ПОНЯТИЕ ИГРЫ
Понятие игры в культурологической и социологической
литературе встречается часто: примером тому может быть целое направление
- драматический подход. При этом игра как отдельная форма жизнедеятельности
воспринимается исследователями общества настолько естественной, что, возможно,
это стало причиной того, что описание социологических и культурных аспектов
игры как таковой в социологической литературе (а тем более в русскоязычной)
представлено слабо.
Наиболее известной работой по этой тематике можно назвать книгу Й. Хейзинги
“Человек играющий”, в которой игра понимается в широком культурологическом
аспекте, что позволяет нам использовать данные им определения как рабочие
для описания игр в казино. Выделим ее основные составляющие.
Как пишет Хейзинга, игра старше культуры, поскольку игровые формы деятельности
можно встретить и у животных. Поэтому корни игры уходят глубоко в биологические
(или генетические) особенности, отражая тем самым жизнь как таковую. Но,
с другой стороны, игра всегда что-то значит, то есть всегда предполагает
некоторый ясный для всех участников смысл, и тем самым игра претендует на
выход за пределы биологического на уровень если не культурного, то антропологического.
Таким образом, игра по природе своей противоречива. В ней переплетается
культурное и биологическое, рациональное и инстинктивное, искусственное
и естественное.
Далее Хейзинга выделяет несколько признаков игры. Во-первых, игра
это свободная деятельность. “Игра по приказу уже больше не игра. В крайнем
случае, она может быть навязанной имитацией, воспроизведением игры. Уже
благодаря свободному характеру игра выходит за рамки природного процесса” .
Во-вторых, “игра не есть обыденная жизнь и жизнь как таковая. Она
скорее выход из рамок этой жизни во временную сферу деятельности, имеющей
собственную направленность” . Игра вклинивается в обыденную жизнь как нечто временное,
ценное само по себе, процессом своего совершения. В-третьих, обособленность
игры от обыденной жизни неизбежно предполагает, что игра конечна
- она имеет временные и пространственные границы. И своей ограниченностью
игра облегчает восприятие целостности себя как некой культурной формы. И,
наконец, последняя характеристика - это наличие правил. “Внутри игрового
пространства царит собственный, безусловный порядок. ... Малейшее отклонение
от него расстраивает игру, лишает ее собственного характера и обесценивает”.
Игра начинается там, где установлены правила, единые для всех либо специальные
для каждого участника. Порядок (или правила) оказываются стержневой составляющей
игры. Они задают темп и определяют весь ход игры - напряжение, равновесие,
балансирование, чередование, контраст, вариантность, завязка и развязка,
разрядка, разрешение.
Основываясь на основных составляющих игры, предложенных Хейзингой, мы предлагаем
рассматривать игру как явление вариативное, представляющее собой некий континуум.
На одном конце этого континуума игры с минимальным количеством правил, которые
необходимы только для того, чтобы игра все же состоялась. Эти правила часто
эмержентны - то есть они возникают по ходу развития игры; спонтанное реагирование
на изменяющуюся ситуацию - основное требование этой игры. Результат непредсказуем
и зависит только от ситуативного, “здесь и сейчас” расклада сил. В английском
языке такому пониманию игры соответствует слово “play”
Компенсаторная функция игры
Исторически, логически первой функцией игры является компенсация
не использованной в борьбе за выживание энергии.
"Игра, - отмечал Й.Хейзинга, - старше культуры... Животные
играют точно так же, как люди. Все основные черты игры уже
присутствуют в игре животных"
В теории Зигмунда Фрейда одним из ключевых является понятие
смещенной энергии. Согласно его концепции, высвобождение
энергии и ослабление напряжения может происходить в разных формах.
В тех случаях, когда по каким-то причинам объект
для удовлетворения инстинкта не достижим, инстинкт может сместиться и сфокусировать свою энергию на каком-нибудь ином объекте. Согласно Фрейду, вся современная цивилизация является результатом смещения сексуальной и агрессивной энергии.
Сублимация - это, согласно Фрейду, защитный механизм,
дающий возможность человеку в целях адаптации изменить свои импульсы таким образом, чтобы их можно было выражать посредством социально приемлемых мыслей и действий.
Сублимация является здоровой, конструктивной стратегией обуздания нежелательных инстинктов. Игра является одной из форм смещения активности - сублимации. Игра выступает как форма сублимации потенциально опасных для общества личностных ресурсов.
Значительная часть личностного потенциала, если позволить ей реализоваться, может иметь разрушительные последствия
(например, агрессивность). Игра, ограничивая потенциально опасные виды деятельности жесткими правилами, позволяет не только дать выход энергии, но и нейтрализовать ее опасные последствия (спортивные единоборства).
В то же время энергия, не получающая выхода, разрушает личность.
Игра, таким образом, выступает компромиссом между природой человека и обществом.
Игра обеспечивает сохранение качеств, данных от природы,
но не восстребуемых в реальной жизни индивида. Человеку от
природы дан целый набор физических и интеллектуальных способностей,
обеспечивающих его выживание в самых разнообразных условиях. Вряд ли какое-то животное обладает такими адаптационными способностями.
Человек может бегать, плавать, вступать в поединки с другими людьми и животными, строить, рисовать, решать сложнейшие интеллектуальные задачи и т.д. и т.п. Однако в реальной жизни современного человека выполнение множества задач взято на себя государством, органами местной администрации, масса личных действий человека становится ненужным, поскольку гораздо проще оплатить кому-то соответствующие услуги.
Цивилизация сделала труд высокоспециализированным, в результате основная масса физического и интеллектуального потенциала людей не востребуется, а потому деградирует. У тех, кто это осознал, такой процесс вызывает неприятные, а то и мучительные чувства.
Средством ослабить калечащее воздействие цивилизации и является игра, выполняющая прежде всего компенсаторную и развивающую функции. Она позволяет искусственным образом сохранять и развивать способности, не востребованные цивилизацией.
Игра компенсирует и дефекты окружающего мира, позволяя
человеку хотя бы на время избежать его хаоса. "В несовершенном
мире и сумбурной жизни, - как отмечал Й.Хейзинга, - она
создает временное, ограниченное совершенство"
Итог по всем работам XIX века подводит швейцарец К. Гросс («Игры людей» & «Игра»). Он начинает утверждать, что «...непосредственным побуждением к игре является регулярно образующийся в человеке избыток сил» и что игра – первая «оковка» общества, «цепь, сплетенная из цветов». Далее, особый вклад в теорию игры вносит голландец Бейтендейк . От игры с предметом и образом он ищет пути в духовную сферу, в область воображения и творчества: «Сфера игры – это сфера возможностей, фантазии, гностически-нейтрального...» В дальнейшем немец Х-Г. Гадамер в книге «Истина и метод» вводит понятие игра в аппарат герменевтики (теории понимания и истолкования текстов, произведений искусства, исторических событий и т.д.), а великий Эйнштейн признает, что «...для объяснения событий во Вселенной наука не сможет предложить ничего лучшего, чем теория игр». Нельзя не упомянуть также и Германа Гессе с его возвышенной «Игрой в бисер», которого, правда, на целое столетие опередил Йоган Пауль Фридрих Рихтер (Жан-Поль) , создавший удивительный художественный космос, построенный по законам игры. Играя метафорами, философемами и целыми традициями, он включил все сущее в универсальную трагикомедию смыслов, полную бесконечных отражений, подобий и образов. Вслед за Гессе немец Ойген Финн впервые ставит понятие игра наряду с такими феноменами человеческого бытия, как смерть, труд, любовь... и т.д. «Языком трансценденции» называет игру немец Хайдеггер: «Мы должны понимать бытие как субстанцию, исходя из сущности игры, и притом такой игры, в которой мы являемся смертными. Смерть есть неупоминаемый масштаб неизмеримого, т.е. наивысшей игры, в которую человек когда-нибудь впадал, на которой он присутствовал» .
Прежде чем говорить об игре в нынешней социальной реальности, нужно сделать экскурс в историю изучения игры. В биологическом контексте игра рассматривалась Г. Спенсером и В. Вундтом, в теории упражнения у К. Грооса, также у В. Штерна, К. Бюллера. В психоаналитической теории игру изучали 3. Фрейд, Ф. Бойтендайк, Ж. Пиаже, Э. Берн. Психологии игры посвящены исследования Л. С. Выготского, П. П. Блонского, Д. Н. Узнадзе, Д. Б. Эльконина. Однако наиболее интересными представляются исследования и идеи, связанные с игрой, в философии, культурологи и эстетике.
Хотя понятие «игра» использовалось еще античными философами, считается, что полноправное философское звучание игра получила у Канта в идеях об игровой сущности эстетического суждения – он говорил о «целесообразность без цели», «свободной игре воображения». Значительно место игра занимала в философии романтизма. Шлегель, развивая метафору Гераклита, осмысливает игру в качестве онтологического принципа бытия Универсума (концепция Welt-Spiel), а в искусствах видит лишь «отдаленные подобия бесконечной игре мира, вечно самого себя созидающего произведения искусства». Шлейермахер рассматривал игру как одну из форм нравственности, тесно связанную с искусством и дружбой, как сферу «свободного общения», где человек имеет возможность оптимально реализовать свою индивидуальность.
Оттолкнувшись от идей Канта об игровой сущности эстетического суждения, полномасштабную концепцию взаимосвязи культурного пространства и игры создал Фридрих Шиллер. Игра - в центре его эстетической теории, изложенной в “ Письмах об эстетическом воспитании человека» (1793-94) Согласно Шиллеру, из «рабства зверского состояния» человек выходит только с помощью эстетического опыта, когда у него развиваются способность наслаждаться искусством («видимостью») и «склонность к украшениям и играм». Побуждение к игре – самое высокое – «дает человеку свободу как в физическом, так и в моральном отношении».
Целый ряд европейских мыслителей пытались осмыслить с помощью категорий игры человеческую культуру. Это Йохан Хейзинга, Герберт Маркузе, Эйген Финк и Хосе Ортега-и-Гассет. С точки зрения Хейзинги, игра – основа культуры, Маркузе склонен считать, что культура станет игровой и свободной только в будущем, когда общество перестанет быть «репрессивным», Финк видит в игре одну из базисных характеристик человеческого существования – наряду с трудом, властью, смертью и любовью, Ортега-и-Гассет подчеркивает игровую сущность элитарной культуры.
Современный, обыденный взгляд на игру очень отличается от философского и культурологического (хотя сами упомянутые мыслители очень по-разному рассматривали игру). Эпоха постмодерна девальвировала понятие игры, на первый план вышли такие признаки игры, как ее вторичность, искусственность, симулятивность, подмена реальности, эскапизм, нравственная амбивалентность, жизнь «понарошку». Под игрой стало пониматься ненастоящее. Мы сегодня имеем противопоставление «игра» - «реальность». Во многом благодаря еще и появлению виртуальной реальности и компьютерных игр.
Философия же рассматривала игру совершенно иначе. Там игра является свободной реализацией всех творческих сил и способностей человека. «Играть» – значит наслаждаться видимостью и творить нечто идеальное (в сравнении с жизнью) и реальное (в сравнении с продуктом чистого воображения), независимо от того, воплощается ли эта видимость в произведении искусства или существует только в сознании играющего. Игра – творческое отношение к действительности. В ней раскрываются все возможности и сущностные силы человека.
