Городу и мiру
Отрадно сознавать, что оба слова,
из одного быв извлеченны корня,
двумя стволами разветвили крону.
Один ствол в белом небе держит книгу,
другой ствол в черном небе, белоглазый,
многоочитый ствол и многогрудый,
Идейской матери дырявые чертоги.
Держатель книги держит книгу в небе
так высоко, что ничего не видно –
она одна, а может, ее много?
Под ним земли сподручная держава
оплетена воздушными корнями,
над ними груди Реи гордо реют,
единство всех Коранов утверждая,
бюстгальтер их поддерживает дерзкий.
Гроссбухи на вершине накренились,
вот-вот и рухнет груда счетовода,
и градом всю побьет листвы корону,
но книжных корешков не дрогнет город.
А дервиша в пыли лежит старуха
и пыльной пресмыкается дорогой.
Никто уж многотомной не коснется –
ни вороха бумажныя страницы,
ни ворога подмога древоточцы.
Ее змеиной судорогой сводит.
Вершки и корешки не поделивши
грядущего, мужик и черт на грядках
сидят и судят, черт-те что городят,
рядят о смычке города с деревней.
Судьба была им, видно, скорешиться.
Они стоят под городом осадой,
они сидят под городом дружиной,
Рух-птица во древлянах новых княжит
и Гарудой с червем земным Нидхеггом
бухгалтерскому подлежит учету.
книги стихов | переводы | интервью | и прочее