«Еще я хочу поблагодарить Вас за Ваше дружеское письмо. Я передал своему издателю Ваше любезное предложение, а заодно и Ваш совет касательно Лже-Лолиты», – писал В.В. Набоков 30 марта 1958 года Колдеру Виллингхему, сообщившему ему, что Мэри Чейз пишет пьесу под названием «Лолита». Так, по крайней мере, объясняет читателю комментарий к собранию писем 1940-1977 г.г. (Дмитрий Набоков и\или Мэтью Дж. Брукколли). Комментарий довольно удивительный, если учесть, что провинциальная премьера «Лолиты» Мэри Чейз произошла за год* до того, как издательство «Олимпия Пресс» опубликовало «Лолиту» Владимира Набокова. Судя по всему, к тому моменту, когда пьеса должна была пойти в Нью-Йорке, шум вокруг набоковской книги вызвал у Мэри Чейз естественное желание избежать ненужных сравнений и пьеса, и ее героиня были переименована… в Лоретту**. Я рассказываю об этом не для того, чтоб уличить комментаторов набоковской переписки в небольшой неточности, и не для того, чтоб инсинуировать обвинение Набокова в знакомстве с пьесой Мэри Чейз, но из любви к фрактальным арабескам, которыми так увлечено мироздание. Добавлю только – трудно удержаться – что и Лоретта вполне могла вызвать гнев ВВ, своей близостью к другой Лолите – Флоре из «Оригинала Лауры» (Лаура по-английски звучит как Лора и рифмуется с Флорой и Авророй***), тем более, что точная хронология Набокова не всегда интересовала. Возможно, что-то такое предчувствовала и Мэри Чейз, когда, переделывая свою пьесу для детей, она в очередной раз переименовала свою героиню в Микки. Ассоциаций с диснеевским героем она, вероятно, не опасалась.

Вот что писали о пьесе на родине Мэри Чэйз (Денвер, Колорадо) в Rocky Mountain Journal: "Пятилетняя Микки, тщеславная и невзрачная девочка, после поездки на ферму мистера и миссис Поттс, отказалась вернуться с матерью домой и осталась жить дальше с семейством Поттсов. Настоящей причиной ее желания остаться был волшебный замок, построенный под холмом за фермой, который она случайно обнаружила. Там живут Герцогиня, Генерал и Английский аристократ, все трое с прекрасными манерами. Этот маленький народец – куклы-марионетки; они кажутся настоящими эльфами в своем искусно сделанном замке. Микки становится их любимицей; их любовь к детям велика, по сути, в ней больше собственничества, чем в родительской, и они сражены, когда двенадцатилетнюю Микки собираются отправить к матери, младшему брату Колину и сестре Нэнси, так как Поттсы продали ферму; Микки должна вернуться домой... Но Герцогиня, Генерал и сэр Эдвард планируют ее возвратить. Они роют тоннель до самого шкафа в городской комнате Микки, и заманивают ее с братом и сестрой к себе. В туннеле дети тоже превращаются в маленький народец. Они становятся резными марионетками, одетыми так, чтобы напоминать актеров, играющих Микки, Колина и Нэнси. Действительность поступает так, как и подобает ей в сказке, она удаляется».

«Лолита-Лоретта-Микки» (согласно архивам Мэри Чейз в Гарварде и Орегонском университете побывавшая еще и Лолитой Фаннинг Поттс, и Лореттой Мэйсон Поттс) создавалась на основе детской книжки «Лоретта Мэйсон Поттс», написанной еще в 1953 году, а изданной лишь в 1958. Эту книжку я очень долго искала, а разыскав, поняла, что искала ее совершенно напрасно: она у меня уже была. Только под совсем другим названием – в английском издании она вышла под заголовком «Непослушная сестра Колина». И как раз с нее-то и начался мой интерес к Мэри Чейз.

Уже позже выяснилось, что и Мэри Чейз была мне знакома еще прежде – в другой своей ипостаси.

Добрейшей души алкоголик Элвуд П. Дауд и его лучший друг шестифутовый кролик-невидимка по имени Харви, персонажи фантастической (и как образчик жанра, и как один из лучших образчиков этого жанра) комедии «Харви» – перекочевали на экран из ее бродвейской пьесы и при непосредственном ее участии в работе над сценарием. Было у нее еще несколько удач (и еще больше – неудач) на сцене и в кино, а вот детских книг она написала всего две: «Лоретту Мэйсон Поттс» (она же «Непослушная сестра Колина») и «Зловредные, зловредные леди в доме с призраками». Стали они удачами Мэри Чейз или неудачами? На этот вопрос не так просто ответить. Если говорить, например, о композиции, то «Зловредные, зловредные леди в доме с призраками» – безусловный провал. Здесь задействовано слишком много фантастических сюжетных ходов: заброшенный дом с призраками, оживающие портреты, чьи модели не только бессмертны, но и наделены способностью превращаться в голубей, путешествие во времени, ирландский гном с непростым характером (напомнивший мне одного чешского гнома, о котором – в другой раз). Всего этого слишком много для книжицы, в которой едва больше ста страниц.

И, тем не менее, призраки, населившие эти сто станиц, или даже призраки самих этих ста страниц, еще долго продолжают сопровождать читателя, смутным, но оттого не менее чарующим псевдо-воспоминанием, будто бы все это с нами когда-то случалось. О чем свидетельствует не только автор этого эссе, но и многочисленные участники «читательских клубов», вроде goodreads.com. Даже тяжеловесная мораль, непременно сопровождающая непременный happy-end не способна изменить тот знаменательный факт, что все, что происходит в этих книжках, случается исключительно со скверными девчонками. Все интересное вообще случается только с ними. Тут ведь работает и извращенная логика: все, с кем что-то случается – дурны, беспутны и порочны. В дальнейшем их может ждать исправление – добровольное или не вполне, но интересные воспоминания им гарантированы. Даже безнравственным и бессмысленным голубиным леди, грешившим бездумьем, бессердечием и мелким воровством остаются образы волшебных стран и дворцов, в которых они побывали. Что же до Лоретты Мэйсон Поттс, уже на младенческой фотографии запечатленной с сигаретой во рту, Морин Свансон, знаменитой на всю округу своим сквернословием, враньем и непослушанием, и многим им подобным, то, даже вернувшись в лоно своих семей, они навряд ли забудут о пережитом, их мир навсегда останется населенным теневыми персонажами, вроде невидимого кролика и злонамеренных голубей, в нем всегда будут черные ходы и подземные туннели в иное время, в иное измерение. Они будут знать, что происходит с зарытыми в землю куклами (помните, у Кеннета Грэхема?****) А если им повезет больше, чем Морин, которой, наверняка, нескоро удалось избавиться от клейма лгуньи, они сумеют и передать свое знание другим, как это произошло с Лореттой и ее автором.

Мне легко предположить, что причиной неудачи «Зловредных, зловредных леди в доме с призраками» послужил неверный выбор жанра. Стань эта история киносценарием, и избыток волшебных элеметов при краткости изложения и некотором отсутствии связей мог бы восприниматься совершенно иначе.

«Лоретта Мейсон Поттс» почти свободна от такого рода недостатков и не нуждается в театральных или кино-оправданиях, хотя ее сюжет и похож во многом на пьесу «Микки».

Книга начинается с домашней сцены в стиле кодаколора пятидесятых, но благодать очень скоро нарушается, и становится ясно, что все не так безмятежно, как кажется, в семействе Мейсон. Старший брат Колин случайно слышит, как соседка миссис Ньюби объясняет соседке миссис Мур, что у него когда-то была старшая сестра Лоретта Мейсон Поттс, «плохая-преплохая, скверная-прескверная девчонка». Ей об этом «одна птичка напела». Колин начинает самостоятельное расследование. Но ни одна птичка не говорит ему, как переменится его жизнь с этой минуты. «…желтая птица, сидевшая за окном на ветке белой акации, почему она не предупредила его? не подала ему никакого знака? Она могла бы, например, отстукивая своим длинным черным клювом по стеклу, сообщить ему морзянкой: точка-тире, точка-тире – впереди осложнения, Колин! Операция «Лоретта!»» На чердаке Колин находит фотографию неизвестной малышки… с сигаретой во рту!

Колин тайком отправляется за своей матерью и обнаруживает, что она едет на ферму к мистеру и миссис Поттс, чтоб проведать живущую там странную девочку. Оказывается, это и есть та самая старшая сестра Лоретта Мейсон Поттс, о которой шептались соседки, настоящая грубиянка и сорвиголова, страх школы и ужас семейства Поттс, с которым она осталась жить по собственной воле с пятилетнего возраста. Теперь, когда она совсем отбилась от рук, и Поттсы непрестанно жалуются на нее, возмущенная возведенной «напраслиной» мать забирает Лоретту домой, несмотря на ее нежелание и сопротивление. В чем же причина, по которой Лоретта захотела поселиться у Поттсов? В первую очередь в том, что она попала под чары некого маленького народца, живущего под холмом на фермерских землях. Вскоре этот маленький народец – во главе с прекрасной Графиней и бравым Генералом – проложит тоннель в дом Мейсонов и заманят туда Лоретту, Колина, и их младших сестер и брата в мир пышных приемов и домашних катаний на санках, в мир, где детьми непрестанно умиляются и где детские дерзость и шалости восхищенно приветствуются. Оказывается, достаточно лишь легкого поощрения и – один за другим дети раздуваются от сознания собственной необыкновенности. Даже рассудительный Колин и благовоспитанная Кэти попадают в эту ловушку. Пока Колин и Кэти наслаждаются хвалами, которые расточают им Графиня и Генерал, Лоретту терзают уколы ревности. Она сознает, что и в этом фантастическом мире уже потеряла свою исключительность. И тут взрослому читателю становится окончательно ясно, что самой главной причиной ее ухода из дому стало появление Колина и Кэти, из-за которых она лишилась нераздельного внимания матери.

Мерцающие образы Графини и Генерала, перепады их настроения – от ветреной восторженности и поверхностного обожания – к холодной враждебности и леденящей подозрительности, завораживающе действуют и на героев книги, и на читателя. В них, а не в пирожных, кроватях-качелях и необыкновенных будильниках, распевающих по-птичьи*****, истинная магия этой истории.

Ни Графиня, ни Генерал не желают детям зла, Графиня обожает детей, Генерал любит Графиню, но оба они смертельно боятся, что те случайно разгадают главный секрет их жизни и разрушат ее. Дело в том, что, как и подобает представителям маленького народца, они невероятно миниатюрны. Каждый, кто попадает в их мир по мосту над потоком, незаметно становится таким же крошечным, как они сами. Но достаточно потерять какой-нибудь предмет из мира людей и – вне контакта со своим владельцем – он вырастет до своих обычных – огромных по сравнению с эльфическими – размеров. Так и случается, дети, хоть и не сразу, не тогда, когда на них падает подозрение, но догадываются, чего так опасаются их восхитительные и восторженные хозяева. И становятся их пленниками. Попытка миссис Мэйсон спасти детей оканчивается тем, что и она попадает в плен. И только благодаря неожиданной поддержке миссис Ньюби, обладающей тайным знанием, Колину удается вызволить всю свою семью. Идти нужно не по мосту, а против течения. Об этом ей сообщила еще одна птичка, знакомая малиновка. Удивительная разговорчивость птичек, с которыми близко знакома миссис Ньюби, невольно наводит на мысль, что и она когда-то принадлежала к числу «плохих-преплохих, ужасных-преужасных девчонок», заглянувших в секреты волшебного мира под холмом и за шкафом.

Интересно, что хотя МЧ и любила давать героям (и книги, и – еще прежде – пьесы) имя своего среднего сына, посвятила она «Непослушную сестру Колина» «Карлу, Тони, Тагу****** и Клер Фаннинг – очаровательным детям, для которых автор написала эту книгу несколько лет тому назад» (вспомним еще вариант названия пьесы «Лолита-Лоретта-Микки» – «Лолита Фаннинг Поттс»).

Несколько осторожных намеков на зеркальность образов матери и Графини, подчеркивают особое положение миссис Ньюби. Матери принадлежит белое горностаевое манто, в которое по наущению Графини, наряжается Кэти, в то время как Графиня появляется в черных мехах, мать добропорядочна, Графиня не придает значения правилам поведения и морали, но обе они не вполне устойчивы в своих привязанностях: Графиня под угрозой разоблачения забывает о своей любви к детям, мать способна жертвовать собой, но готова вернуть Лоретту Поттсам из-за плохого ее влияния на младших братьев и сестер. Миссис Ньюби, предположительно, известно столь многое, что она не занимает ничью сторону, никого не осуждает и не судит. Зато она может ненавязчиво поделиться знанием, которое станет завязкой и развязкой интриги.

* Barter Theatre, Abingdon, Virginia, 1954

** Была еще промежуточная версия «Лоретта и маленький народец» (Loretta and the little people)

*** Аврора Ли (Aurora Lee), чье имя – гибрид имен героини По (Annabel Lee) и героини романа в стихах Элизабет Браунинг (Aurora Leigh).

**** «Неужели это те же знакомыя цвѢточныя клумбы, аллеи, группы зелени, лужайки газона? Во всякомъ слу­чаѢ, яркiй бѢлый свѢтъ который лился на нихъ былъ новъ и все измѢнялъ. То было царство луннаго свѢта, десяти-часовое царство, и мы въ немъ находились и къ нему принадлежали, и всѢ остальные его граждане вполнѢ понятые, свободно говорящiе и, наконецъ пробужденные, отвечали, сочувствовали, звали. Двое другихъ которые торопились впередъ озабоченные своей миссiей, мало замечали все это. Я же, простой зритель, имѢлъ время воспринять все это, и хотя тогда языкъ и посланiе новаго царства не были мнѢ понятны, но долго спустя я вспомнилъ и понялъ.

Подъ самой дальней изгородью, на концѢ знакомаго предѢла, гдѢ внѢшшй мiръ начинался выгономъ снова царила темнота; не та темень, которая такъ прочно притаилась подъ столпившимися лаврами, но сумракѣ распространялся вокругъ отъ далеко раскинувшихся ветвей высокихъ вязовъ. Тамъ гдѢ маленькая могила стояла чернымъ пятномъ на сѢромъ фонѢ я снова увидѢлъ ихъ въ ту минуту, когда укладывали закоченелую Розу; ея щеки были бледны отъ луннаго свѢта, но добрая улыбка какъ всегда лежала на ея лицѢ побѢдно, неустрашимо. Мо­гила была маленькая и не довольно глубокая, чтобы вместить такъ много всего. Когда уло­жили Розу, Потифару, стоявшему прямо съ прочной шеей въ теченiе столькихъ дней и при такихъ разнообразныхъ обстоятельствахъ пришлось нагнуть голову и покорно лечь на бокъ». – Кенетъ Греемъ. Дни грезъ

***** «Графиня очень гордилась своим будильником. Это была ее собственная идея. Своим друзьям, сходившим по нему с ума, она всегда отвечала легкомысленно: «Это пустячок», – говаривала она, – «забавный пустячок». Но в глубине души она его просто обожала. Он не будил грубым звоном. Графиня презирала резкие движения и грубость во всем, даже в будильниках. Вы, безусловно, могли завести этот будильник ночью, перед тем как лечь в постель, так же, как любой другой самый обычный будильник. Но в назначенное время, в одиннадцать утра, в полдень или в два пополудни, вместо дребезжащего звонка раздавалось нежное птичье чириканье, первые звуки зари и ранних солнечных лучей».

****** Пока я пыталась выяснить девочками или мальчиками были Тони и Таг, обнаружилось, что они были внуками подруги Мэри Чейз – Антуанетты Перри, актрисы, режиссера и со-учредительницы Американского театрального фонда (American Theatre Wing), стоявшей у истоков создания «Харви». Ее именем названа знаменитая театральная премия «Тони». Тони Фаннинг тоже была названа именем бабушки. А Таг, судя по всему, было прозвище брата Джона.