Глава 1.

Смоленская деревня в начале XX века.

1900–1919 гг.

Оглавление.

1. Статистические сведения. Административно-территориальное устройство Поречского уезда. 

2. Роль натурального хозяйства в жизни крестьян.

3. О церкви и духовенстве.

4.  Российско-японская война 1904–1905 гг. как событие в жизни крестьян Поречского уезда. 

5. О рынке земли, ремёслах, торговле, кредите, кредитных товариществах. 

6. Крестьянская община – противник земельной реформы. Поиск новых путей хозяйствования.

7. Переселения крестьян губернии в Сибирь и Дальний Восток. Краткий обзор.

8. О некоторых аспектах социально-политического положения крестьян Поречского уезда в начале XX века.

9. О наказах крестьян в Государственную Думу. 

10.Борьба с эпидемией тифа в уезде в 1908 году как показатель состояния здравоохранения тех лет. 

11. О Российском обществе в период Первой Мировой войны. 

12. Февральская революция 1917 года и октябрьский государственный переворот.  Начало гражданской войны.

13. Воспоминания участников событий – как источник изучения проблем жизни уезда. 

14. Общественно-политическая обстановка в Смоленской губернии в 1917–1918 годах. 

15. Земельный вопрос в начале становления Советской власти.

16. Начальный этап установления Советской власти в Поречском уезде Смоленской губернии.

17. Провозглашение Советской власти в Поречском уезде. Политика «Красного террора» в республике. 

18. Об особенностях кадрового состава советских учреждений и организаций. Представители советской власти на местах, штрихи к портрету.  

19. Создание Рабоче-крестьянской Красной армии. (РККА).

20. О состоянии дел в учреждениях народного образования в Демидовском (Поречском) уезде. Конец ХIХ – начало ХХ века. 

21. О деятельности Поречской уездной чрезвычайной комиссии. (ЧК).

22. О продовольственной диктатуре.   Предпосылки и причины крестьянского восстания в Поречском уезде. Смоленской губернии.

23. Крестьянское восстание в уезде. 

24. Общественно-политическое состояние Демидовского уезда после подавления активных действий восставших. 

25. Источники, использованные в работе. 

26. Примечания 

Статистические сведения. Административно-территориальное устройство Поречского уезда.

Согласно данным Памятной книжки Смоленской губернии за 1862 год в городе Поречье и уезде проживало душ обоего пола 81 296;  из них земледельцев 71 801, духовенства 942, купцов и мещан 4 077, дворян потомственных и личных 786, остальных сословий – 3 690 душ.    

На территории уезда располагались 27 сел, в них церквей – 37, селений – 192, деревень – 947, хуторов – 2, всех же населенных мест – 1 168. В городе и уезде числилось лошадей 28 199, крупного рогатого скота 26 868, овец, свиней и коз – 45280.

В 1913  году  уезд состоял из 16 волостей: упразднены Луговская, Тяпловская волости, образована Заборьевская волость (с. Заборье) Число сельских обществ – 346.1

Уезд делился также на станы – полицейские территориальные образования.   В 1916 году имел три стана.

I стан: Бородинская, Силуяновская, Кошевичская, Дубровская, Лоинская, Иньковская, Касплянская и Верховская волости.

II стан: Рибшевская, Свитовичская, Кавширская, Заборьевская и Семёновская волости.

III стан: Щучейская, Велестовская и Слободская волости. 

К 1926 году  уезд состоял из 6 укрупнённых волостей: Демидовское-Пригородной, Касплянской, Понизовской, Слободской, Троицкой, Щучейской.2

Территориально Поречский уезд занимал довольно большую площадь. По состоянию на 1904 год – 4 959 квадратных верст, к 1916 году – 5 099 кв. верст, на которой располагались 1577 населенных пунктов.3   

  Волость являлась низшей административной единицей крестьянского самоуправления, образуемой из смежных крестьянских обществ, с численностью населения от 300 до 2000 ревизских душ мужского пола. Наибольшее расстояние отдаленных селений волости от центра управления в среднем не должно было превышать 12 верст. При первоначальном учреждении волостей за основу было принято деление на церковные приходы.

Сельское общество имело сельский сход, выбиравший сельских должностных лиц: сельского старосту, сборщика податей, сотских, десятских и разрешавший некоторые поземельные дела (например: переделы общинных земель), раскладку налогов, мелкие полицейские дела. Гораздо большее значение имело волостное сословное крестьянское звено — волостной сход.

   Волостное управление — это крестьянское сословное учреждение, выполнявшее административно-полицейские функции. Были созданы на основании «Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости» от 19 февраля 1861 года. Волостные управления решали вопросы о расходовании волостных сумм, о продаже частного крестьянского имущества за недоимки, о найме и увольнении должностных лиц сельской волостной администрации, служащих не по выборам.

Волостное управление состояло из волостного старшины, сельских старост волости, сборщиков податей, 1—2 заседателей и писаря. Обязательным в волостном управлении было присутствие старшины и писаря. Писарь назначался мировым посредником, а впоследствии — земским начальником. 

Надзор за деятельностью правления осуществляло губернское по крестьянским делам присутствие (1861—69) и губернское правление. Ю. В.   

Волостное управление составляли: а) волостной сход, б) волостной старшина с волостными правлением, в) волостной крестьянский суд.

Каждая волость имела свои особенности в развитии. В силу названных причин осветить все разнообразие крестьянской жизни по всему уезду в короткой заметке не представляется возможным.

 Мое повествование в основном будет касаться западной части Смоленщины, а именно Демидовского (Поречского) уезда и частично Руднянского района Смоленской области, а ранее местечка в Оршанского уезда Могилевской губернии.

   Волостной сход состоял из выборных сельских и волостных должностных лиц (волостного старшины, сельских старост, помощников старшины, сборщиков податей, заседателей волостных правлений и судей волостных судов) и из крестьян, избираемых от каждого селения или поселка, принадлежащего к волости, по одному от каждых десяти дворов. В ведение схода входило: выборы волостных должностных лиц, все хозяйственные и общественные дела волости, меры общественного призрения, учреждение волостных училищ, распоряжения по волостным магазинам, принесение жалоб по делам волости и выдача доверенностей на ведение дел, раскладка волостных сборов, проверка и учёт дел по отправлению воинской повинности, утверждение приговоров сельских сходов.

   Волостной старшина избирался волостным сходом на три года из крестьян, утверждался в должности и подчинялся с 1861 по 1874 год мировому посреднику, с 1874 года — уездному по крестьянским делам присутствию, а с 1889 по 1917 год — земскому начальнику. Окончательное удаление его от должности зависело от уездного съезда. Волостной старшина отвечал, по закону, за сохранение «общего порядка и спокойствия» в волости. Он доводил до населения законы и распоряжения правительства, наблюдал за исполнением паспортных правил и судебных приговоров, принимал меры к поимке преступников. Кроме полицейских, на нём лежали и административные обязанности — он созывал и распускал волостной сход, приводил в исполнение его приговоры, наблюдал за исправным содержанием, за отбыванием повинностей, заведовал волостными суммами.

   Волостное правление состояло из старшины, всех сельских старост или помощников старшины, сборщиков податей, там, где они были, одного-двух заседателей и писаря. Обязательным в волостном правлении было присутствие только старшины и писаря. Писарь назначался мировым посредником, а впоследствии — земским начальником и играл в волостном правлении немаловажную роль. Волостное правление имело характер контрольно-совещательного учреждения для некоторых административных дел, подлежащих коллегиальному обсуждению и сопряженных с материальной ответственностью. В его деятельности сочетались элементы административного управления и сословного самоуправления, и оно вело довольно значительное делопроизводство.

   Волостной суд представлял собой коллегию из 4–12 судей, выбираемых ежегодно волостным сходом. Этот сословный крестьянский суд рассматривал споры и тяжбы между крестьянами (если сумма иска не превышала 100 рублей, в 1889 году сумма была повышена до 300 рублей), а также мелкие уголовные проступки.

Волостные правления были ликвидированы Постановлением Совнаркома от 30 декабря 1917 года «Об органах местного самоуправления».

  Земский участковый начальник. Должностное лицо, возглавлявшее участок. (1889 по 1917 гг.) Избирался из дворян, для контроля деятельности органов крестьянского общественного управления и являвшееся первой судебной инстанцией для крестьян и другого податного населения. Данные об устройстве волостей позаимствованы из Википедии.

Территории Иньковской и Дубровской волости относились к пятому земскому участку. В 1915 году земским участковым начальником здесь был Надворный Советник Павел Александрович Гедеонов. Проживал он постоянно в селе Хотеево Дубровской волости.

После земельных реформ 1861 года прошла административно-полицейская реформа. Уездная полиция возглавлялась уездным исправником назначаемым губернатором и утверждаемым МВД. Исправник обладал фактически единоличной властью в уезде. В качестве представителя губернатора исправник обязан был обеспечивать общественную безопасность на подведомственной территории, также вести надзор за правильностью ведения делопроизводства в уездной полиции. Его власть распространялась на весь уезд.

В обязанности исправника входили «обозрения уезда» дважды в год. В ходе этих «обозрений» исправник инспектировал подчинённых ему становых приставов. В ведении уездного полицейского управления находилась канцелярия, возглавляемая секретарем.

В свою очередь уезд делился на более мелкие административно-полицейские подразделения: станы, участки (сотни) и селения. В станах полицию возглавляли становые приставы, относившиеся к разряду «исполнительных чиновников полиции». Поречский уезд делился на три стана.

В 1878 г. у становых приставов появились помощники в лице полицейских урядников («нижние чины полиции»). Сотские и десятские избирались самим населением от 25–30 дворов, при этом эти чины в состав уездной полиции не входили, подчинялись земскому и волостному начальству и выполняли свои функции без оплаты из казны. 

  О численности населения в уезде.  По состоянию на 1904 год на территории Поречского уезда проживало 140 814 человек обоего пола.4

В 1907 году, согласно данным историка И. Орловского, проживало: в городе Поречье – 6 860 человек, в уезде – 136 515 человек. Всего же 143 375 жителей.5

К 1915 году население еще прибавилось и составило 146 225 душ обоего пола. Тут нужно вспомнить, что к моменту начала земельной реформы в 1860 году на территории проживало всего 75 542 человека.6

В 2021 году численность населения Демидовского района составила 10 967 человек. Из них в городе – 6138 жителей (2021). По состоянию на 2021 год район включал в себя 233 поселений.7

Конечно, были многочисленные административно – территориальные изменения: разукрупнения, потом снова укрупнения, выделения, присоединения и по площади уезд потерял в размерах. Но как так случилось, что число жителей, проживавших на данной территории в начале ХХI века уменьшилось в сравнении с началом века.

Например, город Демидов по состоянию на 2021 год (6 326 чел.) (Данные Википедии) потерял в численности населения в сравнении с 1914 годом (8 326 чел.). (Стр. 392 (18) Памятная книжка Смоленской губернии 1915 год.)

   О крестьянах. К 1905 году крестьянская семья в Поречском уезде в среднем владела 11 десятинами земли.8 В других уездах губернии обеспеченность была несколько ниже, а в среднем эта величина составляла примерно 7.5 десятины. На каждого члена семьи, таким образом, приходилось менее 2-х гектаров. Впрочем, сами по себе цифры мало о чём говорят. Расположенные в болотистых и лесистых местах, при трёхпольной системе земледелия наделы обеспечивали весьма скудный достаток. Более плодородными землями владели помещики, духовенство. За счёт использования труда беднейших слоёв крестьянства шла в рост прослойка богатых жителей селений – кулаков. Но при любом раскладе, земля бедная от природы, да ещё истощённая ввиду отсутствия удобрений, неправильного использования севооборота, не могла обеспечить необходимый уровень жизни. 

Священник Терновский так описывал жизнь среднего по уровню достатка прихожанина.

«Благодаря незавидному экономическому состоянию прихожан, незавидна и домашняя их жизнь. Редко у кого можно встретить по две светёлки – избы, а остальная постройка при светёлке при постройке сплошь да рядом находится в жалком состоянии – представляет собой полу гнилой и полуразваленный вид.

В жилой светёлке вместе с людьми находится и скот, особенности в зимнее время: следовательно, тут о чистоте не может быть и речи. Вследствие этого люди живут крайне грязно и неряшливо. Мыть полы при таком положении нет возможности, - да у них и в обыкновении этого нет. Грязь с полу на ногах переносится на печь и нары – их постели. Словом, где ни посмотришь, везде находится грязь.

Побывать в такой избе и не выпачкаться – нет никакой возможности. Когда накопиться слишком много грязи, хозяйка берёт железную лопату, поскребёт, пометёт метлой и дело с концом. Но это делается только перед большими праздниками рождеством христовым и пасхой. Тут же в избе под столом лежит несколько собак, в углу под лавкой увидишь овцу с ягнёнком и телят, среди избы можно встретить целую кучу ребятишек, полунагих и грязных, ползающих в грязи, а рядом с ними свинью с поросятами.

При такой обстановке воздух в избах бывает до того удушлив, что без привычки нет никакой возможности дышать им, а крестьяне переносят – по привычке или уже по необходимости. Место кроватей заменяют подмостки, где-нибудь пристроенные в углу на аршин от полу. По стенам на колышках развешана сбруя… Посредине избы от одной стены до другой врублена (в стены) доска, на которую кладутся хлеб, пироги, шапки, рукавицы и прочие принадлежности. Около печи на верёвке, прикрепленной к потолку посредством двух железных колец, висит дугообразная палка-вешалка, на которую кладётся одежда».9

Нищенский земельный надел смоленского крестьянина облагался государством многочисленными поборами: налогами и сборами: казённым поземельным налогом, уездным и губернским земскими сборами, мирскими сборами – сельскими и волостными, а также волостными платежами. Кроме налогов и сборов крестьянин нёс различные натуральные повинности, гужевые, выполнение общественных работ и пр.

Не уплатить в денежном выражении крестьянин их не мог. В случае образования недоимок на мужика обрушивался весь репрессивный аппарат государства. Обычным же способом обеспечения уплаты налогов являлась опись имущества должника. В случае неуплаты со двора крестьянина могли увести корову или лошадь, это то основное с чего жива крестьянская семья.

Собранного урожая зерна для собственных нужд хватало лишь на 3–4 месяца. Ничего другого в товарных объёмах для продажи на рынке произвести не мог. С целью добычи денежных средств необходимых для уплаты налогов часть жителей деревень уезда уходили на заработки, как правило, за пределы своей местности. Отходников можно было встретить в Москве, Санкт-Петербурге, на заводах и фабриках губернских уездных городов. Те, кто оставался дома, шли на лесозаготовки, подряжались на сплавные работы по рекам Каспле и Западной Двине.

   О чиновниках. Думается, будет интересно читателю еще одно наблюдение автора данных строк. Если численность населения в период с 1861 года по 1915 год возросла немногим более чем в полтора раза, то число чиновников уезда умножилось многократно. В 1861 году в уездном центре проживало менее 70 человек составлявших местную уездную элиту, т. е. мещан и чиновников разного ранга, докторов, полицейских чинов, учителей. К 1915 году число их достигло более 380 человек.10    

Увеличение их числа произошло вследствие разорения многих бывших крепостников потерявших источники доходов. Новые экономические условия требовали от землевладельцев совсем иных подходов в хозяйственной деятельности.

Последовало разорение мелких хозяйств, участки закладывались банкам, сдавались в аренду. А коль так, то владельцы имений вынуждены были подыскивать себе государственную службу, где можно было получать гарантированное жалование и как прежде ничего не делать. Такую службу бывшие помещики находили в структурах управления города Поречья и одноименного уезда.

Как видим, чиновничество умеет само себя воспроизводить не только в настоящее время, но проделывало это блестяще и по прошествии более ста лет.

   О дворянах, помещиках. По данным Первой всеобщей переписи населения 1897 года в Поречском уезде проживало потомственных дворян и членов их семей 731 человек. Личных дворян и чиновников не дворянского сословия с семьями – 405 человек, купцов с членами семей – 122, и лиц духовных званий с членами семей 740 человек.11     

По данным, опубликованным Смоленской губернской Земской управой, в 1912 году в Поречском уезде имелось 80 помещиков, владевших земельными наделами свыше 500 десятин каждый. 223 владельца от 50 до 500 десятин, 674 землевладельца с количеством земли до 50 десятин на имение.12         

 Роль натурального хозяйства в жизни крестьян.

Деревни уезда в начале ХХ века были многочисленны и многолюдны. Отсюда малоземелье и бескормица. Характерной особенностью сельской жизни в здешних местах на протяжении столетий являлось ведение его жителями натурального хозяйства. Все нехитрые потребности удовлетворялись трудом каждой отдельной семьи. Для выполнения денежных обязательств перед государством в основном культивировалась конопля, из которой изготавливалась пенька – экспортный продукт. Что не могли произвести сами, приобретали на рынке путем обмена. Каждая семья выращивала для себя зерновые на хлеб. Молоко и мясо получали тоже на собственном подворье. Сеяли лен, получали из него волокно, пряли пряжу, ткали и сами шили себе одежду. Для получения шерсти держали овец. Из их шерсти пряли пряжу, ткали сукно, вязали предметы одежды. Из овчин деревенские мастера – портные шили полушубки.

Полный цикл ведения натурального хозяйства прекратился не так уж и давно. Я помню, как еще в начале 50-х годов ХХ века деревня практически не имела в обращении денег. Обходились натуральным обменом. Лишь по осени, забив кое-какую скотину, везли ее в город продавать, а на вырученные деньги приобретали товары промышленного производства.

В начале XX века Россию еще нередко называли страной «лапотной», вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И не случайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях.

Еще во время Гражданской войны (1918–1921 гг..) в лаптях ходила значительная часть Красной Армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.

Писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк писал: «Сапоги для мужика самый соблазнительный предмет… Никакая другая часть мужицкого костюма не пользуется такой симпатией, как именно сапоги»/. 13   А между тем кожаная обувь ценилась не дешево. В 1838 году на ярмарке пару хороших лыковых лаптей можно было купить за три копейки, тогда как самые грубые крестьянские сапоги стоили в ту пору не менее пяти-шести рублей. Для крестьянина-земледельца это большие деньги, чтобы собрать их, нужно было продать четверть ржи, а в иных местах и более (одна четверть равнялась почти 210 литрам сыпучих веществ). 

Автор отмечает, те, у кого были сапоги, носили их по праздникам, в них ходили в церковь. В теплое время года до церкви шли босиком и только дойдя до храма, обували сапоги.

Дети и подростки с ранней весны и до поздней осени, когда выпадал снег, ходили босиком, а в зимнее время из-за отсутствия обуви дети из наиболее бедных семей из избы не выходили совсем.

Поэт Смоленщины М. В. Исаковский, родившийся на рубеже XIX и XX веков, вспоминал, что он зимой целый день сидел на печке или на кровати потому, что не было ни одежды, ни обуви: «мне даже и не полагалась ничего этого…».14

Прялки изготавливали деревенские мастера и это часто были настоящие произведения искусства. На своих клочках земли крестьяне выращивали лён и коноплю, ткали из них полотна, затем вручную шили всю необходимую одежду. Овечья шерсть и овчина шла на изготовление тёплых вещей.           

О церкви и духовенстве.

Духовная жизнь населения сосредотачивалась в православных церквях. Задачей духовенства являлось не только привитие пастве христианских нравственных ценностей, но, главным образом, выработать смирение перед государственной властью и властью духовенства, а также воспитание верноподданнических чувств. Также проповедовалось отречение от земных радостей в пользу вечного блаженства в загробной жизни.

Что еще сказать о духовенстве? Одной из функций церкви являлось не только быть посредником между Богом и человеком, но и следить за тем, чтобы сохранялась дистанция между социальными слоями общества в земной жизни. В вечной жизни границы, вероятно, нет. Так, еще в начале ХХ века в метрические книги приходов священники никогда не вписывали фамилий простолюдинов. Указывались только имя и отчество. Представители мещан, дворян, духовенства других сословий вписывались с указаний фамилий, крестьяне же никогда.

  Можно предположить, что с точки зрения духовной власти крестьянин в фамилии совсем не нуждался, много чести будет. Между тем уже канули в лету времена полного бесправия. Реформы императора Александра II хотя бы формально дали крестьянам вольности. Впрочем, многие крестьяне фамилии фактически имели, только в практике Смоленской митрополии в метрические книги не принято было их вписывать. Когда дело касалось призыва крестьянина на службу в армию, фамилия находилась.

Православная церковь официально являлась институтом государства и соответственно играла роль идеологического оружия в руках власть имущих. Достижение контроля над сознанием своих подданных одна из важнейших задач любого государства.

Одновременно, необходимо отметить и положительную роль церкви в деле нравственного воспитания крестьянства. Например, пьянство признавалось серьезным грехом перед Богом и в меру сил церковью проповедовался трезвый образ жизни.

В одной из своих работ иеромонах Рафаил (Ивочкин) пишет:

 «В с. Климов Завод Юхновского уезда крестьяне составили приговор о закрытии трактиров в районе их прихода. Интересно то, что борьба между желающими закрыть трактиры и их противниками велась несколько месяцев. И лишь благодаря активным действиям священника, наконец, удалось найти 2/3 необходимых голосов, имеющих право открыть сход и обсуждать дело о ликвидации питейных заведений. Приговор крестьян был препровожден на утверждение губернатору.

Такая же борьба развернулась и в с. Каспле Поречского уезда. За закрытие трактира было подано 11 прошений за подписями 404 человек. Кроме того, о ликвидации трактира хлопотал сам епископ Феодосий, к содействию которого обратились прихожане, сюда же подключились Поречский Комитет Попечительства о народной трезвости и участковый земский начальник Шейков. Благодаря личному участию владыки трактир был закрыт 12 июля 1914 г.»15

  Примером благородного служения Церкви являлось наличие при храмах домов призрения, в которых содержались немощные, престарелые и больные. В Поречском уезде богадельни существовали в самом Поречье, а также при церквях сел Бородино, Понизовье, Фащево, Кошевичи, Мамошки, Зарубенки, Выдра, Берновичи, Велесто, Слобода. По два богоугодных заведения действовало в селах Иньково и Каспле.

   По моим детским наблюдениям крестьянин был далек от абстрактного и непонятого для него церковного догматизма. Он не видел в церкви духовного начала. Да и у церкви, похоже, привитие своей пастве таких понятий как человеколюбие, доброта, других гуманных ценностей стояли не на первом месте. Крестьянину было больше свойственно исполнение внешне обрядовой стороны православия, без вникания в суть религии. Руководствуясь лишь небольшим набором известных ему молитв, крестьянин стремился связать веру в бога с реальными потребностями своей повседневной трудовой жизни. То же из А. Энгельгардта:

 «…- Посмотрите-ка, барин, сколько льну с деминской десятины навозили, а вы говорили весною – лен пропал. Отсевать хотели: против бога идти вздумали. Поправлять дело божье хотели; а господь милосердный ишь сколько льну уродил. Так-то барин.

   - Однако же, Пахомыч, ты ведь сам видел, что блоха подъедала всход; если бы не пошел вдруг дождь, нужно было бы отсевать.

   - Какая такая блоха, выдумали блоху!

   - Да ведь ты сам видел!

   - Видел. Все воля господня, значит, оно так и нужно было. Господь указал блохе быть, значит ей и нужно быть. А вы отсевать хотели, против бога думали идти, поправлять хотели. Нет, барин, все воля божья: коли бог уродит, так хорошо, а не уродит – ничего не поделаешь.

   - Однако же и мужики говорят, что «навоз и у бога крадет».

   - Оно так, да на все воля божья. Поживёте – увидите. Вот и нынешний год – ведь думали, все помрем с голоду, а вот живы, новь едим и водочку с нови пьем. Так-то. Бог не без милости.16 

По существу, обрядность в своей основе являлась языческой. Соблюдались «посты», «мясоеды» другие предписания православных канонов. Усердно отмечались церковные праздники. В деревнях светские праздники практически не отмечались. Помню празднование лишь церковных. Крестьянин верил не только в Бога, но и в «нечистую» и «неведомую» силу, а в крайних, критических случаях мог обратиться к знахарю или колдуну, «знающихся» с этой силой. Отсюда живучесть в деревенской среде многочисленных поверий в домовых, леших, водяных, и прочих духов.

В крестьянском мировоззрении православные святые выступали как покровители и помощники в повседневных нуждах. Мужик наделял каждого святого особыми индивидуальными свойствами, своеобразной «квалификацией» при обращении к ним с молитвами-просьбами. 

Деревенский житель обращался в молитвах к Богу и его святым не столько о «вечном спасении», сколько с просьбами о повседневных нуждах: об исцелении, избавлении от стихийных бед, о даровании благополучия в хозяйстве и личной жизни.

Вместе с тем следует отметить, что ещё в 50-е годы селяне не очень часто приглашали священников на отпевания усопших. Возможно, это было связано с материальными затруднениями крестьян, но может уже давала свои плоды антирелигиозная пропаганда. В сознание людей активно внедрялась новая религия, основанная на марксистских догмах.

В селе Иньково имелось две церкви. Одна из них построена в 1717 году (по клировой книге в 1720 году) на «средства доброхотных дателей мирским коштом» освящена во имя архистратига Михаила. Здание строилось в деревянном исполнении, теплое. Вокруг храма имелся крытый коридор.

Вторая – Воскресенская, устроена в 1717 году, и Свято-Никольская располагалась в ¼ верстах от первой (закрыта на основании решения Президиума исполкома Западной области от 5 декабря 1930 года).17

В 1901 году Воскресенская церковь объединяла прихожан 33-х деревень числом 1609 человек мужского пола и 1698 – женского пола. Николаевская церковь имела прихожан 1572 душ мужского пола и 1603 душ женского пола, охватывала 27 деревень. Деревни по отношению к приходу располагались на расстоянии от 1 до 12 верст. В селе находилось земское училище со 185 учащимися, в приходах 3 школы грамоты с 74 учениками. 18

В собственности церквей имелись значительных размеров земельные угодья. Под церквями 10 десятин. Под озером и мельницей 6 десятин. Неудобья 8 десятин. Кроме того, в трех верстах от села имелась писцовая дача в 206 десятин, из которых под зарослями и дровяным лесом 175 десятин. Сенокосных угодий 26 десятин. Церквям принадлежала водяная мельница на реке Клец, сдававшаяся в аренду. (Смоленские епархиальные ведомости за 1901 год). В общем, верхушка духовенства жила безбедно.

Вероятно, это не касалось нижних духовных чинов: как-то дьяконов, дьячков, пономарей, причетников. От крестьян, по уровню жизни, они не очень и отличались. Семьи их, как правило, всегда были многочисленны и с церковного дохода прокормить детишек было так же сложно, как и крестьянам своих детей с клочка земли.

Материал интернет-сайта Николаевского собора рассказывает о том, как в начале века духовные лица сетовали на трудности окормления паствы:

 «В приходе с момента образования села крестьяне почитали святого великомученика Георгия. В день его памяти прихожане приглашали в свои дома священника для служения молебнов. Так велось в Инькове со дня основания села, и от обычая не отступали, несмотря ни на какие народные бедствия.

Но с введением хуторной системы многие крестьяне отошли от дедовского обычая. Они расселились довольно далеко от приходского центра, так что священники не имели возможности добраться в их дома. Многие обеднели, так как на перенос дворов из деревни на хутора были истрачены все сбережения. Кроме того, хуторяне поселились вдали от проезжих дорог, в кустах и оврагах. Если раньше домохозяин считал великим позором не принять у себя икону святого Георгия, то новая жизнь сразу отклонила его от Церкви и разорвала установленную связь с родным храмом и с религиозностью вообще.

Вот как об этом рассказывал местный священник: «Понижение религиозности, нехождение в церковь — вот пока первые результаты расселения крестьян на хутора. … Народ дичает, не видя месяцами никого, ибо есть хутора среди леса, болот и вдали от больших и малых проезжих дорог. Дети хуторян особенно находятся в страдательном положении. Они целое лето заняты пастьбой скота, не могут сходить в храм для молитвы, не пускают их родители даже на летние ярмарки.

Школьного возраста дети хуторян, те до наступления зимы, и до выпада снега, не в состоянии посещать народные школы, в которых занятия начинаются в настоящее время очень рано, с 15 сентября. Бывали уже случаи, что весной мальчику хуторянина нужно бы посещать школу и готовиться к выпускному экзамену, но родители его, лишь только сгонит снег с полей, уже заставляют его пасти скот. И вот такой подросток бросает книги и не сдает вовсе экзамена за недосугом, а в деревне живши, он был свободен всю весну до наступления сенокоса». 19.

В другом волостном центре – селе Каспля также имелась церковь. Построенная на высоком холме на берегу одноимённой реки сооружение доминировало над селом, находящимся у подножия холма. Строилась в 1905–1914 гг. к 300-летию дома Романовых по проекту епархиального архитектора. Е.Ф. Лыщинского. Церковь во имя Казанской Божьей матери построили пятиглавую в кирпичном исполнении. Сейчас от бывшего храма остались одни стены.

Прихожан из более чем 50 деревень в 1901 году насчитывалось 4 946 человек мужского пола и 5 291 человек женского пола. 20

В селе существовало земское училище и церковно-приходская школа. Приход располагал пятью школами грамоты имея 123 учащихся. В населенном пункте находилась богадельня, в которой проживало 20 человек мужского и женского пола. Как видим, Каспля, для своего времени, довольно крупное село.21    

Целью данной работы не является историческая реконструкция церковного устройства села, но тема напрашивается сама, поскольку строительство культовых сооружений велось на средства крестьян, лишних денег, как известно, у которых не было.

Итак, в 1634 году привилеем Литовского короля Владислава IV в Смоленский епископат передана церковь «Св. Михаила (святого Миколы)». Жалованная грамота подписана 12 октября 1634 года. 22

Но, вероятно, та церковь как возможно имеющая какое-либо отношение к церковным реформациям периода Литовского обладания Смоленскими землями, была уничтожена или пришла в ветхость и негодность путем естественного старения. Во всяком случае, в исследовании иеромонаха Рафаила (Ивочкина): «Поречская земля: Православные храмы» она не упоминается.

Иеромонах указывает, что в 1728 году на средства прихожан в Каспле построена деревянная церковь во имя святителя Николая. В 1760 году рядом построена еще одна церковь, посвященная этому же святому. Храмы располагались на высоком берегу реки Каспли.

В Смоленских епархиальных ведомостях за 1901 год говорится о деревянной церкви перевезенной из села Залесья Духовщинского уезда и устроенной на средства прихожан на месте сгоревшей в 1829 году, холодной, двухпрестольной во имя Казанской иконы Божьей Матери. Затем построили кирпичную, о которой говорилось выше. 23

Видимо это не окончательный список уничтоженных храмов. Сколько лихолетий пережили наши земли. Да что там деревянные, каменную, построенную на тысячелетие церковь, большевики, оказавшиеся самым страшным стихийным бедствием, уничтожили в два счета.    

Ближе всех к деревне Гвоздевицы, примерно в пяти верстах, находится церковь села Зарубинки. Статус села, Зарубинки получили в 1861 году, когда с разрешения епархиального начальства прихожанам сел Каспля и Иньково позволили отделиться и образовать отдельный приход.

Церковь построили однопрестольную – во имя святителя Михаила. Первоначально это была деревянная церковь, перевезенная из Иньково. Учитывая ее ветхость в 1902 году, прихожане решили выделять на постройку нового каменного здания в течение шести лет по одному рублю с надела (всего в приходе насчитывалось 900 наделов).

В 1903 году в селе Зарубинки открыли собственный кирпичный завод, из продукции которого впоследствии и построили церковь. Заложили храм летом 1905 года. В церковь провели водяное отопление. Строительство велось с 1905 по 1907 годы. Отделочные работы проводили с 1907.по 1912 годы. Храм открыли к трехсотлетию дома Романовых. Сам император Николай II в мае 1913 года пожертвовал храму 1000 рублей. Первое богослужение совершено 21 июля 1913 года.24

Из Смоленских Епархиальных ведомостей за 1901 год.

В селе особо почитаемой была Смоленская икона Божьей Матери Одигитрии. День празднования приходится на 10 августа (28 июля по старому стилю) каждого года. Считался и считается наиболее значительным церковным праздником в наших местах. На ярмарку по поводу празднования собирались крестьяне более чем из 28 деревень. Сейчас потомки тех крестьян, которые раз в год приходили на ярмарку по случаю праздника уже из городов едут в этот день в Михайловскую церковь. К сожалению всё реже и реже. Но традиция пока не умерла.

Только прихожан мужского пола в Зарубинском приходе на 1904 год числилось 1512 человек. При храме имелась приходская богадельня.25 Решением облисполкома с 23 мая 1939 года церковь закрыли.

Вместе с селом Зарубинки в запустение приходил и храм. В период с 1990 г. по 1993 г. Михайловский храм семь раз подвергался ограблению. Преступников интересовали иконы и богослужебная утварь (напрестольные кресты, евангелия, плащаницы и др.). Взломщики выбивали окна, вскрывали шкафы в ризнице и на клиросе, разбрасывали свечи и церковные принадлежности.

Впоследствии церковь отремонтировали и вновь зарегистрировали в Управлении юстиции Смоленской области. К сожалению, прихожан в нем нет. Открывает свои двери лишь от случая к случаю. В самом селе Зарубинки в 2007 году проживало всего 9 человек. Ныне храм считается приписанным к церкви села Каспля.

Поскольку имеется ещё одно явление, на которое отреагировала верующая общественность деревни Гвоздевицы, где родился автор данных строк, то его нельзя обойти вниманием. Нужно сделать небольшое отступление и рассказать о празднике несколько иного рода. Не могу назвать его храмовым так как присутствие священнослужителей в этот день в деревне не наблюдалось, но он являлся наиболее значимым в нашей местности, можно сказать был главным событием каждого лета. Селяне называли его Десятоха (Десятуха) и отмечали в десятую пятницу после Пасхи.

Забавно, но, согласно местной легенде, право на его празднование куплено старостой за бочку пива в одной из соседних деревень. В том населённом пункте, где он якобы отмечался, было много подобных праздников, а деревня Гвоздевицы не имела их вообще. И вот, чтобы в поселении всё было «как у людей» староста с одобрения сельского актива и заключил договор передачи праздника в нашу деревню. Автор оказался в затруднительном положении в вопросе отнесения данного акта к каким-либо видам юридических сделок. Выходит, что подобное явление следует относить к нормам обычного права. Купили селяне праздник, ну, и что здесь странного? 

Корни его находятся в католическом календаре. Интернет даёт нам справку, что Десятуха весьма почитаема в некоторых сёлах Беларуси. Вот ещё одно доказательство нашей принадлежности к данной нации.

В каждой из соседних деревень также имелись церковные даты, отмечаемые только у них. Например, жители соседней деревни Бабий Дуб (Бабенцы) ежегодно в ноябре отмечали Михайлов день (день святого Михаила). Смоленская икона Божьей Матери Одигитрии, о которой здесь уже упоминалось, чествовалась в селе Зарубинки, В Иньково крестьяне почитали святого великомученика Георгия и т. д.

 Война  России с Японией 1904–1905 гг.

27 января (9 февраля) 1904 года Япония без объявления войны напала на Россию. Сейчас эта война фактически забыта. Помним лишь песню «Варяг», «Цусиму» Новикова Прибоя, да вальс «На сопках Манчжурии». Одной из причин забвения явилось тяжелое поражение России в той войне.  

Высокий уровень патриотизма среди населения после поражения в войне не может возникнуть. В военных действиях участвовали в основном сибиряки, их оказалось легче мобилизовать и доставить к полям сражений. Транссибирская магистраль имела крайне ограниченную пропускную способность. В силу данного обстоятельства Россия не смогла в достаточной мере реализовать свой военный потенциал. Были и другие причины тяжёлого поражения. Однако, в данной заметке указанная тема не будет затронута. Хочется буквально в нескольких предложениях представить некоторых земляков побывавших на театре военных действий.

Среди них всё же были и такие, кто непосредственно воевал и личной отвагой и храбростью прославил наши места. Поречская земля дала одного из героев той войны. Григорий Федорович Федо­ров родился в 1880 году в де­ревне Климяты Дубровской во­лости Поречского уезда Смо­ленской губернии в крестьянс­кой семье. (В результате по­зднейшей территориальной ре­организации деревня отошла к Руднянскому району, затем сли­лась с соседними Баботками).

Зауряд-прапорщику Григорию Федорову дове­лось участвовать во всех круп­нейших сражениях «на сопках Маньчжурии»: при Вафангоу (июнь 1904 года), Ляояне (сен­тябрь 1904), Сандагу (ок­тябрь 1904), Мукдене. В сражении при Мукдене был ранен и взят в плен японцами, но сумел бежать.  (февраль 1905). В течение года отважный Поречанин был удостоен четы­рёх знаков ордена Святого Ге­оргия. А ведь заслужить полный «бант» этой высшей солдатской награды в царской России было так же непросто, как три ор­дена Славы – во время Вели­кой Отечественной войны 1941–1945 годов.

В феврале 1907 года он был избран в члены II Государственной думы от Смоленской губернии съездом уполномоченных от волостей. Входил в группу беспартийных. В думских комиссиях не состоял.

Съездом уполномоченных от волостей в октябре того же года был избран в члены III Государственной думы от Смоленской губернии. Со 2-й сессии  входил во фракцию «Союза 17 октября», затем во фракцию прогрессистов. Состоял членом комиссии по направлению законодательных предположений.

Умер 10 марта 1913 года в Ялте. Похоронен в деревне Баботки (ныне — Руднянского района Смоленской области).26

Хотелось бы также упомянуть пофамильно некоторых земляков, которые не снискали прижизненной славы, не были отмечены высокими наградами, но вернуться домой им не было суждено. В осенних напряжённых боях 1905 года русская армия понесла большие потери в живой силе.

Поскольку в царской армии с гласностью проблем не было, то списки погибших, раненых, пропавших без вести, открыто печатались в газетах, а это значит, что в настоящее время имена многих участников можно обнародовать.

Ниже помещена вырезка из газеты с перечислением фамилий уроженцев Поречского уезда, павших на той далёкой, ныне забытой войне. Указанный список, конечно, далеко не полный. Помещён здесь с целью обозначить вклад Поречан в ратные дела Российской армии. 

Большинство же призванных по мобилизации в действующую армию Поречан так и не поучаствовали в боевых операциях. Однак, некоторым землякам особенно тем, кто служил на флоте, пришлось не только повоевать, но и испытать горечь японского плена.

  «Центральное справочное бюро о военнопленных сим извещает, что на имя его величества от токийского бюро получено 22 августа письмо следующего содержания: Печальный случай произошел 15 июля 1905 г. в помещении военнопленных в гор. Хамадера. С этот день от 5 час. 30 м. до 7 ч. Веч. Шел сильный дождь, сопровождаемый страшным громом. Молния ударила в один из павильонов помещения, в котором четверо нижепоименованных пали мертвыми от сотрясения мозга, произведенного страшным ударом: …3) Филипп Захаренко, – кочегар 1 ст. с эскадр. Бр. «Пересвет». Смоленской губ., Порецк. У., Туленск. В., д. Тутленко».

Смоляне помогли русским войскам материально, направив на Дальний Восток санитарный поезд. В ГАСО имеются документы о создании Смоленского санитарного отряда и отправке его на Дальний Восток, которые датированы 13 марта 1904 г.

Не остался в стороне Поречский уезд, население которого направило в войска  гуманитарную помощь:   «…22 ящика, 2 рогожных мешка и 8 мешков (рогожных), в которых были упакованы 7 дюжин рубашек, портянки, кальсоны, полотенца, наволочки, простыни, рубашки, новые носки, простыни, 13 пар валенок, 92 штуки овчины, 43 куртки и т.д.. Многие вещи собраны у крестьян деревни Бобков, Лоинской волости Тарасом Ильиным, о чем староста просил сообщить в комитет по оказанию помощи». 28   

Война завершилась подписанием Портсмутского мира, заключенным 23 августа  (5 сентября) 1905 года и зафиксировавшим уступки Россией Японии южной части Сахалина и своих арендных прав на Ляудунский полуостров и Южно-Маньчжурскую железную дорогу. 

О рынке земли, ремёслах, торговле, кредите, кредитных товариществах.

Основой организации крестьянской жизни в России до революции 1905 года являлось сельское общество, община – общинное землепользование. По закону передел земли в обществе происходил раз в 12 лет. Однако в результате Столыпинской реформы, начавшейся 9 ноября 1906 года, (фактически реформу начал премьер С. Витте. Прим. авт.) ставившей своей целью разрушить общину, крестьяне получили право требовать выделения земли в полную собственность, единым куском.  

Они становились реальными владельцами, пользователями и распорядителями – могли продать свой участок, заложить его, подарить, словом земля пускалась в оборот. Покупателям предоставлялся банковский кредит. Намерение Столыпина, в его собственной интерпретации, сводилось к тому, чтобы правительство сделало ставку «не на нищих и пьяниц, а на крепкого собственника, который призван сыграть роль в перестройке нашего царства на основах сильного монархического начала».

С 1908 года переделы земли стали постоянными, ибо по новому закону их производили по требованию даже одного общинника, пожелавшего выделить надел или уехать за Урал. А такой передел означал передвижку всех крестьянских земель. Общества жестко сопротивлялись реформам, предпочитая уравниловку. Фактически на хутора крестьяне начали выходить лишь с 1909 года. Все же в результате, за десять лет реформ община потеряла примерно треть своих членов.

Как бы ни были плохи наши почвы, в связи с чем низки урожаи полевых культур, (собирали пшеницы в среднем составлял 7–10 центнеров с гектара, тогда как в Европе такие урожаи снимали уже в XVII веке), но ростки капиталистических отношений неуклонно пробивали себе дорогу и в здешних деревнях. Коль земля стала товаром то получил развитие рынок земли.  

С целью создания благоприятных условий при получении денежных средств на покупку сложной сельскохозяйственной техники, другого инвентаря, получения оборотных средств правительство России предприняло ряд финансовых и организационных мер, способствовавших созданию разного рода финансовых учреждений. Удобства ради создавали их не только в волостных центрах, но и в крупных селах. В Иньковской волости кредитные товарищества действовали в селе Каспля, в селе Иньково и соседнем с деревней Гвоздевицы селе Зарубинки.

Председателем и казначеем товарищества села Зарубинки в 1915 году стал местный учитель Дементьев Алексей Егорович. Членами: дьякон Розов Терентий Алексеевич, крестьяне Волович (Воловичев) Денис Демьянович и Дорофеев Иван. В поверочный Совет (ревизионную комиссию) вошли в качестве председателя священник Иван Васильевич Боровиков, членами – учительница Городецкая Мария Петровна и Щедрунов Игнатий Феоктистович. 29

Дальнейшая судьба некоторых указанных здесь активистов сложилась трагично. Так сын Дениса Воловичева – Егор Денисович в 1934 году будет репрессирован. Городецкий Василий Петрович – Вероятно, брат учительницы Городецкой Марии также будет репрессирован, карательные органы настигнут старика в 30 –е годы несмотря на то, что тот уедет в глубинку Орловской области. Священник Боровиков Иван Васильевич, чье имя будет упомянуто в одной из глав данной работы, в январе 1930 года на основании ПП ОГПУ Западной области выслан в другую местность.

Не следует, конечно, заблуждаться в отношении эффективности кредитных обществ. Они не изменяли своего банкового духа и в деревне, духа учреждения, не претендующего на более или менее общинное распределение банковых благ. Давали больше тому, у кого и так много, мало тому, у кого мало, и вовсе не доверяли тому, у кого ничего нет. Ссуды охотнее выдавались кулакам отчего те становились еще зажиточнее и, несмотря на демократичность общины, кулаки имели возможность диктовать свою волю деревне. Сельский банк проводил в деревне свои операции с тою же неизменностью, как и в городе, где, как известно, никакой общины не существовало.

Кредитные операции проводились также через земские кассы мелкого кредита, сети кредитных и ссудо-сберегательных товариществ.  Указанная финансовая услуга позволяла кустарям лучше оснащать производство давала им возможность своевременно запасаться материалом для работы, получать заготовки большими партиями и избавляла от необходимости спешить со сбытом своих изделий. В случаях, когда приходилось продавать изделия при самых неблагоприятных обстоятельствах, то кустарь, взяв кредит, мог отложить продажу до более благоприятного времени. Кредитные учреждения содействовали улучшению рыночной конъюнктуры, организуя покупку сырья и продажу скупаемых и принятых под залог кустарных изделий.

Помимо кредитных в губернии функционировали и ссудо-сберегательные товарищества. Основой их деятельности являлся паевой капитал, который должен был вноситься членами ссудо-сберегательных товариществ.

Финансированием жителей уезда в сфере кустарного производства занимались также вспомогательные кассы мелкого кредита. На 1 января 1912.года в Смоленской губернии выполняли финансовые операции 10 вспомогательных ссудо-сберегательных волостных касс   и один сельский банк. Из них одна касса функционировала в Поречском уезде.30

По данным всеобщей переписи 1897 года, только 7,9% населения губернии жило в городах при 13% городского населения по всей Европейской России. Число рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности, также не было велико: по сведениям фабричной инспекции, к 1912 году оно равнялось 12.030 чел.

 На значительной территории уезд не знал крепостного права, что несколько способствовало развитию предприимчивости жителей. Многие крестьяне в здешних местах в дореформенный период времени имели статус государственных (казенных), что облегчало им жизнь, в сравнении с крепостными. Но все же зажиточных людей было мало. Рискну предположить, что крестьяне остались причисленными к казне лишь потому, что после освобождения от польской зависимости российские дворяне не выпрашивали у государей себе имения на этих скудных землях. Уж слишком непривлекательными кажутся они со стороны. Здешние почвы малоплодородные, и с трудом можно понять, почему наши предки так были к ним привязаны, коль даже хлеб чаще всего приходилось завозить из хлебопроизводящих районов.

Если немного углубиться в историю и коснуться дореформенных 1860-х годов, то сведения о развитости ремесел можно получить, ознакомившись с учёными трудами Комитета Государственных Имуществ.

апример, Яков Соловьёв на страницах своего отчёта в Комитет приводит данные о роли и значении города Поречья, а также всего уезда в экономике Смоленской губернии. Ввиду расположения на одном из речных торговых путей в Европу в транспортной инфраструктуре Смоленская губерния, а также некоторые соседние города играли, весьма значительную роль. Торговлю пенькой, конопляным маслом, льняным семенем, зерном, салом, сырьём кож, табаком и пр. вели не только местные купцы, но и многие торговцы иных городов, таких как Ржев, Тверь, Рославль, Калуга, Смоленск др. Значительный объём торговли порождал крупные денежные обороты, проводимые посредством банковских операций.   

Ежегодно от Поречской пристани отходили в среднем около 250 барок (стругов) дававших оборот до двух миллионов рублей. Кроме того, по водным системам Межи и Каспли и их притокам каждую весну отправлялись в Ригу довольно значительные объёмы строевого и поделочного леса.31

Как указывает исследователь, число работников занятых сплавом барок и других видов плавающих средств, было весьма значительным. Так, на пристанях Поречья и Белого число сплавщиков достигало до 15 тысяч человек ежегодно. На весь путь до Риги уходило от одного до полутора месяцев. Там груз сдавался получателям, сплавщики же пешком возвращались домой. От города Риги до Поречья расстояние свыше 700 километров.

Насколько велико было количество рабочих рук, привлекавшихся к указанным промыслам, можно судить по тому, что на один только подвоз товаров к пристаням требовалось ежегодно до 90 тысяч. одноконных подвод, не говоря уже о перевозке и сплаве леса. Значительный спрос на извозчиков и «сходных» рабочих (сплавщиков леса) не мог не наложить отпечаток на деловую жизнь всего населения.32

Так же Яков Соловьёв в своём отчёте касаясь числа лиц, занятых в указанных видах работ, оценивает данную величину в 72% взрослого населения. Согласно его расчётам, сведения приводятся лишь по казённым крестьянам. 

Промыслы подразделялись на следующие категории:

Извоз – 41%,
Сплав барок и гонков – 37%,
Батрачество – 9%,
Плотничество – 5%,
Работы на шоссе и железной] дороге – 9%,
Прочие промыслы – 6%.

Таким образом, извозный и сплавной промыслы служили в то время чуть ли не единственным занятием крестьян уезда. На долю «прочих» занятий, в том числе и кустарных, приходилось всего 6% занятого населения. Из этих 6% значительное число составляли работающие у купцов разъездчики по питейным кордонам, сторожа при лавках и церквях, содержатели постоялых дворов, гуртовщики и пр.33

Из указанных видов наиболее распространенными являлись такие как пилка теса, производство дранки, гонта, изготовление каменных жерновов, тумб, плит, надгробных  памятников и других изделий из камня, производство глиняной  посуды, кузнечные изделия, простые столярные работы и т.п.33
Причиной слабого развития кустарничества было, с одной стороны, обилие других, более доходных промыслов, с другой – отсутствие необходимости в производстве данных изделий, так как каждый крестьянин изготавливал почти все необходимое для собственного обихода самолично, с помощью своей семьи, так что в покупке посторонних изделий нуждался весьма мало. Указанное положение сохранилось в уезде в значительной степени до начала ХХ века.

Народные промыслы Поречского уезда:

Скипидарный зав. Имѣется въ д. Грядки Пор. У. Бернович. Прих. И въ д. Буда Волочк. Вол. Дорог, у. (Барышниковых).

Ваточныя фабрики небольшихъ разм.ровъ встречаются въ Юхн. У. (производство до 19 т. р.); крупн.евъ Iiор.чекомъ—Гедеонова въ Хот.ев. Дубровск. Волости.

Извесптовыхъ заводовъ 9 — въ Смоленскѣ и Порѣчскам и Бѣльскомъ уѣздахъ.   

Кожевенное производство крупное сосредоточивается главнымъ образомъ въ Смоленскѣ, Вязьмѣ, Дорогобужѣ, Рославлѣ, Бѣломъ и Порѣчьѣ; мелкое въ уѣздахъ Духовщ. И Ельн. На городскихъ заводахъ занимаются не только выдѣлкой шкуръ,но и отдѣлкой и посадкой кожъ, т. е.приготовленiемъ различныхъ сортовъ ея — опойки, шагрени, для обуви,для подошвъ, для сбруи и проч.

Салъно-свњчныхъ и салотопенныхъ зав. Осталось всего 3 — въ Вязьмѣ, Гакатикѣ и Порѣчьѣ, съ производствомъ на 2.000 р.

Мыловаренныхъ заводовъ 13: 4 въ Вязьмѣ, 2 въ Духовщинѣ, по одному въ Смоленскѣ (Рубцова), Бѣломъ, Росдавлѣ и Порѣчьѣ и 2 въ Дух. У., —всего па сумму 225 т. руб.

Кожевенное и кирп.), Порѣчье (кирп. И гончарное) и Рословле (маслобойное, кожев. И кирп.). Въ уѣвдахъ болѣе.

Б. КУСТАРНЫЕ ПРОМЫСЛЫ. Подъ именемъ кустарныхъ или мѣстныхъ промыСЛОВЪ разумѣетса самостоятельное (а не по н а й м у) производство населенiемъ раэличныхъ издѣлiй у себя на дому и своими средствами, для продажи ихъ на рынкахъ въ подспорье домашнему хозяйству.

Въ Смоленской гѵб.  Въ. Вдѣсь, какъ мы ѕидѣлв, указываются звачительао иевьшiа цвфры. Бернiи такое производство^довольно развито, но имѣетъ настолько дробный характеръ, что съ трудомъ поддается исчислению; такъ что двѣ попытки, сдѣланныя Губернскою Земскою Управой

Порѣчскiй уѣздъ. До 600 кустарей занимаются щепнЫМЪ и посуднымь промысломъ. Между прочимъ, въ Луговекой вол. Дѣлаютъ корыта, ложки. Совки и лодки, въ Свистовичской—до 6000 чашекъ\ въ Каснлянской до 70чел. —? Онтъ (около 4000 копъ въ годъ; копа—60 штукъ).

Болесниковъ до 200 въ вол. Луговской, Слободской, Beлистовскойи Свистовичской. Въ тѣхъ же вол. И еще въ Семеновской до 200 санниковъ и телѣжниковъ, изготовляющйхъ и городскiе экипажи, и болѣе 150 бондарей. Издѣлiя сбываются въ Порѣчьѣ и Велижѣ. Недавно появился оригинальный иромыселъ — изготовлеаiе деревянныхI башмаквъ ПО заказамъ для Голлапдiи. Тысячи такихъ башмаковъ ежегодпо сплавляются по Касплѣ иДвинѣ ВЪ Ригу. Особенно развито камепотесное производство

въ Касплянской и Верховской вол. (до 700 ч.).Въ послѣдней, въ приходѣ с. Выдры, дѣлаютъ памятники, которые сбываются въ Смоленскъ и Могилевъ.

Iiорѣчскiй уѣздѕ является самымъ осѣдльыъ въ губерн. (2,90/0). Преобладающ!й отхожiй промыселъ здѣсь—сплавъ лѣса, барокъ, плотовъ и проч. Въ Ригу по Касплѣ и Двинѣ; онъ развитъ въ 10 вод. Сѣверо-западной части уѣзда (особ. Бородинской, Велистовской и др.). Изъ Верховской, Касплянской и Ловнской вол. Идутъ каменотесы въ Смоленскъ, Могилевъ и Петербургъ и рыболовы на Кубань. Остальныя занятiя—чернорабочiѳ, прислуга и проч.

Выше приведены сведения, характеризующие уровень экономического положения Поречского уезда в 50-х годах ХIХ века. С тех пор многое изменилось. Пало крепостное право, построена Орловско-Витебская железная дорога, наступило время упадка былого процветания. Железная дорога отняла у города прежних поставщиков, создала новые торговые рынки и деловые центры. Ввиду бесконтрольной рубки леса и связанного с этим нарушения природного баланса, река Каспля значительно обмелела и стала ограниченно судоходной. Город Поречье из бойкого и оживленного делового центра превратился в, тихий уездный городок с неторопливой деловой жизнью. Изменились и виды крестьянских занятий. Извоз утратил прежнее значение, уступив место батрачеству, кустарным и лесным промыслам. Объём работ по постройке и сплаву барок сократился. Лишь «сходный» промысел, а именно сплав гонтов в Ригу, и тесно связанные с ним рубка и возка балек (еловых и сосновых бревен), которые сплавлялись в Ригу с речных пристаней, превратился в основное подспорье местного населения. Экономическая роль кустарных занятий упала значительно.

Наступил ХХ век, во втором десятилетии которого населению уезда пришлось пережить небывалые ранее социально-экономические потрясения, навсегда изменившие уклад и образ жизни всех последующих поколений.

К началу ХХ века общая численность ремесленников и кустарей в Поречском уезде претерпела изменения. Согласно данным статистической сводки в части занятости кустарными промыслами, численность кустарей по состоянию на 1911–1912 гг. составляла  1 090 дворов, из которых заняты выработкой кустарных изделий 1 663 мужчин, 13 женщин и.329 подростков, всего 2 005 человек или 14.4% к общему числу.

Немалая доля взрослого населения, 6 226 (данные по выдаче паспортов за 1910 год) человек уходили на заработки, в отход. Значительное число крестьян зимой занимались по месту жительства рубкой, заготовкой и возкой лесных материалов.

Сравнительно небольшое значение в промысловой деятельности населения имела местная обрабатывающая промышленность.   

В приведённой ниже Таблице 1 показано состояние занятости населения кустарными промыслами. Из таблицы также видно, что Поречский уезд был не из последних в ряду подобных населённых пунктов Смоленской губернии.  

В кустарном производстве, как указывалось выше, большей частью были заняты лица мужского пола. Участие женщин как постоянных работниц в данной сфере деятельности не получило широкого распространения. Среди ремёсел, освоенных женщинами, выделялись рогожный, дегтярный, бардяной, решётный и гончарный. В большинстве же случаев, хотя женщины и занимались промыслами, но труд их использовался чаще всего во вспомогательных работах.

Подростки так же, как и женщины, сравнительно редко являлись самостоятельными кустарями. 

Наемный труд, как один из элементов капиталистических отношений, в приведённых видах деятельности в Смоленской губернии использовался сравнительно редко. Те из крестьян, кто не мог в силу самых разных причин заняться кустарным ремеслом, шли по большей части в отход. Сведения о предприятиях капиталистического типа, т. е. с участием наёмного труда, на тот момент в справочниках отражения не нашли. В начале ХХ века, как это ни странно в настоящее время звучит, капитализм в России в целом находился ещё на ранней стадии развития. Даже в губернском городе число промышленных предприятий капиталистического типа было незначительно. Провинция же чаще всего не имела их вовсе.

Ввиду того, что инструменты и оборудование, которое использовали кустари, не являлись технологически продвинутым то и изделия, вырабатываемые ими, отличались грубостью и простотой. Весь технический навык местного кустаря приобретался почти исключительно деревенским опытом, а поэтому являлся крайне примитивным. Простота выделки нужных для деревни предметов обихода, на удовлетворение потребностей которой, главным образом работал кустарь, позволяло каждому местному крестьянину стать, в случае надобности, в ряды кустарей. С топором он привык обращаться с детства и здесь „каждый полесовщик — плотник». Если такой примитивный опыт служил почвой для развития промысла, то вполне понятно, что в кустари выделялись не наиболее ловкие и искусные мастера, хотя и такие тоже встречались, а те из жителей деревень, которые стали ими по воле обстоятельств.

Было это в году так 1953-м. В дом моей бабушки некто из местных жителей принес новую самопрялку. Её изготовил один из кустарей, житель деревни, отстоящей от нашей километрах в пятнадцати. Он её изготовил на продажу. Бабушка и мама не могли глаз от неё отвести, такой красоты было изделие. Работала тоже великолепно. Но цена, которую запросил продавец, за своё чудо техники всех опускала с небес на землю. У крестьян не было денег на подобные покупки. В тот период времени деревня их практически не знала. Деньги присутствуют, упрощённо говоря там, где есть товарное производство, т. е. когда работает формула: «деньги-товар-деньги». Откуда же им взяться в деревне, если крестьянам за их труд денег государство не платило вообще. Один раз в году колхозники получали, или не получали натуральную оплату по трудодням картофелем, зерном и …всё. Селения жили натуральным хозяйством. Чиновники государственных органов, будучи хорошо осведомлёнными об отсутствии у Смоленских крестьян денежных знаков и полагая, что они им в общем то не очень нужны брали налоги с жителей деревни не деньгами, а натурой: мясом, молоком, куриными яйцами и пр.  (Прим. автора.)                         

Таблица 2 показывает количество дворов, по уездам Смоленской губернии, занятым в наиболее распространённых видах промыслов.

В губернии имели место преимущественно древообделочные: ¾ всех кустарных хозяйств изготавливали свои изделия из дерева. Так сложилось исторически.

Артельный труд, как одна из ступенек ведущая в мир капитала, на тот момент только начал проникать в производственные отношения.

Артельные производства уже успешно развивались как в Москве, так и других местах. Со временем следовало ожидать успехов подобных начинаний и в Смоленской губерний. Создание условий для развития артельного дела находилось в поле внимания губернского руководства. 

Одна тысяча девятьсот четырнадцатый год по известным причинам стал рубежом, который остановил развитие капиталистических отношений в Российской империи в целом. Вскоре исчезнут из лексикона жителей деревень в прежнем качестве такие слова как «банковский кредит», «кредитные товарищества» и пр.

 О торговле, торговом обороте, количестве торговых заведений в Поречском уезде, предметах торговли дают представление данные, помещённые в Таблице 3.                                 

Всем хорошо известно историческое событие, отражённое древнерусским летописцем Нестором (ХI – ХII вв.) в «Повести временных лет».  Летописец поведал о том, какими критериями руководствовался Киевский князь Владимир Святославович, делая выбор религиозной веры для Древней Руси.

Иудаизм оттолкнул князя опасениями потери отечественных традиций поскольку сей народ был рассеян по земле и не имел своего отечества.  Ислам князь изучал детально и, как говорят источники, в какой-то момент склонялся к выбору в пользу ислама. Но по легенде отверг мусульманское будущее из-за запрета Кораном употребления вина. «На Руси веселие есть пити, не можем без того быти», якобы изрек Владимир Святославович и остановил свой выбор на христианстве по греческому обряду. Церковь использует вино, символизирующее кровь Иисуса Христа во время причастий.

После принятия христианства жители Руси расширили рамки ритуала используя вино, да и не только указанный напиток, вне стен храмов и практически всегда в количествах превышающих требования канонов.

Данные вышеприведённой таблицы показывают неизменность жизненного уклада православных хотя и прошло уже более десяти веков с того знакового события.

Доход от питейно-трактирной торговли и в начале ХХ века как в России в целом, так и отдельных его частях составлял значительную долю в общем объёме поступлений в государственную казну.

До сих пор тема: «На Руси веселие есть пити, не можем без того быти» не просыхает. 

Крестьянская община – противник земельной реформы.

Поиск новых путей хозяйствования.

Сельская крестьянская община – одно из древнейших учреждений, имеющее естественное происхождение. Всякое селение имело некоторый набор территорий, которые могли использоваться наиболее рационально лишь при коллективном владении ими. Совместное проживание и хозяйственная деятельность на данной территории делали возможным разрешать все наиболее важные вопросы путём их обсуждения и принятия решений по ним лишь общим сходом жителей.

Российское государство до XIX столетия не располагало достаточно развитым административным аппаратом, чтобы установить отношения с общиной каждого отдельного селения. Государство предпочитало иметь дело с более крупным административным образованием – волостью, а собственно сельские общества, имела характер неформальных объединений.  С распространением крепостного права низкий гражданский статус крестьян еще более препятствовал официальному признанию их сообществ. Система управления государственными крестьянами, сформировавшаяся в течение XVIII столетия, имела волостную структуру управления. Сельские общества рассматривались должностными лицами волости как своего рода устойчивые группы.

Государственное управление и надзор за помещичьими крепостными крестьянами отсутствовали, поскольку помещики несли полную персональную ответственность перед государством за действия своих крепостных.

В 1837—1841 годах под руководством графа П. Д. Киселева проведена реформа управления государственными крестьянами. В ходе преобразований и принятия в 1838 году «Учреждения сельского управления», то формой организации государственных крестьян явились сельские общества, по принципу: одно селение – одно общество.  Малолюдные отдельные селения объединялись в одно общество с тем, чтобы в общей сложности было не более 1500 ревизских душ. Общества управлялись сельскими сходами, выбиравшими сельских старшин и сельских старост. Для решения мелких судебных дел между крестьянами создавался упрощенный суд — сельская расправа.

Стремление уравнять по хозяйственной полезности участки, выделенные каждому отдельному хозяйству, привело к неблагоприятному явлению — чересполосице. Смысл чересполосного землевладения в том, что все земли общества нарезались на несколько больших полей, внутри каждого поля земля считалась одинакового качества. В каждом поле земля нарезалась на узкие полоски по количеству хозяйств. Площадь полоски была пропорциональна количеству тягл, которое выделено данному хозяйству при последнем переделе. Таким образом, каждое хозяйство пользовалось столькими полосками земли, на сколько полей разделена вся общинная земля. 

В некоторых случаях, крестьянам приходилось обрабатывать до 30 разнесенных по разным местам земельных участков, что крайне неблагоприятно сказывалось на эффективности сельского хозяйства. Борьба с чересполосицей путем полного развертывания общинной земли и выделения каждому хозяйству одного компактного участка (хутора или отруба) стала одной из главных задач столыпинской аграрной реформы, реализуемой с 1906 года.

Второй распространенной формой землевладения в сельских обществах было подворное (участковое) землевладение, при котором каждое крестьянское хозяйство получало выделенный раз и навсегда, передаваемый по наследству участок. Такая форма собственности была более распространена в Западном крае. Наследственный участок не являлся частной собственностью крестьянина —передаваясь по наследству, не мог быть отчуждён: продан, подарен и т. д. Как и общинное владение, подворное владение могло сочетаться с общинной собственностью на не пахотные земли (луга, пастбища, лес, неудобья).

Сельское общество имело право в любой момент перейти от общинного пользования землей к подворному, но обратный переход был невозможен.

«Усадебная оседлость» крестьян (придомовые участки) находились в ограниченной (с правом передачи по наследству) собственности крестьян. Общие земли селений (улицы, проезды) всегда принадлежали сельскому обществу в целом.

Стремление крестьян избежать чересполосицы, причинявшей немалый вред ведению хозяйства, вызвало в жизни стремление крестьян выйти на отруба.

Нужно сказать, что данная форма землепользования в России в рассматриваемый период еще не имела широкого распространения, а практиковалась лишь в прибалтийских губерниях и Западном крае империи. В конце XIX — начале ХХ века получилось так, что образовался, если можно так выразиться, небольшой анклав из нескольких волостей Могилевской, Витебской и Смоленской губерний, заселенных белорусами переходивших на отруба.

Эволюция указанной формы землепользования была следующей. В марте 1903 г. правительством Российской империи отменена круговая порука в общине, а еще раньше, в июне 1899 года – в мелких селениях для подворных владельцев.  

В августе 1904 г. отменены телесные наказания. К началу 1905 г., как считается, подготовка реформы была во многом завершена. Определены цели и задачи изменений, проведен, кроме отмены круговой поруки, закон о переселении. Внесены конкретные предложения о выделах из общины, о хуторах и отрубах, о расширении деятельности Крестьянского банка, подготовлен проект изменений его устава.

Наконец, 5 мая 1905 г. Министерство земледелия и госимуществ было преобразовано в Главное управление земледелия и землеустройства (ГУЗИЗ), куда из МВД передали землеустроительные отделы и переселенческое управление.

5 октября того же года последовал воистину судьбоносный указ – «Об отмене некоторых ограничений в правах сельских обывателей и лиц бывших податных сословий». Это был действительно решительный шаг к уничтожению неполноправного положения крестьянства и, следовательно, к ликвидации всего старого аграрного строя.

3 ноября 1905 г. правительством объявлено об отмене выкупных платежей, что формально давало основание считать реформу 1861 г. законченной. Не случайно почти во всех официальных документах, особенно раннего этапа, аграрная реформа Столыпина называлась вторым, завершающим этапом крестьянской реформы.

Другим указом тоже от 3 ноября 1905 г. даны новые полномочия Крестьянскому банку.

4 марта 1906 г. создан землеустроительный комитет в Петербурге и начато создание землеустроительных комиссий на местах.

27 августа 1906 г., когда Столыпин стал уже председателем совета министров, начался перевод казенных земель в Крестьянский банк.

Согласно указу 9 ноября 1906 г. каждый крестьянин мог выделить свою надельную землю из общинной собственности, не считаясь с ее мнением. Под выделом здесь подразумевалось, прежде всего, количественное закрепление земли в тех чересполосных участках (их бывало куда больше 100), которыми выделяющийся пользовался раньше. При этом за крестьянином сохранялось право участия в пользовании общими угодьями. Выделенной землей можно было свободно распоряжаться.

Далее, указ от 9 ноября отменил принцип семейной собственности. 

Выделенная земля принадлежала не семье, а становилась личной собственностью домохозяина. Другими словами, узы коллективности с личного собственника снимались. При этом надельные земли по-прежнему могли переходить только в руки крестьян. Во избежание концентрации надельной земли в одних руках было установлено, что один домохозяин не может владеть землей в количестве свыше шести указных наделов согласно

Положению 1861 г.

Положения указа от 9 ноября выдвинули еще один принцип, ставший руководящим в деятельности правительства, а именно – землеустройство. Признано недостаточным освобождение крестьянина от общины юридически, считалось целесообразным дать ему возможность вести на своей надельной земле хозяйство по своему усмотрению. Земледельцев освободили от принудительных севооборотов. Каждый домохозяин, выходящий из общины, теперь мог требовать, чтобы его земля выделялась в одном месте.

Указ от 9 ноября предусматривал два типа землеустройства: единоличное и групповое. Единоличное – индивидуализировало крестьянское хозяйство, путём возможности создания хуторов и отрубов, т. е. крестьянские наделы могли сводиться воедино даже если оказывались раздробленными на десятки «полосок».

В довершении правительство указом от 15 ноября 1906 г. признало, что надельная земля так же может стать и объектом залога.

В революционных мерах Петра Столыпина земледельцами инстинктивно чувствовалась угроза старым порядкам. Власти приходилось даже прибегать к применению силы с целью продолжения реформ. В будущем крестьяне оценят преимущества нового способа ведения хозяйства, пока же всеми силами противились.

Знали бы тогда поречские крестьяне, что придет время и уже органам Советской власти, придется собирать крестьян в видоизмененную общину (колхозы) «добровольно – принудительно» заставляя их работать теперь уже бесплатно.     

Пока же… вот один из эпизодов стихийного протеста против изменения устоявшегося уклада:

«14 июня 1911 года член Поречской землеустроительной комиссии Перебякин выехал в деревню Исачки Касплянской волости для отвода хутора крестьянину Никанору Петрову. Однодеревенцы решили миром противостоять отводу хуторского участка. Когда волостной старшина в присутствии Перебякина приступил к измерению земли, крестьяне окружили их, потребовали прекратить обмер и удалиться, угрожая в противном случае удалить их силой. Однако волостной старшина сделал попытку продолжить обмер земли. Возмущенные крестьяне изломали измерительный шест и инструменты и заставили землеустроителей удалиться. Несмотря на арест зачинщиков, крестьяне так и не допустили переселения на хутор».37 

Смоленский губернатор вынужден был отдать распоряжение, чтобы производство землемерных работ производилось под охраной полицейской стражи. На помощь полиции часто вызывались войска.

Доходило до того, что крестьяне не только силой противились проведению межевых работ, но и поджигали усадьбы, дома землемеров и других должностных лиц. Поджоги стали самой распространенной формой протеста.

«В ночь на 31 октября 1909 года с целью уничтожения землеустроительных планов и документов крестьяне подожгли дом сельского старосты Романова, где на квартире жили землемеры. Когда последние выскочили из горящего дома, их окружила толпа крестьян и стала требовать немедленного уничтожения землеустроительных планов. В толпе раздавались крики: Землемеры нам не нужны!», «Думу распустить и межевать землю не надо!».38 

Случай описанный здесь произошел в Сычевском уезде губернии, но он был типичным и для нашего уезда.

Из заметки в журнале “Хутор” о положении крестьян России в начале ХХ века: 

«Крестьянин имеет право пользоваться своею землею только от посева до уборки. После уборки поле его переходит в общественное пользование для пастьбы скота. При таких условиях крестьянин лишен мало-мальски возможности подготовить пашню к посеву. Земельная неволя связывает крестьянина по рукам и ногам. Он не пользуется даже простой свободой занятий и хозяйственного почина. Предприимчивый не может использовать свою землю, как ему кажется выгодным. Он должен использовать так, как не хочет, но как считает это нужным самые неспособные крестьяне в деревне. Все должны обрабатывать землю на один манер».39

Происходили нешуточные конфликты между жителями соседних деревень по поводу пользования землями:

25 (12) марта 1910 года «Русское Слово». Смоленск, «В деревне Лосенях Поречского уезда, на почве недоразумение из-за выгона, произошло побоище у общинников с «подворниками». Один крестьянин убит, двое тяжело ранены».40

В Поречском уезде Смоленской губернии, формально сохраняя общинное устройство, на отруба стали выходить некоторые сельские общества Иньковской, Лоинской (деревня Малиновка, например, в которой было до 60 дворов) и еще одной — двух волостей. Помещичьих земель в здешних местах было мало. Территории приграничные, Иньковская волость, например, граничила с бывшей Литвой. Плотность заселения территории крестьянами достаточно низкая. Вследствие этого обеспеченность землей оказалась такой, что крестьяне имели ее избыток и не всю пускали в оборот.

Избытку земли способствовало также переселение местных крестьян в 70-х годах XIX века в Самарскую губернию. Как известно в 1868 году в здешних местах разразился сильнейший голод, что вызвало широкую волну переселенческого движения. В иных деревнях переехало до 50% числа жителей. Обеспеченность землей оставшихся крестьян достигала 36 десятин на ревизскую душу, т. е. гораздо больше, чем могло освоить хозяйство. Но общины не брали свободные земли в пользование и выкуп так как необходимо было вносить в казну высокие выкупные платежи. «Земля одолела» - объясняли свои действия крестьяне.

Во многих деревнях установился обычай делить поля по числу едоков. Передел проводился по решению схода, т. е. когда этого желал «мир». 

Правила 1893 года ограничили право крестьян на проведение общих переделов сроком в 12 лет. Частые переделы вообще запрещались, однако попытки бюрократических регламентаций успеха не имели; крестьяне делили землю в обход закона. И, наконец, придумали оригинальный способ.

Для начала вычислив, сколько десятин нормально приходится на каждую раздельную единицу, например, на едока, домохозяева отправлялись в поле. Предварительно договорившись на месте относительно формы и направления участка, зайдя с одного края, начинали торговаться. Участок оставался за тем хозяином, который на каждую находящуюся в его распоряжении раздельную единицу предлагал взять наименьший по площади участок.   

Таким образом, делилась вся подлежавшая разделу земля. Излишки, образовавшиеся при раздаче лучших участков, присоединялись к худшим участкам. Из дележа зачастую исключались неудобные земли, земли общего пользования, лесные дачи, пруды, каменоломни и т. д., которые оставались в общинном пользовании.

Всего в Лоинской волости в 1903 году на подворные участки было разбито 11% земли, в Иньковской – 3%, Дубровской – 1%. Расселились деревни, имевшие от 5 до 30 домохозяйств, а площадь подворных участков колебалась от 5 до 40 десятин земли.

К лету 1904 года в пределах 22 волостей Витебского, Оршанского, Велижского и Поречского уездов перешли на новую форму землепользования, 287 селений из которых образовались 3043 хутора по 9.9 десятин в среднем на каждый хутор. Хотелось бы понять феномен здешних мест. По какой причине жители деревень оказались легки на подъем? За тридцать лет до переселения на хутора, в голодный год, около половины жителей выехало в Поволжье и Сибирь. Теперь при полном земельном благополучии начали ломать общинный порядок пользования землей.41

Так, за десяток лет до начала Столыпинской реформы земляки, которых великороссы считали ни на что не годными, начали переходить на более прогрессивный способ землепользования. Адептам колхозов можно сказать: да, начали выделяться группы зажиточных крестьян. Но в колхозах все будут одинаково бедны, зажиточных не будет вообще. Соками крестьян будет питаться лишь одно государство.

Выход на отруба, а затем и хутора имел положительное значение. Первое преимущество – это ликвидация чересполосицы. Вместо трехпольной стала распространяться многопольная система землепользования. Крестьяне начали больше вносить удобрений, в этом появилась заинтересованность. Поля начали засевать клевером, тимофеевкой, викой, овсом в большем количестве чем раньше. Улучшилось качество домашнего скота.

Не очень гладко впоследствии будет проходить переход на хуторскую систему, но пионерами в этом деле стали белорусы запада Смоленщины.

Пусть и в обход закона, но земля начала пускаться в торговый оборот. Формально, не выходя из общины, предприимчивые крестьяне стали прикупать землю. В отдельных местах стоимость ее возросла до 200 рублей за десятину. Все свободные деньги крестьяне пускали на покупку земли.

Однако нет правил без исключений. Слабосильные хозяйства от перехода на отруба и хутора конечно же пострадали. Вероятно, положение их если и не улучшилось, но и не ухудшилось.

Подраставшая молодежь, поскольку земли было достаточно, не устраивала разделов с домовладельцем, а приискивала себе участки в других местах.

Статистика тех лет свидетельствовала, что хуторяне начали меньше употреблять алкоголь. Согласно имеющимся у автора данным, потребление спиртного уменьшилось на ¾. Правда, как утверждали некоторые крестьяне, наиболее злостные выпивохи воздерживаясь пить дома, при поездке, скажем, в волостное правление, компенсировали вынужденное воздержание за один раз. В семьях переселением на хутора под разными предлогами были недовольны и женщины. Главы семейств только посмеивались – теперь будут меньше бегать по соседкам, чтобы посудачить – говорили они. Уменьшилось число антиобщественных проявлений: драк, краж. Но, одновременно, интерес к общественным делам также начал падать. На сельские сходы крестьяне собирались вяло и настроить их на коллективные мероприятия стало затруднительно. Если до школы расстояние оказывалось более пяти верст, то и в школу детей не все крестьяне отдавали. Это явление конечно крупный минус.

Расселение вызвало большое неудовольствие духовенства. В церкви на богослужения теперь являлись лишь наиболее религиозные прихожане. Остальные по большей части приходили туда для выполнения общеобязательных треб. Зато теперь священникам самим приходилось посещать хутора и это было не слишком удобно для них. Обход с молебном даже крупного села дело довольно трудное, объезд хуторов делало полное окормление паствы почти невозможным. Приходилось за день проделывать маршрут верст в пятьдесят.

Противников хуторского способа ведения хозяйства находилось предостаточно, и некоторые хуторяне в скором времени сами начали сожалеть о выселении на участки, хотя уже обустроились на новых местах: построили избы, подсобные помещения, заложили сады. Преодолеть старые стереотипы не так-то просто.   Что касается Поречского уезда, то всё же, иногда, учитывая пример успешных соседей, крестьянские общества не только позволяли отдельным членам выходить из состава общин, но и, увидев для себя перспективу в иной форме землеустройства, организовано проводили самороспуск. При этом жители сельских обществ в полном составе выделялись на хутора.

В архивных фондах сохранился документ – выписка из журнала заседаний комиссии Рузского уездного Московской губернии «комитета по поднятию сельскохозяйственной промышленности» от 23 и 29 октября 1902 г.

Извлечение из доклада землевладельца Н.М. Грюнера с изложением его мнения об общинном землевладении.

«Создать в наших деревнях такого рода землепользование я до сих пор считал немыслимым, но вот я нашёл в июльской книжке сего года журнале «Плодоводство» следующее сообщение священника Ильенкова, Поречского уезда Смоленской губернии из села Иньково, которое выписываю дословно: «По соседству с Иньковской волостью живёт много переселившихся сюда латышей. Латыши покупали у помещиков земли и на своих фермах ведут образцовое хозяйство. Соседние с латышами крестьяне, видя, что у латышей хозяйство идёт так хорошо, решились также разойтись из деревень на отдельные фермы. 

Прежде всего, сделало это одно общество Малиновка, Лоинской волости. Деревня Малиновка была огромная, в ней было до 60 дворов. Малиновцы составили приговор о расселении на отдельные хутора, каждый домохозяин на всей своей надельной земле. 

Бывший у нас земский начальник Нелидов приговор этот утвердил. Теперь вся деревня разошлась по хуторам, причём каждый хозяин выстроил себе дом в центре своего владения. Тут же помещаются все хозяйственные постройки: амбары, сараи, овины. Около каждого домика посажен и маленький садик с яблоневыми деревьями и ягодными кустами. По примеру малиновцев думают расселиться и другие деревни…».42

Строки о малиновцах из другого издания. Журнал «Хутор», 1906 год.

«В последние 3–4 года стремление перейти к хуторскому хозяйству появилось и среди крестьян Порецкого уезда. Присмотревшись к хозяйствам нескольких местных хуторян, крестьяне Лоинской волости пришли к заключению, что жить каждому среди своего участка земли, имея под руками и пашню, и луга, и выгон для скота – удобнее и выгоднее во всех отношениях. Много раз крестьяне на своих сходах поговаривали, что недурно бы и им расселиться по участкам. Но так как дело было новое и приходилось ломать дедовские и прадедовские порядки и обычаи, то долго дело ограничивалось только одними разговорами, да спорами.

Наконец, одна деревня Малиновка первая решилась расселиться отдельными хуторами. Крестьяне пригласили землемера, который разбил их земли на участки, сообразно с числом душ каждого хозяйства. При этом принималось в расчет и качество земли. Кому по жребию приходилась плохая земля, тому наделялось земли больше. Со следующей весны малиновцы стали переносить дома и все хозяйственные постройки каждый на свой участок. К осени все уже расселились и зажили новой жизнью. Теперь каждый двор стоит посредине своего владения. Вокруг каждой усадьбы расположены огород, пашня и другие угодья. Общего выгона для скота не имеется. Скот пасется близ дома. Коровы и лошади ходят по выгону большей частью спутанными. Малиновцы не нахвалятся новой жизнью. Если у кого не хватает лугов, то те завели с первых же лет травосеяние. Почти у всех посажены сады. Скот у них всегда сыт и на вид гораздо лучше, чем у крестьян в деревнях. Старые усадьбы в деревне малиновцы оставили за собою. Теперь по примеру малиновцев расселились крестьяне деревень Селец, Марышки и Ивкин той же волости.43                                     

Структура обрабатываемых земель пригодных для сельскохозяйственной деятельности не способствовала практике передачи земли крестьянам в частную собственность.

Итогом аграрной реформы стало реорганизация общины и создание класса собственников земли. Это позволило Российской империи за 10 лет выйти на мировые рынки сбыта продукции. Из одной только Сибири экспортировалось рекордное число масла и пшеницы. Россия стояла на лидирующих позициях по экспорту. В сфере сельского хозяйства произошел промышленный переворот. За указанное время было построено множество заводов по переработке масла и пшеницы, а также сопутствующих товаров.

Конкуренция производителей заставила Московских и Петербургских предпринимателей позаботится о качестве производимой ими продуктов, ответственнее подходить к организации производственных процессов, к культуре труда.

Однако вернёмся к эпизоду с «малиновцами» упомянутому в данной работе. Прошло время. Тот же журнал «Хутор».

«Ещё лет 15 назад, - рассказывает, например, корреспондент из Лоинской волости, - крестьяне соседних деревень Сельцо, Михалёва, Марышки, Денисова, Малиновки, Лемешек и т.д., имевшие сравнительно много надельной земли, порешили расселиться на ковалки… Дорого обошлась крестьянам их затея… Многим хуторянам уже надоела волчья жизнь, и они теперь начинают хлопотать о переселении их в Сибирь, где дескать, земли вволю и селиться можно снова деревнями и общинами. Даже бывший Лоинский волостной старшина, один из инициаторов хуторского расселения, сумевший во время старшинства приобрести себе участок земли около 50 десятин, и тот теперь движется в Сибирь.44 

Как видим, различные периодические печатные издания по-разному подходят к выбору организационных форм землепользования. Крестьянство мучительно искало свой путь в дальнейшем развитии. 

Переселения крестьян губернии в Сибирь и Дальний Восток. Краткий обзор.

Как помнит читатель из приведённый выше главы, в некоторых деревнях уезда крестьяне не испытывали недостатка обрабатываемой земли, наоборот, имели её избыток. Такому положению дел способствовало то обстоятельство, что во время голода 1868 года значительное число крестьянских семей переселилось в Самарскую губернию. Из указанных деревень на новые земли выехало до 50% числа жителей. Но в целом губерния всё же испытывала острый недостаток плодородных угодий.

На фоне происходящих событий имея целью решить большинство задач землепользования, правительство объявило о широкомасштабном переселении крестьян малоземельной части центральной части Европейской России за Урал.

Необходимость переселенческой политики вытекала из положений крестьянской реформы. К 1905 году высветились две основные проблемы: экономическая и социальная. Первая выражалась в недостатке продовольствия и снижении сельскохозяйственного потенциала страны. Общинное хозяйство не обеспечивало надлежащий уровень эффективности производства. На рынке не было главного рычага стимулирования – конкуренции. Вторая – малоземелье превратилось в бедствие.            

Значение миграционного фактора для Смоленщины в тот период времени было настолько важным, что в данном обзоре ему следует уделить некоторое внимание.    

Заселение Сибири, а затем и Дальнего Востока, было выгодно и с политической точки зрения. Неосвоенные территории могли быть захвачены соседними государствами.

Избыток населения в европейской части России, по данным переписи 1897 г., составлял до 35% от всей его численности. Задолго до реформаторских нововведений Петра Аркадьевича Столыпина, Российское государство предпринимало попытки заселения Сибири, в том числе путем стимулирования добровольного переселения крестьян на свободные земли.

Еще в 1889 году был законодательно облегчен процесс переселения в Сибирь, однако должного эффекта это не принесло.  И вот, учитывая уроки прошлого, правительство, возглавляемое Столыпиным, разработало программу освоения и развития свободных земель Сибири и Дальнего Востока. 

В годы столыпинских реформ переселение стало одним из приоритетов государственной политики. Политика переселений крестьян одновременно имела как аграрное, так и геополитическое значение. В целях реализации её положений Советом Министров приняты нормативные акты, предусматривавшие процедуру отправки ходоков для приискания мест поселений, а также обустройства крестьян и инородцев на казенных землях Сибирских губерний и областей», 

Технологически, процесс переселений состоял из нескольких этапов, переселенцы имели при этом полную свободу в выборе будущего места жительства. На первом этапе создавались организованные группы ходоков состоящие, как правило, из домохозяев. Ходок мог отправляться не только от имени одной семьи, но и по поручению сельского общества или товарищества. Указанным лицам уездными земскими начальниками на руки выдавались так называемые «ходаческие» свидетельства, удостоверяющие их статус и дающие право на транспортные льготы. Количество ходоков, равно как и количество запросов, от сельских обществ соответствовало числу земельных долей, определяемых Переселенческим управлением в соответствии с проведенным мониторингом свободных и пригодных для заселения территорий.

На втором этапе, в случае договоренностей между ходоком и местной администрацией, на место поселения выезжала семья переселенца или целое крестьянское поселение. При этом и проезд ходока, а затем и перемещение его семьи (в один или оба конца) оплачивались по льготным тарифам. Так же переселенцам выдавались подъёмные пособия. Их размер зависел от района, где переселяемые оставались на жительство. Лица, проживающие за Уралом, могли получать свидетельства о переселении только при выезде на поселение на Дальний Восток. 

Переселение осуществлялось всеми видами транспорта, однако особую роль в этом процессе сыграли железнодорожные перевозки. Был сконструирован специальный переселенческий вагон, технические характеристики которого неоднократно улучшались.

Если вначале в обычных товарных вагонах просто выделялось место для инвентаря и скота, то с 1908 г. в вагонах предусматривалось водяное отопление, санузлы, места для приготовления пищи. Кроме них, существовали особые санитарные поезда, находившиеся в ведении специальной переселенческой медицинской службы и финансируемые из бюджета Переселенческого управления. Время в пути из средней полосы России и до места назначения могло составлять несколько месяцев.

Инфраструктура переселенческих маршрутов включала в себя жилые бараки вдоль линий ж/д, столовые, стационарные фельдшерские пункты. Некоторые из них обслуживали не только переселенцев, но и местных жителей. 

4 марта 1911 г. переселение было объявлено свободным, нерегламентированным в любые районы по выбору самих переселяющихся после обязательного осмотра участка ходоками, которые закрепляли землю на новом месте за крестьянами. В случае ухода с места водворения, участок ходока или переселенца сохранялся за ним в течение двух лет.

Из Смоленской губернии, согласно квотам правительственной программы, наибольшее число крестьян переселялось в Енисейскую и Томскую губернии

 Переезжали на новые земли, главным образом, крестьяне среднего достатка, которые умели и хотели работать, но в условиях общины не могли улучшить свое положение.

В период 1906–1914 годы за Урал пе­ре­се­ли­лись 4 млн человек, ос­та­лись там 3,3 млн. чел. Они по­лу­чи­ли и ос­вои­ли около 33 млн десятин зем­ли, их на­де­лы на ро­ди­не бы­ли ку­п­ле­ны од­но­сель­ча­на­ми. Не смог­ли уст­ро­ить­ся на но­вом мес­те и вер­ну­лись об­рат­но около 17% пе­ре­се­лен­цев, главным образом «са­мо­воль­но переселившихся».

Цитата из Справочной книжки для ходоков и переселенцев. (Переселение за Урал в 1913 году): Санкт-Петербург 1913: «За семь только последнихъ летъ прочно устроилось въ Сибири полмиллиона новыхъ переселенческихъ хозяйствъ (3 миллшна душъ). Есть въ сибирскихъ губернияхъ и дальневосточныхъ областяхъ места, где переселенцы богатеютъ и живутъ лучше, чемъ у себя на родине. Только не сразу дается такой достатокъ. Не мало тяжелаго труда, горя и беды приходится перенести въ первые годы, устраивая жизнь на новомъ месте. Не всякой семье по силам такое трудное дело. Сосчитано, что на 100 семей, поднимающихся на переселеше, почти 15 хозяевъ возвращаются обратно, не сумевъ устроиться на новыхъ местахъ. Тяжело приходится семьями слабыми, безъ хорошихъ работниковъ или безъ копейки за душой. Такимъ лучше не трогаться, лучше обождать заводить свое новое хозяйство, приработать сначала катая нибудь средства у себя на родине на чужомъ хозяйстве».45

О некоторых аспектах социально-политического положения крестьян Поречского уезда в начале XX века.

Своё повествование по указанному вопросу хочется начать с цитирования обращённой к российским крестьянам прокламации автором которой являлся один из лидеров партии большевиков Лев Давидович Троцкий.

«Черные дни переживает теперь русское крестьянство. Светлых дней оно, правда, никогда не видало. Всегда оно жило в рабстве, в кабале, в угнетении. Всегда перед ним стоял призрак голодной смерти, всегда над крестьянством висел кнут неволи. Испокон веков согнута дугой спина крестьянская, глаза не видят солнца ясного, тело крестьянское покрыто кровавыми струпьями… Страдал ли еще кто-нибудь на земле так, как русское крестьянство? Горе и ужас, ужас и горе!.. Но и крестьянство давно уже не знало такой годины, как нынешняя. Оглянитесь на себя, крестьяне! Посмотрите на свои избы, на свои семьи! Разве вы живете жизнью, достойной свободных людей? Нет, вы рождаетесь, живете и умираете, как рабы, как невольники!

Да, вы и впрямь рабы и невольники! Или, может быть, вы скажете, что вы свободные люди? Говорят, что 19 февраля 1861 года правительство освободило крестьян от крепостной зависимости и сделало их свободными земледельцами. Ложь это! Крестьяне, как были крепостными, так ими и остались!  

Слушайте, крестьяне! У одного мелкого помещика было 10 крепостных, у другого – 15, у третьего – 20. Явился богатый и властный помещик и сказал мелкопоместным: я покупаю у вас в полную собственность всех ваших крестьян. Вам выплачу их полную стоимость. Крестьяне будут служить мне и приносить доход, а вы будете надзирать за ними, строго, неуклонно, как надзирали за своими собственными. За это вы будете получать от меня богатое содержание.

Можно ли сказать, что богатый помещик освободил крестьян? Только глупец или лжец так скажет. Но правительство наше поступило именно так, как этот богатый помещик. Оно не освободило крестьян, а купило их у дворян в свою полную собственность. Оно заплатило за них из государственной казны выкупные платежи. Правительство и помещик делали вид, будто выкупные платежи выдаются только за землю, которая отошла крестьянам. Но на самом деле платежи были рассчитаны так, чтобы в них входил и выкуп за крестьянские души.

Теперь, когда прошлого не воротишь, чиновничья братия откровенно признается в этом. Недавно Витте, бывший министр финансов, а ныне председатель комитета министров, напечатал свою книжку о положении крестьян, в которой открыто признает, что правительство не освободило крестьян, а выкупило у помещиков. Но на чей счет выкупило? Разумеется, на счет самих крестьян. Их оно прикрепило к себе, связало тройным узлом, взвалило на них выкупные и оброчные платежи, натуральные повинности, всевозможные налоги и поборы.

А помещичью палку заменило чиновничьей. И с тех пор живут «освобожденные» крестьяне на каторжных работах. Правительство – начальник каторжной тюрьмы, дворяне-чиновники — это тюремные надзиратели и часовые, а крестьяне всей России — это бессрочные каторжане…».46

Сильно сказано! Хлёсткие обличительные слова данного обращения, направленные в адрес царского режима, конечно, сыграли определённую роль в завоевании большевиками умонастроений крестьян России. К сожалению, поверили тогда жители сёл и деревень в цветистые и трогающие русскую душу слова.

В начале ХХ века, в крестьянской среде всё больше накапливалось недовольство действиями правительства показавшего свою несостоятельность в решении земельного вопроса.

Деревня видела лишь один путь в данном направлении – это увеличение общинных земель за счёт помещичьих, церковных наделов, монастырских и земель, принадлежащих государству. Разумеется, для класса власть имущих, подобный путь был неприемлем. 

Организуемые руководством государства переселения в местности с достаточным количеством свободных для сельскохозяйственной обработки земель могли решить проблему, но не все жители деревень были способны изменить свой образ жизни и место проживания. В результате крестьяне с трудом обеспечивали продовольствием даже свои семьи, особенно в неурожайные годы. Казённые же повинности никто не отменял, накапливались недоимки, государственные органы всё чаще стали прибегать к их принудительным погашениям, что вызывало недовольство и протесты.

 Общий экономический кризис и развязанная царским правительством России в 1904 году война с Японией, как составная часть кризиса, не могли не принести народу разруху и голод.

Несмотря на то, что на территории Смоленской губернии не объявлялась всеобщая воинская мобилизация и, как следствие, из деревень не наблюдался значительный отток жителей мужского пола для пополнения войск, всё же материальная нужда в большом количестве хозяйств по-прежнему не отступала от крестьянских селений.

А тем временем возвращавшиеся домой крестьяне отходники несли в места постоянного проживания вести о происходящих в Российской империи тревожных событиях, ширящихся антиправительственных выступлениях, будоража умы и подготавливая почву для будущей смуты.

Зачастую находясь в гуще предреволюционного брожения, под влиянием многочисленных агитаторов от различных политических партий отходники усваивали их революционные взгляды. Политическая программа социалистов революционеров отвечала на многие животрепещущие вопросы жителей деревни.

Некоторые сезонные работники привозили домой в свои селения и запрещённую цензурой литературу, которая тайком распространялась.  Например, в результате доноса по поводу хранения запрещённой литературы при обыске в доме крестьянина деревни Грибачи Иньковской волости Никандра Гаврилова полиция обнаружила целую библиотеку революционных изданий.47

Поскольку в отходах ежегодно бывала значительная часть жителей селений, то под влиянием происходящих на территории империи предреволюционных событий деревня постепенно политизировалась. Однако, долгое время враждебность крестьян по отношению к привилегированным классам находила выход лишь в неподчинении требованиям различного рода предписаний, самочинном выгоне скота на пастбища помещиков, отказе выполнять повинности. Постепенно противостояние перерастало в форму агрессивных действий.

Строки из донесений полиции:

«Крестьяне деревни Дороватки Бельского уезда в начале 1904 года захватили 35 десятин земли в имении графа Уварова. В июне 1904 года крестьяне 27 деревень этого же уезда самовольно рубили лес и пасли свой скот на помещичьей земле.

Крестьяне сёл Велисто, Верховье, Каспля Поречского уезда отказались платить подати. «Никакие уговоры, - как сообщил уездный исправник, — не подействовали». В деревне Печуры, Зубакино, Первитино, Баскаково, Кононово Сычёвского уезда крестьяне, сговорившись между собой, категорически отказывались выходить на помещичьи поля».48

Идеи свободы, проникшие в пролетарскую среду, находили отклик и среди крестьянства. В виде отдельных эпизодов зафиксировано участие крестьян уезда в политических акциях, направленных против российского правительства.

«Крестьянин села Лойно Поречского уезда И.И. Старичков 18 апреля 1904 года (По новому стилю -1 мая) побывал в местечке Микулино Могилёвской губернии, с целью участия в маёвке, организованной местными социал-демократами. Оттуда он принёс прокламации «Две Европы», «Пролетариат и буржуазия». Учинённое в результате доноса следствие не смогло собрать против него достаточных улик, так как местные крестьяне, в том числе должностные лица сельского крестьянского управления, старались не столько помочь расследованию, сколько выявить доносчика».49        

Недовольство властью возросло после военных неудач и поражения в русско-японской войне, а низкий уровень жизни русского пролетариата и крестьян, сочетавшийся с неудовлетворенностью малым количеством гражданских свобод, порождали революционные настроения.

Из резолюции, принятой на митинге крестьян д. Колышки Могилёвской губернии и соседних деревень Смоленского и Поречского уездов Смоленской губернии от 6 ноября 1905 г.:  

«Мы, крестьяне, собравшиеся на митинг 6 ноября, обсудив вопрос о современном положении России, пришли к заключению, что самодержавие старается делать уступки, а на самом деле оно препятствует всякому свободному проявлению личности, душит всё живое, чинит кровавую расправу с передовым бойцом за нарушение – рабочим классом. По-прежнему льётся невинная кровь, как, например, в Петербурге, на Кавказе, в Москве и других городах. В Кронштадте самодержавное правительство хочет учинить расправу над моряками, которые грудью встали на защиту своего опозоренного народными палачами человеческого достоинства.  Рабочие ясно осознали своё угнетённое положение. Они громко заявили о своём желании покончить с врагами народа и создать новый строй – демократическую республику. Мы, крестьяне, признаем правительство незаконным и требуем вместе с рабочими революционным путём немедленного созыва учредительного собрания, на основах всеобщего, равного для всех, прямого и тайного избирательного права.

Только народное правление может избавить русский народ от тех страданий и бедствий, под тяжестью которых изнывает многомиллионная трудящаяся масса. В настоящее время мы будем изгонять из волостных правлений старшин, которые поставлены земскими начальниками, будем выбирать тех, кого мы желаем, а не чиновники. Наши выборные будут составлять крестьянские комитеты, ведающие все дела. По возможности мы распространим среди широких масс крестьянства, что мы отказываемся от платежа податей и налогов».50       

О широте размаха начавшегося народного движения на территории Смоленской губернии осенью 1905 года свидетельствуют донесения начальника жандармского управления от  14 ноября 1905 года в адрес губернатора:

«Настроение умов крестьянского населения Смоленской губернии внушает опасения… Царский манифест от 17 октября истолкован крестьянами в нежелательном направлении … Они с недоверием относятся к представителям властей, а разъяснения революционеров принимают на веру. Освобождённые из заключений политические преступники стали героями дня и главарями аграрного революционного движения… После издания манифеста 17 октября все средства законной борьбы парализованы, власти, сознавая полную свою беспомощность, опустили руки. Митинги, на которых ораторы побуждают крестьян прекратить уплату повинностей, не исполнять законных требований сельских полицейских властей и земских начальников, делить владельческие земли, рубить леса и разбирать хлебные запасы, привлекают тысячи слушателей в селениях».51       

В свою очередь Смоленский губернатор и начальник губернского жандармского управления доносили в Петербург:

«Движение крестьянского населения в пределах вверенной мне губернии с каждым днём развивается всё шире и шире, захватывая большой район. Не ограничиваясь одними только самоуправными порубками владельческих лесов, крестьяне переходят уже в некоторых местностях к агрессивным действиям, пробуя устраивать кое-где погромы, не принявшие, однако, пока ещё значительных размеров благодаря отправленным в разные места губернии небольшим военным отрядам… Если такое положение дела продлится ещё неделю-две, то я не могу ручаться за то, что и в Смоленской губернии не повторятся кровавые ужасы, имевшие место в Саратовской губернии, о которых крестьяне отлично осведомлены».52     

Обоснованность утверждений губернских чиновников подтверждает показательный случай, произошедший осенью 1906 года в Иньковской волости, когда прихожане недовольные алчностью духовных лиц пошли против церковников. Крестьяне деревень Кострычено, Ходыки, Ковалёво, Залоинка сначала тайно, а затем и открыто принялись рубить лес на даче, принадлежащей двум Иньковским церквям. Не увидев со стороны властей решительных ответных действий, в деревне Кострычено крестьяне установили импровизированную лесопилку, где по ночам организовали распиловку древесины на доски. Лесные сторожа, будучи запуганными местными жителями, не смогли эффективно противостоять нарушителям. После неоднократного обращения духовных властей Смоленский губернатор приказал уездному исправнику немедленно принять необходимые меры. Только после демонстрации военной силы расхищение леса прекратилось. Но лишь воинское подразделение покинуло местность, как крестьяне тут же вернулись в лес.53                                    

Даже после того, как первая русская революция пошла на спад, крестьяне нередко продолжали оказывать сопротивление властям. Это, прежде всего, касалось взыскания недоимок по казённым платежам. Податные инспектора постоянно жаловались на противодействие селян мерам по обеспечению безусловных способов получения в казну платежей.

20 марта 1908 года старшина Касплянской волости Поречского уезда в сопровождении писаря и стражников явился в деревню Гряды, чтобы продать с торгов имущество недоимщиков. После того как он вывел из хлева корову вдовы Агафьи Ульяновой, из толпы крестьян, а их собралось до 150 человек, послышались протесты. Крестьяне потребовали прекратить продажи в страдное время, когда «большинство покупают хлеб для себя и скота». Однако старшина продолжил своё дело, тогда собравшиеся мужики оттолкнули его от коровы и увели её. В этот момент стражники зарядили имевшееся у них оружие и приготовились применить его. Всё же торги пришлось перенести на другое время.54                     

Не имея в руках более действенных рычагов в противостоянии с помещиками, всё чаще протест выражался в поджогах их имений и хозяйственных построек. По сообщениям департамента полиции в послереволюционный период, ежегодно смоленские крестьяне поджигали десятки помещичьих усадеб, скотных дворов, амбаров с хлебными запасами и др. В 1908-м году, например, в губернии зафиксировано 59 поджогов, в 1909 – 41, в 1910-м – 74, в 1911-м – 51, в 1912-м – 45, в 1913-м – 48, в 1914-м – 37. Всего за семь лет отмечено 355 поджогов.

Не менее ожесточённо противоборство происходило и с кулачеством – новыми помещиками, опутавшими крестьян бедняков, а зачастую и середняков всевозможными кабальными обязательствами, из которых должники не видели выхода. Здесь деревня действовала теми же методами индивидуального протеста и мести – поджогами, угонами скота, вывозом хлеба с полей, потравам, порубками делянок леса и др. 

В 1908-м году в губернии отмечено 96 случаев поджога хозяйственных построек и имущества, по мнению деревни, нажитого неправым путём, в 1909-м – 249, в 1910-м – 193, в 1911-м – 131, 1912-м – 102, в 1913-м – 128, в 1914-м – 81.

Таким образом, число поджогов кулацкого имущества более чем в 2,5 раза превысило численность поджогов помещичьего имущества, составив почти 1 000 случаев.55          

Добиваясь для себя различного рода уступок, протестные настроения крестьян в своих целях, иногда не имеющих к земледельцам отношения, активно использовали многочисленные политические партии. Агитаторы, представлявшие радикальные партии левого крыла, разоблачая антинародную политику режима, призывали жителей деревни к активным действиям. Брожение умов в обществе продолжалось и после подавления революционных выступлений 1905–1907 годов. Нужно было что-то менять в государственном устройстве, и правительство начало это осознавать, так как решение стоящих задач исключительно силовым методом не имело перспективы.

Социально-политическая ситуация в уезде была такова, что даже дети священника Касплянской Казанской церкви Семёна Зезюлинского прониклись революционным духом. Один из старших сыновей Николай, имевший духовное образование, примкнул к большевикам, принял партийную кличку Каржанский. Кстати, он по поручению Владимира Ленина стенографировал речи большевиков на V съезде РСДРП. Он же был председателем 2-го крестьянского съезда Смоленской губернии прошедшего 23–25 июня 1917 года. Также принимал активное участие и в революции 1917 года. При советской власти стал журналистом.56                               

О другом сыне священника можно узнать, прочитав очерк на веб-сайте автора данных строк под названием «Провинциальная история».  Здесь показано, как Иван Зезюлинский боролся с коррумпированными чиновниками уезда пытаясь добиться запрета на свободную продажу алкоголя и закрытия местного кабака, где спаивалось мужское население волости.

Дочь священник, заведовавшая сельской читальней, видя, как местные дельцы, не гнушаясь никакими средствами, творя произвол и имея целью неправое обогащение спаивают отцов крестьянских семейств также выступала в защиту достоинства и чести жителей селений.

В период наибольшего народного брожения вызванного консервативной политикой царского правительства, заступником крестьян в начале 1900-х годов ХХ века, могла явиться Государственная Дума – первый в истории России демократически избранный законодательный орган, возникший как неизбежная уступка самодержавия революционному движению грозившему опрокинуть трон. Крестьяне стали связывать свои надежды с Думой, рассчитывая, что она «выхлопочет» им землю и свободу.

В 1905–1906 годах по уездам и волостям России проходили сходы селян, на которых давались наказы депутатам Думы.

О наказах крестьян в Государственную Думу.

Основу «приговорному» движению положил царский указ от  18 февраля 1905 г. который предоставлял право всем «верноподданным, радеющим об общей пользе и нуждах государственных», «частным лицам и учреждениям» подавать петиции («виды и предложения» на «высочайшее» имя «по вопросам, касающимся усовершенствования государственного благоустройства и улучшения народного благосостояния».

И хотя, впоследствии данный указ ввиду его неприемлемости интересам правящего слоя был отменён и введён запрет на подачу петиций под страхом наказания авторам ходатайств, но «джинн был уже выпущен из бутылки». 

Правительственные учреждения, захлестнула волна наказов, писем, телеграмм, протоколов, ходатайств от сельских общин. Несмотря на запрет петиции от сельских и волостных сходов на имя царя, в Совет министров и особенно в Государственную думу ходатайства продолжали поступать.

Властные органы, от верховных до местных, издавая циркуляр за циркуляром, пытались запретить составление приговоров и наказов. Разработчиков указанных документов жестоко преследовали и карали. Полицейские чины проводили расследование обстоятельств их составления, наказывали «зачинщиков» в административном порядке, возбуждали уголовные преследования. Самовольные сходы не допускались или разгонялись силой, документы захватывались на месте их составления или перехватывались на почте. В подобной обстановке происходили волостные и деревенские сходы крестьян в Поречском уезде в период думских выборов.

Одновременно, понимая пропагандистское значение документов, власти пытались воздействовать на крестьян, публикуя в правых изданиях подложные «верноподданнические» крестьянские приговоры и наказы.

В своей совокупности содержание наказов дает практически полное представление о жизни и быте крестьян северо-западной части Смоленской губернии в начале XX века.

 Из них мы узнаём о нуждах, страданиях, помыслах, надеждах, мечтах селян. При ознакомлении с материалами коллективного творчества легко составляется представление о моральных ценностях и ориентациях, о видении крестьянами мира окружавшей их действительности. Не безынтересны суждения людей земли о месте и своих путях в общественном движении, пожелания об идеальном (разумном и справедливом) устройстве России.

С различной степенью полноты приговоры и наказы раскрывают экономическое и социально-политическое положение крестьянства, многообразие конфликтных зон повседневной действительности, конкретные причины и поводы для народного недовольства. Содержание большинства документов комплексное, в них сочетались политическое и экономическое, общественное и бытовое, всероссийское и местное, революционное и эволюционное. В петициях выявлялся крестьянский кругозор, мораль, общественное сознание и настроение крестьянской среды. Из сравнительно небольших по объёму коллективных творений можно составить гораздо большее представление о состоянии крестьянских дел на территории Поречского уезда, чем из официальных отчётов органов власти.      

Ознакомимся с некоторыми документами, под содержанием которых поставили свои подписи крестьяне Поречского уезда: 1906 г. июня ранее 23. — Наказ крестьян д. Борвиков Поречского уезда Смоленской губернии в Трудовую группу I Государственной думы:

Вот такой была деревня… И не только в начале ХХ века, но и в середине.

«Мы, крестьяне дер. Борвиков, Смоленской губернии, Поречского уезда, собравшись на свой деревенский сход и не видя конца своему бесправному и голодному житью решили обратиться к депутатам Трудовой группы в Государственной Думе с настоящим наказом.

А про наше житьё горькое и бесправное так это и Бог и люди знают.

Со всех сторон окружены мы чужими владельческой землёй и нет того дня за лето, чтобы кому-нибудь из деревенских не приходилось идти выкупать свою скотину из владельческого хлеба, а не за что выкупить – иди работать.

Посмотришь на пана: что за житьё? У одного, у другого по несколько сот, а то и тысяч десятин. Лес, луга, хорошая пашня – всё имеется.

А ты работаешь без отдыха до одури на пана или попа, даже хлебушка вволю не видишь.

Торнешся в суд – тебя и слушают-то плохо.

Нужно по каким-либо учреждениям справку нести – не суйся: или начнут гонять от чиновника к чиновнику, или выгонят, а то и совсем в кутузку посадят.

Ты, мужик, рабочая скотина, знай работать да подати платить, чтобы барам было слаще есть да спать, а та сам есть не проси…

Близкий нашему деревенскому люду человек, священник, и тот выколачивает с нас по полторы да по две десятки за похороны, за венец, не говоря о бесконечных колядках.

Мало того, что помещики владеют большим количеством земли, с которой получают большие доходы – они тянутся к разным общественным и государственным должностям, где наше правительство не скупится на громадные оклады из денег, собранных нашими кровавыми мозолями и недоеданием.

А военная служба отнимает у нас лучших рабочих, тоже бьёт по тому же самому горбу; солдату приходится послать добытый большими трудами грош на одежду и на подкормку к скудной солдатской пище.

Срок службы нужно как можно сократить и обучать солдат по уездам, где он не отобьётся ни от семьи, ни от земли.

Волость, кажется, наше деревенское учреждение, а и тут пролазы дворяне находят нужным совать свой нос, и в старшины большей частью попадают люди, угодные земскому начальнику, этому бичу деревенскому, который тебя и выслушать-то не хочет, а за малейшее возражение в кутузку садит или штрафует.

Грамоты нам совсем такие не дают: лишь кое-где раскинуты школы, в которых голодный учитель, а то и просто дьякон старается выучить ораву босоногих грязных детишек.

И вот, обсудивши много неотложных нужд наших, мы постановили обратиться к Трудовой группе в Г. Думе и сделать им строгий наказ:

- Не идти ни на какие уступки правительству, которому вы, члены Трудовой группы, а за вами и мы объявляем своё недоверие и требуем полного проведения в жизнь ответного адреса Государств. Думы Государю.

А нас ни терпения, ни средств к жизни больше нет и боимся, как бы куропаткинское терпение не довело нашу родину до второй Цусимы.

Требуйте немедленно земли и воли: освобождения всех пострадавших за народное дело, удаления настоящего правительства, обратившего всю страну в полицейский лагерь, творящего насилия и произвол.

С этим наказом согласны все крестьяне дер. Борвиков, в чём и подписуемся».57     

Документ завершают 60 подписей участников крестьянского схода.

1906 г. июня ранее 28. — Приговор крестьян Рибшевской волости Поречского уезда Смоленской губернии в I Государственную думу:

«Мы, нижеподписавшиеся крестьяне Смоленской губ. Поречского уезда, Рибшевской волости, волостной сход. Волостные судьи, сельские старосты и выборные на волостной сход от разных деревень, выселок и посёлок были сего числа на таковом в числе «59» из «89» полного состава в волостном правлении, где имели между собой суждение и, обсудив свои экономические крестьянские нужды и находя необходимым выразить таковые чрез своего выборного депутата от Смоленской губернии пред членами Государственной думы, просим обратить внимание на наши крестьянские нужды.

Мы ожидаем, как от ночи светлого дня, так улучшение нашей жизни. Мы, крестьяне, стеснены землёю: земли у нас мало, а у некоторых совсем нет ничего. Земля, которая нам дадена с ревизского надельного нарезу, занята постройками, а мы, крестьяне, стараемся и со всем трепетом отбываем казённые повинности, а также государственные службы, стараемся защищать царя и отчество от нападения иностранных врагов.

Мы многие думаем, за что несем такой трепет? Мы совсем стеснены, живём как во тьме и не видим свету, не видим удовольствия в своей жизни. Дома несём тяжёлые работы, исполняем все свои дела, а также, и обрабатываем все экономические, т. е. господские земли, которые большей частью населены в пределах нашей волости.

Земли подходят почти под самые окна бедных нас, крестьян, так, что поневоле наш измученный люд должен идти вечным рабом т.е. работником пана за то лишь, что позволяет пользоваться уругой для пастьбы скота; за то, что может когда войдёт курица и свинья на землю помещика; в аренду же взять пойдёшь к пану десятинку земли, которая необходима для прокормления своего семейства и скота, то ходишь за паном день-два без шапки, просишь, а он и в ту сторону смотреть не хочет, так как крестьянский скот постоянно в руках, - следовательно, что он по таксе выберет с крестьян за попавший на его землю скот столько, что по таксе и вся десятина не стоит.

Если же пан помещик даст десятину земли, то самой плохой, и за неё сдерёт 50–70 рублей, а хорошей нам не дадут для нашего удовольствия, так и терпим нужду, потому что у нас нет никаких земельных продовольствий.

Мы с малолетства приучены своим трудом питаться, так как нас не допускают ни до каких наук, поэтому мы не имеем средств питать себя.

Кроме того, церковные служители, священники тащут с бедного крестьянина за похороны большого 7–10 рублей, за венец от 10 до 25 рублей, за молебны само-собою и т. п., требуют плату с живого и мертвого. Спрашивается, где же бедному крестьянину оплатить все, когда он лишь в силах отбыть казенные повинности, а тут пан и священник. Так вот и живешь, все время мучаешься, как несли рабство наши предки и отцы.

А вот и будем просить всех членов Государственной Думы и Его Императорское Величество Государя Императора обратить внимание на наш крестьянский приговор. Мы просим с плачущими слезами, как плачет дитя перед матерью, так и мы восклицаем пред Царём Батюшкой к улучшению нашей крестьянской жизни.

1) Мы, крестьяне, хотим, чтобы нам дали продовольствие в земельном пользовании, т. е. сделать всех равными, чтобы не было в России притеснений и обид. Мы хотим ублаготворить каждого земельным положением, и чтобы каждый пользовался своей собственностью.

2) Мы хотим, чтобы крестьянину был дан допуск в высших науках.

3) Чтобы отбывали повинности все лица, имеющие землю, а именно, пускай же платят помещики, и вообще все землевладельцы подати так, как крестьянин, т. е. поровну за каждую дес.; за что же требовать всё от одного лишь крестьянина, который и так не опомнится от одних лишь помещиков и священников, на которых век свой как сами, так и дети, живём и работаем.

4) Чтобы допущены были крестьяне во всех учреждениях правительства наравне с прочими лицами, и могли сообщить крестьянам все распоряжения, касающиеся крестьян и проч.

5) Нам необходимо для крестьян иметь равноправие и свободу.

6) Постановить церковнослужителей на известные жалованья, и чтобы таковые не требовали непомерной платы как, а похороны, так и за венец, молебны и т. д.

7) Установить, чтобы не было запрещено со стороны начальства иметь ворота на надельных землях, которые защищают кусочек засеянного семенами крестьянского польца, купленными с кровавым потом от трудов каждого крестьянина у купца, или помещика, которые дерут непомерные платы за семена, так как им хорошо известно, что крестьянин никуда, кроме них не уйдёт, постоянно у них в руке, а отчего спрашивается? Оттого, что крестьянину не на чем работать, а если что и уродится на польце крестьянина, то разрубит их ворота полицейский урядник, несмотря на просьбы и кровавые слёзы крестьян оставить таковые, и конечно через это стравят крестьянский хлеб, и вообще много стало для простого крестьянина плохо жить в нынешние года через помещиков, землевладельцев и священников, которые совсем привели нас в нищету и бедность.

8) Мы, крестьяне, нуждаемся, чтобы не было общественных магазинных амбаров и не заставляли ссыпать хлеб в таковые, так как  таковой совсем для крестьянин лишь один убыток , засыплешь хлеба столько, а потом из него половины не получишь, и то  со ссорой между собой, и доходят до убийств, а зачем спрашивается это всё, неужели каждый крестьянин не может соблюсти свою собственность, если у него окажется достаточно таковой; но только нет постоянно приходится лишиться какого-либо необходимого для крестьянского хозяйства животного, продать его и пополнить магазин. Мы хотим, чтобы уменьшить непомерные платежи земства, спрашиваемые с крестьян, и прочие, отчего же не дать крестьянам улучшения в их жизни, и тогда бы не было в России такого смятения и смут. Потому у каждого своё продовольствие, и добрые дела перед Богом, что Бог зачтил труд пред лицом Своим так, чтобы и наши добрые дела народные зачтились пред Богом.

Поэтому просим обратить внимание к принятию нашей Думы; постарайтесь с полным трепетом к улучшению всей нашей народной жизни, и чтобы Господь принял ваши старания. Вспомните, что Бог призывает вас к улучшению всенародной жизни и укрощению таких неприятностей и развратностей».58                 

1906 г. июня ранее 21. – Приговор крестьян Рыбинской волости Поречского уезда Смоленской губернии в I Государственную думу.  (В заголовок обращения вкралась ошибка. Рыбинской волости в Поречском уезде не было, но в её составе имелась Рибшевская волость. Прим. авт.)

«В дополнение к своему приговору мы, крестьяне, проследивши за ходом действий государственной думы, увидели, что от нынешнего правительства ждать ничего нельзя, постановили: выражаем: полное согласие с действиями государственной думы и желаем:

1) Была бы дана амнистия и отменена смертная казнь.

2) Совет министров с председателем был уволен, а должности министров займут лица из государственной думы.

3) Было бы установлено учредительное собрание.

4) Земли помещичьи, монастырские, церковные и частновладельческие были бы отданы в пользование народа и хозяйство было бы подворное.

5) Прямой и косвенные налоги были бы уничтожены и восстановлен подоходный налог.

6) Открыто было бы всеобщее обучение с устройством сельских школ и народных университетов.

7) Институт земских начальников был бы упразднён и заменён окружными мировыми, избираемые народом.

8) Земство было бы учреждено по программе партии народной свободы.

9) Уничтожить казённые винные лавки.

10) Духовенству назначить жалование, и оно было бы избираемо народом.

11) Манифест 17 октября был бы проведён в жизнь в целости без искажения чиновниками.

В заключение добавляем, что, если не будут удовлетворены нужды народные, то ни один из наших сыновей не будет отбывать военную повинность с нынешнего года и ни одна копейка не поступит от нас в подати, потому что нашему гнёту нет более конца, как во время крепостного права, так и теперь. Хотя и сказали дворяне, что шагу не уступят земли, но и мы добавляем, что и им довольно нашу кровь сосать и, хотя они считают себя высшим элементом человечества, но за всю жизнь они народу тёмному не сделали добра, кроме вреда, на одну йоту.

Слава богу, что пелена с наших глаз спала.

Кроме вышеизложенного, просим вас убедительно напечатать наш приговор и прошение в «Смоленском вестнике». Этого просим, во-первых, потому, есть сомнение, что приговор не дойдёт по назначению, во-вторых, мы получаем «Смоленский Вестник».

 Следуют подписи трёх волостных судей, 15 сельских старост, с приложением печатей и 37-ми выборных.59           

После ознакомления с указанным документом становится ясно, что в наказе земледельцы делятся с избранниками не только своими заботами, но и выражают недовольство, например, деятельностью церкви. Это новые мотивы, звучащие в общинной жизни крестьян.

Учреждённая на волне революционных выступлений рабочих и массовых случаев неповиновения властям со стороны крестьян в 1905-1906 гг. Государственная Дума просуществовала всего 72 дня, с 27 апреля -  по 8 июля 1906 года, приняв за это время 391 запрос о незаконных действиях правительства. Манифестом от 9 июля 1906 года   I Государственная Дума была распущена. Законодательный орган как действительно выражавший волю российского народа и смело ставивший на обсуждение острые вопросы государственной жизни, в тех условиях, не мог просуществовать долго.

Власть, взбешенная самостоятельностью выборного органа, прекратила его деятельность. После роспуска около 200 депутатов, кадетов, трудовиков и социал-демократов собрались в Выборге, где приняли воззвание «Народу от народных представителей». В нем говорилось, что правительство сопротивляется наделению крестьян землей, что оно не имеет права без народного представительства собирать налоги и призывать солдат на военную службу, делать займы. Воззвание призывало к сопротивлению, например, такими действиями, как отказ от выплат в казну, саботирование призыва в армию.

Делая ставку на запретительные меры, правительство не могло не понимать необходимости коренных преобразований в сфере землепользования. И преобразования последовали. Изменения затронули широкий спектр земельных проблем.

В результате проведённой под руководством председателя Совета Министров Российской империи Петра Столыпина земельной реформы, имевшиеся гарантии членам общества (мира) переставали существовать. Как следствие, зажиточные жители деревни становились зажиточнее – бедные неизбежно беднели. Сельские массы пытались воспрепятствовать нововведениям.

Крестьянское сознание очень консервативно, в нем глубоко укоренился принцип уравниловки. Кроме того, крестьяне не доверяли властям, считая мероприятия правительства некой уловкой. Веками государство питалось соками крестьянства. Мужик всегда платил за любые авантюры своих правителей, в силу чего доверия к правительству не было даже в тех немногих случаях, когда власть пыталась улучшить его жизнь.

Борьба с эпидемией тифа в уезде в 1908 году как показатель состояния здравоохранения тех лет.

25 марта 1908 года в Петербургской общественно-политической газете «Новое Время» появилась заметка, перепечатанная затем в газетах «Современное Слово», а также «Смоленском Вестнике» за подписью земского врача Касплянской больницы Зезюлинского о бездействии властей при начавшейся в Иньковской, Лоинской и других волостях эпидемии брюшного тифа. В материале отмечалось, что в указанных волостях нет ни больниц, ни фельдшерских пунктов, в связи с чем, тиф получил настолько широкое распространение, что в отдельных деревнях число заболевших достигало 50 человек на селение.  По утверждению автора заболевшие не изолируются, как того требуют правила санитарии, а находятся в своих избах вместе со здоровыми членами семьи. По указанной причине, зачастую, болезнью подвержены семьи в полном составе. Высока и смертность среди заболевших. Оказывать помощь на местах некому ввиду отсутствия квалифицированных специалистов. В своём сообщении врач Зезюлинский увязывал распространение заболевания, в том числе, и с хроническим недоеданием основной массы крестьян указанных деревень. По его мнению, плохая пища ослабляет иммунную систему и сопротивляемость человеческих организмов возбудителям болезням. В заметке доктор также просил общественность поставить перед органами власти вопрос подвоза и обеспечения крестьян хлебом.

Об уровне медицины тех лет, а также уровне квалификации сельских медицинских работников говорит тот факт, что в процессе дальнейшего распространения заболевания выяснилась ошибочность первичного диагноза. Как оказалось, по своему характеру тиф не был брюшным, но более заразным – сыпным.

По всей видимости, пресса в тот период времени действительно могла формировать такое общественное мнение, с которым приходилось считаться органам власти. Дело попало в поле зрения Смоленского губернатора, который взял его на контроль. Заработала бюрократическая машина. Тем временем, пока чиновники переписывались, пытаясь оправдать свое бездействие, в том числе перед губернским правлением и канцелярией Смоленского губернатора болезнь продолжала наступать, собирая всё новые и новые жертвы.

Разразившийся скандал высветил картину распространения эпидемиологических заболеваний в Поречском уезде за несколько прошедших лет. На основании отчёта губернского врачебного инспектора Смоленскому губернатору можно сделать вывод о значительной распространённости данного заболевания. Количественно по годам заболеваемость выглядела следующим образом:

1893 г  1894  1895  1896 1897 1898 1899 1900 1901 1902 1903 1904

1случ.   18     12       64     33      8      29     249    363   488  1010   1411

Если до 1895 года имелись местности, где заболевших не было вовсе, то в 1905 году тифом поражены уже все волости, при этом особенно выделялись Касплянская (1025 случаев), Верховская (796), Иньковская (730), Лоинская (615). На указанных территориях число заражённых колебалось от 58% до 85% общего числа селений. За 1906 и 1907 годы врачебный инспектор отчёт губернатору не представил, возможно, ввиду ещё более неприглядной эпидемиологической картины, чем в прошлые периоды времени.60

Как бы то ни было, но и на основании указанных статистических данных можно сделать определённый вывод о материально-бытовых условиях значительной части крестьянского населения западной части Смоленской губернии.

Во-первых, это хроническое недоедание жителей деревень. На данное обстоятельство указывал земский врач Зезюлинский. Правительство Российской империи усиливая налоговое бремя земледельцев, направляя при этом собранные средства на цели далёкие от обеспечения приемлемых условий жизни крестьянства, стремительно приближало революцию. И хотя чиновники, в данном случае, отказывались увязывать плохое питание жителей деревень с возникновением и распространением болезни, но не могли отрицать наличие проблемы обеспечения хлебом сельского населения.

Во-вторых, состояние медицинского обслуживания оказалось ниже всякой критики даже по меркам того времени. По крайней мере, наличие одного врача и двух фельдшеров на несколько волостей уезда, если их количество соотносить с численностью разного рода чиновников, чья деятельность с точки зрения полезности, могла вызвать вопросы, оказалась явно недостаточной.

Заметка, помещённая на веб-сайте Николаевского собора:

«В 1908г. приходскую жизнь села нарушила вспышка сыпного тифа. Болезнь приняла угрожающий характер. Бывали деревни, сплошь пораженные эпидемией. В самом Инькове заболели учитель земской школы, священник Николаевской церкви Владимир Ширяев и многие крестьяне. Для лечения больных из Москвы прибыл доктор Прорехов в сопровождении фельдшеров. В деревне Баталино наняли дом для амбулатории и недалеко от него для размещения больных установили брезентовую барак-палатку. Крестьяне неохотно приводили сюда заболевших, считая, что они могут здесь простудиться и умереть. Но главной причиной, по которой в палатку не помещали больных, было то, что вместо русских фельдшериц из губернии прислали евреек. Крестьяне боялись, что в случае смерти некому будет подать свечу и перекрестить умирающего. Еще они обвиняли фельдшериц в нечистоплотности и плохом отношении к больным. На самом деле все опасения были беспочвенны, т. к. благодаря заботам медицинского персонала эпидемия была приостановлена и в приходе не наблюдалось большого процента смертности». Село Иньково, Поречского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. – Смоленск, 1908. – С. 682–684.61

Согласно имеющимся данным, обеспеченность врачебным персоналом по Российской империи в начале 20 века составляла в среднем 1,5 на 10 тысяч населения. В то же самое время в Европейских странах эта величина колебалась от 4,5 до 6,5.

Кроме того, из года в год на территории подверженной систематическим эпидемиям, не сразу смогли распознать характер тифозного заболевания, что может свидетельствовать как о равнодушном отношении властей к проблемам деревни, так и об отсутствии системных подходов к вопросам заботы о здоровье сельских жителей. Например, о социальной гигиене как таковой, крестьяне вряд ли догадывались. Данное обстоятельство, являющееся одним из важнейших при профилактике многих болезней заразного характера, говорит об отсутствии медицинского просвещения среди населения. Нужно также полагать, что российское правительство, облагая крестьян неподъёмными налогами, должно было расходовать собранные средства не только на имперские проекты и обеспечение роскошной жизни привилегированных сословий, но и на социальные программы в рамках всего государства.

О состоянии российского общества в период Первой Мировой войны.

Тема общественно-политического состояния Смоленской губернии в годы I мировой войны достаточно хорошо разработана в документах и литературе. В настоящей заметке бегло рассмотрены некоторые аспекты общего положения дел в Смоленской губернии.

1 августа 1914 года мирную жизнь уезда как, впрочем, и всей Российской империи, прервала начавшаяся Великая война, так тогда называли Первую Мировую войну, ставшую смертельным капканом для государства. 

Её   начало вызвало взрыв патриотизма, правда патриоты не знали тогда, чем все закончится. Последовала мобилизация мужчин призывного возраста в действующую армию. Стране предстояло изойти кровью за чуждые ей интересы. С первыми неудачами на фронтах пошёл на убыль и патриотизм.

Сформированная из смолян 1-я пехотная дивизия вошла в состав 2-й армии Северо-Западного фронта. Под командованием генерала Самсонова армия пошла в наступление на Восточную Пруссию с целью принудить немцев перебросить на восток войска с французского фронта.

Немецкое командование действительно сняло с Западного фронта войска и бросило их против наступающих русских армий. Именно этих дивизий в решающий момент не хватило германской армии для решительного успеха и взятия Парижа. Франция была спасена.

Вот только для России Восточно-Прусская операция обернулась грандиозной военной катастрофой. В последних числах августа 1914 года 2-я русская армия оказалась в окружении, а затем и разгромлена. Смоленская 1-я пехотная дивизия была уничтожена вместе с остатками 2-й армией генерала Самсонова. Её командующий застрелился, но это ничего не изменило и не исправило. Только небольшая часть выживших в боях солдат и офицеров из состава 1-го Невского полка сумели выйти из окружения и спасти полковое Георгиевское знамя.

Гибель более десяти тысяч смолян в Восточной Пруссии повергла город и губернию в шок и траур. Ура патриотизм некоторой части губернской общественности как рукой сняло.

Война легла тяжким бременем на все слои общества, но в первую очередь на его кормильца – крестьянина.

Промышленное производство ввиду отсутствия достаточного количества рабочих рук начало сворачиваться.

Правительство запретило перерабатывать пищевые продукты на спирт и ввело «сухой закон». В упадок пришла вся винокуренная промышленность. Введение указанного закона вызвало массовое недовольство жителей территории.

Губернскими властями в городе Поречье торговля спиртным была разрешена лишь в одном трактирном заведении 3-го разряда, двух ренсковых погребах, двух распивочных пивных лавках с продажей горячей пищи, в одном пивном складе и трёх пивных лавках. В селе Слободе оставили одну пивную лавку с продажей горячей пищи. В уезде же продажу спиртного запретили полностью.

Что касается губернии в целом, то решением Хозяйственного Комитета Смоленского губернского акцизного управления за № 1018 от 30 декабря из существовавших ранее 919 питейных заведений к открытию в 1915 году разрешено 209 заведений или 22.7% от прежнего числа. (ГАСО Ф.1, Оп.6, Д.80. 1914г.)

Нарушители «сухого закона» подвергались строгим наказаниям. «Смоленский вестник» регулярно сообщал об этом. Так, за появление на улицах городов в нетрезвом виде, виновных заключали в тюрьму на три месяца. Так же сурово карали за тайную продажу спиртных напитков – арестом от одного до трех месяцев.

Запрет на продажу спиртных напитков спровоцировал в деревнях массовое распространение азартных игр. «Играли повсеместно, и в игре принимали участие даже подростки. Любимой игрой являлась игра в «21» или, как выражались сами игроки «в очко». Играли также в «из-под темной» и «стукалку».

Война породила в массовом народном сознании тягу к услугам гадалок и примитивной магии. В прессе отмечалось, что за последнее время в нашей местности появилось много гадалок, ворожей и юродивых, находящих себе всюду радушный прием, и хорошее вознаграждение за предсказание судьбы солдат, находящихся на войне. Таким образом, добрая часть казенного пайка, выдаваемого солдаткам на пропитание, попадала в руки гадалок или юродивых.

Германофобия охватила не только городских, но и сельских жителей. Проявлялось это, в частности, в попытках ограбления имений помещиков с нерусскими фамилиями, как правило, к немецкой нации отношения не имевших. Органы пропаганды, которыми в те времена являлись газеты, своими патриотическими заметками об освобождении от немецкого засилья имели нередко негативный эффект, о котором сказано выше.

В 1916 году из обращения исчезли не только золотые (крестьяне вряд ли имели их на руках), но и серебряные и даже медные деньги. Первоначально исчезли монеты большего, затем и серебро малого номинала. В конце 1916 – начале 1917 года редкими стали в обращении и медные монеты. Государство столкнулось с разменным голодом. В ход пошел печатный станок. Дошло до того, что в качестве денег стали использовать почтовые марки. Ко времени февральской революции на один рубль можно было купить столько товара, сколько до войны на 32 копейки, а к государственному перевороту 1917 года тот же рубль имел ценность 10 копеек царского периода. На обесценивание денег крестьянин ответил переходом на полный цикл натурального хозяйства.

Закончилось Великая война отречением царя от престола и позорным поражением. На начало военных действий (1914 год) в Смоленской губернии проживало 2 млн 114 тыс. жителей. Численные данные о потерях личного состава за годы войны по губернии, а тем более по уезду не сохранились. Известно, что по сведениям сельскохозяйственной переписи 1917 года только из сельской местности губернии мобилизовано 187.8 тыс. мужчин, что составило 43.9% трудоспособных мужского пола.  

Известно также, что к началу революции на территории всей Смоленщины свирепствовала эпидемия испанского гриппа. К 1 декабря 1918 года зарегистрировано 66.4 тысячи заболевших. За период, начиная с декабря 1918 по октябрь 1919 около 40 тыс. человек заболело сыпным тифом. В первом квартале 1920 года по сравнению с тем же периодом предыдущего года число заболевших увеличилось втрое. Лишь к маю 1921 года пандемию удалось погасить.

Пожилые крестьяне спустя сорок лет всё ещё вспоминали о пережитых ужасах. Это были людские потери. Не менее важно то, что война вызвала серьезное расстройство экономики.

Заплатив столь дорогую цену, страна вползла в революцию. Так что предпосылки Октября 1917-го в Смоленской губернии стали закладываться еще в 1914 году. Правда, тогда еще вряд ли кто-то мог догадываться, чем закончится для страны участие в мировой бойне. Всего лишь за три года до революции смоляне тепло и душевно принимали императора Николая II. Он прибыл в Смоленск во второй (и последний) раз 20 ноября 1914 года. При следовании на Кавказ город стал его первой остановкой. Как писал современник, по пути проезда «державного вождя» стояли толпы народа, учащихся и длинная линия войск, и все приветствовали царя восторженным «Ура» …

Несколько месяцев спустя после начала войны, к зиме 1915 года, смоляне ощутили последствия военного времени на себе. В губернию хлынул поток беженцев, эвакуировавшихся из прифронтовой зоны. Поля опустели, оставаясь необработанными. Урожаи не собирались, поскольку их не было. В экономике начали проявляться глубокие кризисные явления. Ухудшалось санитарное состояние городов, ежедневно росли цены на продукты питания.

Но кризис в промышленности не был заметен столь ярко, как в аграрной сфере. В следующем, 1916 году помещичьи и крестьянские хозяйства не только не выполнили своих обязательств по поставке сельхозпродукции для военных нужд, но не смогли обеспечить в полном объёме продовольствием население губернии.

Над жителями Смоленщины нависла реальная угроза голода. О жизни губернского города в тот период времени позволяет судить дневниковая запись современника: «В городе нет сахара; в булочных белый хлеб берут нарасхват; к девяти часам булочные уже закрыты; цены растут не по дням, а по часам; тысячная толпа с раннего утра осаждает магазины…давка невозможная, улицы запружены народом; бедная часть населения стоном стонет от грабительской дороговизны, обратившей рубль в ничтожную мелкую монету, чтобы купить несколько фунтов мяса, надо простоять около лавки несколько часов и возвратиться ни с чем; что творится в тылу военных действий, совестно даже вносить сие в дневник…».

К слову сказать, крестьяне губернии, и до войны белый хлеб ели только по праздникам и может быть даже не всякий раз. Так что жалобы автора дневника, в деревне не поняли бы.

В период войны Смоленская губерния оказалась в прифронтовой зоне. К началу 1917 года территорию наводнили войска и тыловые службы. В одном только Смоленске расквартировалось около 100 тысяч военных чинов. Именно их антивоенные и антиправительственные настроения, умело использованные немногочисленными большевистскими агитаторами, во многом предопределили падение старого режима на Смоленщине. В данный период времени смоленская организация РСДРП(б) насчитывала не более двухсот человек.

Февральская революция 1917 года и октябрьский государственный переворот. Начало гражданской войны.

Известие об отречении Николая II Смоленск встретил бурно. Земские деятели и городская управа тут же выразили свою лояльность Временному правительству. По городу пошли толпы манифестантов, разоружались городовые, освобождались из тюрьмы политические, а зачастую и уголовные заключенные. На многочисленных митингах слово брали ни перед кем не ответственные люди. Многие ораторы отличались недюжинными ораторскими способностями, большой наглостью и самым беззастенчивым отношением к подтасовке фактов. Отрекшегося императора иначе как «Николай Кровавый» никто не называл.  

Мужики в солдатских шинелях купившись на справедливые с точки зрения крестьян лозунги, касающиеся земельного вопроса, стали главной опорой большевиков в деревне. С марта по октябрь 1917 года в Смоленской губернии, как и по всей стране, царило двоевластие. Действовали органы, учрежденные Временным правительством, и, одновременно – стихийно возникавшие Советы солдатских и рабочих депутатов.

Первым секретарем Смоленского Совета стал Вадим Смольянинов. По его воспоминаниям, работа этой структуры «носила характер крайней беспорядочности, хаоса и бесцельности». Ведь сначала большинство мест в Смоленском Совете принадлежало не большевикам, а социалистам-революционерам («эсерам») и меньшевикам. Этот орган стал своего рода дискуссионным клубом, где велись жаркие споры, на реальные же дела ни у кого не оставалось ни сил, ни времени.

Губернская администрация Временного правительства была представлена губернским комиссаром А. М. Тухачевским. В уездах новая власть также сосредоточилась в руках представителей земских управ.

Летом 1917 года по решению Временного правительства проведена Всероссийская сельскохозяйственная и поземельная перепись. В подворной карточке имелись следующие разделы: фамилия, имя домохозяина, его возраст, семейное состояние, наличие землевладения, сельскохозяйственного инвентаря, скота, торгово-промышленных заведений, количество сельскохозяйственных рабочих в найме.

Созыв Учредительного собрания для определения государственного устройства России было одной из первоочередных задач Временного правительства. Но оно медлило с ним. После его свержения в октябре 1917 г. вопрос об Учредительном собрании стал для всех партий первостепенным. 

Большевики, опасаясь недовольства народа, так как идея созыва Учредительного собрания была очень популярна, ускорили намеченные Временным правительством выборы.

27 октября 1917 г. Совнарком принял и опубликовал за подписью В. И. Ленина постановление о проведении собрания в назначенный срок – 12 ноября 1917 г. Кандидатами в депутаты в Учредительное собрание РСДРП от Смоленской губернии выдвинуло 14 делегатов. Всего избрано 715 депутатов, из которых 370 мандатов получили правые эсеры и центристы, 175 – большевики, 40 – левые эсеры, 17 – кадеты, 15 – меньшевики, 86 – депутаты от национальных групп эсеры 51,7 %, большевики – 24,5 %, левые эсеры – 5,6 %, кадеты 2,4 %, меньшевики – 2,1 %).

Поскольку большевики оказались в меньшинстве и в законном порядке провести свои предложения оказались не в силах, то Учредительное собрание ими было распущено. Власть узурпировало меньшинство. 26 октября – в Смоленске стало известно о событиях в Петрограде. Экстренное заседание Совета внесло раскол в депутатский корпус, его покинули меньшевики и эсеры. Вместе с представителями казачества они создали «Комитет спасения революции», заседавший в здании городской Думы.

27 октября образовался новый ВРК под руководством прибывшего с мандатом Московского областного Бюро ЦК РСДРП(б) С. С. Иоффе. В новый состав ВРК, наряду с большевиками, вошли анархисты (Наркевич) и левые эсеры (С.Т. Бобрышев и М. И. Смоленцев). Комитет организовал вооружение печатников и рабочих завода «Вилия» (ныне – завод имени М.И. Калинина), завез пулеметы и винтовки в здание Совета. В этот же день прошло заседание городской думы, принявшей воззвание к смолянам «Отечество в опасности». Руководителей смоленских большевиков В. З. Соболева и В. А. Смольянинова в городе в это время не было. ВРК стал организатором возглавляемого большевиками октябрьского переворота в Смоленске. 25–27 октября (7–9 ноября) в Петрограде прошел II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Приняты Декреты о мире и о земле. В декабре 1917 года большевики начали создавать отряды «Красной гвардии». В состав отрядов вошли рабочие, крестьяне, безработные, много случайных людей – как правило люмпенов, тех кто хотел поживиться за чужой счет. К концу октября число отрядов достигло пяти, а красногвардейцев – не менее 500 человек.

Всего до конца года сформировано 14 отрядов, из них 10 – в волостях, остальные – в Вязьме, Рославле, Ярцеве и Духовщине. Пик этого процесса пришелся на май 1918 г., когда большинство красногвардейцев перевели на службу в Красную Армию.62

По данным сельскохозяйственной переписи 1917 года, в Смоленской губернии в действующую армию за годы 1 мировой войны было мобилизовано 43.9 процента трудоспособного мужского населения. За тот же период значительно сократилось поголовье рабочего и продуктивного скота. Многие промышленные предприятия не связанные с поставками для нужд армии, оказались закрытыми или работали с перебоями. Государство вошло в полноценный экономический и политический кризис.

О произошедшей февральской революции крестьяне деревень уезда узнавали от возвращавшихся с фронта дезертиров. Бывшие солдаты возвращались домой с тем, чтобы поскорее поделить землю. Они хорошо усвоили антивоенную пропаганду, проводившуюся большевиками в окопах. Особенно им запоминался лозунг «Земля крестьянам!».

I-й губернский крестьянский съезд проходил в городе Смоленске с 28 апреля по 1 мая 1917 года. В принятой по результатам его работы резолюции говорилось, что «вся земля должна перейти безвозмездно в пользование трудового народа, и право частной собственности должно быть отменено». Но окончательно решить земельный вопрос может только Учредительноесобрание.                                                               

Вместе с тем съезд высказался за использование всех пустующих помещичьих угодий «как для посева, так и для … покосов … в интересах трудового народа, теперь же… В первую очередь из пустующих земель должны быть удовлетворены неимущие и малоземельные». Резолюция «Об обсеменении полей и уборке урожая» формулировала требование «спешного засева и использования каждого клочка земельных угодий». Резолюция давала право местным продовольственным комитетам производить временную реквизицию свободных машин и орудий за установленную ими плату, а также семян по твердым ценам.                                                                          
Съезд высказался за «товарищеский, совместный труд и совместное использование машин мелкими хозяйствами, а также, где это возможно, полюбовное устранение чересполосицы и сверстки узких полос, недоступных для применения машин.

2-й губернский крестьянский съезд, состоявшийся 23–25 июня 1917 года проходил в обстановке ещё большего полевения массы делегатов. Председателем съезд избрал ранее упоминавшегося здесь сына Касплянского священника Семёна: Зезюлинского Николая. Съезд определённо высказался за переход всех земель без всякого выкупа во всенародное достояние на началах уравнительного трудового пользования».63

Война изначально никому не была нужна. Народ воевал за чуждые ему интересы. Поэтому, как только Временное правительство проявило нерешительность, на фронтах началось брожение, а затем хаос. В начале 1917 года число дезертиров составило 35% численности личного состава войсковых соединения. В последующем проблема дезертиров станет большой головной болью и для большевиков, когда разразится гражданская война.

А пока партия большевиков, спаянная железной дисциплиной во главе с фанатиками идеи мирового коммунизма Лениным, Троцким, другими лидерами мастерски маневрируя, старались дискредитировать и парализовать все действия легитимного правительства. Будучи в абсолютном меньшинстве в начальный период революции – в конце ее почти бескровно захватила власть. Мало того, что захватила власть, это было не трудно, но удержала ее в период гражданской войны и потом правила государством более чем семьдесят лет.

Под новый передел земли попали не только дворяне-помещики, но и зажиточные крестьяне, купившие землю и выделившиеся на хутора, так называемые «столыпинские помещики».

Решение крестьянского схода в одном из уездов: «…произвести раздел как нашей общественной, так и частновладельческой и помещичьей земли на наличные души с толоки 1918 года, в чем и подписываемся 135 человек грамотных и 205 неграмотных».64

Такие же постановления принимались по всей губернии. Это было воплощение деревенского понятия социальной справедливости. «Все равны. Всего всем поровну», - было написано на знаменах данного движения.

Донесения полиции руководству губернии предвосхищали будущие донесения ЧК – ОГПУ в Центр о массовых эксцессах селян. «…Огромная толпа, руководимая лицами в солдатских шинелях, прибыла в имение и стала разбивать замки у амбаров, выламывать двери у сараев и растаскивать имущество. Хлеб был поделен на равные части, и каждый забирал свою часть на свой воз. В сарае толпа остановилась перед сеялками и плугами. Каждому хотелось воспользоваться этими ценными для хозяйства вещами, но желающих оказалось так много, что поделить было невозможно… «Бей их, чтобы никому не досталось», - крикнул кто-то, и в несколько минут плуги, сеялки и паровые молотилки были превращены в щепки».65

Из И. Бунина – «Окаянные дни»: «Мужики, разгромившие осенью семнадцатого года одну помещичью усадьбу под Ельцом, ощипали, оборвали для потехи перья с живых павлинов и пустили их, окровавленных, летать, метаться, тыкаться с пронзительными криками куда попало».66

Ни большевики, ни какое другое правительство в этой сельской революции непосредственного участия не принимали. Крестьяне сами решали, кого грабить, а кого пощадить, производить прирезку земли или полностью переделить.

Поддались революционному порыву и жители села Каспля. Состоялся многолюдный крестьянский волостной сход. Крестьяне, не понимая, что делают, постановили упразднить волостную управу, а на ее месте создали волостной революционный комитет из трех человек. Первым председателем ревкома избрали крестьянина из деревни Алфимово Аверьяна Васильевича Цыганкова. Членами комитета стали Заломаев и Богомолов. Все трое бывшие солдаты царской армии, усвоившие в окопах лозунги большевиков: «Земля – крестьянам». В последующие дни во всех 72-х деревнях волости организованы свои ревкомы. 67

Село расширяло свои владения как за счет владельческих земель, так и за счет казенных. Возникало множество конфликтов между деревнями и волостями. Порой в качестве аргументов в спорах применялось оружие. Произошло осереднячивание деревни. Большие семьи дробились на несколько дворов.

Проходила практически бесконтрольная рубка леса. Впервые за много столетий крестьяне, лесными материалами при строительстве своих изб, пользовались без ограничений.

   Воспоминания участников событий – как источник изучения проблем жизни уезда. 

   Прежде, чем продолжить описание дальнейших событий произошедших на Поречской земле следует подчеркнуть, что в основе сюжета данной работы лежат воспоминания участников и очевидцев, содержащие в себе нередко противоречивую и недостаточно полную информацию. Также в очерке использован сюжет повести «На земле Смоленской», написанной уроженцем Поречского уезда Ефремом Марьенковым, современником тех событий.

 В силу названных причин, а также малого числа сохранившихся документов, указанная проблема оказалась недостаточно исследована. Таким образом, предложенная читателю работа также может содержать ошибки и неточности в изложенных фактах и явлениях.

  Заявленная в очерке тема не нова. Это история Смоленщины. Тема, интерес к которой, никогда не угаснет. Наша земля богата на события. Всё же, говорить об их достаточной исторической изученности нет оснований. И к этому есть причины.

  В последние несколько сотен лет Смоленщина неоднократно входила в череду явлений-катастроф, повлёкших утрату большинства документальных и иных носителей информации бывших основой труда исследователей. Такое происходило в отношении всей области в целом, так и отдельных её частей.

   К подобным вопросам, безусловно, относится и период установления Советской власти, имевший место на Поречской земле в начале ХХ века.  Однако в советское время не было запроса на непредвзятый подход к освещению произошедших событий, хотя указанная проблема очень важна и требовала серьёзного исследования. Отсутствие достаточной исследовательской базы заменялось идеологическими догмами приводившими, в конечном счёте, к мифотворчеству.

   В настоящей работе предпринята посильная попытка, на примере отдельно взятого уезда, используя небогатую документальную базу пусть и бегло, осветить внешнюю сторону начала революционных преобразований, имевших место в не очень далёком прошлом. 

   Герои моего повествования, по материалам воспоминаний которых, том числе, написан очерк, это местные малоопытные в политических вопросах и ещё в достаточно молодом возрасте крестьяне, жители этих мест, наиболее инициативные из которых ведомые коммунистической идеей, возглавили формирование органов новой зарождавшейся Советской власти.

   Многие, из действующих лица тех событий, примкнув к партии большевиков, идеалом для себя видели такое устройство общества, где нет неравенства в имущественных правах граждан, неравенства в вопросах владения землёй, общества, где все равны перед законом. Для них было ясным и понятным, что землёй должны владеть те, кто её обрабатывает, но не те, кто, не вкладывая в обработку своего личного труда, использует её как источник обогащения.

  Вместе с тем, как оказалось, наравне с идеалистами в органы власти проникали разного рода проходимцы, жулики всех мастей, карьеристы и пр.

   ВКП(б), привлекая на свою сторону деревню, затронула самые чувствительные струны крестьянских душ и умело на них сыграла. Предвидя ожесточённое сопротивление представителей поверженных классов, снимала со своих сторонников любые моральные ограничения, оправдывала любое насилие, если это вело к достижению тех целей, которые перед ними ставила.  

  Жизнь, после подавления сопротивления чуждых сил людям, принявшим марксистскую веру, в том виде какой они себе её представляли, виделась в самых радужных тонах. Втягиваясь в борьбу с классовым противником, в силу своего небольшого жизненного опыта коммунисты Поречья, вероятно, не могли предвидеть, что оказанное противодействие зачастую повлечёт невосполнимые для них потери. В процессе борьбы за свои идеалы многим из моих героев придётся заплатить не только своими, но и жизнями своих близких.

   Как люди, не имеющие управленческого опыта, а это видно из наличных документов, руководители уезда не считали важным досконально фиксировать события и явления посредством ведения делопроизводства. В процессе осуществления своих властных и исполнительских полномочий документация ими велась недостаточно регулярно. Указанное обстоятельство в настоящее время привело к недостатку исследовательского материала. Кроме того, и это вероятно главное, большая часть документов, хранившаяся в канцеляриях советских учреждений города Поречья, была уничтожены лидерами мятежников во время крестьянского восстания в ноябре 1918 года. Всё это, создало ситуацию, когда много лет спустя после произошедших событий исследователи советского периода получив установку героизировать прошлое, не имея на руках достаточного количества фактического материала, принялись сочинять мифы о триумфальном шествии Советской власти по Поречской земле.

  В общедоступных архивах документы, отражающие повседневную жизнь того периода истории, находятся в очень ограниченном количестве. Нашим современникам это кажется невероятным, но так было. Люди решали практические вопросы, которые ставила им жизнь, ставили вышестоящие инстанции, не задумываясь о том, что они пишут Историю.

Общественно-политическая обстановка в Смоленской губернии в 1917–1918 годах.

   Процесс установления Советской власти на Смоленщине проходил в сложнейшей общественно-политической обстановке. В нём участвовали не только представители партии большевиков, но и сторонники других сил, в частности эсеров, меньшевиков, иных легальных партий.

   В политическом пространстве региона в 1917 -1918 годах ещё существовал принцип решения спорных вопросов путём соблюдения демократических процедур. Однако, жёсткая установка руководства партии большевиков на удержание власти в руках лишь возглавляемой ими партии, заставила исполнителей на местах идти на нарушение данного правила. Власть они желали удержать любой ценой. Волеизъявление народа при формировании Советов, а это всегда исполнение формальных и бюрократических процедур, в определённый момент стало для них препятствием.

  Так как коммунисты не хотели допускать наличия нескольких центров влияния ни при каких обстоятельствах, то логика событий привела их к неминуемому столкновению с недавними союзниками – партией левых эсеров и меньшевиками. Левоэсеровский мятеж, произошедший в июле 1918 года в Москве, дал повод большевикам расправиться с конкурентами. Представители указанной партии стали повсеместно изгоняться из всех органов власти.

  Отстранив, таким образом, союзников от участия в управлении государством, спустя время партия перешла к их планомерной физической ликвидации.  

   Поскольку в руках ВКП(б) оказался такой инструмент как ЧК, то утруждать себя излишними формальностями они не стали. Как показала история последующего развития советского государства, если у властных структур СССР не находилось аргументов достаточных для решения в свою пользу какого-либо спорного вопроса политической жизни, то ЧК, ВЧК, НКВД, МГБ, КГБ заменяли собой необходимые доводы.

   И если бы не тот результат, к которому они пришли, и затем управляли государством более семидесяти лет, не будучи немедленно свергнутыми, то их можно было бы назвать партией авантюристов.

   Тем временем пружина социально-политического кризиса стремительно сжималась. Неуправляемость экономики вела к хаосу. В стране наступал голод. Видя выход только в этом, большевистское правительство сделало ставку на силовой сценарий в вопросе продовольственного обеспечения республики.  

  Однако, переход к продовольственной диктатуре, вступил в противоречие с интересами среднего крестьянства – социальной основой партии большевиков. В деревне большевики стали быстро терять поддержку.

  Фактором наступившего кризиса являлся и процесс административно - территориального строительства, проходившего в жёсткой конкурентной борьбе. Боролись между собой не только сторонники большевиков, эсеров, других политических групп, но в вопросе будущего территориально-административного устройства имели свои интересы и большевистские внутрипартийные фракции. В Смоленске проходил процесс учреждения Белорусской республики, куда по замыслу её идеологов, губерния должна была войти имея статус области.

   Одновременно делались попытки объединения нескольких губерний, в том числе и Смоленской, с целью создания Западной области. Создавалась и распадалась Западная коммуна. Региональная власть находилась в состоянии турбулентности.

   Возникла ситуация, когда на управленческом уровне, часто было непонятно, чьи приказы и распоряжения выполнять. Военные власти, имея реальную силу, диктовали свои правила игры, часто не совпадавшие с интересами гражданских властей. Турбулентность центра передавалась на низовые структуры власти.

  Сложность положения осознавали и использовали данное обстоятельством не только реальные противники режима желавшие перехватить инициативу и делавшие всё, чтобы ослабить власть большевиков, но и её сторонники, преследовавшие узкие групповые эгоистические или карьеристские цели, умышленно дестабилизируя обстановку.

   Резонансное дело «заговора генерала Дормана», якобы планировавшего реставрацию прежних порядков, в результате чего было расстреляно значительное число мнимых и действительных контрреволюционеров, добавило в общую смуту свою лепту.

   Продотряды, заградительные отряды, гужевая и иная повинности, принудительная мобилизация в Красную Армию, эсеровская и меньшевистская агитация и пропаганда, недовольство и враждебность представителей поверженных классов, общая криминогенная обстановка на местах, а также ряд других негативных факторов, вызывали крайнюю нестабильность в обществе. 

  Кстати, вот как охарактеризовал общественно-политическую и продовольственную ситуацию на Смоленщине периода действия политики продразвёрстки прибывший в регион в мае 1918 года представитель ЦК партии К. И. Ландер:

 «Процветает свободная торговля, с которой не в силах бороться заградительными отрядами, поголовно развращенных взятками, подкупами и торговлей отобранными продуктами». При этом «губпродком не является кормильцем всей губернии, а представляет из себя место, где в большинстве засели тунеядцы, бюрократы, спекулянты и враги трудящихся которые заботятся о своих личных, шкурных интересах, живя за счет других».  68                        

  В создавшейся обстановке основной выход для себя большевистское руководство увидело в терроре и запугивании несогласных с проводимой ими политикой. Причём силовые действия с лёгкостью стали применяться и в отношении жителей деревни, поддержки которой так добивались большевики.     

   Ещё до объявления политики «Красного террора» в уездах в мае 1918 года были созданы уездные ЧК, а Военно-Революционный Народный административный суд был преобразован в Революционный трибунал. Деятельность этих чрезвычайных органов находилась под контролем не только областного партийного комитета, но и всецело подчинялась его указаниям. Судебная власть, формально оставаясь подконтрольной Советам, была выделена в особую сферу.

   Крестьянские волнения и восстания большевики подавляли беспощадно. Летом и осенью 1918 г. по Западной области прокатился целый ряд восстаний крестьянства. Использование против крестьян артиллерии и броневиков в Оршанском, Духовщинском, Сенненском, Мстиславльском, Велижском, Поречском, Гжатском уездах было признано «необходимыми репрессивными мерами». При этом партийные руководители признавали, что «сами восстания были вызваны неправильными преступными действиями членов партии и советских работников». (НА РБ. Ф. 59. On. 1. Д. 39. Л. 13.)

   Советская власть устанавливала новые нормы поведения, которые касались уже не только «эксплуататорского класса», но и представителей «трудящихся». Признавая преступное поведение представителей своей партии, большевики обрушивали репрессии на тех, кто пытался защитить свое человеческое достоинство, имущество и саму свою жизнь. В Поречье в июле 1918 г. «за покушение на жизнь членов Советов взамен одной жизни расстреляно до ста участников и приспешников покушения». (ГАСО. Ф. 161. On. 1. Д. 38. Л. 67.)

  Массовый характер репрессий санкционировал сам областной партийный комитет, потребовавший от ЧК в июне 1918 г.:

«беспощадной расправы расстрелом с лицами за контрреволюционную агитацию, спекулянтам и взяточникам, выполняя строго инструкции центра и оглашая списки расстрелянных в печати». 

Председателя областной ЧК Яркина обязали каждые две недели подавать отчеты о деятельности ЧК. 69                        Справка: В. И. Яркин. С 15 апреля 1918 года — председатель Чрезвычайной комиссии Западной области в Смоленске. По словам жившего там Янки Купалы, был «вядомы ў Смаленску сваёй крывавай ненасытнасцю» (Википедия)

    Поскольку к весне 1918 года Красная Армия выглядела как плохо управляемое сборище партизанских отрядов, а обстановка требовала наличия боеспособных вооружённых сил, то 29 мая 1918 года ВЦИК издал постановление «О принудительном наборе в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию». Осенью того же года началась мобилизация крестьянской молодёжи в РККА, добавившая социального напряжения в деревне.

   Происходящая консолидация советского режима на основе однопартийной диктатуры к осени 1918 г. привела к началу ликвидации крестьянских Советов – волостных и сельских.

   Массовое увеличение численности большевистской партии теперь могло обеспечить кадрами господство в самой приближенной к населению части организации – Советах. Если раньше ставилась задача создания Советов просто как обязательного института государственного устройства, то теперь этого было недостаточно. На повестку дня встал вопрос установления над ними партийного руководства на всех уровнях.

  Так как насущной проблемой оставалась постоянная нехватка продовольствия в городах, то в процессе выкачивания продуктов земледелия из деревни своим присутствием в Советах большевики надеялись добиться если и не сочувствия, то хотя бы не открытой ненависти. Кроме того, начавшаяся массовая мобилизация в Красную Армию не могла состояться без поддержки крестьянских Советов, что также требовало их контроля со стороны большевиков.  

   Чтобы полностью подчинить себе волостное звено, партия начала использовать работу чрезвычайных органов – комитетов бедноты. Комбеды становились элементами двоевластной структуры, которые при необходимости могли заменить Советы и стать вместо них органами власти на местах.

   В случае кризисных ситуаций Советы распускались, а комитеты бедноты, возглавляемые коммунистами, принимали управленческие решения. Если речь шла об изъятии продовольственных «излишков», запрете вывозить и продавать продовольствие, организации советских хозяйств (совхозов), проведении разного рода работ, то большевики, опираясь на данную маргинальную силу, теперь могли провести любую акцию.

   В ноябре 1918 г. был проведен съезд комбедов Западной области, который завершил процесс формирования указанной структуры на территории края.

   Еще одной составляющей нового политического режима стало назначение всех руководящих должностных лиц и выборных членов Советов только из представителей большевистской партии. Партийные комитеты получили ничем не ограниченную со стороны народа власть. Это был конец всей советской демократии. 

Земельный вопрос в начале становления Советской власти

   Весной 1917 года побросав окопы Великой войны (так тогда называли Первую мировую войну) и купившись на лозунг большевиков «Земля тем, кто ее обрабатывает!» который они украли у эсеров, крестьяне в солдатских шинелях массово дезертировали с фронтов. Возвратившись в свои дома, приступили к разделу и переделу земель.

   Февральская революция 1917 года сделала жителей деревни хозяевами положения. Органы власти на местах находились в состоянии дезорганизации. Временное правительство, полагая, что процесс преобразований пойдет в русле закона действовало нерешительно. Ожидался созыв Всероссийского Учредительного собрания, на котором предполагалось принятие основ конституционного устройства России. Никто тогда и подумать не мог, что найдется сила, которая, поправ нормы поведения способна будет перехватить у правительства инициативу и возьмет власть в свои руки. Такая сила нашлась в лице партии большевиков (ВКП (б), которая, совершив государственный переворот пришла к управлению государством.

  Понимая, насколько важно завоевать одобрение крестьянского населения, Ленин разработал и предложил специальный закон, удовлетворяющий все требования сельских общин. Документ был спешно принят уже на следующий день после захвата власти большевиками 26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 г. и получил название «Декрет о земле».  В основу документа легла эсеровская аграрная программа, выданная большевиками за свою собственную. Основными положениями декрета являлись:

- Многообразие форм землепользования (подворное, хуторское, общинное, артельное);

- Конфискация помещичьих земель и имений. Причём отмечалось, что «Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются»;

- Переход конфискованных земель и имений в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов;

- Переход земли в достояние государства с последующей безвозмездной передачей её крестьянам. «Вся земля, после ее отчуждения поступала в общенародный земельный фонд. Распределением её между трудящимися должны заведовать местные и центральные органы самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями».

- Отмена права частной собственности на землю. «Помещичья собственность на землю отменялась немедленно без всякого выкупа. За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования»;

- Запрет применения наёмного труда.

   Декрет, отвечавший на многовековые чаяния крестьян, вызвал у них всемерную поддержку.

   Впоследствии «Декрет о земле» был заменен декретом ВЦИК от 19 февраля 1918 года за подписью В. Ульянова (Ленина) и Я. Свердлова «О социализации земли».

   Социализация земли означала, во-первых, отмену частной собственности на землю, вместе с тем не превращение её в государственную собственность, не её национализацию, а превращение в общенародное достояние без права купли-продажи.  

   Во-вторых, переход всей земли в заведование центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от демократически организованных сельских и городских общин и кончая областными и центральными учреждениями.

В-третьих, пользование землёй должно было быть уравнительно-трудовым, то есть обеспечивать потребительную норму на основании приложения собственного труда, единоличного или в товариществе.

Начальный этап установления Советской власти в Поречском уезде Смоленской губернии.

   Согласно данным Памятной книги Смоленской губернии за 1915 год, в уездном городе Поречье при общей численности населения немногим более пяти тысяч, одних чиновников, состоявших на государственной и иной службах насчитывалось свыше трехсот человек. Сюда следует добавить членов их семей. 70

   Кроме чиновничества имелось большое количество мелких клерков, других служилых людей. Таким образом, число лиц, получавших содержание из казны, превышало  тысячу человек.

  Помимо гражданских лиц, что будет очень важно для развития последующих событий, в уездном центре имелась прослойка офицерства – до 70 человек.

   Промышленности как таковой, за исключением кустарной, различных мастерских, в уезде не было. Зато имелось множество ремесленников и мелких и средних торговцев. Были также свои купцы и помещики, проживавшие в уездном центре, духовенство.

   Таким образом, к началу февральской 1917 года революции город имел разнородную социальную структуру, где преобладали мещане и чиновники. Городские крестьяне, занимаясь сельским хозяйством, ориентировались на удовлетворение продовольственных потребностей города.

   Вывод из всего изложенного такой: революцию местная элита, а также большая часть населения города встретили довольно спокойно.

   Отречение царя от престола не вызвало сколько-нибудь серьезных потрясений как в самом уездном центре Поречье, так и в пяти уездных участках. Провинциальная жизнь протекала без каких-либо изменений. Данное время отмечено лишь несколькими инцидентами. Так группа подвыпивших граждан избила двух городовых за отказ последних снять свои сабли. В одной из волостей выстрелом в окно убили местного урядника, особо досаждавшего крестьянам. Трое милиционеров, вздумавших нагайками проучить нарушителей спокойствия сами нарвались на неприятности. Местные жители разложили их на лавки и выпороли вожжами. 71                        

   Почти с первых дней после падения самодержавия в Поречье начали создаваться различные политические группы и кружки.

   Власть перешла в руки либерального крыла местной общественности, представители которой заняли ключевые посты в органах управления.

   Согласно данным многих источников, в уезде достаточно большим влиянием пользовались анархисты, заявившие о себе задолго до появления здесь большевистских эмиссаров. Однако, кроме упоминаний о сильной позиции указанной партии в общественной жизни уезда в имеющихся источниках более подробных сведений не обнаружено.

   К одному из удивительных явлений общественной жизни следует отнести создание в первой половине 1917 года на территории города Поречье профессионального союза. С позиций нынешнего времени приходится констатировать, что при провозглашении целей и задач данного общественного движения произошла явная подмена понятий. Обратимся для начала к самому определению, что такое профсоюз. А это, «добровольное общественное объединение людей, связанных общими интересами по роду своей деятельности на производстве, в сфере обслуживания, культуре и т. д. Объединения создаются с целью представительства и защиты прав работников в трудовых отношениях, а также социально-экономических интересов членов организации, с возможностью более широкого представительства наёмных работников».

   В уездном центре произошло нечто особенное. В результате анализа социального состава лиц, занятых трудовой деятельностью, приходишь к выводу, что профсоюз объединял в своих рядах кустарей, сапожников, лавочников, домашней прислуги, кузнецов и многих других мелких предпринимателей, когда едва ли большинство из них работали по найму.

   Какие трудовые права и перед кем должны были защищать указанные профсоюзные органы? В Рославле, где находилось текстильная мануфактура и стекольное производство, в Вязьме, где находились железнодорожные мастерские, В других городах губернии, где располагались промышленные производства и применялся наёмный труд было уместным создавать профсоюзы. Наёмные рабочие, делегируя свои права выборным представителям, имели возможность отстаивать трудовые права коллективов перед фабрикантами или заводчиками.

   Но чем занимались профсоюз города Поречья? А занимался он политической деятельностью. В приведённом выше списке наёмными работниками можно признать разве что прислугу в господских домах. Остальные члены профсоюза – это лица свободных профессий по найму не работавших, что, собственно, видно при оценке их общественно-социального статуса.

   Итак, 12 июня 1918 года общее собрание работников приведённых профессий избрали представителей в Совет крестьянских депутатов. 22 июня ими же избраны 26 представителей в Городскую Думу. В свою очередь, съезд крестьянских депутатов в конце этого же месяца принял резолюцию «требующую конфискации земли у помещиков без выкупа».

   4 июля в уездном центре состоялось делегатское собрание местного профсоюза, которое постановило «переизбрать избранных ранее неорганизованным населением представителей в городские учреждения, послав на их место представителей от профессиональных организаций». ЦДНИСО Ф.7, Оп.1, Д.226, Л.2.

   16 июля 1918 года решением Поречского уездного Совета данный профсоюз был упразднён. Основанием для подобного решения явилось то, что в его состав входили преимущественно собственники и зажиточные классы города при самом незначительном количестве рабочих. «Члены союза – отмечалось в документе – большую часть времени проводят в игре на бильярде». ГАСО, Ф.542, Оп.1, Д.5, Л. 161.

   Вся затея с бурной деятельностью так называемых «профсоюзов» вероятно, напоминает читателю создание всевозможных «народных фронтов» в СССР.  Тогда в конце 1980 годов действовало около 30 тысяч неформальных общественно-политических объединений, где участвовало до 3 млн человек. Данное движение было востребовано временем. Люди понимали, что дальше так жить нельзя и путём объединения искали способы влияния на государственные институты для их реформирования.

  Кстати, большевики как политическая сила в Поречском уезде заявили о себе лишь в начале 1918 года.

   Как можно убедиться по своей сути, профессиональный союз, действовавшие в Поречье, конечно, не являлся таковым, что, собственно, и явилось основанием его ликвидации.

   Получив в результате победы февральской революции политические свободы, жители уезда интуитивно искали формы общественно-политической организации для реализации своих прав и свобод. Вероятно, на слуху в том момент была идея деятельности профсоюзов как защитников трудовых прав рабочих на предприятиях, что и послужило мотивом при создании данных учреждений.

   Тем временем жизнь в сельской местности текла своим чередом. Крестьяне окрестных деревень сначала с опаской затем все смелее, а впоследствии и открыто занялись порубкой помещичьих лесов. Заготавливался лес как на дрова, так и для строительства жилья и хозяйственных построек. Обращения помещиков к властям за помощью не давало желаемых результатов. Чиновники пребывали в растерянности. 72           

   Наиболее дальновидные землевладельцы не прочь были продать землю, однако требовали оплаты в золоте. В органах регистрации такие сделки оформлялись законным путем.

   Чувствуя наступление серьезных потрясений, помещики Гедеонов и братья Рачинские кроме земли начали продавать домашних животных – лошадей, коров, овец, сельскохозяйственный инвентарь.

   Не на шутку было испугано и купечество. Забеспокоились Сладкевичи, Пушкаревы, Жилкины, Вишкаревы. После убийства неизвестными лицами начальника пятого земского участка Надворного Советника П. А. Гедеонова растерянность проявил даже председатель уездной земской управы С. Л. Глинка. Убийство осталось нераскрытым.                  

   Однако, замешательство продолжалось недолго. Учитывая, что Временное правительство не делало решительных шагов, то есть по сути дела оставило все как было до падения самодержавия, жизнь вошла в прежнюю колею.

   В отличие от рабочих центров, таких как города Ярцево, Рославль, Вязьма, где население вышло из-под контроля властей и начало громить продовольственные магазины, хлебопекарни, склады – в Поречье жизнь шла сложившимся чередом. Работала земская управа, казначейство, учебные заведения, почта, уездное по воинской повинности Присутствие. По праздникам в церквях проводились богослужения. Общественный порядок поддерживали уже не городовые, но учрежденная вновь милиция в отличие от прежних блюстителей законности носившая на рукавах шинелей красные повязки.

   Постепенно в город и деревни уезда стали возвращаться с фронтов под различными предлогами, а скорее всего дезертировавшие солдаты и офицеры. Как правило, с собой они привозили и оружие. Офицеры, не скрывая свою принадлежность, носили форменную одежду с погонами.

   Даже октябрьский большевистский переворот 1917 года мало нарушил рутинную жизнь провинции. Если в промышленных центрах губернии власть перешла к созданным Советам рабочих и крестьянских депутатов, где главенствовали большевики, то в Поречском уезде ничего не изменилось.

   Вероятно, в ответ на указанные события элита города создала «Комитет общественной безопасности». В него вступали дворянство, чиновники не из дворян, разночинцы, купцы, ремесленники, вернувшиеся с фронта офицеры. Предметом деятельности комитета явилась агитация в поддержку Учредительного собрания. На всех сельских сходах и собраниях звучало: «Учредительное собрание должно рассудить всех. Надо поддержать Учредительное собрание!». 73                       

   На уровне губернии, а также уездов власть осуществлялась комиссарами Временного правительства. Этот институт был создан сверху усилиями правительства из представителей близкой ему социальной среды. Председатели губернских и уездных управ автоматически становились комиссарами. По социальному составу в корпусе комиссаров преобладали крупные землевладельцы, чиновничество.

  Согласно проведённой Временным правительством реформе органов местного самоуправления, волостные правления стали называться волостными земствами.

   Военными структурами Временного правительства на местах являлись воинские управления, возглавляемые соответствующими начальниками.

   Крестьян, политика интересовала в разрезе отношения власти к земельному вопросу. Им нужна была земля, но при перенаселенности территории, больших лесных массивов пригодных для земледелия площадей недоставало. Семена, посеянные большевиками, упали на подготовленную почву. Свой «глаз» крестьяне уже давно положили на помещичьи земли. И тут как будто из ниоткуда появилась сила, зародившая в сердцах сельских жителей надежду на получение, как они полагали, своей законной доли. Землю они всегда считали Божьей, и, следовательно, равно принадлежащей всем проживающим на ней.

  Затягивание решения аграрного вопроса Временным правительством привело к росту недовольства крестьян. Из всех вопросов, рассмотренных правительством, крестьяне выбирали лишь разрешающиеся в свою пользу, и требовали их исполнения.

  Так, рекомендации полного засева полей и предоставление местным органам права принудительной передачи пустующих земель толковались как исключительное право, и даже обязанность крестьян наблюдать за посевами помещиков и распределять между собой их пустующие земли. Причем пустующими, т. е. незасеянными, во многих местах признавались искусственные и естественные луга и выгоны. В результате клеверные поля травились крестьянскими стадами для того, чтобы обратить сенокосные угодья в паровые пустующие земли.

   Как оказалось, в условиях российской действительности, в момент нарастания кризисных явлений Временное правительство проявило себя слабым и нерешительным.

   Население, в основном крестьянское, бывшее на две трети неграмотным, ещё помнившее своё рабское положение, объективно не могло понять мудрёных лозунгов политических партий. Да и обещание гражданских свобод не трогало им душу. Их беспокоили практические вопросы владения и распоряжения землёй, обеспечение стабильности их положения.

   Мерилом всего и вся для крестьянина был собственный клочок земли. Большевики его пообещали. Поддержите и проголосуйте только за нас – говорили они. Земля немедленно будет ваша. Только поддержите.

   Чувство собственного достоинства, осознание возможности свободного выбора собственной судьбы, общий политический кругозор, качества присущие свободным гражданам в демократических государствах, крестьянам России ещё было неведомо. Для приобретения всего этого требовалось время. Длительное время. Пока же груз состояния бесправия и унижений, лежавший на плечах жителей Российских деревень, невозможность граждан влиять на государственные дела, давил всей тяжестью.

   Наконец, в уезде наступил момент, когда законной власти подстрекаемая губернским большевистским центром бросила вызов небольшая группа военнослужащих, состоявшая при комендантской команде управления воинского начальника. Руководил ею большевик Иосиф Кожанков, в помощниках значился унтер-офицер Степан Писарев и еще несколько человек из военных. Опиралась данная группа на часть демобилизованных солдат, да городскую бедноту. С целью подготовки условий для открытого выступления против органов власти Временного правительства сторонники большевиков получая инструкции из губернского центра от руководителей партийной организации исподволь разжигали всегда тлевшую в народе вражду к своим угнетателям в лице местных помещиков, офицерства, чиновников.

   Не имея политического опыта и необходимых знаний, но понимая, что свои действия необходимо облекать в определённую организационную форму, а также руководствуясь инструкциями губернского большевистского центра, в начале января 1918 года группа учредила «Военно-Революционный Комитет».74                   

   Из документов того периода следует, что функционировал и «Военно-Революционный Совет». Вероятно, это один и тот же орган. Чем он занимался, не совсем ясно. Скорее всего, его учреждение было формальным протокольным мероприятием. Тогда же, как можно предположить, по инструкции губернского комитета партии создана ячейка РСДРП(б), в которой на начальном этапе числилось 6–7 человек.75                                  

   Губернское большевистское руководство, понимая, что в инертном Поречье с опорой на собственные силы успеха в провозглашении Советской власти не достичь, командировало в уездный центр группу поддержки. В данную группу входил большевик Александр Мясоедов.

 В помощь небольшой группе пробольшевистски настроенной части горожан и военных были направлены также питерский рабочий Андрей Мочалов и бывший офицер Козлов. В Поречье они прибыли с мандатом от губревкома чтобы возглавить уездные комиссариаты. Однако, самих комиссариатов как таковых еще не было, более того, не была провозглашена в уезде сама Советская власть.

   В описании данных событий Морозовым, изложенных им в очерке «Установление Советской власти в Поречье» кроме уже известных лиц присутствует большевик Васильков, ставший лидером Поречских коммунистов на этапе провозглашения Советской власти.76         

   Логика развития событий, неизбежно привела указанную группу к активным действиям.

   Выполняя руководящие указания губернского комитета партии, не встретив должного отпора со стороны структур временного правительства, инициаторы планируемого уездного крестьянского съезда решили на нём провозгласить в уезде Советскую власть. С данной целью они выезжали в деревни и села, где разъясняли крестьянам политику партии большевиков по аграрному вопросу. Конечно, агитаторы не скупились на обещания дать мужикам землю, мир и свободную жизнь без помещиков и буржуазии.

   Люди с одобрением выслушивали речи агитаторов, продолжая решать земельные вопросы без помощи советчиков, полагаясь на свой жизненный опыт. А опыт им подсказывал, что за действиями любой власти необходимо внимательно наблюдать, поскольку истинно народной власти над собой они не видели никогда.

   Как и было определено регламентом проведения форума, волости выбрали своих представителей к указанному сроку. 

  Ввиду наличия ограниченного количества архивных документов, то со сроками проведения съезда имеется много неясностей. Согласно данным Касплянского писателя Ефрема Марьенкова на учредительный съезд, из деревень прибыло около 150 делегатов. Сам съезд состоялся в ночь с 21 на 22 января 1918 года. 77                      

   Степан Морозов, участник съезда, также относит начало съезда на январь 1918 года. 78      

   По сведениям участника тех событий Ефима Кадрова, изложенным им в своих воспоминаниях «За власть Советов» на съезд прибыло 900 делегатов и съезд состоялся 10 марта 1918 года.79               

   Вероятно, точку в указанном вопросе ставит профессор Е. А. Сикорский делающий вывод о попытке проведения съезда 14 января 1918 года. 80                

   Если при разгоне «Учредиловки» Ленин во время заседания использовал провокационное предложение об утверждении проекта «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа»,1-й пункт которой объявлял Россию «Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», то здесь большевики внесли предложение принять приветственную телеграмму на имя Всероссийского Совета Народных Комиссаров.

   В тот же момент в зал ворвались в форме «господ офицеров» человек пятнадцать вооружённых револьверами во главе с капитаном Глебом Кашанским. В группу налётчиков входили Пётр Комаровский (бывший офицер), Андрей Комаровский (гимназист), Голотин (гимназист), Лягин (гимназист), Пётр Гладышев, Фёдор Кошанский (бывший офицер), Трофим Румакин, Михаил Боровицкий, Андрей Боровицкий, Фёдор Горбков, Митрофан Гладышев и др.81                

   На этом съезд и закончил работу. Сторонников Совдепов выставили за дверь, а сам съезд прекратил работу, так как делегаты из волостей разбежались после стрельбы в воздух, устроенной противниками большевиков.

  Так как государственные структуры временного правительства бездействовали, не приняв необходимых мер по изоляции местных радикалов, то у них оказались развязаны руки к новым попыткам собрать съезд. По данным Морозова (участника тех событий), с помощью председателя ревкома Мясоедова, практически открыто, группа получила из Смоленска 100 винтовок и два станковых пулемета, а также обмундирование.

   15 февраля «Военно-Революционный комитет» учредил свой Исполнительный комитет, который, в свою очередь, создал вооружённый отряд получивший статус красногвардейского взявшего на себя функцию охраны порядка в городе. 82             

   Значимых различий между указанными структурами скорее всего не было. И та и другая занимались одним и тем же. Обе вели подрывную деятельность против учреждений временного правительства. 

  Так, наличие вооружённого формирования, в виде красногвардейского отряда, явилось демонстрацией силы и фактором давления на официальные органы власти, способом её дальнейшей деморализации.

Вторую попытку созыва съезда наметили на март этого же года. В этот раз группа, возглавляемая председателем ревкома Александром Мясоедовым, подготовилась более основательно. 24 февраля в волости были разосланы извещения, в которых жителям селений предлагалось избрать своих делегатов на уездный съезд к 12 марта 1918 года из расчёта один человек от каждой тысячи населения волостей. 83             

   Превентивно, чтобы исключить вооружённые эксцессы со стороны противников большевиков ревком издал обязательное постановление, запрещающее гражданам, без регистрации в ревкоме, ношение на территории уезда огнестрельного и холодного оружия. Это уже был неприкрытый акт силового давления на законные органы власти, показывающий, что хозяева в уезде теперь большевики. 84                    

  Кроме делегатов без определённых политических убеждений на съезд прибыло несколько членов партии большевиков из Дубровской волости, где коммунистическая ячейка ранее была уже создана бывшим фронтовиком уроженцем деревни Слобода этой же волости Яковом Демидовым.

   Лидер ячейки, с началом Первой мировой войны, был призван по мобилизации. За храбрость, проявленную в боях, Демидов трижды награждался высшей солдатской наградой – Георгиевским крестом. В 1916 году смышленого и храброго солдата направили в краткосрочную офицерскую школу. Через несколько месяцев учебы, получив первый офицерский чин военного времени – чин прапорщика, он снова возвратился в окопы. В феврале 1917 года солдаты избирали Якова Ермолаевича в Совет солдатских депутатов. В августе 1917 г. Демидов вступил в партию большевиков. Вернувшись на родину, сразу же включился в активную деятельность по созданию и укреплению партийных организаций уезда.85                   

   По данным Ефрема Марьенкова повторно съезд уполномоченных от волостей и города состоялся 12–13 марта 1918 года. По данным Ефима Кадрова. 20 марта 1918 г. Профессор Евгений Сикорский, написавший ряд серьёзных работ по указанной теме, приходит к выводу о проведении съезда 12 марта 1918 года.86                      

  Теперь большевики выступили с позиции силы.  Проблем у сторонников левых взглядов не возникло – они были вооружены. Уездные органы власти Временного правительства не смогли пресечь происходивший на их глазах политический переворот местного масштаба. Сорвать проведение съезда путём оказания вооружённого сопротивления оппоненты не решились. Кроме того, получив из губкома партии методические указания, сторонники большевиков теперь действовали тактически более грамотно.

  Это означало, что прибывший на съезд делегат – крестьянин попадал на собеседование к такому же, но пробольшевистски настроенному крестьянину из инициативной группы. Ему указывали на классовый состав иных, кроме большевиков, кандидатов и разъясняли программы партий, в которых состояли помещики, чиновники, офицеры, богатые крестьяне и интересовались его готовностью вернуться опять в зависимость к данным господам. Крестьянин, конечно, понимал последствия голосования за своих исконных врагов, поэтому делал выбор в пользу большевиков.

   Если бы элита тех лет видела в крестьянине не холопа всегда чем-то ей обязанного и перешагнула пропасть, отделявшую её от простого народа, и это бы произошло повсеместно, то на просторах России Историю, скорее всего, писали бы они, а не их противники. Но произошло ожидаемое, агитаторы от ВКП(б), будучи сами крестьянами, и сами поверившие в обещания лидеров большевиков, сумели убедить подобных себе в необходимости проголосовать за провозглашение в уезде Советской власти.  

   После объявления о начале голосования стало ясно, что лозунг большевиков о передаче земли в руки крестьянам «прямо сейчас» оказался более популярным, чем ожидание неопределённых результатов в случае победы сторонников Временного правительства.   Впрочем, с таким же успехом они могли проголосовать за любую партию, за любую программу, да за кого или за что угодно.  Никаких последствий это бы не повлекло.

   В результате октябрьского 1917 года переворота власть пусть и минимальная, но уже находилась в руках большевиков. Отдавать её, или делить с кем либо, они не предполагали. И у них в руках уже были инструменты, при помощи которых, они бы её без большой драки не уступили. Однако без поддержки со стороны большей части крестьянства, удержать её было крайне сложно. 

  Надеясь придать легитимность перевороту, лидеры партии, совершая политические манёвры, подобные тем, как мы только что видели, искали поддержки основной массы жителей деревни. Для достижения поставленной цели Владимиру Ленину потребовалось в полной мере применить свои гениальные способности и политическую изворотливость, привлекая на свою сторону крестьян. 

  Большевиками ставились перед собой две взаимоисключающие друг друга задачи – ограбить крестьян, снабдив тем самым город продовольствием, доказать таким образом свою дееспособность и, одновременно, с целью удержания власти обеспечить политическую поддержку с их стороны что, в конце концов, и было выполнено.

  После победы большевистской платформы председательствовал и выступил на съезде с речью Яков Ермолаевич Демидов. Тогда же был избран первый уездный исполком, в который вошел и Демидов. Состав уездного Совета на 100% состоял из членов ВКП(б). Так победители начали писать Историю.

   Как итог вышеизложенному следует констатировать – в Поречском уезде Смоленской губернии власть перешла в руки Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов возглавляемых большевиками бескровно.

   Примечание. Итак, датой учреждения в уездном центре партийной ячейки РСДРП(б) с числом членов 14 человек (по данным профессора Е. Сикорского) принято считать 17 февраля 1918 года.) Инициаторами её создания стали уроженец Поречского уезда Ф. Р. Васильков и направленные губернским центром в Поречье А.И. Мясоедов и А. И. Коженков. Первая уездная партийная конференция членов РКП(б) состоялась 13 мая 1919 года. На момент проведения конференции в рядах партии числилось 110 членов входивших в состав 16 городских и 1 сельской партячейки. (Сикорский Е. А. Борьба за власть в Западном крае (1917–1920 гг.). Смоленск: издание СГПУ, 2001. Монография. Приложение. Таблица №12).

Провозглашение Советской власти в Поречском уезде.  Политика «Красного террора» в республике.

 Датой провозглашения Советской власти в Поречском уезде (по данным профессора  Е. Сикорского) следует считать 12 марта 1918 года. (Стр. 143. Монографии)

   19 марта 1918 года состоялось первое заседание нового Совета в количестве 27 членов. Было решено, на первых порах создать пять секций: «Продовольственную», «Юстиции», «Земельную», «Военную», «Самоуправления». Остальные секции предполагалось создавать в будущем «по возможности».87                      

   Продовольственную секцию в составе из 5 человек возглавил Альдерман. Секция «Юстиции» из 7 человек была возглавлена Мясоедовым. Земельную секцию, состоявшую из 8 человек, возглавил Мочалов. Главой секции «Самоуправление» из 4 человек стал Стапран.88               

   На должность председателя Военной секции, состоявшей из 5 человек, был кооптирован бывший Уездный Воинский начальник Суходубский. Командиром отряда Красной Армии назначили Василькова.89                 

  Таким образом, уездный Совет во главе с Мясоедовым был сформирован.

   И поскольку законная власть кроме агитации в пользу мероприятий Временного правительства и вынесения протестов по различным поводам для своей защиты мер не принимала, то уездный Совет 28 марта вступил в свои права, предварительно распустив городскую думу.

  Согласно имеющимся сведениям, на следующий день новый состав местного органа власти предложил членам городской и уездной управы передать им дела. Подписывая акт передачи, председатель Земской управы С. Глинка в протоколе сделал оговорку: «Власть земской управы сложена под вооруженным давлением большевиков». Большевики великодушно приняли дела с указанной поправкой. Победители могли себе это позволить.

   Дальнейшие действия новой политической силы начали направляться из губернского центра. Новым руководством, населению уезда было открыто заявлено, что отныне состав органов власти будет замещаться только представителями трудящихся масс в лице солдат, рабочих и крестьян. Другим слоям населения во властные структуры доступ резко ограничивался.

  С указанного момента, на плечи новых органов власти лёг груз повседневных забот по руководству и обеспечению жизнедеятельности 16 волостей с населением, имевшимся в  1 577 сёлах и деревнях. 90                             

   Одной из главных проблем, вставших перед ними, было преодоление сопротивления сил политических противников. Это выразилось в том, что следовало устранить двоевластие в системе «уездная земская управа – уездный исполком Советов», заменив своими людьми членов городской и уездной управ, представлявших Временное правительство. Речь шла о радикальном изменении местной управленческой структуры дореволюционной России. Одновременно, то же самое следовало сделать и на волостном уровне. Всё это происходило при полном отсутствии какой-либо деловой квалификации и опыта по руководству массами людей. Нарушив естественный ход событий и взаимосвязи между разного рода учреждениями, новые руководители уезда столкнулось с ожесточённым саботажем в управлении данной территорией. Ко всему прочему, горожане не слишком с большим доверием отнеслись к неизвестно откуда взявшимся напористым и бесцеремонным личностям, которыми они видели большевиков, больше доверяя прежнему составу городской думы, представлявшему законное Временное правительство.

   Одним из первых вопросов, решённых новыми органами власти, был вопрос, как бы сейчас сказали, «укрепления силового блока». 3 апреля 1918 года решением Совета, уездная милиция расформировывалась и вместо неё созданы «Городская рабочая народная дружина», а в волостях «Крестьянские народные дружины». Кроме этих формирований создана и «Уездная конная дружина», состоявшая из десяти кавалеристов. Указанная структура подчинялась непосредственно Совету.

  Таким образом, к середине апреля 1918 года в Поречском уезде имелось 21 вооружённое формирование уездного и волосных подчинений.91                          

   Возможно, с подачи губернского центра, но возможно и по собственной инициативе новая власть положила начало традиции разрешения конфликтных ситуаций с участием населения с позиции силы. Все несогласные с «генеральной линией партии» и имеющие собственное мнение граждане могли быть объявлены контрреволюционерами. Власть как бы говорила, что «каждый имеет право на собственное мнение, при условии, что оно совпадает с нашим».

   В короткие сроки это привело к тому, что уже 6 апреля 1918 года на состоявшемся заседании Совета было постановлено: «тех членов партии (в указанный момент весь состав Совета состоял из членов ВКП(б)) кои командируются по делам службы, вооружить револьверами в первую очередь», а затем (по мере возможности) и остальных депутатов.92       

  Почему возник вопрос о вооружении сотрудников советских учреждений догадаться нетрудно. Вчерашние городские и деревенские активисты, большинство из которых имели некоторые идеалы, представления и мечты о справедливом устройстве жизни, получив властные полномочия, но привыкшие жить в среде, где насилие есть норма, легко встраивались в систему власти, где насилие также являлось нормой. Быстро переняв у опытных губернских товарищей приёмы демагогии и манипуляций, в своё оправдание теперь могли заявить, что только они обладают знаниями того, как сделать социальный Мир лучше. Те, кто не соглашался с подобным мнением, превращались в контрреволюционеров, действующих в интересах эксплуататорских классов. Особенно это касалось случаев изъятия продовольствия у населения.

   Во время налётов заготовительных отрядов на деревни, продотрядовцев не интересовал вопрос выживания ограбленных ими селян, это являлось проблемой самих семейств, обречённых на голодное существование.

  В свою очередь, несознательные крестьяне не соглашались добровольно расставаться с зерном или иными продуктами питания, изымаемыми у них государством и созданными ими посредством тяжёлого крестьянского труда.

   Как считала деревня, факт состояния голода горожан не являлся уважительной причиной отдавать плоды своего труда бесплатно. Обеспечить город продовольствием крестьяне соглашались посредством рынка. Но торговля, как способ экономического взаимодействия города и деревни, когда происходит процесс саморегулирования, не входил в планы большевистских лидеров. 

   Они желали править народом создав систему зависимости каждого члена общества от центральных распределительных органов. При этом самим руководить распределением. Количество материальных благ, получаемых членами общества, увязывалось со степенью лояльности по отношению к власти. Материальные блага полагались лишь членам общества, которые были лояльны. 

   Проводя на местах партийную линию, в течение короткого времени, создав вокруг себя враждебную среду, с целью защиты советских учреждений от происков «контрреволюционных сил», в число которых мог попасть любой житель данной территории, 11 апреля уездный Совет принял решение о формировании «Поречского красно-кавалерийского партизанского отряда. 93                       

   Следом, 16 апреля городской Совет приступил к созданию «охранной дружины из тридцати человек». 94                  

   Новая власть отчаянно нуждалась в деньгах. В кассе земства имелось всего 800 рублей «керенками» и немного золотых изделий. С целью пополнить уездный бюджет президиум уисполкома пошел по проверенному большевиками пути – наложил на купцов 1-й гильдии контрибуцию в размере по 20 тысяч, на купцов 2-й гильдии по 15 тысяч, а на купцов 3-й гильдии по 10 тысяч рублей. Кроме того, с каждого помещика решили взыскать по 15 тысяч рублей. Всего же, по состоянию на 1918 год, в уезде располагались 210 частновладельческих хозяйств.95                    

   Надо ли говорить, что своей политикой большевики в течение короткого времени нажили себе лютых врагов. Всё поменялось местами.  Теперь, бывшие подневольные, «мужичьё сиволапое», заявляли такие требования по отношению к прежним господам, которые могли раньше себе позволить только сами господа по отношению к этой массе «оборванцев» и «черни».  Однако, поначалу, необъявленная война велась не особенно активно.

   Те, из непримиримых, кто мог покинуть город после переворота, сделали это. Так, братья Жигаловы укрылись в родовом селе своего отца Бородинского священника. Видные представители оппозиции эсеры Макаревский, Емельянов, Коваленко, ставшие впоследствии во главе восстания, также скрылись из города. 

  Прежние чиновники, оставленные на своих местах, отчётливо понимая, что перед ними классовые враги, чувствуя угрозу своему положению в будущем и видя то, как неумело руководят уездом новые лица, выходцы из крестьян, старались дискредитировать любые их начинания.

   В свою очередь, ввязавшись в противостояние с силами, олицетворявшими прежний порядок, новая власть, не умея и не желая вести гибкую политику, в полном соответствии с канонами своего Учения сделала ставку на насилие.  Всех неугодных представителей состоятельных сословий, кто не успел скрыться и открыто проявлял свою враждебность, власти начали ссылать в специально созданную трудовую колонию, названную ими «колония для паразитов» располагавшуюся в подгородном имении Рачинского «Боярщине».

   К сожалению, в настоящее время, ввиду отсутствия информации о данном учреждении, рассказать о нём более подробно не представляется возможным. Можно сказать лишь то, что концлагерь по решению местных властей создан не позже лета 1918 года. В колонию направляли «бывших помещиков и попов, читавших проповеди против Советской власти». В числе заключенных находились мужчины и женщины, которым был «отведен небольшой участок земли под посадку картофеля и овощей для колонии. Помимо этого, заключённых-мужчин использовали для разного рода общественных работ починки дорог и т. д».96

   Одним из первых преступлений Жигаловых весной 1918 года стало убийство крестьянского парня, жителя близлежащих деревень Петра Харитоненкова, записавшегося добровольцем в Красную Армию. 

  Так как председатель волисполкома Иващенков, проводивший дознание вышел на след Жигаловых, то последние решили устранить и его, что было исполнено людьми поповичей.  Одновременно был убит и отец председателя исполкома. Из уезда последовал вызов обоих братьев к следователю. Вместо личной явки, властям поступила короткая записка: «На ваше предложение я уже ответил вашей большевистской кровью…».

   Естественно, подобные действия не могли остаться без ответа. Понимая всю серьёзность надвигающихся событий, для борьбы с бандитизмом уездный исполком сформировал конный отряд под командованием Ефима Кадрова. 

  Выполняя решение уисполкома, 7 мая 1918 года заместитель комиссара земельного отдела Щербаков с пятью милиционерами выехал в имение помещика Лесли за получением контрибуции и учета принадлежавшей ему земли. Обратно отряд не вернулся. Из засады все были убиты.97                  

  15 мая 1918 года уездный комиссар земледелия Андрей Мочалов с небольшим продотрядом в количестве пятнадцати человек отправился в дальние волости: Ельшанскую, Щучейскую и Велистовскую. В один конец по просёлочным дорогам расстояние до них составляло примерно 120 верст. При появлении продотряда в пределах указанных волостей агитаторы из кулаков и зажиточных крестьян распространили среди местного населения слух о том, что большевистская власть пала, а приехавшие уездные начальники намерены уничтожить все крестьянские продовольственные запасы.

   В селе Троицком, центре Щучейской волости, люди барона Кыша (Коваленко) совершили налет на волисполком, где расположилась группа Мочалова и жестоко расправилась с продотрядовцами. Собрали селян и на их глазах каждого пленника закололи штыками. Так отряд был уничтожен полностью.98                  

   Месть следовало учинить незамедлительно. С отрядом в 200 бойцов: сто сабель и сотня пеших при двух пулеметах уездный комиссар Ефим Кадров отправился усмирять бунт. Узнав о приближении внушительных сил, помещики попрятались.

   Вероятно, обладая значительными силами, когда отряд Кадрова возвращался с телами убитых в Поречье, близ деревни Уплохово барон Кыш совершил на них нападение, но силы не соизмерил. Часть его отряда оказалась в окружении, взята в плен и расстреляна. Среди пленников, а затем расстрелянных оказались монахи Ордынской пустыни, активно занимавшиеся антисоветской пропагандой, переписывавшие и распространявшие листовки контрреволюционного содержания среди жителей деревень. 99             

   Некоторые эпизоды репрессий весны – осени 1918 года в отношении противников советской власти.  

 - В мае — июне чекисты Западной области задержали на станции Смоленск подозрительного человека, оказавшегося бывшим офицером, связанным с помещиками Поречского уезда. Далее по тексту сообщения отдела по борьбе с контрреволюцией и преступлениями по должности ВЧК: «…на ст. Смоленск проезжающий бывший офицер, сражавшийся в рядах чехословаков, адъютант одной из дивизий, который по обнаруженным у него письмам ехал в Западную область для организации Белой гвардии. Сам происходил из кулацкого семейства, Поречского уезда, на который было обращено внимание Чрезвычайной комиссии. Было сделано распоряжение об обыске всех имений Поречского уезда, где действительно предположения комиссии оправдались.

   В одном из имений у некоего помещика Тарновского был обнаружен список, озаглавленный ≪Список лиц, стоящих на платформе защиты временного правительства≫. В списке были занесены крупнейшие помещики и капиталисты нашей области, которые вносили огромные суммы на вербовку так называемых людей по рекомендации ≪Семейств≫. Было приступлено к ликвидации заговора; все находящиеся на территории области и числящиеся в списке постановлением комиссии были расстреляны, за исключением помещиков Линдеров, Духовщинского уезда, которые оказались швейцарскими подданными». 100                 

   Автором работы «Региональный механизм власти и управления Западной области Советской России (1917–1937 гг.)» Евгением Карелиным. – М.: Политическая энциклопедия, 2014 г. приведены данные за июль 1918 года по городу Поречье со ссылкой на ГАСО. Ф. 161. On. 1. Д. 38. Л. 67 о том, что:

- «за покушение на жизнь членов Советов взамен одной жизни расстреляно до ста участников и приспешников покушения». На кого конкретно покушались и почему чекисты так жёстко отреагировали, в данной работе разъяснений нет.

 - «15 сентября 1918 года. Поречье. По постановлению Поречской чрезвычайной комиссии расстреляны: юнкер Александр Алферов за растрату имущества Покровского культурного хозяйства. За саботаж и контрреволюционное выступление бывших помещиков братьев Маскавичей Павла и Станислава; Дарья Кокорева, Николай Кокорев, Василий Овсянников за соучастие в убийстве военрука Щербакова и красноармейцев, подвергнуты расстрелу».101                   

-   На основании постановления Смолгубчека от 17 сентябре 1918 год   расстреляны генерал Василий Сорокин, служивший ранее начальником Виленской охранки, крупный помещик Поречского уезда, в имении которого проводились расстрелы захваченных красноармейцев и Захар Романов, бывший стражник уезда, отличавшийся жестоким обращением с крестьянами, выразившимся в том числе и публичных порках.102                

- Также, в Поречье: «за участие в белогвардейских бандах, предоставление им помещения, за хлебопекство им и доставление продуктов первой необходимости» 24 октября  1918 года были казнены: 1. Андрей Васильевич Бодровицкий; 2. Кузьма Гурьевич Балбышев; 3. Михаил Евдокимович Казаков».103                   

   Здесь указаны лишь некоторые эпизоды и лица пострадавшие от акций властей. Общее количество репрессированных неизвестно.

   После ликвидации наиболее активных противников наступило относительное затишье. Силы сопротивления советской власти провели переформирование. Жигаловы со своими людьми взяли под контроль часть Кошевической, Силуяновской, Бородской и Дубровской волостей, а также часть Велижского уезда. Коваленко (барон Кыш) занимал и контролировал северную территорию Велижского уезда: Велистовскую, Щучейскую, Ельшанскую и части Бельского и Духовщинского уездов.

   Отряды Макаревского занимали волости: Свистовичскую, Рибшевскую, и часть Слободской.

   Малюта Скуратов расположился в центре Слободской волости, контролируя Баклановскую и часть Заборьевской волостей. 

   Таким образом, свободными от контрреволюционных вооруженных формирований остались лишь самые южные волости уезда, в том числе Иньковская.

   Северные и северо-западные волости уезда находились в глухих труднодоступных лесах Смоленщины. Крестьяне этих мест были сплошь неграмотными. Оторванность от цивилизации сформировала у них даже свой говор. Так, в разговорной речи вместо «ч» они произносили «ц»: «цего», «Порецце», «цугунок». За данное произношение их прозвали «цакунами». Подобное обстоятельство весьма позабавило офицеров русской армии в войну 1812 года впервые услышавших наречие здешних жителей.

  Изолированность от внешнего мира явилась питательной средой всевозможных слухов, которым крестьяне безоговорочно верили. Среди них легко было проводить пропагандистскую работу. Указанная среда притягивала бандитствующих элементов, чувствовавших себя вольготно во времена безвластия.

   На подконтрольных антисоветским формированиям территориях насаждался режим недоверия и недовольства советской властью. У руководителей непримиримых в каждой волости имелись осведомители: запуганные бедняки или идейные противники из числа кулаков и зажиточных крестьян. В волостные правления проводились свои люди. Работников волисполкомов и даже комбедов связывала круговая порука или же родственные связи. Обо всех действиях властей сразу же становилось известно во вражеском стане. Осведомители и предатели находились и в советско-партийном аппарате уезда.

   Из документов Государственного архива новейшей истории Смоленской области видно, что в октябре 1918 года на собрании коммунистов в Поречском уезде образовано пять коммунистических ячеек. Ячейки, состоявшие из одного-двух коммунистов созданы в Лоинской, Иньковской, Верховской, Дубровской, Баклановской волостях. Отмечено, что в Иньковской волости ячейка фактически создана еще в августе 1918 года.

   На учредительном заседании партийной организации также протоколируется, что ведется агитация о вступлении в партию и создании ячеек в Касплянской, Семеновской и Кавширской волостях. Была учреждена даже своя газета «Слово коммуниста». Правда, в Смоленском областном архиве новейшей истории ни одного номера данной газеты автором обнаружено не было. Да и как она могла издаваться в виде регулярных выпусков, если даже записи протоколов собраний партийного актива в данный период времени велись карандашом или ручкой на обрывках листов бумаги.104                          

  30 августа 1918 года молодой поэт Леонид Канегиссер застрелил председателя петроградской ЧК Моисея Соломоновича Урицкого. В тот же день в Москве совершено покушение на Ленина, оба события сработали как спусковой механизм объявления большевиками бессудных репрессий.

   Постановление правительства от 5 сентября 1918 года положило начало длительному периоду политической напряжённости. Документ предусматривал применение лишь двух мер ответственности для скрытых и явных противников. Классовых врагов, не проявлявших враждебной активности, следовало помещать в концлагерь, а лиц подозреваемых в заговорах и причастности к белогвардейским организациям – расстреливать. ЧК на местах сама решала, где классовый враг. По признакам известным только чекистам определялась причастность задержанных граждан к белогвардейским организациям. Установление принадлежности к оппозиционным движениям, доказательства вины через суд считалось либеральными штучками буржуазии.

   В подобных случаях руководством к действию являлась сентенция изречённая председателем ЧК и Военного трибунала  5-й армии  Восточного фронта Мартыном Лацисом. Высокопоставленный чекист так напутствовал своих подчинённых: «Мы не ведём войны против отдельных лиц. Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который мы должны ему предложить, — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора». (Опубликовано  1 ноября 1918 года в издаваемом ЧК  журнале «Красный террор».

  Подобные документы, высказывания и практика применения данных положений назывались революционной законностью.

  К сведению читателей. Смоленской областной Чрезвычайной Комиссией в ответ на покушение Владимира Ленина и Моисея Урицкого расстреляно 39 заложников из числа ранее арестованных сторонников Временного правительства (легитимного органа), сторонников монархистов и видного священнослужителя. (Еженедельник ВЧК. Выпуск №6. За 1918 год).

Об особенностях кадрового состава советских учреждений и организаций.

Представители советской власти на местах, штрихи к портрету. 

  С целью осветить, хотя бы бегло и поверхностно один из элементов природы, пришедшей на смену царизма – власти Советов, вначале следует задаться на первый взгляд необычным вопросом: каков был нравственный облик жителей деревни середины XIX начала ХХ веков? Ответ не может не удручать. Например, характеристику, касающуюся нравственного уровня мелкопоместных дворян и жителей деревень Поречского уезда времён крепостного права, даёт Елизавета Николаевна Водовозова, в девичестве Цевловская. Детская писательница. Родилась в уездном городе Поречье Смоленской губернии. Автор автобиографических очерков «На заре жизни».

   «Всем, конечно, известно, какое гибельное влияние имело крепостное право на помещичьих крестьян и особенно дворовых: даже там, где к ним относились сравнительно человеколюбиво, оно обыкновенно отражалось весьма печально на их судьбе….Жестокое право распоряжаться судьбою ближнего по своему произволу тлетворно влияло не только на тех, кто владел крепостными или сам принадлежал к их числу, но и на свободных людей, очутившихся в этой крепостнической среде, заставляя проникаться рабскими чувствами даже одаренных от природы высоконравственными качествами….

В те жестокие времена, когда бедных так открыто презирали, когда каждый бедняк старался казаться богатым или, по крайней мере, не столь обездоленным, каким он был в действительности, когда каждый давал почувствовать другому и выставлял свое дворянство, когда труд для дворянина считался позором и был достоянием только рабов…

  …"В польском обществе, — говорится у отца в одном из его набросков, — постоянно обсуждают речь императора Александра, сказанную им при открытии сейма в 1818 году, а также речи депутатов, ведут политические и философические споры, а  у нас можно слышать разве как Никифор Сидорович подкузьмил своего приятеля при продаже ему коня, либо как помещик именитого рода, знатный своими связями и богатыми маетностями, растлевает своих крепостных девок, либо как некий почтенный муж, отец многочисленного семейства, дабы оттягать поемный лужок, во всех присутственных местах позорит родную сестру, возводя одну клевету срамнее другой. И уже во всех гостиных непрестанно раздаются россказни о том, как такой-то помещик за проступок одного крестьянина выдрал всех мужиков и баб своего фольварка от старика деда до пятилетней внучки. Почтенные гости внимают сему не с омерзением, а с веселием детской души, с апробацией {одобрением (от лат. approbatio).}, точно им повествуют о подвигах древних героев"…..

"Подумайте только, что мы видели в то время кругом! Бесшабашный разгул, грязь, разврат, взяточничество, истязания крестьян, отчаянный картеж!»

  Просвещённый помещик А. Н. Энгельгардт сам пострадавший от властей за «народнические» идеи так пишет в своих «Письмах из деревни»:

  «Известной долей кулачества обладает каждый крестьянин, за исключением недоумков, да особенно добродушных людей и вообще «карасей». Каждый мужик в известной степени кулак, щука, которая на то и в море, чтобы карась не дремал…у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм, стремление к эксплуатации. Зависть, недоверие друг к другу, подкапывание одного под другого, унижение слабого перед сильным, высокомерие сильного, поклонение богатству, все это сильно развито в крестьянской среде. Кулаческие идеалы царят в ней, каждый гордится быть щукой и стремится пожрать карася. Каждый крестьянин, если обстоятельства тому по благоприятствуют, будет самым отличнейшим образом эксплуатировать всякого другого, все равно крестьянина или барина, будет выжимать из него сок, эксплуатировать его нужду. Все это, однако, не мешает крестьянину быть чрезвычайно добрым, терпимым, по-своему необыкновенно гуманным, своеобразно, истинно гуманным, как редко бывает гуманен человек из интеллигентного класса. …». 105                  

   Максим Горький. 

«Думаю, что нигде не бьют женщин так безжалостно и страшно, как в русской деревне, и, вероятно, ни в одной стране нет таких вот пословиц – советов: «Бей жену обухом, припади да   понюхай — дышит? — морочит, еще хочет». «Жена дважды мила бывает: когда в дом ведут, да когда в могилу несут». «На бабу да на скотину суда нет». «Чем больше бабу бьешь, тем щи вкуснее».

   Сотни таких афоризмов, — в них заключена веками нажитая мудрость народа, — обращаются в деревне, эти советы слышат, на них воспитываются дети. Детей бьют тоже очень усердно. Желая ознакомиться с характером преступности населения губерний Московского округа, я просмотрел «Отчеты Московской судебной палаты» за десять лет — 1900—1910 гг. — и был подавлен количеством истязаний детей, а также и других форм преступлений против малолетних. Вообще в России очень любят бить, все равно — кого. «Народная мудрость» считает битого человека весьма ценным: «За битого двух небитых дают, да и то не берут». Есть даже поговорки, которые считают драку необходимым условием полноты жизни. «Эх, жить весело, да -бить некого». Я спрашивал активных участников гражданской войны: не чувствуют ли они некоторой неловкости, убивая друг друга? Нет, не чувствуют. «У него — ружье, у меня — ружье, значит — мы равные; ничего, побьем друг друга

  — земля освободится». 

Однажды я получил на этот вопрос ответ крайне оригинальный, мне дал его солдат европейской войны, ныне он командует значительным отрядом Красной армии. — Внутренняя война — это ничего! А вот междоусобная, против чужих, — трудное дело для души. Я вам, товарищ, прямо скажу: русского бить легче. Народу у нас много, хозяйство у нас плохое; ну, сожгут деревню, — чего она стоит! Она и сама сгорела бы в свой срок. И вообще, это наше внутреннее дело, вроде маневров, для науки, так сказать. А вот когда я в начале той войны попал в Пруссию — Боже, до чего жалко было мне тамошний народ, деревни ихние, города и вообще хозяйство! Какое величественное хозяйство разоряли мы по неизвестной причине. Тошнота!.. Когда меня ранили, так я почти рад был, — до того тяжело смотреть на безобразие жизни. Потом — попал я на Кавказ к Юденичу, там турки и другие черномазые личности. Беднейший народ, добряки, улыбаются, знаете, — неизвестно почему. Его бьют, а он улыбается. Тоже — жалко, ведь и у них, у каждого есть свое занятие, своя привязка к жизни…
    Это говорил человек, по-своему гуманный, он хорошо относится к своим солдатам, они, видимо, уважают и даже любят его, и он любит свое военное дело. Я попробовал рассказать ему кое-что о России, о ее значении в мире, — он слушал меня задумчиво, покуривая папиросу, потом глаза у него стали скучные, вздохнув, он сказал:
- Да, конечно, держава была специальная, даже вовсе необыкновенная, ну а теперь, по-моему, окончательно впала в негодяйство!

   Но где же – наконец – тот добродушный, вдумчивый русский крестьянин, неутомимый искатель правды и справедливости, о котором так убедительно и красиво рассказывала миру русская литература XIX века?

В юности моей я усиленно искал такого человека по деревням России и – не нашел его. Я встретил там сурового реалиста и хитреца, который, когда это выгодно ему, прекрасно умеет показать себя простаком. По природе своей он не глуп и сам хорошо знает это. Он создал множество печальных песен, грубых и жестоких сказок, создал тысячи пословиц, в которых воплощен опыт его тяжелой жизни. Он знает, что «мужик не глуп, да – мир дурак» и что «мир силен, как вода, да глуп, как свинья». Он говорит: «Не бойся чертей, бойся людей». «Бей своих – чужие бояться будут». О правде он не очень высокого мнения: «Правдой сыт не будешь». «Что в том, что ложь, коли сыто живешь». «Правдивый, как дурак, так же вреден». Чувствуя себя человеком, способным на всякий труд, он говорит: «Бей русского, - часы сделает». А бить надо потому, что «каждый день есть не лень, а работать неохота». Далее Горький пишет: «В заключение этого невеселого очерка я приведу рассказ одного из участников научной экспедиции, работавшей на Урале в 1921 году. Крестьянин обратился к членам экспедиции с таким вопросом:

— Вы люди ученые, скажите, как мне быть. Зарезал у меня башкир корову, я башкира, к о н е ч н о, убил, а после того сам свел корову у его семьи, так вот: будет мне за корову наказание?

   Когда его спросили: а за убийство человека разве он не ждет наказания, — мужик спокойно ответил:

— Это — ничего, человек теперь дешев».

   Характерно здесь слово «конечно», оно свидетельствует, что убийство стало делом простым, обычным. Это – отражение свойства гражданской войны и бандитизма».106        

   Корреспондент газеты «Смоленский вестник» Гавриил Поляченков, хорошо знавший смоленскую глубинку:

«Ивановы, Власовы, Макаровы и им подобные жили всё время в деревенской глуши … вырастали, женились, наживали детей, старились и умирали. Их места в колесе обыденной сутолоки, серой будничной и напрасно проведённой жизни занимали другие Петры, Николаи, Яшки, Мишки, Гришки без конца, и тоже женились, старились и умирали.

   Общественная и политическая жизнь их не касалась и не задевала… Удовольствие главное находили себе в кабаке, в пьяном угаре, в разбитой истрёпанной гармонике, в глупой пляске камаринского «сукина сына», «мужика-трепака», в возне один с другим по снегу, на навозе, в грязи. В циничном, сальном, похабном скверном разговоре и отвратительном смехе. Часто обманывали сами себя, друг друга, мирились и снова скандалили, и ругались… «Товарищ, - купи газетку, в деревню свезёшь» …» - «На кой она ляд! … Газеты всё врут!». 107        

  Интереснейшие высказывания Глеба Успенского о психологии крестьянина: 

«…Эти же сельскохозяйственные идеалы и в юридических отношениях, имущество принадлежит тому, чьим творчеством оно создано… Его получает сын, а не отец, потому что отец пьянствовал, а сын работал; его получила жена, а не муж, потому что муж – олух царя небесного и лентяй, и т. д. Объяснения высшего государственного порядка также без всякого затруднения получаются из опыта, приобретаются крестьянином в области только сельскохозяйственного труда и идеалов.

   На основании этого опыта можно объяснить высшую власть: «Нельзя без большака, это хоть и нашего брата взять». Из этого же опыта наглядно объясняется и существование налогов: «Нельзя не платить, царю тоже деньги нужны… Это хоть бы и нашего брата взять; пастуха нанять, и то нужно платить, а царь дает землю». Словом, как случайности природы сосредоточиваются для крестьянина в Боге, так случайности политики сосредоточиваются для него в царе. «Царь пошел воевать, царь дал волю, царь дает землю, царь раздает хлеб, - что царь скажет, то и будет».

   Земледельческий труд поглощает все внимание крестьянина и составляет все содержание всей его умственной деятельности. «Ни в какой иной сфере, кроме сферы земледельческого труда, опять-таки в бесчисленных разветвлениях и осложнениях, мысль его так не свободна, так не смела, так не напряжена, как именно здесь, там, где соха, борона, овцы, куры, утки, коровы и т. д.

   Он почти ничего не знает насчет своих «правов», ничего не знает о происхождении и значении начальства, не знает – за что началась война и где находится враждебная земля и т. д., потому что он заинтересован своим делом, ему некогда знать и интересоваться всем этим», точно так, как мне и вам, заинтересованным всем; этим, нет ни охоты, ни возможности три вечера кряду думать об утке или грустить душевно, глядя на то, что овес вышел редок… 

   Но в своем деле он вникает во всякую мелочь, у него каждая овца имеет имя, смотря по характеру, он не спит из-за утки ночи, думает о камне и т. п.». 108              

   От себя автор настоящих строк может добавить, что все негативные черты русского крестьянина есть не следствие генетически заложенных качеств. Сама повседневность той поры была связана с чрезвычайной жестокостью.  Как известно, телесные наказания для крестьян законодательно были отменены лишь 11 августа 1904 года. Но это не означило полной отмены телесных наказаний в семье, например. В селениях в отношении детей только такой метод воспитания и применялся.

  Власти не видели в подобном подходе ничего предосудительного. Церковь продолжала видеть в физических страданиях наказуемых искупление грехов, а что касается порки детей в семьях, то подобные акции рассматривались как превентивные, направленные на недопущение чадами грехов в будущей взрослой жизни. Категория смерти для жителя деревни являлась рядовым обыденным событием.

   Крестьянские семьи, как правило, были многодетными. При низком уровне медицинского обслуживания и вопиющей бедности населения редко в какой семье не умирали дети. Горевать о потерях близких было некогда. Непосильные налоги, подати и разного рода повинности, налагаемые органами управления, когда не принимались во внимание даже объективные причины быть исправным плательщиком, создавали у крестьян чувство безысходности. Борьба с суровой климатической и природной средой, а территория Российской империи в целом мало пригодна для товарного земледелия, также формировала у крестьян такую черту национального характера, как склонность к жестокости. К тому же история государства Российского кровава постоянными войнами, а всякая война сопровождается запредельным насилием.

   Обращение к психологическому портрету, в котором со ссылкой на авторитетные мнения давалась не вполне лестная характеристика жителям деревни — нашим предкам, считаю вполне уместным. А дело в том, что в результате революционных потрясений из рук большевиков власть на местах получили те представители деревни, о которых велась речь выше. Других действующих лиц на политической и социальной сцене молодого советского государства не было. И эти действующие лица не имели за плечами ни культурного, ни нравственного багажа, ни знаний, необходимых для управления государством

Единственным образцом поведения по отношению к тому слою населения, над которыми они волею судьбы возвысились, был пример царской России. Оттуда позаимствован стиль общения: ≪начальник — подчинённый≫, ≪посетитель — столоначальник≫, ≪урядник —крестьянин≫, ≪волостной старшина —проситель по какому-либо вопросу≫. Тогда всюду раздавалось: ≪Я тебе покажу шельма!..≫, ≪Выпорю, мерзавец!..≫, ≪Я тебя, сукина сына, сгною в остроге!..≫ и т. д. Мало что могло измениться и изменилось в психологии крестьян сразу после приходи к власти большевиков. Только теперь в роли начальников, урядников, помещиков выступали те из сельчан, которых крестьяне хорошо знали как своих бывших соседей, однодеревенцев, и, возможно, зачастую знали не с лучшей стороны.

Выступали чиновники, представители власти, ещё вчера бывшие крестьянами, имевшие образцом такое поведение, которое было им знакомо, других стандартов в российской действительности не существовало. Из прежних времён в советский обиход перешли взяточничество, пьянство, кумовство, невежество, хамство, бытовая безнравственность и многое другое. Пройдут десятилетия прежде, чем будут задавлены наиболее одиозные проявления личных качеств, в том числе чиновников, вызывавших агрессивную реакцию простого народа. Если сборщики налогов или продотрядовцы приезжали в деревню с целью выполнения плана по заготовкам, то они разговаривали с жителями в привычном и понятном для обеих сторон стиле.

   Так, постепенно, из маленьких эпизодов насилия разгоралась большая гражданская война. Угрозы, запугивания, рукоприкладство, аресты, суды, бессудные расправы стали нормой взаимоотношений между властью и деревней. О помещиках, жандармах, а также иных представителях эксплуататорских классов, оказывавших сопротивление Советской власти, речь может идти отдельно.

Создание Рабоче-крестьянской Красной армии. (РККА)

  Большевики, пришедшие к власти в результате октябрьского государственного переворота 1917 года, достигли своих целей использовав формирования Красной Гвардии, состоявшей в основном из рабочих и революционно настроенных солдат и матросов.

   Считая царскую армию «буржуазной», лидеры партии хотели отказаться от старой системы её комплектования собираясь строить «революционную» армию нового типа, основанную на добровольных началах.

    Согласно марксистской доктрине, в построенном ими обществе вместо регулярной армии – «орудия угнетения трудящихся буржуазией», должно быть только «всеобщее вооружение народа». Такая новая «народно-революционная» армия противопоставлялась «буржуазным» регулярным армиям капиталистических стран Запада. Но это утверждение не оправдало себя в критических условиях послереволюционной России. Добровольческий принцип комплектования не мог обеспечить полноценные воинские формирования.

    16 декабря 1917г. правительство приняло декрет об отмене офицерских званий. Теперь подчинённые сами выбирали себе командиров. По замыслу руководства партии, такая армия должна была стать по настоящему «народной». Однако разгоревшаяся к весне 1918 года Гражданская война показала полную утопичность этих планов.

К апрелю 1918 года Красная армия насчитывала не более двухсот тысяч человек. 22 апреля 1918 года Высший Военный Совет отменил выборы командного состава. 

  Крестьянство одобрительно отнеслось к декрету Совнаркома от 15 января 1918 г. об организации Рабоче-крестьянской Красной армии. Население деревни, вдохновлённое Декретом о мире, прельстил новый — добровольческий характер призыва в армию, а также материальные льготы, положенные красноармейцам. Воины Красной армии состояли на полном государственном довольствии и сверх того получали 50 рублей в месяц. Нетрудоспособные члены семей красноармейцев должны были обеспечиваться всем необходимым местными органами советской власти.

  Теория марксизма и здесь не выдержала практики. Обстоятельства и здесь потребовали изменить принцип комплектования армии. Произошёл переход от добровольческого комплектования к всеобщей мобилизации в армию. Первоначально постановлением ВЦИК от 29 мая 1918 г. устанавливался принудительный набор в армию только беднейших крестьян. Но уже в июне 1918 г. декретами СНК предусматривалась мобилизация в Красную армию крестьян, «неэксплуатирующих чужого труда, возрастов 1893—1897 гг.». Таким образом, призыву в армию подлежали представители не только бедного, но и среднего крестьянства. Все военнообязанные граждане в возрасте от 18 до 40 лет бралось на учет, устанавливалась гужевая повинность. В июне-июле 1918 г. численность личного соства вооруженных сил Советской Республики составило всего 116 037 человек пехоты и 7940 сабель. Возложенное на местные Советы формирование Красной армии проходило медленно. Под видом добровольцев в армию вступало немало криминальных и авантюрных элементов, желавших извлечь из этого материальную выгоду. В результате небоеспособные и неорганизованные части занимались мародерством и грабежами.

  Согласно декрету СНК об организации Красной армии от 15 января 1918 г. Рабоче-крестьянская Красная армия должна была комплектоваться исключительно «из наиболее сознательных и организованных представителей трудящихся масс, готовых отдать свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции».

   На первоначальном этапе создания вступающим в её ряды требовалась обязательная рекомендация войсковых комитетов или партийных, общественных, профессиональных организаций просоветской ориентации. Однако, подобный принцип комплектования армии кадрами оказался чистой утопией. Принудительный набор встретил не просто непонимание лиц призывного возраста, но и ожесточённое сопротивление всей крестьянской массы населения. Жители деревни откуда молодёжь предполагалось призывать по мобилизации, ответили массовым уклонением от воинской службы, а уже призванные почти поголовным дезертирством. Понадобятся жесточайшие меры такие как расстрел уклонистов перед строем, взятие семей дезертиров в заложники, наложение контрибуций на селения, укрывавшие их от военных властей. Данные меры, чередуемые с различного рода поощрениями, такими как налоговые послабления, освобождение от повинностей и пр. позволили выправить ситуацию.

   Таким образом, в результате перехода к принудительной мобилизации Красная армия к 15 сентября 1918 г. насчитывала уже 452 509 человек.

    В Красной армии был введен институт комиссаров — подобного органа в старой царской армии не было. Крестьянская война, начавшаяся в 1918 г. и получившая полномасштабный характер в 1919—1922 гг., может рассматриваться не только как часть Гражданской войны в Советской России. Она сама по своему содержанию — война гражданская. Эту войну в деревне власть развязала собственными военно-коммунистическими экспериментами.

   20 мая 1918 г. председатель ВЦИК Я. М. Свердлов поставил перед органами власти задачу о создании в деревне «двух противоположных враждебных сил», «противопоставления в деревне беднейших слоев населения кулацким элементам».

   Цель заключалась в том, чтобы «расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря… разжечь там… гражданскую войну…». Эта идея была определяющей в майских декретах, которыми вводилась продовольственная диктатура, централизация заготовок, распределение хлеба и когда создавалась продовольственная армия. Подобные действия были обусловлены большевистской стратегией — созданием в деревне политической и социальной опоры, которой раньше не было.  Городские рабочие, безземельные крестьяне и сельская беднота противопоставлялись состоятельным крестьянам, или «кулакам» — деревенской «буржуазии».

  Тогда же получило широкое распространение дезертирство из рядов армии. В июле 1919 г. дезертиров в европейской части России насчитывалось 266 тыс., в августе— 284 тыс., за все второе полугодие 1919 г.—1545 тыс. В 1919 г. дезертирство крестьян из Красной армии стало массовым. В одной только Смоленской губернии с 1 марта по 8 августа дезертировали 2 295 человек, не явились по призыву 20 606 человек. Всего же по губернии в дезертирах числилось 9 604 человека.  

  Процветало повторное (злостное) дезертирство. В указанный срок в губернии задержаны путем облав 4 468 дезертиров. К концу лета на учете Смоленского губкомдезертира насчитывалось до 30 000. Человек.

   Власти предпринимали решительные и жесткие меры в борьбе с дезертирством. Ещё в начале 1919 г., в соответствии с постановлением Совета обороны от 25 декабря 1918 г., в стране были созданы Комиссии по борьбе с дезертирством из Красной армии. Согласно этому постановлению, учреждалась Центральная комиссия по борьбе с дезертирством из представителей военного руководства, военных комиссаров и НКВД, на местах создавались губернские комиссии по борьбе с дезертирством.

   29 марта 1919 г. губернским комиссиям по борьбе с дезертирством было предоставлено право рассматривать дела о дезертирстве с наложением взысканий и наказаний. Были введены меры воздействия за дезертирство (от условного лишения свободы вплоть до расстрела). Основную часть дезертиров составляли деревенские жители — крестьяне-середняки.

   Крестьянское население сочувственно относилось к уклонистам: дезертирство в весенний, летний и осенний период обоснованно объяснялось необходимостью выполнения неотложных сельхозработ, посевной кампании и своевременной уборки урожая во время полевого сезона. Многим семьям красноармейцев некому было оказать помощь. Неслучайно, что массовый отлов дезертиров практиковался именно во время проведения сельхозработ.

    В связи с разрастанием фронтов Гражданской войны резко увеличился призыв в Красную армию. В середине 1919 г. ее количественный состав насчитывал 1,5 млн человек — в течение полугода армия более чем утроилась.

   3 июня 1919г. Совет Труда и Обороны принял постановление о мерах по искоренению дезертирства. При добровольной явке в военные комиссариаты в течение недели со дня опубликования постановления дезертиры и лица, уклонившиеся от мобилизации, освобождались от наказания. В противном случае комиссии по борьбе с дезертирством могли проводить полную или частичную конфискацию имущества с передачей земельных наделов в пользование семьям красноармейцев. Такие же меры могли быть применены и к укрывателям.109                  

   Тем временем дезертиры причиняли беспокойство властям не только пассивным неповиновением путём уклонения от призыва. И вообще различие между бандгруппами и простыми дезертирами могло и не быть. Всё зависело от конкретной ситуации и политической оценки их действий со стороны властных структур.

   Из оперативной сводки Штаба Войск Внутренней Охраны Республики № 22/83 за 4 июля 1919 г.

«Сообщено по прямому проводу из Витебска Зильберманом в 12 час. Ночи 3 июля.: Бандой вооруженных дезертиров на перегонах Смоленск — Витебск и Смоленск — Орша 3 июля ночью взорваны три моста. Дезертиры под руководством левых эсеров ведут организованное наступление партизанскими частями на жел-дор. Станции и сооружения, ими же сделано нападение на ст.-ю Голынки Риго—Орловской ж.д.».110        

 Из информационной сводки секретного отдела ВЧК за 1—8 августа 1919 г. «Смоленская губ. Гарнизон. 29 июля. Среди военных частей смоленского гарнизона и уездов губернии массовое дезертирство. Со стороны дезертиров наблюдается насилие над жителями, особенно в уездах по деревням.111                    

   «Банды зеленых Смоленская губ. В Бельском у. банды зеленых нападают на Советы и убивают коммунистов. В районе дер. Лечени и Козьмы Демидовского у. обнаружена банда Муравьева в 200 человек при одном пулемете»112                 

   «Карательным отрядом Поречского у. Смоленской губ. Ревкома на месте преступления расстрелян главарь шайки дезертиров Минаев, терроризировавший население».113

   Учитывая сложившуюся ситуацию, близкую к состоянию хаоса, власти вынуждены были применять и такую меру борьбы с указанным явлением, как принцип круговой поруки, устанавливая контрибуции целым селениям, в первую очередь хлебные, различные виды штрафов. В практику вошли показательные расстрелы виновных.  

   К осени 1922-го, победоносного для большевиков года окончания Гражданской войны, численность Красной Армии достигла пяти миллионов человек.

О состоянии дел в учреждениях народного образования в Демидовском (Поречском) уезде.

Конец ХIХ века – начало ХХ.

   Грамотность трудно находила дорогу к крестьянскому сознанию. С практической точки зрения образование у крестьянина ассоциировалось чаще всего с работой волосного писаря. Даже волостной голова мог быть неграмотным. Но не все же могут быть писарями, рассуждали крестьяне. Куда больше пользы в хозяйстве от лишней пары рабочих рук.

 Подростки с раннего детства приучались к труду. От участия ребенка в помощи семье, по мнению деревенского жителя, проку было больше.

   Содержание сельских школ (земских и церковно-приходских) почти целиком ложилось на плечи самих крестьян (помещение, отопление, квартира учителю, сторож), а уровень обучения не был высоким.

   Занятные рассуждения об отношении крестьян к грамотности имеются у А. Н. Энгельгардта в его «Письмах из деревни». Правда, они относятся к 80-м годам XIX столетия, но, думается, мало что изменилось в данном вопросе и к началу ХХ века:

    «…Я ехал из Петербурга с убеждением, что в последние десять лет все изменилось, что народ быстро подвинулся вперед и пр., и пр. Можете себе представить, каково было мое удивление, когда вскоре после моего водворения в деревне, ко мне раз пришел мужик с просьбою заступиться за него, потому что у него не в очередь берут сына в школу.

   - Заступись, обижают, - говорит он, - сына не в очередь в школу требуют, мой сын прошлую зиму школу отбывал, нынче опять требуют.

   - Да как же я могу заступиться в таком деле? – спросил я, удивленный такою просьбою.

   - Заступись, тебя в деревне послухают. Обидно – не мой черед. Васькин сын еще ни разу не ходил. Нынче Васькину сыну черед в школу, а Васька спорит – у меня, говорит, старший сын в солдатах, сам я в ратниках был, за что я три службы буду несть! Мало ли что в солдатах! – у Васьки четверо, а у меня один. Мой прошлую зиму ходил, нынче опять моего – закон ли это? Заступись, научи, у кого закона просить.

   Действительно, когда зимой у мужика нет хлеба, когда чуть не все дети в деревне ходят в «кусочки», - как это было в первую зиму, которую я провел в деревне – и этими «кусочками» кормят все семейство, понятно, что мужик считает «отбывание школы» тяжкой повинностью. Но, присмотревшись, я скоро увидал, что даже и в урожайные годы совсем не так «отрадно и пр.», как пишут в «Ведомостях».

   Впрочем, теперь со школами полегче стало; школы не то, что уничтожаются, но как-то стушевываются. Вскоре после «Положения» на школы сильно было налегли, так что и теперь в числе двадцати, двадцатипятилетних ребят довольно много грамотных, то есть умеющих кое-как читать и писать. Но потом со школами стало полегче, и из мальчишек в деревне уж очень мало грамотных. Богачи, впрочем, и теперь учат детей, но в «своих», а не в «приговорных» школах: сговорятся между собою несколько человек в деревне, наймут на зиму какого-нибудь солдата, он и учит…». 114

   Согласно сведениям смоленского историка И. Орловского, на начало ХХ века в Смоленской губернии одна школа приходилась на 32.5 кв. версты и на 1222 человека населения. Учащихся всего 102 689 человек или 5.51%. Грамотных среди детей от 7 до 16 лет в губернии на 100 душ населения 4.4 мальчика и 0.4 девочки. /И. Орловский. «Краткая география Смоленской губернии». 1907г. Стр. 70–72. /

   В 1899 году среди новобранцев рекрутов Смоленской губернии оказалось 42.48% совсем не грамотных, 44.15% умеющих читать и только 13.37% закончивших школьные образовательные учреждения. /Там же/

   Первая мысль, которая приходит в голову после ознакомления со статистикой это то, что во всем виновно правительство равнодушное к просвещению крестьянства. Однако не все так просто. Действительность была несколько иной. Правительство, конечно, могло быть виновно, но в недостаточно энергичной ломке крестьянского невежества. Желающие получить образование получали его, независимо от принадлежности к одному из сословий. Элитарное, так же, как и сейчас, получали представители высших слоев. Но вполне приемлемый уровень образования мог достигнуть любой, кто имел желание и соответствующие способности.

  Многие простолюдины становились выдающимися деятелями своего времени. Например, М. В. Ломоносов из семьи крестьян-поморов. Крупнейший и известнейший ученый.

   А. И. Деникин, родился в семье русского офицера. Его отец, Иван Ефимович Деникин, крепостной крестьянин, отдан помещиком в рекруты; прослужив в армии 35 лет, вышел в отставку в звании майора. Сам Деникин после окончания реального училища, пошёл вольноопределяющимся в армию и был вскоре принят в «Киевское юнкерское училище с военно-училищным курсом». Окончив училище, служил в артиллерийских войсках, a в 1897 году поступил в Академию Генерального штаба (закончил её по 1-му разряду в 1899 году).

  Шевченко Т. Г.  из семьи крепостного крестьянина – гордость и краса русско-украинской литературы, и т. д.

   Людей из простонародья, получивших хорошее образование в царские времена, было достаточно много. Согласно статическим данным в европейской части России на 1897 год приходилось 30 процентов грамотного населения, в 1907 году этот показатель составил 35, а к 1917 году возрос до 43 процентов. Конечно, можно возражать, что показатели лукавые. Кого считать грамотным?

   Платное образование в царской России было среднее специальное и среднее общее. Законом от 3 мая 1908 г. обучение в первых трех классах стало обязательным и бесплатным (царское правительство поставило цель к 1920 г. ликвидировать неграмотность среди нового поколения, но реализовали эти планы уже большевики). Большевики же введут впоследствии платное образование в старших классах общеобразовательных школ, средних специальных и высших учебных заведениях. Отменена плата будет лишь в сентябре 1956 года.

   Народное просвещение имело разнообразный характер. Перечень общеобразовательных учреждений достаточно многовариантен – воскресные, церковно-приходские школы, гимназии, лицеи и т. п. Образование было как платным, так и бесплатным.

   Что характерно, так это то, что процесс образования на низовом уровне в большей мере находился под патронатом церкви. В данном вопросе духовенство работало на перспективу и опережение. Наряду с просветительской целью ставилась также задача, начиная с детского возраста удерживать контроль над сознанием крестьян и формировать его в нужном для церкви и правящего класса направлении.

   В начале XX века в Поречском уезде в сфере народного образования работали 63 церковно-приходские школы и 40 земских. В самом городе действовали 3 церковно-приходские и  2 земские школы.  Кроме указанных учебных заведений имелась городское училище, а также женская гимназия, весьма престижное учебное заведение по тем временам.

   Учительский состав пополнялся выходцами из среды мещан, городских ремесленников, крестьян. Лишь один из учителей в уезде имел высшее образование. Ею являлась учительница Е. Г. Александрова, В.П. Кубасов имел неполное высшее образование.

   Предметом особой гордости жителей уезда стала женская гимназия, располагавшаяся в самом центре города. Построена в конце ХIХ века на средства купца и мецената Н.И. Вишкарёва.

   Статус гимназии был таков, что выпускницам, имеющим свидетельства о её окончании, предоставлялось право преподавать в учебных заведениях системы народного просвещения. 

   В начале века в гимназии обучались 278 девочек. В учреждении работало 11 учителей. Главным предметом являлся закон Божий, который вел священник. Важным предметом считалось рукоделие – девочки учились шить и вышивать, плести кружева и вязать. Рукоделию в программе образования отводилось особое место. 

   По состоянию на 1912–1913 учебный год в уезде насчитывалось 66 начальных школ, подведомственных Министерству народного просвещения. В министерских школах обучалось 706 учащихся, в земских – 3776 учащихся.

   К духовному ведомству относились: 31 церковно-приходская школа и 14 школ грамоты: в них обучались 1837 учащихся. 115

   Советская власть в Поречском уезде провозглашена в первой половине 1918 года. Сразу же перед молодой советской властью стала задача перестроить всю систему народного просвещения на иных принципах, вытекающих из марксистско-ленинского учения.

   В декабре 1919 года принят Декрет СНК о ликвидации неграмотности среди населения РСФСР.

   Согласно декрету «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» церковноприходские школы преобразованы в 1919 г. в школы первой ступени. Это были начальные школы с четырехлетним сроком обучения, свободные от влияния церкви, подчиненные отделу народного образования и НК просвещения.

   В тот же год в Поречье открыты 4 школы начального образования (Кривоносовская, Успенская, Соборная и у Вздохова моста).

  Преодоление неграмотности населения стало приоритетным направлением деятельности правительства РСФСР. Сделать всех грамотными – такая задача ставилась школам I-ой ступени.

  В первые годы советской власти в связи с тем, что сеть общеобразовательных школ начала быстро расти остро встал вопрос подготовке новых учительских кадров.   

   В июле 1919 г. Наркомпрос РСФСР принял постановление о преобразовании всех учительских семинарий в трехгодичные педагогические курсы для подготовки учителей I ступени, или же в институты народного образования. Педагогические курсы отличались от учительских семинарий тем, что строились на базе школы II ступени, в связи с чем и был установлен трехлетний срок обучения.

  Коренные преобразования школьного дела нашли отражение в «Положении о единой трудовой школе Российской Социалистической Федеративной Советской Республики» и «Основных принципах единой трудовой школы» (1918).

   В противоположность прежней сословно-классовой школе создавалась единая для всех слоев населения трудовая школа, разделённая на две ступени: 1-я — с 5-летним, позднее 4-летним сроком обучения для детей 8—13 лет, 2-я ступень — с 4-летним сроком обучения.

Таблица 4 (116)

   Коренные изменения произошли как в содержании программ обучения (Из учебных планов были изъяты предметы изучения закона божьего и церковнославянского языка. Введены ряд предметов социально-экономического цикла), так и в методах обучения, (широко внедрялись активные методы преподавания, обеспечивающие развитие инициативы и самостоятельности учащихся.

    Институты народного образования, возникшие в 1918–1919 гг., были упразднены в 1921–1922 гг. Некоторые из них перешли в разряд педагогических факультетов университета. Во второй половине 20-х гг. быстро росла сеть начальных школ, и очень остро встал вопрос о подготовке учителей для этих школ. Основным типом среднего педагогического учебного заведения стал в эти годы педтехникум. С 1927 по 1930 г. сеть педагогических техникумов удвоилась. По состоянию на 1 октября 1930 года в Западной области с центром в городе Смоленске готовили педагогические кадры десять педтехникумов. (Протокол № 61 Заседания Президиума Западного областного Исполнительного комитета от 27 августа 1930 года.  Статья № 2009 ОБЛОНО).

   С первых дней после октябрьского государственного переворота правительство республики озадачилось вопросами народного просвещения. Разрабатывалась концепция всей системы образования и просвещения. Велась подготовительная работа по открытию новых школ и возобновлению работы старых прекративших работу ввиду отсутствия финансирования и недостатка учительского состава.

   Что касается Смоленской губернии, то декретом Совета Народных Комиссаров РСФСР от 7 ноября 1918 года в городе Смоленске был учреждён университет. Он разместился в здании женского епархиального училища, закрывшегося в том же году. 

   В настоящее время данное учебное заведение имеет статус университета, которое насчитывает 9 факультетов и более 30 кафедр. Подготовка ведётся по программам бакалавриата, специалитета, магистратуры и аспирантуры. Коллектив насчитывает более 300 преподавателей; обучение проходят около 5 тысяч студентов.

 Несмотря на трудности финансирования общеобразовательных программ в сельских школах, имея цель повышения эффективности образования и дачи начальной агрономической подготовки правительство СССР запланировало открывать в каждой губернии некоторое количество школ в сельской местности, где бы учащиеся могли бы приобщаться к сельскому труду. Подобные школы в Смоленской губернии планировалось открыть в 1923 году, по одной в каждом уезде. Назывались учебные заведения – «школы крестьянской молодёжи». Наряду с преподавательским составом в штат должен был входить и агроном. В планах Смоленского отдела народного образования намечались работы по разбивке садов, обустройстве пасек, устройстве показательных огородов и т. д. Но всё ли воплощается в жизнь, что планируется? (Газета Смоленская деревня от 17.10.1923 года).

О деятельности Поречской уездной чрезвычайной комиссии. (ЧК).

   С 28 мая 1918 года начала свою работу Поречская уездная чрезвычайная комиссия – главный орган борьбы с контрреволюцией и саботажем. Председателем уездной ЧК, по данным имеющихся документов, назначен Кононов Пётр Никифорович. 

   В период со дня учреждения и до вооружённого нападения на город Поречье 12–13 ноября 1918 года отрядов мятежников в состав уездной ЧК в разное время входили председатель (Кононов П. Н.), заместитель (М. Нахаев). Членами уездной ЧК значились В. Шамков. И В. Нилов. В штат также входили два следователя. Сюда же включались до двадцати сотрудников тайного сыска. Ведением делопроизводства занимались секретарь, помощник секретаря, машинистка, делопроизводитель, рассыльный.117                               

  Количественно состав сотрудников учреждения не был жёстко регламентирован. По мере необходимости в штатное расписание вносились изменения. 

   Последующие события, произошедшие той же осенью, внесли свои коррективы в работу ЧК, так как в связи с нападением в ночь с 12 на 13 ноября 1918 года на уездный город Поречье «контрреволюционных банд» обнаружилась неготовность прежнего состава комиссии отвечать вызовам времени.

   В октябре 1918 года численность комиссии доведена до шести человек. Согласно отчёту в Губернскую ЧК, все являлись коммунистами. Председателем уездной ЧК в отчёте за октябрь 1918 года указан Шамков Василий Михайлович.118                        

   Так как большевики пришли к власти под лозунгом: «Вся власть Советам!», то было логичным, что ЧК будут подчиняться Советам депутатов трудящихся. Первые месяцы существования советской власти так и было. Затем чрезвычайный орган получил полномочия быть лишь подотчётным, но не подконтрольным органам власти на местах. Свидетельством чего являются некоторые представленные здесь документы.      

   В архивных фондах ГАСО имеются формы отчётов Поречских чекистов перед УВИК. Так, комиссия докладывала уездному Совету о том, что:  -  « С 28 мая по  1 августа 1918 года ею рассмотрено 80 дел, из которых – 56 дел контрреволюционной направленности, 18 материалов о спекуляции и 6 о самогоноварении./Кононов/

  -  С 1 августа по 17 сентября рассмотрено 36 дел по обвинению в контрреволюционных действиях, 18 по спекуляции и 1 материал им был представлен на чиновника, которому предъявлялось обвинение в совершении должностного преступления». 119                    

   Отчёт подписан председателем уездной чрезвычайной комиссии Петром Никифоровичем Кононовым. Очень скоро ЧК перестали быть органом власти системы Советов, превратившись в карающий меч партии большевиков.

  Но если быть точным, то Советы сами служили для большевистской власти красивой ширмой, поддерживая фикцию народоправства. На самом деле, любой советской организацией руководили коммунисты в соответствии с решениями и указаниями партийных органов.                                                                                                     

Следующий документ /таблица/ размещённая выше, о количестве арестованных в октябре 1918 года подписан председателем комиссии Шамковым. В данном списке обращают на себя внимание графы, указывающие на статус арестованных. Если большинство арестантов по общественному положению были крестьянами, то трое из бывших узников по своему статусу являлись просто евреями. Согласно классификации чекистов, еврей — это такой род деятельности. Надклассовый и надсословный.

   В результате нападения мятежников на город Поречье в ночь с 12 на 13 ноября 1918 года уездная чрезвычайная комиссия фактически прекратила своё существование, и её пришлось создавать заново. До её формирования, функции комиссии исполнял срочно образованный «Уездный Чрезвычайный Штаб по борьбе с бандитизмом». По решению последнего комиссия «была выделена» вновь как самостоятельная единица.

О продовольственной диктатуре.

   В феврале-марте 1918 года германо-австрийские войска заняв Украину продвинулись до Донской области, что привело к прекраще­нию подвоза зерна в центральные губернии России. Рез­ко сократилась продажа хлеба в городах, в связи с чем среди населения возникли протестные настроения. По городам прокатились стихийные голодные бунты направленные про­тив местных органов Советской власти. Стихийное недовольство жителей и страх перед надвигавшимся голодом пытались использо­вать противники большевиков, доказывая, что голод стал результатом неумения новой власти решать хозяйственные проблемы.

   В ответ на хлебные затруднения ленинское правительство издало Декрет от 9 мая 1918 года, вводивший продовольственную диктатуру. Закон объявил всех имевших излишек хлеба и не заявивших о нем в недельный срок «врагами народа» которые подлежали революционному суду и тюремному заключению на срок не менее 10 лет, бесплатной реквизиции хлеба, конфискацией имущества. Тем, кто доносил на «врагов народа», полагалось половина стоимости не заявленного к сдаче хлеба. Логическим следствием декрета от 9 мая стало появление Декрета от 11 июля «Об организации деревенской бедноты». Декрет гласил, что «повсеместно учреждаются волостные и сельские комитеты деревенской бедноты», в одну из двух задач которых входило «оказание содействия местным продовольственным органам в изъятии хлебных излишков из рук кулаков и богатеев».

Продотряд.

   В мае того же года рабочие городов, наиболее страдающих от голода, по собственному почину начали формировать вооружённые продовольственные отряды (продотряды) и посылать их в деревни за продовольствием. Правительство Ленина поддержало это движение. 6 августа принят декрет об организации специальных уборочных и уборочно-реквизиционных отрядов. Каждый такой отряд должен был состоять из не менее чем 75 человек и иметь 2–3 пулемета. При их помощи Советское правительство планировало обеспечить уборку урожая озимых, засеянных кулаками и помещиками еще осенью 1918 года.

Результативность данных мер не была чрезвычайно высокой.121

    Из информационной сводки секретного отдела ВЧК № 20 за 21—30 сентября 1919 года

«Экономическое положение.  Снабжение населения продовольствием неудовлетворительное. Отношение крестьянства к хлебной монополии не сочувственное; излишки хлеба на ссыпные пункты не свозятся, к товарообмену же относятся охотно.

   Работа ответственных продовольственных работников громадна, но саботажники, сидящие в учреждениях, сводят ее к нулю. Продотряды существуют, столкновений с крестьянами не было, личный состав их по большей части из шкурных элементов, спасающихся от фронта. (Сведения ГЧК, 15—31 августа.)». 122

  Тем временем сопротивление зажиточного кресть­янства хлебной монополии росло и правительству Ленина стало очевидно: одной военной силы для проведения ее в жизнь недостаточно и потому необходимо найти в деревне социальную опору. Такой единственной опорой большевиков в деревне была беднота, экономи­чески и политически зависимая от зажиточной части деревни. Её то и следовало переманить на свою сторону. Сделали это нехитрым способом.  

   В июне правительство Ленина приступило к организации комитетов бедноты (комбедов), которые стали чрезвычайными органами власти в деревне. При этом были учтены и использованы как вековая ненависть бедноты к зажиточным односельчанам “мироедам”, так и ее заинтересованность в получении части конфискованного хлеба и перераспределении бывших поме­щичьих земель, лучшая и большая часть которых была захвачена “кулаками”.

   В качестве поощрения работы комбедов из излишков, изъятых до 15 июля, выдача хлеба бедноте производилась бесплатно. Между 15 июля и 15 августа — за половинную цену, а во второй половине августа — со скидкой 20 % с твердой цены.

   Несмотря на усилия государства по налаживанию продовольственного обеспечения, начался массовый голод, во время которого погибло до 5 миллионов человек. Крестьяне хлеб прятали. Несмотря на голод в городе, хотя деревня досыта тоже не ела, но видимо такова психология собственника, пусть даже и мелкого, каковым являлся крестьянин, однако отдавать безвозмездно свое, тяжелым трудом добытое, он не хотел. Город не мог предложить равноценный обмен предметов промышленного производства на продукты питания. Большевистская идея прямого обмена товаров производства на сельскохозяйственные товары не работала.

   Вспоминается детство – 50-е годы ХХ столетия, полуразрушенные ямы вдали от деревни, в которых, как рассказывали пожилые колхозники, они прятали свое зерно в 20-х годах. Это была великая человеческая трагедия. Советская пропаганда лгала, что хлеб прятали кулаки. Хлеб прятали все, у кого он был. Сталин потом припомнит крестьянину и смоленскому тоже, это время. Вождь ничего не забывал.

Предпосылки и причины крестьянского восстания в Поречском уезде Смоленской губернии.

В советской историографии крестьянские волнения в Поречском, как и ряде других уездов Смоленской губернии в 1918–1920 годах, классифицировалось как левоэсеровский мятеж. Согласно официальной версии, подстрекаемая эсеровскими эмиссарами кучка недовольных советской властью кулаков, бывших жандармов, офицеров и некоторого количества зажиточных крестьян путём обмана и запугивания местного населения организовали выступления протеста жителей деревнь, имевшие цель прервать триумфальное шествие Советской власти. Но так ли победно и легко Советская власть устанавливалась на этой земле?

   Без некой вводной части и достаточно обширного вступления, читателю, вероятно, будут не совсем понятны причины, по которым поречские крестьяне, большинство из которых приняв в марте 1918 года добровольное участие в провозглашении на своей территории Советского строя, спустя всего лишь несколько месяцев после этого, поддержали кровавый мятеж, направленный против данной власти.

Большевистское правительство уже в начале своего пути с пренебрежением отнеслось к российской деревне. Согласно постулатам марксизма крестьянин есть мелкобуржуазный собственник, который стоит на пути пролетариата и оказывает на него разлагающее влияние. А поскольку гегемоном является рабочий класс, то мелкий буржуа должен делать лишь то, что ему продиктует пролетарская власть исходя из интересов пролетариата. Интересы слоя общества, который тяжким трудом обеспечивал жизнедеятельность как пролетариата, так и структур государства учитывались в последнюю очередь.

   Государство мало интересовало, желает ли крестьянин вести своё хозяйство на условиях пришедшей к власти новой силы. По сути дела, для труженика-земледельца мало, что изменилось после падения царизма. Соками деревни теперь начал питаться слой общества, ставивший своей задачей подготовку мировой революции.

   Здесь нужно уточнить, что и пролетариат оказался не в той роли, которая ему приписывалась. Крестьянин с клочка земли мог выжить, но вот рабочий класс вообще ничего не имея, но которого пропаганда объявила гегемоном и именем которого освящался государственный переворот, мог существовать лишь на условиях, диктуемых правящей партии. Рабочий класс тоже очень скоро почувствовал себя обманутым и также путём многочисленных восстаний и забастовок пытался образумить власть.

   В октябре 1917 года партия большевиков обнадёжила крестьян «Декретом о земле», идее которого они поверили и поддержали революцию. Однако, уже весной 1918 года выяснилось, что это обман, крестьян вновь начали делать «крепкими земле».

    13 мая 1918 г. опубликован проект декрета ВЦИК и СНК «О чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию» направленный на изъятия хлеба у деревенской буржуазии и не только у неё, укрывающих хлебные запасы и спекулирующая ими. Принятый ВЦИК декрет устанавливал основные положения продовольственной диктатуры. Цель её заключалась в централизованной заготовке и распределении продовольствия, подавлении сопротивления кулаков и борьбе с мешочничеством.123   

  Мешочничество, как явление, существовало всегда. Испокон веку крестьяне везли (в мешках) излишки продуктов в города продавали их на рынках, на полученные деньги приобретали товары необходимые селянам (керосин, соль, спички и т. п.). Это была своего рода «смычка города с деревней». Даже в 1950-х годах жители уже колхозных деревень Смоленщины, как и встарь возили на городские рынки продукты сельского труда в мешках.

   Данная форма взаимодействия деревни с городом оказавшаяся самой рациональной, выработана эволюционным путём. Однако новая власть, считая крестьянство лишь винтиком в государственном устройстве, а не его составной частью, отвело ему роль бездушного само восполняемого резервуара, откуда следовало черпать необходимые ресурсы по своему усмотрению.

   В период времени, о котором ведётся повествование, на крестьян, обеспечивающих город продовольствием, большевики наклеили унижающий достоинство селян ярлык «мешочники», подчёркивая тем самым недостойность их действий.  На самом деле крестьян, пытавшихся таким образом сохранить традиционный рыночный обмен, власть восприняла как врагов революции, которые своей хозяйственной ролью сводили на нет все усилия государства по реализации экономической модели построения нового общества.

  Всё же, несмотря на установление серьёзной ответственности за укрывательство хлеба, выставление заградотрядов на пути деревенских торговцев, которые конфисковывали ввозимые в города продукты сельского хозяйства, согласно расчётам специалистов, в 1918–1919 годы мешочники поставили городскому населению до 41 процента потреблённого хлеба. А за годы гражданской войны крестьянами в города завезено до 50 процентов необходимого объёма продуктов сельского хозяйства.

   Еще `20 мая 1918 г. председатель ВЦИК Я. М. Свердлов поставил перед органами власти задачу о создании в деревне «двух противоположных враждебных сил», «противопоставления в деревне беднейших слоев населения кулацким элементам».

Мешочники.

   Цель заключалась в том, чтобы «расколоть деревню на два непримиримых враждебных лагеря… разжечь там… гражданскую войну…». Эта идея была определяющей в майских декретах, которыми вводилась продовольственная диктатура, централизация заготовок, распределение хлеба и когда создавалась продовольственная армия. Подобные действия были обусловлены большевистской стратегией — созданием в деревне политической и социальной опоры, которой раньше не было. Городские рабочие, безземельные крестьяне и сельская беднота противопоставлялись состоятельным крестьянам, или «кулакам» — деревенской «буржуазии».

   Встретив сопротивление основной массы крестьянства, большевики попытались найти себе опору среди ее беднейших слоёв. Они надеялись, что, стимулируя зависть и чувство мести, к более удачливым односельчанам им удастся расколоть деревню. Тем временем, 11 июня 1918 г. Совнарком издал декрет «Об организации и снабжении деревенской бедноты», который предусматривал создание в деревнях и селах комитетов бедноты, которым поручалось содействовать органам Наркомпрода в изъятии хлебных излишков, распределять отобранные у кулаков продукты и сельхозорудия среди нуждающихся.

   Организация в деревне новых структур, которые нередко пытались перехватить власть у местных Советов, вызвала новую волну протеста и сопротивления. Создание комбедов, часто состоявших из «чужаков», их покушение на полномочия Советов, интегрировавшихся в традиционную модель общины, воспринималось многими крестьянами как неприемлемое враждебное вторжение извне в их внутреннее устройство.

   Новый орган зачастую формировался из пришельцев или местных жителей с низким социальным статусом, пытавшихся отомстить более удачливым односельчанам, содействуя властям в изъятии продуктов. В таком случае люди из состава комбеда, превращались в изгоев, которые оказывались в изоляции. Попытки крестьян объяснить вышестоящим органам власти вред от действий новой структуры, причиняемый авторитету партии большевиков, не встречали понимания, а стихийные попытки разогнать их вызывали карательные экспедиции. Комбеды были последней зацепкой большевиков, другой опоры в деревне у них не было.

   Из отчёта чрезвычайной комиссии Западной коммуны о своей деятельности за май – октябрь 1918 года. (Смоленская губерния)

 «…Комиссия раскрыла банду спекулянтов, где главным виновником её участия является председатель комитета бедноты. Банда эта занималась тайной продажей и спекуляцией взятого на учёт хлеба. Чрезвычайной комиссии приходилось принимать меры по борьбе с пьянством, хулиганством и пр.…».124                            

   Ну, а чем ещё может заниматься деклассированный элемент?

  Охватывая взглядом общественно-политическую обстановку уезда в совокупности, можно прийти к выводу что, пожалуй, летом 1918 года включился таймер начала стихийного выступления против советской власти в уезде.

   В роли поджигателей огня недовольства жителей селений зачастую выступали комбеды. Это они, владея информацией о хлебных запасах однодеревенцев, информировали командование продотрядов о наличии и местах хранения зерна, получая за информацию определённую долю продукта в свою пользу. Так, не производя ничего, можно было худо-бедно подкармливаться за счёт своих соседей.

   Поскольку без последствий для доносителей подобные явления не могли остаться, то властям приходилось создавать своего рода дружины, обязанностью которых являлось содействие продовольственным отрядам и защита активистов комбедовцев от ярости возмущённых сельчан. В качестве примеров можно привести факты создания   24 ноября 1918 года «красногвардейского отряда» в Нахаевской волости численностью 20 человек (командир М. Козлов), а также в Заборьевской волости в течение 1918 года (командир И. Шемаров). Одновременно, указанные формирования боролись с бандами дезертиров досаждавшим жителям сёл и деревень Демидовского уезда. Просуществовали они вплоть до окончания гражданской войны.126      

   В подобных случаях речь уже не шла о межклассовой войне, войне между эксплуататорами и эксплуатируемыми. Раскалывая деревню, партия большевиков смягчала степень сопротивления крестьянства проводимой ими политике выкачивания из деревни продовольствия. Консолидированное выступление деревни против политики властей было бы намного опасней, чем выступления разрозненных сил.

   Для выполнения разверстки кроме откровенно силовых к жителям селений продорганы зачастую применяли методы административного нажима. Один из них назывался «товарная блокада». Организация, ответственная за продразверстку — губпродком — сосредоточив в своих руках распределение необходимых крестьянам товары первой необходимости — соли, спичек, керосина, мыла, гвоздей, обуви увязывала выполнение плана продразвёрстки с обеспечением деревни промышленными товарами. Если процент выполненной разверстки в сельских обществах или волостях оказывался меньше установленных свыше, товары не выдавались.  

   Следующим непопулярным шагом, но имеющим цель спасение города от наступающего голода стало введение в конце октября 1918 г. Совнаркомом РСФСР 10-миллиардного чрезвычайного налога на городскую и сельскую буржуазию. Городская буржуазия, как более мобильная и организованная, пострадала в меньшей степени, чем сельский производитель.

   Опять правительство повело себя лицемерно. Фактически налог собирался не только с нетрудового элемента, то есть кулаков, которые были уже ограблены продотрядами, но и с простых жителей деревни.

  Деревня не была против торговли с городом на взаимовыгодных условиях. Крестьяне не желали отдавать продукты, полученные тяжким деревенским трудом за ничем не подкреплённые обещания прекрасной жизни в будущем.

  Крестьяне всегда были суровыми реалистами. Существовавшая на Руси власть никогда не вела себя с ними честно. Размер собираемых налогов часто превышал возможности земледельцев по их выплате. Тогда к своему кормильцу мужику с лёгкостью применялось насилие.

  На указанный момент, губерния, как прифронтовая территория, испытывала всю тяжесть, связанную с материальным обеспечением армий Западного направления. На смоленского крестьянина, в первую очередь, легли тяготы по снабжению Западного фронта продовольствием, фуражом и лошадьми. Тяжким бременем для селян явились многочисленные «гужевые повинности» по перевозке различных военных грузов, а также введённые «новой властью» обязательные госзаготовки дров, сена и торфа, налоги на содержание коммуникаций, реквизиции лошадей и т. д.

   Смоленщина, где одна треть населения остро голодала уже в начале 1918 года, вместе с некоторыми другими губерниями Центральной России, прежде всего, оказалась в сфере деятельности Наркомпрода, черпавшего из этого района страны продовольствие для Москвы. Другими словами, сельский труженик, уже хлебнувший лиха в годы Великой войны, вновь должен был ограничивать себя во всём и вновь нести жертвы.

   Ситуацию значительно осложняли потоки беженцев из Прибалтики, Белоруссии. И Украины. («Смоленский Вестник» 1917, 25 июня, №152.) Доверия к новой власти не добавляли, а наоборот вызывали широкое недовольство, озлобленность катастрофическая нехватка самых необходимых в быту промышленных товаров, беспомощность в борьбе с бандитизмом и дезертирством, доставлявшие много хлопот не только властям, но жителям деревень. Дезертиры и бандиты под угрозой насилия или с применением насилия изымали у жителей селений так необходимые им продовольствие, одежду и прочее имущество.

  Здесь необходимо подчеркнуть, что в сознании очень многих сельских тружеников Советская власть ассоциировалась с большевиками, давшими мир, землю и народовластие, а с коммунистами связывались продразвёрстка, насаждение коммун и совхозов, разного рода принудительные повинности, мобилизация в Красную Армию и прочие тяготы политики «военного коммунизма».

   Добившись своей цели, развалив царскую армию, но, хорошо понимая, что ни одно государство не может существовать без вооруженных сил, второе лицо в аппарате правительства Лев Троцкий заново взялся их создавать. Становление армии на кадровой основе началось с распоряжения о постановке на воинский учет всех мужчин в возрасте от 18 до 55 лет. Дали название: Рабоче-Крестьянская Красная Армия.

   К весне 1918 года, в период действия декрета, предусматривавшего принцип добровольности комплектования, РККА насчитывала 300 тысяч бойцов. Осенью ее численность предполагалось довести до 1 миллиона 300 тысяч, то есть республике ставилась задача сформировать 58 полнокровных дивизий, для чего подлежали призыву граждане 1893–1898 годов рождения.

  В сентябре 1918 года РВС республики объявил о повсеместной мобилизации в Красную Армию бывших офицеров, унтер-офицеров, военных чиновников, медицинского персонала, рабочих и крестьян пяти призывных возрастов. Призыв крестьян отложили до ноября, чтобы они могли закончить полевые работы. Это был первый после октябрьского переворота 1917 года массовый призыв крестьян в армию.127

   В ответ на жесткую мобилизацию деревня ответила массовым уклонением от призыва, в результате осенью 1918 года в Поречском уезде до 90 % от числа призванных в РККА оказались в рядах уклонистов и дезертиров. Уезд был «переполнен» грабителями сплошь состоящих из дезертиров. Тогда правительство пошло на всемерное усиление репрессий. Уклонисты и дезертиры объявлялись «врагами народа», за подобные действия предусматривались меры наказания вплоть до смертной казни. Фамилии, имена расстрелянных, наименование войсковых частей, где это произошло, а также местожительство казнённых через приказы командования доводились до сведения личного состава воинских подразделений.

   Поскольку масштабы дезертирства от принятия указанных мер не стали уменьшаться, то членов семей уклонившихся от службы красноармейцев военные власти объявили заложниками, которых следовало отправлять в концентрационные лагеря.  

   Другой крайней мерой, введённой Львом Троцким летом 1918 года стали расстрелы красноармейцев в соответствии с принципом децимации, а именно казнью каждого десятого, стоящего в воинском строю.

   У деревенских жителей подобные действия лояльность к правительству объявившему себя рабоче-крестьянским вызвать не могли. Крестьян, только что получивших землю и восстанавливавших свои хозяйства после многих лет запустений, перестали привлекать идеи партии большевиков, которых они не понимали. Поддержав их на начальном этапе захвата власти, в ответ ожидали выполнения правительством данных обещаний, справедливых налогов, обеспечения безопасности и поддержки в ведении хозяйств. В ответ получили грабительские налоги, постоянные реквизиции, своеволие чиновничества, пассивность в борьбе с процветавшим бандитизмом.

  Как оказалось, дополнительным раздражителем недовольства крестьян явились бывшие представители Поречской элиты. После провозглашения Советской власти в уезде некоторые из них переместились в губернский центр и трудоустроились в качестве специалистов в Облискомзоле и Губцентре. По инициативе указанных лиц, с целью дискредитации политики Советской власти, «Военно-революционный чрезвычайный налог», возложенный на уезд, был увеличен до семи миллионов рублей, что намного превысило финансовые возможности жителей уезда. Просьба местных властей снизить размер податей вызвала лишь обратное категорическое требование «Взыскать, не останавливаясь ни перед какими репрессиями!». Репрессии последовали. Но в итоге, как известно, последовал и взрыв негодования жителей сёл и деревень.128

   Люди никак не могли понять, как так получается: власть сменилась, помещиков прогнали, а прежние невзгоды остались? Вроде бы началось решение вопроса с землёй, но в целом жизнь становится всё хуже и хуже… Недовольство в народе всё возрастало. Поневоле деревню начал интересовать политический вопрос: «А наша ли это власть?».

   Дополнительным обстоятельством озлобления населения явилось и жестокое обращение чекистов с населением. Автор данной заметки уже приводил некоторые факты о деятельности уездной ЧК.

   Всё социальное пространство того времени было пропитано ожесточением и озлобленностью (например, в одном из донесений руководителя ЧК уезда докладывалось в губчека, что застигнутый за изготовлением спиртного самогонщик ими расстрелян на месте).129

    Человеческая жизнь начинала мало что стоить.  В противостояние с политикой властей со стороны крестьян втягивались всё новые и новые силы. Ошибки, злоупотребления, допускаемые Советами в отношении жителей уезда, их политическими противниками использовались в виде очень результативной контрпропаганды.

  Осенью 1918 года до жителей региона легально ещё имели возможность доносить свои идеи меньшевики, эсеры, и даже анархисты.

   Итак, в марте 1918 года вполне добровольно проголосовав за установление в уезде Советской власти, через семь месяцев после означенных событий, жители сёл и деревень Смоленщины уже были готовы пролить кровь за избавление от деспотичного режима.

   Стремление репрессивными мерами привести деревню к покорности рождало всё более возрастающую обратную реакцию всеобщего активного сопротивления.

Крестьянское восстание в уезде.

   Ещё в октябре 1918 года на территории уезда начали появляться зримые признаки будущих волнений. Так, согласно отчёту местной парторганизации в губком, 23 октября в пределах Кошевичской и Бородинской волостей была обнаружена вооружённая банда белогвардейского толка. Силами отряда в 50 человек, состоящего из чекистов и членов партии ВКП(б), она была нейтрализована. Как сообщается, 8 членов банды захвачены и расстреляны.130         

   В начале ноября 1918 года по заданию уездного комитета партии ответственные сотрудники были направлены в волости для подготовки празднования первой годовщины октябрьского 1917 года переворота. В Щучейскую волость направлен комиссар по социальным вопросам Ефим Кадров. Проведя там митинг, 8 ноября он выехал в Щучейский детский дом. Там его настигла весть, что банда барона Кыша захватила село Велисто, при этом главарями мобилизовано до 800 человек мужского населения, состав волисполкома в количестве девяти человек расстрелян.

   Там же Кадров узнал от плененного им капитана Уланова, что силы противников новой власти готовятся к захвату ряда уездов, а также губернских городов Смоленска и Витебска. За вооруженными группами на Смоленщине, по словам капитана, стояли эмиссары иностранных государств, штаб которых во главе с лидером белого движения Борисом Савинковым располагался в Пскове.

   Первоочередной же задачей отрядов под руководством Александра Жигалова стоял захват Поречья, Велижа; барону Кышу Духовщину, Белый. Предполагалось так же, что вслед за падением указанных городов население повсеместно поднимется на борьбу против советской власти и свергнет ее. Таким образом, захваченные территории окажутся втянутыми в гражданскую войну, которая уже разворачивалась в Сибири, на Урале, на Дону и т. д. Всех пленников, в том числе и капитана Уланова Кадров расстрелял. 131         

   Всё указывало на скоординированный характер начала широкомасштабных крестьянских выступлений.

   К данному моменту население уезда из состояния разочарованности советской властью уже перешло к состоянию ненависти и желанию покончить с новыми угнетателями.

   Ущемлённая властью зажиточная часть деревни, духовенство, начавшее терять влияние, а, следовательно, материальный достаток, офицерство и чиновничество оказавшись не у дел и несогласные с проводимой политикой в принципе, ну и крестьяне неподъёмными повинностями и произволом уездных чиновников доведённые до крайней бедности и почувствовавшие себя обманутыми, явились тем материалом, из которого вспыхнул огонь народного негодования.

Подобная ситуация создалась не только здесь и не только в Смоленской губернии, но и соседних близлежащих территориях. По закону сообщающихся сосудов крестьянские выступления с различной степенью ожесточённости в кратчайшие сроки разлились по всей территории Западного края.

   Лесистый характер местности, большая удаленность от губернского центра, а также слабость сил властных структур уезда дали возможность отрядам повстанцев незаметно сконцентрироваться на прилегающей территории.

   Всего активных противников Советской власти в Поречском уезде, готовых к вооружённому сопротивлению, по оценкам исследователей собралось до 50 000 человек.

   Указанная численность представляется завышенной. На начало 1920-х годов на территории уезда проживало менее 170 000 человек. Если исходить из указанных данных, то это означало, что под ружьё встало всё взрослое мужское население уезда, что маловероятно. Но сколько же их было на самом деле? В доступных источниках информации подобных данных нет. Высказанные мнения о численности в одну-две тысячи участников также неубедительны. В порядке предположения, об оценочных 50 тысячах можно говорить как об общем количестве выступавших против советской власти в Северо-Западной части Смоленской губернии.

   Здесь также следует иметь в виду, что лидерами мятежа планировался захват не столько Поречья, сколько распространение восстания по всему северо-западу губернии с последующим захватом власти. И, в таком случае, требовалось привлечь весьма значительные силы. В то время пока повстанцы брали город Поречье под свой контроль, в волостях продолжалась, где добровольная, а где принудительная мобилизация деревенских жителей. Советская власть на территории уезда оказалась низвергнутой.

   В поход на уездный центр крестьяне были готовы идти целыми деревнями. И хотя выступление, по сути, было стихийным, однако руководители оказались хорошо организованными. В состав руководства входили лица, которые при новой власти потеряли свои состояния, а на очереди стояла их личная безопасность. Эти люди имели боевой опыт, приобретённый на фронтах Первой мировой войны и решимость покончить с властью большевиков.

   И вот, накануне указанных событий из различных источников в Поречье стала поступать информация о готовившемся нападении на город антисоветских вооруженных отрядов.  

   Как представляется, руководство уезда, недооценив масштабы угрозы, повело себя не совсем грамотно и четко. Казалось бы, работники советского и партийного аппарата, а также личный состав приданных им сил имевшие воинские навыки, прошедшие военную службу, должны были продуманно организовать оборону города. Однако этого не случилось.

Вместо того, чтобы составить план действий, устроить засады, организовать взаимодействие между подразделениями, определить сектора обороны руководство штаба во главе с военкомом Козловым приказало всем расходиться по домам, а в три часа ночи собраться в помещение бывшей женской гимназии для последующего отражения нападения со стороны отряда Жигалова.

  В то же самое время агенты повстанцев всеми силами старались усыпить бдительность небольшого гарнизона. Все это осталось незамеченным. Так, военспецы Ильницкий, Боговой, Вольский вели работу по подрыву обороноспособности уездного города. Незаметно были выведены из строя два имевшихся пулемета «Максим».

  Люди Жигалова действовали по заранее намеченному плану. Предполагалось распылить силы уездного центра по мелкоочаговым местам, а самим основной массой восставших взять город. При этом в руководстве уезда нашлись предатели.  

   В рамках плана по распылению сил Поречского гарнизона в адрес Укома ими была отправлена телеграмма о якобы запрашиваемой Кадровым помощи. Часть людей во главе с заместителем УЧК Чистяковым выехали для усиления отряда на север уезда. Вскоре выяснилась ложность данной информации и отряд, следовавший в Велисто повернул обратно. 

  К вечеру 12 ноября со стороны Свистовичской, Рибшевской, Заборьевской, Баклановской и частично Слободской волостей начал подтягиваться к городу отряд Макаревского.

  Сказать, что здесь собрались исключительно идейные борцы против советской власти, будет преувеличением. Часть крестьян мобилизовали путём принуждения. Командиры мятежников, насильно мобилизуя крестьян близлежащих деревень, в большинстве случаев имели цель кровью повязать как можно больше людей, тем самым отрезав им путь к прежней мирной жизни. И видимо им это зачастую удавалось.  

   Строки из протокола заседания «Группы бедноты» при Трифоновском сельсовете Демидовского уезда. 14 февраля 1930 года:

«В прениях высказывается Дмитраченков Матвей, что во время Демидовского восстания в 1918 году Нил Емельянович Толкунов бил меня прикладом винтовки и гнал на восстание в Демидов, говоря: «Довольно вам пить нашу кровь!».132  

   Судя по длительности кровавых протестных выступлений закончившихся лишь ближе к первой половине двадцатых годов, озлобленность с обеих сторон была запредельной.

   Значительную часть наступавших, составляли жители деревень, ехавшие с целью расправы с комиссарами за притеснения. Много было желающих просто пограбить уездный центр, так как ехали на подводах и везли с собой пустые мешки, для вывоза награбленного.

   Нельзя забывать о мощной пропагандистской кампании, развёрнутой штабами мятежников убеждавшей обывателей о повсеместном падении советской власти. Вероятно, многие из повстанцев не понимали, с кем имеют дело. Они ещё не получали уроков от новой власти и полагали, что раз они её избрали, то также легко могут изгнать.

   Вечером того же дня с западной и северо-западной стороны подходил повстанческий отряд Жигалова. Здесь также находились как добровольцы, так и мобилизованные из Силуяновской и Бородинской волостей крестьяне. Однако костяк был хорошо обучен и вооружен. По мере продвижения к Поречью присоединялись вооруженные кто чем крестьяне. Также ехали на подводах с целью вывезти награбленное.

   В ночь с 12 на 13 ноября 1918 года отряд Кадрова все еще находился в Велисто и занимался вытеснением отряда барона Кыша за пределы уезда.

  После часа ночи в штаб обороны города начали подтягиваться защитники. По разным оценкам свидетелей и очевидцев собралось их человек шестьдесят пять. Отряд имел разнородный состав. Тут были красноармейцы гарнизона, которыми командовал военрук Большаков, взвод из продотряда Новикова и человек двадцать служащих. Среди них было немало колеблющихся и сомневающихся – чья сторона в конечном счёте возьмёт верх. Общее руководство отрядом защитников осуществлял Большаков.

   Последующий разбор ошибок и недочетов в обороне города показал низкую исполнительскую дисциплину обороняющихся. Так, например, небольшой отряд красноармейцев выехал в исправительную колонию Боярщину, где и остался ночевать. Бойцы проснулись утром, когда город был уже захвачен жигаловцами. 133 

   После полночи отряд повстанцев под руководством Макаревского в полной тишине дошел почти до центра Поречья, не встретив патрулей. Огромную массу людей заметили лишь на небольшом расстоянии от женской гимназии. По тревоге бойцы отряда обороны выкатили к дверям два пулемета, а сами через окна открыли огонь из винтовок. Завязалась перестрелка. 

   Полной неожиданностью оказалось то, что пулеметы оказались в нерабочем состоянии так как накануне указанных событий были выведены из строя. Это означало фактическую безоружность обороняющихся. Последующее расследование обстоятельств выявило причастность к повреждению пулемётов бывших офицеров Богового и Ильницкого. Боговой был судим и расстрелян. Редкие винтовочные выстрелы не могли остановить многотысячную толпу.

   Таким образом, нападавшие быстро овладели зданиями, в которых находились защитники. Не успевшие покинуть помещения попали к мятежникам в плен, в результате чего некоторые из них казнены.  На улице стояла кромешная тьма. Трудно было различить, где свои, а где чужие. Повстанцы захватили в плен даже руководителя ЧК Шамкова. Однако, воспользовавшись неразберихой, ему удалось бежать. Были и струсившие не принявшие бой. Бежали, как только увидели массу штурмующих. Эти побросали оружие и пытались скрыться. К утру разрозненные силы защитников города вырвавшись из окружения выбрались к Руднянскому большаку.

   Тем временем здание уисполкома осталось без защиты. Повстанцы ворвались туда практически без боя. Председатель укома Яков Демидов не успел даже снарядить имевшийся у него легкий пулемет, как на него навалилась толпа. Всех людей бывших в помещении связали.

   Все же из помещения комитета партии через черный ход успел убежать, захватив собой цинковую коробку с патронами вооруженный винтовкой один из партийцев Мирошкин. Он выбежал во двор и начал взбираться на каланчу, над которой развивался красный флаг. Там решил отстреливаться до последнего патрона. Вскоре ему в помощь поднялся еще один из добровольцев – Иван Галганов.

   Захваченный по тревоге на своей квартире военный комиссар Иван Богданов побежал на площадь. По дороге был обстрелян. Получив ранение, крадучись вышел на окраину города. Там его встретили и опознали вооруженные люди. Раздались возгласы: «бей комиссара». Толпа растерзала его.

   От первых выстрелов проснулся и заведующий отделом народного образования Василий Семенов. Подойдя к окну, увидел возле дома вооруженную толпу, которая, подбежав к дверям начала выбивать их. Семенов так же не успевший оказать сопротивление был убит.

  Перед восходом солнца к Поречью подошла разведка Жигалова. В полдень со стороны села Борода начали подтягиваться основные силы повстанцев.

   Ударил соборный колокол. На площадь стекались горожане. Все пространство запрудили толпы мятежников. Огромный обоз остался за рекой. Из собора вынесли несколько икон, церковные хоругви. В полном облачении вышел священник и следом за ним церковный хор.

   Братья Александр, Владимир и Константин Жигаловы, а также Макаревский подошли к попу, который благословил их, после чего приступил к служению благодарственного по случаю освобождения уезда от большевиков молебна.

   Справка: По сведениям Ефима Кадрова:

1. Жигалов Александр Георгиевич, около 27 лет, окончил землемерное училище, бывший штабс-капитан.

2. Жигалов Константин Георгиевич, около 25 лет, студент, бывший офицер.

3. Жигалов Владимир Георгиевич, около 23 лет, семинарист, бывший офицер.

   После молебна Александр выступил с речью, в которой объявил Советскую власть в уезде низложенной.

   Провозглашённая только что новая власть тут же создала следственную комиссию по расследованию злодеяний большевиков. Комиссию возглавил Владимир Жигалов.

   Однако развернуться следственной комиссии ввиду краткосрочности существования формирующейся власти не удалось.

   В архиве Новейшей истории Смоленской области сохранился документ (текст составлен на клочке бумаги):

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Временно-Революционного Комитета Поречского уезда 31 октября (13 ноября) 1918 г.

   Временно Революционный Комитет Поречского уезда за мародерство и наглое отношение к народу своего уезда, ПОСТАНОВИЛ: предать смертной казни Якова Демидова, Богданова, Мареева, красноармейцев Голенева и Сергея Захарова… 134   

   По всей видимости, список предполагалось продолжить, но мятежники продержались всего одни сутки.

   Из села Силуянова привезли избитого и окровавленного заместителя председателя УЧК Михаила Нахаева. Обвязав его веревкой, поволокли в штаб повстанцев. Все же ему удалось вырваться, и он побежал. Видя, что силы не равны и ему не убежать, Михаил выхватил из кармана перочинный нож и полоснул им себя по горлу. Набежавшая сзади толпа штыками добила его.

   Висевший над колокольней флаг с советской символикой начал раздражать собравшихся на площади. Один из добровольцев попытался подняться туда и снять его. Добравшись до площадки, увидел наставленные на его стволы винтовок. Пришлось возвращаться назад. Стрельба по каланче и флагу ничего не дали. Бойцы, обороняющие флаг были хорошо защищены стенами смотровой площадки. Так они там и просидели два дня пока из города не изгнали повстанцев.

   Смерть захваченного Мареева так же оказалась ужасной. Окровавленного его переобули в лапти и повели по Духовской улице, впоследствии названной в его честь. Около тюрьмы остановили и расстреляли. Тело растоптали.

   После допроса Александром Жигаловым Якова Демидова, его и еще двух коммунистов – красноармейцев Макарова и Гольнева вывели на площадь для расстрела. Поняв, что Демидов перед смертью своим выступлением может посеять сомнение в душах собравшегося народа Жигалов приказал увести пленников во двор тюрьмы, где их и расстреляли.

   Всю ночь и следующий день в городе шли обыски, задержания сотрудничавших с советской властью горожан. Их собирали в уисполком, комнаты которого были забиты пленниками. Среди задержанных находился заведующий коммунальным отделом Мареев.

   В городе мятежники вывесили белые флаги. По улицам ходили толпы людей с белыми нарукавными повязками. Так сторонники прежней власти отмечали своё освобождение от большевизма. Среди этих толп находились и бывшие сидельцы «колонии для паразитов». Однако, некоторые из них предпочли отказаться от празднования дня освобождения справедливо полагая, что торопить события не следует. Среди указанных лиц оказался и наиболее дальновидный представитель старого режима, бывший уездный исправник коллежский советник (полковник) Фёдор Златоустовский. Многоопытный блюститель буржуазной законности пошёл дальше всех. Он с риском для жизни укрыл в своём доме от расправы со стороны мятежников начальника охраны трудовой колонии, в которой состоял в качестве заключённого. Как можно предполагать, всё это позволит ему уцелеть и не подвергнуться репрессиям после установления контроля советской властью над уездом. Следы его, прежде чем окончательно затеряться, обнаруживаются и в донесениях ОГПУ за октябрь 1925 года, где он по-прежнему значится проживающим на территории уезда. Не трудно сделать вывод об отсутствии к нему на тот момент претензий со стороны властных органов.135

   Возвращавшийся из Смоленска председатель ревкома Мясоедов узнав от отступивших защитников города, что уездный центр в руках восставших немедленно выехал в Рудню и запросил помощь.

   Как следует из сводки оперативного отдела штаба [корпуса] войск ВЧК № 21

  «В районе Духовщины восстание подавляется. Контрреволюционеров расстреливают на месте. Получены сведения из Сычевки об открытии контрреволюционного заговора. Меры к подавлению приняты. Послана рота из Вязьмы, Гжатска, Юхнова. Получены сведения о восстании кулаков в районе Поречья, для подавления в экстренном порядке высланы взводы из Рославля и Красного и пехота с пулеметами 2-й интернациональной роты на автомобилях. К подавлению принимаются самые решительные меры…». Смоленский батальон. 16 ноября. 136         

   Из сводки оперативного отдела штаба корпуса войск ВЧК об участии частей корпуса в подавлении контрреволюционных восстаний за период с 1 октября по 25 ноября 1918 года.

16 ноября. Смоленский батальон. «16 октября. Отправлено подкрепление из частей батальона в Вятские Поляны в распоряжение Реввоенсовета 2-й армии для подавления восстаний в районе Ижевского-Воткинского завода… 9 ноября. Духовщинским отрядом Смоленского батальона подавлено кулацкое восстание, организованное левым эсером Ивановым. Восставшими был захвачен город, телеграф и станция. Духовщинский отряд до прибытия подкрепления выбил противника и занял город и телеграф. Руководитель восстания был убит, остальные в панике бежали. 16 ноября. Части батальона участвовали в подавлении восстаний в Сычевке, Белом, Духовщине, Велиже, Лезно, Поречье; восстания подавлены, люди батальона разосланы по волостям для окончательного уничтожения кулаков.»137                

   Лёгкость, с которой войска ВЧК подавили бунт в городе, Поречье можно объяснить многими причинами. Одна из главных – отсутствие тщательной подготовки восстания со стороны его организаторов. Судя по всему, программа действий оказалась плохо просчитанной, где не был учтён в достаточной степени менталитет крестьянского населения, оказавшегося неспособным к самоорганизации.

   Веской причиной поражения явилась также неготовность крестьян идти до конца ради будущей победы, ради своего освобождения. Они желали смены власти, но не готовы были платить за это высокую цену.

   Вся масса восставшего народа, по сути дела, оказалась необученной, плохо вооружённой толпой случайных людей, учинившая большой погром. Кроме того, восставшие, с самого начала едва ли верили в успех предпринятой акции и едва ли чётко представляли, что будут делать после ликвидации существовавших государственных структур.

   Выплеснув посредством бунта накопившийся гнев и недовольство, но увидев противостоящую им реальную силу, легко смирились с действиями властей, так и не оказав достойного сопротивления. Громить учреждения и убивать фактически безоружных сторонников советской власти совсем не то, что вести затяжные бои с регулярными частями Красной Армии или ВЧК.

  Значительное число недовольных оказались в роли простых статистов, возможно толком не понимающих смысла происходящего. То, что непримиримые продолжили борьбу с режимом, избрав путь бандитизма, саботажа и вредительства, может говорить лишь о бесперспективности восстания.

  Следствие, проведённое по горячим следам, показало сравнительно благоприятную для губернских властей картину. После допросов захваченных мятежников они смогли рапортовать в центральные инстанции о правильности проводимой ими политики. Всё случившееся объяснялось допущенными перегибами на периферии. Так, допрашиваемые крестьяне, вполне понимая, как в сложившейся ситуации они себя должны вести, чтобы не подвергнуться серьёзным наказаниям, в своём большинстве, утверждали, что они не против «Советской власти». Взялись же за оружие в результате угроз по отношению к ним и их семьям со стороны лидеров бандформирований. Также отмечали имевшиеся факты многочисленных злоупотреблений местных чиновников вызывавших недовольства крестьян.138

  Как мы видим, большинство населения уезда не поддержало идею длительной вооружённой борьбы. Дальше места своего проживания восставшие идти не предполагали. Коммунистическая пропаганда свела факт крестьянских волнений к эксцессу кучки отщепенцев попытавшихся остановить триумфальное шествие советской власти в Поречском уезде. Причиной столь массового выступления объявлялись обман и запугивание простых крестьян со стороны главарей бандформирования. О том, что этих крестьян обманула и запугала сама власть, вызвав подобную реакцию, органы пропаганды признавать категорически отказывались. К 15 ноября отряды мятежников были изгнаны из города, но не разгромлены. 

   В конце ноября этого же года А. Жигалов со своими людьми совершил внезапное нападение на личный состав роты по сбору продовольствия витебского батальона, остановившегося на ночь в селе Кошевичи. Все 80 красноармейцев во главе со своим командиром Янушевским были зверски убиты. Злобу вымещали и на мертвых — в изуродованные трупы некоторых бойцов бандиты воткнули палки с записками: «Продналог выполнен!» На теле командира была вырезана пятиконечная звезда, пальцы рук были обрублены, глаза выколоты.

   Во время нападения бандиты не потеряли ни одного человека.  Но страшная картина публичных казней красноармейцев побудила жителя села и бывшего фронтовика Аверьяна Солдатенкова к отчаянному поступку.  Вооружившись винтовкой, он залез под амбар и откуда меткими выстрелами убил 9 бандитов. Это ему удалось лишь потому, что каратели не сразу поняли, откуда ведётся стрельба. Лишь после того, как было определено место засады, они смогли расправиться с отважным крестьянином.138                              

   После подавления восстания, с целью увековечения памяти первого председателя уездного комитета ВКП(б) 20 декабря 1918 г. город Поречье переименовали в город Демидов.

Об обороне населённого пункта. Насколько неорганизованно и непродуманно руководители уезда осуществили защиту города от нападения мятежников видно из возможно не всегда правдивых и сбивчивых объяснений некоторых участников тех событий. Объяснения опубликованы в несколько сокращённом виде.

   Иван Андреевич Прудников: «12 ноября в 12 часов дня с отрядом Богданова выехали в Слободскую волость, но нам курьер в военном комиссариате сообщил, что городу угрожает опасность со стороны Свистович и мы, не доехав до Слободы возвратились в Поречье в 12 часов ночи. При въезде в город нас распустили по домам до 3-х часов ночи, а в 3 часа должны были собраться в женской гимназии, что я и исполнил, прибыв в гимназию около 3-х часов. Нас посчитали. Меня в числе 3-х человек отправили в разведку по Смоленскому большаку. Когда мы вышли из гимназии, то отправились по Советской улице и не доходя до ЧК шагов десять я заметил толпу около чрезвычайкома которая продвигалась вперёд при мёртвой тишине. Когда я окликнул, кто идёт, мне скомандовали «руки вверх», «держи его» и открыли по мне стрельбу. Я бросился назад и на бегу выстрелил назад в толпу. Тогда я прибежал в гимназию, толкнул прикладом дверь и поднял тревогу. Мы вытащили на улицу пулемёт, но он оказался испорчен, тогда открыли огонь из винтовок. Через некоторое время тов. Большаков отдал команду, и мы человек 7–8 отправились в сторону здания милиции. Около казначейства нас встретил один из коммунистов, который сказал, что отряд Чрезвычайкома находится около склада с оружием. Мы отправились для присоединения к отряду, с которым отступили до Жичиц».140

   Прим. автора. В настоящее время по шоссейной дороге, рейсовый автобус покрывает указанное расстояние за 45 минут.

   Объяснительная от сочувствующего Акима Андреевича Терещенкова. «12 ноября на подводах мы выехали в направлении Велисто – Слобода. Наш отряд догнал верховой из города, который сообщил, что Совету угрожает опасность со стороны Свистовичей откуда движется отряд приблизительно 12 000 человек. В Холме отряд остановился и там мы решили идти на помощь городу. В Поречье вернулись в 11 часов вечера. В военном комиссариате был отдан приказ – в 3 часа ночи явится в женскую гимназию. В гимназии меня и ещё несколько человек назначили в разведку к Духовской церкви. Дойдя до ЧК, мы увидели толпу, которая начала по нам стрелять и гнаться за нами. Мы бросились в гимназию, чтобы поднять тревогу.

   В гимназии мы заняли оборону, выставили два пулемёта в окнах первого этажа и дверях. Некоторые вооружились ручными гранатами. Нас человек шесть. Была стрельба из ружей и пулемётов. После чего начали отступать из гимназии мимо казначейства и милиции. Товарищ Мареев повёл нас к Чрезвычайкому. Держались до рассвета. Видя безвыходное положение, начали отступать и переходить вброд реку Каспля. В реке я уронил свою винтовку».141           

   Доклад командира 3-й сводной роты 4-го взвода при Демидовской чрезвычайной комиссии Чистякова. «В ночь с 12 на 13 ноября находился в Велистовской волости с отрядом для подавления контрреволюционных выступлений. Возвратились с полдороги, так как получил донесение от военкома Козлова, что по направлению от Свистович движется банда на город. Возвратиться постановил штаб отряда в составе военкома Богданова, Богового, Васильева и Чистякова.

   По возвращении получил приказ от военкома Козлова занять здание ЧК, где и находился до нападения бандитов на город.

   Охрана города была возложена на некую караульную команду, которая не предупредила мой отряд о движении белогвардейцев, поэтому отряд был застигнут врасплох.

   Услышав выстрелы, мной дана команда «в ружьё» и защитить центр оружейного склада. Сообщил о происшествии председателю ЧК.

   Когда заметил, что склад окружён, скомандовал развернуться в цепь. В это время к моему отряду примкнула другая команда, с которой защищал склад до утра. Утром вынужден был отступить по направлению к Рудне, где присоединился к Смоленскому отряду».142        

   От коммуниста Василия Истратенкова: Заявление. «В ночь с 12 на 13 ноября с 17 товарищами находился в женской гимназии до утра. После чего отступил по направлению к Рудне, где соединился со Смоленским отрядом».143                  

   Доклад Петра Щербакова, члена партии. «В 12 часов ночи я вернулся из командировки в Слободской волости, куда выезжал отряд с тов. Богдановым.   Отдал распоряжение собраться в 3 часа ночи. Сам находился в исправительной колонии Боярщине. О произошедшем узнал только утром так как мои бойцы проспали всю ночь и не подняли тревоги.

   Когда я понял, что в Поречье мятеж и он захвачен, то дал команду караулам уходить в лес. Весь день я был в лесу, потом пошёл в сторону Рудни, где меня задержал отряд Мясоедова, Адамовича, которые ехали для очистки города от бандитов».144                

   Объяснение от коммуниста Ядвиги Львовны Карпинской. «С отрядом мы отправились в волость, но не доезжая до места узнали, что банда в нескольких верстах от Поречья. Мы вернулись обратно.

   Нам сказали, что нужно собраться в 3 часа ночи в здании бывшей женской гимназии. Я туда пришла. Спустя время подняли тревогу. Началась перестрелка. Утром начали отступать. Я упала в овраг, где пролежала до утра. Утром меня выдали жители дома, где я находилась.

  Допрашивал Жигалов. Он спрашивал, кто сидит на каланче, где склад оружия, где председатель ЧК т. Шамков и т. д.».145             

    Военком Козлов. «Сообщаю, что в момент атаки бандитов на город я находился с 2-я секретарями Силуяновской волости в доме Глазовой, в 50 шагах от Чрезвычайкома имея непрерывную связь с военкомиссариатом, гимназией и другими учреждениями.

  Предательская политика помощников военного руководителя, бывших офицеров Ильницкого и Богового в 3 часа ночи 13 ноября окончательно изолировали меня от отрядов. Внезапным нападением банды числом до 3-х тысяч человек был отрезан от учреждений, перерезана телефонная связь.

   Примерно в 7 часов утра с двумя товарищами залповой стрельбой расчистили путь к отрядам. Прибыв к ЧК и гимназии увидел, что они в руках бандитов. Наших не было нигде, кроме убитого красноармейца т. Сладкова. Главные силы бандитов находились, по-видимому, на Успенской площади и на мостах. Немедля ни минуты, повернули на Смоленскую улицу. По пути к нам присоединился председатель ЧК Шамков. Оседлав коней, распростившись с раненым Богдановым и отправился в сторону Рудни. Проехав 4 версты, соединился с отступавшим отрядом. Здесь мною были командированы в Смоленск военрук Большаков и тов. Новиков. Отряду было приказано отступать до деревни Жичиц.

   15 ноября отряд под руководством Адамовича из Смоленска захватил город обратно».146                    

   Объяснение от Уездпродкома С. Д. Новикова. «В ночь с 12 на 13 ноября с.. я, Новиков находился в гимназии. Примерно в час ночи была поднята тревога. Мы начали стрелять по надвигавшейся толпе из пулемёта, но пулемёт перестал работать. Товарищем Большаковым была дана команда «батальон за мной» и я выбежал на улицу, но видя, что красноармейцы, половина команды, человек 30 остались в гимназии, вернулся туда и взял командование на себя.   Мы не вышли из гимназии потому, что у нас оставались два пулемёта, три ящика бомб, несколько пулемётных лент и два ящика патронов. Всё это мы не хотели оставлять бандитам.

   В темноте бандиты пробрались в помещение гимназии. Мы отбили их атаку. Так мы продержались до 7 часов утра. Узнав о положении в городе, а именно, что взята ЧК, военкомат, решили отступать. Из пулемёта «Максим» вынуты патроны и ленты, взяты бомбы, часть их спрятали за печкой в гимназии и через задний ход, пользуясь прикрытием построек, огородами мы отступили к Каспле и через плавучий мост перешли на другую сторону.

   Со мной были коммунист Новиков В., Жигалин З, Рубба, Стапран, Каршинский, Мещеряков, Оловянник и др., а также красноармейцы.

   В дер. Титовищи нас нагнал отряд ЧК под командой Чистякова. После чего я, Новиков, Большаков, поехали на ст. Рудня за подмогой».147      

   Мало чем отличаются от указанных объяснений по факту постигшей город военно-политической катастрофы показания и других коммунистов. Можно лишь выделить объяснение об утрате оружия одним из сотрудников совучреждений. После начавшейся стрельбы он сделал попытку скрыться из города. Так как осаждённые оказались в окружении и выход из него был сопряжён с вероятностью захвата мятежниками, то он выбросил имевшийся при нём револьвер системы «Наган». Затем тайком выбрался за пределы города.

   После учинённого разгрома большевистской организации Демидовского уезда вновь предстояло утверждать себя руководящей и направляющей силой региона. Пополняя состав парторганизации, 18 ноября 1918 года общее собрание коммунистов, на котором присутствовало, 63 человека постановило, в комитет партии избрать Александра Мясоедова, Сергея Новикова, Иосифа Коженкова и Василия Истратенкова. В уисполком доизбран Алексей Максимцев.148

   Из случившегося губернской власти, да и не только ей, пришлось сделать определённые выводы. Как показали события, часть коммунистов, оказавшись в кризисной ситуации, не проявила себя в качестве стойких идейных борцов. Среди партийцев оказались колеблющиеся, которые увидев возмущение огромной массы населения не нашли в себе сил пойти против народа. Эти просто уклонились от укрощения восставших, но нашлись среди них и перешедшие на сторону мятежников, что, вероятно, подвигло центральное руководство принять меры по укреплению партийных рядов.

   Были среди большевиков малодушные и предатели. По горячим следам уездный комитет партии рассмотрел два персональных дела. По одному вынесено решение – «коммуниста Фролова оправдать». По всей видимости, во время налета на город он где-то прятался.

   По другому персональному делу где рассматривалось поведение Кононова (по видимому бывшего председателя уездной ЧК) который «перешел на сторону повстанцев, принимал активное участие в карательных акциях, освободил всех арестованных из арестного дома, передал Жигалову казенные деньги» - вынесено решение о передачи его дела в местную чрезвычайную комиссию для расстрела.149

  Один из членов Поречской ЧК Валериан Нилов после подавления восстания в своей объяснительной записке докладывал:

 «10 ноября я был командирован в числе 10 человек в Велистовскую волость, где и находился во время мятежа. Благодаря моей командировке в волостях Велистовской, Щучейской и Ельшанской восстания не было.

   По дороге обратно нам сообщили, что в Поречье Советская власть пала. На границе Слободской и Свистовичской волостей меня арестовали и хотели учинить самосуд. На второй день повели в деревню Зальнево где сход постановил отправить меня в Поречье как бежавшего комиссара так как я могу сказать ценные сведения для новой власти. Однако скоро выяснилось, что банда Жигалова разбита. Снова состоялся сход, и все кричали: «Ура, Советской власти…». 150                                   

  В связи с объяснением чекиста Нилова, к его показаниям имеются вопросы. А именно, в своих воспоминаниях, опубликованных в сборнике «За власть Советов», Ефим Кадров (стр.167) утверждает, что Нилов узнав о захвате Поречья мятежниками –

 «немедленно собирает отряд и объявляет: - Спасайтесь как кому угодно! С кучкой трусов он уехал. Мои ребята встретили меня и сообщили о случившемся. У всех были растерянные лица…».151                             

   Сам Нилов ушёл от описания подробностей. Наоборот, со всей решительностью уверял, что благодаря ему в посещаемых отрядом ЧК волостях восстания не было. При этом обходил вниманием наличие отряда Ефима Кадрова, прибывшего вместе с его людьми с полным вооружением в составе полусотни всадников.  И далее повествовал, как по пути обратно в Поречье, возглавляемый им вооружённый отряд встретили крестьяне и его арестовали.

  С учётом проявлений «храбрости и доблести» упомянутых здесь «защитников» советской власти, когда вооружённый отряд, не оказывая сопротивления разоружился, подчиняясь требованиям толпы крестьян, а также других эпизодов с участием чекистов становится понятным беспокойство председателя ВЧК Дзержинского состоянием кадров его ведомства в Смоленской губернии.

   31 декабря 1918 года с участием Дзержинского, Петерса, Лациса и других руководителей на заседании Президиума ВЧК рассматривался вопрос об оказании практической кадровой помощи на месте и об установлении причин крестьянских волнениях на Смоленщине.152      

  При этом давались поручения выслать в регион комиссию с достаточным объёмом полномочий. Логично предполагать, что чекисты за зверства врагов советской власти репрессировали зачастую случайных людей. И подобных примеров множество. Неприязнь населения по отношению к местным чрезвычайным комиссиям всё больше возрастала. Центральное руководство, ВЧК проанализировав ситуацию, пришло к пониманию того, что причины данного явления носят системный характер.

   Если говорить коротко, то чрезвычайные комиссии на местах, нёсшие всю тяжесть черновой работы, получив практически безграничную власть развращённые вседозволенностью, путём бессудных расстрелов, необоснованных арестов, применения физического насилия к задержанным, полностью себя дискредитировали.

  24 января 1919, в газете ИЗВЕСТИЯ было опубликовано постановление ВЦИК, в котором сообщалось о том, что: «в целях правильной организации и более рациональной борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями по должности в двадцатидневный срок ликвидировать уездные чрезвычайные комиссии».

Строки из закрытого циркуляра ВЧК: «За последнее время наблюдалось самое неприязненное отношение широких народных масс, а особенно красноармейцев, к Чрезвычайным комиссиям. Целый ряд комиссий разгромлен. Многие товарищи убиты и ранены… мы решили вырвать из-под ног контрреволюционеров почву для агитации, то есть упразднить Уездные Чрезвычайные комиссии…».153

Общественно-политическое состояние Демидовского уезда после подавления активных действий восставших.

   23 февраля 1919 года силами губЧК пресечена попытка вооружённого выступления с целью захвата власти в губернском центре.

   Спустя несколько дней после указанных событий в ряде волостей Смоленского и Поречского (Демидовского) уездов был раскрыт «эсеровский заговор». На местах производилась «запись в отряды» и в большом количестве крестьянам раздавалось оружие для похода «на город Смоленск и Демидов с целью разогнать Советы».

   Среди захваченных улик «оказался текст воззвания, предлагавшегося к печатанию от имени «Штаба левых эсеров». Датированное 24-м февраля, воззвание говорило о низвержении Советской большевистской власти в Смоленске в ночь на 24-е февраля как о свершившемся факте». Восстание готовилось «местной организацией левых социалистов-революционеров (Валетников, Муравьёв, Миночкин и др.) при участии левых эсеров из центра».154                                

  Взамен упраздненных уездных ЧК, приказом Дзержинского от 21 мая 1919 года  «Об организации политических бюро при уездных начальниках милиции», при уездных управлениях милиции были созданы «политические бюро», в задачу которых входило выполнение всех заданий губернских ЧК, а также сбор информации о политическом настроении населения уездов».155                                

   Соответствующее политбюро, созданное в Демидовском уезде, в той общественно политической обстановке оказалось совершенно неэффективным органом.

   А волнения тем временем продолжались. Так, за полугодие 1919 г. в Демидовской зоне 20 раз приходилось вводить военное положение.   По данным источников в уезде в период призывав 1919 года из воинских частей дезертировало до 90 % числа мобилизованных на военную службу.   

   Представитель уезда на партконференции в полном отчаянии заявил: «Коммунизм потерпел полнейшее банкротство».156                   

  Неспокойно было не только в лесистых, северных частях уезда, но и в южных волостях, а также в примыкающих к уезду частях губернии.

   Так, в местечке Голынки, в середине 1919 года также вспыхнуло восстание. Однако его возникновение можно объяснить не столько близостью леса, сколько высокой мобильностью организаторов. Быстрому сосредоточению отрядов способствовало наличие проходящей здесь Риго – Орловской железной дороги. 

   Из воспоминаний Антона Досова, служившего в войсках ВЧК с июня 1919-го. Здесь он рассказывает о борьбе с белогвардейскими бандами в уездах: Поречье, Велиж, Каспля, Рудня. О банде Кыш-барона, учинившего в посёлке Голынки погром:

«В первых числах июня 1919 года белогвардейская группа Кыш-барона напала на Голынки. Наш отряд срочно направили на ликвидацию этой банды. Не сразу мы попали на место. Когда мы пришли на станцию, увидели, что начальник станции и телеграфист убиты, провода связи оборваны, телеграфный аппарат разбит. Но какие ужасы мы обнаружили, войдя в местечко, какие зверства учинили бандиты над населением Голынки. Я до этого уже три года провел на войне, но никогда не видел подобного зверства над людьми. Почти в каждом доме убитые. Лежат на полу, лежат в своих кроватях убитые старики, женщины, лежат убитые дети в своих кроватках, залитые кровью».157                            

Вот строки из донесения: «ГубЧКа в Центр: Смоленская губ. По линии Риго—Орловской ж.-д.. под руководством левых эсеров вспыхнуло восстание в местечке Голынки, где банды бело-зеленых устроили еврейский погром, разграбили имущество евреев, а также убивали как мужчин, так и женщин с детьми, точное число жертв не установлено. Найдены 30 еврейских трупов. Жилые помещения были повреждены. В погроме принимали участие крестья­не соседних деревень, которые в свою очередь растаскивали имуще­ство. После чего повстанцами была занята ст. Голынки, но высланным отрядом под командой т. Котельникова положение было восстановле­но. Часть бело-зеленых была взята в плен, часть же разбежалась.

   Также были взорваны мосты по линии Риго—Орловской ж/д. под руководством тех же левых эсеров на 529 версте и 542 версте, на Александровской ж/д. на 418 версте. Главари этой левоэсеровской авантюры были из следующих сел: Глушевка, Парабанова, Анциферово, Смоляки, хут. Велино и Веливко Катынской вол., Ананьенка, Тетери, Большой и Малой Обурох, Охотное Руднянской вол., где главари, разъезжая, по названным селам, призывали население к восстанию. Их имена и фамилии: Николай Горбачев, Федор Леонтьев, Павел Малашенков, Леонтий Иванов. Дер. Анциферово — братья Карпошкины. Деревни-хутора: Карабановы, четыре брата — Иван, Прокофий, Филипп и Даниил. Боярин-хутор: Велино-Андрей Григо­рьев, Федор Степанов, Михаил Качаев. Хутор Веливко: Дмитрий Лавренов, Роман Меничкин, Андрей Зайцев. Дер. Глушевка: Захар Муравьев.

Всех главарей захватить не удалось, так как часть из них скрылась в лесу. Также было восстание на ст-и Приднепровской, но принятыми срочными мерами восстания как на ст-и Голынка, так и на ст-и Приднепровской были ликвидированы».

   Как явствует из «Информационного листка» ЧК – 9 участников, «явно замешанных в этом погроме», губчека расстреляла. Помимо этого, «за укрывательство были взяты заложники, два хутора как штабы бандитов» были сожжены, а их имущество конфисковано». 158                         

   Данное событие нашло отражение и в другом донесении. В нём отмечается, что летом 1919 г. были отмечены волнения, связанные с политикой принудительного призыва в РККА в таких селениях и хуторах как Глушевка, Карабаново, Анциферово, Смоляки, Велико и Веливко Катынской волости; Ананьенка, Тетери, Большой и Малой Обурог, Охотное Руднянской волости. В числе организаторов крестьяне Николай Горбачев, Федор Леонтьев, Павел Малашенков, Леонтий Иванов, братья Карпошкины, Андрей Григорьев, Федор Степанов, Михаил Качаев, Дмитрий Лавренов, Роман Меничкин, Андрей Зайцев, Захар Муравьев.159

  18 июля 1919 года Президиум ВЧК распорядился о командировании в Смоленскую губчека сотрудника центрального аппарата ЧК тов. Пчёлкина с целью оказания помощи губернской чрезвычайной комиссии по ликвидации повстанческого движения.160                                  

   В каких муках в уезде рождалась Советская власть видно из доклада одного из губкомовских работников побывавшего в командировке в Демидовском уезде в 1919 году. К сожалению, в распоряжении автора настоящих строк имеется лишь черновик докладной записки, находящийся среди документов «Смоленского партийного архива». Черновик отпечатан на листе бумаги с использованием пишущей машинки. В нём не указаны реквизиты, без чего нельзя установить от кого исходит объяснение и дата её подачи.

   Поскольку, уездные ЧК упразднены в мае 1919 года, а из текста документа следует, что автор рекомендует их вновь восстановить, то время её написания можно отнести к лету 1919 года.

В Смоленский Губ. Ком. РКП (Секретно)

Доклад.

  «Пробыв около месяца в уезде у руля комитетской работы и одновременно ознакомившись с организациями и отдельными лицами, стоящими во власти, а также порядком приведенным или возложенным октябрьскими завоеваниями работ приходится скрепя сердцем сказать, что здесь в Демидовском уезде не только нет крепкой власти, на которую можно было бы положиться, а и организовать ее не легко.

   Говорить о далеком прошлом не приходится, быть может, когда-либо и был момент революционный в уезде, но теперь его нет и поднять, не приняв целого ряда мер о которых придется говорить ниже, не явится возможным.

   По природе и населению уезд делится на две базы – северная и западная. Первая из них – северная обнимает собой 7 волостей сплошная лесистая и болотистая местность с развившимся до невероятных размеров бандитизмом первоначально носившем окраску чисто укрывательства от призыва в ряды Красной Армии с частичным нападением на проезжавших по главной дороге и обывателей живущих на хутора и отрубах с целью извлечения себе прожиточных средств, а затем принявший характер сплошных нападений на сельские советы, волостные исполкомы, имения и мельницы подвергая всех служащих если не расстрелу то наказанию нагайками с целью упразднения советской власти на местах, благодаря чему в этой части уезда власть рабочих и крестьян окончательно пала.

   Вторая часть уезда – западная обнимает собой остальные 10 волостей с местностью не так преобладающей лесными угодьями, прикрывающуюся отчасти молодыми зарослями и здесь бандитизм не развит, но не исключены случаи временных переходов банд из северной части.

   Сам уезд разбросан на 250 с лишним верст. Есть волости, отстоящие от города Демидова на 130 верст (северная часть). За дальностью расстояния наладить там связь и работу не являлось вполне возможным благодаря чему зачастую созданные исполкомы не нормально функционируют, поддаваясь влиянию белогвардейщины и в конце концов распались. Волостную милицию (2–4 человека) на волость несколько раз бандиты обезоруживали и повести, что-либо против бандитов она не могла, ибо бандитизм занял невероятный размер. Уездный исполком на означенные вещи до настоящего времени смотрит как на что-то обыкновенное.

   Не принимает мер коренных путем посылки агитаторов и применением в некоторых случаях репрессивных мер. Теперь же делать с настоящим составом нет смысла, ибо этим не будет укреплена советская власть, а до некоторой степени подрыв ее. Для усиления власти, как например посылают на мельницы продовольствия красноармейцев, из которых уже около 50 человек бандиты обезоружили.

   Демидовская организация коммунистов сделать что-либо в этом направлении что-либо не может, ибо она своей численностью мала, развита слабо и самое важное качественно Плоха. В смысле секретности, как и исполком наводит сомнения.

   В волостных ячейках в данный момент не приходится говорить, там, где применяется какая-либо задача по искоренению бандитизма там, где приходится устанавливать дисциплину и тайну их не бывает, а без этого для обслуживания до некоторой степени бандитов в смысле снабжения их разными данными они могут существовать. Таков и гарнизон г. Демидов образован из нескольких жителей, зачастую связанных родством с бандитами, отчего все тайны всплывают наверх, и бандиты всегда становятся оповещены о тех или других применяемых по отношению их мерах.

   Подыскать здесь на месте товарищей, могущих взять задачу агентуры по открытии контрреволюционности и шпионажа не удается. Каждый принимаемый шаг против искоренения банд и контрреволюционеров каким-то образом являются предупрежденными. 

   Таким образом вытекает что оперирующие в уезде банды помимо крепкой связи между собой имеют достаточно во всех учреждениях своих приспешников выловить которых можно лишь при большом штате своих агентов создавая для этой цели ЧК.

1) Распускать и организовывать заново все учреждения дабы этим избавиться от вредных лиц вряд ли будет достигнуто благодаря условиям, ибо все вредные лица если не войдут в ряды бандитов, как это раньше наблюдалось, то опять могут незаметно примазаться в советы и комитеты и продолжать свое дело. Остается определенно остановиться на организации здесь ЧК дав ей поработать некоторое время и когда контрреволюционное гнездо будет выловлено тогда только можно будет пересоздать всю власть и иметь ее действительно властью рабочих и крестьян.

2) на присоединение к соседнему уезду Щучейской, Елестинской волостей как близко к ним лежащих (30–40 верст) и отстающих от г. Демидов (85–150 верст) управление которых с г. Демидов если бы были автомобильные средства передвижения не явится возможным.

3) образование Уездревкома,

4) обязательно смена гарнизона,

5) немедленной перерегистрации организаций. К. Б.

   Просьба сообщить о намеченных мероприятиях».

ПОДПИСЬ.   1919 год.161                                         

   Примечание. Решением ЦК РКП(б) и ВЦИК в мае-июне 1919 года в Российские губернии были направлены работники центральных органов власти с целью выяснения причин повстанческих настроений крестьян. К указанному времени у Центра сложилось убеждение о необходимости проведения ревизии органов власти на периферии так как к ним непрерывным потоком шли жалобы о злоупотреблениях местных чиновников и должностных лиц. В Смоленской губернии работала группа под руководством уполномоченного ЦК РКП(б) К.И. Ландера. По всей видимости, представленный выше акт и был следствием работы данной комиссии.  

   На основании её выводов распоряжением К.И. Ландера «преданы суду Революционного Трибунала бывший председатель партии коммунистов тов. Мясоедов и начальник уездной милиции Кадров» которые до такой степени запугали местное население, что оно даже боялось «громко разговаривать на улице».162

   Какие моменты доклада привлекают внимание? Прошло уже более года со дня провозглашения в уезде Советской власти, однако, к лету 1919 года на указанной территории она не установлена даже минимально.

   Многие расположенные в северной части волисполкомы не действуют, поскольку полностью контролируются силами сопротивления.  Волостная милиция, красноармейцы легко разоружаются повстанцами.

   За прошедший год власть так и не смогла установить над уездом ни военный, ни идеологический контроль. Судя по докладу, население пусть и под давлением, но находится под полным влиянием мятежников, всячески с ними сотрудничая.

  И, наконец, автор доклада признаёт, что несколько волисполкомов «поддавшись влиянию белогвардейщины распались», «власть рабочих и крестьян окончательно пала». Тем самым признаётся наличие вооружённых формирований, имеющих целью свержение существующего государственного строя, но не банд, состоящих из обычных уголовников.

   Демидовский уком в конце сентября 1919 г. так описывал отсутствие советской власти в сельских местностях:

  «Развилось до невероятных размеров дезертирство, превратившееся затем в сплошные грабительские банды, последнее время поведшие нападения на советских служащих и учреждения. В части уезда власть распалась и восстановить ее здесь живым словом уже нет возможности, ибо на каждое слово и на каждый шаг по созданию и закреплению власти банды отвечают оружием».163                     

   В течение всего лета 1919 года органами советской власти принимались самые решительные меры по ликвидации в лесах уезда крупных сил «зеленоармейцев». Первоначально разрозненную борьбу с ними вели военкоматы, небольшие отряды губ чека. Затем, ввиду отсутствия зримых результатов задача борьбы была возложена на войска Внутренней Охраны Республики (ВОХР). Указанным силам предписывалось в кратчайшие сроки ликвидировать белогвардейское движение в прифронтовых областях, куда относилась и территория Смоленской губернии, «методом оккупации».

   В результате операций проведённых ВОХР  когда власти задействовав  до 1400 человек пехоты и эскадрон кавалерии к 1 ноября 1919 года в Демидовском уезде ликвидировали 23 бандита, 74 расстреляли, 326 арестовали, задержали 4692 дезертиров (4308 участников банд зелёных сдались властям добровольно).164 

  Потери ВОХР составили 14 бойцов убито, 15 ранено, 8 красноармейцев попали в плен.(ЦДНИСО, Ф.3, Оп.1, Д.8, Л. 12.)

   Теперь предоставим слово самим крестьянам, выслушаем их голос о том, что они думали о представителях этой самой власти, которая, как утверждали руководители государства, желала лишь одного, сделать жизнь землеробов счастливой.

  Письмо неизвестного крестьянина в Совет Народных Комиссаров. Зарегистрировано канцелярией Совнаркома 29 декабря 1919 г.

 «В газетах пишут, что крестьянская масса всё более начинает познавать большевиков, молчит и подчиняется всем распоряжениям большевистской власти, — значит, она сочувствует этой власти, как власти, именующей себя народной.

   Как крестьянин, не могу умолчать и надеюсь, что мысли мои сходны с мыслями всего русского крестьянства. Да, крестьяне понимают большевиков и, судя по их действиям и составу работников (бывшие уголовники, лентяи и все отбросы общества), считают их наглыми насильниками своими и врагами русского народа, взявшими Россию в свои кровавые руки и укравшими у народа его действительную свободу.

    Крестьянство пока молчит, потому что большевики как разбойники при помощи бомб и револьверов зажали ему рот и не позволяют кричать «Караул!».

   Они исполняют требования большевиков подобно тому, как исполняются требования всех разбойников, забравшихся в дом и держащих револьвер над виском хозяина этого дома. Потому что большевики всех и каждого расстреливают без разбора.

  Они не протестуют против того, что большевики называют себя «властью народной» (в то время, когда народ не уполномочивал их на это), потому что признают протесты эти напрасными, ибо видят, что большевики, как и всякие разбойники, не считаются ни с какими протестами.

   Они идут даже на созданную большевиками бойню, потому что боятся расстрелов. Одним словом, крестьянство знает большевиков как насильников и самых худших людей, недостойных называться свободными гражданами России, и подчиняются им покуда не сумеют уничтожить их.

   Хвастовство большевиков о том, что они, отобрав землю от помещиков, передали её крестьянам, весьма возмущает честных крестьян-земледельцев, так как на самом деле, хотя революция и справилась с одним паразитом — помещиками, но отобранная у них земля оказалась в руках ещё худших тунеядцев, выделившихся из среды самых худших и ленивых слоёв крестьянства и засевших в бывших имениях, а ныне — советских имениях.

Эти новые помещики будут сидеть в имениях, пока не разграбят их окончательно, что, впрочем, получится довольно быстро, так как дело это двигается вперёд хорошо. «Помещики» эти грабят помещичьи — ныне «народные» — имения, а крестьяне задыхаются от безземелья и в это же время кормят своими последними крохами голодных братьев — городских рабочих.

    Крестьянство видит, как большевики, вырвав волю у русского народа, предают и грабят Россию, разрывают её на части и уничтожают её лучших и честнейших сыновей.

Не могут крестьяне не видеть и созданного большевиками голода в русских городах и грядущего голода в деревнях, так как последние теперь свои скудные достатки делят с голодными жителями городов, которых накормить они в конце концов не в состоянии, и получится, что и города, и деревни должны будут вымереть с голода.  

   Крестьянство видит теперь, что большевики, уничтожив прежнюю русскую армию в самом конце прошлой международной бойни, таким образом ввергли Россию в переживаемые ныне ужасные бедствия. Во-первых, уходом с позиций Россия отказалась от доведения до конца удачной войны. Затем таким путём она порвала связь с бывшими союзниками, из-за чего и приходится теперь переживать все бедствия, тогда как если бы не было этого, то давно Россия вместе с другими великими державами залечивала бы свои раны.

   Кроме того, не было бы и того ужасного бедствия, которое переживает Россия из-за братоубийственной гражданской войны, в которой, опять-таки, более всех достаётся крестьянам. Все остальные, а особенно евреи, совершенно в стороне, ибо они, хотя и призываются на военную службу, но благодаря пронырливости и бесчестности своей ухитряются устраиваться в тылу, в тёплых местечках, получая за своё безделье и жалованье, и хороший продовольственный паёк. И, таким образом, создалось положение, что до революции евреи держали в своих руках все русские богатства, а теперь они взяли в свои руки весь русский народ.

  До сих пор русское крестьянство надеялось, что руководители политики на верхах не знают, что творят их агенты на низах, что всё это они увидят и исправят и не будут более издеваться над русским народом, но ещё ухудшающееся положение всё более убеждает крестьянство в том, что большевики есть насильники, ограбившие у многострадального русского народа его свободу и ведущие дела к окончательному закрепощению и уничтожению крестьянства.

   Казалось, что бывший царский трон подпёрт был штыками очень прочно, но пришло время и он упал. Так и власть насильников-большевиков, держащаяся только на штыках и револьверах, скоро упадёт.

   Если среди большевиков есть хоть немного честных русских людей, которые до сих пор мучили народ потому, что заблуждались, то выход есть для них один: поскорее уйти, дабы не дождаться жестокой русской расправы. Пока ещё Россия не перемерла от голода, кажется есть возможность помочь делу — соберётся весь русский народ и установит у себя на Родине такой порядок, какой ему считается лучшим. А что касается большевиков, то пограбили и пора честь знать.

   Если вы не согласны с моим мнением, отвечающим мнению всего российского крестьянства, то попробуйте опубликовать это письмо в газетах и убедитесь в его справедливости. Если же это письмо не будет опубликовано, то крестьяне в большевиках будут такого мнения, какое указано выше.

   Письмо не подписываю, потому что вижу, что со всеми, не разделяющими ваших взглядов, вы расправляетесь по-зверски. Декабрь 1919 года».165

   Возможно, данное письмо писал и не человек от сохи, но оно, тем не менее, хотя бы частично объясняет причины столь яростного сопротивления народа, проводимой в отношении его государственной политики. Автор показывает хорошее знание темы.

  Теперь далее о действиях советской власти. В конце декабря этого года исполком губернского Совета постановил войска из неблагополучных уездов вывести, посчитав задачу выполненной. И напрасно. Как оказалось, «банды отрядами не выловлены, а лишь рассеяны, причём некоторые из них остались «даже и совсем нетронутыми».

   Кроме того, отряды красноармейцев проявили себя не с лучшей стороны. Зачастую нельзя было найти отличие между ними и вылавливаемыми бандитами. Мародёрство, безвинные расправы настроили жителей деревень ещё более отрицательно по отношению к органам советской власти.

   Но и отряды чекистов не бездействовали в вопросе умиротворения региона.

 Из сводок ВЧК: 

   «В начале лета 1919 года в Демидовском уезде «появились из Петрограда «Эсеровские Апостолы»- агитаторы, которые проповедуют среди тесной массы крестьян о свержении Советской власти…», которые шли «на их удочку»». Подобная пропаганда велась и среди красноармейских частей, дислоцированных на территории Смоленщины.166

-  1—7 ноября 1919 г.

   18 ноября в Демидове чекисты расстреляли 2-х бандитов дезертиров. Банда в составе 10 кавалеристов совершила налет на деревню Борисенки и расстреляла члена укомдезертира      т. Гаврилова. В узде найдена записка со штампом «Велижской белой гвардии» и печатью с гербом и двуглавым орлом.

   Карательным отрядом Поречского у. Смоленской губ. Ревкома на месте преступления расстрелян главарь шайки дезертиров Минаев, терроризировавший население.167

-  23—30 ноября 1919 г.

   Смоленская губ. В Вельском у. банды зеленых нападают на Сове­ты и убивают коммунистов. В районе дер. Лечени и Козьмы Деми­довского у. обнаружена банда Муравьева в 200 человек при одном пулемете.168

 1—7 декабря 1919 г.

   Смоленская губ. В Духовщинском у. пойманы 17 бандитов из шайки «барона Киша», отобраны 20 винтовок, мешок патронов, продовольственных продуктов и 13 тыс. денег. Убит нашумевший в губернии главарь шайки бандитов «барона Киша». Шайка его в количестве 60 человек взята в плен. В Демидовском у. убиты главари шайки бандитов Александр и Владимир Жигаловы и на­чальник их штаба Щербаков. Бандиты в числе 100 сдались с оружием, указывая тайные склады, пособников и укрывателей. ЧК расстреляла 17 лиц за бандитизм, хищение продуктов и подделку документов. С 20—22 ноября в Суражском у. захвачены 21 бандит, из которых девять расстреляны.169

   Кстати, о братьях Жигаловых. Чекисты творчески подошли к нейтрализации обоих бандитов. К тому времени некоторые вожаки «зелёных» поверив обещаниям властей об их прощении в случае добровольной сдачи вместе с оружием, действительно получили амнистию, но с определённым условием. Так, в Смоленском уезде «во главе с Миночкиным и Мироновым 1-м сдались властям более двухсот бандитов при 2-х пулемётах, 400 винтов., 109 револьверов». Одновременно, поскольку на главаре было много крови, от губчека Миночкин получил задание ликвидировать обоих Жигаловых и в этом случае амнистия вступала в силу. Таким образом, оба брата были уничтожены.170   Следы третьего брата затерялись.

  То же самое случилось и с бывшим учителем, сыном зажиточного крестьянина уроженца деревни Жуково Ельшанской волости Поречского уезда Ефрема Нестерова – Никифором Нестеровым известным как «Кыш-Барон». Убийца «Барона» «явился в Красную Армию и указал организаторов банд…».171

   Метод, когда сотрудничество с чекистами являлось условием амнистирования лидеров «зеленоармейцев» и бандформирований оказался достаточно эффективным в усмирении региона. Таким способом были разоружены и отправлены на фронт тысячи дезертиров. В лесах продолжали оставаться самые непримиримые борцы с советской властью, да уголовный элемент.

8—15 декабря 1919г.

   Смоленская губ. 18 ноября в районе дер. Усть-Москали, Старые-Вертни, Суровцево была обнаружена банда Серебрякова. Нашим от­рядом во время перестрелки убиты три бандита, ранены восемь и в плен забраны два. В Демидовском у. расстреляны два бандита. В Духовщинском у. расстреляны 12 бандитов-дезертиров.172

  Если несколько упростить проблему, то можно констатировать, что в данной местности советская власть могла осуществлять свои мероприятия опираясь лишь на подчинённые им хорошо организованные силовые структуры. Ограбление крестьян путём введения продразвёрстки, вызывали со стороны последних гневный протест и сокрытие продуктов питания от учёта и изъятия. Насильственная мобилизация в РККА привела лишь к более ожесточённому сопротивлению.  Относительный мир в Поречском уезде будет установлен лишь к середине 1920-х годов.

  Одновременно с силовыми мерами в борьбе с уклоняющимися от службы в Красной Армии государство пыталось материально заинтересовать мужчин призывного возраста путем предоставления различных льгот.

  В Демидовский уезд в декабре 1918 года направлена директива из губернского центра:

   «Согласно ряду декретов СНК РСФСР за лицами семейств красноармейцев, призванных на службу по мобилизации, добровольно отправившихся на фронт признавалось право на пособие по материальному содержанию.

   Норма денежного пособия на каждого нетрудоспособного члена семьи, состоящего на иждивении красноармейца, в соответствии со стоимостью тылового красноармейского пайка (приказ Народного Комиссариата по Военным Делам сего года № 615) определяется в 60 руб. с тем, чтобы: а) при наличии одного члена семьи пособие выдавалось в ныне существующем размере, т. е. в 100 руб., при наличии двух членов семьи в размере 120 руб., при наличии трех — 180 руб. и т. д., но в общем не свыше 300 руб. на каждую семью, и б) нетрудоспособными членами семьи считать: жену при ребенке до 10 л., детей до 16‑летнего возраста, родителей: отца — достигшего 55‑летнего и мать — 50‑летнего возраста, а равно жену, детей и родителей, признанных нетрудоспособными по медицинскому освидетельствованию в комиссиях при городских и уездных Советах Депутатов при участии представителей, по одному, от Комиссариатов по Военным Делам, Социального Обеспечения и Труда.

3. Жалование, выдаваемое на руки красноармейцу, установить в размере: для тыловых частей в 150 руб. и для действующих частей в 250 руб.»

  Имели также право на дополнительный продовольственный паек красноармейцы уволенные по инвалидности получали пенсии: по 1 разряду- 1050 рублей, по 2 разряду – 788 рублей 25 копеек, по 3 разряду – 525 рублей, по 4 разряду – 210 рублей в месяц».173

Источники, использованные в работе.

1. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Смоленское книжное издательство, 1957 год.

2. Е. Марьенков. На земле — Смоленской. — Московский рабочий. Московский рабочий, 1970 год.

3. Советская деревня глазами ВЧК, ОГПУ, НКВД. Том I. 1918–1923 г г. Под ред. А. Береловича, В. Данилова. — М.: ≪Российская политическая энциклопедия≫ (РОССПЭН), 2000 г.

4. Государственный архив новейшей истории Смоленской области: Ф. Р‑1, оп. 1, Д.3. Материалы о восстаниях в области и другие материалы. 1918–1919 гг. Ф. Р‑21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918. Протокол заседаний Демидовской организации ВКП (б). №№ 1–121. 1918–1919 гг.

5. Сикорский Е. А. Борьба за власть в Западном крае (1917–1920 гг.). Смоленск: издание СГПУ, 2001. Монография. Стр. 297–303.

6. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.). — Смоленск, 2014. Монография.

7. Сикорский Е. А. Страницы отечественной истории. Взгляд из 21 века. — Смоленск, 2015. Монография.

8. The Ohio State University Library Depository — Microform Smolenskiĭ obkom KPSS. PartiĭnIĭ arkhiv.

9. Памятная книжка Смоленской губернии. Издательство Губернского Статистического Комитета за 1915 год. Стр. 295–310. — Смоленск. Типография П. А. Силина, 1915.

10. Фотографии из открытых источников.

11. Установление и упрочение советской власти в Смоленской губернии в 1917–1918 гг.≫. — Смоленское Книжное изд-во, 1957. Партийный архив Смоленского обкома КПСС. Архивный отд. УВД Смоленского облисполкома.

12. Евгений Карелин. Региональный механизм власти и управления Западной области Советской России (1917–1937 гг.). — М.: Политическая энциклопедия, 2014. — 422 с.: ил. — (История сталинизма).

13. Из истории утверждения в России диктатуры большевиков: (по материалам всероссийским и Смоленским): монография.  Е. А. Сикорский. — Смоленск: Аверх, 2008.

14. ≪Музейный вестник≫. Выпуск IX, Смоленск, 2018 г. 199

15. Материалы по изучению Смоленской области. Выпуск 2. Смоленское книжное издательство, 1957 г.

16. Ежедневник «ВЧК уполномочен сообщить». 1918 год. №№ 1–. Стр.122. Жуковский Москва.  ≪Кучково поле≫, 2004.

17. Д. Будаев. Рождённый в борьбе союз. Стр. 174–75. —Изд. ≪Московский рабочий≫, 1984.

18. Газета ≪Рабочий путь≫ от 02.05.1920–922 гг.

19. П. Емельянов. Борьба смоленских крестьян за землю в революции 1905–907 годы. —Смоленское книжное издательство, 1955.

20. А. И. Клибанов. Религиозное сектантство и современность. —АН СССР. М., 1969).

21. Марк Поповский. Русские мужики рассказывают. Нью-Йорк. 1981 г.

22. Рогинский А. Б. Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-е — 1930-е годы. —Москва. Книга, 1989 г.

23. Т. И. Буткевич. Обзор русских сект и их толков с изложением их происхождения, распространения и вероучения и с опровержением последнего. —Петербург, 1915 г.

24. П. Н. Милюков. ≪Очерки по истории русской культуры≫. Т. II, С.‑. Петербург, 1899 г.

25. Ф. Путинцев. Политическая роль сектантства. Москва, 1928 г.

26. Общественно-политический журнал ≪Посев≫. № 3, 2000 г.

27. Библиотека нормативно-правовых актов СССР. www.libussr.ru

28. А. Кофод. Опыт самостоятельного перехода крестьян к хозяйству на отрубных участках надельной земли. Лекция в отделении статистики Императорского Русского Географического общества. Прочитана 19 марта 1904 года. —Известия Императорского Русского Географического общества. Том XL. —СПб, 1904 г.

29. А. Кофод. Борьба с чересполосицей в России и за границей. — СПб, 1906 г.

30. А. Кофод. Русское землеустройство. Сельский Вестник, 1914 г.

31. А. Постников. Общинное землевладение. —Одесса, 1878 г.

32. Карелин. Общинное владение в России. —СПБ, 1893 г.

33. А Ивочкин Д.А. Церковно-приходские летописи середины – начала ХХ вв., как источник по истории Смоленской Епархии.

34. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи. Смоленская губерния. 1904 год. Санкт-Петербург.

35. Смоленские Епархиальные Ведомости за 1901 год. Вставка в сборник.

36. Краткія хозяйственно-статистическія сведения по Смоленской губерніи. Издані Смоленской Губернской Земской Управы. Смоленскъ. Электро-Типо-Литографія   Я.Н. Подземскаго 1912 г.

37. Лев Троцкий. Сочинения. Том 2. Часть 1. ≪Наша первая революция≫. Статья ≪Крестьяне, к вам наше слово! ≫. — Москва-Ленинград, 1925.

38. Приговоры и наказы крестьян Центральной России 1905–1907 гг. Сборник документов. Эдиториал УРСС. — Москва, 2000.

39. Неуслышанные голоса. Документы Смоленского архива. Кулаки и партейцы. Сост. Сергей Максудов. ARDIS/ANNARBOR 1987.

40. Волостные, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія. — Кіевъ: Стр. 173. Изд-во Т-во Л. М. Фишъ, 1913.

41. Энгельгардт А. Н. –. Из деревни. 12 писем 1872–1887. Наука. Год издания: 1999.  

42. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье.1918.

43. Памятная книжка Смоленской губернии на 1861 год. Смоленск. Типография губернского правления. 1861 год.

44. Памятная книжка Смоленской губернии на 1915 год. Смоленск. Типография П. А. Силина. 1915.

45. Весь Смоленск и губерния. На 1925–1926 годы. Издание Западного отделения агентства «Связь».

46. М. Горький «О русском крестьянстве». Издательство И. П. Ладыжникова. Берлин. 1922 г.

47. И. Орловский. Краткая география Смоленской губернии. Издание Смоленского губернского статистического комитета. Типография П. А. Силина. 1907г

48. Список населённых мест Смоленской губернии, Смоленск. Стр. 18. Типография П. А. Силина, 1904.

49. Сельскохозяйственная статистика Смоленской губернии. Составлена Яковом Соловьевым.

Москва. Типография Александра Семена на Софийской улице. 1855 год.

50. Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Московская губерния. 1903. — С.‑ Петербург.

51. Терновский А. Историко – статистическое описание прихода села Мстиславской Слободки Смоленской губернии Дорогобужского уезда// Смоленские епархиальные ведомости 1887–№17 – Отдел неофициальный.

52. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи. Смоленская губерния. Стр. 49. Санкт-Петербург. 1904 год.             53. Газета «Сельский вестник». № 18. (394) 1905 год. Списки нижних чинов.

54. Газета «Русское слово». №58. Пятница 12 марта 1910 года. Москва. Издательство И.Д. Сытин       

55. Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. 1918—1939. До­кументы и материалы. В 4-х т. / Т. 2. 1923—1929 / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. — М.: «Российская политическая энциклопе­дия» (РОССПЭН), 2000. — 1168 с.

56. Советская   деревня   глазами   ВЧК—ОГПУ—НКВД.   1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 3. 1930—1934 гг. Кн. 1. 1930—1931 гг. / Под ред. А. Береловича, В. Данилова. — М.: «Рос­сийская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. — 864 с.

57. Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 3. 1930—1934 гг. Кн. 2. 1932—1934 гг. / Под ред. А. Береловича, [В. Данилова]. М.: «Рос­сийская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2005. — 840 с.

Примечания.

1. Волостные, станичныя, сельскія, гминныя правленія и управленія, а также полицейскіе станы всей Россіи съ обозначеніем мѣста ихъ нахожденія. — Кіевъ: Стр. 173. Изд-во Т-во Л. М. Фишъ, 1913.

2. Весь Смоленск и губерния. На 1925–1926 годы. Стр. 23. ИЗДАНИЕ ЗАПАДНОГО ОТДЕЛЕНИЯ АГЕНТСТВА „СВЯЗЬ»

3. Поречский уезд Смоленской губернии. Википедия

4. Список населённых мест Смоленской губернии, Смоленск. Стр. 18. Типография П. . Силина, 1904 г.

5. И. Орловский. Краткая география Смоленской губернии. Издание Смоленского губернского статистического комитета. Типография П. А. Силина. 1907г. Стр.168.

6. Смоленская губерния. Список населённых мест по сведениям 1859 года. Санкт-Петербург. 1868 г. Cтр. XLV

7. Демидовский район. Смоленская область. Википедия

8. Краткія хозяйственно-статистическія сведения по Смоленской губерніи. Стр. 42–60. Издані Смоленской Губернской Земской Управы. Смоленскъ. Электро-Типо-Литографія Я. Подземскаго 1912 г.

9. Терновский А. Историко-статистическое описание прихода села Мстиславской Слободки Смоленской губернии Дорогобужского уезда // Смоленские епархиальные ведомости. – 1887. - №17. – Отдел неофициальный.

10. Памятная книжка Смоленской губернии на 1861 год. Стр.296 – 305.Смоленск. Типография губернского правления. 1861 год. Стр. 117–125; Памятная книжка Смоленской губернии на 1915 год. Смоленск. Типография П. А. Силина. 1915.

11. Первая Всеобщая перепись населения Российской империи. Смоленская губерния. Стр. 48–49. Санкт-Петербург. 1904 год.

12. Краткие хозяйственно-статистические сведения по Смоленской губернии. Стр. 45. Издание Смоленской губернской земской управы. Смоленск, Типография Я.Н. Подземского. 1912 г.

13. Мамин-Сибиряк Д, Н.; Бойцы; Директ-Медиа; 2014; стр.9.

14. Исаковский М. На Ельнинской земле. Издательство «Известия». Москва. 1978 Стр.6

15. Иеромонах Рафаил (Ивочкин) Поречская земля: Православные храмы.

16. Энгельгардт А. Н. –. Из деревни. 12 писем 1872–1887. Наука. Год издания: 1999.  Стр.118

17. Протокол № 40 заседания Президиума Западного исполнительного комитета от 5 декабря 1930 года. Постановление № 2583. Отпечатано типографским способом на 4-х листах. Смоленский партийный архив. Микроформы на плёночном носителе. Ohio State University library/ USA/

18. Интернет веб-сайт. http://www.nikolaevskii-sobor.ru/kniga.php?page=inkovo-porechskogo-uezda; Смоленские епархиальные ведомости. – Смоленск, 1897. – С. 1159

19. Интернет веб-сайт. http://www.nikolaevskii-sobor.ru/kniga.php?page=inkovo-porechskogo-uezda

20. Смоленские Епархиальные Ведомости за 1901 год. Вставка в сборник. Стр. 42

21. Там же.

22. Акты издаваемые комиссиею высочайше утверждённой для разбора древних актов в Вильне. Том 1. Акты Гродненского земского суда. Вильна. 1865. Примечание составителей.  Из книги за 1634–1634 годы. Лист. 333–336.

23. Смоленские Епархиальные Ведомости №7 за 1901 год. Вставка в сборник. Стр. 40

24. Там же. Вставка. Стр. 40.; Иеромонах Рафаил (Ивочкин) Поречская земля: православные храмы. – Смоленск, 2007.

25. Смоленские Епархиальные Ведомости.1904 год. Число прихожан на 1904г.

26. 3-й созыв Государственной Думы: портреты, биографии, автографы. — СПб.: издание Н. Н. Ольшанского, 1910

27. Газета «Сельский вестник». № 18. (394) 1905 год. Списки нижних чинов убитых, раненых, пленных и награжденных во время Русско-японской войны 1904–1905 годы. Санкт-Петербург.

28. ГАСО, Фонд (Ф) 7, опись (оп) 2 , дело (Д) 56); Ф. 7, Д. 57, 1904 г. Дело об организации Смоленского санитарного отряда на Дальнем Востоке.

29. Памятная книжка Смоленской губернии на 1915 г. г. Смоленск. Издание Смоленского губернского статистического комитета. Стр. 308

30.Краткія хозяйственно-статистическія сведения по Смоленской губерніи. Стр. 193–208. Издані Смоленской Губернской Земской Управы. Смоленскъ. Электро-Типо-Литографія Я. Подземскаго 1912 г.

31. Сельскохозяйственная статистика Смоленской губернии. Составлена Яковом Соловьевым. Стр. 423. Москва. Типография Александра Семена на Софийской улице. 1855 год.

32.Там же. Стр. 425.

33.Там же. Стр. 479.

34. Общий очерк положения кустарных промыслов в Смоленской губернии. Стр. 6. Издание Смоленской губернской Земской управы. Смоленск. 1913.

35. Там же. Стр. 9

36.Краткія хозяйственно-статистическія сведения по Смоленской губерніи. Стр. 182. Издані Смоленской Губернской Земской Управы. Смоленскъ. Электро-Типо-Литографія Я.Н. Подземскаго 1912 г.

37. Неуслышанные голоса. Документы Смоленского архива. Кулаки и партейцы. Сост. Сергей Максудов. ARDIS/ANNARBOR, 1987. Стр. 21.

38. Там же. Стр. 42.

39. Журнал ≪Хутор≫. 1906 год, № 8, Стр. 583

40. Газета «Русское слово». № 58, Пятница 12 марта 1910 года. Москва, издательство И. Д. Сытина.

41.А. Кофод. Борьба с чересполосицей в России и за границей. Второе издание. Санкт-Петербург. 1907.  Стр. 89–96.

42. Труды местных комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Московская губерния. 1903. — С.‑ Петербург. Стр. 593–594

43. Практический сельскохозяйственный журнал ≪Хутор≫. Под редакцией и при ближайшем участии ученого агронома П. Н. Елагина. —С.‑ Петербург. № 4, 1906.

44. Смоленский Вестник. 15 октября 1912 года.

45. Справочная книжка для ходоков и переселенцев. Переселение за Урал в 1913 году. Стр.6. Санкт-Петербург. 1913.

46. Лев Троцкий. Сочинения. Том 2. Часть 1. ≪Наша первая революция≫. Статья ≪Крестьяне, к вам наше слово! ≫. – Москва-Ленинград, 1925. https://avidreaders.ru/read-book/tom-2-1-nasha-pervaya-revolyuciya.html?p=100

47. Будаев Д. И. ≪Рождённый в борьбе союз≫. — Смоленск. Изд. Московский рабочий, 1984. Стр. 84. Источник. ГАСО. Ф. 1. Оп.8. 1905. Д. 366. Л. 112–113.

48. П. Емельянов. Борьба смоленских крестьян за землю в революции 1905–1907 гг. Стр. 92. — Смоленское книжное издательство, 1955.

49. Будаев Д. И. «Рождённый в борьбе союз». Смоленск. Изд. Московский рабочий. 1984. Стр.84

50. Газета «Днепровский вестник» 1905. От 17 ноября.

51. Будаев Д. И. ≪Рождённый в борьбе союз≫. — Смоленск. Изд. Московский рабочий, 1984. Стр. 105–106. Источник. Красный архив, 1936. № 1(74).

52. Будаев Д. И. ≪Рождённый в борьбе союз≫. — Смоленск. Изд. Московский рабочий, 1984. Стр. 105–106. Источник. Красный архив, 1936. № 1(74). Стр. 105.

53. П. Емельянов. Борьба смоленских крестьян за землю в революцию 1905–1907 гг. —Смоленское книжное издательство, 1955 г. Стр. 169.

54. Будаев Д. И. ≪Рождённый в борьбе союз≫. — Смоленск. Изд. Московский рабочий. 1984. Стр.129

55. Будаев Д. И. ≪Рождённый в борьбе союз≫. — Смоленск. Изд. Московский рабочий. 1984. Стр.119, 129, 131.

56. Будаев Д. И. ≪Рождённый в борьбе союз≫. — Смоленск. Изд. Московский рабочий, 1984. Стр. 103. Источник. ГАСО. Ф. 1. Оп. 8. 1905. Д. 382. Л. 113–114, 117.

57. Приговоры и наказы крестьян Центральной России 1905–1907 гг. Сборник документов. Эдиториал УРСС. — Москва, 2000. Стр. 282–283.

58. Там же. Стр. 297–298

59. Там же. Стр. 277–278.

60. ГАСО. Ф. 31. 1. 31654 ед. хр. 1744–1917 гг. 8 оп

61. Смоленские епархиальные ведомости. Смоленск, 1908. С. 682–684

62. Сикорский Е. А. Борьба за власть в Западном крае (1917–1920 гг.) Смоленск: издание СГПУ.  2001 Монография 531 с. Приложения. Таблица 21–22

63.  Будаев Д.И. “Рождённый в борьбе союз». Смоленск. Изд. Московский рабочий. 1984. Стр.157.

64. Неуслышанные голоса. Документы Смоленского архива. Кулаки и партейцы. Сост. Сергей Максудов. ARDIS/ANNARBOR 1987. Стр. 23.

65. Там же. Стр. 23

66. Окаянные дни / Иван Бунин. - Изд. 2-е.-Москва: ДАРЪ, 2013. — 272 с— (Русская культура). Стр. 250.

67. ГАНИСО. Демидовский уком. Ф-21, Оп.1. Годы 1918–1927. Д.1-129.

68. 83. НАРБ. Ф. 59. Оп. 1. Д. 11. Л. 4 об. / Евгений Карелин. Региональный механизм власти и управления Западной области Советской России (1917–1937 гг.) – М.: Политическая энциклопедия, 2014. – 422 с.: ил. – (История сталинизма). / Стр. 44.

69. 83. НАРБ. Ф. 59. Оп. 1. Д. 11. Л. 4 об. / Евгений Карелин. Региональный механизм власти и управления Западной области Советской России (1917–1937 гг.) – М.: Политическая энциклопедия, 2014. – 422 с.: ил. – (История сталинизма). / Стр. 44.

70. Памятная книжка Смоленской губернии на 1915 год. Издание Смоленского губернского статистического комитета. Г. Смоленск. 1914г. Стр. 295–315.

71. Е. Марьенков. На земле Смоленской. Московский рабочий. Московский рабочий. 1970 год. Стр. 32

72. Там же.

73. Там же.

74. Е. А. Сикорский Большевики Смоленского края в борьбе за власть (1905–1920) Смоленск 2014, стр.142.

75. Там же. Стр. 141.

76. Материалы по изучению Смоленской области. Выпуск 2. Смоленск. Книжное Издательство. 1957. Стр. 7–13.

77. Марьенков Е. На земле Смоленской.  Московский рабочий, 1970 г стр.45.

78. Материалы по изучению Смоленской области. Выпуск 2. Смоленск. Книжное Издательство 1957. Стр. 7–13

79. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Стр. 146–186 — Смоленское книжное издательство. 1957 год.

80. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр. 143.

81. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Смоленское книжное издательство. 1957 год Стр.150.

82. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр. 142.

83. Там же. Стр. 142–142

84. Там же. Стр. 142–142

85. Будаев Д. И. Яков Ермолаевич Демидов // Вечная память. — М. — С. 69–77. — 1967 с.

86. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.)       

Смоленск, 2014. Монография.  Стр.143.

87. Там же.     

88. Там же.

89. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр.143.

90. Список населённых мест Смоленской губернии. — Смоленск. Издание Смоленского Статистического комитета. — Типография Силина, 1904 год. Стр. 289–329.

91. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр.143 -144

92. Там же. Стр. 145.

93. Там же.

94. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр.296

95. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Стр. 153–154 — Смоленское книжное издательство. 1957 год.

96. История сталинизма: репрессированная российская провинция. Материалы международной научной конференции. Смоленск, 9–11 октября 2009 г. /под ред. Е. В. Кодина. -  М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2011. – (История сталинизма. Дебаты). Е. А. Сикорский (Смоленск) ИЗ ИСТОРИИ ОРГАНИЗАЦИЙ РКП(б) В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ (НА МАТЕРИАЛАХ СМОЛЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ УТВЕРЖДЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ ФИЛИАЛОВ ВЧК ОТ МЕСТНЫХ СОВЕТОВ И) Стр. 128

97. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. — Стр. 154–155, Смоленское книжное издательство. 1957 год

98. Там же.

99. Там же. Стр. 156.

100.  ВЧК уполномочен сообщить. 1918 год. № 2, Стр. 122. Жуковский —Москва. ≪Кучково поле≫ 2004.

101. Еженедельник ВЧК уполномочен сообщить 1918 год. № 3. Стр. 159. Жуковский Москва. «Кучково поле» 2004.  ВЧК уполномочен сообщить. 1918 год. № 5. Стр. 226. Жуковский —Москва. ≪Кучково поле≫ 2004.

102. Еженедельник ВЧК уполномочен сообщить 1918 год. №5. Стр. 226. Жуковский Москва. «Кучково поле» 2004.

103. Еженедельник Чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией. 1918. 6 октября. No 3. С. 23. ГАСО. Ф. 542. Оп. 1. Д. 11 Л. 11б ,11а, 11 г.

104. ГАНИСО. Демидовский уком. Ф‑21, Оп.1. Годы 1918–1927. Д.1–129

105. Энгельгардт А. Н. Из деревни: 12 писем, 1872—1887. — М.: Мысль, 1987. — 638 стр.

106. Максим Горький «О русском крестьянстве».1922. Стр. 20–23. Издательство И. П. Ладыжникова. Берлин.  Типографія Шпамера въ Лейпцигѣ

107. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр. 57.

108. Глеб Иванович Успенский. Том 5. Крестьянин и крестьянский труд. Стр. 22. Собрание сочинений в девяти томах #5. М.: Гослитиздат, 1955

109.  Сборник постановлений и распоряжений Центральной комиссии по борьбе с дезертирством. Вып. IV. — М., Стр. 90–92. 1920.

110. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 1. Стр. 147–148. Архив: РГВА. Ф.6. Оп.12. Д.13. Л.156—157об. Оттиск с подлинника.

111. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 1. Стр. 217–219. Архив: ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп. З. Д.191. Л.110—112. Копия.

112. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 1. Стр. 213–214 Архив: ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп. З. Д.93. Л.2,5а, 5в, 5г, 5д; Д.191. Л.98—98об. Копия.

113. Из отчета чрезвычайных комиссий Западной коммуны о своей деятельности за май — октябрь 1918 г. Не ранее 19 октября 1918 г. // ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп.2. Д.14. Л. 3—Зоб., 5об, —боб., 9об, 10, 12—13. Подлинник.

114. Письма из деревни. 12 писем. 1872–1887. Стр. 118. А. Н. Энгельгардт. Наука. 1999.

115.  Краткія хозяйственно-статистическія сведения по Смоленской губерніи Стр. 223–230. Издані Смоленской Губернской Земской Управы. Смоленскъ. Электро-Типо-Литографія Я. Подземскаго 1912 г. 

116. Весь Смоленск и губерния на 1925 – 26 год. Стр. 266. Издание Западного отделения агентства. 1925 год. Смоленск.

117. Г. Сикорский Е. А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) — Смоленск, 2014. Монография. Стр.236-237.

118. Еженедельник ВЧК. № 3, стр.151. Жуковский. Москва. «Кучково поле». 2004.

119. Еженедельник ВЧК уполномочен сообщить 1918 год. № 3. Стр. 159. Жуковский Москва. «Кучково поле» 2004.

120. История сталинизма: репрессированная российская провинция. Материалы международной научной конференции. Смоленск, 9–11 октября 2009 г. /под ред. Е. В. Кодина. -  М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН) Фонд «Президентский центр Б. Н. Ельцина», 2011. – (История сталинизма. Дебаты). Е. А. Сикорский (Смоленск) ИЗ ИСТОРИИ УТВЕРЖДЕНИЯ НЕЗАВИСИМОСТИ ФИЛИАЛОВ ВЧК ОТ МЕСТНЫХ СОВЕТОВ И ОРГАНИЗАЦИЙ РКП(б) В ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ ПОСЛЕ ОКТЯБРЯ (НА МАТЕРИАЛАХ СМОЛЕНСКОЙ ГУБЕРНИИ) Стр. 126 -127.

121. Декрет Совета Народных Комиссаров. Об уборочных и уборочно-реквизиционных отрядах // Собр. Узаконений. 1918 г., № 57, ст. 635. Распубликован в № 166 Известий Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов от 6 августа 1918 года.

122. Из отчета чрезвычайных комиссий Западной коммуны о своей деятельности за май — октябрь 1918 г. Не ранее 19 октября 1918 г. // ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп.2. Д.14. Л. 3—Зоб., 5об, —боб., 9об, 10, 12—13. Подлинник.

123. Декреты Советской власти. Том II. Стр. 261–267. 17 марта — 10 июля 1918 г. Госиздат. М.: политической литературы, 1959

124. Из отчета чрезвычайных комиссий Западной коммуны о своей деятельности за май — октябрь 1918 г. Не ранее 19 октября 1918 г. // ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп.2. Д.14. Л. 3—Зоб., 5об, —боб., 9об, 10, 12—13. Подлинник

125. Декрет Совета Народных Комиссаров. «Об уборочных и уборочно-реквизиционных отрядах. Распубликован в № 166 Известий Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов от 6 августа 1918 года. Собрание узаконений и распоряжений правительства за 1917—1918 гг. Управление делами Совнаркома СССР М. 1942, стр. 773–774.

126. Сикорский. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) Смоленск 2014. Монография. Стр. 297.

127. Постановление ВЦИК о мобилизации трудящихся в Красную Армию. 29 мая 1918. Собрание узаконений 1917–1918 гг. № 41, Стр. 518.

128. Сикорский Е А. Борьба за власть в Западном крае (1917–1920 гг.) Смоленск: издание СГПУ. 2001. Монография 531 с. Стр. 387. ЦДНИСО. Ф. 21. Оп.1. Д. 19. Л. 23.

129. Материалы «Смоленского партийного архива». Микроформы на плёночном носителе. Ohio State University library/ USA/. DK 511. S7 S67 MICROFILM reel 5T-87,

130. ГАНИСО. Демидовский уком. Ф‑21, Оп.1. Годы 1918–1927. Д.1–129

131.  Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Стр. 164. Смоленское книжное издательство. 1957 год.

132. ГАНИСО. Демидовский Уком. Ф-21, Оп.1. Годы 1918–1927. Д.1-129.

133. Е. Марьенков. На земле Смоленской. Московский рабочий. Московский рабочий. 1970 год. Стр. 250.

134. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье.1918.

135. ГАНИСО. Демидовский уком. Ф. 21, Оп. 1. Годы 1918–1927. Д. 1–129. Сводка полномочного представительства ОГПУ о состоянии Смоленской губернии от 15.10.1925 года.

136. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 1. Стр. 103 -106 РГВА. Ф.6. Оп.10. Д.9. Л.28. Подлинник. Ф. 16011. Оп.1. Д.2. Л.29—32. Подлинник.

137. Там же.

138. ГАНИСО. Демидовский уком. Ф‑21, Оп.1. Годы 1918–1927. Д.1–129139.

139. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Стр. 169. Смоленское книжное издательство. 1957 год.

140. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

141. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

142. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

143. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

144. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

145. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

146. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

147. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье. 1918

148. ГАНИСО. Демидовский уком. Ф‑21, Оп.1. Годы 1918–1927. Д.1–129

149. ГАНИСО. Ф.Р-21, оп.1, Д 1–5. Докладные записки о мятеже в Поречье.1918.

150. Там же.

151. Воспоминания участников борьбы за власть Советов в Смоленской губернии. Сборник. Стр. 167. Смоленское книжное издательство. 1957 год.

152. Протоколы заседаний комиссии, коллегии и президиума ВЧК. Протокол заседания Президиума ВЧК от 31 декабря 1918 г. // ЦА ФСБ РФ. Ф. 1ос. Оп. 2. Д. 2. Л. 17–18. Копия.

153. Сикорский Е А. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг.) Смоленск 2014. Монография.Стр.240. 252

154. Сикорский Е. Смоленский край после Октября: политические баталии (1917–1920 гг.) // Край Смоленский. 2001. №9–10. С. 21–34. Там же. Протокол заседания Президиума ВЧК от 18 июля 1919 года. ЦА ФСБ РФ. Ф. 1ос. Оп. 3. Д. 7. Л. 267. Подлинник.

155. Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. 1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. Т. 1. Стр. 219–221. Архив: ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп. З. Д.93. Л.13—14об. Копия.

156. Сикорский Е. Смоленский край после Октября: политические баталии (1917–1920 гг.) // Край Смоленский. 2001. №9–10. С. 21–34. Там же. Протокол заседания Президиума ВЧК от 18 июля 1919 года. ЦА ФСБ РФ. Ф. 1ос. Оп. 3. Д. 7. Л. 267. Подлинник. ГАНИСО. Фонд Р-21, Опись 1, Д. 4

157. «Музейный вестник» выпуск IX Смоленск, 2018 г. Стр. 260. Фонд № 8. – Опись № 2. – Связка № 2. – Дело № 10.

158. Советская деревня глазами ВЧК – ОГПУ – НКВД.1918—1939. Документы и материалы. В 4-х т. / Т. 1. Стр. 151–155 Архив: РГВА. Ф.6, Оп.12. Д.13. Л.215—216, 214—214об. Оттиск с подлинника.

159. РГВА. Ф. 6. Оп. 12. Д. 13. Л. 214–216

160. ЦДНИСО.Ф.142.Оп.4Д.28. Л.1; Государственный архив Витебской области. Отдел фондов общественных организаций – ГАВО-ОФОО. Ф.10065 Оп.1 Д.32. Л.26; ЦДНИСО. Ф.7 Оп,1

161. Материалы «Смоленского партийного архива». Микроформы на плёночном носителе. Ohio State University library/ USA/. DK 511. S7 S67 MICROFILM reel 5T-87 c.

162. РГАСПИ. Ф.1240. Оп.1. Д.14. л.23. «Слово коммуниста» (Поречье) 1919. 14 июля № 50. РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 65. Д. 66. Л. 127.

163. РГАСПИ. Ф. 130. Оп. 3. Д. 149. Л. 125, 126 об

164. ЦДНИСО, Ф.3, Оп.1, Д.8, Л.12.

165. РГАСПИ. Ф. 130. Оп. 3. Д. 149. Л. 125, 126 об

166. ЦА ФСБ РФ. Ф.1. Оп. З. Д.93. Л.2,5а, 5в, 5г, 5д; Д.191. Л.98—98об

167.Там же.

168. ЦА ФСБРФ. Ф.1.ОП. З. Д.191.Л.110—112. Копия

169. ЦА ФСБРФ. Ф. 1. ОП. З. Д. 93.Л.13—14об. Копия.

170. Сикорский. Большевики Смоленского края в борьбе за власть. (1905–1920 гг..) Смоленск 2014. Монография. Стр. 257.

171. Там же.

172. ЦАФСБ РФ. Ф.1. Оп. З

173. Материалы «Смоленского партийного архива». Микроформы на плёночном носителе. Ohio State University library/ USA/. DK 511. S7 S67 MICROFILM reel 6К-87,