2016
По количеству комментариев лидируют стихотворения Ники Скандиаки, Татьяны Зимы и Виталия Пуханова.
19.12. - 25.12.
То ли возле моря памятник,
то ли пряник с чашкой чая.
В большом времени всё правильно,
в малом времени - случайно.
Я внутри минуты спрятала
сердце в поисках покоя.
Время, в смерти виноватое,
заменила на другое.
Навсегда, до растворения
пряничного человечка.
В большом времени всё временно,
в малом времени всё вечно.
Но я вот, кстати, не согласна с утверждением, что "в большом времени все правильно", как раз в большом-то времени, особенно нашем российском, все совсем не правильно:
Геннадий Каневский: Просто наше российское - оно малое на самом деле. а нам это обидно, и мы всеми силами убеждаем себя, что оно большое.
Александр Ожиганов: Философская лирика-с.
Яна Токарева: Ань, думаю что здесь "все правильно" - не голос лирического героя, а именно обобщение той хни, от которой герой убегает в малое время. то есть не думаю, что у тебя серьезные идеологические противоречия с автором.
Евгения Риц: Мне кажется "правильно" - "расчислено по правилам".
Евгений Никитин: Такое шестидесятничество. Окуджава, три аккорда.
Юлий Ильющенко: Я долго думал как это прокомментировать и ничего лучше не придумал. Но мне кажется я в это ох вместил все что хотел даже больше.
Александр Кочарян: Хочется больше о том, как маленькое время, уменьшаясь, снова становится большим - на берегу моря, возле памятника пряничному человечку.
Полина Копылова: ...где-то в тех же широтах рифму катая ртом, я оставляю завтра / на потом.
Дина Гатина: Мне нравится, какое "в большом времени" неудобное, теснит остальные строчки, как медведь в теремке, который не выдержит.
все остальное, внутри маленького твоего - удобное и легкое на уровне звучания, а это большое вдруг бух! - и напоминает, что оно тут главное (а оно не главное вовсе).
Юлия Тишковская: Для меня все Катины стихи о том, что смерти нет. Человек у нее настолько пронизан связями со всем вокруг, что просто растворен в окружающем пространстве и, стало быть, вечен. Являясь сразу всем, он и говорит за всех и на всех языках - то есть, в итоге, на одном - всеобщем. Малое время, как мне кажется, - это наши маленькие жизни, маленькие радости - чаю попить с чем-то вкусным, например. И мы такие маленькие и уютные, спрятались в данной минуте и нам тепло. Поэтому мы никогда не умрем - нам некуда и не во что умирать.
12.12.- 18.12.
КАКОЙ КРАСИВЫЙ ПОЧЕРК
человек-невидимка
через газету брачных объявлений
находит ту самую
пишет ей
получает через неделю ответ
прозрачное письмо
догадывается
что там всего четыре слова
не хочу тебя видеть
Чем особенно хорошо это, в общем-то, вполне прозрачное по смыслу стихотворение?
Юлий Ильющенко: Прозрачностью, разумеется, чем же еще?
Ульяна Верина: "Четыре слова" -- хорошо. Вместо ожидаемых трех.
Елена Георгиевская: Развёрнутостью метафоры.
Татьяна Милова: Парадоксальностью, оксюморонностью даже. "Четыре слова" - это одновременно и классическое отторжение, и знак идеального совпадения.
Александр Житенев: Мыслью о неосуществленности бытия, о непереступаемых границах возможного.
Евгения Риц: Оно хорошо, в том числе, и тем, что, если не знать заранее, кто его написал, по прочтении всё равно будет сразу понятно. Потому что никто так больше не.
Лена Лобусова: Прозрачностью и хорошо. Неумолимостью.
Алексей Денисов: Потому что оно получилось, хоть и слишком просто и в лоб. Это чудо, что получилось. Нормальное такое чудо от мастера Сенькова
Нене Георгадзе: Это легкая и прозрачная как воздух боль, которую не видишь, но ею дышишь.
Фаина Гримберг: ПЛОХОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ! ТЕМ, ЧТО СОВЕРШЕННО ГОЛОВНОЕ И ПРЕТЕНЦИОЗНОЕ, И ПОТОМУ ПОШЛОЕ. ВСЕ СЛОВА РАСХОЖИЕ, ИСТЕРТЫЕ - ВОТ И ПОШЛОСТЬ!
05.12 - 11.12.
Ника Скандиака
****
кто подчинился мне и говорит?
стихия первого лица Ламарков "гул")- концерт. (
кто починился концерту и говорит?
и охраняет от тебя меня, ("затих")/этих
и всегда лаял
прорезало как прорвало
как грелку птица-ас (сивилла
(свила. чтоб медленно - разы
опасный рыбий глаз иль гугль: /
искажает (понимает)
возбужденный пришествием [косяком]
кто в первый раз обрел разы?
ударенный как означен
Конечно, в некоторых местах я не очень уверена, но вот так примерно выглядит ритмическая структура стихотворения Ники Скандиаки:
– ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ –
ᴗ – ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ – ᴗ –
– ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ – ᴗ ᴗ –
– ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ – ᴗ ᴗ – – ᴗ
– ᴗ – – ᴗ
ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ –
ᴗ – ᴗ – ᴗ ᴗ ᴗ – ᴗ
ᴗ – ᴗ – ᴗ ᴗ ᴗ –
ᴗ – ᴗ – ᴗ – ᴗ –
ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ ᴗ – ᴗ
ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ ᴗ ᴗ ᴗ –
ᴗ – ᴗ – ᴗ – ᴗ –
ᴗ – ᴗ ᴗ – ᴗ – ᴗ
Aslan Rachidovitch Oussoyan: ьо нэ пойнёллэ - едо зо дедужка илэ зо шо!?
Василий Бородин: Скандиака - великий лирический поэт, потому что у неё все слова друг с дружкой дружат, и получается идиллия специфического анти-практицизма: у слов кроме "смысла" есть "форма", фонетическое "тело", и эти "формы" связывает свой тип родства, или симпатии. Авторская суммарная речь поэтому получается доверчивой и счастливой.
Елена Георгиевская: Стихотворение из недавнего большого цикла. Похоже на вариацию: http://rvb.ru/.../dvuhtomnik/01text/vol_1/01versus/0192.htm, но больше, чем вариация. До этого текста в цикле идёт такой (поясняющий?) фрагмент:
****
нейроанатомическая и эндокринная (культурная) способность воспринимать слова-фетиши тонко и композиционально, в виде дополнительного уровня интонационного контура и носителя информации, отраженной и в логической форме.
Ника пишет:
"ламарков гул - предположение, упомянутое Гинзбург и Яблонькой (2007)
...The first scientist to give a systematic evolutionary account of feeling was Jean Baptiste Lamarck (Philosophie Zoologique 1809, book III). He believed that activity in the interconnected nervous system of simple invertebrates led to a general feeling of existence, which he called “inner feeling,” and that this was the basis for the further evolution of the nervous system and of animal cognition. Damasio’s (1999: 154) “protoself,” defined as “a coherent collection of neural patterns which map, moment by moment, the state of the physical structure of the organism in its many dimensions,” seems to be somewhat similar to Lamarck’s “inner feeling,” although Damasio restricts proto-self to vertebrates.
Simona Ginsburg and Eva Jablonka (2007) The Transition to Experiencing: I. Limited Learning and Limited Experiencing. Biological Theory".
Павел Жагун: Мейнстрим всегда будет против инноваций, для него важна только семантическая составляющая поэзии: "я вам скажу, я вам всю правду расскажу доступно" – неумело рифмованная публицистика... (стоит ли говорить, что это вообще никакая не поэзия ни разу, – все эти коньюктурные криво рифмованные социально-политические прокламации или панковские димедрольные алко-байки за жисть) НС занимается исследованием языка, а не мейнстримовских рифм и монэр, размножающихся в инкубаторах литкружков и институтов...
Алексей Александров: Ладно, надо кому-то стать мишенью для филологического битья, пусть буду я) Мне кажется, что в тексте сюжет есть, и он таков - размышление о конфликте частного и общего, и как связующее между ними - Ламарк с его лестницей, гулом рядов, с неким накопительным эволюционным материалом (стихией), массой, косяком, хором (концертом). ОМ здесь вступает в диалог с Пастернаком (гул затих), с "выхожу один я на дорогу", с прямым высказыванием, с позицией "героя" и одновременно с предчувствием заключительной точки, апокалипсиса. Сивилла и птица, разрезающая небо (у ОМ - общий дом,) здесь - такие моменты выбора. Ну и соответствующая концовка - избранный (удар, акцент), обретший свойство, и обретает значение. Может быть, я и не прав) Есть еще в стихотворении мне очень любопытная линия - дополнительное движение, благодаря превращению собаки (охрана, порвать как грелку) в птицу (тузика в птицу-ас), а затем в рыбку (косяк) - обратное, как в стихотворении "Ламарк", такое рождение наоборот.
Владимир Тучков: Не, ну как тут без подготовки. Надо ж вначале выпить. Вот рыбий глаз понятен. Прорезало - нормально... Но надо еще выпить, тогда и поговорим.
Дарья Суховей: Хотя , как ни парадоксально, с некоторыми мэджиквёрс работают филологи, говоря, что эти стихи без компьютера никак, даже целый блок в восемьдесят-каком-то номере значимого журнала набросали, хотя по блоку видно, что авторы критик используют откровенно философскую модальность речения. На мой же взгляд, такие штуки скорее по ведомству ангелова крыла, невзирая на то, что я автор чуть ли не первого филологически дистиллированного упоминания об этих стихах. Вот вам, Ника Скандиака, верьте.
Цитированием я всё испорчу, поэтому скажу интересные вещи. Сейчас про Скандиаку и её поэтическую технику много говорят и пишут (причём поводом стала не вышедшая в этом году книга, а собственно способ писания стихов – гиперассоциативное письмо, и дискуссия по этому поводу началась до книги). Блок скорее философских материалов в восемьдесят-каком-то номере НЛО, постоянное фигурирование в качестве объекта исследования в докладах и статьях лингвиста Натальи Фатеевой, занимающейся языком современной поэзии, поэт Олег Дарк, признающийся в любви (в спецрубрике под это дело) в Воздухе 1-2007, поэт Валерий Черешня, недопонимающий стихи Скандиаки в каком-то Знамени за 2007 год, и поэт-филолог-куратор Дмитрий Кузьмин, дающий в Воздухе 2-2007 мастер-класс по чтению переплетений – Черешне и всем, кто хочет попытаться понять, упирая в прозрачность синтаксиса...
Я не зря это всё . Пытаясь объяснить свекрови-врачу, что же меня удивляет в этих стихах, я привела какой-то пример с гипотетическим вирусом, от которого в разное время болят разные части тела, и диагноз поставить нельзя. То есть, как мне кажется, поэтическое содержание, дух поэзии, здесь не в логике, фонетике и стилистике, а именно в скачках напряжения (да, включая тег PRYG для тех, кому некогда), в тексте, огромном, как тело динозавра. Потом вспомнила, что Фатеева в своё время цитировала про сифонофору с демонстрацией портрета существа с жесткой структурой, заглянула – Дарк говорил тоже о каких-то биологических вещах, а тут и я со своим вирусом...
Текст вначале рассеивается примерно на три, и поиск варианта документален, но документ на полупонятном языке (мне например, неведомо, почему бульвар похож на 2870). Это напоминает не сочинение или реконструкцию, а попытку перевода с плохознаемого языка, когда приходится выписывать на бумажку все значения всех слов. Обычно такая работа выглядит убористо – карандашом по плотноизданному оригиналу, а тут слова висят в воздухе как прозрачный июльский жар в воздухе улицы и прозрачный табачный дым в воздухе здания. Потом обсуждение документирует всякие электронные общения с другими лицами – и этот диалог тоже внутри текста, внутри поэзии, хотя местами безыскусен как трёп, но трёп, документ, настроение, эмоция, навсегда – получаются – неизменны. (Из предисловия к журналу РЕЦ "Синтаксический эксперимент в современной русской поэзии" (№46, август 2007)
Дарья Суховей:
для выгула собаки
нужна одна рука
у ники скандиаки
в стихах одна тоска
там где зимуют раки
мы пляжимся пока
30окт16, Марсово Поле (353)
В общем, мне надоели оценочные суждения. чем хороша Скандиака и где она останавливает наше внимание - где как раз пропасть непонимания? Во-первых, непарные знаки. открывающие нечто в тексте, а завершающие неизвестно где, за его пределами. простейший способ, как и непостановка финальной точки разжать границы стихотворения. Во-вторых, практически полная невозможности идти чтением в соответствии с синтаксисом. те же скобки сбивают нас с панталыку, и вместо синтагамтических связей, важнее оказываются парадигматические: то что текст записан СТИХОМ, то, что в нём есть птицы и рыбы (правда, рыба кроется в рыбьем глазе, а птица тоже запрятана в образе). В-третьих, в третьей строке явно опечатка - автора она или публикатора, не знаю. В-четвёртых, ламарк - это тоже парадигаматические отношения. синтагматические - это когда котик ловит муху, а парадигматические, когда птицы нарисованы отдельно от рыб. В-пятых, на мой взгляд, ключевая строчка здесь:" кто в первый раз обрёл разы" - то есть возможности, попытки, а вот к чему - к действию, ли, к поиску, к познанию, то есть, как мне кажется, погас шум, стал наблюдаем мир, вернее, его костяк, схема, модель, и дальше появилось право на ошибку, попытку... те самые "разы". то есть о Творении текст, вне научных и теологических конвенций. Разгадка - стих, видимо, о собаке. но о какой-то необычайно сложно устроенной собаке - не гончей борзого языка. сходным образом у Николая Кононова есть стихотворение-загадка-описание, ответ на которую - буква, но при перечтении это неочевидно.
Геннадий Каневский: Кстати, конкретно этот текст на удивление аудиален, насколько я понимаю, у неё есть совсем визуальные. Я вообще не вижу, где он [смысл] затемняется. мне кажется, вопрос должен быть поставлен по-другому: где в данном стихотворении проявляются элементы нарратива, т.е. некоторого линейного повествования, а где - нет. считающих, что поэзия обязана быть сюжетной и что-то такое сообщать не на уровне ассоциации и звука (включая используемую здесь паронимию) я бы серьезно в расчет не принимал. (подчеркну - ключевое слово "обязана", стихотворение моет быть и повествовательным, и однопланвым, и даже басней с моралью. в том числе. просто смысл его - не в этом).
Михаил Сухотин: Тексты Скандиаки, как ничьи, говорят о конце поэзии языка (или языков). Собственно, этот тупик системно-условленной изобразительности (поэзии языка) и берётся за основу поэтики здесь. И не случайно у Суховей, как человека чуткого к этим вещам, болят части тела: в тупике "перепады напряжения", конечно, болезненней.
Аркадий Штыпель: Главная непонятка: допустим, что это не галиматья, но во имя чего я стану это расшифровывать? У меня этот текст не вызывает никакого желания его как-то "понимать".
Юлий Ильющенко: Предельно понятное, потому что понятно, как это сделано. именно поэтому тоска смертная. нет на вас анри мишо, бездари. Пришлось приложить некоторые усилия чтобы проявился затемненный смысл:
Александр Ожиганов: А зачем понимать, "как оно сделано? Я и так вижу, "КАК оно сделано. И могу "понаделать" таких "инноваций" разом дюжину. но что-то неохота. Бо не хочу стать "великим лириком". Подбивая бабки: я на своем веку повидал немало инноваций, и почти все их принимал, некоторые -- с восторгом. Любое настоящее стихо -- инновация, бо такого до этого не было. Дерзну личный пример: если прочесть, например, поэмы "барак" и "смерть землемера", то станет ясно, что так никто в совдепе не писал. Было ли это инновациями? Я этим не заморачивался. Конец "дискуссии" (с моей стороны, разумеется).
21.11. - 27.11. и 28.11. - 04.12.
19 November at 10:57 · Moscow ·
перевозка
вопросов
воздухом
и водой
легче
чтения
город
внутри
письмá
конверты полны
строительной
пыли
сигнал сообщения
газовый кран шаровой
новость
остановка
дыхания
завтра
праздник
и можно
не думать
об этом
На прошлой неделе обсуждали форму записи и пришли к выводу, что изменение формы создаст совершенно другое стихотворение. Ну а мне тут нравятся мнимая необязательность и произносительная легкость.
Павел Жагун: В движении содержания наличествует перемещение фонетической точки звучания в точно выверенных фоноритмических отражениях сонорных элементов, создавая прозрачные открытые для парасемантических интерпретаций постминималистские структуры, мерцающие над глубиной возможных контекстов. Очень хороший текст. Очищенный от шелухи.
Евгений Никитин: Не читал обсуждения, но очевидно, что паузы в конце строк по-другому организуют дыхание при чтении. Нужно прочитать вслух, учитывая эти паузы, и станет ясно, что это очень хорошее стихотворение, я бы сказал, пульсирующее гласными. Прощу прощения, если я кэп.
Юлий Ильющенко: Когда я вижу, как сделано, я выхожу в открытый космос без скафандра и задыхаюсь. А здесь не просто видно, как оно сделано, видно, как сделано все занудно.
Как вы считаете, изменится ли смысл этого стихотворения, если поменять его графику - то есть разбивку на строчки?
Данила Давыдов: Может, и изменится, кстати.
Мария Панфилова: Как будто хватаешь ртом воздух.
Александр Ожиганов: Смысл не изменится. бо его и нет. Впрочем, стихи не обязательно должны иметь "смысл". "Смысл" -- вообще-то, нелепое и смешное слово!
14.11. - 20.11.
Михаил Айзенберг
Ветер волосы прочь со лба.
Брови, выгнутые дугой.
Он стоит, а за ним толпа,
так и чует, что он другой.
В тех, кто сразу и навсегда
оказались не ко двору,
есть заметная всем тщета,
подменяющая игру.
Есть особая правота
тех, кто сам неизвестно где,
оборвавшая провода
и живущая в темноте.
И сама она так темна,
что при свете не различить.
Есть великие имена,
их не знаешь, кому всучить.
Любопытная вещь: в проекте "Стихотворение недели" очень часто предложенный текст довольно много говорит о том человеке, который его предложил. Вот и в случае этого стихотворения Михаила Айзенберга, по-моему, довольно понятно, чем оно так привлекло Александра Ожиганова - тем, что в несколько романтическом духе описывает гениального, но не очень признанного современного поэта. Но я вот далеко не уверена, что в этом стихотворении нет иронии. А вы как думаете, дорогие читатели?
Александр Ожиганов: Я выбрал это стихотворение не только потому, что оно -- хорошее. другие не хуже. но это к тому же в какой-то мере -- программное, что у Айзенберга -- редкость. оно разъясняет для нас взгляд автора на саму поэзию как таковую. и не только лишь на поэзию. Вы ошибаетесь, Анна: вовсе не потому я предложил это стихотворение. а почему, я уже сказал. Конечно,это не единственная причина. И если "предположить", что ирония есть, то что? -- не надо предлагать? Мне кажется, наоборот. Но все же сам по себе ни один человек не может быть гением. У него может быть гений: гений места, гений дома, гений очага, гений имярек(а). У поэтов -- муза: веленью божьему, о муза... У Сократа, например, был свой даймон. Гениев в христианстве сменили ангелы-хранители. но это уже не то. Ангел-хранитель, скорее, конвойный, вертухай. А сегодня у поэтов, например, нет никого, разве что редакторы и издатели. Если бы вы, Анна, читали мои стихи, то увидели бы, что они далеки от "романтичности", тем более -- от "гениальности". Гениальны, например, Бенедиктов, Маяковский, Вознесенский, СМОГ... Романтичны в некотором роде поэты "московского времени": Гандлевский, Кенжеев... Гандлевский, например, писал, что поэт воссоздает в стихах свой идеальный образ (правда, образ поэта в стихах самого Гандлевского далеко не идеален, я об этом уже когда-то писал). И он сам определял свою поэзию как сентиментальный романтизм. Кенжеев частенько сентиментален и романтичен, но ему успешно противостоит Ремонт Приборов... Я предложил стихотворение Айзенберга прежде всего потому, что он -- мой любимый поэт с первой книжки " Указатель имен", таскать, любовь с первого взгляда: раз и навсегда. Но именно это стихотворение я предложил потому, что думал: здесь могут возникнуть РАЗНЫЕ прочтения этого стихотворения. все-таки, Айзенберг -- не Козьма Прутков и не Саша Черный ("у поэта умерла жена...").
Михаил Павловец: Безусловно ирония. С долей самоиронии, возможно. Отличное стихотворение.
Андрей Пермяков: Ритм и лексика, конечно, ироничны. Даже Кинчев в песне "Горько" этот ритм и сходную лексику пользовал чуть иронически.
Андрей Чемоданов: Есть. но всё равно так себе. Громоздкие конструкции. "Ветер волосы прочь со лба", например. и брови туда же. некоторые слова выбиваются стилистически так, что сразу ясно -- для рифмы. но это имхо. может быть я не прав.
07.11. - 13.11.
Виталий Пуханов
Тебя пригласили стать талисманом колледжа.
Прежде талисманом был остроухий ежик,
Но недавно он умер.
Вот миска ежика, вот смешной домик с круглым проемом,
Теперь все это твое.
Почему я назвала стихотворение Виталия Пуханова про ежика человеколюбивым и оптимистичным? Потому что оно, на мой взгляд, посвящено тем деятелям культуры (назовем их так), которые изо всех сил хотят получить хоть какую-то премию. Вот и лирический герой этого стихотворения получил-таки свое отличие - стал талисманом колледжа со всем сюда притекающими и отсюда вытекающими. Еще один интересный вопрос: почему это стихотворение так понравилось Евгению Никитину? Мне кажется, потому что Виталию Пуханову удается в стихах то, что не получается у самого Евгения - быть эмоциональным без впадения в подчеркнутую сентиментальность.
Евгений Никитин: Я, правда, сомневаюсь, что к этому стихотворению будет много комментариев: настоящую поэзию комментировать довольно трудно. Она сама комментирует того, кто ее читает.
Ирина Шостаковская: Ёжику что ли сочувствую.
Андрей Левкин: Ах, ну тут же тайна: там не сказано, кто новый талисман. а ну как мышка?
Алексей Миноровский: Стихотворение вообще мастерское, что говорить. Если критику удастся не переходить на личности Евгения и Виталия, разбор может получиться очень интересным.
Дмитрий Воробьев: Притекает суровая метонимия: озвериневшийся поэт-апотропей отказывается есть из чужой миски.
Павел Жагун: Социально-этическая, с непременной политической подоплёкой, сфера для пишущего – наиболее урожайная, – на этой "плодотворной тематике" зиждется вся мировая журналистская деятельность и и даже т.н. политизированное "искусство". Да, внутренние человеческие разборки коммерчески куда конъюнктурнее, чем сам факт существования человеческого разума во вселенной. Сознание homosapiens сегодня находится ещё на стадии дележа природных ресурсов, а какова этика при дележе, мы знаем из голливудских фильмов. Этический триллер "талисман колледжа".
Мария Галина: Мне кажется, тут ключевое "смешной домик с круглым проемом", на самом деле прошибающее до слез, нет? Но это вполне сознательно сделано здесь, как мне кажется.
Михаил Павловец: Интересно, почему еж остроухий - ежи, в отличие от котов, не очень остроухие. Хотя в качестве эмблемы колледжа - все возможно, конечно.
Алексей Александров: Вообще я бы не сказал, что совсем уж оптимистическое стихотворение. когда из тебя делают некий символ, пусть и объект любви, загоняя в прокрустово ложе уже готового образа, - это насилие все-таки. но стать ежиком - это значит стать интровертом с колючками, значит, лиргерой справится).
Александр Ожиганов: Не понимаю, что здесь человеколюбивого и оптимистичного? Стать домашним животным "вместо ежика" и есть из его миски? И как пролезть в "смешной домик с круглым проемом"? Тоже мне, облагодетельствовали! -- "теперь все это твое". На прощанье осмелюсь ввинтить и собств. стишок. я -- еж с иголками вовнутрь. / любой склоняется и гладит, / и гладит... нежную войну / терплю: " ну... ну... ну хватит!" / а я не неженка, я -- еж. / не трожь меня. не трожь. не трожь!"
Юлий Ильющенко: Это просто высказывание. Представляется парниша или девушка, которая по каким то причинам, может из зависти, говорит это другой девушке. Или саморефлексия. Впрочем, какая разница. Здесь все предельно ясно и без того, нечего обсуждать. Слишком хорошие стихи, чтобы помнить их больше минуты. Спасибо Аня, давайте дальше. В случае с блокадой помнится только, что была дискуссия бурная, а не само стихотворение. Но там именно стихотворение. А здесь просто речь, не важно, в голове или реальная, в смысле время такое- стихи - все что ты назвал стихами, далее лишь вопрос - какие. Но этот прием уже скучный, в том смысле, что стихи перестали давно обнаруживать свою границу быть стихами. Было время, когда хорошая поэзия проверялась скандальный вопросом - и это стихи?! Сейчас время, когда вопрос примерно такой - это стихи, давайте дольше.
Алексей Сосна: Что, если это проза?..
31.10. - 06.11.
30 October at 20:17 · Moscow ·
Меня здесь били — больного
шестидесятилетнего старика,
клали на пол лицом вниз,
резиновым жгутом били
по пяткам и по спине,
когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам
(сверху, с большой силой)
и по местам от колен до
верхних частей ног.
И в следующие дни,
когда эти места ног были залиты обильным
внутренним кровоизлиянием,
то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам
снова били этим жгутом,
и боль была такая,
что казалось
на больные чувствительные места ног
лили крутой кипяток
(я кричал и плакал от боли).
Меня били
по спине этой резиной,
меня били по лицу
размахами с высоты.
и после изощрённых пыток
поочередно
сломали
все
пальцы
и утопили в нечистотах.
Это стихотворение Татьяны Зимы вызвало дискуссию по поводу того, можно ли считать оригинальным произведением такую запись "в столбик" человеческого документа. У меня нет мнения насчет того, можно считать или нельзя, но зато есть другое мнение: такое стихотворение не может не существовать. Этот ужасный опыт не может быть в полном объеме передан каким-то другим способом. Но если писать об этом "своими словами", не испытав на себе (а ведь такого вообще никому не пожелаешь испытать), то это будет ложью. Но не написать об этом - тоже нельзя. Вот почему это стихотворение может существовать только в такой форме и ни в какой другой:
Виталий Лехциер: Это ведь письмо Мейерхольда Молотову, использованное в романе Рыбакова "Прах и пепел"? Тогда тут важен 1) сам жест экспонирования уже опубликованного документа, сделанный поэтом, 2) транспонирование документа в форму верлибра. И 3)сейчас нам особенно важен, наверно, политический контекст его появления.
Сергей Соколовский: Это оригинальное письмо Мейерхольда Молотову + фрагмент одной из биографических справок: сообщение от третьего лица в тексте приобретает черты высказывания от первого. Например, здесь у Байтова - http://levin.rinet.ru/FRIENDS/BYTOV/RassLit.html - есть несколько историй про присвоение - и вот мне кажется, что Зима выводит сумму этих историй в несколько иную плоскость.
Вера Котелевская: Насколько я понимаю, последняя строчка не принадлежит прямой речи Мейерхольда. Она - из документа-отчета НКВД. И эта добавленная строчка превращает (сильнее, чем разбивка на стихи) аутентичное высказывание из жизни в ТЕКСТ. В жизни мертвецы не говорят о себе. Вообще же обращение с прямым высказыванием здесь аналогично - как прием - пририсовыванию усиков Джоконде. Никто уже лет сто не сомневается, что эта усатая Джоконда - ТЕКСТ Дюшана. Несомненно, Зима написала новый поэтический текст, работая с документальным материалом.
Павел Жагун: Последней фразой могла бы быть известная: "Я человек видный, пройдут годы, и обо мне вспомнят".
Мария Галина: По моему была похожая дискуссия, связанная с текстами Марии Малиновской, а вот написать, может, про все про это...
Дмитрий Кузьмин: Только сперва, прежде чем писать новый текст, надо прочесть статью Илья Кукулин (Ilya Kukulin) о русской документальной поэзии (опубликованную, впрочем, по-английски). И того же автора предисловие к поэме Резникоффа "Холокост", которая, понятно, вся так написана.
Елена Георгиевская: Вспоминается Рубинштейн, который считал, что поэзия — проза, связанная путами рифмовки или ритма; здесь мы видим обратное — проза, разбитая [другим] автором на строки, становится верлибром. Станет ли верлибром любой другой текст на месте этого (возможно, нет), почему (потому что речь об опыте травмы/резкой смене оптики привилегированного на оптику изгоя, зафиксированной в речи нарратора — мы говорим об этом, если знаем о том, что происходило "за границами цитаты"/потому что топос поэзии-после-освенцима постоянно актуализируется, и кто-то может сказать, что поэзия-после-освенцима — вот такая, другая отступает на второй план)? (Кстати, Кэти Акер обвинили в плагиате, когда она сделала нарезку попсовой эротики мужского авторства, чтобы вывернуть наизнанку патриархальные стереотипы. Официально обвинили, в судебном порядке.)
Роман Осьминкин: Вообще в американской современной поэзии феномен заключения любого документального, бюрократического или процедурного текста, отчета, справки и т.д. уже концептуализирован под устоявшимся понятием "uncreative writing". Вот по ссылке эссе скандального американского поэта Kenneth Goldsmith, который прочел данные аутопсии убитого чернокожего Michael Brown, чем вызвал дискуссию на повышенных тонах о морали и этике такого способа письма и декламации. Сам Кэннет пишет о этом методе как о реапроприации и переиспользовании: It's Not Plagiarism. In the Digital Age, It's 'Repurposing. http://www.chronicle.com/article/Uncreative-Writing/128908/
Виталий Лехциер: У этого стихотворения совсем другая мотивация, чем у Голдсмита, но оно действительно вписывается в американскую документальную традицию, но иную. К вышеупомянутой статье Ильи Кукулина (точней, к двум) можно добавить вот это http://www.cirkolimp-tv.ru/.../ot-reznikoffa-do-rep...
Алексей Миноровский: Все-таки надо отталкиваться от изначальности поэзии. А это - крик, вопль, молитва, волхование, исступленное обращение к потустороннему. Все правила и нормы культурной поэзии поэтов - это все от лукавого. Скажите шаману, что его не слышат, и он погибнет от ужаса. Если человек поет и стонет словами, то это - поэзия как перевод изначального чувства в сферу словесной культуры.
Евгений Никитин: Может быть, это стихотворение - важный жест, но как стихотворение оно обладает существенным системным изъяном: оно полностью предсказуемо, т.к. строится на повторах и перечислениях. Это стихотворение исчерпывается своим замыслом. Сказать "я хочу написать, как старика многажды избили, сломали ему пальцы и утопили в нечистотах" - практически равняется исполнению этого намерения. В терминах Д.К. прироста смысла не произошло. (Update: не думаю, что "строчка из отчета НКВД" здесь что-то существенно меняет. А то, что мертвецы не говорят от своего имени - это не то, чтобы новый прием).
Как бы "крут" сам по себе не был прием (опять мы рассуждаем о поэзии как о боевом искусстве), он ничего не добавляет к "крутости" текста, тем более такой неоригинальный, как повтор. Это просто его свойство. Нужно смотреть на текст в целом: я вижу, что повтор, хоть он и варьируется видами боли, полностью исчерпывает арсенал этого текста. Но дело даже не в этом. Дело в том, что кроме предъявления арсенала, здесь ничего нет. Никакого поворота смысла, поэтического события. Фактически это [отсутствие приема] относится к набору распространенных "правил" из условной инструкции по созданию подобных текстов-свидетельств. Минус-прием, позволяющий избежать пошлости приема применительно к такой трагедии. Это тоже само по себе вполне предсказуемо. Ну, точнее, иначе нельзя в данном случае. Это этическая проблема.
Игорь Левшин: Приемы как раз вполне нетривиальные: мертвому человеку приписываются его же слова живого, жуткое письмо (в бытовом смысле) срастается с жутким фактом из другого сорта реальности. к тому же отсутствие ссылки на источник, предполагает как бы дополнительную пост-жизнь стихотворения, ведь ясно, что ТЗ не собиралась никого обманывать, а именно на это и рассчитывала - на довыяснение обстоятельств. С другой стороны вот я напр, воспитанный в старых традициях, не очень люблю, когда (в искусстве) мне настойчиво предлагают сопереживать или настойчиво вовлекают в политику. но это уж дух времени.
Юлий Ильющенко: Современные поэты. они такие, возьмут чужие слова, на строки разобьют и выдают за свои стихи). Вообще, я допускаю такой радикальный прием в поэзии, взять голую цитату и переделать в поэзию. Но, простите, уважающие себя и других поэты дают сноски в таких случаях. Иногда не мешало бы современным поэтам меньше пафоса. Я уже писал где то, что главная проблема этого и подобных стихов в том, что оно своим пафосом перекрывает трагедию Мейерхольда и вообще этого страшного времени. И как и следовало ожидать, обсуждаем не сталинские репрессии (хотя чего там обсуждать и так мол все ясно...), а текст Татьяны Зима и всякую херь про можно, является не является. Поражаюсь иногда филологам в их способностях к самолюбованию.
Проблема не в том, стихи это или нет, а исключительно в пафосе, который задают в поэтической российской тусовке поэты, вроде Татьяны Зима и им подобных. И этот пафос мне видится неуместным. Такие вещи можно делать, но всегда относиться к ним с осторожностью, желательно давая ссылку на оригинал и поясняя намерение. Хотя последнее требует той доли убедительности, которой всегда такому высказыванию хватать не будет. Автору непременно должно быть немного стыдно, если его высказывание перекрывает внимание к оригиналу, потому что здесь мы прячем за пафосом поэзии реальную человеческую трагедию. Мне неизвестно, чем руководствовалась Татьяна Зима, но возни такие стихи не стоят. Такое мое мнение. Имеет смысл говорить уже о самой фигуре Мейерхольда, трагедии 37-39 гг., сталинских расстрелов и лагерей, но не о самой поэзии
Дмитрий Кузьмин: Уважающие себя поэты используют в качестве таких цитат тексты, известные уважающему себя читателю наизусть.
Татьяна Зима: Да, я намеренно не указала автора, потому что я этот старик и мне больно, и потому что ничего не изменилось. сейчас пытают Дадина и Сенцова и сотни тысяч других.
Лариса Йонас: На мой взгляд, использование такого материала в такой форме есть чистая манипуляция человеческим сознанием. Мне кажется, что стихотворение как явление предусматривает сотрудничество автора и читателя. Манипуляция же есть воздействие, как правило, на низовые, глубинные рефлексы и чувства, помимо осмысления и переживания.
Геннадий Каневский: Мне кажется, что стихотворений, предусматривающих сотрудничество автора и читателя на текстовом уровне, исчезающе мало. а описанное в вышеприведённом стихотворении, как мне опять же кажется, и должно воздействовать на низовые рефлексы. например, вызывать чувство глубокого омерзения по отношению к людям, способным творить описанное и тогда, и сейчас.
Александр Ожиганов: Конечно, это не "документ" ("... меня... утопили в нечистотах"), а нечистоплотное паразитирование на "модной теме". Вот прямо сейчас на "Эхе" целый час рассказывают о пытках в тюрьмах разных стран мира. Так что -- Увы! -- это таки МОДНО сейчас. ведь пытали, пытают и будут пытать, но говорить об этом во всеуслышание будут только время от времени. Тем более странно выдавать письмо реального человека за стихотворение под своим именем. а письмо, конечно, НАДО ПУБЛИКОВАТЬ.
Фаина Гримберг: ЛАРИСА ПРАВА. ЧУВСТВА В СТИХОТВОРЕНИИ НЕТ. А ПОПЫТКА МАНИПУЛЯЦИИ ЕСТЬ. ЕСЛИ БЫ ЭТА ПОЭТЕССА ПОНЯЛА, ЧТО БЫЛО БЫ НЕПЛОХО ПЕРЕДАВАТЬ В СТИХАХ СВОИ ЧУВСТВА, А НЕ ЗАНИМАТЬСЯ ПОЛИТИКОЙ! Я НЕ ЛЮБЛЮ, КОГДА НЕТ ЧУВСТВА, А ЕСТЬ ЗАНЯТИЕ ПОЛИТИКОЙ. МОИ ЧУВСТВА ВСЕГДА ИСКРЕННИ, Я НЕ ПАРАЗИТИРУЮ НА МОДНЫХ ТЕМАХ!
24.10. - 30.10.
Владимир Тучков
Здесь можно написать стихотворение о птичке в моем саду.
О стеклянной птичке на металлической жёрдочке,
которая переливается в темноте всеми цветами радости,
запасенной днем для детей солнечной батареей.
Здесь можно написать, что уже поздняя осень,
и дети уехали
в город,
где лишь гаджеты в темноте оставляют на лицах лунные отблески.
Можно написать стихотворение
о верном сердце маленькой стеклянной птички,
которая продолжает в сумерках раннего вечера
звать детей
трелями разноцветной радости.
Здесь можно написать стихотворение о том,
как ей все трудней и трудней извлекать из промозглой
серости осени
радостный алый,
нежный голубой,
добрый зеленый,
веселый оранжевый,
сказочный фиолетовый.
Можно написать о том,
как ей больно слышать в сумерках
вместо детского топота, и смеха, и залихватского крика,
и старательного сопенья –
лишь мои грузные шаги и прокуренный кашель.
Здесь можно написать стихотворение о том,
что скоро зима.
Что скоро зима, и что скоро уеду и я
в город, где в темноте
фары тасуются,
словно карты Таро,
приближая миллионы развязок.
Можно написать о том, что в саду птичка будет
по-прежнему звать детей
радостным алым,
нежным голубым,
добрым зеленым,
веселым оранжевым,
сказочным фиолетовым.
Из-под снега,
мерцая тщедушным стеклянным тельцем,
в котором каким-то непонятным для нас, теплокровных, образом
умещается громадное верное сердце.
Можно написать стихотворение.
Вообще у Владимира Тучкова мне нравятся более жесткие, скажем так, стихотворения. А вот этот стих как-то выбивается из моего представления о стиле этого поэта. Но быть может, все дело в благотворном воздействии природы - она умягчает сердца и размягчает души.
Александр Ожиганов : Но можно и не писать.
Татьяна Риздвенко: Люблю эти стихи.
Андрей Левкин: А классно, чё уж тут еще.
Евгений Никитин: При всей симпатии к Владимиру Тучкову должен признаться, что мне слабо импонирует вся эта экзальтация вокруг стеклянной птички, которую одушевляет неизвестно чем мотивированная авторская воля (не знай я автора, предположил бы, что это подражание Воденникову). Но, возможно, это поколенческая пропасть мне мешает в полной мере ощутить ответное чувство.
17.10. - 23.10.
Лолита Агамалова
***
1:1 твои груди напоминают рога, говорит она,
выбираясь из моего межножья
Они говорят, что моя левая грудь изуродована, и я отрубаю ее, чтобы носить оружие.
Моя любимая говорит, что только у такой, как я, может быть тубулярная грудь.
От слова – тубула. Я отрубаю ее, чтобы носить оружие.
Твои груди напоминают рога, говорит она, выбираясь из моего межножья.
2:2 ради нашей близости и победы над языком
Она берет меня за руку и ведет в лес. Я поправляю лук на своем надплечье, трогаю отрубленную грудь.
В глубине, где крапива достает до бедер, мы целуем друг друга.
Я храню ее письма под веревкой, обвязанной вкруг бедра.
В глубине мы долго целуем друг друга.
Я знаю, куда мы идем.
Я даю ей камень.
Ради нашей близости и победы над языком.
http://polutona.ru/?show=1014012223
Елена Георгиевская: Почему я обращаю внимание на этот текст? Традиция лесбийской экзистенциальной поэзии на русскоязычном пространстве с завидной регулярностью нарушается "хозяевами дискурса", и любые попытки вернуться к её началу (Лолита не случайно апеллирует к будто бы нарочито архаичному и едва ли не банальному образу амазонки) андроцентризм жёстко пресекает, комицизирует, из последних сил стараясь обратить серьёзность безобразным карнавалом. Когда-то исследовательница Мэри Дейли задавалась вопросом, угрожает ли социуму творческое самовыражение лесбиянок; ему, скорее, угрожает самовыражение некоторых консерваторов. Первая ассоциация при прочтении — "Партизанки" Моник Виттиг с её излюбленными мотивами ухода, бегства от травмирующего дискурса. Но дискурс новый также травматичен, только его реализация приводит к иному результату. Лирическая героиня Агамаловой не верит, что "всё закончится тем же самым": ей свойственная ошеломительная и трогательная вера в победу над языком. Джудит Батлер утверждала, что любой субъект — порождение языка власти, но какой субъект и какой власти — отдельный разговор.
Кирилл Корчагин: Хорошее стихотворение. Наверное любовная лирика только и может быть такой сейчас -- все остальное воспринимается как ложь.
Сергей Шабуцкий: Отличная вещь.
Евгений Никитин: Очень прямолинейно. Простое иллюстрационное оформление общеизвестных идей о репрессивности языка по отношению к женщине, сводящей ее к набору половых признаков. Тут же материализация метафоры: отрубление груди в духе амазонок для преодоления физиологии.
Сергей Чегра: Про камень хорошо. Остальное - помпезные судороги
Андрей Левкин: Ну, нормальная литература на производственную тему.
Андрей Чемоданов: Битничество.
Николай Кононов: Чего тут уж думать! Вылезать надо из этого само, как его... изно... межизнож... ну ежу понятно. Мое межножье, это навсегда, еще есть межручье, промежглазье и засловье. Аня, это - кранты и безвкусица. Простая тупая, простая как ёж. Я просто не сдержался. хотя случай такой, что говорить не стоит вообще.
10.10. - 16.10.
Арсений Ровинский
http://pe3o.livejournal.com/79750.html
***
другого Гриши не будет
другого Феди и мамы его Антонины Степановны
тоже уже не будет
поэтому именно с вами
любимые сосны наклонные
милые клёны и тополя
Чем же все-таки так хорошо это стихотворение Арсения Ровинского? Спокойным элегическим напоминанием о бренности человеческого существования? Или реминисценцией из Пушкина? Или легкой, почти незаметной отсылкой к Есенину? Или простотой и чистотой скорбной и одновременно светлой интонации?
Юлия Тишковская: Меня особенно трогает Антонина Степановна. Вот именно с именем-отчеством.
Юлий Ильющенко: Ничем. Но последние три строки действительно неплохие.
03.10. - 09.10.
* * *
...долго ли коротко еще пару раз а уже там за поворотом где в свете приглушенных фар вышмыгнула ну да а вы и не заметили перепуганная лиса мы почувствовали как и вы еще сомневаетесь что помним не совсем то что могли бы еще несколько дней назад однако...
23.09.2016
Чем мне нравится это стихотворение? В-первых, своей ненавязчивостью и необязательностью. Во-вторых, двойной возможностью прочтения - и как единого целого, и как составленного из отдельных фраз, как будто выхваченных из разговора проходящих мимо людей. В-третьих, легкостью интонации. Это стихотворение как бы ненавязчиво окликает читателя и предлагает оглянуться и посмотреть на происходящее немного другими глазами.
В ФБ был задан вопрос, могут ли те, кто привык к силлаботонике, увидеть здесь стихотворение.
Олег Дарк: Хороший текст. не возникает проблемы, стихотворение ли.
Нана Эристави: Нормальный верлибр, только что не разбитый на строчки.
Владимир Василенко: Стихи - это максимально отформатированное, прошитое поперечными и продольными связями то, что не придумано, а реально существует, и автор разглядел. Приведенное здесь - ощущение, зафиксированное краем глаза в состоянии, схожем с опьянением. Стихи ли это? См. сначала.
Юлий Ильющенко: На одной лисе далеко не уехать. все что хорошего, это про лису. а остальное - это когда нечего больше написать, начинается словолепие бестолковое.
Дмитрий Плахов: Ну если даже исходить из парадигмы приращения смысла, то никакого приращения здесь не наблюдается. не наблюдается даже интерпретации уже осмысленного. сплошь нелепая поза и попытка соригинальничать.
26.09. - 02.10.
***
Это выставка фото, засвеченных гневом богов, -
Обнаженные зрители ходят с плакатами "тема раскрыта",
Запрещенным шампанским пикетчика поят до первой икоты,
Сочиняя петицию их просвещенным монархам,
Чтоб уже навсегда разрешалось гулять на оцепленном пляже.
Отрубить что торчит и чего не хватает приделать.
Есть там зал не для всех, чтоб показывать пальцем, смеясь.
Нам потом в новостях объяснят это вспышкой на солнце,
Саранчою египетской или утечкой мозгов
Из элитной какой-нибудь школы с английским уклоном.
Лес из фаллосов вместо опущенных рук,
И стыдливое детство под снежным уснет одеялом,
Как воркующий голубь. Парадные лица доярок
На обложке, а там уже и огонек голубой
От газпромовской вечной, как факел в руке, зажигалки.
Чем мне нравится стихотворение Алексея Александрова? Во-первых, своей неторопливой интонацией, почему-то производящей впечатление неотвратимости исторического возмездия за всяческие современные безобразия. Во-вторых, своей наглядностью - по сути дела, это набор четких и ярких картинок, если делать по этому стихотворению видеоклип, то не надо даже ничего придумывать - тут все уже есть. В-третьих, тем, что злободневные события оказываются вписаны в совершенно определенный мифологический ряд, что заставляет пережить их в не в контексте обычного возмущения продвинутого обывателя, а как события иного порядка. И если на первом, обывательском, уровне относиться ко всему этому с полной серьезностью невозможно, то такая культурно-историческая вписанность позволяет наконец-то пережить катарсис и освободить свой мозг от призраков мизулиномилоновых. Ну а по форме это 5/6-стопный нерифмованный анапест.