрывал с ног до головы, он изолировал от прикосновения со спальником. В результате воздух в спальнике постепенно нагревался, и защищал, создавая воздушную оболочку.

Утром достали свои ботинки из спальника, которые всё- таки задубели от холода. Они превратились в деревянные колодки. Снег на подошве даже не растаял.

На улице было солнечно и морозно. До нашей стоянки солнце еще не добралось, закрывал остров. Но горы Приморского хребта, освещенные утренним восходом, были изумительны. М-да, без очков в солнечный день можно ослепнуть от сверкания свежевыпавшего снега.

Когда мы позавтракали, свернули палатки, и уже пошли, желая выйти хоть на какую-то дорогу, невдалеке увидели машину. До берега нас подвезли рыбаки в кузове небольшого грузовичка. От них мы узнали последние новости. Дороги до МРС сейчас нет. По снегу идти придется еще несколько дней. Но у нас в запасе оставалось всего два дня. В этот день нам надо было попасть в МРС, а на следующий – в Иркутск. Так родилась идея дальше добираться автостопом.

На берегу развели костер, пообедали, высушили ботинки, и пошли по Малому морю к мысу Бурхан. Ведь цель нашего похода была обойти остров Ольхон вокруг. Жаль, что Анне через два дня надо было быть на работе.

Уже далеко позади поселок Хужир. Мы шли по гравийной дороге, на которой практически не было снега. Волокли свои санки. Полозья отвратительно скрипели на каменной крошке. Мои нервы не выдерживали этого звука, поэтому свой рюкзак я несла на плечах. Машин не было. Вечерело. Анна предложила идти всю ночь. «Нет» - ответила я, «ночью надо спать, иначе восстанавливать силы придется днем». Мой многолетний опыт научил, что в походе надо жить, а не выживать. Не надо искать экстрим, он сам найдет путешественников. И мы это уже прочувствовали. Порог выживаемости намного выше, если человек во время получает пищу и сон. А если поход прошел гладко, значит, природа и люди были в гармонии.

Я уже, было, предложила начать устанавливать палатки, как вдруг на дороге показался микроавтобус.

Машина остановилась. Мужчина рядом с водителем предложил подвести до МРС. От счастья мы готовы были его расцеловать. Но улыбка сползла с наших лиц, когда автобус тронулся с места. За рулем сидел абсолютно пьяный водитель. Его спутник был не на много трезвее.

Водитель лихо вел автомобиль. На крутых поворотах не сбавлял скорость. По–моему, он вообще забыл, что у него есть тормоза. А когда выехали на лед пролива Ольхонские ворота, мужики устроили дрифт. Мы кричали, визжали, умоляли, уговаривали, а они смеялись, и крутили нас на льду, как на безумной карусели. Еще раз убедилась, что за всё надо платить. А за наш искренний испуг пьяные «каскадеры» довезли нас бесплатно, нашли нам избу для ночлега; сказали, когда идет маршрутка до Еланцов.

Молодой парняга – хозяин дома, принес дров, рассказал что, где и как? Сам ушел. Мы поужинали, и улеглись спать на полу. Утром заплатили ему по 100р, хотя он и не просил. Нельзя оставаться должниками - это чревато.

Доехали до Еланцов, а дальше снова пешком. Прошли часа два. И вновь на дороге показался микроавтобус. Хозяева одной из турбаз Ольхона ехали в Иркутск. Они любезно согласились подвезти нас. Так удачно всё сложилось!

Все трудности оказались позади. Для нас этот поход стал хорошим уроком. Семечек погрызть по дороге не получилось, зато теперь, когда я смотрю фильмы о полярниках, ощущаю реально, что они чувствуют. Это жесткий экстрим, и выжить в нем – победа. Слова из песни «А я в таком же положении, как человек на Луне…» на самом деле - истина. Потому что любой поход – это маленький полет на Луну. Здесь всё идет в зачет: умение работать в команде, ответственность друг за друга, способность видеть прекрасное.

Потом еще ни один раз ходили по льду Байкала. Ночевали, окопавшись в снегу. Однажды чуть не сожгли палатку, когда разжигали газовую горелку. Но первый опыт дал нам представление о пороге своего личного предела. А за это Байкал дарил нам немыслимой красоты пейзажи, фантастические узоры во льду и положительные эмоции, бьющие через край.

ДЕРЕВЯГО НАТАЛЬЯ НИКОЛАЕВНА 2006 декабрь

Не менее увлекательным было путешествие вокруг Ольхона в 2015г. Когда мы путешествовали вдвоем с мужем

ЛЕДОВЫМ ТУРИСТАМ

Идет по торосам турист одиноко,

Он тянет на санках поклажу свою.

А ветер лицо обжигает жестоко,

Его осаждая, как будто в бою.

А под ногами лёд с перемётами.

Сани врезаются, точно в песок.

Смерчи кружАт, словно дворники с мётлами,

И путь у туриста очень далек.

Как будто с цепи сорвалась, завывает,

Несется навстречу, как стая собак.

Это «Сарма» за собой всё сметает,

Но крепко привязан к санкам рюкзак.

Палатка на льду, и поклажа внутри.

Холод промозглый уснуть не дает.

И за санями лучше смотри,

Иначе их ветром в Байкал унесет.

Утром поклажа увязана снова.

Держит на льду подошва с шурупами.

Только вперед, и пути нет иного,

Тащить свои сани ледяными уступами.

Наградой - восход расцветёт небом алым,

И заискрятся торосы звенящие.

Ходят туристы зимним Байкалом,

Солнца, встречать, лучи восходящие.

Ходят туристы суровой порой,

Чтобы узоры на льду посмотреть,

Закат проводить за прибрежной горой,

Чтоб жизнь ценить и жить захотеть.

2015