В начале осени 1878 года в Великобритании под заглавием "Великая тайна решена" было издано в трех выпусках продолжение романа. Под любопытным псевдонимом "Гиллан Вэйз" выступила некая дама, имеющая уже некоторую литературную репутацию на севере Англии (Элизабет Ньютон. Примечание Карстена). В предисловии этой претенциозной работы авторесса сообщает читателю, что перед ним результат её желания увидеть все разрозненные фрагменты повествования собранными и все нити истории увязанными. Писательница, не знавшая или проигнорировавшая знаменитые работы её американских предшественников, устала ждать адекватного продолжения и, в конце концов, начала разгадывать тайну самостоятельно, сначала просто для собственного удовольствия и удовлетворения любопытства нескольких заинтересованных знакомых, а потом — повинуясь велениям растущей амбиции. При этом, она к своему ужасу обнаружила, что "вступила на дорогу, из которой нет пути назад".

Гиллан Вэйз опубликовала свою книгу не без опасений, что её "смелое предприятие" будет наказано — "либо тем, что подвергнется строгой критике, либо — что в тысячу раз хуже — будет встречено презрительным молчанием". К счастью, работа была встречена, в основном, доброжелательно, но надо признать, что критика рецензента в заметке в "The Examiner" от 5 октября 1878 года, была на самом деле резкой.

Главное и основное преступление Гиллан Вэйз, — сказал этот безжалостный обозреватель, который мог бы поменьше добавлять уксуса в чернила, если бы знал пол своей жертвы, — не в том, что он попытался продолжить Диккенса в меру своей способности (что ему не удалось), но в том, что он с извращенной изобретательностью попытался подделать стиль Диккенса, и вот это, с сожалением можно сказать, получилось у него вполне. В противоположность старой сказке, в которой солома превратилась в золотые нити, Гиллан Вэйз, действительно, собрала оборванные нити истории, но эти нити из чистого золота от его прикосновения волшебно и незаметно превратились в солому, и худшее заключается в том, что впоследствии крайне трудно будет представлять их снова золотыми".

Ни один любитель Диккенса не согласится ни с этой оценкой, ни с остальной частью обзора, который был достаточно пространным, чтобы принести Гиллан Вэйз хоть какое-то утешение, но её действительно могло утешить то, что остальная критика встретила её книгу "Великая тайна решена" (которую упомянутый обозреватель предпочитал называть "Великая тайна испорчена") с распростертыми объятиями и благодарным сердцем.

Гиллан Вэйз, по сути, является одной из лучших продолжателей Диккенса, поскольку показывает нам Эдвина Друда свободного от нечестивой жажды мести, которая, несмотря на утверждения всех предшественников Гиллан Вэйз, не была характерна для творений нашего дорогого автора.

Достоинства работы не сводятся к одному только подражанию стилю Диккенса. Весьма неожиданно предположение, что куче извести во дворе каменщика суждено было получить в себя тело покойной госпожи Сапси для того, чтобы в её гробу можно было похоронить Эдвина, не возбуждая подозрения Дердлза. Что может быть лучшим тайником для трупа, чем законно захороненный гроб? Что лучше предвещает спасение Друда из могилы, чем слова Дердлза, сказанные им коварному злодею Джасперу при демонстрации своего искусства простукивания за год до того — "Эге! Пустота!" Оставшееся в гробу кольцо, таким образом, прольёт свет на преступление Джаспера без участия Эдвина Друда. Этого несчастного юношу, изменившегося в результате болезни и горя почти до неузнаваемости, вдобавок к тому замаскировавшегося синими очками, принимает на службу клерком Грюджиус в качестве преемника Баззарда. Эдвин предпочитает считаться мёртвым и не пытается наказать своего обидчика. Не раскрывая своей личности, он спасает Розу от притязаний её преследователя, и даже из водной могилы, но медлит, не пытаясь очистить Ландлесса от подозрений одним своим появлением, что вряд ли может высоко характеризовать его принципы. Джон Джаспер, однако, вскрывает себе, наконец, вены и умирает в тюрьме, рассказав перед тем Криспарклу ужасающую историю своего преступления.

Загадка Дэчери, всегда особенно трудная для разрешения, и, казалось бы, обязанная представить объяснения, что это за загадочные линии чертит старый холостяк на дверце шкафа — тоже расщелкана, как орех под каблуком. Жилец г-на Топа всего лишь детектив на службе Грюджиуса, и нам остаётся только удивляться, почему это он должен был маскировать свою личность в Клойстергэме таким вызывающе заметным белым париком.